Осторожно!!!

То ли к выборам, то ли к Новому году, то ли в Управе деньги лишние, только начался ремонт в моем подъезде. Повесили объявление с извинениями о временных неудобствах и просьбой убрать (по возможности) лишние предметы.
Мы, наконец, избавились от действительно лишнего, осталось только то, что не сдвинешь с места и велосипед под домашней кличкой Прометей. От него мы не избавимся никогда, он перейдет или следующим жильцам, или в наследство потомкам, так как прикован к стене цепью, цепь на замке, ключ, естественно, потерян. Но это, ладно, детали. Место встречи жильцов моего этажа, оснащенное ещё вполне велюровым креслом, ковриком и пепельницей видоизменилось: первой пропала пепельница. Кресло стало стареть на глазах от тоски по прекратившимся совместным перекурам, а коврик вывернулся наизнанку от отвращения к побелке, покраске и чуждым нашей эстетике маляршам.
Потом запахло краской. Везде. В последнюю очередь окрасили распашные двери и оставили их нараспашку – сохнуть. За моего Прометея я не волновалась по известной причине, но соседи напряглись, и, уходя, двери мы все-таки закрыли.
Благоустройство финансировалось бесперебойно, поэтому велось круглосуточно. Утром – один тон, вечером уже другой, слой за слоем. Распашные двери не имели ручки с внешней стороны, а в замок попала краска. Из-за этих сложностей краска попала и на мои руки! Хоть бы написали «ОСТОРОЖНО! ОКРАШЕНО!».
Руки отмывала ацетоном, заодно и лак с ногтей сняла, заодно умыла лицо с мылом. Мой папа говорил, что от умывания человек должен хорошеть, а не дурнеть. Я не понимала, дурнее ли я умытая. Я понимала, что умытая я другая. Изменился взгляд, одомашнился что ли…
Какое-то время я избегала косметики, так и ходила умытая на работу. Стиль делового общения круто изменился: уже не я задавала вопросы по делу, а мне их задавали, не по делу. Иногда я ощущала себя дилетантом, мне становилось стыдно, и ненапудренные щеки очевидно краснели. Мало того! Под умытое лицо не наденешь элегантную одежду, и одежда стала под стать лицу. Я стала говорить тише, реже, со всем соглашалась. Я мимикрировала. Все, кому не лень, стали пользоваться моей незаметностью и кротостью, а за спиной говорить: «Вы с ней сегодня ОСТОРОЖНО! Она странная какая-то… Может, случилось чего?»
Кипа долгоиграющих дел превращалась в гору, потому что я утратила настойчивость, требовательность и бескомпромиссность. Мой одомашненный взгляд меня выдавал…
Вызвал меня раздосадованный Руководитель и сказал: «Это ещё что?!! Ты давай того, меняйся срочно!»
И назавтра я изменилась: ресницы были оптимальной длины, каблуки – выше оптимальной, а декольте – ниже, от этого взгляд и голос вернули себе былую уверенность во всём. Гора дел систематизировалась и оказалась не горой, а горкой – хочешь на санках с неё, хочешь на лыжах – одно удовольствие!
А в насмешку за восстановленную требовательность и бескомпромиссность на мою дверь повесили предупреждение: «Осторожно! НАКРАШЕНА!»