Черное крыло зверя 13

Глава 13 из книги "Эпоха Креста 2"

Арира включила спутниковую систему слежения, и Тор увидел, как вокруг дома отца Аркадия - друга Митрия, где пряталось семейство Креста, веером расположились пять машин. Два “х-пятых бумера”, один “мерин”, называемый в народе уазиком, и “лексус”. Четыре черных джипа и одна белая “восьмерка”, выбивающаяся из композиции своим контрастом. Возле каждой машины находился человек. Где находились остальные, предполагать было не нужно.
Почему же так поздно пришел сигнал? – гадал Тор.
– Арира! – воскликнул он, – перебрось меня туда.
– Я не могу этого сделать. Мои возможности не безграничны. Я тебя переброшу только к окраине Короедовки. Это все, что я могу. К тому же автомобили бронированные, как показывает сканнер, а значит, народец непростой и ты с ними не справишься. Учитывай также, что в каждой машине может находиться до восьми боевиков. Умножь на пять. Сорок человек. А ты один. К тому же ты не сможешь оперативно развернуть силовое поле и приготовиться к качественной отработке. Они прошли твое цезиевое кольцо, даже не кашлянув, так что уровень магической подготовки достаточен. И ко всему тому, они уже находятся в доме. Ты ничего сделать не сможешь, да и не успеешь. Так что будем разгребать последствия. Возьми в хранилище пять шариковых мин с инфракрасным портом, установишь по дороге. Инструкцию я тебе сейчас передам…
Арира посмотрела Тору пристально в глаза, так, что в голове резко кольнуло, и он понял принцип действия мин. В каждой мине был установлен инфракрасный радар, направленный вверх. При отражении луча от любого движущегося объекта происходит воспламенение термитного заряда, который в долю секунды формирует столб жидкого титана, транспортирующего верх капсулу с жидким азотом, стенки которой, расплавившись, замораживают область расплавленную титаном. Второй выброс кипящего титана без усилия проходит отработанную зону и заканчивает формирование канала, по которому выбрасывается в салон основной взрывной заряд малой мощности, начиненный стальными шариками. Титаново-азотная смесь прожигает днище транспортного средства со всеми атрибутами, даже если оно укреплено молекулярной сеткой из светонира, что бывает очень редко даже на боевых кораблях. А про земные автомобили и говорить нечего. Даже танковая броня оказывается не эффективней листа картона и прожигается практически мгновенно. На высоте метра от земли происходит срабатывание основного взрывчатого заряда, разбрасывающего во все стороны раскаленные стальные шарики. В замкнутом пространстве салона автомобиля не выживает никто. Кроме того, в каждой мине установлен счетчик радарных сигналов, так что запрограммированное срабатывание всегда происходит под тем объектом, который требуется.
Тор сгреб в охапку пять мин, взял два пульта. Один для работы, второй на всякий пожарный случай, и вбежал в зал к Арире. Она даже не повернулась к нему и вздохнула. Тор в ту же секунду оказался возле Катюхиного дома. Мины оказались на удивление легкими, и он перепрыгнул забор без усилий. Катюха радостно встретила его распростертыми объятьями.
– Кисонька, рыбонька, заинька, солнышко, – Тор на ходу вывалил комплект сладких прозвищ, – некогда, милая… Миха в беде, тороплюсь я.… Позже встретимся.
Последнюю фразу Тор произнес, уже заскакивая в кабину, и заводя двигатель.
Катюха на удивление резво распахнула ворота и Тор, вздымая клубы пыли из-под колес, рванул в Серебрянку.
Истомившаяся женщина прокричала вслед:
– Береги себя, Торушка!
Она нисколько не обиделась. Крест-Михаил с самого рождения настолько полюбился всем жителям деревни без исключения, что все связанное с ним, приветствовалось. А тут опасность…. За вечно улыбающегося Мишку вступился бы любой. Катюха села переживать о нем и Торе, спешащем на помощь.
Тор выжимал из старенького “Сурфа” все, что только было можно. Его бросало по проселочной дороге как дробину по стиральной доске. Он рассчитывал уложиться максимум в тридцать минут, даже если придется окончательно угробить машину. Сюда он доехал за два часа, плюс полчаса по лесу, но обратно время блуждания по лесу было сэкономлено, и оставалась только эта дорога. Все внимание Тора было устремлено только в удержании машины на изрытой колдобинами дороге. И на связи появилась Арира.
– Уже поздно. Они уезжают. Но Креста с ними нет. Я рассчитывала, что его они не станут убивать, но видимо ошиблась.
