Испытание

       
       
       Всегда, когда предстояли ответственные испытания, перед взором Чекмарёва мысленно проходила вся жизнь.
       Вот и сейчас он стоял в положении «...товсь!» перед обитой дерматином дверью, а жизнь его мелькала рядом, как многосерийный мультик.
       С детства Чекмарёв мечтал о мужественной профессии испытателя, и надо ли удивляться, что в конце концов эта мечта сбылась: в его трудовой книжке появилась лаконичная запись: «Мебельная фабрика №1 – испытатель».
       Ох, и нелёгкой оказалась эта профессия. Шутка ли: служебной инструкцией с девяти утра до шести вечера ему предписывалось либо спать, либо, не шелохнувшись, сидеть, либо неподвижно стоять. Однообразная, лишённая динамизма работа изматывала его до предела – домой он приходил взвинченный, ночью не мог уснуть. Тогда он вставал с постели, забивался в какой-нибудь угол и, как сова, подолгу смотрел оттуда в темноту круглыми умными глазами.
       Сколько раз он хотел переквалифицироваться, но привычка, то бишь старая профессия, притягивала его к себе, как магнит болванку.
       А сколько мебели прошло через его руки, сколько стрессовых, разрушающих организм ситуаций пришлось пережить Чекмарёву на тернистом пути испытателя. Однажды он чуть не задохнулся в шкафу, где его захлопнули при наладке замочного механизма. Был случай, когда под ним подломились ножки только что сошедшего с конвейера кресла, и в последние доли секунды он едва успел катапультироваться. На него падала этажерка; массивная вешалка оставила своими зазубринами шрам на его лице; безобидный пуфик и тот ухитрился своей пружиной нанести ему производственную травму в очень болезненное место.
       Сегодня ему предстояло испытать новую конструкцию дивана и сказать о нём своё веское, компетентное слово.
       У дерматиновой двери собрались директор, главный инженер, главврач фабричной поликлиники. Все выжидательно посматривали на электрические часы, стрелка которых неудержимо приближалась к цифре «9».
       - Пора! – подошёл к Чекмарёву директор.
       - Пора! – ответил Чекмарёв. – Если что – позаботьтесь о жене и сыне.
       Все по очереди обняли Чекмарёва, главврач поцеловал его в лоб.
       Дерматиновая дверь открылась. Чекмарёв вошёл в комнату, именуемую испытательным полигоном. Посредине полигона стоял новый диван, которого ещё никогда не касалась спина человека. Он, испытатель Чекмарёв, первым должен был сделать это, первым лечь на диван. Ну что ж, он готов.
       Чекмарёв переоделся в спецодежду - пижаму и тапочки, осторожно подошёл к дивану. Визуальный осмотр не выявил ничего подозрительного. Чекмарёв присел на краешек дивана и чутко прислушался. Идущие изнутри шумы не превышали допустимых пределов. Только от задней ножки шасси (так испытатели называли нижнюю часть дивана) по «петле Нестерова» шёл высокий дребезжащий звук.
       «Надо быть начеку, - нахмурился Чекмарёв, сбрасывая с ног тапочки и переходя к следующему режиму – лежачему. От прикосновения человеческого тела сердце дивана – пружинный узел – забилось в равномерном пульсирующем ритме. – Нагрузку взял хорошо», - отметил Чекмарёв и стал присоединять датчики к себе и дивану. Тотчас же на внешней стороне двери загорелось табло: «Не шуметь! Идут испытания!»
       Всё шло нормально. Чекмарёв лежал на диване, смотрел в потолок и изредка передавал по рации: «Я седьмой! Я седьмой! Работаю по программе!»
       В тринадцать ноль-ноль из центра управления дали сигнал на обед. Чекмарёв встал, развинтил трёхлитровый термос, открыл банку кабачковой икры.
       Ровно в четырнадцать ноль-ноль, значительно потяжелевший, он опять лёг на диван, закрыл лицо газетой и моментально заснул крепким профессиональным сном. Эксперимент вступил в самую ответственную фазу, ибо во сне испытатель часто терял над собой контроль, начинал ворочаться с боку на бок или громко храпеть, чем вводил диван в состояние неуправляемой вибрации («флаттер») и начисто выводил его из строя.
       Проснулся Чекмарёв от ужасного треска. Быстро взглянул на приборы. Стрелки прыгали как сумасшедшие. Хрясть – сломалась та самая ножка шасси, которая так не понравилась ему вначале. Но опытный, побывавший в переплётах Чекмарёв знал, что и на трёх ножках можно удержаться, если перераспределить нагрузку. Он тут же вытянулся по диагонали и застыл. Хрясть – полетела вторая ножка. Вот когда Чекмарёву пригодились систематические тренировки вестибулярного аппарата. Он продолжал лежать на диване с двумя отломанными ножками, демонстрируя при этом филигранную технику и отточенное мастерство.
       Но беда никогда не приходит одна. Начала вибрировать спинка. Уже несколько крепёжных болтов, не выдержав болтанки, выскочили из своих пазов. Чекмарёв балансировал на диване, как эквилибрист на проволоке.
       Дзинь, блямс, трр – это, прорывая обшивку, стали высовываться наружу пружины. Одна из них – острая и ржавая – больно воткнулась в бок. Но Чекмарёв не покинул аварийный диван. В эти мгновения он меньше всего думал о себе.
       «Продержаться! – пылало в его воспалённом мозгу. – Продержаться любой ценой! Спасти честь фабричной марки!»
       С центра управления передали: «Пошла последняя минута».
       Диван ходил ходуном: одно неточное движение – и он рассыплется, как карточный домик.
       Но вот раздался долгожданный отбой. Чекмарёв соскочил с дивана, как джигит с коня, и встал на дрожащие ноги. Тело его горело, по утомлённому лицу стекали ручейки пота. Но в душе его пели скрипки: это была победа. Он выстоял, вылежал в трудной борьбе с диваном. Он спас реноме фирмы.
       Дверь полигона широко распахнулась. На пороге появились директор и все, кто носил титул «главный».
       Первым к Чекмарёву бросился главврач с охапкой ваты и чекушкой йода. Но Чекмарёв мягко отстранил его и повернулся к директору.
       - Ну как? – тревожно спросил тот у Чекмарёва. – Что будем ставить на диване – крест или Знак высокого качества?
       - Знак качества... – хрипло выдавил Чекмарёв и тут же рухнул в заботливо подставленные руки фабричного Гиппократа.