Маки алыми брызгами III

       МАКИ АЛЫМИ БРЫЗГАМИ
       ЧастьШ
       
       
       1

       Свершилось!
       Двадцать четвертого февраля я не достала места, и целый день билась с компьютером – одна! – осваивая азы Интернета. С перерывом на поминальный обед Людмилы Гузенко, царствие ей небесное.
       До обеда я поняла, как можно зарегистрироваться на www.proza.ru , и у меня все было хорошо, кроме и-мэйла. Издатели сервера посоветовали мне завести новый и-мэйл на сервере «mail.ru»
       После обеда я его завела. Оставила «Ирадиаду», но пришлось прибавить 60, так как там уже была одна «Ирадиада», что дивно. А когда пришел Франта, я попросила его перенести Пролог и все пять частей «Назад на небо» в мою «авторскую страницу», поскольку регистрация была успешно завершена!*
       Пока мы с Наташкой курили и пили чай на кухне, у меня появился первый читатель! Сам писатель!! Зарегистрированный на сервере, как и я, некто Влад Лазарев. Мы с Наташей открыли его «авторскую страницу» и прочитали несколько потешных рассказов. Он пишет под рубрикой «Иронические миниатюры». Поскольку слова «Роман» в рубриках не фигурирует, я поместила «Назад на небо» в раздел «Повести». Хотя, конечно, это никакая не повесть. Это проклятущий роман.
       Утром, только проснувшись, я кинулась к компьютеру.
       Там сидели три новых читателя! И опять все писатели!! Королев, Владимир Войновский, и какая-то Колыма. Я забыла сообщить – любой писатель на www.proza.ru имеет право на псевдоним. С Лазарева до Колымы – это я маханула километров тысяч десять, не меньше.
       Вечером, только вернувшись, я снова прилипла к экрану.
       Пока я зарабатывала на Гавелаке «законную штучку», меня читало девять человек!!!
       Евгения Горенко
       Караджия Станислав
       Неизвестный читатель, (это не писатель, это может быть просто мой знакомый).
       Вулкан (написано по-английски)
       Неизвестный читатель (а может, и не быть моим знакомым, неизвестно).
       Андрей Назаров
       Владимир Беликов
       Мартина Левина (что-то у них Библия кругом плетется).
       Дмитрий Ценев
       А на следующий день, вечером, я получила не только четырех новых читателей (среди них был и Сергей Левицкий!), но и первую в своей жизни рецензию от читателя по Интернету. Одного из тех трех первых. Владимира Войновского. Он писал:

       Право, когда прочитал в первый раз, смешение чувств не позволило пальцам пробежаться по клавиатуре. Действительно описана трагедия, которая черти чем могла кончиться. И, на мой взгляд, здесь ни Саша, ни Миша, ни Вы, никто из вас не имел правду. Так сложились обстоятельства. Каждый из вас видел и придерживался только своей правды.
       Простите, конечно, вот мое мнение, как написано такое: начало напоминает мемуары или жесткие рамки публицистики. Это первые две цифры Пролога. Потом вроде бы все стало выравниваться, и приобретать некую художественность, но.
       Вот это «но» и меня останавливает, когда пишу повесть. Хочется рассказать все в мельчайших деталях, а это мешает.

       Меня как обухом по голове огрели. Да ведь это он только Пролог прочитал!! Я ответила:
       Владимир, спасибо большое за отклик. Ваш отклик – первый из космоса. Но, прошу Вас, прочитайте целое произведение, потом поговорим. С уважением, Ирина.

       А сама все терзалась вопросом – неужели мемуары и жесткие рамки публицистики – это одно и то же?! С мемуарами еще соглашусь. Виталик, однажды, смеясь, сказал «Впервые встречаю писателя, который начал писать с мемуаров. Обычно все мемуарами заканчивают». О, он еще не знает, какими мемуарами закончу я!
       Кстати, о Виталике. Поговаривают, что с первого апреля Сходы закроют, навсегда. Якобы Ивана, не к ночи будь помянута, обхамила походя какого-то высокопоставленного чиновника, чуть ли не Бема. "Что это, - сказал он, - весь исторический центр китайцы засрали! Немедленно убрать", хотя Ивана и не китайка. Да и Виталик - украинец.

       2

       На четвертый день, кроме «неизвестного читателя» (блин, звучит как-то по-дурацки), прибавился некто Константин Потехин. Два человека!! Я так расстроилась, что дочь вынуждена была мне напомнить:
       - Тебе же сказал Левицкий - они не успевают перерабатывать информацию. Сколько тебя сейчас читает – узнаешь только в понедельник, в 00 часов!
       - А сегодня только вторник, что мне, в неведении, помирать до понедельника, что ли?!
       - Ты сначала разберись с теми, кто тебя сейчас читает. Шутка ли, девятнадцать человек за четыре дня! У тебя же никогда таких скоростей не было.
       - «Уральский следопыт» одновременно открывали четыреста шестьдесят тысяч подписчиков!
       - Да, но ты же там романов не писала. «Жесткие рамки публицистики» не давали.
       - Да что ты знаешь о публицистике?! - начала я, но дочь ушла спать. Я открыла свою страницу, а там прибавилась Ксения Консул (это опять Библия, или все-таки политика?). Пока я разбиралась с их творчеством – потехиновским и консульским - моим читателем стал Александр Братович. Пока читала его «Крымских девушек» (да и то, первые три главы), появились Светлана Малышева и какая-то Ракушка.
       И никто из них так и не добрался до конца! Но, хоть, слава богу, все начинают, как правило, читать с Пролога. А то я поменяла главы местами, и теперь у меня Пролог оказался почему-то в конце. Теперь эта Малышева и Ракушка начали чтение с первой части.

