Украденная душа

Сказка для взрослых

ПРЕДИСЛОВИЕ

Эта история повествует об освобождении человеческой души от зла со всеми его наветами и иллюзорной привлекательностью. Внешне он вполне соответствует жанру фэнтези, сохраняет характерный для этого жанра «антураж»: зеркала, демоны, властители, магические книги, плащи с капюшонами, загадочные кристаллы и т. д. Но вскоре выясняется, что магические атрибуты и заклинания есть лишь проявления инферно, питающие его силу. Так это и на самом деле. Любовь оказывается единственной реальностью, которая может разрушить чары и преградить дорогу злу. Любовь женщины к мужчине и мужчины к женщине, любовь сестер и друзей, любовь правителей и их народа. Любовь в любом из своих проявлений приносит плоды, способные изменить сами земли и их обитателей.
Автор

Часть 1

. Иасса

                На сердце, полное гордыни,
                Я наложил печать мою…
                М. Ю. Лермонтов, «Демон»

Ветер… Какой поднялся ветер. Как шумно полощутся фалды одежды. Как высоко взлетают пряди: белокурые, медные, темно-сливовые, словно разноцветные стяги. Пестро. Пыльно. Караван остановился, и Властительница зажмурилась.

– Карруги прямо над нами, – сказала, почти пропела Орра. Властительница кивнула:

– Где проводник? Спроси у него, когда мы сможем тронуться дальше?

– Надо переждать, – прохрипел невесть откуда появившийся возле повозки проводник Юрфа из племени песчаных воинов, служивших Инферно * {Сноска. * Инферно (здесь) – потустороннее зло.}. Он знал дорогу через песчаники, как ни одно другое существо. Кожа Юрфы отливала бронзовым загаром, его могучее тело способно было выдержать долгие переходы в песках без воды и пищи. Он не прятал от солнца свою безволосую голову. Лицо Юрфы выглядело мужественным, а в его речи отсутствовал певуче-мелодичный акцент, с которым все прочие старались разговаривать с Властительницей, подражая ее речи-пению, – Надо переждать. Карруги пролетят, и станет тише. Вам лучше не смотреть. Властительница вскинула взгляд. Слишком гордо, чтобы Юрфа не заметил.

– Я хотел сказать, что пыль забивается в глаза, – он поклонился, не скрывая иронии. А затем обернулся к Орре, которая устало присела возле Властительницы, – Вам надо отдохнуть, – сказал ей Юрфа заботливо. С Оррой он говорил совершенно иначе.

***

Карруги мчались на прожилчатых крыльях стального цвета, искрясь сиреневыми молниями, поднимая вихревые потоки песка; пробивая игольчатыми головами пространство, они мгновенно исчезали за горизонтом. Но знают ли карруги, куда летят? Стремительность – высшее влечение их жизни (психики). Карруги не могут замедлить полет; иначе крылья начнут ощущать болезненное утомление, серебристо-стальное существо потеряет высоту и обратится в прах, соприкоснувшись с землей. Только едкий дымок, смешанный с поднятой пылью, остается от выпавшего из стаи. Куда возвращаются карруги, старея? Где их родина?

– Этого никто не знает…

Властительница подняла голову и увидела удивленные глаза Орры. Чуть влажные глаза. Она улыбнулась. Видно, отвлекшись, Властительница разговаривала вслух, и Орра подумала, что вопрос обращен к ней.

– Нет, никто не знает…

***

Ветер стал не первой задержкой на пути, лежащем через множество инфернальных земель *{Сноска. * Инфернальные земли – захваченные Инферно страны, где потустороннее теснит реальность, адаптируя земли для существования Инферно.}. Но караван, состоявший из воинов и погонщиков животных, подходил уже к дальней границе песчаников. Впереди стоял Фаардум – древний город. Там можно было отдохнуть и найти нового проводника, который поведет их дальше – через ледники, к холодной стране Таан.

Юрфа грыз лапу поджаренного ящера. Он отплевывал жесткие волокна и вытирал руки о кожаный лоскут, обмотанный вокруг пояса. Ему незачем было придерживаться приличий – Юрфа был воином одиночкой, давно оставившим даже свое племя. Он ни от кого не зависел и не видел нужды менять свои привычки ради спесивой венценосной особы, которой не сидится дома, и ее многочисленных сопровождающих. Но увидев приближающуюся к нему женщину в белой мантии, он непроизвольно выпрямил спину и подобрал сытый живот.

– Я рад, что Вы согласились поговорить со мной, принцесса Орра. Вы никому не сказали о моем приглашении? – спросил он почтительно.

Женщина держалась чуть напряженно. Она куталась в мантию и долго не решалась сесть на большой камень, приготовленный для нее.

– Почему ты просил меня прийти? Ты сказал, что дело касается Адерана. Что ты знаешь о нашем городе?

– Не более, чем мне дозволено знать, принцесса. Но я знаю, что в долине Го-Алса неспокойно. Священные холмы под оранжевым небом хранят тайну вечного заката, а тайны так притягательны.

– Говори яснее, проводник. Я отказываюсь понимать твои намеки. Священные холмы Го-Алсы хранят лишь город Адеран, и над ним действительно всегда закатное небо, но в этом нет тайны, просто Го-Алса лежит на самом краю света. Что ты хотел сообщить мне, Юрфа? И почему мне, а не Властительнице Го-Алсы?

– Как угодно принцессе, я все объясню. – Юрфа поклонился. – Скоро процессия оставит позади песчаники. Не так ли?

– Да, и мы оба это знаем. – Орра не смогла скрыть нетерпения. Конец песчаников означал приближение цели и возможность освободиться от постоянного, колкого взгляда проводника; человека, который уже не первый день настойчиво наблюдал за каждым ее движением. Но Юрфа сделал вид, что не заметил ее эмоций.

– Принцессе Орре не обязательно уходить из Фаардума. В ледниках холодно, и караван все равно останется ни с чем.

Орра вскинула длинные, иссиня-черные ресницы.

– Ты хотел говорить об Адеране…

– Принцесса Орра может вернуться в Адеран.

– Что ты хочешь этим сказать, проводник?

– Юрфа не один в песчаниках. У тебя будет свита. Ты станешь Властительницей…

– Я не хочу тебя слушать, – она порывисто встала, сжав побелевшими пальцами края мантии.
Юрфа тоже поднялся, затем приклонил одно колено у ее ног:

– Разве Орра – не голубая кровь Го-Алсы?! Разве она не принцесса, разве не достойна она править Адераном? Властительница не возвратится в Го-Алсу. Она не сможет миновать ледник.

– Откуда ты знаешь?

– Видел во сне, – Юрфа улыбнулся.

– Никогда больше не говори мне этого.

– Не торопитесь с ответом, принцесса. Властительница обречена, поверьтье мне. О ней уже сложена погребальная песня. Вы станете править. Ведь лучше Вы, чем кто-то чужой, не так ли?

– Кому нужна ее смерть, отвечай! – Орра пылала яростью. Это было так непривычно ей самой, всегда мягкой, задумчивой. Юрфа молчал. – Я немедленно расскажу обо всем Властительнице. Я предупрежу ее об опасности.

– Вы ее не спасете, – он был спокоен. Он не боялся. И теперь тоже.

– Ты предаешь ее!

– Она мне безразлична. Я не питаю к ней вражды. Но ее уже почти нет. Она не дойдет до Таана. Так решили другие, сильные.

– Ты лжешь мне?! Нет, непохоже. Почему сильные выбрали меня?

Юрфа пожал плечами. Кого, если не ее, ведь она по праву рода всегда считалась преемницей Властительницы.

– Я расскажу ей, – Орра отвернулась и хотела уже двинуться прочь, но Юрфа мягко повернул ее к себе за плечо, неслыханно вольный жест. Она спешила.

– Юрфа знает про Великое Индиго.

Принцесса уронила мраморные руки. Она поняла, что будет молчать. Она поняла, как мало у нее шансов защитить сестру. Но она должна помнить: «Юрфа знает про Великое Индиго, а Юрфа в песчаниках не один. Юрфа не один в инфернальных землях. Есть еще сильные…»

Последний карруг ударился о своего собрата, оба упали и развеялись. Ветер стихал. Можно было двигаться дальше.

***

На подступах к Фаардуму дорога расширялась. Изредка можно было видеть повозки или пеших странников, направляющихся к древнему городу. Все они обгоняли караван, двигавшийся медленно. Люди и животные устали. Воины скучали – уже несколько дней не происходило ничего примечательного. Погонщики насвистывали им одним ведомые сигналы. Только Юрфа, казалось, повеселел, его путешествие подходило к концу. Скоро он получит награду и вновь будет свободен в своих действиях. Он выполнил то, о чем его просили сильные – поговорил с Оррой. Он выполнил также и то, что нужно было от него Властительнице – провел процессию через песчаники. Юрфа ни от кого не зависел.

На сером полудраконе – гигантской одомашненной рептилии – к центральной повозке подъехала предводительница воинов Аэрха. Раскатистое, сильное имя военачальницы приводило в трепет даже бывалых вояк. Аэрха подъехала вплотную.

– Властительница, там впереди всадники, – прошептала она, – довольно странные. Вам лучше их увидеть.

– В инфернальных землях много странного, Аэрха, иначе Инферно не могло бы здесь существовать.

– Я – воин, – ответила Аэрха, – я не стала бы уговаривать Вас, если бы на то не было веских причин. Я будто чую запах их мыслей, и это запах Го-Алсы.

– Я доверяю твоему чутью. А все наши мысли, вероятно, пропахли песком.

Возница подстегнул животных, повозка вырвалась вперед и вскоре в сопровождении воинов обогнала процессию. Орра насторожилась. Она шепнула что-то своему вознице и тоже приблизилась к ним. На горизонте было черно. Только опытный глаз мог различить всадников в надвигающейся навстречу тьме. Они шли из Фаардума. Они шли в Го-Алсу. Зачем? Почему?

– Адеран надежно защищен долиной. Инфернальные воины не могут проникнуть туда, – Орра верила в то, о чем говорила, но это не придавало ей сил.

– Странные животные, красивые, – восхищенно заметила Аэрха.

– Это лошади, – рассеянно проговорила Властительница, – Черные лошади и черные «демоны» * {Сноска. * Демоны – здесь и далее – люди на службе у Инферно, наделенные особым могуществом.} на них.

Демоны приближались беззвучно. Пески заглушали стук тысячи копыт. Под капюшонами их развевающихся плащей не видно было лиц. Они скакали прямо на караван. Животные завыли, жалобно запричитали погонщики. Аэрха дала знак воинам ждать. Не вынимать зеркал и длинных фосфоресцирующих кольев, исчерченных знаками, кредов. Властительница не двигалась. Глаза Орры расширились от ужаса, но она доверилась сестре – Властительница не ошибется!

Вскоре первые демоны смешались с процессией, но без вреда проскакали сквозь нее, искусно управляя лошадьми, объезжая повозки на полном скаку, не задев их даже кончиками плащей. Миновав процессию, всадники скрылись позади.

Оцепенение проходило медленно. Орра потирала затекшие, как после сна, лодыжки, когда рядом промелькнул Юрфа. «Сильные, принцесса!» – шепнул он и хитро сощурился. Отгоняя последние следы испуга, приводя в порядок свои чувства, она прислушалась к разговору.
Военачальница сомневалась:

– Вы думаете, у них есть тайное преимущество?

– У них только одна возможность, – отвечала Властительница, – Они должны найти кого-то из моего окружения. Им нужна замена. Кто-то, кто, заняв мое место, мог бы ввести их в Адеран.

– Тогда этому кому-то придется победить Вас, а значит и меня!

– Нет, для этого не обязательно с нами соперничать. Достаточно нас уничтожить. Тихо. Чужими руками. Сейчас очень удобно. Они уже стягивают силы к границе Го-Алсы. Мы только что убедились в этом.

– Мне не надо напоминать Вам об осторожности, Властительница? Мои воины бдительны, но все же…

– Я знаю, Аэрха. У меня есть кред и зеркало.

Военачальница пожала плечами:

– Народ не примет чужих правителей. Им потребуется кто-то очень близкий к Вам.

– Народ примет только тебя или Орру. Любого другого народ отвергнет. Кого из вас они выберут? В любом случае, нам лучше поторопиться, чтобы вернуться в Го-Алсу как можно скорее, – она махнула рукой вознице и «удалилась» внутрь себя. Ее не стоило больше беспокоить.

Аэрха знала, что сделает, если ей осмелятся предложить занять место Властительницы. У Аэрхи есть кред. Она сумеет заставить дрожать наглеца. Теперь ей предостояло, не смыкая глаз, охранять жизнь Властительницы. Но она не знала того, что было известно Орре: «Они – сильные!»




***

Фаардум покоился в песках еще с тех пор, когда ничего и никого вокруг не было. В те времени здесь еще не было властно Инферно. На колоннах и стенах полуразрушенных фасадов виднелись изображения древних жителей города. Затертые фигуры и имена, никому ни о чем не говорившие.

– Что это были за люди? – спросила Властительница, проводя осторожным пальцем по шершавой поверхности рисунка.

– В древней хронике битв сказано о них, как о воинственном народе-поработителе, – отвечала Аэрха, – Но здесь почитались и некоторые науки, и искусства. Взгляните на это строение. Оно совершенно, даже теперь.

Женщины стояли на пожелтелых каменных ступенях, холод которых пронизывал даже плотные подошвы сандалий. Ступени вели ко входу в длинную галерею комнат со сводчатыми потолками. Каждая из них находилась чуть выше предыдущей. Снаружи здание напоминало пирамиду, изрезанную замысловатым орнаментом окон, арок, балконов, ступеней и колонн. Но, как и все здесь, дом этот был полуразрушен, хотя и невероятно чист: ни одного случайного камешка или обломка на полу.

– Да, Инферно нашло, чем поживиться здесь, – сказала Властительница.

Аэрха согласно кивнула:

– Они приносили человеческие жертвы. Рано или поздно Инферно воцарилось бы над ними.

– Кто теперь живет в городе?

– Никто. Здесь останавливаются странники: демоны, их слуги, разные существа-полукровки * {Сноска. * Полукровки – метисы обычных людей и так называемых демонов.}. Людей ** {Сноска. ** Люди = (реальные) – обычные люди.} меньше.

– Мы будем ночевать здесь, Арэрха. Тебе следует выспаться, а я пока осмотрю город. Спроси Орру, не согласится ли она сопровождать меня?

– Да, конечно, я иду. Мне действительно необходим сон. Но это требует стольких душевных усилий – спать в инфернальных землях. Здесь каждая мысль словно отравлена, и если ослабить контроль…

– Иногда его можно ослабить, Аэрха. Иногда нужно проверить себя. Иногда ты видишь сон, ставящий перед тобой выбор. И, может быть, во сне ты поступаешь не так, не достойно. Но, просыпаясь, уже знаешь, с чем тебе придется столкнуться внутри себя. Ты уже знаешь врага в лицо. Разве воину не важно это знать?

