Гоп со смыком. Песня-летопись

ИЗВЕСТНАЯ ВОРОВСКАЯ БАЛЛАДА «Гоп со смыком», созданная в середине 20-х годов прошлого века, оказала огромное влияние на русскую низовую песенную культуру и породила бесчисленное множество всевозможных переделок, отражавших историю Страны Советов. Её можно считать своеобразной «Повестью временных советских лет». Именно об этом мне и хотелось бы поведать читателю.


*По бульвару Лялечка гуляла...
ПОСЛЕ СВОЕГО ВОЗНИКНОВЕНИЯ «ГОП СО СМЫКОМ» обрёл такую популярность, какой не выпало на долю ни одной другой блатной песни, включая «Мурку» и «Одесский кичман». Начнём с одной из самых ранних. Это – песенка о групповом изнасиловании девушки. Условно её можно назвать «По бульвару Лялечка гуляла», хотя в другом варианте фигурирует «Галя, комсомолочка блатная», а в более поздних девушка и вовсе становится безымянной.
Наиболее полным можно считать вариант про Галю-комсомолку:

Галя - комсомолочка блатная,
Галя хулиганов много знала.
Только вечер наступает,
Галя по двору шагает
И выходит прямо на бульвар.

*** вскочил у Петьки-атамана
От такого жирного товара...
Галю в садик затащили,
Юбку новую стащили,
Быстро очередь создали.
И пошла работа полным ходом.

Мимо них проходит старичок:
"Дайте поебаться хоть разок!"
"Старый хрыч, куда ты прёшься?
Что ты дома не ебёшься?
Аль тебе старуха не даёт?"

Отвечает им тут старичок,
Второпях поправив паричок:
"Не хочу я на старуху,
А хочу на молодуху!" –
Раз! - и плюхнулся на Галю он.

Очередь к тридцатому подходит,
Галочка лежит и благоводит...
****а разорвана до пупа,
Из неё торчит залупа,
А по ляжкам льётся малофья.

Через девять месяцев родила,
В церковь отнесла и окрестила.
Волос рыжий, как в Мишки,
Нос горбатый, как у Гришки,
А залупа дедова была...

В варианте про Лялечку история становится короче, к тому же садик исчезает, а неожиданно появляется «санитарка» (скорее всего, помещение для санитаров в больнице):

По бульвару Лялечка гуляла, да-да,
Атаманов много Ляля знала, да-да,
Своей талией пушистой,
Своей юбкой золотистой
Ляля атаманов привлекала, да-да.

*** вскочил у Гришки-атамана, да-да,
От такого жирного товара, да-да,
Сам собою намекает
И за Лялечкой шагает,
Шайка атамана позади, да-да.

Лялю они быстро окружили, да-да.
В санитарку Лялю затащили, да-да,
Ты, Витюха, встань за мною,
А ты, Гринтя, за тобою,
А ты, Жир, становься двадцать первым, да-да.

Очередь последняя подходит, да-да,
В санитарку старый хрыч заходит, да-да,
Старый хрыч, куда ты прёшься,
Или дома не ебёшься,
Иль тебе старуха не даёт? да-да –

и так далее.

В конце концов имя потерпевшей исчезает:

Тридцать три весёлых атамана
Девушку поймали у фонтана.
Быстро трусики стянули,
Белый шарик натянули,
Началась весёлая игра.

Очередь тридцатого настала,
Девушка без памяти лежала,
Платье порвано до пупа,
Из ****ы торчит залупа,
А из жопы льётся малофья.

Песня отражает реальные события – уголовное «чубаровское дело», которое прогремело на всю страну. Речь идёт о групповом изнасиловании девушки, которое совершили 21 августа 1926 года молодые ленинградские рабочие  в саду «Кооператор» (бывший Сан-Галли), расположенном на Лиговке, в районе Чубарова переулка. Подобные преступления в то время не являлись редкостью, особенно в рабочих кварталах. Здесь среди хулиганов царила половая распущенность (была распространена, например, такая забава, как «тюльпан», когда пойманной девушке завязывали поднятую юбку над головой).

Изнасилование к тому времени стало просто бедствием в советском государстве. Одним лишь Московским судом было рассмотрено в 1926 году 547 случаев изнасилования; в 1927 году это число (для Москвы) увеличилось до 726; в 1928 году - до 849. В других судах — то же самое. Это явление в советской жизни и получило особое наименование — «чубаровщина».

Фабула "чубаровского дела" проста. Вечером 21 августа двадцатилетняя работница Любовь Белякова возвращалась после заводской смены домой, на Лиговский проспект. В Чубаровом переулке её остановила толпа парней и,завязав глаза грязной тряпкой, под свист, крики и улюлюканье потащила её в сад Сан-Галли. В саду толпа разрослась, и "к телу" пришлось выстраивать очередь.

Один из заводил собрал с каждого по 15-20 копеек себе на водку. Среди двадцати двух насильников было несколько комсомольцев, член партии, секретарь ячейки ВЛКСМ завода "Кооператор" Константин Кочергин. В тот вечер он поссорился с женой, сидел на лестничной площадке, и, услышав, что "бабу повели", решил присоединиться. Насиловали в течение ЧЕТЫРЁХ ЧАСОВ! Интересно то, что преступники не особо боялись последствий. Они всего лишь взяли с девушки обещание молчать и отпустили её. На суде прокурор спросил обвиняемых: "Отчего же вы её просто не придушили?" Те искренне удивились: зачем? Ну, побаловались, не убудет же с девки...

«Самым скверным является то обстоятельство, — отмечала в статье от 18 декабря 1926 года газета "Комсомольская правда", — что этот ужасный случай не представляет собой в нашей жизни никакого особого преступления, ничего исключительного, он — всего лишь обычное, постоянно повторяющееся происшествие».

Так же рассуждал и рабочий коллектив завода "Кооператор", вступившийся за своего комсомольского вожака Костю Кочергина.
А комсомолец, случайно ставший очевидцем преступления, вообще  во время судебного заседания не мог понять вопроса прокурора, почему он никого не позвал на помощь. Какая помощь? Бабу же не убивали!

До 1926 года подобные «шалости» карались строго, но не жестоко. Однако «чубаровцы» совершили своё преступление явно не ко времени. В конце ноября 1926 года (когда ещё не был закончен процесс по делу насильников)вступила в силу новая редакция Уголовного кодекса РСФСР, направленная на ужесточение борьбы с бандитизмом, который определялся как "преступления против порядка управления", то есть, по сути, политическое преступление. 

  Собственно, и в прежнем кодексе существовала статья, каравшая за бандитизм - 76-я. Однако она не предусматривала «высшей меры социальной защиты» - расстрела. Теперь же в кодексе оказалось две статьи, которые предусматривали смертную казнь – 58-я «политическая» и 59-я «бандитская». Вернее, расстрельной была только часть третья 59-й статьи - пятьдесят девятая дробь три, или «пятьдесят девятая гроб три», как называли её в уголовном мире. «Пятьдесят девятая - родная сестра пятьдесят восьмой» - говорили уголовники, подчёркивая, что для бандитов  была установлена ответственность не менее жёсткая, чем для  политических врагов Советской власти.

УК надо было опробовать в качестве пропаганды на живых людях, и особенно расстрельную «бандитскую» статью. Развернули широкую кампанию. Под горячую руку «красной Фемиды» попались и «чубаровцы». И неспроста. «Чубаровское дело» явилось  продолжением линии по ужесточению борьбы с хулиганством. В 20-х - 30-х годах прошлого века хулиганство наряду с бандитизмом было одним из криминальных бичей общества.
Появляются хулиганские объединения: «Центральный комитет шпаны», «Топтательный комитет», «Интернационал дураков»,  «Кружки хулиганов», «Общество “долой невинность”», «Общество советских алкоголиков», «Общество советских лодырей», «Союз хулиганов»... В некоторых избирали политбюро и платили членские взносы. Речь идёт не о невинных шалостях, вроде приснопамятной «Партии любителей пива». Например, в Питере в середине 20-х годов действовал «Союз советских хулиганов». Возглавлял его бывший есаул 6-го казачьего кавалерийского полка Дубинин. Ему удалось собрать в единый кулак более ста молодых парней. Все они добывали средства к существованию уголовными преступлениями.

Поэтому в 1926 году власть сочла нужным жёстко подавлять подобные проявления. Например, по итогам совещания питерских работников милиции (сентябрь 1926 года) было принято постановление, где прямо указывалось: «В тех случаях, когда хулиганы действуют в шайках или, хотя бы организованной шайки не было, группами, квалифицировать преступление как бандитизм».

Помощник губернского прокурора М. Першин заявил ещё 14 сентбря, до вынесения приговора «чубаровцам»: «Состав преступления выходит за пределы статьи 176 УК РСФСР (хулиганство) и приближается к бандитизму, ст.76». Он предложил также дополнить статью 176 частью 3, санкцией которой была бы высшая мера социальной защиты – расстрел. Через неделю «Ленинградская правда» высказалась в том же духе: «Обвинительная власть центр тяжести дела усматривает в том, что насилие, совершённое группой хулиганов, должно рассматриваться как бандитизм».

Итак, нападение на фабричную работницу с последующим групповым изнасилованием было совершено в августе 1926 года, а в декабре слушание дела прошло в Ленинградском губернском суде. Обвинение в изнасиловании было предъявлено 22 подсудимым, ещё четверо привлекались к ответственности «за дачу ложных показаний». Самому старшему из «чубаровцев» исполнилось 50 лет, остальным - от 17 до 25. Автор хроникальной статьи «Чубаровский процесс», опубликованной во втором номере журнала «Красная панорама» за 1927 год, сообщал, что все обвиняемые – рабочие, в большинстве - семейные, не пьяницы, не судившиеся.

Процесс приобрёл политический характер: подсудимым инкриминировали «нападение на советский быт», организовывались митинги трудящихся, выносившие резолюции с требованиями сурового наказания «чубаровцам». «Особый цинизм» дела состоял, по мнению судей, в том, что потерпевшая была комсомолкой и готовилась поступать на рабфак!

