Озеленитель

В 17-ом отделении РУВД города N служили рядовые оборотни в погонах.

Они тихо квасили, совершали поборы на местах, крышевали пару-тройку притонов и пикантного одержания сауну, куда заходили перепихнуться, принять на грудь, а заодно и помыться. Служили в меру бесчестно и корректно: лишних наездов и беспредела не налюдалось. В обмен на толерантность, деловой мир сливал им раз в квартал с десяток наркотов, пяток доморощеных бандосов из невошедших в разум сопляков, и разрешал провести громкую операцию по изъятию спирта или наркотиков на близлежащем рынке. Статистический баланс поддерживали дедовским способом – ловили заезжего гастарбайтера, на которого и вешали все непонятки и «глухари», скопившиеся за год. Это тоже происходило по согласию: после ночи в пресс-хате даже талабаец просекал, что лучше согласиться на статус гастролёра, пока дело не дошло до настоящей мужской любви. Стукачи аккуратно стучали, проститутки честно выходили на субботники, планета вращалась вокруг оси.

1.
Тёмным ноябрьским утром в отделение заявился неуместны посетитель. Пришёл сам и не вовремя: усталая смена отживалась изъятым в ближайшем ларьке контрафактом. Выразительных взглядов гражданин не приметил, а на вежливое «Хули надо, отец?», лишь монотонно загудел как шмель, горестно раскачиваясь хлипкой сущностью. Довольно поёбанной, и в годах.

-- Ты, батя, давай нам тут не жужжи, - досадливо выдохнул капитан Яшин, и нарицательно бахнул пустым стаканом по столешнице, - Рожай оперативнее, дятел, вишь у блюстителей трубы горят?!
-- Убил я...убил, подлец....задавил, ирод... - страшное признание напоминало икоту.
-- Убил он, бля...-- поморщился Яшин и поглядел в мутные глаза Лазарева, будто ища совета. Лазарев пожал плечами на Подкопайло, но тот был в мясо и только глумливо улыбался в сторону обезьянника – там коротала ночь Люся Ковалёва, известная всему прогрессивному миру защёчница. Время от времени Люся спецом закатывала скандал на коммунальной кухне, с тем чтобы её отвезли нахрен в отделение от дебила сожителя. Отсосав за ночь полтора метра органов правопорядка, она получала свои полбанки, и уходила в ночь. Иногда уходила в утро. Иногда её подвозил Руслан Халилов на служебном уазике. В полдень, когда Ковалёв гайку точил.Вероятно, что у серьёзного татарина што-то такое было с развратной бабёшкой.
-- Дддаййтттте еммму пперрро и ббумашшшки! - выдала пьяную трель арестантка, - Пущщай кается, душшегуп! Чистосердечное приз...
-- Я те щаз дам!.... В больную голову.!-- рявкнул Яшин, но мысль оценил. Пусть старый пидар сам строчит: если по делу – это маза; намутит – звиздов получит...от новой смены.Точно так. Он кивнул Лазареву:
-- Лейтенант, дайте гражданину лист бумаги и авторучку, объясните, как пишется признательное...
-- Семёныч, ты чо, супу с рыбой поел?! - вытаращил вмиг ожившие глаза лентяй Лазарев, - В клетку его, козла, припакуем до пересменки, да и все дела...Люсинда из него всю подноготную высо...
-- Отставить! - залупился возмущённый фамильярностью Яшин, - Примешь признание по всей форме. Потом возьмёшь Подкопайло – и мухой на место преступления, жалом поводить, вдруг чего как не гонит мухомор.
-- Ой, мама моя мама, -- проскрипел Подкопайло, - Ни *** себе припарки...ты зверь, Семёныч, ****ь буду, геноцид развёл, ведь уже отдуплились нах..
-- Равиль подкинет. Да, - голос Яшина помягчал, - задержанную Ковалёву с собой прихватите.
Ему было несколько неудобно перед коллегами, и он неожиданно сделал широкий жест. Впрочем, была в жесте доля лукавства – Яшин уже успел пару раз присунуть Люсе, пока остальные шерстили бусурманский ларёк.
--Давайте, шевелимся...Для почину., - он шедро плеснул по полторашке, -- И на ход ноги. Сами выбрали эту профессию – Родину защищать, хуле щёлкать...

