Из серии Легкое. Путевка в жизнь

1. пятница.
подвал жилого дома. Бетонные стены, вдоль стен трубы. Два прохода: один выход/вход наверх, на улицу, второй проход в стене дальше, в глубь подвала - там темно.
на свободном от труб участке стены углем нарисована голая женщина, не умело, в смысле старательно вычерченная, но с какими-то дефектами, она без головы, без ступней и рук. Ее ноги раздвинуты, и в области паха заштриховано в виде квадрата. Если стоять в плотную, то это просто черные полосы. При дальнем рассмотрении выглядит очень пошло, но возбуждает фантазию.
еще приклеино пару плакатов с обнаженными моделями, но эти старательно скрывают чернеющие в волосах гениталии, за то подчеркивают грудь.
из двух ящиков и листа ДСП сооружение заменяющее стол. Старый диван, местами не нем отсутствует родная материя, обнажая его паралоновое содержимое. Два деревянных кресла, на одном нет подлокотников. Свет в помещении от двух лампочек на потолке.
на столе развернута газета в качестве подстилки, на ней, в месте с крошками и табачным пеплом, три пластиковых стакана, две бутылки портвейна"777", обе пусты, банка "Кильки в томате" - открыта, превращена в пепельницу, два яблока - одно наполовину съедено.
в противоположном, относительно мебели, углу на полу лежит резиновый коврик, на нем две гири, самодельная штанга, весит зеркало.
в комнате 4 человека. Три пацана и дама. Пацаны стрижены налысо.
на диване спит парень, сидя с расстегнутыми штанами, из штанов торчит мясо. Рядом с ним сидит Анка-Пулемечится. Погоняло это за глаза конечно. Просто кожаные пули принимает только дай, с ней почти все старшие с нашего района гуляли. Сейчас она с Кротом, с тем, что спит. (Кроту, он же Стас, 21 год. Он за старшего во дворе) ее голова лежит у него на коленях. Спит.
еще один пацан сидит рядом в кресле. Курит, выпуская струю дыма вверх. Это Роман, сосед по лестничной плетке, ему 18 лет. Весной закончил ПТУ и теперь мается в ожидании призыва в армию.
я сижу в кресле напротив. Мне 15 лет.
Роман докуривает. Тушит сигарету об пол и кладет в пепельницу.
- Слышь, Антоха, есть там еще чего в топорах? рот ополоснуть.
я беру бутыли в руки и показываю ему, что, мол, пустые.
- Бляха-пряха, и денег больше нет. У тебя есть какая мелочь? да не боись, отдам.
- Нет, честно.
- Значит жопа. - Смотрит на спящих, потом на меня. - Чего, может Аньку поделим, ты будешь?
он подсаживается на диван рядом, гладит голую ногу спящей.
- Ну, чего будешь? Смотри чего у нее там.
Поднимает юбку. Под ней ничего нет. Она голая. Ноги прижаты друг другу. Мне не видно, что между ними.
- Ань, слышишь, проснись.
Роман толкает ее в плечо. Она сначала не реагирует, потом начинает отмахиваться и что-то мычать.
- Проснись, слышишь чего говорю. Сука, спит.
он берет ее за ноги и разворачивает на диван. На пол, из-под ног, падают белые трусы - видимо сидела на них. Ее ноги, свисают со спинки дивана, согнуты. Роман разжигает их в стороны. Видна розовая щель плотно сомкнутая, очерченная черненькими волосами.
- Будешь, еще раз спрашиваю? Давай пока спит.
- Крот убьет.
- Да кроту по ***. ты думаешь, он с ней в серьез что ли? это так, погулять да вздуть. На хрен она ему такая нужна, ее уже все опробовали в нашем дворе. Ты вот только что-то не торопишься. Не устал рукой гонять?
он стоит над ней. Начинает расстегивать штаны. Ржет.
- Часто дрочишь, а?
- Сам ты дрочишь! я не дрочу.
