Восстание

По пыльной вечерней дороге шли двое. Старик и мальчик. Шли издалека, молчаливые и усталые.
Дойдя до большого придорожного камня, старик остановился, взглянул на угасающее небо, на все еще далекие городские стены, и сказал:
- В город все равно не успеем. После заката стража не впустит. Заночуем у камня.
Они свернули с дороги, и устроились у камня, из под которого бил родник. Они умылись, напились воды, и старик развел огонь.
Настала ночь, в небе появились звезды, вокруг стало темно и тихо.
Люди тоже сидели тихо, смотрели в огонь, и слушали, как трещат сучья в костре.
Но скоро мальчику надоело молчать. Он кивнул на камень, и спросил:
- Дед, а что это за камень?
- Камень Лаэрта.
- А кто такой был Лаэрт?
- Лаэрт? – дед задумался.
- Лаэрт был рыцарь. Он был герой.
Старик подбросил еще сучьев в огонь, и начал рассказ:
- Я был совсем мальчишкой, когда Лаэрт вернулся из Палестины. Он долго воевал там с сарацинами. Совершил славные подвиги. Но вернулся, ни с чем, потому что попал в плен, и должен был заплатить немалый выкуп за возвращение домой.
А пока он воевал, земли у него отняли за долги, а невесту отдали другому.
Она стала генеральшей.
Говорят, Лаэрт очень любил ее.
Может оттого и запил.
В первый же день, появившись в городе, он завалился в кабак, и не успокоился, пока не пропил все, до последней нитки. Только меч не пропил. Им он дорожил.
Не знаю на что он жил, говорят, ему помогала какая – то дальняя родня. Он занимал в нашем доме чердак.
Пил беспробудно.
А я носил ему вино из трактира, и слушал рассказы о Палестине.
Мне было интересно, и у меня горели глаза. Ведь он был настоящий герой.
Я был тогда очень молодой и глупый. Я тоже хотел подвигов, хотел стать героем.
Но жизнь в нашем городе была тихая, и ничего героического не случалось.
Помню, я очень переживал из – за этого.

И вот, однажды, зайдя в трактир, я не узнал горожан.
Обычно такие спокойные и добродушные люди, в этот день все просто кипели от негодования.
Крик и шум стоял под закопченными потолками. Народу было полно.
Кругом орали, топали ногами, стучали по столам, возмущались, кто как мог.
Оказывается, король издал указ:
« Снять герб города с ратуши, и забыть о нем навсегда!»
Толстый булочник забрался на стол, и кричал, багровея, и срываясь на визг:
- Сограждане! Что твориться, сограждане?
- Это измена!
- Произвол! – поддержали его вокруг.
- Они собираются отнять наш герб! Хотят снять с ратуши Серебряного медведя! Они замыслили лишить город святыни! - надрывался булочник.
- У нас решили отнять душу! И они думают, что мы будем на это спокойно смотреть? Смотреть, как бесчестят наш город? Как отнимают у нас историю? Как втаптывают в грязь то, что нам дорого?
- Не дадим! – ревели ему в ответ.
- Не выйдет! Защитим медведя! Не отдадим!
- Восстание! – пламенно призывал багровый толстяк.
- Только восстание! Пусть захлебнутся в нашей крови! Победа или смерть! Третьего не дано!
- Ура! – кричали ему в ответ. Все были единодушны в благородном порыве.

В душе у меня взыграли боевые трубы. Вот оно! Победа или смерть! Я был готов умереть героем. И сердце сильнее забилось в груди.
Восстание! Как гордо это звучало. В какой радости я бежал домой. Я летел словно птица. Я готов был сражаться. Стоять до последнего! Защитить наш герб!

Я ворвался к Лаэрту, и всучив ему фляжку с вином, в восторге поведал ему обо всем.
Я думал, он тоже обрадуется.
Но он отвечал довольно уныло:
- Восстание? Не советую – он влил в себя кружку вина, и добавил:
- Генерал с вами нянчиться не станет. Железными сапогами растопчет.
- Генерал? – я аж задохнулся от возмущения. Вообще – то не хотел я ему об этом говорить, но тут не удержался:
- Твой Генерал, если хочешь знать, жену в монастырь отправил.
Лаэрт отхлебнул из кружки, и тихо переспросил:
- Марту? В монастырь?
- Вот именно. Он снова жениться хочет. А нынешнюю жену в дальние земли отправил.
Негодуя, я встал, и собрался уйти, но рыцарь остановил меня.
- Постой, - он оглядел мутными глазами свой маленький закуток, и пробурчал:
- Я тоже приду. Передай там, завтра Лаэрт будет с вами. – И снова уткнулся в кружку.
- Лаэрт! – Это имя, словно молот небесный забилось во мне. Рыцарь Лаэрт будет с нами! Теперь и умирать не страшно, - вдохновенно решил я, и приготовился к подвигам.

Но наутро меня не выпустили из дому.
Мать заперла меня в комнате, и велела не сходить с ума, а лучше посмотреть наружу.
Я выглянул в окно.
И я увидел ратушу, увидел площадь. А на площади увидел то, что помню до сих пор.
Там стояла тишина. Страшная тишина.
Генерал собрал там весь гарнизон.
Железной стеной нависли солдаты над городом.

А против них стоял Лаэрт.
Один.
Больше никто не вышел.
Генерал, сидевший на белом коне, в окружении своих блистающих доспехами офицеров, усмехаясь, спросил:
- Кого ты собрался вести в бой, рыцарь? Лавочников? Торгашей? Толстобрюхих обжор и пьяниц?
- Эти тупицы слишком трусливы, чтобы подставлять свои задницы под наши копья.
Оглянись вокруг – никто из них даже не вышел. Все попрятались!
Сдавайся, рыцарь Лаэрт. Не будешь же ты один воевать с целым войском? Это смешно и глупо.
Сдавайся Лаэрт.

Рыцарь грустно огляделся по сторонам, и согласился:
- Да, больше никто не пришел.
Подумал, отступил на шаг, сбросил плащ, и неожиданно крикнул, сверкая глазами:
- Так трепещите же, мерзкие твари! Лаэрт идет на вас! – Выхватил меч, и ринулся в бой. Один против всех!
- Он конечно погиб. – Старик вздохнул, и грустно добавил:
- Но как красиво он это сделал.
Дед закончил рассказ, и умолк.
Вокруг стояла ночь, тишина, и только горящие сучья потрескивали в костре.
-