3 гл. - Папины друзья

       Все они были высокие, как папа, с волнистыми чубами назад по моде 50-х
годов, и носили вязаные мужские жилеты с узорами, надетые поверх
рубах с длинными рукавами.
       Алёша Уманский*, Володя Дашкевич**, Петя Палиевский***.
Папин жилет был тёмносиним с треугольным воротом и полосами
разноцветных узоров по всей груди. Белые длинные рукава с манжетами
спускались по его обе стороны. На манжетах были синие запонки, после
манжета шли папины большие руки музыканта с длинными сильными
пальцами.
       Оказалось, что рукава могли быть не только белыми: у дяди Алёши они
были голубыми, у другого в полосочку, у третьего в сложный рисуночек.
Кто из них посадил меня на шкаф?
       - Это был Володя Дашкевич,- недавно сказала мне тётя, и несмотря на
давность лет, с большим неодобрением, насколько это возможно в моей
тёте, унаследовавшей от бабы неспособность к упрёкам.
       Пока гости громко разговаривали и шумно двигались, я, уперевшись
руками в папины колени, поднимала ноги "пистолетиком".
       - Смотрите, как у детей легко это получается, - сказал им папа. -
Попробуй мы сейчас, и ничего у нас не получится. Давай, Капелька,
покажи ещё.
       И я раз десять безо всякого усилия поняла ноги выше головы.
       Мама вышла на кухню, за ней папа, а гости продолжали со мной играть.
Они меня кружили за руки и даже поднимали на воздух.
       - Хочешь, я посажу тебя на шкаф?- спросил один.
       - Хочу, - согласилась я.
       - А не испугаешься?
       - Нет, - легко ответила я. Идея не показалась мне страшной. Но на шкафу
сидел игрушечный тигр.
       Тигра купили мне, но я его боялась, и его убрали на шкаф. Он смотрел
на нашу комнату сверху и всё видел. Я знала, что тигр не живой, а
игрушка, сидел он от меня далеко, и меня убедили, что он не
двигается,- тем не менее выражение его морды устрашало меня и оттуда.
Это выражение заставляло меня сомневаться в его безобидности, мне
казалось, что тигр притворяется неподвижным, обводит вокруг пальца
всех нас, и стоит мне забыться, как он прыгнет сверху.
       Я не успела объяcнить про тигра, как великие и могучие руки подхватили
меня и посадили на шкаф.
       Теперь тигр сидел на одном углу шкафа, а я на другом спиной к нему.
Когда я попыталась повернуться к опасности лицом, оказалось, что от
высоты у меня перехватило дыхание. Сейчас я не могла защититься от
тигра, всё моё существо сосредоточилось на высоте. Высота превратилась
в узкий высокий шкаф, чей низ терялся в перспективе, так же как
терялся в перспективе дальний план комнаты, искажая знакомые формы
окна, кровати, пианино, потолок касался моего плеча, лишая меня
пространства над головой, другого плеча достигали жаркие лучи
лампочки. Изо всех объектов комнаты только голова дяди Дашкевича по-
прежнему оставалась большой подле моих коленок. Я не смела
пошевелиться, ни оглянуться, ни сказать слова: от любого движения
высота стремилась от пола ввысь, где сидела я, и схватывала меня за
горло. Я старалась вздохнуть, но вздох производил движение грудной
клетки, и высота стремилась заглотить меня. Тогда я старалась
выдохнуть, и высота кидалась сбросить меня со шкафа. Я задыхалась. Я
ждала, чтобы вошли родители и спасли меня.
       - Посмотри, ты можешь достать до потолка, протяни руку,- сказал дядя
Дашкевич. Он совсем не чувствовал, что эта игра не для меня.
       Я бы задохнулась, если бы это продлилось ещё минуту, но вошёл папа с
заварочным чайником.
       - Что ты делаешь? Она ещё очень маленькая, ей нельзя так высоко,-
сказал он.
       - Я за ней слежу, мы с ней играем,- ответил дядя Дашкевич.
       - Всё равно, снимай её скорей, пока никто не вошёл.- сказал папа.
       Я собрала всё своё мужество, чтобы не задохнуться в эти последние
секунды, пока папа убеждал товарища.
       Снова великие и могучие руки взяли меня и поставили на пол. Я сразу
пришла в себя и задышала.
       - Страшно было? - спросил папа.
       - Да, - ответила я, но не умела объяснить пережитый ужас. Это было
путешествие в другое измерение. Достаточно было того, что папа
догадался и спас меня, оправдав мои ожидания.
       - Хорошо, что Галя этого не видела,- сказал папа.
       Мама всё ещё готовила на кухне.
       - Посадить тебя ещё на шкаф?- предложил дядя.
       - Нет, - ответила я, не зная, как мне защититься, чтобы эта идея больше
не посещала голову дяди Дашкевича.