- Да рассказывай. Все дрочат. Я тоже по началу прикладывался, пока бабы не было. Теперь мне это на хрен не надо, сам понимаешь, в любой момент могу телку снять.
- Тебе в армию скоро. Там тоже снимать будешь?
- Поначалу нет, конечно. Рукой баловаться придется. Потом видно будет. Вон, Юран с 3 говорил, что почти два года какую-то разведенку пер, если не гонит, конечно.
- Конечно, гонит. Кто ему даст.
- Злишься? не злись. Я тебе говорю, ничего зазорного в этом нет. Все дрочат пока возраст такой. Потом бабы появляются и про это дело забываешь. Нет, помнишь, конечно, как память хранишь. Ты чего думаешь, у баб, не так что ли? да они еще похлеще нас, пацанов, натирают. Даже это вон тоже, небось, гоняет... хотя, нет. Эта вряд ли.
Мы посмотрели на спящую с раздвинутыми ногами, откинутой назад головой с открытым ртом и засмеялись.
- Ты бабу голую видел когда-нибудь или только по телевизору?
- Видел.
- Ага, лечи!
- Видел я говорю! В деревни, как сестра в бане мылась, видел.
- О, сестра это серьезно. Сестре, наверное, лет 5 было! - Он ржал, а я чувствовал, как лицо наливается кровью от смущения.- А то вон, смотри, этой сейчас все равно. Можешь даже потрогать, я разрешаю.
Он уже расстегнул штаны и массировал член, готовясь трахать ее.
- нет, спасибо. Я пойду, домой надо, поздно уже.
- ну, давай. Только это... своим там никому, что со мной был, а то батя твой голову мне снесет. Договорились?
- Да, все ок.
- Ну, давай тогда.
я вышел из подвала. На улице уже было темно. В штанах был стояк от увиденного. Не знаю, почему отказался, из-за Романа, наверное.
Дома никого не оказалось, только записка. Писала мама. "Мы уехали к бабушке. Будем в понедельник. Еда в холодильнике, деньги, если нужны будут, возьмешь в шкафу. Мама."
на кухонном столе, под полотенцем, в тарелке лежали свернутые пополам блины. Я взял один, начал есть.
умываться не стал. Сполоснул лицо водой и пошел в комнату. Перед тем как уснуть, я думал о то, что мне говорил Роман. Перед глазами стаяла та картинка с раздвинутыми ногами Аньки и он, массирующий член.

2. Воскресенье
Я сижу на лавке перед подъездом и курю. Еще утро. На улице никого не нет. В беседке перед домом местные мужики уже пьют, оживленно споря о чем-то друг с другом. Лето подходит к концу. Скоро все должны вернуться из отпусков и каникул, но пока догуливали последние летние дни, я сижу один, курю и сплевываю себе под ноги.
Из-за поворота повернула Волга, подъехав ко второму подъеду, остановилась. Из нее вышли мужик водитель и женщина. Водила открыл багажник, достал сумки, поставил на асфальт рядом с дверью в подъезд.
- Сколько с меня?
- 350, как договаривались.
- У вас сдача будет - у меня 500?
- Сейчас посмотрим.
Он берет деньги, затем лезет в сумку, весящую на поясе штанов.
Рассчитываются. Он уезжает.
Тетка стоит возле сумок, измеряя их вес и свои силы. Я наблюдаю эту картину - она не дотащит, если вообще собирается их тащить сама.
- Мальчик! - Машет рукой в мою сторону. - Можно тебя на минуту.
Бросаю плевое занятие и вяло иду в ее сторону.
- Извини, не поможешь поднять мне сумки до квартиры, я боюсь одна не справлюсь?
- Высоко тащить?
- (Улыбаясь) Нет. Седьмой этаж, Помоги на лифте поднять до квартиры, а там я сама.
Беру сумки, пробую поднять. Тяжелые, но нести можно.
- Ладно, показывайте куда нести.
