***

Людмила БЕЛЯКИНА
Франкфурт на Майне.


Казахстанские впечатления.

Первая осень.

Что бы ни случилось с человеком в молодости – всё в тот момент кажется простым и естественным. По прошествии времени многое из этого видится в другом свете – совершенно невероятным, иногда даже фантастичным.
Несколько лет своей жизни я провела в Восточном Казахстане. В юные годы всё там казалось мне экзотичным: пятидесятиградусные морозы зимой с падающими замертво воробьями; сухая невыносимая жара летом с купаниями в быстром ледяном Иртыше и высокие горы Алтая со снеговыми вершинами, теряющимися где-то в облаках, а особенно – застывшие на уступах гор, как алебастровые статуи – дикие козлы архары.
Хорошо помнится первая осень, полная впечатлений и событий, происшедших со мной, до мозга костей городской жительницей. Нас, молодых специалистов, приехавших сюда работать из разных концов страны, ежегодно направляли по существовавшим тогда законам на сельскохозяйственные работы в помощь селу.
И вот везут нас на стареньком истрёпанном грузовичке по просёлочным дорогам к месту работы. Солнце палит нещадно. Из скудной растительности остался один чёрный колючий кустарник – карагайник. От сухости над дорогой – облака пыли. Пыль скрипит на зубах, от пота и пыли волосы на голове висят лохмотьями, а под глазами образовались чёрные круги. Все мы похожи на загримированных клоунов.
После целого дня езды наша уставшая группа из двенадцати человек наконц добралась до места назначения и расположилась лагерем у подножия горы. Разбили палатки. Сейчас бы самое время помыться, но к сожалению, воду ещё не подвезли, а металлические чаны с горячей пищей никого не привлекают. Хочется тени и отдыха.
От лагеря до луга, на котором мы должны были собирать сено, вела распаханная полоса земли длиною в десять-двенадцать киллометров. Земля здесь песчано-глинистая коричневая, со множеством камней. Места глухие. Сколько можно охватить глазом – нигде не видно ни жилья, ни людей. Только иногда промелькнёт где-то среди гор казах на низкорослой лошади, в огромной меховой шапке-малахае, закрывающей сзади всю спину. Там, высоко в горах, меховая одежда летом является единственным спасением от палящего солнца, вызывающего на теле ожоги.
На следующий день ранним утром мы ждём, когда же за нами пришлют какой-нибудь транспорт. Но вот уже полдень, а транспорта всё нет. Вскоре пригнали десятка полтора лошадей, которые пощипывая редкую травку неприветливо косят на нас глазами. Позднее появился распорядитель работ и выразил недовольство, что мы ещё здесь. На наш вопрос, где транспорт и чем добираться до работы, он удивившись, махнул рукой в сторону лошадей сказав: «Вам подали самый лучший транспорт, чего не едете?»
Горько признаться, но значительно позднее мы убедились, что действительно, только лошадь здесь является лучшим транспортом. Но в тот день нельзя было сказать, что это нас очень обрадовало.
Я родилась и выросла в большом городе, где всегда пользовалась современными видами транспорта, а лошадей не любила и очень боялась. А тут надо скакать по пахоте, да ещё на неоседланной лошади.
Увидя в моих глазах страх и, повидимому, пожалев меня наш бригадир бросил на спину одной из лошадей старый ватник. Но я всё же решила не спешить с отъездом, втайне на что-то надеясь. Потихоньку, один за другим стали отъезжать седоки, и мне грозило остаться в одиночестве. Тогда я решилась... и с разбегу попробовала сесть на лошадь. Оказалось, что это не так-то просто и без посторонней помощи не обойтись. Чувство, которое я испытала, сев верхом, был страх. С первых же шагов лошади я чуть не свалилась вниз головой, а затем перекатывалась взад – вперёд, в такт её шагам. Но до места работы всё же добралась. На обратном пути у меня уже появились некоторые навыки. Я поняла, что нужно самой немного подскакивать когда лошадь пускается вскачь, и ехать стало намного легче.