– Я не сомневаюсь, какой сделаю выбор, – уверенно пропела Аэрха своим низким, грудным голосом.

Властительница улыбнулась:

– Я говорю о снах, моя дорогая, только о снах. Но, в любом случае, у тебя ведь есть зеркало *{Сноска. Зеркало – использовалось в качестве щита, ограждающего от зла.}. Ты сможешь защитить свой сон от Инферно.

Это был хороший конец беседы. Военачальница поняла, что Властительница полагается на нее. Властительница ей доверяет. А верит ли она Орре? Скорее всего, да. Они были так непохожи: сильная импульсивная, чуть резкая, бирюзовоокая Аэрха и тихая Орра с восковым лбом и ресницами-опахалами. Кого выберет противник? Аэрха молилась, чтобы выбор пал на нее – за себя она могла отвечать. А Орра слишком слаба и напугана. Только теперь Аэрха поняла кое-что: Орра действительно напугана. Чем? Надо быть внимательнее. Она должна сопровождать Властительницу во время прогулки, нельзя оставлять их одних. Нет, Орра не тронет сестру, как и никого другого. Но… мало ли что может случиться.

***

Властительница лежала на каменных ступенях, не замечая их холода. От сквозняка руин светлые пряди танцевали по плечам, укрытым мантией лилово-синего оттенка. Этот оттенок был символом, знаком. Мантия цвета индиго – наряд царственной особы. Глаза Властительницы смотрели на тонкую ткань мантии, не замечая больше ничего вокруг. Она искала ответа, спрашивала себя: «Может, оставить? Повернуть назад? Я нужна сейчас в Го-Алсе. Как никогда нужна. И именно сейчас меня там нет. Зачем я иду в холодную страну Таан? Что пользы моему народу от этого паломничества?» Она не знала, что ведет ее туда, какой неведомый зов, но чувствовала, что Таан – не последняя точка ее пути. Еще одно странное ощущение не покидало ее: словно кто-то хотел, чтобы она не дошла: но, на самом деле, не меньше этот кто-то хотел, чтобы она дошла. Она желала бы знать, кто, но это был уже неправильный вопрос, ненужный. Что-то подсказывало ей, что лучше не думать пока об этом.

Она опустила веки. Кто-нибудь обязательно помешает раздумью. Так бывало всегда. Но пока она думала о своем городе Адеране, окруженном священными холмами долины Го-Алса. Над городом и над долиной сияло оранжевое небо с золотистыми и апельсиновыми облаками, всегда закатное, как будто шелковая ткань в затененных мягких складках, до самого моря. Там не было потусторонних существ, порождений Инферно, захватывающего все больше земель. И не должно было появиться. Мир Адерана – реальный мир * {Сноска. * Реальность – противоположность потустороннему. Реальные земли – неподходящая среда для существования Инферно, но они могут быть захвачены, постепенно адаптированы.}.

Властительница решила упредить угрозу. Она отправилась в Таан. Это место называли еще Пространством Живого Ничто, бездной вселенной. Там, в центре его, находился величественный замок Язу-Йошр. Зов вел именно туда. Никто не спросил, почему и зачем она совершает это паломничество. Все понимали: Зов появляется сам по себе, его нельзя ни заглушить, ни пересилить.

На этот раз тихое дуновение прервало течение ее мыслей. Струящееся тепло вдоль позвоночника – прикосновение к сомкнутому веку чем-то мягким, едва влажным. Губами?! Кто посмел?! Властительница очнулась, привстала на локтях, но уже была уверена, что прикосновение ей не померещилось. Она огляделась и увидела в стороне человека. Или «нечеловека»? Он находился достаточно далеко, и вряд ли мог мгновением назад прикоснуться к ней. Нет, конечно, это не он.

Властительница смутилась, боясь, что ее растерянность могла быть замеченной, но, стряхнув с себя всякую неуверенность, поднялась, царственно выпрямила спину, расправила плечи. Высокая фигура в облачении воина двинулась ей навстречу. Рука Властительницы инстинктивно потянулась к зеркалу, пристегнутому на поясе. Если он посланец Инферно, ему придется остановиться. Движение ее руки не осталось незамеченным, воин застыл. Да, теперь она убедилась: он – нечеловек, он принадлежит потустороннему злу.

– Демон, кто ты? – ее тон требовал немедленного ответа, но существо не торопилось. С усилием оно смогло приблизиться еще на несколько шагов. Значит, не демон. Кто же тогда. Чародей? Такой сильный, что зеркало не показало различия? Но разве этот холодный взгляд может принадлежать человеку?

Мужчина с бледным красивым лицом и тонко очерченными, едва влажными, губами в крепких ладонях сжимал кред * {Сноска. * Кред – оружие-талисман, с помощью которого воины считали возможным рассеять все ирреальное.} – немыслимое оружие в руках демона, которое они боятся.

Креда Властительница сразу не заметила.

– Итак… – произнес он негромко.

Она повторила:

– Кто ты?

«Я тот, кто достоин твоей любви, Иасса» – услышала она в ответ непривычное обращение, не по титулу. Это была мысль, брошенная в ее сторону, исполненная откровенной иронии, такая тонкая, что Властительница приняла ее за собственную. «Последствие ослабленного контроля над собой», - решила она, – «Надо быть осторожнее, пока находишься вне реальных земель».

– Я Рыцарь Креда – Ваш проводник, – мужчина почти незаметно нагнул голову, но не опустил взгляда.

«Иасса» – снова услышала Властительница и тут же отогнала эту мысль. Решительно, даже такое дерзкое существо не посмело бы назвать ее просто по имени. Да, она считала его дерзким, хотя он ничем явно не выдавал своего нрава. Но она все равно считала. Она просто думала, что эти едва влажные губы… Впрочем, Властительница отвернулась, недодумав.

– Я ждала мою сестру Орру, – сказала она, – Побеседуем позже.
Рыцарь изобразил на лице согласие одними ресницами. Он удалился, заскользив среди руин, и исчез так быстро и бесследно, что мог бы показаться наваждением.







ЧАСТЬ 2.

 ДЕМОН

                И Демон видел…
                М.Ю. Лермонтов. «Демон»

Орра окликнула Властительницу в четвертый раз, чуть громче. Та оторвала взгляд от развалин, в которых скрылся призрачный силуэт.

– Да, я просила тебя прийти, я хотела прогуляться по городу. Фаардум удивителен – нейтральная территория между реальностью и Инферно, здесь чего только не увидишь!

– Куда мы пойдем? К Пустынным площадям или к Амфитеатру? Там соревнуются воины. Мы можем послушать певцов в Колоннаде на южной окраине…

– Что-нибудь еще?

– Да, пожалуй. Странствующий философ. Вокруг него собираются существа – у Мраморной Пирамиды. Он разговаривает с ними. Военачальница Аэрха уверяет, что его стоит послушать. Там же, возле Пирамиды, есть множество необычных строений, мы сможем рассмотреть их поближе.

– Этот философ, он – человек?

– Нет, увы. Но говорят, когда-то он жил среди людей и хорошо знает все наши желания и порывы.

– Что ж, идем к Пирамиде…

***

Демон Коинн сидел на нижнем уступе ступенчатой пирамиды. Он выглядел стариком. Борода его и длинные седые волосы свисали поверх серой, грубо сотканной тоги. В руках, старческих, морщинистых руках, он держал свиток, исписанный рифмованными словами. Вокруг Коинна собрались демоны, с десяток воинов, несколько полукровок, еще были здесь обыкновенные странники, следовавшие опасными торговыми путями. Властительница сдержанно поклонилась обществу и встала поодаль. Она не хотела, чтобы ее отвлекали беседой. В толпе собравшихся она увидела Аэрху, улыбнулась, та кивнула в ответ.

– Фаардум – великий город, – говорил философ, – Я бывал в разных землях, и везде одно – борьба. Люди борются с демонами, демоны с людьми, и все сами с собой, а Реальность борется с Инферно. Но здесь, в древнем Фаардуме, на нейтральной земле, все мы сосуществуем, даже если только терпим друг друга на короткой стоянке в пути.

– Борьба рождает движение, – выкрикнула Аэрха, последовавшая сюда за Властительницей, чтобы охранять ее от всех превратностей, которые могли произойти во время прогулки. Не случайно она исподволь направила Орру с сестрой именно к философу Коинну – место перед пирамидой прекрасно просматривалось.

– Да, борьба заставляет вращаться колесо времени, и тогда наступает усталость, а потом старость…

– Объясни свою мысль, философ! Тебя бывает трудно понять. Ты можешь избежать борьбы? Той, что внутри тебя?

– Если б я мог уйти от нее, я не был бы ни подчинен, ни стар. Я был бы вечен.

– Ты и без того вечен, демон! Ты есть, пока борются тьма и свет. Как ты сможешь существовать без этого?

– Есть другой путь, – Коинн покачал седым черепом.

– Есть другой путь! – крикнул из толпы другой философ, человек, – Можно прекратить борьбу, но лишь победив зло!

Однако, его уже никто не слушал, он говорил слишком простые вещи для тех, кто собрался слушать Коинна.

Борода скрыла мелкие морщины, разбежавшиеся в стороны по подбородку старика. Никто не заметил его усмешки:

– Поверьте, не стоит бороться даже со своим злом. Борьба и есть зло.

– Ты знаешь, как защититься от зла? – это вновь был голос Аэрхи.

Коинн осмотрел толпу и вдруг указал пальцем на Властительницу:

– Я – демон, я подневолен злу, но вот она знает.

Властительнице не хотелось участвовать в споре, однако философ поразил ее:

– Я знаю только, что нельзя бояться. Страх порождает зло, страх его питает. Где нет страха, там зло бездействует, но этим знанием владеют все, – отвечала Иасса.

– Ты узнаешь, клянусь тебе! – шепнул кто-то совсем рядом. Шепнул и исчез, оставив после себя ощущение знакомого уже щемящего тепла. Как прикосновение губ к сомкнутым векам. Она стала озираться по сторонам. Она не хотела его видеть, но она искала его глазами в толпе. То, что он сказал, звучало одновременно как утешение и как угроза.

– Что у тебя в руках, Коинн? – спросил кто-то.

– Это рифмы. Из них создают стихи. Они нужны тебе? Возьми.

Вперед вышел воин-полукровка. Он неуверенно протянул за свитком руку:

– Это причинит мне вред?

– Тебе стоило бы опасаться обмана в другом месте, – успокоил его Коинн, - А здесь, в Фаардуме, даже я, будучи демоном, не стану лукавить. Да, то, что я даю тебе – искушение. Стихи – выражение чувств и страстей.

Воин не привык к страху перед опасностью. Это зло он в себе давно победил. По крайней мере, он в это верил. Он смело принял свиток в свои руки.

– Слава новому поэту, – заключил Коинн.

– Что теперь будет?

– Борьба! – выкрикнул Рыцарь Креда. Властительница сразу узнала его, – Теперь будет борьба.

– Да-а, – протянул философ, – Чего бы мы ни коснулись, оно заражается борьбой. Может, оттого люди и думают, что мы – демоны, – Коинн умолк надолго. Толпа расходилась Властительница подошла к нему вплотную, но не решилась что-либо сказать.

– Какая судьба ожидает того воина? – спросила Коинна Орра.

– А?

– Поэта?

– А-а. Он погибнет. Обязательно погибнет. Я подсказал ему слишком хорошие стихи.

– Ты знал об этом с самого начала?

– Да.

Орра сжала виски ладонями. Ей стало страшно. От старика повеяло иссушающим, древним холодом. Она хотела что-то ему ответить, но опомнилась: он был демоном, а у демонов свой резон поступать так, как они поступают.

– Это путешествие меняет что-то в моем рассудке, – пожаловалась Орра Властительнице, когда они втроем, вместе с Аэрхой, возвращались к каравану.

– В инфернальных землях приходится ко многому привыкать, здесь бывает опасно даже задуматься.

Аэрха вслушивалась в слова Властительницы с настороженностью.

***

Караван готовился к отходу. Погонщики запрягали лакудшей, невысоких, но крепких вьючных животных, которые водились только в Го-Алсе. Властительница Аэрха выстраивала своих воинов, а они расправляли оранжевые знамена.

Властительница искала Орру, той нигде не было видно. Бродя мимо повозок и верениц лакудшей, словно проверяя, все ли в порядке, Властительница чувствовала странную рассеянность. В последнее время мысли приобрели для нее множество новых граней. Видения, являющиеся внутреннему взору, не были ей знакомы. Особенно навязчиво преследовал Властительницу образ Рыцаря Креда. Впрочем, может, то было лишь влиянием Инферно?..
Так или иначе, но на ходу, резко, до боли, она столкнулась плечом с новым проводником. Рыцарь Креда извинился, приложив к груди аристократическую ладонь, но в глазах его не было раскаяния. Его глаза смеялись. Глаза цвета вишни, обрамленные темными бровями, такие яркие на фоне белых, как бумага, прямых волос, длинных, ниже ключиц!

– Мне не везет с проводниками, – подумала Иасса так, чтобы мысль отразилась на ее лице.

– Вы ищете принцессу Орру? – он не подал ей повода к злорадству, – Она сейчас принимает гостью.

– Гостью?!

– Если желаете, я провожу Вас к ним.

Властительница решительно мотнула головой:

– Нет.

Она хотела уже повернуть назад, но вдруг увидела: от руин отошли двое – Орра и другая, незнакомая, женщина в голубой накидке, скрывающей лицо. Узкая туника под накидкой выдавала совершенное тело «демоницы». Реальная женщина не могла бы иметь такого сложения. Она сказала что-то Орре и удалилась быстро, не оглядываясь. Орра явно нервничала, всплескивала руками; мысли ее метались, но Властительница и не умела их читать.

– Орра, – позвала она. Та откликнулась, а пока приближалась к сестре, успела прийти в себя. Они сели в одну повозку. Проводник вновь поклонился и подал знак погонщикам. Процессия тронулась.

– Демоны хотели, чтобы я отвела их к границам Го-Алсы, – тихо промолвила Орра, когда некому стало слышать ее беседу с Иассой.

– Я не знаю, что ты ответила им, – поддержала ее Властительница, – Но если ты здесь, значит они не нашли в тебе того, что искали.

– Я просто отказалась и все, – Орра сдавленно всхлипнула, уронив голову на руки.

– Я не сомневалась в тебе ни мгновения.

– Они хотят…

– Я знаю, они хотят Адеран.

«Не только…» – печально подумала Орра.

Песчаники закончились. Дальше лежала Сумрачная Трещина и на многие пространства вперед распластались ледники. Последнее владение Инферно на их пути. Властительница проснулась от гулкого шума. Повозку раскачивало.