– На нем кольцо мирры, – объяснил Тор, – могли и не заметить. А если Костик догадался спрятать его в схрон, то Креста не нашли. Да и с родителями неизвестно что еще.
– Минируй дорогу, – посоветовала Арира, – этих бойцов отпускать нельзя. Найди самый пересеченный участок и клади мины прямо в естественные углубления на расстоянии десяти метров друг от друга. Количество сигналов до срабатывания заряда установи по возрастающей через единицу. Активируешь мины одновременно с пульта, как только кавалькада попадет в зону видимости.
Тор как раз выехал на подходящий участок. Скорость упала до сорока километров в час. Выйдя из машины, Тор в темпе разложил серые коробочки в ямах, как советовала Арира и не торопясь, поехал к процессии на встречу.
Рожи в машинах сидели те еще. Наглые, довольные, с чувством выполненного долга и презрением к “люмпенам”, которыми назывались все не свои. Тор опустил глаза, чтобы не встречаться ни с кем из них взглядом, что было оценено бандой как почтительный страх перед их могуществом, количеством и стоящей за их спиной силой. Только в последней, белой “восьмерке” не было радостного оживления. На заднем сиденье скорчился человек, от которого его сосед старался всячески отклониться, презрительно и равнодушно смотря в окно. Тор нажал кнопку на пульте и внезапно понял всю гениальность системы мин. А еще через несколько секунд воочию убедился в их необыкновенной эффективности. Все пять машин, почти одновременно, вздрогнули от негромких взрывов, произошедших внутри салонов. Их разбросало по дороге в разные стороны. Оба “Бумера” слетели на обочину и замерли, выпуская во все стороны клубы черного дыма. “Лексус” догнал “Мерина” и поцеловал в его дымящуюся корму. А вот восьмерке повезло меньше всего. Ее разорвало на части. Вырвало все три двери, и вспучило крышу. Лобовое стекло вылетело вперед и распласталось на крыше “лексуса”.
– Самая сильная магия – это взрывчатка, – назидательно произнес Тор, объезжая побоище, проверяя наличие оставшихся в живых боевиков.
На этот раз никто уже не улыбался нагло, и не тыкал пальцами, гогоча и матерясь в сторону Торовой машины. Большинство, скорее всего даже не дышали. А может и все. Инструкции, прилагаемые к этим инопланетным минам, адаптированным к земным условиям, скорее всего, говорили правду, и выжить после тех взрывов было невозможно. А поверять подробно Тору было некогда. Стальные шарики изрешетили корпус восьмерки настолько основательно, что Тор понял, – джипы были на самом деле бронированными. И он поспешил в Серебрянку.
– Тор! Дом горит, торопись, – пришло сообщение от Ариры.
Он вдавил педаль в пол. С диким ревом влетел во двор Аркадиевого дома и понял, что опоздал. Из окон уже вырывались языки пламени… На бегу делая гипервентиляцию легких, Тор на секунду остановился, задержал дыхание, телом разбил окно и вкатился в дом. На полу лежали двое обнаженных людей. На первый взгляд могло показаться, что они занимались любовью и замерли в оргазмическом наслаждении. Но под рукой у мужчины лежал кривой кинжал, второй торчал у него между лопаток, а у женщины на шее алела бордовая полоса. Оба были мертвее мертвых.
– Миша! – с отчаянными нотками в голосе крикнул Тор, – Миша, это Я! Тор!
– Молчание в ответ наполнило душу Тора горечью. Похоже, эти козлы убили сына бога.
– Крест! – с непонятной надеждой выпалил Тор.
Под кроватью послышалось шевеление, и из схрона выкатился живой и невредимый мессия. Тор поспешил закрыть от него зрелище убитых родителей и подхватил на руки.
– Я уже видел… – тихо прошептал Крест. – Они их убили. Но Бог взял их к себе. Я все видел. Там, на небе большой праздник. Там столько собралось разных бывших людёв, что я и не видел никогда. А крылатых и вовсе не счесть.
Тор, прижимая к себе маленького Креста, выбрался в разбитое окно и посадил его в машину. Сам бегом вернулся в дом, поднял кинжал, выдернул из спины Костика второй, и решил положить супругов рядом, чтобы хоть тут порушить ритуальное действие, которым банда “Зверя” хотела напоследок унизить любящих друг друга людей.
Только он приподнял тело Костика и положил его рядом с Махиным, как увидел, что у Махи отрезаны обе груди.