Место нашей работы было очень красивым: вдали – горы в дымке, рядом – журчащий небольшой ручеёк, и всюду запах прелых трав. В первый день мы буквально набросились на работу, но к обеду изрядно выдохлись, и рабочий пыл начал спадать. Очень хотелось есть. Хотя я всегда не любила жирного, но тогда казахское национальное блюдо бешбармак (сваренные в котле большие куски жирной баранины с домашней лапшой) показалось мне превосходным.
В этот день с нами работали две местные казашки. Они были на редкость выносливы. Вечером, готовясь к отъезду домой, они любезно пригласили нас нобывать у них в гостях, в горном ауле, до которого от лагеря было километров пятнадцать. Боблагодарив, мы полагали, что больше никогда с ними не встретимся. Но вопреки всякой логике очень скоро пришлось вспомнить о них. Через неделю у нас закончились запасы соли и лука, и пища стала невкусной. Ближайшие торговые точки находились на расстоянии около сотни километров. Посоветовавшись между собой, пришли к выводу, что наиболее разумным будет поехать за продуктами в аул к нашим знакомым женщинам, отправив туда одного человека. Наверное от того, что я этого сильно боялась, выбор пал именно на меня. В нашей группе я была моложе всех и поэтому держалась очень самоуверенно, что видимо и привело всех к решению отправить меня на заготовки немедленно.
Мне дали двуколку, запряжённую лошадью, и объяснили, что ехать нужно по дороге около двух часов. В конце пути будет аул. Наш распорядитель тут же преподал урок управления лошадью: «Нно...» означает поехал; «Тпру...» – остановка.
Я хорошо всё поняла, бодро вскочила в возок и тронулась в путь. Я совершенно не представляла, как буду управлять лошадью – ведь это впервые. Но виду не подала. Дорога шла среди кустов. Ехать было приятно. Мысли витали где-то «там». Лошадь весело шла без всякой команды, а я иногда «возвращалась на землю», сильно напрягая зрение чтобы поскорей увидеть этот желанный аул. Наверное, если бы я знала, что меня ожидает впереди, то наотрез отказалась бы от поездки. Я ехала уже более двух часов, а посёлка всё ещё не было видно.
Неожиданно дорога стала заворачивть и появилась развилка.
Я не поверила своим глазам. Никто меня об этом не предупредил. Что же делать? Остановив лошадь, сошла с возка. Сердце бешено забилось. Мгновенно пронеслась мысль: заблудилась. Куда идти? Что сулит дорога? Я стояла у развилки, точно как герой известной сказки: направо пойдёшь – голову потеряешь, налево пойдёшь – коня загубишь.
В отсутствие собеседника пришлось советоваться с лошадью. Но она мне, естественно, ничего подсказать не могла. Я её гладила и щекотала, а она смотрела на мення своими красивыми глазами с большими ресницами, ввроде бы всё понимая, – и молчала. В отчаянии я решила ехать наугад, но лошадь что-то заупрямилась и стояла на месте. Ни ласковые слова, ни бранные не помогали. Она не хотела даже сдвинуться с места. Я плакала и просила её понять, что у нас нет времени и уже скоро полдень. Иногда она поворачивала ко мне голову и громко ржала, показывая зубы, а я в ужасе отшатывалась назад. В голове у меня что-то стучало, мысли путались.
Когда у человека не остаётся никакой надежды, откуда-то появляется второе дыхание, мозг начинает усиленно работать, чётко выдавая готовые решения. Преодолевая страх я подошла к лошади, , взяла её за узду и повела за собой. Так мы с ней долго шествовали вдвоём по выбранной наугад дорожке. Ведя лошадь я всё время боялась, чтобы она меня не укусила, но благо, всё обошлось.
Выбрав интуитивно дорогу, я не обманулась. Вскоре появился аул. Это был крошечный посёлок на склоне горы у края дороги. Моё появление здесь оказалось значителным событием, которым потом долго ещё жил посёлок.
