Часть 1. Глава 2

Бармен нудно и настойчиво тер стойку бара, будучи, по привычке всех барменов земного шара, совершенно безразличным внешне. Можно было подумать, что жизнь без клиентов ему не мила, чего он и не скрывает. Я задумчиво разглядывал его, прикидывая, как бы он смотрелся в роли Андрея Волконского. Что ж, вполне. Тянул. Голубизны хватало. Причем не только в крови.
- Еще пива? - оторвавшись от своего увлекательнейшего занятия, спросил он.
- Давай сразу два, - благодушно согласился я. - Чтобы потом от работы не отрываться.
Он вспыхнул, и я понял, что его внутренний голос говорит гадости в мой адрес. Ну и пусть. Главное - не вслух.
Сам же слуга народа наполнил бокалы, вихляя бедрами подошел ко мне и поставил их на стол, едва не расплескав древний напиток по мраморной поверхности. Потом развернулся и направился обратно. Я с трудом удержался от того, чтобы хлопнуть его по заднице. Но, сообразив, что это все-таки педик, а не женщина, передумал, поднял бокал и уставился в газету.
И, откровенно говоря, сделал это с удовольствием. Все-таки, не каждый день о тебе пишут в газетах, причем посвящают огромные кирпичи на первых полосах. С фотографиями результатов твоего труда. С подробным раскладом событий и попыткой понять их.
Я внимательно перечитал пять газет, но все они были либо безнадежно лживы, либо глупы, либо ограничивались простой констатацией фактов: там-то и там-то состоялось то-то и то-то, в результате чего перешли в разряд покойников те-то и те-то. Скучно, господа!
Взяв в руки шестую, я вздрогнул - не от страха, от тошнотворного предчувствия опасности. Но и этого было много. Над материалом крупным планом шел снимок крыши. Того самого места, где я лежал вчера. С захватом части площади - так, что и младенцу становилось ясно, что стреляли именно отсюда.
Впрочем, подпись к фото не была столь категоричной, ограничиваясь лишь предположением: "Возможно, именно отсюда убийца сделал три роковых выстрела". "Возможно"! Подумать только" Тонкая штучка - тот, кто написал статью. Я решил, что пришла пора прочитать ее самое.
"Вчера на площади Времен Года произошло Событие. Именно так, с большой буквы. Чрезвычайное происшествие, в результате которого у фонтана остались трое известных в городе людей...".
Пробежав глазами вступление и общие фразы, даже не стараясь вникнуть в их смысл, я добрался наконец до самого важного и принялся вчитываться более внимательно.
"Первой жертвой оказался Владислав Конопат, предприниматель, владелец крупнейшей в городе сети точек мелкооптовой торговли. По некоторым данным, он прибыл на площадь, чтобы заключить договор об открытии еще ряда павильонов. Сделка сорвалась.
Вторым стал его партнер по переговорам, заведующий отделом градостроительных служб города Леонид Ману. И, наконец, закрыл счет убийствам директор охранного агентства и депутат областной Думы Василий Корниец, которого, по мнению очевидцев, погубило простое любопытство: он вышел из машины, чтобы посмотреть, что случилось. В результате чего и стал последней жертвой рокового утра.
Давайте же попробуем разобраться, как и почему были совершены убийства. Кому они были выгодны? Не секрет, что у каждого из погибших имелись - и в немалом количестве - влиятельные враги. Но сомнительно, что по первоначальному плану убирать собирались всех троих. Кто-то стал случайной жертвой.
Кто? Если принять во внимание тот факт, что Конопат и Ману вели переговоры о деле, вокруг которого вращались сотни тысяч долларов, и тем более, что именно они и оказались первыми убитыми, можно предположить, что именно на них и готовилось покушение. А господин Корниец стал лишь прикрытием, джокером, призванным смешать все карты правоохранительных органов, внести сумятицу в умы следователей, либо же просто стал последним приветом вошедшего в азарт убийцы.