       Первого марта я не заметила. С этим Интернетом я проворонила начало весны!! Второго марта к моим читателям добавились:
       Георгий Рухлин
       Алиса Шапилова
       Василий Липатов
       Веруня (как странно звучит это с экрана)
       Саша Айс-калашник (не больше, не меньше)

       И что-то я стала сомневаться в избранной компании. Все они, в основном, пишут миниатюры и стихи в прозе. Я же вперлась к ним с таким большим произведением, что никто еще не добрался до конца, да и вряд ли доберется. Может быть, каждому идет речь только о себе, как говорят чехи, о своем творчестве, а других они просто «просматривают». Вот как я, например. Увижу – кто меня читает – и клацну на его страничку. Чтобы иметь представление, кто меня, собственно, читает. Например, Георгий Рухлин. Сидит на фото какой-то хулиган. Интеллектуал. Прочла у него про стареющую соседку, которая утверждала, что с нее каждую ночь, ровно в два часа ноль-ноль, кто-то стягивает одеяло. Молодой и злой. Вот какую он мне рецензию может написать?! Или. Василий Липатов. Такие коротенькие притчи. От корабля во время шторма оторвался кусок обшивки. Его выбросило на берег, и он обрадовался свободе. А оказалось, что берег необитаем. Солнце сушит, вода разъедает. Все почему-то решили, что это он про отношения России и Украины. Там же правда – любой человек с именем - может высказаться в твой адрес, и любой человек – даже без имени – может прочитать это его высказывание в твой адрес. «А затонувший корабль подняли со дна моря, подлатали, и пустили в новое плаванье» - закончил автор, подтверждая мою догадку, что ни о какой России в данном случае речь не идет. А если бы шла, то интересно было бы узнать у автора – что это за волшебники такие, которые «подняли» корабль со дна моря?!
       Саша Айс-калашник пишет длинно, как я, но какую-то фантастику. И у него там, конечно, Смит, Стив, Ллойд, Кэтрин, я ничего не поняла.
       Вот Веруня порадовала. Родилась и выросла на Украине, а сейчас с семьей проживает в Израиле. И все у нее вертится вокруг – где взять деньги, чтобы отдать деньги, - просто не знаю, зачем мне все это?! Пока я всем отсылала рецензии, ко мне заглянула Валентина Горностаева. Начала с Пролога. Это я научилась редактировать текст, прямо в Интернете, и поставила Пролог первым. И добавила в конце произведения дату: сентябрь 2005 – февраль 2007 г – и место: г. Прага. Пусть теперь соображают.

       3

       Обнуляют они список не в понедельник в 00 часов, а в воскресенье!! Сегодня утром открыла страницу – а там сидит один читатель – да и тот «неизвестный», как солдат, который принялся за Пролог (ну хоть Пролог) в три часа ночи! Зато внизу стояла итоговая сумма за неделю: 36. За первую неделю меня прочло тридцать шесть читателей!! Три плюс шесть в сумме девять (ну хоть девять) Если бы у меня было столько времени, сколько я хочу, я бы проанализировала творчество этих первых тридцати шести цыплят, вылупившихся на моей странице.
       Но, во-первых, никто из них так и не добрался до конца произведения. Если бы добрался – непременно бы рецензию написал! А то, что же, дать себе такой колоссальный труд, целый роман прочитать с экрана, и ничего не выразить по этому поводу, благо, возможность есть. У меня у самой это чтение с экрана заняло почти неделю. Правда, я преследовала иную цель – я вылавливала блох в тексте.
       Во-вторых, как заметил в полемике на своей странице один из тридцати шести авторов – если Вы меня читаете, значит а) у Вас есть доступ к Интернету, и б) Вы имеете оптимизм.
       В этом-то все и дело. Читали меня только оптимисты. То есть люди, которые сами пишут тексты, то есть, имеют возможность и силы самовыражаться. Ну и кто из них, самовыражающихся, способен осилить такой объем, в котором я дебютировала?! Один несчастный Войновский, прочитав Пролог, кинулся меня утешать, но и тут я всех обломала, заявив – сначала произведение целиком, потом мнение.
А кто ж его осилит, целиком-то?! Еще неизвестно, у многих ли Интернет есть, или есть только «доступ» к Интернету. Вполне вероятно, что многие имеют просто возможность посидеть в «Интернет-кафе» пару-тройку вечерних часов, и то не каждый день. Или на работе, урывками, пока начальство не видит. Этих даже, наверное, больше. И что, скажите на милость, делать в эти драгоценные часы?! «Назад на небо» читать, что ли?!
       А в-третьих, и это самое печальное – мое произведение абсолютно неактуально для России. Как говорится, им бы мои проблемы!!
       Я жалею, что ввязалась в эту историю. И здесь толку не будет.
       Никогда, ни от чего толку не будет.
 
       И все-таки седьмого марта я сделала еще одну попытку.
       Шестого марта в Хрустальном зале РЦНК Наталья Волкова праздновала свой тридцатилетний юбилей. Несмотря на все хлопоты, выпавшие ей при организации этого праздника, - гостей собралось не менее полсотни человек! – бедная девочка нашла время и набросала мне полстранички текста, и какого текста! Я привожу его здесь целиком, мне никто еще таких строк не посвящал:

       Проза Ирины Беспаловой обладает таким качеством, что читатель в первую очередь настолько попадает в ее мир, что автоматически начинает идентифицировать автора и его героиню. Причем, кто-то с интересом включается в эту «реальную» жизнь, а кто-то готов обвинить писателя в графоманстве. Что вижу, то пою. На кухне, за бутылкой вина, или водки, куда не шло, забавно, весело.

