Глава 45. Войнушка

1

Сутки, непохожие друг на друга летели скорострельной очередью. После знаковой ночи, день стал как подарок. Ночь, как откровение, награда. На вылазки шли не все. Комбат не разрешал брать солдат, под предлогом их неопытности. Получалась, какая-то идиотская ситуация – солдаты есть, а воевать некому! Трофимов разлил коньяк и покопавшись, выбрал сухарик почернее и поподжаристей – Старшина, сегодня войну заказываем? – Широков щурил шалые глаза – Да командир, только на этот раз я беру гранатомет. В прошлый раз ты меня вместо чечена чуть не снес!
– А я замкомвзвода своего возьму! – безаляпяционно возвестил Синяков выбирая в банке огурец пожирнее. – А кто во взводе командовать будет? Ты его в прошлый раз брал, давай другого сержанта!
– Нет, замкомвзвода!
– Ну и черт с тобой! Бери кого хочешь.. – Обстановка непринужденная, смерть меж них гуляла часто и чиниться было не перед кем. На город опускалась ночь и поднималась стрельба. Старшина поднялся первым – Пошли?
В сутолоке завязанного боя, рядовой Макаров, как ему было и велено, лежа на крыше и ловил в ночной прицел мелькающие тут и там фигуры. Поймав резво несущегося человечка торопливо давил на курок. Мощная винтовка рявкала раз за разом. Старшина резко упал проехавшись пузом по гравию. – Попал! – радостно орал Макаров. Сообразив откуда летели пули, старшина ползком вылез из под обстрела и припустил к дому. Диалог не отличался особым разнообразием. – Макар!
– Я товарищ старшина!
– Я .. тебя .. сейчас с крыши сброшу, .. снайпер херов! – Дозарядив винтовку Макаров внимательно глядел и на спуск нажимать больше не торопился. Увидев фигуру с автоматом, пропустил мимо. Тем временем сделав несколько торопливых выстрелов, фигура шмыгнула за забор. Куда стрелять? В кого стрелять? Ничего не понятно.. А потерявший где-то Загальского, капитан, дергал на бегу заклинивший затвор пулемета и со всех сил удирал к спасительному повороту. Метрах в тридцати, в темноте, встав на крышу сарая черная тень вела длинную, смертельную очередь настигавшую беглеца. Трассера почти настигли, когда Трофимов с хриплым матом упал за бетонный блок поджав ноги. Пули щелкнув, вдребезги разлетелись. Щебенка больно ударила по закрывшим голову рукам. Капитан зашипел от боли. И тут треск автомата смолк. Трофимов мгновенно понял – патроны кончились! А-а сука.. Затвор пулемета выбросив деформированную гильзу встал на место. Злорадно ухмыляясь и подняв над головой пулемет, ротный ринулся к забору. Ухватив за сошку и рукоятку машинки нажал на спуск. Трассерами как метлой поливал то место, где только что находился боевик.. Лента была длинная. В отличие от кинобоевиков, это очень не удобно. Перекос, и стоп машина! А патроны пулемет, жрал будь здоров! Не знаешь, то ли за лентой следить, то ли за мишенью. Позиции менялись часто, и от попавшей пыли и грязи перегревшийся пулемет часто смолкал. – Где Загальский! Загальски-ий!
– Я здесь товарищ капитан! – откуда-то подбежал запыхавшийся солдат. Колени и локти болели от резких и внезапных падений. Трофимов прислушался к трескотне выстрелов. Синяков со старшиной слишком сильно оторвались. Надо оттаскивать. – Загальский, за мной! – Пригнувшись, оба потрусили вдоль забора по темной стороне. Перестрелка шла второй час, пора выходить. Где эти олухи? Заманивают их! Куда они прут? Остановившись на углу следующего перекрестка, капитан всмотрелся в мечущиеся всполохи выстрелов. – Старшина, Синяков, ко мне! – Те уже сами перебегали назад огрызаясь короткими очередями. Старшина приостановился, дернулся выстрелив из подствольника. В выбитом окне двухэтажки высунулось и затрепетало рваное пламя очереди. Взрыв! Стрельба захлебнулась, было слышно как звякнул отлетевший автомат. Солдаты восхищенно взвыли, а Трофимов завистливо заматерился – с первого выстрела снял боевика, старшинище! Накал боя мгновенно спал, перестрелка стихла. Сидевшие как в кинотеатре бойцы, слазили с высоких мест бурно обсуждая увиденное. – Товарищ капитан, а меня в следующий раз возьмете? – Трофимов вгляделся в очередного добровольца и грубо оборвал. Отослав старшину и взводного, сел на подножку, расслаблено прислонился к броне.. Осмысленный задним числом страх наваливался и разворачивал яркие картины – а если бы.. В этих «если-бы» все происходило кроваво и страшно, боль сводила перебитые мышцы, харкала кровью.. Капитан картины гнал, но они все равно возникали навевая ужас от которого колотило как в ознобе и сводило судорогой – Да что б я еще раз.. как последний пацан.. Дрожь нарастала, невозможно взять кружку с горячим чаем из приготовленного термоса. Тряслись руки, ноги, голова, внутренности.. Лязг зубов становился просто неприличным. Это притом, что пелена страха прошла и разум был ясен и холоден. Нонсенс. А потом дрожь спадала и наступала слабость сменявшаяся особым очарованием, ради которого все в общем-то и затевалось. Кому-то, такое состояние приносили наркотики, вино, женщины. Но это, было все не то. Не то! Весь мир видится заново, чувствительность возрастает на несколько порядков и обыденные вещи кажутся чудеснейшими произведениями искусства, которые зажравшиеся люди перестали ценить – тепло огня и аромат сигареты.. А чай?! Какая горячая, вкусная жидкость! Руки, теплые и живые послушно выполняют твою волю. Тело ощущает прикосновения одежды, свет лампы ласкает глаза. Руки трогают себя, броню, автомат.. – Перепад между пережитой, холодной нежитью и живым теплом настолько разителен, что все мелочи и противоречия отлетают как шелуха, и важного больше ничего нет. Это бесполезно, нет таких слов в языке, что бы выразить радость жизни! Их нет. Слова меркнут, как свет лампочки в солнечном свете. Но есть и темная сторона явления. С каждым боем разум все сильнее отходил в сторону и вырастал, поднимал голову зверь, страшный всевидящий все слышащий зверь. С каждым боем все острее ощущение не только своей, но и чужой жизни, и жажда теплой, человеческой крови. Все ближе к поверхности что-то страшное, нечеловеческое. Незнакомое страшило, пугало, но грань манила..

