Наследник Тоди

Моей маме.

НАСЛЕДНИК ТОДИ.


Глава 1.
Сигрид из Муррэма.

Нет ничего неприятнее обманутых ожиданий. Когда книга, нужная тебе, оказывается раскупленной через полчаса после начала продаж. Когда петли на чулке ползут перед самым выходом из дома, а дальний родственник, еще недавно сообщавший тебе о своей крайней симпатии, неожиданно умирает и оставляет немаленькое наследство племянникам по другой линии. Август в этом году обманул всех. Вопреки закономерным ожиданиям теплых последних деньков, он обернулся сыростью, подул холодным ветром и пролился дождем.
Самый первый луч света ворвался в комнату Сигрида августовским утром сквозь маленькую прореху в шторах. Молодой человек моментально открыл глаза и сел в постели. За окном при этом что-то громко хрустнуло, словно наступили на сломанную ветку. Сигрид накануне сам обстригал ветви замерзшей ольхи, и знал, что на дороге они не валялись. Значит, кто-то был совсем близко, почти возле самого его окна.
Сигридом овладело доселе почти незнакомое чувство тревоги. Казалось бы, что такого необычного в этом хрусте? Может быть, собака пробегала мимо, или ветер уронил на остриженные ветви черепицу с крыши? И все-таки Сигрид не мог больше сомкнуть глаз, хотя знал, что еще очень рано, где-то половина двадцатого, или около девятнадцати (часы в Медоне шли наоборот – сутки начинались с 24-го часа и заканчивались первым).
Сон как рукой сняло, а храбрый первый луч света принес в комнату столько яркого солнечного сияния, что она моментально окрасилась в светло-золотой цвет, позволив хозяину комнаты без малейшего труда разглядеть старое потертое лиловое кресло, несколько потемневших от времени картин на стенах, большой письменный стол с выдвинутым средним ящиком (он никак не хотел закрываться, и Сигрид давно бросил попытки привести его в порядок), и оставленную вчера Гиртусом газету. На первой полосе крупным шрифтом значилось: «Принц Гальба обвиняется в заговоре». Тут же виделся портрет самого принца – мужчины лет тридцати, с чуть высокомерным выражением на широкоскулом лице. Сигрид вспомнил, как они с Гиртусом вчера чуть не поссорились из-за этой статьи: Сигрид считал, что король поступает, по меньшей мере, подло по отношению к своему брату, без доказательств обвиняя его в заговоре, а Гиртус настаивал, что дыма без огня не бывает, и если Гальбу, отъявленного смутьяна, действительно в чем-то подозревают, не исключено, что не зря. Чуть ниже значилась другая статья, которая двух друзей и примирила – это публикация недавно вышедшего закона о «Пятой части». В отношении к новому проекту медонского короля Сайласа и Гиртус и Сигрид оказались единодушны: пятая часть имущества любого обитателя Медона, поселившегося на древней земле позднее, чем 400 лет назад, должна быть немедленно передана в пользу короны. То, что там содержался прямой намек на волшебников, было просто возмутительно. После всех унижений и преследований, которым подвергли этих медонцев сторонники Сайласа, теперь их принялись откровенно грабить.
Ветка хрустнула еще раз. Сигрид вздрогнул и решительно откинул край одеяла. В комнате было холодно: камин давно погас, и теперь следовало пройти через половину дома, чтобы зажечь его снова. А звать циронью в такой час было совестно. Сигрид и его мать не могли держать несколько слуг-цироний, потому со всеми делами справлялась еще не старая, но уже почтенных лет Орба, и молодой человек знал, что циронья легла спать довольно поздно. Потому Сигрид взял с лилового кресла серый теплый халат, поглубже закутался в него, засунул ноги в толстые войлочные тапки, и бесшумно вышел из своей комнаты.
Спальня Сигрида располагалась на втором этаже. Дом, в котором они жили с матерью, строился для большой семьи, но несколько лет назад внезапно на охоте умер отец, а двумя годами позже старший брат Сигрида. Потому далеко не все помещения в вилле были обжиты и заняты, а в некоторые комнаты Сигрид Никс не заглядывал годами. Но теперь, находясь во власти странного предчувствия, он был готов обшарить все закоулки дома, чтобы найти местечко, которое позволило бы ему лучше разглядеть происходящее на улице.
Сигрид тихонько спустился по лестнице и остановился напротив зеркала, недоверчиво вглядываясь в свое изображение. Зеркала всегда были очень ранимы – стоило состроить перед ними кислую физиономию, или выразить неудовольствие своим внешним видом, они отказывались отображать правду: могли до неузнаваемости исказить лицо, приписать человеку лишние черты или преувеличить длину носа. Потому Сигрид широко улыбнулся и обнаружил, что зеркало в гостиной настроено благодушно. Он увидел в нем настоящего себя: молодой человек восемнадцати лет, ростом чуть выше среднего, крепкий, но не коренастый, с правильными чертами лица. Пепельные волосы были слегка взъерошены после сна, а карие глаза горели ярко и радостно. Если бы не дурацкая улыбка, пронеслось в голове у Сигрида, он казался бы себе вполне нормальным.
Оторваться от зеркала вынудили приглушенные голоса, раздававшиеся совсем рядом за окном. Сигрид прошуршал в своих войлочных тапках до оконного проема, и приложил ухо к задернутой шторе. По счастью, одна из стеклянных створок была открыта, и ему удалось услышать целый диалог:
- …другой раз. Тогда все было очень просто. – Торопливо пробормотал испуганный женский голос.
- Тогда и бояться было нечего. Если нас обнаружат, то это закончится для нас очень плохо. – Хрипло отозвался мужчина.
- Мне кажется, нас уже обнаружили. Слишком светло. Мы не учли это. Нужно было приходить на час раньше.
- Часом раньше вокруг этого дома болталась старая циронья.
- Я предлагала убить ее! – женский голос чуть не задохнулся от злости.
- Это было бы очень глупо.
- Глупо уходить с пустыми руками.
- Значит, придется вернуться. Ты все осмотрела?
- Да. – Женщина зашуршала листками бумаги, и Сигрид не расслышал ее следующей фразы.
Затаив дыхание, он прижимался ухом к шторе изо всех сил. Сердце бешено колотилось, и готово было выпрыгнуть наружу. Незнакомцы обсуждали его дом! И более того, один из них этой ночью искал что-то в этом доме!
- Уходим. – Бросил мужской голос. – В доме напротив открывают окна.
  Снова послышались шорохи, под ногами говоривших опять захрустели срезанные ветки ольхи. Тени метнулись в сторону и пропали, так что Сигрид, резким движением отодвинувший занавеску, увидел только два смутных, быстро удалявшихся силуэта. Не слышь он голоса говоривших, никогда не смог бы сказать, кто именно бродил под окнами его дома – силуэты были закутаны в плотные темные плащи.
Сигрид испытывал странную смесь чувств из ярости и недоумения. В маленьком городке Муррэм ему еще ни разу не доводилось слышать, чтобы к кому-то наведывались грабители. Триста жителей Муррэма знали друг друга, словно близких родственников, да и многие приходились соседям родней. Пройтись по улице в шляпе было практически невозможно – стоило выйти за порог, как при встрече со знакомыми шляпу в знак приветствия приходилось снимать. А поскольку Сигрид знал всех обитателей Муррэма, то выходил из дома по какому-либо делу заранее, ибо ежеминутная встреча с соседями грозила путешествию затянуться. Сигрид был совершенно уверен, что разговаривавшие за окном никогда не жили в его родном городе. Тщетно пытаясь разглядеть фигуры, уже превратившиеся в крохотные точки, он сжал кулаки и быстро обернулся.
«Надо осмотреть дом. Возможно, что-то пропало», - мелькнула мысль. Первым на ум пришел давно запертый кабинет отца. Сигрид со всех ног бросился мимо зеркала направо, на ходу теряя войлочные тапки. Он остановился было, попрыгал на одной ноге по направлению к обувке, но, не желая медлить ни секунды, махнул рукой и побежал, теперь стуча уже босыми ногами по холодному полу.
Перед кабинетом он остановился и замер. Сигрид и его мать не входили туда уже года полтора – слишком тяжело было видеть письменный стол, высокое кожаное кресло, коллекцию миниатюрных кораблей… Все это осталось в неприкосновенности с тех пор, как там в последний раз побывал нер Никс. Розамунда, мать Сигрида, наотрез отказалась передвигать в кабинете даже чернильницу, и согласилась только впускать раз в неделю в помещение циронью, которая должна была аккуратно стирать пыль с поверхностей и ставить все предметы на свои места обратно в том же порядке. Сигрид недолго колебался – подумав, что по кабинету отца могли спокойно разгуливать посторонние люди, он рванул бронзовую ручку двери в виде головы льва с высунутым языком.
Дверь легко поддалась. Сигрид ступил в кабинет и ахнул. Он отлично помнил, как выглядела эта комната раньше, и то, что теперь представилось его взору, никак не было похоже на прежнюю картину. В кабинете царил совершеннейший кавардак. Все ящики стола были выдвинуты, а их содержимое небрежно валялось прямо на полу, вперемешку с перьями из распоротых диванных подушек. Самому дивану тоже досталось – острый предмет разрезал его обшивку в нескольких местах. Шторы свисали с окон пестрыми клоками, картины были перевернуты, а книжный шкаф отодвинут в сторону. Последнее Сигрида особенно удивило, но на ум пришло, что грабители искали в их доме потайной ход или хотя бы комнату. Судя по тому, как варварски обошлись пришельцы с обстановкой, здесь они ничего не нашли. Сигрид с болью смотрел на знакомые с детства предметы. За этим столом, так бесцеремонно перевернутым кем-то, его отец просиживал долгие часы, пока маленький Сигрид вместе с братом играли на ковре… А портрет его прабабушки, теперь висевший лицевой стороной к стене, так украшал светло-зеленую стену! Сигрид только сейчас заметил, что обивка кабинета тоже проходила испытание на прочность, и проиграла в поединке с ножом.
- Что случилось? – мягкий женский голос раздался у Сигрида за спиной.
- Не стоит, не нужно, - Сигрид обернулся и решительно преградил дорогу матери. Она стояла перед ним в кремовой накидке поверх ночного одеяния, и с любопытством разглядывала из-за его плеча кабинет. Сигрид не успел даже слова сказать, но она все поняла – темные глаза быстро-быстро наполнились слезами, а губы мелко задрожали.
- Что это? – прошептала она. – Да пусти же меня! – она оттолкнула сына и прошла в кабинет.
Розамунда Никс всегда считалась женщиной решительной. Высокая, немного более полноватая, чем следовало, бесконечно добрая, всегда аккуратно одетая и причесанная (волосок к волоску – как это у нее получается? – удивлялся Сигрид, стараясь пригладить свои вихры) в Муррэме она, тем не менее, не раз демонстрировала твердость духа. Маленький городок не забыл трех ее ярких поступков – во-первых, когда она согласилась выйти замуж за нера Никса, тогда никому неизвестного и бедного, во-вторых, когда настояла, чтобы в городке цироний разрешили отпускать на свободу. В Муррэме это вызвало шок – раньше цироньям можно было покинуть хозяев только в глубокой старости. И, наконец, когда после внезапной смерти мужа наотрез отказалась носить траур. Розамунда Никс, выйдя на улицу в светлом платье, окинула внимательным взглядом ахнувших соседок, и промолвила нарочито громко, чтобы ее могли слышать все:
- Нет ничего глупее этого старого обычая. Никс ненавидел черный цвет. И скорее бы дважды умер сам, чем позволил бы мне хоронить себя заживо! Ведь у меня двое сыновей.
Розамунда Никс вглядывалась в беспорядок, а Сигрид тем временем с тревогой смотрел на нее. Но к его величайшему удивлению, она не стала ни плакать, ни причитать. Розамунда обвела взглядом комнату, словно пытаясь убедиться в чем-то, и от ее взора, казалось, не скрылась ни одна деталь.
- Я слышал, как они говорили, они были возле окна…- Промолвил Сигрид, совершенно сбитый с толку такой реакцией матери. – Их было, кажется, двое: мужчина и женщина.
- Они давно ушли? – Розамунда повернулась к Сигриду, и он увидел, что слезы ее высохли, а сама она выглядит живым воплощением решимости.
- Несколько минут назад.
- Оставим пока все, как есть. – Розамунда говорила мягко, но непреклонно. – Нам нужно сегодня многое обсудить.
Через четверть часа они сидели в маленькой столовой, примыкавшей к кухне, и пили горячий кофе. Розамунда сама приготовила напиток, улыбаясь при этом:
- Орба с ума сойдет, когда узнает, что я не позвала ее. Она так ревниво относится к своим обязанностям… Но ей нужно теперь больше отдыхать.
Сигрид рассеянно отпивал из большой перламутровой чашки горячий кофе, и ждал, когда Розамунда объяснится. Но она не спешила. И лишь когда кофе Сигрида кончился, внимательно посмотрела на него и произнесла:
- Все, что произошло, не случайно. Это должно было произойти. Мне рассказал об этом перед смертью твой отец.
Брови Сигрида поползли на лоб.
- Он знал? Откуда? Он разве был норном?
- Он родился в самый последний день недели Норнов, никто и не думал, что у него есть способности видеть будущее. Но иногда он мог говорить странные вещи…Перед смертью он сказал мне то, что просил выучить наизусть. И я дала ему слово сделать все так, как он просит. Не перебивай меня, пожалуйста! – сказала Розамунда, заметив, что Сигрид пытается что-то произнести. – Он сказал: однажды в этот дом придут двое: мужчина и женщина. Они будут искать здесь одну вещь, но не найдут. После этого Сигриду нужно будет тотчас же уехать из дома, и поступить на службу к королю.
- К королю? – воскликнул потрясенный Сигрид, не веря своим ушам. – Быть этого не может! Неужели отец хотел, чтобы я отправился в Медон к Сайласу Первому? Нет, это совершенно исключено! Наверняка ты что-то не так поняла…
- Я поняла достаточно хорошо. – Спокойно отозвалась Розамунда Никс, внимательно глядя на сына взглядом, призывающим к спокойствию. – И это именно то, чего хотел твой отец. О Сайласе говорят много нехорошего… - Она осеклась и посмотрела по сторонам, словно боясь, что ее услышат. – Но такова воля Проспера. Осуждать его мы с тобой не в праве. Он ясно и четко сказал: к королю.
- Но мама, - Сигрид слов не находил от возмущения, - ты никогда не говорила прямо, хотя я всегда знал это, вы уехали из столицы только по вине Сайласа, чтобы скрыться, чтобы он не мог вам повредить! Родители Гиртуса покинули Медон по той же причине! Все здесь знают, что более гнусного человека, чем Сайлас еще поискать нужно. И теперь ты меня отправляешь к нему на службу!
- Если этого требует твой отец, это правильно. – Отрезала Розамунда.
Сигрид с сомнением покачал головой. Он был так потрясен известием, так разочарован одновременно, что первой мыслью его было – плюнуть на всё и остаться в Муррэме. Впрочем, настрой матери дал ему понять, что Розамунда этого не позволит. Сигрида просто распирало от возмущения: ему ехать в Медон! Да еще к Сайласу! К человеку, о котором во всем королевстве и двух хороших слов никто не сможет произнести: убийце, предателю, преследователю многих невинных людей. Хорошую же судьбу приготовил ему отец – стать соратником Сайласа, от которого пострадал сам же Проспер Никс.
- Ты не останешься здесь, - словно прочитав его мысли, молвила Розамунда. – И ты не скроешься. Нарушить предначертанное – значит, навлечь на себя беды.
- С такими известиями мне больше бед не нужно. – Хмуро ответил Сигрид, сжав кулаки. – Ты гонишь меня из дома.
- О, какое лукавство! – улыбнулась Розамунда. – Не нужно, Сигрид. Я все равно не переменю своего решения. Сегодня ночью случилось то, о чем мне много лет назад рассказал Проспер. Теперь у меня нет сомнений в правильности его слов. Раз так, тебе нужно ехать. Как только Орба проснётся, я попрошу её собрать тебе вещи.
Сигрид сделал неопределенный жест рукой и встал из-за стола. Он был подавлен и расстроен. Внутри стало очень пусто и холодно. Ему нужно было срочно поделиться с кем-нибудь этим странным известием, и лучше Гиртуса он придумать никого не мог. Гиртус Рути дружил с Сигридом с тех самых пор, как семья последнего поселилась в Муррэме. Было это больше десятилетия назад. Сигрид и Гиртус могли бы называться братьями – по крайней мере, со своими родными они ладили куда как хуже чем друг с другом.
Сигрид Никс не стал откладывать решения, он быстро поднялся к себе и торопливо оделся. Скинув халат, облачился в новый темно-синий камзол, накинул сверху кап – длинный широкий плащ в форме полукруга с небольшим отложным воротником (этот август, напомним, разочаровал всех), взял в руки оставленную другом газету, и, не оглядываясь, вышел на улицу.
Жизнь в Муррэме, как во всех маленьких городках, начиналась и затихала рано. Горожане в рассветные часы спешили узнать первые новости из утренних газет, молочники уже развозили свои продукты по домам, а хозяйки чуть свет проверяли, как чувствуют себя цветы на клумбах. День, наполненный будничными хлопотами, пролетал здесь в один миг. А как только солнце начинало садиться за горизонт, трудолюбивые обитатели Муррэма принимались зевать и отправлялись вскоре на покой. Вечера, таким образом, не бывали здесь долгими – разве что в конце недели горожане позволяли себе сходить друг к другу в гости, но случалось это довольно редко. Хотя в Муррэме все знали всё о соседях, и не имели привычки держать зло на кого бы то ни было, встречи такие организовывать опасались: а вдруг захмелевшие хозяева (или гости) сболтнут что-то лишнее? А чьи-то нескромные уста донесут это до ушей приближенных короля Сайласа? Много лет назад редкий дом не пережил неожиданных ночных визитов столичных гостей, после которых в семьях недосчитывались одного-двух домочадцев. В Муррэме не уважали напрасный риск, осторожность ставили превыше всего, потому говорили по большей части тихо, а раскрывать душу не спешили даже близким… Семья Рути была для Сигрида исключением. Он знал, что Гиртус скорее умрет, чем кому-либо поведает его тайны.
Сигрид вышел за ограду дома, и оказался на улице Архитекторов. Семья Рути жила на соседней, улице Теней. Пройти требовалось всего ничего, несколько кварталов, но Сигрид понял, что быстро преодолеть это расстояние не получится. Возле своего магазина уже протирал вывеску хромой шляпник Дис. Встав на табурет, чтобы дотянуться до золоченых букв, он хмуро возил тряпкой по надписи, и оглядывался по сторонам, с целью найти, кто бы ему подсобил. Сигриду бесполезно было убегать – Дис увидел его в полированной поверхности вывески, потому, вздыхая, он и подошел к шляпнику.
- Прекрасное утро! Уже работаете, нер Дис? – спросил он как можно приветливее.
- Утром шляпы раскупают лучше, чем вечером. Проснувшись, люди частенько решают что-то изменить в своей жизни, и если не находят ничего посущественнее, идут менять головной убор. – С удовольствием отозвался Дис. – Но если нет хорошей вывески – нет и покупателей. Не успеваю следить – все так быстро становится пыльным и серым!
Сигрид покосился на вывеску, которая в опровержение этих слов сияла и переливалась, и перевел взгляд на шляпника.
- Помоги-ка мне слезть. – Деловито распорядился Дис. – Твоей матери, часом, не нужна новая шляпа?
- Новая шляпа нужна мне. – Неожиданно для самого себя сказал Сигрид. – Я уезжаю в столицу. Прямо сегодня.– Он ухватился за протянутые руки Диса и помог старому шляпнику слезть с табурета. Лицо хромого Диса заметно прояснилось. – Подойду попозже?
- Приходи-приходи. – Дис заулыбался, словно только и ждал такого ответа. – У меня и твой отец покупал шляпы…И отец нера Рути. У меня споро получается выполнить заказ. Если придешь днем, то к вечеру твоя шляпа будет готова.
Лицо Диса снова стало серьезным, и Сигрид знал почему. Несколько лет назад шляпника забрали по подозрению в совершении волшебства в одну из тюрем Медона – кто-то донес, что Дис слишком проворно делает шляпы. Мастера удалось оправдать, но он навсегда остался хромым – результат пыток, которым его подвергли. Заключение подействовало на шляпника иначе, чем можно было предположить: он гордился этой частью своей биографии и не уставал намекать, что действительно создает свои шедевры так скоро, словно по волшебству. Дис рисковал: колдовать, использовать любые волшебные предметы, в Медоне было строжайше запрещено специальным указом короля Сайласа. Нарушителя ждала тюрьма, в худшем случае, смерть. Эту борьбу с волшебниками Сайлас начал, как только приступил к управлению королевством. И хотя многим чародеям удалось бежать, значительная часть тех, кто был знаком с волшебством, до сих пор сидела в тюрьмах или погибла. Потому граждане Медона постарались избавиться ото всех чудесных предметов, которые когда-либо были им подарены, переданы или куплены ими. Зеркало, висевшее в доме Никсов, чудом избежало этой участи – Розамунда считала, что его невероятные свойства не слишком заметны, хотя Сигрид не раз просил мать хотя бы переместить зеркало в ту часть дома, что не была открыта гостям.
Сигрид распрощался с Дисом, но, свернув за угол, обнаружил, что уже заработал газетный киоск, и его владелец, нер Онз в ярко-зеленом камзоле, приветственно машет ему рукой. Сигрид вздохнул и направился к киоску, где Онз, щуплый человечек с дрожащими и вечно грязными от типографской краски пальцами, аккуратно раскладывал газеты по полочкам.
- Вот и всё, вот и всё, - бормотал он, разделяя пачки по названиям изданий, и стараясь не помять тонкую бумагу, - вот и конец… прекрасное утро, Сигрид!
- Да, нер Онз, - ответил Сигрид, зная, что мог бы сказать в этот момент любую фразу – Онз всегда был так занят делом, что не слышал, что ему отвечают. – Небо нынче что-то зеленое. – Добавил он, еле сдерживая смех.
- Ох, теперь и суета поднимется! – невпопад пробормотал Онз, не глядя на Сигрида, и продолжая раскладывать газеты. – Говорю тебе: ему несладко придется, столько работы привалило!
Сигрид как всегда поначалу немного растерялся – манера Онза отвечать до сих пор приводила его в замешательство, но тут же вспомнил об этой странной особенности владельца газетного киоска, кивнул ему в ответ, еще постоял из вежливости рядом, и пошел дальше. Как он и предполагал, нер Онз никак не отреагировал на его уход.
Подул прохладный ветер, так что Сигрид пожалел, что не захватил шляпу. Дуновение принесло с собой вялую опавшую листву и целую смесь ароматов: жаренных гренок, только что заваренного кофе, и свежих цветочных духов. Сигрид с наслаждением втянул носом воздух – особенно духов. Их запах позволял надеяться, что где-то рядом находится очаровательная Эва. Повертев головой по сторонам, он разочарованно нахмурил лоб – Эвы не было. А с ней повидаться в последний раз Сигриду очень бы хотелось.
Дом Гиртуса был уже рядом. В отличие от дома Никсов, большого, просторного, очень светлого, дом семьи Рути казался маленьким и невероятно уютным. Всего два этажа, над входом – полукруглый балкон, поддерживаемый четырьмя дорическими колоннами. Дом был выкрашен по прихоти нери Рути в светло-розовый цвет, и напоминал издалека большой зефир (так его между собой и называли жители Муррэма). Зато внутри, знал Сигрид, жилище Гиртуса было просто пределом мечтаний – небольшие теплые комнаты, целых три камина, множество подушек и ковров. У Рути все ходили по дому без обуви, и Сигриду ужасно нравился этот обычай. Здесь всегда был готов чай для гостей с очень вкусными пирогами, испеченными самой нери Рути. И еще здесь всегда можно было встретить самых необычных людей. Мать Гиртуса поддерживала отношения со всеми старыми друзьями, по большей части безобидными чудаками. Так что в доме Рути то гостили философы, то читали стихи заезжие поэты, то устраивали художественные вечера. Гиртус, в отличие от Сигрида, не всегда был в восторге от бесконечных посетителей – в доме и без них места не хватало. Ведь под крышей этого большого зефира постоянно жили нери Рути, Гиртус, его бабушка, старшая сестра (холодная и чопорная особа, совершенно непохожая на всех остальных Рути), четыре или пять кошек. Сейчас, когда Сигрид поднялся на крыльцо и позвонил в дверь, он знал, что кроме постоянных обитателей дома, здесь еще гостит давний приятель покойного отца Гиртуса – подслеповатый архитектор, некогда спланировавший Розовый зефир.
- Нер Никс, конечно к неру Гиртусу? – циронья, распахнувшая дверь, улыбалась Сигриду. – У нас поспел малиновый пирог, так что проходите скорей.
Сигрид поблагодарил, и прошел внутрь. Пока он стягивал с себя плащ, до него начали доноситься голоса – судя по всему, нери Рути и Гиртуса. Сигрид не пытался вслушиваться, но интонации говорящих были не очень приятными. Судя по всему, мать и сын повздорили. И он очень удивился, когда расслышал среди ссоры еще один голос – спокойный мужской.
Наверху хлопнули дверью. Заскрипели деревянные ступени – через пару мгновений перед Сигридом предстал его приятель. Гиртус хмурил брови, но, завидев друга, улыбнулся. Правда, голубые глаза так и остались сердитыми. Гиртус был коренаст, невысокого роста, и всегда взлохмачен.
- Пойдем пить чай. Обожаю малиновый пирог. – Сказал он вместо приветствия, указывая рукой на столовую.
- У меня новости.
- Хорошие?
- Сложно сказать. Я уезжаю.
- Да что ты? – Гиртус остановился и удивленно воззрился на друга. – Зачем и куда?
- В Медон. Зачем – не могу сказать. Меня ведь практически выгоняют из дома. То есть, не совсем выгоняют, но мама говорит, что оставаться мне нельзя.
- Мне тоже. – Буркнул под нос Гиртус.
- Я не шучу. – Вздохнул Сигрид. – Мама вбила себе в голову, что так хотел отец. Говорит, он рассказал ей перед смертью, что если… - Сигрид запнулся. – Мне придется срочно уехать и поступить на службу к королю.
- Ты шутишь! – подпрыгнул Гиртус. – К Сайласу? Да лучше прямо сразу отрубить себе голову и завещать все-все короне! По-моему, ничем другим это кончиться не может.
- Я знаю… Но мне и оставаться нельзя. Я должен уехать сейчас. Ее не переубедить.
- И где ты будешь жить в Медоне?
- Там есть небольшой дом, мы сдавали его квартирантам. Мама уже написала им, что теперь мы прекращаем аренду.
Сигрид посмотрел на Гиртуса. Тот выглядел озабоченным, словно решал в уме какую-то сложную задачу.
- Постой-ка, - Гиртус снова наморщил лоб, - а ты не возьмешь меня с собой?
Сигрид так растерялся, что не нашел, что ответить. Впервые за все утро он почувствовал облегчение, и лицо его просветлело. Правда, Гиртус понял его молчание совсем иначе – он помрачнел и, наливая себе чай, промазал мимо чашки.
- Ладно, - буркнул он, - не нужно.
- Да ты что! – Сигрид задыхался от восторга. – Это же замечательно! Если мы поедем вместе! Нет, Гиртус, это совершенно точно. Если твои родные не будут против.
- Да? – недоверчиво осведомился Гиртус. – Мне, если честно, все равно, что думают мои родные. Я их особенно видеть сейчас не хочу.
- Вот и прекрасно… То есть, плохо, что ты с ними поссорился, но мы ведь можем жить в Медоне вместе. В доме на двоих точно хватит места.
- Откуда ты знаешь, что мы поссорились? – прищурился Гиртус. – Циронья разболтала?
- Нет, - потряс головой Сигрид, - что ты, нет. Я слышал голоса, когда вошел. Мне показалось… Но если ты не хочешь говорить, то и не нужно. Главное сейчас собраться быстрее. Надо уехать пораньше. Самое позднее – часа через три.
- Я соберусь быстро. – Кивнул Гиртус, отламывая большой кусок пирога. Сигрид последовал его примеру и, надкусив через секунду хрустящую корочку, зажмурился от удовольствия – пирог с малиной был восхитителен. Он практически таял во рту, и одним куском дело как всегда не обошлось.
- Не бери много вещей. – С набитым ртом промычал Сигрид. – Я тоже еду налегке. Жаль только, денег совсем немного.
- Мы же едем в Медон! – Гиртус хлопнул его по плечу. – А где столица, там куча денег. Ты уж мне поверь. Не успеем оглядеться, как станем настоящими богачами.
- Мне одно не дает покоя – король Сайлас. Совсем не уверен, что мы найдем общий язык.
- Ты десять лет провел в школе Эйрика Эстридсена. – Отозвался Гиртус, махнув рукой, как бы говоря: «беспокоиться не о чем». – Ты и умнее меня, и лучше ладишь с людьми. Те, кто окончил школу короля Эйрика, могут рассчитывать на отличную карьеру. А если мы придемся не ко двору, то, что нам мешает заняться чем-нибудь другим?
Сигрид только улыбнулся. Идея с поездкой в Медон, с тех пор, как Гиртус согласился составить ему компанию, уже не казалась ему такой неудачной. Конечно, он был бы не прочь повидаться с Эвой, все-таки, она ему нравилась вот уже несколько месяцев. Но предвкушение отъезда так захватило его, что он был готов отправляться в столицу прямо сейчас. Судя по глазам Гиртуса, уже не таким холодным, и он был рад подвернувшемуся случаю. Так что Сигрид и он еще немного поболтали о своем путешествии, и разошлись, чтобы скорее собраться в путь.


Глава 2.
Мертвая деревня.

Погода окончательно испортилась, когда Сигрид и Гиртус оседлали лошадей и двинулись на север. С неба полило, причем с такой силой, что друзья довольно быстро обнаружили - вымокли они насквозь. Но тут же договорились, что останавливаться, только двинувшись в путь, не имеет смысла. К тому же, борясь с ветром, они отгоняли от себя грустные мысли, поскольку, покинув Муррэм, даже несмотря на бодрый настрой, неожиданно для себя приуныли. Для Сигрида это было второе путешествие в жизни, и он действительно радовался новым открывающимся для него перспективам. Но ему было жалко оставлять мать одну в большом доме (тем более, из головы не выходили мысли, что ночные посетители снова могут наведаться в жилище Никсов, и кто знает, как миролюбиво они будут настроены), к тому же Сигрид не уставал дивиться странной просьбе отца. Отправиться на службу к Сайласу казалось ему безумной идеей. Более того, идеей не самой достойной. Сигрида подбадривал Гиртус, без конца повторяющий, что служба у Сайласа – это еще не приговор. Всегда можно найти, чем заняться, утверждал Гиртус. На худой конец, давать уроки математики или музыки, пытаться писать картины (уж в этом в семействе Рути преуспели все), или сдать часть дома и жить на эти деньги вполне себе безбедно. Глядя, с какой легкостью Гиртус строит планы, и Сигрид и сам воспрял духом. Приятель всегда был чуточку самоуверен и не прочь похвастаться. Но Сигрид признавал, что Гиртус имеет на это право – у того все в руках спорилось.
Что же касается Гиртуса Рути, то он храбрился изо всех сил, хотя и ему было неуютно под холодным дождем. Больше всего он жалел, что не успел перед дорогой выпить еще чаю с малиновым пирогом. Теперь, не отставая от Сигрида, он представлял себе жарко пылающий камин и теплый плед – так было легче мириться с бьющим в лицо ветром и льющейся за воротник влагой.
У обоих путешественников возле седел весели туго набитые мешки с одеждой и необходимыми вещами. Когда от ливня стало совсем невмоготу, Сигрид остановил своего коня и предложил Гиртусу поискать местечко, где бы переждать дождь и переодеться.
- Если мы не выпьем чего-нибудь горячего и не перекусим, мы точно заболеем. – Сказал он.
- Ерунда, - Гиртус позвенел десятком таланов в кармане, - если мы будем останавливаться, приедем в Медон только к утру, да еще и без денег. А я бы предпочел переночевать уже в столице.
Но через несколько минут и Гиртус признал, что неплохо бы найти приют на некоторое время.
Сквозь серый плотный ливень, примерно через полчаса они не без труда разглядели очертания небольшого поселения. Всего четыре дома, и только из трубы одного валил дым. Сигрид указал на деревушку, и всадники радостно пустили лошадей в галоп. От этой спешки был только один минус – слякотная жижа, грязная, вперемешку с пожухлой травой, отскакивала от лошадиных копыт и оседала на плащах и сапогах Сигрида и Гиртуса. Так что когда оба спешились, они были изрядно испачканы.
- Мы похожи на бродяг! – хохотнул Гиртус, привязывая своего коня.
- Главное, чтобы здесь не разделили твое мнение. – Отозвался Сигрид, занимаясь тем же.
Деревушка, куда они приехали, выглядела заброшенной. Три дома стояли совершенно темные, словно нежилые, и, судя по покосившимся оградам, пустым глазницам окон, тут давно не бывало гостей. Люди уехали отсюда не год и не два назад, а потому так странно среди абсолютно мертвой деревни смотрелся лишь один трехэтажный дом, похожий с виду и на гостиницу и на забегаловку одновременно. Он был хорошо освещен, добротно сделан. Друзья, ни секунды не колеблясь, вошли внутрь, и замерли на пороге.
Здесь и правда можно было хорошо поесть – аромат жаркого разливался по огромному залу, заполненному пустыми столиками, а возле барной стойки они разглядели множество бутылок. Спиной к ним, за стойкой, стоял плотный мужчина в фартуке. Он был чем-то занят, и обернулся лишь, когда Сигрид кашлянул.
Хозяин заведения был немолод, смугл и бородат. Над маленькими глазами нависали густые седые брови. Приход посетителей почему-то не вызвал в нем прилива радости.
- Сегодня занято. – Ответил он нехотя. – Для всех прочих посетителей закрыто.
- Прочих? Каких? – спросил Сигрид с удивлением. – Ведь никого же нет.
- Сейчас приедут. Сегодня здесь у меня особые гости. – Бородач отвернулся, показывая, что разговор закончен.
Возмущение, написанное на лице Гиртуса, было так велико, что Сигрид с трудом удержал его от гневной реплики. Сам он понимал, что поскольку является просителем, должен быть предельно вежлив. Злить бородача было бессмысленно, потому Сигрид вложил в свой тон максимум доброжелательности:
- Мы очень быстро поедим и сразу же уедем. Но позвольте нам пробыть здесь хоть немного. На улице сильный дождь и мы промокли.
- Я уже сказал, что у меня сегодня особые посетители. – Не оборачиваясь, ответил хозяин заведения. – Они не любят, когда здесь оказываются посторонние. И я должен уважать это стремление, ведь если вам когда-нибудь вздумается попросить меня о таком же, я не откажу. Но сегодня здесь обслуживаются только специальные гости.
- А может быть, мы тоже в их числе? – прищурился Гиртус и толкнул в бок Сигрида. – Просто приехали раньше прочих.
- Вы? – бородач недоверчиво смерил долгим взглядом Сигрида и Гиртуса. – Вот уже не думаю. Хотя всякое бывает, конечно.
В этот миг над входом в это странное заведение загорелся красным светом круглый светильник. Бородач тут же подпрыгнул на месте, и начал двигаться с необычайной скоростью: он одним движением вытер барную стойку, поправляя при этом съехавший фартук, потом выскочил в зал и начал метаться между столами, лихорадочно подсчитывая количество стульев. После этого он поднял глаза к потолку, стараясь разглядеть все ли свечи горят, не обращая никакого внимания на Сигрида и Гиртуса.
- У вас пятнадцать минут. – Исподлобья глядя на двух друзей, совершенно неожиданно промолвил бородач. – И после этого вы моментально уедете прочь. Сразу же! Слышите? Вы не останетесь здесь ни одной минутой дольше. Я распоряжусь, чтобы вам принесли горячую еду и по кружке вина.
Сигрид и Гиртус переглянулись. Ни тот, ни другой, прежде не имели возможности вот так заказывать вино. В домах Никсов и Рути спиртное открывали редко, а питейные заведения в Муррэме они не посещали – до достижения двадцати лет в их городке это было строжайше запрещено. В глазах Сигрида загорелся озорной огонек, а вот Гиртус выглядел серьезным.
- А если мы захмелеем и не сможем ехать? – тихо спросил он у друга.
- От одной кружки? И как же ты предлагал согреться?
- Ну-у…чаем.
Сигрид молча указал ему на стол, куда уже поставили тарелки и приборы. Бородач потерял к ним всякий интерес. Он и еще трое помощников торопливо накрывали столы скатертями, подносили приборы и салфетки. Сигрид искоса следил за их работой – накрывали они на компанию не меньше чем из двадцати человек – и ему ужасно хотелось узнать, что за нелюдимые посетители решили заглянуть в это тихое место.
- Когда вы закончите, положите три талана на стойку. – Сказал владелец заведения очень четко и громко, хотя находился в другой части зала.
Сигрид и Гиртус ели быстро и потому обжигались. Мясо в остром соусе и вареный картофель показались им, поэтому, безвкусными. Даже вкус вина ощутить они как следует не успели – через пятнадцать минут тарелки и кружки были пустыми и друзья засобирались к выходу. Три талана они посчитали чрезмерной платой за скромный и очень быстрый ужин, но деваться было некуда. Шестиугольные золотые монеты с профилем короля Сайласа и двумя драконами легли на стойку. Впрочем, желудки наполнились, приятное тепло разлилось по телу от вина и горячей пищи. Но оказавшись на улице, Сигрид и Гиртус очень остро ощутили холод.
- Напрасно мы пошли у него на поводу, - проворчал Гиртус, закутываясь плотнее в плащ, - мы имели полное право оставаться, сколько хотели.
У Сигрида от холода начали стучать зубы. Представив путешествие верхом на лошади, он еще поежился.
- Мы не могли остаться. Это было бы невежливо.
- Невежливо – это то, как бородач с нами поступил!
- Он не звал нас, мы сами пришли. Он имел право нам отказать.
- Интересно знать, ради кого он старался.
- Мы должны ехать, мы обещали. К тому же, начинает темнеть. – Сигрид поставил ступню в стремя и запрыгнул на лошадь. Гиртус еще мялся с ноги на ногу. Действительно, постепенно смеркалось. Августовский день стал короче, и друзья рисковали оказаться в столице за полночь. Сигриду тоже было интересно узнать, для кого хозяин забегаловки готовил пир, но он считал, что раз они дали слово уехать тотчас же, это слово нужно было сдержать. – Поехали! – сказал он довольно резко.
Гиртус нехотя подошел к своей лошади и тоже прыгнул в седло. Через несколько минут они были уже вдалеке от деревушки, на соседнем холме, откуда открывался отличный обзор на все четыре дома. Сигрид собрался было пустить лошадь быстрее, но Гиртус неожиданно замер на месте.
- Поехали! – повторил Сигрид еще настойчивее.
- Нет, давай-ка глянем. – Гиртус указал на деревушку.
Ливень еще шел, но теперь как будто чуть тише. Серая пелена уже не была такой плотной, да и дом бородача просматривался с холма со всех сторон.
- Как думаешь, почему здесь никто не живет? – спросил Сигрид.
- Если здешние обитатели насолили чем-то королю Сайласу, то у меня был бы для тебя ответ. А так – не знаю. Захолустье. – Пожал плечами Гиртус Рути. – Я бы тоже не обрадовался, предложи мне кто-нибудь здесь пожить. Такая даль от города, да здесь, наверное, за месяц проезжает два путешественника, вроде нас с тобой.
- Сегодня, говорят, их будет много. – Возразил Сигрид. – Значит, не такое уж тут захолустье.
Сигрид и Гиртус внимательно вглядывались в двери забегаловки, но на крыльце так никто и не появился. Они подождали еще. Но и потом ни единая душа не нарушила спокойствие деревушки! Сигрид и Гиртус изо всех сил всматривались, но проходило время, а они так и не обнаружили, чтобы к дому хоть кто-нибудь подъехал.
- Может быть, они задерживаются? – предположил Сигрид.
- Подождем еще немного? – отозвался Гиртус.
Теперь это было уже делом принципа – дождаться и узнать правду. Но сколько бы минут не проходило, ни Сигрид, ни Гиртус так и не увидели ни одного силуэта возле дома бородача. Ждали они довольно долго, пока серые тучи не оказались совсем низко, и не стало темнеть. Оба молодых человека изрядно продрогли, с каждой минутой их затея казалась им все более нелепой, но и один и второй боялись заговорить о продолжении пути. Почему-то обоим это казалось проявлением слабости. Наконец, когда плащи их можно было выжимать, Сигрид и Гиртус переглянулись, поняли без слов друг друга, и пустили лошадей рысью. Оба чувствовали себя крайне разочарованными.
От Муррэма до Медона никто из них прежде не совершал путешествия ни на лошади, ни каким другим способом. Но по ровной дороге в погожий день столичные вести доходили до городка за несколько часов. В такое ненастье Сигрид не верил, что им удастся попасть в Медон до темноты, но Гиртус, как всегда преисполненный оптимизма, уже вслух рассуждал о мягких подушках и теплой постели.
- Как думаешь, этот бородач просто псих? – спросил Гиртус.
- Нет, не похоже. Помнишь Онза? Этот трактирщик не такой. – Сигрид постарался получше закутаться в плащ, но от дождя намокшая ткань уже не спасала. Зубы начали отбивать барабанную дробь, пальцы, сжимавшие поводья, совершенно окоченели.
- Тогда что все это значило? – не унимался Гиртус. – Могли эти таинственные гости прийти в дом по тайному ходу? Знаешь, такие бывают в старых домах. Мне рассказывал как-то нер Дис, очень давно, правда, что в его тюрьме был такой ход. Его сделали, чтобы не водить заключенных по улице, не давать возможности их сообщникам совершить попытку освобождения.
- И откуда мог вести этот ход? Разве что из другого дома. А ты видел, везде вокруг было темно.
- Странно все это. Но вернее всего, что тот бородач сидит сейчас один в своей забегаловке и разговаривает с пустыми стульями, представляя, что на них кто-то сидит. – Гиртус смеялся, хотя дождь хлестал его по лицу. – Вот потеха, коли это так.
- А помнишь, как нер Фот после пирушки у приятеля, перепутал чучело на огороде с нери Фот, и полчаса просил у него прощения за то, что вернулся поздно?
Оба друга покатились со смеху, и им показалось, что стало чуть теплее. Они останавливались еще лишь раз – напоить лошадей и немного перевести дух. Дождь совсем прекратился часа через три после того как они уехали из заброшенной деревни, так что путешествовать стало проще. Но не успели Сигрид и Гиртус порадоваться этому обстоятельству, как небо совершенно потемнело, предвещая наступление ночи.
До Медона, судя по всему, осталось совсем немного. Всадники видели дорожные указатели, и знали, что движутся правильной дорогой. Но вернее всего о приближении столицы говорили все более ухоженные поля и луга, а также встречавшиеся на пути большие, хорошо освещенные дома. Наконец из темноты, где-то вдалеке, выступили три огромные остроконечные башни. Это были настоящие исполины из серого камня – Сигрид читал о них – в одной из них находился знаменитый зал Норнов, где испокон веков проходили заседания королевского совета. Вторая башня, некогда служившая приютом наследнику престола, при Сайласе была отдана под тюрьму, то самое мрачное узилище, где пришлось побывать однажды неру Дису. Назначение третьей башни оставалось непонятным, она сохранилась хуже прочих, и была единственной, где не горел ни один даже самый крохотный огонек.
Сигрид и Гиртус на минуту остановились полюбоваться открывавшимся видом. Они стояли на вершине высокого холма, у подножья которого начиналась широкая зеленая долина. В этой долине и находился Медон, надежно защищенный с одной стороны бурной рекой, с другой – горной грядой (самой высокой и таинственной там была так называемая Синяя гора, ее верхушку невозможно было разглядеть, ибо она вечно терялась где-то в облаках), а с третьей – непролазным лесом. Прямо под ногами друзей, далеко внизу, мерцали огоньки в многочисленных виллах, домишках и дворцах. Казалось, что там внизу шевелится целая колония светлячков, и Сигрид легко бы поверил в это, если б сам не видел на картинах этот холм и этот вид с него. В самом сердце долины стояли Три башни, словно по углам равнобедренного треугольника, и только теперь на холме стало видно, что все они соединены между собой деревянными лестницами. У подножья башен петляла серебристая лента – река, догадались друзья, и по ней тоже двигались яркие огоньки.
- Ух! – только и вымолвил Гиртус, поворачиваясь к Сигриду. – Что тут скажешь? Это, пожалуй, красиво.
- Да-а-а… И мы скоро окажемся там.
- Тогда поехали быстрее! – Почти крикнул Гиртус, лягнув шенкелями своего коня. Тот недовольно фыркнул и припустил, что есть мочи. Сигрида не нужно было упрашивать – он последовал за другом, стараясь не отстать.
Уже мало ощущался холод; от предвкушения, что они вот-вот окунутся в столичную жизнь, вдохнут воздух Медона, поглядят на все его чудесные и знаменитые постройки, на прохожих (среди которых наверняка встретятся известные и важные люди!), у путешественников дух захватывало. Они неслись во весь опор, не обращая никакого внимания на то, что плащи их намокли и стали тяжелее, а лошади устали, да и конечности от долгого пути изрядно затекли. Гиртус издал победный клич, взмахнул рукой, изображая, верно, полководца, ведущего за собой победоносную армию, и помчался еще быстрее, а Сигрид за ним, пока они не спустились с холма и не оказались перед огромными сторожевыми башнями, между которыми, очевидно, когда-то висели ворота. Сигрид видел эти постройки в миниатюрах старинных книг: раньше действительно въезд в Медон был строго ограничен, и за городские ворота попасть мог не каждый. Но столетия полтора назад ворота сняли, могучие засовы переплавили, и в Медон мог попасть уже любой. Правда, человеку, который планировал остановиться в столице на длительное время, требовалось позаботиться не только о гостинице, но и о разрешении на пребывание в городе. В Медоне действовал так называемый «Закон о подозрительных» - попадись страже на улице любой, у кого не было такого разрешения, не миновать тому следствия и суда. Правда, суд частенько вершился и без следствия. Так что наличие ворот теперь вовсе и не требовалось.
Сигрид и Гиртус въехали в Медон, задрав головы: они разглядывали красноватые, будто окровавленные башни, составленные из крупных блоков, мрачных промокших часовых, держащих наготове оружие, и огромные портреты короля Сайласа, установленные на башнях таким образом, что путешественник, попадая в город, непременно натыкался взглядом на изображение этого угрюмого, нелюдимого с виду человека.
- Король Сайлас. – Прошептал Сигрид, указывая на портрет.
С гигантского холста на них смотрел широкоплечий человек с шеей быка. Его глубоко посаженные глаза глядели на мир подозрительно. И в то же время в них чувствовалась неутомимая энергия, гибкий быстрый ум. Хотя крупные, грубые черты лица в целом производили отталкивающее впечатление.
Сигрид с огромным интересом рассматривал каждую черточку этого лица, пока Гиртус не потянул его дальше, бормоча что-то про стражников, и про то, как странно выглядит такое внимание Сигрида к внешности короля.
- Поехали, пока нас не записали в «подозрительные», - быстро проговорил Гиртус. – Ну же, давай! Налюбуешься еще на короля во дворце!
Сигрид повиновался, признав справедливость слов Гиртуса. Но ему было действительно любопытно поглядеть на короля Сайласа, о котором за свою жизнь он слышал столько немыслимых вещей. Да и кто в Медоне не был в курсе, что Сайлас приказал истребить всех волшебников, опасаясь, что они когда-нибудь захватят власть? Что многие люди по этой причине были навеки прокляты, и что Сайлас уморил свою собственную жену, волшебницу по происхождению, чьи родные и близкие, которым повезло сохранить жизнь, укрылись в неприступных Синих горах?
- Что-то не так. – Медленно молвил Сигрид, оглядываясь по сторонам. – Тебе не кажется, что для такого позднего часа тут слишком тихо?
Но Гиртус не слушал Сигрида. С замирающим сердцем, не в силах скрыть радостную улыбку, он смотрел на обступившие их высокие каменные дома. В каждом – каждом! – окне горел свет, за плотно задвинутыми шторами угадывались силуэты. Дома были большие, украшенные или пилястрами, или богатой лепниной. Достаток чувствовался даже здесь, на самой окраине столицы, и скудный запас таланов в его собственных карманах Гиртуса уже не огорчал – среди этого великолепия он сам ощущал себя богачом.
Друзья выехали на Муррэмскую дорогу, так называлась эта улица, не имея ни малейшего понятия, где находится дворец и дом Никсов, но Гиртусу это было совершенно безразлично. Он во все глаза рассматривал каменную кладку зданий, изящно оформленные эркеры, он восторженно глазел на атлантов, поддерживающих балконы.
- Что ты сказал? – рассеянно спросил он.
- Ничего. – Торопливо отозвался Сигрид, кивком указывая на новых стражников, прогуливающихся по улице.
- А-а-а. Я помню. Да. Тут не очень людно. Но ведь это окраина? Может быть, если мы будем ехать к центру Медона, народа станет побольше?
- Интересно, как этот центр мы найдем.
- По звездам, конечно, как учили у Эстридсена.
- Ну, даже твоих познаний для этого хватит. – Не менее язвительно отозвался Сигрид, показав на табличку. На высоком шесте по правой стороне Муррэмской дороги виднелись нанизанные по уровню человеческого глаза узкие деревянные указатели, растопыренные, словно иголки у ежа, в разные стороны. Один из них, выделяющийся и по цвету, и по материалу, из которого он был изготовлен, явно указывал на дворец короля Сайласа.
Однако путь ко дворцу оказался длиннее, чем предполагали два путешественника, уже изрядно подуставшие. Зачем в поздний час они ехали туда, и сами не могли ответить. Для представления ко двору было явно поздновато, если только король не страдал бессонницей. Для осмотра местных достопримечательностей они тоже опоздали. Разумнее всего сейчас было найти дом Никсов, который, как утверждала Розамунда, стоял на Грозовом бульваре, в двух шагах от обиталища Сайласа. Она еще рано утром отправила в столицу весточку, чтобы квартиранты освободили их дом, извиняясь за спешку. Так что к приезду двух друзей все должно было быть готово, Розамунда Никс даже обрадовалась, что Сигрид поедет в Медон не один – она всегда с большим уважением относилась к семейству Рути.
 Сигрид не меньше Гиртуса желал вглядеться в детали, медленно впитать атмосферу Медона, но при этом его неотступно преследовало легкое чувство тревоги. Еще в начале пути он был всеми силами против поездки в столицу, и вот теперь, оказавшись на таком близком расстоянии от королевского дворца, это ощущение усилилось. С каким лицом он предстанет перед королем Сайласом, как будет просить монарха поучаствовать в его судьбе, если на протяжении долгих лет он привык думать о короле (пусть и тайно, открыто ему бы никто не позволил в Муррэме) как о человеке низком и подлом? Сигрид соглашался, что кристально честных людей при дворе быть просто не может, и подле Сайласа нельзя не притворяться, но ему самому претило действовать против воли. Ведь в городке, где прошло его детство, все было иначе: да, там обходили стороной любое упоминание о короле, но ведь в остальном там все было так просто и так искренне!
И все-таки грело душу очарование Медона, и каждое новое открытие казалось таким чудесным, таким ярким! Даже в ночном приглушенном свете фонарей Сигрид с удовольствием разглядывал пышные украшения домов, стоящих по обеим сторонам таких широких улиц, что на них одновременно могли разъехаться четыре, а то и пять экипажей. Необычным показалось, что на улицах, совершенно бесплатно, стоят бочки с чистой питьевой водой, к которым привязаны блестящие кружки. В летнюю жару это наверняка спасало горожан, да и теперь было не лишним. Обратил внимание, что над входом в каждый дом висит табличка, на которой подробно указано имя владельца и чем он занимается, а также имена всех его домочадцев, включая животных и птиц. Замечательной идеей он посчитал, что в нескольких местах висят деревянные доски со свежими газетами – хотя при этом невольно закралась мысль: на что прожил бы нер Онз, если бы в Муррэме начали бесплатно развешивать свежую прессу? Гиртус и вовсе так увлекся разглядыванием города, что не замечал, как натягивал поводья, отчего его конь трижды недовольно фырчал и делал попытки взбрыкнуть.
- Свалишься. – Коротко заметил Сигрид.
- Что ты там сказал? Почему так тихо? – забеспокоился вдруг Гиртус. – Да, странно. Я думал, в столице постоянно кипит жизнь. А здесь, словно у нас в Муррэме! Еще нет и двух часов, а все чинно сидят по домам.
- У нас в два часа давно спят. – Заметил Сигрид.
- Нет ни гуляющих, ни патруля, ни даже собаки! Как будто вымерло все. И…и в башне нет света! – Гиртус, теперь уже совершенно пораженный, указал на одну из трех башен, отлично просматривавшихся с любой точки Медона. Та, что еще недавно была ярко освещена, погрузилась во тьму, и вокруг словно тоже разом стемнело, как будто бы свет из башни озарял все возле нее. – Он ведь был, как скажешь?
- По-моему. – Неуверенно пробормотал Сигрид. Он тоже устремил взор на темную башню, и внутри почувствовал холодок. Три громады, возвышавшиеся над Медоном, смотрелись уж больно мрачно в кромешной мгле.
Они ехали четко по указателям, копыта лошадей гулко стучали по каменистой мостовой. Дорога то расширялась, становясь похожей на площадь, то становилась узкой, будто бутылочное горлышко. Дождь в Медоне прекратился вовсе, но поскольку всадники успели промокнуть ранее, продрогли они уже до костей.
- Всего пару поворотов, и мы у цели. – Повеселев, молвил Гиртус. Покосившись на друга, у которого начали слипаться глаза, он чуть приуныл. – Мы посмотрим на дворец, и сразу на Грозовой бульвар. Очень быстро. – Пообещал он.
- Если так же быстро, как ты собирался в дорогу, то простоим до утра. – Зевнул Сигрид, действительно сильно уставший.
- Если так же быстро, как ты соображаешь, то вообще никуда не уедем. Эй, сонное царство! Осталось-то всего чуток!
Даже врожденный энтузиазм Сигрида и восторг от прибытия в Медон пошли на убыль, и он с трудом боролся с сонливостью. Его лошадь безумно устала, он сам спать хотел не меньше (ведь его разбудили на рассвете). Вдобавок ко всему, теплый желтый свет фонарей навевал мысли о ночлеге. Сигрид уже не следовал за Гиртусом, он плелся за ним. И когда они проехали между двумя ярко-синими одинаковыми трехэтажными домами, и оказались на площади, приготовился призвать Гиртуса немедленно начать поиски дома Никсов. Но здесь он был вынужден проснуться. Увиденное и ему показалось уж слишком необычным. С другой стороны площади быстро-быстро двигались яркие точки. Оттуда же доносился шум голосов, нестройный, но, похоже, очень яростный. Целая туча ярко горящих точек (очевидно, людей с факелами), похожих на злобно жужжащий пчелиный рой, двигалась к королевскому дворцу.
- А вот тут-то совсем не тихо. – Присвистнул Гиртус.
- Почему, по-твоему, они сейчас не спят? – Сигрид посмотрел на друга.
- Может быть, какой-нибудь праздник?
- Безусловно. – Сигрид говорил серьезно. – День громко кричащего человека с факелом. Какое сегодня число?

Глава 3.
Возмутители королевского спокойствия.

Сигрид Никс был не из робкого десятка. Да и Гиртус Рути считался отважным молодым человеком – это качество передалось ему по наследству. Его отец, служивший покойному королю Свену (отцу нынешнего злодея Сайласа и принца Гальбы), не побоялся в свое время выразить резкое несогласие с поступками нового правителя. Сайлас не простил открытого бунта, оттого семья Рути и оказалась в Муррэме (говорили, что им просто повезло, ведь за неповиновение король карал обычно куда как жестче). Отец Гиртуса до самых последних дней своей жизни говорил, что не вернется в Медон. Слово он сдержал: при непонятных обстоятельствах, его нашли мертвым на пороге «Зефира» через шесть лет после отъезда из столицы. Гиртус, как и отец, умел проявлять стойкость. Но и он в эту минуту на площади Трех королей испытал чувство, похожее на страх.
- Как думаешь, они нас заметили? – спросил он у Сигрида.
- У нас нет факелов. Если мы их видим, то они в такой темноте вряд ли нас разглядели. Да и смотрят они не на нас.
- Верно. – Кивнул Гиртус, по лицу которого было понятно, что в нем борются несколько чувств: ему страшно хотелось поехать посмотреть, что же происходит возле дворца, и одновременно он не был уверен, что это хорошая идея.
- Как думаешь… - Сигрид и Гиртус произнесли это одновременно, переглянулись и рассмеялись. – Как думаешь, - продолжил Сигрид, - стоит съездить туда?
- Ну…мы же ехали к королю, так? – пробормотал Гиртус, взъерошив свою и без того растрепанную шевелюру. – А они, - он указал на шествие с факелами, - вроде бы во дворец идут. Можем присоединиться к ним, посмотреть, что к чему. Вдруг понадобится наша помощь?
- Кому понадобится? – уточнил Сигрид.
- К-к-королю. – Гиртус глупо улыбался, потому что его начало лихорадить от предвкушения новых приключений.
Сигрид кивнул, и натянул поводья. Его лошадь нервно переминалась с ноги на ногу.
- Ему ведь может потребоваться наша помощь? – продолжал Гиртус. – А ты собирался проситься к нему на службу! Вот и попробуешь заслужить его признательность.
- Вот уж не знаю, - покачал головой Сигрид, - хочу я заслужить его признательность, или нет. Будто бы ты никогда ничего не слышал о Сайласе? Попасть в его любимчики или враги – не знаю, что и страшнее.
- А ты никуда не попадешь, если останешься тут. – Подытожил Гиртус.
- Тоже верно. – Согласился Сигрид. – Едем?
Глаза Гиртуса сразу загорелись, словно он выпил пинту вина.
Он не мог сказать ни слова, только кивнул, и друзья помчались на другую сторону площади, по направлению к кроваво-красному королевскому дворцу, возле которого уже столпилось не меньше двухсот человек. Все они держали в руках факелы, и как смогли увидеть Сигрид и Гиртус, приблизившись, у каждого на груди был прикреплен кусочек зеленой ленты. Только проехав площадь по диагонали, друзья смогли разглядеть, сколько же горожан Медона пришли к жилищу Сайласа. Это было настоящее людское море, сдерживаемое высокой оградой, окружавшей дворец. Горожане пытались преодолеть железные ворота, но прутья на самом верху оказались такими острыми, что люди резали руки и быстро спускались вниз, чем еще больше наэлектризовывали толпу. Она ревела и махала тысячью рук, оставалось только подивиться, что до сих пор никто никого в такой суматохе не поранил или не поджог. В основном к дворцу пришли мужчины, возраста Сигрида и старше. Лишь нескольких женщин он различил в толпе, да и те старались держаться чуть в стороне. Одеты бунтовщики были в темные практически одинаковые плащи, потому непонятно было, какого сословия собравшиеся. Накидки скрывали фигуры, так что есть ли в распоряжении горожан оружие, тоже оставалось неясным. Всего два или три человека потрясали над толпой мясницкими ножами, остальные, хотя и кричали не слишком слаженно «На виселицу Сайласа!», выглядели вполне миролюбиво.
Когда кто-то помоложе и голосом позвонче тоненько прокричал над толпой: «На виселицу Сайласа, Тэрета и всех министров!», людское море взревело от восторга, словно ждало этого. Новый возглас подхватили сотни горожан, и принялись повторять его раз за разом, смакуя, радуясь чему-то, как будто они приветствовали, а не проклинали, хотя неизвестно, что обычно вызвает больший энтузиазм.
Сигрид заметил, что с каждой секундой во дворце загорается новое окно. К ограде, со стороны жилища Сайласа, стали стекаться вооруженные люди. Они не говорили ни слова, ничего не делали, но Сигриду показалось, что настроены стражники по отношению к бунтовщикам вовсе не враждебно. Это тоже показалось странным.
На появление Сигрида и Гиртуса никто никак не отреагировал. Между тем люди к дворцу все прибывали и прибывали. Среди них было немало таких, кто выглядел заспанным, и не имел при себе никаких зеленых лент. «Пришли поглазеть», - решил Сигрид, уверенный, что не ошибся. Горожане вновь прибывшие вставали чуть поодаль, словно им было просто интересно, чем закончится дело. А Сигрид тем временем, отказывался верить своим глазам. Теперь стало окончательно ясно, что в Медоне бунт. И это не просто возмущенные разговоры перед сном в кругу семьи, а настоящий, совершенно реальный мятеж! Судя по числу участников, он тщательно готовился, причем давно. Вот только кем? Сигрид старался рассмотреть в толпе, кто тут заводила, кого больше слушают, но люди были тут совершенно равнозначными с виду. Никто не возвышался среди них, не указывал, что делать. Сигрид напрягал зрение, но так ничего и не разглядел. Гиртус тоже предпринимал попытки разобраться, что к чему. Свесившись с лошади, он задал несколько вопросов людям с зелеными лентами, но те отвечали неохотно и сбивчиво, да и в шуме ничего невозможно было расслышать. Повернувшись к Сигриду, Гиртус только пожал плечами, словно говоря: «Ну вот, и я ничего не узнал!».
- Давай объедем дворец! – прокричал Гиртус, прижав ладони к губам, наподобие рупора. – Давай! Объедем! Дворец! Слышишь? Здесь не проникнуть во внутрь!
Сигрид согласно кивнул. Он не слышал Гиртуса, но догадался, что тот от него хотел. В эту самую минуту прямо возле его уха что-то просвистело. Сигрид обернулся, и у него внутри все сразу похолодело – он понял, что кто-то перебросил факел через забор, и лишь по счастливой случайности пламя нисколько не задело Сигрида. Толпа явно становилась все более злой. Люди, пытавшиеся проникнуть через ворота к дворцу, и не могущие это сделать, с каждой минутой раздражались все сильнее. Негодование одного человека – это совершенно иное, чем возрастающая ярость сотен людей. Она способна захватить своим чувством даже самого спокойного человека. Потому Сигрид с сомнением смотрел на ограду: даже несмотря на острые прутья и засовы она вряд ли бы долго продержалась.
- Что же случилось? – воскликнул потрясенный взъерошенный Гиртус, подъезжая к Сигриду. – Все эти люди здесь… Где стража короля Сайласа? Ты понимаешь чего-нибудь? Никого ведь нет! Ты представляешь? Ты себе мог такое вообразить в Муррэме? Они пришли сюда выступать против Сайласа! Да это же просто толпа мертвецов, дело времени! У меня кровь стынет в жилах, когда я думаю, что с ними после такой выходки сделает король!
- Почему-то мне кажется, что больше всех сейчас боится как раз Сайлас. – Отозвался Сигрид. – Но никак не все они… Едем?
- Да уж, пожалуй.
Они пришпорили лошадей и отъехали от толпы в сторону. Объехать дворец было не так-то просто – с правой стороны, стык-в-стык к нему находился белый, как верхушка Синей горы, четырехэтажный дворец покойной королевы. Так что Сигрид и Гиртус двинулись налево, где продолжалась ограда. Толпа продолжала реветь возле главных ворот, выходящих на площадь, но это было, как сказал Гиртус, всего лишь дело времени. Сигрид знал, что пройдет полчаса, не больше, и люди пойдут искать другие лазейки для того, чтобы проникнуть в дом Сайласа, потому он так спешил. В голове у него по-прежнему не укладывалось, что такое может произойти в Медоне, особенно при виде полного бездействия стражи. Сигриду все время казалось, что ему это снится, ведь наводивший ужас одним своим именем Сайлас в его недавнем представлении никак не мог оказаться в подобной ситуации. Что же такого случилось, если горожане презрели свой страх и пошли к дворцу? И кто же сделал все это, у кого хватило храбрости стать во главе восстания? Ведь кто-то собрал горожан!
Гиртус внимательно осматривал ограду, надеясь найти хоть какую-нибудь ее погнутую железную часть, чтобы протиснуться внутрь, но дворец был надежно защищен. Он лишь развел руками на вопросительный взгляд Сигрида. Они продолжили свой путь вдоль забора, и тут Гиртус издал победный клич.
- Есть! – заорал он, махая руками. – Тут!
- Тихо! – прошипел Сигрид, оглядываясь. Но возле никого больше не было.
Гиртус нашел не просто погнутые прутья, а целый черный ход, почему-то оказавшийся незапертым. Это была своего рода калитка, в которую мог пройти человек. Или человек на лошади, в чем убедились два друга. Гиртус въехал первым. Сигрид за ним, после чего аккуратно и почти беззвучно опустил засов на место, на котором ему полагалось быть. Что еще больше удивило обоих – так это, что возле такого важного места никого из стражи не было.
- Это, наверное, не случайно? – спросил Гиртус.
- А может быть, их успели убить и оттащить во дворец?
- Надеюсь, что нет. – Поежился Гиртус. – У меня из оружия при себе почти ничего нет. – Он глянул на тонкую шпагу, болтавшуюся на боку, и тяжело вздохнул. Хорошее оружие всегда было мечтой Гиртуса, но нери Рути отказывалась даже слышать о том, чтобы приобрести что-нибудь посолиднее для сына.
Два друга огляделись. Всего в десяти шагах от них, с той стороны дворца, которая выходила к реке, виднелись двери. Они были полускрыты каменным навесом, над которым красовались королевский герб и корона, и к тому же оказались очень низкими. Сигрид спешился, Гиртус последовал его примеру. Они привязали лошадей к деревьям, и Сигрид первым нерешительно дернул за ручку двери. Теперь он уже не удивлялся, что вход оказался открытым.
- Словно ждали кого-то…- Пробормотал Сигрид.
- А может и так. Твой отец ведь ясно сказал, что должно случиться. Вдруг все это – как раз для того, чтоб ты оказался здесь? – прошептал Гиртус.
Они вошли, стараясь не шуметь. Двери вели в какое-то круглое помещение, с очень высоким потолком. Окна в нем располагались так высоко, что в светлый день в них можно было разглядеть разве что небо. Само помещение больше походило на тюрьму, чем на зал дворца: не слишком богатая обстановка, выкрашенные темной краской стены, и еще запах – сырости и гнили. Сигрид огляделся и обнаружил на полу ворох бурой соломы, успевшей, судя по всему, истлеть.
- Там еще дверь. – Указал Гиртус на противоположную стену.
Сделав всего шесть шагов, они дошли до двери и тоже открыли ее. Теперь все встало на свои места: за порогом начинался настоящий дворец. Сигриду бросились в глаза картины на стенах, толстый ковер, изящные кушетки вдоль стен. Гиртус уперся взглядом в фигуры, закованные в латы и длинный коридор.
Едва они закрыли дверь за собой, как с правой стороны, где тоже начинался коридор, мелькнула чья-то тень. Она так быстро исчезла, что Сигрид не успел разглядеть – человек то был, или мышь. Невольно вспомнилось утро и так же быстро исчезнувшие фигуры нежданных гостей, но какое отношение это могло иметь к происходящему в королевском дворце?
- Мы должны пойти к королю? – предположил Гиртус.
- А ты как думаешь?
- Тут тоже как-то тихо. Как будто все разом исчезли… Покои короля на втором этаже, или внизу?
- Когда я был тут в прошлый раз, кажется, были на первом. – Язвительно молвил Сигрид. – Откуда я могу знать?
- Пошли на второй. – Ничуть не смутившись, ответил Гиртус. – Мне кажется, они там.
- А где мы найдем лестницу?
- Да вот же она! – Гиртус указал направо, и действительно, всего в нескольких кшабах от них находилась широкая белая лестница, ведущая наверх. По обеим сторонам от нее стояли каменные статуи короля Сайласа, и Гиртус почти силой оттащил Сигрида, замершего от неожиданности – настолько реалистичны они были – от этих изображений. – Только, не знаю, что мы ему скажем, - говорил Гиртус, пока они поднимались. – Ваше величество, возле вашего дворца сотни три человек, и ваша стража ничего не делает! Не знаете, почему?
- Тихо! – Сигрид дернул Гиртуса за рукав, и тот остановился и осекся. – Послушай. Тут кто-то есть.
Оба принялись внимательно слушать. От такого напряжения в ушах даже начало тихонько звенеть. Но усилия оправдались – действительно, где-то не так далеко, слышался шум чьих-то шагов. Друзья успели преодолеть только половину лестницы, и теперь стояли, не зная, идти ли дальше, открывать ли двери второго этажа, или немного подождать. Гиртус вышел вперед и очень важно, хотя и не слишком уверенно, одной рукой толкнул дверь вперед. Та поддалась, слегка скрипнув. За дверью было темно.
- Если покои на втором этаже, они должны быть дальше. Это наверняка какой-нибудь зал приемов. Надо его пересечь и мы окажемся… - Гиртус замолчал. Шум шагов теперь слышался четче.
Гиртус рванул от двери в сторону, но ничего не произошло. Сигрид не удержался от смешка, а потом тоже поднялся на второй этаж и открыл дверь шире.
- Так мы идем? – спросил он чуть насмешливо.
- Да, идем. – Гиртус был явно раздосадован.
Они вошли в пустой зал, такой мрачный и холодный, что у обоих мурашки поползли по коже. Поскольку надо было спешить, многого разглядеть они не успели – лишь установленный у противоположной стены трон под балдахином, да колонны. Гиртус оказался прав – с другой стороны зала открывалась еще одна дверь, и вела она теперь в коридор. Вот он-то и был освещен, и именно там шум слышался очень отчетливо. Друзья замерли у занавесок, плотно закрывавших окна (они вмиг оказались там, как только новые шорохи донеслись до их ушей), но не могли отказать себе в удовольствии подглядывать. Мимо коридора, с левой стороны, быстро прошла маленькая процессия из трех человек: один, весь в черном, с бледным лицом, шел в незначительном отдалении от прочих. Двое других, явно настроенных очень решительно, держались при этом с подчеркнутым почтением по отношению к первому. У всех на боку бряцало оружие, и это были точно не ножи для нарезания бутербродов. Процессия прошла так стремительно, что Сигрид и Гиртус ничего рассмотреть толком не смогли. Вынырнув из-за занавесок, они секунд пять совещались, что делать дальше, и решили, что вооруженные люди наверняка направились для защиты короля. А коль скоро они узнали, в каком направлении двигаться, то очень осторожно преодолели коридор и тоже свернули налево.
Шли оба крадучись, вздрагивая от каждого шороха. За окном ревела толпа, и во дворце это было хорошо слышно. Гиртус на секунду выглянул из-за штор, и убедился, что толпа возле ворот стала еще многочисленнее. Впрочем, он напрасно двигал шторы – как только он снова закрыл их, разрывая тонкую ткань занавесок, стекло со звоном выпало на пол. Очевидно, движение Гиртуса увидели на улице и предположили, что смотрел на горожан сам король Сайлас, потому и метнули булыжник в окошко. Лишь по счастливой случайности камень в Гиртуса не попал.
- Как сильно они его не любят. – Покачал головой Гиртус, указывая на камень.
- Пошли, пошли, - торопил Сигрид. – И не вздумай больше выглядывать.
Но в толпе по-своему расценили поступок Гиртуса. Решив, что Сайлас где-то рядом, в окно начали бросать десятки булыжников, и под этим непрекращающимся обстрелом друзья с большим трудом выбрались из коридора. Камни свистели мимо них и с громким стуком падали на сложно составленный паркет, некоторые ударялись о противоположную стену и отскакивали снова, рискуя задеть Сигрида или Гиртуса. Один из булыжников слегка задел молодого Никса по правой ноге, но обращать на это внимание было некогда. Они спешили, и снова оказались в кругом помещении, но теперь уже обставленным очень красивой мебелью. С трех сторон от этого помещения начинались, как лучи, новые галереи. И теперь нужно было ориентироваться только на собственную интуицию, чтобы определить, где же находятся покои короля.
- Пошли налево. – Сказал Гиртус. – Там светлее, там наверняка он.
- Нет, лучше прямо. – Покачал головой Сигрид. – Вон там, видишь, чуть приоткрыта дверь? Туда только что вошли. А мы видели, как бежала охрана.
Сигрид и Гиртус поспешили вдоль по галерее. До приоткрытой двери они добрались за пять-шесть секунд, но вот распахнуть ее сразу не решились. Впрочем, новые крики за окном и шум новых падающих всего в нескольких шагах от них булыжников придал им уверенности. Дверь толкнул Гиртус, но и это была не опочивальня короля, а всего лишь небольшая комната, предваряющая ее. Спальня Сайласа была следующей, в ней слышались голоса, и проход туда был открыт. Гиртус пулей влетел в комнату, куда прежде не решился бы даже показать кончик носа, а Сигрид отстал от него лишь на полшага. И потому успел сначала услышать, и лишь только потом увидеть, как его друг гневно кричит во весь голос:
- Это…это же убийца! Почему вы ничего не делаете?
Сигрид ворвался следом. Спальня короля Сайласа была залита золотым светом – это абажуры горящих светильников были сделаны из золотой ткани. Широкая кровать, возвышающаяся над опочивальней благодаря тому, что была установлена на некоем помосте из двух ступеней, выглядела так, словно на ней только что шла борьба. На этом ложе, свесившись головой вниз, лежал человек, чье лицо было закрыто плотной белой тканью – то ли полотенцем, то ли наволочкой. Выглядел он безжизненно, и кто это был, сомневаться не приходилось. А чуть поодаль от убитого короля, обернувшись к Сигриду и Гиртусу, стоял тот самый человек, которого они мельком видели в коридоре и ошибочно приняли за охрану Сайласа.
Перед ними стоял мужчина лет тридцати пяти: ростом выше среднего, несколько худощавый, весь закутанный в черное. Черным был бархат, из которого сделали его застегнутый на все крохотные пуговки камзол, такого же цвета были брюки и остроносые туфли на каблуке, даже шелковый плащ, висевший на одном плече, крепился золотой пряжкой с большим черным камнем. И именно поэтому лицо и узкий кружевной слоеный воротник, плотно обхватывавший его шею под самым подбородком, казались на фоне этого мрака такими ослепительно белоснежными. Впрочем, они не в состоянии были хоть сколько-нибудь смягчить весь образ – лицо незнакомца с тонкими чертами, длинным прямым носом и крепко сжатыми в одну бледную линию губами, было до крайности сурово. Темные глаза смотрели на мир подозрительно, румянец, словно никогда не окрашивал эти щеки, да и голос, как убедились вошедшие секунду спустя, не обманывал ожиданий. Он звучал холодно, но при этом в его звуке чудилась скрытая насмешка. Нельзя сказать, что незнакомец был неприятен на вид, но в его облике было что-то отталкивающее и колючее, отчего с ним не хотелось немедленно начать беседу.
- Кто это такие? Почему они здесь? – спросил незнакомец без тени страха или возмущения. Голос его звучал ровно, хотя в нем угадывалась сдержанная ярость.
Еще двое, находившиеся в этой комнате, словно опомнившись, сделали шаги по направлению к Сигриду. Гиртус отскочил назад, шаря руками за спиной, и тщетно пытаясь нащупать шпагу. Он и забыл, что оружие осталось с лошадью. На лице Гиртуса было написано такое отчаянье, что Сигрид и сам испугался. Его друг заметил, что глаза Сигрида расширились от ужаса – за спиной у младшего Никса зазвучал топот ног. Источник шума определился скоро – в опочивальне возникли еще, по меньшей мере, пять человек, почтительно открывавшие путь невысокому мужчине средних лет, с очень знакомым Сигриду и Гиртусу лицом. Тот вошел уверенной поступью, и хотя сохранял серьезное выражение на лице, при виде одетого во все черное человека как будто бы даже обрадовался. Двое сообщников убийцы Сайласа не сводили глаз с Сигрида и Гиртуса, а те, в свою очередь, во все глаза смотрели за происходящим в королевских покоях.
Одетый во все черное человек при появлении нового персонажа почтительно поклонился. И только теперь Гиртус понял, почему вошедший показался ему таким знакомым.
- Принц Гальба! – воскликнул он, тоже отвесив почтительный поклон, впрочем, с небольшим опозданием.
Принц обернулся, внимательно посмотрел на Гиртуса, а потом на главного участника этой сцены, словно ожидая объяснений.
- Сообщники Сайласа. – Небрежно кивнул в сторону двух друзей человек в черном и из-под его слегка вьющихся темных волос, рассыпанных по плечам, яркой искрой сверкнула крохотная бриллиантовая сережка в левом ухе. – Появились, правда, когда было уже поздно.
- Это неправда! – воскликнул Гиртус, кипя от негодования. – Мы не сообщники Сайласа! Ваше высочество не должно думать, что мы пришли сюда…
- А как вы вообще попали сюда? – осведомился принц.
- Ваше высочество, - торопливо начал Сигрид, - это и правда ошибка. Мы действительно никогда не были на службе у короля Сайласа. Возможно, это выглядело похоже, когда мы появились в такой момент.
- Прежде всего мне хотелось бы выяснить, по какому-то праву, вы решили, что можете назвать меня убийцей. – Холодно промолвил человек в чёрном. – Это обвинение требует немедленного разбирательства. Нер Инститор…
- Ну, не злитесь, дорогой Тэрет. – Добродушно молвил принц Гальба. – Не нужно сейчас звать Инститора. Мы всё решим потом. Так что вы делаете здесь? – повернулся он к Сигриду.
Гиртус порывался что-то сказать, но Сигрид его вовремя остановил. Он боялся, что друг в порыве гнева наговорит лишнего.
- Вы не слышали? Его высочество ждет. – Голос Тэрета звенел от сдерживаемой ярости.
- Может быть, нам следует спросить у Борея и Лелеги? – принц Гальба вопросительно поглядел на Ноция Тэрета. – Кстати, где они?
- Я непременно выясню. – Поклонился Тэрет, и Сигрид заметил, что по его губам скользнула усмешка.
- Если ваше высочество позволит, мы все объясним. – Сказал Сигрид, тоже отвешивая почтительный поклон принцу. Он старался не показывать виду, но его била дрожь. В этот миг ему чудилось, что они на волосок от гибели – поведение Тэрета не сулило ничего доброго, а принц, по-видимому, к его мнению прислушивался. Действия Гиртуса приводили его в отчаянье – вместо того, чтобы успокоиться, друг испепелял Тэрета ненавидящим взглядом, хотя тот даже не удосуживался смотреть в сторону молодого Рути.
- Ваше высочество, что бы не говорили вам эти люди, думаю, не стоит верить им без оглядки, - голос нера Тэрета стал совсем ледяным.
- А вы – Тэрет? – прищурился Гиртус, которого охватила вдруг совсем дикая злость. – Ноций Тэрет? Я слышал про вас. Вы – магнетарх короля Сайласа. Как же его самый верный сановник мог совершить такое? – Гиртус указал на безжизненную фигуру. – Вы же предали короля, нер Тэрет! Какое доверие может быть к вам?
Ноций Тэрет так и не удостоил взгляда Гиртуса Рути. Он как будто бы стал чуть бледнее прежнего, но даже не шелохнулся. Лишь его губы искривила легкая усмешка.
- Ваше высочество, - вымолвил Сигрид, бросая отчаянные взгляды на Гиртуса и молча призывая его молчать, - ваше высочество, - почти взмолился он, обращаясь к принцу Гальбе, - поверьте, что мы действительно никогда не видели короля и не разговаривали с ним. Я только год назад вернулся из Атрии, я учился там в школе. Я и в Медоне никого не знаю, не говоря уже о столице! То, что мы здесь оказались – случайность. Мы просто выполняли распоряжение, которое сделал мой отец перед смертью. Он родился в последний день недели Норнов, и никто никогда не думал, что он… - Сигрид запнулся и торопливо начал снова. – Что он может видеть будущее. Но сегодня утром в нашем доме в Муррэме произошло нечто, что целиком совпадало с его словами, сказанными перед смертью. Мой отец, Проспер Никс, велел моей матери передать, что в этом случае я должен немедленно ехать в Медон и поступить на службу к королю. Я и подумать не мог, что…А мой друг Гиртус Рути, - Сигрид указал на Гиртуса, злого и все еще бросающего гневные взоры на Ноция Тэрета, - согласился поехать сюда со мной. Он оказался здесь только из-за меня.
- Рути и Никс? – воскликнул Ноций Тэрет, мгновенно обернувшись. Друзьям показалось на долю секунды, что он поражен, хотя магнетарх отлично владел собой, и выражение его лица быстро стало таким же презрительно-холодным. – Как интересно.
- Не стоит рубить с плеча в принятии решений. – Промолвил принц Гальба, все это время внимательно слушавший говорящих. – Я всегда с уважением относился к словам норнов, хотя их высказывания иногда дают больше вопросов, нежели ответов. Если вы действовали по поручению отца, и есть люди, которые могут это подтвердить, - он перевел взгляд на Гиртуса, но тот или прослушал, или все еще злился и не мог заставить себя кивнуть, - то мне остается вам поверить. Но, возможно, ваш отец, нер Никс, не досказал главного. Он просил вас приехать в Медон и поступить на службу к королю, не уточняя, к какому. С сегодняшней ночи король здесь я.
- С вашего позволения, ваше высочество, - кусая губы от досады, молвил Тэрет, - я попрошу Главу совета норнов уточнить данные по Просперу Никсу. Для того чтобы у нас не было никаких сомнений.
- Превосходно. Я всегда выступал за здравый подход к любому делу! И… - Гальба посмотрел на тело брата, все еще болтающегося головой вниз. Сигриду показалось, что по лицу принца пробежала судорога. Гальба до этого момента казался очень дружелюбно настроенным, выглядел уверенно, хотя Сигрид готов был спорить, что руки у принца немного трясутся, и в веселости есть что-то натужное. – Пусть его уберут. – Тихо сказал он, кивая на тело короля Сайласа. – Поскорее. Не вы, конечно. – Словно спохватившись, торопливо молвил принц Тэрету, заметив, что в глазах магнетарха мелькнула молния. – Позовите слуг. И еще. Тэрет, скажите народу, что его больше нет.
- Мне кажется, что вы должны сказать это сами, ваше высочество.
- Нет. – Быстро ответил Гальба. – Не я. И не вы, совершенно верно. Позовите Дилига. Лучше пусть скажет он. Не нужно вдаваться в подробности. Пусть скажет, что…
- Астий Дилиг найдет подходящие слова. – Поклонившись, отозвался Тэрет.
Принц кивнул, развернулся спиной к мертвому королю, и окинул взглядом находившихся в опочивальне. На Гиртуса он посмотрел с интересом, на Сигрида – вполне приветливо.
- Этой ночью в Медоне произошел переворот, - сказал Гальба с какой-то особой торжественностью, - мы долго его ждали. Если бы не Ноций Тэрет… Я оставлю за вами титул магнетарха. – Принц подошел к Тэрету и протянул ему руку, которую тот медленно и как будто бы нехотя пожал. – Вы не должны ничего бояться. Любой человек в Медоне, узнай он о том, какую поддержку вы мне оказали, пожелает пожать вам руку, так же, как и я. А все в Медоне узнают об этом, я вас уверяю! Я всегда восхищался вами, Тэрет… А с вами поговорим завтра, - он кивнул Сигриду и Гиртусу. – Мне нравится храбрость, только если она не граничит с наглостью. Я…я подумаю, чем вы можете мне быть полезны.
Уже пришедший в себя Гиртус поклонился принцу так низко, как только мог. Сигрид был сдержаннее в выражении почтения, но лишь потому, что до сих пор не мог прийти в себя от недоумения, что с ними двоими такое могло произойти. Они вышли из покоев короля Сайласа, а следом, очень торопливо, и принц Гальба. Последним покинул комнату Ноций Тэрет. Он так посмотрел на двух друзей, что им обоим стало понятно: сегодняшних обвинений в свой адрес магнетарх не простит им никогда.


Глава 4.
Мертсегер Реа.

Сигрид и Гиртус спали в ту ночь, как убитые. Добравшись до Грозового бульвара почти под утро, они первым делом обошли дом, в котором им предстояло теперь жить. Гиртус, зевая, расхваливал эту постройку двухвековой давности, в которой было все, что нужно – множество просторных комнат, обставленных со вкусом и редким изяществом (дом в Муррэме не шел ни в какое сравнение со столичным), на кухне – всевозможную пищу, приготовленную двумя цироньями. Наспех поужинав, друзья разбрелись по комнатам, рассматривать которые не было уже никаких сил, и проснулись, когда было уже совсем светло.
Сигрид пожалел, что не прихватил с собой из дома халат, и вынужден был сразу же одеться, как если бы он прямо сейчас ехал во дворец. Для завтрака это было излишним, но выбора у него не было. Гиртус спустился в столовую с адским беспорядком на голове. Его волосы и без того обычно напоминали воронье гнездо, но за ночь совершенно спутались, так что шевелюра Гиртуса требовала тщательного ухода. Приведя себя кое-как в порядок, они позавтракали холодной ветчиной и сыром, попутно делясь своими впечатлениями от вчерашних приключений.
- Гальба поднял бунт против Сайласа! – не прекращал восхищаться Гиртус. – Не верю своим глазам и ушам. Все думали, что Сайлас в конечном счете, его где-нибудь да прибьет. Но чтобы Гальба, и это после того, как у короля весь Медон оказался в кулаке! Но теперь все пойдет по-другому! Ты представляешь? Наши семьи смогут вернуться в Медон! Можно будет не прятаться, можно будет свободно вздохнуть! Ты-то столько лет провел в школе Эстридсена, не знал, что здесь творилось…
- Вот уж и нет! – горячо возразил Сигрид. – В газетах регулярно писали обо всем.
- А, - махнул рукой Гиртус, пододвигая к себе большую чашку с чаем и газету, заботливо принесенную цироньей. Он с удовольствием разглядывал портрет принца Гальбы на первой полосе, потом еще несколько иллюстраций, и затем нехотя принялся проглядывать текст, в котором долго и подробно описывались события минувшей ночи. – «Король Сайлас был убит в своей постели, когда пытался позвать стражу…» Эва, как написали. А мне кажется, стража-то вовсе не спешила к нему на помощь. Да и убил его Тэрет не поэтому.
- Почему ты решил, что его убил Тэрет?
- А кто? – искренне удивился Гиртус. – Когда я вошел, Сайлас был уже мертв, а Тэрет стоял прямо возле него.
- Но ты ведь не видел, что он его убивает!
- И не нужно. Боюсь, тогда Тэрет убил бы и меня. Кто это мог быть, по-твоему, кроме магнетарха? – удивился Гиртус. – Сайлас, конечно, ни у кого не вызовет ни капли жалости, но я ума не приложу, почему Гальба так доверяет Тэрету. Ты видел это вчера? Руку ему жал, так говорил о нем… Если Тэрет так легко предал Сайласа, почему не предположить, что и Гальбу он также легко предаст?
- Я не понимаю только, зачем ему вообще было вставать на сторону Гальбы. Если ты говоришь, что он был при нем магнетархом.
- Ноций Тэрет – редкий мерзавец, ты его еще мало знаешь, - сказал Гиртус, отчаянно жуя, - я про него столько всего слышал. Его в Медоне все ненавидят. Он же всегда был правой рукой Сайласа, помогал ему во всех преступлениях. А сейчас, очевидно, понял, что сила за Гальбой, и потому переметнулся к нему.
- Не скажу, что Гальба мне показался таким уж сильным. – Возразил Сигрид. – Как знаешь, но Тэрет выглядит гораздо могущественнее, чем принц. Мне даже показалось, что Гальба слегка заискивает перед ним.
- Ну уж нет, и нет. Принц просто выражал ему свое восхищение. Придушить Сайласа – это просто удача!
- Повторяю, мы не видели, что это он его душил.
- А ну тебя! Ты меня просто удивляшь, Сигрид. Но ты еще убедишься, что Тэрет – подлая скотина. Поверь, что после вчерашнего он нас не записал к себе в друзья. И если мы отделаемся Синими горами, то считай, что нам повезло!
Сигриду вовсе не казалось таким уж смешным, что в первый день пребывания в столице они с Гиртусом нажили себе такого могущественного врага. Ноций Тэрет не был похож на человека, который легко прощал содеянное. Сигрид не слишком много знал о нем, но в Муррэме у многих людей мурашки шли по коже при упоминании его имени. И все-таки неприятное ощущение, что ими сделано что-то не слишком достойное, не оставляло Сигрида, пока они с Гиртусом шли до дворца.
Теперь при дневном свете им представилась возможность увидеть жилище покойного короля Сайласа во всей красе. Дворец был всего-то в три этажа, но казался просто огромным. Он состоял из трех частей – центральной, чуть выступающей вперед и двух боковых, которые образовывали вместе незавершенную букву П. По двум сторонам центральной части выступали две высокие остроконечные башенки. А по всему периметру крыши дворца стояли на расстоянии полутора метров друг от друга статуи королей и королев Медона. Как мы уже говорили, дворец был выкрашен в красный цвет, белыми оставались только многочисленные пилястры, украшавшие пространство между окнами на втором и первом этажах. Третий был отделан скромнее, казался приземистее прочих, и даже краска на его фасаде выглядела более бледной. При ярком дневном свете (впрочем, не дававшем тепла – теперь Сигриду и Гиртусу казалось, что стало еще холоднее, чем накануне) друзья смогли разглядеть, что ограда, возле которой ночью толпились горожане, во многих местах помята и сломана. А еще обратили они внимание, что королевские флаги на башенках приспущены.
- И как мы туда пойдем? – шепнул Сигриду Гиртус.
- Ногами. – Также шепотом отозвался Сигрид.
- И просто так явимся, сказав: мы к королю Гальбе?
Королевские ворота были открыты, на площади перед ними там и сям гуляли придворные, бурно обсуждая последние новости. Сигрид поднялся по ступеням дворца первым, и двери перед ним услужливо распахнули. Гиртус, озираясь, последовал за ним. Он впервые попал в королевский дворец с парадного входа, и ему была интересна каждая мелочь.
Едва они переступили порог дворца, как обоим пришлось зажмуриться. Все вокруг блестело и переливалось. Золотом было отделано все, что их окружало, а драгоценные камни сверкали и на люстрах, и на дворцовой мебели, и на шеях придворных дам. Сигрид почувствовал себя слегка не в своей тарелке – среди местных щеголей, украшенных дорогими пряжками и кружевами, он выглядел скромно, если не сказать бедно. Да и Гиртус в своем светло-сером камзоле и коричневых брюках мог сойти за прислугу. При их появлении раздались сдержанные смешки. Сигрид поднял голову, и увидел, что на лестнице, на самом ее верху, где начинались галереи и залы второго этажа, стоит небольшая группа людей. Все они были расфуфырены сверх меры, и, судя по лицам, считали себя вправе оценивать других. Когда Сигрид сделал первый шаг по лестнице, их смешки стали громче.
- Сегодня маскарад? Почему ты об этом мне ничего не сказала, Тимела? – громко спросил один из молодых людей на вершине лестницы, очень коротко постриженный, с немного желтоватым лицом, и одетый с ног до головы во все зеленое. Он повернулся к разряженной девице, хихикающей у него за спиной, словно призывая ее в свидетели, и после бросил на Сигрида полный презрения взгляд. Молодой Никс успел отметить, что глаза у наглеца разных цветов: один голубой, другой карий.
- Да, сегодня во дворце объявили конкурс: найди кого-то, кто больше всех похож на попугая. – Весело отозвался Сигрид, подмигивая Гиртусу. Они прошли мимо насмешников с таким независимым видом, что все остались на месте с раскрытыми ртами.
Юноша в зеленом от злости громко выругался, но Гиртус и Сигрид ушли уже довольно далеко. Судя по толпам людей во дворце, выразить восхищение Гальбой пришла чуть ли не половина Медона. Они попытались было пробраться сквозь толпу претендентов на аудиенцию, но высокий худощавый церемонемейстер с длинными седыми усами записал их в очередь. Времени было более чем достаточно, потому два приятеля решили побродить по дворцу и повнимательнее рассмотреть его обстановку, которую они мельком видели прошедшей ночью. Но далеко уйти они не успели. Вокруг ни с того ни с сего разом зашептались и зашевелились.
Взгляды всех устремились в зеркальную галерею – широкий коридор, стены, потолок и пол которого полностью состояли из зеркал, пригнанных друг к другу так плотно, что казалось, будто бы галерея вся полностью состоит из одного зеркального материала. Из самой ее глубины в сторону Сигрида и Гиртуса двигалась маленькая процессия. Но что это была за процессия! Впереди, расталкивая придворных (впрочем, в этом не было особой надобности, ибо все расступались сами) шустро семенил маленький плешивый старичок в чудном пестром одеянии и с жезлом в руках. За ним, не глядя ни на кого, двигались двое – молодая женщина и чуть поодаль от нее, угрюмого вида мужчина. Его правая бровь была рассечена широким белым шрамом, а на левой руке, успел заметить Сигрид, руке, которую мужчина прижимал к боку, словно готовясь в любой момент вытащить шпагу, не хватало, по крайней мере, двух пальцев. Он смотрел исподлобья, и в этом взгляде читалось крайнее недоверие и плохо скрытая ненависть.
Молодая женщина…. Сигрид мельком глянул на Гиртуса и обнаружил, едва успев спрятать улыбку, что друг просто остолбенел. Гиртус смотрел на незнакомку во все глаза, и Сигрид не сомневался, что даже если бы в этот миг возле его ног разверзлась пропасть, друг бы этого даже не заметил.
 Молодая женщина шла твердой уверенной поступью, выпрямив спину, словно желая сказать: «Я выше всех вас на голову, даже если вы и превосходите меня по росту!». В ее облике действительно чувствовалось превосходство, которое она и не думала прятать – светлые серые глаза смотрели на придворных, как будто бы пронзая их насквозь, не замечая. Линия бровей высокомерно искривилась, а губы застыли в презрительной усмешке. Но она была так красива, что половина окружающих были готовы простить ей гордыню. Незнакомка была одета в черное, но вовсе не это поразило Гиртуса. На ней было мужское платье! Высокие сапоги, узкие брюки, приталенный камзол – он и подумать не мог, что все это может так очаровательно смотреться на женщине. Это заметил не только он, потому что по галерее раздался возмущенный дамский шепоток – придворные красавицы дорого бы отдали за возможность вот так же триумфально прошествовать по дворцу. Незнакомка поравнялась с двумя друзьями, слегка склонила голову направо, и Гиртус был просто готов воспарить над землей – удостоила их короткого взгляда! Млея все больше с каждой секундой, он продолжал смотреть на ее удаляющуюся спину, на мерно покачивающийся строгий конский хвост, в который были убраны ее гладкие медовые волосы, и Сигрид понял, что сдвинуть Гиртуса с места будет просто невозможно.
- Она, она…
- Красавица, я видел. – Усмехнулся Сигрид.
- Как думаешь, кто она?
- Мертсегер Реа. – Чуть язвительно раздался рядом женский голос. – Снова приехала верхом. И снова в черном. Ну конечно – сегодня восемнадцатое. День гибели ее родителей.
Друзья обернулись. Быстро обмахиваясь веером, рядом с ними стояла молодая особа, смуглая, словно циронья.
- Вы знаете ее? – воскликнул Гиртус, не веря своему счастью, и глаза его загорелись. – А этот… который шел рядом, словно конвоировал?
- Гело. Не может избавиться от своих старых привычек. – Изрядная доля яда досталась угрюмому незнакомцу, мрачно окидывающему взглядом всех, кто попадался ему на пути. – Он ведь когда-то был тюремщиком. А теперь охраняет Мертсегер. Предан ей как пес. Правда, немой пес.
- Он немой? – удивился Сигрид.
- Король Сайлас приказал вырвать ему язык, - равнодушно отозвалась смуглянка, собирая веер, - наверное, не хотел, чтобы Гело рассказал кое-какие подробности своей тюремной работы. Мертсегер пригрела его сразу, как его выгнали из тюрьмы.
- Что же такое можно совершить, чтобы тебя уволили с такой почетной работы? – не удержался Сигрид, а Гиртус бросил на него умоляющий взгляд – он боялся, что болтливая особа оскорбится и замолчит. Но та, напротив, была настроена посплетничать, и потому ответила сразу же:
- Можно позволить бежать опасному преступнику. – Пожала плечами незнакомка. - Сайлас бы наверняка приказал убить Гело, но Мертсегер вступилась за него. Очевидно, ее привлекают разные уродства. Впрочем, Мертсегер всегда была так неразборчива! Я не могу сказать, кто из присутствующих не пользовался бы ее расположением, хотя бы однажды. Ходят слухи, - она понизила голос, как это всегда бывает, когда хотят сказать самое интересное, - что и Сайлас был, и теперь вот Гальба в числе ее поклонников. С чего бы ей вдруг появляться во дворце? Сегодня принц принимает только особых посетителей. А для Мертсегер сделал исключение!
- Ах ты... – громкий, захлебывающийся, дрожащий от негодования мужской голос раздался прямо возле ушей Сигрида и Гиртуса. Спустя миг они почувствовали, как их кто-то с силой отталкивает в сторону. От растерянности они расступились, и тогда в узкий кружок вихрем ворвался молодой человек с перекошенным от ярости лицом. Смуглая девица, взвизгнув, испуганно отскочила назад и закрыла лицо веером, впрочем, ее наверняка бы настигли. Но разгневанному мужчине помешал кто-то, силящийся оттащить его в сторону, на что тот отвечал резкими и безуспешными попытками вырваться.
- Оставь меня! – рычал он, вырываясь из рук неизвестного, но не оборачиваясь. – Да оставь же, кому говорю! – огрызнулся он и снова кинулся к девице, которая теперь была прижата к стене, и убежать уже просто не могла.
- Борей! Ты сошел с ума! – взвизгнула она, вжимаясь в мрамор. – Уйди прочь! Сейчас придет мой брат!
- А-а-а…. – молодой человек откинул голову назад и вдруг громко захохотал, так что Сигрид и Гиртус вздрогнули: прежде разгневанный теперь и вовсе был похож на безумного. – Ты…ты! – пугаешь меня своим братцем? Ты смеешь это делать? Ну, давай! Ну же? Где Ледред? И что такого страшного он мне сделает?
- Он убьет тебя, Фамир! – вскрикнула девица, теперь уже менее уверенно. Она побледнела и отчаянно озиралась по сторонам, ища глазами брата, но, похоже, безуспешно. – Будь уверен! Он пригвоздит тебя к этой стенке!
- Не раньше, чем я разобью об нее твою пустую мерзкую голову! – взревел Фамир Борей, снова рванув к смуглой незнакомке.
В этот миг молодого человека успели ухватить уже несколько рук, и он бессильно дергался, как тряпичная кукла-марионетка, что приводило его еще в большее негодование. Взгляд Фамира метал молнии, однако отпустить его в такой ситуации было просто опасно. Тут же поняв, что ей ничего не грозит, девица резко выпрямилась, победоносно оглядела окружающих, и с гаденькой улыбочкой на устах произнесла:
- Ты пожалеешь, Фамир Борей, что так кинулся защищать Мертсегер Реа. Ни я, ни мой брат, не собираемся тебя прощать за это. А вот Реа, даже если узнает, как ты ее отстаивал, не станет любить тебя больше. Уж не больше, чем Гело.
- Ах, ты… - Фамир предпринял еще одну попытку броситься к девице, но его снова удержали. Послышался звук рвущейся ткани, но Борея это нисколько не отрезвило. Он продолжал вырываться, а смуглая незнакомка презрительно фыркнула и нарочито медленно удалилась. Только после этого Фамира Борея оставили в покое, и он, подавленный и злой, отряхивался и поправлял помятый наряд – рубашка его расстегнулась, белый манжет был порван и болтался на рукаве, как прилипшая паутина. Сигрид и Гиртус стояли, раскрыв рты. Все произошло так внезапно, что они оглянуться не успели. Первым опомнился Гиртус.
- Простите, - робко сказал он, делая шаг вперед и протягивая руку Фамиру Борею, - меня зовут Гиртус Рути. Буду рад познакомиться с вами.
Фамир, чьи каштановые волосы были взъерошены сверх меры, а некоторые пряди прилипли от пота к вискам, продолжал нервно отряхиваться и недоверчиво покосился на руку Гиртуса. Он медлил всего мгновение и после протянул свою ладонь.
- Фамир Борей. – Гиртус почувствовал очень крепкое пожатие хорошо натренированного человека, и особенно то, как впились в его кожу драгоценные камни на кольцах. - Будь я проклят, если не убью однажды кого-нибудь из семейства Аваро! – проворчал молодой человек, не ослабляя руки.
- Мой друг – Сигрид Никс. – Гиртус высвободил ладонь с облегчением и показал на Сигрида. Тот тоже приблизился к новому знакомцу. – Мы недавно в Медоне. – Пояснил Рути ни с того, ни сего.
Сигрид и Борей, с интересом разглядывая друг друга, тоже пожали руки.
- Аваро – это фамилия той особы? – спросил Никс, указывая кивком на двери, за которыми скрылась причина недавней потасовки.
- Локуста Аваро. – Подтвердил Фамир и скривился. – Вы еще о ней услышите. Если происходит что-то гадкое или мерзкое во дворце, рядом обязательно окажется фамилия Аваро. Не знаю, что она успела наговорить вам о Мертсегер, но я бы не советовал верить ни одному ее слову. По другим поводам тоже. Локуста такой родилась – не может и дня, без того, чтобы не солгать. Хотя, прислушиваться к моим советам вовсе не обязательно. Это ведь ваше дело.
- А вы знаете Мертсегер? – с надеждой спросил Гиртус.
Фамир снова принялся отряхиваться, и Сигриду показалось, что таким образом он пытается скрыть замешательство.
- Немного. – Тихо ответил Борей.
Они не успели продолжить разговор. Запыхавшиеся, судя по лицам, сильно перепуганные, к ним подбежали двое молодых людей. Искоса взглянув на Сигрида и Гиртуса, один из них, высокий блондин, быстро произнес:
- Мы слышали…ты громко кричал про Аваро. Фамир, что ты тут делаешь в такой момент, дьявол тебя забери?
- Локуста Аваро говорила про Мертсегер…- начал, было, Борей.
- Опять из-за Мертсегер! – простонал второй, в сером потертом плаще, словно взятом напрокат у старьевщика. – Клянусь, я сам свожу тебя в Синие горы, чего бы мне это не стоило, лишь бы избавить тебя от этого наваждения. Идем скорее!
Эти двое деловито подхватили Фамира, пытавшегося что-то сказать Сигриду и Гиртусу, и, не обращая на них никакого внимания, потянули друга прочь из зеркальной галереи. Борей слабо улыбнулся новым знакомым, махнул им рукой, и вскоре скрылся из виду.
Гиртус повернулся к Сигриду крайне озадаченный.
- Надо бы узнать, что здесь происходит. – Сказал он.
- И кто такая - Мертсегер Реа? – добавил Сигрид, еле сдерживаясь от смеха: когда Гиртус был таким серьезным, это выглядело до невозможности забавно.
- Ах, ты смеешься? – вспыхнул Рути, покрываясь при этом почему-то краской.
- Нет. – Еле выдавил из себя Сигрид. – Все в порядке. Где начнем поиски истины?
Ничего сделать они не успели, потому что через мгновение к ним приблизился церемонемейстер, сообщив, что в Серебряном зале их ждет Астий Дилиг. Это имя Сигрид вспомнил, ночью в опочивальне Сайласа об этом человеке говорили принц Гальба и Ноций Тэрет. Но все-таки необычным показалось, что Дилиг хочется пообщаться с молодыми людьми. Церемонемейстер проводил двух друзей сквозь несколько заполненных людьми залов – в одном стены украшали охотничьи трофеи, в другом целую стену занимали указы и распоряжения короля Сайласа – их еще не успели снять. Люди, пришедшие во дворец, казалось, ни на кого не обращают внимания. Все оживленно о чем-то беседовали, и, проходя мимо, Сигрид несколько раз услышал слова «сбежал», «оставили на свободе», «лишился поста» и «кто же им будет». Речь шла, скорее всего, о приближенных Сайласа, которые теперь могли не рассчитывать на снисходительность нового короля. Гиртус тоже с любопытством осматривался и вслушивался. Но в большей степени он рассчитывал хоть где-нибудь услышать имя Мертсегер. Однако про нее в этот час ничего не говорили.
- Нер Дилиг ждет вас. – Сухо молвил церемонемейстер, распахивая двери зала.
Его не случайно назвали Серебряным. Овальный зал, центр которого был отделен от других частей рядом колонн, от пола до потолка был затянут серебряной сеткой. По ней тут и там, в хаотичном порядке, были разбросаны серебряные же фигурки зверей и птиц. Свет здесь лился сверху, через огромное окно во весь потолок зала, и равномерно распределялся, так что серебряные украшения ярко сияли. Из мебели в помещении не было ничего, кроме нескольких сидений черного дерева, отчего зал казался больше похожим на ларец, чем на место, где могут находиться люди.
Сигрид вошел первым, Гиртус немного отстал. Засмотревшись на украшения зала, приятель Сигрида споткнулся и чуть не растянулся на гладком полу. Но человек в длинном, подбитом мехом жемчужно-сером одеянии, казалось, ничего не заметил. Он сидел на деревянном лакированном кресле и сосредоточенно вчитывался в мелко написанные строки свитка, лежащего у него на коленях. Только от звука захлопнувшихся дверей он вздрогнул и обратил свой взор на вошедших. Гиртус и Сигрид с интересом разглядывали Астия Дилига.
Пригласивший их был явно не молод. Скорее всего, ему было за пятьдесят. Плотного телосложения, среднего роста, он производил впечатление человека подвижного. Когда же Дилиг поднялся и сделал шаг на встречу посетителям, стало ясно, что передвигаться ему не так-то просто – одна нога была травмирована, и Дилиг заметно прихрамывал. Сигриду прежде казалось, что люди с физическими недостатками не склонны к доброжелательности, но широкое лицо Дилига выражало расположение к вошедшим.
- Нер Никс и нер Рути? – спросил Дилиг, слегка улыбнувшись, и в уголках его глаз образовались морщинки. – Принц Гальба сегодня занят, он был бы рад принять всех, с кем назначил встречу. Но это просто физически невозможно. Да и не думаю, что вы откажетесь побеседовать со мной.
- Нер Дилиг, мы очень признательны, что вы пригласили нас. – Ответил Сигрид, не решаясь сесть в кресло, хотя это и было предложено. Гиртус, напротив, уселся, как только ему разрешили. И только после этого Сигрид занял место напротив Астия Дилига.
- Вы были вчера…во дворце?
- Да. И я и нер Рути. Мы…
- Я знаю. – Мягко перебил Дилиг. – Сложно поверить в случайность произошедшего, да это было бы и неправильно. Если вы оказались здесь в такую минуту, я первый скажу – так было необходимо. И решено вовсе не вами. Если вы понимаете, о чем я.
- Да. Мой отец сказал много лет назад, что однажды я должен буду отправляться в путь. – Отозвался Сигрид.
- Норны в большинстве своем могут лишь раз заглянуть в будущее, - задумчиво молвил Астий Дилиг, - пусть это и несправедливо, но это так. Всю жизнь они ждут этого момента… А когда он наступает – мы не всегда можем верно истолковать их слова, не так ли? Вы ведь не верили своему отцу?
- Он не был норном, - покачал головой Сигрид, - иначе бы я знал об этом. Он родился в самый последний день недели, и его считали эгдом.
- Даже минута может решить судьбу человека. – Произнес Астий Дилиг, сворачивая свиток, который все это время держал в руках. – Ведь не случайно мы с рождения называем одних эгдами, других верлами, кого-то лапанами, тоди или норнами. У каждого – свои свойства, свой характер и свои таланты. Хотя таланты верлов у меня лично вызывают сомнения. – Улыбнулся Дилиг. – Я бы назвал это коварством или хитростью. Вас, наверное, такая характеристика не обидит. Среди вас – только эгды.
- Моя мать из верлов. – Признался Гиртус. – Я-то ваше мнение готов поддержать. В чем-чем, а в хитрости ей равных нет. Мне никогда не удавалось ее убедить, что я занимался изучением книг, вместо того, чтобы гулять по Муррэму.
Морщинки в уголках глаз Дилига снова стали заметнее.
- Не все согласны, конечно, - продолжил он, - но ведь так решает не человек, так решают звезды. Норны много веков ведут календарь, который может нам подсказать, кто родился в ту или иную минуту. И это определяет нашу жизнь. Я сам, например, из лапанов. – Дилиг на секунду замолчал. – Итак, вчера вы были здесь. Признаюсь вам, мне очень неприятно, что у вас обнаружились разногласия м-м-м…с магнетархом. Не нужно, не перебивайте меня, я знаю, как это произошло. И все-таки для молодых людей, оказавшихся во дворце в первый раз, вы вели себя не самым достойным образом…О нере Тэрете здесь говорят разное, но следует помнить две вещи: его ценит и уважает сам принц Гальба, и второе – мне бы не хотелось, чтобы вы строили свои предположения о магнетархе, основываясь на слухах и прочей чепухе… Я так говорю, потому что имею на это право.
Сигрид согласно кивнул, а вот Гиртус даже не подумал.
- Тем более, находясь на службе у принца, - продолжал Дилиг, - вам придется нередко встречать нера Тэрета.
- Мы будем служить принцу? – воскликнул Гиртус, чрезвычайно взбудораженный этой вестью. – Он берет нас?
- Принц Гальба, а вернее будет сказать, король Гальба, хоть коронации еще и не было, принял такое решение. Сейчас ему требуются люди. Ему пришлось отказать от места многим, кто прежде приходил сюда… Хотя, был бы он больше похож на короля Сайласа, то поступил бы гораздо жестче, чем просто отстранил бывших сановников.
Астий Дилиг закашлялся. Сигрид переглянулся с Гиртусом, по лицу которого можно было читать как по открытой книге – его друг был настолько воодушевлен сказанным, что просто не мог усидеть на месте. Он слегка постукивал левым носком в сапоге и умудрялся даже ровно сидя в кресле казаться суетливым.
Приступ кашля Дилига прошел. Он снова развернул свиток, вгляделся в написанное, и только потом произнес:
- Нер Никс, вы окончили школу Эстридсена?
- Да, полтора года назад.- Ответил удивленный Сигрид. Он был уверен, что не говорил Гальбе об этом.
- Это очень хорошая рекомендация. – Кивнул Дилиг. – Вы, должно быть, знаете несколько языков? В чем вы преуспели?
- Я… - Сигрид покраснел.
- Значит, я не ошибся. – Снова кивнул Дилиг. – Неумение хвалить себя – это неплохое качество. Но если вы хотите преуспеть, вам придется научиться говорить хорошо не только о других, но и о себе. Нер Тэрет сообщил мне, что у него найдется для вас занятие. – Дилиг сказал это так просто, а вот Сигрид внутренне сжался. Перспектива постоянного общения с Тэретом вызвала у него ужас. - Сейчас магнетарх сосредоточился на том, чтобы привлечь обратно в Медон хотя бы часть из уехавших. К сожалению, нас покинули многие прекрасные люди. И ваше знание языков пригодится. Несомненно. – Астий Дилиг еще раз заглянул в свиток и потом поднял взгляд на Гиртуса. – С вами, нер Рути, немного сложнее. Но принцу Гальбе понравилась ваша открытость и стремление говорить то, что вы думаете. Я бы предостерег вас делать это впредь в присутствии некоторых из посетителей дворца. Но с принцем вы можете быть совершенно откровенным. Завтра вы придете во дворец и найдете в этом зале меня. Я познакомлю вас с генералом Кардавой. О нем вы наверняка слышали?
- Да, конечно! Мы прибудем во дворец с самого утра! – пробормотал Гиртус, еле сдерживаясь, чтобы не заплясать от радости.
- Есть еще кое-что, что мне хотелось бы сказать, - Дилиг выделил каждое слово, - принц Гальба станет королем всего через несколько дней – необходимо соблюсти формальности. Сейчас в Медоне наступают новые времена, вы сами увидите, как многое поменяется. Но именно теперь следует проявлять осторожность. Не все поддерживают принца, а некоторые из прежних помощников Сайласа бежали. И для них дело чести вернуть всё, как было. Может ли принц рассчитывать, что вы сообщите ему обо всех подозрительных вещах, которые вам станут известны?
- Да, безусловно, - горячо выпалил Гиртус.
- Каждое действие рождает противодействие, - улыбнулся Дилиг, - и не нужно думать, что сторонники покойного короля будут сидеть, сложа руки.
С этими словами Дилиг встал, и тем самым дал понять, что встреча завершена. Гиртус и Сигрид попрощались с ним, и уже выйдя из зала, молодой нер Рути отвел друга в сторону.
- Ты слышал? Слышал? – Гиртус лучился от счастья. – Нас берут! И это после того, что было вчера! Я-то думал, что Гальба вышвырнет нас вон за наглость.
- Тебе, конечно, легко говорить. – Вздохнул Сигрид. – А вот как мне ежедневно общаться с Тэретом?
- Ерунда. Дилиг этого не говорил. Так тебя Тэрет и сделал своим советником, держи карман шире! Он нас теперь на пушечный выстрел ни к чему серьезному не подпустит. Будешь где-нибудь на побегушках, и увидишься с ним в худшем случае раз за день.
- Может, поспрашиваешь у генерала, чем я могу быть ему полезен?
- Вне всякого сомнения. Ты идешь домой? – спросил Гиртус немного напряженно и нервно. – На Грозовой? Послушай, ты можешь идти без меня?
- Нет, что ты, без тебя я непременно заблужусь. – Очень серьезно ответил Сигрид.
- Я просто хочу попытаться увидеть ее, понимаешь? Мне очень нужно узнать что-нибудь о Мертсегер Реа.
- Не наткнись на Тэрета, - смеясь, ответил Сигрид, - вместо Мертсегер. По-моему, он не очень будет рад встрече.
Гиртус залился краской. Распрощавшись с Сигридом, он быстро скрылся за поворотом дворцовой галереи, а молодой Никс еще остался какое-то время стоять на месте. Сигрид уже хотел было пойти прочь, но тут заметил, что в самом конце галереи снова весь в черном появился Ноций Тэрет. Он шел быстро, но в то же время так ровно и плавно, словно летел по воздуху. Магнетарх почти поравнялся с Никсом, как с другой стороны, оттуда, где только что исчез Гиртус, вынырнул мрачный Гело. Сигрид боковым зрением увидел, что через миг следом за ним показалась и Мертсегер. Она держалась все так же высокомерно, как и в Зеркальной галерее. Правда теперь в выражении ее лица читалось еще и такое отвращение, словно она завидела что-то до крайности неприятное. На Никса она не смотрела, шла мимо, тоже быстро, как будто хотела побыстрее вырваться из дворца. Сигрид застыл на месте, и потому на несколько секунд оказался между нерли Реа и Ноцием Тэретом. Его словно обдало одновременно холодом и жаром, причем непонятно было, с какой стороны что исходит. Почтительно поклонившись магнетарху, на что тот даже не удосужился небрежно кивнуть, Сигрид успел, правда, заметить взгляд Тэрета, брошенный в сторону Мертсегер. Хотя магнетарх казался совершенно невозмутимым, Сигриду почудилось, словно глаза Тэрета всего на одно мгновение сверкнули угрожающим огнем.