Она вся заулыбалась. Спешит открыть дверь, пропуская меня вперед.
Заходим в лифт. Она нажимает кнопку этажа.
- Можешь поставить на пол, все равно уже грязные.
Двери начинают закрываться. Не большой толчок. Движение вверх.
Я стою возле стены она, в пол оборота ко мне, у дверей.
"Молодая. Лет 30, может меньше. Кто этих баб разберет, сколько им лет. Все что-то скрывают. Боятся показаться старыми. Хотя эта совсем молодая. Красивая! "
У нее темные волосы. Короткая стрижка, едва закрывающие уши. Платье хорошо сшитое, по фигуре, подчеркивает, выдающиеся вперед, грудь, бедра, ягодицы. На ногах блестят перламутром ногти.
"Замужем, наверное. Только что-то он не особо торопится помогать"
- Тебя как зовут?
- Антон.
- А меня Саша. Точнее Александра Дмитриевна, но лучше Саша. Не люблю, когда по имени отчеству - это старит.
Смотрит на меня. Лыбится. Впаиваю взгляд в пол, чтобы не видела, как я рассматриваю ее.
Лифт останавливается.
- Ну вот, приехали.
Беру сумки, выхожу на площадку.
- Сюда, к лестнице.
Достает ключи. Открывает дверь.
- Проходи.
Стандартная двушка. У наших соседей точно такая же пларовка, впрочем, как и у всех в этом доме, у кого две комнаты. Небольшая прихожая. Слева ванная, туалет, проход на кухню. Справа - дверь в малую комнату. Посередине - зал. Стандартно.
- Спасибо, что помог донести.
- Да не за что.
Собираюсь уходить.
- Антон, погоди. Может чай попьешь со мной. Я только с дороги, есть хочу, а одной не охота, да и надоело одной.
"Значит не замужем"
- Ну не знаю даже.
- Давай. Я сейчас мигом.

........
- Я пойду, наверное. Спасибо за чай.
- тебе спасибо, что помог.
Я встал из-за стола, на пол посыпались крошки от печенья.
Пока я надеваю кроссовки, она стоит рядом, скрестив руки на груди.
- Антон, честное слово, приятно было познакомиться. Ты заходи, если чего.
- Ладно, зайду.
Открыл дверь и вышел.
На улице. Возле подъезда местный нарик с соседнего двора, Рыжий. Весь скукожился, хотя солнце шпарит. Мерзнет, ****ь. Куртка спортивная до подбородка. Пакет в руках теребит. Мнется с ноги на ногу.
- Слышь, братан, ты местный?
- С какой целью интересуешься?
- Да я так. Слышь, братан, кассеты видео нужны? Нормальные, отвечаю.
Достал из пакета пару-тройку кассет, в обычной обложке. На торце печатными буквами название, жанр, кто в ролях. Чук Морис, Ван Гамм, Сталлоне и т.д.
- Возьмешь? Почти даром.
- Нет, оставь себе, еще пригодятся.
- Бля, братан, может мелочь подкинешь, погибаю!
Я покопался в кармане достал мятую единицу. Он выхватил, пряча в своем кармане.
- Вот выручил! Спасибо.
Мы разошлись.

3. Среда
До учебы оставалось несколько дней. 1 сентября все напялят ранцы, банты, пачку цветов и в путь, «грызть гранит». Уже все почти приехали. Двор опять наполнился суматохой. Мелочь высыпала на улицу. Девчонки загорелые. Кто с дачи, кто «у бабушки гостил», кому повезло, жопу грел на море, кому еще больше, из пионерлагеря. Я уже год как не учусь в школе. Мне эти традиции до фонаря. Соберемся в шараге 1-го. Посчитают, кто пришел, кого не отчислили. Через неделю практика на 2 месяца, там не до учебы. В вечерке тоже все иначе, там вообще все взрослые, многие с детьми. Да и не школа это вовсе. Так, заведение.