Все это, конечно, выглядит весьма правдоподобно, но стоит посмотреть на дело и с другой стороны. Что, если мишенью был именно депутат, а первые двое были убиты лишь для того, чтобы выманить его из автомобиля, где он сидел в это время? Сам я склоняюсь к мысли, что так оно и было на самом деле, а господа Конопат и Ману оказались лишь кровавой, но весьма остроумной выдумкой киллера. Действительно, зная об их совместном деле, он мог уничтожить их в полной уверенности, что пустит следствие в ложном направлении...".
Не знаю, как там на счет стиля и правильности построения материала, но голова у этого парня явно соображала. Я не стал читать дальше, поскольку и того, что уже прочитал, хватило, чтобы убедиться в этом. Только подпись посмотрел.
Олег Ружин. Естественно, мне это ни о чем не говорило. Хлебнув пива, я снова задумчиво взглянул на бармена. Тот в это время, оказалось, тоже смотрел на меня, причем, кажется, уже изрядное время. Но, заметив мой взгляд, отвернулся и, как ни в чем не бывало, снова принялся за стойку.
- Как тебе это дело, Жора? - окликнул я его, опасаясь, что он до дыр протрет каменную поверхность.
- Я не Жора, я Юра, - ответил он. - Какое дело?
- Да вот это, Жора! - я поднял газеты и потряс ими. - Тройное убийство с утра пораньше в самом центре города!
- Замечательное дело, - осторожно сказал Жора, который Юра. – Сразу видно, что профессионал работал.
- И все-то ты сразу видишь! - восхитился я. - Может, и имя профессионала влет скажешь?
- Откуда мне знать? - он потупился и снова принялся тереть стойку. Скользкий тип, а на скользкие темы разговаривать не желает. Странно.
Поняв, что из педика-бармена не вытянешь больше ни слова, я поднялся и прошел к телефонной кабинке, прихватив с собой газету.
Набрав номер приемной и услышав безразлично-усталое "Да?", я спросил:
- Подскажите, как мне с Олегом Ружиным связаться.
- Тот же номер, только последняя цифра "восемь", - сказал голос, и в трубке послышались гудки отбоя. Очень невежливо, чего я совсем не ожидал. Но обижаться не стал, набрал указанный номер и, услышав контрольное "Да?", произнес:
- Могу я услышать Олега Ружина?
- Слушаю вас, - ответила трубка, оказавшаяся замаскированным Олегом Ружиным. - Это я.
- Прекрасно, - я кивнул. - Спешу вас поздравить. Материал получился отменный. Лучший среди всех газет.
- Ах, вы об этом, - Ружин, как мне показалось, зевнул. - Спасибо.
- Нет, в самом деле, - не унимался я. - Говорю вам, как знающий всю ситуацию досконально. Мозги у вас работают так, что позавидовать можно. Место на крыше, кстати, указано правильно. И рассуждения полностью верны. Мишенью действительно был Корниец. Дак что два-ноль в вашу пользу. Нет, два-один, потому что я не знал, что Ману и Конопат в связке.
- Да?! - в трубке бушевало такое яростное удивление, что я сощурился от удовольствия. - Простите, а кто это говорит? Кто вы?
- Кто я? Автор драмы. Сейчас вот сидел в баре, пил пиво и смотрел газеты - что-то они там про меня насочиняли? И вот нарвался на вашу статью и решил поздравить. Блестяще! - и повесил трубку. Теперь у этого парня, газетчика, целую неделю мозги будут набекрень. Вряд ли он хоть раз разговаривал с профессиональным убийцей, только что совершившим преступление. И уж наверняка ни разу не получал от него поздравлений.
Порадовавшись удачной шутке, я вернулся на свое место и снова принялся за пиво. Почему бы, в самом деле, не похохмить, когда дело сделано, десять тысяч долларов получены, и жизнь, прекрасная, как утренний эдельвейс, лежит у твоих ног?