Глава 5.
Граждане Медона.

Сигриду не меньше Мертсегер Реа хотелось оказаться на воздухе. Он пробыл во дворце не больше двух часов, а у него уже голова шла кругом. Слова Дилига, сказанные им напоследок, оказались ложкой дегтя в бочке сегодняшнего мёда. Приподнятое настроение сменилось смутной тревогой, да еще и столкновение с Тэретом в галерее отчего-то оставило неприятный осадок.
Он вышел на площадь и с наслаждением втянул носом свежий прохладный ветерок. Помятую часть ограды, пока он был во дворце, уже успели заменить. Теперь ничего не напоминало о том, что накануне здесь собралось с полтысячи человек. Выйдя за ворота, Сигрид увидел совсем небольшое скопление людей – человек тридцать, не больше. Они стояли в стороне от главного входа во дворец, переговаривались между собой и показывали на что-то. Сигрид приблизился. За спинами горожан он разглядел закованных в латы стражников, которые вели от Белого дворца через площадь шестерых пленников. Те шли унылой вереницей, со связанными сзади руками, не глядя ни на кого, и не произнося ни слова. «Министры Сайласа?» – пронеслось в голове у Сигрида. Лишь один из пленников беспокойно смотрел по сторонам, словно пытаясь сказать: «Я невиновен! Что я делаю здесь?»
- И Эмптор здесь! – злорадно произнес мужской голос в шаге от Сигрида.
- Алан Эмптор? – переспросил второй с удивлением. – Неужели? Почему же ЕГО арестовали?
- Эмптору там самое место! – подхватил третий, воодушевленно и тыча пальцем в направлении одного из пленников. – Удавится за талан.
Сигрид проследил, куда указывал зевака, и понял, что речь идет о бледном невысоком мужчине, с волосами, чуть тронутыми сединой. Его черты казались заострившимися от тревоги и бессонных ночей, длинные мохнатые ресницы чуть прикрывали глаза, будто он вот-вот упадет от усталости. Он шел также медленно, как остальные, только держался с большим достоинством, чем прочие. Министр Эмптор казался воплощением покорности судьбе, даже если она с ним несправедлива, и от этого невольно вызывал уважение.
- То, что он такой рачительный хозяин, еще не повод арестовывать человека. – Недовольно отозвалась женщина подле Сигрида, явно симпатизируя арестованному. – Мой-то супруг изрядный мот, а вот его не разу в тюрьму не сажали, хотя это, глядишь, пошло бы ему на пользу. Отец мне говорил всегда: Алан Эмптор никогда не будет замечен ни в чем, чтобы его сильно запятнало. Не для ареста, по крайней мере. Он виноват куда меньше, чем Тэрет.
- Вы слышали? Тэрет снова магнетарх! – воскликнул молодой человек в мятом платье неподалеку от Сигрида. – Принц Гальба сделал его своим главным советником! Это уму непостижимо после всех преступлений, который он совершил! Кого и надо было бы вести вот так, связанным, так это Тэрета! Магнетархом должен быть Фамир Борей!
- Вот уж действительно. – Согласилась женщина. – Фамир – настоящий герой. А какой красавец…
- Больно молод. – Отозвался еще один женский голос.
- Может быть, принц Гальба просто хочет использовать Тэрета, чтобы выяснить, кто еще причастен к преступлениям? Очень глупо вот так сразу расправляться с человеком, который знает столько, сколько Ноций Тэрет. Я бы на месте принца Гальбы поступил точно также. – Произнес еще один голос, мягкий и вкрадчивый, прямо за спиной Сигрида. Он обернулся и увидел невысокого худого человека, возрастом никак не моложе Астия Дилига. Говорящий на первый взгляд производил отталкивающее впечатление – у него как будто бы не было шеи, и голова лежала прямо на плечах, немного скривившись вправо. Подбородок падал на грудь, и Сигриду подумалось, что разговаривать ему, наверное, не очень удобно. У кривошеего был очень высокий лоб и умные живые глаза, располагающие к себе собеседника. Сигрид обратил внимание, что при появлении этого персонажа все как будто бы слегка расступились, то ли из почтения, то ли из отвращения.
- Тоже пришли полюбопытствовать? – спросил кривошей у Сигрида, улыбаясь уголком рта, отчего улыбка вышла злой. – Ищите старых врагов? Заготовили камешки?
- Я никого не знаю, - признался Сигрид. – Из тех, кого арестовали – ни единого человека.
- Но вам интересно. – Заключил кривошей, отходя в сторону. Сигрид последовал за ним, хотя ему хотелось закончить этот разговор. – Им всем, - он указал рукой на группу людей возле дворца, - интересно. Это ведь не их ведут в тюрьму. Когда Сайлас казнил тех, кого считал преступниками, они тоже вот так собирались на этой площади. И тоже обсуждали… Толпа!
- Простите, я…
- Не знаете, как меня зовут. Ницерос Эрихто. – Кривошей протянул Сигриду ладонь в перчатке. Никс пожал ее, и ему показалось, что рука нового знакомого искусственная – слишком твердой и негнущейся она была. Эрихто усмехнулся и отогнул край перчатки. Правая кисть его была сделана из какого-то сплава бледно-серого цвета. – Я тоже был министром при Сайласе, как вон те. – Он кивнул на пленников. - Хотите спросить, почему меня не ведут вот так? – И он сложил руки за спиной.
Сигрид ответил недоверчивым взглядом. Словоохотливость кривошеего ему показалось слегка неуместной, но за день пребывания в столице, он уже успел подметить, что обычные вещи вдруг оказываются престранными, а то, что на первый взгляд вызывает много вопросов может быть самым обыкновенным. Нер Эрихто, почувствовав, что новый собеседник несколько напряжен, потому беззвучно рассмеялся, обнажив мелкие острые зубы, и продолжил:
- Ваше лицо мне показалось иным, чем у всех у этих, - он сделал небрежный жест в сторону толпы, - осмысленным. Потому я заговорил с вами. Обычно я так не делаю. Видите, и мне бывает любопытно.
- Нет, ничего. – Сигрид был сбит с толку поведением кривошеего, а тот, казалось, наслаждался произведенным эффектом. – Сигрид Никс. Меня так зовут. Вы меня не видели, потому что я только вчера из Медона.
- Да? – Нер Эрихто удивленно поднял кустистые брови. – Вы сын Розамунды? Не сказал бы, что вы похожи. Наверное, в вас больше от Проспера. Я его плохо помню, мы виделись раз или два.
- Вы знали мою мать? – настала очередь удивляться Сигриду. – Никогда про вас не слышал.
- Не страшно. В столице все друг друга знают, пока они на плаву. Стоит кому-то оказаться в опале, друзей уже не помнят. Такое бывает здесь часто. Да я и не был таким уж близким другом вашей семьи... Ну чтож, до свиданья, нер Никс. Очень приятно беседовать с неглупым молодым человеком. Еще увидимся во дворце. – Кривошей махнул рукой в перчатке, и направился к королевскому дворцу.
Сигрид проводил взглядом нера Эрихто. Идти на Грозовой бульвар ему совсем не хотелось. Каждая новая минута в Медоне сулила приключения и неожиданные события. Он даже пожалел на миг, что оставил Гиртуса одного – вдвоем блуждать по дворцу было бы наверняка интересней. Впрочем, теперь он был намерен хоть немного ознакомиться с городом, в котором ему предстояло жить. Медон уже казался ему если не самым чудесным, то уж точно самым необычным местом на земле.
Прохладный ветерок подул сильнее. Сигриду вдохнул воздух, принесший аппетитные ароматы с чьей-то кухни. В животе сразу заурчало, ведь близилось обеденное время. Но Сигрид твердо решил, что даже несмотря на голод, будет бродить по Медону столько, сколько хватит сил. Тем более что в столице этот день обещал продлиться до следующего утра. Когда Сигрид перешел через площадь, он увидел, что дома в Медоне вдруг окрасились в пестрые цвета – это горожане вывесили из окон и балконов флаги страны и свои собственные. У каждой семьи был свой флаг, у Никсов тоже, серебристый дракон на оранжевом поле, но стяг этот остался в Муррэме, и лишь через два года, по достижении двадцатилетия, Сигрид, как получивший права глава рода, мог его забрать.
Из городских широких окон лилась музыка, хозяева заведений весело зазывали к себе, предлагая первую кружку вина или пива бесплатно, просто в честь принца Гальбы. Сигрид от удивления замедлил шаг – люди в столице, встречая друг друга, смеялись и обнимались. К нему самому подскочил какой-то толстяк в синей куртке и радостно похлопал по плечу:
- Какой день! Парень, какой день! – он порывисто обнял сбитого с толку Сигрида, и приплясывая, побежал дальше.
День и правда ожидался отличный. Солнце стало как будто бы чуть ласковее. Сигрид гулял по улицам, не отходя далеко от площади Трех королей, и развлекался теперь тем, что читал таблички на домах. Как он смог убедиться, в этом районе жили по большей части состоятельные люди. Когда-то давно Розамунда Никс рассказывала ему о столице. У Сигрида до сих пор остались какие-то смутные впечатления от той жизни, ведь уехали они из Медона, когда он был еще маленьким. Помнилось все в черно-золотых тонах, он как сквозь пелену видел множество горящих свечей, силуэты нарядных людей, слышал отдаленно веселую музыку… Еще один момент, будто пришедший из сна – он еще совсем малыш, вокруг что-то празднуют, а к нему наклоняется красивая, просто ослепительная женщина в вишневом платье, целует его в лоб теплыми губами и сует в руку конфету. «Это наследник Никсов? – улыбается она. – Он будет достойным продолжателем рода Проспера!». Было ли это в их доме на Грозовом бульваре или где-то еще, Сигрид не знал. Когда они переступили порог столичного дома, он ждал, что в нем хоть какие-то детали покажутся знакомыми, но ни один предмет, ни одна вещь из обстановки не пробудила в нем воспоминания. Впрочем, он еще слишком мало пробыл в этом доме и не успел осмотреть все тщательно.
Медон раскрывался перед ним с самых разных сторон. Сигрид всегда считал себя наблюдательным. Но были и вещи, которые вызывали у него вопрос. Сразу несколько больших и роскошных домов в самом центре оказались наглухо заколочены досками, а таблички на них отсутствовали, будто хозяева их спешно покинули. Гуляя по улицам, он увидел, что практически все горожане вооружены, а многие идут в сопровождении очень больших и не самых добрых с виду собак. Зато горожанки показались Сигриду просто прелестными: все были очень нарядно одеты, изящны и стройны. Они улыбались ему, и Никс в ответ тоже не уставал улыбаться.
Солнечный свет стал как будто приглушенней. Сигрид поднял голову: по небу неспешно проплывало темное облачко. Оно казалось совсем крохотным, но постепенно принялось увеличиваться. Сигрид Никс никогда не видел ничего подобного, потому так и остался стоять, задрав голову. Облачко тем временем стало снижаться, становилось все ближе. На настоящую грозовую тучу оно уже не было похоже, и это совершенно сбивало с толку. А потом облачко застыло где-то на уровне крон деревьев, и еще медленнее чем прежде, двинулось по направлению к дворцу. Сигрид изрядно напряг зрение, чтобы разглядеть странное явление получше. Все, что ему удалось, это увидеть смутные очертания целого клубка каких-то странных, словно спутанных бесплотных фигур темно-серого цвета. Они действовали самостоятельно, и двигались с определенной целью. Вот это и поражало больше всего.
- Это керы, - услышал Сигрид рядом с собой. Он обернулся. Хозяин лавки, возле которой он остановился, с улыбкой глядел на него и указывал пальцем на небо. – Керы знают все о нас. Что, никода ничего подобного не видел? Они плетут судьбы, то есть не делают это сами. Они только записывают все, что происходит. Керы – странные существа. То ли живые, то ли нет. Никто толком не знает. Они всегда держатся отстраненно, предпочитают с людьми не общаться. Раньше они если с кем и разговаривали, то лишь с волшебниками. А теперь и вовсе стали нелюдимыми. Керы прилетают, лишь когда случается что-то очень важное. Вроде смерти короля Сайласа. За свою жизнь я видел их лишь однажды, когда умер король Свен. А теперь они прилетели к гробу его сына. Безвредные существа. Но на мой вкус – неприятные. – Лавочник постоял возле Сигрида еще с минуту, тоже разглядывая странных существ, и удалился к себе. А молодой Никс, понаблюдав за неспешным полетом кер, продолжил свой путь, как только они совсем скрылись из виду.
Хотя Сигрид и разглядывал все, что встречалось ему на пути, хотя и был похож в эти часы на ротозея, сумел заметить, что чуть поодаль от него постоянно происходит движение. Сначала он думал, что ему это показалось. Потом он стал вглядываться в витрины, стараясь найти подтверждение тому, что за ним и правда следят. А убедившись в этом, немного забеспокоился. Для него все было так непонятно! Кому это в Медоне, где он провел всего несколько часов, пришло в голову следить за Сигридом Никсом?
Сигрид старался не прибавлять шага, чтобы не вызвать подозрений, но невольно ускорился. Теперь он хотел как можно скорее найти дорогу, которая бы вывела его на Грозовой бульвар. Однако город он не знал совсем, карты при себе не имел. Приходилось ориентироваться на месте. Получалось плохо, Сигрид, пока шел, не особенно запоминал названий улиц. Был только один верный способ снова оказаться на площади Трех королей, а оттуда – на бульваре. Это повернуть назад. Но Сигрид решил подождать еще немного.
Сердце стало биться чуть сильнее, движение позади себя он фиксировал постоянно. Очень хотелось обернуться. Но тогда он спугнул бы погоню, а ему следовало бы выяснить, кто это, и зачем он идет за ним. Сигрид на ходу соображал, что делать, когда свернул в переулок. Человек, следовавший за ним, отстал. Потому Сигрид Никс остановился возле какого-то дома и решил подождать. В эту же самую секунду ему на голову обрушилось что-то очень тяжелое…


Сигрид открыл глаза и чуть не вскрикнул: над ним, чуть не коснувшись носом его лица, склонилась циронья. Она была немолода и на редкость некрасива: маленькие глаза без ресниц, сморщенное личико размером с кулак, редкие бесцветные волосы. Глядела она на Сигрида с любопытством и даже каким-то обожанием, но, обнаружив, что нер Никс очнулся, испуганно отпрянула и забормотала нечто нечленораздельное, вполне возможно, на своем языке, на котором некоторые цироньи еще умели говорить.
Сигрид приподнял голову, немедленно ощутив сильную боль в затылке, но поборол желание снова упасть на подушки и окинул взглядом комнату. Он находился в престранном помещении – все вокруг было зеленым. И абажуры ламп, и подсвечники, и даже сами свечи. Изумрудным были окрашены комоды и стулья, ярко-зеленые шторы, казалось, пропускали такой же зеленоватый свет. Циронья была одета, правда, в темно-коричневое платье, но Сигрид заметил, что жиденький хвостик у нее сзади, перехвачен тонкой зеленой лентой.
- Нери Лелеги просила сообщить ей, как только вы проснетесь, - пролепетала она, неуклюже метнувшись к двери.
- Постой! – крикнул Сигрид. – Где я нахожусь?
Но циронья не слушала его, и уже выбежала из комнаты.
Сигрид бессильно ударил кулаком по спинке дивана, на котором лежал, и слегка забеспокоился. Он помнил, как шел по улице….как мелькнула черная тень, но больше ничего не был в состоянии воскресить в своей памяти. Теперь он оказался в чужом доме, на незнакомом ложе… Где он? И какой прием ему окажут здесь? Судя по дивану и заботам цироньи – следует ждать гостеприимства. Но как теперь можно быть в чем-то уверенным? Поток мыслей его прервался: в комнату торопливо вошла молодая особа – высокая, чуть полноватая блондинка в длинном светло-кофейного цвета платье – и уже через мгновение присела на край дивана, на котором лежал Никс. Он почувствовал еле различимый аромат лаванды. Лицо женщины показалось Сигриду необычайно добрым и словно пронизанным светом.
- Как вы себя чувствуете? – заботливо спросила она.
- Голова немного болит. – Смутившись, отозвался Сигрид. – Простите, как я оказался здесь?
- О. Вам не рассказали? Вас нашли мои цироньи, возле входа в дом. Помните что-нибудь? Хотя, вряд ли. Кто-то сильно ударил вас по голове. Наверное, хотели ограбить. Такое случается в Медоне, с тех пор, как Сайлас выпустил преступников на свободу. Говорят, принц Гальба уже приказал усилить меры безопасности, но поймать всех грабителей и мошенников быстро не получится. Они удивительно умеют приспосабливаться, порядочный человек, если его начинают преследовать, обычно сдается раньше… - Блондинка осеклась. – Нужно ведь немедленно сообщить вашим родным, они наверняка уже волнуются.
- Я только вчера приехал из Муррэма, - ответил Сигрид, делая попытку встать, но молодая женщина удержала его и покачала головой, призывая остаться на месте. Сигрид вздохнул. – В Медоне со мной только мой друг Гиртус. Гиртус Рути. Ему…да, ему бы нужно сказать, где я. Он на Грозовом бульваре, 14.
Сигрид отчего-то снова смутился, его слова показались ему до ужаса нелепыми, но женщина вовсе так не считала. Она выслушала его очень внимательно и после этого произнесла:
- Я отправлю циронью к вашему другу. Вы можете не волноваться. В доме Итака Лелеги с вами ничего плохого не случится.
- Меня зовут Сигрид Никс, - спохватился Сигрид.
- Я жена Итака. Таурт Лелеги. – Молодая женщина улыбнулась. – Я тотчас же отправлю к неру Рути своего посыльного. – Таурт отбросила от лица прядь соломенных волос, выбившихся из строгого узла, в который они были стянуты. Сигрид уже открыл рот для ответа, но сказать ничего не успел. В зеленую комнату снова вбежала циронья, и вид у нее был встревоженный. Впрочем, судя по равнодушной реакции хозяйки дома, такой служанка бывала в большинстве случаев.
- Хозяин вернулся!
- Ты уже сообщила ему, что у нас гости?
- Нет, нери, - циронья с опаской покосилась на Сигрида.
- Тогда ступай и позови его сюда!
Сказав это, Таурт выпрямилась и пересела на соседнее кресло. В зеленом свете она казалась очень загадочной. Сигрид на всякий случай тоже сел на своем диване, хотя принять такое положение получилось не без усилий – голова дико болела.
Шум голосов приближался, Сигрид определил, что посетителей было несколько. Он не ошибся – в залитую зеленым светом комнату вскоре вошли два человека. Сигрид тотчас узнал обоих: первым оказался Фамир Борей, с которым он столкнулся во дворце, когда тот ругался в Локустой Аваро, а второй, высокий худощавый блондин с крючковатым носом, был одним из тех, кто утащил Фамира из зеркальной галереи после неприятного инцидента. Судя по всему, вошедшие узнали Сигрида, потому что лица у них выразили крайнее удивление.
- Сигрид Никс. – Сдержанно произнесла Таурт, указывая на гостя. – Мой супруг, Итак Лелеги. – Хозяйка дома сказала это уже мягче. – Он пострадал, нам пришлось принимать меры…
- Никс? – Растягивая гласные, повторил высокий блондин. – Ах да, мы, кажется, виделись во дворце Гальбы.
Лелеги и Борей переглянулись и словно по команде заняли два кресла напротив Сигрида. Смотрели они на него выжидающе, но Сигрид считал, что это Таурт обязана внести ясность. Впрочем, нери Лелеги не замедлила рассказать о злоключениях Сигрида. Итак слушал очень серьезно, в отличие от Фамира, который словно витал где-то далеко, и сосредоточился на Сигриде в конце рассказа с явным неудовольствием, что его заставили прервать мечтания.
- Вы были во дворце, - очень медленно повторил хозяин дома. – Но вы ведь не придворный? Что вы там делали?
- Собирался идти на прием к королю Гальбе. – Слегка удивленный отозвался Сигрид, которому показалось на миг, что его допрашивают. – Мы разговаривали с ним накануне, он просил меня и Гиртуса Рути – это мой друг – прийти к нему днем.
- Как же вы могли разговаривать с принцем накануне, - нахмурился Итак Лелеги, - если принц Гальба, прямо перед тем, как дворец был захвачен, вернулся из Брашта? Или вы виделись с ним там, в чем я ОЧЕНЬ сомневаюсь?
Сигрид уже по интонации первых слов понял, что ему не верят. Он выдержал пристальный взгляд Итака, равнодушный (возможно, специально) – Фамира, и посмотрел на Таурт, заинтересованно рассматривающую его лицо, и с облегчением обнаружил, что хотя бы хозяйка дома не настроена подозрительно.
- Я не был в Браште. – Признался Сигрид.
- Не сомневался в этом.
- Но я видел принца Гальбу прямо в тот день, когда был убит король Сайлас. Точнее в ту ночь. Ночью мы были во дворце.
Черные брови Фамира Борея описали на лбу две дуги, такие безупречно ровные, что им могла бы позавидовать любая женщина. Борей, как смог заметить Сигрид, был очень хорош собой. Во всем его облике существовала какая-то неуловимая гармония, отчего все детали образа были чётко на своем месте. Возможно, у кого-то другого слишком длинные тонкие пальцы показались бы женственными, а привычку Фамира Борея смотреть, чуть прищурившись, в минуту чрезвычайной сосредоточенности, Сигрид расценил бы как неестественное позерство. Но все-все, что составляло Борея, иначе и не скажешь, так шло ему, что даже Сигрид невольно восхитился им. Возможно, он просто казался ярче на фоне своего немного вялого белёсого друга (и брови и ресницы и волосы Итака Лелеги были одинакового светло-русого цвета, а кожа казалось такой белой, словно его окунули в сметану).
- В качестве кого вы были во дворце в ночь на 18-е? – ровным голосом спросил Борей, и непонятно было, подозревает он что-либо, или просто поддерживает беседу.
- Мы оказались там случайно. Мы ехали… чтобы поговорить с королем. Точнее, мы собирались это сделать на утро, но когда проезжали мимо площади и увидели толпу, то захотели рассмотреть, что происходит.
- Вот так случайно оказались на площади? – Смутная улыбка заиграла на губах Итака Лелеги. – Среди глубокой ночи?
- Мой дом находится на Грозовом бульваре. – Теряя терпение, молвил Сигрид. – Если вы знаете хоть немного Медон, то должны понять, как это близко от дворца.
- Вы из эгдов? – не прекращая улыбаться, уточнил Лелеги.
- Да. – Сигрид, сам того не замечая, высоко поднял подбородок, и оттого показался собеседникам немного высокомерным. – А вы ведь тоже?
Итак Лелеги и Фамир Борей переглянулись.
- Продолжайте. – Властно произнес Борей.
- Мне больше нечего сказать. Мы оказались на площади. Потом мы объехали ее со всех сторон и обнаружили, как можно попасть во дворец. Там мы поднялись на второй этаж и встретились с принцем Гальбой.
- Замечательно! – воскликнул Лелеги с легкой иронией в голосе. – Так просто! Приехали из… откуда?
- Из Муррэма.
- Из Муррэма. И в самый первый день столкнулись с принцем, чье присутствие в городе в ту ночь было окружено строжайшей тайной.
- Значит, плохо хранилась эта ваша тайна. – Разозлился Сигрид.
- А известно ли вам, нер Никс, - распаляясь, сказал Итак Лелеги, - что в ту самую ночь только пять или шесть человек во всем Медоне знали, где находится принц Гальба? И среди них не было никого по фамилии Никс! Известно ли вам, что нер Борей лично следил за тем, чтобы во дворец не пробрался никто из посторонних, а я и еще несколько моих друзей охраняли подступы к городу!
- Я и Гиртус Рути без особых проблем попали и в город, и во дворец. – Возразил Сигрид, повышая голос. – И не видели там ни вас, ни нера Борея, при всем моем уважении к нему.
- Потому что вас там не было! – воскликнул Лелеги.
- Я был там. И повторю это от силы еще лишь раз. Потом же я встану, поблагодарю вашу супругу за помощь, и уеду. Мне надоело слушать, как меня стараются оскорбить.
- По-моему, нет никакого сомнения, в том, что вы лжете! – Лицо Итака Лелеги некрасиво исказилось. – Раз теперь намерены сбежать. Не знаю, как вам удалось инсценировать то, что с вами случилось, но это явно было задумано, чтобы попасть в мой дом.
Сигрид от возмущения подскочил на месте. Боль в голове уже не имела значения, и он решительным образом встал с дивана. Таурт, умоляюще глядя на супруга, подоспела к нему и попыталась заставить Сигрида снова занять прежнее место.
- Да, я так считаю. – Резко сказал Лелеги. – Ведь в мой дом так часто приходит Фамир Борей – один из тех людей, которые отдали многие месяцы и годы, чтобы сорвать планы короля Сайласа. Такое уже было, не думайте, что вы слишком изобретательны. К нам не раз подсылали шпионов, и поводы были посущественнее, чем ваш! Фамир – слишком известен в Медоне, чтобы у шпионов Сайласа не возникло соблазна снова попытаться пробраться к нему поближе.
- Сайлас убит, - робко возразила Таурт, - зачем кому-то пробираться к Фамиру?
- Затем, что с убийством Сайласа врагов у нашего друга меньше не стало. – Голос Итака угрожающе звенел, и он недобро покосился на Сигрида. – Наоборот, их число увеличилось. Многие захотят отомстить за случившееся с Сайласом, а его сторонники наверняка уже строят планы, как вернуть власть в прежнее русло. Я не удивлюсь ни на секунду, если Ноций Тэрет переметнулся на сторону Гальбы только, чтобы обманным путем позволить кому-то из окружения Сайласа занять трон.
- Может быть, кто-то из вас хочет послушать меня? – голос Сигрида прозвучал звонко и резко. – Я уже говорил, и я могу повторить хоть тысячу раз, что я не знал Сайласа! И никогда ему не служил!
Фамир, молчавший все это время, бросил быстрый взгляд на друга, и повернулся к Сигриду. Он был очень спокоен.
- Я вам верю. – Медленно сказал он, и Итак Лелеги от изумления не смог ничего произнести. – Да, верю. Не посчитайте, что я просто хочу вас успокоить, а в душе до сих пор сомневаюсь. Вы не очень похожи на сторонников Сайласа. Я знаю, о чем говорю. Я знавал многих, кто служил ему. К тому же, - Фамир повернулся к хозяину дома с улыбкой, - если он и шпион, много узнать уже не получится.
- Но Фамир… - Начал было Итак, но Борей властным жестом остановил его. Закусив губу, хозяин дома с минуту молчал, оценивая ситуацию.
- К тому же, там, во дворце, когда произошла та неприятная сцена в нерли Аваро, вы ведь были не на ее стороне? – продолжал Фамир. – А семья Аваро всегда поддерживала Сайласа. Случись вам служить покойному королю, вы бы вели себя во дворце по-другому.
Сигрид с облегчением вздохнул, и протянул руку Фамиру, которую тот медленно пожал. Никс так и не понял до конца, поверил ему Борей, или просто сделал вид, но после примирительного жеста Фамира, то же был вынужден повторить и Лелеги, хотя и с куда большей неохотой. Таурт удовлетворенно кивнула и вышла из зеленой комнаты распорядиться на счет ужина, оставив троих мужчин.
- Вы действительно помогали принцу Гальбе? – осторожно спросил Сигрид у Борея.
Тот неопределенно кивнул, но Лелеги поспешил ответить за друга.
- Фамир? – с некоторым вызовом сказал он. – Да мой друг единственный, кто много лет пытался сделать хоть что-то для Медона, пока Сайлас лишь разрушал. Он бы представлял Эгдов в заседаниях Пяти палат!
- Увы, только пяти. – Кивнул Фамир. – С тех пор, как Сайлас изгнал всех волшебников, каких не смог убить… Но об этом не теперь.
- Теперь все будет по-другому? – с надеждой спросил Сигрид.
- Но прежде, нужно обратиться к Инститору. – Заметил Фамир.
- Зачем? – удивился Лелеги.
- Если на нера Никса действительно напали, чтобы убить, мы должны выяснить, кому это потребовалось. Вы второй день из Муррэма и уже столько неприятностей. Осталось только вызвать неприязнь Ноция Тэрета…
- О, с этим предостережением вы опоздали! – рассмеялся Сигрид, вспоминая о своей встрече с главным советником принца Гальбы.
Фамир удивленно поднял брови:
- Значит, и с Тэретом уже знакомы? Вы очень спешите, Сигрид Никс. Впрочем, - он повернулся к Итаку и чуть заметно ему подмигнул, - человек, который вызвал неприязнь Ноция Тэрета, может рассчитывать на наше самое доброе отношение!


Глава 6.
Несостоявшаяся дуэль.

Сигрид добрался до Грозового бульвара, когда было уже совсем темно. Он довольно много времени провел в доме Лелеги. Итак и Фамир оказались очень интересными собеседниками, хотя настолько разными между собой, что вообще оставалось непонятным, как два таких человека могут между собой общаться. Фамир принадлежал к той категории людей, на которых хочется быть похожими. В нём впечатляло всё: внешность, изысканность манер, скромность поведения (за которой угадывалось отличное воспитание, а вовсе не нерешительность), живой ум. Итак демонстрировал замкнутость и склонность к философствованию. Но с ними обоими Сигриду было очень легко, особенно после того, как он поведал о встрече с Тэретом и коротко о своем отце и обстоятельствах отъезда Проспера Никса из столицы. То ли Сигрид был убедителен, то ли Фамир или Итак слышали это имя, но неприязнь между ними рассеялась.
       Таурт настояла, чтобы Никс остался на ужин, и Сигрид отведал чудеснейшего мяса куропатки в остром соусе. Только после этого ему позволили отправиться домой, впрочем, не самостоятельно. Таурт Лелеги окружала заботой все, к чему прикасалась, так что Сигрида привезли в экипаже с гербом Итака к самым ступеням дома на Грозовом.
Сигрид взбежал по каменной лестнице и только теперь вспомнил, что у него нет ключа. Он пошарил руками по карманам, но безуспешно. Сигрид проверил карманы еще раз, вывернул все, что имелись у него на камзоле, обнаружив давно забытую записку от Эвы (уже помятую и испачканную). Где-то вдалеке, за его спиной, что-то громыхнуло, но тут же стихло. Сигрид вздрогнул и обернулся. Он прислушался. Показалось, что на значительном расстоянии от него прозвучал женский крик. Молодой Никс напряженно всматривался в темноту, силясь хоть что-нибудь увидеть, но и эта попытка не увенчалась успехом.
Стало холоднее. Сигрид даже увидел, что из его рта струится белый пар. Он передернул плечами и принялся заново обыскивать свои карманы. В этот же миг двери его дома распахнулись. На пороге с канделябром в пять свечей стоял Гиртус Рути, нахмуренный, и как будто встревоженный.
- Ты точно спятил. – Озабоченно молвил Гиртус. – Я уже часа четыре тебя поджидаю, гадаю, где ты…
- Прости, мамочка…- Ухмыльнулся Сигрид, проходя вовнутрь. Гиртус изобразил на своем лице смесь чувств из недоумения и возмущения, пропустил хозяина дома в помещение, и захлопнул за ним дверь.
Оба друга прошли по полутемным комнатам и достигли круглой столовой, где утром они завтракали. Гиртус поставил канделябр с гулким стуком на стол, и указал на приготовленный ужин. Цироньи позаботились о них: на столе их поджидали две тарелки, доверху наполненные чем-то очень вкусным и бутылка розового вина. Сигрид, памятуя об ужине у Лелеги, только поморщился.
- Я ужинал. – Молвил он, тем не менее, садясь за стол.
- Любопытно. – Отозвался Гиртус с удивлением, тоже занимая себе место. – Во дворце?
- Нет, с Фамиром Бореем. – И Сигрид рассказал обо всем, что с ним случилось за день. Гиртус как всегда ерзал на стуле, словно ему не терпелось поделиться своими впечатлениями, и когда друг закончил свою повесть, как будто бы вздохнул с облегчением.
- Хорошо, можешь не есть. – Миролюбиво сказал Гиртус, указывая на тарелки. – Когда тебе в следующий раз потребуется пища, ты сможешь насладиться ею в таком месте! – Гиртус мечтательно закатил глаза, а Сигрид посмотрел на него выжидающе. – Не беспокойся, все за счет Моруса!
- Кто это – Морус?
- Мы познакомились во дворце. – Пробубнил Гиртус, принимаясь за еду. - Тир Морус – единственный наследник безумно огромного состояния. Хотя с виду никогда не скажешь. Его предки состояли отдаленном родстве с королем Свеном, кажется. Во дворце про него много болтают – Морус там известная личность. Сам, правда, он этому не рад. Мне показалось, что он какой-то испуганный. Если бы не знал, что он так богат, сказал бы – жалкий. Хотя – с миллионами таланов! И сегодня он приглашает гостей. В честь принца Гальбы. Мы оба тоже приглашены.
- Нет, я пропускаю. – Покачал головой Сигрид. – Мне до сих пор кажется, что у меня ноет затылок.
- Нет, что ты, ты поедешь со мной. Можешь много не пить и не танцевать до упаду. – Деловито ответил Гиртус. – А без тебя я не сдвинусь с места. А ты ведь не лишишь меня удовольствия встретиться с Мертсегер Реа? Она приглашена к Морусу. Скорее всего, такое действо она не пропустит. Говорят, у Тира Моруса самые веселые балы и вечеринки во всем Медоне.
Сигрид сам не понял, как Гиртусу удалось его уговорить поехать к Тиру Морусу, только через полчаса, когда часы гулко пробили один раз, возвещая начало нового дня, они уже торопливо шли по улицам. Гиртус бормотал себе под нос названия улиц, на ходу припоминая, куда теперь нужно свернуть. Сигрид плотнее закутывался в плащ и старался не делать очень резких движений – они отдавались болью в затылке. До дома Моруса от них казалось не близко – устроитель вечеринок жил в другой части города, начинавшейся за дворцом. Там тоже находились дома богатых горожан. Только теперь, как смогли убедиться Сигрид и Гиртус, это были не просто особняки. Это были настоящие замки, огороженные высокими оградами, за которыми угадывалась стража, не хуже королевской.
- Где-то тут живет Тэрет, - прошептал Гиртус, - мне Морус сказал. А еще тут недалеко от дома Мертсегер Реа. Говорят, у нее есть загородный особняк, только она нечасто туда ездит, живет в городе, и совсем одна!
Сигрид обреченно кивнул. За последний день он уже привык, что все разговоры с Гиртусом, так или иначе, сводятся к Мертсегер. Он надеялся только, что после напряженного дня друг захочет вернуться не слишком поздно, ведь на утро они должны быть во дворце, предстать перед Гальбой свежие, как орхидеи. Пока же Сигрид и Гиртус искали нужный дом. Наконец Рути издал восторженный клич. Проблуждав с полчаса, они остановились возле ворот метра в три в высоту – но в этом квартале такое было обычным делом. На картуше красовался герб: пронзенный стрелой голубь, держащий в руках небольшую корону. Это могло означать, что предки Моруса достигли своего положения во время войны или после какого-то серьезного переворота, изменившего мир.
Гиртус толкнул ворота, которые немедленно поддались, с такой легкостью, словно сделаны были не из металла, а из бумаги.
- Идем! – настойчивым шепотом произнес Гиртус. – Чего ты ждешь?
Сигрид медленно последовал за другом. Они оказались во внутреннем дворе, гораздо более тесном, чем можно было подумать. Обошли не работающий, заросший плющом фонтан, и оказались перед центральным входом в особняк. Даже сквозь толстые стены, находясь на улице, они слышали громко играющую музыку.
- Сигрид Никс и Гиртус Рути! – Важно молвил Гиртус, проходя внутрь дома, в распахнутые двери. Он небрежно бросил плащ на руки подоспевшим цироньям, Сигрид проделал то же самое, но не так решительно. Музыка оглушала его. Она лилась ото всюду: весёлая, заводная, от которой ноги так и бросились бы в пляс при других условиях.
- Давай, идем! – смеясь, звал Гиртус.
На них никто не обращал внимания, так же, как это было во дворце. Мимо сновали слуги с подносами в руках, некоторые умудрялись держать сразу два, с напитками и едой. Тут и там, расположившись на креслах, стульях и диванах, сидели молодые люди и дамы. Одни смеялись, другие болтали, третьи спорили. Их было так много, что Сигриду пришло на ум, не позвал ли Морус половину Медона. Впрочем, судя по рассказам Гиртуса, юный наследник мог себе такое позволить.
- Нер Рути? – голос нерешительно позвал откуда-то сверху. С лестницы спускался очень молодой человек, настолько тщедушный, что Сигрид чуть не расхохотался. На тонких ножках (обутых, впрочем, в бархатные туфли с золотыми пряжками) чудным образом держалось щуплое тело, тоже облаченное в дорогой наряд. Шея молодого человека была настолько худой и длинной, что она смешно торчала из пышного кружевного воротника. Загадкой оставалось, как она выдерживала большую голову с копной светлых волос, главным украшением которой были, пожалуй, только огромные испуганные серые глаза. – Нер Рути! – повторил молодой человек уже увереннее, и Сигрид понял, что перед ним последний из семьи Морусов. – Как хорошо, что вы пришли ко мне. Мне нравится приглашать новых людей. А это, я полагаю, ваш друг?
- Сигрид Никс. – Подтвердил Сигрид.
- Такое чувство, что я вас где-то видел. – Пробормотал Тир Морус. – Вы первый раз в Медоне?
- Да, за много лет.
- Значит, я ошибся. Проходите, располагайтесь. Сегодня у меня не так весело, как обычно. Я всегда стараюсь придумать что-нибудь необычное. Мы часто устраиваем костюмированные вечера, но вот только…
Моруса прервал громкий хохот. Из соседнего зала с грохотом и диким смехом выбежала группа молодых людей, лица которых скрывали маски, изображающие короля Сайласа. За ними, на некотором расстоянии, двигался еще один человек. Он размахивал руками и грозно рычал, а его лицо скрывала маска с портретом принца Гальбы.
- Я этого не знал. – Почему-то с несчастным видом молвил Морус, по всей видимости, говоря о весельчаках. – Не люблю такие шутки. К тому же принц Гальба…
Он замолчал. Изображавший принца, тяжело дыша от беготни, отстал от многочисленных Сайласов и подошел к ним, при этом обняв Моруса за плечи. Маска его съехала, открывая квадратное, поросшее рыжеватой щетиной лицо.
- Что с Гальбой? – спросил он, как будто бы чуть с вызовом.
- Мы говорили, что вы не самым достойным образом используете образ принца. – Спокойно отозвался Сигрид, замечая, что глаза рыжеватого забегали. – Его высочеству не понравилось бы такое обращение. Тем более что…
- Уж не думаете ли вы меня учить? – ухмыльнулся новый собеседник. – Да еще в доме нашего Моруса, который пока еще сам может решить, что здесь можно, а что нет. Так ведь, приятель? – рыжеватый хлопнул Моруса по плечу в треть силы, но Тир поморщился от боли. Морус смущенно потупил взор, Сигриду показалось, что ему стыдно.
- Нер Морус и нас пригласил, - вмешался Гиртус, хмуря брови, - так что извольте уважать и наши взгляды.
- Может быть, мне еще меню у тебя утвердить, ты, сельский простофиля? – Рыжеватый распрямил плечи, став на голову выше и Гиртуса, и Сигрида. – Тут хозяин Тир Морус, а я его лучший друг. Так ведь, дружище? – С этими словами он снова хлопнул Моруса по плечу, а тот очень мягко отстранился, чего человек в маске принца Гальбы не заметил.
- Это кто сельский простофиля? – нахохлился Гиртус.
- Идем, Кай. – Торопливо вмешался Морус, указывая на лестницу. – Ледред сказал, что хочет поговорить с нами.
- Ледред? – недоверчиво спросил рыжеватый. – Ну, идем. Я-то еще вернусь потом, если твои гости не уедут к тому времени. Вдруг они сейчас резко почувствуют усталость и захотят убраться назад в свою деревню. Я не буду возражать, сразу скажу! – рыжеватый снова надел свою маску, и, хохотнув, пошел за Морусом, который действительно начал подниматься по лестнице.
Сигрид повернулся к Гиртусу. У него усталость как рукой сняло, а по взгляду друга он понял, что и Гиртус теперь намерен проторчать у Моруса как можно дольше, чего бы ему это не стоило. Они взяли себе по бокалу вина, оказавшегося дешевой бурдой, что в доме Тира странно было обнаружить. Гиртус не допил и половины – скривившись от кислого, он решительно отставил хрустальный кубок на какой-то из столиков.
- Ну и дрянь, - прохрипел он, - неужели у Моруса не могло найтись чего получше?
- Если бы он поил всех только дорогим вином, то уже разорился бы. – Ответил Сигрид, улыбнувшись. – Здесь человек сто, не меньше. И так, я полагаю, каждый день? Представляешь, во сколько ему обходятся подобные обеды?
- Нам, кстати, тоже пора подумать об источнике доходов. Коли мы только завтра заступаем на службу, нам заплатят ну никак не раньше следующей недели. А в моих карманах уже пустовато.
- Что предлагаешь?
- Может быть, займем у Моруса?
- Ни за что. – Решительно отозвался Сигрид. – Я вижу человека всего вторую минуту в жизни и уже прошу у него денег? Одну неделю слегка ограничить себя в тратах – вполне достижимо.
- Тебе легко говорить. – С некоторой обидой отозвался Гиртус, разглядывая себя при этом в зеркале (волосы его топорщились в разные стороны, как пружинки). – А вдруг я встречу на днях нерли Реа? Я ведь даже не смогу предложить ей злосчастный букетик!
- О, какая незадача! – воскликнули рядом с Гиртусом. Юная дама в кремовом платье, расшитом золотыми нитками, лучезарно улыбалась Сигриду. Она была мила, и даже прелестна: среднего роста, с очень белой и нежной кожей, округлой шеей, на которой поблескивала изящная камея. По обеим сторонам лица струились тщательно завитые тугие локоны пепельного цвета. – Как вы переживаете из-за маленького букета! – промолвила она. Глаза цвета какао, но с маленькими крапинками, смеялись. – Сейчас в Медоне так редко дарят цветы…
- А что дарят в Медоне? – спросил Гиртус, не очень вежливо.
- О, это зависит от того, кому вы делаете такой подарок. Многие дамы предпочитают безделушки. Мне нравится, когда для меня сочиняют стихи. Имя «Тимела» так красиво рифмуется со многими очаровательными вещами! – Гостья Моруса болтала так непринужденно, словно всю жизнь только тем и занималась. Сигрид и Гиртус почувствовали неловкость, поддерживать светскую беседу у обоих получалось с трудом. А юная дама, казалось, не обращала на их смущение никакого внимания. – Вы хотите понравиться девушке? – спросила она у Гиртуса без обиняков, а тот залился краской. – Нет ничего проще. Если она из Медона, я знаю ее вкус.
Тимела легко присела на краешек дивана, а Сигрид и Гиртус были вынуждены сесть напротив нее. Гостья Моруса пленительно улыбалась, как и прежде, будто ничего приятней для нее не было, как болтать с двумя незнакомцами.
- Итак, как же ее зовут? – осведомилась она. – И как зовут вас?
Гиртус и Сигрид представились. Тимела задержала свой взгляд на Сигриде немного дольше, чем на Рути, и беззаботно повторила свой первый вопрос.
- Мертсегер Реа. – С запинкой ответил Гиртус.
Брови Тимелы подскочили вверх, а щеки словно вспыхнули. Гиртус почти испугался, он никак не ожидал такой реакции. Гостья Моруса, впрочем, через мгновение снова повеселела, но в глазах у нее при этом застыло выражение сострадания. Это крайне не понравилось Гиртусу. Он напрягся, и даже вздрогнул, когда Тимела осторожно взяла его за руку и заговорила, пристально глядя в глаза, как с тяжело больным человеком.
- Ах, как это должно быть для вас непросто, - промолвила она. Сигрид не сводил взгляда с них обоих, и ему почудилось, что Тимела не вполне искренна с Гиртусом, - даже не знаю, что вам теперь сказать!
- Хоть что-нибудь. – Промямлил Гиртус, теряя всякую уверенность. Он и сам не понимал, почему так сник. Но в глазах Тимелы была такая боль, что ему стало не по себе.
- Я попробую. Вы хорошо знаете ее?
- Боюсь, что нет.
- Этого не нужно бояться. Это замечательно для вас, нер Рути. И поверьте, я так говорю не из женского коварства, которое нам часто приписывают. Но лишь из сострадания к вам. Теперь я понимаю, зачем пришла сегодня в дом Тира Моруса. Наверняка лишь для того, чтобы поговорить с вами. Вы ведь и сами попали сюда случайно?
- Нас пригласили. – Твердо ответил Сигрид.
- Да, конечно. – Тимела слабо улыбнулась. – Керы написали для нас эту встречу с большим мастерством, вы не находите? Вы так бледны, нер Рути… Ну конечно. Вы увидели нерли Реа во дворце и решили, что ее внешний вид также прекрасен, как она сама. Не хочу, чтобы вы обманывались на ее счет. О, нер Рути, вы еще побледнели! Не стоит, не нужно. Ради женищны с таким холодным сердцем!
Тимела изобразила на лице отчаянье, и, заломив руки, быстро ушла прочь, оставив ошеломленных Сигрида и Гиртуса.
- Может быть, мы пойдем домой? – слабым голосом молвил Гиртус.
- И покажем перед всеми, что мы испугались того малого с маской Гальбы? Ни за что. И почему тебя так расстроило то, что сказала Тимела?
- Ты еще спрашиваешь?
- Мы даже не знаем, кто она такая. И можно ли ей верить.
- Но там, во дворце, ты помнишь, - Гиртус был на грани отчаянья, - там мы слышали тоже самое.
- Рекомендация во дворце – это, по-моему, худшее, что может произойти с человеком. Ты же помнишь, кто там обреатается! Достаточно этого Кая и Тэрета! – Сигрид вскочил на ноги и жестом призвал друга последовать его примеру.
В доме Моруса веселье продолжалось. Сигриду показалось, что сам хозяин особняка не так весел, как это можно было ожидать, Тиру Морусу будто было стыдно за некоторых гостей, и он силился исправить их промахи, правда, получалось не слишком хорошо. Зато приглашенные, ничуть не смущаясь, от души ели и пили, где-то наверху громко распевали непристойные песни. Очень высокий голос срывался на фальцет, вызывая взрывы хохота. Затем послышался звук бьющейся посуды и новый приступ смеха. Сигрид не разделял настроения большинства приглашенных, ему здесь не очень нравилось, да и затылок все еще ныл. Гиртус и вовсе закис. Он так вяло отреагировал на предложение одной юной особы пойти танцевать, что она надула губы и стремглав убежала.
На лестнице зашумели. Потом все стихло, и сразу после этого сверху на гостей праздника полилась непонятная шипучая жидкость. Сигрид разглядел группку тех самых людей, которые бегали с масками Сайласа. Теперь они держали в руках открытые бутылки игристого вина и щедро поливали напитком всех, до кого могли достать. Сигрид и Гиртус находились достаточно далеко, но белым вином шутники успели намочить десятка полтора человек, среди которых были и дамы. Они визжали от ужаса и негодования, чем вызывали у друзей Моруса новые приступы веселья.
- Ты хотел напоить всех, Тир? – крикнул один из устроителей винного душа, немного растягивая слова, словно он под хмельком. – А я еще и искупаю их в вине! Пусть принесут ящик, я видел, у тебя припрятан недалеко. Ну же, не заставляй меня ждать!
- Ледред, это и правда так смешно, - лепетал Морус, не жив ни мертв от страха, - но, может, этого вина тебе хватит? В конце концов, то, оставшееся, можно выпить.
- Этот дуралей думает, что я буду пить его кислое вино? – Расхохотался Ледред. – Спроси у любого, кто сегодня пришел к тебе, оно годится только для того, чтобы я опорожнял бутылки на головы твоих гостей.
- Да, вино оказалось не очень удачное, хотя по четыре талана бутылка… Как обычно. Наверное, меня обманули, - скривился Морус, словно извиняющее.
- Кто бы посмел посмеяться над самим Тиром Морусом! – проревел Ледред, и за его спиной раздался взрыв смеха.
- Гляди-ка, - шепнул Гиртус Сигриду, указывая на автора этой шутки, - это не тот зеленый попугай, который во дворце короля Сайласа сильно громко щелкал своим клювом?
- Он самый. – Кивнул Сигрид.
Ледред, о котором шла речь, как и днем во дворце был облачен в зеленое. Правда, теперь камзол на нем был покрыт странными бурыми пятнами, а белоснежный воротник заметно посерел. Разноглазый весельчак при всем при этом не выглядел безобидно. Сигриду подумалось, что от большого количества выпитого, этот гость Моруса может, чего доброго, натворить бед.
- Не хочешь вырвать у него пару перьев? – заботливо осведомился Гиртус.
Сигрид покачал головой.
- Он пьян. Разберемся с рыжим, этого достаточно.
Вино с лестницы все лилось и лилось. На паркетном полу уже образовалась приличных размеров лужа. Бойко спешащий циронья с подносом, едва не шлепнулся в разлитое вино, на что гуляющая компания ответила еще одни припадком хохота. Слуга испуганно посмотрел на хозяина, и побежал дальше еще быстрее. Сигриду стало жаль бедолагу.
- Можем устроить бега по луже! – кричал Ледред, размахивая бутылкой. – Все сюда! Кто ловчее перепрыгнет через озеро Моруса? Может быть… наш знаменитый Фамир Борей?
Сигрид и Гиртус вздрогнули и разом обернулись. В гостиной Моруса появились Итак и Фамир, хотя они казались здесь явно не к месту. Лица обоих выглядели озабоченными, словно они кого-то искали, и не находили. Оценив ситуацию в один миг, вошедшие кивками поприветствовали и веселящуюся компанию, и Тира Моруса, уже дрожащего от ужаса (очевидно, он догадывался, что могло случиться под его крышей), и вознамерились пройти дальше в дом. Но Фамир и шага не успел сделать, как Ледред непостижимым образом слетел вниз по лестнице и оказался перед самым его носом.
- Уже уходишь? – ухмыльнулся он, чуть покачиваясь, но при этом, крепко держа двумя руками пустую бутылку. – Нравится ли тебе греться в лучах славы?
- Да что ты, я только пришел. – В тон ему отозвался Фамир. – Так что успеют погреть своими лучами и тебя. Не замерз здесь? – Итак после этих слов отступил на шаг. Компания Ледреда, заспешившая было за ним, тоже ахнула и сделала движение назад.
Они стояли друг против друга, как два бойцовых петуха. Точнее, Ледред все же больше смахивал на попугая. Сигриду показалось его имя знакомым, и он напряг память. Впрочем, довольно быстро вспомнилось столкновение Локусты с Фамиром. Тогда нерли Аваро звала на помощь Ледреда, которого называла своим братом. Выходило, что винный душ в доме Моруса устроил никто иной, как Ледред Аваро, которого Фамир в запале грозился когда-нибудь убить.
Намерения Фамира хорошо читались по его лицу. Ледред тоже выглядел воинственно, но если бы он был более трезв, то вполне возможно, что Борей хоть немного да испугался бы. Но сейчас Фамир был бледен, тверд и очень спокоен. Он держал руки в карманах камзола, и этот жест казался нарочитым: то ли Фамир не хотел мараться о Ледреда, то ли готовил кулаки.
- Давай. – Тихо сказал он, пронзая взглядом Аваро насквозь.
- Ударишь первым? – насмешливо ответил Ледред.
- И не подумаю.
- Боишься? – предположил Аваро, скривив губы.
- Тебя? – Фамир почти смеялся.
- Ну, не боялся же нападать на мою сестру? С девчонкой справиться ведь проще, чем со мной?
Атмосфера накалялась. Фамир не менял насмешливого выражения на лице, а Ледред Аваро, казалось, медленно закипает. Ноздри его раздувались, как у лошади, а синяя жилка на виске пульсировала все быстрее.
- Нер Борей, как хорошо, что вы пришли! – тоненький голос хозяина дома прорезал установившуюся тишину. Морус вприпрыжку сбежал по ступенькам и оказался между Фамиром и Ледредом. Оба никак не отреагировали на его появление, словно и не заметили. Зато Сигрид заметил другое. Компания Ледреда успела прийти в себя. Четыре или пять человек грозно хмурили брови и плотнее придвигались к концу лестницы. Сигрид ручался, что видел, как сверкнул нож.
- Они его убьют. – Прошептал он Гиртусу. – По-моему, это так просто не кончится.
- Да брось, в этом доме? Морус умрет от разрыва сердца, если у Фамира обнаружится хотя бы синяк. А они же не станут драться на глазах у Моруса.
- Ты сомневаешься, что станут? Погляди на них. Да они начнут схватку, даже если тут все в обморок попадают. Фамир может серьезно пострадать. Их больше. А он один. Если не считать Итака. А его, похоже, можно совсем не считать.
Итак Лелеги взирал на все несколько отстраненно, как человек, уже привыкший к подобному. Очевидно, стычки между Фамиром и Ледредом Аваро не были редкостью. Потому он почти не обращал внимания на происходящее, а вот Сигрид становился внимательнее с каждой минутой.
- Если они бросятся на него, мы должны идти помочь. – Сказал он Гиртусу тоном, не терпящим возражений.
- Рехнулся?
- Что предлагаешь – сбежать?
Гиртус с сомнением покосился на ледредовскую армию. Сопровождали нера Аваро в основном крепкие молодые люди, чего стоил только рыжеватый. Физиономии всех приобрели угрожающий вид, так что Гиртус судорожно сглотнул и на всякий случай ощупал свои карманы.
- Идем тогда уж сейчас. – Сказал он, находя припрятанный складной нож, не совсем похожий на дуэльное оружие, но ничего другого про запас не было.
Они медленно дошли до Ледреда и Борея, и встали за спиной Фамира, стараясь выглядеть как можно внушительнее. Борей, боковым зрением заметивший их присутствие, очень удивился. Он попытался было кивком возразить, но Сигрид не обращал на это никакого внимания. Гиртус, которого проделки компании Аваро уже изрядно разозлили, и бровью не повел. Он уставился на Ледреда, и по его взгляду можно было прочесть: «Я-то точно дерусь. Вне зависимости от остальных».
- Это еще кто? – спросил Ледред, отбрасывая бутылку в сторону, и стекло разбилось о мраморный пол. – Твои няньки, Борей? Или слуги? Так и быть, можешь кинуть им свой камзол, чтобы случайно не разорвать. Ты ведь уже испортил один костюм во дворце? Нельзя же постоянно шить новую одежду, а то не хватит папиного состояния. Матушка-то твоя не оставит тебе ни талана, ведь сама все, что имеет, только благодаря Бореям… - Ледред улыбался и следил за реакцией Фамира, но тот сохранял спокойствие по-прежнему. - Ну-ка, ну-ка, - Ледред пристальнее вгляделся в лица Гиртуса и Сигрида, - ба, кого я вижу! А не тот ли там гость из глубокой провинции? Ты взял его на службу, вместо цироний?
- Где из провинции? – громовой голос рыжеватого был Ледреду ответом. – Очень хочу видеть того наглеца!
Распихивая присмиревшую компанию, приятель Моруса почти скатился со ступенек. Теперь возле лестницы их было шестеро: Борей и Аваро друг против друга, за спиной у Фамира Сигрид и Гиртус, поодаль дрожащий Морус, и, наконец, Кай.
- Еще не насладились вечером? – прогромыхал рыжеватый, с виду напоминавший большой шкаф. – Неужели не заскучали по домашним пирогам? Я ведь намекал для этих остолопов, что им неплохо бы завершить праздник в самом его начале.
- Намекал остолопам. – Прищурившись, молвил Гиртус.
- Что? – не понял Кай.
- Намекал остолопам, а не для остолопов. – Произнес Гиртус, обнажая в улыбке сразу все свои зубы. – Этому учат в школе. Знаете, что это? В провинции такие заведения есть.
Сигрид заметил, что Фамир улыбнулся уголком губ. Компании Ледреда было не до смеха. Они все уже спустились с лестницы, образовав внушительную толпу.
- Если ты берешь на себя Борея, я с радостью сверну шею этому цыпленку, - прорычал Кай Ледреду, указывая на Гиртуса. – Есть желающие разделаться с этим? – он кивнул на Сигрида. – Впрочем, стоит ли пачкаться? Наверняка его сельский костюм так пропах навозом, что стоит лишь прикоснуться, и не отмоешься.
- Хочешь проверить? – спросил Сигрид, тоже засунув руки в карман камзола. Он буравил взглядом Кая, внутренне ощущая, что хотя силы в противнике достаточно, вряд ли он будет сейчас драться. В доме Моруса находилось слишком много гостей, и лишние свидетели компании Ледреда были ни к чему. Ведь в случае чего они могли бы подтвердить, что бой оказался нечестным, раз против троих выступили, по меньшей мере, шестеро.
Ледред встал в боевую позицию. Он сжал кулаки, готовясь к выпаду, а Фамир при этом чуть расстегнул верхние пуговицы своего камзола. Борей улыбался, чем ужасно бесил противника, и действовал нарочито небрежно. Рыжеватый нацелился на Гиртуса, а Морус, который ни с кем и не думал драться, отошел на пару шагов, и при этом покрылся капельками пота. Вокруг все разом стихло. Собравшиеся у лестницы могли без труда различить в этом беззвучии тяжелое дыханье Кая и чуть посвистывающее – разноглазого Ледреда (похоже, у него заложило нос). Даже музыка, доносившаяся из глубины дома, отчего-то замолчала. Сигриду показалось, что он услышал шелест платьев и стук каблуков – это остальные гости Тира не желали пропустить зрелища драки.
Итак словно очнулся и сделал решительный шаг к Фамиру. Теперь они вдвоем стояли напротив Ледреда Аваро.
- В праздники драки запрещены, - негромко сообщил он то ли другу, то ли его противнику.
- На шпагах, кинжалах, на ругах, на белебах. – Перечислил Ледред, ласково улыбаясь. – А мы деремся только на кулаках. Если Итак Лелеги не хочет ввязываться, может двигаться домой к нери Таурт. Правда, - говорящий повернулся к рыжеватому и подмигнул ему, - ждет ли она своего супруга так рано?
Итак рванулся было выяснить, что имел в виду Аваро, но Фамир усталым жестом остановил его. С Лелеги мигом слетела вся его сонливость, но перечить другу он не стал.
Противники снова приготовились к драке. На лестнице кто-то охнул, рядом послышался хруст разбившегося стекла – очевидно, один из слишком впечатлительных гостей уронил хрустальный бокал.
- Начинайте! – с лестницы раздался властный женский крик, и голос, его исторгнувший, очень похож был на голос Тимелы.
Но в эту секунду входная дверь отворилась, и в гостиную, впуская холодный воздух, влетел еще один персонаж. Сигрид и Гиртус видели его во дворце, он был одним из друзей Фамира, появившийся сразу после ссоры с Локустой. Этот молодой человек сейчас был необычайно возбужден. Он вбежал, отчего взметнулись полы его полинялого плаща, и остановился рядом с Фамиром.
- Диспер? – удивленно молвил Борей. – Я думал, ты…
- Я там был. – Быстро ответил Диспер. Он был страшно худ и, судя по всему, близорук, поскольку бесконечно щурил глаза. Кое-как пригладив волосы неопределенного серого цвета и к тому же плохо вымытые, он с удивлением обвел взглядом присутствующих. – Со мной все в порядке. И с отцом тоже.
- Нера Эмптора отпустили? – Удивленно воскликнул Ледред Аваро, снова покачнувшись. Он был так поражен, что даже забыл о намечающейся драке.
Диспер Эмптор затряс головой.
- Его отпустили! Он уже дома! Он ни в чем не виноват! – кричал он, и его глаза лихорадочно блестели. – Мы оба думали, что теперь принц Гальба посадит его в тюрьму… Но генерал Кардава дал показания, и все прояснилось. Мой отец на свободе! И я… - он судорожно глотнул. – Могу быть спокоен. Тир, - Диспер повернулся к Морусу, ошарашенному еще больше прежнего, - вели отправить цироний за вином. Я оплачу. Два ящика. Самого лучшего. Прямо сейчас? Ты понял?
- Конечно, - лицо Моруса расплылось в глупой улыбке, - конечно, нер Эмптор! Прямо сейчас.
Ледред посмотрел на рыжеватого. Они обменялись только им двоим понятными взглядами. Диспер, не сводивший глаз с недавних противников, при этом произнес:
- Драка откладывается. Кто будет возражать?
Фамир и Итак подошли к нему и пожали руки. Сигрид и Гиртус остались стоять на месте, но и им было понятно, что сегодня стычки не будет. Тем более что Ледред Аваро с рыжеватым тоже пошли поздравлять Диспера Эмптора, отца которого еще утром вели связанным через площадь Трех королей.

Глава 7.
Переводчик с далмацкого.

- Я слышу треск, - простонал Гиртус, когда они с Сигридом подошли к королевскому дворцу, - это разламывается моя бедная голова.
- После вчерашнего фурора? – серьезно спросил Сигрид. – Мне кажется, ты должен торжествовать.
Гиртус поглядел на друга взором человека, которому только что сообщили, что он накануне выиграл в лотерею целое состояние, напился и промотал его за час.
- Да? – слабо спросил Гиртус. – Чем и кого я потряс?
- Своими обширными знакомствами. Ты очень убедительно сообщил у Моруса, что знаком и с Сельмой, и с Лераном, и с Бицкой и с Конрадом. Абсолютно со всеми.
Гиртус ничего не сказал, продолжая рассматривать лицо Сигрида, словно видел его впервые.
- К счастью, Итак сжалился над тобой, и тихонько поведал, что Сельма Бицкая и Конрад Леран – это два человека.
Гиртус простонал еще раз. Сигрид чуть улыбнулся. Ему тоже немного нездоровилось после вечера у Тира Моруса. Когда появился Диспер Эмптор, в доме, наконец, началось настоящее веселье, и не только для компании Ледреда Аваро. Сигрид не мог точно сказать, сколько и чего именно ему пришлось выпить, хотя покидал вечер в совершенно ясном сознании. Гиртус, напротив, не оказался таким крепким, и поутру несколько раз жаловался на ноющую головную боль.
- Такая рань, - продолжал постанывать Гиртус, - все, кто был вчера с нами, наверняка еще отсыпаются.
- Им не нужно спешить на службу, - возразил Сигрид. – Хотя, если не ошибаюсь, Фамир упоминал, что и ему следовало бы прийти сегодня во дворец с утра.
Они прошли через пост охраны, представившись, и оказались внутри жилища принца Гальбы. Во дворце действительно еще не было многолюдно, ведь часы только-только пробили пятнадцать. Сигрид вспомнил наставления Дилига, и собрался было уже попрощаться с другом, но вид у Гиртуса был такой бледный, что он забеспокоился.
- Ты бы хоть краски захватил с собой, что ли, - молвил он совершенно серьезно, - а то похож на полотно, где забыли нарисовать лицо.
- Я забыл себя дома. – Мрачно отозвался Гиртус. – Это не я, это моя тень. Мне кажется, что я сам еще лежу на подушке и вижу пятый сон.
- Ну, тогда удачных сновидений! – помахал рукой Сигрид.
- Негодяй! Предатель! Гнусный мерзавец! – звонкий голос, яростно выплевывающий эти слова, раздался, словно гром среди ясного неба совсем близко. Где-то рядом зашумели, повскакивали с мест, роняя стулья, послышался торопливый шорох множества ног, спешащих к источнику шума, где-то громко хлопнули дверью. Сигрид и Гиртус переглянулись в недоумении. Устроить скандал в королевском дворце? Кто мог такое себе позволить?
Двери библиотеки, мимо которой они проходили, распахнулись и гулко стукнулись о каменные стены. Немолодой человек с крайне озабоченным лицом, слегка прихрамывая на правую ногу, проковылял мимо них, впрочем, достаточно быстро. Это был Астий Дилиг. Проследив за тем, как он скрылся за поворотом, Сигрид поймал себя на мысли, что ему безумно интересно, и по лицу Гиртуса, мгновенно ожившему и уже не такому серо-зеленому, он понял, что друг испытывает схожие чувства.
- Предатель! – звонкий голос и не думал униматься.
Они ускорили шаг, прошли по мрачному коридору, стены которого были сплошь завешаны портретами давно умерших королей, и свернули по галерее направо. Та часть коридора была освещена куда как лучше – сразу же двумя десятками факелов, так что разглядеть людей, стоявших там, не составило ни малейшего труда.
Возле каменной фигуры, изображающей короля Сайласа, крепко сжав кулаки и побагровев от ярости, стоял подросток лет тринадцати. Его лицо было искажено таким гневом, что казалось он вот-вот лопнет, щеки пылали, а глаза метали бесконечные молнии. Напротив него с выражением ледяного равнодушия и даже некоторого презрения, скрестив руки на груди, стоял Ноций Тэрет, сам похожий на каменную статую. Лицо его было бледно, но он выдавил из себя подобие снисходительной улыбки, заметив подбегавших людей, и жестом остановил одного из них, закованного с ног до головы в латы. Сигриду показалось, что на самом деле Ноций кипит от ярости, но поскольку хорошо владеет собой, не выдает этого чувства. Чем еще, если не гневом, можно было объяснить, что он совершенно скомкал лист бумаги, который до этого, по всей видимости, держал в руке?
- Ваше в-высочество, - прихрамывающий Дилиг нерешительно перевел взгляд с подростка на Ноция и обратно, - что вы делаете здесь? Где нер Мендум? Вашему высочеству следует вернуться в свои покои.
- Да? – отрывисто ответил мальчик, сверкнув глазами. – Почему, хотелось бы мне знать? Может быть, потому что гнусные предатели, которых полно в этом дворце, могут лишить меня жизни?
- Жизни вашего высочества ничего не угрожает. – Криво улыбаясь, промолвил Тэрет, кусая губы. Видимо, присутствие стольких людей при этой сцене его бесило. – И, кроме того, - вкрадчиво добавил он, - в своих покоях вы будете лишены необходимости видеть каких-либо гнусных предателей.
По лицу подростка пробежала судорога. Сигриду показалось, что сейчас он бросится на Тэрета с кулаками.
- И все равно ты предатель! – процедил его высочество сквозь зубы, не сводя ненавидящего взгляда с Тэрета. – Король предателей! Убийца! Нет, не просто убийца! Тот, кто убивает исподтишка – последний трус!
- Довольно, ваше высочество. – Голос Ноция стал холодным, как родниковая вода, от одного только звука можно было сразу замерзнуть. – Вы уже достаточно оскорбили меня в присутствии очень большого числа свидетелей. Посчитав свою миссию выполненной, вы можете последовать совету нера Дилига и отправляться к себе. Принц Гальба не будет возражать. Я уверен.
- Я до тебя доберусь, обещаю, - подросток окинул пылающим взглядом собравшихся, словно призывая их в свидетели, а их было немало – кроме Сигрида и Гиртуса на звуки голоса прибежали полтора десятка мужчин и дам, - коль скоро я наследник Медона. Пройдет немного времени…
Нер Дилиг, припадая на одну ногу, не дал принцу помечтать о том, как в будущем он расправится с Ноцием Тэретом. Он достаточно бесцеремонно прихватил его высочество за кружевной воротник, топорщащийся из-за крахмала, и потянул в сторону, противоположную той, где стоял Тэрет. Ноций не шелохнулся, на губах его по-прежнему играла легкая усмешка, которая, впрочем, как только юного принца оттащили достаточно далеко, тут же сошла на нет. Он бросил на пол скомканный до этого клочок бумаги, а потом резко развернулся на каблуках, кинул быстрый колючий взгляд на Сигрида и Гиртуса, и заспешил дальше по галерее.
- Кто это был? – шепнул Сигрид Гиртусу.
- Полагаю, принц Эдви. – Также шепотом ответил Гиртус, хотя смысла так тихо переговариваться не было: в коридоре зашумели, и голоса их в общем гомоне все равно никто бы не различил. – Он сын короля Сайласа. Судя по всему, он не очень рад, что Тэрет предал короля.
- Характер он, похоже, унаследовал от папеньки?
- Вот уж точно. – Гиртус снова скривился, показывая тем самым, что головная боль никуда не делась, и с мученической миной медленно направился искать генерала Кардаву, в распоряжение которого ему теперь надлежало поступить.
Сигрид проводил друга улыбкой, и сам было собрался идти дальше, как заметил, что клочок бумаги, брошенный магнетархом, все еще лежит на месте. Никто не обратил внимание на жест Тэрета и даже не попытался выяснить, что в такой ярости скомкал магнетарх. Недолго думая (тем более что поблизости никого больше не было) Сигрид поднял и развернул клочок. На всякий случай огляделся, и чтобы лучше рассмотреть находку, подошел к подоконнику и тщательно расправил на мраморе бумагу. Это был целый газетный лист выходящей раз в неделю «Беседы». Когда-то давно издание начала выпускать королева Эдмила, бабушка короля Свена. Будучи иноземкой (а порой и весьма непопулярной в Медоне) Эдмила считала своей главной задачей образовывать медонцев, потому последовательно открыла университет в Браште, затем школу для молодых девиц, библиотеку королевства и, наконец, газету. «Беседа» поначалу публиковала приказы Эдмилы, статьи ее же собственного авторства и ею же написанные поучительные повести, но затем королева умерла, ее наследникам заниматься печатным делом было скучно, и газету купил опальный к тому времени министр верлов. Тогда в «Беседе» стали появляться самые острые материалы (порой и до неприличия «сенсационные», с одной только целью – вытащить на поверхность уж что-нибудь совсем неприглядное про королевскую семью). Хотя дворец на площади Трех королей и не вмешивался открыто в дела газеты, министр однажды утром бесследно пропал. «Беседа» стала кочевать от хозяина к хозяину, и к правлению Сайласа превратилось в издание, послушное власти. Потому разворачивая листок, Сигрид ничего особенного от газетной полосы не ждал. Но ему сразу бросился в глаза яркий крупный заголовок. «Нери Брук обледенела, когда зажгла несгораемую свечу». Чуть ниже, шрифтом помельче, значилась еще одна сенсация: «Летающие стулья сбросили братьев Мазарик. Медики делают все возможное, для спасения их жизней.» В самом низу страницы, в так называемом «подвале», «Беседа» печатала интервью с Рюдиком Птоем, бывшим специалистом по работе с Шестой палатой.
« - Я думаю, принц Гальба в самый первый день своего правления должен был обратиться к медонцам с призывом не использовать волшебные вещи. Нам нельзя было недооценивать опасность, которая исходит от этих предметов. – Прочитал Сигрид высказывание Птоя. – Если волшебники ясно дали нам понять, что проклинают и Медон и всех, кто его населяет, беспечностью можно назвать теперешнее молчание властей.
- Вы считаете, что проклятие еще не закончилось?
- Как мы видим, нет. Слишком много несчастных случаев по всему королевству. И принц Гальба первый должен был озаботиться этим. У медонцев, несмотря на запрет короля Сайласа, сохранилось очень много самых разных волшебных вещей. И сейчас, когда запрет не имеет силы, люди захотели ими воспользоваться. Как в случае с той несчастной женщиной из Брашта. Для нери Брук несгорающая свеча могла бы сэкономить много таланов. Но этой медонке никто не объяснил: хотя Сайлас и умер, проклятие волшебников по-прежнему в силе.
- Как можно преодолеть его?
- Если не ошибаюсь, для этого нужно вступить в переговоры с бывшими членами Шестой палаты. Сейчас многие из них в Синих горах. Но, похоже, принц так и не отправил посланников к нашим прежним союзникам…»
Что Рюдик Птой хотел сказать дальше, Сигрид не узнал. Страница была вырвана из контекста. Он поглядел на дату – сегодняшнее число – и решил купить номер «Беседы» сегодня по возвращению из дворца. На всякий случай молодой Никс аккуратно сложил листок в четыре раза и спрятал в карман своего камзола.
Сигрид был озадачен. Он понятия не имел, кто такой нер Птой, и можно ли ему доверять. Сигриду прежде не доводилось слышать этого имени, но тон интервью наводил на мысль, что Рюдик Птой не принадлежит к числу сторонников принца Гальбы. И в то же время, Сигрид сам задумался над вопросом: «А почему действительно принц, зная, что может произойти теперь, после смерти Сайласа, не сделал никакого обращения к медонцам?». В школе Эстридсена он много раз слышал, что новый монарх, занимая престол, всегда произносил речь. Но с другой стороны, Гальба пока лишь номинально значился правителем: еще не было коронации, да и Пять палат еще не присягнули ему. Сигрид ускорил шаг и оказался возле кабинета, где только вчера беседовал с Астием Дилигом. Но, толкнув двери, обнаружил, что они заперты. От удивления, Сигрид сначала замер на месте, а потом повторил попытку. Впрочем, и через минуту ничего не изменилось. Зал был заперт. А вот позади Сигрида кто-то появился.
Он обернулся. Юная особа в алой накидке с любопытством разглядывала Сигрида.
- Меня зовут Леда. – Просто произнесла девушка, протягивая руку и не сводя с Сигрида светло-серых глаз в обрамлении чёрных ресниц.
- Сигрид Никс.
- Я знаю. – Быстро произнесла Леда, и ее щеки порозовели. – То есть, мне сказали об этом. Я видела вас, когда принц Эдви кричал на магнетарха. – При этом девушка не удержалась от смешка. Заметив непонимающий взгляд Сигрида, она поспешила объясниться. – Нер Тэрет здесь у многих как песок в глазах – мешает видеть, но вытащить его не так-то просто. Хотя любить принца Эдви тоже, в общем-то, не за что, по-моему, сегодня у него прибавилось сторонников. Тэрета ненавидят. Как бы принц Гальба не относился к нему, забыть преступлений магнетарха невозможно… Но вы, верно, думаете, кто я такая? Меня прислал нер Дилиг. За вами. Он сказал вам прибыть сюда, а утром вспомнил, что сам будет в другом месте. Я проведу вас к нему. – Сероглазая особа говорила звонким и очень чистым голосом, слушать ее было приятно. Но в ее болтовне Сигриду послышались и не самые невинные нотки – откровенно злые, когда Леда рассуждала о магнетархе.
- Мне сказали, что нер Тэрет нашел для меня занятие, - ответил сбитый с толку Сигрид, пока они шли по галерее дворца.
- Да? – глаза Леды сузились, и лицо как будто бы посуровело. – Тогда идемте скорее. Нер Дилиг не любит долго ждать.
Пока они шли с Ледой по неизвестным Сигриду коридорам, ему показалось, что посетителей дворца становится все больше. Девушка далее не заводила разговора, а ее веселость как рукой сняло. Даже со знакомыми она здоровалась сухо, хотя и вежливо, и Сигрид гадал – вызвано ли это его сообщением или чем-то другим. Наконец Леда остановилась перед дверями с изображением черно-золотого дракона (герб Медона) и торжественно постучала четыре раза. Путь мгновенно открылся. Сигрид переступил порог и попал в огромный зал, напоминавший библиотеку с тем лишь различием, что все экземпляры книг здесь были старые-престарые, а кроме древних фолиантов на полках копились старинные предметы.
Среди полок находились письменные столы, они были расположены в шахматном порядке, и пока пусты. Лишь за одним – на возвышении – сидел Астий Дилиг и что-то писал. Так как видел он плохо, то почти возил носом по бумаге, и маленький черный карандаш в его руках от сильного нажатия скрипел.
- Нер Дилиг, нер Никс. – Промолвила Леда очень сдержанно, и немедленно села за один из столов.
Астий Дилиг поднял голову, посмотрел на Сигрида, и удовлетворенно кивнул.
- Не так уж поздно, как я думал, - промолвил он с чуть заметной улыбкой, - хотя вам удалось поспать всего чуть-чуть.
- Нер Дилиг, - начал было Сигрид, но тот жестом остановил его.
- Это только ваше дело. Вы пришли во дворец, как и было условлено, и мне пора ввести вас в курс дела. Не скрою, что ваше появление для нас является неожиданностью, ведь и я и моя помощница Леда считали, что нам придется вдвоем разгребать эти старые рукописи. – Дилиг окинул взглядом многочисленные полки. Сигрид тоже задрал голову и поежился. Только чтобы пересчитать эти книги потребовалась бы, наверное, целая жизнь. – Ну-ну, - добавил Дилиг, улыбаясь шире, - нам придется пересмотреть не всё. Дело в том, что король Сайлас несколько лет назад решил сделать недоступными для медонцев и обитателей дворца многие книги, выпущенные за границей. И уничтожил их переводы на наш язык. Теперь десятки томов стоят без дела, и прочесть их могут совсем немногие. А между тем, нам нужны новые знания. Теперь, когда мы совсем не можем воспользоваться изобретениями членов Шестой палаты, нам просто необходимо что-то делать. За последние 16 лет науки почти не развивались. В общем, нер Никс, вам придется заняться переводами. Да-да, - добавил Астий Дилиг, заметив, что лицо Сигрида ясно отразило охватившее его разочарование, - и эту работу тоже должен кто-то выполнять. Сколько языков вы знаете?
- Пять.
- Далмацкий?
- Я хорошо говорю на далмацком.
- Это просто превосходно! – воскликнул Дилиг. – Я рад, что магнетарх не ошибся в вас, - Леда при этих словах громко фыркнула, но Дилиг не обратил никакого внимания, - вы действительно нам ОЧЕНЬ пригодитесь. Можете приступить прямо сейчас?
Сигрид кивнул, и снова огляделся. Ему стало действительно грустно. Отправляясь в Медон, он представлял себе приключения, и первые дни все так и было. Но теперь… Оказаться запертым в огромном книгохранилище и переводить, словно старый буквоед, страницу за страницей, книгу за книгой? От таких мыслей на душе сразу стало уныло и серо. Сигрид старался не глядеть в глаза Дилигу, чтобы не выдать своего разочарования.
- Корешки книг, которые нуждаются в переводе, помечены белыми кружками. Там, где стоят сразу два кружка, нужно взяться за перевод прямо сейчас. Это очень важно, нер Никс. И мне бы хотелось, чтобы вы осознали ценность своей миссии. – Дилиг произнес это, понижая голос, словно охрипнув. Сигрид молчал. Леда тоже не подавала никаких признаков жизни. – Все ваши работы за день будут оплачиваться, конечно же. – Голос Астия Дилига опять зазвучал громко. – Каждый день вы будете сдавать мне необходимый объем страниц. Если текст окажется слишком трудным для вас, я попрошу взять вам помощника. Но пока вы начнете работать вдвоем. На следующей неделе я надеюсь найти еще одного переводчика. В идеале, чтобы здесь их было не меньше десяти.
Нерли Леда согласно кивнула головой и развернула старый пыльный том. Она погрузилась в чтение, и Дилиг, которому уже добавить было нечего, попрощался с Сигридом и покинул зал.
Сигрид Никс и юная медонка остались вдвоем. Леда, увлекшись чтением, совсем не обращала внимания на него, потому Сигрид не стал делать попыток заговорить с нею. Он приблизился к книжному стеллажу и постарался хотя бы на глаз прикинуть, сколько там было книг. Сотни. Нет, тысячи. Тысячи тысяч. Сигрид очень ясно увидел себя старым и согбенным над толстым фолиантом, возящим носом по нему как Астий Дилиг минуту назад. Ему эта картина не очень понравилась. И в то же время, от вида такого количества книг просто дух захватывало. В отличие от Гиртуса Сигрид обожал читать. Для него не было лучшего развлечения, чем поход в книжный магазин, где можно было часами перебирать корешки, открывать неизвестные названия, перелистывать нечитанные страницы. У Сигрида не было сомнений, что из библиотеки дворца он не прочитал и сотой доли книг. К тому же изрядная доля из них была очень старой, так что подобные экземпляры в руки Сигрида никогда не попадали.
Он обвел взглядом высоченные полки и только сейчас заметил крепкую деревянную лестницу, приставленную к ним. Соблазн забраться наверх был слишком велик.
- Внизу много важных книг, - холодно промолвила Леда, когда Сигрид сделал шаг по лестнице.
- А? – не расслышал он.
- Можно начать снизу, - чуть менее терпеливо произнесла девушка, - не обязательно сразу лезть на самую высоту.
- Отсюда отличный вид! – Сигрид взобрался уже почти до верха. – Я поищу здесь что-нибудь интересное. С двумя кружками.
Леда равнодушно передернула плечами и уткнулась в свою ветхую пыльную книгу. Сверху она казалась совсем маленькой. Сигрид прижался носом к стеклянным дверцам книжных шкафов и начал высматривать рекомендованные для перевода тома. Все они были, как правило, толстенные, очень многие – на иностранных языках, в частности, непонятных Сигриду. Но ни одного с белыми кружками. Молодой Никс вчитывался в названия, но они ничего ему не говорили: «10 способов определить дату рождения лапана», «Топь бездействия», «Жизнеописание Гельдивы Белой», «Как я стал норном», «Зеленая комната»… Сигрид вздрогнул. Он вспомнил одну такую зеленую комнату – в доме у Итака Лелеги. Там он оказался сразу после того, как получил сильный удар по голове (она до сих пор слегка побаливала). Как это случилось, он и теперь не мог вспомнить. Дело было днем, да еще и почти в самом центре Медона. Кто же и зачем так сильно ударил его? И с какой целью?
«Такое случается в Медоне, с тех пор, как Сайлас выпустил преступников на свободу. Говорят, король Гальба уже приказал усилить меры безопасности, но поймать всех грабителей и мошенников быстро не получится». – Сказала тогда Таурт Лелеги. Если предположить, что это сделали грабители, почему из карманов Сигрида не пропало ни одного талана? Конечно, денег у него было до скудости мало, но ведь грабители не отличаются благородством мыслей и действий и вряд ли бы оставили ему хоть монету? А если предположить, что это были не грабители? Тогда кто же? Кто крался за ним, начиная от площади Трех королей? Ведь не привиделось же ему это!
В суете последних дней он даже не успел подумать хорошенько над тем, что случилось в Муррэме. Ведь он так и не нашел ответ на свой вопрос – кому и что было нужно в их доме? Может ли случай в Муррэме быть связан с тем, что случилось здесь, в столице.
- Может, если учесть, что в дом-то вломились явно не наши горожане. – Пробормотал Сигрид, крепко держась за лестницу. Леда от удивления подняла голову. По ее лицу было видно, что она приняла его за ненормального. Сигрид, впрочем, не обратил на это внимания. Он смотрел на потемневшие от старости стекла, за которыми скрывались книги в кожаных переплетах, и продолжал размышлять над тем, что заставило его спешно покинуть Муррэм. Итак, в их дом проникли неизвестные, и они шарили в кабинете его отца. Зачем? Если учесть, что после этого никакой пропажи ни Розамунда, ни сам Сигрид не обнаружили, то ушли преступники ни с чем. Только что они искали? Деньги? Но у семьи Никсов никогда не было больших денег. Да и зачем ехать так далеко, из другого города? Ценности? Вся ценность Розамунды Никс заключалась в ее единственном теперь сыне. Сигрид пожалел уже, что ему не удалось хорошенько расспросить мать, что она сама думает по этому поводу. Хотя, судя по недоумевающему лицу Розамунды, тогда, в Муррэме, она не могла внести ясность в это дело.
- А потом я попал в зеленую комнату Таурт Лелеги. – Снова пробормотал Сигрид, снова позабыв, что находится в комнате не один.
- Таурт? Ты говоришь о нери Лелеги? – звонкий голос Леды раздался снизу. Сигрид вздрогнул и посмотрел вниз. Леда стояла возле лестницы, и теперь уже не выглядела такой холодной и равнодушной. – Так ты знаешь Таурт или нет? – продолжила она нетерпеливо.
- Я вчера был у них дома. – Сказал Сигрид, чувствуя себя ужасно нелепо, сидя на верхушке лестницы, пока Леда смотрела на него снизу вверх. На всякий случай он решил спуститься, раз беседа наконец-то завязалась. – Я познакомился с нером Итаком и с нером Бореем. – Сказал Сигрид, спрыгивая с последних двух ступенек. Лестница задрожала и брякнулась по стеклу, но шкаф такое варварское отношение к себе с честью выдержал – не в первый раз, очевидно.
Леда казалась заинтересованной. Черты ее смягчились.
- Мы дружим с Таурт, - сказала она просто, - то есть, Таурт больше дружила с моей сестрой, пока она не вышла замуж и не уехала из Медона. Я иногда прихожу в их дом. В дом Лелеги. – Поправилась Леда.
- Я тоже. – Ответил Сигрид, не зная, что еще добавить.
- Я просто думала… - Леда закусила губу, чуть смутившись. – Ыы говорили про нера Тэрета, что вы пришли сюда к нему, и Дилиг тоже…Я решила, что вы его родственник или друг.
- И вам это так не понравилось? – усмехнулся Сигрид.
- Не то, чтобы… Просто Тэрет – ненавижу все, что с ним связано! – выдохнула Леда. – Тэрет – уж-жа-асный человек. Беспощадный, не знающий снисхождения. Не уверена, человек ли он вообще. Мой отец говорит, что таким становятся или от большой обиды, или из страха, что кто-то узнает про твои слабости…. Никто в Медоне не может понять, зачем Гальба оставил его магнетархом.
- Вы не боитесь так говорить здесь? – Сигрид жестом обвел книгохранилище, но Леда только отмахнулась.
- Здесь этим никого не удивишь. Так про Тэрета везде говорят. Ты бы послушал, что в доме Лелеги можно почерпнуть про него! Фамир Борей, лучший друг Итака – и его заклятый враг. Удивляюсь, как Тэрет не прикончил его. Хотя, наш Фамир так ловок, что его не просто заподозрить во всем, что он сделал!
Леда раскраснелась, она говорила о Фамире с таким воодушевлением, а глаза ее при этом искрились таким восхищением, что Сигриду почему-то стало не по себе. Хотя Фамир Борей лично ему был симпатичен, и вчера только он готов был драться с ним против Ледреда Аваро, сейчас он предпочел бы, чтобы Леда отзывалась о Фамире с меньшим пылом. А вот новая знакомая Сигрида это почувствовать не могла, и еще долго на ее щеках горел лихорадочный румянец.
Оба замолчали, и только теперь Сигрид понял, что они неожиданно для самих себя перешли на «ты». Леда, похоже, смутилась, Сигрид решил, что излишне заставлять ее краснеть от такой вольности и принялся с увлечением рассматривать корешки книг, находящихся на уровне его глаз. Правда, теперь делать это было чуть веселее. В названия он не вчитывался, глядел на книги без малейшего внимания, только старался не просмотреть помеченные тома. И, наконец, нашел то, что нужно. На третьей снизу полке, где пыли на стекле оказалось не так уж много (там ее, очевидно, дотягивались стирать, а вот подняться по лесенке, и протереть там, кому-то было уже лень), Сигрид обнаружил два пухлых экземпляра на далмацком и кебунтском языках. Названия у них были такие длинные и путанные, что сразу перевести не получилось, к тому же надписи на обложках были выполнены графическим письмом, которое с первого взгляда напоминало хаотичный рисунок коротких черточек и точек. Сигрид разглядел на кожаных корешках по два меловых кружка и вытащил с полок найденные тома.
Леда, к тому времени успевшая снова занять свое место, подняла голову и проследила за движениями Сигрида: как он переложил книги на соседний с ней стол, достал пачку листов бумаги и карандаш. Словари молодому Никсу были не нужны. Тем более, для перевода с кебунтского требовалось немного больше, чем просто словарный запас и знание грамматики. Язык Кебунов отличался образностью, многозначием каждого слова, и для хорошего перевода нужно было обладать воистину поэтической душой. Некоторые авторы и вовсе переводили с кебунтского стихотворными строкам, однако Сигрид посчитал это излишним, открыл толстый фолиант и прочел заголовок: «Знамение силы». Имя автора Кебуны обычно писали мелким шрифтом в самом конце труда, ведь по их разумению, писатель всего лишь выражал волю бога, действовал под его диктовку, а потому, на обложке его имя не воспроизводилось. Однако Сигрид действовал как медонец, а потому деловито перевернул том и открыл самый последний лист. Подпись автора, тоже графическая, ничего особенного ему не сказала: Двуязычный Шам.
Сигрид погрузился в чтение, и вокруг все как будто бы утратило смысл. Он внимательнейшим образом вчитывался в незнакомый текст и лишь изредка бросал любопытные взгляды на Леду, которая, казалось, тоже поглощена своим занятием. Так они просидели несколько часов.
Леда устала, это было заметно по тому, как часто она стала отвлекаться на всякие мелочи. То засмотрится в окно, хотя на улице не было ничего примечательного, то переключится на созерцание драконов, которыми был расписан потолок. Иногда она просто рассматривала картинки своей книги и водила пальцем по пыльной обложке, рисуя на ней замысловатые кружки и треугольники. Сигрид и сам по прошествии некоторого времени признался себе, что понимает прочитанное с трудом, а спина и шея у него изрядно затекли. Книга с двумя кружками представляла собой подробное повествование о дуэлях всех видов, начиная с простенького описания стычек на кинжалах, и заканчивая кодексом дуэли на огненных белебах. Сам Сигрид еще не участвовал ни в одной дуэли, и хотя новые знания показались ему интересными, откровенная скука Леды и его отвлекала от занятия.
- Когда пробьет шесть, мы будем свободны. – Сказала она весело, а часы при этом показывали половину шестого. – Дилиг никогда не заставляет просиживать дольше. Он и сам уходит из дворца в это время. Бедный Дилиг. Мне так жалко его иногда.
- Почему? – автоматически спросил Сигрид, продолжая читать свой том.
- Он почти всегда один. Говорят, у него когда-то была большая семья, но теперь его почти все покинули. Не знаю, почему. Но зато он очень привязан к Тэрету, хотя тот такого отношения к себе и не заслуживает.
Скрипнули двери. Леда вздрогнула и замолчала. В книгохранилище совершенно безмолвно вошел слуга и положил перед нею вчетверо сложенный листок. Леда, чуть колеблясь, и посматривая на Сигрида, будто боясь, что он тоже сможет прочесть, развернула бумагу. Сигрид нарочно отвернулся, а Леда принялась читать адресованное ей послание, и по мере прочтения становилась немного бледнее обычного. Сигрид смог заметить это, только когда румянец совершенно покинул ее щеки.
- Мне… мне нужно уйти. – Прошептала она, захлопывая том, даже не заложив его. – Я сама скажу Дилигу, что ушла. До свиданья, нер Никс.
Леда рывком схватила свою шляпу и накидку, спрятала письмо в раструбе перчатки, которую поспешно натянула на правую руку, и больше ничего не сказав, выбежала из помещения.