Вокруг обычного уголовного преступления раздули невиданный политической психоз. Один из общественных обвинителей, журналист по профессии, писал: «Чубаровское дело затрагивает огромные социальные вопросы... Величайшее значение настоящего процесса состоит в том, кто поведёт за собой нашу молодёжь - чубаровцы или советская общественность. Рабочий класс сейчас скажет словами Тараса Бульбы: «Я тебя породил, я тебя и убью».

Парней обвинили в бандитизме, и семи участникам изнасилования была назначена  «высшая мера социальной защиты» - расстрел (отметим, что пострадавшая осталась жива). Остальные получили сроки от 3 до 10 лет лишения свободы (для отбывания наказания «чубаровцы» были направлены на Соловецкие острова). Таким образом, был создан прецедент, позволявший любой криминал возводить в ранг политического преступления (или же бандитского, что, как мы видим, в то время означало то же самое).

КАКОЕ ОТНОШЕНИЕ ЭТА ИСТОРИЯ имеет к переделке «Гопа»? Да самое прямое! Совсем не случайно в тексте идёт речь не просто о девушке, но именно о «комсомолочке»! Любопытна и подробность: «комсомолочку» затащили в садик, а не куда-нибудь в другое место (более поздняя «санитарка» явно смотрится неуместной вставкой): чубаровское изнасилование было совершено в саду «Кооператор» (бывший «Сан-Галли»). Возникновение в песне фигуры любвеобильного дедушки также отсылает нас к «чубаровцам» и заставляет вспомнить, что в компанию молодых хулиганов затесался 50-летний мужчина, которого по сравнению с ними действительно можно считать стариком!

Предположение о «чубаровском следе» «насильнической» переделки «Гопа» находит косвенное подтверждение в книге воспоминаний питерского писателя Вадима Шефнера «Имя для птицы, или Чаепитие на жёлтой веранде». Шефнер, вспоминая о своём детстве, выпавшем на 20-е годы прошлого века, пишет:

«Многие песни являли собою отклик на вполне конкретные, всем известные события. Когда в саду Сан-Галли, что в Чубаровом переулке возле Лиговки, произошло коллективное изнасилование, - не успел отгреметь громкий судебный процесс, как уже повсюду зазвучала песня, в которой осуждались "чубаровцы". Словечко "чубаровец" на долгие годы стало синонимом понятий "грубый насильник", "отпетый хулиган"; некоторые пожилые ленинградцы и поныне при случае употребляют его».

Не исключено, что Шефнер за давностью лет мог что-то перепутать, и песенка была вовсе не обличительной. Во всяком случае, она точно имеет отношение к «Гопу со смыком». Об этом вспоминает этнограф-фольклорист преступного мира Данцик Балдаев:

«В своё время на Лиговке базировалась так называемая Лиговская ассоциация хулиганов. В известной блатной песенке Гоп со смыком - это буду я... упоминается сад Сангали - завода Сангали на Лиговке (ныне бумажное производство), теперь сад им. Фрунзе».
К сожалению, вариант с названием сада до нас не дошёл.

НАКОНЕЦ, ЧРЕЗВЫЧАЙНО ЛЮБОПЫТЕН выбор имени пострадавшей «комсомолочки». Думаю, он тоже не случаен. В ряде переделок встречается имя «Лялечка», а также «Лёлечка», «Лёля»:

Лёлечку на скверике поймали
Быстро юбочку стянули
Малафеечку стряхнули
И пошла тут ебля до утра, да-да.

«Лёлечка», а за ней и некоторые другие варианты (Олечка), скорее всего, являются искажением Лялечки в результате неверного слухового восприятия.

Почему я на этом настаиваю? Дело в том, что ко времени возникновения «насильнической» переделки «Гопа» в Стране Советов была уже хорошо известна и чрезвычайно популярна в широких слоях населения другая трагическая история про Лялечку, произошедшая в том же городе на Неве. Вот она:

Милая девочка Лялечка!
С куклой гуляла она
И на Таврической улице
Вдруг увидала Слона.

Боже, какое страшилище!
Ляля бежит и кричит.
Глядь, перед ней из-под мостика
Высунул голову Кит.

Лялечка плачет и пятится,
Лялечка маму зовёт...
А в подворотне на лавочке
Страшный сидит Бегемот.

Змеи, шакалы и буйволы
Всюду шипят и рычат.
Бедная, бедная Лялечка!
Беги без оглядки назад!

Лялечка лезет на дерево,
Куклу прижала к груди.
Бедная, бедная Лялечка!
Что это там впереди?

Гадкое чучело-чудище
Скалит клыкастую пасть,
Тянется, тянется к Лялечке,
Лялечку хочет украсть.

Лялечка прыгнула с дерева,
Чудище прыгнуло к ней.
Сцапало бедную Лялечку
И убежало скорей…

Дикая Горилла
Лялю утащила
И по тротуару
Побежала вскачь…

Итак, прогулки Лялечки по саду Сан-Галли и Лялечки по Таврическому саду обе оканчиваются плачевно.

Речь идёт о «поэме для маленьких детей» «Крокодил» Корнея Ивановича Чуковского. Впервые «Приключения Крокодила Крокодиловича» с рисунками художника Ре-Ми (Н. В. Ремизова) выпустило в 1919 году издательство Петросовета. Юрий Тынянов писал:

«…Появился "Крокодил" Корнея Чуковского, возбудив шум, интерес, удивление...Сказка Чуковского начисто отменила предшествующую немощную и неподвижную сказку».

Педагог А. Калмыкова в 1923 году отмечала «замечательную "поэму для маленьких детей" К. Чуковского... пользующуюся небывалой популярностью среди детей, которые, захлёбываясь, декламируют её наизусть во всех уголках нашей обширной родины» .

«Крокодил» оказался любимым чтением ребят независимо от их социального происхождения. Огромной популярностью поэма пользовалась у беспризорников. Библиотечный работник Т. Григорьева, которая читала беспризорным вслух, свидетельствует:

«Из приносимых нами весёлых книг имел успех только "Крокодил" Чуковского, его многие знали наизусть...».

Чуковский писал:
«Я написал двенадцать книг, и никто на них никакого внимания. Но стоило мне однажды написать шутя "Крокодила", и я сделался знаменитым писателем. Боюсь, что "Крокодила" знает наизусть вся Россия».

Учитывая огромную популярность «Крокодила», можно со всей очевидностью предположить, что именно под его влиянием несчастная героиня переделки «Гопа со смыком» получила имя Лялечки. Кстати, в блатном и дворовом жаргоне тех лет закрепляется слово «лялечка», «лялька» как обозначение красивой девушки, в том числе проститутки.

 

**«Здравствуй, Васенька Гущинский!»
СУЩЕСТВОВАЛИ ПЕРЕДЕЛКИ «ГОПА» и вполне пристойные, без порнографии и мата. Одна из них посвящена популярным тогда актёрам – Игорю Ильинскому и Василию Гущинскому. Вот что пишет об этом известный филолог, исследователь уголовно-арестантского и уличного фольклора Владимир Бахтин в очерке «Гоп со смыком»:

«На популярный мотив создаются всё новые и новые произведения. Вот удивительная городская, наша, ленинградская песня, которая посвящена Игорю Ильинскому и Василию Гущинскому. Песня, конечно, не имеет под собой реальных оснований - это просто шутка, говорящая о любви ленинградцев к замечательным артистам. Текст мы восстановили по памяти с одноклассником В. Щеголевым.

Шёл я по проспекту Октября.
На улице стоять совсем нельзя.
Подошел ко мне Ильинский:
- Здравствуй, Васенька Гущинский!
Пойдем выпьем парочку пивца!

Парочку пивца мы заказали,
А потом за дюжиной послали.
Выпили и закусили
И домой пошли без силы,
Впрочем, в доску пьяны напились.

Васенька толкнул меня сначала,
И меня, конечно, закачало.
Но и я собрался с духом,
Ляпнул Васе тоже в ухо –
Васенька Гущинский мой упал.

Васенька Гущинский - мой партнёр.
Незаметно подошел мильтон.
- Ну, вставайте! - с нетерпеньем.
И похряли в отделенье –
И платите штрафу три рубля!

Заплатили штрафу три рубля.
Обещали дать нам всем вина.
Жена Игоря встречает
И по матушке ругает:
- Где ты, сволочь, пьяный напился?!

...Вот они идут и говорят,
А на них прохожие глядят:
- Это Игорь наш Ильинский,
Это Васенька Гущинский!..
- Пойдем выпьем парочку пивца!

Григорий Гейхман и Семён Лаевский - моложе нас, они вспомнили несколько иной, более короткий вариант. Драки друзей в нём уже нет. Зато есть стычка с милицией. Но сама конструкция, как и в первом случае, основана на бесконечном повторении выпивона:

Шёл я по проспекту Октября.
У пивной болтался я не зря –
Подошел ко мне Ильинский:
- Здравствуй, Васенька Гущинский,
Пойдём выпьем парочку пивка.

Парочку пивка мы заказали,
А потом до дюжины догнали.
Выпили, подзакусили
И домой поколбасили,
Оба в доску пьяны напились.

В этот нерешительный момент
Подошел ко мне легавый мент.
- Вы, товарищ, не бузите,
В отделение пройдите,
Заплатите штрафу три рубля!

Штрафу мы, конечно, заплатили,
А потом мы мента извозили...
Выпили, подзакусили
И домой поколбасили,
Оба в доску пьяны напились.