Недовольно выпили.

-- Бывайте, орлы. Лазарев – старший. Я в ГЛАВК...если что...

-- В главк он, сука, - уныло прошипел лейтенант за старшего, - Микола, посади этого ***плёта в нору, пусть там детектиф свой дрочит...И давай сюда Ковалёву тащи...Третьим будет.


2.

-- Нет, Семёныч, ты прикинь – урод, а?! «Придавил, придушил, пригубил невинную душу». Спрашиваю: где, нахуй, упаковка для души твоей говённой? «Поедем, покажу». Приезжаем, ёпт, двор как двор, садик детский, травка, бля, кустики... «Вона, говорит, деревце. Под ним и схоронил. Купил загодя саженец, а ночью и вкопал. Типа, памятник. Липка». Липка, блять!
-- Ну? -- трезвый Яшин был ещё хуже пьяного. Туп и недоверчив. Обстоятелен, - И чё там под липкой-то?
Лазарев неторопливо набулькал всем по полташке. Лица Подкопайло и Халилова выражали суровую сдержанность.
-- Что – ну? Давай, Семёныч, не чокаясь. За помин души невиннозахуяченного Василия.
-- В натуре жмур?
-- К доктору не ходи. Маленький такой свёрток...
«Детскицй сад, травка, деревце, маленький» - отстучало в голове Яшина.
-- Неужто...
-- Ага, Люська сразу прочухала, младенец, грит, и в обморок – еблысь. Вона, Русланчик её в чуйства приводил, виски там бензином, прямой массаж...рот в рот, гыыыы!Ладно, ладно, татарин, не гоношись, шуток не понимешь?! Пей, давай, тут все свои, хуле...
-- Отставить! Чей труп-то, установили?
--Ага, - лицо лейтенанта приобрело служебное выражение,- Докладываю: Василий, от рождения трёх лет, местный.
-- Фамилия-то как?
Лазарев вдруг широко и глупо улыбнулся:
-- Да какая у кота фамилия, ты што, Семёныч?!
И заржал, сволочь, прямо в опешевшее лицо непосредственного начальства. Лицо начало наливаться недоброй кровью по мере осмысления, в гневе Яшин был сильно нехорош, но тут грохнул запорожским басом Подкопайло, мелко затрясся сдержанный по жизни Руслан, миротворчески звякнуло горлышко....

-- Ну, блять, покажу я этому клоуну, попадись он мне, сука! Пригубил он! Он у меня так пригубит, што Люське в страшном сне не доводилось, гнида! Я его, тлю, на опыты! Лично сдам в психическую, штоб серой закололи, пидара!
-- Да знают его там, Семёныч, всё пробили. Альфред Александрович Кукин. Уже много лет хоронит. То рыбок в цветочном горшке, то хомяков в клумбе. Попугайчика тож. Сообщает тоже сам. Соседям. Те звонят.
-- Так а какого рожна?!
-- Да он тихий, как гусеница. Животина его, сам купил, сам закопал. А он, бля, ботаник – как на пенсию вышел, всё по газонам копается, цветочки-***чки, жимолость. На добровольных, так сказать, началах. Ну а там детки, то-сё. В общем, если бы этот ****ский кот его рассаду копать не повадился, то и щас бы жил. А тут не выдержал старик, ну и ...Потом сам испугался, раньше то у него сами все дохли, а тут – на тебе, криминал, гыыыы! Весеннее обострение у нашего садовода, мкнёт контакт. Они ему и погоняло придумали – Озеленитель.
-- Ладно, *** с ним, долбнем. Скоро самого в люлю, и чеснок вырастет... Наливай! Но пусть молится, тварь, чтоб мне на глаза не попался, приморю на раз, бля буду!