Входная дверь распахнулась под ударом чьей-то резвой ноги, и в бар ввалилась развеселая компашка о пяти головах. Две из них принадлежали местным проституткам не самого высокого пошиба, еще две - боевикам Джо и Карлику, ребятам, которые за определенный процент вытрясали деньги из должников. Пятая, и последняя, была собственностью Ромео.
Этого я знал лучше всех, поскольку мы с ним были, ни много ни мало, коллеги, и, хотя работу в паре наша профессия не предусмотрела, более того, заставляла жить по закону "Хороший киллер - скромный киллер", этого знали многие. Этот самый Ромео был Чистильщиком в обной из местных ОПГ довольно солидного размера. Я его втихаря презирал, потому что он был толстолоб и работал без выдумки - его способ действий абсолютно исключал невыполнение заказа, что хорошо для заказчика, но плохо для чистого искусства.
Он действовал наиболее современными средствами - либо стрелял, либо взрывал. Довольно прямолинейно, что в итоге сказалось на его фантазии, просто-напросто покинувшей буйную голову, не оставив даже нового адреса. Но Ромео продолжал с прямолинейностью осла постреливать своих клиентов, подкладывать им бомбочки в автомобили и под двери. Рано или поздно такая тактика выдаст его с потрохами, но пока ему везло и он постоянно выходил сухим из воды, аки птица гусь.
Яд, кинжал, инсценирование самоубийства или аварии - все это было для него неизвестной землей, которой он боялся и ступать на которую, даже мысленно, не собирался. Но его хозяева продолжали платить Ромео бешенные бабки ради удовольствия завтра же увидеть своего врага в красном гробу в белых тапках на босу ногу. К примеру, за дело, которое я только что с блеском воплотил в жизнь и был награжден десятью кусками, Ромео заплатили бы никак не меньше пятнадцати, а то и все двадцать.
Проститутки и оба боевика, надрывая в смехе животы, прошествовали в дальний угол бара, где, расположившись за столиком, принялись терроризировать бармена, всячески над ним издеваясь в моральном смысле. Тот краснел и бледнел по очереди, но терпеливо ждал заказа.
Ромео остановился рядом со мной и, облокотившись о спинку соседнего стула, громко поприветствовал:
- Здорово, Чубчик! Как жизнь молодая?
- Регулярно, - ответил я, прищурив на него взгляд и глотая пиво.
- Завидую, - хмыкнул он. - Работу ищешь?
- Любопытство - оно, конечно, не порок, - я отставил бокал в сторону и докончил: - зато большое свинство.
- Извини, Чубчик, если потревожил твои старые раны, - с чувством превосходства захохотал он, - только мне в натуре интересно.
- Штаны через голову снимать еще интересней. Попробуй на досуге, - Я совершенно потерял интерес к этому бесполезному разговору. Впрочем, не имел его с самого начала. Все упиралось в говорливое состояние Ромео, который никак не хотел оставить меня в покое.
- Слышал, что вчера на площади натворили? - спросил он.
- Естественно, - кивнул я.
- Здорово, черт! Троим - крышка, с трех выстрелов. Красиво сработано. Не знаешь, чьих рук дело?
- Судя по почерку, твоих.
- Нет, клянусь здоровьем, я не при делах!
- Тогда не знаю. Такими вещами не интересуются, в курсе? Могут случиться последствия.
- В курсе, бабка писала, - согласился он. - Ты бы от такой работы тоже, небось, не отказался, а?
- Смотря что платят, - от прямого ответа я решил уклониться, причем намного.
- Ну, по твоей таксе за таких парней штук пятнадцать отвалили бы, - прикинул он. - Три такие шишки, каждый минимум на пятеру тянет.
- В газетах пишут, что убить хотели одного, - не согласился я. - Остальные, вроде как, случайно.