Я знала, что одну из женщин зовут Анаис, – на этом мои сведения кончались. Однако в этом посёлке, как обычно в любой деревне прекрасно работал «беспроволочный телефон». Через несколько минут все знали, что к Анаис приехала гостья на собственной двуколке. Несколько человек моментально проводили меня к её саманному домику. Судя по тому, с какой радостью бежала она мне навстречу, можно было догадаться, что гость для неё – редкое явление. Она и её соседи устроили настоящий пир, где кроме множества овощей со своего огорода и домашних яств, был кумыс. Тогда я узнала, что этот напиток, напоминающий плохо газированное кислое молоко, прекрасно утоляет жажду.
Для меня было приготовлено много гостинцев – чисто казахские лакомства: дольки чеснока, маринованные в уксусе, грудочки высушенной на солнце козьей брынзы и даже кусок вяленого конского мяса.
Мы никак не могли наговориться. К сожалению, через несколько часов нам пришлось расстаться, нужно было попасть в лагерь до наступления темноты.
Теперь лошадь шла значительно быстрее, как бы почуяв дорогу домой. Вдали можно было уже разглядеть наши палатки. Я так этому обрадовалась, словно увидела свой родной дом. Обратная дорога показалась очень короткой.
Обступив со всех сторон повозку ребята стали расхватывать на ходу продукты, но никто не поинтересовался, как прошло моё путешествие. Весь вечер я держалась очень бодро. Только ложась спать, почувствовала, какого огромного нервного напряжения стоила мне эта поездка.
Прошло много времени. Иногда я вспоминаю свой вояж. Лошадей боюсь по-прежнему и до сих пор не могу понять, как я могла свершить «сей ратный подвиг».


Гроза.

В этот раз на сельскохозяйственные работы ехали ещё четверо моих знакомых. Собирать сено нужно было на высокогорных лугах, располошенных в котловинах между гор. В том году ужасно жаркое лето сменилось не менее жаркой осенью.
С радостью мы покидали город, где от домов даже вечером шёл накопленный за день жар, а асфальт проседал под ногами. Деваться от жары было некуда. Всё время хотелось, чтобы пошёл дождь и наступила ночь, но небо было чистым.
Поездка на луга сулила прохладу. До сборного пункта нас везли машиной, а там пересадили на повозки, запряжённые лошадьми. Стоянка находилась довольно высоко в горах, но ширина дорог позваляла повозкам проехать.
К моменту нашего приезда на стоянке уже собралось несколько человек из других мест. Даже здесь не было прохлады. Лошадям тоже было жарко. Чтобы немного облегчить им участь, их распрягли. Повозки перевернули вверх дном, создав небольшие островки тени. Лошадей привязали за узду к повозкам.
Жара создавала какую-то напряжённость. Всё время казалось, что что-то должно произойти. До вечера ещё было далеко и мы начали убирать сено. Работа не спорилась. Каждый раз кто-нибудь уходил в тенёк, чтобы передохнуть. Так продолжалось некоторое время.
Но вот откуда-то из-за гор, закрывая солнце, появилась большая чёрная туча. Внезапно блеснула молния и загремел гром. Это было так неожиданно, что мы ещё не успели спрятаться, как полил дождь. Как он начался, точно так же моментально и прекратился. Стало ещё ярче светить солнце и сильнее запахли травы.
Ма стали к этому привыкать и уже не обращали внимание на частую смену погоды. Через несколько минут картина повторилась. Дождь всё усиливался. Участились молнии, быстро приближаясь к нам. Часть людей, не выдержав бросились укрываться под повозками.
Мне же всё это нравилось: и дождь, и разгулявшаяся стихия. Казалось, что молнии рождаются совсем рядом. Я такого раньше никогда не видела. Было очень интересно наблюдать их так близко. Но когда молния ушла в землю, в нескольких шагах от меня, а гром прогремел над моей головой – было уже не до наблюдений.