Все тело Тора охватила волна гнева:
– Бендеровцы недобитые. Жалость, сострадание… Выжигать вас надо было напалмом после войны, чтобы семя даже нигде не проросло. Либералы хреновы, – выругался он в сторону партийных работников, которые проверяли политику гуманности и исправления членов бандформирований, щедро расплодившихся после второй мировой. А теперь дети и внуки этих отморозков в другие банды сколотились. Стоит только один раз зверю кровь живую попробовать, как обратного пути уже нет. И детям тех уродов генетически передалась жажда насилия, убийств и вседозволенности.
– Маха, Маха, – еле сдерживая слезы, покачал головой Тор, но тут же собрался и стал одним сгустком ярости и непримиримости, – ты ответишь за это, Зверь, – сжав зубы, в полголоса произнес и добавил, сглотнув слюну, – простите меня родные, что я вас так подвел. Если сможете, простите меня. Я позабочусь о Кресте и отомщу за вас. Ваши смерти на моей совести. Он сложил ладони Костика и Махи так, будто они куда-то пошли вместе, держась за руки. А ногами стер мелом нарисованное вокруг их тел кольцо с оккультными значками.
– Не пить демонам сей крови, и не наслаждаться энергией мучения, – Тор стянул энергоинформационный поток со всего дома и, спрессовав его в крошечный комочек, перенес в кусочек глины.
– Эту боль ты, Зверь, съешь лично, – еле сдерживая ярость, произнес Тор.
– “Всякий кто борется с драконом, сам в конечном итоге становится драконом”, – вспомнил Тор слова учителя и его пояснение, что так происходит потому, что в мире должен соблюдаться совершенный баланс всего сущего и абсолютное равновесие. В случае значительного перекоса сил, система, в целях личной безопасности, стремится к восстановлению симметрии, и поэтому победитель становится тем, кого победил, и рождается новый витязь, идущий на борьбу. Это уже божественная задумка. Как только на земле рождается святой, сразу же рождается негодяй. И наоборот. Убивают одного, убьют и другого.
– Жестокая игра у бога, – пробурчал Тор и принял решение, что если нет другого выхода, то он сразится с драконом и станет им, а потом съест самого себя и эту кровавую игру окончит.
Перед внутренним взором появилось лицо учителя. Он молчал и улыбался, и от его лика исходил золотой свет.
Тор не хотел, чтобы у него проявились в душе светлые чувства по отношению к Зверю до момента его смерти, и поспешил прогнать это видение. Даже головой помотал для пущего эффекта.
Учитель исчез, усмехнувшись напоследок:
– Врага можно легко простить, если предварительно его уничтожить… – и добавил, – скоро ты сам достигнешь совершенного равновесия, и станешь мастером. Тогда все поймешь и станешь учить других.
Тор, не сдерживая больше слез от разрывающих душу чувств, впрыгнул в кабину и, взревев двигателем, отправился в обратный путь. Крест пристегнулся совершенно самостоятельно и спросил:
– Ты плакаешь потому что жалеешь моих папу и маму?
У Тора внутри все сжалось в комок, но он собрал силы и ответил:
– Это дым, Крест... Просто едучий дым.
– Понятно… – задумчиво сказал мальчик, – но если это не дым, то лучше не плакай. Им сейчас хорошо. В тыщу раз лучше чем было здесь. Они мне это сказали, пока ты в дым ходил. Им хорошо и спокойно. И они тебя любят. И меня. Они всех любят. Даже тех, которые их убили. Они теперь Боги.
– “Зато я пока еще нет”, – хмуро подумал Тор, подъезжая к еще дымящимся джипам.
Крест вытянул шею вперед:
– Машины странно поломались…. Там все умерли.…
– Ляг на сиденье и не смотри наружу, хорошо? – Тор собрался на всякий случай проверить качество работы Арировых мин и вытащил из кузова своего потрепанного Сурфа саперную лопатку и картофельный мешок, с вложенными в него еще пятью.
– Хорошо, – смиренно ответил Крест и лег ничком, лицом уткнувшись в ладони, – я посплю пока.
– “Послушное дитяти”, – умилился Тор, – “все бы такими были, меньше злости и бед на земле было бы”.
Проверку Тор начал с расхристанной “восьмерки”. В ней сидело пять изрешеченных шариками тела. С помощью саперной лопатки Тор отделил головы от туловищ, и брезгливо держа кочаны голов за грязные и окровавленные волосы, сложил их в мешок. Взвесив на руке, пробормотал:
– И на вес как капуста.
Перешел к “лексусу” и обернулся взглянуть, не смотрит ли на это Крест. Слишком уж некрасиво это могло со стороны выглядеть.