- Чушь, - Ромео снова заржал. - Если бы хотели одного, то и привалили бы одного. Зачем патроны тратить? А ты побольше эти газеты читай, эти газеты, тогда у тебя точно мозги набекрень съедут.
- С тобой это уже приключилось?
- За что ты меня так, Чубчик? - удивился он.
- А-а, не обращай внимания, - я махнул рукой. - Это все от одиночества.
- Так тебе скучно? - неизвестно чему обрадовался он. - Так бы сразу и сказал. Идем к нам!
- Не-е! - перспектива пьянки в обществе недоразвитых придурков повергла меня в ужас. - Вас и так три мужика на двух баб. Со мной будет четверо - в среднем на каждую по два.
- Ну и что? - удивился Ромео. - Беда большая. Можно по очереди, можно вдвоем, как душа пожелает. Пойдем! Там такие девки - просто мурашки по коже.
- Вали, - отмахнулся я. - Два раза гонореей болел, мне еще твоих мурашек по коже не хватало.
- Как хочешь! - он, обидевшись, выпрямился, но напоследок все же не удержался: - Если передумаешь - подходи, рады будем, - и, оскорбленный в лучших чувствах, удалился к своим, которые все-таки отпустили бармена, так и не доведя его до психического срыва, за что он, благодарный им до мозга костей, успел притаранить им заказ, так, что теперь они веселились вовсю.
Я снова принялся за пиво. Пил медленно, растягивая удовольствие. Пиво в этом баре действительно было замечательное, грех торопиться. Его надо было прочувствовать, прихлебывая маленькими глоточками. Чем я и занимался до тех пор, пока стул, о который недавно опирался Ромео, не отодвинулся и на него не бухнулся незнакомый мне парень в теплом, не смотря на лето, пиджаке и солнцезащитных очках.
Он уставился на меня в упор этими самыми очками и молчаливо блестел зеркальной поверхностью стекол до тех пор. Говорить, по всей видимости, не собирался.
Я слегка подивился такой откровенной наглости пришельца, потом рассердился, и наконец зло процедил:
- Пижон! В этом баре свободных местов - пруд пруди. Шагал бы ты, пока я твои внутренности наизнанку не вывернул.
- Нервный, - констатировал он и заговорил, словно только и дожидался момента, когда я первым открою рот. - Тут дело вот в чем. Я – Олег Ружин, тот самый парень, которому ты звонил.
Звонил, ну да. Но я же не приглашал его на чашку чая. И совершенно непонятно было, как он умудрился так быстро разыскать мое местонахождение. И вычислить мою персону, к тому же. Но раскрывать карты раньше времени было глупо, поэтому я изобразил лицом полное непонимание и спросил:
- Ну да?! И когда это я тебе звонил?
Он посмотрел на часы, потом на меня, потом снова на часы и ответил, совершенно спокойно, к тому же не снимая очков:
- Примерно четверть часа назад.
- Шутишь? - я угрожающе прищурился.
- Нет, - он нисколько не испугался. Больше того - он усмехнулся. И весело сказал: - Я - автор статьи, которая тебе так понравилась. Надеюсь, ты еще не забыл моего имени?
Нет конечно. Я его помнил. Но излишняя догадливость Ружина мне не понравилась. Не люблю слишком умных людей - они давят меня своим интеллектом, как танки.
- Объясняйся конкретнее, пижон, - посоветовал я. - Чтобы я мог уловить твои мысли. А то они так быстро пролетают, что мне их трудно разглядеть.
- Хорошо, - согласился он. - Ты позвонил мне четверть часа назад, похвалил, сказал, что пьешь пиво в баре и повесил трубку. Вычислить бар - дело несложное. Если знать номер его телефона. Довольно неосторожно с твоей стороны, а? Поэтому я сел в машину и приехал сюда. Увидел, что пиво пьет только один человек. Подошел к бармену, дал ему денежку и спросил: "Давно ли здесь этот тип?". Бармен ответил: "С час". - Газеты читал?". - "Много". - "По телефону разговаривал?". - "Утверждать не буду, но, по-моему, да", - "Кроме него кто-нибудь тут пил пиво за последние двадцать минут?". - "Он первый, кто заказал его за полтора часа". Тут мои сомнения рассеялись, я подошел к тебе и поздоровался. Просекаешь мою мысль?
