Белые розы
Воздух настолько пропитался влагой, что не спасают ни зонты, ни плащи. Разбухшие от влаги деревья, жалобно хлопая застиранными листьями, пытаются стряхнуть с них тяжелые дождевые капли. А насквозь промокшие памятники, смотрят на все с такой тоской, что невольно начинаешь опасаться за их здоровье.
В метро воздух переполнен испарениями. До самых автоматов тянутся невысыхающие следы мокрой обуви. У людей хмурые раздраженные лица, каждый удручен мыслями о всемирном потопе и, молча, молит бога о милосердии.
- Уберите свой зонт! – в приказном порядке рычит на весь вагон необъятная гражданка, - Вы мне колготки порвете!
- Неужели и Такие носят колготки? – шепчет мне в ухо, стоящий рядом парень. Уголками губ изображаю улыбку.
- Куда прешь? Надо плащ на перроне снимать! – рычит другая на остановившуюся перед ней молоденькую девчушку.
- А ты сиди и не квакай! – громко огрызается девчушка, щедро осыпая всех каплями со своего плаща. - Расселась на весь диван! - Закипевшая от возмущения гражданка зычно набрасывается на нее, укоряя молодостью, невоспитанностью, обличая во всех мыслимых и немыслимых грехах.
К ней тут же присоединяются соболезнующие голоса единомышленников, навстречу которым бросаются в атаку звенящие голоса молодежи, я начинаю пробираться к выходу. Какое счастье, что следующая остановка моя! Вслед за мной из переполненного вагона выпадает мой попутчик:
- Как хорошо, что не надо ехать дальше! – вслух произносит он мои мысли, и я пытаюсь изобразить благодарственную улыбку.
У выхода меня нагоняет Люська. Приятельница хватает под руку и назойливо жужжит о своем плохом настроении, о надоевшей сырости, о желании скрыться от этого мокроужаса на край света.
Думая о своем, машинально поддакиваю. У дверей НИИ нас поджидает Витя, Люськин парень.
- Доплыли? – шутит он, - предлагаю сегодня начать проектировать Новый Ковчег.
- Уже пора его строить! – замечает подруга, и мы подходим к лифту.
В огромном помещении КБ холодно, как в погребе. Вдоль стен леденятся отключенные на лето батареи, в зале айсбергами высятся кульмана. Прямо на халат натягиваю меховую душегрейку и достаю из сумочки связанные бабушкой шерстяные носки.
- Татьяна, тебя главный вызывает! – сообщает визгливым голосом секретарша. Тревожно переглядываемся с Люськой. До сдачи проекта месяц, а у нас еще далеко не все выполнено. Не снимая утеплителей бреду к главному. Неприятностью больше, какая разница?
- Татьяна Дмитриевна, что у нас с проектом? – с порога набрасывается Андрей Петрович.
Начинаю канючить об отсутствии необходимых данных, которые нам так и не прислали заказчики.
- Вы же говорили у вас почти все завершено? – изумляется главный.
Опять впариваю чушь о цифрах, из-за которых якобы произошел затор в работе. Можно, конечно, все объяснить избытком влаги, мол, затянуло тиной и заболотило мои мозги, но ведь Адндрей лишен чувства юмора. И потом разве ему объяснишь, что лишь только изменятся обстоятельства, я за неделю выполню весь оставшийся объем работы. Поэтому сейчас не возникаю, а просто тяну время.
Успокоив главного бесчисленным количеством многообещающих согласных кивков, бреду на рабочее место. Там уже с тоскливой мордочкой меня ждет одна из прикрепленных ко мне чертежниц, Любочка:
- И что на этот раз? – вяло, интересуюсь я, мечтая о чашке горячего чая и о прихваченной из дома конфетине. Любочка преленивейшее создание. В ее понимании уже за одно присутствие на работе все окружающие должны петь ей осанну.
- Татьяна Дмитриевна, у меня разрез не получается, - канючит она.
- Люба, если ты опять забыла школьные правила выполнения разрезов, я тебя отстраню от работы, - девчушка изображает испуг, но в глубине озерной синевы плещется безразличие. Нехотя подхожу к ее рабочему месту. Так и есть, опять запуталась в элементарщине.
- Ты меня достала своей безграмотностью и ленью! – ору я, - Дальше можешь не продолжать работу. Я отказываюсь от твоей помощи.
- Ну, Татьяна Дмитриевна, - уже действительно пугается Любашка, - я сейчас все исправлю. Я все сделаю. Безнадежно машу рукой и возвращаюсь на рабочее место. Там меня уже ждет налитая Люськой чашка горячего чая.