Крест по-честному спал на переднем сиденье и даже не пытался подсматривать. Это было совершенно излишним. Его невидимый двойник шел рука об руку с Тором и внимательно смотрел на все его действия, пытаясь понять смысл. Крест, как и любой нормальный ребенок, был очень любознателен и необыкновенно умен. Он все оценивал собственным умом и делал выводы, опираясь на высшую справедливость. У него было мерило для всего вообще, и он использовал негласные подсказки отца небесного, если попадал в затруднение. Но спрашивал небо только тогда, когда совершенно не мог понять что, как и зачем. Сейчас он не мог понять, зачем Тору понадобились головы бандитов, которых совсем недавно видел через щелочку в схроне живыми и бодрыми. Но терпеливо ждал завершения действия, чтобы оценить полную картину.
Обливаясь потом, Тор стаскал мешки с головами всех участников процесса в кузовок своего джипера и, убедившись, что Крест довольно посапывает на переднем сиденье, аккуратно тронулся. Проехав ровно пять километров по обнуленному счетчику, Тор остановился, и, накинув на плечи кусок брезента, потащил в лес два мешка. Отойдя на приличное расстояние в чащу, он вынул головы и, используя торчащие вверх сучья, гибкие ветви, а где и волосы самих голов в качестве веревок, развесил в необходимом порядке, стараясь пристроить их повыше, чтобы не испугать случайного грибника.
Пошел обратно к машине, приговаривая измененной присказкой:
– Сколько бошек не бери, все равно два раза бегать…
Бегать, а точнее ходить, действительно пришлось еще два раза. Всего голов насчиталось не сорок, как предполагала Арира, а двадцать пять. Зверь послал пять пятерок, пять заряженных пентаграмм. И Тор развесил их головы, соблюдая этот же порядок.
– Пять лучей у перевернутой звезды, пять элементов, пять пальцев на руке и пять километров до голов. Не дойти душе до цели, не найти душе покоя, пять поколений, пять покаяний, пять немыслимых страданий, для искупления содеянного, – это заклинание Тор буквально вдалбливал в каждую подвешиваемую голову, излучая сгустки магического концентрата из глаз.
Со стороны это смотрелось жутко, а для смелого и рассудительного человека совершенно бессмысленно. Но действие это в реальности было весьма эффективно, хоть и оттянуто во времени. И хотя ритуал этот относился к весьма опасному разделу черной магии, Тор сознательно брал на себя ответственность за сделанное. И даже не собирался заговаривать животных, камни или растения под свой образ. Духи леса внимательно наблюдали за работой Тора и одобряли честность. Головы и магия им нисколько не вредили, а вот предельная осознанность в выполнении действий им весьма нравилась. К тому же, рядом с Тором туда-сюда бегал дух спящего Креста. А этого сияющего малыша любила вся вселенная. И всякая живность, даже мельчайшая букашка готова была услужить ему, если бы он во плоти вошел в этот лес. Но Крест просто смотрел и анализировал действия Тора. И, наконец, понял смысл ритуала.
Когда Тор, утомленный украшательством деревьев, вновь сел в машину и поехал в Короедовку, Крест проснулся и, потянувшись, спросил:
– Ты думаешь, что эти головы могут вернуть моих папу и маму?
Тор вдавил педаль тормоза в пол.
– Ты что подглядывал?
– Мне не нужно подглядывать. Я могу видеть все, что захочу, и проходить сквозь что угодно, когда сплю. Я с тобой ходил, только ты меня не хотел видеть, потому и не видел. Зато я видел, как серебряные нити отрывались от голов, которые к телам шли. А это очень плохо. Они хоть и умерли, но пока еще живы. Хотя и по другому живы. А когда нити рвутся, и головам и телам очень плохо. А ты это специально сделал. Я видел, как ты эти нити рвал стихами своими. Зачем ты им делал плохо?
– Это чтобы они поняли, что хороших людей убивать нельзя.
– А разве можно понять, что ты сделал плохо, если тебя мучить станут?
– У нас люди хорошо понимают объяснение, только если им сделать плохо или страшно.
– Это неправильно, – вздохнул Крест, – ты вот мне когда объяснял про то, как надо невидимым делаться, я все и так понял. Без плохого, и больного.
– Понимаешь, Крест, есть очень глупые и злые люди. Им ничего нельзя объяснить. Они слушаются только того, кто их сильнее. Вот те, которых я наказал, думали, что они самые сильные и хотели всеми командовать, запугивая, унижая и убивая. А теперь будут сильно страдать их родственники, а они все это будут видеть, и мучиться уже оттого, что это из-за их черных дел. И только через пять новых рождений, в роду каждого из них, они смогут вновь появиться и попытаться хорошими стать. Только им это очень и очень трудно будет сделать, потому что их все будут унижать и обижать. Они будут “безголовыми”. Неспособными ни к какому обучению и очень тупыми. Их душам предстоит очень мучиться за убийство твоих родителей. А если они вновь станут на старую дорожку, еще пять раз по пять поколений заклятье сработает. И они теперь это знают. И знают и разумом, и душой. И им придется терпеть все, что с ними будут люди делать. Им придется очень много терпеть и принимать наказание без малейшего ропота.
