Романтика и интересный вечер

       Новые Ромео и Джульетта. Романтика, её глаза.

[Надеюсь новелла хотя бы в 3 частях]


{Краткие реплики пишу в одну строку, извините}

Глава 1. Наедине.

       После весёлого застолья и ещё более интересной прогулки по окраине города, их оставалось всего 5, их друзья следовали за нами по пятам. Среди них была, почти неописуемо контрастная и непонятная смесь, давняя знакомая Жени, готесса Катя, нашла себе очень весёлого открытого (если б он её так сильно не любил, я бы сказал гейски-весёлого), прикольного пацана-эмо Жеку. Они шли вместе очень пёстрые, ведь раньше среди них были три пары кислотников, которые вытворяли чёртзнаетчто, как свистки, от одного ягуара их развезло до состояния разгара ночной пати в клубе – и это под один-то мобильник! Девушка танцевала с двумя аж парнями, как будто у шеста, но самое смешное, что она вставала то между ними, то за одним из них, а они танцевали на месте, :) есть она или нет! Это было очень весело, но теперь всё стало тише и всё указывало на романтический лад. У общих друзей Жени и Леры дом был вдали от города, недалеко отсюда, так что получалось, что они их провожают, а Сашка просто провожал их за компанию. Когда-то он жутко ненавидел Жеку за то, что он эмо, а Катю за то, что она постоянно его поправляла, цензурировала, но сейчас они все – пять лучших друзей.
       Но "набережная" заканчивалась и первой пары дом уже виднелся на холме среди новостроек, все попрощались, на прощанье пообнимались, расцеловались и пошли обратно. Сашка всё рассказывал оставшимся про свои дела, про всякое, что с ним случалось, как он выживал, как он автостопами ездил по стране, как он девчонок кадрил. И вдруг то ли Жене или Лере первыми, то ли Сашке пришло понимание, что ночь прекрасна, июнь уже настал и жарил, а город практически закончился, и что Саша тут третий. И без всяких лишних слов, он начал плести что-то про свою учёбу, которая на самом деле была ему параллельна уже не первый год, он откланялся в полуслэме, как мог только он, и в полусумраке пошёл в сторону города с тройным шагом.
       Самое смешное, что сохраняя тёплые улыбки и много раз уже говоря друг с другом на эту тему, они ещё не до конца верили, и не понимали веры Сашки в чудо, они думали, что так и будут гулять, что будут смотреть в разные стороны и лишь изредка на друг друга. Но подобные взгляды становились всё глубже и долговременней, однако губы как-то онемели, хотя все возможные алкогольные эффекты давно прошли через мозг. Наконец его рука обняла её талию и она сказала:
– Скажи, а ты давно его знаешь? – Сашку, как и ты. – О! Не может того быть! Ты же с ним так общаешься легко! Неужели вас Юрка познакомил?? А с виду такой тихий парень!
– Юрка тихий, да в тихом омуте... Мы познакомились, помню, за один день до этого, до юркиной денюхи, мы выбирали ему подарок и неферски влюбились другвдруга :), мы оба слушали тогда дум и готрок, это щас в нём родное заиграло... – говорил Женя и, вдруг осознав, что отклоняется от темы, решил вернуться, но неудачно.
– Надя, тфу, Наташ... – и ударил себя по лицу ладонью отвернувшись, отстав и оставив ладонь на лице. Лера сперва немного приостановилась, а потом, положив руки на бёдра, начала с улыбкой на лице, понимая всю глупость и безобидность ситуации, допрашивать Жеку.
– Что ты говоришь? Уже имя моё забыл? С такими темпами скоро и совесть пропьёш ведь. – Дык, видишь уже пропил! – Да? – Да-а… – протянул он, научившись этому у двух Саш и Сеги, они так растягивали обычно разговор с дамами, – не вижу ничего, не замечаю, хотя звёзды сияют, вот имена путаю...
– Ну и как мне тебя лечить? а если б ты согласился абсент пробовать? – А во-о-от... Да не, на самом деле всё выветрилось уже давно, просто они недавно мне звонили, а я так давно их не видел… мне интересно было сегодня днём, что с ними, а они не отвечали… извини.