Глава 8.
Племянник генерала Кардавы.

Несколько последующих недель большого разнообразия в жизнь двух друзей в Медоне не внесли. Сигрид с утра приходил в книгохранилище и принимался за работу. Гиртус тоже пропадал на службе. Сигрид стал замечать, что Леда теперь приходит чуть позже, выглядела она при этом подавленной, но почти ничего не говорила и старалась после работы уйти очень быстро, чтобы Сигрид не успел задать ей ни одного вопроса. А он и не собирался. Хотя Леда показалась ему симпатичной, он понял, что девушке его компания не кажется приятной, а навязываться он не умел.
Перевод продвигался хорошо, Дилиг, который каждый вечер получал отчеты от своих подчиненных, не уставал хвалить усердие Сигрида. Ни с кем другим пообщаться молодому человеку не удавалось. С тех пор, как он поступил на службу во дворец, ни разу не видал ни принца Гальбу, ни магнетарха, ни загадочного Эрихто. Лишь однажды он столкнулся с Диспером Эмптором, но тот выглядел таким озабоченным и так торопился, что Сигрид успел обменяться с ним лишь коротким приветствием. Другие новые знакомые тоже оказались страшно заняты, правда, Итак Лелеги улучил минутку поговорить с Сигридом наедине и извиниться за свое прежнее поведение. Супруг Таурт признал, что напрасно подозревал молодого Никса, и теперь будет только рад продолжить дружбу. Но после этой доверительной беседы Итак умчался по какому-то важному делу и Сигрид много дней его не видел, так что обсудить свое теперешнее положение получалось только с Гиртусом. Но и тот к вечеру терял обычную словоохотливость. Генерал Кардава давал Гиртусу столько поручений за день, что после заката он валился с ног от усталости, а потому, по возвращению на Грозовой бульвар, молодые люди чаще всего тихо ужинали и разбредались по своим комнатам.
- Я сегодня видел Мертсегер. – Сказал как-то за ужином Гиртус, и лицо его приобрело мечтательное выражение. – Кардава отправил меня с каким-то пакетом в Первую башню… Там, кстати, находится зал Норнов. Огромный, наверное, больше твоего дома! Ты слышал о Главе совета Норнов, Скульде? – Сигрид отрицательно покачал головой. – О, Скульд, говорят, обладает огромной властью! Его побаивается сам Ноций Тэрет. Этот Скульд встретил меня, молча взял пакет, дал мне один талан, и я пошел обратно во дворец. И возле башни встретил Мертсегер!
- И?
- И все. – Вздохнул Гиртус. – Она ведь даже не знает, как меня зовут.
- Сообщи ей при случае. Говоришь, Мертсегер шла в башню норнов? Зачем?
- Откуда мне знать! К ним многие ходят. Может быть, хотела что-нибудь уточнить… Она была такая красивая!
- Ты часто бываешь у Скульда? – перебил его Сигрид.
- Раза четыре за все время. Носил какие-то бумаги от Кардавы.
- Может быть, - задумчиво промолвил Сигрид, - мне тоже попытаться сходить к Скульду? Я все время думаю о том, как попал в дом Лелеги, когда меня ударили по голове. Я никак не пойму, зачем все это было.
- Глупости. – Фыркнул Гиртус. – Рядовое ограбление. Или… - он внимательно посмотрел на Сигрида. – Или ты что-то мне не договариваешь?
Сигрид молчал. Он давно размышлял, рассказывать ли другу о том, что случилось в Муррэме. Тема эта была неприятной, но момент истины, похоже, наступил. Потому Сигрид вздохнул и пересказал Гиртусу августовское утро, изменившее его жизнь. Гиртус выслушал очень внимательно. Судя по всему, он был озадачен.
- Твой отец это предвидел. – Подвел итог молодой Рути. – Теперь я понимаю, почему ты все время так странно реагировал на все, что происходило. Я еще в первый раз во дворце заметил, что ты как будто постоянно о чем-то сам с собой беседуешь. Ну, если ты считаешь, можно сходить к Скульду.
- А к нему просто попасть?
- Мы можем спросить у Кардавы. Он ведь наверняка отправит меня к норнам не сегодня-завтра. Скульд – это, конечно, перебор. К нему напрямую обращаться похоже, позволено только принцу Гальбе или тому же генералу… С тобой-то наверняка может пообщаться кто-то и попроще. У них ведь в башне человек сорок постоянно живет.
- На весь Медон всего сорок норнов? – удивился Сигрид.
- Что ты! – замахал руками Гиртус. – Норном становится каждый, кто родился в неделю Норнов.
- Вот и я о том же.
- Мама рассказывала, что обычно норны занимаются разными делами, идут служить к Скульду только самые сильные, кто может сделать несколько предсказаний в год. Остальные живут как обычные люди, только их имена находятся в каком-то специальном реестре, чтобы при случае можно было вычислить, где норн и чем занимается. Кажется, они обязаны раз в полгода напоминать о себе, или если начинают что-то видеть… Не знаю подробностей, в моей семье норнов никогда не было. Я-то сам родился эгдом. – Гиртус замолчал.
- Значит, завтра попробуем сходить в башню?
На следующий день, когда они как обычно шли к дворцу, Сигрид испытал что-то похожее на предчувствие беды. Он не понимал, откуда это ощущение, возможно, оно было вызвано предвкушением близящейся встречи со Скульдом. Едва оба друга переступили порог обиталища принца Гальбы, как предчувствие усилилось. Мимо них, не обращая при этом на остальных никакого внимания, стремглав проносились люди, стражники, цироньи, почти все – с лицами озабоченными и кажется испуганными. Хаос воцарился здесь полнейший, и только церемонемейстер как обычно сохранял выражение невозмутимости. В суете, причина которой так и не была понятна, кто-то из посетителей дворца снес с постамента огромную – в человеческий рост – вазу. Но если бы раньше такое расценили как происшествие, то теперь никто даже глазом не моргнул. Подлетевшие через секунду цироньи убрали осколки и так же быстро скрылись, а виновник очень смущенно продолжал оглядываться по сторонам, словно призывая всех в свидетели своего позора и одновременно прося каждого о снисхождении.
- Какая ошибка! – бормотал он, проходя мимо Сигрида и Гиртуса. Сокрушитель вазы – мужчина среднего роста, угрюмый, с лицом нездорового желтоватого оттенка и желтыми же кривыми зубами – постоянно вынимал из кармана носовой платок и судорожно сморкался. Он словно позабыл, куда спешил до неприятного инцидента и продолжал топтаться на месте. – Очень нелепая ошибка! – все еще бормотал он, но теперь уже обращаясь непосредственно к Сигриду. – Принц так расстроится.
- Он может и не заметить. – Уверил его Сигрид. – Здесь десятки таких ваз.
- Не скажите. – Лицо человека стало еще более суровым. – Каждый, кто хорошо знает дворец, непременно это заметит. Непременно! Вычитать стоимость из моего жалованья – конечно, единственная возможность свести на нет такой поступок. Только платить мне придется долгие годы. А принц Эдви скоро не будет нуждаться в моих услугах! – При этом собеседник Сигрида горестно вздохнул.
- Вы его учитель? – догадался Гиртус. – Нер…
- Лутаций Мендум. – Голос наставника юного принца задрожал. – Когда-то учил и принца Гальбу… А теперь…. – Он всхлипнул, и Гиртус испугался, что Мендум сейчас разрыдается.
- Похоже, никто ничего и не заметил. – Проговорил Сигрид. – Здесь все заняты какой-то другой проблемой. Не знаете, кстати, что случилось?
Мендум отрицательно покачал головой.
- Мне не сообщают. – Молвил он с некоторой обидой в голосе. – Я знаю только, что принц Гальба приказал магнетарху и всем министрам собраться в его кабинете.
- Слышишь? Значит и генерал Кардава там! – сказал Гиртус, поворачиваясь к Сигриду. – Идем, мы-то ведь знаем, где кабинет принца!
Сигрид наспех попрощался с Мендумом, и поспешил за Гиртусом наверх. Сам он не очень представлял себе, где кабинет принца. Но Гиртус, очевидно, успел это выяснить, пока носил почту генерала Кардавы, поскольку действовал решительно. Они почти бежали – возбуждение, разлитое по дворцу, ими тоже завладело. Не успевая отдышаться, Гиртус и Сигрид преодолели два лестничных пролета, затем пронеслись по коридорам, стараясь не задеть таких же бегущих, как они. И как вкопанные остановились перед полуоткрытыми дверями. Смелости у них поубавилось. Сигрид выжидающе посмотрел на Гиртуса, а тот лишь пожал плечами. Оба они понятия не имели, уместно ли врываться на спешно созванный королевский совет. В конце концов, генерала Кардаву можно было дождаться в передней.
- Подождем? – выдохнул Гиртус, плюхаясь на диван без спинки, его сердце колотилось, как сумасшедшее.
Сигрид тоже запыхался, и смог только кивнуть. Ему показалось, что в коридоре мелькнула и тут же исчезла фигурка Леды. В тот же миг он вспомнил про свои обязанности переводчика. Но, рассудив, что Астий Дилиг, скорее всего, тоже находится за закрытыми дверями, немного успокоился. Если бы пожилой вельможа поинтересовался, что Сигрид делает под дверями кабинета принца, ответ напрашивался сам собой: без руководства Дилига он просто не мог дальше продолжать свою работу. Особенно в такой ситуации.
- Как думаешь, что случилось? – прошептал Гиртус, кивая на двери. – Может, попробуем подслушать?
- А если сейчас появится охрана? Или принц неожиданно выйдет? Ты помнишь, что Тэрет считал нас шпионами? Хочешь, чтобы у него нашлось еще одно подтверждение?
- Он сам больше других похож на шпиона. – Проворчал Гиртус. – Был таким преданным слугой короля Сайласа, я не знаю, скольких он убил по его приказу, а потом вдруг взял и задушил своего господина. Ни с того, ни с сего. А если он и принца Гальбу так же?
- Тише. – Предостерег Сигрид, показывая на полуоткрытые двери. – Они могут нас услышать.
- А-а-а-а-а! – громкий крик из другого коридора подействовал на Сигрида и Гиртуса как струя холодной воды. Они разом вздрогнули и обернулись. Очень далеко от них, так, что разглядеть что-либо было невозможно, в полутемной галерее происходило какое-то движение. – А-а-а-а-а! – крик повторился, и Сигрид почувствовал, что по коже побежали мурашки. Было действительно жутко, и голос – то ли женский, то ли детский – прозвучал очень страшно. Это был возглас боли и тоски, сокрушенных надежд и отчаянья. Он сразу стих, погас, но движение где-то вдалеке продолжалось.
Гиртус вытянул шею, не решаясь подняться со своего места, а Сигрид сделал шаг по направлению к звуку. Гиртус прошипел что-то невнятное в спину другу, но Никс не обратил на это внимания. Сигрид старался двигаться осторожно. Благодаря тому, что в галерее никого не было, а окон архитектор там не предусмотрел, и она в это время не была толком освещена, появление Сигрида вряд ли кто смог заметить. Тем более что фигура молодого человека среди статуй в галерее вообще была неразличима. Прошло несколько мгновений. Криков больше не слышалось. Сигрид не знал, зачем идет на голос, только двигался, будто зачарованный. Гиртус еще некоторое время наблюдал за ним, ерзая, будто на иголках, но любопытство взяло верх над страхом. Хотя он и считал, что нужно остаться на месте, все-таки крадучись последовал за другом. Потому, когда Сигрид размышлял, как бы ему подойти поближе и остаться незаметным, Гиртус стоял уже прямо за его спиной, жарко дыша в затылок.
Смутные очертания фигур в конце галереи стали проясняться. Там, где коридор завершался, и откуда, судя по всему, раздавался крик, быстро-быстро двигались несколько человек. Они беззвучно входили-выходили в какие-то комнаты, совершенно неузнаваемые (в полумраке лиц было не различить), и действовали очень торопливо. Очевидно, эти люди нарочно потушили светильники, и даже в темноте постоянно оглядывались, в страхе, что их кто-то может заметить.
 Сигрид затаил дыхание, будто оно могло быть услышано, и как мог, пытался вглядеться в полумрак. Гиртус тоже старался изо всех сил, но у него ничего не выходило. Наконец, двери одной из комнат распахнулись, и оттуда очень медленно вышли сразу три человека. Точнее, двое из них – мужчины в черных плащах – осторожно несли на руках третьего. Сигрид был не уверен, но через мгновение убедился в правоте своей догадки – два человека переносили на руках, стараясь не уронить, женщину. Она не двигалась, словно была в обмороке или умерла, лица ее разглядеть не получалось, только светлые волосы безжизненно струились по рукам мужчины, который поддерживал ее голову. Гиртус больно вцепился в руку Сигрида, и прошептал с ужасом:
- Это…Гело!
- Где? – переспросил Сигрид.
- Да вон же, видишь, ее несут два человека. Один из них – Гело!
- Так это Мертсегер? – Сигрид кивком указал на женщину. Однако Гиртус отрицательно покачал головой.
- Нет, это совершенно точно не Мертсегер. Я бы ее узнал. А вот один из мужчин – точно Гело.
- Ничего не разглядеть, ты можешь ошибаться.
- Я? – вспыхнул Гиртус. – Да я узнал бы ее в темноте с закрытыми глазами! Я столько времени наблюдаю за Мертсегер!
Сигрид сжал руку Гиртуса, призывая его замолчать. Маленькая процессия тем временем скрылась из виду. Ни криков, ни другого шума, больше не раздавалось. Постояв еще немного, два друга вернулись к дверям кабинета. Оба выглядели подавленно.
- Я…даже не знаю, что сказать. – Промямлил Гиртус.
- Я тоже. – Сигрид был взволнован, он не мог найти объяснения увиденному. Кричала в коридоре женщина, в этом сомневаться не приходилось. Но почему? И кто она? И действительно ли Гиртус узнал Гело? А если так, то может ли это быть связанным с Мертсегер Реа? У него голова шла кругом. Во дворце, недалеко от покоев принца, кто-то кричал от боли или страха. Это было бы понятно, коли здесь бы еще правил король Сайлас. Но что же могло произойти сейчас?
- А не связанно ли это как-то с тем, что сейчас ТАМ происходит? – предположил Гиртус, кивая на двери. Он все еще был бледен, и руки у него чуть-чуть дрожали.
- Хочешь пойти спросить у принца? – усмехнулся Сигрид.
Гиртус насупился. У него в голове было только одно: а не ошибся ли он, не было ли в коридоре Мертсегер? Женщина, которую несли на руках двое, тоже оказалась блондинкой. Только волосы у нее были светлее, чем у Мертсегер. А если это только показалось? Ведь он же четко разглядел грубоватый профиль Гело и его немного безумные глаза. Мог ли Гело оставить свою госпожу и отправиться во дворец для выполнения какой-то странной миссии? Гиртус ничего не мог понять, и просто разрывался от желания немедленно броситься за странной троицей. Он беспрестанно тер лоб, отчего тот быстро покраснел, и несколько раз взъерошивал волосы. И без того торчащие в стороны, пряди приобрели совсем уж неопрятный вид, только Гиртусу было наплевать.
- Ждем еще пять минут, и…- начал он, но тут же осекся. По направлению к кабинету, тяжелой и немного косолапой поступью, двигался грузный мужчина. Роста он был очень высокого, одет небрежно, но дорого, а видом своим напоминал завоевателя, перед которым все обязаны немедля расступиться. Он шел уверенно, словно дворец принадлежал ему, смотрел прямо перед собой, так что не обратил никакого внимания на Сигрида и Гиртуса. Их голоса, пытающиеся возразить странному господину и призвать его уважать желание принца встретиться с министрами, напоминали жалобный писк котят. Незнакомец даже не удосужился взглянуть на них, он рывком дернул ручку двери и отворил ее так, что она громко хлопнулась о стену. После этого раздался звук его собственного голоса – трубного и властного:
- Гальба! Ты поди никак не ожидал меня увидеть?
Сигрид и Гиртус бросились за незнакомцем, хотя сами слабо представляли, как они могут ему помешать. Он был выше их обоих и очевидно, что сильнее. Настоящий человек-гора. Один кулак этого наглеца был размером с голову любого из двух друзей. И все-таки они вбежали в кабинет следом за ним.
Место, где принц Гальба решил собрать министров, носило отпечаток перемен. Раньше это был, скорее всего, мрачный кабинет в коричнево-черных тонах. Однако теперь из суровой обстановки остались несколько шкафов и столов. Диваны, кресла, статуи, пейзажи на стенах, все это больше подходило под характер Гальбы – светлое, легкое. В большом кресле по центру кабинета сидел сам принц. Возле него, держа в руках пачку бумаг и перо, стоял магнетарх, как обычно в чёрном. Только теперь волосы его не были рассыпаны по плечам, как прежде, а собраны сзади, так что крохотная сережка в левом ухе была всем отлично видна. Напротив них обоих в разных позах застыли все министры Гальбы. Сигрид не ошибся – здесь действительно оказался и Дилиг, и генерал Кардава. Последний стоял чуть поодаль от всех, но абсолютно все в данный момент повернули головы к входящим, и на их лицах читалось недоумение.
Человек-гора вел себя по-хозяйски. Он вошел в кабинет, миновал министров, и остановился прямо напротив стола принца Гальбы, оказавшись всего в двух шагах от владыки Медона. Сигрид, недолго думая, осторожно вытащил из ножен кинжал и шпагу, Гиртус не отставал от него. Но Кардава, заметивший эти движения, одним прыжком вдруг подскочил к молодым Никсу и Рути и зашипел им на ухо приказ немедленно спрятать оружие. Сигрид повиновался не сразу, он все еще был в растерянности, а вот Гиртус успел убрать и шпагу, и кинжал, довольно быстро.
Принц Гальба сохранял спокойное выражение на лице. Магнетарх, похоже, был сильно разозлен, иначе, чем было объяснить, что он стал белее прежнего и буравил незнакомца ненавидящим взглядом.
- Итак, Гальба, это я. – Прогремел человек-гора.
- Я вижу, Рацо. – Равнодушно отозвался принц.
- Ха-ха! – Багровея, словно ему было тяжело дышать, Рацо обвел взглядом присутствовавших. – Видишь ли? Да ты слепее, чем я думал, Гальба! Ты видишь не меня – ты видишь тень человека, который несколько недель провел в тюрьме по твоему приказу! Тень человека, которого настойчиво пытались заставить кое в чем признаться. Спроси-ка у своего любимчика с бриллиантовой сережкой в ухе, удалось ли это ему.
Даже очень сильно постаравшись невозможно было сравнить огромного грузного Рацо с тенью, и Гиртус издал легкий смешок. Сигрид посмотрел на него с укоризной.
- Нер Рацо, - раздался ровный голос Астия Дилига, и все повернулись к нему, - решение о вашем заключении принималось не принцем и не магнетархом, а представителями Пяти палат. Учитывая ваше прошлое, нам необходимо было сделать это.
- А его прошлое? – Рацо побагровел еще сильнее и ткнул толстым пальцем в воздух, указывая на Тэрета, который даже не шелохнулся. – Тоже учитывали? Его вы тоже хватали? Или нет? Его тоже пытали, как меня? – Рацо становился все злее с каждой минутой. Он продолжал багроветь, так что скоро лицо его приобрело кирпично-красный оттенок, как у человека, склонного к безудержным возлияниям и одышке. На носу и щеках отчетливо проступили кровеносные сосуды. – Отчего же нет? Думаешь, Дилиг, за ним мало чего числится? Может, проверим? – он повернулся к магнетарху, глаза его при этом налились кровью. – Не страшно тебе, Тэрет? А тебе, Гальба, я пришел сказать, что не прощу этого. Ты решил, что став наследником Медона при помощи кучки сторонников, ты превратился во владыку? Ты слышишь меня? Ты можешь называться королем, ты даже можешь надеть на голову корону, но для меня ты – узурпатор, который лишь присвоил себе чужую власть. А еще ты позволил себе заключить в тюрьму Акера Рацо, а он отплатит тебе другой монетой. Посмотрим, которая будет весомей!
- Если ваши слова можно расценить как угрозу, - вспыхнул генерал Кардава, - то принц имеет полное право снова заключить вас под стражу.
- Не имеет. – Проревел Рацо. – У него нет против меня никаких обвинений. Они хотели вместе с Тэретом сгноить меня в тюрьме, думали, что я или сломаюсь, или помру от их пыток, да только просчитались. Я оказался сильнее их обоих, потому что все это время представлял себе, как я поквитаюсь с Гальбой и с Тэретом. И моя злость победила. Ты ошибся, Гальба. Ты думал, что ты меня вот так сломаешь, да не вышло.
- Хочешь сказать, что если ты не признался, то от этого стал менее виновен? – произнес Гальба, по-прежнему равнодушно и спокойно. – Я все знаю о тебе, Рацо. Пока нам не удалось выбить из тебя признания, но это сейчас.
- А потом будет поздно! – прогремел Акер Рацо. – Потом я уже не допущу такого обращения с собой. Ты – слюнявый мальчишка, трус и слабак, посчитал, что имеешь управу на Акера Рацо? Всего лишь потому, что твоему приятелю в трауре удалось задушить твоего старшего брата? Слышишь, Тэрет? – крикнул он магнетарху, и Сигриду показалось, что веки Ноция чуть дрогнули. – Я тоже про тебя все знаю. И ручаюсь, что тебе не придется спать спокойно еще долгие годы. Акер Рацо не прощает предательства. Так что позаботься о своей охране. Особенно по ночам. А то в темное время суток, ты, как правило, один-одинешенек.
Тэрет сделал легкое движение, а Рацо сразу же поднял свой огромный кулак. Только обнаружил в этот миг, что магнетарх не занял боевую позицию и не вытащил оружия, а всего лишь поправил чуть съехавший плащ. Их взгляды скрестились. Сигрид ручался, что ни на одного из них нельзя было бы поставить в такой ситуации: непонятно, что было страшнее – холодная ненависть Тэрета или бурное проявление злости человека-горы Акера Рацо.
- Нер Рацо, - вы мешаете моему совещанию с министрами, - устало молвил принц Гальба, - я великодушно готов простить вас за несколько ваших выпадов, объясняя это дурным влиянием тюрьмы, в которой вы находились, и прошу немедленно покинуть дворец. – Принц обвел взглядом министров. – Мне кажется, что пребывание нера Рацо здесь можно считать излишним. Наш совет немедленно продолжится, а генерал Кардава с удовольствием проводит вас к выходу.
- Я приходил сюда всегда, когда мне это было необходимо. – Улыбаясь одними губам, ответил Рацо. – И ты мне не сможешь запретить делать это впредь, Гальба. Узурпатор имеет мало прав на власть.
Видно было, что Акеру Рацо до крайности неприятно предложение Гальбы покинуть дворец в сопровождении генерала Кардавы, потому он резко развернулся, ни с кем не попрощался, и вышел из кабинета сам. Перед этим смутьян не смог лишить себя удовольствия бросить презрительный взгляд на магнетарха, и откровенно злой – на принца, только немой выпад никто не оценил. Генерал все-таки прошел за ним, чтобы удостовериться, что нежелательное лицо действительно вышло из королевской резиденции. Двери хлопнули за его спиной, и несколько мгновений после этого все молчали. Тихий голос Тэрета раздался после.
- Нам не нужно было его выпускать. – Сказал он. – Еще есть возможность отправить его обратно в тюрьму.
- Да? – со странной улыбкой ответил принц Гальба. – И позволить ему стать мучеником? Страдальцем по нашей с вами вине? Рацо только этого и добивается, разве вы не видите, Тэрет? Он будет донимать рассказами о пытках всех, кто захочет об этом слушать. А такие найдутся, не сомневайтесь. Вы, надеюсь, не переборщили там в тюрьме?
- Я лично пытками не занимаюсь. – Чеканя каждое слово, сказал Тэрет, и лицо его чуть вытянулось.
- Ну-ну, - добродушно отозвался Гальба, - я не хотел вас обидеть. Только Рацо теперь об этом везде будет говорить…Ну же, Тэрет, не обижайтесь. Этого я не вынесу… И не слушайте Рацо. Его месть…какая глупость!
Принц выглядел так, словно он невероятно устал. Шестеро министров в нерешительности переминались с ноги на ноги, не зная, лучше ли будет немедленно удалиться, или продолжить прерванное совещание. Сигрид и Гиртус тоже не знали, как им лучше поступить. Просто выйти казалось ужасно неприличным – ведь покидать помещение можно было по этикету только с разрешения венценосной особы. Входить в помещение, впрочем, тоже, однако появление Акера Рацо нарушило все правила приличия.
Гальба, казалось, только сейчас заметил их. Он наклонил голову набок, словно желая лучше разглядеть непрошенных гостей, и указательным пальцем правой руки поманил их к себе. Сигрид с Гиртусом переглянулись и очень медленно подошли к столу. Министры неохотно расступались при их продвижении. Гиртус готов был от стыда провалиться сквозь землю, настолько неуместным ему казался собственный поступок. Сигрид испытывал схожие чувства.
- Нер Никс и нер Рути, если не ошибаюсь? – промолвил принц, на что оба названных немедленно кивнули и поклонились. – Вы хотели задержать нера Рацо, насколько я понимаю? Очень достойное стремление, нужно отметить.
- Позволит ли ваше высочество спросить у этих двух господ, как случилось, что они оказались за дверями вашего кабинета как раз во время нашего совета? – тихо спросил Ноций Тэрет, наклоняясь к принцу.
- Я направлялся к генералу Кардаве, ваше высочество, - вспыхнув, быстро ответил Гиртус, не глядя на Тэрета, - мне сказали, что он у вас, а я должен был получить от него новые распоряжения. Нер Никс, - продолжил Гиртус, указывая на Сигрида, - руководствовался теми же соображениями, когда искал нера Дилига.
- Какое похвальное рвение. – Ядовито прошептал Тэрет.
- И генерал, и нер Дилиг, смогут дать вам все распоряжения в течение получаса. – Смежив веки, ответил принц Гальба. – Можете ступать. И повторю, что ваше желание остановить нера Рацо считаю похвальным. – Принц кивнул, Сигрид и Гиртус снова поклонились, и ни на кого не глядя, вышли из кабинета. Только теперь дверь за ними плотно закрыли, и друзьям показалось, что даже щелкнул замок.
Они стояли возле кабинета Гальбы немного растерянные. И все-таки, скорее удовлетворенные, чем расстроенные. Принц не только не возмутился из-за их незваного визита, но и даже поблагодарил за инстинктивные действия.
- Каков гад? – воскликнул Гиртус, указывая кивком на двери кабинета, имея в виду Тэрета. – Снова пытался представить нас шпионами… А что, надо было стоять столбом? – спросил сам у себя Гиртус. – Вдруг бы этот Рацо достал нож…
- А мы бы с ним справились! – поддержал Сигрид, но Гиртусу почудилась в его словах ирония.
- Это Кардава заставил убрать оружие. – Оправдывался Гиртус. – Зря. Рацо не шутил, мне показалось.
- Мне тоже. Ничего про него не слышал?
Гиртус покачал головой. Оно отошли от дверей кабинета и двинулись по галерее. Сами не заметили, как свернули к западному крылу дворца и оказались в большом зале, вроде того, где впервые увидели Мертсегер и Гело. Вокруг них было очень людно, от жужжания многочисленных голосов, собеседника, находящегося рядом, услышать оказалось трудно. Потому друзья отошли от общей толпы немного в сторону, где было не так много народа.
Сигриду снова показалось, что он увидел, как мелькнуло лицо Леды – только теперь очень расстроенное, и как будто опухшее от слез. Он дернулся было в ее сторону, но никого не обнаружил.
- Ты чего? – удивился Гиртус.
- Показалось.
- Что?
- Показалось, что увидел Леду.
- Это та девушка, которая переводит книжки вместе с тобой?
- А, это вы! – Сигрид и Гиртус почувствовали, как кто-то легко хлопнул их по спинам. Они оглянулись и увидели Диспера Эмптора, виновника недавней вечеринки у Тира Моруса. Диспер, как и в прошлые разы, был до крайности нелепо одет: в серый потрепанный плащ, старый костюм и стоптанные туфли. Он вообще казался очень неухоженным – волосы слиплись от грязи, а под ногтями отчетливо видны были черные полоски. – С утра во дворце? Придворные дела? – Диспер улыбался.
- Не знаешь, что здесь стряслось? – спросил Сигрид, стараясь говорить на ухо Эмптору, чтобы не пришлось кричать на весь зал.
Диспер как-то странно покосился на него, будто Сигрид пытался выяснить у него то ли страшную тайну, то ли невероятную глупость.
- Племянник Кардавы сбежал. – Сказал он просто. – Вы еще не слышали?
- Генерала Кардавы? – уточнил Гиртус.
- Он самый. – Подтвердил Диспер Эмптор, щуря близорукие глаза. – Племянник Кардавы был одним из самых страстных сторонников Сайласа. Настоящий маньяк. В двадцать пять лет занимал пост чуть пониже Тэрета. Однажды пытался отправить на казнь родного дядю, только Сайлас ему не позволил. Генерал Кардава, все же, один из самых лучших военачальников в Медоне… Племянника схватили одним из первых, после того, как Сайласа убили. Фамир сам выслеживал его – молодой Кардава уничтожил нескольких его друзей. Они с Итаком его нашли и передали Инститору. Потом того отправили в Лурд – это тюрьма за Медоном – и сегодня должны были допрашивать. По дороге, говорят, он и сбежал. Убиты шесть охранников. Инститор подозревает, что Кардаве кто-то помогал со стороны. Не удивительно, если учесть, скольким удалось сбежать!
- А что, многим? – поинтересовался Гиртус.
- Увы, да. – Вздохнул Диспер. – Не все, конечно, но некоторые из верных сторонников Сайласа сейчас разгуливают на свободе. Фамир считает, что это не без помощи Тэрета, да только принц Гальба его и слушать не желает!
- Сегодня освободили Рацо. – Сообщил Сигрид.
- Рацо? – ужаснулся Диспер. – Это еще почему? Теперь никто не разубедит меня, что не из-за Тэрета.
- Магнетарх наоборот настаивал, чтобы Рацо вернули в тюрьму. – Возразил Сигрид. – Это принц пожелал его отпустить. Сказал, чтобы тот не сделался в глазах медонцев мучеником.
- А-а, вполне возможно. – Протянул Диспер, хотя видно было, что он не очень верит сказанному. – В общем, исчезновение племянника Кардавы – это как плевок всем. Ведь думали, что его схватили, и будут судить. А теперь получается, что он – самый опасный преступник – и в любой момент может что-то сделать.
- Не знаешь, никому во дворце сегодня не было плохо? – неожиданно спросил Гиртус.
- Плохо сейчас принцу. – Ответил Диспер. – Он-то сознает всю опасность положения. Я бы на его месте сейчас тоже нервничал. Племянник Кардавы очень опасен. Он хитрый, как все верлы, да еще прошел выучку у Сайласа. Теперь можно ждать, что он станет созывать свою армию.
Гиртус, которому не терпелось выяснить, что же случилось с неизвестной женщиной, ответом не удовлетворился. Он еще раз попытался выведать у Эмптора, не слышал ли тот чего необычного, но Диспер, похоже, и, правда, ничего не знал. Они поболтали еще немного, и Эмптор уже собирался уходить, как неожиданно стукнул себя ладонью по голове.
- Совсем забыл! У меня же есть послание от Фамира! – с этими словами Диспер Эмптор начал рыться в карманах плаща. Найти необходимое у него никак не получалось. Он извлекал на свет всевозможную дрянь, непонятные обрывки бумажек, осколки и обломки каких-то предметов, разрозненные ключи и смятые обертки. И лишь потом нашел в нагрудном кармане камзола аккуратно сложенный вчетверо листок. – Фамир просил передать вам еще позавчера, только я вас не нашел… - Проговорил Диспер, протягивая листок Сигриду.
Они попрощались, и Сигрид развернул послание, написанное мелким убористым почерком.
«Дорогие Сигрид и Гиртус!
Несколько недель в Медоне, наверняка оставили у вас множество радостных и неприятных впечатлений. Хотелось бы, чтобы первых оказалось больше. Знаю по себе, что очень многое зависит от того, с кем начинаешь общаться. Мне было приятно наше знакомство, и я предлагаю его продолжить. Жду вас у себя в четверг вечером, на улице Второй башни, 27.
Фамир Борей».
- Нас приглашает Борей? – воскликнул Гиртус с удивлением. – Четверг? Так это сегодня. Интересно, а если бы Эмптор нас не встретил?
- Похоже, у него голова была забита чем-то другим… Как думаешь, у Борея будет так же весело, как у Моруса?
- Совершенно точно, что без семьи Аваро. Ты что, сомневаешься, стоит ли нам идти? – набросился на Сигрида Гиртус. – Я иду – это точно! Нас приглашает сам Борей! Ты что, не понимаешь?
- Да я не думаю отказываться. – Оправдывался Сигрид.
- Фамир Борей может нам рассказать о Рацо, между прочим, - назидательно молвил Гиртус, - и еще о многих. Он здесь знает всех, а мы – почти никого. И, кстати, он знает Мертсегер. А ведь я ей даже не представлен.
- Что-то не думаю, что Фамир Борей захочет представлять тебя Мертсегер.
- Это еще почему?
- По-моему, - улыбнулся Сигрид, - она ему нравится не меньше, чем тебе.

Глава 9.
Уроки Фамира Борея.

Переступив порог дома Фамира Борея, Сигрид и Гиртус замерли. Оба в тот момент готовы были поклясться, что напрочь забыли, зачем пришли и к кому. Особняк, куда они были приглашены, оказался настолько великолепным, что дворец принца Гальбы по сравнению с ним выглядел просто скромным. Дело было не в огромном количестве золотых украшений, не в дорогих полотнах, украшающих стены, и даже не в ослепительном блеске мрамора. Абсолютно все, от мельчайшей детали до размера комнат и залов в представлении Сигрида и Гиртуса оказалось воплощением роскоши и вкуса. Каждый предмет интерьера стоял точно на своем месте, каждая фарфоровая безделушка была уместна только там, где она находилась. Все блестело, и одновременно не выглядело пафосным. Дом Борея был достоин всяческих похвал.
- Он что, так богат? – прошептал Гиртус, не переставая озираться по сторонам.
- Его светлость ждет вас. – Сообщил циронья, так лучезарно улыбаясь, будто похвалы дому и Борею касались лично его. – Его светлость в дуэльном зале.
- Ну конечно! – воскликнул Гиртус. – Дуэльный зал… Чертовски мило.
Они проследовали за слугой мимо гостиной, еще каких-то комнат, завернули направо и прошли в задрапированную дверь, так ловко спрятанную, что неопытный глаз не отличил бы ее от стены. Дуэльный зал Фамира Борея представлял собой довольно большое помещение, стены которого состояли полностью из зеркал, кроме одной, на которой висело самое разнообразное оружие. Там были и пистолеты, и мечи, и тонкие копья, такие острые, что могли пробить любую броню, и предметы Сигриду и Гиртусу совсем незнакомые. Кроме того, несколько шлемов, легкая кольчуга и темно-синее полотнище, очевидно, с гербом Борея – золотой ладьей над которой висела корона в красноватом сиянии. Фамир в одной рубашке и узких брюках стоял в самом конце зала, опершись одной рукой на деревянную скульптуру огромной собаки. Завидев гостей, он помахал им рукой и жестом пригласил подойти. Когда Сигрид и Гиртус приблизились, они увидели, что по лицу хозяина дома струится пот, как после усиленных занятий.
- Ваша светлость, - слуга еще не ушел, - прикажете подавать ужин?
- Чуть позже. – Улыбнулся Фамир, протягивая руку сначала Сигриду, потом Гиртусу. – Или вы предпочтете поужинать теперь?
- Да нет, ваша светлость.
Фамир расхохотался.
- Никак не могу отучить его говорить так. – Сказал он весело. – С тех пор, как король Сайлас отменил все титулы, кроме единственного – королевского – какой смысл называться графом?
- Так вы – граф? – переспросил Сигрид.
- Я был им. – Уточнил Фамир. – Проку от этого титула, признаюсь, никакого. А сейчас и вовсе… Как вам мой дуэльный зал? Я собирался закончить к вашему приходу, да задержался. Нужно, пожалуй, повесить здесь часы.
- Что это? – спросил Гиртус, указывая на стену с оружием, а точнее, на металлические шары, усыпанные шипами, болтающиеся на тонких цепях. Каждый такой шар был размером с большое яблоко, а шипы – с фалангу безымянного пальца.
- Это? – Фамир ткнул пальцем в воздух и сделал шаг по направлению к своему арсеналу. – Ах, это. Руги. В Медоне – один из самых опасных видов оружия. Но дуэлянты предпочитают в последнее время именно его. Не видели прежде? Официально руги запрещены, - пояснил Фамир. Он подошел к стене и снял с нее два шара на цепочках. – Из-за того вреда, который они могут причинить. Это поопаснее шпаг и кинжалов. Обычно такие дуэли просто увечьями не завершаются. – На несколько секунд он замолчал. – Я еще не успел толком поблагодарить вас за тот вечер у Моруса. Если бы вы тогда не приняли мою сторону, я не знаю, чем все могло бы закончиться. Ледред и Кай рассчитывали на кровавую драку.
- Драке помешал Диспер. – Возразил Сигрид. – Это у него нашелся повод ее остановить.
- Пустяки. – Отмахнулся Борей. – Ледред был в таком состоянии, что ему было все равно, где и что произошло. Просто они поняли, что вы на моей стороне. А драться с нами троими для Ледреда неинтересно. Он предпочитает схватку, где имеет численное преимущество. – Фамир презрительно скривил губы.
Гиртус восхищенно рассматривал медные шары с опасными шипами и попробовал, насколько один из них острый. Судя по капле крови, немедленно выступившей на пальце Гиртуса, руги и правда были крайне опасным оружием.
- Я могу показать, как это делается. – Предложил Фамир. Гиртус с горящими глазами закивал. Сигрид пожал плечами. – Отойдите к другой стене, на всякий случай.
Сигриду и Гиртусу не нужно было повторять дважды. Они с готовностью отскочили назад и принялись наблюдать за движениями Фамира. Борей крепко держал обеими руками концы двух цепей, и начал медленно раскачивать металлические шары. Прошло не больше десяти секунд, и они взмыли в воздух, совершая немыслимые пируэты. Фамир не случайно проводил часы в своем дуэльном зале. Он двигался упруго и ловко, оружие слушалось его, будто волшебное. Руги летали над головой Фамира, совсем близко возле него, а он ловко управлял ими, словно сражаясь с невидимым соперником. Для такой дуэли нужна была не только ловкость, но и прекрасное зрение, чтобы верно рассчитать и траекторию полета шипастых шаров и силу своего удара. С виду Фамир напоминал фокусника, жонглирующего предметами, ведь из-за быстроты движений не сразу становилось понятно, что руги – это не просто металлические шарики, а шарики весьма опасные.
У Сигрида несколько раз мелькала мысль – руги могут повредить не только противнику, но и тому, кто ими управляет. Слишком быстро приходилось действовать, Сигрид не поспевал взглядом за блестящими шарами. Они рассекали воздух, и тот звенел, один раз стукнулись о пол, образовав некрасивую вмятину. Фамир при этом чуть покачнулся, но удержал равновесие и едва заметным движением плеча сделал так, что скорость шаров сократилась. А потом руги и вовсе безжизненно повисли на цепях, словно и не было секунду назад этой сумасшедшей пляски в воздухе. Фамир выглядел довольным, хотя его рубашка теперь уже промокла насквозь.
- Это не просто здорово. – С трудом вымолвил Гиртус. Его щеки горели, глаза сверкали. Он протянул руки к ругам и Фамир с готовностью дал ему подержать смертоносное оружие. – Тяжелое. – Подытожил он, слегка качнув медные шары.
- Меня научил отец. – Сообщил Фамир, рукавом вытирая пот со лба. – Он отлично справлялся с ругами. Потом я занимался еще с одним мастером… Как выяснилось позже, он учил одновременно и меня, и Ледреда. Так что у нас шансы примерно равны, случись нам схватиться на ругах.
- Похоже, такие знания в Медоне не лишние? – спросил Сигрид.
- Я могу дать вам несколько уроков. – Просто сказал Фамир. – Только выберем время. Купить руги в городе, правда, не получится. Но Диспер может достать. Если что, - добавил он с улыбкой, - можно обращаться к нему. Наш Диспер умеет доставать все, что угодно. Кроме, разве что, отцовских денег.
- Я думал, он небогат. – Признался Сигрид.
- Богаче меня раз в пять. – Фамир, недолго думая, стянул с себя промокшую рубашку и бросил на пол. Потом он осторожно взял руги у Гиртуса, который расстался с оружием не без сожаления, и повесил их на место. – Только Алан Эмптор никого к своим деньгам не подпускает. – Сказав это, Фамир приоткрыл дверь и кивком пригласил Сигрида и Гиртуса покинуть дуэльный зал. – Алан Эмптор и Диспер не очень ладят. Так что иногда он переезжает сюда ко мне. В этом доме одному не слишком уютно… Вы простите меня, если я отойду переодеться?
Сигрид и Гиртус закивали, а Фамир быстрыми прыжками взбежал по лестнице на второй этаж.
- Вот это да! – воскликнул довольный Гиртус, когда Фамир скрылся из виду. – Это не какие-нибудь кинжалы или шпаги. Это настоящее оружие! Ловко у него получалось. Если бы так научиться…
- Зачем?
- Как зачем? – опешил Гиртус. – Это ведь руги!
- Ты помнишь, что они запрещены?
- Это при Сайласе. – Махнул рукой Гиртус. – Гальба пока ничего такого не запрещал. А если придется встретиться с Ледредом Аваро и его сворой? Ты слышал, что сказал Фамир?
Сигрид испытывал двойственные чувства. С одной стороны, мастерство Фамира вызвало в нем восхищение. С другой – как человек, ежедневно ходящий на службу во дворец, он не был уверен, что ему следует нарушать закон. Ему казалось, что граф Борей может позволить себе немного больше, чем Сигрид Никс, особенно, памятуя о его заслугах. Ведь как помнил Сигрид из рассказов Итака Лелеги и Диспера Эмптора, Фамир очень многое сделал для борьбы с королем Сайласом.
Сидя в гостиной, они разглядывали обстановку. Чем-то все это напоминало музей. Даже странно было, что среди такого великолепия кто-то может жить. Сигрид никогда прежде не слышал о происхождении Фамира, но теперь никаких сомнений в его праве на графский титул не оставалось. Везде он натыкался взглядом на герб Бореев – на мебели, в уголках картин, на бокалах, даже на ковре. Портреты в гостиной требовали особого внимания – восемь полотен изображали ближайших родственников Борея. На одном застыл в важной позе пожилой человек с министерской лентой – очень похожий на самого Фамира. Рядом с ним висел портрет молодой женщины с надменным, хотя и красивым лицом. Были портреты детей, и совсем старые, потемневшие от времени картины, на которых лица разглядеть оказалось очень трудно. Гиртуса полотна мало интересовали. Он сидел на диване с мечтательным видом, то ли погрузившись в размышления о Мертсегер, то ли представляя самого себя, так же как Фамир ловко управляющегося с ругами. Сигрид продолжал разглядывать картины, когда Борей присоединился к ним. Он благоухал духами, на нем была свежая кружевная рубашка, и, кажется, даже голову он успел помыть за столь короткое время.
- Мой отец. – Сказал Фамир, указывая на мужчину с лентой. – Рядом – моя мать. Отец давно умер, он и начинал бороться с Сайласом. Мама жива, только предпочитает не находиться в Медоне. Она не выносит этот дом. – Он хлопнул в ладоши, и слуга внес в гостиную поднос с тремя бокалами. – За новых друзей! – провозгласил тост Фамир Борей, поднимая свой бокал и опорожняя его в один миг.
- Ваше вино это не то, что кислятина у Моруса. – Пробормотал Гиртус.
- Еще один важный момент, - сказал Фамир серьезно, - оставим формальности для общения с принцем. Общаться на «ты» гораздо проще. Хотя прежде мы и с Гальбой говорили как друзья, а теперь он, похоже, не испытывает ко мне прежней симпатии.
- Почему? – удивился Сигрид. – Мне казалось, что вы действовали заодно.
- Не совсем так. – Покачал головой Фамир. – Когда умер мой отец, и я решил его заменить в противостоянии Сайласу, Гальба находился очень далеко отсюда. Нам всем – и мне, и Итаку, и Дисперу – приходилось вести тайную борьбу. Мы искали сторонников, не скажу, что это было легко. Многие были напуганы, многие считали, что и делать-то ничего не нужно, поскольку Сайлас очень умело скрывал свои преступления. Те, кто боялись за свои жизни, уезжали. Храбрецов нашлось немного: генерал Кардава, Дилиг, другие… Мы готовили восстание не для Гальбы, мы просто готовили его. Потом он тайно приехал в Медон, начал вести переговоры с нами, потом он встречался с Тэретом. Мы не очень верили, что Тэрет встанет на нашу сторону, мы ведь готовились выступить и против него. За месяц до восстания нам удалось встретиться всем вместе. У Гальбы был план, а мы его поддержали.
- А Тэрет?
- Ему, как вы знаете, отводилась своя роль. – Усмехнулся Фамир. – Привычная для него, не скрою. Приходится мириться с его существованием, хотя у каждого руки чесались придушить и его за компанию. Но Гальба ценит его за ту помощь… Может быть, где-то в далеких планах у него есть поквитаться с ним за все. Только, боюсь, Гальба этого не сделает. А Тэрет преступник, и его новые заслуги изменить это не могут. – С этими словами Фамир налил себе еще один бокал и также залпом выпил его. – Ты ведь работаешь у Тэрета? – спросил он у Сигрида.
- У Дилига.
- Мне говорили, что у магнетарха. Но не важно. Как дела во дворце?
- Сбежал племянник Кардавы.
Фамир кивнул и посерьезнел.
- Гай Кардава. – Промолвил он с отвращением. – Знаю. Что мешало допрашивать его в Лурде? Решение о его переводе сюда принимал какой-нибудь тоди, честное слово.
Слуга заглянул в гостиную и сделал почти незаметный знак Фамиру. Тот лишь прикрыл глаза, давая понять, что смысл ему ясен. Сигрид видел все это благодаря зеркалу, он мог ручаться, что Гиртус вообще ничего не заметил. А вот Фамир, похоже, слегка заволновался. Он улыбнулся гостям и развел руками:
- Отлучусь всего на минуту. – Сказал он. – Попрошу принести вам еще вина.
Гиртус продолжал витать в каких-то мечтаньях, а Сигрид, проследив взглядом за Фамиром, внимательно прислушался. Гостиная находилась совсем рядом с холлом, и хотя слуга и господин старались не шуметь, до слуха Сигрида явственно донесся скрип входной двери. Никс вскочил на ноги и боком попятился к окну, стараясь сделать так, чтобы даже его тени нельзя было увидеть со стороны улицы. Гиртус смотрел на него во все глаза, ничего не понимая.
- Ты что, с ума сошел? – изрек он, тоже вставая.
- Тихо! – Сигрид махнул рукой Гиртусу, призывая и его действовать осторожно. Молодого Рути не нужно было упрашивать – он в точности повторил движения Сигрида и тоже оказался возле окна. Они стояли у самого края портьер, аккуратно отодвинув их на самую малость, чтобы видеть можно было только одним глазом. Оказалось, не напрасно. На улицу вышел Фамир Борей, и первым делом бросил взгляд на окно. Видеть он ничего не мог, и, похоже, удовлетворился этим. Фамир сделал шаг к тротуару, и тотчас к нему подъехала карета. Он еще раз обернулся назад, даже не подозревая, что гости прильнули к окну, потом дверца экипажа отворилась, и Фамир скрылся внутри кареты.
- Ни гербов, ни знаков! – с сожалением прошептал Гиртус. – Так мы не узнаем, кто к нему приехал.
- Не так важно кто, важно, почему он делает из этого тайну.
- А если это женщина?
- И что? Фамир не женат, скрываться ему не от кого. А он почему-то не хочет, чтобы его гостя видели мы. - Сказал Сигрид очень тихо.
- Может быть, он просто не хочет, чтобы его вообще кто-либо видел, не обязательно мы с тобой. – Предположил Гиртус.
- Не знаю. – Покачал головой Сигрид. – Но этот визит для него неожиданный. Иначе он не стал бы приглашать нас в гости.
- Он возвращается! – Пискнул Гиртус.
Они проделали такой же осторожный путь обратно к диванам, Сигрид успел разлить по бокалам вино, а Гиртус, особенно никогда не увлекавшийся чтением, метнулся к шкафу и достал первый попавшийся том – маленькую черную книжку. В тот момент, когда в гостиной снова появился Фамир Борей, Гиртус внимательно изучал содержание книги и не сразу повернул голову в сторону хозяина дома.
- Скоро приедет Диспер. – Сообщил Фамир, входя в гостиную. По его лицу невозможно было определить, где он был, и что услышал. – Я же говорил, что Диспер некоторое время живет у меня?...
Фамир Борей сдержал свое слово. Как он и обещал, он занялся обучением Гиртуса и Сигрида дуэли на ругах. Но времени для этого оставалось так мало, что им иногда удавалось выкроить не больше часа в день. Сигрид до последнего момента сомневался, стоит ли идти на поводу у друзей, но Фамир успокоил его аргументом, что новые знания будут не лишними, а вот применять их или нет на практике – это личное дело каждого.
То, что с виду казалось таким легким, стоило на самом деле больших усилий. Наименьшим было найти руги. Как и предсказывал Фамир, стоило обратиться за помощью к Дисперу, как он буквально через два дня достал два комплекта, и к ним – специальные перчатки, шлемы и даже сменные шипы. Правда стоимость такого товара превышала заработок и Сигрида, и Гиртуса, но Диспер ничего не имел против оплаты в рассрочку.
Руги вовсе не желали слушаться молодых людей. Как понял Сигрид, им не хватало гибкости Фамира, его поразительной ловкости. Потому нужно было заняться не только отработкой движений, но и всей физической формой. Потихоньку Сигрид начал после пробуждения делать зарядку. Гиртус же просто выбивался из сил, и в тот день, когда ему удалось впервые совладать с одним шаром (пока они тренировались только на одном), он плясал от восторга.
- Не расставляй локти. – Строго повторял Фамир, отражаясь во всех зеркалах зала сразу. – Напрягай кисть, владей пальцами. Не пережимай цепь, но и не ослабляй ни на миг. Одна секунда – и ты погиб. Не бей наотмашь. Нужно рассчитывать силу удара.
Гиртусу ужасно хотелось посмотреть, как может проходить такой поединок. Ведь изучать движения – это одно, а вот увидеть, как они позволяют защититься – совсем другое. Фамир наотрез отказался сражаться с ним, и Сигрид признал, что это благоразумно – ведь Борей много лет занимался ругами, и даже при ненастоящей дуэли мог нанести Гиртусу серьезное увечье. Зато Итак Лелеги был не прочь продемонстрировать, на что способен он. Потому однажды, в середине ноября, в дуэльном зале Фамира Борея собрались четверо: два участника поединка и двое зрителей.
- Если шар отлетит, можно пораниться. – Сказал Итак, разминая руки. Он, похоже, рад был поупражняться и заодно выказать свое превосходство над другими. – Такое бывает редко, но все же. Постарайтесь смотреть как можно дальше от нас.
- Шары отлетают в трех случаях из ста. – Возразил Фамир. – Гиртус хотел лучше рассмотреть, как мы будем драться.
Итак равнодушно передернул плечами. После этого два дуэлянта надели шлемы, перчатки, и приготовились к бою.
- Начинайте! – сказал Сигрид.
Фамир и Итак разошлись на восемь шагов. По команде Сигрида они начали медленно раскачивать руги. Это было невероятное зрелище – красивое и опасное одновременно. Сигрид вынужден был признать теперь, что дуэль на ругах куда как захватывающе смотрится. Металлические шары уже набрали скорость. В руках Фамира они были похожи на игрушечные, такие быстрые и блестящие, что ими невольно можно было залюбоваться. Итак действовал в другой манере, более агрессивной. Его руги метались не так грациозно, но в них чувствовалась огромная сила. Фамир приближался к Итаку, тот отступал. Руги Борея просвистели над головой Лелеги, но тот сделал обманный маневр, и Фамир чуть не запутался. Это было похоже на странный танец – противники то сходились, то отступали, то наклонялись в разные стороны, то одновременно в одну. Руги метались вокруг них, сверкали и сталкивались. Всякий раз при этом раздавался глухой стук. При каждом столкновении скорость шаров снижалась, и тому, кто держал цепочку, нужно было успеть сделать такое движение, чтобы руги не попали в него самого.
Оставалось только восхищаться их ловкостью и силой, ведь держать почти все время на вытянутых руках эти тяжелые предметы было, несомненно, очень непросто. Даже под шлемами было видно, что лица противников раскраснелись, им жарко и они не прочь передохнуть, но оба вошли в азарт. Фамир продолжал атаковать, а вот Лелеги, похоже, уже немного устал. Он едва не промахнулся, потом шар просвистел совсем близко возле него, и Сигрид увидел, что по плечу Итака начинает стекать струйка крови. Острый шип его все-таки задел. Фамир попытался было сделать движение назад, тем самым прекратить поединок, но Лелеги взревел: «Нет!» и они продолжили борьбу.
- Он выдыхается. – Сказал Сигрид, указывая на Итака. – Если они не прекратят, он поранится еще сильнее.
- Да брось, это же так красиво! – прошептал Гиртус, не сводя зачарованных глаз с дуэлянтов. – Когда я научусь также, я тоже хочу сразиться Бореем. Похоже, он в этом деле непревзойденный мастер. У кого он учился, не помнишь?
Сигрид тоже внимательно наблюдал за поединком. Кровь на плече Итака Лелеги не только не останавливалась, но текла сильнее. Красные пятна на белой рубашке выглядели устрашающе, но тем нагляднее была дуэль, хотя она и задумывалась как тренировочная.
Руги снова взмыли вверх. Четыре шара звонко разрезали воздух, блестящие, непобедимые, словно заряженные какой-то иной энергией. Сигрид следил за ругами – они схлестнулись высоко над головами Фамира и Итака, но не ударились, а переплелись. Цепочки быстро цеплялись одна за другую, один поворот, другой, у Сигрида упало сердце – руги оказались совсем близко к голове Фамира. Казалось, сейчас шипы вгрызутся в плоть. Он прикусил собственный кулак, чтобы сдержать крик, но в это мгновение Фамир странно изогнулся, чуть пошевелил обеими руками, и руги с молниеносной скоростью разлетелись в разные стороны. Итак сделал то же самое, но его отбросило назад, шары с шипами оказались сильнее его самого, потому они с грохотом упали на пол, а недалеко от них растянулся и Лелеги. Фамир изящным движением остановил свои руги, затем аккуратно сложил их возле стены, и после этого бросился к Итаку, к которому уже подоспели Сигрид и Гиртус. Тот морщился от боли (упал он очень неудачно, да и плечо саднило), но нашел в себе силы изобразить легкую улыбку.
- Невероятно! – почти кричал Гиртус. – Это не просто дуэль! Это опера! Симфония! Это театр!
Фамир скромно улыбался, помогая Итаку подняться на ноги. Сигрид смотрел на них, не зная, что и сказать. Его тоже переполняли чувства.
- Я даже не могу себе представить, что этому в состоянии научиться. – Промолвил он в некой растерянности.
- Это он учил меня. – Прокряхтел Итак, указывая на Фамира. Кровь по его плечу так и текла, потому Борей немедленно разорвал рубашку друга и постарался перетянуть руку выше того места, где шип разорвал кожу.
Не успели они придти в себя, как в дуэльный зал ворвался встревоженный циронья. Он не обратил внимание ни на перевязанного Итака, ни на других гостей, и сразу же бросился к Фамиру, все еще стоящего на коленях перед другом.
- Ваша светлость! Нер Инститор!
- Кто? – ужаснулся Фамир, поднимаясь с колен.
- Нер Инститор! – взвыл циронья. – Он пришел! Он хочет поговорить с вами! Я уговорил его подождать в гостиной, не идти в дуэльный зал. Но нужно поспешить.
Сигрид и Гиртус обменялись быстрыми взглядами. Про Инститора до этого они только слышали, причем самые расхожие вещи. Инститор когда-то тоже служил королю Сайласу, но, как и Ноций Тэрет (которого все называли его лучшим другом), переметнулся в итоге на сторону принца Гальбы. Инститор славился жесткостью, твердостью и крутым нравом. Не случайно он был министром полиции. Его в Медоне боялись не меньше, чем магнетарха, и такое незаявленное появление не сулило ничего хорошего.
- Итак останется здесь. – Быстро произнес Фамир. – Если Инститор увидит его раненым, то поймет, чем мы занимались. Все-таки руги запрещены. Сигрид и Гиртус пойдут со мной. Если что, мы отрабатывали приемы фехтования.
Итак Лелеги попытался что-либо возразить, но его никто не слушал. Циронья поймал его недовольный взгляд, но только развел руками. Спорить с хозяином было выше его сил. Потому через задрапированные двери в гостиную прошли только три человека – хозяин дома Фамир Борей и два его гостя: Сигрид Никс и Гиртус Рути. Они сразу же наткнулись на Инститора – тот стоял как раз напротив потайной двери, мрачно буравя ее глазами.
Инститор, министр полиции, уже по внешнему виду позволял понять, кто он и что из себя представляет. Высокого роста, широкоплечий, с большими руками. Его прямоугольное лицо, казалось, чуждо любым эмоциям: в нем не было ни кровинки, светло-голубые глаза смотрели холодно, тяжелая челюсть выдавала в нем человека резкого и склонного к скоропалительным решениям. Инститор был облачен во всё серо-зеленое, только на левой стороне груди ярким пятном выделялся золотой орден, один из первых врученных принцем Гальбой. Глядя на министра полиции, друзья почувствовали, что по их спинам прошелся холодок. Нер Инститор внушал не просто страх. Это был священный ужас.
- Добрый вечер, нер Инститор. – Сдержанно молвил Фамир, прикрывая за собой дверь, хотя министр резко мотнул головой, в надежде что-нибудь разглядеть за его спиной. – Показывал моим гостям дуэльный зал.
- Как обычно, что-нибудь незаконное, Борей? – ухмыльнулся Инститор.
Гиртус вздрогнул. Однако Фамир умел владеть собой.
- Теперь в этом нет необходимости. – Как можно равнодушнее изрек хозяин дома. – Это раньше вы осматривали мой дом раз в неделю, а иногда и чаще, в надежде найти… как вы это называли? Неопровержимые доказательства моей связи с бунтовщиками. Теперь-то мы с вами по одну сторону.
- Как посмотреть на это, нер Борей. Ваша лояльность к власти всегда была под вопросом. Ведь вы считаете других не равными себе. А от обычной гордости маленький шаг до мятежа.
- Некоторые лица, облеченные нынче властью, - хмурясь ответил Борей, - не оставляют мне другого выбора. Простите, но я не могу считать равными себе вчерашних преступников.
- Так вы ставите под сомнение решения принца? – ласково улыбаясь, промолвил Инститор, но за мягкостью скрывалась угроза.
- Нет. Лишь некоторых из его окружения.
- Не доверять окружению принца – все равно, что не доверять самому владыке Медона.
- Прошлый владыка доверился некоторым, - Фамир вложил в свой тон изрядную долю яда, - и что из этого вышло?
- Так вы не скрываете, что осуждаете принца? – воскликнул Инститор, и Сигриду почудилось, что он обрадовался.
- Я? – презрительно отозвался Фамир. – Осуждаю? Разве вы не знаете, где я был 17 августа этого года? И разве не вам я привел утром 20-го Гая Кардаву? Которого вы упустили?
По губам Инститора скользила нехорошая улыбка.
- Так-то оно так, нер Борей. Только дело было в августе. А уже ноябрь. И у меня нет уверенности, что за три месяца вы не переменили своего отношения к принцу.
- Как у министра полиции, у вас есть все возможности это доказать или опровергнуть.
- Непременно.
Сигриду показалось, что Фамир перегнул палку. Инститора не нужно было злить, особенно, учитывая его положение. Но Борея и он мог понять – должно быть, страшно и больно видеть, что твои заклятые враги легко избежали заслуженного наказания.
- Это все, что у вас есть ко мне? – спросил Фамир, обдавая гостя холодом.
- Мне нужны не вы. К сожалению. – Инститор хищно улыбнулся. – Мне нужен вот этот господин. – И он пальцем указал на Сигрида, у которого внутри все сразу же сжалось. – Нер Никс?
- Да, это я. – Не слишком уверенно ответил Сигрид. – Вы хотите поговорить со мной наедине, или нер Борей и нер Рути могут присутствовать?
- О, ничего секретного. – Инститор бросил беглый взгляд на задрапированную дверь. – Несколько вопросов, и только. Нери Лелеги направила письмо на мое имя. Даже не письмо, записку. Она сообщила, что возле ее дома на вас было совершено нападение.
- Да, 18-го августа. – С запинкой ответил Сигрид, ничего не понимая.
- Вы удивлены, я понимаю. Это было довольно давно. Однако в министерстве столько дел, что мы не все успеваем сделать вовремя. К тому же само письмо нери Лелеги шло около месяца.
- Да от ее дома до дворца рукой подать! – не выдержал Гиртус, вспомнив рассказы Сигрида.
- Совершенно верно, - медленно повернулся к Гиртусу нер Инститор и обжег его очень неприятным взглядом, - это и у меня вызывает много вопросов. И все же мне хотелось бы получить ответ от нера Никса. Так на вас нападали?
- Да.
- В какое время?
- Не знаю… Днем.
- Возле дома Таурт Лелеги?
- Как потом оказалось, да.
- Сколько их было?
- Я не видел, вероятно, только один. Но я могу ошибаться.
- И у вас ничего не украли?
- Нет. К чему вы клоните? – воскликнул Сигрид, начиная что-то понимать.
- Ни к чему. – Инститор только бровью повел. – Отвечайте на вопросы, нер Никс. Только и всего. Вы заметили что-нибудь подозрительное?
Сигрид вспомнил, как всю дорогу от дворца его не покидало чувство, будто за ним кто-то следит. Но сейчас был не уверен до конца, что так оно и было. Ведь он не мог подтвердить точно, что видел преследователя. Это понял и Инститор.
- Значит, ничего? – подвел итог министр полиции.
- Ничего особенного. – Вздыхая, подтвердил Сигрид.
- Вот видите. Это лишь усиливает мою догадку. – Инститор покачал головой. – Нер Никс получил удар по голове возле дома нери Лелеги. От кого? Зачем? С какой целью? – не правда ли, это лишние вопросы? Зато он оказался внутри дома. И это многое может объяснить. Замечу, оказался внутри дома нери Лелеги, в то самое время, когда ее мужа там не было. Нери Таурт – очаровательная женщина. Можно понять внезапный обморок молодого господина…
- Это неправда! – вскричал Сигрид, которого будто ошпарили. Он сразу понял, к чему вел Инститор, и это возмутило его до глубины души. Гиртус сжал кулаки, а Фамир слегка вздрогнул. – У меня и в мыслях не было постараться попасть в тот дом. Я действительно получил удар. У меня была огромная шишка.
- Где же она? – любезно осведомился Инститор.
- Если бы вы пришли раньше, то смогли бы в этом убедиться.
Инститор беззвучно рассмеялся, обнажив желтоватые клыки.
- Я ценю заботу о вас нери Лелеги, и даже готов поверить, что эта молодая женщина ни о чем не подозревает. Но согласитесь, нер Никс, что для обвинения в совершении преступления против вас маловато доказательств. Никто не видел, как вас били, зато есть несколько свидетелей, сообщающих, что вы лежали на пороге дома. Очень удобное оправдание. Романтическое. Для юного придворного – просто идеальное.
- Может быть, вы все-таки хоть попробуете найти преступников? – высокомерно спросил Борей. – Или просто не можете?
- Зачем? – пожал плечами Инститор. – Мне все ясно. Я не буду больше тратить на вас время. А у вас и без меня в дуэльном зале хватает забот. Займитесь лучше ими. – С этими словами он развернулся и медленно вышел из гостиной. Входная дверь захлопнулась за ним с тихим зловещим треском.
Сигрида как холодной водой окатили. Он чуть вздрагивал от негодования – обвинить его во лжи! Не стоило Таурт Лелеги и вовсе писать Инститору. Неужели она не знала, что это за человек?
- Меня мучает другой вопрос. – Неожиданно сказал Фамир Борей и внимательно посмотрел в глаза Сигриду. – Почему министр полиции пришел сюда сам для расследования такого мелкого дела? Чем Сигрид Никс заслужил такого внимания?
Сигрид развел руками. То же самое было непонятно и ему.

Глава 10.
Восемь.

«…Нери Рути обеспокоена, что Гиртус не написал ей ни одного письма. Он, конечно, занят не меньше, чем ты. И все же матери было бы приятно получить вести от сына.» - Сигрид читал письмо Розамунды Никс, и ему стало совестно. Он сам тоже не нашел времени написать домой, и теперь это послание, такое теплое, полное любви, было для него укором совести. Розамунда сообщала обо всех маленьких муррэмских радостях и печалях – о приезде очередных гостей в дом Рути, о болезни соседки, об Эве. О ней Сигрид уже почти позабыл, и теперь словно снова окунулся в тихий мирок далекого провинциального городка, так непохожий на мир Медона.
«…Мы все тревожимся за тебя, ведь ты оказался в столице совсем один. Я не имею в виду, что Гиртус – плохой человек, на которого нельзя положиться. Но в Медоне так много значат связи и родственные узы. А тебе практически не к кому обратиться...» - Сигрид хмыкнул. Когда его отправляли в столицу, об этом и речи не было. Конечно, он ни капельки не пожалел о своем отъезде, но теперь читать такие строки было просто странно.
«…постарайся соответствовать своему имени. Принц Гальба не должен разочароваться в человеке, которому оказал поддержку.» - Сигрид сложил письмо и невесело подумал о том, что теперь точно придется составлять ответ. Только о чем писать, он понятия не имел. О напряженных отношениях с магнетархом? О шумном вечере у Тира Моруса? О своих скучных переводах? Об изучении запрещенного оружия? Насколько это близко миру Муррэма? Сигрид представил, как Розамунда, счастливая и чуть взволнованная читает его послание нери Рути, и еще больше помрачнел. Все, что можно было им рассказать едва бы уместилось в треть листа. Сигрид не сомневался, что узнай Розамунда Никс подробности его столичной жизни, она сильно расстроилась бы. Особенно, случись ей узнать, как он попал в дом Итака Лелеги.
Гиртус, краем глаза увидевший письмо, скорчил мину.
- Только не говори, что моя мать попросила твою - написать ей!
Сигрид, улыбнувшись, кивнул, а Гиртус поморщился, как от головной боли.
- Ну зачем? – воскликнул он. – Дурные вести быстро идут. А если я молчу – значит, все в порядке. Да и ты можешь представить реакцию моей матушки, если я напишу ей, что каждый день стараюсь попасться на глаза Мертсегер Реа? Она примчится сию секунду.
- С какой целью?
- Бешеной собаке семь верст не крюк. – Отмахнулся Гиртус. – Я ее никогда не понимал. Мы родственники по ошибке.
- Твоя ошибка приносит тебе доход. – Сказал Сигрид, разворачивая вложенный в конверт маленький сверток.
Гиртус, для которого он и предназначался, жадно схватил бумагу и прищелкнул языком, когда развернул. Горстка золотых таланов блестела внушительно.
- И все-таки кровные узы – самые сильные. – Пропел он, пересчитывая монеты. – Двенадцать таланов! Сокровище!
- Напишешь? – спросил Сигрид.
- Да-да, - рассеянно ответил Гиртус, - я даже знаю что. У нас ведь с тобой такая скучная жизнь. Каждое утро мы просыпаемся точно на рассвете. А потом прилежно завтракаем и идем во дворец. Там трудимся, не покладая рук, при этом нас очень хвалят и не устают добавлять жалованье. Мы стараемся угодить магнетарху и не общаемся с подозрительными личностями. А вечером мы рано ложимся спать. Ведь назавтра – снова во дворец.
Сигрид расхохотался. Гиртус был невероятно потешный, когда старался казаться серьезным. Растрепанный, с кучкой золота в руке, с озорным взглядом, молодой Рути вовсе не был похож на паиньку.
- Ты, гляжу, преуспел в написании таких писем? – сказал Сигрид.
- А то. Поживи с моё с моей мамочкой и не тому научишься. Ты знаешь, как, например, притвориться, что ты есть в комнате, хотя давно уже ушел через балкон на улицу? Они с сестрой только и занимались тем, что пытались подогнать меня под свои правила…
- Хочешь, прочту тебе о твоих домашних? – предложил Сигрид.
- Нет, я еще не настолько соскучился. Месяца через два, тогда еще возможно. Слушай, - неожиданно сказал Гиртус, щурясь, - а не кажется ли тебе, что давно прошли сроки для коронации принца Гальбы?
Сигрид пожал плечами. Он не знал ответа.
- Ну конечно! – обрадовался Гиртус. – Конечно, я прав! После смерти короля преемник назначается, самое большое, через два месяца. А прошло уже…
- Три. – Сигрид сосредоточенно посмотрел на друга. – Может, он просто хочет как следует подготовиться?
- Или опасается чего-то? Например, племянника Кардавы?
- За ним сейчас гоняется половина людей Инститора. Кардава сейчас думает о своей жизни, а не о принце.
- Ты его плохо знаешь.
- А ты? – усмехнулся Сигрид.
- А я кое-что слышал. – Гиртус стал серьезным, но теперь это не выглядело так уж забавно. – Я слышал, что Гай Кардава когда-то был приятелем Рацо, и оба они страшно не любили Тэрета, хотя и вынуждены были действовать в одной упряжке. Был даже какой-то скандал, после которого Тэрету пришлось уехать из Медона. Его никто не видел почти год! Конечно, он вернулся потом, снова его король Сайлас сделал магнетархом, а вот у Кардавы дела пошли хуже. Потом дорожки Рацо и Кардавы разошлись, но говорили, что они все равно сохранили теплые отношения. Рацо отпустили. Кардава сбежал. Как думаешь, один не мог помочь другому?
- Рацо утром был во дворце, мы с тобой видели. То есть лично помогать Кардаве он не мог.
- Не лично, так просил кого-нибудь. Заплатил, в конце концов… Ты скоро пойдешь во дворец? – спросил Гиртус.
- Почти закончил. – Сигрид отложил послание из дома в сторону и занял место за письменным столом, где на самом краю высилась целая горка из старых книг. Сигрида за ней почти не было видно, только по скрипу карандаша можно было предположить, что кто-то в этот момент царапает по бумаге. Сигрид спешил: последний текст, который принес ему Астий Дилиг, следовало закончить к сегодняшнему полудню. Однако он был таким сложным, таким нелепым, что переводчик с далмацкого просто разводил руками. То, что в спешном порядке подложил ему на стол Дилиг, как говорится, вне очереди, оказалось жутчайшей отсебятиной, написанной каким-то полуграмотным автором, чепухой, состоящей из нестыкующихся фраз, странных предложений, обрывающихся на середине, нелепых словосочетаний и неуместных эпитетов. Эту околесицу Сигрид переводил уже неделю, и как не бился, не мог найти в ней ничего осмысленного. Складывалось впечатление, что Дилиг дал ему просто старый черновик начинающего писателя, который «разминался» подбором фраз и удачных слов. На исходе четвертого дня бессмысленного перевода, Сигрид плюнул на все и начал переводить «по словарю», то есть буквально, не стараясь одно слово как-то соединить с другим. Выходила до того странная нелепица, что он за голову хватался, когда представлял, какая реакция будет у Дилига после прочтения. Предвкушая скандал, он вздыхал и продолжал работу. По-другому просто не выходило.
Восемьдесят страниц этого неудобоваримого сочинения он перевел за семь дней с небольшим, и теперь требовались последние усилия, чтобы довести до конца финальный абзац. Сигрид скрупулезно следовал всем знакам препинания, расставлял их там, где они находились, не пытаясь ничего менять, но когда пробегал глазами по тексту, краснел от стыда. Ему казалось, что его слава хорошего переводчика посрамлена. Сигрид даже более-менее подходящих слов не смог бы найти, случись кому задать вопрос – откуда взялась эта чепуха?
Покончив, наконец, с текстом, он поставил под ним свою подпись, потом вывел дату окончания перевода, и вздохнул с облегчением. Если оставить этот труд на столе у Дилига под конец дня, до следующего утра можно успокоиться. А вот потом уже держать ответ за небрежную работу. Гиртус наблюдал за его движениями с явным неодобрением. Дела Сигрида его слегка раздражали, только вот сделать ничего не получалось: он дважды робко заговаривал о возможности для друга найти дело по душе у генерала Кардавы, но тот всякий раз оставался глух. Из чего Гиртус сделал вывод: действовать вместе у них не получится.
Вопрос утра – куда делся Кардава? – занимал их все время на пути к дворцу. На улице то и дело попадались огромные цветные плакаты с его портретом и описанием совершенных злодеяний: без суда и следствия убил двадцать три человека, незаконно завладел имуществом сорока восьми. Лжесвидетельствовал, подозревается в разжигании ненависти к членам Шести палат, уничтожении известных лиц Медона. С портрета на Гиртуса и Сигрида, однако, смотрел молодой мужчина с красивым бледным лицом, коротко стриженный, улыбающийся, совсем не похожий на монстра. Сигрид внимательно разглядывал Гая Кардаву, пока Гиртус не оттащил его в сторону и не зашипел, как индюк:
- Ты что? Еще скажи, что у него добрая улыбка! Даже сам Кардава своего племянника, знаешь, как называет?
- Как?
- И-зу-вер. – Произнес по слогам Гиртус. Вид у него был испуганный. – Сам же слышал, он просто маньяк.
Во дворце тоже висели портреты Гая Кардавы с огромными надписями сверху: «РАЗЫСКИВАЕТСЯ». Чуть ниже значилась сумма вознаграждения за поимку – 5 тысяч таланов. Возле одного из этих плакатов, оживленно болтая и смеясь, изредка оглядываясь на портрет преступника, стояла группка молодых людей, среди которых Сигрид заметил Диспера, Итака и Тира Моруса. Они заразительно хохотали, обсуждая что-то, и каждый новый взрыв смеха порождал у Сигрида желание немедленно к ним присоединиться. Но нужно было срочно идти к Дилигу, потому он с сожалением помахал рукой знакомым и двинулся дальше. Гиртус, чуть помедлив, направился к Кардаве, не меньше друга жалея, что нельзя остаться и посмеяться с остальными.
В коридорах дворца среди посетителей Гальбы и министров Сигрид увидел Таурт Лелеги. Она выглядела взволнованной, немного более бледной, чем обычно, и Сигриду показалось, будто кого-то ждала. Взгляд Таурт рассеянно скользил по наводнявшим дворец людям, и когда Сигрид поздоровался ней, но она не сразу обратила на него внимания.
- Нер Никс? – слабым голосом спросила она, силясь изобразить улыбку.
- Ищите Итака? Он внизу. В компании Диспера и Тира.
- Да, мне известно. – Таурт снова попыталась улыбнуться, но от волнения улыбка у нее выходила какой-то жалкой и натянутой. Сигриду показалось, что ей сейчас в тягость любые разговоры и поспешил удалиться.
Перевод текста, над которым он неделю бился, Сигриду пришлось оставить в совершенно пустом книгохранилище. Дверь туда была открыта, что позволяло предполагать, будто Дилиг отлучился куда-то только что. Стопка листов, исписанных ровным круглым почерком Леды, лежала посреди захламленного стола, и на самом верхнем листе Астий Дилиг уже успел сделать свои пометки. Сигрид осторожно наклонился – ему любопытно было узнать, что над чем же работала Леда. Но разглядел только едва заметную правку, сделанную синим карандашом. Дилиг поменял в одном месте падеж, в другом нашел более подходящее определение и решительно вычеркнул неуместную метафору. Сигрид пристроил свою работу так, чтобы она оказалась у Дилига перед глазами, как только он сядет за стол, но для этого ему потребовалось чуть отодвинуть две массивные бронзовые чернильницы (в прежних, серебряных, уверял Дилиг, чернила почему-то кисли, возможно, они тоже подверглись воздействию колдовства), подвинул и круглые настольные часы. Мельком глянув, не смахнул ли он чего, Сигрид обнаружил, что тонкая черная папка съехала со столешницы, и вот-вот упадет на пол. Он ловко подхватил ее и положил на прежнее место. За короткий миг, что папка была в руках Сигрида, он нащупал неровности на кожаной обложке. Отодвинув ладонь, Сигрид разглядел выступавший в правом нижнем углу папки вензель – затейливо переплетенные буквы «Р» и «М». На всякий случай он огляделся. Никого по-прежнему не было. Потому Сигрид позволил себе вольность – он открыл папку и принялся рассматривать страницы.
Это тоже был перевод, изящный, очень точно сделанный. Пробежавшись глазами по нескольким фразам, Сигрид отметил мастерство автора, сумевшего передать красоту чужого языка. Стоило перевернуть папку и открыть последнюю страницу, чтобы убедиться – те же самые две буквы в самом конце. Сигрид мало кого знал в Медоне, потому первой мыслью было, что перед ним работа Мертсегер. Однако Дилиг никогда прежде даже не намекал, что она занимается теми же делами, что Сигрид и Леда.
Дверь скрипнула и в книгохранилище заглянула женская головка, а потом показалась и вся девушка целиком: хрупкая, голубоглазая, с идеально гладкими черными волосами, стянутыми в узел на затылке. Сигрид никогда ее не видел, а вот девушка, похоже, узнала его.
- Вы Никс? – произнесла она просто. – Давно ли вышел нер Дилиг?
- Я не застал его. – Развел руками Сигрид. – Если вы задержитесь, то сможете его встретить.
- Нет, я не могу. – Девушка была серьезна, и это ей очень шло. – Мне нужно идти, но если вам удастся увидеть нера Дилига, передайте ему, что его очень искала Орпа.
- Орпа – это вы? – уточнил Сигрид.
Девушка прищурилась.
- Я. – Голос Орпы неожиданно зазвенел от плохо скрываемого раздражения. - По-вашему, это странно? Или вы еще что-нибудь скажете мне? Отчего же вы не удивляетесь? Не задаете мне кучу вопросов – почему?
Сигрид оторопел от такой реакции, а вот Орпа, похоже, выглядела чуть разозленной. Причем загадкой было – что именно ее так рассердило. Она гордо вскинула голову и посмотрела на Сигрида чуть вызывающе.
- Я не хотел вас обидеть. – Сказал он как можно более примирительным тоном. – Наверное, это и в самом деле ужасно – что я не знаю, кто вы. Мне не хотелось вас расстроить. По поводу вопросов…
- Это просто возмутительно! – Орпа вздрогнула и стала покрываться красными пятнами. – Вы издеваетесь надо мной, нер Никс? Как вы смеете? Кто дал вам такое право? – После этого она бросила на Сигрида уничтожающий взгляд и быстро выбежала из книгохранилища, оставив его в крайней степени недоумения.
Подумать как следует над непонятным поведением девушки у Сигрида времени не оказалось. Буквально сразу появился Дилиг, добродушно кивнул на сообщение про Орпу, мельком просмотрел перевод Сигрида, и попросил заняться новым.
- Очень редкая книга, и принцу просто необходимая, - пояснил Дилиг, доставая с полки настолько запыленную книгу. Он аккуратно принялся сдувать плотный серый слой, покрывавший ее. Но пыли было так много, что Дилиг, вздыхая, взял из ящика стола неприглядного вида тряпицу и вытер обложку очень тщательно. – В ней около двухсот страниц. – Дилиг протянул книгу Сигриду, но не отдал ее. – Дело срочное и я позволяю вам забрать ее с собой в дом. Одно лишь условие – вы не должны, вы не имеете права, - Сигрид при этих словах вспомнил об Орпе, - передавать ее хоть кому-нибудь. Вы понимаете, нер Никс?
Сигрид кивнул.
- Сохранность этой книги на вашей совести. Ее нельзя вообще давать кому-либо в руки, не говоря уже о том, чтобы читать ее вслух. – Астий Дилиг перевел дыхание. – Нер Рути не должен даже прикасаться к ней. Попросите его об этом, пожалуйста. – С этими словами Дилиг позволил Сигриду взять книгу.
- Я обещаю, нер Дилиг.
- Обещают многие. – Отозвался Астий и чуть улыбнулся. – Когда-то в детстве мне обещали, что я стану министром. Родители забыли пояснить, что из лапанов не выходят министры!
- Но вы ведь были советником?
- Я не ропщу, не думайте. То, что таких как я, не допускают до высоких постов, оправданно. Мы слишком много общаемся с прошлым, чтобы думать о будущем. Принц Гальба совершил бы большую ошибку, если бы наделил меня властью, руководствуясь только добрым отношением ко мне. А он, похоже, собирается это сделать.
- И вы откажетесь?
Дилиг смерил Сигрида ласковым взглядом.
- Конечно, откажусь! Существует закон. И если принц захочет его нарушить, то чем он станет лучше короля Сайласа? Ни я, ни магнетарх, ему этого не позволим. Кстати, в книге, которую я вам дал, много написано о правах эгдов и лапанов. Вам будет интересно. И еще, - поспешил добавить Дилиг, - когда пойдете назад из этого зала, то не проходите через зеркальную галерею. Там очень много народа, мне бы не хотелось, чтобы книга в ваших руках привлекла столько посторонних взглядов. Если выйти отсюда и свернуть направо, то вы попадете в коридор, который выведет вас в малый зал королевы Гедвиги, а оттуда рукой подать до выхода из дворца.
- Хорошо, нер Дилиг. – Сигрид слегка поклонился и крепко прижал книгу к груди. Она все еще была немного пыльной, и от нее на камзоле Сигрида оставались следы. – Сколько времени вы мне даете?
- Одну неделю. – Озабоченно молвил Дилиг. – Только одну. Это короткий срок, я знаю. Но если вы приложите максимум усилий, у вас все получится.
Сигрид и сам знал, что срок короткий. Прикинув, сколько предстоит работы, он чуть приуныл. Не останется времени на занятия у Фамира, да и к Морусу в ближайшие три дня он не успеет. Придется Гиртусу идти без него. Размышляя обо всем об этом, из книгохранилища, как и говорил Дилиг, он свернул направо. Сигрид и правда попал в широкий недлинный коридор, причем совершенно безлюдный. В самом его конце виднелась дверь, через которую, очевидно, и можно было попасть в малый зал королевы Гедвиги. Сигрид все также прижимал книгу к груди, когда потянул на себя ручку двери. Та подалась. Только вместо зала Сигрид увидел узкую винтовую лестницу, поднимающуюся вверх.
«Возможно, малый зал начинается в конце лестницы? – подумал он, колеблясь, идти ли дальше. – Или я свернул не сразу направо?» Сигрид попытался вспомнить, и не мог – действительно ли после книгохранилища он повернул так, как советовал Дилиг. Вполне могло оказаться, что поглощенный своими мыслями он сделал это позже, чем следовало. Можно было вернуться назад, или попробовать подняться по лестнице. Сигрид не любил возвращаться, потому выбрал второе.
Лестница оказалось настолько узкой, что на ней не смогли бы уместиться сразу два человека. Стертые ступеньки указывали, что пользовались ею часто, если не теперь, то во времена Сайласа. Освещения здесь не было. Сигрид читал в каких-то книгах о подобных потайных ходах, но прежде ни разу сам ими не пользовался. Теперь, осторожно поднимаясь, преодолевая ступеньку за ступенькой, он чувствовал, что сердце его колотится быстрее.
Винтовая лестница была длинной, очевидно, она вела в одну из тех башен, которые возвышались над дворцом. А если так – то как можно было попасть в пресловутый малый зал, а потом на площадь Трех королей? Через несколько минут Сигрид остановился и прислонился спиной к стене. Нужно было, во-первых, отдышаться, во-вторых, принять решение: идти дальше или повернуть назад. Лестница все не кончалась, все меньше было резона думать, будто он попал именно туда, куда советовал Дилиг. Во дворце Сигрид ориентировался не слишком хорошо, ведь чаще всего ходил по нему одним и тем же маршрутом. К тому же, дворец Гальбы был действительно очень большим.
Сигрид глубоко вздохнул – ему не хватало воздуха – и откинул голову назад. В полумраке он уже хорошо видел, и теперь разглядел на уровне глаз, на противоположной стене, металлическую пластину размером с ладонь. Все еще прижимая книгу к груди, Сигрид нащупал пластину и на ней – небольшую выемку, словно предназначенную, чтобы зацепить пальцем. Недолго думая, он нажал на нее, и от ужаса чуть не выронил книгу – пластина предательски скрипнула. А после этого повернулась и открыла окошечко.
На лестницу стал пробиваться тусклый свет. Окошечко в помещении, в которое оно выходило, было замаскировано шторой. Сигрид вытянул указательный палец и дотронулся до нее – действительно, шелковая портьера. Ему ничего не было видно, зато слышно. Боролся с сомнением Сигрид недолго, и прислонил правое ухо к окошечку.
- Значит, их восемь… - Задумчиво протянул голос, в котором Сигрид узнал принца Гальбу. – Вы уверены в этом?
- Совершенно. – Невозмутимо ответил прохладный женский голос.
- И что они из себя представляют?
- Ваше высочество, - вмешался еще один человек, и Сигрид узнал низкий бесстрастный голос Ноция Тэрета, - никто не может этого знать теперь. Тайна хорошо охранялась.
- Если так, - принц как будто бы забеспокоился, - то, как мы найдем их?
- Это займет какое-то время. – Отозвался Тэрет по-прежнему невозмутимо. – Но нам должно его хватить.
- А если все это – чушь, игра, чья-то глупая забава?
- Скульд подтвердил. – Произнесла женщина очень тихо. – Все сходится. Это правда.
- Я слышал об этом, когда был ребёнком, - произнес Гальба, и Сигриду почудились в его голосе горькие нотки, - хотя мои родители старались не допустить нас с братом до таких знаний. Это действительно большая тайна. Тем страшнее мне становится при мысли, что я не смогу постигнуть ее.
- Почему ваше высочество сомневается? – Тэрет словно бы чуть напрягся.
Несколько секунд царило молчание.
- Я не… А вы пугаете меня. – Неожиданно сказал принц Гальба. – Я не думал, что вам известны такие подробности. Обычно вещи, вроде этих, хранятся только в очень узком кругу. Но тем больше вы меня восхищаете, Тэрет. Я рад, что не ошибся в вас, сделав вас магнетархом.
Сигрид прекрасно себе представлял в этот момент, как Тэрет отвешивает принцу изящный поклон.
- Восемь атрибутов власти. – Произнес Гальба снова задумчиво. – И ни малейшей зацепки… Идите. Я не стану больше задерживать вас. О необходимости молчать я даже не заговариваю.
Сигрид отпрянул от окошечка, быстро-быстро закрыл его пластиной, стараясь не шуметь, и на цыпочках начал осторожно спускаться вниз. Книгу он прижимал к себе еще крепче, чем прежде. Сердце сумасшедшее билось о грудную клетку. Его раздирали противоречивые чувства: верно ли он поступил, что подслушал разговор принца Гальбы? А с другой стороны, что мешало принцу для столь секретной беседы выбрать более подходящее место?
«Более подходящее, чем его собственный дворец? – иронично пронеслось в голове Сигрида. – Да нет, скорее Гальба просто не знал, что на лестнице есть такое окошечко!»
Он сначала шарил носком туфли в темноте, нащупывая ступеньку, а потом только наступал. На этой узкой винтовой лестнице, к тому же, не освещенной, он рисковал в любой миг кубарем скатиться до самого низа. «Только бы не упасть! – проносилось в голове. – Если они услышат грохот, то сразу всё поймут!». Тем временем над головой Сигрида раздался чуть слышный скрип, и теперь он похолодел. Сверху тоже кто-то спускался, и он был всего в нескольких шагах от Сигрида. Никс заспешил, убыстряя движения ногами, и одновременно хватаясь правой рукой за стену, будто бы ища невидимые перила, на которые можно опереться, если оступишься. Мягкие шаги сверху становились громче, к Сигриду приближались.
Он был практически полностью уверен, что человек, идущий по лестнице – Тэрет. Сердце рвалось из груди, по спине принялись ползать мурашки. Сигриду стало действительно страшно. Он представил искаженное гневом лицо магнетарха, его ледяной голос, и ругал себя последними словами за то, что вообще решил проверить эту лестницу. Одновременно в голове вертелось: а что он скажет Тэрету, когда тот обнаружит его здесь? Что оказался случайно? Что ничего не слышал? А если Тэрет – наполовину тоди, и инстинктивно отличает ложь от правды?
По счастью, до конца лестницы оставалось всего ничего. Стараясь не дышать, Сигрид предпринял титанические усилия, чтобы идти еще быстрее, но его до сих пор никто так и не окликнул. «Наверное, Тэрет тоже с трудом находит дорогу?» – предположил Сигрид. Ему стало жарко, пот капельками выступил на лбу и под носом, Сигрид чувствовал соленую влагу на верхней губе, но отереть ее времени не оставалось.
Винтовая лестница обрывалась внезапно – резкий поворот и вот она, твердая почва под ногами. Сигрид чувствовал, что ноги у него подкашиваются, дрожат и слушаться не желают совсем, но в порыве ужаса превозмог себя, рванул ручку двери, и оказался все в том же широком коридоре. Надо было срочно придумать, куда спрятаться. Он не стал рисковать и пытаться открыть другие двери, потому не нашел ничего лучше, как рванулся к окну, вскочил одним прыжком на подоконник, и задвинул штору. Все это он проделал вовремя – дверь, ведущая на лестницу, отворилась, и сквозь щелочку Сигрид разглядел закутанную в плащ фигуру. Это был не Тэрет. С капюшоном на голове мимо него прошла женщина в мужском одеянии. Первая мысль была: «Мертсегер?» - но у него не было никаких тому доказательств.
Свернувшись калачиком на подоконнике, Сигрид просидел не меньше десяти минут. Ему все казалось, что вслед за женщиной непременно появится Тэрет. Но, магнетарх, судя по всему, воспользовался другим выходом. Уняв дрожь в коленях, Сигрид, наконец, решил вылезти из своего убежища. Он размышлял над услышанным и понимал, что представления не имеет, о чем шла речь в потайном кабинете принца. Разговор, точнее его обрывок, он слышал и запомнил хорошо. Только вот о чем шла речь? Ему не терпелось обсудить все с Гиртусом. Через пару мгновений Сигрид оказался-таки в малом зале Гедвиги, где с удивлением нашел мрачного и раздраженного Гиртуса.
- Настала моя очередь охранять дворец. – Проворчал он. – Я думал, что в мои обязанности это не входит, но генерал пояснил, что всю неделю мне придется быть здесь до утра. Придется тебе сообщить Борею, что я не смогу на этой неделе приходить к нему.
- Я тоже. – Улыбнулся Сигрид. – В смысле, не смогу. Дилиг дал столько заданий, что теперь с утра и до вечера мне сидеть над этой книгой. – Он указал на том, прижатый к груди. – Но сегодня-то ты освободишься раньше?
Вечером, когда они сидели на Грозовом бульваре, наслаждаясь недолгими тишиной и спокойствием, Сигрид собрался было рассказать обо всем Гиртусу. Не успел он и рта раскрыть, как цироньи сообщили о приходе Фамира Борея.
Как всегда элегантный, Фамир вошел в гостиную с бутылкой вина. Изящным движением откупорив ее, он разлил вино по бокалам и расположился в старом кресле, больше напоминавшем трон.
- Принц определился с коронацией. – Сообщил он весело. – Через месяц, незадолго до недели норнов. Тогда он станет официальным королем Медона. Гальба боится, что кто-то из сторонников Сайласа устроит какую-нибудь неприятность, потому дворец взят под усиленную охрану.
- Знаю. – Мрачно вставил Гиртус, отпивая большой глоток. – Мне тоже предстоит стоять в карауле.
- А разве люди Кардавы занимаются этим? – удивился Фамир. – Мне казалось, что это для Инститора и его подчиненных. Странно. Надеюсь, хоть Сигрид не будет в числе охраняющих?
Сигрид отрицательно покачал головой. Присутствие Фамира его подбодрило. То, что он планировал рассказать Гиртусу, в итоге поведал им обоим. Борей был страшно заинтригован, а вот Гиртус настроен куда более скептически.
- Там была Мертсегер? – воскликнул Борей.
- Я не уверен. Женщина была в капюшоне, узнать по голосу я ее не могу – я никогда такого не слышал.
- Бросил бы ты это. – Серьезно сказал Гиртус. – 8 атрибутов власти? Чушь какая.
- Никогда об этом не слышал. – Фамир задумчиво скрестил пальцы рук. – Что они еще говорили?
- Это все. – Пожал плечами Сигрид. – Я слышал только обрывок. Принц намерен это искать, но не знает где, и как это выглядит. А еще…похоже, нужно поспешить. Они все показались мне очень взбудораженными. Возможно, произошло что-то.
- Спрашивать у Тэрета или у принца бесполезно. – Сделал вывод Фамир. – Боюсь, и показывать, что мы что-то знаем, тоже небезопасно. Если все это окружено тайной, то…
- То нужно ли ею заниматься? – оборвал его Гиртус. – Я бы понял, если бы затевался заговор, и требовалось немедленно действовать. Но лезть не в свое дело – это слишком.
Сигрид бросил на Гиртуса удивленный взгляд. Он ожидал, что друг отреагирует совсем по-другому. Гиртуса обычно так и тянуло к приключениям, он всегда был горазд на самые невероятные поступки. Если в детстве кого и можно было уговорить на проделку, так это его. Он же частенько бывал и автором разных выходок. Теперь же Сигрид просто не узнавал его. В глубине души с обновленным Гиртусом он готов был согласиться – дело действительно никого из них не касалось, а если учесть, каким образом информация была добыта, то выглядело все это до крайности некрасиво. И все же ему самому стало очень любопытно. Разговор у принца наверняка был важным, судя по тому, как реагировал на сообщение сам Гальба. То, что в этом замешан Тэрет, его нисколько не удивило – магнетарх был допущен к тайнам и при Сайласе. Единственная персона, вызывавшая вопрос – была женщина. Кто она, и почему владеет такой важной информацией? Особа королевского рода (а Гальба ясно дал понять, какой круг посвящен) или норна? Сигрид мысленно дал себе слово, что при первом же случае поищет в книгах Дилига что-нибудь по этой теме.
Когда Фамир, спустя несколько часов, покинул дом на Грозовом бульваре, Гиртус вплотную подошел к удивленному Сигриду и произнес так тихо, что его едва можно было расслышать.
- А Фамир-то врет. – Сообщил он.
- О чем? – не понял Сигрид.
- Все он знает, только не показывает. Ну, или не все, а хоть что-нибудь знает. Только почему-то скрывает.
- С чего ты взял? – слова Гиртуса показались Сигриду невероятными.
Гиртус усмехнулся.
- У меня все вертелось в голове, я хотел тебе рассказать. Хотя особенно не о чем было… Но ты сегодня заставил меня вспомнить. Помнишь, когда мы были у Фамира, и ему вдруг пришлось срочно выйти? Он потом вернулся, а мы, чтоб он не догадался, будто мы подсматривали, притворились, словно каждый занимался своим делом? Так вот я тогда бросился к шкафу и схватил с полки первую попавшуюся книжку. Открыл наугад, и успел прочитать только две строчки:
Восемь тайн восьми сердец
Возложат золотой венец.
Понимаешь? Восемь тайн! Восемь атрибутов власти! Золотой венец! Понял, наконец? Все сходится!



Глава 11.
Леда просит о помощи.

