2. Мегерка познаёт злобу и обретает страх

Мой, дорогой друг, тебя опять изгнали от телевизора? Наверняка там идёт очередная серия архиважного для просмотра N-сиканского сериала про безнадёжную любовь благородного кобельеро Родриго Кончитоса к обворожительной Донне в Ванной или что-то в этом роде. Думаю, что ты не в курсе, да и я тоже, может это и к лучшему? Полагаю, ты понимаешь как крайне необходимо не пропустить именно сегодня именно эту серию, ведь тогда ей не о чем будет говорить на сегодняшнем шабаше и она будет выглядеть по крайней мере глупо и нелепо среди своих осведомлённых подруг. Результат - она будет ещё более раздражительна чем обычно. Свят, свят, свят…

Ну а пока нас никто не трогает и не тревожит, а до матча ещё далеко и до пива ещё не скоро, я поведаю тебе ещё одну сказку про маленькую мегерку… Ведь маленькие они ещё ничего?


СКАЗКА ПРО МАЛЕНЬКУЮ МЕГЕРУ
в которой она познаёт злобу и обретает страх.

Мегерки росли. Они уже не водили как раньше хороводы, не пели и не резвились. В них начала проступать пока ещё напускная, но всё больше и больше крепнувшая манерность. Разбившись на маленькие стайки, они чинно вышагивали по райским кущам, впрочем то и дело сбиваясь на какие-нибудь детские шалости, в поисках различного рода приключений, к счастью, не всегда их находя. Осознание собственного взросления придавало им невероятно самонадеянный вид, хотя их так и подбивало поскакать вприпрыжку. Тем не менее, мегерки росли.

Появились новые забавы и новые увлечения. Повально всех захватила новая игра в любовь, для которой и фавны были хороши.

Наша мегерка, ещё более похорошевшая, ни в чём не отставала от своих подруг, более того она привнесла в эту игру ещё большей остроты своим трагическим романом. В моде были расставанья, примирения и встречи. Свои чувства и эмоции они толком скрывать ещё не умели, поэтому можете представить, какой гомон стоял вокруг. И никто вроде бы не воспринимал эту игру всерьёз, пока не пришло время кольцеваться.

Одна за другой мегерки возложили свои сердца на алтарь любви, семьи и брака (интересно, чья это была идея объединить вместе столь несопоставимые понятия?). От наплыва желающих кольцеваться, Гименей вёл обряд хомутания на скорую руку спустя рукава. Проторенной дорожкой мегерки летели под ручку с фавнами от Гименея к Бахусу, и от Эроса к Морфею. Райский инкубатор поставленный на поточную линию: счастливые пары, вязанки цветов, незатейливая музыка, прелестная пастораль и всё это надёжно скреплённое нетленными обещаниями в вечной любви. Идиллия да и только, держите крепче промокшие платочки.

Прошло совсем немного времени и замужние мегерки начали сторониться своих ещё недавно близких, но до сих пор незамужних подруг, смотря на них как на потенциально опасные объекты для своего семейного очага, ведь как известно сколько фавна не холи, а он всё куда-то смотрит.

Разительные перемены происходившие в мегерках сразу после кольцевания не могли остаться без внимания их не замужних подруг. Лица замужних мегерок овевали неведомые тайные мысли, их разговоры были загадочны и непонятны. И даже самая распоследняя страшненькая мегерка только-только впорхнувшая в силки Гименея, смотрела на непосвящённых мегерок такими глазами, что уже от всего этого не оставалось ничего другого, как хомутать первого попавшегося фавна и тащить его причащаться таинствам брака.

Так именно случилось бы и с нашей мегеркой, да только сердечко её ещё дрожало при малейшем воспоминании об амуре. Хорошо что мегерка была не одинока в неприятии такого безумного влечения к узам брака. Родственная душа, её близкая подруга целиком и полностью порицала всё что отрицала она и восхваляла всё что нравилось ей - как это приятно щекочет самолюбие. «Любовь зла!» - восклицала она. «Но не да такой же степени!» - вторила ей в унисон мегерка, и обе дружно в такт, осуждающе качали головами.