– Неужели мы уснули? – удивленно пропела Орра.

– Я тоже не привыкла спать в такой тряске, но если мы уснули, значит, попали в Теневую Завесу. Это место предшествует Трещине. Здесь засыпает сознание всякого человека и даже демона. А из того, что мы пробудились, я заключаю, что мы уже входим в саму трещину.

– Я читала о ней, Иасса. Ее создало Инферно, в ней сущности словно смешиваются друг с другом.

– Здесь смешивается все: мысли, эмоции, чувства. Ты никогда не знаешь, что тебе здесь откроется, и не можешь предотвратить открытие другому твоего сокровенного. И, однако, мы останемся самими собой. Смешать сущности Инферно не под силу.

– Что я должна сделать? – Орра прерывисто вздохнула.

– Ничего, дитя мое. Трещина сама поглотит и отторгнет нас. Мы потом просто продолжим свой путь по ту ее сторону.

Повозку тряхнуло необычайно сильно. По стенке с хрустом что-то посыпалось. «Не пугайся», – успела крикнуть Властительница. Но Орра испугалась. Ей было чего опасаться, ей было что скрывать.

Сознание заволокло прохладой. В голове словно посверкивали пестрые искры. Зрение отказалось видеть, слух не желал больше воспринимать речь, осязание – чувствовать. Все эти свойства словно отделились от глаз, ушей, кожи и существовали сами по себе. Люди плавали в какой-то серо-желтой гуще, дыхание наполнилось влагой. Таким воздух становится в сумерки и держится почти до самого утра. Откуда они могли знать это, ведь в Го-Алсе не бывает сумерек, только вечный закат? Они не могли выразить это словами, но ощущение было настолько ясным! В Сумеречной Трещине нет места сомнениям. Властительница понимала чужие чувства, так, будто знала их изначально, но только теперь могла разобраться в их сути. Вокруг витали повозки, мелькали лапы лакудшей, задевая тела людей, раня их безболезненно, неощутимо. И все это смешивалось с чьими-то эмоциями, словами, с тяжелой солоноватой влагой.

– Индиго. Великое Индиго, – пропел голос Орры.

– Надменный, дерзкий «демон»! – Властительница слышала себя будто со стороны, откуда-то сверху. В гуще серо-желтого сумрака она ощутила вдруг тепло вдоль позвоночника. Знакомое тепло.

– Я – тот, кто достоин твоей любви, Иасса, – это был его голос.

– Кред. Демоны боятся креда. Он не боится. Нельзя спускать с него глаз. Он – враг, – твердила верная Аэрха.

– Великое Индиго… Они уничтожат Иассу… Они слишком сильны…

Вспышка «заглушила» все чувства. Яркая, почти белая вспышка. И сумрак осел. Он остался где-то позади, внизу. Тела словно поднимались из мягкой ваты, глаза заново учились видеть, мозг – мыслить, члены – двигаться. Караван прошел трещину. Люди, животные, повозки: все это стояло невредимым, без единой царапины. Под ними лежала гладкая, полупрозрачная толща льда, в которой отражалось черное ночное небо, истыканное незнакомыми созвездиями.

Властительница провела ладонью по лбу. Она помнила не все. Из потока впечатлений сознание выбрало только то, что беспокоило ее больше всего. Она была разочарована. Ни слова, ни мысли о Зове, заведшем ее так далеко от дома. Зато ощущение тепла вдоль позвоночника заполонило собой всю ее память, или почти всю. Люди плотнее заворачивались в плащи. Холод прокрадывался в складки, касался кожи, проникал сквозь нее. Постоянный, ровный, безветренный поток холода. Она вдруг осознала: ей было жарко до сих пор, всегда, всю ее жизнь. Теперь же мысли пришли в приятное равновесие. Руки словно замедлили свои движения. Ей казалось, что стоит лишь закрыть глаза, и она уплывает в мерцающую черноту.
Неожиданный вопрос вернул ей чувство гравитации.

– Вы хорошо себя чувствуете? – Рыцарь Креда казался всерьез озабоченным ее состоянием.

– Прекрасно! – она откинула со лба жесткую прядь, – А как Вы себя чувствуете, здесь так много льда, как будто огромное зеркало, – она уже ругала себя за язвительность. Неразумно было раздражать проводника, единственного, кто мог теперь привести их к Таану.

– Благодарю Вас, – он сжал почти бескровные губы, – Этот лед не несет в себе враждебности. Его никогда не пытались использовать против «демонов», а Вы ведь, безусловно, считаете меня демоном, не так ли? Возможно, нас, меня и мне подобных, сковывает не само зеркало, а вражда, заложенная в мыслях тех, кто направляет наше отражение нам в лицо, – черная тень мелькнула в его взгляде, та, что тайно гнездилась на дне вишневых провалов вокруг зрачков.

– Вы отражаетесь в зеркале? – удивилась Иасса.

– О, я не подумал, Вы ведь никогда не стояли со мной по ту сторону зеркала и не могли видеть отражения, следовательно, для Вас его все равно что и нет!

– Если бы я стояла по ту сторону, я бы его увидела? – она была поражена собственным многословием. Что заставляло ее разговаривать с этим демоном, который дерзил ей в лицо?!
Рыцарь Креда внезапно посерьезнел:

– Возможно, Властительница Иасса, я сам задаю себе тот же вопрос. Возможно, именно Вы могли бы увидеть мое отражение. Простите, я должен вести процессию, – он удалился своей быстрой скользящей походкой, оставив ее в недоумении.

– Наш проводник очень странный, – сказала Аэрха, подъехав незаметно.

– Да, он не верит зеркалу, и у него в руке кред.

Повозка покачнулась и медленно, осторожно, двинулась вперед, вглубь ледяной пустыни.

***

Рыцарь Креда не торопился. Он обдумывал свое положение. Он мог позволить себе эмоции без вреда для своей цели – уничтожить Властительницу, вернее, заставить всех поверить, что она уничтожена. Расчет был прост. Инферно наделило его могуществом. Он мог существовать вне своего тела или разделиться на несколько тел. Так он и поступил, создав себе Съенну – прекрасную «демоницу» в голубой накидке, которая являлась частью его самого. Рука Съенны не дрогнет – он не наделил ее многогранными чувствами, такими, которые способны вызвать колебания. Их он оставил себе.

Неужели он все-таки колебался? Что же ему мешало? Влюбленность? Иасса была жертвой, которую он сам выбрал, а он имел склонность привязываться к тем, кого выбирал. И неважно, что им руководило: тоска по неизведанному или азарт достижения цели. Тем более, что сейчас он испытывал и то и другое. Она считает его демоном, что ж, он умеет искушать. А она вправе сопротивляться. Хочет ли он, чтобы Иасса проиграла? Нет. Ему не нужна победа. Здесь и рождается тоска. Но она проиграет: Властительница слишком горда.

Рыцарь понимал, что обречен на победу. Он размышлял так, словно по следам Иассы не шла еще неудержимая Съенна. Словно муки плена в самом сердце Инферно не были для нее неотвратимы. Но и эту мысль он пока оставил Съенне, чтобы не рисковать раскрыть планы в Сумеречной Трещине. Так что же все-таки вызывало сомнение? Он вспоминал: там, в трещине, среди серо-желтого тумана, Иасса думала, она мечтала – о прикосновении губ к сомкнутым векам.

Резкий свист прервал размышления Рыцаря Креда. На караван налетело несколько птиц, огромных, пестрых, с выгнутыми спинами и клювами, похожими на пики. Птицы пронзительно кричали, их свист мог свести с ума, если слышать его слишком долго. Он мгновенно выдергивал даже из самого глубокого раздумья.

Воины приготовились отразить опасность. Разъяренная Аэрха «хлестала» птиц своими бирюзовыми взорами, но их высокий полет оказался недосягаем для сколько-нибудь серьезного оружия.

– Теперь самое время, – подумала Властительница, – именно здесь, ведь ледники пустынны. Рядом всхлипывала Орра, Властительница обняла ее за плечи,– Я вижу, дитя мое. Они запугали тебя мощью своего знания.

– Я буду защищать тебя, пока могу! – вскрикнула принцесса и выскользнула из повозки, оставив в руках сестры лишь белую мантию.

Орра продралась сквозь сумятицу и ревущих животных к воинам, туда, где Аэрха старалась перекричать птичий свист, отдавая команды.

Властительница не рвалась никуда. Она очень хорошо понимала, что птицы призваны лишь отвлечь внимание воинов. Она спокойно сидела в повозке и ожидала настоящей опасности, предназначенной только для нее. И опасность появилась. Сзади к каравану стремительно приближалась зыбкая голубая дымка, прозрачная настолько, что трудно было определить ее контур. Она подплыла совсем близко. Она приникла к повозке, полыхнула в лицо Властительнице голубым страхом.

– Не бояться, – вспомнила Иасса, – Когда нет страха, зло слабеет. Она напряглась. Дымка старалась пробраться под светлые пряди Властительницы, пропитать собой мозг, как губку. Властительница интуитивно догадалась: зеркало здесь не поможет. Кред тоже не казался ей надежным – тень просто рассеялась бы в поле его влияния, а затем вновь сомкнулась бы. И в мгновение, когда Иасса почувствовала себя совершенно беззащитной, голубая поволока просто перестала существовать, словно кто-то отозвал ее назад, в бездны, из которых, как полагала Властительница, исходят подобные существа.

Все закончилось очень быстро. Птицы исчезли одновременно с демоницей. Этого и следовало ожидать. Аэрха и прочие воины окружили Рыцаря Креда, оказавшегося вдруг рядом с Властительницей.

– Что произошло? – Властительница требовала объяснений.

– Бессознательные твари, – ответил Рыцарь, – кто знает, какому закону они подчиняются. Улетели, и все.

– Ты чего-то не договариваешь, – Аэрха гневно занесла над головой кред, начавший слегка фосфоресцировать в ее руке.

– Вам еще нужен проводник? Тогда, если позволите, я удалюсь, – он, как всегда сдержанно поклонился и спокойно пошел вдоль каравана, проверяя повозки.

– Каков наглец! – военачальница прищелкнула языком языком Аэрха умела ценить противника, – Следите за ними постоянно, – крикнула она воинам, – И, что бы он ни говорил, зеркала держите наготове!

***

Властительница задавалась вопросом: насколько сильны те, кому она неугодна? Нет, не она – ее трон в Го-Алсе. Лично к ней они ненависти не питают, это она понимала. И почему рассеялась голубая дымка? Кто-то изменил свое решение? Инферно оставило ее в покое или лишь отложило исполнение своих планов?

Не стоило терять бдительность. Орру запугали знанием величайшей тайны. Говоря по правде, даже Иасса не знала о Великом Индиго почти ничего. Но сами эти слова несли в себе огромную силу. А демон хорошо ориентировался в Трещине, он сумел скрыть свои мысли в этой сумрачной круговерти. Властительница не догадывалась, что он передал их двойнице, похожей на него, как сестра-близнец, а те, что он оставил себе, не пожертвовал следующей по пятам Съенне, казались Иассе туманными.

Где предел его могущества? Насколько он опасен для нее теперь? Кто он? Кто они все? Властительница понимала, что Инферно, призрачное нечто, ирреальное по своей сути, должно иметь слуг во плоти, чтобы исполнить коварный замысел. И все же, если уничтожить всех до одного демонов, зло останется.

Иасса вдруг особенно отчетливо почувствовала влияние Зова. Зов просто звенел у нее в голове. Но куда идти? Как? К Кому? Только одно она теперь знала наверняка – путь действительно не окончится в Таане, он поведет ее дальше. Она вспомнила Рыцаря Креда и поняла: он тоже ведом Зовом. Ей вдруг приоткрылись его терзания, она увидела головокружительную бездну, в которой витала его душа. Властительница ощутила, как Зов связывает их друг с другом, связывает пути, и конечная цель у них едина. Истина поразила Иассу в самое сердце, проткнула иглами каждую частичку мозга. Она поняла, что не мыслит себя без присутствия этого дерзкого демона, поняла, почему он отсрочил неизбежный рок, спасая ее сегодня от самого себя.

Караван мерно тянулся по ледяной равнине, неизменно отражающей черное небо. Ночи здесь были длинные, они продолжались по нескольку месяцев. А впереди зиял Таан. Вряд ли им суждено было скоро увидеть солнце. Орра очень страдала от этого. Она все чаще подолгу задумывалась, впадала в уныние. И без того прозрачная, ее кожа выбелилась еще больше в инфернальном холоде. Даже жизнелюбивая Аэрха держала опущенными свои сильные плечи. Черные, совсем непроглядные, ее волосы сливались с небом, и только две бирюзовых льдины посверкивали осторожно из глубины недоверчивого взгляда. Ее беспокоило, что Властительница ведет себя странно: то чертит пальцем незатейливые узоры на покрытых инеем стенках повозки, то вдруг дает знак вознице, тогда ее повозка срывается и мчится вперед, заставляя процессию оживать, шевелиться, подтягиваться.

С Рыцарем Креда обходились почтительно, его боялись, но воины Аэрхи не отходили от него ни на шаг. Когда повозка Властительницы проносилась мимо, он думал ей вслед: «Я бы последовал за тобой, Иасса, если бы был один…» Но она замечала лишь его ироничный взгляд и ужасно злилась.

***

Таан не имел цвета, не имел времени. Таан не имел чувств и иллюзий. Он просто зиял тартаром, но в то же время был совершенно реален. Перед процессией прямо в нигде, без всякой опоры висел огромной глыбой ледяной остров. Из его тверди поднимались мерцающие башни замка. Они словно перетекали из одной изменчивой формы в другую, и только самая высокая башня, сложенная из промерзших темно-красных камней, оставалась неизменной. Замок подавлял своим присутствием здесь, своим странным преломлением форм, своей грандиозностью.

– Язу-Йошр, – сказала Властительница.

Орра развела руками:

– Как мы попадем туда?

– У нас есть проводник, – заметила Аэрха.

– Я проведу лишь вас троих, караван останется здесь. Иначе ничего не получится, – Рыцарь Креда вновь появился неожиданно, заставив беседующих вздрогнуть.

– Нас не надо уговаривать, – гордо вскинулась Властительница, – Ведите, прямо сейчас!

– Я должен просить одну из вас опереться на мою руку. Поверьте, это совершенно необходимо. Надо, чтобы мы все держались друг за друга.

Властительница надменно сжала губы и все же с явной поспешностью, опережая других, встала рядом с рыцарем, тот прочно взял ее под локоть.