       Лера была как всегда добра и щедра, но чтоб точно убедиться:
– Скажи пожалуста, а у тебя с ними всё закончилось уже?
– Что?? Да небыло ничего, всё закончилось давно, с Наташей мы вообще чисто друзья...
– Похоже, об этом знаете, точнее вбили в голову только вы… – Лера
– Да что ты, я серьёзно, у неё парень есть... хехе или два, я щас уже точно-то невспомню.
– То есть, они никогда не были твоими девушками? – Ну были у меня вялые попытки, я же рассказывал, вот... но ты же знаешь, что мы вовремя обоюдно решили, что мы все просто друзья... – они продолжили свой путь, делая совместно шаг за шагом, длинный плащ Жени окутал почти на половину Леру, она прижала ладони свои к нему, будто молилась, и так составляя единую большую лунную уже тень они шли, не зная куда. Период шагов был где-то секунда, но уменьшался. Не потому что они пьяные были, нет, Лера вообще пила только ананасовый сок и чай, просто они не знали, зачем им сейчас возвращаться в город, они не хотели даже косвенно близить минуту расставания… хотя бы на пару часов, хотя бы на один вечер.
       Наконец-то они остановились, Жека улыбнулся и положил руки свои на плечики Леры, они оглянули чащу и вдруг сделав почти полный круг внезапно встретились взглядами. Затем, чтобы несмущаться полностью Женя начал разглядывать тонкие нежно алые губки Леры, а когда она улыбнулась, показав сияющую в темноте на фоне светлых губ белоснежную улыбку с парой почти вампирских клычков, он обнял её и начал убаюкивать, при этом она положила свою прекрасную изящную головку с прямыми длинными волосами на его плечо. Голос его был неплохой, яркий и мягкий, но мягко говоря не оперный, хотя ей казался уже лучшим в мире. Она забыла об отце, севшем мобильнике, звонке родным, общага давно уже закрылась, а подруг ещё тоже надо было дома застать, но не это её беспокоило. Он прижал её сильнее и для смеха и тепла застегнул её в своём плаще. Они посмеялись с минуту и подумали что делать дальше, после того как Женя отпустил Леру из плаща. Но наконец их взгляды сошлись.
       Он увидел эту красоту, бога благодаря за это. Её безукоризненный овал лица блистал, как луна на небе, с её изящной фигурой его соединяла лишь тонка нежная белоснежная шея, ниже коей взгляд не рисковал даже опускаться. Но поднимаясь вверх, он получил свою награду, он увидел её щёки, коие чуть заметно начали розоветь на её светло-голубом от луны лике, они были окружены прекрасными иссиня блестящими тёмными прямыми почти локонами, разведённые на две симметричные половинки, спадающие до плеч, а сзади до джинс. Её прямой забавный носик начал двигаться вместе со взглядом, ибо она желала разглядеть во тьме его глаза. Он не был фанатом, как можно было судить со стороны, хотя его брови были столь чётки, а ресницы столь длинными и ровными, что многие девушки, думая, что он их обрабатывает, завидовали его мастерству это делать. Её зрачки ходили от глаза до глаза и пожирали его, в то время, как его взгляд поднимался на её. Её большим выразительным влажным алмазно-карим глазам могли позавидовать любые анимэшные мультфильмы и все звёды Голливуда, это был очень искренний, детский, но при этом столь же женственный взгляд. Он был очень многозначным, хотя прежде всего наивным, но из-за него многие могли бы, увидев, броситься на подвиги и в войны. Но вдруг из простого любопытства они взглянули друг другу через зрачки прямо в души, и этот момент встречи взглядов был несравним ни с чем по волнению, кроме пожалуй момента её согласия гулять наедине. И она спросил у него:
– Женя, а у тебя когда-либо было очень серьёзно с девушкой? – Это как? – Ну вот, ты говорил, что провожал парочку когда-то, что в 8-ом классе у тебя была первая любовь и … вот… но скажи честно ты с ними только гулял? – нерв в голосе раздавался всё слышнее, а Женя решил отшутиться, хотя понимал к чему разговор.
