С Новым Годом! Андрей Днепровский-Безбашенный

АНДРЕЙ ДНЕПРОВСКИЙ-БЕЗБАШЕННЫЙ - http://www.proza.ru/author.html?091062

С Новым Годом!

(- Почему ты так страшно молчишь…?)
по мотивам старых анекдотов

Ох, и длинные, зимние ночи на севере. И ещё холодные. Кто чем в это время там занимается... Кто спит, кто любовью, а кого вообще бессонница в плен забрала. А кто-то просто бродит мыслями среди облаков…
Вот и прапорщику Бардодыму в эту длинную ночь, не то, что бы не спалось, а скорее наоборот, ему очень хотелось спать. Но спать ему было нельзя, так как он сейчас был на службе, во внутренних войсках. (Внутренние войска тем и отличаются от внешних, что всё время борются с внутреннем врагом, всё время борются с ним и борются…).

В этом мрачном, длинном при длинном коридоре, таком же длинном, как и зимняя ночь, вот уже почитай, как двадцать лет несёт он свою нелёгкую службу, работая охранником в тюрьме. За эти годы он истоптал этот длинный тюремный коридор вдоль и поперёк, тысячи раз отмерив его шагами в обоих направлениях, а за коим занятием немало и передумал…
Вот и сейчас, что бы его, не свалил сон, он медленно встал из-за стола и привычно побрёл себе вдоль коридора, одновременно прислушиваясь к разноголосым храпам зэков, которые гулкой и разнобойной трелью доносились из камер расположенных по обе стороны длинного коридора.
В следственном изоляторе была глубокая ночь и его обитатели, в своём подавляющем большинстве крепко спали. Ведь зэк, как ни крути - человек, хоть и преступивший грань закона, и ему тоже надо бы хорошенько выспаться. Ведь завтра могут быть разные мероприятия, например такие как: на допрос к «следаку» могут вызвать, а тот опять «крутить» начнёт, а если же подследственный будет, ниспамши, то и голова у него толком работать не будет, и кто его знает, как там потом карты лягут и как дальше дело обернётся. Что согласитесь, для подследственного было серьёзно и очень немаловажно. Так что зэки в тюрьме сейчас крепко спали и видели три десятые сны…
А прапорщик не спал, он мерил шагами коридор и думал.
- Да… почитай дежурство моё скоро к концу подойдёт, совсем немного осталось, а там домой, в чистую постельку. Мне это можно. Да и жена, наверное, давно уже заждалась, истосковалась вся и соскучилась…

Бардобым любил после дежурства нападать на жену и заниматься любовью, даже, несмотря на свой возраст. Но он ещё больше любил, в это самое время держать в руке пистолет, правда, заряженный холостыми патронами. И когда его начинало забирать, и всё должно было вот, вот кончиться, он нажимал на курок и палил в воздух - «Бах! Трах! Бабах!» - громко раздавалось в их уютной двухкомнатной квартире, что, добавляло супругам много новых острых сексуальных ощущений… И прапорщику всё это так нравилось, а его жене особенно.
Правда, как-то раз он перепутал холостые патроны с боевыми и попал прямо в люстру, та упала и разлетелась… И это было ещё круче!
Но это, так, простое отвлечение мыслей.

- А вот им… - возвратившись мыслями обратно в тюрьму и обведя быстрым взглядом камеры, что были по обе стороны коридора - Нельзя!!! – зло топнул ногой Бардодым. - Им не положено. Вот, к примеру, заключенный Иванов из восемнадцатой камеры, что мне вчера сказал перед отбоем? Я ему черное, а он мне белое, я ему не положено, а он мне, на положено, хрен заложено. Так и остался при своём мнении, вот поэтому он там, а я здесь! Видать, Иванов по своим законам живёт, и не совсем правильным – глубоко зевнул прапорщик.
- Нужна, видать человеку тюрьма, нужна – вернулся он мыслями к действительности. - Что бы человек в ней посидел, о жизни своей непутёвой подумал, может быть - что и надумал. Ведь при любой власти в тюрьме всё равно будет кому сидеть. Зэк сами по себе, сидеть, конечно не будет, его охранять надо, вот и я, стало быть, без хлебушка никогда не останусь… - потянулся прапорщик до треска в суставах.
Он добрёл до восемнадцатой камеры, ещё раз сладко зевнул, остановился и стал подозрительно прислушиваться…
Но из восемнадцатой камеры не было слышно никаких звуков, что показалось прапорщику очень странным и подозрительным...? Гробовое молчание его сильно насторожило. В пошлое дежурство зэк Иванов сопел, иногда переходя на тяжелый храп с переливом, а сейчас там была страшная могильная тишина…
- Как так может быть? – подумал про себя прапорщик. - Может быть, там его давно уже нет, хотя по документам он должен быть - там… Ведь ему ещё долго «париться» - сопоставляя неоспоримые факты, тут же принялся размышлять Бардодым, так как торопиться ему было совершенно некуда. А зэкам тем более, ведь зэк спит - а срок-то идёт.
- А собственно, чего это я себе голову здесь ломаю, дай-ка лучше я постучу…- немного постояв, Бардодым всё настойчивее и требовательнее стал стучать в дверь камеры.