Осторожно, шаг к шагу, они ступили на невидимый мост. Рыцарь держался уверенно, словно хорошо знал каждую пядь пространства под ногами: вот щербина, вот «доска» прогнулась. Властительнице казалось, что Рыцарь удерживает мост реальным лишь собственною властью. Она крепко обхватила пальцами его запястье. Воины и погонщики с замиранием сердца следили за тем, как четверо пересекали Таан. Они шли, казалось, прямо по воздуху. Еще один шаг, еще и еще. Ноги вновь ощутили холод, но ступни утопали в чем-то мягком. Лед на острове не был гол. Властительница улыбнулась:

– Снег! – восторженно возвестила она.

Спутницы изумленно переглядывались, они не узнавали женщину, с которой будто спала пелена. Ее больше ничего не сковывало, на нее ничто не влияло. Впервые за многие годы.

– Ворота закрыты, – сказала Аэрха.

– Вам не обязательно входить в ворота, – Рыцарь Креда подвел их к протоптанной в снегу тропинке, сворачивающей прочь от ворот, туда, где прямо в стене виднелся темный проход.

– Спускайтесь по ступеням вниз, дальше пойдете по коридору, освещенному голубыми факелами. А мне нечего делать внутри, я подожду на той стороне, возле повозок.
Властительница ничего не ответила Рыцарю, она лишь уверенно направилась ко входу.

– Замок обитаем? – спросила Орра, когда они спускались по скользким обледеневшим ступеням.

– Да. В нем живут сияющие существа * {Сноска. * Сияющие существа – ??? Кто знает, может, то были настоящие демоны, в отличие от тех, что боялись зеркал, кредов и реальных земель.}.

– Что здесь еще необычного? – поинтересовалась военачальница.

– Ничего, – Иасса остановилась. – Должно быть, ничего. Зов привел нас сюда зачем-то, значит здесь мы найдем что-то, что нам необходимо, или узнаем, куда стремиться дальше.
Коридор, увешанный факелами, горевшими ровным голубым светом, не дающим тепла, привел их в круглый пустой зал.

– Где мы? – спросила Орра.

– Думаю, в главной башне.

– Я могла догадаться, – Аэрха ворчала, скрывая волнение, – Я могла догадаться об этом хотя бы потому, что пол не уплыл у меня из-под ног, и стены не изогнулись зигзагом.
Властительница вновь улыбалась. Она чувствовала удивительный подъем в своем сердце – верный признак того, что идет правильным путем. Да разве могло быть иначе, ведь она ни разу не отступила с дороги, указанной Зовом, как ни сильно было искушение повернуть назад, в Го-Алсу. И вот теперь здесь, в величественном Язу-Йошре, она была почти счастлива.

Одна из портьер слегка отодвинулась, и в зале очутилось существо. «И-а-с-с-а», – сказало оно нараспев, приветствуя Властительницу. Певучесть его голоса не была похожа на ту, какая отличала речь самой Властительницы. Скорее, она объяснялась медлительностью. Голос, как будто, «тонул» в воздухе. Воздух был влажен и свеж, он обжигал горло чувством прошедшей грозы.

***

Обитатели замка, подобно факелам, излучали ровное голубоватое свечение. Спокойные правильные лица не выражали эмоций. Свободные одежды струились по похожим телам. Голоса же, те самые певучие голоса, звучали словно помимо движения губ. В этих существах нельзя было различить ни возраста, ни пола. Они не знали иерархии, ни с кем не враждовали и, казалось, не имели никаких стремлений. Но Аэрхе трудно было поверить в их абсолютное равновесие.

– Они присматриваются к нам, – думала военачальница, не привыкшая доверять незнакомцам.

– Нет, – плыла к ней мысль, словно сотканная из ничего, – Мы не наблюдаем, мы созерцаем.

Это насторожило Аэрху еще больше. Она ненавидела тех, кто читает чужие мысли, и, не будь Язу-Йошр реальным, она сочла бы существ, населяющих его, демонами.

Орре сияющие существа тоже не слишком нравились. Они взирали вокруг равнодушно, их слова, их жесты, может, даже сами их жизни хотелось назвать ледяными. Они были похожи на зло, которое не воюет, бездействует. Весь этот замок создавал такое впечатление, будто зло в нем обитает, но совершенно пассивно, как если бы оно здесь просто хранилось.

– Почему они такие? – спросила Аэрха. Она не верила в бездеятельность зла. Если зло спит, значит, оно притаилось.

Иасса же, напротив, воспринимала все окружающее ее здесь с детским восторгом.

– Их души свободны от гравитации, – отвечала она, сидя на зеркальном полу, поджав под себя ногу. Властительница просто застыла в этой позе, лицо ее почти не двигалось.

– Значит, они не испытывают «гравитации» к людям? К себе подобным? К своему острову? – уточнила и без того уверенная в своих выводах Аэрха.

– Ни к чему, – восторгалась Властительница, наивно не замечая колкости вопроса.

– Ты хотела бы стать такой же? Свободной от всякого страдания? – спросила Орра.

– Я не могу. Они состоят из холода, покоя и сияния. Мы – из тепла, жизни, огня.

– Ты нашла то, что искала? – Орра с беспокойством укрыла ей плечи мантией, но Иасса не заметила, как не замечала дыхания непреходящей зимы этого места. Она не замерзала, будучи одетой в легкую тунику.

– Нет, Зов ведет дальше. Язу-Йошр лишь остановка на пути. Но я пойду одна, возвращайтесь в Го-Алсу. Торопитесь, как бы враги не опередили вас!

– Народ отвергнет узурпатора.

– Инферно многое меняет, оно изменит и народ. Торопитесь в Адеран!

***

Рыцарь Креда сидел на краю Таана, опершись подбородком на руки. Он ждал. Ему не хотелось одиночества, и поэтому голубая дымка просочилась наружу сквозь его бледную кожу. Она покружила немного на месте, создавая зыбкую спираль, и обрела форму.

Съенна села напротив того, кто вызвал ее из глубин своего собственного сознания.

– Что теперь? - с сожалением спросила она.

– Не знаю. Зов оказался сильнее меня.

– Ты влюблен в эту женщину и оттягиваешь неизбежное. Она вновь ускользнет от тебя, как и там, в ледниках.

– Я влюблен? Но она не почувствовала ко мне любви. Только встревожилась, не полюбила.

– Чего ты от нее хочешь?

– Я множество раз видел, как пламя рождалось изо льда.

– Инфернальное пламя, брат мой. А эта женщина реальна.

– Что же мне делать?

– Ты сам знаешь: «ее гордость – твоя надежда, она так горда, что может проиграть». Но ты должен ждать! У тебя есть время?

– Что такое время?..

***

Иасса шла по мосту. Туда, где на краю Таана сидел Рыцарь Креда. От демонов не ждут ничего хорошего. Она не ждала. Она лишь отвечала на Зов. Вот уже виден силуэт, пятном проступающий на горизонте. Вдруг ее неудержимо потянуло взглянуть назад, на Язу-Йошр, где ей открылось нечто, ради чего она готова была следовать дальше, пусть даже на самой край вселенной. Иасса остановилась.

– Нет! – вскричал Рыцарь Креда, – Иди! Не стой!

Мост исчез; повинуясь неведомому импульсу, Рыцарь бросился к ней, протягивая руку. Но она уже канула в гулкое ничто Таана, как карруг, потерявший высоту. Рыцарь не знал, в какие земли вытолкнет ее Таан, вспомнит ли она о нем и о том, кем была сама. А может, то был вовсе и не импульс, а Зов! Его Зов вел к Иассе. Съенна оказалась права. Иасса вновь ускользнула от него. Чувство, которое он испытал на берегу бездны, в которой растворился ее крик, можно было назвать лишь одним словом: тоска. Мучительная, тягучая тоска, в которой вязли мысли, которая приклеивала сердце к позвоночнику и обветривала виски своим сухим дыханием.

Путь в Го-Алсу был сейчас доступнее, чем когда-либо, но Рыцарь Креда избрал другую дорогу. Пока другую. Сначала он отправился в Цитадель Инферно – место, которое люди со страхом называли адом. Впрочем, то не был ад. Для Рыцаря Креда это место давно стало домом.

ЧАСТЬ 3

. ЧЕЛОВЕК

                «И прежних дней воспоминанья
                Пред ним теснились толпой»
                М. Ю. Лермонтов. «Демон»

Несколько десятилетий назад темный силуэт сгустился над вздувшимся чревом спящей женщины. Существо знало: женщина не проснется, пока оно будет пить дыхание ее живота. Это существо, древнее и могущественное, склонилось над женой горожанина, готовой вскоре разрешиться от бремени. В облике неродившегося еще младенца Существо, называвшее себя и все, что от него исходило – Инферно, прозрело будущую белизну локонов и пугающую ледяную бледность. Инферно дышало пульсом предрожденного. Оно смаковало солоноватое тепло дыхания младенца. Оно пробовало душу ребенка «на вкус» и «на запах».

«Этот мне подходит», – решило Инферно и небрежно коснулось живота женщины. Та нервно метнулась на постели. Схватки начинали будить ее. Женщина была прекрасна и добра, но ее плод уже носил на себе печать инфернальной отравы.

Ребенок родился через несколько часов. Его крик стал нечеловеческим воплем, когда, поддавшись холодному дуновению, его сердце разверзлось, и в открывшуюся расщелину плоти продралась обжигающая Тень. Человек внутри ребенка чувствовал себя обманутым, безутешным; но вряд ли его любящая мать знала ту силу, которая освободила бы его от мрачного соседства. Инферно некоей своей частью поселилось в его теле и не желало ни уходить, ни объяснять, чего оно хочет. Человек вынужден был покориться.

Спустя несколько лет у Человека появился еще один враг, таковым стал его выросший в объеме мозг. Он принимал в себя и запоминал мучительно-прекрасные видения: ночные грезы, сказки и истины, навеянные Тенью во сне. Пробуждаясь, мальчик не помнил своего искусителя, не знал врага в лицо. Только смутное чувство непохожести на других тревожило его недопонимающее себя сознание.

Вместе с мозгом росло и тело, неустанно деля свои клетки, торопясь приобрести навыки и ощущения, чтобы питать Человека эмоциями и желаниями. Мальчик превращался в молодого мужчину, и однажды ночью Тень приоткрыла несколько матовых завес, разделявших ее с Человеком и впустив демоническое в человеческое. Юноша стал чувствительнее и «глубже». Он подбирал своему настроению поэтические имена, размышлял о себе много и непривычно. Он стал чуждым даже своей семье. Но Тень была безжалостна к нему и продолжала мучить несбыточной любовью, бесполезными исканиями, нанося все новые и новые раны на старые рубцы человеческой души, готовя ее к исполнению заветной цели. И, наконец, Инферно решило, что пора посвятить Человека в его судьбу.

Самой непроглядной, самой длинной ночью в году, Тень развернула островерхие крылья и понесла человека над миром, собирая звездную пыль в бесконечных пространствах. Когда сердце Человека занемело от предвкушения, Тень опустила его на землю. Но нет! То была не земля. То был лед, сводивший ноги каждому, кто попытался бы сделать шаг. Холод изгрыз Человеку пальцы, тепло собственной крови казалось ему чужеродным зельем, кипящим внутри. А впереди он увидел бездну; как царский венец, над той бездной возвышался изменчивый, завораживающий и пугающий Язу-Йошр.

– Ступай, – приказала Тень и сорвала с глаз человека тонкую пелену, которая не позволяет человеческим глазам видеть то, что рассудку трудно вместить – взгляду открылся мост. Он был здесь всегда, и Человек подумал, каким невероятным кажется, что его можно не заметить! Позднее Человек привык к этой мысли и забыл ее.

Ворота замка он нашел приоткрытыми. Щель была так мала, что Человеку пришлось с трудом протискиваться в нее, отодвинуть тяжелые створки ворот не хватило человеческих сил. Там, под гулкими сводами Язу-Йошра, на самом верху, в главной башне, Человек узрел то, что и заставило башню застыть в неизменной форме, сделав ее своим оплотом, средоточием своего существования. На мраморном столе, под серебряным покрывалом лежала книга. У книги было имя: «И;рис». все тайны мира хранила она в себе.

Человек, поддавшись инстинкту, опустился на одно колено и лишь тогда раскрыл древние пергаментные страницы. Обрывки тысячи видений, как брызги вара, обожгли его мозг. Но уже через мгновение незнакомые символы сложились в единую мозаику знания. «Ирис» открыл Человеку одну из своих тайн. На самом краю Таана Тень содрогнулась, почувствовав это, и злая радость пробудилась в недрах ее мрака: Инферно поняло, что сделало верный выбор, избрав Человека, потому что никто не смог бы читать «Ирис», если бы «Ирис» этого не захотел.

В ту ночь Человек узнал и чью тень носил в себе с детства, и что ему предстояло сделать: открыть путь в Индиговое Запределье, туда, где земля в муках рождает силу, такую великую, что Инферно не сможет овладеть ею целиком, но даже капля той силы заставит народы склониться перед ним. Путь в Великое Индиго ведет за край света. Оно находится прямо за морем, в котором отражается прекрасный и неприступный Адеран, охраняемый священными холмами долины Го-Алса, в которой не может существовать Инферно, но туда способен проникнуть он, Человек.

«Что ж», – сказал Человек по возвращении, или то был голос Тени? – «Я открою путь, почему бы и нет? Ведь путь – это только дорога, только полоска пыли. По ней может прийти всякий, но кто по ней придет?..»

Утро застало Человека безмятежно спящим. Трава приподнимала томные стебли, птицы чистили примятые перья, утренние звезды ссып;лись куда-то за ясную полосу горизонта. Пробудившись, Человек отправился на войну. Обыкновенную человеческую войну. Потому что час его еще не настал.

***

В те же времена, но в другой, далекой, стране старый астроном рассматривал попавший к нему в руки предмет. Странный колышек, исписанный неведомыми знаками. Все бы ничего, если б он только не светился! Но фосфорическое свечение, которое источал предмет, пугало астронома. «Наверняка это проделки ведьмы Сул;ймы» – думал он, – «Сулейма знала, что я люблю размышлять в горах, и сама подбросила мне эту штуку. А потом сказала, что ничего не знает. КРЕД? Кажется, так она это назвала?»

Но на самом деле, в горы старик ходил не размышлять, и, зная об этом, Сулейма вряд ли решилась бы подбросить ему что-нибудь именно там. К тому же, однажды он уже находил в горах странный предмет – зеркало. Маленькое черное зеркало из отполированного обсидиана. Перепутать было невозможно: зеркало имело особую форму, оно предназначалось для «телескопа» * {Сноска. «Телескоп» – действительно представляет собой устройство для наблюдения светил, но совершенно особой конструкции.}. Молодой еще тогда астроном вставил зеркальце в свой телескоп и… Он получил такое знание, о котором мечтают многие ученые и даже колдуны.