Новые сообщения о гибели медонцев в разных уголках страны вызвали в столице подавленные настроения. Смерть короля Сайласа в отношении волшебных предметов ничего не изменила – наложенное полтора десятка лет назад проклятье действовало безотказно. Среди сообщений встречались и такие, которые заставили крепко задуматься министров принца – то были вести о других смертях, очень похоже, совершенных Гаем Кардавой и его сторонниками. В Семпоре погибла целая семья одного тоди, который давал показания против племянника генерала. Гай Кардава был на свободе, и действовал дерзко.
Сигрид продолжал работать над переводами, но теперь все чаще брал книги домой. Не всегда это позволялось самим Дилигом, но просиживать часы во дворце ему не всегда хотелось. Во-первых, приятнее было забраться в кафе, во-вторых, он нередко брал переводы, отправляясь погулять в парк. На свежем воздухе думалось лучше, тем более что теперь Сигрид ломал голову не только над тем, какой глагол уместнее поставить во фразу, но и что означают те самые «8 атрибутов власти». Поиски в библиотеке Дилига ответа не дали, по крайней мере, до настоящего времени. Да к тому же действовать приходилось осторожно: Дилиг все чаще оставался в книгохранилище, Леда бывала там довольно часто, а еще к ним двоим, добавился новый переводчик. Он был невысокого роста, лицо его, чуть отмеченное оспинами, чаще всего хранило недовольное выражение. За первый день пребывания в библиотеке молодой человек извел претензиями и Леду, и Сигрида: то не хватало карандашей и перьев, то недостаточно оказывалось бумаги. Отовсюду дуло, двери громко хлопали, а Леда слишком подозрительно смотрела на него. Тристан при этом страдал прямо-таки болезненной склонностью к аккуратности, и любое пятнышко пыли на костюме приводило его в отчаянье. Еще и по этой причине Сигрид норовил улизнуть из книгохранилища, оставив Тристана на Леду. Получалось не всегда.
Перелистывая очередной том с такими плотными и склеенными страницами, что их с трудом приходилось отделять одну от другой, Сигрид не заметил, как надорвал край одной из них. Тристан обнаружил это тотчас.
- Вы представляете себе, нер Никс, сколько лет этой книге? – спросил он с нескрываемым ужасом. – И вы, вот так легко, рвете её?
- Всего лишь крохотная трещина, она почти не заметна. – Поспешила вмешаться Леда, хотя размер ущерба старому тому она оценить никак не могла – слишком далеко сидела.
- Вам нужно непременно сообщить об этом неру Дилигу. – Озабоченно продолжал Тристан.
- Зачем? – холодно поинтересовался Сигрид. – Страница от этого склеится?
Тристан не сразу нашелся, что ответить.
- Если не хотите вы, - подбородок его дрожал, - то сообщу я.
- Только попробуйте. – Леда встала из-за стола и подошла к Тристану. Она была так спокойна и при этом выглядела так угрожающе, что готовившийся наябедничать сразу сник. – Вы думаете, что неру Дилигу больше нечего делать, как слушать ваши мелкие жалобы? Сигрид Никс находится здесь куда дольше, чем вы. А вы – неделю, если не ошибаюсь?
Короткая отповедь Леды подействовала на Тристана. Он стал жаловаться реже, но Сигрид все равно в его присутствии чувствовал себя неуютно. Ему постоянно казалось, что за ним наблюдают, чтобы донести о промахах. Тристан, похоже, этим и собрался заняться. Заступничество Леды Сигрида приятно поразило, тем более что за последние пять недель это был единственный раз, когда она обратила на него внимание.
- Он кузен Аваро. – Сообщила Леда, когда Сигрид и она после того, как разобрались с делами, вышли из библиотеки. – Тристан Аваро. С ними всегда нужно держаться осторожно. Ты ведь знаком с Ледредом и Локустой?
Уже на выходе они собирались разойтись в разные стороны, но здесь вышла заминка. Между ними, подхватив Леду за локоть, а Сигрида за руку, откуда не возьмись, возник человек, которого Сигрид не видел несколько месяцев – кривошеий Ницерос Эрихто. Учтиво поклонившись недоумевающей девушке, Эрихто осклабился и повернулся к молодому Никсу:
- Я же говорил, что мы встретимся во дворце? – мягко молвил он. – Значит, вы все-таки остались в Медоне? Нет ли новостей от нери Розамунды?
- У нее все хорошо. – Ответил Сигрид от неожиданности сдержанно. – Нер Ницерос, это нерли Леда.
- Я знаком с ее отцом. – Чуть кивнув, ответил Эрихто, а Леда отчего-то страшно побледнела. – Можете передать ему поклон от меня… Ну и как вам здесь? – продолжал Эрихто, снова обращаясь к Сигриду. – Я снова стал министром, не слышали? Помните нашу встречу на площади? Тогда я думал, что и меня в итоге поведут в Лурд. Но мне повезло так же, как Алану Эмптору. Даже больше. Меня не задерживали ни на одну минуту!
- Чем вы теперь занимаетесь? – спросила Леда, как можно более светским тоном.
- У меня нелегкий фронт работ. Мне предстоит оценить все имущество, изъятое Сайласом за время его правления. Нерли Леда согласится, что это будет не так просто!
- Так много всего изъяли? – Сигрид посмотрел на Леду, которая снова побледнела. – И что потом?
- А это буду решать не я. – Ницерос Эрихто издал короткий смешок. – Главный девиз той власти – недоверие. Главный девиз этой… тоже недоверие!
- Это можно понять, нер Эрихто. Когда при власти остались столькие из тех, кого можно считать преступниками. – Сказала девушка.
- Вы полагаете? Неужели никому нельзя дать шанс исправиться? Даже мне? – Ницерос как будто смеялся, но Леда сохраняла серьезность. – Очень многие в Медоне считают так же, как молодая нерли, - он сказал это, и поклонился, - что все, кто служил королю Сайласу, требуют немедленного суда или казни. Но и достопочтенный Дилиг, и генерал, и еще десятки людей умудрялись оставаться честными с собой и другими при всякой власти.
- Астий Дилиг – очень достойный человек. – Произнес Сигрид уверенно. – Мне приятно, что я работаю с ним.
- Вот как? Меня давно не было в Медоне, стоит заглянуть к Астию… И вам, нер Никс, не мешало бы заглянуть ко мне. Вы действительно мне симпатичны, и я буду рад продолжить знакомство. Еще тогда, на площади, я сказал вам это. А пока, до свиданья. И вам, нерли Леда.
Ницерос Эрихто очаровательно улыбаясь, насколько это было возможно в его ситуации, покинул Леду и Сигрида. Леда казалась подавленной, а Сигрида в очередной раз привела в замешательство приветливость и словоохотливость Эрихто. Кривошеий заинтересовал его еще четыре месяца назад, после их первой встречи. Он ведь знал его родителей до отъезда в Муррэм. Но за все время ему не удавалось выяснить, кто такой Эрихто и где его можно найти. Теперь он был твердо намерен при случае встретиться с ним и поговорить. Все, кто знал дворцовую жизнь лучше него самого, теперь ему были необходимы. Мысль найти хоть что-нибудь про загадочные восемь предметов не оставляла его. Ницерос Эрихто почему-то вселил в него надежду, что ответ он рано или поздно получит. «Он столько времени провел во дворце, он может ничего и не знать, но навести меня на нужный след – вполне. Ведь узнал же откуда-то Тэрет про всё! – думал Сигрид, глядя в след новому министру. – Может, и у меня получится?»
Оторвавшись от своих мыслей, Сигрид заметил, что Леда не только бледна, но и глаза ее наполняются влагой.
- Сигрид. Я прошу. Мне нужна помощь. – Пролепетала она, и слезы брызнули.
Сигрид был совершенно обескуражен. Он топтался на месте, не зная, что предпринять, и глядя на Леду, нашел только одно верное решение – достал из кармана платок, протянул его спутнице, и девушка поспешно приложила квадратик ткани к глазам. Они вышли на площадь. Было уже совсем темно, только в блеске фонарей можно было различить, что Леда заплакана. Она аккуратно промокала глаза, потом сложила платок и вернула его Сигриду. На его беззвучное: «Ты уверена?» она ответила легким кивком. Они прошли немного по площади, и Леда остановилась. Она стояла прямо напротив Сигрида и смотрела ему в глаза с мольбой и мукой одновременно.
- Мой отец, - произнесла она, стараясь снова не расплакаться, но голос предательски дрожал, - он пропал. Он вышел несколько дней назад, и его до сих пор нет. Я не знаю, где он. Я пыталась его искать… Я боюсь, не случилось ли с ним что.
Сигрид вспомнил про удар по голове.
- С ним наверняка все в порядке, - сказал он. – Не мог он пойти к друзьям?
- У него нет друзей. – Прошептала Леда. – У него никого нет, кроме меня.
- Ну тогда… - Сигрид пытался найти подходящие слова. – Может быть, стоит обратиться к Инститору?
- Я старалась узнать, не в тюрьме ли он, - отозвалась Леда, качая головой, - у меня получилось. Таурт Лелеги узнавала…Его нет ни в Лурде, ни еще где. Он точно не в тюрьме. И я теряюсь в догадках. Конечно, можно было бы пройти по всем закоулкам Медона, поискать в тех барах, где он иногда бывал. Но я боюсь идти туда одна.
- Понимаю. – Сигрид окинул взглядом площадь. – Я могу пойти с тобой. Мы можем взять моего друга, Гиртуса Рути….
- Нет! – поспешно ответила Леда, хватая за рукав Сигрида. – Я прошу, Сигрид. Мне бы не хотелось, если бы хоть кто-то еще знал об этом. Я прошу.
- А с ним… - Сигрид неуверенно посмотрел в серые глаза Леды. – А с ним такое прежде не случалось?
Леда ответила не сразу. Что-то Сигриду напомнило в этой истории периодические «пропадания» нера Фот из Муррэма. Он помнил, как нери Фот переживала всякий раз, и как строила самые немыслимые догадки. Но наступал день, и пропавший возвращался домой со следами хмеля на лице и выражением раскаянья. Он получал прощение, клялся никогда впредь так не поступать…до следующего раза. То, что такое же могло случиться с отцом Леды, просто в голове не умещалось. Узнав ее немного за эти месяцы, Сигрид совсем по-другому представлял себе семью Леды. То наверняка были очень достойные люди, глубоко уважаемые в Медоне. Наполненные слезами глаза Леды и ее молчание заставляли теперь в этом усомниться.
- Откуда мы начнем поиски? – как можно непринужденнее спросил Сигрид.
- С таверны на Грозовом. Она ближе всех. – Прошептала Леда, опуская голову.
Сигрид плотнее закутался в плащ. Ноябрь подходил к концу, и было довольно холодно. Осень в этих краях задержалась, листва не опадала до конца октября, и только теперь стало ощутимее дыхание зимы. Под ногами чуть похрустывали крохотные лужицы, затянутые льдом. Снега почти не было, он выпал всего лишь два раза и то быстро растаял. Так что каменная мостовая выглядела словно чуть подмороженной, покрытой тонким слоем инея, по которому скользили гладкие подошвы пешеходов.
Обычно Сигрид одевался не слишком тепло, зная, что добраться до дворца может за пять-семь минут. Но теперь, для длительной прогулки он был не готов. У него мелькнула мысль попросить Леду зайти к ним на Грозовой и позволить ему взять плащ потеплее, но девушка казалась такой взволнованной, что жестокостью было бы заставить ее подождать.
Леда накинула капюшон, из-под него лица не было видно вовсе. Сигрид вспомнил женщину у винтовой лестницы, но от этой мысли отмахнулся – незнакомка была повыше Леды. Да и могла ли она разве беседовать на равных с Тэретом и принцем?
- А потом куда? – спросил Сигрид, и изо рта его вырвался прозрачный белый пар.
- Дальше. – Леда говорила очень тихо. – Просто дальше.
Таверна на Грозовом первой встретилась на их пути. Сигрид заглянул туда совершенно спокойно и уверенно. Леда же страшно стеснялась и прежде чем войти, несколько минут переминалась с ноги на ногу у входа. Обведя взглядом полупустой зал, она отрицательно покачала головой. Ее отца там не было.
- Я не очень хорошо знаю, где здесь бары и таверны. – Сообщил Сигрид.
- На улице….
- Какой? – не расслышал Сигрид.
- На улице Рос. – Несчастным голосом произнесла Леда. – Отсюда три…нет, четыре квартала. Там много заведений.
Сигрид впервые пожалел, что не родился верлом. Их умению в нужный момент отключать боль он сейчас позавидовал – от холода у него начало сводить пальцы ног. Леда тоже подрагивала, но скорее от волнения.
- Мне просто некого было просить, - извиняющее начала она, - я хотела обратиться к Итаку, но Таурт убедила меня этого не делать. Она не хотела вмешивать его, не хотела, чтобы он знал, что она ходила к магнетарху из-за меня.
- Таурт была у Ноция Тэрета? – крайне удивился Сигрид.
- Да, когда мне нужно было узнать, не в тюрьме ли мой отец. У Таурт была такая возможность, и она ею воспользовалась.
«Итак не знает, что Таурт может вот так легко прийти к магнетарху? – пронеслось в голове у Сигрида. - Интересно.»
- Семья Таурт давно знает Тэрета, - пояснила Леда, словно в ответ на мысли Сигрида. – Но она ни за что бы не пошла к нему, если бы я ее не попросила. Я думала потом обратиться к Фамиру, но мне было так стыдно, я так боялась….
- Что он узнает, где твой отец? – закончил Сигрид. Ему снова стало не по себе, как в тот раз, когда девушка слишком восторженно отзывалась о Фамире. Леда не стала сомневаться, прося о помощи Сигрида. А вот признаваться Фамиру Борею, что ее отец, быть может, неделю просиживает в сомнительном заведении, она постеснялась.
Они шли рядом и молчали какое-то время. Тишину нарушали только отдельные голоса из открытых окон и негромкие разговоры прохожих, идущих вот так же, как они. Фонари тускло освещали дорогу, и Сигрид подумал, что сейчас обрадовался бы снегу, тогда их путь казался бы чуть светлее. Он собрался было предложить Леде опереться на его руку, но посчитал такой жест назойливым и отказался от него. Впрочем, случай сделать это представился тут же – Леда слегка поскользнулась и наверняка упала, если бы Сигрид не подхватил ее. Молча, он протянул ей руку, и она, чуть заметно улыбнувшись, ухватилась за нее. В темноте было непонятно, покраснела ли девушка, но Сигрид чувствовал, что его собственные щеки залились румянцем.
От этой внезапной близости его охватило легкое волнение. Оно было радостным и мучительным одновременно: внутри что-то напряглось, сердце стало биться учащенней, но при этом Сигрида так и лихорадило от мыслей: не глупо ли он выглядит? То ли говорит? Означает ли этот поворот головы Леды…? Нет, этот поворот головы ничего не означал. Леда просто внимательнее пригляделась к табличке с названием улицы. Сигрид вздрогнул и сразу почувствовал себя идиотом.
- Улица Рос. – Сказала Леда, указывая на проулок, из которого бил слепящий свет. Они прошли под аркой, соединявшей два дома, и оказались на залитой светом улице. Леда не обманула, здесь действительно было много заведений. Все – с широкими окнами – и оттого фонари оказались лишними. Светло и без них было, как днем.
- Начнем по порядку? – Предложил Сигрид.
Он решительно переступил порог одного из заведений, грязноватой таверны, заполненной до отказа, и взоры разом устремились на него. От такого внимания Сигрид слегка опешил, но когда к нему присоединилась Леда, стало ясно, что она-то приковывает куда больше внимания. Сама Леда старалась держаться отстраненно, словно оказалась здесь по ошибке. Все также деловито она оглядела посетителей бара, не нашла там знакомого лица, и потянула Сигрида на улицу.
Так они прошли еще четыре бара, и каждый раз возвращаясь на воздух, Сигрид чувствовал, что не прочь задержаться в помещении. Стало еще холоднее, и, войдя в пятый бар, Сигрид не выдержал:
- Давай посидим здесь немного?
Леда удивленно посмотрела на него. Ее ладонь в его руке чуть дрогнула. Очевидно было, что в ней сражаются противоречивые желания. И все же она должна была испытывать признательность Сигриду за помощь, потому коротко кивнула на предложение, и они сразу же заняли крохотный столик в самом углу заведения.
Их тут же спросили, что принести. Сигрид заказал два бокала красного горячего вина. Леда согласилась, и спустя несколько минут, призналась, что идея Сигрида была кстати – тепло приятно разлилось по жилам.
- Я думаю, что нам хватит самое большое двух часов. – Виновато произнесла Леда. – Если мы не найдем за это время моего отца, поиски продолжать просто бессмысленно. Ведь он может оказаться в любом месте.
- Мы будем искать столько, сколько потребуется. – Просто ответил Сигрид, и Леда с благодарностью посмотрела на него. – Сколько его нет?
- Не-неделю. – Леда залилась краской. – Так было. Однажды. Очень давно. Я была совсем маленькой. Он пропал, возможно, на три или четыре дня. Мама очень волновалась. Но обычно, обычно меня он не заставляет тревожиться. Он очень меня любит. У нас ведь больше никого нет.
- Никого из родных? – осторожно спросил Сигрид.
Леда кивнула. Шум в таверне заглушал их голоса, и приходилось сидеть очень близко друг к другу, чтобы хоть что-то расслышать. Сигрид почувствовал едва уловимый аромат, исходящий от платья и волос Леды – легкий, немного сладковатый, от которого веяло теплом и почему-то летом. Это окончательно его смутило, потому, когда чей-то голос позади окликнул Сигрида, он не сразу обратил внимания. Сигрид сидел спиной к входу, так что о происходящем там смог судить лишь по реакции Леды. Она же вдруг дернулась, немного отпрянула назад, закусила губу, и на лице ее застыло выражение досады.
- Сигрид Никс? – теперь и сам Сигрид расслышал, что к нему обращаются. Насмешливый голос раздался рядом. Он обернулся. Сверху вниз на него смотрел как обычно щегольски одетый Ледред Аваро. Светло-каштановые волосы падали ему на лоб, а разноцветные глаза недобро смеялись.
- Приятный вечер? – глумливо произнес Ледред. За его спиной раздались смешки. Сомнений не было, что брат Локусты пожаловал сюда не один. – Нер Никс, нерли Леда… И где! На улице Рос. Что, за работу у Дилига так мало платят, что ты приводишь девушку сюда? А нерли Леда согласилась? Это потому, что Фамир Борей оказался слишком занят сегодня? – он повернулся к Леде, но та в замешательстве не нашлась, что ответить.
- Вас-то это, каким образом касается? – Сигрид начинал злиться. – На всей улице не нашлось никого, к кому можно было бы прицепиться?
Ледред поднял брови, словно никак не ожидал такой реакции.
- Это вы со мной так разговариваете? – презрительно молвил он. – Ходатайство принца вскружило голову бедному провинциалу? В Муррэме вами очень гордятся, я думаю. Еще бы – первый, кто поднялся из навозной кучи…
За спиной Ледреда захохотали. Сигрид встал и обнаружил, что они с Ледредом одинакового роста. Оба смотрели друг на друга с нескрываемой неприязнью. В воздухе повисло напряжение, грозящее в любой момент прерваться взрывом. Краем глаза молодой Никс отметил, что стоящий за стойкой хозяин таверны испуганно озирается и делает беззвучные знаки каким-то людям. Очевидно, он уже слышал, что компания Аваро может принести ущерб, иначе не стал бы с такой поспешностью прятать бутылки и бокалы за стойку. Сигрид мельком оценил вид Ледреда – тот был закутан в плащ, и под ним могло скрываться любое оружие. Потому сам он незаметно нащупал рукоять кинжала, вспомнив при этом слова Фамира, о том, что Аваро большой специалист в дуэлях на ругах. Ледред даже не шелохнулся, он словно испытывал терпение Сигрида. Так продолжалось какое-то время, пока огромная ладонь не легла на плечо Аваро, и не раздался рычащий голос Кая:
- Идем. Уже пора. С Никсом разберемся при случае.
Ледред изобразил кривую ухмылку, нарочито низко поклонился очень бледной Леде, и, бросив уничтожающий взгляд на Сигрида, развернулся на каблуках. Свита Аваро ушла вслед за ним, и в таверне каждый продолжил заниматься своим делом, будто ничего и не случилось.
- Обычно Ледред просто так не уходит, - слабым голосом произнесла Леда, когда Сигрид занял прежнее место. – Как ты думаешь, почему он не начал драку?
- Он спешил. – Хмыкнул Сигрид, залпом допивая свой бокал. Сидеть в этом заведении больше не хотелось.
Леда же была так испугана, что совсем забыла про вино, и только теперь маленькими глотками начала отпивать его. Сигрид при этом был как на иголках, ему казалось, что Леда делает все очень медленно. Но просить ее поторопиться, он не смел. Его нервозность, в конечном счете, передалась и девушке.
- Я быстро. – Шепнула она, стараясь расправиться с содержимым бокала. Щеки Леды покраснели (то ли от вина, то ли от волнения). Допив вино, она набросила плащ, спрятала лицо под капюшоном и объявила, что готова идти дальше.
Еще четыре или пять заведений они просмотрели без малейшего успеха. Сигрид предлагал Леде расспросить посетителей или барменов, но она решительно отказывалась. Наконец он сам вызвался задать им несколько вопросов. Впрочем, и это не принесло плодов – отца Леды никто не видел. Снова выйдя на улицу, молодые люди обнаружили, что одну сторону улицы Рос они уже обошли. На противоположной стояло еще два или три заведения, с виду совсем непрезентабельные. Сигрид понял, что Леде не очень приятно продолжать поиски там, но раз уже возникла такая необходимость, она была готова пройтись и по злачным местам.
- Спасибо. – Неожиданно сказала Леда, поворачиваясь к Сигриду. – Даже если мы не найдем его, все равно спасибо. Для меня это очень важно. Я…ведь я мало на кого могу рассчитывать в Медоне. Я знаю, что мы слишком мало общались до того, и наверное, иногда я казалась грубой и нелюдимой… Мне бы не хотелось, будто у тебя было обо мне такое мнение. Просто иногда мне очень нелегко… Мой отец… - Леда замолчала. – Как-нибудь я тебе расскажу о нем. Но не сейчас, хорошо?
Перейдя улицу, Леда вдруг остановилась. Затем вырвала руку из ладони Сигрида и быстро-быстро подбежала к входу в бар с очень криво установленной вывеской. Возле деревянных ступеней, местами продавленных, Сигрид разглядел только кучу тряпья. Но Леда увидела другое. Сигрид слова не успел вымолвить, как девушка наклонилась к этой самой куче и извлекла из нее…человека. Сигрид подбежал к ней. Леда с большим трудом удерживала на весу невысокого помятого человечка, в развевающемся грязном и рваном плаще. Это был пожилой мужчина, лет пятидесяти, с лицом испещренным морщинами и давно не бритый. Сальные спутанные волосы придавали ему вид бродяги. От человечка сильно разило спиртным, а сам он, похоже, не понимал где он и что делает.
Сигрид подхватил отца Леды, а ей сделал знак не беспокоиться. Девушка охнула, закрыла лицо руками, и по всему было понятно, что ей ужасно стыдно. Она с опаской огляделась, трепеща при мысли, что их может увидеть компания Ледреда Аваро. Но те и правда куда-то спешили, потому что поблизости не оказалось никого, кто был бы хоть отдаленно похож на Ледреда или Кая.
- Вы далеко отсюда живете? – спросил Сигрид.
- Не очень. – Пробормотала Леда.
Сигрид помог Леде и ее отцу добраться до дома, помог втащить пожилого мужчину в его спальню и только после этого ушел. Ему казалось, что Леда, несмотря на все его заверения, будто ему безразлично увиденное, все еще краснеет от стыда. Девушка не стала возражать, когда он сообщил, что сейчас же уходит. Она не сказала ни слова о том, чтобы Сигрид хранил молчание – это было понятно и без того. Но когда Сигрид возвращался на Грозовой бульвар, он невольно подумал, что Леда все-таки могла предложить ему остаться еще на полчаса, хотя бы для того, чтобы согреться и выпить чая после длительной прогулки по морозцу.

Глава 12.
Красная печать.

- Не ослабляй руки! Держи! Держи! – Голос Фамира сорвался на крик.
В дуэльном зале их было четверо: Фамир, Итак (уже выбившийся из сил, и капли пота стекали по его крючковатому носу), Гиртус и Сигрид. Фамир руководил действиями Гиртуса и Сигрида, позволив им взять уже не одно оружие, а два. Смертоносные руги носились в воздухе как сумасшедшие, и у Сигрида сердце замирало всякий раз, когда ему казалось, что вот теперь он точно получит ранение. Из-за этого опасения он не мог сосредоточиться на бое, потому у него и выходило хуже, чем у Гиртуса.
- Передохнем? – предложил Фамир, видя, что его подопечные тяжело задышали. Оба молодых человека согласно кивнули. Итак, чью рубашку можно было уже выжимать, в сторонке попивал белое вино, сидя прямо на полу. Бутылка стояла рядом. Когда Фамир объявил перерыв, он молча разлил вино по бокалам. Гиртус взял свой, Сигрид отказался. Фамир отпил глоток из предложенного бокала, и тут же поставил его на место. Он рванулся к двери, и та мгновенно распахнулась.
- Ваша светлость! – кричал вбежавший страшно взволнованный циронья. – Нер Диспер и Нер Тир!
Круглое лицо слуги исказилось гримасой ужаса. Фамир и сам побледнел, хотя толком не понял, что ему сказали. Он пулей вылетел из дуэльного зала, а за ним – все остальные. Никто даже не подумал спрятать руги или запереть место тренировок.
В гостиной им представилась странная картина: на диване в неестественной позе, полулежа расположился Диспер Эмптор. Его глаза были закрыты, сам он был обернут плащом с ног до головы, как кукла. Над ним стоял перепуганный насмерть Тир Морус. Он дрожал как осиновый лист и беспомощно тряс руками. Только при ближайшем рассмотрении стало ясно, что руки Моруса, от кончиков пальцев до запястий перемазаны в крови. Судя по белому лицу Диспера, который, похоже, едва дышал, то была именно его кровь.
Фамир издал глухой звук, подбежал к другу и откинул плащ. Стоявший сзади него Итак в ужасе отшатнулся. Сигрид и Гиртус с трудом подавили крики. Левое предплечье и плечо Диспера Эмптора были разодраны в клочья. Кость белела среди кровавого месива, в которое превратилась рука сына Алана Эмптора, но, кажется, ее не раздробили. Кровь ручьем стекала по телу Диспера, недвижимого, бледнеющего с каждой минутой, и успела уже окрасить диван и ковер в гостиной.
- Мы… была дуэль…- Тира Моруса так трясло, что он не мог связно произнести ни слова. Расширенными от ужаса глазами он смотрел то на Диспера, то на Фамира, то на остальных. – За нами гнались… Диспер…он просил меня принести его сюда.
- Быстро. Быстро! – заорал Фамир, не слушая его. – Нам нужен Лембой. – Он повернулся к циронье и тот в мгновение ока метнулся куда-то, и через миг вернувшись уже нацепил плащ и шляпу. Очевидно, за Лембоем его посылали не первый раз. – Ты знаешь, где это. – Продолжал Фамир, наклонившись к циронье и стараясь не сбиться в объяснениях. – Скажи, что ко мне. Скажи, что срочно. Он в лесу. Разбуди его, если спит! Быстро! Бери двух лошадей. У Лембоя вряд ли есть своя… Скажи – дело серьезное. Диспер… - голос Фамира зазвучал глухо. – Он может умереть. Очень близко к сердцу. – Он указал на рану. – И много крови. Слишком.
Слуга отвесил поклон, хотя в такой ситуации это казалось лишним, и мгновенно испарился. Фамир, которого тоже теперь била дрожь, наклонился над Диспером.
- Он без сознания. – Сказал он шепотом. – Это болевой шок.
Лицо Фамира отражало такую муку, словно он сам испытывал боль, как Диспер. Сигрид понимал его ощущения – Фамир страдал от того, что ничего не мог сделать. Сам при этом он старался припомнить, что ему рассказывали о ранах в школе. Но одно дело познания о мелких повреждениях. Дисперу же необходима была помощь опытного врача.
Требовалось как можно скорее унять кровь, но, глядя на развороченную плоть, никто не мог подсказать, что в такой ситуации предпринять. Итак предложил перевязать руку Диспера, но Фамир отрицательно покачал головой:
- Перевязывают выше. В данном случае – остается только на шее. Это не поможет. Будем ждать Лембоя.
С мрачной решимостью Фамир развернулся.
- Я скоро буду. – Сказал он. – Если что, зовите меня. Я поднимусь к себе.
Растерянные гости смогли только кивнуть в ответ.
Тир Морус по-прежнему трясся. Он сорвал с плеча свой плащ и неуклюже попытался вытереть об него руки. Но кровавые следы, остававшиеся на ткани, ужаснули его еще больше, и он прекратил это занятие. Сигрид, не говоря ни слова, решил, что пора вмешаться, и отвел его в уборную. Поняв, что Морус не может держать кувшин, он сам полил теплую воду на руки Тира, и молча смотрел, как алые капли стекают по белоснежному фарфору умывальника. Когда руки стали чистыми, Тир наклонил голову над раковиной, и Сигрид полил остатки воды ему на затылок. Затем Морус выпрямился, капли при этом стекали ему за воротник, но даже не предпринял попытки вытереться, отвергнув предложенное полотенце. Молодой человек был так потрясен, что ни слова не мог больше произнести. Он немного пришел в себя, только когда они с Сигридом вернулись в гостиную. Там уже снова находился Фамир. Склонившись над раненым, он осторожно посыпал его рану каким-то желтоватым порошком из круглой серебряной баночки. Итак поддерживал Диспера, и когда Фамир закончил свою странную процедуру, аккуратно вытащил из-под раненого плащ – он был в грязи, да еще весь промок от крови.
- Что это? – спросил Сигрид, указывая на баночку.
- А? – вид у Фамира был немного безумный. – А? Это? Очень хороший рецепт. Помогает останавливать кровь. Лембой будет только через двадцать минут. За это время Диспер может…умереть. – Последнее слово далось ему с трудом. Сигриду показалось, что в глазах Фамира стояли слезы.
Итак подошел к другу и обнял его за плечи. Фамир кивнул, словно говоря, что с ним все в порядке, и выжидающе посмотрел на двери. С момента отъезда слуги прошло всего ничего.
- Мы…мы… - бормотал Морус. Все посмотрели на него. Щуплый Тир Морус был похож на загнанного зверька. Его глаза жалобно смотрели на Фамира и его гостей, дрожь его никак не унималась. – Это была дуэль. – Наконец произнес он, и дальше говорить стало легче. – Мы ее не планировали. Так получилось. Диспер был у меня, а потом появился Ледред. Он сказал, что я в последнее время не хочу видеть его, и спросил, почему… Я и в самом деле не очень хотел его видеть. Он и его друзья…они распугивают всех, кто ко мне приходит. Мне не очень нравятся люди, которые с ним… Но я не собирался говорить ему это открыто. Но Ледред меня практически вынудил это сделать. Тогда он страшно разозлился, и сказал, что это не Морус не хочет видеть Аваро, а семья Аваро еще будет думать, общаться ли ей в дальнейшем с таким, как я… Мы повздорили, но все бы так и осталось. Но Диспер, - Морус всхлипнул, - он сказал, что Ледред трус, и что Ледред не достоин общаться с хорошими людьми. Они ужасно ругались. А потом…потом Ледред вызвал нас на дуэль.
- Вы дрались на ругах? – тихо спросил Фамир.
- Д-да. – Пролепетал Морус.
Фамир издал тихий стон.
- Диспер плохо владеет ругами! – Воскликнул Итак. – Клянусь, Ледред это сделал специально! Фамир, мы просто обязаны пойти к Ледреду. Я лично готов сразиться с ним, если у него хватит смелости! А ее у него нет! Диспер совершенно прав – он трус!
- Мы никуда не пойдем. – Твердо ответил Фамир. – По крайней мере, сейчас. Пока я не узнаю от Лембоя, что будет с Диспером, я не сдвинусь с места.
- Есть еще одна проблема, - Морус готов был провалиться на месте, - когда мы дрались, нас увидели люди Инститора. Ледред ранил Диспера и успел убежать, а нам пришлось сложнее. Диспер плохо держался на ногах, мы бежали не быстро. Я не знаю, удалось ли нам остаться незамеченными.
- Ты хочешь сказать, - лицо Гиртуса перекосилось, - что Инститор может нагрянуть сюда? Снова?
Морус быстро закивал, а Фамир обхватил голову руками.
- Я знаю, что нужно делать. – Сигрид подошел к нему. – Еще в прошлый раз Инститор намекал на дуэльный зал. Он наверняка захочет проверить его. Я спрячу руги. Я отнесу их к себе.
- Куда? – слабо произнес Фамир. – Нет, оставайся здесь. Я запру их в сейфе, у меня их несколько. Но ты прав, нужно действовать прямо сейчас. Инститор может прийти в любое время.
От необходимости срочно действовать Фамир немного ожил. Вместе с Сигридом он отправился в дуэльный зал, достал запрещенное оружие и перетащил в свои верхние комнаты. Сигриду еще не доводилось там бывать, но разглядывать что к чему времени не оставалось. Он помог Фамиру сложить руги в кованый ящик, запиравшийся на ключ, поднял его и поставил в нишу за изголовьем кровати хозяина дома. Там действительно находился сейф, спрятанный, нужно сказать, умело. Никому и в голову бы не пришло искать за подушками потайную дверцу. Когда с этим было покончено, Фамир молча достал из комода в спальне еще одну бутылку вина и откупорил ее. Сигрид не узнавал Борея в этот миг – аристократ Фамир жадно пил вино прямо из горлышка бутылки, как бродяга в трактире. Когда он остановился, по выражению лица друга Сигрид понял, что содержимое оказалось крепче, чем он думал.
- Ты будешь? – хрипло спросил Фамир. – Прости, я не предложил сразу…
- Нет. – Покачал головой Сигрид. Он хотел сохранить ясность мыслей, ему казалось, что сегодня это будет не лишним.
- Лембой может опоздать. – Фамир говорил глухо и с отчаяньем. – Диспер получил серьезные раны. Если он умрет… я убью Ледреда Аваро. Обещаю. Диспер – мой самый верный друг. С детства.
В гостиной за время их отсутствия ничего не изменилось. Только Гиртус нес вахту возле окна, прислушиваясь к каждому звуку и осторожно заглядывая за край занавески при каждом подозрительном шорохе. Тир Морус сел в кресло, скомкав свой окровавленный плащ, и дрожь сменилась на общее оцепенение. Итак Лелеги не отходил от Диспера. Тот по-прежнему был без сознания.
- Инститор наверняка придет. – Сказал Итак мрачно. – Нам нужно подготовиться к этой встрече. Спрятать Диспера…
- Мы не сможем перенести его даже с этого дивана. – Покачал головой Фамир. – Он сейчас в таком тяжелом состоянии, что это может быть для него вредно.
Сигриду показалось, что за дверью раздались звуки открываемого замка. Он рванулся к входу, и сердце радостно заколотилось – это расторопный циронья вернулся назад, и не один. За слугой торопливо шел, отдуваясь на ходу, очень полный мужчина лет сорока пяти с кожаным саквояжем в руке. Он порывисто стаскивал плащ и мятую шляпу, на ходу же отдавал циронье эти предметы своего гардероба, и рассеянно приветствовал хозяина дома и гостей. Камзол бледно-зеленого бархата на нем едва сходился, и был заметно стерт на локтях и животе. Нер Лембой, только войдя, сразу дал почувствовать, кто владеет ситуацией. Едва заметными жестами он прогнал Итака от дивана, заставил Моруса отойти подальше, почти беззвучно приказал циронье принести таз с водой, и пододвинуть поближе два стула.
Фамир бросился к Лембою и схватил его за руку, но доктор устало пожал ее и аккуратно выдернул ладонь из пальцев Борея.
- Мне нужны четыре или пять чистых полотенец. Мягких, не слишком ворсистых. – Сказал нер Лембой и поставил саквояж на один из принесенных стульев. При свете ламп Сигрид увидел, что лицо у него как будто обожжено, а бровь пересекает безобразный шрам. – Когда это случилось?
Морус подскочил к врачу и начал торопливо рассказывать обо всем по порядку. Было непонятно, слушает его Лембой или только делает вид. Но при этом он раскрыл саквояж и принялся выкладывать на принесенное чистое полотенце блестящие хирургические приспособления, а еще штук восемь склянок с разноцветными жидкостями. Прищурившись, Лембой склонился над раной и тотчас внимательным взглядом окинул всех присутствовавших:
- Я вижу, кто-то уже немного потрудился над раной? – усмехнулся он. – Неплохо. – Лембой достал из кармана камзола еще одну склянку, с прозрачной жидкостью, открыл крохотную крышку и по гостиной распространился едкий запах чего-то горького. Не говоря ни слова, врач взял тонкий скальпель и обмакнул его в содержимое флакона. И только после этого склонился над Диспером снова. – Вам всем лучше уйти. – Сказал Лембой, снова поднимая голову над раненым. – На полчаса оставьте меня с этим молодым нером. Я уверяю, нер Борей, что он будет жив и здоров. Не так быстро, конечно, но вы еще сможете взять его на десяток дуэлей.
Лицо Фамира чуть просветлело. Он хотел было что-то сказать, но стало понятно, что с Лембоем спорить не нужно, а потому с секунду поколебавшись, вышел за остальными из гостиной в квадратный холл.
Сигрид был готов поклясться, что когда они выходили, врач поспешно убрал скальпель и открыл одну из своих склянок. Вероятно, Лембой передумал, и решил действовать по-другому, но это движение показалось Сигриду немного странным. Гиртус и остальные ничего не заметили. Они стояли напротив входной двери, неуклюже топчась на месте, и словно поджидали Инститора.
- Лембой – великий врач. – Прошептал Итак, хотя в этом не было надобности. – Ты помнишь, - он кивнул Фамиру, - как он быстро поставил на ноги Шуаза, когда его чуть не удушил Акер Рацо?
- А потом Шуаза убил Гай Кардава. – Медленно отозвался Фамир. – А теперь он разгуливает на свободе.
- Рацо может знать, где скрывается Кардава? – спросил Сигрид, внимательно глядя на Фамира.
- Может быть. – Пожал плечами тот. – Никто не смог доказать, что они связаны друг с другом в последнее время. Но ведь никто не доказал, и что Рацо в чем-то виноват.
- А в чем он виноват? – осторожно спросил Гиртус.
Фамир как-то странно посмотрел на него.
- Ты видел лицо Лембоя? Его пытались сжечь заживо, в собственном доме. Он успел бежать, а вот часть его семьи – нет. Лембой был ранен, и прятался у меня. Он подсказывал, как его лечить. С тех пор у меня остался тот…порошок.
Твердо, размеренно, с полной уверенностью в правильности своих действий, в дверь дома Фамира Борея постучали.
- А вот и Инститор. – Криво улыбнулся хозяин дома.
Он не ошибся. Широкоплечий Инститор с абсолютно непроницаемым лицом вошел в дом Фамира и учтивейшим образом раскланялся со всеми, кто встретился ему на пути, за исключением цироньи. Кроме министра полиции пожаловали еще трое стражников, закованных в латы. Вид они имели устрашающий, и наверняка могли напугать кого-то, если бы гости Борея уже не испытали за этот вечер столько волнений и ужаса.
- Не проводите меня в гостиную? – осведомился Инститор.
- Не могу. – Развел руками Фамир. – Там делают операцию.
- Тогда в дуэльный зал?
- Там нет окон и душно. Может быть, проследуете в столовую?
- Охотно.
Обмен любезностями выглядел натужно, словно двое говоривших играли не свойственные им роли. Сигрид старался приглядеться к Инститору, понять, что он собирается сообщить, и насколько опасным может быть в настоящий момент, но еще по прошлому опыту общения с ним убедился, что министр обладает свойством скрывать за бесчувственной маской все свои эмоции.
В столовой они сели в кресла, и циронья даже успел разлить вина собравшимся, словно в нескольких кшабах от них и не умирал Диспер Эмптор.
- В вашем доме преступник. – Непринужденно начал Инститор. Таким голосом обычно сообщали «На улице идет дождь». – А вы, нер Борей, как лицо его укрывающее, являетесь никем иным, как сообщником преступления. Или, может быть, вы тоже были на месте дуэли? Но успели попасть домой, чтобы встретить меня, как ни в чем не бывало?
- Кому как не вам знать, что я редко убегаю от опасности? – улыбнулся Фамир самым ласковым образом.
- Позвольте с вами не согласиться. Четыре года назад… Когда мы обнаружили место ваших тайных собраний, разве вы, м-м-м… не убегали? Или вы предпочтете выразиться элегантнее? Например, «стремительно покинули дом». Так будет лучше? Вам так больше нравится?
- Стремительно покинул, замечу, не оставив раненых друзей на месте! – глаза Фамира сверкнули.
- Оставили только убитых. – Удовлетворенно заметил Инститор. – Но вернемся к настоящему. Как вам мое замечание относительно сообщничества?
- Отклоняю. В моем доме не сообщник, а раненый. – Не менее любезно и спокойно ответил Фамир, хотя Сигриду показалось, что он при этом напрягся. - И этот человек – мой друг. Вы прикажете выгнать его вон, на улицу, ночью, на мороз, только потому, что вы в чем-то его подозреваете?
- Значит, вы не отрицаете, что у вас находится нер Эмптор? – Широко улыбнулся Инститор. Зубы у него были желтоватые, нездоровые и очень крупные, как у лошади.
- Нет. – Не дрогнув, ответил Фамир. – Не отрицаю. Нер Морус привел ко мне нера Эмптора, объяснив, что он дрался на дуэли.
- Какого рода дуэль - вам не сообщили?
- Нет. Но нер Эмптор так плохо себя чувствовал, что мне пришлось вызвать врача. Было не до расспросов. Речь шла о жизни и смерти.
- А сейчас речь идет о преступлении и наказании. – Усмехнулся Инститор.
- Послушайте, - начал Итак, хмурясь, - нер Эмптор на волоске от гибели. Ему делают операцию. Не лучше ли отложить разбирательства на потом?
- А разве есть, что разбирать? – осведомился Инститор. – Вы ведь не успели расспросить его?
- Раз вы здесь, - вмешался Сигрид, - нетрудно предположить, что речь пойдет о разбирательстве.
- Нер Никс! – осклабился Инститор. – В компании нера Лелеги. Вы уже выяснили все по поводу того, как вы попали в его дом?
Итак перевел недоуменный взгляд на Сигрида, но тот даже бровью не повел. Между тем, где-то глубоко внутри него начал закипать гнев.
- Ну, раз выяснили, это к лучшему…. А нер Эмптор дрался на дуэли вместе с нером Морусом. – Сказал Инститор ласковым голосом повествователя-сказочника. – И у меня есть свидетели, подтверждающие, что дуэль была на ругах.
- Не те ли это свидетели, которые в страхе бежали с поля сражения, после того, как завидели вас? – резко произнес Сигрид, и Фамир с благодарностью посмотрел на него.
- Поверьте, у меня достаточно оснований, чтобы немедленно забрать в тюрьму и нера Моруса и нера Эмптора. И я вовсе не собираюсь отказываться от исполнения своего долга. Меня совершенно не беспокоит ни знатность, ни богатство, ни еще какие заслуги. Если человек преступает закон, действует вопреки распоряжению принца Гальбы, для меня он является преступником.
- Нера Эмптора невозможно забрать. – Холодно сказал Фамир. – Он погибнет.
- Когда он дрался на ругах, он разве не знал, что такое возможно?
- Когда министр Эмптор узнает, что вы посодействовали гибели его сына, как вы считаете, его будет беспокоить чья-то знатность или богатство? – жестко сказал Сигрид. Прошлая встреча с Инститором была еще жива в его памяти, тот оскорбительный намек министра полиции сильно задел Сигрида, так что теперь ему было достаточно небольшого выпада Инститора, чтобы разозлиться. Министр же полиции окинул его внимательным оценивающим взглядом, словно перед ним был предмет, а не живой человек. Весь его вид давал понять – слова Сигрида он расценивает как жалкие попытки нападения, настолько незначительные, что на них нет смысла концентрироваться.
- Нер Инститор, - быстро промолвил Гиртус, стараясь перевести внимание министра полиции на себя, поскольку ему молчание Инститора показалось зловещим, - нер Диспер Эмптор действительно очень плох. Мы не знаем, сможет ли он дожить до утра. Сейчас с ним врач. Как только он пойдет на поправку, вы сможете забрать его в тюрьму. Но пока…пока это действительно может грозить ему смертью! – Гиртус казался себе ужасно жалким в эту минуту, что было ему не свойственно, и потому чуть покраснел от стыда. В то же время, он увидел, что министр теперь смотрит на него, а значит, не замечает, как сжал кулаки Сигрид.
Инститор продолжал молчать. Гиртус подумал было, что в нем идет внутренняя борьба, но министр полиции прикидывал в уме, может ли попытка заключить раненого в тюрьму плохо сказаться на его собственном благополучии. Ведь Алан Эмптор вернул себе министерский пост, а Диспер был его единственным сыном. И хотя все знали, что отношения отца с сыном далеки от идеальных, именно Диспер хлопотал за освобождение Алана, именно он был наследником министра. А Эмптор-старший всячески подчеркивал это.
- Значит, - губы Инститора дернулись и скривились в подобии улыбки, - со мной проследует только нер Тир Морус? Что же, пока удовлетворимся этим!
Морус вздрогнул. Судорога пробежала по его телу, и он как будто бы чуть осел. Он бросил отчаянный взгляд на Сигрида, потом на Фамира, он попытался найти сочувствия у Гиртуса… Эти метания прервал один из стражников Инститора. Высоченный детина в латах опустил свою руку на плечо Моруса и Сигриду на миг показалось, что Тир сейчас лишится чувств.
- Неру Морусу придется объясняться за двоих. – Инститор продолжал веселиться. – Двойная ответственность. Двойное наказание? Если нер Эмптор не выживет – вполне возможно. Насколько мне известно, нер Диспер первым вызвался драться. Семья Аваро настаивает на таком мотиве дуэли, как покушение на убийство. Так некрасиво со стороны молодого нера. – Инститор озабоченно покачал головой. – Попытаться убить нера Аваро! Сына одного из самых уважаемых людей Медона!
- Сайлас его очень уважал, о, да! – прорычал Итак, взметнув рукой и указывая на небо. Фамир мягко остановил его. Было понятно, что Инститор пытается вызвать их на сопротивление, но поддаваться такой провокации казалось ему слишком глупым.
Министр полиции едва заметным кивком сделал знак своим спутникам обступить Моруса.
- Вы идете добровольно? – спросил он у Тира, все также нехорошо улыбаясь. – Или предпочитаете продемонстрировать перед своими друзьями свою удаль? Мы можем вам подыграть и доставить вас в тюрьму с синяками. Честное слово, это не будет стоить нам больших усилий. Тем более, что не сделаешь для знаменитого на всю столицу Тира Моруса!
Морус жалобно взглянул на Фамира, но после этого словно набрался сил, выпрямился, и твердым шагом вышел из столовой. За ним прошли стражники. Инститор церемонно раскланялся с Бореем и его друзьями, послал каждому свою хищную улыбку, после чего медленно проследовал за своим новым заключенным. Некоторое время в столовой царила тишина.
- Красную печать. – Жестко молвил Фамир. Он повернулся к циронье, возникшем неожиданно, будто из воздуха.
- Что? – не понял Гиртус.
- Ты…уверен? – побледнел Итак.
Сигрид, в отличие от Гиртуса, сразу понял, что имел в виду Фамир Борей. Он слышал об этом обычае в Медоне, довольно древнем. Если когда возникал спор, и человек, полностью уверенный в своей правоте желал отстоять свою точку зрения, он посылал противнику письмо с красной печатью. Уже один ее цвет говорил о намерениях – биться до крови, до конца. Красная печать была символом дуэли, битвы кровавой, и зачастую завершающейся гибелью. По крайней мере, такой долг чести не считался столетия назад чем-то из ряда вон выходящим. Такие послания отправляли нечасто, одно время они даже были запрещены. Но что могло в такой момент остановить Фамира Борея, познавшего горе и радость, славу и преследования, человека, чей лучший друг пострадал от руки ненавистного всем Ледреда Аваро?


Глава 13.
Поединок.

- Тир Морус пробудет в тюрьме до особого распоряжения принца. – Астий Дилиг внимательно и строго посмотрел на Сигрида. – Его высочество слишком занят сейчас, чтобы разбираться в этом деле.
- Его не выпустят до коронации?
- Полагаю, что нет. Вы напрасно кипятитесь, нер Никс. – Уже мягче произнес Дилиг. – Принц Гальба хорошо осведомлен обо всем, что случилось. Но освободить нера Моруса сейчас – означает дать разрешение всем отчаянным головам королевства вести дуэли, используя запрещенное оружие.
- А Ледреда Аваро тоже арестовали? – вспыхнул Сигрид.
Морщины на лбу Дилига проступили заметнее.
- Нет, - медленно сказал он, - учитывая, что зачинщиками дуэли стали нер Морус и нер Диспер – на них вина лежит прежде всего.
- Но ведь это же несправедливо, нер Дилиг! – воскликнул Сигрид, задетый до глубины души.
- Принц уже выслушал нера Борея, - Астий Дилиг старался говорить еще мягче, чем прежде, - хотя он с глубоким уважением относится к неру Фамиру и очень ценит его, принц непреклонен. Его высочество очень щепетилен к вопросам исполнения законов. В отличие от своего предшественника. Не станете же вы настаивать, чтобы накануне коронации принц Гальба сам нарушил запрет, существующий полвека? – Пожилой советник секунду помолчал. – Я разговаривал с родителями Моруса…
- Вы? – воскликнул Сигрид потрясенно.
- Вы забыли, что я лапан? – улыбнулся Дилиг. – И могу беседовать с умершими? Да, я разговаривал этой ночью с Патриком и с Морой. Они сами потрясены поступком Тира. И скажу вам, вовсе не стараются защитить в этой ситуации сына…
Зима завладела Медоном всего за одну ночь. На утро после ареста несчастного Тира Моруса, Сигрид проснулся от того, что всю комнату залило непривычным белым светом. Выглянув в окно, он обнаружил, что в ночные часы снежный покров успел застелить дороги, крыши, все, что находилось на улице. Одновременно похолодало, и в некоторых помещениях дворца оказалось очень зябко.
Выходя от Дилига, Сигрид увидел принца Эдви – подросток с высокомерным лицом и длинными черными волосами, падающими на плечи, прошел мимо него в сопровождении своего чудаковатого преподавателя. Лутаций Мендум пробормотал приветствие при виде Сигрида, принц Эдви бросил быстрый незаинтересованный взгляд. Они удалились, а к Сигриду подошла Тимела. Она участливо улыбалась.
- Астий Дилиг ничем не смог помочь? – спросила она. – Сам принц настаивает на заключении для нашего Тира. Как жаль! Второе поколение Морусов так глупо попадает в тюрьму!
Сигрид не ответил. Занятый мыслями о том, куда бы еще обратиться за помощью, он смотрел сквозь Тимелу. Сигриду было совершенно ясно, что Ледреда Аваро даже пальцем никто не тронет, хотя он не сомневался, что тот виноват не меньше Тира или Диспера. Ведь Аваро не раз мастерски провоцировал и его самого, и друзей на поединок. Чего стоила только стычка в доме Моруса или встреча на улице Рос. От ощущения такой несправедливости внутри него все кипело. И еще он догадывался, что как только Эмптор пойдет на поправку, и того ожидает Лурд.
- Отец Тира попал в тюрьму в самом начале царствования Сайласа, - словно сквозь туман услышал Сигрид слова Тимелы, которая, как будто бы, смаковала эту информацию. – И тоже так нелепо! До сих пор никто не знает почему, но однажды его нашли в камере мертвым. Надеюсь, с Тиром ничего подобного не случится.
Сигрид бросил на Тимелу быстрый взгляд, стараясь, чтобы она не прочла в нем «как ты мне надоела!», извинился и приложил все усилия, чтобы как можно скорее оказаться подальше от этой галереи дворца. Он понятия не имел, что делать дальше. Если уж и Фамиру не удалось изменить решение принца, то все дальнейшие попытки вмешаться наверняка окажутся бессмысленными. Он почти забыл, что вечером и сам отправится на поединок.
Никса хлопнули по плечу и горячо зашептали на ухо:
- Я видел ее! Она несравненна! Она лучше, чем прежде! – Гиртус Рути захлебывался от восторга. Кислое лицо друга его ничуть не смутило. – Как она превосходна! Правда, от нее ни на шаг не отступает этот тюремщик…Гело. Жаль, как жаль, что к ней нельзя подойти?
- Ты пробовал? – усмехнулся Сигрид.
- Н-нет. – Гиртус покраснел и сразу разозлился. – И что такого? А ты бы сам разве смог?
- О, мне-то не нужно искать встречи с нерли Реа! Это ты ее самый преданный поклонник.
- Конечно, ты выбрал эту миленькую умненькую Леду. – Язвительно отозвался Гиртус.
- Я? – ахнул Сигрид, не веря своим ушам. – Ничего подобного. Она, похоже, влюблена в… - он хотел было завершить фразу «в Фамира Борея», но Гиртус его не слушал. Зачарованно он вглядывался куда-то вдаль, снова завидев, похоже, предмет своего обожания. Когда Гиртус перевел взгляд на друга, Сигрид не увидел в затуманенных голубых очах приятеля ни намека на здравый смысл.
- Кардава отпустил меня сегодня. – Промурлыкал он, беря Сигрида под руку и уводя прочь из дворца. – Ты я тоже, вижу, работой не загружен. Пошли тренироваться. Раз уж мы сегодня деремся. – Гиртус выпятил грудь колесом и казался таким воодушевленным, что Сигрид еле сдержал смех. Впрочем, желающих похохотать вокруг было немало – в трех шагах от них раздался взрыв смеха. Как обнаружили Сигрид и Гиртус, смеялся Тристан Аваро. Он стоял в окружении приятелей и, размашисто жестикулируя, объяснял им что-то. С виду это напоминало подробное описание дуэли на ругах, из которой его двоюродный брат прошлой ночью вышел победителем.
- Он тоже там был, интересно? – произнес Сигрид, хмурясь.
- Кто? – не понял Гиртус.
- Да вон, Тристан Аваро. Кузен Ледреда.
- Еще один попугай? – громко промолвил Гиртус, нарочито пристально вглядываясь в компанию. Но там его не заметили, или пожелали сделать вид, будто не замечают.
Утренний снег очень тонким слоем покрывал площадь. От каждого шага прохожих на нем образовывались темные пятна. Сигрид и Гиртус тоже оставили на белоснежном покрове две цепочки следов. Когда они отошли от дворца на достаточное расстояние, Никс остановился и посмотрел на Гиртуса.
- Отца Моруса убили в тюрьме. Мне рассказала Тимела.
- Правда? Но с Тиром-то ничего не должно случиться?
- А вдруг? Знаешь, мне кажется, что затея Фамира не так уж хороша. Дуэль с Ледредом уже принесла неприятности Тиру и Дисперу.
- Ты думаешь, - недоверчиво покосился Гиртус, - что Ледред все специально рассчитал, вызвав на дуэль Диспера, чтобы потом с ним дрался Борей?
- Вот именно. И попал в тюрьму.
- Ледред мог придумать такую сложную ловушку?
- А может, не Ледред? – предположил Сигрид.
Гиртус начал потихоньку понимать, что имел в виду Сигрид. Но от этого ему стало не по себе.
- Ну а кто, как ты думаешь? – спросил он.
- Не знаю. – Развел руками Сигрид. – Может, Тэрет. Может, Инститор. У меня такое чувство, что после того, как принц Гальба стал хозяином во дворце, Фамир не нравится очень многим людям. Я ведь сам лично слышал, как на площади говорили – Борей должен быть магнетархом. Понравилось бы это Тэрету?
- Да я и сам так думаю, про Фамира. – Не задумавшись, молвил Гиртус. – Он-то, в отличие от Тэрета, с Сайласом все время боролся. Ну а то, что Инститор его терпеть не может, это я и сам видел.
- Как думаешь, мы сможем отговорить Фамира от поединка?
Гиртус с мрачным видом покачал головой.
- Да ты что? Он послал красную печать! Он в жизни не согласится идти на попятный! Ледред его поднимет на смех завтра же утром, когда расскажет всем, что Фамир его вызвал, а потом передумал!
- Да я и сам так думаю. – С досадой сказал Сигрид. – Все глупо вышло, очень быстро. Мне кажется, он не успел ни подумать как следует, ни взвесить. А теперь… нам придется быть очень осторожными.
Настроение Сигрида испортилось после этого разговора. Почему-то с этой минуты он был твердо убежден, что все произошедшее прошлой ночью – это хорошо спланированная акция именно против Фамира. Откуда взялась эта уверенность, он и сам не знал. Сигрид помнил о даре эгдов – находить верное решение в трудной ситуации – но до сих пор ему ни разу не доводилось убеждаться, что он может им воспользоваться. Каждый по-разному раскрывал в себе заложенные в него способности. У одних таланты просыпались с детства, другим требовались годы. Совсем недавно, переводя очередной текст, Сигрид наткнулся на старую легенду, справиться с которой ему не стоило никакого труда – ведь он еще будучи очень маленьким слышал ее во всех подробностях:
«Много-много лет назад, больше четырех столетий прошло с той поры, на землю Медона, еще раньше покоренную пятью народами, пришли волшебники. Их прогнали из большинства королевств, опасаясь их чудесной силы. Но медонцы рассудили, что ничего дурного в волшебниках нет. И если на земле нашлось место для пяти народов, будет и для шестого. В благодарность за радушный прием, самый старый и самый мудрый из волшебников, пригласил к себе представителя от каждого из народов и предложил ему дар – любой, какой он только пожелает. Задумчивые, склонные к философствованию норны попросили о возможности заглядывать в будущее. Волшебники ответили согласием, однако рассудили, что слишком много норнов на свете быть не может, и потому определили, что лишь в одну из недель года будут рождаться медонцы, наделенные такой силой. Хитрые верлы попросили научить их не чувствовать боль, когда есть такая необходимость. Наивные тоди выразили желание различать ложь и правду. Лапаны, склонные ко всему таинственному, в дар получили умение общаться с умершими. И только мудрые эгды сделали выбор в пользу того, чтобы в трудной ситуации уметь находить верное решение.»
- Ледред Аваро – мастер дуэли на ругах. – Прошептал Гиртус, когда они пришли домой и начали обедать. – Если Фамир будет сражаться с ним, как думаешь, кто будет против меня? Кай?
- Кая возьмет на себя Итак. Я слышал, как он говорил об этом. – Сигрид взял со стола пачку с письмами и газетами. Быстренько проглядев послания (от Эвы, от матери, от матери Гиртуса) и решив, что ответит на все только после поединка – почему-то у него накрепко засела эта мысль – он взял в руки «Беседу» и с изумлением вгляделся в первую страницу. На ней красовался портрет Тэрета и под ним надпись – «Покушение на магнетарха». Гиртус чуть не подавился, когда Сигрид показал газету ему.
- «Вчера ночью, возле дома его светлости магнетарха Тэрета, двое неизвестных попытались нанести ему ранения. По счастливой случайности, патруль, обходящий улицы Медона, оказался поблизости. Не меньшей удачей можно назвать и то, что магнетарх отлично владеет пятью видами оружия. Отразить нападение преступников удалось, судя по всему, сейчас они тяжело ранены. Однако двое неизвестных скрылись с места происшествия…» - Прочел Гиртус, и глаза его расширились от ужаса. – На Тэрета! Напали! Ты себе хоть на миг представь, что с ними будет, если их поймают! Меня начинает тошнить только от одной мысли, что с ними может сделать Тэрет.
- А если их поймали? – спросил Сигрид, забирая газету из рук Гиртуса.
- Но тут написано…
- А тебе не кажется, что Инститор может подумать, что никакой дуэли на ругах и не было? – Сигрид посмотрел на друга, который стал бледнее. – И что это Диспер с Тиром напали на Тэрета?
- Да нет же, - быстро-быстро проговорил Гиртус, - как же! Ведь семья Аваро сообщила, что на Ледреда-то бедненького покушались. И что Ледред ранил Диспера. То есть дуэль была. Свидетели, по крайней мере, есть. Инститор никак не сможет заподозрить Моруса или Эмптора.
- Забавно, не находишь, Аваро – алиби для Диспера? – усмехнулся Сигрид. – Но Инститор будет не Инститор, если не покопается в этой истории. Гляди – «Магнетарх получил небольшое ранение и чувствует себя отлично. Он отказался рассказывать о произошедшем, сославшись на занятость. Источники, близкие к дворцу, считают, что покушение могли устроить как прежние соратники Ноция Тэрета, так и его прежние враги, оказавшиеся теперь с ним в одном лагере..» А вот это прямой намек на Фамира.
- Так Фамир не ранен. – Нашелся Гиртус. – И он был с нами… А ты думаешь, что Фамир действительно мог послать кого-нибудь убить Тэрета? - с ужасом закончил он.
- Не думаю. – Покачал головой Сигрид. – Только что из того, что это мое мнение? Ты видел вчера Инститора? Он вел себя так, будто всех нас в чем-то подозревал.
- Странно, что об этом, - Гиртус кивнул в сторону газеты, - сегодня ничего не говорили во дворце.
- С тобой не говорили. – Уточнил Сигрид. – И со мной.
По лицу Гиртуса было понятно, что в его душу прокралось сомнение. Он соображал, вспоминая все детали утра, что могло бы указать на необычное отношение к нему. Но поскольку большой наблюдательностью не отличался, ничего в голову не приходило.
Они и сами не заметили, как наступил вечер. Темнело теперь рано, и если не смотреть на часы, довольно трудно было определить, насколько поздно. В начале шестого Сигрид достал свой плащ и средних размеров кожаную сумку – в ней было все необходимое. Гиртус поступил также. Они на всякий случай взяли каждый по листу бумаги и карандашу – вдруг потребовалось бы написать предсмертную записку – и отправились к Фамиру.
Борей ждал их в особенно мрачном настроении. Сигрид заметил краем глаза сегодняшнюю газету на столе в гостиной. Увидел он и кровавые пятна на ковре – их то ли не успели, то ли не смогли отчистить. Диспера уже перенесли на второй этаж.
- Да, чуть лучше. – Ответил Фамир на вопрос Гиртуса о состоянии здоровья их общего друга. – Лембой сделал такую сложную операцию. Оказывается, шип застрял где-то в плече у Диспера. Нужно было его найти, и вытащить… Нер Алан приезжал сегодня. Что удивительно – он совершенно не рассержен.
Мы говорили с ним. Он считает, что в такой ситуации Диспер не мог поступить по-другому. Я бы даже сказал, что он гордится им.
- Пора? – спросил Сигрид, указывая на часы.
- Пора. - Еще больше помрачнев, ответил Фамир. – Итак ждет нас на пустыре, возле заброшенного дома Байдов. Это в кварталах восьми отсюда. Там никто не сможет помешать. Байды жили там еще два года назад. Сайлас…убил сначала Ноэля Байда, он был норном. Потом его семью. Их подозревали в том, что они якобы поставляли сведения в Синие горы. Сейчас возле дома Байдов большой заброшенный сад, в прошлом году мы расчистили там удобный пустырь, как раз для занятий на ругах. Лучшего места для дуэли не найти.
Фамир оказался прав. Пустырь, окруженный со всех сторон зарослями, каменными стенами, позволял беспрепятственно проводить дуэли даже среди бела дня, не говоря уже о позднем вечере. Когда Гиртус, Сигрид и Фамир прибыли туда, там уже расположился Итак. Он успел расставить по периметру дуэльной площадки светильники и сразу за ней – раскладное кресло, в которое можно было быстро посадить раненого, чтобы потом перетащить его в более безопасное место. Светильники – обычные желтоватые лампы – оказались очень кстати. Ночь наступала беззвездная, а на затянутом тучами облаками не видно было ни намека на месяц.
Борей скинул плащ и камзол, оставшись, несмотря на поздний ноябрь, только в одной белоснежной рубашке. Он прошелся по пустырю, словно прикидывая будущие маневры, и не обращая ни малейшего внимания на пронизывающий ветер. Итак последовал примеру Фамира, возможно, возбуждение или еще что-то блокировали его ощущения холода. Но и Гиртус, и Сигрид решили остаться в камзолах. Натянув на руки перчатки, надев шлемы, они извлекли заранее принесенные руги и приготовились ждать.
- Нужно было предупредить Лембоя. – Сказал Итак тихо. Фамир что-то ответил ему, из чего следовало, что врач в курсе событий, и если потребуется, прибудет по первому зову. Лелеги удовлетворился ответом. А вот Гиртус с опаской огляделся – он знал, насколько в действительности овладел искусством драки на ругах, и это его немного тревожило.
- Я плохо владею левой рукой. – Прошептал он на ухо Сигриду.
- Я тоже. – Мрачно промолвил Сигрид.
Как только они облачились во все необходимое, как с другой стороны пустыря показались четыре темные фигуры. Двигались они неспешно, размеренно, будто направлялись на вечер увеселений. Когда фигуры приблизились, сомнений не осталось: Ледред, Кай и еще двое с ними, имена которых Сигрид не знал, но видел их в доме Моруса в компании Аваро. Молодые люди выглядели зловеще: до самых ушей закутанные в плащи, в черных шляпах с черными же перьями. Первым шел Ледред, поступью победителя, и Сигриду только оставалось догадываться, сколько раз старший из братьев Аваро рассказывал за прошедший день о своей победе над сыном министра Эмптора.
- Уже здесь? – небрежно бросил Ледред. – А вот ваш друг Диспер опоздал.
- Потому-то ты нанес удар первым? – негромко спросил Итак, и в его голосе прозвучала угроза.
- По дуэльному закону – да. – Усмехнулся Ледред. – Опаздывающий – виновен. Ты знаешь об этом, Лелеги?
- А в чем, собственно, дело? – прогромыхал Кай – самый высокий и крупный из компании Аваро. – Неужели так нечестно соблюдать дуэльные законы? Не мы их придумали.
- Почему же ты назвал это покушением на убийство? – вскинул голову Фамир, обращаясь к Ледреду.
- Я? – фыркнул Ледред. – О, вероятно это сказала моя сестра. Женщины так импульсивны! Тристан поддержал ее, кстати. По его мнению, Диспер Эмптор не имел права драться со мной. У него не было дуэльного разрешения.
- На руги? – звенящим голосом воскликнул Фамир. – Как будто бы ты не знаешь, что на руги не может быть дуэльного разрешения! Потому что это запрещено!
- Ты все сказал за меня. – Хладнокровно ответил Ледред. – Драться запрещенным оружием – идея Диспера. Хочешь сказать, что он не виноват?
- Диспер сейчас не может говорить, - вмешался Итак, - и потому так удобно вешать на него всех собак. Но когда он выздоровеет и сообщит, как действительно было дело, не думаю, что министр полиции обойдет вниманием твой дом.
- А он там часто бывает. – Осклабился Ледред. – Он очень хороший друг моих родителей. И еще больший – моей двоюродной сестры. Может быть, слышал – Ульрика дала согласие стать его женой. Тристан станет братом министру полиции! Я лично ничего не имею против.
- Еще бы Ульрика не согласилась! – улыбнулся Фамир. – Это ведь единственное предложение руки и сердца за двадцать семь лет? Скажи, министр Инститор соблазнился ее приданым или возможностью родства с самым мерзкой семьей в Медоне?
- Дай-ка я придушу его еще до дуэли, - прохрипел Кай, выходя вперед.
- Нет! – тоном приказа произнес Ледред, и Кай вынужден был отступить. – Твоя задача – наши гости из провинции.
Сигрид и Кай обменялись короткими ненавидящими взглядами. Никсу почудилось, что его противник не совсем трезв, по крайней мере, глаза у Кая блестели ярче, чем обычно. Но может быть – то был восторг от предвкушения бойни?
- Трое на трое. – Бросил Ледред, скидывая плащ на руки одному из тех молодых людей, имен которых Сигрид не знал. Он посмотрел в глаза Фамиру и его рот растянулся в улыбке. – Раз ты вызвал меня, я ведь имею право выбора? Мой выбор – трое не трое. Ты, Лелеги, Никс. С моей стороны – я, Кай и Кривой.
- И все-таки я выбираю Лелеги! – хохотнул Кай. – Не обижайся, Ледред. Мне он как-то…милее. А когда я с ним разделаюсь, то помогу нашему другу Кривому.
Гиртус не то охнул, не то задохнулся от возмущения. Он попытался было что-то сказать, но Фамир его остановил. Рути судорожно стянул перчатки и в ярости скинул шлем. Его лицо перекосило от гнева.
- А нер Гиртус будет нас судить. – Хладнокровно молвил Фамир. – Это мой выбор.
- Идет. – Кивнул Ледред.
«Двое из них точно верлы, значит, боли они не почувствуют. Это ох как осложняет нашу задачу. – Подумал Сигрид, занимая свое место на дуэльной площадке. – Они будут истекать кровью, получат самые страшные раны, но останутся совершенно бесчувственными. Против них тяжело драться.»
- Кривой – тоди. – Одними губами прошептал Итак, как будто невзначай поворачиваясь к Сигриду.
- Отлично. – Горько произнес Сигрид. Он поймал яростный взгляд Гиртуса, и ему стало не по себе. Ведь он владел ругами куда лучше, чем Сигрид, и именно Гиртусу надлежало бы сейчас вступить в поединок. Выбор Ледреда сам Сигрид никак объяснить не мог, ведь Аваро неоткуда было знать, насколько плохо или хорошо Фамир обучил их искусству дуэли. Возможно, это произошло случайно, или же Ледред помнил их первую встречу во дворце гораздо лучше, чем сам Сигрид.
- У вас три минуты. – Деревянным голосом произнес Гиртус. – После этого вы расходитесь. Затем я дам сигнал к началу поединка. Первыми наносят удар вызываемые, потом – вызвавшие. Каждая сторона имеет право только на один удар сразу. Если кто-либо из дерущихся переступит заграждение площадки, он выбывает из боя вне зависимости от того, какое положение он занимает. Бой может прекратиться, если кто-либо из участников попросит пощады и признает свою вину…
- Достаточно! – оборвал его Ледред Аваро. – Здесь собрались люди, которым не нужно объяснять правила дуэли на ругах. Не так ли, Борей? Твой учитель был достаточно точен в объяснениях?
- А твой?
- О! Я заплатил ему столько, что он поведал мне самые редкие приемы. Я ведь могу при случае использовать только одну руку.
Порыв холодного ветра отрезвил бы даже самые отчаянные головы, но только не собравшихся на пустыре. С каждой минутой их решимость нарастала. Даже Сигрид, до последнего скептически относящийся к этой затее, почувствовал, что теперь не отступит ни за что. Он выпрямился, высоко поднял голову, и приготовился к нападению Кривого. Почему-то Сигрид не сомневался, что самый первый удар его не заденет, и когда Гиртус объявил начало поединка, а в воздухе пронзительно зазвенели руги, нисколько не удивился, что металлические шары просвистели мимо него.
Он успел краем глаза заметить, что слегка покачнулся Итак – его задело оружие Кая – и как приготовился к ответному действию Борей. Сам Сигрид выгнул локти, напряг обе кисти, как учил его Фамир, и где-то над головой взметнулись опасные шары с шипами. Но…ничего не произошло. Сигрид поначалу не успел ничего понять. Он увидел в каком-то замедленном темпе, как трое нападавших вдруг дернулись и резко, ничего не объясняя, рванули с дульной площадки. Ледред, убегая, крикнул: «Бежим!», и Кай с Кривым помчались вслед за ним.
Острая, как боль, догадка, пронзила Сигрида. Он рывком отбросил руги, видя, как перекосилось лицо Гиртуса, и подлетел к осевшему на поле Итаку. Лелеги опустился на колени, его оружие валялось подле него, он смотрел вслед убегающим, ничего не понимая, и его тело сотрясала крупная дрожь.
- Ты можешь идти? – прокричал Сигрид, склонившись над ним. Итак поднял на него усталое лицо. – Идем, идем! Бежим!
Фамир подскочил к ним тотчас. Очень бледный и тоже догадавшийся, что означало внезапное отступление Ледреда, он попытался приподнять Итака. Тот медленно поднялся на ноги, а Сигрид отчаянно метался между своими ругами и оружием Лелеги. Гиртус уже пришел в себя – он притащил кожаные чехлы и, не глядя, пихал туда всю амуницию, не разбираясь, где и чья.
- Ледред… снова… сделал это? – тяжело дыша, спросил он у Сигрида. – Так ведь? Иначе бы он… не убежал? Как думаешь, он сообщил Инститору?
- Не сомневаюсь. Он появятся вот-вот, и уж конечно не один.
- Бросайте всё! – крикнул Фамир, делая энергичный жест. – Всё-всё! Мы едва ли успеем забрать Итака. Не возитесь с этим! – Он ткнул пальцем в сторону плащей и оружия. – Если мы выбежим на улицу, с другой стороны, успеем добраться до площади минут за десять… Гиртус, да бросай же! У нас нет времени! Мы только-только успеем!
- Какая непозволительная, какая нахальная, кака преступная самонадеянность! – раздался насмешливый голос. Фамир ослабил хватку и Итак чуть подвис, Сигрид выронил кожаную сумку и посмотрел туда, откуда прозвучал голос.
На свет – если так можно было назвать то тусклое свечение, которое издавали желтые лампы – неспешно выбрался министр полиции. Он, как и предполагали, был здесь не один. Его сопровождало не меньше десятка человек, хорошо вооруженных и готовых к нападению. И судя по шевелению в зарослях вокруг, отступать было бесполезно. Со всех сторон дом Байдов окружили люди Инститора, чьей главной задачей на сегодняшний вечер было задержать дерущихся. Кривая ухмылка на квадратном, непроницаемом лице давала понять – он настроен более, чем серьезно.



Сигрид плохо спал ночью. Виной тому было вовсе не жесткое узкое ложе, которое ему выделили, как заключенному. Даже несмотря на усталость, как только он начинал думать о судьбе своих друзей, Сигрид не мог сомкнуть глаз. Их разлучили, как только они переступили порог тюрьмы. Фамира и Гиртуса увели куда-то наверх, Итак находился в больничном крыле, совсем рядом. В своей похожей на туалет (по размеру и запаху) камере Сигрид оказался совсем один. Он лежал на спине, подложив под голову плащ, и закинув ногу на ногу, наблюдал, как из окошка прямо над ним начинает потихоньку проступать сначала бледный и робкий, а потом все более яркий свет. Утро наступило, а Сигрид почти не спал. Ему казалось, что закрой он глаза хоть на минутку, пропустит что-то важное, не успеет к чему-то. Хотя, что такого из ряда вон выходящего может произойти с заключенным? Разве что суд. Но ведь его бы предупредили об этом? Ведь времена Сайласа прошли?
Когда стало совсем светло, Сигрид услышал, как за дверью камеры зашелестели шаги. Потом звякнули металлические предметы – по всей видимости, ключи – и дверь в узкое пространство, где заключался Сигрид, отворилась. На пороге стоял вчерашний тюремщик в сопровождении Астия Дилига. Советник выглядел подавленным и не желал смотреть Сигриду в глаза. Одним жестом он подсказал молодому Никсу что делать – немедленно выйти вон из камеры. Сигрид подскочил на месте и последовал за своим руководителем.
- Нер Рути, нер Борей и нер Лелеги ждут вас на улице. – Сухо сказал Дилиг, отводя взор. – Вы проследуете во дворец.
- Но…
- Нет-нет, не нужно никаких вопросов. Вас ждет принц. Разговаривать будете с ним.
Сигрид покорно кивнул. Но от появления Дилига и перспективы попасть во дворец приободрился. Значит, его не запрут здесь. Значит, его высочество желает что-то выяснить, а он сможет многое рассказать и объяснить… Это меняло дело. И даже несмотря на усталость, Сигрид вдруг ощутил прилив сил и веселости. Его вывели за пределы тюрьмы и усадили в широкую карету с решетками на окнах. Там уже находились его друзья – бледные, тоже не спавшие, судя по всему. Немного свежее остальных выглядел Итак. Его рука была перебинтована, и он, похоже, в больничном крыле содержался в более гуманных условиях, потому смог вздремнуть. За время пути Сигрида так и подмывало что-нибудь сказать, но присутствие тюремщика и Дилига мешало ему. К тому же, натыкаясь на выразительный взгляд Фамира, он прочитывал каждый раз призыв молчать.
С большим любопытством посетители королевского дворца проследили за тем, как четверых молодых людей проконвоировали наверх, в кабинет принца. Сигрид несколько раз успел взглянуть по сторонам, и заметил потрясенное лицо Леды. Он также разглядел вокруг Алана Эмптора и нера Эрихто – все они не сводили глаз с новоявленных заключенных. Рядом шушукались и указывали пальцами на них, но никто не смеялся. Когда же они оказались в кабинете Гальбы, бодрый настрой как рукой сняло – кроме принца, сидевшего на своем привычном месте и что-то писавшего – там находился чёрный и мрачный Тэрет. Камзол магнетарха с правой стороны чуть топорщился – Сигрид вспомнил о нападении на него несколько дней назад, и решил, то под рубашкой Тэрета прячется плотная повязка.
Когда двери за вошедшими закрылись, негромкий писк раздался в углу кабинета. То был Морус, вжавшийся в проём между шкафом и стеной. Он так обрадовался Сигриду, Гиртусу, Фамиру и Итаку, что не сдержал сдавленного вскрика. Но под взглядом магнетарха снова замолк. Дилиг немедленно встал возле Моруса, и таким образом отделил его от остальных. После церемонных поклонов, он заговорил первым:
- Ваше высочество, по вашему приказу я доставил обвиняемых.
- Хорошо. – Коротко бросил принц, поднимая голову от бумаг. Он обвел собравшихся пристальным тяжелым взглядом и остановился на Фамире. – Можете идти, Дилиг.
- Но... – Советник был растерян. Очевидно, он ожидал, что ему позволят присутствовать при разговоре.
- Можете идти. – Жестко повторил принц. – Я приму во внимание все, что вы мне рассказали. Здесь никто не желает вершить неправедный суд, но теперь позвольте во всем разобраться мне!
Астий Дилиг снова поклонился и вышел, прихрамывая чуть больше обычного.
- Что вы скажете, Тэрет? – неожиданно спросил принц, когда Дилиг удалился.
От этого вопроса нельзя было ожидать ничего хорошего. Мнение Тэрета! Итак переглянулся с Гиртусом, которого, похоже, так и распирало от желания сказать что-нибудь не очень почтительное. Магнетарх же как будто не заметил Лелеги, он впился глазами в Борея, и Сигрид, который внимательно наблюдал за ним, вздрогнул – такой всеохватывающей ненависти ему еще ни разу не приходилось видеть. Тэрета, казалось, переполняет ярость. Черты его лица искривились, а губы дрогнули. «Еще чуть-чуть и с них закапает яд», - подумал Сигрид.
- Ваше высочество, - Тэрет говорил спокойно и даже небрежно, но подразумевалось, что сдерживался он с трудом, - мы видим наплевательское, возмутительное нарушение закона. Причем дважды. У меня нет никаких сомнений, что намерения нера Моруса были хорошо известны неру Борею. Именно это делает нера Борея ответственным не только за второе, но и за первое происшествие. Я настаиваю на тюремном заключении для него.
- То есть, - принц откинулся в кресле, - вы думаете, что нер Борей косвенно участвовал в первом поединке? Как, например? Научил нера Моруса владеть ругами?
- Возможно.
- Но ведь и вы сами отлично управляетесь с этим оружием? – улыбнулся принц. – По-вашему, если кто-то умеет обращаться с ругами – он и есть потенциальный преступник?
Тэрет стал бледнее. Предположение принца ему, как видно, не слишком понравилось.
- Ваше высочество, - вкрадчиво молвил он, - я лишь хочу сказать, что в данном случае все очевидно. Нер Морус больше ниоткуда не мог получить знания, которыми он обладает.
- Это нужно доказать, мой милый Тэрет. Доказать! Но мы ведь сейчас говорим не об этом. Факт свершился, и я недоволен. Признаться, господа, - Гальба снова обвел взглядом всех присутствующих, - я очень недоволен. Особенно вами, Лелеги. Вы всегда производили впечатление человека очень образованного, умного. И вдруг – такая оплошность. Дуэль с использованием запрещенного оружия. Вы не могли не знать, что оно запрещено, не так ли?
- Да, ваше высочество. – Хрипло произнес Итак.
- Это моя вина. – Сделал шаг вперед Фамир Борей. Он бросил быстрый взгляд на магнетарха, и Сигрид ручался, что Фамир вложил в него не меньше ненависти, чем до того Тэрет. – Именно я послал красную печать Ледреду Аваро. Мне и… отвечать за всех.
Принц прикрыл глаза и посмотрел на Борея сквозь ресницы.
- Зачем вы это сделали?
- Ваше высочество, - вмешался Сигрид. Он не был совершенно уверен, что поступает правильно, но ему казалось, что Фамир, в стремлении выгородить всех, переусердствует. - Нера Борея вынудили обстоятельства. Я это говорю не потому, что я сам был участником дуэли, но потому, что видел, при каких обстоятельствах принималось решение о поединке.
Тэрет удивленно приподнял брови.
- Какое странное стечение обстоятельств. – Промолвил он тоном, близким к издевательскому. – Как только возникает какое-либо…неприятное событие, там тотчас же оказывается нер Никс.
- И что же вы хотите сказать? – перебил его принц, обращаясь к Сигриду.
- Нер Аваро сделал все, чтобы нер Борей вызвал его на дуэль. – С некоторым вызовом произнес Сигрид. – Могу даже предположить, что это было подстроено.
- Нер Аваро подстроил поединок с нером Эмптором? – фыркнул Тэрет. – Подвергал себя смертельной опасности, чтобы иметь сомнительное удовольствие впоследствии насолить неру Борею? Ваша фантазия не знает границ, нер Никс. Вам бы пообщаться с издателями «Беседы».
- Дуэль нера Моруса состоялась в тот день, когда на вас напали? – вдруг спросил принц у Тэрета, на что тот едва заметно кивнул.
- Мы…мы не нападали на нера Тэрета! – в ужасе воскликнул Морус, до того почти вжавшийся в стенку. – Мы дрались с Ледредом Аваро!
Магнетарх бросил на него презрительный взгляд – так смотрят на муху, которую собираются прихлопнуть. Но Морусу было достаточно. Он был так взвинчен и взволнован к этому моменту, что взгляд Тэрета оказался последней каплей. С тихим стоном он опустился на ковер в кабинете принца, и всем стало понятно, что бедняга Тир лишился чувств. Сигрид попытался было сделать какое-то движение, но его остановили. Тем более что миг слабости Моруса длился недолго. Уже через полминуты он чуть приоткрыл глаза и виновато улыбнулся. Не без помощи Итака, находившегося к нему ближе всех, Тир приподнялся на дрожащих ногах, и плюхнулся на стул, позабыв об этикете, о манерах и о том, как приличествует вести себя в присутствии особы королевской крови. Впрочем, Гальбу этот инцидент нисколько не заинтересовал. Он продолжал изучать лица присутствующих, что-то при этом анализируя.
- Мы приложим все усилия, чтобы наказать тех, кто пытался лишить вас жизни, Ноций. – Принц при этом обвел взглядом всех обвиняемых. – Я не позволю никому в Медоне вершить самосуд… Что касается этой дуэли, то Ледред Аваро дал показания, в которых сообщил, что его дважды вызывали на дуэль. – Гальба говорил хладнокровно. – Ни в одном из двух случаев он не был инициатором дуэли. Вы подтверждаете это, нер Борей?
Фамир кивнул.
- Хорошо. Хоть это мы выяснили. В самый первый раз – нер Морус, вы можете говорить? – принц повернулся к Тиру и тот сделал чуть заметный кивок. – И так, в самый первый раз, нер Эмптор предложил неру Аваро сразиться?
- Д-да, - стуча зубами, отозвался Морус, - это было в моем доме.
- Хорошо. – Повторил принц. – У меня есть только один вопрос. Если руги запрещены, откуда у нера Эмптора и у вас нашлось такое опасное оружие?
Гальба не был похож на сурового следователя, но что-то в его нынешнем настрое давало понять, что принц разозлен и не на шутку. Вопрос застал всех врасплох, признаться, откуда каждый получит комплект с ругами, было бы слишком низко.
- Позвольте мне ответить, - мягким бархатным голосом, почти промурлыкав, произнес Ноций Тэрет, - в Медоне существует обычай – если кому-то необходим предмет или несколько предметов, которые не приобрести в обычном магазине, если нужно достать что-то запрещенное, то… ваше высочество, все знают, к кому обратиться. Нер Эмптор, который, как мы знаем, принимал самое деятельное участие в первой дуэли, берется достать то, что другим недоступно.
- Вы можете это доказать? – резко воскликнул Фамир.
- Могу. – Очень любезно отозвался Тэрет. – А еще я могу доказать, что в вашем дуэльном зале можно найти много запрещенных предметов.
- Вы хотите обыскать мой дом?
- Если потребуется.
- Мы не станем обыскивать ваш дом, нер Борей, - миролюбиво промолвил принц, - и более того, никто не хочет представить вас преступником. Но вы должны понять мое возмущение – если человек, которому я всецело доверяю – нарушает мои законы, то, что же я могу требовать от прочих?
- Его светлость не причисляет себя ко всем прочим. – Тэрет сказал это, и его глаза угрожающе сверкнули. – Он ставит себя надо всеми.
- Это не прибавляет ему чести, коли так. – Кивнул принц. – На мой взгляд, нер Борей слишком свободен в своих действиях, обладает таким запасом времени, что может позволить себе тратить его на глупые развлечения, в том числе запрещенные. Ручаюсь, если бы нер Борей больше времени проводил во дворце, занимаясь делами, каких в королевстве накопилось немало, у него бы не возникло желания вызывать на дуэль всех подряд. У министра Эрихто найдутся для вас весьма интересные задания, - принц обмакнул перо в чернила и размашисто начертал на бумаге какую-то закорючку. Тэрет чуть побледнел. Он явно ожидал для Фамира совсем другого наказания.
- Ваше высочество, - поклонился магнетарх, - разумно ли подпускать нера Борея, проявившего такое непочтение к закону, к делам государственным?
- Больше дел – меньше дури. – Отозвался принц с раздражением. – Ну же, Тэрет, я подпустил нера Борея к делам куда более важным четыре месяца назад.
- Ваше высочество, - Фамир старался говорить спокойно и сдержанно, - что же будет с остальными? Если помилован я, могут ли мои друзья рассчитывать на это же?
Гальба сохранял такое невозмутимое выражение на лице, что понять его чувства в этот момент было невозможно. Он медленно встал из-за стола, предварительно придавив ворох бумаг, чтоб они не разлетались, пресс-папье в виде корабля, и подошел к окну. Яркий белый свет, струящийся оттуда, создавали мириады неспешно падающих снежных хлопьев, таких больших, что они напоминали бабочек. Принц смотрел сквозь них куда-то вдаль, то ли обдумывая решение, то ли прикидывая, как лучше его сообщить. Затянувшаяся пауза наводила на мысль, что ничего хорошего ждать не стоит. Недавние заключенные приуныли, магнетарх, напротив, явно находился в приподнятом настроении.
- Нер Лелеги сейчас же вернется к своим делам, в департаменте финансов, - негромко сказал принц. – Непозволительно человеку его уровня опускаться до поступков в стиле Ледреда Аваро… Не возражайте мне, Тэрет. – Быстро бросил он в сторону магнетарха. – Вы ведь собираетесь? Так вот, нер Никс и нер Рути, которых втравили в эту историю – да-да, не пытайтесь это опровергнуть, нер Борей, им обоим было позволительно не знать о запретном характере оружия, которое вы так любите применять. Как я уже сказал, нер Никс и нер Рути могут отправляться домой и завтра снова приступать к выполнению своих обязанностей у нера Дилига и генерала Кардавы. Вы, Фамир, с утра направитесь к неру Эрихто, как я вам и обещал. Я давно думал, куда лучше применить ваши знания. Сделайте что-нибудь полезное, и не связанное с дракой. А вот неру Морусу, как зачинщику первой дуэли, придется проследовать обратно в тюрьму. – Тир после этого издал то ли стон, то ли всхлип. – Суда не будет, это просто не нужно. Учитывая, что никто не погиб, месяц в суровых условиях послужит ему изрядным уроком. Нер Диспер Эмптор присоединится к нему, как только почувствует себя немного лучше. Я сказал «немного», потому что полного выздоровления не требуется. В тюрьме прекрасный лазарет. Кажется, нер Лелеги успел в этом убедиться… Всё. Можете уходить прямо сейчас. Только вы, Тэрет, - принц обернулся, - не спешите. Нужно обсудить некоторые детали коронации. Осталось три дня. У нас слишком много не подготовлено до сих пор.


       Глава 14.
       Коронация.