– А что ещё можно с девушками делать? – …Ну мало ли что, ну… – Ну? – Ну скажи!
– Ладно, а что если я скажу, что я уже имею некоторый опыт?
– Я скажу, это прекрасно.. – реакция Леры насторожила Женю. – Значит ты будешь меня вести, когда мы решим, – поставила точку она, успокоив и взволновав другого рода мыслями его голову.
– Хорошо... – Ладно...
       Вдруг всё затихла, ветер ушёл, листья потухли, звёзды загорелись с тройной силой, как бы выжигая на небе слева вписанные в хартограмму и сверху "666", а снизу самые романтичные фразы, и вдруг откуда-нивозьмись посреди этой лесной пустоши появилась скамейка, до поры до времени остававшаяся незамеченной. Деревья вдруг сделались тихими, а птицы перестали петь, все насекомые как будто вымерли, а деревья создали собой лабиринт, в цетре коего какбы заплутала эта пара. Молчание продолжалось, смущая уже обоих. Женя ничего не знал об этой девушке, они были знакомы лишь пару недели и провели вместе не более 8 вечеров, но он признался, что хотел бы гулять везде и всегда с ней уже в начале второй недели их безумного знакомства. Так часто бывает, любовь с первого взгляда или первой фотографии или строчки абсурдна, а знакомые годами люди не чувствуют в друг друге романтики, особенно если они навешали друг на другу ярлыки, клише и стереотипы. Здесь всё было иначе, Две ярких пары глаз, ярко-синие и рубиново-карие, встретившись при полнолунье, начали магнитить почти растерянные лица друг к другу, Жека был довольно высок и поэтому процесс растянулся. Глаза почти одновременно закрылись на миг, а лики ощутили смыкание губ, точнее эфимерное, но не короткое их воссоединение.
       Первое соприкосновение губ, что самое удивительное для нимфоманов, не сделало ничего с их телами, не прибавило им движения, скорости, страсти, хотя их сердца и мысли были давно напряжены, а руки и губы наоборот расслаблены. Наконец, совершив ангельский воздушный поцелуй, их губы разошлись одновременно с поднятием сложенных ладонями рук, чтобы дать возможность сначала соприкоснуться лбами, а затем щеками, пока глаза, сперва на миг зажмурившись опять, перешли с их светлых ликов на белые от прохлады ладони слева от Леры. Именно в этом миг, случайно и одновременно, они обнаружили появившуюся под деревом скамью, и фантазия заиграла.
       Они улыбнулись друг другу, она посмотрела на его блистающие зубы и, построив брови домиком, опять взглянула в его глаза, там была детская просьба продолжения игры. Их глаза говорили о готовности друг другу на всё ради любви, но при этом были невинны и детски как будто встретился маленький принц и его маленькая принцесса, или даже просто разлучённые на долго брат с сестрой, но очень любившие и уважавшие друг друга. Жека помнил свои чувства и два удара в спину за его жизнь, поэтому он более был во владении разума, хотя конечно, задавая следующие вопросы, он очень надеялся на положительные ответы:
– Л...Лера, а что ты говорила насчёт опыта? у тебя был ещё кто-то? – сам понял что сморозил глупость.
– Нет. Ты хочешь мне ещё что-то сказать? – сказала Лера, пылко обнимаемая уже разогревшегося в плаще Жеку.
– Я, я хотел сказать, что здесь... очень жарко, тебе так не кажется?.. Может тебя согреть моим плащом?
– Нет, мне тоже жарко, давай положим его куда-нибудь... А ты согрей меня объятием, только нежно, хорошо? – её слова звучали, как согласия, как прекрасное сочетание утверждения и воли, а сказанные ранее слова не оставляли сомнений в открытости и постоянстве, поэтому Жене было уже наплевать, имеет она опыт или нет. Он просто хотел порадовать её, к тому же она почти сказала да.
– Давай, – и двумя движеньями руки он бросил его ближе к скамейке, – давай, тебе хорошо?
– Если ты прижмёшься и дашь погреться, будет ещё лучше, – Да?? – Да, очень…