В звездном небе, просматривающемся сквозь телескоп, астроном мог наблюдать, как тонкие, светящиеся ниточки–связи протягивались от планеты к планете; иногда нити между звездами рвались, иногда возникали новые связи. Астроном читал ночное небо, как книгу. Он знал все планеты, неизвестные прочим, мог предсказать рождение и гибель звезды в любой точке космоса, видимого с земли. Со временем Астроном заметил, что всякое событие в его или чужой жизни находится в странной зависимости от явлений, которые он наблюдал в телескоп. Астроном написал множество мудрых книг, испытал все почести славы. Никто не спрашивал, откуда у него знание? Да и некому было спрашивать, ведьма Сулейма тогда еще не родилась.

Налив себе в чашку дурманящего травяного напитка, Астроном отложил кред в сторону. Он ходил в горы не размышлять. Он ходил в горы, потому что не мог не ходить. Они звали его сквозь толщи реальности. Они владели Астрономом. Звезды, соединенные рисунком из бликов дьявольского зеркала, указали старику, где находится Дно Мира. Луч упал на одно ущелье в горах. То ли зеркало сделало свое дело, то ли это место всегда было таким, но, выпив душистого напитка, становилось возможно видеть там образы, созданные туманом, который поднимался из ущелья. Эти образы складывались в картины, а картины приходили в движение, изображая битвы и явления героев; гибель великих городов и возведение величественных пирамид.

Если звездное небо Астроном считал поверхностью океана-мира, то ущелье поистине было его дном. Больше никто не решался ходить туда. Только Астроном имел защиту от туманных призраков. Только ему они не причиняли вреда. Он понимал, что обязан этим все тому же зеркалу, однако до сих пор ему еще не приходилось находить в ущелье других реальных предметов. Он не знал, как ответит Дно Мира на то, что он забрал колышек.

А Сулейма спрашивала о нем. Ей едва исполнилось двадцать, но того могущества, которым она обладала, хватило бы на уничтожение целого рода колдунов. Сулейму боялись. Она упивалась своей силой. Не рождалось ни одного ребенка в окрестностях, чтобы за именем для него не послали к Сулейме. Ни одного мертвого не погребали без нее из страха, что призрак не найдет покоя, пока Сулейма не освободит его тайными словами. Каждый год семьи собирали обильные подношения для Сулеймы, и ей не приходилось задумываться о хлебе и вине. Сулейма почти царствовала, но этого ей было мало. Она хотела убрать из своей жизни все «почти». Сулейма хотела царствовать, в Го-Алсе, стране вечного заката, мифической земле по ту сторону инфернальных территорий.

Сулейма читала будущее в волшебных книгах и увидела священные холмы, высокие стены прекрасного Адерана. Увидела она и неподвижных варкутов – черных демонов, застывших вдоль границы в их вековом трансе. Она увидела их царя А;мэна на черной лошади, словно сотканной из мрака. Варкуты не могут войти в долину, только реальный человек способен открыть им путь. Человек, обладающий властью и могуществом. Поэтому варкуты будут ждать. Даже если время остановится, солнца зародятся и погаснут во вселенной – они дождутся своего часа наготове.

«Амэн, пока еще не явившийся миру, вот кто сможет завладеть городом, если я помогу ему», – решила Сулейма. – «У меня есть и власть и могущество. Амэн станет правителем, а я его королевой. И тогда мне потребуется кто-то третий: Герой, который убьет Амэна». Расчет прост . Сулейма была умна. Она поняла, что заставит город подчиниться и впустить Инферно в Го-Алсу. Это сделает Страх. При всем ее могуществе, что могла знать провинциальная ведьма о планах самого Инферно? И смело строила СВОИ планы.

Из десяти камней она составила щит. Десять знаков были вычерчены на десяти сегментах щита. Десять имен были даны этим знакам: топаз, сердолик, хризопраз, сапфир, лабрадор, малахит, опал, сардоникс, халцедон, хризолит. Работа близилась к концу. Оставалось найти лишь последний, одиннадцатый, камень, и тогда щит обратится в оружие – «Символ Страха», разрушающее изнутри. Амэн-варкут тоже должен бояться! Он объявит Сулейму своей королевой!

Когда же старый дурак, живший в доме с куполом, где он держал свой телескоп, нашел кред, Сулейма поняла, что эта знак. Есть «щит», теперь есть и «меч» – кред. Еще есть прекрасная королева и незавоеванная земля. Не хватает лишь Героя, готового ради нее на все. Ведьма знала, как раздобыть и Героя и кред одновременно.

Поздно вечером она постучала в дом Астронома.

– Хороший вечер, Сулейма, – вежливо сказал старик, хотя и не слишком обрадовался ее визиту.

– Я пришла к тебе с просьбой, выслушай меня, пожалуйста, – ласково, как лиса, пропела ведьма.

– Чего ты хочешь? Разве я могу быть полезен тебе? У меня только и есть что несколько книг, которые ты не станешь читать от скуки.

– Нет, у тебя есть еще кое-что. Та вещь, которую ты показывал мне утром. Помнишь? Ты сказал, что нашел ее в горах.

Старик кивнул.

– Я собираюсь пойти в горы, – продолжала Сулейма, – Но боюсь за свою безопасность. На дашь ли ты мне кред, он защитит меня, его ведь родило ущелье.

– Его занесло в ущелье неизвестно откуда, потому что оно – Дно Мира. Там в конце концов оказываются все вещи, утерянные кем-то и никем не найденные. Сомневаюсь, что этот предмет поможет тебе, если ты боишься.

– Ну пожалуйста! Он так сияет, что вселяет уверенность. Ты ведь знаешь, магическая сила берет начало не в предмете, а в чувстве, которое он вызывает. Ты ведь не откажешь мне, милый звездочет?

Старик задумался. Ведьма хитрила. Она даже не потрудилась как следует скрыть свое лукавство. Зачем-то ей теперь понадобился назад этот самый кред. А, может, и вправду, не Сулейма подбросила его? Как бы не произошло беды! Но отказать Сулейме Астроном побоялся.

– Я сам пойду с тобой кред тоже возьму, тогда тебя уж точно никто не тронет, – предложил он.

Сулейма поразмыслила мгновение и согласилась. Присутствие старика действительно делало ее предприятие безопасным и, кроме того, давало дополнительные выгоды.

Ближе к полуночи они добрались до ущелья. Дно Мира выглядело довольно широким и мрачным. Освещенное только тремя розовыми лунами, оно раскинулось в горах, как утомленная играми дева. «Именно здесь, в этой величественной пуст;те, где не видно ровным счетом ничего, кроме тумана, и могло взрасти зеркало истины», – подумал Астроном, имея в виду свое бесценное зеркальце. Инферно, стремившееся заполнить собой любую свободную щель во вселенной, принимало здесь самые причудливые формы, созидая фигуры из тумана. Сулейма взяла в руки кред и присела на камни. Выпитый заранее отвар начинал действовать: тело становилось тяжелым, а зрение особенно ясным. Казалось, что и слух, и обоняние обострялись с каждой минутой.

Постепенно из тумана начали выстраиваться вереницы образов, мерцающих в розовом свете лун.

«Ну же! Мне необходим Герой!» – шептала ведьма, и, словно повинуясь ей, ущелье родило картину: в жаркой схватке, непомнящие себя молодые воины убивали друг друга. На лицах пылала вражда, лишь одно лицо выражало нечто другое: боль и страдание, когда юноша, совсем еще не огрубевший, заносил оружие над противником. «Этот – настоящий герой!» – поняла Сулейма. Такие, как он, могут быть преданными и застенчивыми, и все же, едва появившись на свет, они уже подчинены воинственному инстинкту, который она легко очистит от примесей. Сулейма читала по лицу юноши, больше и больше убеждаясь в правильности выбора. Юноша-воин нравился ей. В нем чувствовался горячий романтизм, присущий его возрасту. И потом, он был поистине красив.

С трудом разгибая отяжелевшие от действия отвара колени и поднимаясь во весь рост, ведьма подняла над головой кред. Старого Астронома забила дрожь, кред усилил свечение. Несколько фраз, брошенных в пространство Сулеймой, и кред испустил луч шириной в несколько локтей. Луч разверз инфернальный туман, картина расплылась, а юноша, пораженный, с широко распахнутыми вишневыми глазами, вышел из своего потустороннего боя в реальность. Инстинктивный шаг, но его было достаточно. Герой упал без сознания прямо у ног Сулеймы.

Теперь следовало заняться Астрономом. Мысли ведьмы проносились быстрее карругов на перепончатых крыльях. «Старика защищает Инферно», – мгновенно соображала она, – «Его защита, как мост над бушующим потоком. Но человек неуязвим для стремнины только пока стоит на мосту. Если же его подтолкнуть…» Предположение могло оказаться неверным, но если дело связано с Инферно, то Сулейма решила действовать, как само Инферно: очень постараться принять желаемое за реальность. Она попробовала. единственным мощным усилием мысли она толкнула старика в разверстую кредом полосу в тумане. Невозмутимое нечто в тот же миг поглотило Астронома, растворило его в себе. Ведьма спрятала кред за спину, и луч погас. Туман неровными слоями повис над ущельем. Просто белесый туман и ничего больше.

– Где я? – прошептал бескровными губами очнувшийся юноша.

– На Дне Мира. Здесь оказывается все, что кем-то потеряно и никем не найдено, – отвечала Сулейма, – Но я тебя нашла.

***

Ведьма подвела сурьмой разлетающиеся брови. Медные волны волос она разбросала по плечам, почти скрыв ими длинную, увешанную ожерельями шею. На запястья изящных рук она надела браслеты, ноги она окутала тонким шелком, стянув его узлом на поясе. Сулейма была хороша собой. Любуясь отражением в темном старинном зеркале, она мечтала об индиговой мантии, которая лучше прочего, могла украсить ее туалет. Зеркало играло бликами на отраженной коже. Сулейма привыкла относиться даже к неживым предметам наблюдательно. Не раз внезапно скрипнувшая деревянная доска или вскипающая в нужный момент вода в котле говорили ей, что ее мысль верна. Сейчас заговорщицки мерцавшее зеркало словно подсказывало ей, о чем думать.

«Зеркало, зеркало, блики…», – побежали образы в хитроумной головке Сулеймы, – «Конечно же зеркало! Старого дурака могло защищать только зеркало, особое. Зеркало и кред – два предмета, нуждающихся друг в друге. Если кред – меч, то зеркало – щит. Не такой, как Символ страха, и все же… Астроном нашел в горах кред, но к тому моменту у него уже, конечно, было зеркало!»

Сулейма бросилась выдвигать потайные ящички в доме под куполом. Никого в округе не удивило ни исчезновение старика, ни то, что после этого в его доме поселилась ведьма Сулейма. Кому, как не ей, должен был достаться загадочный дом. Людям и в голову не приходило возражать. Кое-кто осмеливался, конечно, думать, что исчезновение Астронома не обошлось без ведьмы, но они молчали. Довольно было уже того, что никто не мог запретить им так думать. Это особая свобода, присущая больше старикам, чем молодым.

Ужасный грохот, который подняла Сулейма, отвлек Героя от книг. Он вышел из круглого кабинета, растерянно глядя на устроенный беспорядок. Ящики и их содержимое в невероятном смешении валялись на коврах и диванах.

– Что это вдруг ты решила все разгромить? – удивился Герой.

– Любимый, я помешала тебе? Как мне жаль, что я потревожила тебя, – щебетала женщина, – Но я потеряла одну вещицу и никак не могу найти.

– Что за вещица?

– Зеркало.

– Какое?

Сулейма остановилась, вопрос заставил ее задуматься:

– Какое?.. Маленькое. Удобное для того, чтобы носить его с собой. Круглое, в углах не должна застревать дорожная пыль. Обыкновенное боевое зеркало, но… оно вызывает особое ощущение… Понимаешь, что я хочу сказать?

– Кажется, понимаю. – Герой посмотрел на нее как-то особенно. Невозможно было скрыть от Сулеймы смысл этого взгляда – он знал, где зеркало!

– Ты видел его?

– Сулейма, я скажу тебе, где его видел, но ты пообещаешь мне, что объяснишь, чего от меня ожидаешь. Ты перенесла меня сюда, с другого конца света, где, впрочем, ничего мне не было особенно дорого. Теперь ты заставляешь меня изучать магические фолианты, говоришь загадками, готовишь к чему-то. Я хочу знать!

– Не сейчас! Еще рано!

– Тебе выбирать, – Герой был тверд.

Сулейма пожала плечами, кивнула:

– Хорошо. Сегодня. А сейчас скажи мне, где зеркало?

– Ты видела телескоп?

– Конечно, телескоп! Это не просто боевое зеркало! Как я сразу не догадалась?! – ведьма взбежала по витой лестнице под самый купол. Именно там находился удивительный, хотя и вовсе не магический предмет, с помощью которого можно наблюдать небесные сферы и их светила. Сулейма верила, что звезды владеют их судьбами. Она еще не понимала, что ее судьбой давно завладело Инферно.

Через минуту Герой услышал лязг рассыпающихся частей, звон битых стекол.

– Вот он! Одиннадцатый камень. Обсидиан! – восторженно прошептала растрепанная Сулейма, появляясь на верхней площадке лестницы с черным куском камня в руках, – Как оно мерцает! Конечно, в центре, в «сердце» Символа Страха должно находиться только это зеркало!

– Твой черед, – потребовал Герой.

– Идем, – ответила ведьма и увела его в круглый плен кабинета, где за фруктами и вином раскрыла ему свой план. Ну разве только капельку изменив.

– Значит, ты хочешь завоевать Го-Алсу с помощью Амэна, а затем…

За последнее время он перечитал тысячи страниц, исчерченных тайными рунами, изучил множество судеб и явлений, даже увидел звезды в странный телескоп с обсидиановым зеркалом. Он не был уже наивным юношей и понял все.

– Амэн – злодей! – отвечала женщина, ласково придерживая Героя за руку, – Ты сослужишь людям хорошую службу, если сразишься со злом.

– Я не служу людям и не сражаюсь со злом.

Сулейма не знала, нет, она даже не могла предположить, кому или чему он служит!

– Амэн – демон. Он всего лишь мрачный самодовольный варкут.

– И как же ты хочешь, чтобы я убил его?

– Я научу тебя. Это тебе поможет, – Сулейма протянула ему кред. Она прошептала несколько слов, которые Герой мгновенно запомнил, – кред усилил свое сияние. Герой почувствовал вдруг боль во всем своем теле, такую острую, что тут же отбросил от себя чудовищный предмет. Но Сулейма подумала, что он всего лишь испугался. Она вновь и вновь обманывалась в нем.

– Тебя смущает что-то?

– Сулейма, я не могу взять это.

– Любимый! Ты привыкнешь к его свечению, а демоны Инферно боятся креда. Амэн боится. Кред – это лучшее оружие.