Медонцы ждали коронации принца Гальбы с большим нетерпением. После внезапной гибели короля Сайласа трон официально оставался пустым. Обычаи прежних времен, конечно, требовали, чтобы церемония прошла как можно скорее. Но Гальба протянул время, объясняя это сложным положением дел в королевстве, необходимостью заняться поисками Гая Кардавы, стремлением подготовить все так, чтобы коронация одновременно оказалась пышной, и не слишком затратной. Как узнал от Итака Лелеги Сигрид, траты действительно запланировали скромные. Хотя в Медоне явно соскучились по роскошным праздникам. По крайней мере, накануне коронации каждый уважающий себя житель столицы обзавелся новым платьем и вывесил из окон флаги. Таким образом, утром второго декабря, слегка запорошенный снегом город раскрасился в яркие тона и был буквально усыпан цветами – это постарались цветочницы с улицы Преданий. В благодарность принцу Гальбе за чудесное избавление от Сайласа они приготовили клумбы и букеты, которые совершенно бесплатно расставляли и раздавали по Медону.
Выглянув с утра в окно, Сигрид заметил две знакомые фигуры – Ноций Тэрет и Алан Эмптор о чем-то беседовали в створе улицы. Оба облачились в роскошные плащи с золотой отделкой по краям, Эмптор кутал руки в широкую меховую муфту. По лицам обоих было понятно, что разговор идет не самый приятный, и Сигрид решил, что министр финансов высказывает собеседнику свое неудовольствие относительно того, как поступили с Диспером. Тэрет слушал Эмптора очень спокойно, внимательно, но брови его были сдвинуты. Он отвечал односложно, рассеянно, едва шевеля губами. Министр закончил свою речь, вытащил одну руку из муфты, судорожно потряс ладонь Тэрета, и быстро пошагал к дворцу. Магнетарх постоял еще немного, поправил волосы, собранные сзади (бриллиантовая сережка при этом ярко сверкнула), и поднял глаза на дом, перед которым он находился. Сигрид инстинктивно попятился назад, больно стукнувшись при этом правой ногой о край стола – он ручался, что магнетарх его заметил. Когда через пять минут он осторожно высунул нос из-за шторы, Тэрета там уже не было.
- Прямо беда с этими праздничными плащами. – Раздался позади ворчливый голос Гиртуса. Сигрид обернулся. Гиртус с расстроенным лицом, облаченный в великолепный темно-зеленый плащ, подбитый мехом, вертелся по комнате, пытаясь разглядеть себя с другой стороны. – Ты видишь? – спрашивал он при этом. – На спине морщит. И это при том, что он стоит четыре талана!
- По-моему, с твоей спиной все более чем нормально. – Сказал Сигрид, подходя к другу. – Плащ чудесный.
- Правда? – Гиртус обрадовано посмотрел на Сигрида. – А мне все кажется, что сзади образовались чудовищные складки.
- Если вертеться и пытаться взглянуть себе на спину, так и будет. – Рассмеялся Сигрид. – Кстати, ты вчера что-то долго писал?
- Да… - Гиртус продолжил вертеться и представлять, что у него на лопатках есть глаза. – Решил черкнуть несколько строк матери. Она не поверит, что за четыре месяца у меня не было времени. Кстати, я открыл вчера одну бутылку вина, пока сочинял письмо. Чертовски сложно.
- Открыть бутылку? – усмехнулся Сигрид.
- Не-а… Написать, конечно. – Гиртус зевнул.
Сигрид, в отличие от друга, не стал расточительствовать, и потратил на праздничный плащ всего полтора талана. Темно-коричневый, с небольшой меховой оторочкой, плащ выглядел скромно, и в то же время элегантно.
Церемония начиналась ровно в двенадцать дня, в огромном зале Торжеств. Его возвели более пятисот лет назад, для проведения коронации короля Правдмысла, в чистом поле, на холме Вышеград, где до прошлого века никто не жил. Это теперь, когда город разросся, на холме тоже селились. Из зала Торжеств вся столица была как на ладони – это и привлекло венценосных особ. Туда приезжали для того, чтобы надеть на голову нового монарха корону, или обвенчать особ королевской крови, или объявить о начале войны… Зал, собственно, был не просто залом – это гигантское сооружение из серо-синего камня скорее напоминало собор. Огромный прямоугольник на манер античных храмов, поддерживали со всех сторон ряды дорических колонн. Внутри он был разделен на три больших отсека – самый важный, королевский, с белыми мраморными скамьями, ограждали от прочих затейливо вырезанные решетки. В королевской части могли сидеть только принадлежащие к монаршей семье и самые ближайшие их друзья. Иногда такая привилегия распространялась на первых министров, и то лишь при условии, что те происходили из древних семейств и были либо верлами, либо эгдами. Партер для придворных считался в медонской табели о рангах местом особенно значимым – ведь сидеть сразу за спиной короля могли только самые заслуженные и очень родовитые. В партере оказывались и величайшие умы Медона, даже не самые знатные, но сумевшие быть настолько полезными королевству, что им позволил присутствовать на церемонии король. А вот наверху, по бокам, размещались хоры и все остальные. Попасть внутрь мог каждый, но вот в первых двух отсеках сидели только по специальным приглашениям. Таких в Медоне разослали полторы сотни, а вот всего в зале Торжеств помещались до тысячи человек сразу. Сигрид и Гиртус приглашений, естественно, не получили, потому спешили попасть в зал Торжеств за час до начала – только так можно было получить более-менее хорошие места.
Медонцы, похоже, озаботились той же проблемой – пока друзья добирались до зала Торжеств, им встречались десятки и сотни людей, идущие в том же направлении. Оказавшись возле холма, Сигрид мигом оценил ситуацию – шансы попасть внутрь зала сводились к нулю. Возле громадного здания, за сто и пятьсот метров до него, образовалась такая толпа, что сомнений не оставалось – внутри уже не было свободных мест. Увереннее чувствовали себя приглашенные – они прибывали не спеша, зная, что стулья для них заготовлены. Таких – счастливых обладателей белых конвертов с золотыми печатями – можно было разглядеть издалека: небрежно-высокомерный вид, немного нервный смех и подчеркнутое изящество манер.
- Ну что, все-таки попробуем? – грустно спросил Гиртус.
- Странно конечно, - пробасил кто-то рядом возле его уха. То был толстяк в красном плаще. – Но мы теперь хоть знаем, сколько и что стоит. Гальба решил дать пример скромности. В Медоне его, конечно, поддержат.
- Неужели на новую королевскую мантию ушло всего триста таланов? – восхитилась немолодая женщина в очень ярком гриме, держащая под руку толстяка.
Пара прошла мимо двух друзей, нарочито обмахиваясь пригласительными билетами.
Сигрид оценил преимущества своего не самого дорогого плаща – он мог безбоязненно продираться сквозь толпу, не опасаясь, что кого-то заденет и порвет новый наряд. Гиртус же отшатывался от всех, как от чумных и временами поддерживал нижний край плаща на манер женского платья. Ему все время казалось, что грязь попадает на драгоценную ткань, отчего он ворчал на каждого, кто, по его мнению, слишком приближался. Сигрид посмеивался, глядя на оду бережливости, которую Гиртус слагал, не переставая. В конце концов, молодой Рути взмолился по другому поводу:
- Давай… пойдем не так быстро. Я боюсь, что сильно вспотею, и мой плащ…он…пропитается запахом…он ведь еще такой новый.
- Ты хочешь попасть на церемонию? – коротко спросил Сигрид.
Этот аргумент подействовал. Гиртус перестал жаловаться, прибавил шаг, и на вершине холма они оказались быстрее, чем предполагали.
Площадь перед залом Торжеств огородили решеткой, очень тщательно охраняемой. Толпа ревела от восторга и махала флажками сквозь прутья – особенно, когда на площадь пробирался экипаж кого-либо из известных лиц. Сельму Бицкую встретили свистом и громом аплодисментов – театральная дива была так хороша в серебристом полупрозрачном платье! – что мрачноватые люди Инститора сделали несколько предупредительных движений в сторону особенно активных поклонников прекрасной Сельмы. Сама актриса недовольно вздернула бровь, и нарочито близко прошла мимо решетки, позволив каждому, кто хотел, коснуться ее тонкой обнаженной руки.
Экипажи к главному входу подъезжали один за другим. Их пропускали через специально выстроенные ворота по предъявлении приглашения. Сигрид и Гиртус обошли решетку вдоль, поняв, что к воротам им не подобраться, а открытые проходы уже настолько переполнены, что туда не пролезть ни под каким предлогом.
- Может, попробуем отойти к дороге? – предложил Гиртус. – Оттуда будет не очень хорошо видно, но слышать будем все, и не в давке.
Сигриду идея показалась разумной. Они выбрались из толпы и вышли на дорогу, по которой по-прежнему мчались экипажи. Гербы, занавески, лошадиные копыта – все мелькало с невероятной скоростью. Сигрид оттащил Гиртуса за капюшон плаща: еще немного и друга бы раздавило каретой. До начала церемонии было еще примерно полчаса.
- Эй, эй! Да стой же! Сигрид! – голос, словно ниоткуда, прозвучал сквозь шум копыт и скрип колес. Голос Фамира Борея. Карета, мчавшаяся на Гиртуса, резко остановилась и чуть съехала с основной дороги, чтобы не мешать прочим экипажам. Сигрид и Гиртус отскочили – дверца кареты распахнулась, и из глубины ее нутра показался Фамир. Он был весь в сиреневом шелке, только пышный воротник белого цвета. Перья на шляпе – тоже белые – колыхнулись, когда он наклонился к двум друзьям.
- Садитесь ко мне. – Быстро сказал он. – У вас нет приглашения?
- Как видишь. – Вздохнул Гиртус.
Белые зубы Фамира блеснули в темной карете.
- Тогда другой возможности не будет! Давайте, быстрее. Принц Гальба не должен приехать раньше других. А если задержусь я… то этого он мне точно не простит.
Гиртус резво вскочил в экипаж, Сигрид последовал за ним, стараясь захлопнуть дверцу как можно тише. Карета чуть накренилась, потом резко выпрямилась (это кучер снова вывез ее не ровную дорогу), а Фамир достал из камзола белоснежный конверт.
- Сидящим в партере, нельзя одеваться в белое с золотом. – Пояснил он, постукивая пальцем по плотной блестящей бумаге. – Когда раздают такие конверты, по их цвету сразу можно понять, в каком одеянии будет принц или принцесса. Один из цветов можно позаимствовать – в данном случае, белый или золотой. Но чтобы два сразу – боже упаси. Хорошо, что вы оба в тёмном… На коронации короля Сайласа мой отец наделал много шума, когда оделся в его цвета.
- Как нас пропустят в зал Торжеств? – спросил Сигрид. – Приглашение на одно лицо?
- Выписывается на одно, - нехотя сообщил Фамир. – Но всегда подразумевается, что человек придет с кем-то. С супругой или друзьями. Вопросов ко мне не возникнет. Хотя, - Борей не удержался от смешка, - будь хоть кто-то из вас одет дамой, это бы оказалось куда кстати.
- Мы будем в партере? – восхитился Гиртус, сразу как-то приосанившись.
Фамир Борей чуть кивнул, а карета остановилась. Сигрид протянул руку, чтобы распахнуть дверцу экипажа – он сидел ближе всех к выходу – но это сделал кто-то за него. Белый свет озарил карету. Сигрид повернулся к Фамиру, который выжидающе приподнял брови, и, помявшись всего мгновение, медленно и очень осторожно спустился по маленькой лестнице. Когда ноги ощутили твердые плитки брусчатки, сердце Сигрида подпрыгнуло от восторга – так необычно, так захватывающе все казалось вокруг. Он видел площадь с другой стороны решетки, но теперь все было по-иному. Сигрид чувствовал, как сотни восхищенных и завистливых глаз изучают его с головы до пят. Что-то кричали и опять свистели. Наконец, вокруг раздался настоящий рёв восторга – это Фамир Борей показался из кареты. С достоинством истинного аристократа он слегка кивал и грациозно помахивал рукой. Ступив на брусчатку возле зала Торжеств, Фамир не торопился войти внутрь огромного серо-синего здания. Экипаж отъехал, а он все еще рассеянно улыбался и кивал медонцам. Сигрид и Гиртус к тому времени уже оказались перед распахнутыми дверями зала.
Плотный белый конверт стоило только показать, как всех троих учтиво пропустили внутрь. Там было так красиво, что Гиртус не удержался от восхищенного шепота:
- Ого! – произнес он, разглядывая зал Торжеств.
Только теперь стало понятно, насколько действительно огромен зал. От входа до помоста, где стояли четыре похожие на трон кресла, требовалось пройти чуть ли не сотню кшабов. И все – между рядами сидящих, стоящих, болтающих группами молодых и не очень людей и дам, настолько ослепительных, что хотелось зажмурить глаза. Ограждение, отделявшее королевскую ложу от прочих, с одной стороны было символическим – кружевная решетка – но с другой, переступить за нее могли позволить себе немногие. Фамир шел вперед, небрежно раскланиваясь с теми, с кем считал нужным. Сигрид, совершенно обескураженный, ловил взгляд каждого и каждому был готов улыбнуться и поклониться. То же и Гиртус. Потому у обоих скоро шеи заболели от бесчисленных поворотов и поклонов. Лица сменялись одно на другое, многие были знакомы по дворцу, но имена всех людей они не знали. Фамир приближался к решетке и Сигрид, на миг зажмурившись, решил, что сейчас они перейдут за нее, но как раз в этот момент Борей остановился. Всего за три ряда до королевской ложи для него были приготовлены места – всего лишь простые лакированные деревянные скамьи – но, сколько они значили теперь!
Зал Торжеств сиял красными и желтыми огнями. Цилиндрические светильники, с локоть размером, висели повсюду – гирляндами над головами гостей, стояли на выступе балкона, где на церемонию должны были глядеть посетители попроще. Ими был уставлен алый помост, на котором стояли четыре кресла. Светильники крепились к стенам, позволяя разглядеть причудливые картины, вырезанные в камне – всю историю Медона.
Заняв свое место, Сигрид только сейчас заметил, что с другой стороны скамьи сидит, выпрямившись, как натянутая струна, Мертсегер Реа. Она была вся в золотом, похожая на идола, решив, видимо, что из запрещенных цветов этот один больше ей подходит. На самом деле, Сигрид готов был поклясться, что золотое парчовое платье Мертсегер делает ее похожей на безжизненное изваяние.
- Уф-ф, чуть не опоздал! – Итак Лелеги плюхнулся на скамью возле Гиртуса и отер с лица пот. Выглядел он взмыленным, светлые пряди волос прилипли ко лбу, тугой воротник Итака намок и повис. Фамир повернул голову в его направлении и совершенно неожиданно для всех расхохотался. Итак, кажется, был сконфужен. Он стал покрываться красными пятнами и начал лихорадочно промокать пот неизвестно откуда появившимся платком. – Прекрати. – Сердито прошипел он. – Прекрати, говорю! Ты думаешь, ты один гогочешь?
- Ну уж нет, учитывая масштабы мероприятия. – Сквозь смех разобрали, ничего не понимающие Сигрид и Гиртус.
- Никто ничего не заметил. – Сдержанно промолвил Итак и почему-то вытянул шею.
- Конечно! – Фамир, все еще давясь от смеха, протянул Сигриду раскрытое приглашение. На одной стороне официальным языком было написано, что нера Фамира Борея его высочество принц Гальба приглашает и т.д. и т.п. На другой - золотыми буквами на белой бумаге значился очень странный список:
1. Приглашения на коронацию – 800 таланов
2. Новые светильники в зал Торжеств – 2000 таланов
3. Четыре парадных кресла – 2500 таланов
4. Парадная мантия принца – 300 таланов
5. Замена оси коронационной кареты – 20 таланов…
- Что это? – изумился Гиртус.
- Это… - Сигрид начал понимать и ему тоже стало смешно. Он посмотрел на Итака, вид у которого был до ужаса виноватый. – Вы перепутали текст, когда отдали печатать приглашения?
- Да-а-а. – Промямлил Итак. – Там…хотели написать девизы всех пяти палат. А напечатали пять пунктов из программы расходов, которую я предъявлял принцу на подпись. Не знаю – как так получилось? Узнали мы об этом сегодня, когда кто-то из гостей восхитился находкой принца…
Громкие звуки марша заглушили слова Итака. Все находившиеся в зале Торжеств суетливо бросились к своим местам и стоя замерли возле них. Музыканты проиграли довольно большой кусок гимна и замолчали. Пауза длилась всего секунд пять, сразу после зал потряс вызывающий мурашки на коже звук очень старинной медонской песни, когда-то исполняемой на официальных церемониях. Слова уже никто не помнил, но по рядам покатился восторженный шепот.
Принц Гальба в белом с золотой перевязью камзоле и брюках и в золотом плаще медленно проследовал мимо собравшихся, ни на кого не глядя, только вперед, и перед ним заботливо распахнули ворота резной решетки, чтобы не пришлось ждать ни мгновенья. Гальба оказался внутри королевской ложи, после чего занял там место в самом центре. Музыка стихла. Сразу после этого все с шелестом сели. Сигриду не очень хорошо было видно, кто еще находится подле принца – он догадывался только, что мальчишеский затылок принадлежит принцу Эдви. Несколько фигур вокруг показались незнакомыми. Мендум? Дилиг? Генерал Кардава? Но нет, он видел всех их, когда шел за Фамиром по залу Торжеств.
Рядом с принцем, на расстоянии вытянутой руки сидел человек в жемчужно-сером одеянии, он наклонился к Гальбе и что-то шепнул ему на ухо. Сигрид вытянул шею, поймав недовольный взгляд одной пожилой дамы, и едва не вскрикнул от удивления: в костюме серого цвета там сидел Ноций Тэрет. Он сильно отличался от себя утреннего – волосы были аккуратно уложены по плечам, серый бархат подчеркивал контраст между белым лицом и темными волосами. Когда магнетарх повернулся к принцу, Сигрид готов был поклясться, что даже черты лица Тэрета сегодня были другими, не такими резкими. И уж точно нельзя было заметить его обычного брезгливо-презрительного выражения.
Над головами находившихся в зале Торжеств прошелестело что-то непонятное. Будто облако влетело в коронационный храм. Сигрид поднял голову: такое он уже видел. Керы. Бесплотные, напоминавшие сгустки воздуха. Керы покружили немного над залом и рассредоточились под потолком, как медонцы, но только наверху.
Трубы прогремели под сводами зала Торжеств. К помосту с двух сторон вышли фигуры в черных с золотом одеяниях с капюшонами. Сигрид насчитал семерых, но на помост, застеленный алым шелком, поднялись лишь трое. Остальные застыли в почтительных позах возле ступеней к помосту. Три фигуры отбросили капюшоны, и Сигрид догадался, что на возвышении главы совета норнов – Скульд, Урд и Верданди. Каждый держал в руках по серебряному колокольчику – символу норнов. Очень высокий – на голову выше прочих – Скульд первым чуть качнул рукой, и колокольчик издал мелодичный звон. Звук разрезал тишину, многие вздрогнули. Это был сигнал для принца Гальбы. Он встал со своего кресла, быстрым взглядом обвел зал Торжеств, и очень медленно направился к помосту. Он чувствовал, что в этот миг сотни и тысячи глаз прикованы к нему, наверное, поэтому лицо принца казалось напряженным. Гальба словно пытался побороть волнение, не слишком успешно, впрочем. Когда он поднимался на алый помост (у Сигрида при этом невольно возникла аналогия с плахой), можно было заметить, что в какой-то миг принц дернулся и чуть не оступился.
Гальба стоял на краю помоста. Теперь его охватило пьянящее ощущение собственной силы и значимости. По губам пробежала высокомерная улыбка. Но звонок второго колокольчика подействовал отрезвляюще – принц поспешно поклонился норнам и сделал несколько шагов вглубь помоста.
- У всякой вершины есть основа. – Громко проговорил Скульд.
Трубы снова заиграли, на этот раз тише, и уже не так торжественно. То была задумчивая мелодия, вроде пастушачьей, которую наигрывают среди полей на небольшом дешевом рожке.
Стоящие у помоста фигуры в черном неизвестно откуда достали большую меховую сумку и такую же шапку, довольно потрепанного вида. Еще один из норнов протянул старые стоптанные туфли на таких кособоких каблуках, словно их носили не переставая несколько десятков лет подряд. Все это странное облачение с большим почтением и преподнесли принцу Гальбе.
- Из короля Медона хотят сделать пастуха? – удивленно шепнул Гиртус на ухо Сигриду.
- Предки Гальбы были пастухами. – Также шепотом пояснил Сигрид. – Во время коронации претендента на власть одевают так, чтобы подчеркнуть – он тоже из самых простых людей.
- Это ты у Эстридсена выучил? – проворчал Гиртус. – Дурацкий обычай. Почему Сайлас его не отменил?
Принц уже облачился в старые вещи, и вид имел престранный. Большая меховая шапка съезжала ему на затылок, и Гальба то и дело поправлял ее. Третий звонок колокольчика пронзил слух наполнявших зал Торжеств людей. Даже те, кто никогда не присутствовал на таких церемониях, поняли, что именно теперь произойдет самое важное.
На помост вынесли пять предметов – символы пяти палат. Самой последней – корону Медона. Это был простой золотой обруч с несколькими драгоценными камнями, настолько непрезентабельный с виду, что его вообще сложно было принять за атрибут царской власти. По знаку Скульда все встали. И в тот же миг в зале Торжеств появился новый посетитель.
  Очень твердой поступью седовласый сухопарый мужчина проследовал мимо рядов многочисленных приглашенных. Стук его каблуков гулко раздавался под сводами огромного зала. Он шел, не обращая никакого внимания на поворачивающиеся к нему головы, ни на норнов, застывших в изумлении, ни на повскакивавшую с места охрану. Новый гость – одет он был в короткий белый плащ – приблизился к решетке, отделявшей королевскую ложу от партера, и, несмотря на все протесты окружающих, рванул на себя резную дверцу.
С мест повскакивали стражники Инститора, даже Фамир быстро поднялся и рванулся следом за неожиданным визитером, который невозмутимо продолжал свой путь. Сигрид и Гиртус сделали это чуть раньше. Времени на размышления у них не было – оба молодых человека в мгновение ока оказались за ограждением ложи, лицом к лицу столкнувшись с побледневшим и уже выхватившим шпагу Тэретом.
Дальше произошло то, что никто не мог ожидать – Сигрид успел влететь в ложу с обнаженной шпагой, за ним попытался сделать то же самое Гиртус. Но поскольку следом двигался Фамир, и еще несколько охранников, Гиртуса буквально кинули на решетчатую дверцу. Он охнул от боли, отстранился, уцепился за дверцу, и вместо того, чтобы открыть ее, потянул на себя. Таким образом, проход в ложу оказался закрытым, и все последующие попытки остальных открыть его никак не могли увенчаться успехом. Сигрид на звук возни обернулся, увидел обескураженное лицо Фамира, и перевел взгляд на магнетарха. Тот стоял, подле него, тяжело дыша, и казалось, готов прихлопнуть Сигрида.
- Что…вам…угодно? – услышали они оба дрожащий от ярости голос принца Гальбы, прозвучавший в нарушении всех законов церемонии. И Сигрид и магнетарх обернулись к помосту. Скульд, стоявший рядом с Гальбой, даже бровью не повел (кому как не норну было знать, что такое случится). Однако тот, к кому обращался принц, услышал предназначенные для него слова.
 - Меня зовут барон Бебер. – Сказал он громко. Зал Торжеств сразу притих, будто бы это имя все объясняло. – И я желаю передать принцу Гальбе послание от Ярвы, короля Атрии.
- И для этого ты ворвался в самый разгар церемонии? – высокомерно молвил Гальба. – Неужели послание нельзя было доставить позже? Ты нарушаешь законы Медона!
- Как барон Атрии я могу сообщить тебе, Гальба, принц Медонский, – прогремел нежданный визитер, - это ты нарушаешь существующий закон! И мой сюзерен, король Ярва, велел передать это тебе. Гальба – узурпатор, присвоивший власть вопреки воле богов, воле норнов, и членов пяти палат Медона! В зале Торжеств пожелал ты возложить корону на свою голову, вопреки божественной воле, вопреки обычаю. И тебя покарают за это!
- С каких пор король Атрии вздумал вмешиваться в дела Медона? – вспыхнул Гальба, и в его глазах впервые загорелся недобрый огонь.
- По какому праву, - медленно, размеренно произнес Скульд, неожиданно для всех, - барон Бебер разговаривает с королевским сыном на равных? Мне бы хотелось уточнить, прежде всего, это.
- Барон Бебер ведет свой род от королевского сына, - дерзко вымолвил чужестранец в белом плаще, - и я имею такое же право говорить с принцем Гальбой на равных, как покойный король Сайлас! Убитый по приказу преступного принца!
В зале ахнули. По рядам прокатился возмущенный рокот. Кто-то предпринял еще одну попытку сломать решетку. Но замок прочно держался. Гиртус тряс дверцу так ожесточенно, что та грозила сорваться с петель.
- Король Атрии просит передать принцу Медона, - голос иноземца звучал зычно, и благодаря сводам зала его можно было расслышать в любой части, – что он не может признать власть Гальбы над державой, и будет считать его узурпатором, до тех самых пор, пока Гальба, следуя старому обычаю, не представит королю Атрии и всему миру доказательства своего права на власть.
Лицо Гальбы вытянулось. Шапка при этом еще больше съехала, придав ему совершенно дурацкий вид. Сигриду показалось, еще миг и Гальба в ярости сорвет ее, но такой жест могли неверно истолковать, потому принц сдержался, хотя и с трудом.
- Знаешь ли ты, барон, - вмешался молчавший до этого Верданди, норн пониже ростом, смуглее, со сросшимися темными бровями. Все с удивлением посмотрели на него. – Знаешь ли ты, что твои обвинения – это подстрекательство, это попытка посеять смуту в нашем государстве? Что только уважение к королю Ярве не позволяют принцу Гальбе немедленно схватить тебя и выставить тебя вон?
По губам Бебера пробежала самодовольная улыбка. Еще несколько человек из охраны Инститора достали шпаги, и звук металла заставил барона улыбнуться еще шире.
- Ты можешь даже дать приказ убить меня, - произнес он то ли с презрением, то ли с вызовом, - но ты знаешь, что не в силах помешать тому, что должно свершиться. Своей коронацией, Гальба, ты сам подписываешь себе приговор узурпатора. А это, напомню тебе, смертельный приговор! – барон издал короткий смешок, прозвучавший зловеще. – Ты обречен, Гальба, как только выйдешь отсюда, быть вечным искателем, вечно вздрагивать от каждого шороха. Ведь тебе суждено умереть в течение ближайших четырех лет!
Тэрет издал странный свистящий звук, словно из кузнечного меха разом выпустили воздух. Сигрид посмотрел на него и очень бы озадачился в тот момент, случись кому-то спросить: кто бледнее был тогда – магнетарх или принц Гальба. Ноций Тэрет так крепко сжимал рукоятку шпаги, словно хотел оставить на ней вмятины. Казалось, он сию минуту готовится броситься на нахального посланника, но что-то мешает ему.
- Гальба, принц Медонский, готов ли ты жить в страхе ближайшие годы, или ты откажешься от коронации? – почти крикнул посланник Ярвы.
- Откажусь? – эхом прозвучал голос Гальбы. – Я? Откажусь? Ты что-то путаешь, посланник. У меня язык не поворачивается назвать тебя бароном, ведь твои слова выдают в тебе не человека благородного происхождения, а подстрекателя, изменщика, обманщика! – Гальба сделал четыре шага по помосту и остановился на краю, рискуя свалиться при любом неловком движении. Он оглядел зал Торжеств воистину королевским взглядом, и, поправив шапку на своей голове, произнес четко и громко. – Я, принц Гальба Медонский. Сын короля Свена и королевы Роберты. Я принимаю власть над королевством! Мне пытались помешать. Мне не раз пытались помешать! И я пережил предательство брата, гонения моего ближайшего родственника, чтобы теперь стать владыкой Медона! И никто не сможет встать на моем пути! Ты – барон Бебер – всего лишь жалкий заговорщик, посланный, по всей видимости, Гаем Кардавой. И я смеюсь в лицо твоей угрозе!
Зал Торжеств взорвался громом аплодисментов. Все, кто, затаив дыхание, следил за происходящим на помосте, вздохнули теперь с облегчением. Принц Гальба победил. Он стоял на алом возвышении, в окружении норнов, покорно склонивших голову, в одеянии, которое из поколения в поколения передавалось его семье для коронации, и теперь стал настоящим владыкой Медона. Сигриду почудилось, что в воздухе просвистело что-то блестящее, и в следующий миг он увидел, что посланник Ярвы, странно улыбаясь, медленно оседает на пол. Из его спины, оставляя на белом шелке алые разводы, торчал кинжал.
Норны опомнились первыми. Еще до того, как в зале раздались тревожные крики, они сбежались к помосту и торопливо вытащили барона Бебера куда-то прочь, после чего вернулись на свои места, как ни в чем не бывало. Все внимание было приковано теперь к Гальбе, так что последнего инцидента с посланником почти никто не заметил. Видел это Сигрид, стоявший совсем рядом Тэретом. Он ничего не мог с собой поделать, всё, что в данный момент крутилось у него на языке и в голове, выразилось всего в трех словах, вдруг вырвавшихся помимо его воли:
- Восемь атрибутов власти!
Он произнес это, потому что как только Бебер начал говорить о власти, о преемственности, о тревоге, связанной с этим, а еще о поиске, сразу вызвало у него ассоциации с подслушанным на винтовой лестнице разговором. Сигрид был уверен, что говорил достаточно тихо. Но едва его губы шевельнулись, (он и понять толком не успел, что случилось), как с удивлением разглядел совсем близко перед собой перекошенное лицо магнетарха.
- Что вы сказали? – Глаза магнетарха впились в него и пылали огнем невиданного гнева, а все тело сотрясалось от обуявшей его ярости. – Повторите! Что вы сказали?
Сигрид помертвел от ужаса. Язык отказывался его слушаться. Он открыл рот, пытаясь ответить, только его уже не желали слышать. Тэрет крепко схватил его за локоть и куда-то потащил. У Сигрида даже мысли не было помешать ему – вяло, словно во сне, он слепо повиновался, так и не успев понять толком, что же стряслось. Вокруг при этом стоя аплодировали, кричали, ликовали, одним словом, не обращая внимания на них двоих. Дверца в ложу, очевидно, была настолько расшатана Гиртусом, что магнетарх несильным ударом ребром ладони открыл ее, и быстрыми шагами двинулся прочь. Его пальцы как стальные прутья при этом больно сжимали руку Сигрида. Сопротивляться было бесполезно, Сигрид тащился следом, успевая лишь замечать, как бешено сменяются картинки: огоньки, чьи-то лица, руки. Гиртус не успел глазом моргнуть, а друга и след простыл. Сигрид был целиком во власти Тэрета, и это привело его в состояние ступора. В магнетархе была такая сила и решимость, что Сигрид отчетливо осознавал: он ничего не может, да и не должен делать против него в настоящий момент.



Глава 15.
Один на один с Тэретом.

Магнетарх плотно закрыл за собой дверь. В его дворцовых покоях было необычайно тихо. До площади Трех королей Тэрет и Сигрид добрались за какие-то считанные минуты. Всю дорогу магнетарх молчал, Сигрид тоже не решался заговорить. В голове его было пусто, хотя он пытался сосредоточиться. Будь что будет, решил Сигрид, с какой-то мрачной отчаянностью. И он почему-то даже не удивился, когда магнетарх привел его в то крыло дворца, где находились его личные апартаменты. Тэрет коротко распорядился не беспокоить его, и стражники почтительно склонились, чуть не коснувшись пола лбами. На молодого Никса никто не обращал внимания, да и по большому счету некому было задаться вопросом – а что он делает здесь, в компании самого магнетарха? – ведь во дворце почти никого не осталось, все в тот момент еще находились на коронации.
Сигрид от страха не успел даже оглядеться – все, что он заметил, это стоящую справа от него кровать, накрытую черным с золотом покрывалом, письменный стол, на котором ровными стопками лежали бумаги (Сигрид приблизился к нему вплотную), успел ощутить мягкость толстого ковра, по которому ступал… Закрыв двери и повернув ключ, Тэрет сделал несколько шагов по направлению к Сигриду и остановился напротив, достаточно близко, чтобы можно было разглядеть мельчайшие черты его лица. Он скрестил руки на груди, а глаза магнетарха буравили Сигрида насквозь, и отвести взгляд не получалось, словно Тэрет гипнотизировал его. Никсу даже на миг показалось, что у него закружилась голова. Ноций Тэрет, сохраняя абсолютное спокойствие, глядел на Сигрида немигающим взглядом, когда негромко произнес:
- Итак, откуда вам известно про восемь предметов?
- Я прочитал в библиотеке Дилига. – Соврал Сигрид, но голос его прозвучал уверенно.
- Это ложь. – Холодно отозвался Тэрет, не сводя с Сигрида пристального взгляда. – Я знаю, что есть в библиотеке Дилига. Я сам лично убирал оттуда книги, которые могут помешать… Вы узнали из другого источника.
Сигрид выдержал взгляд магнетарха, но ему было очень не по себе. В желудке тихонько заурчало – словно попавшая туда утром пища протестовала против такого сильного волнения. Сигрид понятия не имел, что еще он может сказать, чтобы поправить положение.
- Возможно, - нерешительно молвил он, сам ощущая, как предательски дрожит голос, - я прочитал об этом и в другом месте. У меня тоже обширная библиотека. Я мог ошибиться, когда говорил про библиотеку нера Дилига…
- Это тоже ложь. – Еще холоднее и тише сказал Тэрет, теперь опуская глаза. – Такие вещи не содержатся ни в одной частной библиотеке. Вы настаиваете на этой версии, или мне озвучить свою?
Сигрид молчал. Говорить было нечего.
- Хорошо. – Во взгляде Ноция Тэрета отчетливо промелькнуло презрение. – Я сам скажу то, что вы боитесь произнести. Вы подслушивали, нер Никс. Только так вы могли узнать. Кто и зачем просил вас об этом?
- Я не подслушивал! – резко вскричал Сигрид, задрожав от праведного гнева. – Меня никто и ни о чем не просил! Я!Не!Подслушивал!
В темных глазах Тэрета сверкнула молния. Сигрид бы поежился, если бы не был так разозлен предположением магнетарха.
- Разве? – спросил Тэрет, чуть приподняв брови в полуусмешке. – У меня складывается обратное впечатление.
- Это не мое дело, что вам кажется.
- Ваше дело просто подслушивать и шпионить, я понимаю.
- Вы хорошо умеете вести допросы? – яростно бросил Сигрид.
- Хотите убедиться? – рот Тэрета искривился.
- Нет, благодарю. Те, кого вы допрашиваете, обычно погибают.
Сигрид брякнул, не подумав, и только по реакции Тэрета понял, что попал в точку. В болевую. Лицо магнетарха исказилось, и из бледного стало мертвенно-белым. Горящие глаза на контрасте с этой снежного оттенка кожей казались просто ослепительными. Сигриду стало действительно страшно.
- Вы с самого первого дня, что находитесь в Медоне, постоянно подслушиваете и подсматриваете за мной и принцем. – Прошипел Тэрет, не сдерживая злости. – Что вы стараетесь выведать? По чьему приказу? Отвечайте!
- Я не…- начал было Сигрид.
- Молчать! – рявкнул Тэрет, еще на шаг приближаясь к Никсу, и тот, казалось, почувствовал его горячее дыхание. – Прекратить увертываться! Вы можете лгать принцу Гальбе, но не мне!
- А Гальбу легко провести? У вас получалось? – разозлился Сигрид.
Тэрет тяжело дышал и смотрел на Сигрида, не отрываясь. Тому даже подумалось, что сейчас магнетарх его убьет или в лучшем случае испепелит своим взглядом. Сразу стало как-то легко и пусто, даже гнев немного спал.
- Вы подслушивали. – Четко разделяя каждое слово, снова сказал Тэрет. – В Медоне об этом… знают только четыре человека: принц Гальба, Скульд, я и… - Магнетарх внезапно замолчал. – Ни у одного из этих людей вы не могли ничего узнать. Оттого я полагаю, что вы завладели информацией незаконно. Конечно, я не думаю, что вам удалось выведать многое. Но ваша глупая беспечность может привести к тому, что тайна будет раскрыта, кому не попадя.
У Сигрида подкашивались ноги. Он, конечно, не упал бы в обморок, как Морус, но был близок к этому. Страшный взгляд Тэрета дал ему понять, что сейчас лучше сообщить всё.
- Я не подслушивал. – Глухо сказал он. Внутри все тряслось, и желудок снова издал тихий протестующий звук. – Это получилось случайно. Я слышал только обрывок разговора.
В глазах Тэрета снова полыхнуло.
- Мне никто не приказывал. Так вышло. Я спутал коридоры. – Признался Сигрид.
- Где вы были? – отрывисто молвил магнетарх.
- На винтовой лестнице. Там есть окошечко…
Сигрид не договорил, Тэрет обдал его такой волной презрения, что ему и самому стало противно от своего поступка. Возмущение клокотало уже с меньшей силой, хотя несправедливость обвинений его задела – вообразить, что он может для кого-то шпионить!
- Как это достойно настоящего медонца! – губы Тэрета в усмешке обнажили ровный ряд зубов. – Который никогда не служил королю Сайласу, отмечу. Я вас поздравляю. Кто еще кроме вас в курсе?
Вопрос застал Сигрида врасплох. Он ожидал наказания, думал, что Тэрет в лучшем случае его отпустит, но такого поворота не предвидел. Впрочем, магнетарх и не ждал, что ему будут отвечать.
- Полагаю, нер Рути. – Произнес он холодно. – Или вы еще с кем-то поделились? Например, с Бореем?
- Я сказал им не все. – Прошептал Сигрид. – Я не упомянул, что нужно торопиться.
- Вы мне отвратительны, нер Никс. – Произнес Тэрет, и в его голосе действительно прозвучало отвращение. – Вы жалкий хвастун, и вдобавок, трус. Впрочем, люди, с которыми вы общаетесь, ничем другим не могут поделиться… Просить вас хранить молчание теперь уже излишне. Вы плохо различаете государственные тайны и сплетни за спиной. Похоже, для вас это одно и то же. Уверен, что принц тоже будет разочарован.
- Вы… - Сердце Сигрида сразу провалилось куда-то в область желудка. – Вы сообщите об этом принцу?
- А вы думаете, нет? Принц Гальба должен знать, благодаря кому может быть предана огласке она из самых важных тайн короны. С чего бы мне молчать? Если об этом вдруг заговорят в Медоне, вы предпочитаете, чтобы он заподозрил в предательстве меня или главу совета норнов? Увольте.
- Я не произнесу ни слова. – Твердо сказал Сигрид. – И вы, и принц можете не сомневаться.
- С чего бы мне вам доверять? Вы наговорили столько, что этого может быть уже достаточно. – Тэрет повернулся к Никсу спиной. – А те, с кем вы поделились своими знаниями? Они тоже ни слова не скажут?
- Я…- начал было Сигрид.
- Вы не можете ручаться за них. – Закончил за него фразу магнетарх. – Если вы сообщили обо всем неру Борею, то не знаю, какой аргумент может заставить его хранить тайну. Ведь для него это такая большая удача – сделать неприятное мне!
Конфуз Сигрида начал проходить. Вместо этого он начал испытывать злость.
- Я действительно не виновен. – Сказал он с нажимом. – Я услышал это случайно. Мне жаль, что такая важная тайна обсуждается в месте, где так легко оказаться постороннему человеку!
Тэрет резко развернулся. Сигрид не смог понять, что ярче вспыхнуло – огонь в его глазах или бриллиантовая сережка.
- Да вы еще и изрядный наглец, нер Никс, - магнетарх произнес это с легким удивлением, - мало того, что вы влезли не в свое дело, так вы еще и пытаетесь выставить виноватыми принца Гальбу и меня?
- Нет, нер Тэрет, - Сигрид окончательно запутался, - я просто хочу сказать…
- Довольно! – властно оборвал его магнетарх. – Мысль мне ясна.
- Вы… - Сигрид пытался подобрать слова. – Вы отправите меня в Лурд?
Тэрет усмехнулся такой гадкой усмешкой, что Сигрид еле сдержался, чтобы не сказать что-нибудь резкое.
- О! Кажется, вы испугались, храбрый боец на ругах и защитник не менее храброго Фамира Борея. Вас в Лурд? Теоретически это было бы самым правильным решением, но ведь тогда возникнут вопросы – зачем, почему, с какой стати? Ваши друзья изведут жалобами меня и принца, точнее, теперь уже короля. Ни я, ни его величество не желаем объяснять что-либо кому-либо. Шум, который может поднять нер Рути или нер Борей, окажется нежелательным для нас и для вас тоже. Вы ведь читали книги по истории, нер Никс? С теми, кто посвящен в тайну, требующую сохранности, обычно не церемонятся.
- Король Сайлас избавился бы от меня в тот же миг, о да! – воскликнул Сигрид, которого бесила эта манера Тэрета разговаривать издевательским тоном.
- Не сомневайтесь. – Кивнул Тэрет. – Но сейчас ваша гибель может вызвать много вопросов, как я уже сказал. И повредить королю Гальбе. Потому я отправлю вас домой. Я ни секунды не колеблясь, скажу, что вы отныне будете молчать. Ибо вы хорошо понимаете, чем это может вам грозить. И не только вам. Только не думайте, что легко отделались. Отныне вы находитесь под моим наблюдением. И я позабочусь, чтобы оно доставило вам максимум хлопот.
Сигрид ничуть не сомневался, что так оно и будет. Глядя в темные, как грозовые тучи, глаза Тэрета, он понимал, что ни пощады, ни сожаления, ждать от магнетарха не придётся. И в то же время в нем росла решимость узнать про таинственные восемь предметов как можно больше. Если ему предстоит пострадать из-за своей глупой оплошности, нужно хотя бы понимать, отчего возникла вся эта канитель. Злость его уже почти прошла, Сигрид желал теперь только одного – побыстрее покинуть эти апартаменты и немедленно заняться поисками.
- Еще одно. – Сказал Тэрет, не сводя глаз с Сигрида. – Если ваши друзья станут задавать вам вопросы – вы больше ничего не знаете. Обсуждать эту тему с ними не рекомендую. Да и наш разговор не стоит предавать огласке. Чем больше нер Рути или нер Борей знают про нашу с вами тайну, тем в большей опасности они находятся. Считайте, что мы с вами заключили договор.
- Насколько выгоден он мне? – мрачно произнес Сигрид.
- Вы еще не поняли? Как плохо обучают в таком почтенном заведении, как школа Эстридсена! Я всегда говорил: образование в Атрии никуда не годится. – Улыбнулся Тэрет. – Вы получите возможность жить, не опасаясь за себя и за своих близких.
- Вы… угрожаете?
- Я предупреждаю. Раз вы вмешались в дела государственной важности, не думаете ли вы, нер Никс, что ставки будут номинальными? Все серьезно. Это не глупая дуэль из-за того, что кто-то косо на вас посмотрел. Вы сами выбрали такую игру. Так получайте же.
В дверь покоев Тэрета тихонько постучали. Магнетарх даже не повернул головы. Он по-прежнему смотрел на Сигрида, словно ожидая, что тот ответит.
- Вижу, вам все ясно. – Заключил Тэрет, небрежно кивнув. – Это все упрощает. Напоследок напомню вам, нер Никс: я не шучу. И дело, о котором идет речь, не шуточное. За вмешательство некоторые уже поплатились.
- Вы имеете в виду Бебера? – промолвил Сигрид, вскинув голову.
       Тэрет ответил не сразу.
- Вы можете идти, нер Никс. – Мягко произнес магнетарх. – У меня сегодня еще очень много дел.
Тэрет подошел к двери, повернул ключ два раза и учтивейшим образом распахнул ее перед Сигридом. Тому не нужно было повторять – находиться в покоях магнетарха было настолько невыносимо, что он рвался прочь. Быстрыми шагами Сигрид вышел за дверь и перевел дух, он до конца еще не осознал, в какой опасности находился всего несколько минут назад. Один на один с Тэретом, да еще по такой причине! Желудок снова предательски заурчал.
Сигрид плохо соображал, где находятся апартаменты магнетарха и как быстрее выбраться из этого крыла дворца. В эту минуту он пожалел, что в доме Гальбы нет таких удобных указателей, как на улице. Ведь во дворце было столько коридоров, что путались даже опытные придворные. Спросить было не у кого, да и почему-то Сигриду показалось стыдным выяснять, как пройти на первый этаж.
Его чуть не сбили с ног и сжали в объятиях. Сигрид опомниться не успел – это Гиртус, взявшийся неизвестно откуда, подлетел к нему и с радостным смехом принялся его обнимать.
- Поверить не могу! С тобой все в порядке! Поверить не могу! – повторял Гиртус, сияя от счастья. – Как хорошо! Мы уже думали, что тебя утащили в Лурд. Но кто-то сказал Итаку, что карета Тэрета направилась ко дворцу! С тобой все в порядке? Зачем он тебя увел из зала Торжеств? Ты нормально себя чувствуешь?
- Все нормально. – Рассеянно улыбаясь, ответил Сигрид. Он был рад Гиртусу как никогда в жизни, и в то же время под градом вопросов пока еще не успел сообразить, как лучше на них отвечать. – Я чувствую себя нормально. Ты приехал сюда… так быстро?
- Да, в карете Фамира. Он и Итак внизу, на тот случай если придется срочно ехать в Лурд. Ну, скажи, чего ты здесь делал?
Сигрид поспешил подальше увести Гиртуса от покоев магнетарха. На удивление его приятель разбирался в коридорах этой части дворца очень неплохо – они свернули в какую-то галерею, прошли еще немного и оказались возле лестницы, совершенно пустой в тот момент.
- Он видел, что мне удалось проникнуть в ложу. А потом еще тот кинжал… - Произнес Сигрид, стараясь быть как можно убедительнее. – Тэрет хотел узнать, что я видел, и не я ли бросил оружие.
- Почему так срочно? Он что, не мог расспросить тебя потом? – удивился Гиртус совершенно искренне.
- Ты что, не знаешь Тэрета?
- Ну да, - согласился Гиртус. Сигриду показалось, что друг не очень ему поверил. – Хотел испортить праздник и тебе и нам. Слушай… ты был там, внутри его покоев?
- Ага. – Кивнул Сигрид, когда они спускались вниз.
- И там… - Гиртус выглядел безумно потешно в этот миг, когда пытался расспросить Сигрида и боялся это делать одновременно. – Там – просто покои? – почти шепотом сказал Гиртус.
Сигрид расхохотался.
- Нет, там камера пыток и все стены залиты кровью! – сквозь смех ответил он.
- Я серьезно. – Обиделся Гиртус.
- По правде говоря, я толком ничего не успел разглядеть. Обычные покои. – Пожал плечами Сигрид. – Непохоже на логово монстра, если ты это имел в виду. Он же тоже должен где-то есть и спать.
- Он спит и ест? Разве? Мне казалось, он питается человеческими несчастьями и отдыхает только во время казни… Ничего себе – покои во дворце! У него же дом в Медоне.
- Но ведь ему приходится часто задерживаться здесь, верно?
- И он привел тебя к себе? – не уставал удивляться Гиртус. – Неужели нельзя было поговорить где-то еще?
- Хочешь узнать подробнее, спроси у Тэрета, честное слово! Я не знаю, зачем он это сделал. Я не хочу в этом копаться. У меня до сих пор холодный пот по спине течет. Вся рубашка мокрая.
- Просто, - Гиртус продолжал рассуждать, а они тем временем очутились внизу, - Тэрет не из тех, кто к себе кого-нибудь приближает. Он вообще весь из себя такой таинственный, что мне показалось странным, что он привел тебя к себе. Ну сам посуди – зачем ему приводить тебя в свой дом, демонстрировать свои личные вещи?
- Он мне ничего не показывал. Да и я вообще ничего увидеть не успел! У него обычная комната, просторная, впрочем. Там есть кровать, письменный стол и еще какая-то мебель. Я ничего там не видел! – Сигрид начал сердиться.
- Хорошо, хорошо, - миролюбиво ответил Гиртус, - главное, что ты цел и невредим.
- Может, он хотел, чтобы о нем перестали говорить, как о чудовище, показал мне свои покои – вот, дескать, я живу как самый обычный человек. Голов на пиках у меня нет, бутыли с кровью на столе не стоят.
Гиртус бросил на Сигрида недоверчивый взгляд, не в силах понять, смеется друг или нет.
В двери дома Гальбы ворвались Фамир и Итак. Оба – запыхавшиеся, красные, с лицами до крайности взволнованными. Завидев Сигрида, они сразу остановились и постарались отдышаться.
- Уф-ф! – пробормотал Фамир, рывком расстегивая сиреневый камзол. – Я-то думал, что мы сейчас поедем в тюрьму.
- Не грех бы навестить Моруса и Диспера. – Кивая, сказал Итак. – Но теперь уж давай попозже.
Фамир подошел к Сигриду и крепко сжал его руку. Как и в самый первый раз, при их знакомстве, кольца сильно впились в ладонь.
- Он понял, что это не ты?
- Что? – не расслышал Сигрид.
- Ну, в чем он там тебя обвинял.
- А, да, конечно. То есть, нет, он понял, что не я бросил кинжал.
- Он был в его покоях. – С благоговейным ужасом сказал Гиртус, указывая на друга.
Брови Фамира удивленно взметнулись вверх. Он хотел было что-то произнести, но увидел за спиной Сигрида нечто, заставившее его сдержаться. Молодой Никс решил обернуться. По лестнице спускалась Орпа, с которой он познакомился в книгохранилище Дилига. Молодые люди церемонно раскланялись с девушкой, на что та ответила таким же тщательно отрепетированным реверансом, и, бросив на компанию заинтересованный ищущий взгляд, прошла мимо.
- Это же Орпа. – Непринужденно произнес Сигрид.
- Да, я знаю. – С отвращением ответил Фамир.
- Орпа – самая верная помощница Тэрета, - тихо сообщил Итак, - наверняка он прислал ее сюда шпионить за нами. Не в первый раз, впрочем. Она всегда шпионит для него. При ней старайся говорить негромко и не все, что думаешь.
- Да ну? – удивился Гиртус. – И давно она этим занимается?
- Не знаю, сколько, но с ней нужно держать ухо востро. – Итак был очень серьезен. – Орпа только с виду кажется такой милой и безобидной. Но я бы не стал доверять человеку, который предан Тэрету как собака.
Гиртус посмотрел вслед удаляющейся девушке. Она почти скрылась из виду.
- А она, - сказал Гиртус и чуть покраснел, - она что, любовница Тэрета?
- Нет…не знаю. – Отмахнулся Итак. – Да и какая разница? Не стоит тратить время на обсуждение Орпы.
- Но Итак совершенно прав. – Подтвердил Фамир. – Помощница магнетарха очень ловка в подслушивании и подсматривании. Не советую заводить с ней дружбу, какой бы очаровательной она не казалась. Орпа – прежде всего помогает Тэрету. Нельзя об этом забывать! Это ее главная задача, а те, кто усомнились, дорого за это поплатились.
- Коронация завершилась? – спросил Сигрид, желая поменять тему.
- Да, и теперь все едут сюда. – Кивнул Фамир. – Король не намерен отменять торжества из-за инцидента во время церемонии. Думаю, это правильное решение. На первом этаже, в Бальном зале, накрыты столы.
- Это здорово. – Потер руки Гиртус и подмигнул Сигриду. – Я так переволновался, что умираю от голода.
От яств столы в Бальном зале, где Сигрид еще ни разу не был, просто ломились. Если эту церемонию называли скромной, то какой же она должна быть, чтобы считаться роскошной? – задавал он себе вопрос. Король Гальба, чей стол поставили на помост, вроде того, на котором он принимал корону из рук Скульда, уже избавился от уродливой шапки и сумки. Хотя владыка Медона улыбался, отвечая на поздравления, что-то с ним было не так. Гальба будто бы через силу радовался коронации.
Каждый стремился засвидетельствовать свое почтение. На самом деле, лишь те, кто был допущен на этот пир. Остальные медонцы разошлись по барам и тавернам, где каждую минуту поднимались кружки и бокалы с одним только тостом: «За короля Гальбу!». В честь коронации петь и плясать разрешили прямо на площади Трёх королей, разумеется, под бдительным надзором людей Инститиора. Под окнами дворца собралось пока около сотни человек, но к вечеру, сомнений в этом не было, там ожидалось не меньше тысячи восторженных празднующих.
В Бальном зале вновь прибывающие подносили к столу короля свои подарки. Очень скоро к помосту невозможно было подобраться, так что Гальба распорядился отнести дары в другое помещение. Король выглядел усталым, хотя продолжал улыбаться.
Сигрид с энтузиазмом жевал – они сели за стол вместе с Гиртусом и Итаком. Фамира позвали к другому – ближе к королю. Постоянно приставляли новые стулья, и почти ежеминутно приходилось двигаться. Подошла Таурт, и для нее потребовалось место. Затем с растерянным видом появилась Леда. Она обвела взглядом зал, ища знакомые лица, и никого не найдя, казалась просто несчастной. Сигрид поспешно встал и предложил ей сесть за их стол. Леда благодарно улыбнулась и с радостью приняла приглашение.
Негромкую музыку заглушал стук вилок, звон бокалов и смех. Очень нарядные люди в Бальном зале веселились от души. При ярком свете здесь все казалось еще более великолепным, чем в зале Торжеств. Там легкий полумрак не позволял оценить роскошь нарядов и украшений, теперь же все сияло и переливалось. Только одна Мертсегер в своем золотом платье озаряла весь стол, за которым сидела. Гиртус искал ее взглядом, а когда нашел, едва не подавился.
- Гляди, она за одним столом с Инститором, министром Эмптором и Тэретом! – в ужасе прошептал Гиртус. – Что она там делает?
- А она должна сидеть с тобой? Ты ее приглашал?
- Нет, конечно! Но в такой компании…
- Там еще Дилиг, Сельма Бицкая и человек десять людей. – Заметил Сигрид.
Мертсегер сидела между Инститором и молодой дамой в алом платье, которую ни Гиртус, ни Сигрид не знали. Министр полиции то и дело склонялся к нерли Реа с очередным замечанием или комплиментом. Та учтиво улыбалась, что-то кивала в ответ, но гораздо больше общалась с соседкой. Прямо напротив Мертсегер с Астием Дилигом беседовал магнетарх Ноций Тэрет, и Сигриду почудилось, будто нерли Реа старается не смотреть перед собой.
К столу, за которым сидели Тэрет, Эмптор и Инститор, подошел сам король. Все поспешно встали со своих мест, но Гальба добродушно попросил их сесть обратно. Король держал в руках золотой коронационный кубок (изготовленный специально к этой церемонии, как тут же узнал Сигрид от Итака), который сию секунду наполнили вином. Гальба совершенно по-простому чокнулся сначала с магнетархом, потом с Аланом Эмптором, Дилигом и Инститором. Остальных он будто бы не заметил, кроме Мертсегер. Обменявшись двумя словами с министром полиции, король поцеловал руку нерли Реа, вызвав в зале одновременно два десятка самых разных разговоров и обсуждений. Мертсегер немедленно поднялась и низко поклонилась королю, который после этого направился к другому столу, где Сигрид среди прочих увидел Фамира.
- Может быть, он и к нам подойдет? – воодушевился Гиртус.
- Вряд ли. – Отозвалась Таурт Лелеги, тоже внимательно наблюдающая за кем-то. – Здесь слишком много народу. Гальбе потребуется целый день, чтобы обойти каждого.
- С тобой все в порядке? – тихо спросила Леда у Сигрида.
Вилка замерла у него в руке. С тех пор, как Леда оказалась рядом, ему и без того кусок в горло не лез. Сигрид постоянно ловил себя на мысли, что и сидит он не так, и ест без особого изящества, и совершенно уже смутился, когда, отхлебывая вино из бокала, издал дурацкий хрюкающий звук. Леда или не замечала этого, или делала вид. «Она слишком хорошо воспитана, чтобы указать мне на мои промахи, - грустно подумал Сигрид, - не может же она сказать: ты ведешь себя, как свинья.»
- Кажется…да. – Пробормотал Сигрид, не решаясь посмотреть на Леду.
- Просто… - Леда быстро взглянула на него и снова уткнулась в тарелку. – Просто мне кажется, что в последнее время нам удалось так мало пообщаться. Сначала эта история с дуэлью… Теперь, сегодня…Все действительно в порядке?
- Да, сегодня было просто недоразумение.
- Когда я вошла, - пояснила Леда, - я обратила внимание, что магнетарх очень внимательно смотрит на тебя. Как будто бы следит. Я надеюсь, вы все выяснили, потому что…потому что… Я знаю, как Тэрет расправляется с людьми.
- Король Гальба не допустит этого. – Возразил Сигрид.
- Король – да. Но другое дело Тэрет. Я не верю, что он изменился. Хотя и помогал Гальбе. Ты себе даже не представляешь, на что он может быть способен. – Леда при этом окончательно смутилась, а у Сигрида пересохло в горле. Ему только-только удалось забыть о беседе с Тэретом, и эта беседа о магнетархе вновь оживила воспоминания.
Сигрид не удержался и посмотрел в сторону Тэрета. Тот продолжал разговаривать с Дилигом и даже беззаботно смеялся. Хромой советник улыбался в ответ. «Интересно, что смешного может сказать Тэрет? – хмуро подумал Сигрид. – Делится с Дилигом, какой забавный способ казни он придумал?». Сигрид присмотрелся к тем, кто окружал магнетарха, чтобы найти причину веселья. Но Инститор завел беседу с дамой в алом платье, а вот Алан Эмптор уже ушел; наверное, к сыну, подумал Сигрид. Мертсегер стояла возле стола в сторонке, она надевала узкие перчатки, словно тоже собиралась уйти. К ней – а к кому же еще! – быстрыми шагами направлялся Фамир Борей. Он торопился, что в его ситуации оказалось очень некстати – стоило ему сделать хоть малейшее движение, как к нему тут же подбегали, наклонялись, протягивали бокалы. С Фамиром очень многие желали поговорить хоть минуту, а он рассеянно кивал, стараясь никого не обидеть, но все-таки двигался вперед, не сводя взгляда с красавицы Мертсегер. Гиртус этого не заметил (он что-то живо обсуждал с Итаком Лелеги), но Сигрид увидел, что Фамир успел догнать нерли Реа, когда она уже тепло прощалась с подругой и Инститором. Мертсегер полуобняла даму в алом платье, потом министр полиции запечатлел в вырезе ее перчатки долгий поцелуй, она сказала что-то Дилигу и бросила быстрый взгляд на Тэрета, который ответил ей нарочито сдержанным кивком. Запыхавшийся Фамир очень неловко в этот момент подскочил к молодой женщине, что-то выпалил, потом поклонился, на что Мертсегер лишь слегка передернула плечом. Сигриду было не очень хорошо видно выражение ее лица, а вот по пружинящим движениям Борея он понял, что у того есть основания для радости. Все длилось несколько секунд. И сразу после короткого общения с Фамиром, совсем как тогда, в Зеркальной галерее, Мертсегер проследовала прочь из зала, гордо выпрямив спину. Золотое платье вспыхивало тысячью огней при каждом ее новом движении. Фамир, все еще не веря своему счастью, вышел вслед за ней. В Бальный зал ни один из них в этот день больше не вернулся.



Глава 16.
Разбитые сердца.

Снега насыпало так много за одну лишь ночь после коронации, что дворники с утра вооружились лопатами. Мерный скрежет металла по камню рано разбудил Сигрида. Он поворочался в постели, восстанавливая в памяти вчерашний день. Коронация произвела на него впечатление, ему понравилась всё, за исключением финального аккорда. Как у него слетели с языка те три слова, Сигрид и сам понять не мог. Ему казалось всегда, что высказывать мысли вслух – это не про него. Теперь приходилось с сожалением признать, что не получатся держать все внутри себя.
Разговор с Тэретом оставил горький осадок, Сигрид мысленно проигрывал его несколько раз, еще накануне вечером, пытаясь понять, все ли он сделал правильно, и эта «работа над ошибками» еще больше ввергала в уныние. Сигриду казалось, что где-то он перегнул палку, а в других случаях, напротив, вел себя до неприличия мягко.
 Праздничный ужин в королевском дворце завершился под утро, но Сигрид покинул его раньше. Во-первых, нужно было проводить Леду (несколько минут, что они шли вместе по заснеженному сонному городу заметно улучшили его настроение), во-вторых, он сильно устал. Возвращаясь домой, Сигрид вспоминал, как Гиртус пытался найти Мертсегер, и пришел к выводу, что правильно сделал, не став рассказывать другу, как нерли Реа покинула зал вместе с Фамиром. Гиртус наверняка бы расстроился. Вспоминая все это, молодой Никс обнаружил, что сон уже не идет. Сигрид еще немного пробыл под одеялом и решил, что пора вылезать.
Серый утренний свет пробивался в столовую сквозь задернутые шторы. Сигрид распахнул их, но в комнате стало ненамного светлее. Он собрался позавтракать, не дожидаясь Гиртуса, которого, судя по всему, можно было долго не будить: приятель опять не рассчитал свои силы и пришел домой изрядно навеселе. Успокаивало, что король Гальба объявил два дополнительных выходных дня, так что вся страна, праздновавшая накануне коронацию, могла с чистой совестью отсыпаться и приходить в себя.
Сигрид налил себе чай, достал джем и с вечера приготовленные оладьи, и уже отправил одну из них в рот, как цироньи ему сообщили, что пришел нер Фамир Борей. Удивляться было некогда – приятель появился сей же миг, оставляя на полу влажные следы от растаявшего снега, в сиреневом костюме, в каком был накануне, и Сигриду подумалось, что молодой граф решил заглянуть к нему сразу же из дома Мертсегер Реа.
- Я рано, да? – словно извиняясь, молвил Фамир. Он сел, вытянул ноги, вопросительно взглянул на чай, и Сигрид молча протянул ему чашку. Борей сам налил себе чая и с наслаждением отхлебнул его. – М-м-м. Как хорошо-о. А то меня уже мутит от вина. Хотел пойти к себе, но получилось так, что проходил мимо твоего дома, и решил зайти. Здорово, что ты не спишь. Я бы разозлился на самого себя, если бы разбудил кого-то.
Сигрид, прожевывая оладью, неопределенно кивнул. Он все еще не мог понять, зачем гость пришел в такой час.
- Я ужасно пьян. – Доверительно сообщил Фамир, выбирая на тарелке румяную оладью. – Не заметно, да? По мне всегда сложно определить, что я набрался. А я, уверяю тебя, выпил столько, что похож на винную бочку. Так устроен. – Развел он руками. – Но в таком состоянии мне достаточно еще одного ма-а-аленького глоточка, и я упаду. Потому не предлагай мне вина или еще чего-нибудь такого.
- Ты откуда? – спросил Сигрид, не совсем уверенный, что ему ответят искренне.
Фамир усмехнулся.
- Я много где был сегодня ночью. – Произнес он, отправляя в рот еще одну оладью. – Сюда я пришел из тюрьмы. В праздники позволяют увидеть заключенных. Правда, Морус вне досягаемости, он находится в какой-то совсем секретной камере, а Диспера мне удалось застать. Ему намного лучше.
- Как он?
- Удивлен, представляешь! У него появилась тайная поклонница. Ежедневно присылает ему вино и фрукты. Диспер сначала думал, что это отец так о нем заботится, но Алан Эмптор практичнее. Да и скупее. Ха! Он присылает ровно столько, сколько необходимо, и без всякого шика. Ничего не остается иного, как предположить, что дары приносит женщина. Тюремщик не подтверждает это, но и не отрицает. Собственно, у Диспера мы немного и выпили вина. А до того я был на улице Рос. Хотел позвать с собой Итака, но его увела Таурт. Она и так слишком часто обижается на него, что он вечно пропадает то во дворце, то со мной. Еще чего доброго начнет ревновать… - Фамир захохотал, такой нелепой показалась ему эта мысль. Сигриду отчего-то было не до веселья. Поведение Фамира нагоняло на него тоску. Борей не был похож на себя, и тому наверняка существовало объяснение. – А Леда – хорошая девушка. – Неожиданно сказал Фамир, поглядев в глаза Сигриду. – Хорошая, правда?
- Думаю, да. – Ответил Сигрид, сразу напрягаясь и не понимая, к чему клонит Фамир.
- Ты ей нравишься, Сигрид. – Сказал Фамир, разваливаясь на стуле. – Можешь мне поверить. Я вчера видел, как она обрадовалась, когда ты ее позвал за ваш стол. Она из тех женщин, которые вызывают почтение, с которыми можно иметь дело. Вроде Таурт Лелеги. – Он зевнул. – Мне кажется, у тебя все должно с ней получиться.
- Послушай, Фамир, - начал Сигрид, чуть нахмурившись, - ты что-то хочешь сказать?
- Я? Нет.
- Ты приходишь с утра, ты пьян, по твоему собственному признанию, ты заводишь разговор про Леду…
- Если я тебя обидел – прости. – Сказал Фамир совершенно серьезно. – Я не буду больше говорить про Леду. Мне лишь показалось, что ты как будто не решаешься к ней подойти. А она ждет от тебя как раз таких действий. Я давно знаю Леду, она ведь дружит с Таурт. Я еще никогда не видел, чтобы кто-то ей так нравился.
- На самом деле? – Сигрид вдруг почувствовал, что внутри его обдало какой-то странной теплой волной. Но в тот же миг он вспомнил, как Леда всегда с восторгом отзывалась о Фамире, и снова помрачнел.
- Не веришь?
- Просто она…она всегда… - Сигрид умолк. Он не мог произнести вслух фразу: «Леда всегда с нежностью говорила о тебе».
- Ты хочешь от женщины, чтобы она бросилась тебе на шею? – удивился Фамир. Он именно так понял молчание Сигрида – что Леда никогда явно не выказывала своей симпатии, и потому молодой Никс посчитал это приметой равнодушия. – Тогда напрасно, тогда ты прождешь очень долго. А если кто и бросается на шею, то такие особы не стоят нашего внимания. Поверь мне.
Сигрид налил еще чаю себе и Фамиру. Борей с готовностью схватил чашку и принялся жадно пить. Сигрид наблюдал за ним в каком-то полусне.
- Все женщины, Сигрид, делятся на три категории, - произнес Фамир, выпив чашку чая в один глоток и звучно поставив ее на блюдце, - те, кого стоит добиваться, те, кто этого недостоин, и те, кого добиваться ни при каких обстоятельствах нельзя. Леда, к счастью, относится к первому типу. Ты приложишь массу усилий, но ты будешь вознагражден. Недостойных куда больше. Взять, к примеру, эту…как ее? Орпу. Или Тимелу. Есть и такие, к кому нельзя приближаться. Это и слишком опасно. И слишком больно. – Лицо Фамира стало бледнее. – Хочешь пример? Мертсегер Реа. Как раз относится к такому типу. Таких женщин бесполезно любить.
- Я видел, как вы вчера уходили вместе. – Признался Сигрид. Он опасался посмотреть в глаза Фамиру, ему казалось, что тот сейчас сильно разозлится.
- Да? - пробормотал Фамир без тени смущения или негодования. – Я проводил ее до дома… А через час она прогнала меня прочь.
- Тебя? Почему? – не удержался Сигрид, хотя сам понимал, что вопрос звучит глупо.
- Не знаю. – Прошептал Фамир, встряхнув головой. – Я никогда не знаю и не понимаю, что она хочет. Сначала я считал все это причудой, потом мне стало казаться, что на нее так повлияла смерть родителей. А потом… я перестал понимать. Она не дает мне возможности понять! Я только-только оказываюсь близко к разгадке, но всякий раз она поступает так, что приводит меня в замешательство. Я не знаю, я бешусь, но она… она как будто ничего не чувствует. И это страшно. Ты можешь представить себе, чтобы человек ничего не чувствовал? Ни боли, ни любви, ни радости! Одна ненависть. Это про нее, Сигрид, про Мертсегер. Иногда в ней просыпается что-то светлое, но это всего на миг. Ей на все наплевать, и на всех. Это какая-то чернота внутри нее, и когда я прикасаюсь к разгадке слишком близко, она немедленно прогоняет меня прочь. Как сегодня ночью.
- Так это… так уже было? – осторожно спросил Сигрид, потрясенный откровенностью Фамира. Они общались несколько месяцев, но все-таки не настолько близко, чтобы говорить на подобные темы.
- Не раз и не два. – Фамир налил себе еще чая. - Она приближает меня к себе и тут же отталкивает. Тебе начинает казаться, что все прекрасно, что она совсем рядом, и принадлежит тебе. Но именно в этот момент она с легкостью бросает тебя и обзаводится новым любовником. Ей все равно, что ты чувствуешь. Для нее это не имеет никакого значения. Это длится несколько лет, и я уже сто раз зарекался никогда больше не подходить к ней. Но вчера…вчера я не смог устоять. Она была слишком красива, а я забыл, как подле нее бывает больно. – Фамир со стуком поставил чашку на стол и уставился в пустоту. Сигрид не находил слов. До сегодняшнего дня он понятия не имел, что связывало Фамира с Мертсегер. Он только чувствовал, что его друг испытывает страшную боль, и не мог придумать, как ему помочь.
Фамир продолжал молчать. Сигрид не решался заговорить. Он взглянул на друга и обратил внимание, что под глазами Борея залегли тени – следствие бессонной ночи и тяжелого дня накануне.
- Она не любит меня. Не знаю, кого она вообще может полюбить. – Пробормотал Фамир. – Ей как будто бы что-то мешает жить по-настоящему. У Диспера есть чудесная теория. Он всегда говорит – не важно, кем ты был, или кем ты будешь. Важно лишь настоящее. Если теперь ты трус и негодяй, то будь ты прежде хоть воплощением святости, это не поправит дела. Потому Диспер никогда не расспрашивает людей об их прошлом. Ему это не важно. Он живет сегодняшним днем, и ценит лишь поступки в настоящем. Мертсегер так не может. Ей важно и прошлое и будущее и черт знает что еще. Так что… вчера фаворитом был я. Кто будет завтра – не знаю.
Сигрид вспомнил про Гиртуса. Про то, как друг восторгался красотой Мертсегер и как искал с ней встречи. Теперь, после разговора с Фамиром, он уже не был уверен, что Гиртус поступает правильно. Если Мертсегер действительно притягивала всех только на миг, то стоило ли ей отдавать столько душевных сил? Глядя на опустошенного Фамира, которого, по его собственному признанию, «прогнали через час», Сигрид начал сожалеть, что Гиртус вообще увидел Мертсегер.
- Итак и Диспер оба твердили мне, что я дурак. – Сказал Фамир, пожимая плечами. – Я и вправду дурак, что до сих пор так переживаю из-за всего этого. – Он стукнул кулаком по столу и фарфор жалобно звякнул. – Каждый раз – две минуты чувствовать себя счастливым, чтобы потом мучиться долгие месяцы! Если я еще раз сделаю хоть шаг в сторону Мертсегер – врежь мне как следует. Я не обижусь. А пока… пока у меня кулаки чешутся, врезать как следует Ледреду Аваро.
- Его не было на коронации. – Заметил Сигрид, внутренне обрадовавшись, что неприятная для Фамира тема пройдена.
- Вся семья Аваро укатила в загородное поместье отмечать день рождения Локусты. Это специально, чтобы не выглядеть по-идиотски на коронации. Им ведь не полагались приглашения. Драться с Ледредом я теперь не стану, на дуэли то есть. Но вот фингал я ему поставлю, обещаю. Из-за этого мерзавца Тир и Диспер проведут неделю норнов в тюрьме.
- А тренировки? Теперь придется их отложить?
- Да, скорее всего. Инститор водит хороводы вокруг моего дома, все ждет, когда мы соберемся у меня. Между прочим, - голос Фамира вдруг прозвучал бодро, - я могу пригласить к себе Леду. И тебя, конечно. Я имею в виду, что вас обоих.
- Когда освободят Диспера и Тира, идет? – предложил Сигрид. – И непременно Итака с Таурт.
- Я полгорода позову, если потребуется. – Сообщил Фамир. – Кстати, я давно не устраивал вечеринок. Это Морус у нас большой специалист. Бедняга Морус. Ему в тюрьме куда хуже, чем Дисперу. А потом…будем радоваться! Кстати, Гиртус пока еще не завел себе даму сердца? Я что-то не замечал, да и неудобно было спрашивать.
Сигрид судорожно сглотнул и поспешил налить еще по чашке. Но Фамир то ли расхотел пить, то ли в действиях Сигрида заметил что-то подозрительное. Он отвел руку Сигрида от своей чашки и внимательно посмотрел ему в глаза.
- Нет. – Тихо промолвил он. – Только не это. Ты уверен?
Сигрид молча кивнул.
- Не говори ему ничего. – Быстро сказал Фамир. – Ни про меня, ни вообще, что я тут тебе наговорил. Ни слова! Во-первых, это может осложнить наши с ним отношения… Он не видел, как мы вчера уходили?
- Нет, он беседовал с Итаком.
- Отлично. Во-вторых, я просто не хотел бы, чтоб об этом кто-то еще знал. И в-третьих, - голос Фамира дрогнул, он сам взял чайник, и жидкость цвета темного янтаря наполнила белый фарфор, - вдруг у него что-то выйдет?
- Может быть, напротив, - попытался возразить Сигрид, - стоит предупредить его?
- О чем? – Простонал Фамир. – Что мне не удалось добиться взаимности после стольких лет? Или что она ведет себя жестоко по отношению ко всем, кто ее любит? Ну, кроме Гело, разве что. Он, похоже, единственный в Медоне, чья преданность для Мертсегер имеет хоть какое-то значение... Гиртус сам это увидит, если захочет. А ты или я, случись нам объяснить это ему, станем врагами. Если он влюблен, то мы не сможем подействовать. Сделаем только хуже. Когда Итак или Диспер пытались меня остановить, я злился на них. Ты ведь не хочешь поссориться с лучшим другом?
Сигрид признал, что Фамир прав. Он ведь и сам терпеть не мог, когда ему читали нравоучения.
- Слушай, а может по бокалу вина? – предложил Фамир.
- Но ты…
- Да я знаю, что я сказал. Не будет мне хуже. Не будет. Хуже быть не может. Ха-ха.
Сигрид открыл стеклянный шкаф в столовой и извлек початую бутылку вина. Два бокала ловко достал из другого шкафа Фамир (ему прежде приходилось это делать). Наполнив белым вином оба, приятели молча чокнулись и опрокинули кубки. Сигрид впервые пил с утра, но Фамир действовал на него обычно так, что возражать ему не хотелось. Это было странное ощущение – опьянение не пришло, даже легкого хмеля Сигрид не почувствовал. Только все чувства как будто бы чуть обострились, даже обоняние стало лучше. Хотя они разговаривали уже минут двадцать, Сигрид лишь теперь почувствовал аромат горьковатых духов, исходивших от камзола Фамира.
- Мы можем напиться еще до обеда, ха-ха. – Нервно рассмеялся Фамир. Сигрид с сомнением посмотрел на него. Борей хотя и клялся, что еще один бокал на него никак не повлияет, не рассчитал с уровнем алкоголя в своей крови. Его веки вдруг стали тяжелыми, глаза резко помутнели, Фамир только-только изображал веселость, как начал клевать носом. Сигрид опомниться не успел, как приятель стал подавать все признаки опьянения – его движения стали вялыми, он как будто растекся по стулу, и в конце концов, сладко задремал.
- Попили винца. – Почесал затылок Сигрид, глядя на спящего Фамира. Между тем утро только начиналось.
С помощью двух цироний Сигрид перетащил Фамира в гостиную. Борей даже не шевельнулся. Он заснул так быстро и крепко, что не почувствовал, ни как его переносят, ни как с него стаскивают камзол и накрывают одеялом. Легендарный Фамир, один из главных зачинщиков свержения короля Сайласа, Фамир Борей, которого многие в Медоне считали лучшим претендентом на пост магнетарха, спал ангельским сном на Грозовом бульваре в доме Сигрида Никса, напившись после отставки у одной из самых привлекательных женщин столицы.
Сигрид собрался убрать бутылку, но передумал. Перед этим он плеснул еще вина себе в бокал, и уже протянул руку к шкафу, но его остановил испуганный хриплый голос Гиртуса:
- Ты что? – Всклокоченный Гиртус в длинном халате и пушистых тапках стоял на пороге столовой. В его волосах ночью вили гнезда вороны, по крайней мере, на это было похоже. Гиртус Рути с ужасом взирал на то, как Сигрид ест оладьи, зажав бокал в руке. Переведя взгляд на полупустую бутылку, Гиртус издал легкий стон. – Ты все еще пьешь?
- Все еще? – ухмыльнулся Сигрид. – Я встал полчаса назад.
- И сразу за вино? – Гиртус подскочил к столу, родительским движением схватил бутылку и мигом убрал ее в шкаф. Он встал напротив Сигрида, уперев руки в бока, совсем как его собственная мать, когда сердилась.
- Фамир Борей заглянул полчаса назад. – Пояснил Сигрид.
- И где он? Испарился?
- Он спит как убитый в гостиной. – Сигрида начало смешить это проявление заботы. Гиртус, все еще туго соображающий со сна и с похмелья, вертел головой, оглядывая столовую, и на всякий случай прошлепал в гостиную. Когда вернулся, вид у него был озадаченный.
- Чего это он? – удивился Гиртус. – Вроде бы ушел вчера рано.
- Так он не домой пошел. Он был на улице Рос, потом у Диспера.
- Ну тогда понятно. – Кивнул Гиртус, садясь рядом с Сигридом. Он молча взял оставшуюся оладью и принялся жевать. Оладья остыла, но для Гиртуса это было, что надо. Его подташнивало, и во рту не проходил кислый привкус. Сигрид вздохнул и налил чаю теперь ему. Чай, кстати, тоже остыл. – Так Фамир не дошел до дома?
- Можно и так сказать.
- Бедолага. – Покачал головой Гиртус. – Ну, пусть спит. А я не могу, я так хочу пить…
Гиртус опорожнил три чашки одну за другой. Бледный вид приятеля невольно вызвал у Сигрида улыбку. Он ручался, что Гиртус не всё помнил из событий вчерашнего дня.
- Когда проснется, я о Фамире толкую, надо бы тебе с ним это… поговорить. – Прохрипел Гиртус. У него периодически пропадал голос, и Гиртус говорил то нормально, а то звуки как будто продирались сквозь преграду.
- О чем?
- Он, конечно, наш друг, и вообще с ним здорово общаться. Но ты ведь не хочешь, чтобы Леда предпочла его тебе?
Сердце Сигрида заколотилось сильнее. Только не там, где ему полагалось быть, а где-то на уровне горла. Он непонимающе смотрел на косматого Гиртуса, который протирал глаза, и странно кивал.
- Да-да, - проговорил Гиртус, пододвигая чайник к себе. – Фамир – чудесный парень, с ним и правда весело. Но как ты относишься к тому, что Леда его прямо-таки обожает?
- Это ты с чего взял? – с запинкой произнес Сигрид.
- Когда мы сидели за столом, она глаз с него не сводила. – Сообщил Гиртус. – Ты-то этого не заметил, а вот я и Таурт Лелеги – да. Таурт сказала мне, что Леда только и говорит ей, что о Фамире. Она им восхищается. Конечно, надо признать, есть чем восхищаться! Он и знаменит, и хорош собой. Может быть, он не подозревает, что тебе нравится Леда?
- Нет, он подозревает. – Негромко ответил Сигрид.
- Я не знаю, что там у них, но если ему Леда вообще безразлична, ему бы надо ей это объяснить. А то ведь она в него… я не хочу сказать «влюблена», но уж больно Леда восторгается им. Таурт говорит, что у них и темы разговоров только «Фамир то», «Фамир сё». – Гиртус попытался пригладить свои космы, но у него ничего не вышло.
Сигрид не слышал последних слов Гиртуса. Ему уже было достаточно. Да, действительно, как глупо было верить, что прелестная умница Леда может вдруг переменить свое отношение к нему! Это при том, что совсем рядом есть Фамир – герой, красавец, из знатного рода и еще богатый вдобавок ко всему. Фамир Борей теперь свободен от всего: раз Мертсегер оставила его, он больше не будет искать встречи с ней. А почему бы ему тогда не обратить свой взор на Леду? Голос разума возражал Сигриду – Фамир не заинтересован в Леде, и более того, утверждает, что Леде-то как раз нравится Сигрид! Но чьим словам можно доверять больше: словам Фамира или лучшей подруги Леды? «Фамир все видит по-другому, - пронеслось в голове Сигрида, - он видит то, что хочет видеть. Он бы хотел, чтобы Леда была влюблена в меня, поскольку хорошего мнения обо мне, и понял, что Леда мне…симпатична. Но Таурт знает ее лучше! И можно ли, чтобы она ошиблась?»
Он попытался представить себе картину – Фамир и Леда. Получилось очень красиво, словно все так и должно быть. Как Сигрид не пытался, не получалось представить себя рядом с Ледой. Картинка расплывалась, ускользала, как будто у него было плохое зрение. С другой стороны, Леда ведь тревожилась о нем? Она вчера взволнованно спрашивала за столом, все ли с ним в порядке? «Но Леда так ненавидит Тэрета, что интересовалась бы судьбой всякого, кто может пострадать от магнетарха!» - возражал Сигрид сам себе.
- Я не буду говорить с ним. – Твердо сказал Сигрид, поймав недоуменный взгляд Гиртуса. – Я ни слова ни скажу Фамиру.
Гиртус закашлялся, пытаясь прочистить горло, но получилось не очень хорошо.
- Это еще почему? – Просипел приятель, прикладывая руку к горлу, словно это могло помочь восстановить голос.
- Фамир никогда не давал мне понять, что ему хоть сколько-нибудь интересна Леда. Ты себе можешь представить наш разговор: «Дорогой Фамир, не мог бы ты сказать Леде, что ей глупо надеяться на твое расположение, потому что ты-то сам любишь другую!» И я не буду навязываться Леде. Если она считает, что Фамир – лучше меня, это ее дело. Ты не знаешь разве, что невозможно понравиться кому-то вопреки его воле?
- Как знаешь. – Рассердился Гиртус, снова начав кашлять. – Только имей в виду, пока ты здесь играешь в благородство, в Медоне не останется ни одной сколько-нибудь достойной девушки.
- Я знаю. – Улыбнулся одними губами Сигрид. – Я-то знаю.


Глава 17.
Ультиматум короля Ярвы.

- Король Ярва объявляет войну Медону! Атрия готовится к нападению! Король Ярва объявляет… - Крик мальчишки-газетчика оборвался. Он радостно (что совсем не соответствовало характеру новости, о которой он оповещал всю улицу) пересчитал монеты, протянутые ему господином в широкополой шляпе с узким красным пером, и торопливо всучил покупателю свежий номер газеты. Полотняная сумка, висевшая у него через плечо, уже была наполовину пуста – весть заинтересовала жителей столицы, и газеты расходились в это утро бойко. Юный торговец предвкушал триумф: то был первый день его работы, и он не сомневался, что за удачную продажу всех сильно пахнущих краской экземпляров еще до обеда, редактор отблагодарит его достаточно щедро.
Надо признать, что больших усилий для продажи номера «Беседы» мальчишка не предпринял. Он и обошел-то всего квартал. Единственным весомым вкладом в эту утреннюю работу можно посчитать, пожалуй, лишь то, как торговец драл глотку, рассказывая прохожим о главном материале газеты. Новость продавала саму себя – сенсации в Медоне всегда пользовались спросом.
- Сколько? – строго спросил у него господин в дорогом темно-зеленом плаще.
- Четверть талана. – Не моргнув глазом, ответил мальчишка, вытирая нос – на морозе его уже слегка пощипывало.
- Ого! – воскликнул второй господин, подходя к торговцу. – Вчерашний номер стоил в два раза дешевле.
- Так то было вчера. – С достоинством ответил юный предприниматель. – Сегодня-то мы рассказываем совсем другие новости. И они стоят четверти талана, можете мне поверить.
- Да ну? – насмешливо спросил первый господин. – И кто автор самой главной статьи? Опять Удвин? Если так, то за газету жалко отдать и фолинт.
Мальчишка, не мигая, смотрел на медонца, будто бы тот говорил на иностранном языке. Он шмыгнул носом и сердито начал перебирать газеты у себя в сумке.
- Так кто же автор статьи? – вежливо спросил второй. – Или ты не знаешь?
- Купите и узнавайте на здоровье. Что мне толку тут языком с вами трепать? Мне продавать нужно. – Пробурчал юный торговец
- Не знаешь? – повторил второй. – Загляни на вторую страницу, только и всего. Если автор не Удвин, мы купим у тебя два экземпляра, ей-богу.
Мальчишка исподлобья уставился на него. Он был сердит, и два молодых господина никак не могли понять, в чем причина этого странного поведения. Достав один экземпляр «Беседы» из сумки, он помахал им перед носом у несговорчивых покупателей.
- Будете брать? – недовольно спросил он.
- Гиртус, - сказал второй молодой человек с улыбкой, - я, кажется, знаю, в чем дело. Он не умеет читать!
- Кто не умеет читать? – грозно осведомился мальчишка, распрямляя плечи. – Это вы читать не умеете. И еще глуховаты, как вижу. Сказал четверть талана – и газета ваша. А нет, так я ее заберу. Найдутся желающие купить. – Торговец свернул «Беседу» в трубочку и уже собрался отправить ее обратно в серую сумку, но Гиртус Рути остановил его.
- Мы берем. – Кивнул он, отсчитывая двадцать пять фолинтов.
- Так бы сразу и сказали. – Мальчишка сразу подобрел и протянул газету покупателям.
- Но читать ты все-таки не умеешь. – Уточнил Сигрид, по-прежнему улыбаясь.
Торговец хмуро посмотрел на него и неопределенно повел плечами.
- Да я бы, может, не прочь. Но с тех пор, как нер магнетарх, - сказав это, мальчишка зло сплюнул себе под ноги, - отправил в Лурд сначала моего папашу, а потом и старшего брата, а после укокошил обоих, за то, что они, дескать, помогали заговорщикам, мне уже не до учебы было. Я все больше думал, как помочь матери и сестрам…. Король Ярва объявляет войну Медону! – крикнул он, сразу поворачиваясь спиной к Гиртусу и Сигриду. На другой стороне улицы появились четверо прохожих, и торговец поспешил к ним.
До дворца Сигрид и Гиртус шли молча. Читать газету на морозе желания не было, да и снег, который шел, не переставая всю ночь и утро, мог подпортить драгоценный во всех смыслах номер. Так что «Беседу» они открыли, оказавшись на первом этаже дворца, возле лестницы, после того как сняли плащи и стряхнули снег с обуви. Гиртус прочел Сигриду, о том, как король Атрии Ярва, возмущенный узурпацией власти в Медоне, и тем, как обошлись с его посланником, не исключает возможности военных действий с государством. Напрямую, что Ярва объявляет войну, не говорилось, но после резких высказываний короля сомнений не оставалось, что за этим дело не постоит. Ярва обращался к медонцам с призывом немедленно сбросить Гальбу с трона, как человека, чье право на власть есть все основания оспорить. Король Атрии намекал на возможность провозгласить владыкой Медона юного Эдви, и Гиртус разразился гневной тирадой, когда в следующем абзаце разглядел предположение автора статьи, что Ярва желает быть регентом при Эдви, по праву родственника (король Атрии приходился ему двоюродным дядей).
- Ни один медонец не пойдет на это! – громко воскликнул Гиртус, яростно комкая газету. – Да это кощунство над Медоном! Просто Ярва хочет стать королем двух королевств!
- Думаю, Гальба с этим справится. – Промолвил Сигрид, пожимая плечами. – В конце концов, что ему мешает объявить Эдви наследником?
- Не хочет он делать его наследником. – Гиртус внимательно посмотрел на друга и заговорил уже тише. – Я слышал, как генерал Кардава об этом говорил, что Эдви-де Гальбу ненавидит, да и провозглашать его преемником – все равно, что дать сторонникам Сайласа оружие в руки.
- Ну да, - медленно произнес Сигрид, которому эта мысль показалась здравой, - у них будет повод объединиться. Думаешь, война?
Мимо них прошла группа придворных, у каждого из которых в руках было по номеру газеты. Все обсуждали статью в «Беседе», и, судя по всему, пребывали в состоянии крайнего негодования. В самом деле, если расчет короля Ярвы был на тех, кто не любил Гальбу, то он явно ошибся. Таких в Медоне набралось бы немного. А правление короля Сайласа, отца принца Эдви, запомнилось медонцам как эпоха страшная и мрачная. Продолжить ее или повторить желали в основном находящиеся ныне в опале приверженцы покойного Сайласа. Остальные так устали от постоянного опасения за свои жизни, от сцен казней, от немыслимых законов, и самое ужасное, от действия проклятья, наложенного волшебниками, что эффект от статьи в «Беседе» оказался обратным, нежели думал король Ярва. Везде и повсюду в Медоне цитировали газетный материал, но каждый раз сопровождали выдержки из него яростной критикой.
Мимо двух друзей торопливо пробежали несколько цироний, каждый из которых держал свиток бумаги и перо. На всех красовалась королевская ливрея, потому слуг почтительно пропускали.
- У короля почтовый день? – раздался рядом насмешливый голос.
Тимела неторопливо обмахивалась веером и глядела вслед цироньям.
- Какие жалкие существа. – Произнесла она с изрядной долей презрения. – Неудивительно, что эгды и верлы покорили их шестьсот лет назад.
- Лапаны и тоди. – Хмуро добавил Гиртус.
- В самом деле? – Тимела выглядела заинтригованной. – И насколько велик был их вклад в покорение короля цироний?
- Настолько же, насколько всех прочих. – Вмешался Сигрид. Тимела одарила его ласковой улыбкой. Друзья раскланялись с ней и поспешили пойти прочь. Гиртусу не удалось найти генерала Кардаву. Он застал только запертую дверь в его кабинет, и, постояв немного, побежал вслед за Сигридом, который не успел далеко отойти.
- Послушай, могу я немного побыть у Дилига? – запыхавшись, промолвил Гиртус, догнав друга. – Генерал наверняка у принца, а это может быть надолго.
- Да пойдем, конечно. – Пожал плечами Сигрид. – Подождешь его пока там.
Но в книгохранилище не оказалось ни Дилига, ни кого еще. Тристан Аваро наверняка еще оставался в загородном поместье Ледреда, решил Сигрид, тут же порадовавшись отсутствию ненужного соглядатая. Где была Леда, он не знал. Гиртус почувствовал себя увереннее, обнаружив, что в библиотеке никого нет. Когда Сигрид затворил двери, он принялся расхаживать по огромному помещению между полок, и восхищенно присвистывал время от времени. Сигрид считал, что Гиртусу бы лучше сесть на место, но в то же время отдавал себе отчет – приятель скорее проведет сутки, бегая по поручениям генерала, чем возьмет в руки хоть один том. Да и что Гиртус мог прочесть? Большинство книг были написаны на иностранных языках, а Сигрид знал, что кроме родного его друг не вымолвит ни слова ни на каком другом.
- Да-а-а-а… - Протянул Гиртус, оглядывая полки. – Их много. Очень много, черт побери! Ты знаешь, хоть примерно сколько?
- Зачем? – Сигрид взял начатую еще до коронации Гальбы работу и потрепанную толстую книгу. Раскрыв ее там, где была закладка, он постарался углубиться в чтение. Гиртус тем временем разглядывал сквозь стекло корешки томов.
- Это золото? – спросил он, тыча пальцем в пыльное стекло, за которым скрывались биографии королей.
- Да. – Не глядя, ответил Сигрид.
- А ты пробовал тут искать?
- Что? – не понял Сигрид.
- Как что? – удивился Гиртус. – Хоть что-нибудь про те восемь предметов!
Сигрид резко поднял голову и посмотрел на Гиртуса, не в силах скрыть удивление. Он-то считал, что друг уже забыл про тот их разговор. Сразу вспомнилась договоренность с магнетархом хранить молчание.
- Искал. – Как можно равнодушнее ответил Сигрид. – Я же тебе рассказывал. Ничего!
- Да я забыл уже, что ты мне рассказывал, а что нет. То есть, во всей этой библиотеке ничегошеньки нет? Никакого упоминания?
«Я сам лично убрал оттуда книги, которые могут помешать…» - прозвучал в голове низкий холодный голос Ноция Тэрета.
- Увы. – Вздохнул Сигрид. – Придется поискать где-нибудь еще.
- Надо бы заглянуть к Фамиру, - кивнул Гиртус, - посмотреть у него ту черную книжку, про которую я тебе рассказывал. А то мы ни на шаг не продвинулись.
- Да, конечно. – Поспешно согласился Сигрид.
- Я тебе мешаю? – виновато спросил Гиртус. Нежелание друга говорить он воспринял именно так. Сигрид хотя и не любил откровенно лгать, теперь воспользовался этой уловкой и притворился, что Гиртус ему действительно мешает, после чего друг торжественно поклялся, что отныне будет тих, как мышка.
Дверь с треском распахнулась и в книгохранилище влетела Леда. С мороза щеки ее горели ярко-розовым, на ресницах блестели крохотные капли растаявшего снега. Леда выглядела очень возбужденной, словно увидела или услышала что-то невероятное. Заметив и у нее в руках злосчастный экземпляр «Беседы» друзья с пониманием переглянулись. Леда быстро поздоровалась с двумя молодыми людьми, причем Гиртусу почудилось, будто Леда покраснела, сказав «доброе утро» Сигриду, и принялась за свою работу, как ни в чем не бывало.
- Завтра Фамир идет к Дисперу. – Доверительным шепотом сообщил Гиртус Сигриду. – Он мне сказал вчера вечером. Надо бы нам тоже присоединиться к нему, раз уж к Морусу никак.
- Морус все еще в тюрьме? – неожиданно громко воскликнула Леда. Ее глаза горели возмущением.
- Ну да, он же там пробудет до конца недели норнов. – Подтвердил Гиртус.
- А как же заседание Пяти палат? – продолжала недоумевать Леда.
- А что заседание?
- Вы не знаете? – восхитилась Леда. – На следующей неделе состоится, наконец, заседание Пяти палат, впервые в этом году, кстати. Соберутся представители эгдов, верлов, норнов, тоди и лапанов. Еще бы! Столько всего предстоит обсудить!
- А Морус-то при чем? – не понял Гиртус. – Я про палаты слышал, только не пойму, Тир какое отношение к этому имеет?
- Моруса избрали представителем тоди. Месяца два назад. Был совет тоди, и они решили, что он должен представлять молодое поколение. – Терпеливо объяснила Леда.
- Значит, будут обсуждать все свои важные дела без него. – Произнес Сигрид. Он даже представить себе не мог, что Тира Моруса могут сделать представителем тоди. Нет, конечно, он ничего не имел против, да у него и права не было возражать, но все-таки ему казалось, что Морус еще слишком молод, чтоб заседать. Гиртус тоже выглядел потрясенным. У него было только одно объяснение – из семейств тоди лишь Морусы обладали таким богатством и влиянием в Медоне, возможно это и определило решение совета.
- Без него – немыслимо! – Леда почти кричала. – Всего двое представителей от тоди, и один из них, по глупейшему обвинению сидит в тюрьме!
- Тебе-то что от этого? – буркнул Гиртус.
- Моя мать была тоди. – С достоинством отозвалась Леда. – И мой дед. И они тоже бывали на заседаниях палат. Я знаю, как это важно. Если на следующей неделе будет только один тоди, то все остальные могут потребовать признать решение заседания недействительным.
- Разве не бывает, что кто-то болен, или уехал, или умер? – Спросил Сигрид. – Не могут же они всегда собираться в полном составе!
- В том-то и дело, - горько сказала Леда, - что могут. Но не в том случае, если голос решающий. Но голос Моруса в данном случае будет решающим. Как я уже сказала, от тоди только два представителя.
- А голосование разве не большинством идет? – осторожно спросил Гиртус.
- Это при Сайласе так было. Всегда прежде голосовали каждая палата за каждое решение по отдельности. Предположим, в одной голоса разделились поровну, тогда при конечном счете учитывали мнение обоих частей. А если в другой палате больше было тех, кто против, то и голос палаты в целом засчитывали, как «против». Потом подсчитывали мнение всех, и получался результат. У тоди важны оба голоса! Ведь если один из них будет против, или за, вразрез общему мнению, он может повлиять на ход всего голосования в целом!
Леда была так расстроена, что Сигрид и сам невольно задумался: а как же пройдет заседание Пяти палат? Наверняка всем участникам известно положение вещей, и как важно присутствие Моруса. Изменит ли свое мнение король? Или встречу сенаторов отменят? С другой стороны, возможно ли, чтобы ее отменили из-за одного человека, тем более новичка?
Двери книгохранилища снова открылись, но теперь на пороге появился кривошеий Ницерос Эрихто. Он улыбался и учтиво кивнул всем. Обведя взглядом библиотеку, словно кого-то ища, он посерьезнел и разочарованно развел руками:
- Дилига нет? Как жаль. А мне с ним так нужно поговорить!
- Он скоро придет сюда, вам не придется долго ждать. – От ледяного голоса, прозвучавшего за спиной у Эрихто, мурашки поползли по спине у всех, кто был в библиотеке. Кривошеий министр неуклюже посторонился и в книгохранилище мимо него медленно проплыл магнетарх Ноций Тэрет. Он снова был в черном, и при том мрачнее тучи. Взгляд его не сулил ничего доброго, особенно, когда остановился на Гиртусе Рути.
- Нер Рути? – недоуменно поднял брови Тэрет. – А вы что делаете здесь?
Гиртус, на беду, как раз отважился взять в руки один из пыльных томов, просто любопытства ради, хотя он ни слова не мог понять из того, что было там написано. Но магнетарху этого было достаточно.
- Вы не ответили на мой вопрос. – Голос Тэрета звенел, гулко отдаваясь в сводах книгохранилища. – Каким образом вы оказались в библиотеке, посещать которую запрещено каждому, кто не имеет на то специального разрешения? Отвечайте, нер Рути! Я жду.
- Я ждал нера Дилига. – От испуга ляпнул Гиртус.
- С какой целью?
- Ноций, ну что ты, в самом деле, накинулся на мальчишку? – ласково спросил Эрихто. – Это я его попросил прийти сюда и поискать Дилига. Я был так занят, что просто разрывался на двадцать частей. Благодаря неру Рути я смог чуть больше сделать для королевства.
- Книгу вы тоже просили взять? – Осведомился магнетарх у кривошеего.
Гиртус от неожиданности чуть не выронил ценный том из рук.
- Да нет, - миролюбиво продолжал Эрихто, - книгу он взял сам. Но это же такой пустяк, уверяю.
- Это я попросил передать мне. – Нашелся Сигрид, и Гиртус поспешно протянул другу все такой же пыльный трактат.
- Безусловно. – По губам Тэрета скользнула легкая усмешка. – И все-таки нам нужно немедленно кое-что выяснить: нер Эрихто, что заставило вас отдавать приказания неру Рути?
- Просьба, милый Ноций, это была только просьба! – промурлыкал Эрихто.
- Вам известно, чьи просьбы должен выполнять нер Рути?
- Полагаю, генерала Кардавы. – Безнадежно вздохнул Гиртус. Он без подсказки понял, что ему грозит выволочка.
- О, нет! – Ноций Тэрет теперь тоже улыбался. – С сегодняшнего дня приказы отдаю я.
Леда ахнула, а Гиртус чуть покачнулся.
- Его величество, - небрежно продолжал Тэрет, - после того, как стало известно о непростом положении дел в королевстве, решил расширить мои полномочия. И генерал Кардава, и Астий Дилиг, и даже вы, Эрихто, - магнетарх сделал в сторону кривошеего чуть заметный кивок, - отныне подчиняетесь мне. Я же буду для вас посредником воли короля.
- Не слишком ли трудна для одного человека такая непростая работа? – Не удержался Гиртус.
- Я с ней справлюсь. – Тэрет метнул на молодого Рути леденящий взгляд.
- Вам она уже знакома. – С ненавистью прошептала Леда, которую смог услышать только поблизости находящийся Сигрид. Он быстро посмотрел на нее, и снова перевел взгляд на Тэрета.
- Что же, поздравляю, Ноций! – улыбнулся Эрихто. – Вы снова второй человек в королевстве, что по-своему мудро. Хотя, помнится, когда вас опять сделали магнетархом, всем думалось, что ваши полномочия будут именно такими. Странно, что король Гальба с самого начала не предоставил вам полную свободу действий. Не мог же он, в самом деле, в вас сомневаться? – Эрихто беззаботно болтал, в то время как Тэрет нервно хрустнул пальцами. – Так значит, наш друг Кардава теперь тоже следует вашим указаниям?
- Несомненно. И именно поэтому у меня есть возможность передать важное поручение для нера Рути. – Тэрет внимательно посмотрел на Гиртуса. – Покои короля требуется особенно тщательно охранять. Вы немедленно заступаете в караул, на сутки. Завтра вас сменят. Человек, столь ловко проявивший себя на дуэли с применением запрещенного оружия, при случае легко справится с парой кинжалов или шпаг. Это ведь такой пустяк.
Тэрет, не прощаясь, удалился. Гиртус вынужденно поплелся следом за ним, шепча себе под нос всевозможные проклятья. А в библиотеке Сигрид еще долго ежился от холода – таким леденящим был голос Тэрета, что даже после его ухода он никак не мог согреться.
- Легко отделались? – весело спросил Эрихто.
- Только не Гиртус. – Покачал головой Сигрид. – Вы слышали, ему сутки стоять под дверью короля. Это ведь означает, что никуда нельзя отлучиться. Даже на секунду.
- Можно посмотреть на это с другой стороны – ваш друг может узнать что-нибудь интересное, находясь за этой самой дверью. Вам не приходило в голову, что те, кто нам служит, тоже наделены разумом? И самый глупый циронья, быть может, продает ваши секреты, когда вы доверяете их приятелю или любовнице?
При последних словах Сигрид покраснел. Леда тоже как будто бы чуть порозовела.
- Ноций слишком умен, и если он что-либо делает, то, как правило, неспроста, - сказал Эрихто, вдруг становясь серьезным. – Это может касаться и ситуации с вашим другом, нер Никс. Я порой – да почти всегда, что там говорить! - не понимаю, что происходит у Ноция в голове, но поверьте мне, там все работает очень четко и по определенному плану.
- Вы теперь тоже должны выполнять его распоряжения? – сказала Леда, скорее утвердительно, чем вопросительно.
- Меня связывают с Ноцием Тэретом столько лет общения, и я знаю его достаточно хорошо, чтоб не опасаться за себя или за свой пост. – Кривошеий сел в кресло напротив Леды. – Ноций может быть прелестным человеком с теми, кто его не боится.
- А вы много таких знаете? – резко спросила Леда. – Кто его не боится? По-моему, здесь у всех душа уходит в пятки при его появлении. И вы знаете почему!
- Почему? – невинно глядя в глаза девушке, спросил Эрихто. – Ох уж эти сплетни и кривотолки! Если его боятся, это говорит в его пользу. Это значит, что он умеет внушать определенное отношение к себе. Признаюсь, я не уважаю людей, которых никто не боится.
- Это не кажется мне достойным.
- В самом деле. – Поддержал Леду Сигрид.
- В ваши годы мне многое казалось недостойным, молодые люди. Что толку, если все тебя считают безобидным существом? Уважение, юная нерли, зачастую строится на страхе. Взять, хотя бы, уважение к нашим родителям. Мы ведь побаиваемся их гнева? Их негодования? Мы трепещем при мысли, что им может что-то не понравиться! И очень часто это длится всю жизнь. И при этом редко кто вызывает в нас большее уважение, чем родители!
Сигрид с удивлением был вынужден признать, что в словах Эрихто много правды. Он уже который раз дивился его метким замечаниям. Но когда посмотрел на Леду, забеспокоился. Она отчего-то стала бледнее, и в ее глазах сразу все потухло – и гнев, и задор, с которым она прежде обращалась к собеседнику. Эрихто же, кажется, это не заметил.
- Мне пора, Дилиг не спешит. – Сказал он, поднимаясь из кресла. – Жаль, что у нас снова мало времени поболтать. До встречи.
Несколько дней Сигрид пытался выкроить время для поисков книг, в которых бы можно было найти упоминание про восемь непонятных предметов. Памятуя о прежней неудаче, он уже не просто бегло просматривал названия томов. В секции самых древних книг он выделил одну полку, которую решил внимательно изучить. В свободные минутки Сигрид забирался туда и читал плохо разборчивый шрифт, который зачастую прерывался – то страницы были вырваны, то посредине самого интересного куска возникала чернильная клякса. Но все это не имело никакого отношения к 8 предметам. Зато Сигрид прочитал внушительный труд по правам волшебников, наткнулся на договор с королем цироний, подписанный шестьсот лет назад и даже на генеалогическое древо королей медонских. Мощное, ветвистое, оно включало в себя и Сайласа, и Гальбу, и принца Эдви. Увидел Сигрид там и короля Атрии Ярву. Но на подробное изучение времени не было – едва он успел захлопнуть книгу, как вошел Дилиг.
Надо сказать, Дилиг стал присутствовать в библиотеке все реже. Он приходил с пачкой каких-то листков и уходил с ними, в руках у него постоянно были папки и свитки, на поясе болталась чернильница. По всему было видно, что у него столько дел, что прочее его мало интересует. Дилиг рассеянно здоровался и прощался, иногда отвечал невпопад, напомнив Сигриду газетчика Онза. В общем, поиски Сигрида продвигались без малейшего намёка на успех, а ещё приходилось постоянно одёргивать Гиртуса, который вдруг стал живо интересоваться предметом изысканий друга. Гиртус теперь всё чаще пребывал в дурном настроении, распекал Тэрета на все корки за ту массу поручений, которую магнетарх на него обрушил.
- Сегодня по просьбе генерала отвёз несколько писем. – С облегчением сообщил Гиртус как-то вечером, греясь возле камина. – Хоть разок вырвался из дворца подышать свежим воздухом! Побродил немного по улицам, хотя и холодно, но это просто чудесно ощутить себя свободным!.. Видел Рацо.
- Да ну? – изумился Сигрид. – Я-то думал, что он уехал из Медона.
- Вот ещё, зачем? Очень я удивился, что он меня запомнил, - продолжал Гиртус и вдруг улыбнулся, - нер Рацо просил меня передать Тэрету, что он свернёт ему башку как только будет подходящий случай. Я поклялся, что передам слово в слово.
- И? – подозрительно посмотрел на друга Сигрид.
- Я передал. – Удовлетворённо кивнул Гиртус. – Рацо ведь просил меня, верно? А я, как ты сам понимаешь, не могу скрывать важную информацию от магнетарха, особенно, если это касается его жизни. Сегодня всё и сообщил.
Гиртуса просто распирало от гордости, а вот Сигрид вовсе не был уверен, что друг поступил правильно.
- Тэрет, конечно, сделал вид, что ему всё равно, - продолжал Гиртус, начиная тихонько хихикать, - выслушал меня; лицо у него, правда, немного вытянулось, расспросил, где я видел Рацо и приказал заняться своими делами.
- Ну знаешь, это уже чересчур. – Покачал головой Сигрид. – Если Тэрет так спокойно отреагировал, то лишь потому, что сделал одолжение твоей глупости.
- Глупости? – вспыхнул Гиртус. – Я не собираюсь, как все во дворце, делать вид, что мне очень нравится Ноций Тэрет.
- Ты от него зависишь.
- Может, это ненадолго. Придираться ко мне у него нет причин. Я ведь выполняю его распоряжения, правда? Делаю это хорошо. Но любить его – нет, увольте. Я достаточно наслушался рассказов про Тэрета. – Проворчал Гиртус.
- И как тебе – находиться у него на службе? – осведомился Сигрид, которого и правда интересовал этот вопрос.
- Да я еще толком не понял. – Почесал затылок Гиртус. – Он же не откровенничает со мной, как ты понимаешь. Я к нему прихожу, а он обычно что-то пишет, или читает. И не сразу что-нибудь говорит. Стоишь, бывает, как дурак, четверть часа, пока его светлость изволит обратить на тебя внимание… Мне сначала казалось, что он постоянно не в духе. А потом я понял, он просто делает вид, что всегда такой злой и мрачный, чтобы боялись, наверное. Мне после этого сразу стало легче. А вот слуги его боятся просто до дрожи в коленках, однажды ему принесли не тот напиток, так циронья едва не умер от разрыва сердца. – Гиртус хохотнул.
- А он кричит, если что не так?
- Нет, не особо. Но ты ведь видел, как он может посмотреть, и каким тоном – что сказать… Я все пытался понять, есть ли у него слабости, ну, может, он хоть кого-нибудь любит. Ты только не смейся, он ведь человек… наверное. И ты знаешь, он, похоже, только к Орпе и Дилигу нормально относится. Я про принца и Инститора не говорю, они все-таки друзья давнишние. Ну и еще с Эмптором он общается. Конечно, на мои сведения полагаться не стоит, я наблюдаю за ним совсем недавно. И все равно от него веет каким-то…ужасом.
Сигрид не стал спорить, тем более что давно понял – если Гиртус Рути что-то про себя решил, то заставить его думать иначе просто невозможно. Он догадывался, почему Тэрет вдруг стал держать Гиртуса при себе, несмотря на то, что Рути вызывал у него явно неприязненные чувства – магнетарх желал убедиться, что друг Сигрида не знает слишком многого про восемь предметов, а если и занимается поисками ответа на свои вопросы, то пресечь их проще с близкого расстояния. Неожиданно Сигрид признался сам себе, что у него есть повод испытывать к Тэрету благодарность: магнетарх совершенно точно не рассказал об утечке информации королю Гальбе. Конечно, он сделал это для собственного успокоения, соглашался Сигрид (чувствовать себя признательным Тэрету было бы просто унизительно). Ведь неизвестно, как бы король отреагировал на такую весть. Вполне возможно, досталось бы всем.
С этими мыслями Сигрид продолжал копаться в книгохранилище, пользуясь отсутствием Леды (ему сообщили, что девушка внезапно заболела) и Тристана. Дилига он не видел со вчерашнего дня. Книга, которую держал в руках Сигрид, повествовала обо всех знаменитых домах и замках Медона. Это было старое издание, начала прошлого века, но в нем уже значился особняк Бореев, конечно же, королевский дворец, и еще множество чудесных строений. Чтиво пришлось Сигриду по душе – миниатюры были просто великолепны, а талантливо составленный текст позволял получить полное представление о достоинствах того или иного дома. Прочтя про особняк Бореев, Сигрид обнаружил упоминание о коллекции картин и гравюр, о большом количестве потайных сейфов, но ни слова про дуэльный зал. «Наверное, это изобретение Фамира», - решил Сигрид, перелистывая книгу дальше. Оглавление находилось почему-то не в конце, и не в начале книги, а в середине. И только когда Сигрид долистал до него, понял, почему – вторая часть тома была посвящена уже совсем другой теме, и собственное оглавление этого раздела находилось как раз там, где ему надлежало быть, то есть на самых последних страницах.
Там, где заканчивалось описание замков и особняков, начиналось повествование, сделанное другим шрифтом и другого содержания. Сигриду пришлось напрячь зрение, чтобы внимательнее рассмотреть, что же написано. Судя по тому, что удалось разобрать, в этой странной книге рассказывалось о самых внушительных библиотеках в Медоне, в большей степени частных. Сигрид чуть не подпрыгнул от восторга, он еле сдержался – ведь в этом случае наверняка бы упал с верхушки шаткой лестницы. Затаив дыхание, послюнявив палец, чтобы удобнее было листать, Сигрид наткнулся на все те же знакомые фамилии: королевскую, фамилию Бореев, с удивлением прочитал про Эго Никса, у которого, оказывается, единственного в Медоне хранилась переписка первого главы совета норнов с первым владыкой Медона, он наткнулся и на имя Ибрагима Байда, вероятно, первого владельца особняка, в саду которого произошла их неудачная дуэль… Далее шло описание четырех библиотек на юге страны, двух на севере и одной – очень обширной, принадлежащей главе Шестой палаты, в Нуарфоре.
«Библиотеки… Их в Медоне так много! Куда же мог перенести книги Ноций Тэрет?» – пронеслось в голове у Сигрида.
Он понимал, что нужный ему том мог находиться где угодно – даже под подушкой у самого магнетарха. Но почему-то более удачной казалась мысль, что Тэрет все-таки спрятал соломинку в стоге, где ее сложнее отыскать. Сигрид еще раз просмотрел оглавление, снова наткнувшись на надпись «Нуарфор», и наобум открыл книгу именно на этой странице.
«Нуарфором называют лес, ведущий в Синие горы, на самой окраине Медона, - прочитал Сигрид, чувствуя, что с каждой секундой сердце его начинает биться все чаще, - именно в Нуарфоре состоялось знаменитое подписание соглашения между волшебниками и эгдами. Долгие годы лес считался заповедным, пока там не решили построить несколько учреждений для волшебников. Требование уединения и покоя, которое они высказали, король Медона безукоснительно соблюдал. Так появились Дворец Мечтаний, библиотека, Хрустальный источник. В отличие от эгдов, верлов, лапанов, норнов и тоди, члены шестой палаты посчитали необходимым, чтобы прочие обитатели Медона не во всех случаях могли наблюдать за их жизнью. Нуарфор во все времена привлекал обитателей королевства, но лишь посвященные и приглашенные смогли попасть туда. Как следует из статьи Девятой кодекса Медона, такое положение дел соответствует закону «О равноправии и равных правах для жителей королевства», согласно которому представители любой из общин имеют возможность устанавливать свои законы и правила для членов этой общины.»
Сигрид захлопнул том, и над ним взметнулось небольшое пыльное облачко. Вот оно, решил молодой человек. Отчего-то все сомнения у него сразу отпали. Где же, как не в библиотеке Нуарфора, куда и попасть-то может не всякий, магнетарху хранить запрещенные книги? Прекрасное место, спокойное и главное – хорошо охраняемое! Конечно, большинства хранителей Нуарфора наверняка нет в живых (о чем Тэрет тоже позаботился во времена короля Сайласа) – оттого задача упрощается. А с теми, кто готов биться за сохранение тайны леса, Сигрид не сомневался, он сумеет договориться. Сигрид уже справился с работой, которую ему оставил Дилиг, за окном еще брезжил свет, а потому он решительно слез с лестницы и вышел прочь из книгохранилища.