Красота мегерки не могла остаться обойдённой и фавны падкие на всё яркое и необычное, ходили за ней табунами, пока так и не добившись взаимности, один за другим бросали её шлейф и удалялись не солоно хлебавши. Так остался у нашей мегерки один единственный, но самый стойкий и верный поклонник. Был он ничем не лучше, но и ничем не хуже остальных, да в принципе каков бы он ни был, мегерке он был не нужен. Хотя, без сомнения, в тайне, ей нравилось его внимание. Но когда она ловила его обожающий взгляд, то досадливо морщилась как от назойливой мухи, когда он срывающимся голосом шептал ей слова любви, она зевала как от наскучившей мелодии, когда он трепещущей рукою подводил её ручку к своим горящим устам для поцелуя, она брезгливо отирала её подолом платья. Несчастный он видел это и страдал, но каждый день неизменно следовал за нею жадно ловя её взгляд, слова и жесты, уничижаясь в своих ничтожных радостях. Невзрачная тень на фоне блёклого заката, каждую ночь он безутешно блеял под её окнами на луну, призывая любимую разделить с ним его любовь. Мегерка настолько привыкла к этим жалобным звукам, что однажды ночью не услыхав их была крайне удивлена, но списала это на свою чрезмерную холодность к фавну и сквозь сон решила впредь быть к нему немножечко добрее. Однако и днём всё было не так как раньше. Её спину не окатывал жар обожающих глаз, страждущие взаимности губы с благоговением не склонялись к её руке и робеющий от любви голос не шептал ей дифирамбы, истины ради следует отметить совершенно необоснованные и преувеличенные. Всё было не так. Столь приветливый и улыбающейся ей во всей своей красе мир, отчего-то хмуро и отчуждённо встречал её. Она обошла любимые её сердцу места, но не приобрела прежнего расположения духа. Ночь не дала ей ничего. Ожидание породило злобу. Бедный колченогий фавн, он был настоящим счастливцем в том, что в момент кульминации воображаемого мегеркой акта возмездия пребывал вне её алчущих кары рук.

Наутро преисполненная новых сил, жаждущая мщения и крови (более в фигуральном нежели чем в прямом смысле, ибо утро вечера…) мегерка отправилась на поиски беспечного фавна, посмевшего пренебречь её расположеньем (усомниться в её уникальности, презреть её прелести, ну и ещё парочка чего-то в том же роде). Коварный план требовал действий. Лукаво поводя глазами и фальшиво улыбаясь мегерка пробиралась всё дальше и дальше в самые непролазные дебри райских кущ (да-да и на Олимпе есть отхожие места). Но фавн исчез. Поневоле мегеркой овладели сомненья, а затем и страх. Не предался ли малохольный фавн волнам Леты, не предпочёл ли он беспамятство - терзающей любви? Гонимая тревогою мегерка вспугнула не одну влюблённую парочку, пока не набрела на уединённую от глаз лужайку.

Они сидели рядом друг с другом нежно взявшись за руки. Заходящее солнце бережно укрывало их плечи тёплым золотистым покрывалом и соловьи убаюкивающе щебетали им свои трели. Близкая подруга и верный поклонник, её обыденная тень.
 
Остаток дня и всю ночь она оплакивала свою былую любовь (вы ещё помните её амура?) и свою прежнюю расточительность (это уже про фавна), а под утро придя к реке и увидев своё отражение, она обнаружила, как сильно изменилось её лицо, какой удивительной глубины стали её глаза, как печальна и загадочна стала её улыбка. Нет бесспорно меланхолия была ей к лицу. «Из всего надо извлекать приятные стороны», - подумала мегерка и рассмеялась, вспугнув ставших такими степенными прочих мегерок (да и мегерок ли ещё?), заставив их невольно насторожиться за своих фавнов. Ведь наша мегерка всё ещё была очаровательней их всех.