Юноша не ответил. Ему многое предстояло обдумать. В беседе прошла ночь. Вставало солнце. Птицы за окном совещались и пересвистывались.

***

Герой упражнялся с кредом в горах, возле ущелья, которое Сулейма называла Дном Мира. Он научился терпеть жгучую боль и ни разу не выдал себя ни взглядом, ни жестом. Герой разбивал робкие образы, возникавшие перед ним в тумане. Он пил совсем немного дурманящего отвара, поэтому фигуры не обретали плоти. Но Сулейма добилась главного: Герой открыл в себе вкус к битве. Рассеивающиеся в воздухе фигуры учили его обращению с кредом, однако истинным своим оружием он считал знания, почерпнутые из книг. Особенно из одной. Той, которой Сулейма не ведала. «Ирис» было имя ей.

На этот раз фантом неведомого зверя, посверкивая влажными боками, надвинулся на Героя. В пустых глазницах просвечивало небо, залитое розовым светом.

– Я не верю тебе, инфернальный монстр! – крикнул Герой и развеял чудовище над острой кромкой гор.

– Неплохо! Ты справился с ним! – закричала Сулейма.

Юноша обернулся:

– Когда ты появилась?

– Всего несколько мгновений назад.

– Это страшилище было слишком реальным. Я не пил столько отвара.

– Нет. Это инфернальный зверь – тебе показалось. Идем, идем скорее. Мы будем пить вино в сельском трактире и слушать плохих музыкантов!

Герой не возражал. Пока повозка Сулеймы несла их по извилистой дороге к полоске огней на горизонте, он пытался осознать развившуюся в нем силу. Герой не сомневался, что именно его мощь придала чудовищу плотность.

Остатки дурмана от выпитого отвара выветрились, чтобы дать возможность другому дурману, винному, заполнить собою кровь. Музыканты и в самом деле оказались плохими. Но зеленое вино мешало сельским плясунам заметить это. В трактире стоял гам, шумного веселья не нарушало даже присутствие ведьмы в углу, за грубо сколоченным дощатым столом с нехитрыми яствами.

– Скажи, вся музыка в вашей стране так же бедна красками, как эта? – смеясь спросил Герой.

– Не думай так! Просто здесь музыку некому слушать.

– А в наших краях музыка умирает, – покачал головой юноша.

– В ваших краях умирает все. Скоро там останется лишь пустыня, как и везде, где воцарится Инферно.

– Даже в человеческой душе?

– Да, человеческая душа тоже может стать пустыней. Но ты все время думаешь о слишком серьезных вещах, лучше думай обо мне.

– Довольно того, что ты сама о себе думаешь. Почему ты не хочешь говорить о том, что тревожит меня?

– Прости, любимый, – она поцеловала Героя так нежно, как только могла, – Не сердись. Я готова тебя выслушать.

Но Герой лишь примирительно улыбнулся.

Немолодой уже, бородатый человек вышел на середину. Гуляки попритихли. Мужчина вынул из-за пояса дудочку, совсем крохотную, поднес ее к губам и заиграл.

Дивная мелодия плавными перекатами достигала стен и столь же плавно возвращалась обратно. Словно во власти неожиданной сонливости, Сулейма, как змея, покачивалась в такт музыке. Герой смотрел на нее. В этот момент, казалось, пелена множества масок сходила с ее лица. Но под каждой маской появлялась другая. Сулейма! Изменчивая Сулейма! Был ли у нее свой истинный облик? Герой жалел ее, хотя и не любил по-настоящему. Он легко коснулся губами ее ресниц, и на них повеяло пустыней.

Музыкант закончил играть в густой тишине, повисшей в воздухе. Герой подошел к нему:

– Кто ты? – спросил Герой.

– Меня зовут Коинн. Я музыкант, поэт, философ, кто угодно еще. Возможно, путешественник. Я давно хотел уйти. Жить, путешествуя. Играть перелетным птицам и беседовать со странниками у ночного огня.

– Если ты сейчас не уйдешь, то не уйдешь никогда! – воскликнул юноша, словно проникая в самую глубину темных глаз Коинна. Их взгляд отвечал ему, в них виделась борьба. Что-то родственное эти двое почувствовали друг в друге, Герой догадался: это печать Инферно. Не случайно музыка была так хороша. Ее звуки рождались в мятущемся и обреченном «инфернальном» сердце. Повинуясь чутью собственного могущества, Герой не отпускал взгляд музыканта. Случилось невероятное: бородач убрал дудочку, шепнул: «Я ухожу» и медленно вышел из сельского трактира, успевшего вновь погрузиться в веселую суету.

– О чем ты говорил с ним, любимый? – лениво спросила Героя Сулейма.

– Узнал, как его зовут, – ответил тот.

Герой понимал, медлить больше нельзя. Сулейма уже чувствовала, что теряет его, а у него достаточно сил, чтобы отправиться в свой собственный путь. Только что, здесь, он изменил реальность, повернул ее так, как она не могла быть повернута без него. «Я готов», – решил возмужавший Герой. Ему было жаль оставлять Сулейму в печали разбитых надежд. Сулейма не была бесповоротно злой, хотя зло уже нашло в ней для себя место. Но он не мог идти с нею, когда ему уже не нужен был спутник.

***

Герой и Сулейма стояли под трехлунным ночным небом. Оба молчали. Он держал в руках кред и Символ Страха – она так хотела. Он – воин, это его оружие. Сулейме еще хотелось верить в свои мечты, но даже их она отдала бы за его любовь, за то, чтобы он просто остался. Его руки были желаннее закатного неба Го-Алсы.

– Скажи, то, что люди рассказывают о тебе, правда? – спросил Герой.

Ей не хотелось лгать.

– Чаще всего, да. – Ведьма удивилась своей откровенности.

– А про старика Астронома? Что с ним стало?

– Я обманула его. Отправила в неизвестность.

– Посмотри на небо, – Герой поднял вверх вишневые глаза, – Видишь это созвездие? «Кольцо падишаха». Я подолгу разглядывал его, пока ты не сломала телескоп. Вон та, самая яркая планета мне нравилась больше других. Я хотел бы назвать звезду Сулеймой, но у нее уже есть имя.

– Ты не любишь меня? – Сулейма залилась слезами.

– Я ухожу.

– Ты хотел помочь мне! Быть со мной! Ты лгал!

– Я никогда не лгал. Ложь люди находят сами там, где мы не договариваем.

– Я боюсь остаться одна! – хотела крикнуть Сулейма вслед удаляющейся фигуре. Казалось, вот сейчас он вернется, заберет ее отсюда, обнимет и простит за все. Но голос не повиновался ей, голова закружилась. Сулейма упала, расплескав по земле медные волосы, а когда очнулась, горизонт уже опустел.

«Он был пламя, я – мерцание», – промолвила она, – «Произнося “он”, я могу теперь говорить лишь о его следе».

***

Человек ушел через горы. Он долго скитался, пока не достиг страны, в которой Инферно воздвигло крепость, полную мрачных загадок. Там они зажили вдвоем: Герой, которого демоны почтительно именовали теперь Рыцарем Креда, и его старый дворецкий, бывший когда-то астрономом, умевший читать звезды, как тайную книгу. Его Рыцарь подобрал где-то в инфернальных землях. Там, в крепости, Человек впервые услышал Зов. Собственный. Не тот, похожий на музыку Коинна, которым его влекла к своей цели Тень. Но неумолчный, ясный, такой чистый, что злу просто не за что было в нем зацепиться.



ЧАСТЬ 4.

 ЦИТАДЕЛЬ СТРАХА

                А наказанье – муки ада?
                – Так что ж, ты будешь там со мной…
                М. Ю. Лермонтов. «Демон»

Крепость высилась посреди бескрайней каменистой пустыни. Редкие источники не способны были дать жизнь растительности на этих голых неровных камнях. Люди ушли отсюда давно, гонимые пустыней и порождаемыми Инферно ночными кошмарами. Звери покинули это место вслед за людьми. Даже птицы не гнездились под сводами одинокой крепости Рыцаря Креда. Только карруги иногда пролетали высоко в пасмурном небе, заставляя ветер выть от тоски.

Старый Астроном жарил мясо не вертеле. Он был одет в домашний передник, лицо его выражало полную безмятежность. Здесь, в крепости, он выполнял несложные обязанности дворецкого, кухарки и просто собеседника. Старик не боялся ночных кошмаров, самый страшный свой кошмар он уже пережил наяву, а его хозяин, вероятно, вовсе не видел снов. Астроном напевал какую-то незатейливую мелодию, время от времени поворачивая вертел, и хлопотал над соусом. Сегодня был редкий случай, когда к обеду они ждали Гостя.

С тех пор, как Рыцарь Креда утратил Иассу, он искал ее повсюду: разослал подневольных духов во все концы света, нанял песчаного воина Юрфу и тоже отправил его на поиски. Сам же Рыцарь часами сидел перед щитом с одиннадцатью знаками и глядел в маленькое обсидиановое зеркало. Однажды Астроном заглянул туда, но поспешил отвести глаза. В своей мерцающей глубине зеркало отражало людские страхи. Но то ли Иасса погибла, то ли она совсем ничего не боялась, Рыцарь Креда не мог уловить следа ее мысли в круговерти человеческих ужасов.

Гость, отважившийся прийти в крепость, посещал Рыцаря не впервые. Тайно, закутавшись в плащ, гость пересекал пустыню в сопровождении нескольких воинов. Гость не был другом. Напротив, то был человек из стана противника. И, кроме прочего, то была женщина.
Дама, из-под плаща которой выбивались края белой мантии, поднялась по широкой лестнице в залу, жарко натопленную камином. Рыцарь предупредительно помог ей скинуть плащ и усадил поближе к огню.

– Выпейте это, принцесса Орра, Вы совсем продрогли. Ветер в пустыне беспощаден, – сказал он, наливая ей бокал темного вина.

– Как и Амэн-варкут, стоящий с войском у границ Го-Алсы, – отвечала женщина.

– Как и само Инферно, – рыцарь подал знак Астроному, и тот укрыл принцессе ноги шерстяным пледом.

– Как и ты?

– Я служу Инферно.

– Скажи мне, враг мой, ты нашел, ты видел ее?

Рыцарь провел ладонью по ледяному лбу:

– Нет, милая принцесса, я не видел твоей сестры.

Орра уронила в бокал несколько прозрачных слезинок:

– Обещай мне, что прежде, чем ввести в Адеран Амэна и его сонмы варкутов, ты найдешь ее. Я хочу дожить до этого дня!

– Клянусь, Орра!

– Если только Иасса жива, почему ты не видишь ее, разве человек, живой человек, может ничего не бояться?

– Я верю, что она жива, – Рыцарь крепко сжал пальцы, – Но даже в инфернальных землях существуют силы, хранящие человека от таких, как я.

Ну, полно плакать, – убеждал Орру Астроном, суетившийся над блюдом, где дымилось жаркое, – Господин Рыцарь найдет Вашу сестру.

– Нет-нет, я не голодна, – попыталась протестовать принцесса.

– Полно, Ваше высочество, поешьте. Вот духи слетятся, может, будут новости. Господин Рыцарь всегда надеется, и Вы надейтесь.

Отдаленный шум послышался за стенами крепости, сразу со всех сторон, и через мгновение одиннадцать скорбных духов сложили черные крылья в каминной зале: Топаз, Сердолик, Хризопраз, Сапфир, Лабрадор, Малахит, Опал, Сардоникс, Халцедон, Хризолит, Обсидиан.
Орра содрогнулась и опустила головку. Она не смела взглянуть в лицо духам. Но Рыцарь Креда прямо смотрел в их разверстые глазницы, в которых клубился мрак и порой пробегали стремительные молнии.

Один за другим духи развели крыльями. И сегодня они не нашли Иассы.

– Прочь! – отрывисто приказал им Рыцарь Креда. Больше кого бы то ни было он сожалел, что Орре придется возвращаться ни с чем.

Крепость погрузилась в тишину. Орра покинула пустыню. Камин уже не горел. Астроном-дворецкий на кухне мирно клевал носом над картой ночного неба. Даже ветер прильнул к камням, нашептывая пустыне слова утешения. Рыцарь Креда почти уснул, утомленный непрекращающимся ожиданием. Мысли его текли грузно, неповоротливо. сон, наконец, овладел им. Дворецкий ошибался, думая, что Рыцарь Креда не видит снов. Его тоже посещали кошмары. Но сегодня Инферно словно отступило. Рыцарю казалось, будто он вновь стал ребенком. Ребенку снились звезды, яблоки и мама. Тень забыла о Человеке, лишь на одну ночь. К утру она вновь станет терзать и мучить его. Даже любовь не могла освободить Человека от этого. Пока не могла. Ребенок досчитывал последние яблоки своего сна за минуту до пробуждения.

***

В ту же ночь песчаный воин Юрфа ощутил странное предчувствие. Он долго не мог уснуть. Одна из звезд в созвездии Кольца Падишаха светила так ярко, что не давала ему сомкнуть глаз. Юрфа поднялся с мокрой травы, на которой долго и тщетно ворочался, призывая сон. Незнакомая земля перед ним была реальной. Здесь Инферно еще не успело пустить корни. Но Юрфе было безразлично. его родила простая женщина, пленница песчаного племени.

Полукровка Юрфа не боялся реальности. Горы с заснеженными вершинами обливались розовым светом, где-то внизу, у подножий, виднелись огни человеческих жилищ. Свежий воздух, напоенный запахом зелени, казался совершенно прозрачным.

В одном из тех маленьких сельских домиков, которые привлекли внимание Юрфы своими огнями, не спала белокурая женщина. Ее тоже охватило смутное предчувствие. В такие моменты ее мысль витала на грани памяти, тревожимой каким-то странным Зовом. Женщину звали Иасса, и она не помнила своего прошлого, ничего, кроме имени. С того дня, как ее нашли в горах, возле ущелья, называемого местными жителями Дном Мира, она поселилась здесь же, в маленьком домике. Ей некуда больше было идти. Иасса не помнила ни своей семьи, ни титула. Не помнила она и того, как попала сюда. Она не помнила, как твердь ушла у нее из-под ног, когда сердце повелело ей обернуться, чтобы вновь взглянуть на притягательный Язу-Йошр.