- А ты наглый, пижон! - заметил я.
- Ну что ты, - он потупился с притворным смущением. - Просто не боюсь.
- Не скромничай. Просто представь на минуту, что ты ошибся и я вовсе не тот, с кем ты, по твоему мнению, разговариваешь.
- Печальная картина, - развеселился Ружин.
- Теперь согласен, что наглый? Ты же можешь проще простого обидеть человека. Может быть, в этот момент ты сидишь и оскорбляешь меня. Тебе такое в голову не приходило, пижон?
- Чутье, - он дотронулся пальцами до кончика носа. - Оно говорит, что я не ошибаюсь. Это ты вчера учинил бойню на площади Времен Года.
- Хорошо, - через силу согласился я. - Допустим, что это действительно я расстрелял тех троих. Тебе-то какая разница? И чем ты это докажешь?
- А я не собираюсь ничего доказывать, - усмехнулся он. - Мне это ни к чему.
- Чего же тебе надо? - удивился я. - Ты же ехал сюда не затем, чтобы полюбоваться моей красивой физиономией? И не затем, чтобы пороть тут всякую чушь. Так?
- Так.
- Тогда зачем?
Он хитро прищурился, и я насторожился. Какой-то подвох прямо-таки пер из него. Причем, изо всех щелей и отверстий.
- Предположим, как ты сказал, что это ты отправил на тот свет трех молодцов на площади. На двоих из них - Ману и Конопата – работает всякая шушера, и бояться ее тебе незачем. Зато на Корнийца служат такие ребята, которым в руки лучше не попадаться. Они начнут копать и рано или поздно найдут того, кто порешил их шефа. И горе тогда этому человеку.
Глядя на него в этот момент, я усомнился в своем прежнем предположении, что этот человек раньше дел с киллерами не имел. Слишком уверенно он держался, слишком многое знал, причем во всех направлениях, слишком верно прослеживал логику событий.
- Ты уже получил гонорар? - поинтересовался наконец он.
Настал мой черед хитро прищуриться. Не отвечая на вопрос, я поднял руку и щелкнул в воздухе пальцами. Рядом со столиком материализовался сексменьшинство Юра-Жора.
- Двойную пива этому парню, - я указал на Ружина. - И мне сто граммов коньяку.
Юра, который Жора, вернее, наоборот, исчез так же безмолвно, как и появился, и Ружин просиял.
- Намек понял!
- Дальше что? - усмехнулся я.
- А дальше все проще простого, - ответно усмехнулся он. - Если деньги у тебя на руках, тебе лучше уехать из этого города, пока по нему шныряют ищейки Корнийца. И чем раньше ты это сделаешь, тем лучше.
- В молоко, пижон, - возразил я. - Если они действительно начнут глубоко копать, то найдут искомое и за пределами города, и за пределами страны. Денег у них на это хватит, связей - тоже. А вот в самом городе они вряд ли серьезно станут ковыряться - фантазии не хватит предположить, что их кто-то не боится.
Хватит, - успокоил он. - Не такие уж они умные, как ты думаешь. И сначала перевернут вверх дном город. Хотя бы ради разминки. Но если ты смотаешься отсюда не откладывая, то, с твоими-то деньгами, вполне успеешь новые документы приобрести, а уж бороду отпустить - на это и месяца хватит.
- Как просто у тебя все получается, - хмыкнул я. - Только, сдается мне, у тебя есть немножко другое предложение?