       Даже стороннему читателю видно, что перед ним живая жизнь, а уж живущему в Праге, и подавно: места, случаи, имена и даже фамилии – не вымышлены, все это части нашей повседневной жизни. Короче – нон-фикшн. Но что такое нон-фикшн в литературе? Каждый пишущий передает событие по своему, со своей точки зрения, в своей стилистике, и вот, – Ваша «реальность» это уже не та «реальность», которую видит Ваш сосед.
       Ирина Беспалова точно подхватывает детали современной русской пражской жизни, берет события и именно составляет из них свою особую мозаику, склеенную той специфической, предельной, эмоциональной искренностью, которая и не дает усомниться в «правдивости» ее повествования. Но, тем не менее, вчитываясь в страницы ее книг, мы видим, что это литература, где автор иронически отстранен от героини - повествовательницы. Я не раз слышала, как Ирине сочувствуют – нелегка, мол, у Вас жизнь. Так, может быть, может посочувствовать близко знающий эту жизнь человек – друг, дочь. Читатель, ты сочувствуешь героине, а автору можно только позавидовать – его растущему от книге к книге мастерству, его любви к письму, а главное, той самой максимальной душевной откровенности, тому стоянию на краю пропасти, благодаря которому произведения Ирины Беспаловой выглядят такими живыми, будто эти сцены подсмотрены нами в замочную скважину.
       Наталья Волкова, литературный критик.

       Моя ты золотая, Наташенька! Всех, всех сначала буду заставлять читать твое Предисловие. Поставлю его самым главным Предисловием своей жизни, сколько бы лет ни прошло.


       4

       В субботу вечером, вернувшись домой, я обнаружила пять новых читателей, и все пять оказались один другого краше. Умницы, таланты, все, что удалось прочитать – нравилось, особенно один, Олег Михайлец. Из «свежего» прочла у него Буратино. Возвращение. Там такой старый компьютерщик, папа Карло, алкоголик, а у него друг, Джузеппе, который ему самогон таскает, и они каждый вечер надираются и философствуют.
       - Хороший, - говорит Джузеппе, - у тебя малец был. Как он лук жрал, просто песня! Но все его учиться куда-то несло, наверное, полено с гнильцой попалось. Сделал бы ты другого, но из железа, к примеру. Вот хоть из этой старой стиральной машины. Только ноги ему приделай, чтоб мог для нас в лавку бегать. И руки, чтоб не уронил чего по дороге.
       - И голову, - лепечет опьяневший хозяин, - не буду же я с ним в барабан разговаривать…

       Я не удержалась, и отправила ему отклик «Мне очень понравился Ваш Буратино. Современно, а главное, весело. Поздравляю. Ирина» Это была моя вторая рецензия на «www.proza.ru». Тут наступило двенадцать часов, и всех моих читателей корова языком слизала. А на дисплее появилась цифра: 61.
       Хоть Михайлец и прислал с утра скромное «Спасибо», я была в таком ударе, что заработала четыре тысячи крон. Меня читают такие замечательные люди! Мало того, еще не оставляют мои замечания без ответа!! Зато вечером высветилось всего два новых читателя, да и то один неизвестный, а другой со странным псевдонимом «Кое- кто кое-откуда», у меня сердечко екнуло. Тем более, что в миниатюре, которую я у него прочитала, речь шла о какой-то бедной Молли, которая выдумала свою любовь, свои чувства. «Может быть, ты вообразила себя актрисой, - спрашивал автор, - Но актрисы на сцене, в театре, а ты, таким образом, просто скрываешь свою ничтожную жизнь, деточка», мне сделалось дурно. Мне на момент показалось, что это Виталик!! Тем более после Люсиного дня рождения, седьмого марта, когда мы с ним увиделись впервые за год и два месяца и семь дней, он принялся за читку моего произведения, узнав у меня адрес www.proza.ru
       Каково же было мое облегчение, когда из комментариев к миниатюре, я поняла, что речь идет о какой-то совершенно конкретной Молли, которая кому-то на сайте с дуру призналась в любви! Народ разделился на два лагеря – одни защищали девочку, другие хвалили автора, я не рискнула вмешаться, но сам текст – обращение к Молли – показался мне жестоким. Вдруг кто-нибудь что-нибудь подобное однажды напишет и мне?!
       Некто Александр Королев приступил к читке четвертой части! Потом я вспомнила, что он уже читал часть пятую. Стало быть, каждый открывает текст с любой части, какая ему приглянется, наугад. И то, что четырнадцать человек прочитали Предисловие, еще не означает, что все четырнадцать приступили к читке хотя бы первой части. Не знаю. Зато точно знаю, что весь текст целиком прочла Марина Зорина. Потому что она заходила на Гавелак и сказала мне об этом. Сказала «мне все очень понравилось, особенно Пролог, но рецензию я тебе писать не буду, лучше вставлю на твою страницу мою твою фотку, ту, что тебе понравилась»
       - Да обязательно подпиши «Фото: Марина Зорина»
       - Хорошо.
       Теперь у меня там и фото красуется. Ну, и что вам еще надо, цыплята?!