«Не стой!» – крикнул ей тогда Рыцарь Креда. Но она уже была не властна над своим стремлением. Там, в Язу-Йошре, осталась удивительная книга, которую показали ей сияющие существа. «Ирис» открыл Иассе тайну, тайну чужого сердца. Какие поразительные слова она прочла тогда на древних пергаментных страницах! Слова, еще не рожденные во вселенной! «Не уходи, пожалуйста, не уходи! Я страдал столько, что если страданий прибавится хоть на одну слезу… Кровоточит солнце, роняя пламя на мои плечи. Укрой их, помоги не согнуться! Я сдержу свое сердце, я сдавлю свое горло, только не уходи. Забудь обо мне, но останься. Вспомни, и исцелишь меня от смерти. Я готов умереть тысячи раз, чтобы ты не ушла… Я тот, кто достоин твоей любви, Иасса…»

Увы, она не помнила даже этого. Зарождавшееся чувство притворилось тишиной. Сейчас она сидела, обвязав голову индиговой косынкой, и ткала сукно на продажу. Она сама не замечала, что говорит вслух. Постукивание ткацкого станка почти заглушало тихий голос: «Люди смеются над тем, что я ничего не знаю. даже о самой себе. Но они платят мне за сукно. Они жалеют меня. Надо простить людей за их смех…»

– А еще за то, что однажды Человек предал твои мечты и остался в забытом прошлом!

Иасса обернулась. Существо, стоявшее на пороге, явно было ей знакомо, она даже сумела вспомнить имя:

– Юрфа?! – она поднялась в сомнении.

Юрфу никогда не обманули бы ни простое холщовое платье, ни ее растерянный взгляд. Эти белокурые волосы! Эта царственная осанка! Он сразу узнал в стоявшей перед ним женщине Властительницу Го-Алсы.

В тот же миг прорвавшаяся наконец из глубины сознания память обожгла Иассе мозг.

– Юрфа! – воскликнула она уверенно и улыбнулась, - Никогда не думала, что так обрадуюсь тебе!

Понимал ли Юрфа, чего желает: отвести Иассу в мрачную цитадель Инферно или оставить ее здесь, в тихом счастье горной деревушки! Не впервые его грубое сердце дрогнуло; однажды глубокая борозда уже легла на твердую поверхность его души. Это произошло, когда он оставил свое племя, избрав свободу и одиночество. Нелегкое решение, но он принял его сам.

Иассе Юрфа не мог предоставить выбора. Натужно, одной лишь мыслью, без слов, он позвал Рыцаря Креда, и мгновенно тот откликнулся, проснувшись в каминной зале своей крепости. Не медля он бросился к Символу Страха. Обсидиановое зеркало призрачно мерцало. Вместе с памятью проснулись и страхи Иассы. Рыцарь видел ее долгожданное лицо, синие глаза смотрели на него из зеркального пространства. Ее страхом был он. Холодное сердце, которому так уютно в бесстрастном Язу-Йошре, боялось любить.

Рыцарь Креда трепетно коснулся отражения едва влажными губами и, собрав в легких всю силу своего счастья, выдохнул в нее огонь. Дрожащая, бледная женщина, перенесенная в крепость поцелуем «демона», обессиленно упала ему на руки.

– Вот, ты уже страдаешь, – опечалился Рыцарь.

Но Иасса смотрела на него доверчиво. Равнодушие отступило. В этот момент она любила весь мир, каждую его частицу.

– Не уходи, пожалуйста, не уходи… – прошептал Рыцарь Креда.

***

– Отдохни, но не засыпай сейчас! – умолял Рыцарь белокурую женщину, устало откинувшуюся на шелковые подушки.

– Если я усну, вновь придут кошмары? – спросила она, сжимая его руку.

– Прости меня, Иасса. Я не могу уйти отсюда. Здесь, в подземельях крепости томятся души, украденные Инферно. Я сторожу их плен. Я не волен покидать это место надолго.

– Ты – тюремщик Инферно?

– Я ему служу.

– Мой плен ты тоже усердно стережешь?

– Чего ты хочешь больше, – Рыцарь Креда нежно провел ладонью по ее волосам, – Чтобы я сказал тебе «страдай со мной» или сказал «уходи с миром»?

Иасса скорбно умолкла. Она не хотела уйти без него. И он любил ее скорбь.

– Покажи мне подземелья, – попросила она, – Покажи, что сделало Инферно с украденными душами.

– Там страшно. Очень страшно, любимая.

Иасса все-таки уснула. Капли испарины выступила на ее лбу, едва лишь первые сновидения пылью осели на ресницах. Рыцарь Креда застонал, сердце его сжалось:

– Иасса, моя любовь причиняет тебе боль. Но клянусь, что никогда не причиню тебе боли без любви.

***

Ему пришлось уступить. Иасса не знала покоя не только ночью, но и днем. Ее терзала мысль о подземелье украденных душ. И вот, они оказались перед тяжелыми дверьми из черного металла. Двери раскрылись от самого дуновения его прихода, без звука, без единого скрипа, как молчаливые стражи, отступившие в сторону. Будто эти двери хранили молчание половины мира, той, что есть тьма.

Иасса стояла в голубом покрывале, лишь немного более реальном, чем покрывало Съенны. Пальцы ее нервно холодели, в длинных белокурых локонах терялись цветки шиповника. Она плакала, и она была прекрасна.

Рыцарь Креда ввел ее в залу, полную зеркал. Казалось, само подземелье – это отражение в зеркале, и, если потухнут факелы, жизнь в зеркалах умрет навсегда. Да, в подземелье горели факелы, давая обманчивый инфернальный свет. И был тот свет глух и ослеплен собою. А тьма, притаившаяся по углам, имела «уши». Она могла слышать дыхание странной любви Иассы и Рыцаря Креда, жертвы и палача.

– Слышишь звук? – Рыцарь склонился к самому ее виску, чтобы Тень не подслушала его шепота, – Несмолкаемый стон, такой постоянный, что перестает быть ощутимым, различимым для слуха.

– Это стоны тех, кто томится в крепости вместе с тобой?.. – промолвила она и уронила под ноги лепесток шиповника.

Зеркала, зеркала – от потолка до пола. Они заключали в себе лица тех, кто когда-то был отмечен Инферно и воссоздавали самые сокровенные их скорби. Недаром цитадель называли адом, здесь тоже страдали души. Некоторые лица были знакомы Иассе. Она узнала философа Коинна, который убеждал людей не бороться со злом. Узнала она и поэта, которому Коинн подарил свиток с рифмами.

– Отсюда нет выхода! – с ужасом подумала Иасса. Но Рыцарь услышал ее мысль.

– Выход один, вырвать из сердца, сбросить с себя Инферно, с которым срослось сознание, к которому, несмотря ни на что, еще тянется душа.

– Ты не стал бы удерживать тех, кто сумеет освободиться?

– Нет. Да я бы и не смог. Когда это случится, раздастся звон и потрясет пустыню. Зеркала бьются со звоном, любимая.

– Как зябко, – Иасса плотнее укутала плечи.

– В каждом зеркале еще есть частичка тепла, сердце теплится, пока оно живо, но каждая из душ обречена на одиночество, а наедине с собой не на кого излить тепло.

– О чем ты думаешь, Иасса? – спросил он ее, когда все ужасы подземелья остались позади, за надежной преградой черных дверей.

– Ты ведь читаешь мои мысли. Так почему ты хочешь, чтобы я говорила?

– Я хочу, чтобы ты говорила СО МНОЙ.

– Все эти души украло Инферно?

– Да, и еще одну.

– Твою?

– Нет. Пока еще нет. Другую. У меня есть еще одно зеркало, но его я держу не в подземелье, а в башне.

– Почему?

– Оттуда видны звезды.

– Кому?

– Идем, я покажу тебе.

Рыцарь Креда повел ее по деревянной лестнице вверх, туда, где порывы ветра играли послушным флюгером на крыше. Здесь, обращенное к небу, лежало зеркало, отражавшее медноволосую женщину с почти детским лицом. Своенравные, но почти восторженные черты.

– Кто она? – удивилась Иасса.

– Сулейма. Ведьма. У нее тысячи лиц, но это настоящее.

– Чем она так измучена? Инферно иссушило ей губы и покрыло веки инеем?

– Нет. Инферно украло ее душу, но не достигло самой сути. Ее измучила любовь.
Рыцарь Креда еще раз печально взглянул в лицо Сулейме. Ресницы ее чуть дрогнули. Она узнала Героя, и она была благодарна ему за то, что может видеть звезды.

***

Старый Астроном заваривал чай из лепестков морской розы. Несколько последних ночей он испытывал редкий подъем, возбуждение. И не потому что многое изменилось в мрачной крепости, когда там появилась женщина, оставлявшая позади себя аромат шиповника и еще не разучившаяся улыбаться. Господин Рыцарь тоже сильно переменился. Впервые Астроном видел, что в его глазах играла, искрилась жизнь, и ее уже не могла затуманить пелена отрешенной скорби. Но совсем другое заставляло старика то и дело потирать сморщенные ладони, приговаривая: «Так-так. Интересно. Неужели она меняет цвет?!»

Цвет меняла звезда из Кольца Падишаха. Сначала она немного «притушила» свою яркость. На следующую ночь Астроном заметил, что она подернулась синеватой дымкой. Сегодня же сердце ученого ликовало. Больше не могло быть никаких сомнений; звезда, названная древними Индиго, обрела стойкий лилово-синий, индиговый, оттенок. Впервые за тысячи лет! Может, подобное явление и видели далекие предки ныне живущих людей, если дали звезде это странное имя.

«Как жаль, что у меня нет телескопа», – подумал Астроном, – «Хотя бы самого обыкновенного!» Он отхлебнул горчащего настоя морской розы и мечтательно прикрыл глаза.




***

Рыцарь Креда сам встретил у порога ночную гостью. Орре не пришлось ничего спрашивать, она все прочла на его лице. Едва сдерживая вскрик, она упала на подкосившиеся колени, прижимая руки к груди. Сердце колотилось так сильно, что мешало говорить. Рыцарь заботливо предолжил ей руку, поднял на ноги.

– Умоляю, где она? – чуть слышно прошелестела Орра.

В эту секунду Рыцарь подумал, неужели он не может спасти это трепетное дитя, защитить ее от Амэна. Но другая часть его сознания, та, что была Тенью, ни на мгновение не забыла: в отсутствие Властительницы Иассы Адераном правила Орра. Война с Го-Алсой – это война против Орры. Как бы не жалел ее Рыцарь Креда, она обречена.

Он тихо подвел принцессу к шелковому ложу, на котором беспокойно спала ее сестра:

– Молчите, милая принцесса. Не надо ничего говорить. Пусть она спит, сегодня ее ночные видения не так мучительны.

– Удержи ее здесь, враг мой! Не дай погибнуть в Адеране! Спаси ее! – Орра крепко сжала его сильное запястье.

– Я хотел бы спасти и Вас, принцесса, но не могу. Это не в моей власти.

– Спаси ее! Этого будет довольно!

Орра покинула пустыню в последний раз. Глаза ее глядели прямо перед собой, поступь была решительной, белая мантия окрасилась в индиго светом, стекающим с с;мого неба. То было шествие не маленькой принцессы, но гордой Властительницы. Орра шла на свою войну и знала, что если ей суждено погибнуть, она погибнет достойно.

***

Рыцарь принес утро в спальню Иассы на кончиках своих пальцев. Он прикоснулся к ее лбу, и залегшая было морщинка разгладилась, память дурного сна медленно угасала на высоком челе.

– Проснись, любимая! Довольно страданий, ночь отступила.

– Ночь вернется вновь и снова принесет боль, – отвечала Иасса, не размыкая век.

– Проснись, любимая! Боль – это жизнь, это любовь, это Зов. «Шиповником распустится день, смиренно уповая на боль…»

– Чьи это стихи, твои?

– Нет, одного поэта. Ты видела его в зеркале. И прежде… В Фаардуме.

– Да… – Иасса вновь погрустнела. Но лишь на мгновение. Затем легкая улыбка окрасила ее облик розовым сиянием, и она рассеянно пропела: «Я люблю тебя».

Слова коснулись его слуха, и впервые Тень испугалась. Она забилась в самый темный угол души, она съежилась, она бессильно тряслась. Рана, нанесенная ей тремя главными словами во вселенной, медленно, но неизбежно должна была убить Тень.

***

Хотя Астроном-дворецкий и жил в цитадели Инферно, оно не украло его душу. Не успело. Астроном умер во сне от старости. Эта мирная смерть так не вязалась со всем, окружавшим Иассу в крепости, что она даже не могла плакать. Рыцарь Креда вырыл старику могилу за пределами пустыни, там, где редкая трава сумела пробиться сквозь камни и пласт скудной земли.

Именно теперь Рыцарю приходилось оставить Иассу наедине с ночными кошмарами и полным зеркал подземельем. Он уходил на войну, забирая с собой даже одиннадцать подневольных духов Символа страха. А у границ Го-Алсы его уже ждал не ведающий сомнения, пламенеющий мраком Амэн-Варкут.

ЧАСТЬ 5.

 ИНДИГО

                Она страдала и любила,
                И рай открылся для любви.
                М. Ю. Лермонтов. «Демон».

Почва прогибалась под тяжестью тысяч всадников, сражающихся друг с другом. В самой гуще сражения бились двое: мужчина и женщина. Черный царь варкутов взмахнул мечом и обрушил его на литой, сияющий закатными красками, зеркальный щит военачальницы Аэрхи. Воины Го-Алсы отступали. Аэрха металась, как разъяренный зверь, она пульсировала каждым своим жестом, она горела дыханием схватки. Под нею сбился с ног от усталости молодой полудракон.

Не было места у стен Адерана, которого не достигли бы реки крови. Люди кричали, но отвечал им только лязг оружия. Варкуты на инфернальных конях летали бесшумно, как смертоносные духи. Даже движения воздуха нельзя было различить в их бесчисленном стане. Последние храбрые воины Го-Алсы гибли в кромешной тишине.

Рыцарь Креда в сопровождении одиннадцати крылатых демонов, никем не остановленный, миновал городские ворота. Путь в Адеран для Инферно открылся. Тень и Человек в одном лице, Рыцарь способен был впустить Инферно в реальные земли, и его оказались не в силах остановить даже священные холмы. Властительница города принцесса Орра стояла на ступенях дворцового входа.

– Все кончено, Ваше высочество. – Сказал ей Рыцарь Креда, учтиво поклонившись, – Ваши войска повержены. Вы объявляетесь пленницей победителя, царя Амэна. Завтра в полночь состоится Ваша казнь, – и добавил тише: – Простите, это война.

– Аэрха? – спросила Орра коротко.

– Мертва.

– Могу ли я до казни остаться в моем дворце?

– Я убью всякого, кто посмеет Вас тревожить, – ответил Рыцарь.