- Ну, мать! – смеется она, - Строга и справедлива!
- Любка со страху теперь весь узел к обеду закончит! – гогочет Витя.
«Кто бы еще на меня так наорал, чтобы и мне удалось свою работу завершить?» - думаю я, присаживаясь за стол, на котором вот уже вторую неделю томится начатая пояснительная записка.
Обед воспринимаю как приложение к бесконечно тянущейся тягомотине рабочего дня. Безо всякого аппетита делаю несколько глотков непонятного жидкого варева (кажется это рисовый суп), размазываю по тарелке второе и выпиваю компот.
- Ну, все! – ворчит Витя, - У Таньки уж и аппетит пропал! Люська, что будем делать? Теряем друга!
- Отстань, видишь она в миноре! – заступается подруга.
Наконец, закончен очередной длиннющий день, и мы покидаем рабочие места. На улице все тот же дождь. На душе таже тоска и унылость. На перроне метро прощаюсь с приятелями - нам ехать в противоположные стороны.
Возле выхода на своей Павелецкой замечаю недавнего попутчика. Он стоит рядом с миленькой блондиночкой, любующейся на, видимо, только что преподнесенную ей белую розу. Роза блестит, словно фарфоровая, и хрустальные капли дождя, скатываясь с ее лепестков, скользят по топорщащимся в разные стороны листьям. Подавив завистливый вздох, прохожу мимо.
Утро вновь поражает обилием осадков. Сегодняшний рабочий день тянется еще дольше вчерашнего, но и ему наступает конец. На выходе из метро вновь наталкиваюсь взглядом на уже знакомую мне парочку. У нее в руках свежая белая роза. Меня ожидает еще один томительный вечер одиночества.
Новое утро. Дождь поутих, но задул сильный ветер. Устилающие небо тучи, превратились в рваное одеяло, и ветер безжалостно треплет эти огромные серые лохмотья. Деревья шумно закачали ветвями, лужи заиграли рябью, и стали серыми подсыхающие тротуары.
У моего рабочего места меня вновь ожидает Любочка. При моем появлении ее лицо искрится улыбкой и, протараторив приветствие, она весело сообщает:
-Татьяна Дмитриевна, я все закончила. Будете проверять? - Ее огромные глаза светятся надеждой. Любаша ждет похвалы. Я знаю, что в ее работе, как всегда, масса ошибок, но отчего-то, вдруг, говорю ей:
- Спасибо, Любочка. Ты у меня молодец.
Девчушка счастливо улыбается и чмокает меня в щеку. Мне становится смешно и стыдно за свой недавний срыв. Господи, да она же совсем ребенок!
К концу рабочего дня несмело выглядывает солнце, но тут же, словно чего-то, испугавшись, поспешно прячется за снующими по небу тучами.
У выхода из метро парень дарит своей девушке белую розу. Проглатываю подступивший к горлу комок и медленно выползаю на улицу.
Внезапно во встречной толпе мне чудится родное лицо. Резко замедляю шаг,…и кидаюсь навстречу распахнувшему свои объятия мужу.
- Сережка! – что есть силы, кричу я и, забыв обо всем на свете, висну у него на шее.
- Татка моя! Я так спешил, что не стал поезда дожидаться! Я на самолете прилетел! Как я соскучился, соловушка ты моя! – приговаривает Сережка, сжимая меня в своих объятиях.
Вновь начинается дождь, но нам нет до него дела. Я любуюсь на желтые искорки в Сережкиных глазах, замираю от прикосновения его рук, вдыхаю запах его одеколона и счастливо смеюсь.
Мне ужасно нравятся блестящие лужи, до блеска вымытые листья деревьев, наполненный свежестью уличный воздух!
Мы поднимаемся на свой четвертый этаж, Сережа открывает квартиру, и я вижу на тумбочке вазу наполненную белыми розами. Взвизгиваю от восторга и хлопаю в ладоши:
- Сережка! Белые розы! Как же я тебя люблю! – и муж счастливо смеется.
Свидетельство о публикации №208052600073
Только вот аббревиатуру КБ надо пояснить.
У меня мама лет пять в проектном работала, мне понятно, что это конструкторское бюро, а кто-то может не догадаться.
Читаю про кульманы-проекты-сроки, и что-то вспомнились мамины приходы на обед с пирожными-корзиночками.
Ерунда, а кажется, ничего вкуснее не было..
Спасибо, Евгения, за воспоминания..:-)
С теплом,
Живущая На Земле 02.05.2009 00:31 Заявить о нарушении
С теплом, ЕВгения.
Татьяна Полякович 02.05.2009 01:04 Заявить о нарушении