Затем началась какая-то вакханалия. Молнии уходили в землю с оглушительным треском. Гром гремел не переставая. Дальше я уже ничего понять не могла. Стало совсем темно, и только вспышки молний на секунду освещали местность. Скалы и горы надвинулись на нас, и казалось, что они совсем близко. Тучи нависли на уровне лица. Казалось, что мы находимся в центре ада и наступил конец света. От всего этого хотелось ухватиться за какой-нибудь предмет или врыться глубоко в землю. Я слышала, что меня звали по имени, но откуда шёл голос – трудно было определить. Я совсем потеряла ориентировку и не знала куда бежать. При вспышках молний все окружающие нас предметы принимали огромные размеры, а мечущиеся расседланные лошади казались доисторическими свирепыми животными с зубатыми пастями.
Я в ужасе прижалась к чему-то. В тот же миг блеснула молния, раздался удар грома. В стороны полетели щепки. Это была одна из наших повозок. Вслед за этим я услышала громкое ржание лошади и крик человека. Запахло паленым. Уже не пытаясь спастись, я просто стояла на одном месте.
Прошло немного времени, и всё неожиданно стихло. На ярко-голубом небе без единого облачка сияло солнце. Моментально все выскочили из своих укрытий. На земле, недалеко от перевёрнутой повозки, валялась убитая молнией лошадь, а рядом с ней без сознания лежал один из наших ребят с обожжённой ногой.
Мы все застыли в ужасе. Из оцепенения нас вывел гортанный голос кучера-казаха: «Его срочно надо спасать!» Вернулось самообладание. Мужчины подтянули повозку, запрягли лошадь и, как могли, быстро погнали в ближайшее селение для оказания помощи пострадавшему.
Двое казахов из нашей группы вонзили острые ножи в горло убитой лшади, пуская кровь. Затем ещё долго возились, вырезая лучшие куски мяса для шашлыков.
Я уже много лет живу в городе и, когда мои домашние пугаются грозы, всегда думаю, что по сравнению с той эта – детская игра.




Террариум

Всё это произошло когда мы убирали травы на озере Зайсан, на границе с Китаем. Если взобраться на высокий утёс и присмотреться – на другом берегу видны китайские фанзы и даже движущиеся фигурки людей.
Горы Алтая в этом месте – высокие и голые, с вершинами причудливых форм. Очень интересно наблюдать их на закате солнца, когда оно освещает горы сзади. В их очертаниях можно увидеть сказочных героев и чудовищ. Здесь вспоминаются картины Рериха и Кента, и начинаешь понимать, что их полотна – не плод горячечной фантазии художника, а сама жизнь.
Связанное с этими местами происшествие надолго врезалось мне в память. Хотя говорят, что память хранит только хорошее, я думаю она хранит то, что вызвало эмоции вне зависимости от того, были они положительными или отрицательными.
Осень в том году была дождливой и прохладной. Прошло всего несколько дней, как установилась сухая тёплая погода и началось «бабье лето». Трава на сено, до нас, была уже давно скошена, но проливные дожди помешали дальнейшим работам. Она легла плотным толстым слоем. Нашей задачей было раскинуть её на просушку, а затем собрать в копны.
Как обычно, установили палатки четырёхместные, но в этот раз почему-то перед входом положили большие куски войлока. Где-то подспудно я почувствовала, что это не просто так, а с чем-то связано. Не утерпев, спросила у своих соседок. Их ответ поверг меня в ужас. Оказалось, что тут водятся скорпионы, а чтобы защитить себя от них есть только один способ – положить войлок, которого они очень боятся.
Всю ночь я не могла сомкнуть глаз, прислушиваясь, не зашуршит ли где-то скорпион. Один вид этого насекомого был для меня омерзителен. Сколько ни пыталась убедить себя что мы в полной безопасности, чувство страха меня не покидало. Как только забрезжил рассвет, кое-как одевшись я первая выскочила из палатки.
Зрелище утренних гор немного отвлекло меня от горестных мыслей. Было свежо. На горах лежали синие тени и, казалось что за ними обязательно должно быть море. Вскоре вышли из палаток остальные и мы дружной компанией пошли умываться к ледяному ручью. Первые лучи солнца приятно согревали.