***

Адеран, город у самого моря, был выстроен из розового камня. Впрочем, камень, вероятно, был белым, но вечный закат Го-Алсы перекрасил его по-своему. Город на краю света высился в долине, поднимая к небу ажурные, «танцующие» башни. Шпили с флагами искололи низкие янтарные облака. Мощеные улицы плавно изгибались, избегая острых углов и образуя просторные площади причудливой формы. Морской ветер доносил сюда слабый аромат водорослей. Из окон виднелись пестрые паруса лодок, с которых горожане собирали улов в прибрежных волнах. Но теперь крикливые улицы опустели, а в дворцовом парке строился эшафот. Ничего больше не напоминало о происшедшей здесь перемене. Лавки торговцев стояли закрытыми, но не разграбленными. Все также отсчитывали время городские часы. Все, как всегда. Разве изредка повеет вдруг холодом, и в переулке покажется некто, весь в черном, а потом также быстро исчезнет, словно растворившись в изломах незнакомого города.
Только Рыцарь Креда уже почувствовал медленное наступление Инферно, ощутил, как Тень воспряла внутри и заскребла когтем по сердцу.

Он смотрел на море у самой кромки воды. Зеленоватая влажная поверхность казалась бескрайней, но Рыцарь знал, что это не так. За морем раскинулось неизведанная область, и там было Великое Индиго, которого так жаждало Инферно, в котором и лежала финальная точка пути самого Рыцаря. Он вспомнил, как сдался город, как на шпиле одной из башен водрузили Символ Страха, и одиннадцать скорбных духов распластали свои крылья над священными холмами. Он вспоминал, как погибла Аэрха. Амэн-варкут сбросил черный капюшон со лба, взгляд его пустых глазниц вонзился в бирюзовые очи Аэрхи. Она лишь слегка покачнулась и упала без единого стона. Кони, люди, полудраконы втоптали в землю ее тело. Никто не нашел бы теперь того места, где это случилось.

Рыцарь Креда раскрыл ладонь и выпустил из нее голубую туманную струйку, такую тонкую, что она тотчас завилась в спираль, а через минуту легла темной кисеей на плечи Съенны. Кожа ее была так бледна, что казалась дымом.

– Ты скорбишь, брат мой? – спросила она, погружая призрачные стопы в соленую воду.

– Я скорблю.

– О тех, кто погиб здесь?

– И о той, кто еще погибнет.

Съенна подняла фонтан мелких брызг:

– Ты жалеешь Орру?

– Я не хочу ее смерти.

– Но ты ведь хочешь завершить свое дело?

Рыцарь Креда пожал плечами:

– Если желание – это стремление, порыв, то я его не испытываю.

– Так ты НЕ ХОЧЕШЬ пустить Инферно туда, куда оно стремится?

– В моей душе нет ни желания, ни сопротивления.

– Нет! У тебя есть желание! Ты хочешь, чтобы Орра жила! Чтобы Иасса стала счастливой! Ты сам желаешь чего-то большего, чем Инферно! Ты хочешь РЕАЛЬНОГО.

– Я служу Инферно.

Съенна коснулась его плеча.

– Смотри, – сказала она, – Море целует сушу. Но между ними зыбкой преградой колышится пена. Пена препятствует морю. Ты видишь, Человек?

– Я не человек. Я другой.

– Инферно – пена, брат мой. Только человек боится пены. Море разобьет ее о камни…

***

Израненное небо тяжелым балдахином обрамляло застланный алым шелком эшафот. Одиннадцать подневольных духов стояли вокруг него, укрыв лица крыльями. Варкуты в черных капюшонах замерли поодаль. Принцесса Орра поднялась на помост, не снимая мантии. Следа слез не могли скрыть темно-сливовые пряди, небрежно наброшенные на лоб и стекающие по плечам до пояса.

В нервной ладони принцесса сжимала промокший платок, который забыла оставить в спальне и не решалась выпустить из пальцев. Ей было холодно. Она накинула бы плащ, но теперь это казалось ей бессмысленным. Едва царь Амэн взмахнет широким рукавом, за которым не угадывались линии рук, как меч палача вонзится ей в сердце. Она думала: безумно несправедливо, что нельзя даже попытаться защитить себя.

Ее народ подавленно молчал, скованный кандальной цепью страха, рожденного из самых глубин сознания. Орра обвела толпу размытым взглядом, глаза остановились на Рыцаре Креда. Тот, сдвинув брови, смотрел вверх – единственный из всех, не вниз, а вверх – туда, где прямо над головами, на башне, зловеще поблескивал зенитом самой смерти Символ Страха. Творение ведьмы Сулеймы было уязвимо, и только Рыцарь знал, в чем заключена его слабость.

Лишь на мгновение опередив Амэна, Рыцарь Креда сам взметнул над толпой руку. В его уверенном кулаке сиял таинственными знаками кред. Луч грозного оружия дотянулся до верхушки башни, опалил края черепичной крыши и с силой ударил в круглое обсидиановое зеркало в самом центре щита. Символ Страха дрогнул, как живой, и рассыпался. Части его сгорели в воздухе, так и не достигнув земли. Ледяная хватка, сковывающая людей на площади ослабла. В ту же секунду обрели свободу и одиннадцать скорбных демонов. Стремительней карругов взвились они на своих широких крыльях. Их души жаждали отмщения, и в своей нечеловеческой злобе они рвали когтями и жалили призрачных варкутов, ибо, какую бы ненависть не питали они к людям, но своих собратьев-демонов ненавидели еще больше.

Обессиленная, Орра молча спустилась с эшафота, кто-то подхватил ее на руки, больше она ничего не видела. Обморок подарил ей долгожданное утешение.

Но в толпе находился и тот, кого не тронула общая сумятица. Невозмутимый Амэн-варкут повернул голову к Рыцарю Креда и рывком сорвал с себя глубокий капюшон. Сулейма ошиблась, Амэн не испугался креда Рыцаря, как не испугался прежде и креда военачальницы Аэрхи. Амэн вовсе не умел бояться. Пустота, которую он обнажил, полоснула Рыцаря по глазам. У этого существа не могло быть никаких эмоций, оно было совершенно ирреально.
Дыхание отказалось служить Рыцарю Креда, он не чувствовал больше ни рук, ни ног. Сознание помутилось, со стуком из разжатого кулака выпал кред и покатился по земле, теряя свое свечение. Только чудо могло спасти Рыцарю жизнь, и чудо произошло…

***

В тот же самый час, в ту же минуту, как Символ Страха обратился в прах, почву пустыни всколыхнул необъяснимый толчок. Земля взбунтовалась против тяжелого бремени камней и сам;й мрачной цитадели. Крепость содрогнулась, ощерив в стенах неровные трещины. Звон, оглушительный и музыкальный одновременно, потряс воздух. Иасса успела схватиться за спинку высокого кресла, чтобы не потерять равновесие. Удивительное смешение ощущений охватило ее: и беспокойство, и восторг, и щемящая боль под сердцем, но самое странное – пропало так утомлявшее, острое чувство одиночества. Иасса вдруг поняла, что она не одна в крепости. С того дня, как Рыцарь Креда оставил ее здесь, она привыкла питать свою кровь соками ожидания, не надеясь, что чье-то общество может скрасить ее время. Да и самого времени Иасса почти не замечала. Она пребывала в безвременьи, прерывавшемся по ночам чужими кошмарами, и только.

По деревянной лестнице в каминную залу спустилась молодая медноволосая женщина. Она двигалась неуверенно, но, несмотря на это, вся ее манера была исполнена непритворной грации. Женщина заметила Иассу и улыбнулась так просто, совсем как старой знакомой. Иасса узнала ее – Сулейма вырвалась из зеркального плена, ее душа больше не принадлежала Инферно.

– Ты смогла! – восторженно вскрикнула хозяйка мрачной цитадели.

– Нет, это не я, это он – Герой. Он освободил меня.

– Если бы я могла, если бы мне дано было выпустить из плена хоть одного из тех, кто томится в подземелье!

– Думаю, ты можешь, – рассудительно произнесла Сулейма. Она уже совершенно пришла в себя, и теперь ее лицо обрело то выражение, какое придают чертам мысли о будущем, а не о прошлом, – Надо только разбить зеркала. Идем, скорее!

– Но у меня нет ключа! В подземелье ведут тяжелые черные двери, даже вдвоем мы не сумели бы открыть их. Они слушаются только Его.

– Его голоса? Жеста?

– Его присутствия.

Сулейма слегка потерла виски острыми ноготками, так удобнее думалось; на запястьях звякнули усыпанные разноцветными камешками браслеты.

– Нам придется ждать его, Рыцаря Креда.

– Нет, это нужно сейчас! Я знаю. Я провела годы в плену своего отражения и теперь острее чувствую реальность. Пожалуйста, идем и попробуем открыть двери!

Быстро увлекаемая за руку вниз, Иасса схватила связку ключей от ворот крепости, от залов и комнат. Она на надеялась, что среди них найдется подходящей, но нужно ведь было хоть что-нибудь предпринять.

Подходящего ключа не оказалось. Сулейма внимательно осмотрела двери подземелья, всю их поверхность, и не обнаружила даже замочной скважины. Женщины попробовали просто надавить на тяжелые черные створки - тщетно, двери не поддавались. Иасса выронила ключи, связка ударилась о каменные плиты пола, издав глухой звук. Но не этот звук заставил Иассу вздрогнуть. Холод сковал ей плечи, и она обернулась, ощутив, как некто встал за ее спиной, появившись из ниоткуда. Сулейма тоже оглянулась назад. На ступенях они увидели бледную фигуру в голубой кисее.

Демоница подошла, словно подплыла, ближе, и двери беззвучно распахнулись, послушные лишь дуновению, исходящему от ее эфирного существа. Съенна открыла вход в зеркальную залу, ведь она была частью его, Вассала Инферно, Героя, Рыцаря Креда.

Иасса ни о чем не спросила. И она, и Сулейма чувствовали, что теперь не время задавать вопросы. Что-то заставляло их торопиться. Одно за другим, мелкими осколками, зеркала ссыпались на пол, освобождая из плена тысячи душ. Съенна подошла к овальному темному зеркалу. Она боялась заглянуть внутрь, как и полагалось демонице. Но не это оказалось самым страшным. Зеркало висело чересчур высоко, до него невозможно было достать.

– Возьми, – пропела Иасса, протягивая Съенне связку ключей, – они тяжелые. Просто брось в стекло.

– Вот мы и оказались с тобой по одну сторону зеркала, – подумала Съенна, но вслух спросила только: – Ты знаешь эту душу?

– Да, я много думала об этой душе.

– Это тот, чей сумрак дал жизнь Амэну. Все варкуты состоят из одного лишь инфернального сумрака, теневой части души тех, кого вы называете демонами и полукровками.

– А ты, ты кто? – хотела спросить Иасса, но не успела. Это было последнее зеркало; когда оно со звоном раскололось, сверху, прямо сквозь мрачную каменную толщу проник в подземелье дивный индиговый свет. Он залил глаза Иассе, он отразился в каждом осколке на полу, он растворил в себе полупризрачную Съенну в голубой кисее. Ведь она была только фантазией Рыцаря Креда, лишь оболочкой, которой он наделил свое второе «я», отдельное от того, что он о себе знал: смертоносная, искренняя, смелая, она утратила форму, но не перестала существовать.




***

Когда варкут смотрит в глаза своей жертве, жертва погибает. Амэн посмотрел в глаза Рыцарю Креда, но встретился взглядом с другой тенью, той, что была внутри противника, поэтому беловолосый мужчина не упал. Он застыл, вынужденный ждать, чем закончится схватка теней. Амэн сразу понял, что та, вторая Тень смертельно ранена, она не продержится долго. Теперь она умерла, но и бестелесные черты царя Амэна утратили свою власть над Человеком, они обрели плоть. Знакомое лицо не мертвило сознание, как пустые глазницы варкута. Рыцарь Креда был жив и свободен, и он спешил к Иассе. Туда, где индиговый свет преобразил пустыню.

На площадях ликовал народ, внезапно исчезли вдруг сразу все варкуты! Принцесса Орра облачалась в индиговую мантию. А один полукровка, Амэн, обратил вслед уходящему Человеку несколько рассеявшихся в пространстве слов: «Шиповником распустится день, смиренно уповая на боль…»

Инферно отступило. Никому больше не под силу было проложить путь по морю в Индиговое Запределье. Впрочем, как знать, может, когда-нибудь кто-то и попытается, и непроглядная тьма вновь прильнет к границе Го-Алсы. Но и тогда обязательно найдется Человек, Герой, Рыцарь, который остановит Инферно.

Рыцарю Креда не нужно было идти дальше. Зов вел его назад, Зов, имя которому Любовь. Он возвратился с войны победителем. Ему и его любимой хватило для победы и той силы, что дала им маленькая индиговая звездочка в Кольце Падишаха. А сможет ли человеческое сердце объять все Великое Индиго?! Вероятно, Оно так и останется недосягаемым, за морем, за краем света.

***

«Шиповником распустится день, смиренно уповая на боль…» Боль. Огненная боль отпустила их. Золотистое тепло изливалось на лица. Рыцарь Креда делал то, чего действительно хотел, но его украденная у Инферно душа не желала ничего, что не звалось бы Иассой. Весь мир наполнился одним ее именем. Мир под сияющими созвездиями, вяжущими снопами свои лучи.

Ночь приносила лишь отдохновение руинам некогда страшной крепости, обиталищу кошмаров. Там, где лежали прежде бесприютные камни, теперь росла трава, усыпанная мелкими лепестками незабудок. Мужчина и женщина шли по этой траве. Походка их была легка, они едва касались земли. Вокруг золотые краски смешивались с зелеными. Ранний плодородный сентябрь овевал их кленовыми ветвями. Впереди лежали луга и беспредельные поля пшеницы, которую никто не убирал. Она не нужна была для пищи и хлеба, она тянулась к солнцу ради аромата спелых зерен и ради того, чтобы эти двое могли любоваться, как ветер прячется в колосьях. Лес был похож на сад, а на пятнистой от солнечных бликов равнине отдыхали карруги. Птенцы их пели величественные гимны природе, обращая пение в игру.

Из этой акварельной страны по горной тропинке ушла Сулейма. Она исчерпала свою боль до дна, и боль исчерпала ее. Больше не существовало ведьмы-ребенка, капризной и могущественной. Осталась лишь та, что запомнила эту историю и рассказала ее. Поверьте, она не стала бы лгать!


Рецензии
Есть в этом что-то.
Я тоже писала о любви в жанре фэнтези).
Собственно говоря, фэнтези ради фэнтези - это не то.

Дамина Райт   06.04.2009 13:52     Заявить о нарушении
Это написано очень давно, более 10 лет назад. Тогда только происходило мое религиозное становление. Оно здесь заметно, но еще не оформилось в слове. Вот "Цвета прощения" - другое дело. Тоже о любви, но уже в другом смысле. Антиязыческое получилось произведение. Сейчас оно гораздо актуальнее, чем фэнтази. Понятие о любви у многих исказилось, приняло эгоистическую окраску. Мне было бы интересно именно Ваше мнение.

Павлова   08.04.2009 07:11   Заявить о нарушении