2

Когда день незаметно превращается в сумерки, подкатил Сапожников. Дожевывая на ходу капитан выбежал из штаб-квартиры и встретил командира как только его транспортер остановился. – Как обстановка? –Капитан торопливо сглотнув, неопределенно пожал плечами – Вроде нормально, товарищ подполковник..
– Так. – Подполковник с заговорщицким видом оглядел улицу. – Ты все ноешь что людей у тебя мало, так я омоновцев на помощь привез. Сейчас покатаюсь по улице, всех по домам разгоню и высажу их потихоньку в нежилой двор. Засаду нужно сделать.
 – Отлично! – обрадовался капитан. – Достали уже в конец, духи! – Комбат довольно улыбнулся – Сегодня что бы стрельбы с твоей стороны не было. А если у них какая заварушка случиться, поможешь. –Комбатовский бронетранспортер долго колесил по близлежащим улицам разгоняя народ. Люди не спорили, послушно разошлись. Несколько раз комбат заезжал в пустующие дворы, разворачивался и ехал дальше. На одной такой остановке в распахнутые люки соскользнули и растворилась в серых темнеющих постройках омоновцы, с десяток обвешанных оружием парней. Быстро темнело. Разгорались крупные южные звезды. Капитан нервничал. Засада хоть и не далеко от них, а как выручать случись что? Комбат не уехал, и свой транспортер пристроил следом за его машиной. Отсюда же, по бортовой станции руководил действиями батальона. Псу под хвост вся операция, можно не сомневаться. Бронетранспортер незнакомый, незнакомый командир. А если еще частоту слушают, то поймут все сразу. Какого черта тут делать старшему начальнику, если он ничего не затевает, а? Ночь тянулась спокойно. Намотав ремень от автомата на руку капитан даже вздремнул. Всхрапнув, Трофимов испугано дернулся и проснулся. – Змей?
– Чего?
– Не чего, а я! Совсем распустились.. Кто стрелял?
– Никто.
– Как это, никто, я же слышал!
– Это вы захрапели, товарищ капитан.
– Точно?
– Так точно, товарищ капитан.
– А время сколько?
– Десятый уже.. – Сердито пробормотав про нахальную молодежь, Трофимов выбрался из машины и побрел к начальнику. Подполковник тоже не спал и внимательно вслушивался в ночь. – Тихо.
– Так точно товарищ подполковник. Разрешите я очередь для затравки дам? А то не проснуться нохчи.. Сапожников подумал – Попробуй, может поможет. – Трофимов оглянулся. Загальский стоял рядом. – Ну-ка, бабахнуть! – Автоматная очередь нарушила тишину, скомкала обманчивый покой. «Дух» откликнулся немедленно, затарахтел трассирующими очередями поверх крыш. Это чмо стреляло из огородов, держась от поста как можно дальше. Его невозможно снять из гранатомета, достать из пулемета, а про ручные гранаты и думать было нечего. Неплохо устроился.. И тут, ударили разрывы. Омоновцы закидали его гранатами. Стрельба стала истеричной, трассера летели во все стороны. Новая серия взрывов. Стрельба резко оборвалась и наступила тишина, до самого рассвета. Под утро около часового упал небольшой камушек. Проинструктированный солдат вздрогнул и спрятался за деревянный столб угрожающе выставив автомат. – Кто? Пять!!
– Свои, свои.. – прошелестело в ответ. Одна за другой мощные фигуры беззвучно, в жуткой тишине перемахнули забор и перебежали через улицу. – Ушел, зараза.. – сокрушенно вздохнул старший жадно затягиваясь сигаретой, курить в засаде самое последнее дело. – Замедлитель у гранат большой, вот и успел. – Засада была первой и последней, омоновцев куда-то перебросили.

