36

Сегодня только мы с тобой, Ксюша. И мольберт. Размытая палитра и едкий уголь.
Пусть будет какой угодно незаметный фон. И девушка со стеной. Пусть она хотела достать до Ксюшиной идеи - яркой, взбитой и цветастой.
Пусть девушка будет почти девочкой. Молодая и свежая, в романтическом длинном платье-лилие с выражением страдальческой муки на лице.
Пусть золотой свет её чела будет контрастировать с безжизненно-серой стеной. Пусть в этой стене застрянет её гибкая, полная сил, рука, тянущаяся к Ксюшиной Идее. Пусть эта девушка не будет знать, что ей делать - спасаться ли от умертвляющей преграды или тянуться вперёд, к МЕЧТЕ! Пусть этот конфликт будет разрывать её.
Пусть будут течь алые слёзы и мир замолчит на мгновение, чтобы её плач был слышен.

Мы закончили картину и я вышел на улицу - посмотреть на Машу, смирно сидящую у своей холодной преграды, отрешённо смотря сквозь стену, зажавшую её пухлую руку, на свою уходящую бывшую мечту.
- Застряла? - спрашиваю я
- Застряла - повторяет Маша. -
...знаешь, иногда тут думаю - блеклая была мечта. Вот и облетела. И я - вслед за ней.

А когда небо окрасилось в цвет Машиных грёз, на неё нашла хандра и она стряхнула с себя стену, как надоевшую тоску, рассыпав песчинки по ржи.
И мы разошлись на две неоткрытые стороны света.