Приморить Альфреда Кукина капитану не довелось. Хотя пару-тройку раз поступали жалобы от собачников, есть мол, подозрение, что один старый хрыч... Яшин выражал своё отношение кратким живительным словом, и отправлял жалобы по назначению – в сральню. А потом и сам Альфред, засадив буйной зеленью добрую часть микрорайона, продал квартирку, и слился на дачу, век доживать на гряде с корнеплодами.

И всё было бы хорошо, но...

3.
....по весне в лесопарковой полосе, там где дачный массив, стали пропадать люди.

И пошла реальная канитель. Один, второй, третий случай. Концов не сыскать, а факт налицо: заява за заявой, жалоба на жалобе. Дошло до начальства, приехал чин, вздрючил всех без интимной смазки. Жизнь стала нервная. Ориентировки, патрулирование.Выпить – на ходу, закусить некогда. Коснулось всех, коснулось и Яшина.
Вот ведь как бывает – собрался человек типа выйти на заслуженный отдых капитаном, ибо не светит больше ни хрена, разве что чудом и божьим промыслом, а он на тебе, промысел – тут как тут.
Как -то вечером, напаленными и злыми глазами сверяя новые ориентировки со списком проживающих в проклятом лесопарке, он наткнулся глазами на знакомое сочетание букв. Перечитал, почесался, и вдруг что-то вспыхнуло – ДА! И полез в сейф за табельным.

-- Лазарев, будешь за старшего, если что. Я тут хочу прощупать одну версию....Короче, на связи будь, если что – сделаем дело сами, убойному нос утрём, сам капитаном будешь, зуб даю. Смотрите тут, не особенно. Ладно, готовность номер один, пошёл я.
-- Так може на Руслане...
--Тихо надо всё. Потом, всё потом: и руслан, и бронетанковые войска, и группа «Альфа». Ждите ответа, блять.

И поспешно выбежал.

-- Охуеть, - высказался лейтенант Лазарев вслед, - Версия! Белочка прискакамши.

4.
Домик Альфреда Кукина притулился на отшибе. Неказистый такой домишка – к лесу передом, ко всем задом. Даже к вынырнувшему из темноты капитану Яшину. На манер заправского следопыта, капитан осторожно преодолел забор, и на полусогнутых потрусил на свет, пробивающийся сквозь тёмные ветви. Да, большую часть участка безумного садовода занимала рощица из юных древесных пород. Ментовским нутром почуяв добычу, он остановился и прислушался. Ночной ветерок пробежался по тревожной листве, и донёс слабое, но до боли знакомое, бубнение. Яшин протолкнул грузное тело ещё на три метра, и обомлел.
Прямо перед ним, спиною, рукой подать, стоял Альфред Александрович Кукин. В руках озеленителя наблюдалась штыковая лопата. В ногах – солиднвых размеров отверстие в глубь земли-матушки. На краю – завёрнуты в мокрую тряпку саженец. На другом – завёрнутый в простыню...

«Хэллоу, мото!!!» - взвизгнул предательский мобильник.
«Лазарев, ****ь!» - выругался про себя капитан Яшин.
«Кхм-кхм..., - кашлянуло ебло потомственного мичуринца, повернувшееся на звон, - Это кто ж к нам так поздно, а?».
Возможный , в принципе, диалог был в зародыше прерван лопатой.

Лазарев не дождался ответа от капитана Яшина, и получил много чего нехорошего промежь булок, в фигуральном, естественно, смысле. Капитаном не стал. Спился.

Руслан живёт с Люсей. Хорошо живёт, правильно.

А где-то совсем рядом, километрах в шести от городу, в небольшом зелёном раю прогуливается пенсионер Кукин. Он ласково гладит всё крепнущие стволики. Называет по именам, чудак. «Машенька! - треплет берёзку, - Светланка! - другую, - Любочка!». Есть красавица ель Зинаида. Клён Андрюшка. Сосёнка Эля – недолюбливает проститутку, но ухаживает.

Более же всего Альфред гордится крепеньким, солидным сызмальства дубком. Только странно – то Яшей назовёт, то Капитоном.

Или Капитаном. Не разберёшь. Шепелявит, старый хрен