Кто такой Игорь Ильинский, и сегодня объяснять не надо. Но Василия Васильевича Гущинского забыли. Не по его вине, конечно. Не ко времени, не по времени был артист, смелый очень… Приведу слова нашего писателя-классика Л. Пантелеева, автора рассказов о беспризорниках и книги "Республика Шкид" (написанной совместно с Г. Белых): "Василий Васильевич Гущинский, или просто Васвас Гущинский! Кумир петербургской, петроградской, а потом ленинградской публики. Демократической публики, плебса. Ни в "Луна-парк", ни в "Кривое зеркало" его не пускали. Народный дом, рабочие клубы, дивертисмент в кинематографах. Здесь его красный нос, его костюм оборванца, его солёные остроты вызывали радостный хохот.
В. В. Гущинский - это мое шкидское детство, послешкидская юность"».

Замечательный куплетист, клоун-эксцентрик, исполнитель фельетонов Василий Васильевич Гущинский родился в 1893 году, в семье ярославских крестьян. Ещё до революции Гущинский начал работать в маске «босяка» и чуть ли не единственный сохранил её на эстраде вплоть до 30-х годов. Зрителю был близок рубаха-парень. Его сценический псевдоним «ВасВас» стал его вторым именем.

Артист-эксцентрик смешил уже своим внешним видом: наклеенным нелепым носом, стоящими дыбом остатками волос, обрамлявшими большую лысину, драным костюмом, но с хризантемой в петлице. Гущинский использовал цирковые трюки — загорающиеся глаза, светящиеся уши, ярко пульсирующее сердце. Большое место в творчестве Гущинского занимал куплет. Он исполнял «Фонарики», «Скажите вашей тёте», «Прыг да скок», написанные Яковом Ядовым.

Но уже к середине 30-х годов Гущинский вынужден расстаться с маской «босяка», которая шла вразрез с официальной эстетикой того времени. Он стал выступать в обычном костюме, читать фельетоны от своего лица, но прежнего успеха не имел. Именно поэтому создание песни можно датировать временем между второй половиной 20-х и первой половиной 30-х годов.

Возможно, куплеты первоначально были предназначены для исполнения со сцены дуэтом Гущинский – Ильинский, на что указывает сам текст: рассказ ведётся попеременно то от лица Гущинского, то от лица Ильинского. Позднее песню в народе сократили и адаптировали под одного исполнителя. В. Леонтьев в питерских мемуарах «Седьмая тетрадь» вспоминает:

«Решил пропеть на мотив “Гоп со смыком”. Не знаю, принадлежат ли слова Вас. Вас. Гущинскому.

Около Введенского канала,
Что гниёт у нашего вокзала,
Подошел ко мне Ильинский:
“Здравствуй, Васенька Гущинский,
Пойдём выпьем парочку пивца”.

Пару мы, конечно, заказали,
А потом за дюжиной послали…
Выпили, подзакусили,
Всю дорогу шли-бузили,
Потому что пьяны были мы…»

А потом Гущинский с Ильинским вообще исчезли из текста. Бахтин сообщает:

«…В 1990 году Елена Никитина, тогда редактор издательства "Советский писатель", подарила мне эту же песню, но с другими именами:

Шёл я по проспекту Октября,
И вся шпана глядела на меня.
Подошел ко мне Хмельницкий:
- Здравствуй, Сеня Городницкий,
Пойдем выпьем парочку винца!
("Парочку" правильно бы - "пивца", но так уж спето)

Мы, конечно, пару заказали,
А потом до дюжины добрали.
Выпили, подзакусили,
Всю дорогу шли - бузили,
Потому что пьяные мы были, да-да!

Ванечка толкнул меня сначала,
Да так, что меня сразу закачало.
Я собрался тоже с духом,
Съездил Ванечку по уху
Так, что наш Ванюша осовел.

В этот-то решительный момент
Подошел ко мне легавый мент:
- Гражданин, вы не бузите,
В отделение пройдите,
Заплатите штрафу три рубля!

Мы, конечно, штрафу не платили,
Взяли и легавого избили...

Песня становится всё более уличной, хулиганской и - грубой. Конечно, сложен этот текст на основе более старой и знаменитой песни об Ильинском и Гущинском. Кто такие Иван Хмельницкий и Сеня Городницкий, проживши в городе семь десятков лет, не знаю».

Новые времена – новые песни…


***"Папа, эта карта будет туз!"
Найти и воспроизвести все блатные варианты "Гопа" - видимо, задача невозможная. Но следует заметить, что значительная часть уголовно-арестантских переделок связана именно с лагерной жизнью. Из повествований о жизни "вольной" (именно уголовных повествований, а не, так сказать, "фраерских" переделок "Гопа") я могу припомнить разве что парочку.

Лишь единственный вариант посвящён преступной «работе» на свободе, и тот кончается плачевно:

Кровь фонтаном брызнула из ран,
Падает подстреленный уркан. (Эх!)
Он свалился на панели,
Мы сгорели в этом деле -
Наскочили прямо на наган.

А когда вскочил он сгоряча,
Бьют его прикладом по плечам. (Эх!)
Ножевые ноют раны,
Собирайтеся, урканы,
Пейте под рассказы ширмача !

Наш шалман по-прежнему живёт,
Фраерам покоя не даёт. (Эх!)
Крепко в бубен бьёт цыганка,
Ветер свищет над Таганкой,
Вьюга над Лефортовым поёт.



Вторая переделка - из серии так называемых «картёжных». В годы моего детства (начало 60-х) среди ростовских пацанов она была популярна не менее, чем «Гоп», строчки - «Эта карта будет дама, Бьёт вальта, как бьёшь ты маму» вошла в уличный фольклор.


Вот вернулся я с тюрьмы домой,
Встретился с детишками, с женой.
Посмотрел на ребятишек -
Жить не могут без картишек,
И меня зовут играть с собой.

Подбегает младший карапуз:
«Папа, эта карта будет туз!
Эта карта будет дама,
Бьёт вальта, как бьёшь ты маму -
Так что намотай себе на ус!»

Вот я проигрался и сижу,
На своих детишек я гляжу.
А они сидят, мурлычут:
«Папа, френч тебе не ли/чит
И шкирята тоже не к лицу!»

С кулаками я пошёл на них.
«Папа, ты, видать, по жизни псих?
Вмиг тебя мы успокоим, Тёмную тебе устроим,
Барахло поделим на троих».

Боже мой, куда же я попал?
Кто таких бандитов воспитал?
Лучше я вернусь в тюрягу,
Спать на голы нары лягу,
Чем переживать такой скандал!


****«Гоп со смыком Кировский завод»
ОТДЕЛЬНО В ИСТОРИИ ПЕСЕННЫХ ПЕРЕДЕЛОК «Гопа» стоит «производственная» тема. Она представлена песней, посвящённой питерскому Кировскому заводу.

«Заводские» мотивы в уличном фольклоре тех лет – тема, достойная отдельного исследования. Если говорить о Кировском заводе, вспоминается знаменитое:

Как на Кировском заводе
Заливали конуса.
Мастер бегает по цеху,
Рвёт на жопе волоса.

Что касается переделки «Гопа», посвящённой Кировскому заводу, возникла она не ранее 1934 года, хотя сам завод основан в 1801 году. Однако в конце XIX века он получил название Путиловского от его хозяина - инженера Николая Путилова, в 1922 году, после национализации, заводу было дано имя «Красный путиловец», и лишь 17 января 1934 года его переименoвaли в Кирoвский зaвoд.

Песня, в отличие от «Лялечки-комсомолочки», сохранила некоторые традиционные мотивы «классического» «Гопа», переиначенные на новый лад:

Гоп со смыком это значит я,
Братцы посмотрите на меня:
Целый день я на работе,
Я на Кировском заводе,
Целый день стою я у станка.

Работа беспрерывная идёт,
А мастер мне покоя не даёт:
Целый день без передышки,
Чтоб ему ни дна, ни крышки,
А он всё кричит: «давай-давай»!

Я беспрерывно всё даю-даю,
А он кричит: не будешь жить в раю!
Там живут одни святые,
Каждый день там выходные,
Я ж такой, что выпить не люблю.

Рано утром я встаю сердитый,
Всё на мне изорвано избито.
Я по комнатам шакалю,
Собираю хоть на шкалик,
Ведь с похмелья братцы дрянь.

Кировцы гуляют - прочь с дороги!
Пьяного меня не держат ноги.
Веселись душа и тело, вся получка пролетела,
И в кармане нету ни гроша.


****«На пеньки нас становили…»
«ПРОИЗВОДСТВЕННАЯ» ТЕМА НЕ ОБОШЛА СТОРОНОЙ и самих уголовников. Арестантские переделки «Гопа со смыком» в большинстве своём касаются именно темы зэковского труда. Об одной из них вспоминает в своей книге «Наказание без преступления» бывший зэк Андрей Евстюничев:

«Во второй половине декабря 1941 года из Архангельской пересылки Бакарицы нас погрузили в вагоны-телятники и опять в неведомые пути-дорожки…
В целом лагерь назывался Севдвинлаг. Штаб его располагался в городе Вельске Архангельской области. Севдвинлаг….

Наблюдая за жизнью в лагере, я написал такие строки, которые устно пошли по всей зоне лагеря. Полностью не помню, но вот кусочек:

От развода прячутся под нары
Не одна, а три, четыре пары.
Тут нарядчик прибегает,
На работу выгоняет,
А мы с ним заводим тары-бары.

Мы ему суем и в рот и в нос:
Лагерный придурок, кровосос.
Нашу знаешь ты заботу,
Чтоб не выйти на работу.

А если на работу мы пойдем,
То от костра на шаг не отойдем.
Поскидаем рукавицы,
Перебьем друг другу лица,
У костра все валенки сожжём.

Об этом только знает темный лес,
Сколько здесь творилося чудес.
На пенечки становили,
раздевали и лупили,
Заставляя норму выполнять.
Эх! Заставляли норму выполнять.

Слово ЗЭКА соблюдали,
Всех лягавых проклинали,
Мать родную вспоминали.
Будь прокляты тюрьма и лагеря.
Эх! Зачем нас мама родила».