Наскоро позавтракав, мы взялись за работу. Чувствовался прилив сил. Хотелось работать. Не очень умея манипулировть вилами, я облюбовала себе пучок сена. Воткнула в него вилы и как только подняла их вверх, увидела на земле какой-то шевелящийся предмет. «Наверное, это ёжик, попавший в сено», – подумала я. Нагнувшись, чтобы лучше его рассмотреть, тут же отпрянула назад.
Это был клубок змей, которых я потревожила. Змеи то сплетались, то расплетались, медленно приближаясь ко мне. Ужас обуял меня. К горлу подошла тошнота. Ноги приросли к земле. Хотела крикнуть – рот открывался, а звука не было. Я была в шоке. Вместо того, чтобы бежать отсюда, я медленно, на ватных ногах побрела к ребятам. Хотела их предупредить. Чтобы они близко к тому месту не подходили, но их реакция оказалась для меня совершенно неожиданной. Никто не удивился, о одна из девушек совершенно спокойно сказала, что тут везде змеи. Это такое место. Они не все ядовиты, да и не очень большие. Просто нужно забивать их вилами, расчищая себе дорогу.
У меня вконец испортилось настроение. Я держалась поближе к людям. Если раньше я не могла только спать, то теперь – и есть. Это очень опасное место. Всё время мне казалось, что меня обязательно укусит змея и я умру. Но утешить или пожалеть меня было некому. Находиться здесь приходилось ещё долго и, чтобы выжить нужно было бороться, далеко запрятав свой страх.
Всю ночь я убеждала себя что надо быть смелой. Да и в этой ситуации ничего страшного нет. Вокруг люди, а в случае чего – в аптечке есть сыворотка. Чем глубже мы продвигались в горы, тем больше становилось змей. Вскоре не было ни одного участка, где бы не было живых клубков. Один Бог знает чего мне это стоило, но через несколько дней я спокойно рассматривала этот террариум и продвигалась ваерёд, забивая змей вилами либо отодвигая их в сторону.
Непонятным оставалось одно: откуда здесь появилась такая масса змей, ведь в других местах их не было. Разгадка оказалась очень простой: к осени тепла становится меньше, особенно в холодную осень. Долго не остывают только камни да небольшие вершины. Змеи ищут тепла. Они приползают сюда погреться.
Ещё долгое время мне снились эти места, и я просыпалась среди ночи в холодном поту.


Всадник без головы

Через несколько недель все травы под горой на нпшем участке были убраны, и лагерь перекочевал на другое место. Теперь заготовлять сено нужно было высоко в горах на «альпийских лугах». Здесь уже не было широкой дороги, а к месту работы вели лишь узкие горные тропы.
Как и прежде, мы выезжали на работу каждый день на рассвете верхом на лошадях. Это однообразие изрядно надоело, и мы стали требовать другого транпорта, рассчитывая на маленькие двуколки. Нам очень быстро пошли навстречу, заменив лошадей быками. Вот когда мы по достоинству оценили преимущество лошади. Теперь езда на этом пркрасном животном казалась нам высшим блажетством.
Алтайский бык значительно ниже лошади и очень упрям. Ноги седока свисают с боков почти до земли, а сухой колючий карагайник цепляется за брюки и больно жалит. Сидеть на бычьем костистом хребте, выпирающем вверх, очень неудобно. Бык идёт медленно. А от долгого сидения враскорячку на его широком заду затекают ноги. Ко всем прелестям бык непрерывно совершает хвостом круговые движения, отгоняя прилипающих оводов, тут же справляя свою нужду. Грязная кисточка его хвоста больно бьёт по спине, расписывая на ней всевозможные узоры.