Гера вернулся из отпуска. Собрались все наши. Встречали. Потом к нему. По стопочке за родителей, за здоровье, за дом родной. В таких ситуациях без баб нельзя. Градус на плоть падок. Из всех я один, скорей всего, еще мальчик. У меня нет подруги. А с местными шмарами пытаться… Впрочем, мне никто не предлагал, а сам я не прошу. Стесняюсь, что девственник. Поэтому сейчас только и остается, что дрочить в сортире, пока остальные упиваются и уже мысленно готовят себя к сексу. Кто-то уже жмется на диване. Кого-то тошнит в ванной. Кто-то курит на балконе. Музыка орет, рвет бас, телевизор - новости. В общем, кончилось лето. Будни.
Вышел из подъезда. Качает малость. Родоки орать будут, если бухой припрусь. Проветриться надо. Прошелся вдоль подъездов.
«Может и нет ее дома. Может спит. Хотя, как теперь разница, уже пришел»
Света нет. Опять кто-то лампу сбил. Нащупал звонок. Один короткий. Потом еще один добавил.
«Дома нет, скорей всего»
Закурил. За дверью тишина. Сел на ступени. Стряхиваю пепел под ноги.
Шорох. Движение. Потом щелчок замка.
- Кто?
- Это Антон.
Дверь выпускает в темноту поток света. Стоит в дверях. Ноги босые. В халате.
- А, Антон. Привет. Ты чего?
- Да так. Шел мимо. Решил зайти.
- Ну, заходи.
В квартире темно. Свет только в комнате от торшера. Работает телевизор – новости.
- Раздевайся, проходи в комнату. У меня не убрано – я, собственно, не ждала гостей.
В комнате, возле дивана, на журнальном столике фужер с красной жидкостью, на полу - бутылка вина.
- Что отмечаешь?
- Да так… пустяки. Ты будешь? Хотя. Тебе нельзя, 18 нет.
- Уже можно! А у тебя, что, только вино?
- А что надо?
- У меня друг приехал. Сейчас у него сидели. Выпили малость. Вином градус понижу.
- Ну водки у меня нет. Хотя, что это мы об этом. Садись, а то сходу о выпивке. Если будешь вино, сейчас принесу стакан.
- Ладно, неси.
.........
- Антон, а у тебя брат или сестра есть?
- Двоюродные. Родных нет.
- А у меня брат есть. Старший. Он сейчас в Германии живет. Сколько раз звал к себе переехать, а я все никак. Не могу решиться все бросить и уехать. Здесь у меня мать, отец, здесь родилась, в конце концов. А там что? Кому я нужна со своим советским образованием!
- А брат как же?
- А что брат. У него семья, дети. Жена немка. Он служил в армии, еще при ГДР. Специалист. Как-то с кем-то познакомился. Предложили остаться работать. Дембельнулся. Побыл с нами отпуск и обратно уехал. Сейчас фирма своя. Женился на какой-то фрейлин. Они конечно нам теперь родня, немцы, но мне не по себе как-то с ними брататься. Они для меня до сих пор фашисты. Ты как считаешь?
- А что, немцы как немцы. Мне все равно. Меня, к примеру, вьетнамцы больше раздражают.
- Почему вьетнамцы?
- Потому что много их слишком. Сейчас куда не глянь одни узкоглазые. Вон, на Матвеевке целое общежитие, как муравейник. Раньше был нормальный район, а сейчас Бангкок. Все засрали вокруг. Только по-своему бе-бе-бе, хрен разберешь что бормочут. А немцы мне по барабану. Мы ж их победили, так что это мы их должны раздражать.
Смешанное с водкой вино, сплетало язык. Веки налились и потяжелели. Появилось легкая рябь на картинке. Она тоже была поддатая. Пояс халата ослаб. Всякий раз когда она нагибалась, образовывалась щель, через которую светилась грудь и белый лифчик. Это радовало глаз. По лицу плыла приятная улыбка.
- Тебе хорошо?