Глава 18.
Нуарфор.

Как громко хрустит снег, подумал Сигрид, продвигаясь вглубь леса. Ранее он поспешно выехал из ворот Медона и только оказавшись среди холмов и равнин, наконец, остановился и задумался. Ему предстояло попасть не куда-нибудь, а в Нуарфор, лес, предшествующий Синим горам, о которых он слышал столько таинственного и ужасного. Человеку в здравом уме в голову бы не пришло в одиночку отправляться в подобное путешествие, усмехнулся Сигрид. Но раз уж Гиртус снова стоял в карауле, а обстоятельства вдруг так сложились, медлить было нельзя. Сигрид сознавал, что подвергает себя опасности (он и сам не понимал какой, но сплюсовав в уме все рассказы про Синие горы, в которых регулярно пропадали любопытные путешественники, решил, что без неприятностей точно не обойдется), Сигрид ощущал волнение или, быть может, возбуждение от предвкушения чего-то непонятного, и в то же время, ему не чужд был и страх. Нуарфор – величественный лес, огромный, почти необъятный, и судя по гравюре в книге, такой же непроходимый, высился совсем близко от окраины Медона. Едва заканчивались последние ветхие лачуги, одна из которых принадлежала Лембою, вспомнил Сигрид, как тут же начиналась узкая полоска поля, и следом – Нуарфор. Отважный всадник не смог найти дороги, все вокруг было заснежено, но он двинулся дальше, осознавая, что ноги его лошади ежеминутно могут глубоко увязнуть в сугробе.
В лесу казалось темнее, чем в Медоне. Возможно, просто сумерки приближались. Каждый шорох отдавался эхом, скрип старых стволов, мерно раскачивающихся в такт ветру, звучал отчетливее, чем даже неугомонные дятлы. Сигрид дернул поводья, и лошадь недовольно фыркнула: судя по всему, ей не очень нравилось пробираться вот так, по бездорожью.
Нуарфор казался самым обычным лесом: заросли, кустарники, буреломы. Петляющие следы зверья на снегу, одинокие, оброненные кем-то ягоды рябины. Куда двигаться, Сигрид понятия не имел. Он потоптался на месте, рискуя рассечь лицо острой веткой, оказавшейся слишком близко, а потом пригнулся и медленно пустил лошадь вперед. Серая кобыла вильнула боком и пружинисто зашагала, осторожно пробуя каждый раз – верно ли она идет, не собьется ли, не провалится в замаскированную снегом яму.
- Можно проходить до утра и ничего не найти. – Мрачно констатировал Сигрид, оглядываясь по сторонам. Кобыла тем временем издала тихий звук и навострила мягкие замшевые уши. – Ну и что? – спросил у нее Сигрид.
Лошадь не могла ошибаться. По ее реакции понятно было, что поблизости есть живое существо. Сигрид повернул к кустарникам, стараясь пригнуться как можно ниже, и сквозь заросли разглядел – там действительно кто-то был. Молодой Никс спешился, не отпуская поводьев из рук, и аккуратно раздвинул ветки. Морда лошади ткнулась прямо ему в ладони, Сигрида сразу обдало мощным теплым дыханием, но он мягко отстранил кобылу, которая тут же потеряла к нему интерес. Мимо Сигрида и лошади проехали две молодые всадницы с раскрасневшимися на морозе лицами. Сигрид замер, боясь быть обнаруженным, он старался рассмотреть, кто же это такие, но слышал их куда лучше, чем видел.
- Мне остается бежать, или жить на положении преступницы? – раздался возмущенный возглас одной из них. – Мне? Да можно ли такое допустить? Мой муж точно не допустил бы этого!
- Оставайся. – Коротко ответила ей вторая, и Сигрид сразу узнал голос Таурт Лелеги. – Но только не жди снисхождения. Ты уже видела, что это бесполезно. Они не верят тебе, и говорю, Кайла, лучше, если ты уедешь.
- Не очень-то похоже, чтобы ты хоть чуточку проявляла обо мне заботу.
- А ты? Хоть раз?
- Умоляю тебя, - женский голос звучал страдальчески, - не начинай снова! Это вечное удовольствие слабых людей – напоминать поверженным об их недостатках. Гнусное занятие для такой правильной тихони, как ты. Хотя, чего бы от тебя еще ждать? Ты вышла замуж за ничтожного человека. Твоя жизнь сама по себе ничтожна.
- Главное, что не за преступника.
- С какой стороны посмотреть, дорогая. Нынче все так неустойчиво. Сегодня король – завтра… Гальба еще король?
- И будет им впредь. – Голос Таурт звучал твердо. – Я могу помочь тебе, Кайла. Я могу дать тебе денег, чтобы ты уехала.
- Моя миленькая глупенькая Таурт! – рассмеялась Кайла, и на этот звук карканьем ответили вороны. – У меня достаточно денег, чтобы не разорять твоего мужа. Мне понятно твое стремление избавиться от меня… Причиняю хлопоты, неудобная гостья.
- Я для тебя стараюсь. Отъезд – лучшее. Иначе тебя могут заточить в Лурд.
- Лурд для меня – что прекрасный отель! – Кайла говорила весело. – Там со мной точно ничего плохого не случится. Мне некого там бояться, а уж палачей тем более. Ноций Тэрет не станет причинять мне вреда.
- Ты заблуждаешься, - Таурт говорила ровно, но Сигриду показалось, будто она стала немного напряженней, - магнетарх полностью на стороне короля.
- Мы все имеем право думать так, как хотим. И ты тоже. Но я-то знаю Ноция куда больше, чем ты…
- Ты не уедешь? – перебила ее Таурт.
- Нет!
- Тогда ищи другое место для укрытия.
- О! Глупышка Таурт показывает характер? Неужели после стольких лет, которые ты еле-еле мямлила, общаясь с кем бы то ни было, у тебя появился и голос, и свое мнение? Поздравляю, дорогая! Неужели это Итак Лелеги так сильно повлиял на тебя? Ха! Значит, он вовсе не так ничтожен, как я думала.
- Зачем, ну скажи, зачем тебе оставаться здесь? – взмолилась Таурт, которой было точно не до смеха. – Поезжай, спасайся!
- Только я знаю, где мне место! – голос Кайлы снизился до зловещего шепота. – И если мой муж велит мне…оставаться в Медоне, я еще пробуду здесь. Даже если меня отправят в Лурд.
- Он оставил тебя. – Заметила Таурт.
- Не ты первая, кто мне это говорит, но я не стану отвечать. Думай, что хочешь.
Две всадницы проехали мимо, явно желая покинуть лес, а Сигрид, убедившись, что его не заметили, снова вскочил на лошадь. Он был серьезно озадачен. Никогда прежде он не слышал этого имени – Кайла. И в то же время, признался сам себе Сигрид, а много ли вообще он знал про Таурт Лелеги? Для него открытием стало, что ее семья общается с магнетархом Тэретом – об этом рассказала ему Леда. Теперь выходило, что Таурт помогает укрываться женщине, которую, скорее всего, считают преступницей. Итаку об этом наверняка не было известно, решил Сигрид, но лучше предоставить ему самому разобраться в этом. Неужели Таурт способна иметь тайны от мужа? Да еще какие – она оказывает содействие весьма сомнительной особе! «С другой стороны, - подумал Сигрид, - даже если бы весь мир ополчился на Гиртуса, неужели я бы отказался протянуть ему руку помощи?» Кем была Кайла? Подругой? Родственницей? За кем она была замужем, если этот человек находится не в Медоне, и его считают преступником?
«После смерти Сайласа многие из его прежних сообщников бежали, - вспомнил Сигрид, - ничего удивительного, если Кайла – жена одного из них. Понятно, и почему она так хорошо знает Тэрета. И почему они разговаривают здесь… Не на улицах же Медона им обсуждать свои дела!»
Вокруг стремительно темнело. Сигрид не успел толком разглядеть лес, точнее ту часть кромки, где он находился, а сумерки уже сгустились. Ему повезло, что снега насыпало немало, и хоть от него казалось светлей.
Сигрид пробирался дальше, и отругал себя мысленно, что не захватил даже фонаря. Теперь только он понял всю безрассудность своей затеи – под конец дня, один, отправился в Нуарфор, не зная ни дороги, ни даже приблизительной конечной цели. Где искать дворец? И можно ли это сделать, учитывая, что волшебники не хотят быть найденными? А вдруг здесь, в Нуарфоре, некоторые из них до сих пор скрываются? Дружелюбны ли они? Или, памятуя обо всех бедах, которые причинили им в Медоне, они настроены уничтожить всякого, кто потревожил их покой?
«Нуарфор – это еще не Синие горы, - утешал себя Сигрид, - здесь никого нет. Иначе сюда никто бы не стал приезжать. Но ведь Таурт и эта странная женщина по имени Кайла, выбрали Нуарфор для своей беседы?»
Лошадь Сигрида неожиданно присела. Всадник почувствовал, как подогнулись ноги кобылы, и инстинктивно сжал ее бока сильнее. Если бы не давняя привычка ездить верхом, Сигрид наверняка бы уже упал. Он подобрал поводья, лошадь недовольно буркнула что-то, и снова встала на снег, как прежде. Сигрид огляделся. Никого не было.
- Если ты хотела меня напугать, у тебя это почти получилось. – Усмехнулся Сигрид.
Он хотел было двинуться снова, но что-то заставило его остаться на месте. К темноте глаза уже привыкли, Сигрид хорошо различал путь перед собой, чтобы не наткнуться на пень или на яму, но в эту минуту был уверен – он не видит. Не видит что-то, хорошо понятное лошади, отчего она, собственно, и задрожала, и присела. Сигрид вытянул вперед руку, отлично осознавая, как глупо, должно быть, выглядит со стороны. Ничего, совершенно ничего, он не нащупал, только воздух, морозный декабрьский воздух. И все-таки что-то находилось перед ним. Он чувствовал это не кожей, не глазами, а скорее, сердцем. Сигрид ручался, что оно сползло никак не выше пяток, потому что от самого затылка, медленно-медленно, по позвоночнику потекла вниз струйка холодного пота. Это был ужас: безмолвный, непонятный. Самые крохотные волоски стали дыбом. Лошадь захрапела и сделала попытку попятиться. Сигрид остановил ее.
Ему было страшно. И вместе с тем, он хотел понять – что там, в темноте, совсем рядом, по-видимому, что же там такое, вызывающее в нем эту панику. Он глядел, широко раскрыв глаза, впитывал в себя темноту, но ничегошеньки не видел. Все те же деревья, мертвый холодный снег, та же тень от сосен… Что там? Сигрид готов был задать этот вопрос вслух, но подозревал, что ответ его испугает еще больше. Ужас завораживал, никогда прежде это ощущение не было ему знакомо. Раньше все решалось просто: страшно – беги. Если ты можешь бороться со страхом – борись. Если нужно – одерживай победу. Беда в том, что Сигрид не понимал теперь, с чем нужно бороться, и нужно ли, и не будет ли ошибкой бежать. Ведь он даже не различал причину своего страха! Сигрид ручался, что это не игра воображения, и не сдавшие нервы (отчего им, собственно, было сдавать?), и в то же время, как еще объяснить леденящий ужас и полное отсутствие хотя бы чего-то, что могло его вызвать?
Сигрид еще раз попытался вглядеться в темноту. Вытянув шею вперед, он старался, как мог, но опять безрезультатно. А вот лошадь, похоже, видела все без труда. Сигрид готов был у нее спрашивать, что ее так тревожит, если бы не знал, что это бесполезно. Когда парализующая сила ужаса стала спадать, или это просто невидимое существо удалилось, Сигрид обрел способность трезво мыслить, и снова дернул поводья. Кобыла повиновалась не сразу, но все-таки сделала шаг вперед.
- Нет! Стойте! Стойте на месте! Ни шагу! – в голосе за спиной Сигрида было что-то, чему не хотелось противиться. – Нер Никс, немедленно возвращайтесь назад!
Сигрид обернулся. В нескольких шагах от него находился еще один всадник – на гнедой лошади восседал Ницерос Эрихто, которого он здесь меньше всего предполагал увидеть.
- Еще один ваш шаг, и вы обречены. – Решительно произнес Эрихто. – Если не хотите расстаться с жизнью, немедленно возвращайтесь назад. Это… хорошо, что я успел. Я поверить не мог, что вы решитесь поехать в Нуарфор!
- Вы за мной следили? – опешил Сигрид, приближаясь к кривошеему, который от этого вопроса чуть улыбнулся.
- Разумеется, нет. За вами следил человек Тэрета. И немедленно сообщил магнетарху, что вы направились сюда.
- За мной? – тупо повторил Сигрид, все еще не в силах сразу понять и оценить столько новой информации. – То есть, Тэрет следит за мной? Зачем?
- Это бы я у вас хотел спросить. Но не теперь. Сейчас срочно убирайтесь из леса. Прекрасно, что мне удалось услышать от доносчика Тэрета, куда вы едете. Иначе утром кто-нибудь из живущих на окраине Медона и решивших порубить тут дров, нашел бы вас холодным, как этот снег. – Эрихто усмехнулся. – И пришла же вам в голову такая блажь – приехать сюда?
- Я читал…- Глухо молвил Сигрид, подъезжая еще ближе. – Про Нуарфор. Здесь, говорят, находились какие-то очень красивые дворцы…
- Чтение не такое уж безобидное занятие, не находите, нер Никс? А в вашей книге не было написано, что шестнадцать лет назад все эти красивые дворцы превратили в кучку угольков?
- Нет. – Отрешенно молвил Сигрид.
- Очень жаль. Не лишним было бы написать еще, в вашей книге, - Эрихто как будто бы чуть разозлился, - что в Нуарфоре нельзя просто так выйти и погулять. По кромке леса – да, тут и охотники бродят, и любители конных прогулок. Но случись забрести вглубь… Здесь все пропитано проклятьем, нер Никс. Каждый, кто нарушает Запретную черту, становится мертвецом. А вот увидеть такую черту нельзя.
- И вы поехали за мной? – воскликнул Сигрид. - Чтобы предупредить меня?
- Ну, - на лице Эрихто отобразилась смесь недоумения и недовольства, - раз уж Тэрет не поспешил опередить меня, значит, да. Возможно, он просто считал, что вам известно про Нуарфор.
- Откуда? – резко спросил Сигрид.
- Об этом в Медоне знают все.
- Но я не из Медона! – простонал Сигрид, пораженный внезапно пришедшей к нему догадкой. – А может быть, он просто решил, что в лесу со мной что-нибудь случится? И нет необходимости меня предупреждать?
- Нет, нет. Это слишком серьезные слова, нер Никс. – Заметил Эрихто. – Такими просто так не бросаются. Я бы вам тоже не советовал. Мое мнение – если оно вам, конечно, интересно, вас уже ищут. Но с другой стороны леса. Это мне повезло встретить вас здесь. Первым. Я отнюдь не думаю, что магнетарх желает вам зла. Но что он точно желает – это чтобы вы не докопались до истины.
Сигрид чуть не подпрыгнул на месте. Ницерос Эрихто тем временем свернул куда-то в сторону, и они оказались на чудесной просеке, вытоптанной, по всей видимости, множеством людей. Сигрид последовал за ним.
- Вы, - начал он, старательно подбирая слова, - вы знаете?
- Ничего! – пожал плечами Эрихто. Учитывая, что голова его росла прямо из плеч, получалось это так нелепо, что в другой ситуации наверняка бы вызвало смех. – Я понял только, что вы что-то ищите, и Ноций Тэрет знает, что именно. Ему это не сильно нравится, потому за вами сегодня следили. Ну-ну, - добавил Эрихто дружелюбно, завидев, что Сигрид помрачнел, - не вешайте нос, нер Никс. Я, конечно, не знаю, да и знать не хочу, можете мне поверить, что у вас там за поиски наперегонки с магнетархом. И поиски чего. Не мое дело советовать, но все же порекомендовал бы не вмешиваться в его игру. Нер Тэрет у нас славится характером непростым, мстительным, и коли ему кто не нравится, я бы на такого человека не ставил. Но все-таки не спешите делать выводы по сегодняшнему дню. Я сюда приехал, только чтобы подстраховать вас, нер Никс. На тот случай, если бы другие, отправленные за вами, промедлили…
- За мной кого-то послали? Вы уверены?
- Я не слышал. – Уклончиво ответил Эрихто. – Только не забывайте, что нер Тэрет в прекрасных отношениях со Скульдом и норнами, так что они могли ему сообщить, что с вами ничего дурного не случится. И все же в Нуарфор больше не приезжайте. Отсюда прямая дорога до Синих гор, а она жителям Медона заказана. На озеро Забвения, если вы о таком не слышали, тоже лучше не ходить. Пожалуй, это все, что следует знать хорошему медонцу, чтобы жить спокойно и не волноваться ни о чем.
Сигрид и Эрихто почти выехали из леса. Получилось это так быстро, что Сигрид и сам удивился – он-то был уверен, что продвинулся далеко вглубь Нуарфора. Теперь же они оказались на дороге к столице. Ницерос Эрихто замолчал. В темноте не было видно выражения его лица, а Сигрид и не пытался его разглядеть. Он был с одной стороны напуган, с другой – зол, и в то же время понимал, что необходимо высказать благодарность этому человеку, который не побоялся броситься вслед за ним.
- Я должен сказать вам «спасибо», - произнес Сигрид.
- Если должны – не стоит. – Криво улыбнулся Эрихто. – Не люблю, когда поступки совершают вынужденно.
- Я хотел сказать…
- Не нужно, нер Никс! – голос Эрихто прозвучал весело. – Я пытался вас немного раззадорить, приободрить. В последние десять минут вы похожи не живое воплощение скорби, хотя видит бог, не пойму отчего. Вы только что счастливо избежали гибели, хотя, быть может, вам она и не грозила.
Холодный ветер попал Сигриду за воротник. Он поежился и поплотнее закутался в плащ. Лишь сейчас он почувствовал, что ноги его совершенно окоченели, и невозможно пошевелить пальцами. Сразу вспомнилось про теплый дом, про камин, и попытка съездить в Нуарфор вдруг стала казаться ребячески глупой.
- Вы все думаете про слежку? – словно прочитал мысли Сигрида Ницерос Эрихто. – Оставьте, нер Никс. Уверен, что на вас обратили внимание лишь когда вы выехали за пределы городских ворот.
- Но за мной следили! Вы понимаете? Вы знаете многих людей, за которыми следят?
- Да! – живо отозвался Эрихто. Он повернулся к Сигриду, глаза его горели. – Таких, поверьте, очень много! Я бы не стал на вашем месте так драматизировать эту ситуацию. Будьте лишь немного…осмотрительнее. Нет-нет, - быстро молвил кривошеий министр, - только не сочтите, что вашей жизни что-то угрожает. Это совершеннейшая бредня. Я бы сказал, по итогам сегодняшнего дня, что наш дорогой Ноций Тэрет, напротив, придает вашей жизни особенное значение!
- Да ну? – усмехнулся Сигрид. – И только поэтому ко мне на помощь подоспели лишь вы?
- Повторяю, - голос Эрихто звучал строго, - я бросился к вам, как только узнал, что вы в Нуарфоре. В память о нери Розамунде я бы не позволил, чтобы ее второй сын бесславно погиб. Я не слышал, что еще говорил магнетарх. Уверяю вас, за вами послали людей.
- Как за глупым проказливым мальчишкой. – Медленно произнес Сигрид. Ему было немного стыдно.
- Я не отношусь к числу поклонников магнетарха, - продолжал Эрихто, будто не расслышав эту фразу, - вы и сами в этом убедились, но и я не буду говорить, что он замышлял что-то против вас. Решение поехать в Нуарфор вам кто-нибудь подсказал?
Сигрид покачал головой.
- Вы узнали про лес случайно? – не унимался Эрихто.
Сигрид согласно кивнул.
- И приняли решение погулять там, совершенно неожиданно даже для самого себя?
- Да, но…
- Вот видите! – торжествующе закончил Эрихто. – Если бы вам хотели причинить вред, то куда более простым способом. Тэрет знает толк в игре, но в вашем случае просто бы замучил вас пытками, так ему привычнее. Так что воспринимайте все случившееся как не очень удачную прогулку, и только. И все-таки подумайте над моими словами, что поиски ваши нужно прекратить…Вы, мой друг, еще слишком юны и неопытны, чтобы ввязываться в дело, в котором заинтересованы такие люди. Повторяю, магнетарх знает, что вы что-то ищите.
Мысли у Сигрида путались. Он вспомнил сейчас и про странную прогулку Таурт, и про страх, неожиданно охвативший его в лесу – может быть, так он почувствовал близкое действие проклятья? Или это инстинкт эгда ему подсказывал в тот момент, что идти дальше не стоит? Появление Эрихто тоже казалось каким-то невероятным, Сигрид представить себе не мог, что министр умеет ездить верхом и отлично справляется с лошадью. «Наверное, я так решил из-за его шеи. – Виновато подумал Сигрид. – А ведь что такого? Она кривая, но не мешает же ему быть министром!»
- Смотрите за вашей лошадью, нер Никс, - предостерег Эрихто, - она настроена рвануться вперед куда быстрее, чем мы едем сейчас. Животных с таким норовом нужно держать очень строго. Но вы ей под стать. – Эрихто хохотнул при этом.
Кобыла Сигрида и правда стремилась обратно в Медон так, будто бы сзади ее кто-то подгонял. Молодой Никс всеми силами старался ее удержать, чтобы та ехала также неторопливо, как лошадь Эрихто, только получалось не очень хорошо. Министр заметил эти бесплодные попытки.
- Ладно, езжайте вперед. – Сказал он совершенно миролюбиво. – Моя Алтея старовата для быстрого бега, а вот вы с вашей лошадью и молоды и резвы. Я не буду сердиться на вас, коли вы доедете до Медона первым.
- Спасибо! – быстро сказал Сигрид, у которого отлегло от сердца. – Еще раз спасибо за все! Теперь я ваш должник!
- Сочтемся! – голос кривошеего министра донесся до Сигрида с порывом ветра.
Сигрид махнул рукой министру Эрихто и радостно сжал шенкелями теплые бока лошади. Молодой кобыле не нужно было объяснять дважды: она радостно метнулась вперед как стрела, и Сигрид добрался до Медона за считанные минуты. Уже достигнув ворот, он обернулся. Вдали виднелась крохотная точка – это Эрихто неторопливо возвращался в столицу. Сигрид еще раз помахал ему рукой и въехал в городские ворота.
Уже добравшись до дома, он понял, что не хочет ни есть, ни пить, только растянуться на кровати, что Сигрид и сделал. Мысли кружились в голове с невероятной быстротой, и он не мог отогнать их. С того момента, как Сигрид приехал в Медон, в жизни произошло слишком многое, чему он не получил объяснения. Сигрид так и не выяснил, кто напал на него возле дома Лелеги, и кто ранее проник в их муррэмский особняк. Он не знал, как удалось сбежать Гаю Кардаве, и не причастен ли к этому Акер Рацо, ничего про восемь таинственных предметов (а ведь эта тайна уже принесла ему кучу неприятностей), не говоря уже про Нуарфор и про людей, которые его окружали. За прошедшие месяцы Сигрид был вечно так занят, что даже толком не успел познакомиться ни с Ледой (а также выяснить, из-за чего беспробудно пьет ее отец), ни с Итаком, ни с Диспером или Морусом. События, какие-то странные повороты судьбы сводили их всех, но ведь ему толком не представилось возможности пообщаться с каждым из них поближе. Единственный, кто был ему чуть-чуть понятен, так это Фамир. И то лишь по той причине, что у Фамира больше, чем у остальных оставалось свободного времени. Сигрид лежал на своей кровати, стараясь воскресить в памяти все невероятные события, произошедшие с ним за четыре месяца, и мысленно перечислял, сколько еще вопросов родятся у него в голове:
1. Почему Гальба доверяет Тэрету?
2. Что за странная деревня встретилась им по пути в Медон?
3. Кто же такая Мертсегер? И в чем ее тайна?
4. Почему из министров Сайласа на свободе остались Инститор, Эрихто и Алан Эмптор?
5. Чей крик он слышал во дворце, когда туда ворвался Рацо?
6. Кто напал на Тэрета?
7. Кто такая Кайла?
8. Кем в действительности увлечена Леда?
Сигрид понял, что перечислять может еще очень долго, и бросил это занятие.
Часы в столовой гулко пробили… Сигрид не успел сосчитать сколько раз. Только в это же время в его комнату постучали и тут же отворили дверь. Как всегда всклокоченный, Гиртус Рути появился на пороге сигридовой спальни. Очевидно, он только вошел в дом, даже плащ не успел снять, но по лицу друга было ясно, что ему не терпится о чем-то рассказать.
- Не спишь? – спросил Гиртус, хотя в данный момент это его совсем не заботило. Он захлопнул дверь и плюхнулся на кровать Сигрида. Вид у него был престранный. – Мне пришло два письма сегодня, цироньи только что передали.
- Из дома? – Сигрид поднялся на локтях, а Гиртус с улыбкой отрицательно покачал головой.
- Нет, одно из дома, - спохватился он, - помнишь тогда, ночью, накануне коронации, я что-то писал? Хоть убей, не помню, что именно. Но сегодня пришли ответы! – Он ликующе потряс конвертами. – Одно от матери. Я, похоже, был так благодушно настроен, что написал ей какую-то нежную лабуду. Она растрогалась, тут же настрочила ответ, с тем, что любит и надеется на мое понимание, прислала еще денег…
- А второе? – подозрительно спросил Сигрид, почуявший, что именно там и заключено самое интересное.
- Второе… - Гиртус веером сложил конверты и мечтательно закрыл глаза. Затем вытащил одно письмо, как карточный игрок, и положил его на покрывало рядом с Сигридом. – Гляди. – Сказал он так, будто указывал на золотой слиток. – Герб, инициалы. Как думаешь, чьи? – Гиртус прищурился.
Сигрид покосился на печать. Этот вензель был ему знаком, он уже видел похожий в кабинете Дилига. Точно такие же переплетенные буквы «М» и «Р» однажды попались ему на глаза, когда он принес очередной перевод. Тогда тонкая папка из черной кожи была помечена инициалами Мертсегер Реа!
- Да! – Гиртус тряс головой, как ненормальный, его глаза горели, и весь он выражал воплощенное ликование. – Я получил письмо от Мертсегер Реа! И я понятия не имею, что я ей написал до того! Но какая разница, правда? Она ведь ответила! Сигрид! Ты понимаешь, что я говорю? Да проснись ты! Мне ответила Мертсегер Реа! Мне!
Сигрид не спал, он просто еще не пришел в себя от круговорота сегодняшних событий. Восторг Гиртуса его немного сбил с толку, он ведь и представить не мог, что друг написал первой медонской красавице.
- А теперь гляди, гляди, что она пишет! – Гиртус захлебывался от переполнявших его чувств, и дрожащими руками вынул из конверта тонкий белый лист надушенной бумаги. Он так боялся его порвать, с такой нежностью глядел на него, что похож был, пожалуй, на помешанного. – Гляди! – он почти вплотную приблизил к глазам Сигрида письмо Мертсегер.
- Нет, - тот осторожно отодвинул руку приятеля, - я не читаю чужих писем. Прочти сам, и то, что считаешь нужным.
- Я до сих пор не могу поверить! – восклицал Гиртус, поднося и конверт и листок бумаги к губам. – Она ответила! Ответила! Как жалко, что я не сохранил черновик своего письма. Это ведь начало нашей переписки… Слушай! – торжественно заключил он, откашлялся, и принялся читать. – «К сожалению, нер Рути, я не могу себе даже представить кто вы, и как выглядите. Ведь хотя вы, по вашему признанию, наблюдаете за мной уже несколько месяцев, я была лишена этого удовольствия. Мне остается надеяться, что вы наберетесь смелости и представитесь мне, когда найдется такая возможность, или, когда найдется человек, готовый познакомить нас…» - Гиртус лучился от счастья, и Сигрид с улыбкой наблюдал за ним. Ему сразу расхотелось рассказывать о своих приключениях, и он решил, что поведает другу о поездке в Нуарфор утром. Тем более что Гиртус Рути, прижимающий к сердцу коротенькое письмо от Мертсегер Реа (кроме приветственных слов и инициалов в самом конце Гиртус прочитал Сигриду практически весь текст), восхищенный и влюбленный приятель не мог сейчас ничего воспринимать. Сигрид убедился, что решение правильное – Гиртус почти до самого утра проговорил с ним о Мертсегер и удалился к себе с первыми петухами, чтобы уже в одиночестве мечтать о даме своего сердца.

Глава 19.
Представители Пяти палат.

Очень хорошенькая, с рассыпанными по плечам каштановыми локонами, Леда стояла возле Фамира и, улыбаясь, что-то рассказывала ему. Он же весело смеялся в ответ, обнажая великолепные зубы. Хотя вокруг Первой башни, где должно было состояться историческое заседание Пяти палат, находилось достаточно много народа, Сигрид увидел только этих двоих, и почувствовал одновременно укол ревности и толчок в бок от Гиртуса Рути, сдвинутые брови которого позволяли понять, о чем он сейчас думает. «Ну вот видишь? О чем я тебе говорил?» - всем своим видом выражал Гиртус. Фамир же Борей галантно подал руку Леде, а она, совершенно счастливая, протянула ему свою, в длинной белой перчатке. Так – рука об руку – они и подошли к Сигриду и Гиртусу. Фамир спокойно улыбался, а лицо Леды отчего-то вспыхнуло, стоило им приблизиться.
- Какая очаровательная пара! – бросила проходящая мимо Локуста Аваро, не дав никому и рта раскрыть. – Фамир Борей – ты никак надумал жениться? Еще один неравный брак в вашей семье?
Рассмеявшись, Локуста удалилась. Сигрид не знал, что и сказать, Гиртус тоже выглядел растерянным.
- Тира сегодня привезут на заседание. – Сообщил Фамир, словно ничего не произошло. – Потом, он, правда, отправится в тюрьму. А вот Диспера завтра отпускают – распоряжение короля.
- Министр Эмптор все-таки разжалобил его? – угрюмо молвил Гиртус, не сводя глаз со сплетенных рук Фамира и Леды.
- Не знаю, чей голос был решающим. Я тоже просил за него. Все-таки Диспер помог поймать Гая Кардаву. И Мордекса.
- Мордекса? – переспросил Сигрид. – Это же… - Он силился вспомнить, что-то очень знакомое вертелось у него на языке, но почему-то память не желала прийти ему на помощь. Фамир несколько секунд понаблюдал за его попытками найти ответ, и, наконец, произнес:
- Ты не можешь его знать. Мордекс был в Медоне инспектором. Он ходил по домам тех, кого считал подозрительными, и проводил с ними беседы. Рассказывал, что за помощь королю он щедро отблагодарит. Многие на это покупались, сотрудничали с Мордексом. Некоторые, правда, за это и поплатились. Мордекс обходил соседей, общался с хозяевами таверн, собирал сведения. И потом на основе этого строил свои обвинения. Не он, конечно, - поправился Фамир, - а Инститор или Гай Кардава. Или Тэрет. – С ненавистью заключил он.
- В твоем доме он тоже был? – спросил Сигрид осторожно.
- И не раз. – Заверила его Леда, поглядев на Фамира с хорошо читающимся восхищением. – Но Мордекс долго не мог ничего найти против Фамира.
- Мы хорошо скрывались. – Уклончиво отозвался Фамир. – Помогали и Итак, и Диспер, и… - он умолк.
За их спинами замаячил стражник. Раскланявшись по очереди с каждым, он сообщил, что нера Борея очень ждет министр Эрихто, и Фамир с сожалением покинул друзей. Леда осталась в компании Сигрида и Гиртуса, и первому показалось, что она немного разочарована из-за внезапной отлучки Фамира. Сигрид вдруг понял, что его щеки наливаются румянцем, и он поспешил отвернуться.
- Ты перебралась к Фамиру Борею, Леда? – услышал он голос за спиной. Говорила Тимела – только ей был присущ этот фальшивый светский тон. – Поздравляю!
- Я… - Сигрид живо представил себе, как губы у Леды дрогнули. – Нет… Я не…
- Значит, это ошибка? – удивилась Тимела. – Как неприятно! Я обязательно скажу Орпе, чтобы она сначала хорошенько проверяла все, что узнает, прежде чем рассказывает другим.
- Нет же, - голос Леды звучал робко и как будто извиняющее, - я и правда сейчас живу у Фамира. Он предложил…
Сигрид резко обернулся. Леда выглядела несчастной и подавленной, Тимела же ободряюще кивала.
- Понимаю. – Подмигнула Тимела. – Девушке самой непросто решиться на такой шаг.
У Сигрида поплыло перед глазами. Он видел какие-то красные круги, и все остальное, как в тумане. Ему стало дурно, хотя в огромном помещении, предваряющем вход в зал заседаний, не было недостатка в свежем воздухе. Сигриду ужасно захотелось немедленно уйти отсюда, и он бы непременно так и сделал, если бы его поступок (он знал это!) восприняли правильно. Но уйти сейчас означало бросить вызов всем. Да и он сам ведь так хотел прежде увидеть начало заседания. Леда стояла рядом и не обратила внимания на перемену в нем, только Гиртус, казалось, все понял, и изо всех сил старался отвлечь Сигрида. Он начал быстро что-то рассказывать, но заинтересовал не друга, а Леду. Потому осекся и замолчал. Сигрид же не проронил ни слова.
Фамир стоял на небольшом возвышении, небрежно опершись рукой о колонну, и о чем-то беседовал с Дилигом и Эрихто. Советник и министр пребывали оба в отличном расположении духа и разговор, похоже, протекал в приятном русле. Бывший граф Борей, несмотря на то, что был вдвое моложе каждого, держался с ними на равных, и собеседников это ни капли не коробило. Сигрид увидел его, и сердце невольно сжалось. И в самом деле, на что было надеяться, если рядом с Ледой есть Фамир?
- Он-то хорош, - шепнул тихонько Гиртус на ухо Сигриду, - только ты не хуже.
- Леда с ним. Ты же слышал. – Почти беззвучно отозвался Сигрид.
Леда же скучала. Она несколько раз выжидающе поглядывала на Сигрида и Гиртуса, но поскольку ни один из них не предпринял попытки заговорить с нею, отошла на несколько шагов, тем более что к ней подоспела неизвестная друзьям дама, судя по всему, хорошая знакомая Леды.
- Но Фамир говорил, что ему не нравится Леда. – Пробормотал Сигрид.
- Прямо так и говорил?
- Нет, но это было понятно.
- Да брось ты! – рассердился Гиртус. – Нашел из-за чего убиваться. Ты мне с самого начала говорил про Леду, и что она влюблена в Фамира. И я тебе, кстати, твердил то же самое. В Медоне страдать от неразделенной любви – просто глупо.
- И это ты говоришь?
- Я. – Важно произнес Гиртус. – Но я-то еще не сделал толком ни одной попытки. Я ведь даже не познакомился с Мертсегер.
- И я ничего не сделал. – Горько молвил Сигрид. – Ни-че-го!
- Ясное дело. А Фамир в таких делах искушен больше тебя. Давай-ка, знаешь что? Давай лучше найдем, где здесь можно выпить бокал-другой вина. А то у меня от шума голова начала болеть.
Гиртус силком вытащил Сигрида в соседний зал, где стояли несколько столов с напитками и закусками. Несмотря на сопротивления друга, он собственноручно налил Сигриду до краев бокал красного вина и заставил опорожнить в тот же миг хотя бы наполовину. Вино было сухое, терпкое, но без привкуса горечи или кислятины. Совсем не такое, как в доме у Моруса. Сигрид вспомнил, что похожий сорт он пил у Фамира Борея, и это напоминание снова ножом полоснуло его по сердцу.
- Гляди-ка, Морус! – громко воскликнул Гиртус. Невдалеке, возле окна, не замечаемый никем, нервно теребя в руках штору, действительно стоял Тир Морус. Он будто желал остаться неузнанным, при этом казался бледнее прежнего, и еще тщедушнее, чем в тот самый раз, когда лишился чувств от взгляда Тэрета. Костюм болтался на Морусе, будто его шили, по меньшей мере, на Акера Рацо, хотя еще несколько недель назад Тир щеголял в нем по королевскому дворцу. Очевидно, тюрьма так подействовала на него. Поняв, что ему рады, Морус сначала нерешительно улыбнулся уголком рта, а потом и вовсе расплылся в улыбке. Он сделал шаг, затем другой, подошел к друзьям, с чувством пожал руку каждого, и Гиртус тоже налил ему вина.
- Нет, впереди заседание палат. – Отрицательно покачал головой Морус, прижимая рукой свой шейный платок. Светло-голубой платок отличал представителей тоди. – Я лучше потом… Если получится. – Лицо Моруса скривилось, будто он собирался заплакать.
- Ты вернешься в тюрьму, говорят? – спросил Гиртус.
- Еще на полторы недели. – Прошептал Морус. – Не так много. А вот Диспера, кажется, отпускают. Не из-за раны, надеюсь?
- О! Из-за глубокой занозы по имени Алан Эмптор! – усмехнулся Сигрид. – Министр не уставал напоминать королю про беды своего сына.
- Да, оно верно, так лучше. – Бормотал Морус. – Дисперу тяжело пришлось. Он думал, что его ни за что не помилуют. Нас держат в разных камерах, но мы нашли способ общаться. Я, конечно, всегда боюсь, что это не сработает. Но Диспер меня уверяет, что бояться нечего. Бр-р-р.
- Там холодно? – вздрогнул Сигрид.
- А? Да нет, совсем не холодно. – Морус как-то грустно улыбался. – Но я мечтаю о своем доме. Никогда не думал, что так его люблю. За все это время я только о нем и вспоминал. А еще о музыке, о громкой музыке! О, это будет прекрасно, когда я вернусь. В этой тюрьме я ненавижу все, даже ее воздух, даже ее стены и потолок, все-все-все!
Последняя фраза Моруса заставила Сигрида удивленно посмотреть на него. На Тира это было слишком непохоже. Обычно Морус казался немного суетливым, но все же дружелюбно настроенным и мирным существом. Однако тюрьма ему сильно не понравилась, решил Сигрид, раз Тир отзывается о ней с такой неприязнью.
- Нам нужно о многом поговорить. – Сказал Тир, внимательно глядя на Сигрида и Гиртуса по очереди. – Когда я вернусь. Обязательно! Вы даже представить себе не можете… Сигрид, ты первый, кому мне нужно кое-что сказать.
- Он стал еще более странным, чем прежде. – Заметил Гиртус, когда Морус удалился – представителям Пяти палат позволялось войти в зал раньше других. По давным-давно установленному этикету, они занимали места вокруг пространства с трибуной на помосте, чем-то напоминая античный амфитеатр. Сторонним наблюдателям, если то были не приглашенные, не выступающие, не просители, позволялось присутствовать на самой первой части заседания, когда члены Палат приветствовали друг друга, перечисляли вопросы, о которых собирались говорить, и устраивали перекличку. После этого остальным надлежало удалиться, чтобы не мешать беспристрастному судейству эгдов, верлов, норнов, лапанов и тоди. – Морус какой-то еще более дерганный.
- А мне он показался спокойнее обычного. – Возразил Сигрид. – В нем появилась решимость.
- Сегодня она ему не помешает.
- В смысле?
- Ну, сегодня же будут решать вопрос о войне.
- Ах, да! – вспомнил Сигрид. Несколько дней все только и говорили, что об этом: публикация заявления короля Ярвы-де возмутительна, нарушает спокойствие в Медоне и подрывает авторитет Гальбы. «Кровь и только кровь смоет обиду!» - кричали самые отчаянные. Более разумные справедливо замечали, что крови в Медоне за последние годы пролили уже достаточно. Самые равнодушные считали, что любое решение на них сильно не подействует, ведь если война и начнется, то уж точно не на земле Медона, ну а коли всё затихнет, то тогда и вовсе не потребуется приносить никаких жертв, а значит, тревожиться не о чем.
Сигрид не решил для себя, какой стороны придерживается он. Будучи эгдом он навсегда выучил для себя принцип своих братьев: судить не спеша, тщательно взвешивая все «за» и «против». Для такой темы, как война, это и вовсе было необходимо. Ведь хватало буйных голов, желавших немедленно вступить в бой, даже не рассчитав толком, а есть ли силы и средства у королевства. Гальба, безусловно, имел вес в этой дискуссии, и его голос, по древнему закону считался последним и наиболее важным. Но все-таки Сигрид не мог отделаться от ощущения, что король сейчас просто наблюдает и прислушивается, а собственного мнения еще не приобрел. По крайней мере, ни в «Беседе» ни в других изданиях Медона не появилось пока ни одного интервью с королем по этому животрепещущему вопросу.
Медон давно не воевал, соглашались пацифисты. И битва периодически нужна любому государству, хотя бы для поднятия боевого духа граждан. Но вот в такой момент – так ли это необходимо? Не получится ли, что все силы Медона окажутся брошенными в не слишком актуальную войну? Ведь не за земли же, не за утраченное придется сражаться! Всего лишь из-за оскорбления Ярвы, напечатанного в сомнительной газете… Сигрид соглашался с противниками боя, которые считали войну губительной.
Трубы зычно пропели четыре раза, дав понять, что те, кто не успел в зал заседаний, туда уже понять не смогут (по крайней мере, до следующего раза), и Гиртус разочарованно стукнул кулаком по стене, возле которой стоял:
- Ну надо же! – воскликнул он. – Потратили тут время впустую…
- Да ладно, - отмахнулся Сигрид, - и что бы интересного ты там увидел? Заседание все равно пройдет без нас. Лучше дождемся Моруса и расспросим его.
- Кое-кому позволительно опаздывать. – Хмуро произнес Гиртус, кивком указывая на двери зала. Мимо них, в сопровождении свиты, прошествовал магнетарх, будто черная тень проплыла. Сигрид успел лишь разглядеть, как мелькнули белые лица спутников Ноция Тэрета, среди которых и ростом и статью выделялся Инститор. – Как хочешь, - голос Гиртуса понизился, - но меня не переубедить. Тэрет надеялся, что ты останешься там, в лесу. Ты с ним не разговаривал после?
- Я все-таки из эгдов, - вздрогнул Сигрид, - да и мне везло. Я не видел Тэрета дня три или четыре.
- Повезло! У меня, например, от его поручений, голова идет кругом.
- О, так ты теперь любимчик Тэрета?
- Если любимчиков гоняют по пять раз в день из дворца, чтобы встречать какого-то заблудившегося посланника, а потом заставляют разнести 98 приглашений на заседание Пяти палат – то да, я обласкан с ног до головы!
- Чего же ты жалуешься? – рассмеялся Сигрид.
- Он получает особое удовольствие, когда распоряжается мной. – Гиртус даже сжал кулак. – Так он со мной расплачивается за все предыдущие наши встречи, я думаю. Теперь я выполняю не только самые его дурацкие поручения, так еще и все от меня шарахаются, когда узнают, что я посланник Тэрета. Может, ты был не так уж не прав говоря, что не стоит злить магнетарха?
- Да уж. – Протянул Сигрид. Он сам ждал, что окажется на месте Гиртуса, что это его будут гонять по городу с нелепыми приказами, только все это почему-то досталось не ему. Сигрид хорошо помнил их разговор с Тэретом с глазу на глаз и ручался, что магнетарх тоже ничего не забыл. Только вот почему он до сих пор не выполнил данного тогда обещания? Сигрид понять не мог причины.
- Орпа! – сказал вдруг Гиртус и в тишине зала голос его прозвучал громко.
Молодая девушка, проходившая мимо, вздрогнула от этого вскрика. Она обернулась и с секунду колебалась, стоит ли ей обратиться к Гиртусу, или пойти дальше. И все-таки Орпа проследовала мимо.
- Теперь нам точно конец. – Заверил Сигрида Гиртус, провожая Орпу взглядом. – Она точно слышала многое из нашего разговора. Передаст Тэрету, как пить дать.
- Ей лет 20, как ты думаешь? – задумчиво произнес Сигрид. – Что ее заставляет служить Тэрету? Она его родственница?
Гиртус Рути хмыкнул.
- Возможно, но иного рода. – Язвительно сказал он. – Узы у них прочные, хотя и не кровные.
- А, ерунда. – Махнул рукой Сигрид. – Это ты повторяешь вслед за Итаком Лелеги. Не очень-то Орпа похожа на влюбленную в Тэрета. Я как-то имел возможность наблюдать за ними – ни малейшего проявления нежности. Магнетарх ведет себя с ней сдержанно и даже сухо. Орпа, правда, иногда смотрит на него с обожанием. Но ведь и ты в восторге от генерала Кардавы или Фамира?
- Что касается Фамира, то не жди, что я буду им в дальнейшем восхищаться, если узнаю, что он увивается за Ледой. Ты еще не выяснил, правда ли, что она живет в его доме. И с какой это стати.
- Как любят эти молодые люди что-нибудь выяснять. – Сигрида похлопал по руке неизвестно откуда взявшийся Ницерос Эрихто. Хитро улыбаясь, министр протянул Гиртусу свою искусственную руку, которую тот с чувством пожал. – Удалось ли вам узнать, на чьей стороне симпатии членов Пяти палат?
- Нас не пустят. – Развел руками Гиртус. – А вы, почему не там?
- Министрам там не место, не знали? Только король и магнетарх имеют право присутствовать на заседании. Но! Без права голоса. Король имеет право дважды брать слово – в начале заседания и в конце. Магнетарх говорит тоже дважды, вначале, и перед тем, как начнется голосование. Такой завуалированный способ выразить свою волю. Клянусь, это придумали не верлы.
- И сколько это продлится? – спросил Сигрид.
- Часа два. Может, полтора.
- Пойдем отсюда, Сигрид. – Гиртус поморщился. – Так долго тут делать нечего.
- Собираетесь еще что-нибудь выяснить? – любезно осведомился Эрихто. – Могу вам помочь. Так вышло, что я тоже страдаю от безделья, и потому не прочь составить вам компанию.
Сигрид нерешительно посмотрел на Гиртуса, который, похоже, был заинтригован. Кривошеий Эрихто удовлетворенно принял это за знак согласия. Кивком он сделал знак молодым людям следовать за ним. Сигрид и Гиртус постарались не отстать ни на шаг. Эрихто прошел через весь зал и покинул его с другой стороны. Все трое оказались в маленьком помещении, из которого вели четыре двери. Кривошеий министр ловко повернул ручку одной из них, и отворившаяся дверь открыла им плохо освещенный путь на лестницу, которая вела куда-то вниз. Колебаться было некогда, да и с какой стати? Сигрид вышел за Эрихто, за ним же последовал Гиртус. Лестница – каменная, древняя – вела их далеко-далеко вниз. Последние ступени терялись в темноте. Преодолев где-то половину пути, Эрихто вдруг нащупал в стене еще одну дверцу, и рывком открыл ее. Молодые люди шли за ним, как тени. Новая дверца вывела их в темный длинный коридор, причудливо петлявший, так что трем путникам приходилось все время держаться вместе, ведь отставший мог бы потеряться. Ницерос Эрихто пару раз обернулся, будто желая удостоверится, что спутники его не покинули. Но, завидев Сигрида и Гиртуса, чуть улыбнулся и двинулся вперед.
- Это где? – спросил Гиртус, немного запыхавшийся от быстрой ходьбы.
- Мы под землей, между первой и второй башней. – Голос Эрихто гулко раздался по коридору. – Никогда здесь не бывали?
- Никогда. – Подтвердил Сигрид, чуть не врезавшись в стену после очередного крутого поворота галереи.
- Куда мы идем? – негромко осведомился Гиртус.
- Туда, - не сбавляя темпа, ответил министр, - где можно скоротать время и узнать массу интересного про заседание, даже не присутствуя на нем.
- Мы сможем подслушать? – удивился Сигрид.
- Нет, нет, что вы! – Кривошеий обернулся все с той же улыбкой. – Однако это место имеет большое значение. Нужно было прежде взять с вас слово никогда не рассказывать о нашем м-м-м…маленьком путешествии.
- Это лишнее, - заверил Эрихто Сигрид. – И я и Гиртус ни за что об этом бы не рассказали.
- Многовато тайн для двоих? – усмехнулся Эрихто.
Сигриду показалось, что в усмешке Эрихто есть что-то зловещее, но поспешил отогнать от себя эту мысль. Кривошеий министр несколько дней назад рисковал собственной жизнью, чтобы спасти его из Нуарфора, и не появись он тогда, кто знает, насколько безобидной бы стала та прогулка?
Коридор все петлял и петлял, темно было совершенно, только очень редко, с интервалом примерно в сто – сто пятьдесят шагов, на стенах висели кем-то забытые масляные фонари. Галерея была не только темной, но и довольно грязной. В ней отчетливо ощущался запах сырости, возможно, от близости к реке, а свет ламп позволял разглядеть плесень возле пола. Сигриду почудилось, и он был уверен, что не ошибся, как под ногами несколько раз проскочили крысы. Трое путников прошли еще немного и оказались в тупике. Эрихто обернулся, явно торжествуя, и потом, совершенно как фокусник, демонстрирующий очередной невероятный талант, распахнул перед Сигридом и Гиртусом тяжелую дубовую дверь, из которой в коридор заструился свет. Министр вошел в помещение первым.
Ницерос Эрихто улыбался. Худое вытянутое лицо на плечах, без шеи, буквально светилось. Сигрид понимал почему: Эрихто получал удовольствие от того впечатления, которое произвело на него и Гиртуса увиденное.
Огромный зал Второй башни слабо освещался. Поэтому трудно было разглядеть, что же находится по сторонам зала. Единственное, что ярко выделялось среди прочего – огромные чаши весов из блестящего металла по центру зала. Эти чаши были нагружены так, что содержимое горкой возвышалось над ними. С виду это были обычные весы, но увеличенные в тысячу раз. Сигрид сделал несколько шагов по направлению к чашам, но Эрихто остановил его.
- За десять шагов от чаши вы наткнетесь на преграду, нер Никс, - предостерег кривошей. – Первый раз вы ничего практически не почувствуете, но если попробуете пройти еще раз, то вас довольно сильно ударит разрядом, похожим на тот, что производит молния. Боюсь, после третьего раза вы можете больше не встать никогда. Чаши весов надежно охраняются. Я бы сказал – они отлично защищены.
- Кем?
- Это очень древняя история. Даже в свитках Дилига вы не найдете ответа на этот вопрос. Да и какая разница? Разве они без этого не прекрасны?
- Мрачновато. – Промолвил Гиртус, осторожно щупая рукой воздух. Он старался подойти поближе, но так, чтобы не столкнуться с невидимой защитой.
- Что в чашах? – спросил Сигрид, пытаясь разглядеть содержимое весов.
Это были горки какого-то сыпучего вещества, серого и черного, очень блестящего. Ницерос Эрихто ответил не сразу.
- Это все наши поступки. – Ответил он, наконец, понижая голос. – Абсолютно все. Даже ваша попытка потрогать воздух – тоже здесь. – Сообщил он Гиртусу, и тот сразу убрал руку, словно обжегся.
- Хорошие и плохие? Добро и зло?
- Не совсем так. Добра и зла нет, нер Никс. – Широко улыбнулся Эрихто. – Разве вам это не объяснили? Хотя бы тот же Дилиг? Там, в весах, сосредоточены две основные энергии: разрушения и созидания. Это вовсе не добро и зло.
- Как же? – возразил Гиртус. – Добро – созидание. Зло – разрушение.
- О, как все, по-вашему, просто! Создать можно чудовищный заговор. И его же разрушить. Что в этом случае будет добром, а что злом? Эти два понятия слишком примитивны, и ничуть не соответствуют истине. Есть только две настоящие силы, и они перед вами. Чаши весов фиксируют все, они беспристрастны, им все равно, кто совершает какие поступки. Перед вами правосудие в самом чистом виде.
Сигрид старался разглядеть весы получше. Металл блестел. Но это вовсе не было свидетельством того, что чаши сделаны только что. По ободку каждой шла витиеватая надпись, и как Сигрид не напрягал зрение, не мог понять, что она означает. Скорее всего, то был текст на древнем, и возможно утраченном языке. Дилиг не раз жаловался ему, что есть рукописи, которые никогда не перевести. Еще одним аргументом в пользу древности весов было то, что у подножия скопился приличный слой пыли и какой-то смутно различимый хлам.
- Куда сейчас склонены весы? – спросил Гиртус. На самом деле, понять, что к чему, глядя на чаши, было невозможно. На них не имелось каких-то внятных опознавательных знаков. Можно было только догадываться, за чем перевес. В данный момент, серого песка было больше.
- Пока побеждает созидание. – Уверенно сказал Эрихто. – Видите, тот серый песок?
- Почему серый? Разве не логичнее, чтобы он был белым?
- Вы намекаете…? Да нет, все просто. Созидание, как я уже сказал, это не совсем добро.
- Но ведь разрушение черного цвета! – заметил Сигрид.
- В самом деле? – поднял брови Эрихто. – Вам просто плохо видно. Оно темно-синее, как буря, как стихия, как океан во время шторма. Это и есть разрушение.
- А если всего будет поровну? – поинтересовался Сигрид.
- Тогда наш мир будет уничтожен. – Просто ответил кривошей. – Действие, которое тут же рождает противодействие, равно нулю. Вы ведь окончили школу Эстридсена? Вы хорошо знаете физику? По этим соображениям, кстати, много веков назад мертворожденных младенцев отказывались хоронить, как людей.
С минуту все снова молча рассматривали весы. Сигриду они уже не казались такими интересными, Гиртус и вовсе помрачнел.
- Кто их сделал? – спросил Сигрид.
Эрихто ответил не сразу. Он загадочно улыбался и, сцепив пальцы рук, крутил их, добиваясь негромкого хруста.
- Изобретение волшебников. Очень давнее. Но изготовили его цверги.
- В Браште? – удивился Гиртус. – Ведь цверги, этот народ, живут в Браште?
- Совершенно верно. – Кивнул кривошеий министр так, как мог делать только он – двигая сразу половиной туловища. – Жаль, что они вырождаются. От когда-то обширного поселения цвергов осталось очень немногочисленное племя. Виной всему их огромная страсть к богатству, и как не странно, трудолюбие. Они готовы работать день и ночь, не оставляя сил на семьи. Все меньше женятся, почти не заводят детей. Цверги давно живут по законам Медона, и даже называют себя эгдами или верлами. Лапанов они не слишком жалуют, а тоди и вовсе презирают. Будет досадно, когда они и вовсе выродятся. Ведь цверги делают лучшие в мире вещи.
- Чаши, как я понимаю, наполняются много сотен лет. Они могут когда-нибудь переполниться? – спросил Гиртус.
- Нет, нер Рути. Все наши поступки со временем обнуляются.
- Когда мы умираем?
- О, нет. Король Сайлас при жизни сделал столько, что королю Гальбе потребуется много времени, чтобы все вернуть в прежнее русло. Но как только он делает что-то, что исправляет содеянное Сайласом, этот поступок становится нулевым. Таким образом, чаша никогда не переполнится.
- Иными словами, - уточнил Сигрид, - если сейчас я ударю Гиртуса, а он ответит мне тем же, то весы не шелохнутся?
- В какой-то степени, это может так и случиться. Но вы уверены, что сила вашего удара будет равна той, с которой вас ударит нер Гиртус? А вдруг вы сломаете ему руку, хотя он лишь добьется синяка на вашей шее?
Гиртус прищурился. Он окинул взором чаши весов, потом перевел взгляд на Эрихто, и тихо спросил:
- Откуда вы все это знаете, нер Эрихто? Если мы не сможем прочесть это в книгах Астия Дилига?
Кривошей рассмеялся. Смех гулко отозвался в каждом уголке полутемного зала, словно это был не один человек, а, по меньшей мере, пятеро или шестеро.
- Кроме королевской библиотеки есть много других, - сказал он с чарующей улыбкой, - и в некоторых можно найти редчайшие экземпляры. Хотите ознакомиться? Или вы спросили просто так?
- Нет, почему же, - в голосе Гиртуса прозвучало что-то, похожее на вызов, - я с большим интересом прочел бы книгу об этих весах.
Сигрид недоверчиво покосился на друга. Гиртус и газеты-то читал через день, настолько неинтересны они для него были.
- Я посмотрю, что можно сделать. – Спокойно ответил Ницерос Эрихто. – Для вас, нер Рути, мне было бы интересно достать кое-какие запрещенные книги.
- Запрещенные? – подскочил на месте Гиртус, уже гораздо более заинтересованный. – Почему?
- Во времена короля Свена почему-то решили, что лишние знания об этом предмете могут помешать медонцам, - небрежно ответил Ницерос, указывая на чаши весов, - точнее, решение такое принял принц Сайлас, а король к тому времени был так болен, что уже не имел собственного мнения. Согласитесь – каждому в Медоне знать о существовании каких-то весов судьбы, это как-то…слишком. Найдутся люди, которые захотят повлиять на это.
- Но ведь это невозможно? – спросил Сигрид.
- Конечно. – Голос Эрихто слегка переменился. – Это абсолютно невозможно. Итак, мои юные друзья, ваше любопытство удовлетворено?
- Да, безусловно. – Сказал Гиртус, посмотрев на Сигрида. Весы его не то, чтобы впечатлили, а скорее привели в замешательство.
- Вы сказали, что мы можем узнать, о чем говорят на заседании Пяти палат. – Напомнил Сигрид.
- Конечно, и не откажусь от своих слов. Если мы побудем здесь еще немного, то заметим, как просыпается песок в одну из чаш, и тогда можно определить, проголосовали ли добрые медонцы за войну, или отвергли ее.
- Скажите, нер Эрихто, - спросил Гиртус, не сводя взгляда с весов, - а зачем вы нам это показали?
- О! – улыбнулся министр. – Не самый удачный вопрос, нер Рути. Мне почудилось, что вам это может быть интересно. Ведь вы и ваш друг, как выясняется, что-то ищите, выведываете какие-то тайны, что даже заслужили неприязнь магнетарха. Вдруг полученные знания вам пригодятся?
- Только поэтому? – подозрительно спросил Гиртус.
- А в чем вы меня подозреваете? – министр веселился от души. – Вам это точно не навредит. А поможет ли – посмотрим.
- Безусловно, поможет. – Спохватился Сигрид, стараясь загладить бестактность друга. – Поймите Гиртуса, нер Эрихто, он просто мало общался с вами, и слишком много времени в последнее время провел у Тэрета
- Это все объясняет. – Шутливо сказал кривошеий. – Те, кто начинают слишком близко общаться с магнетархом, заметно меняются. К королю это, правда, не относится. Его величество Гальба с самого начала знал все о Тэрете и отдавал себе отчет в том, что это за человек. Но юные души могут заразиться подозрительностью. Нер Рути меня ничуть не обидел.
Там, где стояли весы, вдруг послышался тихий звук, похожий на шепот. Все трое разом обратили свои взоры на чаши. Гиртус сделал шаг вперед, несмотря на предостерегающий жест Ницероса Эрихто. Сигрид остался на месте, не веря своим глазам. Такого зрелища ему еще никогда не доводилось видеть. Непонятно как, непонятно откуда, в воздухе над одной из чаш с сероватым песком, возник блестящий серебряный кувшин. Он повисел недвижимо некоторое время, словно прицеливаясь или сомневаясь, а потом перевернулся. К уже имеющейся горке песка добавилась струйка нового – с тихим шуршанием он просыпался в чашу. Сразу после этого кувшин растворился в воздухе, словно его и не было. Сигрид бы даже усомнился, что он вообще появлялся, коли своими глазами не видел бы его.
- Так-так. – Ницерос Эрихто, щурясь, скрестил руки на животе. – Члены Пяти палат решили, что воевать пока рано. Интересно, как распределились голоса?
- Это тоже можно узнать? – заворожено глядя на весы, спросил Гиртус.
- Нет, - рассмеялся министр, - это мы выясним, вернувшись.
Обратный путь как всегда показался короче. Сигрид и Гиртус с трепетом ждали появления Моруса возле входа в зал заседаний. Наконец двери его отворились, и шумно обсуждая сегодняшний день, оттуда начали выходить члены Пяти палат. Все были невероятно возбуждены, многие отирали пот своими же шейными платками. Голубые, оранжевые, лиловые, белые и салатовые, платки вертели в руках, порывисто срывали с шей, если чувствовали, что они давят, их радостно целовали или сердито комкали. Все зависело от того, какие чувства обуревали их владельцев. Некоторых из членов Пяти палат останавливали знакомые, другие отходили в сторонку дать интервью, многие устало отказывались от любых разговоров. Наконец, вышел и Тир Морус. Но стоило ему сделать всего два шага за порог зала заседаний, как к нему тут же подоспели стражники. Корректно, без малейшего намека на грубость, что-то сказали. Морус виновато улыбнулся друзьям и протянул стражникам руки. Те немедленно надели на него наручники, и повели прочь.
- Войны не будет? – крикнул Сигрид, хотя знал наверняка.
- Нет! – Морус качал головой и пытался еще что-то сказать, но один из его конвоиров сердито ткнул его в спину. – Когда я выйду, нам обязательно нужно поговорить, Сигрид!
Моруса уводили, а Сигрид смотрел на его удаляющуюся спину. Ему было в этот миг не по себе, словно он оказался в чем-то виноват, хотя прекрасно знал – случившееся с Морусом спровоцировал Ледред Аваро. И все-таки было ужасно грустно видеть, как Тира уводят в тюрьму, и знать, что Диспера, например, сегодня же отпустят на свободу.
- Морус! Каков Морус! – к двум друзьям подскочил Фамир Борей. Выглядел он очень возбужденным. Хлопнув по плечу Сигрида и наткнувшись на его странный взгляд, он, тем не менее, ничего не понял, и продолжал восторгаться. – Кто бы мог подумать! Морус!
- Что? – спросил Гиртус, хмуря брови.
- Войны не будет благодаря ему! Это его голос оказался решающим! Последними, как всегда, голосовали тоди, и не хватало всего одного голоса, чтобы определить это! Морус выступил блестяще! Если бы вы знали, что он говорил на заседании! Как только Тира выпустят, я обещаю, что приготовлю ему отличный прием! – Фамир снова хлопнул по плечу Сигрида, но взгляд того был по-прежнему замороженным. Борей не понимал причины такого поведения, как и того, почему Гиртус выглядит мрачным в столь радостную минуту. Он пытался еще раз завести разговор, но собеседники отвечали неохотно и односложно. Тогда Фамир прекратил свои попытки, и недоуменно распрощался с ними.

Глава 20.
Диспер Эмптор.

Алан Эмптор, в день, когда его сына выпустили из Лурда, расщедрился: во-первых, прислал за Диспером новенький экипаж, во-вторых, отправил в дом Борея изрядное число бутылок дорогого вина и дюжину окороков, зная, что праздновать собрались у Фамира. В довершение ко всему, он подарил сыну длинный плащ цвета черного жемчуга, подбитый мехом. Это одеяние он накинул на плечи сильно похудевшего Диспера, когда тот вышел за порог своей темницы. По правде, в этот миг на нем плащ смотрелся нелепо: исхудалый Диспер в тюрьме еще больше прежнего истрепался, да и волосы его были давно немыты. Он вышел на улицу, осторожно придерживая одной рукой вторую, раненую на дуэли, и первым делом, запрокинув голову, жадно втянул ноздрями воздух. Алан следовал за ним, словно боялся, что сын лишится чувств.
- Наконец-то. – Пробормотал Диспер, глядя прямо в хмурое небо. И тут же рассмеялся – ему навстречу выбежали Итак, Фамир, Гиртус и Сигрид. Итак осторожно потрепал его по здоровому плечу, затем Фамир порывисто сжал в объятиях, Сигрид и Гиртус ограничились рукопожатиями. Присутствие Фамира действовало на Сигрида не лучшим образом, как только он видел его, сразу же возникала памяти последняя встреча с Ледой, и Сигрид мрачнел на глазах. Потому, поняв, что в карете на всех места не хватит, молодой Никс вздохнул с облегчением. Конечно, он дал слово Дисперу приехать вечером, решив про себя, что до того времени найдет достойный повод не появляться на званом ужине.
Только повод нашелся не у Сигрида. Едва он и Гиртус вернулись на Грозовой, принесли короткую записку от Тэрета, где магнетарх немедленно требовал от нера Рути появиться во дворце, даже несмотря на то, что наступило воскресенье.
- Отлично! – скрежетал зубами Гиртус, поспешно собираясь, поскольку циронья ждал его у входа. – Как же нер Тэрет мог упустить такую возможность испортить мне выходной!
- Зато ты не идешь к Фамиру. – Вздохнул Сигрид.
- А я бы пошел. – Мрачно изрек Гиртус. – Я бы мог сказать, что тебя внезапно сразила лихорадка, очень заразная даже для Лембоя. Кто теперь вместо меня выполнить эту важную миссию?
- Перо и бумага. – Усмехнулся Сигрид, садясь за письменный стол.
Гиртус наклонил свою косматую голову набок, что было признаком сильнейшего сомнения.
- Может… ты все-таки пойдешь? Диспер будет рад. Это ведь его праздник.
- Я не представляю, как вести себя в присутствии Леды. – Сухо ответил Сигрид, обмакивая перо в чернильницу. – Предлагаешь сделать вид, что все это очень мило? Особенно после того, как Фамир уверял, что Леде… - он замолчал.
- Нравишься ты. – Закончил Гиртус. – Ну да. Я знаю. Только вот не припомню, чтобы ты когда-нибудь говорил мне всерьез, да и Леде, тоже, что она нравится тебе.
- Мы уже обсуждали это. – Напомнил Сигрид, берясь за послание для Фамира. – Не говорил. Я и сам этого толком не понимал пока… особенно пока не узнал, что она живет в доме Фамира.
- Послушай, коли ты так мучаешься, не проще ли пойти и поговорить с Фамиром? Учти, я в последний раз предлагаю тебе это! – заявил Гиртус, уже стоя на пороге.
- Нет, - покачал головой Сигрид, - я не чувствую за собой такого права. Тем более что… ты ведь правильно сказал – я ничего не сделал, чтобы Леда поняла, будто она… мне небезразлична. – Последнее слово далось Сигриду с трудом, но Гиртус его уже не слышал. Он надел шляпу, отвесил другу шутливый поклон и быстро зашагал прочь.
Сигрид уже раз восемь пристальнейшим образом рассматривал библиотеку, оставшуюся от родителей. В надежде найти хоть что-то, он перерывал тома, но всякий раз безуспешно. В конце концов, Тэрет его предупреждал, что ничего интересного найти не получится! И все-таки Сигрид в девятый раз полез в домашнюю хранилищницу книг, где скопилось не менее пяти сотен самых разных изданий. Обычно он искал по названиям книг, читал корешки и потом старался определить для себя – стоит ли экземпляр внимания. Раскрыв стеклянные шкафы, такие высокие, что и здесь приходилось использовать лестницу, Сигрид критическим взглядом обвел сборище томов и полез на самый верх, туда, где кроме книг на полках стояли старые миниатюры и портреты. Он взял два изображения каких-то людей, и уже собирался машинально отставить их в сторону, чтобы не мешали выдвигать книги, но впервые решил присмотреться к портретам. Оба – в овальных золоченых рамках, размером с небольшую тарелку, не больше – оказались сильно запылены. Сигрид дунул сначала на один, потом на второй, наконец, поняв, что это не поможет, отставил один портрет и отер второй рукавом своего камзола. Изображение стало четким. На него, улыбаясь, смотрели два молодых человека. Черты одного из них показались Сигриду знакомыми, и он едва не вскрикнул от удивления, когда понял, что это отец Гиртуса в молодости. Вторым юношей был отец самого Сигрида, тут сомневаться не приходилось. Молодые люди стояли в обнимку, их лица светились такой радостью, какую испытывают только в восемнадцать лет. Сигрид поднес портрет ближе к глазам, чтобы удостовериться, что зрение его не подвело; но нет, все правильно – два молодых медонца оказались именно теми, за кого он их принял.
- Странно, - пробормотал Сигрид вслух, - мама никогда не говорила мне, что была знакома с семьей Рути до переселения в Муррэм.
«Впрочем, она-то могла и не знать отца Гиртуса! – тут же ответил Сигрид сам себе теперь мысленно. – Это папа его знал, когда жил в столице, а мама познакомилась уже в Муррэме. Наверное.»
И все-таки второй овальный портрет Сигрид взял уже с меньшей уверенностью. Он снова отер пыль, тем же способом, что и в первый раз (спускаться за тряпкой по лестнице и подниматься снова показалось молодому человеку уж слишком долгим и дурацким занятием), но изображения на втором портрете ни о чем ему не сказали: за столом сидели три человека разных возрастов – юноша, женщина лет тридцати и старик – и они тоже улыбались. Некоторое разочарование постигло его, но Сигрид помнил, что нужно сделать в первую очередь, и потому решительно принялся просматривать одну книгу за другой, только теперь не удовлетворившись прочтением названий. Он открывал каждую и внимательно оглядывал оглавление. Так прошло полтора часа, пока в животе Сигрида не заурчало, что было прямым призывом к обеду.
Обедать дома не хотелось. И хотя денег у него оставалось немного, Сигрид решил поесть где-нибудь в городе, тем более что в этот момент ему бы хватило недорогой похлебки и куска хлеба. Главное, мрачно подумал Сигрид, чтобы не в одиночестве. Ноги сами привели его к заведению Кагана, на углу Грозового бульвара, небольшой таверны со сводчатым потолком и не исчезающим запахом свежего пива. У Кагана мало того, что вкусно готовили (они с Гиртусом захаживали сюда периодически), так еще и варили собственное пиво: темное, чуть сладковатое, тягучее, будто в него подмешали карамель. Сигрид переступил порог шумной таверны, нащупал взглядом маленький столик в углу зала, и не успел сесть, как ему поднесли толстое меню. Пиво Сигрид потребовал сразу. У Кагана обычно бывало много народу, но то ли час оказался неудачный, то ли холод подействовал, только Сигрид сидел в зале, обшитом деревом, практически в одиночестве. С кухни доносились веселые голоса поваров и официантов, гремели кастрюлями и сковородами, и это вносило в атмосферу хоть какое-то оживление.
Меню он знал наизусть. И все-таки, листая страницы, решил отказаться от идеи взять похлебку. Аппетитной по описанию казалась колбаса в четверть кшаба, с хреном и капустой. Сигрид даже сглотнул слюну, читая о ней.
- Что еще? – радостно осведомился высокий детина в белом фартуке с вышитой буквой «К».
- Пока все.
Официант сгреб меню и бросился на кухню. Сигрид наклонился к кружке пива. Сквозь коричневую жидкость и прозрачное дно стеклянной кружки он увидел какие-то странные завитушки. Сигрид еще раз наклонился к сосуду с пивом, снова взглянул на непонятные вензеля, и отодвинул кружку. На столе, где она только что стояла, Сигрид разглядел витиеватую надпись, по всей видимости, вырезанную ножом. Ее сделали давно, решил он, проведя пальцем по буквам – с той поры стол уже и красили, и лакировали. Только неизвестный посетитель глубоко врезал свое имя, раз оно читалось до сих пор.
- Б..а…- Сигрид пытался напрячь зрение. Завитушки кое-где стерлись от времени. Он наклонился еще ближе и от удивления даже огляделся по сторонам. – Байд! – прошептал Сигрид. Сомневаться не приходилось. И второй, и третий, и четвертый раз, он всматривался в буквы и находил там то же имя. Байд. Сигриду только единожды доводилось сталкиваться с ним.
«Сайлас…убил сначала Ноэля Байда, он был норном. Потом его семью. Их подозревали в том, что они якобы поставляли сведения в Синие горы. Сейчас возле дома Байдов большой заброшенный сад….» - сказал Фамир перед их дуэлью, которая чуть не стоила им свободы. Именно возле дома Байдов все происходило! И там… Сигрида вдруг как ударило током. Там ведь, на пустыре, до сих пор осталось столько их вещей! Там лежали уже упакованные бесценные руги, и шлемы, и перчатки. Почему-то они с Гиртусом так и не вспомнили про них. А ведь каждая покупка недешево обошлась им! И все это валяется там, никому не нужное. Сигрид сомневался, что в ближайшее время займется тренировками, но ему было жаль потраченных денег. Доход от переводов и без того был небольшим, а тут выходило, что сэкономленное и вовсе пошло прахом.
Ему принесли благоухающую колбасу, за которую Сигрид принялся с большим удовольствием, но про себя он уже решил: он немедленно отправляется к дому Байдов забрать все, что они по глупости оставили там.
Прогулка до дома Ноэля Байда, как и ожидал Сигрид, вызвала неприятные воспоминания. По той же самой дороге, только в обратном направлении, их везли в тюрьму, после того как Ледред Аваро предал их Инститору. «А ведь я его еще ни разу не видел, после бегства с пустыря!» - удивился про себя Сигрид. Во дворце он встречал Локусту, но Ледреда по-прежнему не было видно. Не могла же семья Аваро разделиться? Или Ледред боится встречи с ним?
- Скорее уж с Фамиром. – Прошептал Сигрид, вспомнив, что его друг собрался сделать со старшим сыном Аваро.
Сигрид свернул на маленькую четырехугольную площадь, которую образовывали совершенно одинаковые дома с арочными галереями, поддерживающими второй этаж. Он прошел между двумя таким зданиями и оказался в проулке, от которого требовалось только свернуть чуток, чтоб оказаться с обратной стороны байдовского дома. Там была разрушена ограда (Сигрид помнил, как их выводили через нее), но ровно настолько, что один человек и мог проскользнуть сквозь нее, а вот двоим сразу уже казалось затруднительно. Оглядевшись на всякий случай, заметив только старуху с палкой, осторожно ступающую по льду, Сигрид шмыгнул за ограду и быстро-быстро зашагал по тропинке, основательно запорошенной снегом.
Дом Ноэля Байда больше походил на городской замок: в меру высокий, и все-таки украшенный зубчатыми стенами и подобием башенок. Любитель древностей даже ров вырыл вокруг него. А вот парк был разбит в регулярном стиле, и Сигриду сама дорога подсказывала куда свернуть. Все это молодой нер Никс не успел разглядеть в прошлый раз, слишком темно было во время их дуэли, и теперь с любопытством подмечал детали, обнаруживая, что дом Байдов вызывает в нем двойственное чувство: настороженности и восхищения.
Снежный наст хрустел под ногами. Пару раз, чуть не провалившись, Сигрид вывернул на пустырь. К своему изумлению он увидел, что все осталось на своих местах, хотя изрядно подпорчено непогодой. Тут и там валялись светильники, Сигрид чуть не наступил на чьи-то перчатки под толстым слоем снега. Руги белыми комьями выделялись на фоне ровной площадки, и чтобы отыскать остальные, более мелкие предметы, Сигриду бы потребовались лопата и время.
Возле края площадки стояла раскрытая сумка, которую он сам бросил при появлении Инститора. Сигрид нагнулся, чтобы ее поднять, но тут же опустил руку и снова выпрямился. Нечто на пустыре показалось ему странным и неожиданным – в кшабе от него, чуть-чуть вдалеке от места их дуэльной битвы, возвышался небольшой могильный холм – а иначе его назвать было невозможно. Это была насыпь, в высоту доходившая человеку по колено, с плоским камнем наверху, никаких надписей на нем не значилось. Сигрид рассеянно попытался вспомнить, видел ли он его в прошлый раз, и был уверен, что не видел. Могила была припорошена снегом совсем чуть-чуть, точно выкопали ее недавно, и возле нее уже отпечатались свежие следы.
За спиной Сигрида захрустел снег. Он порывисто дернулся на звук и от удивления едва не вскрикнул. Сурово смотрел на него, кутаясь в новый плащ, худой, но уже явно приведенный в порядок Диспер. Волосы его, спадающие на лицо из-под шляпы, не были так грязны как утром, одет он был во все свежее, только больную руку поддерживал всё так же при помощи второй.
- Диспер? Ты зачем здесь? – вымолвил Сигрид, переводя взгляд на могильный холм.
- А ты? – спокойно ответил сын министра Эмптора.
- Я пришел забрать наши руги. Мы их оставили здесь после дуэли. Да, в общем, не совсем дуэли. Мы не успели толком начать драку! Наверное, Фамир тебе рассказал.
Диспер коротко кивнул.
- Ты давно здесь? – спросил Сигрид. Диспер посмотрел на него так выразительно, что молодому Никсу стало ясно: довольно давно. И от этого почему-то стало жутко.
- Кто-то из Байдов? – тихо спросил Сигрид, указывая на холм.
Диспер все также молча отрицательно покачал головой.
- Сигрид, тебе лучше пойти домой, - мягко молвил Диспер, - и желательно никому не рассказывать, что ты видел меня здесь. Я сказал Фамиру, что дойду до дома Моруса, по его поручению. Итак думает также… Это моя просьба. Ты ведь не откажешь мне в этом?
Что-то в лице Диспера показалось Сигриду зловещим. Он говорил спокойно и даже, казалось бы, без эмоций, но именно в этом равнодушном тоне так и чувствовалась скрытая угроза. Просьба уйти была не рядовой, так звучало требование. Причем жизненной необходимости. На миг Сигриду показалось, что Диспер сейчас может ударить его, и внутренне приготовился отразить нападение, хотя такая мысль в тот же момент представилась ему необычайно глупой.
- Ты уходишь? – все также мягко, хотя и настойчиво спросил Диспер.
- Сначала заберу свои вещи. – Отозвался Сигрид, стараясь говорить как можно ранодушнее. Он снова наклонился к сумке, и в тот же миг ему почудилось, что Диспер дернулся. Сигрид инстинктивно отскочил и поймал удивленный взгляд молодого Эмптора.
- Думаешь, я на тебя нападу? – удивленно спросил Диспер. – Вот уж не знал, что могу создать такое впечатление. Я даже ерунды какой-нибудь сделать не могу. – Добавил Диспер, указывая на больную руку. – Не говоря уже о том, что…
- Можешь не трудиться. – Холодно сказал Сигрид. – Мне твои объяснения не нужны. Я уйду, как только все соберу.
С этими словами он отвернулся и принялся извлекать предметы из-под снега, после чего осторожно отряхивал их и опускал в сумку. Каждое движение он совершал нарочито торопливо, желая показать приятелю, что вовсе не жаждет действовать ему на нервы. Диспер растерянно наблюдал за ним, и ему самому было не по себе.
- Да постой ты… - Неуверенно сказал он. – Сигрид! Прекрати. Я не хочу, чтобы ты чего-то не так понял.
- Есть что понимать? – прищурился Сигрид, сидя на корточках (он при этом автоматически стряхивал снег с чьих-то перчаток). – Ты уверен?
Вид у Диспера был несчастный.
- Я никому об этом не говорил. – Сказал он как будто бы с трудом. – Ни Фамиру, ни Итаку, ни отцу. Я не думал, что ты здесь окажешься. Просто хотел… навестить друга.
- Так ты друга навещал? – удивился Сигрид.
- А ты думал, это я его? – вскричал Диспер, неожиданно обозлившись и указывая на могильный холм. – Ты посчитал, что это я убил, и теперь вдруг решил навестить жертву? С какой это стати?
Сигрид смутился. Он задал свой вопрос, и ему в голову не пришло, что он может прозвучать так двусмысленно. Диспер со злостью пнул ногой светильник под снежным покровом, и тот с треском рассыпался.
- Это, - сказал Эмптор, понижая голос и указывая на холм, - это Исдес. Это мой друг Исдес Гор. Он умер, пока я был в тюрьме. Его похоронил Лембой. – Увидев непонимание в глазах Сигрида, Диспер пояснил. – Так было нужно, Лембой не мог устроить официальные похороны, рассказать кому-нибудь об этом тоже не мог. Пришлось принести его сюда. Если бы хоть кто-то прознал, от чего умер Исдес, то меня бы здесь сейчас не было.
- Кто его убил? – спросил Сигрид осторожно.
- Ноций Тэрет. – Усмехнулся Диспер. – Правда, неожиданно?
- Да уж. – Поежился Сигрид.
- Ты слышал что-нибудь про нападение на магнетарха?
- Так это… - Ахнул Сигрид, а Диспер молча кивнул. – Это был Исдес? Их ведь было двое, кажется? Кто же был второй?
- Вторым был я. – Диспер так тихо сказал это, что Сигрид его бы наверняка не расслышал и не понял, но по тому, как шевельнулись губы Эмптора он успел прочитать смысл фразы. – Нет-нет, - поспешно добавил Диспер, - я вовсе не собирался туда. Ты не подумай, это я не оправдываюсь. Я был там, и с Тэретом мне тоже пришлось сражаться. Вот именно, что пришлось!
Сигрид даже не знал, что сказать. Он с изумлением смотрел на Диспера и с каждой секундой убеждался, что вообще ничего не знает о сыне министра Эмптора.
- Исдес объявился очень неожиданно, мы все считали, что уж он-то точно не вернется. Его родители были волшебниками. Отца арестовали и казнили, довольно давно. Потом у них умерла мать. Исдес с братом и сестрой сразу переехали в Синие горы. Когда это случилось, он сильно заболел. Мы даже думали, что он умер там. Но в прошлом году от него пришла весточка, совсем небольшая записка, что, дескать, жив-здоров, возможно, появлюсь. Фамир ему сразу ответил – не нужно, слишком опасно. Но когда Исдес узнал про падение Сайласа, то все-таки решил вернуться. Исдес нашел меня, просил никому о его возвращении не говорить. Поселился тут у Байдов. Он, кстати, их дальний родственник. Я был у него раза два. Ну, хорошо, - миролюбиво согласился Диспер, поймав недоверчивый взгляд Сигрида, - я был у него четыре раза. Сначала мы напились на радостях, что встретились спустя столько лет, и Исдес мне рассказал о своем плане: хочет убить Гая Кардаву. Пришлось рассказать ему про бегство племянника генерала. Исдес очень расстроился. Все говорил, что у него мало времени, и поисками Кардавы заниматься некогда. Я решил, что он совсем отказался от своего плана, и во второй раз мы просто болтали о том, о сем, делились новостями. А в третий раз прихожу, а Исдес какой-то подавленный и мрачный. Говорит мне: «Я принял решение. Если не могу убить Кардаву, то хотя бы расправлюсь с Тэретом. Многие в Синих горах будут мне признательны.» Ты думаешь, я не отговаривал его? Я потратил на это два вечера! Только Исдес был как скала. Ни в какую не соглашался просто так уехать. Говорил, что и без того слишком рисковал, и обидно будет, если впустую. У волшебников свои понятия о том, что следует делать. – Сообщил Диспер с мрачной усмешкой. – Я рассказывал ему, что с Тэретом охрана, что он отлично вооружен, а он мне все время отвечал – если нужно его подкараулить так, чтоб никого рядом не было, то он сумеет найти такую возможность. – Диспер замолчал. Снова пошел снег, и теперь двое говорящих были, как будто разделены тонкой занавеской. – Он мне в тот день показался очень странным, словно для себя уже все решил. Я, признаться, дергался, места себе не находил. Так что когда Ледред пришел к Морусу и начал говорить гадости, то просто не сдержался. Мы с ним повздорили, ты об этом знаешь… После Тира я решил зайти к Исдесу. Только его в доме не было! – Диспер развел руками. – Я голову сломал, думая, куда он мог пойти. В смысле, где мог подкараулить Тэрета. Ясно, что не во дворце. Да и возле дворца – маловероятно. Еще магнетарх бывает у Инститора, соваться к которому было бы просто безумием, у моего отца тоже иногда бывает, но в нашем доме незамеченным не спрячешься. Я перебрал кучу вариантов, а потом меня как ударило – да возле дома Тэрета! Отличное место для нападения. Ты в тех краях не был?
Сигрид отрицательно покачал головой.
- Я тоже, - сказал Диспер, - внутри дома, конечно, не был. А рядом оказывался. Как-то передавал от отца портфель с бумагами, это очень давно было. Не помню уже, почему не послали циронью, но в общем, идти пришлось мне. Отец подробно описал мне дорогу, я еще хорошо все запомнил, потому что уж больно это было для меня неожиданно – идти к дому магнетарха! Внутрь меня не пустили, да и не нужно было, я просто позвонил в ворота, вышел слуга и забрал портфель. Я еще тогда заметил, дом у Тэрета стоит так, что… Он хотя и в оживленном месте, но вход как раз со стороны тихой улочки. Там остальные дома стоят к нему как бы спиной. А дом Бицкой вообще отделен огромным садом. Лучше места не найти! Я прямиком бросился туда. Затаился, выглядываю – а Исдес уже на ногах чуть держится, так Тэрет его отделал. Я бросился туда, только не подумай, я не собирался драться с Тэретом. Хотел просто Исдеса оттащить к Байдам, чтобы он дух перевел и потом бежал обратно к себе. Ну а когда приблизился…Тэрет же не знал, что я не собираюсь на него нападать! Пришлось сражаться. А тут патруль. Когда Тэрет их кликнул, я воспользовался секундой, подхватил Исдеса и побежал. А когда квартала через три решил отдышаться, понял, что приятелю моему совсем плохо. Мне нужно было спешить, ты ведь помнишь, это было в день дуэли. Потому я отвез Исдеса к Лембою. А сам уже пошел на поединок. Из-за этого, кстати, и опоздал.
- Значит, - произнес Сигрид, - когда Лембой приехал лечить тебя, то Исдес был у него?
- Да, и я ведь пришел в себя, когда Лембой надо мной чуток поколдовал. Он мне сразу сказал, что моя рана не опасная, пройдет. А вот с Исдесом дела были плохи. Он потерял много крови, и к тому же, Тэрет знал куда бить. У Исдеса было проколото легкое…. В тюрьму мне Лембой прислал записку, когда он умер. Я ухитрился ему ответить, что похоронить лучше в саду Байдов. А потом Лембой написал его родным, в Синие горы. У него получается связаться с теми, кто там. Удивительно, но они общаются с ним.
Диспер замолчал, поглядев на могильный холм. Снег усилился, и теперь лежал на его плечах уже довольно плотным слоем.
- Я ведь говорил Исдесу! – Горько воскликнул Диспер. - Только он не желал слушать.
- Тэрет не видел, что вторым нападавшим был ты?
Диспер вздрогнул.
- Каждый день, я думал об этом, каждый день, пока был в тюрьме. Сначала мне показалось, что он видел. Приготовился попрощаться со всеми вами. – Эмптор криво усмехнулся. – Но потом я удостоверился, что нет. Не стал бы Тэрет сидеть, сложа руки, если бы знал, что я был тогда там. Он бы давно со мной расправился. Если не сам, то через кого-нибудь. Хотя они с моим отцом и находят общий язык, такой пустяк бы его не остановил. Со стороны ведь могло показаться, что я на него напал, что я желал ему смерти!
- Гальба предполагал это. – Произнес Сигрид, осторожно стряхивая снег со своих ресниц. Диспер остановил его руку и внимательно посмотрел прямо в глаза:
- Когда?
- Когда он вызывал нас. Он спросил таким тоном, словно все само собой подразумевалось.
- А Тэрет? – В голосе Диспера явственно звучало страшное волнение.
- Нет, он не настаивал на такой версии. – Успокоил друга Сигрид. – Никто на тебя не может подумать. Все знают, что ты был на дуэли.
- Может быть, все-таки подозревает? – не унимался Диспер. – Конечно, было темно, и я старался прятать лицо. Это Исдес не скрывался…
- А Тэрет знает, что Исдес был знаком с Фамиром? – спросил Сигрид, начиная что-то смутно подозревать.
- Да, наверное. – Неуверенно ответил Диспер. – Скорее всего знает, хотя мог и забыть уже… А что?
- Если он видел Исдеса, - пояснил Сигрид, - и знал, что прежде они общались с… Бореем, то вполне мог подумать, что того подослал Фамир. Тогда это могло бы объяснить, почему Тэрет с такой ненавистью смотрел на него, когда нас допрашивал принц.
- Я об этом не думал. – Прошептал Диспер, бледнея. – Если так, он не оставит это без внимания, и уже наверняка придумал для него план мести… Значит, мне придется рассказать все Фамиру.
- Не обязательно. – Покачал головой Сигрид. – Достаточно просить его быть осторожным. А я в своих предположениях могу и ошибаться. Ведь у магнетарха и нашего друга достаточно оснований друг друга ненавидеть?
- Да, пожалуй. – Пробормотал Диспер. – Даже более чем.
Сигрид не стал уточнять, что имел в виду сын министра Эмптора. Он немного продрог, да и снег еще усилился. Потому они простояли в саду Байдов еще некоторое время, а потом Сигрид сослался на то, что ему нужно спешить. Диспер, похоже, сам был не прочь прервать не самый приятный разговор. Потому один из них вскоре вернулся на Грозовой бульвар, а второй – в дом Фамира Борея.

Глава 21.
Манифест.