       5

       Как хорошо, что по субботам нет мест. Мы сегодня идем с Седой в сауну. Договорились встретиться в двенадцать, у входа, мне бы спать да спать, так нет же, соскочила в семь утра, и уже в восемь сидела за компьютером. За всю неделю у меня прибавилось всего одиннадцать читателей! Так они, пожалуй, совсем иссякнут. Что тут поделаешь?! Делать нечего. А руки чешутся. Вот я и зашла на страницу «Авторы рекомендуют». Там каждый день прибавляется по три-четыре новых произведения. Причем, как я выяснила, можно рекомендовать как понравившегося автора, так и самого себя. За деньги. Или за призовые баллы. На главной странице анонс стоит триста рублей, а что такое призовые баллы – я еще не выяснила.
       И вот я напоролась там на Антошу Венгерова с его критической статьей «Выщипывание грудного волоса»:
       « Я в толстожопых окулярах, а это значит, что сегодня я буду критик. Большое, большое упущение, что я так долго безмолствовал, вы распоясались, дружочки мои» -такое начало меня позабавило. Разобрал он пятерых авторов в одном флаконе. Досталось абсолютно всем, но особенно меня потрясли следующие характеристики:
«Одно лето в аду» - текст пресный, хотя и лишенный глупых ученических ошибок. Практика показывает, что самые кучерявые знатоки русского языка (преподаватели, лингвисты, журналисты и прочая) редко бывают хорошими писателями. Я не знаю, является ли Баша журналистом, или лингвистом, но писатель из нее, как из говна пуля»
… «Кроме того, Варя ступает ножкой на вязкую почвочку: начинает писать от лица мальчика. Я хочу вас всех сразу и навсегда предостеречь: подобный прием опасен. Если ты девочка, то пиши от лица девочки. Если мальчик – от лица мальчика. Ежели свербит написать о противоположном поле – пиши от третьего лица, так надежней. Когда Варя передает мысли мальчика, я ежусь. Неубедительный мальчик, картонный. Его хочется умертвить, чтобы он, бедняжка, не мучился»
       В общем, я заинтересовалась Антошей и полезла на его страницу. Там шикарный групповой портрет довоенных лет. Мама и двое детей, девочка и мальчик. Мальчик в курточке с белым бантом и в очках. Может быть, это папа Антоши? Тогда было бы понятно, откуда у Антоши такое отношение к авторам «www.proza.ru». Я начала с трактата «О литературной дешевке».
       Дешевка – это когда:
       А) безвкусная фотография на главной, (анимо-человечки, дракончики, домашние питомцы, мужичок, держащий бутылку водки, фото со своих свадеб, фотомордочки своих детишек, незатейливая порнушка, значимое отсутствие фотографии)
       Б) беспомощный псевдоним (примеры: Ромка Кактус, Анатолий Графоманов, Пердуновский, Красивая, Лолита Кукушкина и ряд других)
       В) незамысловатые, примитивные названия к текстам (Грязь, Пьянь, Теряя девственность, Сказ о том, как совокуплялись ежики) Когда я вижу подобное, я на сто процентов знаю, что текст жалкая, убогая дешевка в кубе.
       Г) бездарное вступительное слово или же задроченные цитаточки из глубокомысленных, или же пафосно-пустое многословие. В качестве живописного примера вступительное слово Эллочки Дерзай:
       « Мне есть, что поведать миру, не сочтите за гордыню.
       Я не молчу, но пока мои откровения доступны немногим.
       Застенчивость, тихий голос, плохие метеусловия… и еще тысяча причин мешают мне дорваться до рупора»
       Д) ссылки на другие убожества. Это, так сказать, оболочка. Теперь поговорим о начинке.
       Литературная дешевка – это когда:
       А) персонажи имеют идиотские или гавкающие имена
       Б) обилие моментов, ситуаций, дел, штук
       В) засилье сленга, арго, просторечий, мата
       Г) на протяжении всего повествования герои ведут бесконечные диалоги
       Д) в тексте говорится о войне, СПИДе, однополой любви и прочих «больных темах». Такие произведения изначально обречены
       Е) автору абсолютно нечего сказать, у него нет оригинального сюжета, и он начинает мять лицо в миниатюрах
       Ж) автор начинает впихивать в свой жалкий текст множество аллюзий и ссылок на другие произведения. Как убог этот подход! Настоящему художнику достаточно своей фантазии и своего внутреннего мира
       З) автор начинает философствовать

       Впрочем, довольно Антошиных открытий, а то я подпаду под его пункт Ж).
       Разумеется, настоящему художнику все эти пункты хорошо знакомы, но меня порадовало, что на www.proza.ru есть свои критики, по крайней мере, вот мне попался один – и он «жаждет хороших текстов»! Отдавая дань эпатажу - он восклицает «Удовлетворите же меня!!» -
       я не удержалась и написала ему:
       « Три недели вишу в сайте – и хоть бы кто-нибудь прислал рецензию! Мне кажется, вы неглупый, остроумный и веселый критик – попробуйте почитать мое «Назад на небо».
       Напросилась!! И к кому – к критику-потрошителю!!!

       
       6

       Зато Гавелак радует. В понедельник была последняя, шестая, и достала только улочку на один день. Справец велел во вторник не приезжать, мол, все равно мест не будет, а тут грянул морозец, и справец позвонил, что место есть. Да не просто место, а таг. Да не на один день, а на все три «пропащих» - вторник, среду, четверг. Я заработала за три дня двенадцать тысяч. Отдала Люсе четыре, Гору две с половиной, Франте столько же, и две тысячи отложила на бухгалтера – мы во вторник сдали годовые отчеты. Во вторник сдали отчеты, и от облегчения наклюкались. Светка шла мимо лавочки, где мы курлыкали с Маришкой, и бросила через плечо Васе и Оле Тютюник, идущим следом:
       - Не останавливайтесь около этих грязных людей!
       Оля пожала плечами и прошла мимо.
       - Это она про нас? – спросила я Маришку.
       - И, причем, не в первый раз, - сказала Маришка, чихнув.

       На Гавелаке уже сгустились сумерки, и все разбежались. Одни картинки белели, как последние зубы. Светкин станек был через два от наших. Я дождалась, пока уйдут Тютюники. Я дождалась, пока не осталось ни одной живой души. Я подошла к Светке, цепляющей рюкзак на собранную тележку, и тихо сказала буквально ей в ухо:
       - Если ты еще раз назовешь нас грязными людьми, я начну всем рассказывать, что ты трахалась с Юркой по ресторанным туалетам.
       Светка задохнулась. Потом она покраснела. Потом побледнела. Потом выдохнула:
       - Ты, как тебя там, беспалая! Я Асхату скажу – он тебе морду набьет!!
       - Держи себя в руках, Света, - сказала я, - Тут же тебе не Казахстан.
       И, гордясь собой, удалилась.
       - А вдруг она и правда Асхату твои слова передаст?! – забеспокоилась Маришка.
       - Главное, чтобы она эти слова не забыла.