- В смысле?
- Просто спрашиваю. Хорошо сидим. Пьем вино.
Она улыбалась.
- Ты уже пьяный! Смотри не усни.
- А что, у тебя спать нельзя что ли?
- Та-а-к, хватит, пойдем на балкон проветримся.
Она подошла помочь мне встать. Я схватил ее за талию и, привлекая к себе, повалил на диван.
- Антон, ты что! Отпусти.
В штанах все напряглось и она, должно быть, чувствовала это ногой, прижатой к моему месту.
- Не отпущу.
- Прекрати! Быстро прекрати.
- Я что тебе не нравлюсь?
- При чем тут это!
- А если нравлюсь, зачем вырываешься!
- Отпусти.
Я расслабил руки, дав возможность ей встать.
- Во-первых, силой ничего, тем более никог, брать нельзя, во-вторых ты еще…
- Что, маленький – это хотела сказать.
- Не в этом дело.
- А в чем?
Мне стало не ловко от образовавшейся ситуации, но как ее справить я не знал. Достал сигарету, попытался прикурить. Искра отказывалась высекаться.
- Извини.
- Все в порядке.
Помогла прикурить
Первая затяжка – новая порция хмель. Как молотом по голове, прошел дым. Картинки начали расплываться и появилось чувства будто я проваливаюсь в пустоту, как прочитал где-то потом – «провалиться в молоко».

.........
Меня разбудило какое-то движение. Ужасно хотелось пить, во рту образовалась пленка, покрывшая неба, язык, доставала до гортани. Оказалось, что я лежу на диване, как и был, одетый.
- Хочешь пить?
Я повернул голову. Рядом со мной, поддерживая голову рукой, на боку лежала она, все также в халате, все также пояс был расслаблен и из образовавшейся щели выглядывали лифчик и грудь в союзе с ним.
- Хочу. Сколько времени?
Она протянула мне стакан с водой.
- Не знаю… половина первого.
Я приподнялся на локте, вытягиваясь попить. Голова кружилась, но теперь ощущения сместились с лобной части в затылочную, так что шевелиться не очень хотелось, вследствие надвигающейся тошноты. Хотелось лечь, а еще больше спать. Но как только глаза закрывались, темнота начинала ходить ходуном.
- Пойду лицо умою. Где ванная?
- Пошли, провожу.
Я пошаркал вслед за ней в остальную темную часть квартиры.
- Не включай свет, пожалуйста, глаза ломит.
Я нащупал кран, он был развернут над раковиной, включил холодную воду, подставляя под струю, голову. Мелкий разряд тока, волной пробежал по лицу. От воду становилось легче.
«Родоки, наверное, с ума сойдут, если еще не сошли»
- Ну как?
Она стоит в дверях. В темноте ее лица не видно, только черное очертание фигуры.
- Вроде получше. Я что, уснул?
- Вырубился, после сигареты. Я сначала думала, что просто глаза закрыл, а ты уже спал.
- Да, чего-то меня разморило.
Хочу сделать шаг, но колено предательски подгибается. Успеваю ухватиться за дверной косяк.
- Ой!
- Пошли, полежишь малость, потом домой пойдешь.
- Нет, мне надо идти. Поздно уже.
- Полежишь и пойдешь, а то еще шлепнешься где-нибудь.
В комнате я ложусь на тоже место, свесив одну ногу на пол. Она садится рядом.
Глаза норовят закрыться, но мешает вертолет в голове. Я прикрываю их рукой, пытаясь не думать не о чем, чтоб сбить головокружение. Она нагибается ко мне и целует меня в губы. Ее дыхание ровное, губы мягкие и сочные. Пахнет вином, но это даже приятно. Я не сразу отвечаю.
- Саш…
- Что? Ты же сам этого хотел. Теперь лежи и не пререкайся.