3


Но в родном полку про подразделения все же не забывали, и Папик, выпихивая за ворота спецназ, между междометиями упомянул второй батальон. Комбат помощи почему-то не обрадовался и переадресовал спецназ пятой роте, мотивируя это тем, что их мол, задолбали.. Где эти помощнички раньше были? Красный берет Трофимов заметил издалека, когда транспортер еще подъезжал. Спецназовец слазить не спешил и скептически оглядывал убогие развалины. – Где тут остановиться можно?
– А ты далеко собрался? – Трофимов стоял рядом и гадал, за каким чертом их сюда принесло? Он еще не знал о «помощи».
– Говорят вам помощь нужна?
– Ах, вот оно что.. да как сказать.. – запустил руку в густой, заросший волосом затылок капитан. Впрочем, капитан Назимов был неплохим человеком даже несмотря на то, что командовал спецназом. – Ты б слез оттуда, Ринат. С твоим-то беретом не мелькать бы..
– Не паникуй, скажи где нам лучше остановится. Лезь сюда! Чего ты там пришипился, обоссался что ли?
– Шуточки у тебя.. Бинокль убери и руками не маши, тут наблюдателей знаешь сколько?
– Так откуда стреляют чаще всего?
– Из частного сектора. По огородам подходят и начинают пакостить. Постоянных позиций нет. Вон в двухэтажку забирайся, как раз все как на ладони будет. Помощь понадобится, красную ракету дашь. По рации говорить не надо, слушают.
– Договорились. – Транспортер объехал выложенную из кирпича стену перегородившую улицу. У дамбы засигналил КАМАЗ. Обед. Днем все отсыпались выставляя охрану, поэтому на обед никто не торопился. Ночной образ жизни. Трофимов, забравшись на крышу разулся с наслаждением шевеля грязными пальцами. Солнышко приятно припекало дряблую кожу. Красота.. В тепле разморило и тянуло в сон. Капитан осоловело огляделся прежде чем отдаться прекрасной дреме. – Краснов, Краснов! Опять спишь, зараза!? – Дежурный пулеметчик тоже разделся ловя ранний февральский загар и прикрыв голову газеткой, как на пляже, лежал навзничь подставив солнцу белое-пребелое пузо. Газетка колыхнулась. – Никак нет, товарищ капитан! Вечно вы ко мне придираетесь..
– Нравишься ты мне.
– Я чо, баба что ли?
– Поговори еще.. Вечно у тебя на уме одни пакости. – Трофимов сел и стал обуваться. Жалко спать. Не успеешь глазом моргнуть как пролетает день, и наступает трескучая ночь. К перестрелками привыкли, и если стрельба не начиналась становилось тревожно. – Не дай Бог заснешь Краснов, шкуру спущу! – еще раз пригрозил капитан собираясь вниз, в квартиру, захотелось чего-нибудь перехватить. Внизу был переполох. В подъезде жили две русские семьи и чеченка, которую видели очень редко. Женщина закрывшись черным, глухим платком шмыгала по лестнице таща за собой черненького кучерявого мальчонку с живыми глазенками. На неё никто не обращал внимания, но она не уставала боятся. Это нисколько не мешало пацану клянчить консервы и шляться где ему вздумается. В двухкомнатной уютной квартирке бывших педагогов собрался народ и что-то оживленно обсуждал. Военного обступили. – Вы чего? – первый вопрос ничего не понимающего человека. Трофимов в самом деле ничего не понимал и стоял дурак дураком среди воющих в голос женщин. .. – Ой что твориться! Около комендатуры чеченцев видели, на танке, с оружием!..
– Не может быть!
– Да как не может, когда я видела собственными глазами, и форма как у вас! Ой что твориться.. Это что же делается, а? Разбойники, опять их вооружают! Мало они нашей кровушки пролили! – Старуха тряслась от слез и рыданий. – Не может быть.. – растерянно повторял Трофимов понимая что как раз это, и имели в виду, когда говорили что борьба с бандитами возлагается на чеченскую милицию. – Ой миленькие, зря вы только кровушку лили.. Я же сама видела как один против вас раньше воевал.. А теперь ему же оружие дали.. – Вой и плач смолк, женщины стояли пригорюнившись, как при покойнике. Сидя на дряхлом диванчике времен Никиты Сергеича, старая учительница спрятала лицо на груди мужа. Муж, такой же тонкокостный интеллигент утешал её гладя по седым волосам собранным в старинный пучок. – Успокойся Клава, успокойся.. Молодой человек правду говорит, это какая-то ошибка.. – Жена вскинулась – Какая же это ошибка!? Они молчат, пока. А что потом будет!? – Старики сидели обнявшись, хрупкие и беззащитные. Сын, молодой парень стоял у входа в другую комнату и хмурился. Капитан помнил, как он радовался когда рота разворачивалась на позиции, и азартно рассуждал что теперь пойдет в милицию. В милицию его не взяли, как не взяли и других русских мужиков с которыми Трофимов пил спирт в чьем-то гараже. Заросшие густой щетиной мужики в разговоры не вступали и отделывались общими словами. Капитан что-то говорил про русскую идею и братство, даже подарил несколько гранат и найденный пистолет с охотничьим ружьем и полным патронташем. Потом он захмелел и его увел старшина, нужно было что-то решать с баррикадой которую возводили посреди улицы что бы ночью, прямой наводкой не сожгли бронетранспортер. Мужики никому не верили и как видно были правы. Капитан в гробовой тишине вышел из квартиры спускаясь этажом ниже.