       Глава 2. И встретившись взглядом...

       Это была практически последняя в действии сказанная вслух фраза, далее пошло действие. Не собираясь опошлять идею, автор попытается воспроизвести картину, передающую прежде всего чувства, не опошляющую их. Но собирается быть достойным своих учителей в этом жанре, прекрасного фильма Коламбии пикчерз "Голубая лагуна".}
       Скинув лёгкую светлую курточку Леры на плащ, Жека почувствовал руками, что она действительно замёрзла, и что может быть это был вовсе и не намёк. Он ухватился за её талию, начал растирать её замёрзшую спинку чуть выше копчика, она начала снимать с него чёрную футболку с эмблемой наци и эмо-готическими растительными узорами по бокам, тогда он перестал сомневаться и начал скорее, но также плавно, расстёгивать на её бардовом шёлковом блузоне пуговицу за пуговицей. Когда же его футболка была снята по руки, а пуговицы все расстёгнуты, Женя лёгким движением рук запустил майку на ветку дерева слева, не думая, как потом её будет снимать, а с Леры шёлковый блузон начал снимать медленно, затормозившись и уже прижав её торс к своим уже горячим от волнения джинсам. Медленно оголяя её руки, он почувствовал её светлую кожу, которая была столь же нежна и прохладна, что и шёлк, окутывающий до этого её. Пытаясь согреть и прижать её ещё сильнее, уже сняв с неё блузон, он понял по её "ой", что сделал ей больно своим шипованым рёмнём, который он быстро начал разматывать, ибо он был полуторной длины относительно его пояса. Ремень был козырным, из чёрной кожи и с реальными в два слоя блистающими нержавеющими шипами столь массивными, что под любой майкой и даже свитером их было заметно, а бляшка была в форме скиновой свастики и католического креста одновременно, тоже сделанная из массивной стальной "пластины", хоть её сложно так назвать – она были слишком твёрдой и толстой. Но он быстро с ней разделался, а когда Лера начала падать к нему, он прижимая её к себе поднял до своих губ, чтобы наградить ещё одним поцелуем и после прижал к груди, не дав продолжения её сценарию и оценив её интерес сделать ему приятное.
       Далее их руки сплелись в тихом медленном танце ласковых прикосновений, пытаясь охватить торсы обоих с разных сторон, а их губы соединились в прекрасное единое, причём несмотря на всю возбуждённость, они оба понимали, что спешка и нарочитость не очень помогли бы делу и испортили бы всё представление. А выглядеть отличными, именно любящими, так хотелось, ведь это правда!.. Это продолжалось очень долго, наконец Женя, позволив себе оторваться от её губ, но не от глаз, которые у обоих всё это время уже были открыты и даже несколько неожиданно вращались, как вращают их при пробе деликатеса или приятных воспоминаниях, и попытаться двинуться к плащу и скамейке, расстёгивая по пути её джинсы, после того, как она лёгким движением руки сделала так, что ливчик упал сначала между их животами, а потом и вовсе потерялся в траве. Они прижались ещё плотнее. С начала действия прошло уже где-то минут 5-10, но небо было чище не бывает, а луна светила как в полярный день, хотя была глубокая летняя ночь.
       Он приподнялся над ней, показывая этим ей свою волю, он хотел, чтобы его леди присела после столь бурной прогулки на скамейку, она быстро расстегнула пуговицу на его джинсах, ощутив огромное тепло по центру и из его груди, из сердца, что казалось с каждой минутой бежит всё быстрее и быстрее, к тому же после разборок с поясом это было гораздо быстрее. Он легко, мягко, поэтапно снял туго сидящие на ней брюки, расстегнув её тканный ремешочек, чья переливающаяся сарказмом бриллиантов бляшка отражала блеск в его глазах, встал на колени и начал нежно чуть притрагиваясь губами целовать её животик, начиная с самого центра, подбираясь через рёбрышки к бюсту, который особенно нуждался в согревании в этот довольно-таки холодный для лета вечер, точнее ночь.