Однажды, когда уже начало смеркаться, мы возвращались на нашу стоянку. Цепочка уставших людей на быках расстянулась по горной тропе. Некоторые, оторвавшись от общей массы, ушли далеко вперёд. Мой «транспорт» что то стал отставать, и вскоре я потерояла из виду остальных. Чтобы догнать своих, я хлестнула быка верёвкой. К великому удивлению, моё животное пошло быстрей, моментально отреагировав.
Мы спускались с горы. Бык всё время наклонял голову вниз, и я начала съезжать ему на рога. Возмутившись, он подпрыгнул и я, перелетев через его голову, куда-то свалилась. Очнулась в полной темноте, почувствовав телом боль от лёгких ушибов. Открыв глаза, увдела над головой кусочек сумрачного неба. «Это, наверное, во сне, – подумала я, – но ведь небо вполне реально, даже плывут облака». Земля подо мной была мягкой от толстого слоя сухой осенней травы. Попыталась встать, но ноги проваливались. С большим трудом сделав несколько шогов в сторону, я наткнулась на стену с неровностями от торчащих корней и острых гранитных камней.
Это была какая-то яма. Начала прыгать, чтобы ухватиться руками за края ямы, но она была выше моего роста. Тогда я сняла кофточку, стараясь закинуть её наверх: а вдруг она за что-то зацепится? Но всё было тщетно. Я стала нервничать. Саднили поцарапанные колени и локти. Чтобы немного отвлечься, начала в уме считать до тысячи. Сбилась. Всё время сверлила одна и то же мысль: «Ведь меня будут искать! Где? Кто может догадаться, что я сижу в яме? Значит, можно здесь остаться навседа, заживо погребённой!»
От этой мысли мурашки пошли по коже. Нет, ни за что! Нужно было срочно выбираться. Я попыталась карабкаться вверх по стене, цепляясь за всякие неровности, но выступавшие длинные корни пересохли и ломались под рукой.
Первая попытка не удалась. Я полезла ещё раз, ещё.
Страх придавал силы. И всё-таки выбралась наверх. Немного передохнув, огляделась по сторонам. Нигде никого не было видно. Мой бык ушёл без меня далеко вперёд, унося на своих рогах лишь привязанную мной соломенную широкополую шляпу.
Схватившись руками за голову и крепко её стиснув,– «Ну, думай же, думай!» - заставляла я себя, совсем отчаявшись. И, как всегда в экстремальных ситуациях, решение пришло: кричать и аукать, как это делают потерявшиеся в лесу. Сколько времени я кричала – не знаю. В горле всё пересохло, а меня так никто и не услышал. До нашего привала было ещё далековато, да и дорога не известна. Оставалось одно – ждать.
Начинало темнеть. Я здорово продрогла. В горах вечером довольно прохладно. Ещё сказалось нервное напряжение. Видимо, я навсегда забыта всеми. Слёзы текли сами, непроизвольно. Больше всего пугала встреча с хищным зверем. Но всё-таки я не теряла надежды, напряжённо всматриваясь вдаль. И вдруг появилась маленькая чёрная движущаяся точка. «А может быть, мне это почудилось?» - подумала я. но точка быстро приближалась. Вскоре можно было различить всадника. Понятно было, что это за мной. Меня обуяла бешенная радость. Я размахивала руками, хохотала и кричала. Всадник меня заметил. Когда он подъехал поближе, то глянув на меня, выпачканную землёй с поцарапанными руками и ногами, перепугался. «Что с тобой?» - спрсил он. Я тут же сбичиво ему рассказала о своих приключениях. «Видимо, бык на тебя за что-то сильно обиделся, это животное злопамятное», - сказал он утвердительно.
Оказывается, увидев быка с моей соломенной шляпой на рогах, в лагере встревожились и решили начать поиски. Получается, что я вовремя вылезла из ямы. Вдвоём на лошади мы тронулись в обратный путь. Как теперь мне было тепло и уютно ехать на этом умном животном! Я успокоилась.
В лагере целый вечер не умолкали шутки на мой счёт. А на следующий день я услышала свою кличку – «Всадник без головы». О том, что свалилась в медвежью берлогу, в тот день мне решили не говорить. Об этом я узнала позднее.