Сумеречная истина при свете луны

Вечер, комната, диван, сумерки, сидят двое: он справа, она слева. Повисшую тишину своим тиканьем нарушают только старые механические часы с кукушкой – кукушка спала, а часы показывали половину десятого.

Минут десять назад они утратили нить разговора, возможно навсегда. Она уходит, уходит навсегда, а он остается. Что может быть хуже для влюбленных, нежели вечное расставание? Не важна причина, главное – сам факт. Злая шутка судьбы – они расстаются. И говорить не о чем, они просто сидят в комнате, покидаемой светом. Садится солнце, и место света занимают сумерки. Тишина настолько всепоглощающа, что он не слышит, как ровно и спокойно бьется её сердце, как легко она вдыхает “темный” воздух. Они любят и теперь боятся даже прикоснуться друг к другу, даже сказать слово. Ощущение невероятности происходящего все сильнее затягивает, все труднее от него избавиться. Кажется – одно лишнее движение, одно лишнее слово и идиллия разрушится, они сидят будто в трансе.
Сумерки сменяются всепоглощающей, всепроникающей тьмой. Она кожей ощущает биение его сердца, его дыхание, они сливаются воедино, и наступает царство тьмы. Вот луна заглядывает в окно, освещает лицо, оставляя часть его в тени. Он боится повернуться и посмотреть в глаза, в её прекрасные, завораживающие глаза. Но все же поворачивается. Её лицо действительно так бледно? Или это иллюзия – жалкая насмешка луны? Синхронно они медленно берутся за руки, смотрят друг на друга…

Её голос разрывает тишину, такую страшную и такую прекрасную
-Уходи, убей меня и уходи, пока не поздно… ещё не долго осталось
-Я… я решил, я остаюсь, остаюсь с тобой,- в глазах появился нездоровый блеск.
-Ты уверен?
-Как никогда, - он расстегнул ворот рубашки и подставил шею.

А в окне все сияла луна, своим чудовищным бледным светом. Она обнажила клыки, коснулась артерии, по телу пробежала дрожь, и нежно вошла в него двумя парами острых, белых клыков. Они слились в безумстве эйфории жертвы и охотника. Выпить целиком, выпить до капли, всасывая каждую молекулу его тела, это прекраснее любых ласок мужчины и женщины, слившихся в любовном экстазе, это непередаваемо. Алая, алая кровь стекала с её губ, милый маленький ротик… в крови он стал ещё прекраснее. Его лицо стало таким же бледным, как и у нее, невероятно быстро вылезли острые зубы, он стал таким же, как и она, бледным и с жаждой, вечной жаждой крови.

Луна скрылась, и во тьме комнаты загорелись ярким пламенем две пары глаз, создавалось ощущение, будто они пытались заворожить друг друга. Глаза, полные страсти стремительно сблизились. Существа слились в бесконечно долгом поцелуе, она разорвала воротник, он переместился губами к левому плечу, она последовала его примеру. Параллельно сильная рука обхватила тонкую талию и медленно спустилась ниже, нежно лаская упругие бедра, она часто вздрагивала и урчала от удовольствия, неторопливо снимая с него рубашку. Другой рукой он продолжал расстегивать тонкую, почти прозрачную блузку, пуговица за пуговицей медленно и неспешно. Тела дрожали от эйфории, зубы все сильнее впивались в кожу, солено-сладкая кровь текла по губам. Расправившись с блузой, он начал ласкать грудь, покрытую тоненькими струйками крови. Сообща они сорвали алый от крови бюстгальтер. Избавившись от штанов и юбки, не переставая целовать друг друга кровавыми губами, они разместились на широкой кровати. Покрытые кровью, извивались в постели, затем кровать затряслась – они ведь тоже могут любить по-человечески, комната наполнилась стонами. Он целовал её нежную, мягкую, ножку, вдруг обнаружил артерию и поцелуй затянулся на долгие, сладкие минуты. Она неестественно выгнулась, запрокидывая голову, приоткрыла алые губки, с уголков, по скулам потекли струйки и выдавила из себя непередаваемый крик. Вытянувшись вдоль своей ноги, она дотянулась до шеи - игриво покусывая горло, слизывала темную кровь. Рыжеволосая бестия, как она прекрасна!

Тут врывается отряд ОМОНа с осиновыми кольями и всех мочит!
*занавес*