       На следующее утро Асхат возник перед моим станеком как шайтан. Причем, у меня стояли две элегантных француженки, и оживленно обсуждали цену на работу Мариам. Не произнеся ни слова, Асхат двинул мне кулаком в переносицу. Он даже не двинул, а как-то так резко ткнул. Может, его кто боксу учил. По крайней мере, на секунду у меня померкло в глазах. И еще я потеряла дар речи. Дар речи потеряли и француженки.
       - Еще раз приблизишься к моей жене – и я тебя убью, - сказал Асхат, посаженный отец на свадьбе моей дочери.
       - Ты дурак, Асхат, - сказала я, пытаясь остановить кровь из носа.
       Асхат двинул меня кулаком в переносицу еще раз. Француженки взвизгнули и побежали. Асхат развернулся и пошел. Мне кто-то подал бумажную салфетку. Я всхлипнула и бросилась к справцу.
       Вот почему я бросилась к справцу?! Правильно, мне было больше не к кому броситься. На земле не было мужчины, который бы заступился за меня, как Асхат заступился за Светку. Она могла опустить первую половину моей фразы «если ты еще раз назовешь нас грязными людьми». Она могла опустить одно-единственное слово «начну». Она могла взять и просто сказать Асхату «Беспалова на рынке распускает слухи, будто я» и т.д. Главное, ей было, кому сказать. А мне не нашлось.

       Справец сначала помог мне умыться под краном, а потом налил рюмку водки из морозилки. Я осушила ее одним махом, хотя утверждаю, что «махом» не умею, и заголосила:
       - Мы дружили с Ахметовой девять лет!! Полгода назад она сошла с ума и влюбилась в Юрку! Она таскалась с ним на глазах у всего Гавелака! А у нее муж-художник и двое детей!! Сколько я ее не увещевала, не уговаривала – ничего не помогало. Кончилось тем, что она приревновала ко мне этого Юрку! И вот ее муж пришел сегодня и ударил меня!!
       - Я не могу судить, кто из вас виноват, - сказал справец, - Я знаю только одно – на Гавелаке никто не может ударить другого. Я завтра же, с утра, приглашу Ахметова к себе на ковер. Если хотите – можете присутствовать при этом.
       - Нет, - сказала я, - Мне достаточно будет и того, что Вы с ним поговорите тет-а-тет. Я всегда уважала Асхата. Мне кажется, это Светка свела его с ума.

       Уже к обеду следующего дня всему Гавелаку стала известна крылатая фраза той беседы.
       - Но ведь Беспалова пьет, - сказал Асхат, потому что ему больше нечего было сказать.
       - Я прекрасно знаю, кто и как пьет на Гавелаке, пьют все, - сказал справец, и добавил, - но ведь морду же никто друг другу не бьет. Если это случится с Вами еще раз – Вы потеряете место на Гавелаке. А если это случится еще раз с Беспаловой – Вы потеряете право проживания в Чешской республике.


       7

       То ли этот тычок меня так взбудоражил, то ли вернувшиеся под вечер француженки. Каждая купила по работе Мариам, и обе украдкой при этом разглядывали мой нос, потом повздыхали, поцеловали в обе щеки, и ушли, а я позвонила Майе. Я сказала, что через три дня у меня будет день рождения, и я хочу в качестве подарка получить назад свои сто тысяч. Мне неважно, как она будет эти деньги выцарапывать из Копецкого, как отдавала, так пусть и забирает, лично я отдавала эти деньги ей, и хочу получить их обратно от нее, иначе…
       - Иначе? – уточнила Майя.
       - Иначе я приеду к тебе через три дня не одна! - сказала я. Вот устроились все эти замужние умницы! Одной я, видите ли, помешала от мужа гулять, а другой свой бизнес за мой счет раскручивать!! Неужели только потому, что меня защитить некому?! Неужели меня защитить некому?!
       В пятницу не достала места, потеплело, и я решила посвятить весь день своим читателям. Тем более, их так мало, что всех хочется увековечить:
       Дмитрий Ценев
       Владимир Беликов
       Жанна Евлампиева
       Анна Филимонова
       Михаил Салаватский
       Антоша Венгеров!!
       Алиса Шапилова
       Веруня
       Шевченко Тамара
       Федор Мрачный
       Анна Аничкина
       Дмитрий Ценев!!
       Ценеву уж как-то пора бы и до конца добраться, а он все читает и читает! Они все читают и читают, и никто не может до конца добраться!! Ну и произведеньице же я наваяла, не мудрено, что Асхат меня по морде бьет, а Майя уточняет «Иначе?». Вот как я приду не одна?! Я не придумала ничего лучше, чем весь день читать Олега Новгородова. Про Олечку и Адель. Это просто гениально. Мне прямо плохо стало. Я ему написала:
       «Ваша Олечка – просто прелесть, я даже начинаю задумываться – не женщина ли Вы. И Адель ей подстать, да еще так удачно, что она мусульманка. Бесподобно. Ирина».
       А он мне взял и ответил:
       « Меня уже однажды спрашивали – а не женщина ли я, нет, не женщина. О чем не сложно догадаться по фотографии – она подлинная, жена фотографировала. Просто сочинял в свое время песни для женского дуэта. Олег Новгородов»
       Просто сочинял. В свое время! Песни!! Для женского дуэта!!!
       Какой скромный человек.
       Какой настоящий художник!
       И куда я, балда, сунулась?!
       Если до прочтения Олега Новгородова мне казалось, что у литературы на Интернете будущего нет, то теперь так не кажется. Я с наслаждением, как в юности, выписываю цитаты из Новгородова, в свой дневник.


       8

« - Аделинка не сомневалась, что девяносто процентов анекдотов про тупую блондинку, посвящались не кому-нибудь, а лично Олечке.

       - Я не хочу другого, - закапризничала Олечка, - Я этого хочу!

       - Да нет, ясное дело, что Ольга с мозгами не дружит, но я что-то не верю, что она способна кому-то поломать жизнь. Может, расскажете, что с Вами произошло?
       - Не поверите, но до этого я был реальным пацаном, типа, хозяином жизни

       - Ну еж твою двадцать, - вырвалось у жертвы службы безопасности.
       - Вы ведь не пробовали с ней по аське связаться? Олечка все свободное время с полуночи до трех утра в аське проводит.
       - Не пытался. Страшно стало.
       - Почему? Боялись, что кто-нибудь Вам прямо из аськи морду набьет?