Андрей Петрович лукавит, если не сказать – сильно привирает. Никакого отношения к созданию этой песни он не имел. Приведённый в мемуарах вариант «Гопа» уже давно существовал к тому времени! До нас дошёл, например, следующий вариант:

Эх, Москва, Москва, Москва, Москва!
Сколько ты нам горя принесла...
Все судимости открыла,
Соловками наградила,
Эх, зачем нас мама родила!

А сколько там творилося чудес,
Об этом знает только темный лес.
На пеньки нас становили,
Раздевали, дрыном били,
Истязал начальник нас, подлец.

В том краю стоит Секир-гора,
Сколько в ней зарытого тела/!
Ветер по полю гуляет,
Мать родная не узнает,
Где сынок исчезнул навсегда .

Это песня об ужасах Соловков - группы островов в Белом море у входа в Онежскую губу. Здесь был расположен один из первых крупнейших советских концлагерей - СЛОН (Соловецкие Лагеря Особого Назначения). С XV века по 1922 год на островах стоял православный Соловецкий монастырь. В 1922 году советское правительство передало острова вместе с монастырём в ведение ГПУ. Соловецкие лагеря действовали с 1923 по 1939 годы. До 1929 года были единственными советскими концлагерями (в постановлении СНК СССР от 10 марта 1925 года так и названы - «Соловецкие концентрационные лагеря ОГПУ»). Режим отличался особой жестокостью, лагеря служили для уничтожения уголовников и инакомыслящих. Так что к 1941 году лагерей Соловецких не было, а песня уже существовала.

В песне перечисляется несколько «традиционных» для Соловков способов пыток арестантов. Секир-гора (другое название - Секирка) - это холм на Соловецком острове высотой около 85 метров, на вершине которого располагался бывший монастырский скит, переделанный в 1928 году в штрафной изолятор для арестантов. На вершину Секирки вело 300 ступеней. Персонал ШИЗО подбирался из уголовников, которых не выпускали за пределы скита. Секирка прославилась зверскими расправами над сидельцами. Одной из любимых забав палачей было связать арестанта и спустить с 300-ступенчатой лестницы. Внизу от человека оставался только мешок переломанных костей. Другие пытки: морили голодом, холодом, выставляли на «комарики» (человека связанным ставили на пень, и его пожирали комары), избиения до смерти, групповые изнасилования арестанток и т.д.

В очерке «Соловецкая ночь» Пётр Вайль приводит другой вариант соловецкой песни. Он пишет:

«В фильме Марины Голдовской «Власть соловецкая» бывший зэк Ефим Лагутин стариковским фальцетом поет на мотив «Гоп со смыком»:

С утра до поздней ноченьки в лесу
Колем мы и елку и сосну.
Колем, пилим и страдаем,
Всех легавых проклинаем.
Ах, зачем нас мама родила?!

А сколько же творилось там чудес,
Знает ведь о том лишь черный лес.
На пеньки нас становили,
Раздевали, дрыном били.
Ах, зачем нас мама родила?!»

Существует также и «беломорский» вариант этой песни – «Станция Медвежия Гора». Беломорско-Балтийский канал имени Сталина, как известно, соединил Белое море с Онежским озером. Он был построен силами 175 тысяч заключенных и насильственных переселенцев. Строительство начато в сентябре 1931 и закончено к 1 мая 1933 года. По завершении стройки каждый шестой был амнистирован.

Медвежья Гора - железнодорожная станция и поселок на берегу Повенецкого залива Онежского озера. Здесь размещался одноименный лагерь и Управление строительством Беломорканала, ныне - город Медвежьегорск в Карелии. Лагерь «Медвежья гора» существовал и после завершения канала. Вот что пели «заключённые каналоармейцы»:

Ах, Москва, Москва,
Сколько ты нам горя принесла!
Все мы пели, веселились –
На канале очутились:
Станция Медвежия Гора.

Колем, пилим и строгаем,
Всех легавых проклинаем.
Недалеко видно Соловки…

На пенек нас становили,
Раздевали и лупили –
Это называлось лагеря!

Ветер по морю гуляет,
Мама родная не знает,
Где сынок зарыт на Соловках…

Ах, Москва, Москва,
Сколько ты нам горя принесла!
Все мы пели, веселились –
На канале очутились:
Станция Медвежия Гора.

Легко убедиться, что песня сохраняет связь с соловецким первоисточником. Таким образом, совершенно очевидно, что Евстюничев пишет в мемуарах заведомую неправду о своём «авторстве».

Надо заметить, что соловецкая песня позднее широко бытовала в лагерях без всякой привязки текста к какому-либо конкретному месту. Сохранился, к примеру, вот такой вариант:

«Гоп со смыком» петь неинтересно:
Все двадцать три куплета нам известны.
Я спою вам песнь такую,
Песню новую, другую -
Как живут филоны в лагерях.

Пайку получаем триста грамм,
С вечера заводим тарарам.
Целый день по нарам рыщем,
пайку хлеба свистнуть ищем,
А за это бьют нас по рогам.

Только я шамовки наберу,
Ищу себе партнёра на буру.
Целу ночь сижу, играю,
Краденое загоняю,
Утром от развода убегаю.

От развода прячемся под нары,
Не одна, а три-четыре пары.
А нарядчик нас поймает,
На работу посылает,
Но мы на работу не идём.

Насуём ***в и в рот, и в нос:
«Лагерный придурок, ***сос!
Сам ты знаешь, что в субботу
Мы не ходим на работу -
А у нас суббота каждый день!»

А если на работу мы пойдём,
От костра на шаг не отойдём.
Побросаем рукавицы,
Перебьём друг другу лица,
На костре все валенки сожгём!


******«Стойка Хальмер-Ю не для меня»
ПРОДОЛЖАя «ПРОИЗВОДСТВЕННУЮ ГЕОГРАФИЮ» переделок «Гопа», следует вспомнить песню «Стройка Хальмер Ю». Её цитирует Абрам Терц в очерке «Отечество. Блатная песня». Более полную версию сообщил Н.Л.Бощановский, 1926 года рождения, однако и он не вспомнил завершения песни:

Стройка Хальмер-Ю не для меня,
И работать я не буду дня.
Пусть начальник не мечтает,
И к труду не приучает,
Много таких строек видел я.

На стройку свысока будем смотреть,
Пусть на ней работает медведь,
У него четыре лапы,
Пусть берет кирку, лопату,
И кайлит от Братска до Тайшет.

Однажды мне начальник предложил,
Чтоб на работу от стыда сходил.
А я ответил: "Что ты, что ты,
От работы будет рвота
И упадок бодрости и сил".

Небольшой посёлок Хальмер-Ю был расположен в Коми АССР. Хальмер-Ю переводится с ненецкого и коми как «кладбищенская река» или «долина мертвецов». Кочевые оленеводы-ненцы считали Хальмер-Ю священным местом. Сюда свозили своих покойников и хоронили, поэтому никто никогда здесь не селился. В 30-е годы рядом с Хальмер-Ю нашли залежи угля. Тогда и началась «лагерная колонизация» «долины мертвецов».

Поскольку посёлок расположен в 60-ти километрах к северо-востоку от Воркуты, с 1941 по 1955 годы велось строительство участка железной дороги Воркута - Хальмер-Ю, а также строительство в посёлке шахты. Ветку прокладывали от станции Хановей. Вдоль пути открыли несколько зон. Узники разравнивали насыпь, укладывали шпалы и рельсы, забивали костыли. Выходной давали только на 1-е мая и на 7-е ноября. С тех пор слово «хановей» («ханавей») в гулаговском жаргоне означало резкий, колючий ветер со снегом.

Песня редкая. Да и Хальмер-Ю уже исчез: в конце 1993 года правительство России приняло постановление о ликвидации бесперспективной шахты и расселении поселка. С тех пор о Хальмер-Ю забыли, зато на его месте появился военный полигон под условным названием «Пембой». Последний раз бывший поселок попал в поле зрения общественности в августе 2005 года, когда в ходе учений стратегической авиации были проведены испытания новой крылатой ракеты дальнего радиуса действия. Бомбардировщик Ту-160, на борту которого находился российский президент Путин, нанёс удар по бывшему дому культуры посёлка. Первая ракета прошла чуть выше, две остальные прошили здание насквозь.



*******«Начальник Барабанов дал приказ»
ДРУГАЯ ЛАГЕРНАЯ ПЕСНЯ, УЖЕ ПОСЛЕВОЕННАЯ, запечатлела не только реальные события, но и реальную фигуру гулаговского начальника:

Начальник Барабанов дал приказ,
Офицеры выполнили враз:
В зону прыгнули солдаты,
Зацепили автоматы,
В БУРы загоняли они нас.

С БУРов выводили нас гурьбой,
По пятёркам становились в строй,
Глухо щёлкнули затворы -
И этапом до Печоры
Побрели до станции Джанкой.

Но мы не растерялися и тут:
Всё равно по десять лет дадут.
Как-то сразу все решились
И на станцию вломились,
Взяли весь козлятник на хомут .

От работы прячемся под нары,
И не в две, а в три-четыре пары,
Нарядила выбегает,
На работу выгоняет,
А мы с ним заводим тары-бары.

Нарядилу лаем в рот и в нос:
«Лагерный ты сука, ***сос!
Ты не знаешь, что в субботу
Мы не ходим на работу -
А у нас суббота каждый день!»

Не желаю кровному врагу
Выходить работать у пургу:
Стынут ноги, стынут руки,
Я кричу от адской муки:
«Боже ж мой, работать не могу!»

А колокольчики-бубенчики - ду-ду,
Я сегодня на работу не пойду:
Пусть работает тот старенький медведь -
И не *** ему по лесу реветь!!

Колокольчики-бубенчики - ду-ду!
Я и завтра на работу не пойду!
Пусть работает железная пила,
Не для работы ведь нас мама родила!

Колокольчики-бубенчики - звончей!
А на работу не пойду я, хоть убей!
Пусть работает железный паровоз,
А на *** он в эту глушь меня завёз?!