       Но мороз их не гнал, прохлада наоборот придавала какой-то определённой сладости, небесности, воздушности, звёздности, ангелоподобности этому событию. В это время она, целуя его ушко также нежно, чуть-чуть прикасаясь, как ветерок, пыталась спустить его штаны, что было бы нетрудно, если б он стоял, но так они спали только на половину. Тогда она ускорила его намеренье согреть ей грудь, приложив свои замёрзшие ладошки сперва к его шее и спине, затем приподняв его за скулы и положив руки на его мощную тёплую грудь. Лера помассировала её, когда Женя добрался до середины её бюста, начиная ласкать каждую изящную пирамидку отдельно, затем начала гладить его спину и смотреть на его глаза сверху,, так как она медленно но верно пытался уложить её, приподнявшись на полколена. Её светлая мягкая бархатная кожа была столь бела, что отражая лунный свет, давая ей возможность видеть его глаза, которые в этот лунный вечер казались ещё более голубыми и глубокими, ещё более влажными, но счастливыми, а не плачущими, и искусными, но не искусственными, нереально синими, как сапфир лишь в неоновой подсветке. Его руки охватили её сзади, добравшись до нежной шеи и не давали опереться спинкой об заброшенную скамейку и грея одновременно.
       Сняв с неё брюки и положив их рядом, передвинув её нежно на них, он послушался её воли и поднялся с колен, тогда брюки окончательно спали. Им обоим мешали кеды (обувь), они кратковременно вместе отвлеклись на них, затем он начал гладить её голову, пытаясь втянуть её опять в процесс, гладя почти каждый волос, она же ласкала его бёдра, прижавшись к торсу. Он начал было садиться, но она приблизилась к его трусам, тогда он нагнулся к ней и вновь отвёл её оттуда поцелуем. На этот раз он был уже страстным и довольно быстрым, он накатил на неё, как молнии шторма, и самое удивительно, что она заметила, что его язычок делал робкие попытки пробраться между её губ. «Он очень опытен и утончён, – подумала она. – Боже мой, настоящий мужчина, прекрасный борец и умный романтик! Как же мне повезло!!» «Она так невинна и ангельски нежна, - думал он. Её лёгкие движения подобны Гольфстриму на севере Шотладнии, сладкому молоку, добавляемому в ванну и в то же время приятны своей изящной неуловимой шолковой мягкостью, а прикосновения освещенного серебряного креста, но любимой кошки или прохладная вода ручья оазиса в центре пустныни!» Вздохнув вслух, она приблизила его к шее, скользя к краю скамьи и показав ему тем самым, что он может сесть. Он положил рядом с ней левую ногу и, опираясь второй о земь, начал наклонять её на спину. Быстро сообразив, что грубая древесина может быть недостойно её стройной бархатной светлой спинки, он взял второй рукой её куртку и быстро расстелил, левой держа её. Ей оставалось только наслаждаться, запрокинув голову назад и обняв его, прижимая свой бюст к его жаркому телу. Она, ничего не меняя, держась на одной его руки, начала гладить его рёбра и мускулы торса, а после одной рукой медленно снимать его последнюю одежду. Его удивила эта «тройная» настойчивость, но теперь, полный эмоций, и сгораемый уже в огне страсти, он не сопротивлялся.
       Сняв его боксёры на половину она дала проскользить его рукам по всему её периметру и дать ей насладиться снятием последней за исключением драгоценностей её одежды. Выпрямив одну ногу, она упростила ему догадку об его полном переселении на скамью. Та оказалась на удивление чистой, широкой и пригодной для данного момента. Луна светила солнцем и звёзды мерцали как на дискотеке, а небо было чистым и сапфирно-чёрным, шикарным, как выходные костюмы французских буржуа времён венских вальсов. Но этот блеск лишь давал им возможность насладиться друг другом и был сам по себе уже абсолютно неинтересен, он лишь отражался в их больших чистых глазах. Но они были ещё совсем детьми и не могли продолжать по животному. Хотя были готовы и физически и тем более эмоционально, после всего этого. Они были очень нежного возраста, его плащ мог показаться кому-то курточкой, а её ливчик раскрывшимся хранилищем теннисного мячика, но тела их были уже готовы к самому изумительному их приключению, в котором ноги должны работать, но тело находится на том же месте.





Дальше описывать??????



ПС Я попытаюсь медленно и плавно приобщить инет к моему стилю русского языка, где небудет ненужных пробелов, дефисов, запятых и букв. Такчто внекорневые ошибки заранее за ошибки просьба не считать – насладитесь смыслом, почувствуйте теплоту строк и напишите все, что вы об этом думаете!!!

       ПС мегабонус. Ребят, я незнаю, как вам читать это, графоманы и случайно заблудшие души, а также мои любимые фанаты и ценители, но писать подобное, вспоминая из жизни некие детали, поверьте, было очень дико интересно!! Однако, писатель без чтецов не он, а романы без одобрения и понимания многих – лишь горы букв! Прошу писать своё мнение, предложения по сюжету и всем деталям. Также буду рад предложениям по модернизации языка Российского. Жду ваших отзывов.