       - Я после этого вообще уже всего бояться начал! И вообще. Не такой стал. Я, типа, раньше чурок крышевал, а теперь меня самого прессовать начали. Меня все бьют, блин, от первоклассников бегаю, как вдалеке завижу!

       - Знаешь, - сказала Олечка, мечтательно разглядывая свой ярко-алый педикюр с причудливыми микро-рисунками, - что-то он мне как-то не это. Я даже не могу вспомнить – и чего я в нем такого нашла?
       - А что ты вообще можешь вспомнить, - грубо оборвала ее Аделинка.»

       Полюбовался бы на меня сейчас Антоша Венгеров!! Я опять подпадаю под пункт Ж). До меня только сейчас дошло, что Антоша читал – или пытался читать – мое произведение! Но никакой реакции не последовало. Может быть, все дело в том, что мое произведение – бездарно?! Я написала Олегу Новгородову еще раз. Я написала ему в воскресенье:
       « Хотите, я напишу Предисловие к вашим Олечке и Аделинке?! А что, у нас в Праге это сейчас вошло в моду. Можете взглянуть на мою страницу, для примера. А если серьезно – я попробую, если Вы скажете «Да». Ирина»
       Интернет – безусловно революционная вещь. Минуя границы, цензоров, редакторов, коректоров-таки, минуя агентов, издательства, директоров, я! – хороший автор – предлагаю другому хорошему автору! – объединиться против границ, цензоров, редакторов, коректоров-таки и т.д.

       Двадцать восьмого марта я получила подарок.
       Олег Новгородов писал:
       « Уважаемая Ирина! С Вашей стороны будет весьма любезно написать Предисловие. Хотя, честно сказать, печатного издания не предвидится. Есть только страница www.adeol.narod.ru А к Вам на страницу я загляну. Олег Новгородов»
       Олег Новгородов заглянет ко мне!! И он даже разрешил мне писать Предисловие!!!
       Я с утра так была окрылена, что забыла, какой день недели!!
       А был понедельник. Мой день рождения.

       9

       И было же раньше здоровье! По пять - шесть панаков с Маришкой за день одолевали. А тут два выпила – и Серебряный легко повез меня к Майе. Мы опять стояли, дожидаясь выхода клиента. Помещение маленькое, там не то, что говорить, стоять втроем неудобно. И Майя вздрогнула. Серебряный – он ведь только для меня богоданный художник, а так-то он каланча под два метра ростом и такой у него хайер и такой у него айз, и он говорит:
- Майя, Вы поглядите на этого человека, большой грех такую дуру обидеть. Она же дура!! Она говорит, что нужно идти законным путем. Это против вас-то, аферистов!
 
       Майя всплескивает ручками и делает большие глаза:
       - Да я сама в шоке, я пытаюсь этого козла достать, и я его достану. Я вовсе не хочу обижать Иру, а, кроме того, я не считаю ее дурой.
       - Вы уже девять месяцев ее дурой не считаете, а между тем, денег нет, не считая товара, от которого ломятся Ваши полки.
       - Я вообще Вас в первый раз вижу, - говорит Майя.
       - И выбор за Вами, Майя, можете видеть в последний. Хотите по-доброму или по-злому?
       - Я поняла, - говорит Майя, и мы выкатываемся из магазина победителями.
       - Ну, если только твой внушительный вид, и твой псевдо-уголовный жаргон на Майю не повлияют, придется настоящих бандитов заказывать, - сказала я, я забыла сказать, что Майя предусмотрительно угостила нас настоящим арабским кофе и армянским коньяком.
       - А вообще-то, я советую тебе, Ирина, выбрось ты эти сто тысяч из головы, забудь, работай, так, чтобы отцу вернуть эти деньги. Самой.
       - Ну, ты загнул, - сказала я, - я тут двадцать две тысячи не успеваю заработать за месяц на одни только поплатки. Сколько ни работаю – все двести крон в кармане. Я даже нынче свой день рождения не отмечаю. Денег нет.
       - А вот мы сейчас закроем твой станек, и пойдем праздновать, - сказал Саша.
       И ведь отпраздновали. Да так, что попали на закрытие галереи Сергея Вакуленко, и так удачно, что Сергей Вакуленко, поставив три метровых холста передо мной, сказал:
       - Выбирай.
       Я выбрала: осеннее дерево, абсолютно черное, а за деревом – старая улочка, такая мещанская, но при том средневековая, если вы знаете, что я имею в виду. И какой-то совершенно одинокий прохожий, секущийся дождем и ветром, уходит от нас. Жуткая картина. Безумно мне понравилась. И Сережа подарил ее мне.
       А Серебряный с Женей, (так я впервые увидела Женю, хотя видела его и раньше), отвезли меня с этой картиной, (Сережа запаковал ее в картон, как настоящему заказчику) в такси домой, поставили перед дверью, нажали на кнопку звонка и убежали.


       10

       - Не отдаст тебе Майя денег, - сказала дочь, когда мы ехали в трамвае на свои «работы», у меня раскалывалась голова, - Будешь за ней семь лет ходить, а потом плюнешь и успокоишься.
       - Как это плюнешь?! Это не мои деньги, это папины деньги, это пол его черного дня, как я могу плюнуть?!
       - А что ты можешь сделать?
       - Ну, не знаю. Неужели за каких-то сто тысяч Майя готова потерять свое честное имя?
       - А откуда ты знаешь, что оно у нее честное? Может, все в округе знают, что она прохиндейка, одна ты повелась на ее «читатель номер три»! Правду говорят, ох, на дурака не нужен нож, ему немного подпоешь.
       - Да ведь я могу написать об ее проделках!
       - Ну и что? Ты же сама сказала «Все – литература»! Все! Пиши, что влезет.
       - Ну и напишу.
       - И еще свои деньги отдай, чтобы это опубликовали.