Песня включает два куплета («От работы прячемся под нары», «Нарядилу кроем в рот и в нос»), которые кочевали из песни в песню (см. «Гоп со смыком петь неинтересно»). Впрочем, и последние три куплета про колокольчики не являются оригинальными. Их пели ещё каналоармейцы на Беломорканале. Первая строка заимствована из известной песни на слова Скитальца (настоящее имя – Степан Петров, 1869-1941):

Колокольчики-бубенчики звенят,
Простодушно рассказывают быль…
Тройка мчится, комья снежные летят,
Обдаёт лицо серебряная пыль.

Беломорканальцы пели:

Колокольчики-бубенчики звенят,
А люди за границей говорят,
Что окончен Беломорский водный путь –
Не пора ль, товарищ Сталин, отдохнуть?

О чём же рассказывает лагерная песня, которую современный исполнитель шансона Александр Дюмин окрестил «Джанкойский этап»? Прежде всего, название это совершенно не отражает содержания. Правильнее было бы её назвать «Этап на Печору». Джанкой был лишь пересылочным пунктом. Его упоминание придаёт песне скрытый драматизм: ведь город Джанкой называют «воротами Крыма». Так что арестантов гнали этапом из тёплых благодатных краёв в суровые печорские лагеря.

Речь идёт о прокладке Северной железной дороги, которая началась ещё до Великой Отечественной войны на территории Печорского угольного бассейна. С началом войны он приобрёл стратегическое значение для снабжения углем Ленинграда, Москвы, Северного флота. На трассе было организовано 21 строительное отделение на каждые 20 километров пути. Работы продолжались и после войны.

Северная железная дорога оказалась «мёртвой». На строительство было затрачено несколько миллиардов рублей. Огромное количество материальных ценностей так и не удалось вывезти из-за удалённости от населенных пунктов и отсутствия транспорта. Остались брошенные паровозы, опустевшие бараки, километры колючей проволоки и тысячи погибших зэков.

Что касается «начальника Барабанова», это – фигура незаурядная. Василий Арсентьевич Барабанов родился 21 апреля 1900 года в селе Алтуфьево. С декабря 1920 по июнь 1924 года в Военно-хозяйственной академии в Москве получил специальность военного инженера и экономиста. Затем – служба в ОГПУ-НКВД. Однако в апреле 1935 года Барабанова исключают из ВКП (б) и переводят из центрального аппарата НКВД в систему ГУЛАГа. Здесь он вырастает до начальника Северного Управления железнодорожного строительства МВД СССР. Именно туда и направлялся через Джанкой «песенный» этап зэков.

Вот что рассказывает о Барабанове бывший лагерник Е.Ф.Линде:
«Это был великолепный организатор, энциклопедически образованный человек… Барабанов, приехав в Абезь и узнав, как обстоит дело с питанием, послал в ГКО СССР письмо с просьбой приравнять строителей Печорской магистрали по снабжению к полярникам. Через некоторое время… мы начали получать мясные консервы из Бразилии, американский бекон в банках, канадскую муку, яичный порошок, сахар».

Вспоминает бывший политический заключённый строек № 501-503, известный артист Леонид Оболенский:
«Какой человек! Совершенно фантастический по тем временам. Инженер по образованию, строитель. Не было на Урале ни одного каторжника, который плохо бы его помянул. Барабановская стройка была отлажена как часы: никаких гибелей».

Мало кто даже из окружения Барабанова знал, что знакомство с Севером произошло у него при трагических обстоятельствах. В 1937 году Барабанов работал заместителем начальника лагеря на строительстве канала Москва-Волга. В одночасье всё руководство стройки было арестовано. Почти все были расстреляны как «враги народа». Василий Арсентьевич просидел в тюрьме в одиночной камере 6 месяцев. Он один из немногих выжил в этой мясорубке. Его выслали работать на Север вместе с семьёй.

Вспоминает дочь Барабанова Елена Силадий:

«Мне было 7 лет, сестра Надежда на 5 лет старше меня… Приехали в Воркуту. Там, где мы жили, стояло, по-моему, бараков 5 свежесрубленных. Тут мы жили. Рядом - барак заключённых. Запомнила двух: “Москву” (его звали только по кличке) и Колю Тимошенко. Они оба были молодыми и имели по 6 судимостей. Папа сразу предупредил маму: “Шура, двери не закрывай! Никаких замков. Всё должно быть открыто! Доверие полное к заключённым!”
Когда они получали посылки, то приходили к нам и кормили нас, детей. “Александра Ивановна, дай девочек, погулять пойдём”, - часто обращались заключённые к маме. А мама вспоминала, что у неё волосы на голове шевелились, но она ничего не могла поделать, помня о приказе мужа. И они с нами подолгу возились, ракушки искали, просто гуляли».

Отношение полковника к заключённым характеризуют и другие факты, изложенные в отчётах по содержанию лагерей. Старший надзиратель 1-го отдела Фунтиков злоупотреблял служебным положением, систематически избивал заключённых. С должности надзирателя снят и передан суду. Стрелок 1-го отряда военизированной охраны, рядовой Соловьёв, исполняя должность вахтёра, в период пропуска заключённых в зону и обратно заводил их на вахту и избивал. Привлечён к уголовной ответственности и осуждён к полутора годам лишения свободы.

В числе заключённых, прибывших в Игарку, был коллектив из так называемого «Крепостного театра». Волна репрессий, захлестнувшая страну, не обошла стороной далёких от политики людей искусства. Как правило, осуждены они были по 58 статье. Барабанов свою любовь к театру не скрывал. Театр много гастролировал: давал концерты, ставил спектакли не только для вольнонаёмных, но и часто бывал в лагпунктах на стройке. Сам Василий Арсентьевич не пропускал ни одной премьеры, ни одного спектакля.

Барабанов делал всё возможное, чтобы облегчить жизнь заключённым актёрам. По его приказу их селили в спецбараки. Семейным парам предоставляли отдельную комнату. Питались отдельно. Отсутствовала лагерная униформа и подъём с отбоем. «Ведущим актёрам приказал пошить костюмы, - вспоминает Леонид Юхин, - из не особо дорогого материала, но приличного. Все ходили в этих костюмах. На юбилей театра разрешил водку заключённым принести, буфет организовали».

Между тем «органы» с большим подозрением относились к Василию Арсентьевичу. В секретном приложении к послужному списку Барабанова даётся следующая характеристика:

«БАРАБАНОВ происходит из зажиточной семьи огородников. Отец до революции имел клубничный сад в 10 га с применением наёмной рабочей силы до 20 чел. и бакалейную лавку. Сестра БАРАБАНОВА в 1937 году арестовывалась и высылалась. Её муж ВАСИЛЬЕВ за к-р деятельность арестован органами НКВД. Брат отца БАРАБАНОВА – БАРАБАНОВ В.Ф. – в 1930 году раскулачен, его дочь замужем за крупным б. капиталистом фирмы «Га» и «Караван», в годы революции оба бежали в Германию, где проживают в настоящее время. Состоял членом ВКП(б), исключался за пьянство».

Да, биография, как говорится, «с душком»… Но благодаря своим выдающимся деловым качествам «начальник Барабанов» смог избежать далеко идущих последствий такого родства. И даже попал в арестантский фольклор.



********«Прибыл из Германии посол…»
НО ВЕРНЁМСЯ В ПРЕДВОЕННЫЙ СССР. Как мы уже отметили, нередко переделки «Гопа» были привязаны к конкретным событиям. В связи с этим нельзя пройти мимо так называемых «дипломатических» вариаций уголовной баллады. В очерке «Отечество. Блатная песня» Андрей Синявский (Абрам Терц) пишет:

«Сошлюсь на дурной вариант, в отличие от основного, классического источника получивший подзаголовок дипломатического «Гоп-со-смыком», где автор скакнул аж в советскую дипломатию и, надо признать, довольно ловко с точки зрения конъюнктуры... Перед нами обзор международной обстановки и советской внешней политики, как это тогда рисовалось по газетам, - в переводе на откровенный язык. Нетрудно установить дату сочинения: до войны с Гитлером, но после уже, либо в начале памятной финской кампании, о чём и поётся в соответствии с патриотической версией: “Финляндия нам тоже приказала: отдайте нам всю землю до Урала…” (Это Финляндия-то!..)»

Датировку песни подтверждает и Владимир Бахтин:

«Перед самой Отечественной войной, видимо, сразу после финской кампании 1939-1940 годов, вдруг появилась уличная, хулиганская, но, как бы по тогдашним меркам, патриотическая песня. "К нам" по очереди приходят вояки, генералы из враждебных СССР блоков (ось Рим - Берлин - Токио), и требуют отдать какую-то часть советской территории.

Раз пришел к нам финский генерал...

Потом:
Раз пришел японский самурай.
- Землю, - говорит, - свою отдай!..

Потом:
Раз пришел немецкий генерал
И суровым басом приказал:
- Вы отдайте Украину!
Так угодно властелину,
Так велел вам Гитлер передать…

Наши ответы я плохо помню. Но даже если бы и помнил, воспроизвести их невозможно: "Ах, ты... тра-та-та-та, самурай, // Ты пойди микаде передай..." Дальше уже ни одного нормативного слова.

Похоже, это городская переделка авторской эстрадной песни тех лет. Под рукой у меня её нет. Но дело не в ней, а в том, что был такой народный отклик - результат планомерного государственного воспитания. Вожди говорили: будем воевать на чужой территории, ни пяди своей земли не отдадим. Когда фашисты напали на нас, то - это я хорошо помню - родители всерьёз говорили, что война продлится месяц, ну два, и, может, стоит просто отсидеться на даче, в Сиверской. Но через два месяца не мы были в Берлине, а немцы пришли в Сиверскую - это 70 километров от Ленинграда...».