- Есть, - согласился Ружин и, дождавшись, когда педераст Юра, выполнявший заказ, отойдет подальше, сказал: - Только для начала я должен знать наверняка, что это ты вчера устроил стрельбу на площади. Уверен на девяносто восемь процентов, что прав... Только хочу оставшиеся два добрать. Просто скажи "Да". Или - "Нет".
- Да ты глуп, как железяка! - я хлопнул ладонью по столу. - Даже будь я тот самый киллер, мой ответ был бы "Нет", и ты это прекрасно знаешь! Вдруг ты микрофон куда-то припрятал? Пиджачище-то вон какой здоровый, а из-за пазухи что-то торчит.
Он отогнул полу пиджака, и я увидел, что из-под мышки выпирал вовсе не диктофон, а рукоять пистолета.
- Диктофон не меньше кобуры, - спокойно заметил Ружин. - А у меня, как видишь, больше ничего нигде не торчит и карманы не оттягивает.
- Сзади, за пояс, - возразил я, - можно не только диктофон - музыкальный центр засунуть, и никто не заметит.
- Ага, - согласился он. - В трусы, между ног - тоже, - и все же спокойно, даже лениво, снял пиджак, нисколько не смущаясь тем фактом, что пистолет под мышкой был виден любому желающему.
- Ты бы хоть пушку спрятал, - посоветовал я, ощущая, что начинаю чувствовать уважение к этому наглому парню.
- Зачем? - спросил он. - Или ты хочешь сказать, что из этой братвы хоть один, да ни разу в жизни ствола не видел? - Я промолчал, а газетчик заметил: - Зато теперь я от подозрений почти свободен. Брюки таким же макаром я снимать не собираюсь. Трусы - тем более.
- Ладушки, - поспешил согласиться я, пока он не выкинул очередной фортель. - Сознаюсь, это был я. И вчера на крыше, и сегодня – на другом конце провода.
- Все, - осклабился Ружин. - Мне хватает. Счет закрыт, свою сотню процентов я уже набрал.
- Рад за тебя, - поздравил я. - Выкладывай теперь свое предложение.
- Надо будет уехать из города, на это я уже намекал, - он расслабленно вытянулся в кресле и отхлебнул пива. - А там можно будет работать по профилю.
Я зло сверкнул на него глазами, во всяком случае, постарался это сделать:
- Если это шутка, то очень неудачная.
- Кроме шуток, - заверил он. - Только заказчик не совсем обычный. Ты знаешь, что такое отдел по борьбе с терроризмом?
Знаю ли я? Еще бы. Конечно, знаю. Они меня не трогали, но при определенных обстоятельствах, попутав мою деятельность с терроризмом, могли плотно насесть на меня. И тогда мне небо с овчинку покажется. Это я тоже прекрасно знал.
- При чем здесь они?
- Это и есть заказчик, - Ружин поднялся, не торопясь надел пиджак и вернулся в сидячее положение. - Поэтому могу гарантировать тебе отпущение всех прежних грехов, а в случае удачного завершения работы - перемену имени и пластическую операцию, если пожелаешь.
- Нет уж, - буркнул я. - Мне мое лицо пока таким нравится. Так что обойдемся без операции. Имя я бы тоже хотел оставить при себе. А что касается отпущения грехов... - я задумался, потом покачал головой: - Хорошая, конечно, штука, но не звенит и не шелестит.
Газетчик, увлеченно сопевший в пивной бокал, отставил его в сторону и понимающе кивнул:
- На очень большие доходы можешь не надеяться, все-таки контора государственная. Но по полсотни баксов получать будешь. За каждые сутки работы.
Я чуть не поперхнулся. Ничего себе, новости! перевести киллеров на почасовую оплату - о таком я еще не слыхивал. Но предложение было заманчивым.
Все же решил поосторожничать и не кидаться к Ружину с распростертыми объятиями и улыбкой идиота. Нужно было еще о многом подумать, и я принялся за дело.