Сигрид медленно шел по хрустящему снегу, при этом звук яростно бьющегося сердца перекрывал все остальные. Он вышел на какую-то малознакомую площадь, очень серую, похожую на каменный мешок, без единого приветливого окна на высоких стенах домов. Ветер взъерошил волосы - «Опять забыл шляпу!» - с досадой подумал Сигрид, - и хотя он понимал, что должно быть холодно, молодой человек чувствовал себя совершенно комфортно. Он сделал еще несколько шагов, и молча уставился на снег. По белоснежному покрову площади тянулись куда-то в переулок размашистые, будто оставленные человеком, которому трудно идти, следы. И все бы ничего, если бы вровень с ними не было еще одной цепочки – крупных алых пятен крови. Сигрид нащупал рукоять кинжала, спрятанного на поясе, и непонятно для чего задержал дыхание. Он порывисто обернулся, вгляделся в серые стены, но ничего, ни крохотной зацепки! – и снова перевел взгляд на кровавые следы. Шаг за шагом, замирая при этом от неизъяснимого напряжения и страха, Сигрид продвигался за незнакомцем. Он не сводил взора со следов: где-то они и вовсе прерывались, будто оставивший их прыгнул или упал. Пятна же крови на снегу становились все отчетливее, их стало больше. Сигрид понял, что он близок к цели.
Переулок оказался чистым и пустым, как больничная палата. Узкий, застеленный в белое; только груда каких-то темных одеяний, сваленных по самому его центру, выделялась среди общей стерильности. Сигрид подошел ближе, почувствовав сразу, еще только ступив в переулок, что перед ним лежит человек. И когда он встал перед самой грудой одеяний, в ней кто-то пошевелился. Сигрид наклонился. Человек – теперь уже и сомневаться не было причины, что там именно человек – снова пошевелился и издал тихий стон. Он повернулся лицом к Сигриду, и тот в ужасе отшатнулся: окровавленное, грязное, исхудавшее, на него глядело лицо Проспера Никса…
Сигрид вынырнул из сна, будто утопающий, и резко сел в постели. За окном еще было очень темно. В висках стучало сердце. Он провел рукой по волосам, обнаружив, что те совершенно мокрые. Влажными были и щеки. Сигрид к стыду своему признался себе, что, похоже, плакал во сне, и принялся вытирать лицо одеялом.
От сна остался неприятный отпечаток на душе. Хотя Сигрид и уверял себя позже, что это всего лишь глупый кошмар, не имеющий ничего общего с реальностью. И все-таки ему не часто доводилось видеть отца во сне, да еще в таком. К тому моменту, как забрезжил рассвет, он так часто повторил про себя содержание кошмара, что он стал казаться ему настоящим. Гиртус выслушал рассказ Сигрида за завтраком, и после этого произнес:
- Сходи к Скульду. Ты ведь давно собирался. – Он с аппетитом принялся за хрустящую булочку с шоколадом, а Сигрид совершенно равнодушно ковырял вилкой в омлете.
- И руководитель совета норнов радостно воскликнет: только тебя я ждал, чтобы заняться на досуге разгадыванием снов?
- Пошему шнов? – Промычал Гиртус. – Твой отец был норном! А что, если ты…
- Нет, это исключено. – Покачал головой Сигрид. – Я выяснял, когда копался в библиотеке Дилига. Свойства норнов не передаются. С этим либо рождаются, либо нет. По наследству способность предсказывать будущее не получишь. И прошлое. – Добавил он, чуть мрачнея. – Тем более, это никакое не прошлое, я же знаю, как умер мой отец. Несчастный случай на охоте. Это ведь и твой отец может подтвердить. Точнее, мог.
- Ну да. – Гиртус внимательно посмотрел на Сигрида. – Пока сам однажды не скончался прямо на пороге нашего дома.
Два друга с минуту молча смотрели каждый в глаза другого.
- Нет, это все последствия сна, - махнул рукой Сигрид, - мне сейчас все кажется странным. Я отвык от кошмаров.
- А что, раньше видел чаще?
- Бывало. Но я всегда считал, что это из-за атмосферы школы. Нам очень много рассказывали об истории, и какие-то вещи происходили именно там, где я учился. Нет, это все пустое. Я вчера разговаривал с Диспером, он рассказал мне про Исдеса, наверное, это впечатление так выразилось.
- Ты больше ничего не нашел про нашу тайну?
- Нет. – По правде, Сигрид и не особо искал больше. Точно также ему не хотелось найти взглядом Леду, придя во дворец. Он старался держаться непринужденно, и между тем, с достаточной отстраненностью. Сигрид принялся за работу, радуясь при этом, что в книгохранилище кроме них находится еще и Дилиг, и Тристан Аваро. Кстати, их хромой куратор почти не обращал на переводчиков внимания. Он молча перебирал бумаги, вносил туда правки, бесконечно хмурился и требовал, чтобы ему приносили одну чашку чая с жасмином за другой. Молодой циронья всякий раз радостно срывался с места и спустя минуту ароматный дымящийся напиток уже стоял перед советником короля. Так прошло несколько часов, и за все время Астий Дилиг не произнес ни слова. Сигриду стало казаться, что он просидит так до вечера, и им всем придется тоже находиться в библиотеке, даже, когда с работой будет покончено. Обычно они уходили, когда заканчивали свои дела, хотя такого уговора и не существовало, но это было возможным, потому что Дилиг отсутствовал. Теперь же покинуть книгохранилище никто не решался.
Леда закончила свой перевод первой, и через четверть часа уже принялась ерзать на месте. Она то и дело глядела на часы, идущие наоборот, откашливалась, шелестела бумагами. Дилиг никак не реагировал на это. Сигрид мельком взглянул на Леду: молодая девушка сидела у самого края стала, подперев ладонью подбородок, и со скучающим видом разглядывала противоположную стену. Она о чем-то думала, покачивая носком левой ноги, пока, наконец, туфелька не слетела с нее и с громким стуком не упала на пол. Леда вздрогнула, а Тристан злобно хихикнул, потому девушка сразу же покраснела, нырнула под стол, чтобы отыскать туфлю, и когда снова показалась, суровый взгляд Дилига вперился в нее.
- Книги предпочитают тишину, нерли Леда, - строго сказал он. – Если вы помните, я ведь вам рассказывал об этом.
- П…простите. – Прошептала Леда. – Просто я… уже закончила.
- У нас ведь есть еще время? – поднял брови Дилиг, поворачиваясь к часам.
Леда вздохнула. Перевод был завершен за два часа до окончания их работы.
- Проверьте ваш текст еще раз, - посоветовал Дилиг без тени намека на недовольство, - иногда вы бываете небрежной. – Тристан снова хихикнул, а Дилиг перевел взгляд на него. – Но если бы труды нера Аваро хоть на треть напоминали ваши, - продолжил советник, как ни в чем не бывало, - то он сделал бы мне и всему Медону большое одолжение.
Теперь уже улыбнулся Сигрид. Леда тоже не сдержалась, а Тристан залился краской и угрожающе показал Сигриду кулак.
- Смельчак Никс забыл, как хорошо в тюрьме? – прошипел он почти беззвучно, но так, чтобы тот, к кому он обращался, все хорошенько расслышал.
- Я-то помню, - невозмутимо ответил Сигрид, нарочито повышая голос, - а вот кому-нибудь из семейства Аваро пора приобрести знания о тюрьмах.
Дилиг рывком встал из-за стола, и все вздрогнули. Деревянная столешница затряслась: советник оперся на нее и тяжело заковылял к выходу. Циронья, дремавший в углу, подскочил и распахнул двери. Дилиг вышел прочь. Тристан, воспользовавшись этим случаем, повернулся к Сигриду и уже хотел сказать еще что-то, но двери снова распахнулись, и Дилиг медленно вошел в книгохранилище, только теперь он держал в руках белые свитки, с которых свисали на толстых разноцветных нитках большие и маленькие печати.
- Только что мне доставили манифест. – Торжественно произнес Дилиг. Его лицо преобразилось: теперь советник не хмурился, напротив, он весь светился радостью и удовлетворением. – Как вы понимаете, его нужно перевести. По древнему закону Медона, первый манифест короля переводят на языки всех народов, проживающих в государстве. Нерли Леда возьмет на себя труд составить документ на языке цироний, - Дилиг чуть поклонился Леде, слегка зардевшейся от такого почтительного жеста, - а нер Никс поработает над манифестом для цвергов.
- Нер Дилиг, - Сигрид был смущен, - я не очень хорошо знаю язык цвергов.
- Нерли Леда вам поможет, если что. – Не моргнув глазом, отозвался Дилиг. – А нер Аваро может пока разобраться с другими документами, которые я прежде оставлял для вас.
В глазках Тристана вспыхнул злобный огонек. Он без всякого энтузиазма принял от Дилига стопку пыльных пергаментов, тогда как перед Сигридом и Ледой положили аккуратные белые листы. Сигрид боялся даже дышать над этим документом – все-таки дело государственной важности! Не без внутреннего трепета он прочел подпись внизу листа: «Гальба, король Медонский» и три подписи первых сановников королевства. Конечно же, Тэрета, затем генерала Кардавы, возглавлявшего армию Медона, и Алана Эмптора, присутствовавшего при составлении манифеста.
- Я помогу. – Успокаивающе шепнула Леда. Сигрид посмотрел на нее – девушка улыбалась с явной симпатией. Но в ту же секунду память-помощница услужливо представила ему эпизод дня, когда открылось, что Леда живет в доме Фамира Борея.
- Да, спасибо. – Машинально ответил Сигрид, стараясь не глядеть Леде в глаза.
Язык цвергов он изучал даже не в школе, а в Муррэме, от нечего делать, когда вернулся из Атрии. Привычка учиться не сразу пропала, потому Сигрид каждое утро продолжал заниматься самообразованием. Он никогда не был в Браште, с цвергами не общался, и потому понимал сейчас, насколько тяжело будет переводить документ. Язык цвергов он знал в теории, хотя тот не представлялся ему таким уж неодолимым. Во-первых, у цвергов не было различия между родами. Во-вторых, они обходились всего тремя глагольными временами, и не особенно переживали, если при написании кто-то делал ошибку. «Пиши, как слышится!» - это правило из учебника Сигрид усвоил хорошо, но ему, привыкшему совсем к другим понятиям, до сих пор казались дикими цверговские обычаи. Сделать три ошибки в слове и не поморщиться – это в духе обитателей Брашта. «Они невероятно творческие люди, такие мелочи их не занимают», - рассказывала Сигриду Розамунда Никс. Одно правило у цвергов, впрочем, было – слово «Я» они всегда писали с большой буквы.
Сигрид достал бумаги для черновика, вздохнул, и погрузился в чтение манифеста.
«Жителям Медона – король Гальба. – Так начинался документ. – После смерти короля Сайласа, по праву наследования, по праву старшего в роде, по желанию моего народа, от самых именитых до самых простых его представителей, я, Гальба Медонский, провозглашен королем в Зале Торжеств. Засвидетельствовать это могут сотни жителей королевства. Ибо стал я владыкой Медона в полном соответствии с законами нашего государства, не нарушая никаких его правил.
По законам Медона каждый житель королевства имел, и будет иметь все права, какими обладают верлы, эгды, лапаны, тоди, норны, цверги и цироньи. Ни один закон, введенный моими предками для блага королевства, не будет отменен. И между тем, ни одно злодеяние, совершенное в Медоне, не получит моего одобрения. Благо медонцев – это первая цель, которую я буду преследовать.
Жители Медона по-прежнему не могут считать своими братьями, как это было раньше, волшебников, ушедших в Синие горы. Члены Шестой палаты не выказали почтение королевской власти, не приехали на коронацию нового короля Медона, и тем самым подтвердили, что их судьба отныне никак не связана с нашим государством. Это решение добровольное, хотя ни на чем не основанное – ведь волшебникам, реши они снова поселиться на нашей земле, были бы возвращены все права, которые у них когда-то отобрали. Еще одним проявлением отчужденности стало то, что заклятье, наложенное на наш народ, до сих пор не снято. Именно поэтому и по сей день, и до неназванного срока, ни один житель Медона, без риска для собственной жизни, не может воспользоваться волшебными предметами или прибегнуть к волшебству. Однако это вовсе не означает, что мы считаем членов Шестой палаты безвозвратно потерянными для нас. Если обитатели Синих гор пожелают вступить с нами в переговоры, мы не отрицаем возможности возвращения в наши края братьев, которых мы потеряли в предыдущее царствование.
Жители Медона, имевшие отношение к преступлениям, совершенным королем Сайласом и его приспешниками, должны немедленно заявить о себе в министерство полиции. В отношении каждого будут приниматься индивидуальные меры. В противном случае, если испугавшийся возмездия не расскажет о себе, а министерству станут известны определенные факты, добиться снисхождения такому медонцу будет гораздо сложнее. Как король Медона, я не исключаю, что многие жители королевства в тех или иных случаях действовали по незнанию, под угрозами или пытками. Ни одно смягчающее вину доказательство не останется без внимания. Между тем, любому, кто окажет помощь находящимся в розыске преступникам, бесполезно ждать от королевского правосудия пощады.
Король Гальба – это не просто имя. Это символ власти и мудрости, копившейся веками. Потому никто не имеет права порицать близких короля, его ближайших соратников и помощников. Выбор короля – не слепой случай. А слово короля, как и прежде в Медоне – это закон.
Многие силы, действующие извне, стараются подорвать мой авторитет, вызвать в Медоне волну протеста или посеять смуту. Жители королевства должны знать, что ни один человек, якобы желающий Медону добра, не действует ради них, а только ради собственной выгоды. Ибо никто, кроме медонцев и их короля, не заинтересован во благе для королевства.
Жители Медона получат все, что им необходимо, каждый из них может добиться того, о чем он мечтает. Но только если эти чаяния и действия не навредят другому. Ибо благо одного не может быть в ущерб другому. Как король, я обязуюсь сделать свой народ счастливым. И да помогут мне в этом Две высшие силы!»
Сигрид сразу догадался, что имел в виду Гальба, говоря о Двух высших силах – Созидание и Разрушение, только это и могло подразумеваться! Он принялся за перевод и с облегчением увидел, что дело спорится. Даже к Леде (и это можно было считать удачей) обращаться не пришлось. Так что со своим вариантом манифеста Сигрид справился через час, удостоившись похвалы Дилига.
- Теперь доставьте это Скульду. – Сказал Дилиг, пробежав взглядом по документу. Сигрид наблюдал за ним – советник чуть-чуть морщился, замечая ошибки, ведь Дилигу, как и самому Никсу, непривычна была манера цвергов писать «вольным стилем». – Да-да, к Скульду. Вы удивились, нер Никс? Разве вы с ним не знакомы? Как, нет? Тогда сегодня у вас будет возможность. Глава совета норнов очень ждет этот документ, по традиции, как старший в роду цвергов, он должен сам доставить его в Брашт.
- Я не знал, что Скульд из цвергов.
- Не он сам, его мать. – Дилиг чуть улыбнулся. – Скульд родился норном. И каким! Но цверги считают его своим. Возможно потому, что никто из них в настоящем не достиг таких высот в положении, как уважаемый Скульд.
- Мне всегда было интересно, почему, говоря о членах совета норнов, не упоминают таких выражений, как «нер Скульд» или «нер Верданди»? – неожиданно спросила Леда.
Дилиг прищурился, глядя на нее.
- Потому что «нер» - это обращение к человеку обычному, рядовому. Вы ведь согласитесь, нер Никс, - Дилиг повернулся к Сигриду, - что и эгды, и верлы, не имеют таких качеств, как норны? Я уже не говорю о прочих. Свойства норнов мало изучены, и они всегда заставляли относиться к предсказателям с трепетом. Скульд – не просто медонец. Он может больше, чем кто-либо из живущих.
- Как мне обращаться к нему?
- Глава совета, это будет достаточно уважительно. – Отозвался Дилиг. – Не задерживайтесь более, нер Никс. Документ должен быть у Скульда в ближайший час. Добраться до Брашта до светла уже не получится, но есть шанс сделать это хотя бы сегодня.
Сигрид собрался в мгновение ока – Тристан с неприязнью покосился на него, а Леда была так задумчива, что даже не обратила внимания на то, как он ушел. Молодого Никса слегка трясло, когда он вышел из книгохранилища. Гораздо больше из-за равнодушного поведения Леды – она не удосужилась и головы повернуть в его сторону, хотя Сигрид собирался шумно. «Не думать, не думать! – повторял про себя Сигрид, спеша по пустому коридору дворца. – Ни в коем случае о ней не думать!»
На ходу он запахивал плащ, надевал шляпу, торопливо натянул перчатки. Манифест, точнее, только что сделанный им перевод, к которому Дилиг добавил две печати, он спрятал в кармане камзола. Сигрид выбежал из дворца и миновал ворота. Было уже темно.
- Еще один день прошел, не успев начаться. – Пробормотал Сигрид. В последнее время он прибывал во дворец, когда было еще темно, и возвращался, когда сумерки уже сгустились. Если бы не фонари, которых за последние месяцы еще прибавилось в городе, идти по улицам было бы совсем уж грустно. Сигрид хотел рвануть быстрее к Скульду, но заметил на площади, недалеко от дворца, Ницероса Эрихто. Он беседовал с кем-то, возвышающимся над ним, как гора, кто при ближайшем рассмотрении оказался Акером Рацо, и Сигрид решил, что не поздороваться с министром будет просто невежливо.
- Уже расправились с делами? – учтиво спросил Эрихто, в ответ на приветствие Сигрида. Рацо бросил на молодого человека подозрительный взгляд.
- Гальба еще не сдох? – Акер Рацо в необъятном плаще, из которого получились бы отличные шторы на окно кафедрального собора, резко выдохнул, и белый пар повалил из его рта. Одновременно до Сигрида донесся смешанный запах вина и табака.
- Нет. – С запинкой ответил Сигрид. А что еще он мог сказать?
- Так я и думал. Как считаешь, Эрихто, - Рацо громко хохотнул, - а мог бы Тэрет придушить и Гальбу тоже?
- Я уже говорил вам, нер Рацо, что поступать так, как вы – в высшей степени неблагоразумно. – Мягко сказал Ницерос Эрихто, и Сигриду почудилось, будто министр подмигнул ему. – Вы напрасно думаете, будто король будет и дальше сносить ваши выходки. Не хотите же вы, в самом деле, обратно в тюрьму? Тем более, вас и так подозревают в пособничестве Гаю Кардаве.
- Гай бежал без моей помощи! – Рацо потряс кулаком в воздухе, изображая, то ли приветственный жест, то ли угрозу. – И я это уже говорил Инститору и прочим. Они не слишком мне верят, да и ты, Эрихто, судя по твоей усмешечке. Только мне на это плевать. Если меня снова отправят в тюрьму…
- То что? – уточнил Эрихто. Он сказал это просто и беззлобно, но Сигрид поежился. От Рацо разом пошла такая волна негодования, что не почувствовать ее было нельзя. – Если вы попадете в тюрьму, Акер, что было бы очень грустно, учитывая, как много для вашего будущего сделали ваши родители, так вот, вы пробудете там долго. Не забывайте, что ваш брат в числе разыскиваемых. Не давайте повода думать, будто вы поддерживаете и его, и Гая Кардаву.
- Я поддержу всякого, кто укажет Гальбе на место! – взревел Рацо. Человек-гора в эту минуту был очень убедителен. Сигрид сделал шаг назад, но жесткая, ненастоящая рука Эрихто, вцепилась в рукав Никса чуть выше локтя, призывая его стоять на месте.
- Вы не слышите меня. – Печально констатировал министр.
- Да как можно? – Голос Рацо зазвучал еще громче. – Вы читали манифест, Эрихто? – от негодования он даже перешел на «вы», что для Акера в принципе было не свойственно. – Вы поняли его? Там четко сказано: кто тронет Тэрета, будет считаться преступником. А все прочие, кто помогал Сайласу, дескать, последние негодяи и должны покаяться. За одни и те же деяния в Медоне судят совершенно по-разному. Где еще можно увидеть такое?
Сигрид умоляюще посмотрел на Эрихто. Ему действительно нужно было бежать дальше, и министр кивнул. Он отпустил неживые пальцы своей давно травмированной руки, Сигрид после этого постарался как можно учтивее раскланяться с двумя собеседниками, в частности, чтобы не разозлить еще больше гораподобного Рацо, и затем бегом помчался к Башне норнов.
Отдышаться и остановиться получилось только через два с половиной квартала. И то вынужденно: Сигрид побежал бы дальше, но сердце так колотилось, что готово было выпрыгнуть из горла. Он притормозил возле какого-то дома, взметнув снежные брызги в разные стороны, и прислонился правой рукой к стене. Даже сквозь перчатку Сигрид почувствовал холодный камень, так что немедленно отстранился. Молодой Никс жадно вдыхал морозный воздух, обжигающий его легкие, и на всякий случай проверил, на месте ли манифест. Документ грелся возле сердца, как и прежде, в таком надежном убежище с ним ничего не могло случиться.
Где-то недалеко завыла собака: протяжно, безрадостно, как воют волки на луну. Сигрид поднял голову и увидел, что луны не видать совсем, в тот момент ее так плотно запеленали облака, что ни намека на желтоватый диск на небе не наблюдалось, только сплошная черная масса вокруг. Звезды тоже потонули где-то в глубине этого густого месива. Сигрид еще раз шумно втянул ноздрями воздух и приготовился продолжить путь.
За его спиной возникла тень. Фонарь, как всегда, преувеличивал размеры ее владельца – тень накрыла самого Никса, и только потом стала медленно уменьшаться. Сигрид пошел вперед, слыша за собой скрип шагов по снегу. От мысли, что на безлюдной улице еще кто-то есть, стало немного веселее. Не сказать, что ему претило прогуливаться поздно вечером в одиночестве, но за день он почти не видел лиц, и так было уже не первый раз, а иногда Сигриду даже начинало казаться, что в городе кроме Леды, Дилига и Тристана никто не живет. Он так часто просиживал целые дни в библиотеке, что любая возможность оказаться где-то еще поднимала ему настроение.
До башни Скульда пройти требовалось немного. Сигрид давно понял, что хорошо изучив город, не обязательно передвигаться только по большим бульварам и площадям. Сократить расстояние оказывалось проще через крохотные улочки и даже дома – в некоторых зданиях в центре Медона можно было войти с одной стороны, и выйти с другой, оказавшись на улице, на которую иначе можно было пройти, только сделав солидный крюк. Сигрид не раз проделывал такой маневр, но путь до обиталища норнов не был таким длинным, чтобы прибегнуть к проходным домам.
Он шел вперед, повторяя про себя небогатые события дня, и периодически глядел в сторону башни – ее-то, озаренную множеством огней, было уже хорошо видно. «Вот и возможность представилась, - подумал Сигрид, вспомнив утренний разговор с Гиртусом, - иначе бы я к Скульду так и не собрался. С занятостью у Дилига ни на что больше времени не остается».
Шедший позади него вдруг резко ускорил шаг, Сигрид не успел ничего понять, как незнакомец побежал. И совсем ничего не смог сделать – так неожиданно это было – когда почувствовал, как его внезапно что-то сильно обожгло в бок. Он охнул, чуть покачнулся, схватился рукой за больное место, успев лишь увидеть, что мимо него кто-то убегает прочь. Боль становилась сильнее, а бок вдруг стал мокрым. Сигрид поднес перчатку к лицу – вся она была измазана кровью, его собственной кровью. И сразу после этого силы стали его покидать. Ноги в коленях подкосились, и он упал на снег, совсем рядом с брошенным тут же кривым кинжалом. Последнее, что он видел, прежде чем потерял сознание – белый покров, начинающий приобретать красный оттенок.

Глава 22.
Наследник тоди.

- Да нет же, нет, не нужно! – Гиртус сердито выбранил кого-то и после этого хлопнул дверью. Сигрид слышал, как он приблизился к его кровати и тяжело рухнул в кресло подле нее.
Силы возвращались к Сигриду. Он почувствовал тепло от прикосновения к шерстяному одеялу, сквозь закрытые глаза – струящийся в окна свет. Наконец он открыл веки и в лицо ударил яркий белый сверкающий столп света.
- Очнулся! Очнулся! – Гиртус порывисто подскочил к Сигриду и, хохоча, принялся сжимать его в объятиях, не успев заметив, как приятель поморщился от боли. В боку заныла рана, и Сигрид сразу же вспомнил, как очутился здесь.
- Не так сильно. – Пробормотал Сигрид, чуть отстраняясь от Гиртуса, который тут же, извиняющее кивая, отпрянул и сел возле друга. Сигрид просунул руку под одеяло и осторожно потрогал место, которое так сильно болело – у него половина туловища была перебинтована. Гиртус следил за каждым движением с опаской и даже каким-то благоговением. Сигрид успел отметить про себя, что приятель побледнел и похудел, выглядит еще более растрепанным, чем прежде, а на щеках и подбородке успела отрасти щетина. «Значит, я лежу уже пару дней, не меньше, - подумал Сигрид, разглядывая лицо Гиртуса, - самое большее – трое суток».
- Четыре дня мы все этого ждали. – Словно прочитав его мысли, сказал Гиртус. – Уже миновала половины недели норнов, в Медоне все веселятся. Чертовски трудно оказалось в такое время найти врача.
- Опять помог Лембой?
- Нет, я не стал искать так далеко. Таурт Лелеги помогла. Она ведь, оказывается, училась на медика… Ну ты и напугал нас, когда стало известно о твоем ранении!
Лицо Сигрида чуть помрачнело.
- Похоже, тебя снова пытались убить. – Продолжал Гиртус. – Скульд видел нападавшего. Он уже рассказал обо всем Инститору. Кстати, он тебя и нашел.
- Инститор?
- Нет, Скульд. Он ведь ждал тебя, верно? Как мне рассказал Фамир… Прости, Сигрид, - покачал головой Гиртус, - но в такой ситуации мне было не до разногласий. Я бы ни за что не обратился к нему, конечно, но он сам предложил помощь. А ты ведь знаешь, как много Фамир Борей в состоянии сделать…
- Хорошо-хорошо. – Перебил его Сигрид. – И что дальше? Ты начал рассказывать про Скульда.
- А! Ну да. Скульд, оказывается, тогда днем почувствовал, что с посланником, который к нему отправится, может случиться что-то нехорошее. Потому попросил Дилига не задерживать гонца, послать его как можно скорее. А потом тебя все не было и не было, и он решил выйти поискать. Вот и нашел тебя почти возле самой башни.
- А я задержался из-за Рацо и Эрихто. – Прошептал Сигрид. – Я ведь встретил их на площади, когда уходил от Дилига, мы еще немного поговорили. Иначе бы я попал к Скульду раньше на четверть часа!
- Вот видишь! – торжествующе непонятно от чего промолвил Гиртус. – Норны очень могут помочь. Нужно только их слушать.
- Я-то не знал ничего. – Возразил Сигрид. – Мне Дилиг не рассказывал, почему так настойчиво спровадил меня к Скульду.
Гиртус почесал затылок, а Сигрид с любопытством окинул взглядом комнату – он как будто бы не был здесь год. Обстановка была скромной, ровно столько предметов, сколько нужно для жизни: кровать под бархатным кремовым балдахином, рядом – два кресла и круглый стол. Комод возле противоположной стены с зеркалом над ним, в углу шкаф темного дерева с инкрустацией из слоновой кости. Все блестело и было вычищено, как это бывает в покоях больного, которому пытаются создать комфортные условия. Некогда рассыпанные по столу книги лежали теперь ровными стопками, на комоде строго по центру стояла ваза со свежими цветами. Даже подушки в креслах, как показалось Сигриду, были уложены симметрично. Негде он не увидел брошенного носка, клочка бумаги или хоть даже пылинку.
- Значит, - медленно произнес Сигрид, - Фамир разговаривал со Скульдом?
- И с Инститором. – Подтвердил Гиртус. – Он сюда приходил раза четыре. Каждый день, словом. И Диспер был. И Итак. И Леда. – Добавил Гиртус чуть тише. – Она одна приходила, без Фамира, ты не подумай ничего. Цветы, кстати, принесла Леда.
Сигрид посмотрел на вазу, а потом на Гиртуса. Друг выглядел смущенным.
- Я ей говорил, что ты болен, и что приходить сюда пока бессмысленно. – Оправдывался Гиртус. – Она и слушать не пожелала. Кстати! Приходил и Тир Морус. Он ужасно расстроился. Его отпустили вчера, и он сразу побежал к тебе. Не знаю, для чего. Но он меня просил сразу же сообщить ему, если тебе станет лучше. – Гиртус полез в правый карман камзола, и, порывшись там, извлек на свет грязноватую скомканную бумажку. Недолго думая, он протянул ее Сигриду. – Это тебе. Морус оставил. Просил сразу же передать, как только ты очнешься.
Сигрид чуть приподнялся на подушках. Боль снова дала о себе знать, но читать лежа было бы неудобно. Гиртус заботливо подскочил и помог Сигриду подложить под спину подушки – таким образом, приятель принял полусидячее положение. Эти несколько движений дали Сигриду почувствовать, насколько он сейчас слаб: сразу же появилась дрожь в руках, на лбу выступил пот, а сердце забилось так, будто он быстро пробежал добрую сотню кшабов. Слабеющими руками Сигрид развернул бумажку и прочел записку, начертанную нелепым полудетским почерком:
«Как только ты сможешь принять меня, буду рад повидаться. Это дело чрезвычайной важности! Дай мне знать, когда найдешь минуту».
Сигрид задумался. Еще никогда Тир Морус с такой настойчивостью не добивался встречи с ним. Все это было странно, тем более что желание непременно поговорить с ним, Морус начал изъявлять с тех пор, как попал в тюрьму.
- Сообщи Морусу, пожалуйста, что мне лучше. – Сигрид посмотрел на Гиртуса. – Он что-то хочет сказать мне.
- А я ему. – Буркнул Гиртус. – Например, что не стоит всякими записками тревожить больных людей. Напрасно, я тебе ее отдал.
- Это не болезнь.
- Таурт сказала, что тебе еще дня три вставать не нужно.
- Вот еще! За три дня я с ума сойду в этих стенах. Я уже завтра собираюсь пойти во дворец. Сегодня отлежусь еще немного, и всё.
Сигрид шел на поправку стремительно. Но на следующий день все-таки еще не смог подняться на ноги, как и предсказывал Гиртус. Молодой Рути так боялся, чтобы друг не переутомился, что предпочел скрыть от всех перемену в его состоянии. По-прежнему безапелляционно он заявлял и Фамиру, и Итаку, и очень грустной Леде, что Сигрид еще слишком плох, чтобы принять посетителей. Исключение было сделано для Моруса, и то лишь при условии, что Тир не расскажет никому о своей встрече с Сигридом. Морус поклялся молчать, поставив свое условие: все, что он расскажет, в свою очередь, тоже останется между ним и Сигридом.
- Я не знаю, насколько это важно, - пролепетал Морус, усаживаясь на стул перед Сигридом, когда Гиртус затворил за собой дверь, несколько обиженный, что ему не позволили присутствовать при разговоре, - но мне кажется, что очень. Ты…ты лучше себя чувствуешь?
- Немного.
- Я узнал, что тебя пытались убить. Инститор не напал на след, кто это? Он уже говорил с тобой?
- Гиртус же сказал тебе, что ко мне никого не пускает. – Нахмурился Сигрид. – Через несколько дней мне придется ответить на вопросы Инститора, но пока нет.
- Может быть, это и к лучшему. Может, ты за это время сможешь понять, кто это сделал. Или захотел сделать. – Морус говорил загадками, и было видно, что ему самому страшно неловко из-за этого. Тир всегда напоминал немного испуганного зверька, а теперь, после месяца в тюрьме, особенно. Черты его лица заострились, в глазах появился странный блеск. Вел он себя как человек, сильно переживающий что-то внутри себя, и не дающий этому чему-то вырваться наружу. – Только слушай меня внимательно. Я не все помню, у меня было, наверное, небольшое помутнение, пока я был в тюрьме. Знаешь, так бывает, если ты один, в четырех стенах, и тебе каждый миг кажется, что сейчас тебя убьют.
Сигрид понимающе кивнул, вспомнив историю про отца Тира Моруса. Он сам не представлял себе, что бы он сделал, окажись он на месте Тира: ведь тому пришлось сидеть в той же тюрьме, где когда-то при непонятных обстоятельствах был убит его отец.
- Мне… мне было страшно. – Прошептал Морус, глядя мимо Сигрида, и глаза его как будто бы сверкнули. – Я даже не знал, что может быть такой страх! Ты ведь помнишь, Диспера посадили в камеру получше, потому что он был ранен, а меня отправили в какое-то дальнее крыло, в камеру… Даже не в камеру, нет. Я сначала и не понял, где нахожусь – такой узкий каменный мешок. Настоящий гроб. С тем лишь отличием, что потолок высокий, будто находишься на дне колодца. Я плохо это помню…Просто я… я тогда лишился чувств. – Морус залился краской. – Когда меня привели туда… Какое-то время даже не осознавал, сплю я, бодрствую или еще что. Мешанина из снов и настоящего. – Морус вдруг закашлялся, быстро достал платок из кармана, расправил его и прижал ко рту. Его бледное лицо чуть покраснело при этом, и пока длился приступ кашля, Сигрид хранил молчание. Он по-прежнему не понимал, зачем пришел Тир и что хочет ему сказать. – Я не сразу понял, что у меня не камера, а только ее часть. – Продолжал Морус, стоило кашлю прекратиться. – Там, наверное, когда-то было большое помещение, для одного человека даже слишком большое. И его решили разделить на отсеки перегородками. Я не знаю, одной, или нет. Но перегородка до потолка не доходила. Там очень высокие потолки. – Морус хмыкнул.
- То есть, - начал понимать Сигрид, - у тебя были соседи?
- Можно и так сказать. Сосед. Я не знал, что он за стеной. И он, похоже, тоже не знал. Я ведь сидел в темноте, свечей не требовал. А ему, наверное, не полагалось. Я все время молчал, ведь я или спал, или просто лежал да смотрел в потолок. Наверное, он решил, что в моей части камеры никого нет. Кстати, он тоже вел себя тихо. – Морус вздохнул. – Но однажды, когда я лежал и думал об отце, к нему пришел посетитель. Только тогда я понял, что не один там. Запоры заскрипели, дверь лязгнула где-то очень близко… Я не прислушивался к разговору, да и зачем мне это? Но потом они начали спорить и заговорили громче. Намного громче! Я бы сказал, что они кричали друг на друга. И вот тогда я услышал… - Морус жалобно посмотрел на Сигрида. – Понимаешь, посетителем того заключенного был магнетарх Тэрет.
- Тэрет? Посещал тюрьму? – воскликнул Сигрид, бледнея. – Тэрет приходил к твоему соседу? А ты выяснил, кто он такой?
- А как же. – Морус чуть не плакал. – Они так громко говорили! Моим соседом оказался Вацлав Мордекс.
- Инспектор? – ахнул Сигрид, мгновенно вспомнивший это имя.
- Да, Мордекс. – Повторил Морус. – Тот самый! Я ушам не поверил, к тому же, говорю тебе, я не все слышал. Во-первых, я все еще находился в каком-то полузабытьи. Мне даже потом казалось, что мне их разговор приснился. Я вспоминал-вспоминал на следующий день, пытался хоть как-то восстановить в памяти обрывки разговора, но ничего не выходило. А потом, дней через пять, Тэрет приходил еще раз, и вот уже тогда я понял, что не ошибся. Признаться, слышно их мне было нехорошо. Первый раз, как ты помнишь, я и не прислушивался, а второй уже навострил уши. Они спорили о чем-то. Мордекс как будто не верил Тэрету, а тот его жарко в чем-то убеждал.
- Тэрет? Жарко? – усмехнулся Сигрид с недоверием в голосе. – Он не растаял, случайно?
- Мордекс ему не хотел верить, и все тут. – Продолжал Морус. – Но Тэрет сначала убеждал, а потом начал над ним насмехаться: дескать, сам трус, сам прячешься. Мордекс разозлился, и, кажется, кинулся на него, но Тэрет оказался сильнее. Я еще удивился, что он не кликнул охрану. Похоже, Тэрет его отбросил в угол камеры, Мордекс еще ругался, что сильно ударился, но только после этого как будто присмирел. И они потом еще долго-долго разговаривали… Кажется, Тэрету удалось убедить в чем-то Мордекса. И еще… Они раза два упоминали твое имя!
- А я-то, какое отношение к этому имею? – недоуменно воскликнул Сигрид, и от волнения скомкал в руках одеяло. – Я никогда в жизни не знал Мордекса.
- А вот он что-то о тебе знает. – Озабоченно ответил Морус. – Я потому и решил тебе сразу обо всем рассказать, потому что Мордекс – это опасный человек. И если он говорит о тебе, да еще в компании Тэрета, мне кажется, это дурной знак.
Сигрид почувствовал, что виски его наливаются свинцом. Слова Моруса с одной стороны казались нелепыми, но с другой – разве Тир мог солгать? Будучи сам тоди он прекрасно различал ложь и правду. Да и к чему бы ему выдумывать такую историю?
- Ты говоришь, что почти спал. – Проговорил Сигрид ободряюще, пытаясь успокоить, прежде всего, самого себя, а уж потом Тира Моруса. – Ну а тебе не могло показаться?
- Нет. Что ты! Нет! – Горячо воскликнул Морус, и дверь угрожающе скрипнула. Из-за нее показалась голова Гиртуса. Сигрид поспешил сделать другу знак, что все в порядке, и посетитель его нисколько не беспокоит, и Гиртус, несколько секунд помедлив, обиженно поджал губы и снова скрылся за дверью. Морус, тем временем, продолжал. – Я очень четко это слышал. Не все слова их разговора, да и в нить-то беседы не очень вникал. Я больше по интонациям догадывался, как они общаются. Но твое имя слышал! Я уверяю тебя, Сигрид! Мне это не показалось! Один раз упоминал Мордекс, второй – Тэрет. Мне показалось, что они спорили-спорили, да вдруг и договорились о чем-то.
- Нелепица какая-то. Сон, явь, потом этот разговор! Морус, Тэрету с Мордексом не для чего обсуждать меня!
- Но они это делали! – не унимался Морус. – Ты понимаешь, я постепенно вспоминаю детали, потихоньку, по капле можно сказать. Я вот вчера ворочался во сне, и мне показалось, что я еще кое-что восстановил у себя в голове. Тэрет когда сказал про тебя, а я среагировал именно на это, уверяю тебя. Я бы не стал их слушать, кабы не твое имя! И вот когда он сказал что-то, не помню, что, Мордекс ему так язвительно и ответил: «Ты думаешь, Ноций, он хотя бы подозревает, какой властью он может обладать? Ручаюсь, его можно взять голыми руками, и он даже не пискнет. Мальчишка!» Не помню, что Тэрет ему возразил…
- Они что, по-твоему, сговаривались там?
- Похоже на то.
- Тэрет и этот преступник? Да ведь Гальба ему доверяет! И он… он же на стороне Гальбы! Как такое может быть, что он любезничает с Мордексом? Ты что-то не так понял, наверное. Или… - Сигрид дернулся, и тут же был вынужден прижать руку к своему боку, в котором сразу заныло. – Или мы все ошибаемся на счет Тэрета…. И все равно это ерунда. Я? Обладаю властью? Разве что над своим пером, которым скребу, чтобы перевести книжки Дилига!
- Как знаешь. – Пожал плечами Морус. – Я хотел тебя предупредить. Мне кажется, тебе нужно немного поберечься. А теперь еще на тебя напали!
Сигрид не мог не признать, что в словах Моруса было рациональное зерно. Ведь то было второе нападение на него в столице. Конечно, можно было сослаться на преступников, отпущенных на свободу Сайласом, только ни на кого больше из знакомых Сигрида не покушались. А удар кинжалом – это все-таки серьезно, даже для уличного грабителя.
- Мордекс в тюрьме. – Сказал Сигрид.
- А… Тэрет? – от такого предположения даже Морус испугался. Не храбрец по натуре, Тир и в ситуациях более однозначных не рисковал делать категоричные суждения. Теперь же он был смущен собственными словами. Посмотрев на Сигрида, он разглядел в выражении его лица какой-то смутный отклик на эту фразу, и только это смогло приободрить Моруса.
- Тэрету не из-за чего желать мне смерти. – Не слишком уверенно сказал Сигрид. При этом тут же всплыл в памяти их неприятный разговор после коронации. И все-таки, хотя Морус косвенно указывал на магнетарха, Сигрид отчего-то не был уверен в справедливости такого обвинения. С другой стороны, тут же подумал он, разве не от имени Тэрета вздрагивают в Медоне? Разве не ему приписывают все эти зверства, о которых не раз приходилось слышать? Что для Тэрета вообще значит человеческая жизнь? И насколько легко он принимает решение лишить кого-то права на существование? Вопросы, одни вопросы! Сигрид чувствовал, что головная боль усиливается.
Он ведь мало что знал про Тэрета. Да, у них были с ним разногласия, но разве они не заключили договор? И разве Сигрид не выполнил его условия? А если магнетарх решил все-таки, что Сигрид – ненадежное хранилище тайны? И гораздо выгоднее просто убить его?
Дрожащий Тир Морус не сводил с Сигрида взгляда, пока шел этот внутренний монолог. По взгляду приятеля Сигрид прочитал, что он-то уже сделал свой вывод, от того так и трясется.
- Не говори об этом ни с кем, ладно? – Устало промолвил Сигрид. – Даже с Фамиром. Мне кажется, что даже говорить об этом – уже опасно. И все-таки постарайся еще что-то вспомнить. Если ты действительно выяснишь, что Тэрет и Мордекс что-то замышляют, это слишком серьезно. И придется рассказывать об этом лично королю Гальбе.
Тир несколько раз кивнул в знак согласия и после этого удалился.
В Медон незаявленно пришли холода, да еще такие, что река, петляющая между башен, мигом оделась в лед. Из труб домов все чаще валил густой дым – так горожане отапливали свои квартиры. Появиться на улице без перчаток стало невозможно, и когда Гиртус приходил в комнату Сигрида с мороза, то непрестанно шмыгал носом. До окончания недели норнов остался всего один день, последний день. Это был апогей торжеств, и Сигрид не желал его пропустить. За шесть дней, проведенных под неусыпной опекой друга, он значительно окреп и больше не хотел проводить время в постели. Таурт Лелеги, которую до сих пор было непривычно видеть в роли врача, уговаривала его еще немного подождать и не выходить из дома, но Сигрид был непреклонен. Ему казалось, что, сидя в своей опочивальне, он тратит время впустую, тогда как теперь требовалось очень многое сделать и выяснить: получше расспросить Моруса, понаблюдать за Тэретом, и возобновить поиски информации про злосчастные восемь предметов. Сигрид хотел поговорить и с Ницеросом Эрихто, уже однажды намекавшим ему на существование некой библиотеки с запрещенными книгами.
- Пора воспользоваться ими. – Серьезно сказал Сигрид Гиртусу, когда друг помогал ему одеваться. – Не будем, конечно, посвящать его в то, что знаем.
- Да уж. – Кивнул Гиртус. – Ты помнишь, что послезавтра тебя ждет у себя Инститор? Что расскажешь ему?
- Все, что помню. – Пожал плечами Сигрид. – А где, как ты думаешь, может быть нер Эрихто сегодня?
- Во дворце, конечно. По крайней мере, первую половину дня он точно будет там. А вот когда начнется праздничное шествие, полагаю, не один медонец не пожертвует таким зрелищем ради своих дел.
- Значит, во дворец?
- Пожалуй. – Тяжело вздохнул Гиртус.
За дверью послышался шум. Гиртус резко повернул голову в направлении звука, а потом посмотрел на Сигрида. Тому сразу же показалось, что Гиртус отлично знает, что за источник шороха.
- Не надо, - покачал головой Гиртус, когда Сигрид сделал шаг по направлению к двери, - я сам разберусь.
- Там…?
Гиртус хотел ответить, но тут шум усилился. Сигрид услышал чей-то сдавленный вскрик, потом звук падающего серебряного подноса с чашками, и затем в дверь с силой постучали. Голос Фамира Борея зазвучал сразу после этого грозно и требовательно.
- И все равно ты должен пустить меня, Гиртус! – крикнул Фамир из-за двери. – Я знаю, что Сигриду намного лучше, хватит кормить меня байками, что он без сознания. Таурт Лелеги рассказала, что он в состоянии принимать гостей. Слышишь, Рути? Или я выломаю дверь, обещаю тебе!
Фамир заколотил в дверь с удвоенной силой. Очень удивленный Сигрид вопросительно посмотрел на Гиртуса.
- Я, э-э-э, - с запинкой начал тот, - я сказал Фамиру, что ты не можешь его принять. Ты ведь не хотел его видеть, верно?
Сигрид молча прошел мимо него к двери, повернул ключ и отворил замок. Фамир Борей, запыхавшийся, злой и растерянный одновременно предстал перед ним через секунду. Гиртус рассерженно глянул на него и твердыми шагами вышел прочь.
- Постой, Гиртус! – крикнул Сигрид. – Да постой же! Мы поговорим всего пять минут! – но молодой Рути не слушал его. Сигрид с досадой махнул здоровой рукой и прошагал вглубь своей комнаты. Фамир стоял напротив, не решаясь ни приблизиться, ни присесть. Он тяжело дышал, словно до этого совершил длительную пробежку, его блестящие темные волосы находились в беспорядке, зато костюм как всегда был безупречен.
- Уже несколько дней Гиртус не пускает меня к тебе. – Сказал Фамир с хорошо различимой обидой в голосе. – Он, конечно, оберегает тебя, но только мне показалось, что причина не в этом.
- А в чем? – сдержанно молвил Сигрид, не решаясь посмотреть в глаза Фамиру.
- Послушай, - в голосе Борея прозвучала мольба, - ты не пришел тогда, после освобождения Диспера. Он объяснил мне, что ты устал и занят, и я сделал вид, что ему поверил. Хотя у меня уже тогда были сомнения. Я не тоди, как Морус, я не умею определять, когда мне лгут. Но сейчас, после того, как я поговорил с Таурт, пожалуйста, не обижайся на нее за это, и выяснил, что ты хорошо себя чувствуешь, а при этом Гиртус мне твердит, что ты в обмороке… Это ты не желаешь видеть меня, или все-таки это всё устроил один Гиртус?
- Фамир, я тебя прошу, - Сигрид старался говорить спокойно и взвешенно, но голос у него предательски дрогнул, - не нужно об этом, хорошо?
- Я должен выяснить, черт возьми. Потому что еще никогда со мной так не обращались без видимой причины!
- Причины нет. – Устало произнес Сигрид.
- Это вранье, Сигрид Никс. И мне хочется лично от тебя услышать, чем я так провинился перед тобой, что ты нос от меня воротишь!
- Разве возможно воротить нос от сиятельного графа Борея? – разозлился Сигрид.
- Это какая-то глупость! – воскликнул Фамир. – Я никогда этим не кичился, и уж не тебе сетовать на мое происхождение! Да я первый протянул тебе руку, я всегда был с тобой откровенен, больше, между прочим, чем даже с Итаком! Я именно тебе рассказал про Мертсегер, да и про многое другое тоже.
Сигрид молчал. Ему страшно не хотелось заводить разговор про Леду, ему казалось, что вся эта ситуация выглядит ужасно нелепо, да и к чему обсуждать ее, если Леда сама сделала свой выбор.
- Так ты объяснишься, наконец? – вскричал Фамир.
- Нет! – в тон ему крикнул Сигрид. – Я не хочу, я не желаю даже минуту говорить об этом. Это не мое дело, ты имеешь право жить, как хочешь и с кем хочешь. Но не требуй от меня, чтобы я относился ко всему равнодушно.
На удивление Сигрида, Фамир Борей вдруг разом остыл. Он уставился на него и вдруг громко расхохотался. Сигриду он напомнил умалишенного, и это выглядело немного жутко. Фамир продолжал хохотать, заставив друга разозлиться еще больше, и только через пару минут, когда его приступ веселья немного стих, проговорил сквозь смех:
- Так ты из-за Леды на меня так дуешься?
- Это вовсе не смешно. – Холодно произнес Сигрид.
- Да нет же, это дико весело! Значит ты, не узнав ничего толком, вдруг разом начал строить из себя оскорбленного? И после этого ты будешь меня уверять, что ты-де окончил школу Эстридсена, и вообще весь из себя такой умный и сведущий? Сигрид, да ты просто последний дуралей! – Фамир снова расхохотался, а Сигрид непонимающе смотрел на него. – Из-за Леды! Из-за того, что она пожила у меня? И ты сделал вывод? – Фамир снова прыснул.
- Я повторяю тебе, что это твое лично дело.
- Это твое личное дело, судя по всему. А бедная Леда места себе не находит, все никак не может понять, почему ты в один миг стал такой надутый и спесивый. Я уже не знал, что и придумать, потому что она засыпала меня вопросами. Она была уверена, что сама что-то не так сделала, и корила себя беспрестанно. – Фамир приблизился к Сигриду и положил руку ему на плечо. – Наверное, я тоже в этом виноват. Мне следовало тебе рассказать обо всем, да некогда было. На заседании Пяти палат у нас совсем не было времени поговорить, а потом ты начал от меня скрываться… Просто с Ледой все произошло очень быстро. Только пойми меня правильно. – Фамир посмотрел в глаза Сигриду, который все еще недоверчиво косился на него. – Леда узнала, что отец заложил их дом. Ему нужны были деньги, и он пошел на это, ей постыдился сказать, а потом вдруг пропал. Она искала его, как обычно. – Фамир сделал паузу. – Да, не думай, я в курсе. Леда старалась скрывать правду про своего отца, но в нашем городе утаить что-то невозможно. Словом, он получил деньги и опять куда-то пропал. А к ней пришли с требованием уплатить очень большую сумму. Леда была в отчаянье, денег таких у нее, конечно, не было, и нет. Не хочу, чтобы ты подумал, будто я пытаюсь выглядеть более достойно, чем ты, но просто в тот момент только я мог ей помочь. Леда и пришла ко мне.
- И что? – нетерпеливо спросил Сигрид.
- Я сам пошел выяснять, в чем дело. Сумма и правда оказалась приличная. Те, у кого отец Леды занял деньги, хотели немедленно завладеть домом. Они уже и вещи все из него поспешили выставить вон. – Фамир присел в кресло, и Сигрид последовал его примеру. – Я хотел просто дать Леде денег, но она, конечно, не взяла. Сказала, что это не в ее правилах. Мы порешили на том, что я выплачу весь залог за их дом, и он будет считаться моим, а Леда будет перечислять мне несколько таланов в месяц за его аренду. А пока у нее нет средств на первый взнос, она будет жить у меня, заодно, и поможет навести порядок в моем доме. Вот и всё. Теперь ты понимаешь, почему она живет у меня?
У Сигрида отлегло от сердца, хотя и не сразу. Слишком долго он считал, что Леда остановила свой выбор на Фамире. Гиртусу они рассказали всю историю в сокращенном виде, и он тоже обрадовался – считать Фамира недостойным человеком было для Гиртуса большим испытанием.
Фамир покинул дом Сигрида и Гиртуса тоже заметно просветленным. Он взял слово с друзей, что те обязательно встретятся с ним вечером праздничного дня, и на том они расстались.
Закутавшись в плащи, примерно через час после этого разговора, Сигрид и Гиртус отправились во дворец. Если Никсу хотелось вырваться из четырех стен, молодой Рути воспринял такую идею без энтузиазма, он сам считал, что в холод и вьюгу лучше побыть в тепле. Но Сигрид настаивал, и они, наконец, вышли из дома. Навстречу им попадались нарядные и веселые горожане, некоторые из которых, даже несмотря на холод, одеты были легко: дамы не желали скрывать под капюшонами красивые прически, а их кавалеры с гордостью демонстрировали легкие осенние плащи, которые, в отличие от зимней одежды, позволяли казаться стройными. Гиртус ежился только от одного вида щёголей, ему самому было страшно холодно.
- Вот бы пригодилась материна муфта, - пробормотал он, глядя на свои руки в тонких перчатках. – У нее есть такая, мохнатая, белая. Я раньше всегда над ней смеялся. А вот сейчас бы не постеснялся засунуть руки в такую.
- Да уж. – Согласился Сигрид, тоже чуть посиневший от холода. Даже глазные яблоки мерзли. До дворца они добрались быстрее обычного – хотя и вязли в снегу поминутно, так стремились прибавлять шагу, что добежали до королевского обиталища за считанные минуты.
- Не возражаешь, если я поищу Мертсегер? – сказал Гиртус, когда они добрались до дворца. – Ты ведь все равно с Эрихто лучше ладишь, чем я?
- Давай-давай. – Усмехнулся Сигрид. – Может быть, хоть сегодня ты решишься с ней заговорить.
- Сегодня – непременно! – просияв, воскликнул Гиртус, и, послав другу воздушный поцелуй, мигом скрылся из виду.
Сигрид понятия не имел, где искать Ницероса Эрихто. Он припоминал, что министр должен быть где-то на втором этаже, но сейчас, когда в городе и во дворце царила праздничная суета, вполне мог поискать более спокойное место для своих занятий. Потому Сигрид отправился наугад. Попутно он здоровался со знакомыми и не очень придворными, раскланивался с дамами, хотя это причиняло ему неудобства (сразу начинал ныть бок), и продолжал глазами искать Эрихто. Лучше всего было бы встретить Дилига или генерала Кардаву, они-то точно могли знать, где министр и во дворце ли он вообще.
- Никс? Вам лучше? – К Сигриду приблизилась Тимела. Она улыбалась так ласково, будто они всегда были лучшими друзьями. – Как приятно знать, что вы пошли на поправку. Так много шума наделало ваше ранение! Наверное, нер Инститор уже замучил вас расспросами?
- Нет, я только послезавтра иду к нему.
- В самом деле? – Тимела искренне удивилась. – Обычно он действует быстрее.
- Я не был горазд отвечать.
- Такое тяжелое ранение? Вы уже кого-то подозреваете? Надеюсь, это не из-за дамы? – Тимела шутливо стукнула Сигрида веером по плечу. Он посмотрел на нее, удивляясь, как всегда, что у Тимелы, даже когда она улыбалась, глаза оставались холодными и пустыми. – Или это тайна? Может быть, это что-то связанное с политикой? Вы ведь стали так близки к королю Гальбе!
- Вовсе нет. – Возразил Сигрид. – Моя роль здесь очень скромна.
- Скромников не пытаются убить. А вас – пытались. И ведь кажется, уже дважды? Ах, не бледнейте, нер Никс! Хотя, должна признать, - Тимела вздохнула, - это вам так идет!
- Простите, я должен идти. – Сказал Сигрид, сторонясь.
Он поспешил избавиться от присутствия Тимелы и нырнул в какой-то коридор, даже не успев разглядеть, куда идет. Ему показалось, что Тимела что-то крикнула ему вслед, но он так хотел побыстрее оказаться от нее подальше, что заспешил вперед. Наверное, это выглядело не самым достойным образом, говорил себе Сигрид, но Тимела всегда была слишком навязчива, и терпеть ее компанию у него не получалось.
Он шел и шел, не разбирая дороги, пока не понял, что оказался где-то совсем далеко от центральных галерей дворца. Там, где Сигрид стоял теперь, не горели светильники, ни единого звука не нарушали спокойствия и тишины. Окна коридоров и зала, на пороге которого он находился, были плотно занавешены шторами.
В полумраке, который царил в этой части дворца, Сигрид с большим трудом разглядел силуэты. Их было два, и сначала он подумал, что перед ним мужчина и женщина. Смутившись, он собрался было вернуться назад, но отблеск дневного света, с трудом пробиравшегося сквозь темные портьеры, вдруг попал на лицо человека, которого Сигрид принял за мужчину. От удивления он едва не вскрикнул: светлые волосы, стелющиеся по спине, тонкий профиль, ярко горящие глаза, несомненно, принадлежали Мертсегер! В тот момент она была одета в мужское платье, в котором Сигрид не раз видел ее во дворце. Мертсегер Реа стояла очень близко к другому силуэту, несомненно, женскому. Обмануться было невозможно – длинное пышное платье, тонкая талия, высокая прическа. Молодая женщина улыбалась Мертсегер, ее белые зубы блеснули в темноте, хотя ни черт, ни глаз, не было видно совершенно. Хорошо видно было только одну Мертсегер. А она, слегка обняв незнакомку за талию, что-то быстро зашептала ей на ухо. Сигрид не сводил зачарованного взгляда с этой картины, ему казалось, что он стал свидетелем чего-то запретного и очень таинственного. Хотя, что могло быть странного в общении двух подруг?
Свет стал чуть ярче. Глаза Сигрида расширились. Он отказывался верить тому, что видел – ярко-алые губы Мертсегер жадно прильнули к устам незнакомки.
Он уже не видел, ответила ли незнакомка на поцелуй. Сигрид был так потрясен, что попятился назад. Он не мог понять своих чувств – то было смятение, стыд, недоумение, граничащие с тревогой. Сигрид не раз слышал, что такое возможно, но увидеть это воочию было для него слишком невероятно. Сигрид, пятясь назад, совсем уткнулся взглядом в пол, когда ощутил, что задел кого-то. Подняв голову, он увидел перед собой бледное лицо Ноция Тэрета. Магнетарх молча кивнул ему, призывая идти за ним, и Сигрид поспешил прочь из галереи. Он действовал, не задумываясь, просто его смутила увиденная картина, и к тому же он понятия не имел, как вести себя, если бы его присутствие было замечено. Тэрет же быстро шел вперед, не говоря ни слова, пока они не оказались в небольшой круглой зале, хорошо освещенной. А судя по гудению голосов откуда-то слева, совсем рядом было очень много людей. Тэрет остановился. Сигрид тоже. Они молча смотрели друг на друга.
- Как неосмотрительно с вашей стороны, после только что полученного ранения, в одиночестве бродить по дальним уголкам дворца. – Бесстрастно молвил Тэрет.
- Разве во дворце что-то может случиться? – спросил Сигрид. Тэрет стоял перед ним, как всегда спокойный и холодный, равнодушный ко всему. От вопроса Сигрида он удивленно поднял брови.
- Вы решили, что я вас предостерегаю? – сказал он чуть насмешливо. – О, нет. Просто если вам бы стало плохо, и рядом никого не оказалось, вы могли бы долго пролежать без посторонней помощи. Почему нер Рути не сопровождает вас сейчас? Какое беспечное поведение для лучшего друга!
- Но я был не один в галерее, - возразил Сигрид, - вы ведь тоже там оказались.
- Да, я пошел за вами.
- Зачем? – воскликнул Сигрид с недоумением.
- Именно по той причине, о которой я уже упомянул. Вы ведь заблудились? Кого-то искали?
- Министра Эрихто. – Неохотно отозвался Сигрид, не слишком веря словам Тэрета.
- Послушайте, нер Никс, - нахмурился Тэрет, - вы сомневаетесь? Или в чем-то подозреваете меня? Неужели вы думаете, что я с такой уж радостью потащился за вами в эту галерею? Вы мне глубоко безразличны, нер Никс. Но вот этим делом, с вашим нападением, занимается нер Инститор, который, как вам, конечно, известно, является моим лучшим другом. И по его мнению, то, что случилось с вами, связано и с нападением на меня. И поверьте, что нер Инститор не простил бы и себе и мне, если бы с вами что-то случилось.
«Он лжет, он лжет! – все внутри Сигрида всколыхнулось после этих слов. От этого ощущения к его щекам прилила кровь. – Он же знает, что на него напал Исдес, и знает почему! А значит, это никак не может быть связано со мной! И Инститор, конечно, тоже знает про несчастного Исдеса! Тогда зачем Тэрет действительно пошел за мной?»
Магнетарх Ноций Тэрет смотрел на него по-прежнему равнодушно и бесстрастно.
- Вам стало лучше? – без тени эмоций осведомился он. – Конечно, это ведь очевидно.
- Да, мне лучше. – Пробормотал Сигрид, чувствуя, что в душу начинает заползать страх. Тэрет при этом не сводил с него глаз, буравя ими, будто насквозь.
- Вот и отлично. А нера Эрихто нет во дворце, вы напрасно его искали. Он будет только через два дня в столице. – Магнетарх, сказав это, развернулся и удалился.
С наступлением сумерек, которые зимой приходили рано, на центральных улицах Медона раздались звуки труб. На крышах нескольких домов расположились музыканты, возвещавшие начало карнавального шествия. Именно этим действом обычно завершалась неделя норнов, и посмотреть на карнавал собирались не только жители столицы, но и других городов Медона. Сигрид и Гиртус заняли места в небольшом кафе, один зал которого располагался на широком балконе, а потому оттуда отлично было видно шествие. Сигрид старался казаться веселым – он не хотел думать ни о своем ранении, ни о Тэрете. Гиртус был погружен в мрачные думы, ведь Мертсегер он так и не нашел. Сигрид не стал ничего рассказывать другу про сцену в дальней галерее дворца, ему самому было неприятно вспоминать об этом, к тому же все казалось ему таким нереальным, что спустя несколько часов он уже задавал себе вопрос: а не привиделось ли ему это? Ответить однозначно смог бы только Ноций Тэрет, однако и его видеть сейчас Сигриду не хотелось. Столкнувшись с ним, да еще и воскресив в памяти беседу с Тиром Морусом, Сигрид уже был почти уверен, что нападение на него было организовано Тэретом. Только причина оставалась ему неизвестной, что и мучило его теперь. Ведь не из-за таинственных же восьми предметов магнетарх решил избавиться от него? Прошло достаточно времени после того, как они заключили договор, и ни одна из сторон его не нарушила! Так в чем же дело? И зачем Тэрет был у Мордекса? Что он надеялся узнать, какой такой силой мог бы обладать Сигрид, о которой говорили в тюрьме? И, наконец, не ошибается ли Морус?
Вопросы, снова вопросы! И никакого ответа! Сигрид кусал губы от досады, сжимал кулаки, он постоянно вспоминал свою встречу с Тэретом в его покоях, но ничего не приходило ему на ум. С того самого момента, как он принял решение покинуть Муррэм, с ним постоянно происходили странные вещи, и объяснения этому не было. Может быть, теперь настал момент истины? «А может, и нет! – мрачно подумал Сигрид. – Никто до сих пор не может мне объяснить, что происходит. А при том с каждым днем все только усложняется.» Не всё, впрочем, поправил он сам себя, слегка улыбнувшись. С Ледой снова прояснилось, а значит, он опять может встречаться с ней, не вздрагивая мучительно при мысли, что он ей совершенно безразличен.
Гиртус заметил его улыбку и еще больше нахмурился.
- Да-да, чудесный праздник. – Пробурчал он. – Вон Фамир идет, и Диспер с ним. – Гиртус указал рукой на парадный вход в кафе, куда действительно в этот момент заходили названные им. На балконе, где они сидели, заняв стол на шестерых, было бы очень холодно, если бы хозяева заведения не придумали интересный ход: сразу в двух местах там располагались настоящие камины, от которых веяло таким жаром, что гости кафе через какое-то время снимали верхнюю одежду.
Звуки музыки раздавались все громче. Они сидели в заведении на улице короля Свена, которая примыкала к дворцу с другой стороны площади, так что мимо них должно было пройти шествие. Уже виделись яркие флаги и ленты на шестах, это приближались участники карнавала. Потом на королевской площади должно было пройти театрализованное представление, рассказывающее об одной из самых славных страниц истории Медона: о спасении королевства от нападения бладов, которое триста лет назад очень точно предсказали и описали норны.
- Я же говорил, что лучше места не найти! – воскликнул Фамир, приближаясь к столу друзей. Диспер появился вслед за ним. После взаимных приветствий и рукопожатий, они сели в кресла рядом с Гиртусом и Сигридом и принялись оживленно листать меню в кожаном переплете. Еще несколько минут ушло, чтобы заказать желаемые блюда и вино. – На этом балконе мы сиживали неоднократно, правда, Диспер? – спросил он у Эмптора, который при этом чуть покраснел.
- Да уж, - ответил он, - и однажды чуть не упали, когда его сиятельству в изрядном подпитьи вздумалось изображать из себя акробата.
- Это было сто лет назад, - отмахнулся Фамир, - в любом случае, отсюда мы все прекрасно увидим.
- Я уже вижу кое-кого. – Ахнул Гиртус, устремив взгляд куда-то вглубь кафе. – Мертсегер Реа!
Сигрид сразу посмотрел на Фамира, который при этом чуть побледнел, у него вышло это инстинктивно. Сам Сигрид не понял, какие чувства его охватили при упоминании этого имени. Отчего-то ему стало не по себе, и он решил не поворачиваться в ту сторону, куда указывал Гиртус. Но нерли Реа, теперь уже облаченная в длинное темно-синее платье, поверх которого была накинута рыжая меховая шубка, уже приближалась к их столу. Была она не одна: позади, как обычно, шел мрачный молчун Гело, и чуть поодаль, но все-таки сомневаться не приходилось, что именно он составлял компанию красавице, оказался министр Алан Эмптор. Окинув всех равнодушным взглядом, Мертсегер вдруг остановилась возле Сигрида.
- Нер Никс? – любезно произнесла она. Сигрид не ожидал, что Мертсегер обратится к нему, а потому не сразу понял, что говорит она именно с ним. Он неопределенно мотнул головой, почувствовав при этом, как друзья удивленно воззрились на него. – Нер Никс? – уже нетерпеливей повторила Мертсегер Реа.
- Да, это я. – Краска залила щеки Сигрида. Он резко вскочил и постарался как можно учтивее поклониться молодой женщине, на что та ответила очень небрежным кивком. Сердце Сигрида страшно забилось в груди, он не решался взглянуть Мертсегер в глаза, ему казалось, что она сейчас будет говорить с ним резко и негодующе, ведь она, несомненно, заметила его в галерее, и только потому обращается к нему сейчас. Но когда он все-таки отважился поглядеть в светло-серые глаза Мертсегер, не заметил в них ни раздражения, ни гнева. Алан Эмптор уже стоял у нее за спиной, наблюдая за этой сценой с выражением крайней заинтересованности. Друзья Сигрида тоже поднялись на ноги, стремясь выразить почтение не только даме, но и министру. Тот ласково улыбнулся всем и потрепал по руке сына.
- Вы знакомы с нером Морусом? – спросила Мертсегер очень приятным голосом, не слишком высоким, а скорее грудным, завораживающим, будто она произносила не самые обычные вещи, а околдовывала Сигрида.
- Да, конечно. – Поспешно ответил Сигрид, все еще не понимая, о чем идет речь.
- Я просто хотела удостовериться. – Кивнула Мертсегер, бросив быстрый и понятный только им двоим, взгляд на Гело – на друзей Сигрида она по-прежнему не смотрела, словно их и не было рядом. – Потому что нер Морус…вел себя странно. Он просил, нет, я бы сказала, он умолял меня передать вам, если мне вдруг удастся вас увидеть, чтобы вы немедленно нашли его. Как сказал Тир… он что-то вспомнил. – Мертсегер выглядела заинтригованной. Сигрид прочел в ее глазах, что она понятия не имеет, в чем суть переданного ею послания, но это кажется ей стоящим внимания. – Вы понимаете, о чем речь? – осведомилась она.
- Кажется, понимаю. – Ответил Сигрид, все еще ошарашенный таким поворотом событий. – Не знаю только, почему он обратился к вам, не пришел сам ко мне.
- Он не застал вас дома, только и всего. Мы встретились с ним возле дворца, час назад, когда вы уже ушли. Я бы непременно все рассказала вам во дворце, - Мертсегер слегка усмехнулась, - но вы и нер Тэрет так быстро удалились... А Моруса я встретила уже после этого.
- Благодарю вас. – Сигрид заволновался – так Мертсегер видела его! Но она по-прежнему была невозмутима и даже чуть насмешлива, казалось, подразумевая при этом: «Вы думали, что увидели нечто из ряда вон выходящее? Мне смешно, что вы считаете это тайной!»
- До свиданья, нер Никс. – Мертсегер протянула Сигриду правую руку. Он сначала не понял, для чего, но спустя миг, спохватившись, запечатлел на ней поцелуй. Мертсегер выдернула ладонь, и Сигрид успел заметить тонкие, почти незаметные шрамы на ее запястье. Гело и министр Эмптор последовали за красавицей, после чего заняли стол с другой стороны балкона. Сигрид и его друзья продолжали стоять вокруг стола, выглядели они при этом по-дурацки. Наконец, когда общий ступор прошел, они сели на свои места, и как раз в этот момент им принесли их заказ: белое вино и много рыбы.
- Так вот кому она теперь дает авансы. – Медленно произнес Диспер Эмптор. Он помрачнел после появления Мертсегер. – Моему отцу. Замечательно, нечего сказать! Придется потолковать с ним.
- Ты видел ее во дворце? – изумился Гиртус, обращаясь к Сигриду, и вспомнив, что сказала Мертсегер. – А почему мне ни словом не обмолвился?
- Я видел ее мельком. – Оправдывался Сигрид. – Это даже не встреча была. Я думал, что она меня и не заметила.
- Ты говорил с Тэретом? – озабоченно спросил Диспер, стараясь демонстративно сесть спиной к отцу и его даме.
- Он спросил меня, как я себя чувствую. Я ответил, что хорошо. – Чуть раздраженно отозвался Сигрид.
Фамир был единственным, кто не задал Сигриду ни одного вопроса. Он сидел как раз так, что ему прекрасно было видно и Мертсегер и министра, и как он не старался не смотреть на них, глаза его всякий раз устремлялись в их сторону.
- Проклятье. – Прошипел Диспер. – С моим отцом вечно так. У него то одна безумная идея, то другая. Пожалуйста – влюбился! А я не пойму, куда это он таскается постоянно. Он что решил, что он ей сильно нужен? Готов поспорить, что ей больше по душе его деньги… Что с тобой Фамир?
Фамир Борей действительно изменился в лице. Слова Диспера задели его, и сын министра Эмптора понял это слишком поздно.
- Не смей, Диспер, - голос Фамира прозвучал угрожающе и даже жутко, Сигрид и Гиртус от его звука вздрогнули, - я уже говорил тебе: не смей так отзываться о Мертсегер!
- Фамир, я прошу тебя! – с досадой воскликнул Диспер. – Ты же сам знаешь, что это правда!
- Говорите тише! – испуганно попытался осечь их обоих Гиртус. Вокруг уже стали оборачиваться в их сторону.
- Ты ничего не знаешь, - продолжал Фамир, глядя только на Диспера и дрожа от ярости. Он встал из-за стола и сказал что-то еще, но слова его потонули во всеобщем гомоне. Музыка стала совсем громкой, и люди, сидевшие в кафе, повскакивали со своих мест. Прямо под окнами дома, прямо под балконом, двигалось карнавальное шествие. Около тысячи человек в разноцветных костюмах, украшенных перьями, лентами, какими-то безумными кружевами и блестящими камнями, пели и плясали одновременно. Одни трубили в трубы, и били в толстые, разрисованные барабаны, другие ритмично хлопали в ладоши, третьи яростно махали флагами. С обеих сторон улицы восторженные зрители аплодировали и подпевали. Иные рассматривали костюмы ряженых и громко смеялись, но равнодушных к этому зрелищу не было вовсе. Только четыре человека не веселились вместе со всеми в этот момент: Гиртус, совершенно сбитый с толку, Сигрид, который раздумывал над словами Мертсегер и одновременно пытался придумать, как удержать Фамира и Диспера от ссоры, и, наконец, сами Фамир и Диспер. Первый был зол и еще более красив, чем обычно, второй явно досадовал на самого себя, что с его губ так неосторожно сорвались обидные для Фамира слова. Они что-то говорили друг другу, что-то, слышное только им двоим. Сигрид видел это, но не слышал. Только по выражению лиц было понятно, что один говорит жестко, а второй пытается оправдаться.
- Сколько еще можно, Фамир? – наконец донесся до его слуха хриплый голос Диспера. – Ты рискуешь казаться смешным, как раньше, и это ты – граф Борей! Неужели в тебе нет ни капли гордости? Ты освободил Медон, благодаря тебе король Гальба стал королем. Ты спас стольких людей, и меня в том числе, а такие вещи не забываются! И ты хочешь ползать на брюхе перед этой? Да она должна умолять тебя, чтобы ты обратил на нее внимание! Очнись, Фамир! Ты же сам признавал, что я прав! Но нет – стоит ей появиться, как ты забываешь обо всех доводах разума!
Музыка звенела в ушах. Она стала еще громче, и Сигрид снова ничего не услышал из разговора Диспера и Фамира. Но то ли один внял словам другого, то ли еще что произошло, только оба они снова сели на свои места и разлили вино по бокалам. Гиртус не уловил ни звука, но очень обрадовался, когда понял, что примирение наступило.
- Ты пойдешь искать Моруса? – прокричал он на ухо Сигриду.
- Да, попозже. – Ответил Сигрид тоже криком. – Правда, я не знаю, где!
- Наверное, на площади. – Диспер услышал их беседу. – После шествия там собирается весь город. Если хочешь, мы пойдем с тобой. Тебе лучше не оставаться одному.
Сигрид кивнул. Боковым зрением он видел, что Мертсегер и Алан Эмптор преспокойно ужинают в компании Гело, и в то же время подметил, что Фамир будто бы успокоился и даже как-то повеселел.
В воздух полетели яркие огоньки. Затем раздался грохот. Потом еще и еще. Огоньки достигали темного неба (а оно стало уже по-настоящему ночным) и разлетались в нем на десятки маленьких ярких звездочек. Толпа внизу взвыла от восхищения. На балконе свои эмоции выражали сдержаннее: аплодировали и смеялись. После десятка залпов и сотен звездочек, возле стола четырех друзей возник циронья. Он держал в руках только что тщательно вытертую полотенцем и потому чуть влажную темную бутылку вина и учтиво улыбался друзьям.
- Министр Эмптор желает угостить вас. – Сказал он, одним ловким жестом вскрывая бутылку.
Диспер хотел возразить, но Фамир удержал его. Он молча подвинул бокалы, и вино разлили. После этого Фамир Борей поднял свой кубок и повернулся к министру и Мертсегер. Те, казалось, ждали такого жеста. Фамир лучезарно улыбнулся, сделал в их сторону легкий поклон и глотком выпил содержимое бокала. Министр в ответ поклонился тоже, и со стороны могло казаться, что это двое друзей приветствуют друг друга.
- Такое вино мы когда-то пили у Байдов, - заметил Диспер, отхлебывая из своего бокала.
- Леда будет на площади через час. – Вдруг сообщил Фамир, подмигнув Сигриду. – Так что не особенно налегай на вино.
- А где Итак? – вдруг спросил Гиртус. – Я думал, что он с вами.
- Итак с Таурт. – Неохотно ответил Диспер. – Не знаю ничего, но мне показалось, что они немного повздорили. Возможно потому, что Итак хотел пойти с нами.
- Король. – Вдруг сказал Фамир.
Примерно в середине шествия, на солидном расстоянии от прочих, окруженный стражниками в блестящих латах, на белом коне ехал король Гальба Медонский. Главы государства не часто принимали участие в карнавалах, и потому появление Гальбы восприняли еще более громким радостным гулом и аплодисментами с утроенной силой. Король был одет в черное с золотом, причем довольно легко: на нем не было ни плаща (иначе он скрыл бы парадную перевязь), ни шляпы (иначе не было бы видно короны). Когда он проезжал мимо, горожане низко кланялись, а желавшие выказать особое почтение и вовсе падали на колени. Гальба оглядывался по сторонам и заметил на балконе друзей. Все они тоже поклонились ему, на что король ответил кивком самым дружелюбным.
- После представления мы идем праздновать дальше. – Сообщил Диспер, обращаясь к Сигриду и Гиртусу. – Если никто из вас не собирается лечь спать пораньше, то…
- Пора на площадь. – Сигрид указал на толпу людей, уже собравшуюся недалеко от помоста, где должно было разыграться представление. – И заодно нужно начать поиски Моруса.
- Потом мы сможем вернуться? – предложил Гиртус, глядя на оставшиеся бутылки вина.
- Непременно. – Заверил его Фамир.
Идти на площадь нужно было еще раньше, понял Сигрид, когда они вышли из кафе на балконе. Напротив дворца уже собралась, наверное, добрая половина Медона. Толпа гудела и приплясывала под музыку, и хотя сцена была установлена на возвышении, не было сомнений, что крайние ряды не услышат ни слова из представления. Лишь несколько человек могли любоваться зрелищем в относительно комфортных условиях: на балконе дворца установили несколько кресел, в которых уже сидели трое главных норнов королевства, магнетарх, принц Эдви и только-только появился король.
Сигрид пытался поискать взглядом Моруса, но сделать это было невозможно. В такой людской толпе отыскать кого-либо представлялось задачей крайне сложной. К тому же, хотя на площади и установили дополнительные светильники, все-таки то был не день, а это еще усложняло дело. Но Сигрид продолжал вглядываться в толпу, окруженный со всех сторон друзьями. Фамир сказал, что не отойдет от него ни на шаг, памятуя о нападении. Гиртус и Диспер придерживались такого же мнения.
На помост вышел актер в длинном серебристом одеянии. Он начал что-то декламировать, и ему ответили громом аплодисментов. Слова до друзей не долетали, зато восторг горожан они ощутили в полной мере. Едва на сцене появилась Сельма Бицкая, как медонцы, расталкивая друг друга, бросились к помосту: Сельму в народе боготворили, а актриса и правда была хороша. Однако бдительные стражники не подпускали к Бицкой слишком близко, потому толпа сначала налегла на установленное возвышение, а потом, получив отпор, откатилась назад, что Гиртуса едва не сбили с ног, а Диспера успели довольно сильно толкнуть.
- Может быть, обойдем с другой стороны? – предложил Диспер, потирая ушибленную руку. – Там, кажется, народа поменьше.
Они пошли в обход, что напомнило Сигриду день, когда толпа пыталась ворваться в королевский дворец. Разница была в том, что в прошлый раз они были верхом, и передвигаться не составляло большого труда, а вот пешком это сделать оказалось непросто. Но Диспер ошибся – с другой стороны медонцы все подходили и подходили, растянувшись до самого Грозового бульвара.
«А может быть, Морус ждет нас дома? – пронеслось в голове у Сигрида. – Ну конечно, где он еще гарантированно может найти нас! Только там!»
Сигрид поделился своими мыслями с друзьями, и те нашли, что идея не так уж плоха. Тем более что до дома Сигрида и Гиртуса идти было всего-то ничего.
Снег на площади превратился в грязную кашу: за день его истоптало столько ног, а новый не нападал, что теперь когда-то белый твердый покров превратился в бурую слякоть. Ноги моментально стали мокрыми, это почувствовали все, да и идти по грязи оказалось сложнее. Свернув на Грозовой, Сигрид сразу увидел свой дом. А еще… и тут разом все поплыло перед глазами, а внутри наполнилось холодом, будто в него перекачали родниковую воду, которая разом заполнила и желудок, и пищевод, и горло. Сигрид крикнул и помчался вперед, а за ним остальные, еще ничего не понимая, но по мере приближения к дому им тоже стало ясно, что вызвало такой ужас Сигрида. Он первым домчался до ступенек дома: еще издалека он увидел возле них лежащее тело Моруса. Мимо проходили люди, не обращая на него никакого внимания, и не удивительно – Тира принимали за пьяного, уснувшего на пороге своей квартиры, а с таким никому не хотелось возиться.
Сигрид домчался до Моруса, упал возле него на колени, хотя в боку при этом резко заныло, и принялся трясти его. Фамир подбежал вторым, следом Гиртус, и потом, запыхавшись, Диспер. Сигрид с ужасом глядел на белое лицо Тира, пытался расшевелить его, но все было бесполезно. Фамир опустился рядом с ним прямо на снег и зачем-то зачерпнул его рукой. Разжав ладонь, он показал свою находку друзьям – снег в руке Фамира при свете фонарей был кроваво-красным. Тир Морус был ранен, и ранен тяжело.
Диспер схватился за голову и бросился куда-то, очевидно, в поисках врача, он побежал в сторону площади, крича, как безумный, но гомон толпы, радостно следящей за представлением, заглушал эти звуки. Гиртус на дрожащих ногах поднялся по ступеням в дом и позвонил в дверь. Она распахнулась в тот же миг, сразу выскочил циронья, готовый услужить молодому хозяину, но, увидев выражение его лица, отступил назад. Не слышно было, что Гиртус говорил слуге, только тот через минуту появился снова, но уже с тазом, бинтами и какой-то мазью. Все это время Сигрид и Фамир пытались расшевелить Моруса, заставить его прийти в себя, и по-прежнему бесполезно.
Губы Тира стали белеть. Но вдруг его веки дрогнули, и глаза открылись. Скривившись от боли, мутным взглядом он поглядел на Сигрида, а из уст вырвался тихий стон.
- Тир! Тир! – отчаянно повторял Фамир. – Тир, не сдавайся! Тир, тебе сейчас помогут!
Сигрид видел все как будто в замедленном темпе. Вот Тир сделал ему знак наклониться, вот он послушался его, вот с его губ сорвались странные слова:
- Восемь… Один у него. Он у М… - Тир не успел закончить фразу. Он содрогнулся, потом выпрямился, и легкий вздох возвестил о его кончине.
Фамир, совершенно потрясенный, не отрываясь, смотрел на Сигрида. Они склонились над телом Моруса, не зная, что и сказать друг другу, что сделать теперь. Тира убили, и никто из них не знал, кто и почему.


Глава 23.
Медон взбудоражен.

Дождь все моросил и моросил – вслед за холодом внезапно пришла оттепель, с серыми туманами, талой водой по щиколотку, промозглым ветром и пасмурным небом. Запах сырой земли смешивался с душным сладковатым ароматом ладана. Стоя на краю могилы, промокший уже почти насквозь, Сигрид машинально смахивал влагу с носа. Но так как дождь не унимался, капли набегали снова.
Гроб Моруса был такой маленький, словно хоронили ребёнка. Четыре носильщика с легкостью поставили его на деревянный настил поверх вырытой ямы. Когда крышку открыли, чтобы дать возможность проститься всем, кто еще не успел это сделать, Сигрид вздрогнув, отметил про себя, что лицо Моруса по-прежнему искажено гримасой страдания, словно и теперь он испытывал боль.
Ливень усилился. Пришедшие плотнее закутались в плащи. Гиртус резко толкнул Сигрида в бок, и он обернулся. К гробу подошла непонятно откуда взявшаяся Мертсегер, с совершенно непроницаемым лицом. Она склонилась над умершим, легко поцеловала его в лоб, и, отодвинувшись после этого на шаг, тут же накинула черную кружевную вуаль, под которой невозможно было различить ни глаз ее, ни черт. Стоявшие рядом, отшатнулись от нее, как от прокаженной, а Сигриду почудилось, что по губам Мертсегер пробежала при этом усмешка.
Никто не стал говорить прощальных слов, хотя пожилой норн и предложил это собравшимся. Гиртус выжидающе смотрел на друга, но Сигрид отрицательно покачал головой – он не знал, что сказать. Ему казалось, что сейчас любые фразы окажутся фальшивыми. Разделяли такое мнение остальные, или у них были какие другие причины молчать, Сигрид не знал. Но после того как над телом был совершен обычный обряд, Фамир, взявший на себя организацию похорон, распорядился закрыть гроб.
Мерзлая земля со стуком падала на деревянную крышку гроба. От этих звуков стало сразу понятно: это и правда конец. Все надежды, все чаяния, что это сон, что это не навсегда, разом развеялись. Стоявшие возле могилы друзья по одному подходили к вырытой яме, медленно кидали комья земли и после спешили за ограду кладбища. Сигрид и подумать не мог, что столько народа придет проститься с Морусом, даже семейство Аваро появилось на похоронах: Ледред надменно поглядывал на остальных, Тристан жался к старшему брату, одна лишь Локуста выглядела равнодушной.
- Последний из Морусов. – С сожалением произнесла пожилая дама в широкополой шляпе, бросив горсть земли на гроб Тира. – Я знала еще его бедных родителей. Кто бы мог подумать – единственный сын и такая ужасная смерть!
- Кто будет наследником его миллионов? – осведомилась еще одна седовласая особа в шали крупной вязки. – Ведь у Тира осталось миллионов двадцать таланов.
- Завещание будет оглашено через три дня. – Жестко сказал Фамир, и по его лицу было понятно, что только прекрасное воспитание мешает ему резко ответить старым сплетницам. Отойдя от старух, он крепко сцепил пальцы рук, стараясь сдержать внезапно нахлынувшее чувство гнева. Сигрид подошел к нему ближе, но Фамир жестом ответил, что с ним все в порядке, и он сейчас хочет побыть один.
Итак и Таурт стояли по отдельности, что не укрылось от присутствовавших. Сигрид вспомнил о своем визите в Нуарфор и на миг задумался: что стало с той женщиной, которую укрывала Таурт? И не она ли стала причиной размолвки супругов Лелеги? Кроме них на похоронах Тира были еще и Алан Эмптор с сыном, и генерал Кардава, который хорошо знал отца Моруса, и Астий Дилиг. Появление Орпы вызвало удивление Сигрида, он уже начал оглядываться в поисках Тэрета, но Диспер неожиданно разъяснил ему причину этого появления.
- Орпа пришла с отцом, что тебя так удивляет? – сказал он простуженным голосом и сразу закашлялся.
- Кто ее отец? – удивился Сигрид.
- Дилиг. – Не моргнув, ответил Диспер. – Орпа Дилиг, ты разве не знал?
- Нет. – Признался Сигрид, все еще не веря своим ушам. Но ему сразу же стало многое понятно: и почему Орпа так запросто приходила в библиотеку Дилига, и что ее могло связывать с Тэретом. Если Дилиг был так близок с магнетархом, то можно понять, откуда взялась преданность его дочери Ноцию Тэрету.
Церемония заканчивалась. Все меньше народа осталось под дождем у могилы, остальные уже сели в экипажи, чтобы поехать в пустой и холодный теперь дом Моруса – слишком огромный прежде и для одного Тира, а теперь и вовсе ничей. Фамир говорил, что поминать Тира нужно непременно в его доме, где все дышало им, и где добрая половина людей, пришедших проститься с ним, не раз бывала. Но когда они подъехали к знакомым воротам, у каждого комок встал в горле. Слуги, сдерживая рыданья, старались быть полезными, хотя Фамир специально нанял для этого официантов, чтобы и цироньи смогли почтить память убитого хозяина.
- Их должны найти. – Решительно произнесла Леда, поворачиваясь к Сигриду, и лицо ее, мокрое от слез, вдруг стало жестким и решительным. – Так не должно быть – Тира убили, а кто-то безнаказанно разгуливает на свободе.
Эта мысль заботила всех друзей Тира. Остальные, разглядывая золотую посуду и кубки, роскошную мебель в доме, прикидывали, кому может достаться это богатство, тем более что знали – прямых наследников у Моруса нет. Когда большая часть гостей разошлась, а остались самые близкие, Фамир провозгласил тост за Моруса. Ему казалось, что только в таком кругу это возможно. Тир любил шумные компании, но его настоящего знали немногие, и Фамир принадлежал к их числу. Цироньям было объявлено, что они могут оставаться в доме до оглашения завещания, а после разъехались и прочие. Диспер покидал особняк Тира с тяжелым сердцем, ему казалось, что он виноват больше остальных перед покойным – ведь это он втравил его в дуэль, из-за которой последний месяц своей жизни Морус провел в тюрьме. Фамир пытался его успокоить, и, в конце концов, обнявшись, они уехали вместе. Гиртуса отвезли домой Итак и Таурт, поскольку молодой Рути выпил чуть больше положенного, а Леда отправилась вместе с Сигридом. Они ехали в одном экипаже и молчали.
- Ты знаешь, кто в этом повинен? – спросила она вдруг, устремив на Сигрида полный печали взгляд. – Я чувствую, что ты можешь это знать. Мне Фамир сказал, что перед смертью Тир что-то шепнул тебе.
- Это не связано с его смертью. – Покачал головой Сигрид.
- А вдруг ты ошибаешься?
Сигрид уже думал над этим. Морус пытался ему сказать про таинственные восемь предметов, о которых, он, по-видимому, услышал в тюрьме. И один из них был у кого-то, кого знал Морус. Называть имя он не успел, только первую букву – «М». Чье оно было? Он хотел сказать: «У Мертсегер»? Или «у меня»? Мало ли имен на букву «М»! А может быть, «у Мордекса»? Почему эти слова были последними? Из-за этого убили Моруса? Или он, будучи в бреду, сказал это просто так, первое, что пришло в голову? А может, еще по какой причине? Сигрид ломал голову все несколько дней до похорон. Он ругал себя, что так беспечно отнесся к рассказу Моруса, что не помчался сразу к нему после сообщения Мертсегер. И вот теперь слишком поздно корить себя. Тир Морус мёртв. Он успел предупредить Сигрида об опасности, но не спасся сам. Подозревал ли он возможную трагедию, когда просил Мертсегер Реа поговорить с ним? Сигрид чувствовал, что от всех этих мыслей сходит с ума, а Леда внимательно продолжала смотреть на него, время от времени, вытирая слезы, набегавшие на глаза.
Он и сам не понял, как это произошло. Но только уже через мгновение рассуждать было поздно: он целовал Леду, вдыхая необыкновенный вербеновый аромат ее волос, чувствуя и нежность ее губ, и соленый вкус ее слез. Она отвечала ему, и это было так прекрасно, что в один миг все остальное перестало иметь смысл. И хотя экипаж уже остановился возле дома Фамира, они еще долго не могли расстаться.
Не только Сигрид и его друзья между собой рассуждали о том, кто же мог убить Тира Моруса. Авторы «Беседы» с готовностью подхватили эту тему, и уже через день после похорон свежий, пахнущий краской номер газеты на первой полосе связывал три события воедино, преподнося их в виде сенсации:
«Возможно ли, что Тир Морус, молодой и очень богатый медонец был убит только с целью ограбления или просто случайными бандитами? Убит, да еще и на Грозовом бульваре, в самом центре города, на пороге дома Сигрида Никса, небезызвестного в столице королевского придворного? Напомним, что Тир Морус несколько дней назад стал обладателем решающего голоса в вопросе объявления войны Атрии. То есть, проголосовав против, он заблокировал предложение о начале войны, вынесенное многими влиятельными в Медоне людьми! А ведь эта война была на руку очень многим, в том числе и королю Атрии Ярве, который провоцировал честных медонцев на объявление открытого противостояния! Так может ли быть, что Тира Моруса убили по приказу короля Ярвы, разозленного таким положением дел? А почему бы и нет?
Но давайте рассмотрим и цепь других очень странных событий, произошедших в Медоне за последний месяц. Сначала неизвестные с потрясающей дерзостью напали не на кого-то, а на самого магнетарха нера Ноция Тэрета, что уже само по себе является событием. Покуситься на жизнь второго лица в государстве может либо сумасшедший, либо совершенно отчаянный. Проходит несколько недель, и неизвестные же ранят уже упомянутого нами нера Сигрида Никса. Это событие, возможно, и рядовое, ибо нам сложно себе представить политический мотив для этой попытки убийства, если бы не одно обстоятельство – меньше чем через неделю возле дома нера Никса убивают нера Тира Моруса. И кто теперь усомнится, что в этой цепи разрозненные звенья? По крайней мере, два из них точно связаны – Тир Морус и Сигрид Никс с большей долей вероятности подверглись нападению одного и того же лица. Надеемся, что министерство полиции разберется, что их связывает».
- Ничего! – зло воскликнул Сигрид, глядя на Инститора, перед которым лежала газета.
- В самом деле? – спокойно спросил министр полиции.
Разговор проходил во дворце, в библиотеке Дилига, куда Инститор зашел, чтобы задать вопросы Сигриду Никсу. По этому случаю оттуда удалились все остальные.
- Вы уверены? – снова спросил Инститор, сдвинув широкие брови. – Я спрашиваю так, потому что в «Беседе» недалеко ушли от наших предположений. Мы не знаем обстоятельств гибели нера Моруса. И вы чуть не погибли тоже. Вы можете предположить, кто ваш общий враг?
«Если я отвечу ему: Ноций Тэрет, он арестует меня сразу же, или подождет, пока закончится траур? – про себя усмехнулся Сигрид.»
- Я лично не исключаю, что на вас и на магнетарха напали одни и те же лица. – Продолжал министр полици
Сигрид в упор посмотрел на Инститора. Он знал, что министр лжет. Но и возразить ему было нечего. Рассказать про Исдеса, задумавшего убить магнетарха, он просто не мог, ведь тогда бы пришлось и упомянуть, откуда он о нем знает, а это ставило под удар Диспера Эмптора, принявшего в нападении только косвенное участие.
- Сегодня я не буду долго расспрашивать вас. – Милосердно изрек Инститор, что от него сложно было ожидать. – Я понимаю, что вы до сих пор шокированы смертью вашего друга. Но через пару дней мне придется расспросить вас более детально. И не исключаю, что вы будете на очной ставке с магнетархом.
- Мне казалось, что очную ставку устраивают обвиняемым. – Холодно возразил Сигрид.
- Это лишь выражение, нер Никс. – Отозвался Инститор, выходя из библиотеки. – Но вы поройтесь в вашей памяти. Иногда она дает сбои, особенно в состоянии расстройства, но потом нередко все встает на свои места.
То же самое Сигриду говорил и Астий Дилиг, вернувшийся в библиотеку сразу после ухода Инститора. Он не давил, не настаивал, он не навязывал никакой мысли, но Сигрид понял, что впереди тяжелые дни – расспрашивать его будут подробно и долго, и то же самое ждет его друзей.
Сигрид несколько дней провел в размышлениях. Решив, что сосредоточиться на смерти Моруса он просто не может, Сигрид начал анализировать его слова. Тир говорил про 8 предметов, про те самые злосчастные предметы, о которых он однажды так неосторожно подслушал разговор в кабинете принца Гальбы, и из-за которых у него вышел неприятный разговор с Тэретом. Откуда про них известно было Морусу? Ведь он не был посвящен в тайну, а в тюрьме он ничего не мог об этом слышать! По крайней мере, такого он Сигриду не говорил. Или же он ошибается, и Морус действительно узнал обо всем, сидя в тюрьме, подслушав разговор Ноция Тэрета и Мордекса. Если рассуждать далее – могло ли так получиться, что Тэрет после этого узнал, будто и Тир в курсе тайны? А если так, то решил убить Моруса, как ненужного свидетеля, решив, что одного соглашения с Никсом ему достаточно? А возможно, тут же подумал Сигрид, что и первое соглашение было всего лишь видимостью. Если так, то выходило, что и за нападением на него, и за убийством Тира Моруса стоял один человек, и звали его – Ноций Тэрет.
Он снова попытался представить себе, как еще могли бы развиваться события, и что еще могло быть причиной этих странных происшествий, но ничего больше не шло на ум. Тэрет, ведь это Тэрет посещал тюрьму Мордекса! И это он говорил там о нем, о Сигриде! А потом, поняв, что поблизости находится Морус, и он мог все слышать, решил избавиться от него! Сигриду стало немного легче. Вспомнив уговор с магнетархом, он решил теперь, что совершенно свободен от обязательств, а потому при первом возможном случае рассказал о подслушанном разговоре, о беседе с Тэретом и подозрениях Моруса Фамиру и Гиртусу.
- И ты молчал? – воскликнул Гиртус с обидой, когда Сигрид закончил говорить. – Ты столько всего от нас утаивал!
- Погоди, Гиртус, - остановил его Фамир, морщась, будто от головной боли, - Сигрид заключил договор с Тэретом, и ты слышал, что магнетарх обещал ему сделать, если бы он его нарушил. Я думаю, Сигрид, ты поступал правильно. И не совсем уверен, что теперь ты принял верное решение. В том смысле, что рассказал обо всем нам.
- У меня нет другого выхода. – Глухо молвил Сигрид. – Я больше не могу держать все это в себе. После всего, что случилось… Я столько думал обо всем, но вы оба должны знать: теперь я почти не сомневаюсь, что Тэрет приложил руку к нападению на меня и убийству Моруса. Когда Тир пришел ко мне, и поведал все, что слышал в тюрьме… Мы уже тогда задумались с ним о магнетархе.
- Жаль, что Тир успел рассказать так немного. – Вздохнул Фамир. – А может быть, ему и не следовало ничего говорить. Может, именно поэтому его и убили.
- Да ты что, Фамир? – возмущенно воскликнул Гиртус. – Наоборот! Ему нужно было бежать к Сигриду со всех ног, как только его опустили… Эх, незадача. Он ведь так и сделал! А я ему помешал. Думал, что ничего срочного!
- Мне непонятно только, кто же все-таки пытался убить Тэрета. – Промолвил Фамир.
Сигрид ни слова не сказал про Исдеса и Диспера. Ему казалось, что вот эту часть тайны он не имеет права раскрывать. Если сын министра Эмптора захочет, он сам посвятит во все друзей.
- Да какая разница! – Раздраженно произнес Гиртус. – Его же не убили. К сожалению. Если бы это удалось, то и Морус сейчас остался бы жив.
- Понимаешь, Сигрид, - Фамир говорил очень серьезно, пропустив мимо ушей реплику Гиртуса, - Тэрет, конечно, без всякого сомнения, не склонен ни к каким сантиментам. И если кто стоит на его пути, он сделает все, чтобы такое препятствие уничтожить. Я хорошо знаю, но что он способен. В вопросах жизни и смерти он особенно не колеблется. Но знаешь ли, я еще никогда не слышал, чтобы он с кем-то заключал какие-то соглашения, выдвигал условие взамен за услугу. Это не очень вяжется с тем, что я про него знаю. Тэрет – жестокий человек, я бы и человеком его не назвал. У него руки по локоть в крови, это еще самое меньшее. Но ты упомянул, что про 8 предметов знает и король. Вряд ли Гальба одобрит, если Тэрет снова начнет кого-то убивать.
- Гальба ничего не знает, Фамир. – Возразил Сигрид. – То есть, он не в курсе, что мне известно. Наверное, Тэрет и испугался…
- Тэрета не так просто запугать. – Покачал головой Фамир. – Это он как раз с такой задачей справляется легко. Ведь он всего лишь поговорил с тобой, и ты утаил от нас, что знал?
- Да, конечно. – Вынужден был признать Сигрид. – Но со мной он говорил. А с Морусом – нет. Это Морус подслушал их беседу с Мордексом.
- И Тэрету это совершенно точно не понравилось. – Кивнул Гиртус. – Они там, похоже, много чего наговорили в тюрьме.
- Вот это больше похоже на правду. – Фамир, в доме которого они говорили, позвал слугу и тихо дал ему какое-то распоряжение, после чего циронья быстро скрылся. – Видишь ли, мне кажется, что нападение на тебя с Тэретом не связано. Ты помнишь, то первое? Какие причины были у Тэрета желать тебе смерти?
- Я и сам задаю себе этот вопрос. Да, Фамир, гораздо логичнее признать, что если кого магнетарх и захотел бы убить, так это Моруса. Но не меня. Однако ты помнишь, что они говорили с Мордексом в тюрьме – они говорили и про меня тоже!
- И что? – возразил Фамир. – Они всего лишь упомянули твое имя. Может быть, Тэрет рассказал Мордексу, что ты знаешь про эти злосчастные тайные предметы, вот откуда у тебя может быть власть. Только и всего.
Циронья вернулся с маленькой книжкой в черном переплете. Поклонившись, он протянул ее Фамиру, и Гиртус сразу узнал, что это за издание – в свой первый визит в дом Борея именно эту книжку он случайно раскрыл и наткнулся на загадочное четверостишие. Фамир с улыбкой кивнул Гиртусу, словно подтверждая, что его догадка верна.
- Да, в этой книжке кое-что интересное можно найти. – Борей, сидевший на диване, опираясь на горку шелковых подушек, быстро пролистал черный томик. – Вот оно. Я поясню, это ведь не просто сборник стихов, как может показаться на первый взгляд. Это, между прочим, издание позапрошлого века, довольно редкое. В нашей семье хранится и передается из поколения в поколение, как и вся остальная библиотека. Дилиг мог бы позавидовать, если бы не был таким добрым… Когда-то я читал эту книжку, но не слишком внимательно, даже не скажу, что она мне понравилась. Такие вещи я разглядываю просто из любопытства, как всякие старинные. Честно говоря, тут так плохо сохранился текст, что иногда невозможно разобрать, что написано. – Борей полистал книжку еще. Желтоватые страницы, мягко шурша, осыпались одна на другую, резко контрастируя при этом по цвету с белыми манжетами рубашки Фамира. – Но вот когда вы мне рассказали в прошлый раз про цифру восемь, я вспомнил, что однажды у меня уже возник вопрос по этой теме. И никто, представьте, не смог мне на него ответить!
Сигрид и Гиртус переглянулись, у последнего чуть порозовели щеки.
- Это сборник стихов разных авторов, - продолжал Фамир, - есть и неплохие, а попадаются и совершенно наивные, я такие тоже писал лет десять назад. – Он улыбнулся. – Но было стихотворение, всего из восьми строк, кстати, которое очень отличалось от прочих. В нем как будто не было ни начала, ни конца. Оно мне потому и запомнилось. Автором был некий Ней, имени я не помню. И когда вы мне рассказали про восемь, я нашел эту книжку и перечитал стихотворение. Оно очень любопытное. – Фамир чуть откашлялся и продекламировал. -
       Достойным будет только он
       И этот выбор предрешен:
       
И восемь тайн восьми сердец
Возложат золотой венец.
С минуту все молчали. Наконец Гиртус очнулся от оцепенения первым.
- А… а остальные строчки? Ты сказал, что их было восемь? – Торопливо спросил он, чтобы хоть как-то скрыть замешательство.
- В том-то и дело, что было. – Усмехнулся Фамир. – Еще в детстве, когда я читал это стихотворение, строчек было ровно восемь. Я специально подсчитывал. Но дело в том, что у книги вырвана страница. – С этими словами он поднес сборник стихов ближе к лицу Сигрида, и тот увидел, что в книге действительно отсутствует одна страница. Ее вырвали так аккуратно, что невнимательный читатель и не заметил бы этого.
- Кто, по-твоему, мог это сделать? – негромко спросил Сигрид.
- Кто угодно! В моем доме бывали десятки, сотни людей! Страницу могли вырвать и пять лет назад, и десять. Я же читал эту книгу, будучи ребенком.
- Это какое-то зашифрованное послание. – Заключил Гиртус. – Не иначе. И оно напрямую связано с тайной Тэрета и короля Гальбы.
- Теперь я тоже так думаю. И вариантов два: или кто-то догадался про это раньше меня, или страница пропала случайно. Вырвали, чтобы скрутить сигарету, например. Могло быть и по-другому, - согласился Фамир, поймав недоверчивый взгляд Сигрида. – Что с тобой, Гиртус?
- Нет, все в порядке. – Поспешно отозвался Гиртус. Он то бледнел, то к его щекам приливала кровь. Видно было, по крайней мере, Сигриду, что Гиртус страшно волновался, и боялся обнаружить, что книгу он держал в руках еще совсем недавно. Гиртус пытался вспомнить, только у него не выходило, а была ли страница в тот миг, когда книга попала к нему. Ведь если ее вырвали совсем недавно, хорошенько поразмыслив, можно прийти к выводу, кто это сделал. От этих мыслей у Гиртуса кружилась голова.
- Инститор был в моем доме дважды за последние полгода. Лучший друг нера Тэрета. – Вдруг сказал Фамир, закрывая черный томик, и опустив глаза. – Нет, не подумайте, я ничего не хочу сказать. Но из совсем посторонних людей, в этом году у меня был только он. А вот если страницу отделили от прочих раньше, то мне никогда не вычислить, кто за этим стоит.
Гиртус дернулся, удивленно воззрившись на Фамира - тот словно прочитал его мысли. Хозяин дома не заметил этого.
- Почему Инститор? – переспросил Сигрид. – Мы тоже впервые появились у тебя недавно. А Лембой? А твои слуги?
- Не знаю, это первое, что пришло мне в голову… Вы? Если выяснится, что Сигрид Никс или Гиртус Рути охотились за этой книжкой, - Фамир с презрительной улыбкой помахал томиком стихов в воздухе, - то я буду самым плохим знатоком людей за всю историю Медона. Лембоя со слугами мне тоже трудно заподозрить в чем-то. А вот у Инститора была свобода в действиях. Оба раза он обыскивал мой дом. И последний раз совсем незадолго до убийства короля Сайласа.
- Один у М… - Гиртус пальцем начертил букву на поверхности подлокотника кресла, на котором сидел. – Никак не идет из головы. Я перебрал столько имен на «М»!
У Сигрида не выходило из головы другое. С той минуты, как он стал свидетелем гибели Моруса, Сигрид не переставал думать – кому это могло быть на руку, и что значили предсмертные слова Тира. Эти последние несколько дней закалили его, и Сигрид не сомневался, что самое лучшее сейчас действовать решительно. Он просто не мог позволить, чтобы пострадал кто-то еще: «Если Тэрет задумает убить Фамира, Гиртуса или меня самого, я должен нанести упреждающий удар. Пусть он магнетарх, при этом он все равно лишь человек».
- Я уверен, Гальба должен знать про встречу Тэрета с Мордексом. – Жестко молвил Сигрид. – Мне кажется, я практически не сомневаюсь, что эта информация очень важна.
Фамир внимательно посмотрел ему прямо в глаза.
- А если Тэрет действовал по его распоряжению?
- Фамир, ты можешь в это верить?
- Почему же тебе это кажется таким странным? Если помнишь, Гальба с самого начала вызвал недоумение у медонцев, когда оставил живым и невредимым Тэрета, да еще и снова сделал его магнетархом. Тебе не приходило в голову, что они и теперь действуют заодно?
- Боюсь, Фамир, что здесь ты не прав. – Возразил Гиртус. – Идея Сигрида очень хороша, надо и впрямь предупредить короля Гальбу, что Тэрет был у Мордекса. Сигрид постарается вспомнить все, что ему рассказал Тир Морус. Теперь это не просто свидетельство, это последние слова убитого.
- Так что же нам делать? – Развел руками Сигрид.
- Гальба точно не одобрил бы убийство. – Подытожил Гиртус. – Значит, ему действия Тэрета, если за нападениями стоит он, точно не понравятся. Вопрос лишь в том – будет ли встреча магнетарха с Мордексом компрометирующим Тэрета фактом. Но, боюсь, это мы узнаем только при личной встрече с королем.
И хотя Фамир скептически отнесся к предложению встретиться с монархом, он же приложил все усилия, чтобы такой разговор состоялся. Фамиру Борею не составляло большого труда просить Гальбу об аудиенции, да и делал он это не без удовольствия (в конечном счете, слишком велика была его неприязнь к магнетарху). Через Дилига ему вскоре передали, что просьба удовлетворена, и в ближайшие два дня Фамиру дадут знать, когда король сможет принять его, а также нера Никса и Рути. Узнав об этом, Сигрид и обрадовался и засомневался: его слова должны были стать главным обвинением Тэрету, и он вовсе не был уверен, что у него достаточно сил для такого поступка.
Вопреки ожиданиям король принял их только через неделю, вечером в четверг. Встреча была назначена в кабинете короля, довольно просторном помещении, примыкавшем к монаршей спальне, дверь в которую оказалась открытой, когда посетители вошли. Гальба с того времени, как они видели его последний раз, чуть поправился. Возможно, такой эффект создавал длинный бархатный халат, отороченный мехом, и накинутый прямо на камзол короля. Когда появились Фамир, Гиртус и Сигрид, Гальба стоял спиной к двери; скрестив руки на пояснице, он разглядывал, как за окнами зажигают вечерние фонари, и был так сосредоточен на этом, что не сразу заметил вошедших.
После того, как было получено позволение заговорить, Фамир вступил в беседу первым. Король слушал его, не перебивая, и смотрел только в его сторону, игнорируя остальных, что заставило Гиртуса заволноваться. Сигрид казался спокойнее, хотя и ему было не по себе, но при этом он понимал, что только один Фамир может сейчас говорить с Гальбой. Молодой граф Борей излагал свои доводы четко и связно, в его устах они звучали так убедительно, что даже Сигрид подивился. Фамир рассказал Гальбе о подозрениях Тира Моруса и о его убийстве, о том, как Тэрет встречался с Мордексом и что Морус невольно подслушал их разговор, больше похожий на беседу двух друзей, нежели врагов. Гальба на протяжении рассказа несколько раз морщился и закрывал глаза, но когда Фамир закончил, он снова встал спиной ко всем и несколько минут молчал. Посетители были обескуражены.
- Я очень ценю ваши заслуги, Фамир. – Раздался глухой тяжелый голос короля. – Я все помню, хотя некоторые считают, что у меня несколько… хм… сместились ценности. Однако же, отвечая на вопросы ваших сторонников, коих в королевстве немало, и на ваши собственные вопросы, которые, конечно же, возникали, почему до сих пор я не сделал вас министром или своим советником….
- Сир, - начал было Фамир, бледнея, и не понимая, к чему клонит монарх, но Гальба одним движением руки оборвал его.
- Не следует делать передо мной вид, будто вы не понимаете, о чем идет речь. – Гальба говорил все также глухо, но теперь в его голосе появились злые нотки. – У меня есть уши, нер Борей. И у тех, кто мне служит, они тоже имеются. Я в курсе, о чем болтают в коридорах моего дворца.
- Я тоже служу вам.
- Речь не об этом. – Гальба вздохнул. – Я уже говорил, что ценю ваши заслуги и помню, как успешно вы действовали против моего брата. И я не сделал вас до сих пор министром или советником, поскольку вы еще слишком молоды, Фамир… Разве на уроках этикета вам не объясняли, что нельзя перебивать короля? – монарх сдвинул брови, и Сигрид почувствовал, что ладони его холодеют. Он быстро глянул на Гиртуса, тоже немного испуганного, а вот Фамир выглядел спокойным, хотя и слегка разочарованным. – Вам ведь… двадцать четыре, двадцать пять?
- Двадцать шесть, сир. – С достоинством сказал Фамир.
- Вот именно! – воскликнул король, оборачиваясь, наконец. – Вы человек очень молодой и очень талантливый. Однако к этому нужно добавить еще кое-что: импульсивный и не умеющий анализировать. Это свойство молодости, повторяю. Но это очень вредит на государственной службе. Трезвый ум прежде всего, нер Борей! – король потряс рукой в воздухе. – И без умения здраво мыслить даже в ситуации, когда вас захлестывает гнев, у вас ничего не получится. Не скрою, многие восхищаются вами, и вы этого достойны. Мой покойный брат причинил или пытался причинить вам много зла, но вы сражались с ним отважно. Мне нравятся люди, которые не боятся совершать большие поступки. Кажется, когда-то я это уже вам говорил… Но вот что мне неприятно и совершенно непонятно, так это ваша жгучая неприязнь к магнетарху. Она заставляет совершать вас нелепые поступки и делать ложные выводы.
По лицу Фамира было видно, что он немного растерялся.
- Это, наверное, старая история, не так ли? – продолжал король, по-прежнему глядя только на Фамира, и взгляд его стал тяжелее и суровей. – Иначе и быть не может. Не нужно объяснять, почему, я не исповедник. Ваши дела – это ваши дела. К тому же мы с вами не одни здесь, и не думайте, будто я хочу, чтобы вы прилюдно обнажали душу. И все-таки, Фамир, я вынужден сообщить вам, что я разочарован.
Молодой граф Борей воспринял эту новость спокойно, его друзья заволновались гораздо больше его самого. Гиртус переминался с ноги на ногу, не в силах унять дрожь: он был уверен уже, что Тэрет их опередил, и сказал королю нечто такое, что не просто способно спасти магнетарха, но и погубить их троих.
- Ваше величество, - еле слышно отозвался Фамир, - вы склонны думать, будто я пришел к вам клеветать?
- Преувеличивать, это слово мне кажется более уместным. Нет-нет, Фамир, не спешите бледнеть и делать выводы! Но согласитесь: у вас появился повод в очередной раз отомстить магнетарху, и вы с радостью им воспользовались. Разве не так можно объяснить ваш порыв встретиться со мной? Теперь, когда я услышал ваш рассказ, я еще больше в этом убедился.
- Но ваше величество, - не выдержал Сигрид, которого эта реплика задела до глубины души, - то, что рассказал нер Борей – это пересказ, и очень подробный, слов Тира Моруса! Он был у меня за несколько дней до смерти, и…
- Довольно. – Мягко оборвал его король, соизволив теперь обратить свой взор и на Сигрида. – Мысль мне ясна. Вы уделили много внимания рассказу нера Моруса. Я все слышал и не хочу слышать еще раз.
- Ваше величество! – взмолился Фамир. Он сделал шаг к королю, что было грубейшим нарушением этикета – приблизиться к монарху можно было только с его позволения, но не таким образом. Гальба смерил его недоумевающим взглядом и уже открыл рот, чтобы что-то сказать, но Фамир не дал ему вставить ни слова. – Ваше величество, Тир Морус умер на руках моих и Сигрида Никса. Я знаю, что нер Инститор занялся расследованием этого убийства, но будь Морус жив, он бы указал, что поиски ведутся не в том направлении. Я умоляю ваше величество подробно расспросить магнетарха и выяснить, где он был в момент убийства.
- Говоря языком юриспруденции, нер Борей, - Гальба нахмурился еще больше, - где улики? И каким должен быть мотив у весьма уважаемого мною магнетарха к убийству нера Моруса? Подслушанный разговор? О чем? Я лично ничего компрометирующего не узнал. Не логичнее ли предположить, что причастны к этому уличные грабители или кто-то из его личных недругов, какие имеются у всяких богатых и знатных людей? Да и если вы так настаиваете на политическом мотиве, а иначе мне вообще не понять, причем здесь магнетарх, то стоило бы направить следователей в Атрию и задать вопросы королю Ярве, которому покойный Морус изрядно досадил своим решающим голосом против войны.
- Ваше величество, - вмешался Сигрид, отлично сознавая, чем он сейчас рискует, но отступать было поздно, - Тир Морус стал свидетелем разговора между нером Тэретом и заключенным Мордексом, как уже рассказал нер Борей. Он не упомянул только о предмете этого разговора. Тир Морус рассказал, что магнетарх делился с заключенным сведениями, что я… - он запнулся и посмотрел на Фамира, который ободряюще кивнул ему, - я не знаю, отчего, но сказано было четко, что я могу обладать некоей властью. А последние слова Тира, их я запомню на всю жизнь, касались восьми…восьми предметов. – Сигрид закончил фразу с трудом. Лицо короля, прежде такое холодное и надменное, вдруг резко побледнело. Губы Гальбы задрожали, и он не сразу совладал со своим испугом. Король с ужасом смотрел на Сигрида, будто тот произнес перед ним его смертный приговор, и того вдруг обдало настоящей волной страха, исходящей от монаршей особы. Гальба развернулся и громко, что есть мочи, крикнул в сторону открытой двери спальни:
- Тэрет! – и в тишине комнаты было слышно, как король снова набирает воздуха в легкие. - Тэрет!
На пороге всего через миг появился совершенно невозмутимый магнетарх, словно ждал этого призыва. Он был в черном, как обычно, а длинные волосы были собраны сзади в хвост узкой бархатной лентой, отчего прекрасно видна была знаменитая бриллиантовая сережка. Тэрет держал в руке папку бумаг и перо, очевидно, он что-то писал за секунду до того, как его позвали.
- Тэрет! – Гальба уже не в силах был говорить громко или кричать. Сигриду показалось, что у короля ноги подкашивались.
- Вот видите, ваше величество, - улыбаясь, сказал Тэрет, подходя ближе и явно наслаждаясь эффектом от своего внезапного появления, - как прав я был, настояв на том, чтоб вы позволили мне укрыться в соседней комнате на время вашего разговора с молодыми людьми. Я был уверен, что вам потребуется моя помощь.
- Они… они знают?
- О чем? – машинально спросил Фамир, но на его вопрос никто не отреагировал.
- Не совсем так, ваше величество. – Мягко отозвался магнетарх. – Нер Никс подслушал нашу с вами беседу в башне, и не преминул рассказать обо всем друзьям. – Тэрет окинул Сигрида презрительным взглядом. – Знания нера Никса весьма поверхностны, но он не терял надежды пополнить их новыми деталями, и очевидно предсмертные слова нера Моруса натолкнули его на какие-то предположения.
- Так вы подслушали? – отрывисто спросил Гальба, устремив гневный взор на Сигрида.
- Это вышло случайно, ваше величество. Я заблудился во дворце. – Парировал Сигрид, и его сдержанный тон сыграл ему на руку – король немного успокоился.
- Почему…почему вы не сказали мне, Ноций, что нер Никс и… его друзья… посвящены в нашу тайну? Чего вы ждали?
- Я не хотел тревожить ваше величество. Тем более что взял честное слово с нера Никса, что он будет хранить тайну. – Произнес Тэрет, с удовольствием наблюдая, как при этом сразу посмотрели на Сигрида и Фамир и Гиртус. – Но есть болтуны, на которых не действуют никакие клятвы и уговоры.
Гальба кивнул, будто ответ пришелся ему по душе. Он все еще тяжело дышал, и казалось, что он вот-вот задохнется.
- Расскажите им… - Прохрипел Гальба. – Расскажите про нера Моруса. Все, что вы знаете. Они считают вас убийцей…как вы уже поняли.
- Вы полагаете, что это необходимо? Признаться, что считает любой из них обо мне – для меня совершенно безразлично. Или вы настаиваете, сир? – осведомился Тэрет, прикасаясь к бриллиантовой сережке, словно чтобы удостовериться, что она на месте. Пока он крутил мочку уха и ярко блеснувший камень, король знаком подтвердил свою просьбу. – Тогда, пожалуй, я нарушу обещание, данное неру Инститору до поры до времени не распространяться о деталях следствия. Ведь это в интересах королевства. – Магнетарх усмехнулся. – Господа, - он обратился сразу ко всем присутствующим, - нер Мордекс на свободе. Тот самый преступник, которого покойный нер Морус заподозрил в дружбе со мной. Любопытно ли вам получить информацию о том, как оказался на свободе один из главных помощников короля Сайласа?
- Говорите, Тэрет, не вижу повода тянуть. – Фамир говорил отрывисто и зло. Борей был недоволен, что король позволил магнетарху услышать произнесенные им обвинения. Фамир и Тэрет обменялись такими же ненавидящими взглядами, как это бывало и прежде.
- Нечего тянуть, нер Борей! Рассказ будет коротким: нер Мордекс бежал из тюрьмы, потому что его стражников подкупили. Норны сделали такое предположение, а еще – что к этому причастен наш главный тоди – достопочтимый нер Морус. Министр полиции знает, как получать нужные ему сведения, и стражники довольно скоро, а если быть точным, сегодня, дали показания – они действительно были подкуплены. За солидную сумму в таланах Тир Морус подкупил их, чтобы освободить преступника Мордекса. Внешне же все разыграли как побег с уймой задействованных лиц.
- Тир Морус, по мнению Инститора, так желал получить сведения от нера Мордекса относительно его встречи с магнетархом, - продолжал уже пришедший в себя Гальба, - что пошел на это преступление. Он не учел лишь, что у нера Мордекса свое понимание справедливости. Мы считаем, Мордекс поведал ему какую-то долю информации, обещав попозже рассказать остальное, за отдельную плату. Но Тир Морус спешил поделиться с вами этими знаниями, что Мордекса и напугало. Так что он предпочел отказаться от вознаграждения и убить Моруса еще до того, как тот успеет передать сведения вам.
Потрясенные Сигрид, Фамир и Гиртус молчали. Магнетарх выглядел торжествующим, и только король был по-прежнему подавлен.
- Вы подтвердили нашу догадку, - негромко молвил Тэрет, - догадку, зародившуюся в ходе той моей встречи с Мордексом, которая так встревожила нера Моруса. Как вы уже поняли, я беседовал с государственным преступником по велению короля. – С этими словами он поклонился монарху. – Еще в башне мне показалось, что Вацлав Мордекс скрывает нечто очень важное, а именно – что один из предметов хранится у него. Судя по предсмертным словам нера Моруса – один у «М». Я готов спорить, что он имел в виду Мордекса.
- А ведь, в самом деле! – прошептал Сигрид.
- Если Мордекс убил Тира Моруса, - произнес Фамир, с вызовом глядя на магнетарха, - то кто же покушался на Сигрида Никса?
- Вы по-прежнему подозреваете меня? – мягко осведомился Тэрет.
- Нет, Ноций, конечно он не подозревает вас. – Раздраженно молвил король.
- Я просто задал вопрос. – Фамир пожал плечами. – Вы не можете на него ответить?
- Нер Инститор уже занимается этим. Ему же предстоит выяснить, кто нападал на меня. Полагаю, вы допускаете, что у магнетарха может быть много врагов? Ну а что касается вашего друга…. – Тэрет посмотрел на Сигрида. – Здесь тоже могут быть варианты.
- И один из них прямо перед нами. – Прошептал Гиртус на ухо Фамиру.
  Тэрет при этом с кривой усмешкой склонился к королю и принялся что-то тихо ему говорить. Гальба устало соглашался и только на одну какую-то фразу Тэрета ответил решительным несогласием.
- Скульд говорит, что вы должны поехать к Мордексу втроем. И как можно скорее. – Сказал король, обращаясь Тэрету, но достаточно громко, чтобы его могли услышать остальные.
- Я думал об Инститоре и Аваро.
- Что? Раскрыть тайну еще двоим? Не лучше ли сразу обратиться в «Беседу» и поместить статью на первой полосе? Нет, вы берете провожатых из этих молодых людей, остальные же, кто потребуется для сопровождения, не должны даже догадываться о цели… Нет, Инститор мне нужен здесь. А вот Аваро я не настолько бы доверился. Да и Скульд мне рекомендовал Никса…
Сигрид вздрогнул. Он поглядел в сторону короля и магнетарха, прочтя в глазах первого сдержанную решимость, а на лице второго – жгучую неприязнь.
- Раз уж господа имеют представление о нашей тайне, Ноций, вам придется потрудиться и рассказать им обо всем остальном. Ведь господа Рути и Никс отправятся с вами рисковать жизнью. Не кажется ли вам, что глупо рисковать за то, о чем не имеешь представления?
- Не считал бы нужным посвящать их в детали, но…
- Да ладно вам, Ноций, - король сделал попытку рассмеяться, - они же всего лишь любопытные молодые люди. А таким достаточно сказать одно слово, и они будут цепляться за остальное. Не лучше ли им узнать все от вас, чем, если они будут приставать с расспросами к непосвященным людям, порождая новых и новых искателей тайны?
- Ваше величество назвали только два имени – Сигрида Никса и Гиртуса Рути, - снова позволил себе вмешаться Фамир, казавшийся задетым, - означает ли это, что я не вхожу в число посвященных?
- Вы тоже можете послушать рассказ нера Тэрета, - пожал плечами король, - но я не отпущу вас из дворца. Та миссия, которую предстоит выполнить магнетарху и двум молодым людям, касается только их троих. Тут дело не в личной неприязни, не подумайте, нер Борей, хотя ручаюсь, что в первую очередь вам пришла в голову именно такая мысль. – По лицу Фамира Гальба прочитал, что он прав. – Я действую по рекомендации Скульда и Урда. Вам же придется остаться здесь, и еще неизвестно, где потребуется больше героизма. К тому же… зная о ваших натянутых отношениях с нером Тэретом, мне бы вовсе не хотелось, чтобы дело пострадало из-за дурацких разногласий.
- Если позволите, сир, - вкрадчиво произнес магнетарх, - я переговорю со своими будущими компаньонами не здесь. Как показывает опыт, даже в королевских покоях можно подслушать чужой разговор.
- Действуйте, как считаете нужным, Ноций. Вы знаете, что главное для меня – конечная цель.