       Одно я поняла: Наташка меня нисколько не жалеет. А кто жалеет дураков?!
       Пожалела меня одна Люся.
       Она сказала:
       - Ты думаешь, меня в жизни не кидали?! Думаешь, я не теряла деньги?! Теряла, и еще какие. Но каждый раз, каждый! – стискивала зубы и жила дальше, и делала все возможное, чтоб потерянное вернуть. Пусть в чем-то другом, каким-нибудь иным способом. И получалось, Ира! Главное – не отчаиваться.

       Вечером я получила второй отклик из космоса. Писала некая Хелью Рабане из Прибалтики, прочитав Пролог:
       « Ваше повествование захватывает эмоционально, переживаешь вместе с героиней (тем более пишущей). Сжатость и умение передавать чувства других тем более импонируют»
       Она же писала, прочитав первую часть:
       « Да, конечно, у героини, как автора, на первом месте должна стоять литература, а уж потом все остальное. И все можно пережить, если есть призвание. Очень хорошо пишите – динамично и искренне»

       Мне крупно повезло – Хелью Рабане оказалась первой женщиной, которую я начала читать на www.proza.ru


       11

       На следующий день, часа в четыре, неожиданно приехала Майя. Выглядела она неважно. Круги под глазами, нездоровый цвет лица:
       - Копецкий приезжал вчера ко мне и божился, что к концу апреля ты получишь либо помещение, либо деньги. Он сейчас рвет когти, и к пятнице обещал привезти мне целый список помещений, где будут проходить официальные «проглидки» (просмотры), с адресами, датами и точно указанным временем. Если я успею – в пятницу тебе этот список скопирую и привезу. Там будет два-три беспроигрышных варианта как минимум.
       - Я замучалась, Майя, - сказала я.
       - А думаешь, я не замучалась?! Меня муж каждый вечер на тес пилит. Говорит, ты куда полезла, идиотка, тебе что, мало было просто свести людей друг с другом? Сами бы договорились, как смогли. Зачем деньги брала, корова, ты ведь даже процента с этого не имела!! И вообще, все одно к одному. Собака заболела, пришлось ее сегодня переть к ветеринару. Старший сын собрался из дома уходить, а ведь ему всего девятнадцать!!
       - Не хочешь рюмку коньяку? – неожиданно брякнула я, так мне жалко стало в тот момент Майю.
       - Ничего я не хочу, кроме того, чтоб эта история побыстрее закончилась. Вот тогда мы с тобой сядем и упьемся в дым. Никогда еще в жизни меня никто аферисткой не называл.
       - Зато меня набитой дурой называют все.
       - И меня сейчас собственная семья за дуру держит. Не только муж, но и старший сын. Средний-то у нас умер.

       Мир просто на глазах рассыпается в труху.
       Мне надоел Гавелак смертельно.
       Мне опротивела Прага до черта.
       Я ненавижу эту жизнь вообще.
 
       Я обожаю Интернет.
       Я пишу незнакомой девушке Хелью:
       « Вы первая женщина на сервере, которую я с наслаждением прочитала. Вы мне близки. Только я очень конкретна и очень ранима, а Вы более одухотворены, и из «небольшого городка в две улицы» способны сотворить чудо».
       Незнакомая девушка Хелью мне отвечает:
       « Мне приятны Ваши слова. У нас тут немало хороших женских рассказов, со временем найдете. И не спешите. Очень часто автор, который не занимается пиаром, здесь долго остается незамеченным, а потом вдруг – то один зайдет, то другой. Талантливая вещь рано или поздно прозвучит».

       Вот только бы еще мне кто-нибудь объяснил – поздно – это когда?!


       12

       Разумеется, не в пятницу, и не в понедельник, а в среду, и не Майя, а сам пан Копецкий принес мне на станек заветный список. Я привожу по памяти самые запоминающиеся из его граф:

- ул. Широкая,9 – ул. Майзлова,16 95,20 м.кв. 24.4.2007
       
- ул. Парижская,18 102,10 м.кв. 24.4. 2007
 - ул. У Обецного двора,2 67,00 м.кв. 24:4.2007
       
 - ул. Бенедиктская,6 126.00 м.кв. 26.4.2007
       
 - ул. Бенедиктская,6 39.50 м.кв. 26.4.2007
       
 - ул. Мясная,7 80.30 м.кв. 26.4.2007
       
 - ул. Мясная,19 54.30 м.кв. 26.4.2007
       
 - ул. Железная,16 90.00 м.кв. 26.4.2007
       
 - ул. Гавельская,1 – ул. Михальская,3 248.40 м.кв. 26.4.2007
       
 - ул. Пшеничная,1 94.00 м.кв. 27.4.2007
       
 - ул. Палацкого,12 48.00 м.кв. 27.4.2007
       
 - ул. На струже,6 50.00 м.кв. 27.4.2007
       

       Я, собственно, несведущего читателя больше графами пытать не буду. Но ведь для меня эти графы звучали как музыка. Улица Широкая – роскошно, на пути к Старой Новой синагоге и по метражу подходит. Железная – еще лучше, она же параллельна «кабаньей тропе», улице Мелантриховой, и даже еще прямее ведет на Старомак. А уж Парижская, ведущая со Старомака к набережной - я вообще не знаю, что сказать. На Парижской расположены магазины ведущих фирм мира! Версачи. Гучи. Диор. И кто бы посмел из художников помечтать о Парижской?!
       - Майя! – заорала я в трубку, - Как же может быть Парижская?!
       - А что ты думала – городские власти все на откуп Кристиану Диору отдали?! Имеют право и на свое скромное помещение.
       - До «проглидки» две недели, но я прямо сегодня после работы по этому адресу сбегаю, хотя бы снаружи посмотрю, как это выглядит.
       - Правильно. И вообще по всем заинтересовавшим тебя местам заранее сходи, присмотрись. А на Парижскую я с тобой сама пойду, двадцать четвертого. У меня интересная идея родилась.
       - Да уж, - сказала я от избытка чувств.
       - Бог есть, - сказала Майя, - и Он все видит.