– Это понятно.… Но все равно неправильно, – упрямо наморщив лоб, произнес Крест, – я сейчас у Бога спрошу как правильно, а ты мне не мешай.
Крест закрыл глаза и пошевелил губами. Потом на его лице поиграли гримасы, он даже руками жестикулировал, а потом глаза открыл.
– Ну что? – Тор был крайне заинтересован в ответе Бога, поскольку сам не был уверен в стопроцентной правильности произведенного действия.
– Он сказал, что это и правильно и неправильно вместе. Люди правда разные. Но если человека все время наказывать и бить, он тупым и злым становится. И ничего понять не сможет. А главное – это любовь. Если человека никто не любит, его душа сначала грустит сильно, а потом перестает слышать. А когда душа ничего не слышит, человек очень грубым становится. Его называют безсердечным. Такого злого исправить трудно. Очень много любви ему надо дать, чтобы сердце вновь ожило. А любви у людей сейчас очень мало стало. Поэтому и плохо жить. Но и злу позволять расти тоже нельзя. Потому что тогда добрые люди думают, что Бог несправедлив и не наказывает злых. А Бог наказывает только тех, кого еще можно исправить и душу оживить. Но вот тех, кто может объяснить, что к чему, очень мало. Их Бог жнецами зовет. Они должны поддерживать огонек любви в тех, у кого он жив, чтобы их видно было в темноте, которая на земле растет. А когда Бог землю раздвоит, тех, которые светятся, он на новую землю поселит, а злых, на старой оставит, чтобы они сами себя уничтожили. А про тебя сказал, что ты все правильно сделал. Потому что не прятался ни за чью спину и готов ответить за каждый шаг. Таких везде уважают. Бог магов тоже видит насквозь, и все их увертки, на самом деле, для него просто детские игрушки. Но он любит сами игры, и поэтому создает видимость, что не замечает. И про тех мертвых он сказал, что их родители совсем не любили, а некоторых даже хотели убить, пока они еще в животе у мамки росли. Вот они и стали такими злыми и наглыми. А самых злых и сильных, даже несколько раз пытались убить, но они выжили, вопреки всему. И у них много силы через те испытания получилось, поэтому они теперь главные. Но сила та очень темная. Очень. Если бы их сильно полюбить, они бы обязательно исправились. Только вот некому любить таких злых, а к Богу они не обращаются. А он никому не навязывается. Он вообще всех любит, как солнышко, которое всем светит и всех согревает. Ему только открыться надо, и за все зло сделанное прощения попросить. А так все думают, что Бог злой, раз больно делает. А это свое же зло возвращается к человеку и бьет его. Бог хотел, чтобы человек понимал, что все им сделанное обратно возвращается, потому и сотворил такой закон. Он сам по себе работает. Только там где людей мало живет, сделанное дольше возвращается, поэтому и кажется, что ни за что ни про что неприятности происходят. Лучше бы все добро делали, добро бы и получали в ответ. Я вот вырасту когда, всем это объясню, а то ведь пока маленький, кто меня слушать будет? А взрослых все слушают. Я вот взрослым стану, и объясню так, чтобы понятно было. Даже самому злому.
Крест вздохнул.
– Только это трудно сделать. Надо правильные слова найти. Люди же все разные, и научены разному, и думают по-разному. Но я постараюсь. И Бог сказал, что ты мне во многом поможешь. Он в тебя верит Тор.
Тор молча кивнул и завел уже начавший остывать мотор. Солнце село за горизонт, и багровая полоса над колхозным полем постепенно меркла. Оживились кузнечики, комары и потянуло прохладой. Необычайно насыщенный день подошел к своему концу. Земля заканчивала очередной оборот вокруг собственной оси, и, в сущности, в космосе ничегошеньки не изменилось. На небе появились звезды, и Тор внезапно осознал масштабность мироздания, и мелочность себя и своих действий.
– Вот ведь как велик Бог,– протянул он, задумчиво показывая пальцем в небо.
Крест радостно подпрыгнул на сиденье:
– А ты такой же, как он! И я такой же, только ты в это не веришь!
– А ты веришь?
– Не-а! – радостно сверкая глазенками, ответил Крест, – я это ЗНАЮ!
Тор улыбнулся и, наконец, тронулся с места.