Во-первых, где гарантия, что он не подсадная утка и не работает на ментов? Нет такой гарантии - кроме той, что слишком глупо для них все было устроено. Гораздо проще было не рисковать своим человеком, в одиночку посылая его на стрелку, а заявиться в бар вместе с ним, надеть на меня браслеты - и дело с концом.
Нет, милиция здесь не при чем. Они действуют хитрее и проще. Куда правдоподобнее выглядело предположение, что парень работает на другой лагерь - друзей Корнийца. В этом случае им выгоднее было обозначить меня, - что он, возможно, и сделал, усевшись рядом, - а потом тихо-мирно убрать по дороге домой.
И все же я решил повременить с подозрениями, а потому просто спросил:
- Ты тут обмолвился, мол, если работа завершится успешно. А что, есть возможность пасть смертью храбрых?
Ружин резко оттолкнул от себя пустой бокал, откинулся на спинку и презрительно усмехнулся:
- Боишься?
Я не ответил. А что можно было сказать? Нет, я не боялся. Но радоваться открывающейся перспективе тоже не собирался.
- Говоря откровенно, - сказал газетчик, - у нас только два шанса из сотни, чтобы выбраться из этой заварухи живыми, если ты решишься сунуть нос в это дело. По шансу на брата.
- У нас? - удивился я. - Ты тоже в деле?
- Ну да, - усмехнулся он. - В деле.
- Послушай, пижон. Ты носишь пушку. А пользоваться ей умеешь?
- Спокойствие, только спокойствие. Я шесть лет отпахал частным детективом, причем не на последних ролях, и не за женами, рога дарящими, следил. Так что стрелять обучен. Насколько хорошо, - по твоим меркам, - не знаю. Думаю, что неплохо. Но если ты думаешь, что я сейчас выхвачу пистолет и начну демонстрировать свое умение на окружающих, то ты жестоко ошибаешься.
- Ладушки, - легко согласился я. - Можешь не делать этого. Лучше объясни конкретнее, в чем заключается эта твоя работа. Я, пожалуй, все-таки соглашусь поучаствовать в ней - что-то на доброе потянуло.
- Хорошо, что потянуло, - закивал он. - Значит, ты для общества еще не совсем потерян. А работа... Ну, слушай, и пусть твои уши будут открыты, а скальп - еще долго обтягивать череп... Есть такая секта, называется "Белые дети Христа". От детей они, правда, далеко ушли, но тем не менее. Секта официально не зарегистрирована, потому что имеет слишком кровавый устав. В нем записано, что всякий, принадлежащий другой вере, должен быть уничтожен. Всякий - это и мусульманин, и иудей, и буддист. Настоящая вера, по мнению детишек, это православие, хотя православная церковь к секте никакого отношения не имеет и, вообще, насилие не приемлет органически.
Так вот, об уничтожении. По их мнению, это должно выглядеть следующим образом: в мечеть или в синагогу закладывается бомба, потом, когда люди собираются на молитву, все взлетает на воздух. Поскольку души молящихся в этот момент обращены к богу, они и соединяются с ним без хлопот и препятствий. Аминь.
Пока эта секта была мелкой, внимания на нее не обращали. Как на комара, который забился в угол и пока не кусается. К тому же они упрятали свою штаб-квартиру куда-то глубоко в сибирскую тайгу, в глухую деревушку, название которой знали только избранные, а потому террористический отдел не особенно интересовался христовыми чадами. А тех, кто вербовал сторонников в городах, не трогали, потому что с виду это были вполне нормальные люди.
Теперь самое главное. Секта вышла из подполья. И разработала план войны с неверными. Учения уже проведены. Возможно, ты даже слышал о них: пагода и две мечети были взорваны, двадцать человек погибли.
- Так! - поразился я. - Прямо детектив какой-то. А при чем здесь ты? Только не говори мне, что у отдела по борьбе с терроризмом закончились исполнители!
