Кроты

У берковецких кротов был давний бескровный конфликт с берковецкими же гробокопателями. Первые не любили вторых за то, что те, копая могилы, разрушали их подземные ходы. Вторые в свою очередь недолюбливали первых, потому что те копали свои подземные ходы, хотя могли бы копать могилы.

А еще гробокопатели завидовали кротам за то, что те носят прекрасные черные шубы кротовьего меха, который так красиво отблескивает на солнце, тогда как сами они обречены до конца времени ходить в измазанных глиной фуфайках.

Периодически случавшиеся раньше встречи гробокопателей с кротами заканчивались всегда примерно одинаково. Крот натурально оказывался изловлен, над ним образцово куражились, иногда перебрасывая его друг другу, после чего крота отпускали, с необычайной серьезностью наказывая не рыть больше нор где не попадя. Наверное, подспудное ощущение копательской солидарности внушало людям уважение к маленьким зверькам.

Лишь однажды такой крот был намеренно прихлопнут насмерть лопатой, однако случилось это довольно давно, кротовый убийца был человеком дурных наклонностей и пагубных привычек, как кость в горле стоявший у всей гробокопательной бригады. Этот его крайне неблаговидный поступок послужил окончательной причиной его изгнания с Берковцов. Предание о гробокопателе, лишившемся из-за убийства беспомощного крота работы и, впоследствии, фортуны, с тех пор исправно передается на Берковцах из поколения в поколение. Это способствовало толерантному отношению к кротам.

Кроты же всегда жили простой, непритязательной и размеренной жизнью. Рыли свои норы, питались кореньями и подземными насекомыми, и плодились, наощупь лаская своих подруг.

Пока не случилось непоправимое, то, что поставило под угрозу само существование берковецкой кротовой популяции.

Однажды, студент института физкультуры Яша Фиценмахен, подрабатывавший на кладбище во время летних каникул, поймал крота. Яша был с сильнейшего перепоя – накануне бригада отмечала счастливое восстановление бригадиром водительских прав, изъятых за вождение в нетрезвом состоянии.

Состояние Яши не позволило ему ограничиться традиционными невинными издевательствами и дружескими нравоучениями, и внушило ему необходимость обойтись с кротом по-человечески. Яша посадил крота в трехлитровую банку, съездил на мотороллере в сторожку и вернулся оттуда с книгой «Дюймовочка».

В течение нескольких часов, пока не отступило похмелье, Яша снова и снова перечитывал несчастному кроту «Дюймовочку». Наконец, многократное чтение вслух кроту детской сказки стало казаться Яше абсурдным, он закрыл книгу, вытрусил из банки крота в свежевырытую могилу и направился к ближайшему крану утолять жажду.

До полусмерти перепуганный и измученный крот мгновенно забился в рыхлую глину и скоро был уже в полной безопасности. Но жить, как раньше он уже не мог.

Как остервенелый принялся он копать свою нору, как будто это была нора всей его жизни. Но стоило ему хоть на мгновение остановиться, для того чтобы передохнуть и напитать изможденные мышцы кислородам, как перед его невидящим взором возникал образ Дюймовочки. Образ прекрасной девушки, однажды подарившей другому кроту надежду на настоящее, а не призрачное слепое счастье.

Две недели рыл крот свою последнюю нору. Он ничего не ел и не пил и, в конце концов, умер от изнеможения. Его маленькие лапки оказались разбиты в кровь от бесконечного копания.

Однако эта смерть не пропала даром. За эти две недели крот успел проделать долгий путь от одного конца кладбища до другого. Он встречал множество других кротов и всем им передавал услышанное от Яши. С этого момента жизнь кротов приобрела новый смысл.

Поиск съедобных кореньев, охота за насекомыми уже не казались им такими увлекательными, как раньше. Слепой и тесный секс больше не доставлял им той радости. У каждого крота на Берковцах появилась цель. Каждый должен был стать состоятельным кротом, для того чтобы встретить свою судьбу во всеоружии.

Началась эпоха накопления капиталов. Кроты работали, не покладая лапок. День и ночь они рыли ходы в могилы в поисках оставленных на трупах драгоценностей. День и ночь они набивали каждый свою нору кольцами, серьгами и бриллиантовыми подвесками. День и ночь росло благосостояние подземного народца.

Когда от голода кроты начинали слабеть и бредить, они поднимались на поверхность и меняли у кладбищенских служителей драгоценности на еду. Они не останавливались – слишком сладкой была мысль об ожидающей их за старания награде.

Но годы шли. Драгоценностей накапливалось все больше, и кротам приходилось рыть уже не ходы, а сводчатые галереи, для того чтобы вместить все накопленное. Потом пришлось расширять существующие галереи. Потом рыть новые галереи. Самки кротов, оставшись без внимания, переселились на близлежащие дачи. На Берковцах уже много лет никто не слышал писка маленьких кротят. Состоятельные кроты дряхлели.

Многие из них умерли, так и не дождавшись своей Дюймовочки. Те, кто все еще продолжает жить, начали относиться к своей мечте с сарказмом. От старости их характеры испортились, и теперь они зло посмеиваются друг над другом и печально сами над собой. Они продолжают набивать свои галереи драгоценностями, но скорее уже по привычке, почти совсем не веря в то, ради чего они все это начинали.

Но каждую осень в тайне друг от друга каждый крот поднимается на поверхность и слушает, не упадет ли рядом с его норой замерзшая ласточка. С каждым годом на поверхность их выбирается все меньше и меньше.