Она целует губы. Я чувствую ее язык, такой же горячий, как дыхание. Целует шею. Чувствую, как она дышит мне в ухо, целуя их. Потом ниже, расстегнув пуговицы рубашки, грудь и живот. В паху растет напряжение, начинает выделяться смазка.
- Тебе нравится? Хочешь, чтоб я продолжила?
Мне хочется ответить, но вместо утвердительного Да - сдавленное дыхание. Я лежу не в силах пошевелиться, чтобы не спугнуть, концентрирую получаемые ощущения в пьяном сознании.
Я чувствую ее белье, как оно скользит по коже, когда она нагибается целовать. Чувствую ее кожу.
Она снимает халат, остается в неглиже, помогает раздеться мне.
Ее руки прохладные, чувству это когда берет ими член и начинает массировать. Хочется помочь ее, подрочить, чтобы кончить, но она медлительна и по-хозяйски уверенна. Меня накрывает и я опять лечу неведомо куда.

4. Четверг
Когда проснулся, было уже светло. Я лежал голый, рядом со мной на боку гостеприимная хозяйка. Спустив ноги вниз, из кучи белья, достаю трусы и одеваю. Возле моих ног лежит белый лифчик. Поспешно натягиваю штаны с носками, застегиваю рубашку.
- Саш, Саш, проснись. Я домой пойду.
Она поворачивает заспанное лицо с маленькими ото сна глазами. На голом теле остался рисунок покрывала.
- Ты уходишь?
- Да, пойду.
Ежится, трет руками плечи.
- Дай мне халат, я что-то замерзла.
Уже одет и теперь молча жду ее окончательного пробуждения.
- Что вчера было?
- Ты напился и уснул.
- Просто уснул?
- Просто уснул, а что что-то не так?
- Я проснулся голый… ты собственно тоже.
Улыбается и смотрит на меня.
- Ты приставал ко мне. По-крайней мере, пытался это сделать.
- И…
- …потом уснул.
- …а проснулись оба голые.
- А в чем дело?!
- …Что-то было?
- То есть?
- Между нами, что-то было?
- …между нами?… скорее у меня с тобой.
- Ты хочешь сказать, что я уснул и ты воспользовалась мной!?
- Можешь так думать.
- Странно.
- Что странного?!
- Если это был секс, то почему я отсутствовал. Меня лишали девственности, а я где-то все это время был!
- Все хорошо.
- Ты так считаешь? Ладно. В следующий раз хотелось бы присутствовать при этом, а то все самое интересное проходит мимо пока я сплю.
Мы засмеялись.
- Ты хоть скажи, я как мужчина… ничего?
- Для первого раза пойдет. Ты что-то бормотал, дергался не много. Смешной такой, как ребенок.
- Ну, в общем-то, я и был ребенком. Как хоть это было?
- Ой! Не хочу рассказывать.
- Ну хоть в какой позе?
- В какой еще может это позе быть, если ты спишь!
- Я кончил?
- Я постаралась. Ладно, что теперь об этом говорить!
- Ага. Я пойду.
- Давай. Родителям, что скажешь, где был?
- Что-нибудь придумаю. Скажу у Геры был, гулял. Да, нормально все.
- Хорошо.
Я направился в коридор.
Замок уже открыт. Она стоит сзади, убрав руки в карман. Ноги голые. Левая ступня на правой ступне.
- Ну, пока.
- Пока… Можно тебя попросить?
- О чем?
- Раскрой халат, я посмотрю на тебя, запомню, как выглядела моя первая женщина.
Она улыбаясь, развязала пояс, раздвигая в стороны полы халата. Под ним ничего не было, только ее обнаженное тело. Грудь с розовыми окружностями сосков, внизу чернеющий треугольник лобковых волос. Она очень красивая. С раскинутыми в стороны руками, ноги скрещены – в этом было что божественное и в тоже время возбуждающе-развратное. Я протянул руку и коснулся груди.
- Спасибо.
- Теперь запомнил?
- Теперь запомнил. Все, пока.
Дверь хлопнула за мной. Я остался один.