Таким же образом датирует «дипломатический Гоп» и ростовский писатель Игорь Бондаренко:

«Мы перед войной (было нам по 14) пели:

Раз ко мне приехал из Италии посол,
*** моржовый, глупый, как осел.
Он сказал, что Муссолини
Вместе с Гитлером в Берлине
Разговор про наши земли вёл.
К ****ой я матери послал.
Прямо так я фюреру сказал:
“Я **** японца в жопу
И насрал на всю Европу.
А тебе дам *** пососать”.

Пели. И сделали. И немцев и японцев».

Действительно, в дошедшем до нас тексте песни есть отсылы к военным инцидентам с Японией у озера Хасан (август 1938) и на Халхин-голе (август-сентябрь 1939), а также на военную кампанию с Финляндией (с 30 ноября 1939 года по 13 марта 1940 года). Но и Гитлер рассматривался как потенциальный враг: несмотря на договор о ненападении между СССР и Германией. Ещё 3 февраля 1933 года фюрер в первом своём выступлении перед германским генералитетом ясно обозначил эту задачу: «Захват нового жизненного пространства на Востоке и его беспощадная германизация». Поэтому в стране не прекращалась антифашистская пропаганда.

Л. Н. Пушкарев в мемуарах «Юмор на фронте» вспоминает:

«Вслед за нашим рабочим эшелоном прямо напротив нас остановился воинский товарный состав. Двери вагонов были закрыты. Потом они резко распахнулись — и на досках, положенных на нары, в два этажа сидело и стояло около дверей сорок молодых ребят. Все были острижены наголо, в солдатских ботинках и брюках, но все без рубашек (было очень тепло). И вдруг внезапно в сорок молодых глоток, под аккомпанемент невидимых нам барабанщиков (они сидели в глубине вагона за певцами) они гаркнули широко распространенную в армейской среде предвоенного времени песню о фантастических встречах некоего безымянного советского дипломата с фашистскими и самурайскими послами. Песня пелась на популярный в то время мотив полублатной песни „Гоп со смыком"»…

И далее перечисляет следующие куплеты с территориальными претензиями:


Много есть куплетов "Гоп со смыком", да, да.
Все они поются с громким криком: "Ха - ха!"
Расскажу я вам, ребята,
Свою бытность дипломатом, -
Вот какие были там дела.

Раз пришёл немецкий генерал
И скрипучим голосом сказал:
"Вы отдайте Украину,
Так угодно властелину,
Так нам фюрер передать велел!"

Прибыл из Италии посол,
Глупый и упрямый, как осёл.
Говорил, что Муссолини
Вместе с Гитлером в Берлине
Разговор о русских землях вёл.

Вот пришел японский самурай.
"Землю,- говорит, - свою отдай.
А не то святой микадо
землю всю до Ленинграда,
Всю до Ленинграда заберёт!"

И следует комментарий фольклориста:

«Ну, а дальше в песне сообщался ответ нашего советского дипломата, составленный не в обтекаемых дипломатических выражениях, а в крепких, приправленных доброй порцией соленого народного юмора репликах. Мы слушали как заворожённые - лишь всплески хохота сопровождали самые удачные и неожиданные реплики».

На форуме сайта «В нашу гавань заходили корабли» С.С. Федюшкин из Барнаула пишет:

«Меня интересует песня "Гоп со смыком", переделанная во время Великой Отечественной Войны. У меня её дед постоянно напевает, но полностью слов не знает, забыл уже. По его рассказам, она была распространена в войсках маршала Рокоссовского, так как там было много бывших заключённых. В ней излагается речь от имени Молотова, есть такие строки : "знайте, самураи и фашисты, что планы и дела ваши не чисты, мы вас просто заматуем не ферзем, а просто х..... и на свалку отвезем". Песня довольно матершинная».

Действительно, в некоторых переделках отпор агрессорам-империалистам даёт Вячеслав Молотов:

Молотов в ответ ему сказал,
Синюю залупу показал:
«Не отдам вам Украину
И Урала половину,
Лучше отсоси мою ***ну».

Предложение Молотова варьируется и в других вариантах песни:

Вот пришел немецкий генерал
И такие речи он сказал:
«Отдавайте Украину,
Закавказья половину,
Так великий фюрер приказал».

Отвечает русский генерал,
И такие речи он сказал:
«Если хочешь Украину,
Пососи большой ***ну,
А потом без боя забирай».

В одном из вариантов воспроизводится перебранка Гитлера и Сталина:

Годик 41-й подошёл,
И фашист на СССР пошёл.
****ит чехов, ****ит финнов,
****ит ****ных грузинов,
Годик 41-й подошел.

Едет к русским гитлерский посол.
С виду он - неёбанный козёл:
«- Отдавайте Украину
И Кавказа половину,
А не то Россию заберём!»

Отвечает русский генерал:
«- У коня залупу ты сосал!
Я **** татаров в жопу,
На *** крутил Европу,
А Россию - *** кому отдам!»

Пишет Гитлер Сталину приказ:
«- В жопу ёбнутый ты пидарас!
Все вы будете врагами
Под моими сапогами,
Будете вы знать, как воевать!»

Пишет Сталин Гитлеру ответ:
«-В жопу ёбнутый ты драндулет!
Забирай свою перину
И ****уй в свою Берлину,
До войны осталось полчаса!»

До войны осталось полчаса,
Гитлер рвет на *** волоса.
Были-были там вояки,
Кто без ***, кто без сраки,
Вот такие были чудеса.

Этот вариант, скорее, напоминает детскую переделку сюжета о дипломате-Гопе. Бросается в глаза отсутствие элементарных политических знаний. Почему-то Гитлер «****ит финнов», которые сражались на его стороне, а заодно в качестве жертв выделяются грузины. С большой долей вероятности можно воссоздать первоисточник строфы. Скорее всего, куплет выглядел так:

Годик 41-й подошёл,
И фашист на СССР пошёл.
Гонит немцев, гонит финнов,
Гонит ****ных румынов…

На это указывает «дипломатический» вариант, который мы приводим ниже. Кроме того, есть сомнения в том, что в сталинское время могли распевать песню со словами:

Пишет Гитлер Сталину приказ:
«- В жопу ёбнутый ты пидарас!»

Хотя если предположить, что версия создана зэками-«штрафниками», то такой поворот вполне возможен.
Зато в другой военной версии «Гопа» акценты расставлены правильно. Появилась она после битвы под Сталинградом. Именно здесь мы встречаем перечисление фашистских союзников:


Гитлер - это мерзкая фигура,
Посылает свору палачей.
Посылает немцев, финнов,
В жопу ****ных румынов,
Чтоб отведать русских ****юлей.

Вот они дошли до Сталинграда,
Там их наша встретила бригада,
А «катюши» зашипели,
Немцы на *** полетели,
До свиданья, Гитлер, навсегда.

Подобного рода ответы уже известны в русской (или, вернее, в украинской) истории. Имеется в виду знаменитое письмо запорожцев турецкому султану, тоже полное издевательских крепких выражений.

В завершение повествования о «дипломатической» переделке «Гопа» вновь не удержусь от цитирования Андрея Синявского:
«Наиболее удачной в немудрящих этих куплетах представляется громкая отповедь, …адресованная иностранным державам от имени непреклонного Советского Правительства. Найдена универсальная формула дипломатического ответа на всевозможные каверзы, ультиматумы, и одновременно проясняется та роковая проблема, над которой столько бились великие философы, историки и поэты, - проблема странной, загадочной миссии России между Востоком и Западом, между Азией и Европой. Об этом, мы знаем, писал в своё время Александр Блок в знаменитом стихотворении ”Скифы”, вуалируя наглую рифму поэтической инверсией:

Мы широко по дебрям и лесам
Перед Европою пригожей
Расступимся! Мы обернёмся к вам
Своею азиатской рожей!

Ну а тут без инверсий. Таинственное “двуединое”, “срединное” положение России решено одним махом, одним скачком, которым берётся этот философский барьер:

Я … японца в …
И … на всю Европу!
Сунетесь – и вас мы разобьём!

Кидняк, скажете? Фуфло? Туфта? Кукла? Это фуцан написал? Не уверен. Ну, может, и не подлинный вор (вор в законе), а всё же персонаж, причастный к этой материи, весьма обширной и текучей, которую, имея дело с песней (а не с кастой), мы не в силах распределить по мастям: где тут истинный, идущий от корня, от самого нутра, воровской голос, а где простой хулиган ввязался или какая-нибудь сявка. А то, что повсюду на первый план выпирает декорация, эффектный жест, акробатический номер, так это именно во вкусе блатной музыки…».

Но и это не всё! "Песенка дипломата" живёт и поныне. Причём шагнула она за пределы России: сегодня её исполняет польская группа "Kult" (с пометкой slowa: tradycja, muzyka: tradycja). Причём текст настолько оригинален, что рука моя не поднимется его править. К слову сказать, в этом польском полумакароническом варианте явно прослеживаются версии, которые мне не встречались на русском:

Хоп со слишком песня интересна,
Вoт сo всем успехом всё известна,
Расскажу я вам ребята, свою дельность дипломата,
Вoт какие были там дела.

И пришел немецкий генерал
Долго смoтрил, а потом сказал:
"Вы отдайте Украину, так угодно раседину,
Так велёл вам Гитлер передать"

Я ему ответил в oбoрот:
"Ах ты, курва, ****ый твой рот!
Мы ебли японцев в жопу, мы насрали на Европу,
Гитлеру давим мы отказат!"

И пришeл итальянский посёл,
Глупый ***, моржовый как осёл,
Говорит что Муссолини вместе с Гитлером в Берлине,
Разговор о наших землях вёл.

"Передайте господину Дуче,
Что он землю нашу *** получит.
Есть нас двесте милионов, рacпердём какo шпионов,
А потом на звалку отвезём".

И пришел японский самурай,
Говорит он: "Землю нам отдай!
А нет то святой Микадо землю всю от Ленинграда,
С войском самураев заберём".

Самурай, ты ****ский самурай,
Ты иди Микаду передай -
Он найжовой, он в халате, *** моржовой, он в томате,
И с него кондома не снимай!