Иванов не храпел потому, что просто спал на боку, перевернулся он на бок во сне и храпеть перестал. И вообще он сюда попал, как сам считал, крайне глупо, нелепо, случайно и бестолково.
По жизни Иванов совсем не относился к тем людям, что зажигали звёзды, он был весь такой скользкий, что его не за одно место не прихватишь, на него где сядешь - там и слезешь.

В этот раз Иванов с корешем «взяли» крутую тачку, и уже было «свинтили», как в моторе вдруг что-то сломалось, наверное, закипитель остыл, и пока то да сё. Стали тормозить попутку, что бы дотащить машину, но ночью долго никто не останавливался. Потом остановилась милиция – и вот, подфартило. Их взяли тепленькими, с поличным и «замели» подчистую. На допросах Иванову больше ничего не оставалось делать, как уходить в «несознанку», ведь на горизонте ему «маячил» конкретный срок. Он и раньше тут было дело бывал, и от предположения, что с ним будет дальше, на душе у него дико скреблись кошки. Он с лёгкостью бы сейчас поменял своё мрачное настоящее на «безоблачное» будущее. Но шансов выкрутиться у него почти не было, его везде, со всех сторон обложил следователь, как того серого волка, полностью перекрыв ему кислород. А пока Иванов высыпался, в надежде отвлечься и забыться мыслями от всего этого кошмара хотя бы во сне.

- Иванов! – звеня ключами, стучал в дверь прапорщик. - Слышишь, Иванов?! - отвечай. - Ты здесь или не здесь, сука рябая?! - пинал ногой в дверь Бардодым.
Но из камеры ничего не было слышно, было только одно гробовое молчание, которое зависло жуткой немой стеной.
- Иванов, сукин ты сын?! Так ты здесь, или не здесь?! А если ты здесь, то почему это ты - так страшно молчишь…?! А?! Иванов! Здесь ты, или не здесь…?! Так и раз так твою мать!!! - эхом разносилось по длинному коридору.
- Да здесь я начальник, здесь… - с перепугу вскочил с нар Иванов. - Чо спать не даёшь начальник? В самый сон меня разбудил!
- А я вот стою и думаю? Здесь ты, или же не здесь…? - начал было успокаиваться надзиратель.
- Да здесь я начальник, здесь, дай поспать-то? - уже молящим голосом запросил Иванов пощады.
Так прапорщик, убедившись, что заключенный на месте, опять не спеша, побрёл себе дальше по коридору. Потом он остановился, и, довольно потирая руки, улыбнулся себе в усы.
- А куда же ты ещё денешься? - сказал он самому себе, и именно эта мысль доставила ему огромное истинное удовольствие.
После, ещё побродив по коридору, он опять подошел к восемнадцатой камере, постучал и снова спросил.
- Иванов, ты ещё здесь…?!
- Да здесь я, здесь начальник, здесь, куда же я денусь?! Чо спать не даёшь? - уже начал закипать Иванов.
- Да вот и я так думаю, куда же ты денешься-то, из подводной лодки…?
- А раз ты здесь, то вот скажи-ка ты мне, пожалуйста, голубчик, чего это ты там делаешь? - опять улыбнулся себе в усы прапорщик. И тут Иванов взорвался и начал беситься.
- Троллейбуса жду! Вот лежу на нарах и жду троллейбуса?! А то ты сам не знаешь и дураком прикидываешься, что я тут делаю?! Срок мотаю! Делать мне больше нечего, как с тобой ночью лясы точить! Дай поспать!? - конкретно взбеленился Иванов.
- Иванов! - снова позвал его прапорщик.
- Ну, чо те… начальник!? Достал ты меня уже?!
- С Новым Годом тебя!
- Ты чо начальник? Совсем там дуранулся, что ли? Скоро весна на улице!!! - терялся Иванов в догадках.
- Иванов! Тебе ещё год накинули, ну, ещё за прошлое дело…
И прапорщик, ядовито хихикнув, побрёл себе дальше по коридору, навстречу новой жизни и новому дню…

После таких слов остатки сна у Иванова как отрубило, их как рукой сняло. А прапорщик Бардодым тихо брёл и брёл себе дальше по длинному коридору. Приближалось утро, а утром его дежурство закончится.
И так вот почти уже двадцать лет…

Андрей Днепровский - Безбашенный.

3 сентября 2004г