       13

       Кроме того, что меня за первый месяц попыталось прочесть пятьдесят шесть человек, и из всех в этом преуспела одна Хелью, второго апреля у меня появился еще один читатель. Оланга (и вправду, откуда у авторов, пишущих на русском языке, такие имена?) Сразу же после Пролога она написала мне:
       «Сильная вещь. Мне, с учетом жизни в Америке, более тридцати лет, читается трудно в языковом отношении, однако, легко в человеческом. Много нужно осмыслить. Еще вернусь»
       Я не буду стесняться, я приведу нашу переписку полностью.
       Через два дня:
       «Вот, пожалуй, в чем загвоздка.
       Повторяю, я тридцать лет как эмигрантка в США. Родилась в России, но в семье пленных (читай, эмигрантов) из Западной Европы. Могу пояснить, если по ходу разговора появятся вопросы.
       Так вот. Читала Ваше произведение с полным пониманием человеческого аспекта, до тех пор, пока Вы…сейчас не помню точных фраз, сделали пассаж на счет разницы эмигранта и того, кто принадлежит к «Державе» - в кавычках, потому что я перестала понимать смысл «Державы» в таком контексте.
       Поясняю. На моей памяти эмигрантской жизни – разница в жизни эмигрантов и «тех» от «Державы», на Западе, даже Восточном Западе, - имела огромную разницу. Потому что «те»
имели спонсорство «Державы», во всех аспектах, от духовно-идеологического до финансового, а мы – нет.
       И на этом фоне мы сделали Запад своим домом, а они – нет.
       Читая Вас, я сильно окунулась в прошлое эмигрантской жизни, и того, «как все объяснить мамам дома»! Получила хорошие моменты воспоминаний. Искреннее спасибо. Но вот прочитав Ваш пассаж о том, что Вы совсем не эмигрантка, а просто работаете на Западе, я сбилась.
       В чем разница, которую Вы делаете?
       Вот это-то я и осмысливаю.
       Я совсем не затеваю провокационный спор. Просто в прошлом, где случайно (клянусь!) наткнулась на подобную тему в прессе, когда обнаружилось, что на филиппинских островах сохранились активные военные части японцев со Второй Мировой войны, которые не знали, что война окончилась. Они жили и продолжали воевать понятиями Той эпохи.
       В общем, вот такая ассоциация. Я не знаю, как Вас деликатнее спросить о том (помогите мне не обидеть Вас!) как Вы, ЖИВЯ СВОБОДНО НА ЗАПАДЕ, ассоциируете себя с РФ?
       Поймите правильно, я совсем не отрицаю благодарностей за прошлое.
       Дополню: Может, Вы хотели сказать, что ассоциируете себя с Культурой Державы? Тогда стало бы понятно, учитывая разнообразие Ваших художников».


       14

       Я ответила:
       «Оланга, очень даже хорошо, что Вы затронули эту тему. Она до сих пор актуальна.
       Дело в том, что я не ассоциирую себя с РФ. Я ассоциирую себя с СССР. А такой страны, как Вы сами знаете, больше нет. Нет дружбы между народами, нет бесклассового общества, нет - от каждого по труду, каждому по потребностям, нет ничего того, чему меня учили в школе. В университете меня учили культуре, да, и это, слава Богу, осталось при мне, этого у меня никто отнять не может, как и русский язык. Мне безумно жаль утраченных идеалов, а жизнь только для себя, даже только и для своих близких, мне кажется мелочной и жалкой.
       Чтобы не влачить эту жалкую жизнь – я пишу. Эти вирши объединяют меня абсолютно со всеми, вот хотя бы и с Вами».

       А пятого апреля у меня появился ЭДДИ.
 
       ЭДДИ писал:
       « Вот, черт возьми, до чего же вкусно живется в Чехии! Или жилось?! Собраться, что ли, посмотреть?»
       Я ответила:
       « Я очень рада, что Вам понравилось, ЭДДИ. Приезжайте. Тут как раз все цветет и пахнет».
       В тот же день получила ответ:
       « Как раз на пыльцу цветущих растений у меня аллергия. Так что «опять нет повода не выпить», как говаривал один мой знакомый. А другой мой знакомый с месяц назад даже звал ударить автопробегом по тому, что составляет оплот Евросоюза (как-то немецкий юмор, итальянская деловитость и т. д.), но я воздержался».
       Вот ведь манежный! Сначала «не посмотреть ли», потом «аллергия».
 «Не хотите – не приезжайте, - почему-то разозлилась я, - мы со своей Прагой никому не навязываемся, у нас и своих проблем хватает. Кстати, у нас хватает именно проблем. Вы думаете, почему я романы пишу?!»
       ЭДДИ написал через день:
       « На самом деле, я думаю, что романы Вы пишите, потому что не можете их не писать. Не бывает ведь так, чтоб человек вначале работал в «Уральском следопыте», а потом вдруг перестал писать романы. Но вообще – я очень даже рад тому, что Вы пишите. Пишите еще. Пишите больше. Вы, конечно, сочтете меня эгоистом, потому что уверены, что Ваши романы произрастают из Ваших проблем»
       Нет, не романы произрастают из моих проблем, а проблемы произрастают из моих романов! Если бы я не терзала бумагу в неизбывном желании рассказать миру о мире, а занялась бы принтованием, как Люся, то все бы мои проблемы давно кончились.
       Но как молниеносно расширился мой кругозор!
       Да здравствует Интернет!!
       Слава серверу www.proza.ru !!!


       * сейчас у меня другой и-мэйл, не знаю, нужно ли его здесь публиковать.

       
       Ирина Беспалова
       Апрель, 2008г, Прага