*********«Граждане, воздушная тревога!»
В НАЧАЛЕ ВОЙНЫ возникает вариант на мотив «Гопа», который пользовался не меньшей популярностью, нежели «дипломатический». Условно его можно назвать «Граждане, воздушная тревога!». Москвичка Евгения Александровна Терентьева вспоминает:

«С немецкой пунктуальностью ровно через месяц после начала войны, 22 июля, фашисты начали по ночам методично бомбить Москву. Раздавался вой сирены, а по радио голос диктора: «Граждане, воздушная тревога!» Это было жутко. Для ободрения москвичи сочинили четверостишие:

Граждане, наденьте юбки, брюки,
Граждане, возьмите вещи в руки,
Граждане, не бойтесь, ради бога,
Граждане, воздушная тревога».

Не исключено, что это действительно так, и куплет появился в Москве 1941-го года. Однако в дальнейшем он стал более циничным. Вот версия «тревожного Гопа», как она прозвучала в одной из передач «В нашу гавань заходили корабли» в исполнении хора ветеранов войны:

Граждане, воздушная тревога,
Граждане, спасайтесь, ради Бога:
Майки, трусики берите
И на кладбище бегите –
Занимайте лучшие места!

Вызвали меня в военкомат,
Дали в руки ржавый автомат,
По сто грамм холодной водки
И большой кусок селедки –
И ступайте с фрицем воевать!

На войне я тоже отличился,
Снова крепкой водочки напился,
Только вылез из окопа,
Получил три пули в жопу –
Вот теперь лежи и не пищи!

Дальше бросил фриц меня в сарай:
Вот теперь лежи и не скучай,
Вздёрнем мы тебя на рейку,
Запоешь, как канарейка –
А пока мотивчик вспоминай!

Но и здесь я, братцы, не терялся,
Тихо ночью к двери подобрался,
Хвать фашиста я за глотку,
Сунул в рот ему обмотку –
Будешь, гад, Ивана вспоминать!

Все другие известные версии мало отличаются от этой. Правда, некоторые начинаются с другого зачина:

На базаре бомбочка рванула,
Меня сразу к небу потянуло.
Я лечу, машу ногами,
Бью по морде кулаками,
Ты лети, солдатик, не скучай.

Любопытно продолжение этого варианта:
Надоело мне служить во флоте,
Надо послужить ещё в пехоте.
Я собрал свои обмотки
Да ещё бутылку водки –
И пошел фашистских гадов бить…

Очнулся я у вражеского ДЗОТа,
Увидел генерала - бегемота,
Он смеется, он гогочет,
Видно, он по морде хочет,
видно, он давно не получал.

Вызвал генерал двух офицеров,
Стали бить они меня примерно.
Били, били, колотили,
Морду в жопу превратили,
Вот какие есть на свете люди.

Бросили они меня в сарай,
Полежи до завтра, не скучай,
Вздёрнем мы тебя на рейку,
Запоёшь, как канарейка,
А пока лежи, не унывай.

Я, друзья, и тут не растерялся,
Ночью к двери тихо я подкрался,
Часового хвать за глотку,
Сунул в рот ему обмотку,
Ты лежи, матроса вспоминай.

Так я бежал из вражеского плена,
Семерых убил одним поленом,
Растерял свои обмотки,
Но пригнал цистерну водки,
Вот за что меня расцеловали.

Захожу в деревню в крайний дом,
Там живут старуха с стариком,
В ноги бросилась старуха,
Я ее прикладом в ухо,
Старику досталось сапогом.

Только начал погреб проверять,
Как оттуда начали стрелять,
И меня прикладом в ухо,
Как когда-то я старуху,
Закружились черти в голове.

Били-били, колотили,
Сзади лампочку ввинтили,
А теперь лежи, браток, и не свисти.

Рассказ ведётся от лица матроса, попавшего в пехоту. Причём он ведёт себя как бандит и мародёр по отношению к советским жителям! Важное обстоятельство. Думаю, эта версия отражает действительные события, которые имели место в штрафных подразделениях, состоявших из бывших заключённых. Как я узнал от ветерана войны Ивана Александровича Мамаева, были такие формирования и на флоте. Мамаев тоже командовал штрафниками в 1943 году, хотя его рота была обычной, а не штрафной. Но в тот период шло пополнение бывшими зэками уже обычных армейских подразделений. Поэтому под началом Мамаева оказались сплошь уголовники, поскольку в роту вливались в основном добровольцы из ГУЛАГа. Иван Александрович вспоминал, как однажды его рота встретила таких же «штрафников», воевавших во флоте. «Блатные» схлестнулись за карточной игрой. Растаскивать их и что-либо приказывать было бесполезно!

А ещё уголовники замечательно подделывали печати, когда «приобретали» в сёлах продукты питания и взамен оставляли липовые «документы». Печать рисовалась чернилами на мягкой части ладони в основании большого пальца. Отличить её от настоящей было невозможно... Позднее несколько штрафников за это были расстреляны. Таким образом, легко можно предположить, что «блатные герои» занимались и мародёрством. Что и закреплено во фронтовой переделке «Гопа».



**********«Драп со смыком – это буду я»
ОДНАКО КУПЛЕТЫ ПРО СТАРУХУ И СТАРИКА всё-таки относятся к другой переделке – так называемому «Драпу со смыком» («Грабь-Драп – это буду я»). Там речь идёт о фашистских оккупантах. Обе версии почти не отличаются, поэтому привожу текст, дошедший в записи 1944 года (Чита) под названием «Песня немецкого такиста»:

Грабь-драп - это буду я,
Воровство - профессия моя,
Я в Берлине научился,
А в Париже наловчился,
И попал я в русские края. Да, да.

С завистью писали мне друзья:
Дескать, ведь счастливый очень я.
Ведь на танке - не в пехоте,
Можно славно подработать,
А от смерти защитит броня. Да, да.

Верно - я подумал, путь хорош.
Ну, теперь ты, Драпа, наживёшь!
В самом деле, ведь в пехоте,
При любой большой охоте,
Все, что ты награбишь, не упрёшь. Да, да.

"Тигр" тебя в бою не подведёт.
Он тебе, что надо, все упрёт.
Он не только курку, яйки,
Но и хату, и хозяйку,
И корову с хлевом заберёт. Да, да.

Тут ещё завистникам назло,
Мне судьбою счастье повезло.
Мне бензину подзалили,
В "Тигр" меня пересадили
И послали в ближнее село.

Налетели мы па крайний дом.
Жили в нём старуха с стариком.
В ноги бросилась старуха,
Я её прикладом в ухо,
Старика прикончил сапогом,

Вспомнил просьбу Минночки своей,
Стал я выбирать, что поценней:
Первым делом две перины
Погрузил в свою машину,
Сапоги, утюг и двух гусей.

Начал было погреб проверять,
Где-то близко начали стрелять.
Я оттуда быстро вышел,
Крик и драку я услышал
И решил скорее удирать. Да, да.

Под напором стали и огня
Не спасла тигровая броня.
Под истошный крик гусиный
Загорелися перины,
Загорелись брюки у меня. Да, да.

Быстро отстегнул я пистолет
И начал кататься по земле.
Кто-то треснул меня в ухо,
Как ударил я старуху,
Заиграли черти в голове. Да, да.

Минна, промышляй теперь сама,
Я не езжу больше по домам.
В плен попал я, мила Минна,
И хожу в одной штанине,
Хорошо, что лето - не зима. Да, да.

Грабь-Драп - это буду я.
Гитлер, Рибентроп - мои друзья.
Вместе тащим и воруем,
Вместе шайкою пируем,
Вместе ожидает нас петля.

Эта песня следует традиции фронтового фольклора, издевательски изображающей фашистов - в отличие от героической традиции, прославляющей наших бойцов. Таких переделок известных песен на фронте было много. В случае с «Гопом» можно вспомнить ещё одну известную версию, отрывок из которой прозвучал в художественном фильме «На войне как на войне» режиссёра Виктора Трегубовича:

Гоп и Смык

Жил-был на Украине парнишка,
Обожал он темные делишки,
В драке всех ножом он тыкал,
По чужим карманам смыкал,
И поэтому звали его Cмыком.

А в Берлине жил барон фон Гоп,
Он противным был, к тому же жлоб,
И фон Гоп, чтоб вы все знали
Был мошенник и каналья,
И за то имел он три медали.

Вот пошли фашисты на войну
Прямо на советскую страну,
На Украине фашисты
Власть организуют быстро,
Стал фон Гоп полтавским бургомистром.

Но помощник нужен был ему,
И фон Гоп направился в тюрьму:
"Эй, бандиты, арестанты,
Вы на этот счет таланты,
Кто ко мне желает в адьютанты?"

И тогда вперед выходит Смык:
"Я работать с немцем не привык,
Но вы фашисты, мы бандиты,
Мы одною ниткой шиты,
Будем мы работать знаменито".

Фон Гоп со Смыком спаяны на век,
Но вдруг приходит к ним наш человек,
А в руке его граната.
Гоп спросил: "А что вам надо?",-
Тот ответил: "Смерть принес для вас я, гадов".

Вот теперь и кончилась баллада,
На осине два повисших гада,
Гоп налево, смык направо,
Кто послушал, скажет: "Так и надо!"

Из содержания ясно, что создавал эту версию человек, далёкий от преступного мира: уголовники и фашисты оказываются в одной связке.

Возможно, где-то так оно и было. Но любопытные сюжеты подбрасывает жизнь! Евгений Ростиков в статье «По кому стреляют Куропаты» рассказывает эпизод про то, как фашисты выпустили преступников из оршанской тюрьмы:

«В советское время в ней находились уголовники, но при отступлении их выпустили на все четыре стороны. Кстати, часть из них организовала партизанский отряд с понятным названием "Гоп со смыком", который в 1942 году был расформирован».