       После чая они уже не играли со мной, а садились за пианино и сочиняли
музыку. Они наперебой наигрывали музыкальные фразы и, придя к
согласию, записывали их нотами.
       Во время их занятий я курсировала по отдалённым закоулкам нашей
бескрайней квартиры, пока папа не звал меня петь.
       Мне нравилось это развлечение. Папа играл, я становилась у пианино и
пела про сурка, про любителя-рыболова, "Дуй, ветер, с севера" и
отрывки арий из разных опер, которые папа считал доступными детским
способностям, как например:

       "Расскажи, Иванушка,
       Расскажи, дурашливый,
       Как звонарь Пахомушка
       В церковь не спеша идёт,
       Палкой опирается,
       Тихо продвигается."

       Папа, как теперь понимаю, был русофил и прогрессист: я с рождения
знала чуть ли не наизусть оперы "Сказание о граде Китеже", "Петя и
 волк" Прокофьева, романсы, и, надо полагать, всё наилучшее из
русской музыкальной культуры. С рождения меня убаюкивали под
фортепьянную музыку.
       - Абсолютный слух, - переговаривались между собой друзья с папой.- Её
учить надо.
       - Пока я сам её учу. Она гаммы знает, ноты пишет.
       И отпускал меня:
       - Беги играй, Капелька.
       Всё моё музыкальное образование идёт из тех ранних дней. Я знаю на
слух практически всё музыкальное наследство человечества. Однако редко
когда правильно называю источник.


       *Алексей Александрович УМАНСКИЙ ( 1933-2004 г.г.) - выпускник МВТУ, занимался теорией механизмов,
машин, много лет работал в научно-производственной аэрокосмической
системе, кроме того, читал лекции по соответствующим дисциплинам, лет
30 был экспертом журнала "Изобретатель", автор научных и научно-
популярных изданий, исключительный знаток музыки, за 50 с лишним лет
вождения авто не имел ни одного прокола.
       Cын писательницы Марии Павловны Прилежаевой ("Юность Маши Строговой",
"Жизнь Ленина"...).

       ** Владимир Сергеевич ДАШКЕВИЧ (р.1934 г.) - композитор. Член Союза композиторов РФ, лауреат
Государственной премии СССР, член правления Союза композиторов Москвы,
президент международной ассоциации композиторов, член Центра
содействия театру "Эрмитаж".
       Владимир Дашкевич написал музыку к 150 кинофильмам, среди которых:
"Шерлок Холмс и Доктор Ватсон", "Бумбараш", "Собачье сердце", "Зимняя
вишня", "Плюмбум, или опасная игра" и др.
       Он написал музыку более чем к 80 спектаклям. В театре "Эрмитаж" его музыка звучит в спектаклях:
"Когда мы отдыхали" (М. Жванецкий), реж. М. Левитин
"Хармс! Чармс! Шардам! или Школа клоунов" (Д. Хармс), реж. М. Левитин
"Сонечка и Казанова" (по М. Цветаевой), реж. М. Левитин
"Зойкина квартира" (М. Булгаков), реж. М. Левитин
"Эрендира и ее бабка" (М. Левитин по сюжету Г. Г. Маркеса), реж.
М. Левитин, "Уроки русского" по Михаилу Жванецкому, реж. М. Левитин

       *** Петр Васильевич ПАЛИЕВСКИЙ (р.1932) - известный российский
литературовед, критик и теоретик литературы, доктор филологических
наук (1992), сотрудник ИМЛИ. Основная сфера интересов: русская и
зарубежная литература Х1Х и ХХ вв. Книги: "Пути реализма" (1974),
"Русские классики. Опыт общей характеристики" (1987) и др. Статьи о
категориях художественной литературы: "образ", "стиль",
"произведение"; критика...