Наука

Поскольку о науке речь уже шла, а если не шла, то обязательно зайдёт, давайте поговорим о ней прямо сейчас, не откладывая дел в "долгий ящик", чтобы уже закрыть эту тему раз и навсегда.

Где бы мы ни появлялись, жизнь светит в нас ослепительными прожекторами реальности, подлежащей всестороннему научному анализу. Все компоненты реальности подчиняются чёткой букве закона. Внутренние и внешние субпространства образуют множества, которые взаимно пересекаются, внося в наши формулы новые переменные. Здесь работают логика и время – бойцы невидимого фронта, снайперы повстанческой армии, маленькие юркие штопоры, входящие в застывшую картину мира там и сям, буравящие тело материи, заставляющие её дёргаться и приобретать новые формы, от которых можно охуеть. Мы не знаем алфавита, из которого Сверхразум берёт буквы для Закона, поэтому мы заключены в карцере, где Закон – наш стражник, но он же – учитель. "Действие -> РЕЗУЛЬТАТ"; "пересечение множеств -> РЕЗУЛЬТАТ" – так думаем мы. А может быть, на самом деле, схема такая: ? -> Тра-та-та-та-та-та-та, тра-та-та-та-та, та-та-та, тра-ра-ра, тра-та-та, тра-та-та-та, та-та-та-та-..........-......-........-та-та-та -> результат_1 -> ..... -> результат_2 -> ..... -> тра-та-та-та -> ?

Гопнику, танцующему на дискотеке, не надо знать, кто играет на барабане. Куклам в кукольном театре не надо знать, откуда тянутся ниточки к их деревянным рукам и ногам. Однако, для чего ниточки и барабаны, всем "понятно". Маленькие промежуточные результатики – вот они, налицо. Рука пошла, нога пошла, голова... Голова!? Ты где? Ага, вот и голова. Тоже пошла.

Поэтому то, что я пишу, – не учебник. Учебник учит ученика тому, что ему покамест неизвестно. То, о чём я пишу, – известно! Оно разбросано повсюду. В зрачке обезьяны и в шкурке банана, в удушливом запахе тряпочки рваной. В медвежьей берлоге, в железной дороге, в листке лебеды, что растёт на пороге. В подземном теченьи, в кусочке печенья, в ребёнке, оставленном на попеченье укуренной няни, и в ванне, и в бане, в рубле, что хранится в нагрудном кармане. В пластмассовой вилке, в разбитой копилке, в четвёртом куплете считалки-дразнилки. В коммерческом банке и в банке сметанки, в червивом нутре ядовитой поганки...

Чтобы оценить многообразие нашей чудесной повседневности, надо хотя бы поинтересоваться, почему играет барабан и дёргаются куклы в театре. Тогда, может быть, станет ясно, зачем всё происходит. (см. рис.)
 

Учёный, забивший гвоздь в стену, испытывает гордость. Столяр же проклинает гвозди и ненавидит их, т.к. гармония гвоздя ему неведома. Нормальное явление? Вполне.

Постигнуть гармонию реальности – вот к чему сводится конкретно поставленная задача человеческого разума, заключённого в теле. Разумеется, это не окончательная цель, но без конкретизации вопросов невозможно правильно выполнить домашнее задание и перейти в следующий класс. Космическая трава "прибивает" человека, ему становится трудно выводить общие принципы. Для того, чтобы смотреть не только вперёд, но и по сторонам, приходится отходить от конкретизации, а это сделать нелегко, если не хватает исходных данных. Вот и бьются конфуции, сократы, платоны и всякие ницши над общими законами, выискивая точки соприкосновения метафизики с каловыми массами толстой кишки. А их нет. Вернее, есть, конечно, но это не те точки, что ставятся в конце предложения. Они внутри и снаружи, везде и нигде. Философы думают, что, познав характер и траекторию движений божественной руки, можно будет вернуться к калу и объяснить его природу. Нет! Сначала надо сожрать весь кал, а потом уже навострять лыжи в сторону высших уровней. А то получается, что мы рассуждаем о невидимом, не видя видимое. Что-то здесь не так.

Начнём с малого. Что мы видим? Вот перед нами поставили стакан коровьего молока. В молоке есть несколько компонентов, которые при естественном смешивании образуют однородную жидкость. Естественное смешивание компонентов происходит в организме коровы в присутствие органических энзимов-катализаторов, поэтому вещества с разной удельной массой естественным образом диффундируют и взаимопроникают друг в друга. Белый цвет конечного продукта означает, что продукт не абсорбирует фотоны в пределах частотного диапазона, соответствующего видимому световому излучению. Таким образом, свойства молока исчерпываются его видимыми проявлениями и ещё, вероятно, методами использования, известными людям. И хотя цвет и методы использования – свойства весьма относительного, а порой и откровенно сомнительного характера (на цвет и метод товарища нету!), именно они позволяют "идентифицировать" продукт как "молоко"! Другие свойства, такие, как молекулярная структура и физико-химические параметры продукта, менее очевидны, а значит, идентификация по научным критериям уже не может быть столь эффективной. Если дать человеку молоко и свиное сало, он не будет сравнивать их молекулярные формулы. Он скажет: молоко жидкое, а сало твёрдое. Ещё он, может быть, добавит, что из молока делают сыр и варят кашу, а на сале жарят яичницу.

Но давайте вернёмся к молоку. Вот молоко поместили в котёл и начали варить. Котёл выполняет функцию ректификационной колонны. Молоко варится в вакууме, под давлением. Тяжёлые компоненты оседают на дне и прилипают к нему. Давление растёт. Молочная жижа претерпевает химические трансформации. Молекулы скручиваются и даже иногда сплющиваются, электроны частично теряют свои орбиты и переходят на новые. Образуется клейкая масса, которая, высохнув, ложится на наш обеденный стол кусочком сыра. Сыр – это уже самостоятельный продукт, ничем не напоминающий молоко. Если бы мы знали, как там всё скручивалось и пыхтело в мерзких вонючих круговоротах липкой густой слизи, может быть, у нас не возникло бы желания есть сыр. Но мы его едим, и мы не хотим знать, какой путь прошёл этот аккуратненький, чистенький кусочек перед тем, как попасть к нам на бутерброд. Мы знаем, что сыр обычно жёлтого или желтоватого цвета, что его любят мыши, что в нём иногда бывают дырочки и что его однажды Бог послал вороне. И всё. Такие свойства мы присвоили сыру, свойства, которые мы видим и знаем, которые помогают идентифицировать кусок сыра как "сыр".

Но при определённых условиях свойства легко изменяются, а то и вовсе исчезают. Вот сыр положили в блюдечко и растопили над пламенем горелки. Получился жидкий растопленный сыр (так называемое "фондю"). Что мы можем сказать о свойствах фондю? Мы ничего не говорим. Мы пробуем фондю на вкус, думаем "какая ***ня" и выплёвываем его в мусорное ведро. Нам уже не важно, какого цвета то, что мы выплюнули. Мы ничего не можем сказать и о способах использования выплюнутого. А о его молекулярной структуре уже не то, что говорить, а даже и думать страшно.

Да. Страшная вещь наука.