Так что фронтовая песенка не во всём права…



***********«Гитлер косоглазый, братцы, врёт»
ПО ФРОНТОВЫМ ВАРИАЦИЯМ «Гопа» можно изучать историю Великой Отечественной войны. Так, не раз уже упоминавшийся нами Л. Пушкарёв пишет:
«…На фронте я постоянно встречался с этой песней, неоднократно записывал ее все в новых и новых вариантах. Уже под Москвой, служа в Коммунистическом добровольческом батальоне, я записал такие строфы:

Ночью, лишь едва забрезжил свет,
Гитлер собирает свой совет.
Говорит он Риббентропу:
"0бъяви на всю Европу,
Что России больше уже нет!"

Но, хоть и дошли вы до Москвы,
Не сносить вам, фрицам, головы.
Вы задумали столицу
Проглотить, как чечевицу,
Но столицы мы не отдадим!»

За Москвою следует Ленинград (этот вариант Пушкарёву сообщил воевавший под Ленинградом боец И.К.Грызлов):

Вот они дошли до Ленинграда,
Окружили город весь блокадой,
На весь мир они орали:
"Ленинград фашисты взяли!"
Это Гитлер сам составил ложь.

Гитлер раз по радио орал:
"Заберём на днях у вас Урал,
Уничтожим самолеты,
Разобьём стальные доты
И потопим весь советский флот!".

Гитлер косоглазый, братцы, врёт:
До сих пор живёт советский флот,
Быстро плавает по морю,
Скоро фрицам будет горе
За Россию, родину мою!

Далее следует победа под Сталинградом (эту версию мы уже приводили в главе о «дипломатическом Гопе»):

Вот они дошли до Сталинграда,
Встретили советскую преграду,
Наши "Кати" как запели,
Фрицам головы слетели,
До свиданья, Гитлер, навсегда!

В других случаях повествуется, как советские войска освободили Киев, прогнали фашистов за Буг и Вислу и так далее. К сожалению, полных текстов этих песен мне разыскать не удалось. Известно только, что все они полны отборных матерных ругательств в адрес Гитлера, Геринга, Геббельса и особенно Риббентропа (фамилия которого рифмуется во фронтовом фольклоре со словом «жопа»).
Упоминаются в куплетах и партизаны:

Что фашистам делать - не поймешь,
Запоет "Катюша" - не уйдешь.
Толстых пяток вам не хватит,
Партизаны перехватят
И по шее тоже нададут!

Порою вариант посвящается какому-то конкретному событию, однако не указывается название населённого пункта, где оно произошло:

Узловую станцию мы взяли - ага!
Прикурить и выпить немцам дали - ага!
Слабо гадам не спустили,
Триста тысяч уложили –
Хватит им теперь на целый год!

Фольклорист Владимир Бахтин комментирует:

«Эту позабытую песню (пел покойный дед-фронтовик) прислали из Новосибирской области в город Кировск Ленинградской области, а из Кировска она уже приехала в Петербург».

Таким образом, этот эпизод войны, который вдохновил неизвестного песенника, остался непрояснённым.

К счастью, до нас полностью дошёл фронтовой вариант «Гопа», события которого можно абсолютно точно идентифицировать. Его привела в своих воспоминаниях Людмила Леонидовна Попова – ветеран войны, штурман 125-го гвардейского Борисовского орденов Суворова и Кутузова бомбардировочного авиационного полка, совершившая более пятидесяти боевых вылетов:

«-Есть очень хорошая песня, как наши истребители сопровождали нас и ИЛов. Если не возражаете, я ее спою вам, она длинная… Потому что больше вы ее ни от кого не услышите, все свидетели давно поумирали. Песня довольно примитивная, на мотив «Гоп со смыком».

Как-то на КП мы все сидим,
Карты разложили и глядим…
Предстоит полет с «сомАми»,
будет встреча с «фоккерАми»,
Мы туда четверкой полетим.

Майор усатый строго говорит:
«Вся эта четверка, что сидит –
Вы идите к самолётам
И готовтися к полетам,
Вылет вам ракета огласит».

Как штыки, в кабинах мы сидим.
Палки закрутились , мы глядим:
От КП летит стрелою
И рассыпалась звездою
Белая ракета – знак «летим».

Первым оторвался командир.
Я его глазами проводил.
По газАм рукой ударил,
Землю под собой оставил,
Левый крен глубокий завалил.

Топаем по курсу вчетвером.
Командир нам машет всем крылом –
Вы, ребята, дело знайте –
за «сомами» наблюдайте
И глядите другу за хвостом.

Цель чернеет точкой впереди,
Зенитки свою песню завели.
Высоту мы подобрали
И «сомов» мы потеряли,
Встали в круг с надеждою найти.

Ищем мы минуту, ищем три.
Ищем и не можем их найти.
Ищем выше, ищем ниже,
А зенитка – ближе, ближе,
Будто бы и некуда уйти.

Развернулись и домой пошли,
А «сомов» мы так и не нашли –
Вдруг, откуда ни возьмися,
«Фоккера» тут появися,
Смотрим – они в хвост уж нам зашли.

Стали мы вести воздушный бой,
Братцы, что творится! – Боже мой!
Если вы в бою бывали,
Вы всё это испытали –
Всё смешалось в трассах, дым, огонь.

Одного мы «фоку» подожгли,
Остальные бреющим ушли.
Хитрый мы маневр крутнули
И домой мы мотанули,
Радуясь, что ноги унесли.

Когда бы я с заданья не летел,
Не было минуты, чтоб не пел.
Суну газ я по защелку,
На земле собью всех с толку –
Вот что значит летчика удел.

Прилетаем – а «сомы» сидят,
Усатому майору говорят:
«Яков» ваших не видали,
Они нас не прикрывали,
Боевой им вылет не считать.
«Яков» ваших не видали,
Они нас не прикрывали –
По сто грамм за вылет не давать!»

Не криви ты свой усатый рот –
Не такой уж мы плохой народ!
Хоть мы и «сомов» теряем,
Но и «фокеров» сбиваем,
Чёртов ты усатый обормот.

Вот, и у нас стояла пара «ЯКов». Прежде чем мы идем на задание, они взлетают – мало ли, вырулит какой-нибудь, он же побьёт на взлете всех! Это оттуда. Вот «ЯКи» нам такое пели.
- Они вас «сомами» называли?
- «Сомы» мы и «сомы» - Илы».

Таким образом, мы ещё раз убеждаемся, что «блатная» песня «Гоп со смыком» не только пользовалась огромной популярностью во всех слоях общества, но и помогала на фронте побеждать врага.



***********«Жил-был на Урале Гоп со смыком»
ИМЕННО ВО ВРЕМЯ ВОЙНЫ было создано больше всего вариаций на «гоповскую» тему. Это вовсе не значит, что после победы над фашистами уголовный и дворовой фольклор не обращался к «Гопу». Уже в первые послевоенные годы мы встречаемся, например, с «джазовой» переработкой воровской баллады. Один из её куплетов приводит Андрей Сергеев в своём романе «Альбом для марок»:

«В первую пятилетку да-даизм оказался насущней экзотики. Во вторую - атмосферу разрядили возвратившиеся фокстроты и танго, джаз. После войны джаз - как западный - запретили.
Запретный, дикий, опьянял, будоражил. С дикими рожами, самозабвенно, в четыре руки мы отбивали такт по столу - благо, тяжелая мембрана на семидесяти восьми оборотах не соскакивала с бороздки.
От Шурки, ни от кого больше:

Родился я, друзья, в Одессе-маме, да-да,
Но пусть всё это будет между нами, да-да,
Овладела мною сразу
Музыкальная экстаза,
И теперь зовусь я Гоп-со-джаза, да-да!»

Забавное изменение прозвища легендарного грабителя подсказывает нам «источник вдохновения» неизвестного сочинителя. Это – вышедшая сразу после войны на советские экраны английская кинокомедия «Джордж из Динки-джаза» (в Великобритании она появилась в 1940-м году). Эта британская лента - гибрид музыкальной комедии со шпионской драмой, буффонадой, фарсом и эксцентрикой. Сюжет сводится к тому, что в самом начале второй мировой войны английская разведка нападает на след немецких шпионов, обосновавшихся в норвежском городе Бергси под видом джазовых музыкантов, и внедряет в их джаз-банд простодушного музыканта Джорджа Хепплуайта (актёр Джордж Формби). Огромную популярность фильму обеспечила великолепная игра Формби на банджо и его абсурдно-комические песенки.

Со временем переделки «Гопа» перестали носить «историко-летописный» характер и свелись к разного рода профессиональным версиям. «Гоп» перепевают на свой лад студенты, солдаты, геологи, медики и так далее. Вот, к примеру, отрывок "врачебного" "Гопа":

Я зовусь в народе "Гоп со смыком",
Всем известен медицинским шиком.
Мой халатик в чемодане,
Стетоскоп всегда в кармане,
Голову, при случае, займу.

Для того, чтобы собрать и проанализировать этот фольклор, понадобилось бы отдельное огромное исследование. Мы же ограничимся для примера «геологической» вариацией «Гопа»:

Жил-был на Урале Гоп со смыком,
Славился своим он грозным рыком.
По горам он всюду рыщет
Обнаженья всюду ищет
И повсюду пробы он берёт.

Что же ты, начальничек, стоишь?
Что нам ни *** не говоришь?
Ты же знаешь, по субботам
Мы не ходим на работу,
А у нас суббота каждый день.

Дальше мое дело будет скверно
И медведь сожрёт меня, наверно.
В рай наш брат не попадает,
А из ада нас гоняют…
Будем жить меж небом и землёй.

На этой мажорной ноте пора поставить точку. А, может быть, и многоточие. Кто знает, сколько нам ещё открытий чудных преподнесёт этот удивительный уголовный эпос – «Гоп со смыком»…


ОБ ИСТОРИИ КАНОНИЧЕСКОГО ТЕКСТА ПЕСНИ "ГОП СО СМЫКОМ" СМ. -

http://www.proza.ru/2008/05/26/256