- Нет, зачем закончились? - удивился Ружин. - Их там еще, как собак нерезаных. Только дело в другом. Эти божьи дети оказались слишком умными. Пока сидели в подполье, умудрились собрать полное досье на людей и организации, которые могли бы им помешать. А поскольку в отделе тоже не дураки сидят, им удалось выкрасть копию этого досье. Оно оказалось настолько могучим, что теперь борцы с терроризмом кусают себя за локти: все их агенты засвечены, все исполнители секте известны в лицо. А я вчера заглянул к начальнику местного управления, - кстати, по поводу твоей стрельбы, уточнял, не был ли это терроризм, - и он мне предложил позаниматься с сектой.
- Так-таки взял и предложил?! - ахнул я.
- Понимаю, что ты имеешь в виду, - Ружин потер подбородок. - Когда-то давно, лет десять - больше - назад, я служил в одной структуре... не буду называть... Параллельной где-то, в общем. Из-за этого начальник и предложил мне вспомнить молодость.
Я сразу поставил условия: группу набираю сам, при желании – каждому участнику изменение внешности и данных паспорта. Про двести баксов, правда, они первые заговорили.
Только я, оказалось, слегка поторопился. Стал думать, кого в группу пригласить - в голове пустота. Вспомнил сослуживцев - трое от облучения померли, один удавился, другой из окна выбросился. Двое в психушке. От них проку - как от козла молока. А тут ты позвонил, и я подумал: "А почему бы и нет?".
- Действительно, - признал я. - Почему нет? Только мне не особенно привычно в деревне работать.
- Ты не понял, - отмахнулся Ружин. - Они, начиная войну, ставку главнокомандующего поближе к линии фронта перенесли. В город. Так что деревня отменяется. Ну, как тебе мое предложение?
- Играет, - подумав, сказал я.
- По рукам?
Я первым протянул руку и с удовольствием отметил, что Ружин с облегчением вздохнул. Значит, действительно хотел работать со мной в паре.
- Тогда сегодня в восемь я жду тебя у входа в авиавокзал.
- Почему такая спешка? - удивился я.
- Черт! - он хлопнул себя по лбу. - Самое главное забыл. Начало войны назначено на ноль часов ноль минут через четыре дня, включая сегодняшний. Операция под кодовым названием "Пирл Харбор". Уже заминированы сотня синагог и мечетей, правда, неизвестно, каких, так что предотвратить войну простым разминированием не удастся. Лихо?
- С размахом, - пробурчал я. - Что-то мне все больше и больше хочется оказать услугу человечеству.
- Значит, договорились? В восемь у авиавокзала. Не забудь прихватить рабочий инструмент.
- Кто нас с оружием в самолет пустит? - удивился я.
- А кого мы спрашивать будем? - еще больше удивился он. – Нам аккуратно выделят отдельный борт, так что не переживай.
- Тогда нет вопросов, - я пожал его протянутую руку, после чего Ружин поднялся из-за стола и пошел к выходу, оставив меня допивать заказ, которого было еще - бокал пива и порция коньяку.
Мелко глотая благословенный богами и прочими высшими существами напиток, я думал о деле, в которое ввязался по собственной воле.
Все выглядело как-то нереально. Белые дети Христа с кровожадными инстинктами, наверняка все, как один, параноики. Мечети и синагоги, готовые взлететь на воздух. Дичь.
Впрочем, моя собственная жизнь в глазах любого обывателя тоже выглядела бы дичью. Но я жил и не замечал в ней ничего противоестественного. Дело привычки.
Однако чем дольше я раздумывал над предложением Ружина, все сильнее меня грызла мысль, что ввязался я в это дело совершенно напрасно. Куда спокойнее было жить в городе, пусть даже на меня откроют охоту псы Корнийца, пусть рядом отирается такое ничтожество, как Ромео. Зато все привычно. И, даст бог, эта привычность позволит мне выжить.
Но я уже дал слово, а это значило, что отказываться не имею права. Совершенно дурацкая привычка лезть поперед батьки в пекло!