Глава 24.
Новые подозреваемые.

Сигрид долго не мог уснуть после разговора с Тэретом. Гиртус, на которого переживания действовали иначе, напротив, едва они вернулись на Грозовой бульвар, завалился спать, хотя было еще очень рано. Сигрид пытался отвлечься от мрачных мыслей чтением одной из множества книг, которые ему требовалось перевести в ближайшее время, но только он открывал страницу, как снова начинал размышлять об услышанном, и сразу же терял нить рассказа, так что ему приходилось начинать чтение заново. В конце концов, ему это надоело, и он прибег к давно испытанному способу отделаться от неприятных впечатлений – взяв перо и бумагу, он быстро-быстро набросал все, что узнал от Тэрета. Закончив свой труд, Сигрид удивился, насколько объемным он вышел, и как много времени потребовалось на этот конспект. Он был уверен, что написание текста заняло не больше четверти часа, тогда как в действительности прошло целых полтора.
Свой рассказ Тэрет предпочел изложить в собственных покоях, где уже однажды беседовал с Сигридом (очевидно магнетарх был полностью уверен, что там подслушать невозможно) и пока он говорил, никто не прерывал его – гости были слишком поражены, а слуги предупреждены, что беспокоить господина сейчас нельзя.
«Много столетий назад, - записал со слов магнетарха Сигрид, - еще до той поры, когда на землю Медона пришли волшебники, мудрый правитель королевства, Эйрик Великий, задумался над преемственностью власти. До того момента, когда Эйрик взошел на престол, корона Медона передавалась от отца к старшему сыну или дочери. Новый правитель, таким образом, продолжал династию, и в этом укладе все видели только положительные стороны: наследник Медона с пеленок знал о положении дел в королевстве, он заботился о его благе, ведь это было его собственное владение, и никто не мог посягнуть на власть в государстве, поскольку порядок передачи короны был строго регламентирован. Однако во времена короля Эйрика Великого, расширившего границы Медона и издавшего множество новых законов, правитель неожиданно столкнулся с трудностью: его старшая дочь, которой бы следовало получить корону, сошла с ума, а вторыми по старшинству были малолетние братья-близнецы. Король Эйрик призвал на помощь глав самых древних семейств государства, и каждый из них высказал одну и ту же мысль: невозможно оставить власть сразу двум правителям. В соседней Атрии к тому времени шли кровопролитные войны за корону между тремя братьями и сестрой, и король Эйрик Великий решил сделать все возможное, чтобы такой сценарий не повторился в его владениях.
Норны Медона и король провели долгие месяцы, обсуждая, как поступить. Однажды глава совета норнов увидел сон, разом изменивший ход истории королевства – во сне его давно умерший предшественник порекомендовал ему обратиться к волшебникам, жившим в Синих горах. Он указал первому норну Медона, что у супруги волшебника Келта хранится старое заклятье, могущее помочь Эйрику Великому. Король немедля отправился к жене Келта и за очень большой выкуп получил записанное на пергаменте заклятье. Чтобы оно подействовало, необходимо было собрать восемь предметов, непохожих друг на друга, сделанных из восьми разных материалов, и произнести заклятье над ними в самой высокой башне королевства в первый день недели норнов. Колдовство наделяло восемь обычных предметов особой силой – только собравший их все вместе мог стать владыкой Медона. В этом был замысел Эйрика Великого – он намеревался передать заколдованные вещи одному из своих сыновей, с тем, чтобы второй никаким образом не смог оспорить его власть. Волшебство действовало с оговоркой – собрать восемь предметов мог только человек, в чьих жилах текла королевская кровь, а если бы случилось, что власть в государстве захватил узурпатор, которому корона не была предназначена, то колдовство отмеряло ему недолгий срок жизни. Всего четыре года мог править владыка, обманом или силой севший на престол. И если за эти четыре года он не смог бы собрать восемь волшебных предметов, то колдовство разрушало такого правителя: он умирал медленно и в страшных муках.
Эйрик Великий принял решение отдать предметы главам восьми самых родовитых, самых важных семейств Медона. Почтенные старцы поклялись королю, что будут хранить эти символы власти и передавать из поколения в поколение. Только если династия пресечется, распорядился король, восемь хранителей могут принять решение передать волшебные предметы избранному ими новому владыке.
Королю Медона оставалось только выбрать, кому из братьев-близнецов передать власть. Четырнадцать лет он внимательно следил за их успехами и развитием, пока, наконец, не принял решение сделать выбор в пользу второго брата. В присутствии глав восьми семейств в зале Торжеств на холме Вышеград он наделил одного из сыновей властью короля Медона, после чего продолжился род Эйрика Великого.
Спустя столетия, предание о восьми волшебных предметах было практически утрачено. Во времена Сайласа, очень боявшегося за свою жизнь, из библиотек Медона исчезли книги и рукописи даже с простым упоминанием этой старой легенды. Только в королевской семье еще хранили воспоминания о решении Эйрика Великого…
Став правителем Медона, король Гальба нарушил древний закон, именно об этом в зале Торжеств говорил посланник короля Ярвы. Гальба формально и был тем самым узурпатором, которого опасался Эйрик Великий. А это означало, что за четыре года он должен был или собрать все восемь предметов, или спустя отведенный срок умереть. Поиски пока ни к чему не привели: книги и документы, в которых содержались имена хранителей, были давно уничтожены, да и сами владельцы предметов, спустя столько веков, могли не подозревать, каким сокровищем они владеют. Ноций Тэрет наткнулся на след, по крайней мере, одного предмета, когда был в тюрьме у Мордекса, и именно в дом сбежавшего из тюрьмы бывшего Инспектора предстояло теперь ехать с тем, чтобы завладеть драгоценностью.
Поиски осложнялись тем, что никто не знал толком, что собой представляли эти восемь предметов. Известно лишь было, что они обладают колоссальной волшебной силой, и применить их по назначению может лишь хранитель, его ближайшие родственники, или член королевской семьи. Исключение составляли и волшебники, но согласно древнему кодексу, ни один из обитателей Синих гор не имел права обладать троном Медона. Любой, желающий воспользоваться сокровищами, будь то человек самого знатного рода или простой медонец, немедленно погибал. И от проклятия никто не мог спастись, ибо не было такого противоядия или волшебного заклинания, способного противодействовать древнему колдовству ».
Записав рассказ Тэрета, Сигрид будто бы заново побывал в его дворцовых покоях, но это впечатление было уже слабее. Когда же он перечитал написанное, оно и вовсе стало казаться ему далеким, словно все происходило не сегодня, и не вчера, а около месяца назад. На этом он успокоился, и тоже было подумал о том, что неплохо бы поспать (до отъезда еще требовалось переделать массу всевозможных дел, а король Гальба дал им на сборы всего сутки), как запыхавшийся циронья, долговязый, с круглым и плоским лицом, на котором как две кнопки горели маленькие глазки, вбежал и сообщил о приезде нера Диспера Эмптора. Сигрид вздохнул и поспешил увидеть гостя.
Диспер уже расположился в гостиной совершенно по-свойски: он сложил на стол шпагу, шляпу и плащ, сам развалился на диване, и если бы не тревожный взгляд, можно было предположить, что оно просто заглянул на огонёк. Однако при виде Сигрида он пружинисто подскочил на ноги и бросился к хозяину дома, словно они не виделись несколько лет, а не дней. Когда Диспер тряс его руку в приветственном рукопожатии, Сигрид успел заметить, что ладонь гостя вся покрыта мелкими царапинами.
- Да что случилось? – спросил Сигрид, когда Диспер отпустил его руку.
- Ты еще не слышал? – воскликнул Диспер с изумлением. – На Тэрета снова напали! На этот раз прямо возле дворца, с такой дерзостью!
- Не слышал, потому что был дома, а газет еще не покупал. – Признался Сигрид в замешательстве. – Тэрет жив?
- Здоров и практически невредим. – Подхватил Диспер. Что-то в его взгляде показалось Сигриду подозрительным.
- Но ведь это… - Осторожно сказал он. – Это ведь не ты организовал?
- Разумеется, нет! Я и в прошлый раз ввязался в драку по вине Исдеса, как ты помнишь! Я почему и примчался к тебе – ты ведь единственный, кто знает, как тогда было дело. Мне пришло в голову – не сказал ли ты обо всем Фамиру, и не он ли стоит за этим нападением?
- Я никому ничего не сказал, ты напрасно беспокоился. А Фамир бы не стал нападать на Тэрета исподтишка, ты его знаешь.
Это на него нисколько непохоже.
Диспер снова опустился на диван и медленно полез в карман камзола. Он извлек оттуда свернутую самокрутку и показал ее Сигриду, спрашивая разрешения закурить. Получив позволение, Диспер немедленно зажег папиросу и с наслаждением затянулся. Все это заняло не больше минуты, и за это время никто не сказал ни слова.
- Я слышал, - затягиваясь снова, промолвил Диспер, - ты и Гиртус уезжаете куда-то с Тэретом? Не волнуйся, это Фамир сказал. Он не посвящал меня в детали, я так понял, что дело важное.
- Да, завтра вечером. Диспер… Но если не ты нападал на магнетарха, а больше некому, то кто это сделал? – Сигрид посмотрел на сына министра Эмптора, который выпускал дым изо рта и при этом непонятно почему кивал.
- На то, что некому, отвечу тебе – это ерунда. – Диспер стряхнул пепел прямо на пол, но Сигриду было все равно, да и ковра под ногами не оказалось: накануне цироньи вытащили все половики и ковры на чистку. – У Тэрета, сам знаешь, столько врагов.
- Но только Исдес решился на него напасть! Ты ведь понимаешь, что будет, если нападавшего найдут? Если верно все то, что мне рассказывали про пытки, которые устраивал Тэрет, Инститор и Гай Кардава, когда они все были заодно, то ручаюсь – если найдут, кто нападал, на нем живого места не останется. И об этом в Медоне знают все. Так что, откуда храбрец, по-твоему?
- Откуда ты знаешь, что храбрец был один? – прищурился Диспер.
- Это не я, если ты на это намекаешь. – Рассмеялся Сигрид. Ему и правда было смешно, что Диспер на какую-то секунду заподозрил его в нападении на магнетарха. Но молодой Эмптор остался серьезным.
- Так по-твоему, - чеканя каждое слово, промолвил Диспер, - больше некому? Кроме Исдеса?
- Только ведь Исдес мертв. – Пожал плечами Сигрид.
- А вот это легко проверить! – Диспер вскочил с дивана, пальцами затушив папиросу. Вид у него был немного безумный.
Сигрид последовал за ним. Он не очень хорошо представлял, что задумал Диспер, только в любом случае это казалось ему сумасшедшей идеей.
- Пошли к Байдам! У тебя есть лопата? – почти кричал Диспер, натягивая на себя недавно подаренный отцом роскошный плащ.
- Ты спятил, Диспер. Время-то уже… А лопата зачем? – Сигрид понял, что вопрос прозвучал глупо. Диспер Эмптор пронизал его взглядом, и от этого было немного не по себе.
- У меня сильные подозрения на счет Исдеса. Он слишком сильно хотел убить Тэрета, чтобы его могла остановить такая мелочь, как смертельное ранение.
- Диспер, но…
- Послушай: Исдес волшебник. Он приехал из Синих гор. Он может если не все, то практически всё.
- Разве в Медоне не действует проклятие на тех, кто желает воспользоваться волшебством? Ты помнишь, что стало с медонцами, которые только попытались применить волшебные предметы? Они все погибали!
- На Исдеса не действует проклятие, вот в чем дело! Я сам думал об этом, когда мне только стало известно про нападение на Тэрета! Он сам – детестатор, он сам – проклинающий! Это совершенно разные понятия: волшебник, оставшийся в Медоне и смирившийся с законами Сайласа, и чародей, который бежал в Синие горы! Проклятие касается только тех, кто остался! Вероятно, поэтому Исдес мог легко обвести вокруг пальца и меня, и Лембоя!
- Лица нападавшего опять никто не видел?
Диспер покачал головой.
- Но думаю, - мрачно сказал он, - что у Фамира могут быть большие неприятности. Я еще в прошлый раз говорил тебе, что Тэрет знает о дружбе Фамира и Исдеса. А вот лицо Исдеса он в прошлый раз хорошо разглядел. И если тогда он не напал на след нашего друга, то теперь может прямиком направить ищеек Инститора к нему.
- Он ведь не сделал этого тогда, месяц назад. Может и теперь обойдется.
- Хотелось бы верить. А теперь давай, поторапливайся. Земля замерзла, и копать будет тяжело. Учти – нам нужны две лопаты. У тебя найдется дома хотя бы одна?
Лопаты нашлись. Спустя сорок минут, Сигрид и Диспер, стиснув зубы, пытались раскопать мерзлую землю, и выходило у них не очень ловко. Хотя перед тем, как взяться за работу, Диспер сжег на месте могильного холма Исдеса несколько толстых поленьев.
- Я видел, точно также делали, когда копали могилу Моруса. – Словно извиняясь, промолвил Диспер.
Сигрид покачал головой. Ему тоже было не по себе: в ночи, при свете единственного фонаря, принесенного с собой, разрывать могилу похороненного в саду Байда неизвестного ему Исдеса. Но Диспер заражал своей активностью. Сын министра Эмптора был уверен в своей правоте, и, не переставая, подбадривал Сигрида:
- Вот увидишь, это не могила. Это насмешка над нами. Это всего лишь яма, в которой ничего не будет!
- А если ты не прав? – задыхаясь от тяжелой работы, спрашивал его Сигрид.
- Тогда в Медоне нашелся еще один безумец, готовый расстаться с жизнью ради того, чтобы утащить на тот свет магнетарха Тэрета.
Сигрид остановился на мгновение, чтобы отереть пот, обильно струившийся у него со лба. Даже минусовая температура не чувствовалась в этот момент: Сигриду было жарко, и он поспешил скинуть на мерзлую, неподдающуюся землю, свой плащ и даже камзол. Перчатки он все-таки оставил – давя на черенок, мозоли Сигрид себе уже обеспечил, но не хотел стирать руки в кровь.
- Зачем Исдесу было обманывать тебя? – спросил он, продолжив работу. – Ты ведь его друг, и помогал ему.
- Он такой человек, Сигрид. Поняв, что я настроен против его плана, Исдес решил, что ему больше не имеет смысла поддерживать со мной дружбу. Он всегда так поступает: если что-то идет вразрез с его убеждениями, он предпочитает отказываться от препятствия, а не от убеждений. Исдес просто испугался, что я открою его план кому-нибудь, тому же Тэрету.
- Ты? Тэрету? Вот уж что маловероятно! – воскликнул Сигрид.
- Почему? Подумай как Исдес: его не было здесь несколько лет, все могло измениться. К тому же он знает, что мой отец и Тэрет не то, чтобы друзья, но приятели. Они вместе работали на Сайласа. Только не подумай, что мой отец во всем поддерживает Тэрета. Когда появился «Закон о подозрительных» он первый выступал против него.
- Что будет, - поддевая землю кончиком лопаты, сказал Сигрид, - если ты окажешься прав? Сообщишь Тэрету? Инститору?
- Я поговорю лучше с отцом. – Диспер грудью налег на черенок, и ему удалось отколоть большой кусок земли. – Он лучше рассудит, как поступить. Потому что знает и Тэрета и Гальбу. Уф-ф… Если Исдес меня обманывает, вряд ли я могу считать его настоящим другом. Скорее уж… зная его характер, теперь он определенно записал меня в недруги.
- Не думаю, что это так.
- Ты не знаешь их. По мнению тех, кто ушел в Синие горы, мы все – предатели. Мы все отвернулись от них, действительно пострадавших от Сайласа, как они думают. Я пытался объяснить Исдесу, что пострадали сотни и тысячи обычных медонцев, что и у нас отбирали имущество, пытали и запирали в тюрьмы. Волшебники считают иначе. По их мнению, мы должны были приложить усилия и свергнуть Сайласа.
- Погоди! – прервал его монолог Сигрид. Его лопата наткнулась на что-то в земле, и раздался легкий лязг. Диспер бросил свою лопату и упал на колени, чтобы разглядеть, что же такое обнаружил Сигрид. Он принялся руками раскапывать землю, но обнаружил только несколько средних размеров камней, ничуть не напоминавших захоронение.
- Мы с тобой уже по колено в земле, но так и ничего не нашли. – Сказал Диспер, указывая грязной рукой на камни. – Как считаешь, можно ли зимой вырыть могилу глубже?
- Если долго копать, то, безусловно. – Улыбнулся Сигрид. – Считаешь, пора остановить работу?
- Думаю, это бессмысленно. – Заключил Диспер. – Я совершенно уверен, что на Тэрета снова нападал Исдес. А до того ему удалось обмануть Лембоя и меня. Вероятно, он заколдовал врача, и даже если мы начнем его расспрашивать, уверен, что он в деталях расскажет, как умер Исдес и как он предал его земле…
- А Лембой не может быть с ним заодно?
- Нет, Лембой остался, он ведь не пошел в Синие горы. С такими как он, волшебники предпочитают не общаться. Есть, конечно, исключения, но только не Исдес. – Диспер попытался отряхнуть руки и застегнуть камзол. На бархате остались следы от грязи, только сын министра Эмптора даже не обратил на это внимания. Сигриду, который работал в перчатках, было проще привести себя в порядок.
О ночном путешествии к дому Байдов Сигрид умолчал, как и прежде скрыл от Гиртуса, что они с Диспером виделись возле могилы Исдеса. Утром в дом на Грозовом бульваре пришли невеселые вести: в газете сообщали, что допрошен Фамир Борей в связи с нападением на магнетарха Ноция Тэрета. «Беседа» рассказывала только о самом факте, не вдаваясь в подробности, но Сигрид сразу подумал, что догадка Диспера верна – если сейчас и возьмутся за кого-то, так это за Фамира.
- Фамир не мог! – возмущался Гиртус, пока они шли во дворец. Сигриду предстояло отдать Астию Дилигу книги и незаконченные рукописи, объяснив при этом, что он отправляется в дальний путь на неизвестный срок, свои дела были и у Гиртуса. У самого входа во дворец они встретили Итака Лелеги. Тот был хмур и одет во все мятое, чего раньше невозможно было представить.
- Как Фамир? – спросил Сигрид.
- Зол и намерен сделать заявление для газеты. – Ответил Итак. – Он вчера, по счастью, был у меня, и его видели, по крайней мере, человека четыре. Так что Инститор никак не может предъявить ему обвинение. Мерзко не это, а что его вообще могли заподозрить. Чтобы Фамир Борей нападал из-за спины? Он вызывает негодяев на честные поединки.
- И всегда проигрывает! – рассмеялись где-то рядом. Ледред Аваро, в разноцветных глазах которого плясали веселые огоньки, перешептывался с Тимелой и Локустой, и они периодически прыскали со смеху.
- Съездил бы я по твоей роже, - серьезно сказал Ледреду Итак, - да вот мараться не хочется. Ты ведь поднимешь вой на половину королевства.
- Угрожает обычно слабый. – Усмехнулся Ледред. – А ты и есть слабак, Лелеги. С такими как ты, я драться даже не пробую. Да и трогать тебя сейчас милостиво не стану – тебе ведь и так хватает проблем с собственной жёнушкой?
Локуста и Тимела снова расхохотались. Гиртус потянул Итака за рукав, а Сигрид перегородил ему дорогу.
- Это обычная провокация Аваро, - сказал он, - и если ты на нее поддашься, снова окажешься в тюрьме. Только теперь как Морус, на месяц.
- Морус? – воскликнул Итак, словно что-то вспомнив. Он повернулся к Ледреду, удивленно вскинувшему бровь, и выплеснул на него весь яд, на какой был способен. – А ведь Морус не зря указал тебе на дверь, Аваро! Как жаль, что он раньше этого не сделал! Даже Морус, которого все в Медоне считали глупцом, вовремя понял, что за крыса Ледред Аваро.
- Я ведь могу это счесть оскорблением, - начал было Ледред, делая шаг в сторону Итака, но откуда не возьмись, перед ним возник генерал Кардава.
- Не сочтёте, молодой человек. А может быть, сделаете это много позже. – Произнес генерал, хмуря брови. – Или вы намерены нарушить приказ короля? Он требует немедленно позвать к себе этих молодых людей. Идемте. – Отрывисто добавил Кардава, обращаясь к Гиртусу, Сигриду и Итаку.
Генерал Кардава не сказал больше ни слова, пока сопровождал молодых людей в зал приемов. Остановившись перед дверями, возле которых толпилось множество придворных, он сделал направляющий жест и удалился. Сигрид вошел первым. Итак и Гиртус следом за ним, стараясь не отставать. В зале приемов собралось полсотни человек, не меньше, но короля среди них не было.
- Король является последним. – Пояснил Итак. – Это может занять четверть часа, или даже больше.
Среди находившихся в зале людей было много таких, кого ни Сигрид, ни Гиртус не разу не видели. Они оживленно болтали, смеялись, не обращая внимания на остальных. Итак, постояв с минуту возле Сигрида и Гиртуса, извинившись, отошел к каким-то друзьям, с которыми давно не виделся. Гиртус тоже поискал глазами знакомых, а Сигрид внимательно оглядел зал. Это было просторное помещение, по двум сторонам которого в ряд выстроились высокие позолоченные колонны. Они подпирали расписанный золотом сферический потолок, на котором были изображены сцены военных битв. Все они создавались с большим изяществом и вкусом, и благодаря умело расставленным светильникам, были хорошо видны гостям зала. Сигрид в деталях мог рассмотреть и одежду воинов – закованных в латы, в шлемах с узкими прорезями для глаз, и экипировку лошадей, тоже одетых в металл, и даже капли крови, сочащиеся из ран противников. Зал приемов обрел свой нынешний вид при короле Сайласе, и поговаривали, будто Гальба намерен перещеголять брата в блеске и роскоши, а потому уже повелел разработать проекты для гигантской перестройки остальных помещений дворца.
 Паркет, по которому ступали придворные, был начищен до блеска, что в него можно было смотреться, как в зеркало. Но по-настоящему великолепным выглядел пустующий пока трон – на возвышении в четыре ступени, под балдахином черного с золотом цвета, королевское кресло даже издалека казалось огромным. Сигриду подумалось, что Гальба, будучи человеком невысокого роста, на таком исполинском сиденье будет выглядеть слишком маленьким и вовсе не величественным.
Обратив свой взор направо, Сигрид увидел красавицу Реа. Мертсегер его не заметила, зато смерила Гиртуса внимательным заинтересованным взглядом. Сигриду показалось, что друг его покраснел. Ему вдруг стало весело – нечасто приходилось видеть нера Рути таким смущенным. Он еле сдержался от смешка, но Гиртус, нахмурившись, уже успел все понять. Впрочем, лоб его скоро разгладился – ведь Мертсегер продолжала смотреть на него.
К ней обратился Инститор, наклонившись совсем близко, нерли Реа что-то рассеянно ему ответила, но Инститор и не думал уходить. Он продолжал рассказывать ей какие-то вещи, не меняя своего обычного напряженного выражения на лице, а Мертсегер, еле скрывая досаду, вынуждена была это выслушивать. По счастью, Инститор скоро заметил появившегося в дверях Тэрета и поспешил навстречу магнетарху.
- Я подойду к ней, - шепнул Гиртус Сигриду, - ведь это не возбраняется?
- Ты решишься? – глаза Сигрида смеялись. – А как же все вокруг? Тебе не приходило в голову, как они будут смотреть на тебя?
- Приходило. – Буркнул Гиртус. – Всё равно. Я подойду к Мертсегер Реа сейчас. Или никогда. Туда, куда мы едем, кажется, небезопасно? Вот и хочу воспользоваться последним, может быть, шансом.
- Удачи. – Шепнул Сигрид, почти не веря своим глазам.
Гиртус кашлянул, смешно вытянул шею, как будто надеясь выглядеть выше и стройнее, кинул на Сигрида победоносный взор, и действительно сделал шаг по направлению к Мертсегер. Затем он застыл, увидев, что она глядит на него удивленно и как будто бы лукаво, помедлил несколько секунд, и пошел дальше. Пересечь зал заняло не больше минуты, но она показалась ему такой долгой сейчас!
Сигрид с улыбкой наблюдал, как Гиртус приблизился к Мертсегер, как заговорил с ней после многих месяцев нерешительности, и повернул голову налево, решив не смущать друга. Но при этом он выяснил, что не только он один наблюдал за Мертсегер и Гиртусом; как обнаружил Сигрид, очень внимательно следил ними еще один человек – Ноций Тэрет, он буквально испепелял их холодным высокомерным взглядом. Его губы беззвучно шевелились (Тэрет беседовал с Инститором, и даже несколько раз удосужился кивнуть тому в знак согласия), но смотрел он вовсе не на собеседника.
«Только посмей им помешать!» – возмущенным вихрем пронеслось в голове у Сигрида, который тут же представил, как Тэрет завалит Гиртуса работой, чтобы тот не нашел даже минуты свободной. Ведь сделать неприятное Гиртусу для Ноция – что могло быть лучше?
Незаметные постороннему глазу белые двери, скрытые за троном, распахнулись, и в зал вошел король. Все сразу стихло. Придворные, до того занятые только собой, сначала резко выпрямились, а потом склонились в почтительных реверансах Гальбе. Монарх занял свой трон, не произнеся ни звука, и лишь движением руки дал понять, что вельможи и дамы могут снова распрямиться. Но никто не продолжил своих занятий после этого. Все ждали, что произойдет что-то, ради чего их собрали в этом зале. Король не спешил. Обведя взглядом присутствующих, он не сразу заметил, что к нему быстро, насколько возможно при хромой ноге, подошел Астий Дилиг с ворохом бумаг в раскрытой папке. Гальба посмотрел на него, что-то сказал, после чего советник вышел на середину зала. Все взоры были устремлены на него. Дилиг не волновался, он уже не раз выступал перед многочисленной публикой, но теперь по лицу его было заметно, что он расстроен.
- Король Медона Гальба поручил мне сообщить присутствующим свою волю. – В зале слегка загудели – это рой голосов поторопился высказать предположения, о чем пойдет речь. Астий Дилиг дождался, когда все замолчат, и только потом продолжил. – Именем короля я зачитываю указ, и каждый, нарушивший королевскую волю, будет считаться ослушником и преступником…
Сигрид посмотрел на Тэрета – ему почудилось, что магнетарх слегка усмехнулся после этих слов.
- … Любое подстрекательство против королевской власти, будь то недобрые намерения, нелестные высказывания или нападения на лиц государственных будет отныне называться преступлением и жестоко караться. Лица, укрывающие преступников, станут сообщниками преступления и будут подвергнуты такому же суровому наказанию. – Дилиг на мгновение замолчал, чтобы дать возможность всем, кто собрался в зале приемов осмыслить сказанное. – Лица, которым известно о готовящемся нападении, недобром намерении или нелестном высказывании о королевской власти, должны немедленно сообщить об этом в министерство полиции, в противном случае и они могут быть названы сообщниками преступления. Список государственных преступников, которым уже вынесен смертный приговор, будет вывешен завтра по всему Медону. Так решил король, и эта воля священна.
Дилиг свернул пергамент, с которого он читал, и отошел в сторону. В зале молчали, или переговаривались настолько тихо, что это не было слышно остальным. Но до Сигрида донесся тихий шепот откуда-то из-за спины, шепот ядовитый и лишенный всякого почтения к королевской власти:
- Почти как Сайлас. За той лишь разницей, что нас предупредили – кого они будут считать преступником. Будь я проклят, если это не идея Тэрета!

Глава 25.
В поисках Мордекса.

- У вас в привычке опаздывать. – Взгляд и голос Ноция Тэрета были не просто холодными, они был ледяными. Как всегда в черном, магнетарх стоял возле камина и грел около огня свои узкие ладони с длинными пальцами. От пламени по лицу Тэрета скользили легкие тени, а отсветы отражались в бриллиантовой сережке, сверкавшей среди темных прядей волос маленьким ярким огоньком. Магнетарх стоял к Сигриду вполоборота, и как с удивлением отметил про себя молодой Никс, впервые он видел в костюме Тэрета едва заметный беспорядок. Магнетарх оставил плащ на стуле, его камзол и рубашка были расстегнуты наполовину, словно узкий воротник душил его, и Тэрет поспешил облегчить себе дыхание.
- У вас в привычке опаздывать, - повторил Тэрет, продолжая свое занятие. – Вы должны были явиться сюда полчаса назад. Вы хотя бы помните, куда и зачем мы отправляемся?
- Я должен был… - Начал было оправдываться Сигрид, вспомнив при этом, как прощался с Ледой, и как не хотела она его отпускать.
- Мне это неинтересно, - оборвал его Ноций, - это ваше личное дело, где вы были. Вы и нер Гиртус.
Сигрид пожал плечами и тоже приблизился к огню. Он подошел довольно близко к Тэрету, который даже не шелохнулся. Сигрид мельком глянул на магнетарха: его лицо было сосредоточенно, губы плотно сжаты. Никс скользнул взглядом по шее Тэрета и тут вынужден был зажмуриться от боли. Он слишком близко поднес ладони к огню, и кончик пламени их слегка лизнул. Когда Сигрид открыл глаза, прижав обожженное место к мочке уха, Ноций чуть отстранился. Огонь ярко освещал его фигуру и особенно – глубокий рубец, который шел наискосок от горла магнетарха вправо. Этот шрам, судя по всему, зашили много лет назад, остался лишь белый широкий след, но вида он и сейчас был ужасающего. Это отчасти объясняло, почему обычно всегда камзол магнетарха был застегнут на все пуговицы до последней. Ноций Тэрет поймал взгляд Сигрида, презрительно скривил губы и отошел вглубь комнаты.
- Итак Лелеги прибудет на рассвете. – Сообщил Сигрид, внутренне сжавшись. Он знал, что такое известие магнетарха не обрадует, однако иного выхода у него не было. – Король Гальба распорядился на его счет. На тот случай, если у нас ничего не выйдет, он сможет продолжить, правда, он не знает подробностей. Итак будет следовать за нами на расстоянии.
- Правда? – иронично отозвался Тэрет, и Сигриду показалось, что в голосе его прозвучала едва заметная досада. Усомниться в успехе действий Тэрета позволяли себе немногие, да и сам Сигрид ломал голову, почему Гальба все-таки решил выслать подмогу. Вряд ли он не доверял Ноцию Тэрету. Скорее, он так дорожил им, что боялся, как бы с тем чего не случилось. – Ну а где же нер Рути? Его тоже что-то задержало?
- Он на улице, дает распоряжение относительно лошадей. Если мы выезжаем на рассвете, все должно быть готово.
Словно в подтверждение слов Сигрида двери распахнулись, и вошел Гиртус. Он был взъерошен, как только что вступивший в драку с голубями воробей, и перемазан чем-то черным. Завидев Тэрета, Гиртус чуть смутился и отвесил магнетарху неловкий поклон.
Дом, в котором они разместились, стоял за холмом в нескольких баркетах от Медона. Здесь когда-то находилась гостиница, но теперь дом пребывал в относительном запустении и использовался для нужд королевских посланников. Гальба настоял, чтобы именно там встретились Сигрид, Гиртус и Тэрет, дабы их совместный отъезд из столицы не вызвал пересудов. В бывшем отеле предстояло только переночевать, после чего путь троих всадников лежал на юг, к владениям Мордекса, и приятного в этом путешествии было только одно: там, где скорее всего, укрывался Мордекс, уже наступила весна, и в этом цветущем краю было намного теплее, чем в Медоне.
Гиртус так и остался бы стоять на пороге, если бы Тэрет не пригласил его жестом войти в комнату. Сигрид хорошо понимал растерянность друга: еще никогда прежде им не приходилось находиться так близко к магнетарху, чья зловещая слава распространялась далеко за пределами Медона. Теперь же они, не раз подозревавшие Тэрета в причастности к нападению на Сигрида, на Моруса, и еще в десятках всевозможных козней, должны были действовать с ним заодно, выполнять его приказы и жертвовать жизнями за дело, о котором и узнали-то всего лишь вчера. Сигрид много думал обо всем об этом накануне ночью, и в очередной раз приходил к мысли, что до сих пор ему слишком многое непонятно, начиная от самого отъезда из Муррэма. Кто были те люди, которые проникли в кабинет его покойного отца? И что они там искали? Не связана ли последняя воля Проспера Никса каким-то образом со всем тем, что произошло с Сигридом в столице? Ведь он же ясно дал понять Розамунде – сын должен поступить на службу королю! А едва появившись во дворце, Сигрид оказался втянут в такое количество хитро переплетающихся интриг, что у него теперь голова шла кругом. На него не раз покушались, погиб его друг, Фамир Борей оказался под подозрением в нападении на магнетарха, Сигрид видел столько странностей и непонятностей, которым не было объяснения! И сколько всего произошло после того случайно подслушанного разговора про эти злосчастные восемь атрибутов власти! Может быть, он и попал на ту винтовую лестницу не случайно? Но это было бы уже слишком, решил Сигрид, теперь же требовалось обо всем об этом на время позабыть. Перед ними была цель: доставить сокровище, находящееся у Мордекса. В случае успеха их ждало вознаграждение, в случае поражения они могли расстаться со своими жизнями. Сигрид был уверен, что у Тэрета есть план, которым он с ними скоро поделится, а иначе и быть не могло: ведь магнетарх вряд ли бы стал так серьезно рисковать, не будь у него твердой уверенности, что все закончится благополучно.
Ноций Тэрет, когда появился Гиртус Рути, позвал слугу и распорядился подать ужин. Сигрид к тому времени почувствовал голод и согласился разделить трапезу. Гиртус по-прежнему ощущал себя не в своей тарелке, а потому отказался от еды и налил себе лишь бокал вина. При этом он как будто стеснялся каждого своего жеста и движения – прежде он и сидеть-то не мог в присутствии Тэрета, а теперь они оказались на равных, ну или почти в равных условиях.
- Вы можете успокоиться, нер Рути, - холодно произнес магнетарх, не глядя на собеседника и приступая к еде: ножом он ловко отделял от костей мясо птицы, - и, наконец, поужинать. Я не могу вам обещать такого же пиршества завтра, например. До поместья Мордекса около двух дней пути, и вполне может оказаться, что нам негде будет найти приют.
- Я… я просто поел дома. – Соврал Гиртус, отщипывая кусок хлеба и совершенно смутившись, отпивая глоток вина.
- Где бы мы с вами ни были, - продолжал магнетарх, все также не глядя ни на кого, - не нужно обнаруживать наши истинные имена. Лучше никак не обращаться друг к другу, чем называть меня магнетархом в присутствии нежелательных людей.
- Почему? – ляпнул Сигрид, не подумав.
- Потому что не везде в Медоне поддерживают короля. – Серьезно посмотрев на него, ответил Тэрет. – Вы еще не забыли, что где-то в лесах укрывается Гай Кардава и его сторонники? Не удивлюсь, если они расположлись недалеко от дома Мордекса, который всегда был хорошим приятелем Кардавы.
- Бедняга Морус. – Вздохнул Гиртус. – Так сглупить! Отпустил на свободу Мордекса, а он его еще и убил за это.
- Я никогда высоко не ставил членов палаты тоди. – Тэрет презрительно улыбнулся. – Если бы нер Морус не оказался так любопытен, то наверняка остался бы жив. Любопытство – дурное качество. Как вы считаете, нер Никс?
Сигрид на секунду напрягся. Ему почудилась издевка в словах магнетарха.
- Если оно праздное – то да. – Согласился Сигрид. – Но только любопытство не всегда бывает дурным. Вспомните хотя бы про людей любознательных.
- Не подменяйте понятия. Любознательность и любопытство – разные вещи. Любознательный человек читает книги, а любопытный подслушивает под дверью.
- А если в книгах ничего не написано? – с неприязнью спросил Сигрид, вспомнив, как магнетарх похвалялся, что изъял из библиотек столицы особенно редкие тома. Тэрет с улыбкой смотрел на него, но Сигриду показалось, что при этом глаза его все также холодны.
- Просто удивительно как некоторые люди могут найти оправдание любому своему поступку! – воскликнул магнетарх с искренним восхищением. – Из вас бы, нер Никс, вышел прекрасный юрист. Вы не хотели продолжить свое образование?
Гиртус почуял неладное. Следя за разговором Тэрета и Сигрида ему показалось, что обстановка накаляется.
- Я, пожалуй, тоже поем. – Громко сказал он. – Попросите принести тарелку и мне.
- Вы и сами можете позвать слугу. – Фыркнул Тэрет.
Беседа после этого не клеилась. Магнетарх первый ушел в приготовленную для него комнату, Гиртус и Сигрид еще немного посидели, а после тоже отправились спать. На следующий день предстояла длинная дорога.
Они выехали, еще когда только начало светать. Проезжая мимо холма, с которого открывался вид на Медон, Сигрид с некоторой грустью вспомнил о своих первых впечатлениях от столицы: всего полгода назад он следовал по этой же дороге, на встречу своим первым приключениям, и ничего не было в тот момент прекрасней и увлекательней. Теперь они ехали в обратном направлении, на юг, невзирая на хлещущий по лицу дождь и сильный ветер.
Три всадника преодолевали стихию шаг за шагом. Ветер был настолько сильным, что казалось, еще немного, и их унесет прочь. Тэрет возглавлял их маленькую группу, ведь он один имел представление о том, где живет Мордекс. «Еще бы! – мрачно подумал Сигрид. – Уж он наверняка бывал у него, да еще и принимали его как дорогого гостя. А теперь он едет выдавать нам Мордекса. Интересно, каково это – чувствовать себя предателем?»
- Не вздумали ли вы поспать, нер Никс? – насмешливый голос Тэрета прервал его мысли. – Мы должны двигаться вперед, даже если вы замерзнете заживо.
Гиртус старался поспевать за магнетархом, чтобы не вызвать его неудовольствия, но выходило не слишком хорошо – лошадь Тэрета была явно и сильнее, и выносливее, а ее обладатель держался в седле куда как лучше Сигрида и его друга. Тэрет не уставал иронизировать по этому поводу, а вот молодой Рути становился все раздраженнее.
Они ехали вперед, стараясь выбирать не самую широкую дорогу, и в то же время, не углубляться в лес, где могли скрываться сторонники Кардавы. Сигрид внимательно читал дорожные указатели, отмечая про себя, что они всего в нескольких баркетах от Брашта, а если свернуть направо, то окажутся на дороге, ведущей в Муррэм. Вот уж где ему бы сейчас хотелось оказаться! Родной дом он не видел с самого момента отъезда в августе, и был уверен, что Розамунда уже отячаялась встретиться с ним. Письма – к своему стыду – Сигрид посылал редко, а Гиртус и вовсе ограничился одним-единственным посланием, отправленным в минуту то ли слабости, то ли просветления. Никого из Муррэма в Медоне он не видел (люди из его родного города редко забирались так далеко), и единственным напоминанием о родных был теперь, как не странно, Ницерос Эрихто. «Жаль, что мне не удалось повидать его, - подумал Сигрид, - и воспользоваться его библиотекой, которую он мне предлагал посмотреть с такой настойчивостью. Он ведь знает, что я что-то ищу, может быть, он уже догадался, что именно? И намекал мне, что у него есть нужная мне книга? А я, как глупец, ничего не понял! Если нам удастся вернуться, надо бы заглянуть к Эрихто.»
По мере того, как они продвигались на юг, становилось немного теплее. Это не сильно чувствовалось поначалу, только заметно было, что снега и грязи на земле нет. Постепенно им стали попадаться деревья с зелеными листьями, которые в Медоне должны были появиться не раньше, чем через месяц. Небо светлело, будто его кто-то чистил, а возле дороги нет-нет да и попадались заросшие свежей травой островки.
- Сколько мы проехали сегодня? – простонал Гиртус Рути, спешиваясь, когда к вечеру путники решили сделать привал.
- Не так много, как бы хотелось. – Отозвался Тэрет, исчерпавший за день запас острот и колкостей в адрес Сигрида и Гиртуса. – Если мы будем двигаться также медленно и впредь, то доберемся до Мордекса через неделю.
- Как вы думаете, он ждет, что мы приедем? – спросил Сигрид.
Тэрет поморщился, будто он сказал несусветную глупость.
- Мордекс успешно сбежал, и, скорее всего, уверен, что никто не будет его искать в поместье.
- А если он не там? – не удержался Гиртус.
- Мордекс мыслит стандартно. Как и очень многие в Медоне. – Тэрет говорил тихо. – Ему удалось покинуть тюрьму. Следовательно, он должен скрываться. Отправиться прямиком к себе домой – слишком глупо. Логичнее найти укрытие в лесу, в горах, черт знает, где еще. Туда скорее направят патруль для поиска. Потому он и выбрал дорогу домой – искать его там никому бы и в голову не пришло, именно потому, что это чересчур просто. Я совершенно уверен, что Мордекс там. Как и в том, что… - Тэрет замолчал.
Магнетарх не обманывал, когда говорил, что следующий ужин будет скромнее. Им не удалось найти в округе гостиницы или пустого дома, где можно было найти приют. Потому путникам пришлось расположиться на ночлег под открытым небом. Они долго блуждали по лесу, выискивая подходящую поляну, и, наконец, нашли вполне сносное местечко – небольшое пространство в тени пяти крупных деревьев, достаточно просторное, чтобы там могли заночевать три человека, и в то же время, хорошо укрытое от посторонних глаз.
Лошадей привязали неподалеку, после чего магнетарх извлек из кармана плаща серебряную флягу, обтянутую кожей, и сделал несколько глотков. Не говоря ни слова, он протянул флягу Сигриду, и поскольку тот мучился жаждой, то с радостью отпил немного. Это была чистая вода, хотя Сигрид поначалу подумал, будто магнетарх запасся алкоголем. Заметив скептический взгляд Гиртуса, он показал флягу и ему, но молодой Рути отрицательно покачал головой. Тэрет, заметив это, усмехнулся, и прошелся по поляне, выискивая место для ночлега. Наконец он выбрал себе достаточно ровное пространство под толстым дубом, быстро расстелил на траве плащ и свернул в подобие подушки свою шляпу. Тэрет, все также молча, улегся на импровизированное ложе прямо по центру, и ловко накрылся краями плаща. Было видно, что ему не в новинку ночевать вот так, и Сигрид, у которого подобного опыта никогда не было, последовал его примеру. Он расположился чуть поодаль, вспомнив распоряжение Тэрета, сделанное в самом начале пути, не разбредаться. Гиртус, дороживший новым плащом, укрылся им, и улегся прямо на сырую землю, рядом с Сигридом.
- Вот уже где тому сумасшедшему, который хочет лишить жизни Тэрета, было бы раздолье. – Тихо шепнул Гиртус Сигриду. – Выскакивать из-за угла не надо, караулить никого – тоже. Риск – минимальный. Дождись, пока заснет, и перережь ему глотку.
- Хотите попробовать? – раздался насмешливый голос Тэрета. – Думаете, что это и в самом деле так просто?
- Я просто предположил. – Оправдывался Гиртус, стремительно заливаясь алой краской, что, впрочем, в темноте никто разглядеть не мог. – Мы ведь и правда беззащитны теперь. А вдруг, пока мы спим, появятся люди Гая Кардавы?
- Ну тогда, - поворачиваясь на бок, пробормотал Тэрет, - как персоне, чья жизнь наименее ценна, поручаю вам, нер Рути, первые полночи дежурить возле нас с нером Сигридом. Потом можете разбудить своего друга, и он сменит вас.
Сигрид с укором посмотрел на Гиртуса, который готов был провалиться под землю от стыда из-за своего дурацкого поступка.
- Если придут люди Гая Кардавы, в чем я лично сомневаюсь, у нас будет шанс отбиться, - тихо успокоил его Сигрид, - у нас у всех с собой шпаги, кинжалы, а у Тэрета в запасе он сам. Гай Кардава, ручаюсь, жаждет заполучить его гораздо больше, чем кого бы то ни было.
Сигрид и сам не заметил, как его сморил сон. Очевидно, за время пути он действительно устал, но как это бывает в моменты неивысшей усталости, не ощущал этого. К вечеру, когда они приехали в лес, в Сигриде будто бы проснулось второе дыхание, и вот теперь он получил возможность безмятежно растянуться на траве. Но спокойно поспать не получилось: ему то виделся король Сайлас, то погоня, а то и вовсе странные, неизвестные лица. Сигрид проснулся среди ночи, в кромешной темноте, сразу поняв, что сильно отлежал ногу.
Он попытался пошевелить ею, только от ступни до самого колена нога его не слушалась. Сигрид полусел. Ровное мерное дыхание рядом подсказало, что Гиртус обязанности часового выполняет из рук вон плохо. Решив не будить друга (Тэрет отдал свое распоряжение только из вредности, был уверен Сигрид), он неловко попытался встать, и тут же ощутил, как тысячи игл разом впились ему в ногу: это кровь приливала к затекшим местам. Сначала было больно, а потом в ступне образовалась такая слабость, будто нога была сделана из ваты. Сигрид встал, прислонившись к дереву, и ждал, когда неприятные ощущения закончатся. Глаза его уже привыкли к темноте, и, оглядевшись, Сигрид обнаружил, что магнетарха Тэрета нет на месте. Его скомканный плащ лежал, шляпа была по-прежнему свернута… Сигриду стало страшно.
Не то, чтобы он подумал, будто в ночи наведывались сторонники Гая Кардавы и утащили Тэрета в лес, но он не исключал, что такое возможно. Ведь это Кардава умудрился бежать от шестерых, кажется, охранников. Владел ли он искусством действовать быстро и бесшумно? Как знать! Только Сигрид, от страха решив дышать как можно тише, осторожно, пытаясь не задеть спящего Гиртуса, пробрался к пустому ложу, где еще недавно лежал Тэрет.
Сигрид опустился на колени, ощупывая землю и скомканный плащ. Трава была еще теплая, словно ее недавно кто-то согревал своим телом. Следов борьбы видно не было. Сигрид обернулся – ему почудился шорох – но никого не заметив, продолжил свое занятие. Из-под его руки при этом что-то ярко сверкнуло. Сигрид вздрогнул и похолодел: в складках плаща он обнаружил то, с чем Тэрет никогда не расставался – знаменитую бриллиантовую сережку!
«Если рассуждать здраво: Тэрет бы не бросил здесь сережку, - размышлял Сигрид, чувствуя, что близок к панике, - он ведь ее носит всегда! Его самого нет. Бриллиант остался на месте. Это может означать, что моя догадка – верная?»
Бриллиант, способный даже от малейшего источника света блестеть и переливаться, в руках Сигрида сверкал так, что тот зажмурился. Сережка-«гвоздик» Тэрета, над которой некоторые смельчаки позволяли себе смеяться, была круглым камнем, величиной с полногтя мизинца, в белом золоте. Немного привыкнув к блеску, Сигрид снова предпринял попытку рассмотреть сережку получше. Круглый бриллиант великолепной огранки ослеплял, но молодому Никсу на миг почудилось, будто внутри него, в самой сердцевине, где-то глубоко, находится крохотная черная точка. Он потер сережку о рукав, поднес к глазам, и опять пригляделся. Точка и правда имелась.
Сначала Сигрид решил было разбудить Гиртуса – рассказать о находке и пойти на поиски Тэрета. Но подумав, что это может занять какое-то время, а действовать, возможно, потребуется быстро, он вернулся к своей псевдо-постели, по-прежнему сжимая сережку в руке, и достал шпагу.
Подул теплый ветерок. Приближение к югу ощущалось уже сильнее. Сигрид пересек поляну, глянул в сторону лошадей – все три они по-прежнему мирно паслись – и уже собрался было свернуть в кустарник, как наткнулся на что-то мягкое и теплое. Подняв голову, Сигрид увидел магнетарха: слегка удивленного, чуть растрепанного, и начавшего хмуриться.
- Простите. – Выдавил из себя Сигрид.
- За что? – негромко спросил Тэрет.
- Я подумал, что может быть, что-то случилось. – Сигрид кивком указал на шпагу.
Запрокинув голову, магнетарх расхохотался, отчего Сигриду стало неловко. Он почувствовал себя так, как, в общем-то, и было должно – круглым идиотом. Виновато опустив голову, молодой Никс убрал шпагу в ножны, и уже сделал шаг в сторону своего ложа, как, вспомнив о бриллианте, протянул руку Тэрету.
- Я нашел это на вашем плаще. – Сказал он, разжимая кулак. Сережка блеснула в ночи.
Тэрет инстинктивно коснулся уха, и не обнаружив там бриллианта, быстро забрал сережку у Сигрида.
- Благодарю. – Сказал он сдержанно, и Сигриду показалось, будто магнетарх немного раздосадован. – Вероятно, замок ослабел во время сна. Хорошо, что вы ее нашли.
- Это ведь настоящий камень? – понимающе кивнул Сигрид, представляя, насколько дорогим может быть это украшение.
- Вы интересуетесь бриллиантами? – усмехнулся Тэрет, вставляя сережку на место. – Да, камень необычный. И очень древний. Вы удовлетворены?
- Послушайте, - Сигрид вдруг ощутил резкое желание сказать все, что накипело за много месяцев – этот ироничный тон, это плохо скрываемое презрение, это вечное подозрение Тэрета бесило его давно, и только разница в их положении мешала ему реагировать на все выходки магнетарха должным образом. Теперь же, когда было неясно, что с ними со всеми будет, Сигриду вдруг стало все равно, что думает о нем Тэрет, и как с ним поступит. От этого сразу полегчало, и на душе как будто просветлело. – Послушайте, нер Тэрет, - начал было Сигрид, но магнетарх царственным жестом остановил его.
- О, вы обижены! – воскликнул Тэрет. – Я не оценил вашего поступка? А как быть с вашими поступками, нер Никс?
- С какими?
- Да взять, хотя бы, любой. Я не буду повторять историю вашего шпионского поведения на винтовой лестнице, этот момент мы обсудили достаточно подробно. Но не вас ли я просил держать язык за зубами относительно нашей общей тайны?
- Но…
- Я еще не закончил! – рявкнул вдруг Тэрет, и Сигрид удивленно воззрился на него. – Вы и ваш приятель решили вдруг, ни с того ни с сего, что во всех бедах Медона виноват лишь я один, и принялись не только шпионить за мной, не только рыться в бумагах, которые для ваших носов не предназначены, но еще и сплетничать, и пускать разные слухи…
- Я сплетничал? – Сигрид побагровел от незаслуженного обвинения.
- Вы или ваш приятель, какая разница? Вы даже глазом не успели моргнуть, как стали послушными орудиями так называемого графа Борея, который только и мечтает, чтобы свести со мной счеты. Отсюда все эти нелепые предположения, и прочее. Неужели вы, нер Никс, до сих пор не поняли, что Фамир Борей вовсе не герой-заступник медонцев, а обычный человек, одержимый местью?
- Возможно, - тоже повышая голос, сказал Сигрид, - у него на то есть причины. Вы не думали об этом, когда посылали на казнь его друзей?
- А вы не спрашивали у нера Борея, сколько моих близких пострадали по его вине или вине его друзей? – Глаза Тэрета теперь горели не хуже бриллианта. – Поинтересуйтесь как-нибудь. Идите спать, нер Никс. Завтра мы можем оказаться во владениях Мордекса. И все, что будет требоваться от вас и нера Рути – не рассуждать, и действовать так, как я посчитаю нужным, насколько бы неприятным для вас не было мое общество. В противном случае вас ждет смерть. Я веду вас туда, где кроме меня никто не знает, как себя правильно вести. И если вами хоть на секунду завладеет неприязнь ко мне, вы погибли. Без ложной скромности сообщаю вам это: без меня вы – труп. Молить о пощаде Мордекса – бесполезно. Он прошел хорошую школу Гая Кардавы, и он не из тех людей, которые мучаются угрызениями совести. А теперь спите. Если у вас получится. – Сказав это, Тэрет удалился к себе, и закутался в плащ. Сигрид видел, что он приготовился заснуть, и пошел на свое место.
Утром и днем следующего дня они почти не разговаривали. Зато Гиртус болтал без умолку, в основном о Мордексе и о том, где может быть Гай Кардава. Стало заметно теплее, и путники поскидывали плащи. К полудню так разогрело, что Сигрид расстегнул камзол и стянул с рук перчатки. Постоянно хотелось пить, а вода из фляги Тэрета уже вышла. Им повезло, когда на горизонте блеснула полоска ручья – появилась возможность освежиться и утолить жажду. Вода в ручье оказалась холодной, будто лед, но путешественники уже не обращали на это внимания – они пили воду, словно в последний раз в жизни, и ведь на самом деле, в следующий раз могли натолкнуться на источник нескоро.
- Далеко еще? – спросил Гиртус у Тэрета.
- Теперь нет. – Магнетарх зачерпнул воды и вылил ее себе на голову. Ледяные струи потекли по лицу и волосам, но солнце так сильно пекло, что они быстро высохли.
- Интересно, где теперь Итак? – не унимался Гиртус, искренне не понимая, почему Сигрид так и не проронил ни слова.
- Скорее всего, там, где мы ночевали. – Равнодушно отозвался магнетарх. По всему было видно, что подмогу, в лице Итака, он не воспринимает, как серьезную поддержку. Да и как могло быть иначе, если Итак Лелеги принадлежал к числу друзей Фамира Борея, человека, которого Тэрет так сильно ненавидел? И в то же время, вспомнил Сигрид, супруга Итака, Таурт, могла запросто общаться с магнетархом, памятуя о дружбе их семейств, и даже однажды пыталась помочь Леде через него. Иногда, пока они ехали, Сигрид пытался вглядеться в лицо Тэрета из чистого любопытства – ему до сих пор было не по себе, что он и Гиртус являются провожатыми магнетарха. Того самого магнетарха, о котором с детства они что только не слышали. Обычно говорили о нем шепотом, да и не все, но какими были эти разговоры! О Тэрете говорили как о ближайшем стороннике короля Сайласа, вдохновителе гонений на членов шестой палаты, как о человеке до крайности жестоком, самолично принимавшем участие в пытках и даже составившем свод правил, как эти пытки необходимо проводить. Никто никогда не слышал о его семье, как никто не знал, был ли он женат и есть ли у него слабости. Одно лишь знали твердо – последние шестнадцать лет Тэрет был вторым человеком в государстве, и это право у него не смог оспорить даже король Гальба.
Сигрид помнил, что в качестве спутников Тэрет предпочел бы взять Инститора и Аваро, и вообще удивлялся, что магнетарх как-то умудряется общаться с ним и с Гиртусом, особенно памятуя о ночном разговоре. Но Тэрет то ли ради важного дела был готов позабыть о любых распрях, то ли вообще не придавал им значения, но теперь перестал цепляться к ним обоим и казался бы даже милым собеседником, если бы не его привычка смотреть на всех свысока.
- В поместье Мордекса два замка, - рассказывал Тэрет, пока они ехали, - в одном, на холме Вонг, живет он сам. В другом, поменьше, живет его сестра и ее сторонники. У Мордекса много сторонников в этих краях, не случайно, когда его посадили в тюрьму, генералу Кардаве пришлось направить сюда войска для усмирения местных недовольных.
- Правда? – удивился Гиртус. – А я никогда об этом не слышал!
Тэрет скривил губы в презрительной усмешке.
- Нужно быть осторжными, Мордекс прекрасно разбирается в людях, и умеет бить по их слабым сторонам. Если кто-то из вас попадется к нему, постарайтесь не выдавать их и не смотреть ему в глаза. Иначе Мордекс за минуту узнает от вас все, что ему необходимо. – Тэрет как будто с удовлетворением заметил, что Гиртус чуть побледнел. – Мордекс к тому же неплохо преуспел в плане пыток. У него есть много отличных приспособлений, чтобы…
- А Морус, кажется, говорил, что голос Мордекса звучал как больной и слабый. – Перебил его Сигрид.
- В тюрьме он немного ослаб, конечно, только не надейтесь на это, нер Никс. – Тэрет обнажил в улыбке великолепные зубы – Сестра Мордекса – особа молодая и готова продолжить любое дело обожаемого старшего брата… В поместье нет указателей, которые позволили бы нам понять, что мы на земле Мордекса. Так что придется быть очень внимательными. А замок на холме Вонг увидит даже слепой – огромная крепостная стена, высокие башни, совсем как на картинках в старинных книгах Дилига.
Вечерело, когда Тэрет, Сигрид и Гиртус снова въехали в лес. На этот раз чаща была не такой уж непролазной – дорога будто сама вела их. Они старались двигаться быстрее, чтобы до наступления темноты выехать из леса, только не выходило: дорога петляла, уводила их от одной поляны к другой, терялась в зарослях, а потом снова возникала. Было ощущение, что ее специально запутали в лесу, чтобы всадник как можно дольше не покидал леса. На небе ярче стали видны звезды, небо приобретало цвет индиго, а под ногами все сложнее стало различать тропинку. Тэрет по-прежнему ехал первым, сразу за ним – Сигрид. Гиртус, чуть подустав, плелся последним, тщетно пытаясь держаться в седле ровно и не смежать веки.
Когда они повернули в очередной раз, Сигрид и Тэрет услышали тревожный возглас Гиртуса. Обернувшись на зов, они обнаружили, что третий всадник спешился и свернул куда-то.
- Сюда! – кричал Гиртус. – Сюда! Ко мне!
Тэрет и Сигрид переглянулись и помчались к нему. Ветки хлестали в лицо, Сигрид сразу вспомнил Нуарфор, какая-то мошкара попадала в глаза и в рот, он неустанно отплевывался, и через минуту они оказались на небольшом лесном пятачке. Гиртус Рути, держа в одно руке поводья лошади, другой пытался сделать что-то на земле. Когда Сигрид и Тэрет подъехали ближе, они увидели окровавленного человека. Он лежал, закатив глаза, прямо на траве. Вида раненый был вполне достойного: дорогая одежда, правда, пропитанная кровью с правой стороны груди, на руке поблескивали перстни. Сигрид тоже хотел было спешиться, но Тэрет остановил его:
- Мы едем дальше. – Коротко сказал он.
- Да вы что? – возмутился Сигрид. – Он же умирает!
- Вы хотите взять его к Мордексу?
- Нет, но нельзя же оставлять его здесь!
- Самое время оставить. Если нер Гиртус желает, может оказать ему помощь. – Тэрет говорил жестко и повелительно, но Гиртус, похоже, обрадовался таким словам.
- Я помогу ему. А вдруг он тоже ехал к Мордексу, но тот опередил его? Мы теперь предупреждены! Будьте внимательнее в сто раз, ведь такое может случиться! – Гиртус снова склонился к раненому и попытался приподнять его голову.
- Это очень даже хорошо.- Тэрет быстро дернул поводья. – Нам втроем было бы сложнее пробраться незамеченными. Нер Рути останется здесь и будет нас ждать. Не правда ли?
Магнетарх посмотрел на Гиртуса, кивком подтвердившему, что он прав. Сигрид разочарованно пожал плечами, ему все-таки казалось, что в лесу даже Гиртус не слишком поможет раненому, но был вынужден последовать за Тэретом, который к тому времени снова выехал на дорогу и нетерпеливо дожидался его.
- Это ведь поместье Мордекса? – спросил Сигрид, пробравшись сквозь ветки к магнетарху.
- Да, мы уже на его земле. – Небрежно отозвался Тэрет. – Раненый – лучшее тому подтверждение. Не думаю, что это какой-нибудь искатель приключений, пожелавший сразить Мордекса. Скорее всего, глупец, сунувшийся не туда. Возможно, мародер, полагавший, что замок пустует.
- А замок-то где? Вы говорили…
- Замок? – Тэрет, правой рукой придерживащий поводья, левой указал куда-то сквозь ветки деревьев. – Вы его ищите?
Сигрид повернул голову туда, где находился предполагаемый холм Вонг. Сквозь ветки с зелеными листьями, на горизонте неясно просматривался силуэт чего-то монументального. В темноте непросто было рассмотреть это строение, и только благодаря огонькам вдали он догадался, что там, за ветками, находится замок. Сигрид подъехал ближе, постарался рукой раздвинуть листья и ветви, но за ними были другие. Обиталище Мордекса находилось еще все-таки очень далеко.
- Без нера Рути нам действительно будет проще. – Сказал Тэрет совершенно серьезно. – А если мы не вернемся, он встретит нера Лелеги, и тогда они продолжат дело вдвоем. Не подвернись нам тот раненый, мне нужно было бы придумать повод, чтобы оставить его в лесу.
- То есть…
- То есть таков план короля. – Мягко сказал Тэрет, и они продолжили путь. – Мы едем к Мордексу вдвоем. Лелеги и Рути – наши дублеры, на тот случай, если у нас ничего не выйдет.
- Не проще было отправить их вдвоем вслед за нами?
- Вы забыли о словах Скульда? Он настаивал, чтобы выезжали сразу именно три человека! Вы же не станете сомневаться в словах Главы совета норнов?
Сигрид не знал, что возразить. Тэрет был прав. Глава совета норнов еще никогда не ошибался, по крайней мере, ему не было известно факта, чтобы, умеющему заглянуть в будущее, пришлось хоть раз сказать неправду. Норны не раз приходили на помощь правителям Медона, чтобы уберечь их от несправедливого или разрушительного для государства шага. Сигрид знал из учебников, что каждый свой совет королям норны тщательно выверяли и готовили неделями, чтоб не допустить даже малейшей ошибки. Если Скульд настаивал: к Мордексу должны поехать трое, значит, так и следовало поступить.
- Как мы проникнем в замок Мордекса? – спросил Сигрид. Этот вопрос вертелся у него на языке с самого начала пути, но Тэрет, от которого он ждал разъяснения плана, до сих пор не рассказал ему ничего. – Даже если он не ждет нас, замок, скорее всего, хорошо защищен.
- Вы все увидите сами. – Отозвался Тэрет, натягивая поводья. Его лошадь дернулась и остановилась. Сигрид с удивлением последовал его примеру. Он вопросительно посмотрел на магнетарха, но тот отвернулся от него. В этот самый миг Сигрид почувствовал, что чьи-то сильные руки стаскивают его с лошади. Пытаясь сопротивляться, Сигрид получил сильный удар по голове, но сознания, на что рассчитывали нападавшие, не потерял.
Крик застрял в горле – ему заткнули рот. Еще не успев ничего как следует понять, Сигрид барахтался в руках людей Мордекса – он не сомневался, что это они напали на него. Сигрид старался разглядеть, где же Тэрет, и что делает он, но магнетарх по-прежнему находился к нему спиной, так что молодой Никс услышал только его холодный голос:
- Как приятно снова видеть вас на свободе, нер Мордекс. Я не разочаровал вас и ваших сторонников, не правда ли?

Глава 26.
Первый предмет.

- Ну же, Ноций, ты не выпьешь со мной вина? – звуки насмешливого хриплого голоса доносились до Сигрида, словно сквозь ватную пелену. Сознание прояснялось постепенно, и он не сразу понял, где находится. Затылок горел, и лишь спустя несколько мучительно длинных минут, вспомнилась и дорога к дому Мордекса, и то, как пришлось оставить на полпути Гиртуса, и предательство Ноция Тэрета. Веки Сигрида с большим трудом открылись, и он постарался вложить в свой взгляд как можно больше ненависти.
В большом, как зал Торжеств, но гораздо более темном и неухоженном помещении со сводчатым потолком, жарко горел камин. Очевидно, трубы давно не чистили, и он заметно чадил, но хозяин дома, казалось, этого не замечал. Худой, с ввалившимися щеками и заостренными чертами, Вацлав Мордекс стоял напротив связанного Сигрида и едко улыбался. Мордекс был похож на паука – тонкие руки с длинными пальцами, казалось, вот-вот дотянутся до Сигрида и замотают его в веревки паутины. Впрочем, надобности в этом не было – его и без того крепко связали, и Сигрид мрачно усмехнулся про себя, подумав, что такие безупречные узлы может вязать, вероятно, только магнетарх.
- Нет, благодарю, я уже достаточно выпил. – Отозвался знакомый ледяной голос, от которого Сигрид раньше бы поежился, но теперь он вызвал в нем такую волну ненависти, что он едва не задохнулся в своих путах. – Не нужно терять бдительности теперь.
Ноция Тэрета Сигрид не мог видеть – тот сидел в высоком деревянном кресле спиной к нему и лицом к камину и Мордексу. Но Сигриду почудилось, что вся фигура Тэрета выражает такое самодовольство, что заскрипел зубами. Это не укрылось от Мордекса.
- Нам хотят что-то сказать? – иронично спросил он, потирая острый подбородок, упирающийся в плотную ткань серого от грязи кружевного воротника.
- Да, хочу. – Прошептал Сигрид. – И тебе, и Тэрету. Вы рано празднуете победу. Сюда приедет Гиртус, и не один.
- Гиртус Рути сейчас, скорее всего, мёртв, - равнодушным тоном отозвался Ноций, по-прежнему сидя в своем кресле, - ведь, если не ошибаюсь, - он кивнул в сторону Мордекса, - раненый путник – это блестящая идея Тимелы?
- Да, она мастерица на такие выдумки! – воскликнул Мордекс, осклабившись. – Теперь, Ноций, нам нужно потолковать до того, как приедет…
- Не стоит называть имен! – резко перебил его Ноций, и вскочил с кресла.
- Почему же? – тяжело дыша, молвил Сигрид и попытался сделать движение в веревках, отчего Мордекс нервно дернулся, а Ноций даже не шелохнулся. – Очень любопытно узнать, кому же вы служите, нер Тэрет. Может, откроете, наконец, для кого вы прилагаете все эти усилия? Кто пытался убить меня?
- Вы вообще любопытны, Сигрид Никс. – Отозвался Ноций, не меняя холодно-презрительного выражения на лице. – Я не люблю, когда суют нос не в свое дело. Мне нечего вам сказать.
- Надо бы кончать с ним, - прокашлял Мордекс, - Тимела говорила, что он теперь для нас бесполезен.
«Тимела – сестра Мордекса? – с ужасом подумал Сигрид. – Та самая Тимела, которую я сто раз видел во дворце? Так она заодно с Тэретом?»
- Не думаю, что Никс так уж бесполезен, и я поговорю об этом с вашей сестрой, - ответил магнетарх, не глядя на Сигрида. Иначе он заметил бы, какой ненавистью горят его глаза. – Он может нам пригодиться. Ведь Гальба отчего-то ценит его, и может быть, заплатит нам неплохую цену за его освобождение.
- К черту золото! – зло воскликнул Мордекс. – Мы не для того все это затевали. Какое нам дело до Гальбы? И долго ли он еще пробудет королем? Когда мы объединили усилия, наша цель видится мне очень близкой к завершению… - Мордекс хохотнул и отпил еще немного из большого прозрачного кубка с позолоченными краями. Ноций Тэрет смотрел на него строго и сосредоточенно. Его темные, похожие на чашки кофе глаза, казалось, были готовы проникнуть глубоко в душу этого человека. Только вид Мордекса и все его поведение заставляли усомниться, что у него вообще имеется душа
Сигрид с тоской наблюдая за этой сценой, мечтал, чтобы Мордекс поперхнулся. Но взгляд магнетарха, обычно леденящий душу, на старого проходимца, похоже, никак не действовал. Тот продолжал медленно допивать свое темно-желтое вино, похожее на очень жидкий мед, и маленькие глазки Вацлава Мордекса светились довольством.
- А мы долго ждали тебя, - сказал он, делая еще один большой глоток, - Тимела не верила, что ты вернешься.
- Она вообще мало кому верит. Даже тебе. Разве не так? – голос Ноция Тэрета прозвучал иронично.
- Верно, моя сестра очень подозрительная особа, не то, что король Гальба? – Мордекс снова хохотнул. – Поставила здесь сотню своих людей. Сказала мне: если Ноций Тэрет не будет с нами, сохрани ему жизнь. А я убью его, как только вернусь!
Лицо Тэрета, пока Мордекс говорил это, было непроницаемо. Сигрид с болью в сердце наблюдал за ним, а в голове крутилось сейчас только одно: жив ли Гиртус? Если встреча в лесу была западней, удалось ли ему вырваться из нее? А если нет? От ярости, которая охватывала все его существо, он до крови стирал руки, крепко схваченные веревками, пытаясь ослабить путы. Но все было бесполезно.
Часы в башне пробили двадцать один раз. Уже светало. За окнами послышался далекий гул голосов – очевидно, охрана возле замка меняла караул.
- Тэрет, - неожиданно для самого себя, крикнул Сигрид, - скажите мне, Тэрет, как давно вы снова стали предателем?
- Замолчите, Никс. – Прошипел магнетарх, закусив губу, и его лицо исказилось гневом.
- И все-таки? Когда вы помогалм Гальбе? Или еще раньше? Как же я не догадался!
- Глупцы вроде тебя, не г-горазды посмотреть даже ч-чуть дальше собственного н-носа! – Мордекс произнес это, сбиваясь на каждом слове, и в конце фразы издал непристойный звук. – Так что ничего удивительного, что ты это н-не понимаешь. – Улыбка Мордекса была до того отвратительной, что Сигрид почувствовал тошноту.
В это мгновение, за дверями большого зала послышались торопливые шаги. Сигрид вздрогнул, и посмотрел на Ноция. Холодное выражение на его лице ничуть не изменилось, разве что он стал чуть-чуть бледнее, когда огромные дубовые двери, на которых были вырезаны языки пламени, распахнулись, и в помещение быстро-быстро вошла Тимела. За ней на почтительном расстоянии шел еще один человек – его лицо было скрыто капюшоном. Тимела выглядела так, словно только что получила лучшее известие в своей жизни – она радостно улыбалась, отчего резкие черты ее худого смуглого лица немного смягчались. Подойдя к Мордексу и Тэрету, она бросила недолгий взгляд на Сигрида, и снова повернулась к Ноцию.
- Значит, - промолвила она низким гортанным голосом, - Ноций Тэрет остался верен нам? Кто бы мог подумать! – добавила Тимела чуть насмешливо, но довольно. – Я-то вот всегда считала, что ему нельзя доверять полностью. Сегодня он с нами, завтра с Гальбой. Кто знает, куда он еще направится?
- Нерли Тимела очень внимательна к делам такого простого человека, как я, - поклонился Тэрет, достаточно низко для выражения почтения, но все же не слишком, чтобы счесть его движение заискивающим.
- В любом случае, это приятно. – Тимела, с губ которой не сходила довольная улыбка, села в кресло, которое до того занимал Ноций, и Мордекс засуетился возле нее, наливая в бокал вино, предлагая подвинуться ближе к огню, и снять плащ. Тимела неохотно отвечала, бросая при этом выразительные взгляды на Ноция, который оставался холодно-невозмутим. – А пленник, позади нас, я так понимаю, Сигрид Никс?
- Он самый, - Мордекс снова хохотнул, - очень хочет знать, кто приедет к нам в замок всего через час.
- Ах, вот как. – Тимела нахмурилась и посмотрела на Ноция еще внимательней. – Надеюсь, ты не стал говорить, кого мы ждем?
- Нет, конечно, нет. – Тэрет отвечал немного насмешливо. – Это ведь такой сюрприз для всех.
Тимела сделала знак человеку в капюшоне уйти, и быстро хлопнула в ладоши, после чего двери с языками пламени снова распахнулись. Низенький слуга торжественно внес в зал на подносе, который был едва ли не больше его самого, зеленую шкатулку. Встав на одно колено возле хозяйки, слуга поставил поднос себе на голову, образуя некое подобие стола, и Тимела протянула одну руку к шкатулке.
- Ты ведь всегда хотел этого, Ноций? – спросила она, прямо глядя в глаза магнетарху. – И вот тебе представился такой случай. Ты можешь видеть перед собой редчайший дар! – Тимела криво улыбнулась, и взяла шкатулку с подноса. Она была тяжелой, и Тимела еле удержала ее в руках. Желтый крупный ноготь женщины нащупал замочек и попытался надавить на него. Раздался негромкий хруст. Ноготь сломался, и Тимела, с выражением крайнего возмущения на лице, поднесла шкатулку к глазам. Она ошиблась. Открыть замочек можно было не простым нажатием, а легким вращательным движением, что Тимела и сделала. Сразу после заиграла легкая веселая музыка, и шкатулка открылась. На зеленом бархате внутри нее лежал большой круглый, похожий на кольцо от дверной ручки, золотой браслет. Слабо поблескивая при свете камина, он казался темно-зеленым, хотя был сделан из чистого золота. Тимела насмешливо посмотрела на Мордекса, на лице которого появилось алчное выражение, и не без удивления увидела, что ни один мускул на лице магнетарха не дрогнул.
- Тебя это не трогает? – спросила Тимела с легким разочарованием.
- Это удел не мой. – Отозвался Тэрет, поворачиваясь к Сигриду. На миг ему показалось, что магнетарх смотрит на него призывно, словно желая, чтобы он срочно что-то сделал. Сигрид удивленно поднял брови, но выяснять, что к чему было просто некогда, и Ноций Тэрет еле сдержался от того, чтобы не чертыхнуться.
- А ведь он так красив… - Промолвила Тимела мечтательно. - Браслет наследника. Настоящего! Не то, что это ничтожество Гальба!
- Не смей! – Сигрид чуть не задохнулся. – Не смей так говорить о нем!
Тимела посмотрела на него с выражением крайнего удивления.
- Гальба – лучший король, которого мог пожелать Медон! Те мерзавцы, что тоскуют по Сайласу, привели королевство в упадок и развязали войну! – Сигрид почти прокричал это, и заметил, что Мордекс едва не поперхнулся вином.
- А-а-а… Это Сигрид Никс? – Тимела скривила губы в усмешке. – Друг Фамира Борея. Почитатель Мертсегер Реа. Или это не он, а его друг Гиртус? Как далеко неру Рути удалось зайти в ухаживаниях за нерли Реа? Полагаю, что далеко. – Тимела почему-то поглядела на магнетарха внимательнее, чем прежде. – Красавица Мертсегер рада распахнуть объятия для…каждого. Ну что же, нер Сигрид. Мы будем рады проверить на тебе, как высоки стены этой башни. Там внизу тебя с большим удовольствием будут ждать волки. Они-то и полакомятся твоим мясом. Надеюсь, ты не будешь против. Хотя, кто же тебя спрашивает?
Тимела снова посмотрела на шкатулку и достала оттуда браслет. Полюбовавшись, как огонь переливается в золотых пластинах, она неожиданно передала его Тэрету.
- Ты ведь никогда не видел его? – спросила она, улыбаясь, и обнажая при этом неровные белые зубы. – Это браслет восьми хранителей. Сколько людей отдали бы все на свете, чтобы заполучить его! А я держу его в своих руках, словно безделушку! – Тимела расхохоталась, и звук этого немного визжащего голоса эхом отозвался в сводах зала. – Ну же, Ноций, не будь таким паинькой! Возьми его в руки.
Тэрет смерил Тимелу внимательным взглядом и равнодушно протянул ладонь к браслету. На секунду белая рука застыла в воздухе. Дьявольски хохоча, Тимела задержала браслет в своей ладони, и лишь спустя несколько мгновений отдала его магнетарху. Сигрид не сводил глаз с него. Тэрет медленно взял браслет в руки, также неспешно поднес его к глазам, словно желая лучше рассмотреть, и вдруг, очень быстро, так, что ни Мордекс, ни Тимела не успели ничего сообразить, одел его на правую руку.
- Никс свободен! – вскричал он, и от этого голоса все разом вздрогнули. Лицо Тимелы исказилось ужасом, Мордекс попятился назад, рискуя подпалить брюки от камина, а Сигрид внезапно почувствовал, что путы, сковывавшие его, неожиданно опали, как будто бы их разорвали сразу в нескольких местах.
- Ты не… - Тимела вскочила с кресла, но Тэрет опередил ее
- Тимела и Мордекс - в огне! – снова крикнул Ноций. Едва он молвил это, как названные им сделали в воздухе странный пируэт, завертелись волчками, и с глухим стуком опустились в огонь. Крик Тимелы был пронзительным, она старалась руками и ногами помешать колдовству, но она ничего не могла сделать. Обезображенное гримасой страха лицо Тимелы выглядывало из огня, и губы беззвучно раскрывались – Сигрид догадался, что Ноций приказал ей молчать. Она раскрывала рот в немом вопле, глаза вываливались из орбит, но агония была бесполезной. Мордекс, напротив, как-то сник, словно понял безвыходность положения, и делал лишь слабые попытки отбиваться от огня. Сигрид стоял, как громом пораженный, и не мог даже пошевельнуться. Он переводил взгляд на Тэрета и пытался понять, что же такое произошло. На миг ему показалось, что магнетарх сошел с ума.
- Что вы стоите? – Ноций повернулся к нему и указал рукой на двери, а голос его при этом дрожал от ярости. – Бегите! Быстрее!
Сам Тэрет прошептал еще что-то, неуловимое для слуха Сигрида, и помчался в сторону двери. Он и Никс быстро, хотя и не без усилий, распахнули ее, и обнаружили, что с той стороны никого нет. Все еще сбитый с толку, Сигрид пялился на Тэрета, и с большим трудом пытался связать то, что произошло, с событиями, случившимися ранее.
- Вы не предали нас? – прошептал он. – Я думал, что…
- Вы много думаете, Никс. – Оборвал его магнетарх, торопливо озираясь по сторонам. Браслет еще был на руке, и Тэрет потирал ее, словно металл причинял ему боль.
- Что здесь произошло? – пробормотал Сигрид.
- У нас нет времени на выяснения. Тимела и Мордекс погибли. Сейчас сюда кто-нибудь явится. Будьте осторожны. У нас нет иного оружия, кроме браслета.
- Но как… - начал было Сигрид.
- На пол! – крикнул Тэрет, и Сигрид дернулся. В этот миг двое крупных стражников, одетых в черную, словно закопченную кольчугу, упали на мрамор, как подкошенные. По губам магнетарха пробежала едва заметная усмешка. Он с некоторой задержкой подошел к одному из поверженных и склонился над ним. Сигрид не успел и звука издать, как Тэрет достал из ножен охранника длинный узкий меч и ловким упругим движением кинул его молодому Никсу. Сигрид поймал брошенное, и спустя мгновение бросился вслед за Тэретом, который стремглав кинулся вниз по ступеням, так что видны были только взметнувшиеся полы его подбитого белым шелком плаща. Сигрид не успевал соображать: браслет…Тимела…стражники…наконец, сам магнетарх. В этой лихорадке он еле-еле поспевал за Тэретом, который двигался очень быстро. На одном из пролетов Ноций Тэрет остановился, как вкопанный. Сигрид едва не врезался в его спину. Перед ними было пустое пространство. Очевидно, попасть на этаж ниже можно было лишь пробежав по всему этажу, и выйдя с другой стороны. Лестница не давала иного варианта. Лицо магнетарха исказилось гневом.
- Стойте, Никс. – Пробормотал он, рукой отодвигая Сигрида чуть назад. – Они хотят, чтобы мы пошли вокруг. Там наверняка ждет засада. Но это неверно… Слишком просто…Мы пойдем дальше. Я пойду, точнее. Если увидите, что я упаду, то пройдите окольными путями, но перед этим снимите с моей руки браслет. Вы все поняли? – Ноций буравил взглядом собеседника. - Браслет нужно забрать! Но ни в коем случае не надевайте его на руку. Вы слышите? Слышите?
- Да. – Выдохнул Сигрид, не веря своим ушам и глазам. Ноций двинулся вперед, словно перед ним и не было никакого провала, и Никс едва не вскрикнул от ужаса, когда ноги Тэрета ступили по совершенно пустому пространству! Ноций мчался вперед, как угорелый, плащ развевался у него за спиной, и Сигрид, точно также стремглав, кинулся следом. Он старался не глядеть вниз, но ноги его уверенно спускались по невидимой лестнице, и рука продолжала скользить по перилам, не видным глазу. Ноций Тэрет спускался так, словно не ощущал ни малейшей усталости или боли, хотя Сигрид знал, что он ранен.
- Не останавливайтесь, Никс! – Крикнул ему магнетарх. – Что бы ни случилось!
Предупреждение было сказано вовремя. Как раз в этот самый миг Никс почувствовал, что его левая нога начинает неметь. Он продолжал бежать, но конечность слушалась его с большим трудом, и преодолеть это было все сложнее и сложнее. Сигрид понимал, что для передвижения ему необходимо определенным образом шевелить ногами, но это знание словно куда-то испарилось, и с каждым мигом он двигался все медленнее.
Магнетарх обернулся. На его лице Сигрид прочитал досаду и раздражение. Тэрет протянул к нему руку и с силой схватил за воротник.
- Мы должны бежать, - произнес он, скривив губы в презрительной усмешке, - вы слышите, Никс? У вас такой вид, словно вы сейчас расплачетесь, как мальчишка. Идите же! Иначе мне придется оставить вас здесь!
Сигрид молча кивнул, не успев даже обидеться, и приложив немалые усилия, двинулся вслед за Тэретом. Невидимая лестница тем временем уже кончалась. Тэрет уверенно ступил в холл, а Сигрид почти что упал вслед за ним. На мраморном полу умение передвигать ногами снова вернулось к нему, но тут стало понятно, что потребуется еще кое-что кроме этого. Прямо на них двигались охранники Тимелы.
- На пол. – Приказал магнетарх, еле шевельнув губами.
То ли чары браслета были не слишком сильны против них, то ли Тэрет что-то переоценил в своих возможностях, но вооруженные слуги Тимелы продолжали двигаться.
- Они глухие. – Коротко сказал магнетарх, не оборачиваясь к Сигриду - вам придется сразиться с ними. Меч у вас.
Сигрид, которому не нужно было повторять дважды, быстро достал спрятанный до того за спиной меч. Металл засверкал при свете полыхающих факелов, и охранники Тимелы как будто бы удовлетворенно заулыбались. Тэрет, бледный, прямой, как стрела, нащупывал взглядом меч или шпагу. Но ближе всего к нему была кочерга возле камина. Шевельнув губами еще раз, он добился того, чтобы кочерга сама прыгнула ему в руки, и, потерев ладонью кольцо, сделал резкий выпад, как заправский дуэлянт.
Сигрид уже сцепился с одним из стражей, и в этом бою явно выигрывал. Никс владел мечом лучше противника, и сейчас мысленно благодарил за это Фамира Борея, преподнесшего ему несколько бесценных уроков. Тэрет управлялся с кочергой едва ли не виртуознее, чем Сигрид со своим мечом, и тот боковым зрением заметил, что поверженный охранник упал оглушенный.
- Бежим! – приказал магнетарх (только так можно было расценить его интонацию). Сигрид, до того предпочитавший любое наказание вот такому повиновению перед Тэретом, моментально двинулся вслед за ним. Он видел, что магнетарх что-то бормочет по пути, и не удивлялся, что путь перед ними был свободен.
Никс не знал, сколько прошло времени, прежде чем они вырвались из замка. Но когда они ступили на каменный мост возле жилища Мордекса, и в лицо Сигриду ударил прохладный западный ветер, ощущение легкости и свободы охватило его. Это было пьянящее чувство, даже Тэрет, остававшийся внешне невозмутимым, ощущал это, был уверен Сигрид. Они обменялись быстрыми взглядами, и стремглав бросились к чернеющему лесу.
- Невидимы! – крикнул Тэрет, и сразу же сбросил темп. Он остановился, стараясь отдышаться. Сигрид последовал его примеру. Внимательно посмотрев на магнетарха (только они могли видеть друг друга в этот момент), он перевел взгляд на руку, которую постоянно потирал Тэрет. На запястье, где был браслет, образовался ярко-красный след, словно от ожога. Кожа пошла пузырями и было очевидно, что это причиняет магнетарху сильную боль.
- Нужно что-то сделать. – Пробормотал Сигрид.
- Это плата за волшебство. – Скривив губы в усмешке, сказал Тэрет. – Или вы думали, все так просто? Ну что, вы все еще хотите продолжать поиски?
- Простите меня. – Пробормотал Сигрид. – Я думал, что вы…
- Вы не думали. – Резко перебил его Ноций. – Если бы вы хоть немного напрягли свой ум, вам бы все стало понятно. Но люди, вроде вас, предпочитают довольствоваться только первым впечатлением. А ведь я предупреждал. Я снова ошибся в вас, Никс.
Сказав это, Тэрет проследовал мимо Сигрида, с выражением крайнего презрения на лице. Оглушенный молодой человек с минуту размышлял. Делать было нечего, и он двинулся вслед за магнетархом. Тем более что необходимо было как можно скорее выяснить, что стало с Гиртусом.
Они шли по высокой траве, доходившей им почти до пояса, и мокрой от росы. Сигрид довольно быстро ощутил холод – влага напитала ткань его брюк и камзола, и он заметно продрог. Тэрет, который хранил молчание, словно и не замечал дискомфорта. Они шли в какой-то странной церемонной манере, не прибавляя хода, но и не замедляя шага. Чем ближе они становились к месту, где оставили Гиртуса, тем сильнее Сигридом овладевало возбуждение. Если его друг мертв? Можно ли было противостоять той ловушке, в которую его завлекла Тимела?
Над полем навис серебристый туман, мешавший разглядеть, что творится в нескольких футах от них. Где-то вдали прозвучали голоса проснувшихся птиц. Сигрид едва подавил в себе желание крикнуть, позвать Гиртуса. Но Тэрет смерил его таким говорящим взглядом, что Сигрид моментально понял, что лучше ничего не делать. Одновременно его охватил гнев: по какому праву магнетарх ведет с ним себя так, словно он, Сигрид, в чем-то виноват? Как еще он мог себя вести в доме Мордекса? И вообще, нужно еще выяснить, почему Тимела с такой легкостью поверила Ноцию Тэрету!
- Мы пришли. – Тихо сказал Тэрет. – Не делайте лишних движений.
Произнеся это, он раздвинул кусты, и осторожно просунул туда голову. Все еще невидимый постороннему глазу, магнетарх внимательно оглядел поляну, на которой они оставили Гиртуса. Сигрид, не дыша, следил за каждым его движением.
- Мы опоздали. – Бесцветным тоном произнес Тэрет, указывая куда-то. Сигрид проследил за направлением, куда указывал магнетарх, и, охнув, увидел возле ракитника лежащего Гиртуса. Точно также, всего несколько часов назад, там лежал неизвестный путник, которого Гиртус вызвался дотащить до своих. Сигрид, наплевав на все предостережения Тэрета, кинулся к другу.
Гиртус тяжело дышал, но был жив. На его шее ясно прослеживался багровый рубец – очевидно, его душили. Полуоткрыв глаза, он слабо улыбнулся, увидев рядом с собой Сигрида.
- Видимы…- Прошептал магнетарх, и Сигриду почудилось, что он ощутил запах горелой плоти.
- Он убежал… - Пробормотал Гиртус. – Это была ловушка.
- Я знаю. – Горько сказал Сигрид. – Мы поможем тебе, Гиртус.
Медленно к ним приблизился Ноций Тэрет. Едва он поравнялся с Сигридом, как из-за зарослей послышались голоса. Тэрет дернулся, но тревога была ложной – к ним приближались Итак Лелеги и… Леда. Судя по тому, что позади раздавались новые шорохи, они были не одни.
- Сигрид! – воскликнула Леда. – С тобой все в порядке?
- Да… - Молодой Никс указал на лежащего на земле Гиртуса, но Леда, словно не замечала раненого. Удивляться он уже не мог, просто не было сил. – Что ты делаешь здесь? – Спросил он устало.
- Я умоляла Итака взять меня с собой. Он отказался, и я поехала следом. А потом… он понял, что я за ним слежу. – Глаза Леды светились, она вся была полна радостью и восторгом, от того, что Сигрид жив, и даже не ранен.
Итак Лелеги оценил ситуацию по-своему. Хмуро глядя, как Гиртус постепенно приходит в себя, какое странное выражение застыло на лице Сигрида, и как с мукой потирает свое запястье магнетарх, он решил, что с задачей они не справились.
- Все получилось, нер Тэрет? – промолвил Итак, в голосе которого явно звучало недоверие.
- О, да! – Тэрет смерил его ироничным взглядом. Магнетарх помахал перед его лицом рукой с браслетом, уже заметно обезображенной. Волдырей на запястье, обрамленном кружевным манжетом, прибавилось, обожженная кожа стала пламенно-красной. Леда, мельком взглянувшая не это, побледнела, и поднесла руку ко рту, словно сдерживая тошноту. Тэрет улыбнулся только ему присущей хищной улыбкой, от которой всем стало не по себе, и аккуратно, стараясь не причинить себе еще большего вреда, стащил браслет с руки. При этом он ни одним малейшим движением не дал понять, что ему больно, и совершенно непринужденно пошел вперед, опустив перед этим браслет себе в карман. Сигрид не видел лица Тэрета, тот стоял к нему спиной, но он был уверен, что магнетарх крепко стиснул зубы.
Возвращение в Медон Сигрид почти не запомнил. Они ехали быстро, ведь надо было срочно оказать помощь Гиртусу и магнетарху, причем непонятно становилось, кто из них в большей степени нуждается в медике. Гальба получил полный отчет обо всем прежде всего из уст самого Ноция Тэрета, и после этого пожелал выслушать и Сигрида. Молодой Никс не стал говорить о том, что его мучило: почему магнетарх не дал Мордексу назвать имя гостя замка? И почему Тимела с такой легкостью отдала ему в руки браслет? Он еще раз подтвердил, что Тэрет спас ему жизнь, и после этого отправился на Грозовой бульвар к уже поправляющемуся Гиртусу.
Друг лежал у себя дома, и хотя ему предписывали постельный режим еще несколько дней, он светился от восторга и заявлял, что готов встать на ноги прямо завтра. Сигрид не стал спрашивать, что стало причиной такого поведения, потому что Гиртус сам поспешил раскрыть все:
- Меня ждет Мертсегер Реа! Очевидно, ей рассказали обо всем, что произошло! Она ждет меня завтра!
- Это означает, что тебе действительно станет лучше, - посмеиваясь, молвил Сигрид.



Конец первой книги.