4

День пролетел. Трофимов болтал по телефону с Боярченко, комбат расстарался таки и пробросил полевую связь. Сумерки, воевать было слишком рано. Послышался смех. Не грубый мужской, а женский, как колокольчик. Что такое? Быстро закончив разговор капитан спустился вниз, осторожно пошел вдоль густых акаций. Смех разносился явственно и сильно. У дальнего дома виднелись светлые пятна платьев, солдатские тени, светлячки сигарет. Девчонки с окрестных улиц, как бабочки, слетелись на лавочки и устроили посиделки. Дела-а.. Капитан замер не зная что делать. Вот-вот начнется стрельба, все забились по углам и квартирам, а им пофигу все.. Отойдя за густые кусты одна из парочек слилась, солдат что-то горяче втолковывал жадно шаря по телу руками, девчонка извивалась, сдавлено фыркала и что-то не менее жарко шептала ответ. Автомат съехал с плеча, вояка выругался и бросил его на землю. Лязг упавшего оружия возмутил ротного. Не пришло еще время так бросать его! Будешь так обращаться с оружием, точно последняя ночь в жизни наступит! – Что за ерунда!? Кто разрешал уходить с позиций?! – Шум разговоров сразу стих. Раздалось несколько тяжелых вздохов. – Можно мы еще маленечко посидим, товарищ .. – женский голос был такой умоляющий. – Капитан.. капитан.. – зашептало подсказку сразу несколько человек. Трофимов молчал. Весна же, щепка на щепку лезет, соки гонит. А тут, молодежь.. Эх ма! Где мои семнадцать лет? Девчонки чуть не плакали, но ротный был не умолим. Ночь. Стрельба того и гляди начнется, мразь полезет. О чем будет думать солдат? Не шорохи, не откуда стреляют, не о том как уцелеть, а будет вспоминать что рука на груди или теплой, упругой коленке чувствовала пробираясь к заветному месту. Жар, охвативший тело вспоминать. Наяву, черти, грезить будут.. Можно такое допустить? Никак нельзя. Трофимов грубо и зло выругался демонстрируя грубость и непробиваемую черствость тупого вояки закосневшего в уставных догмах. Несколько солдат были незнакомы. – Откуда? – Воин, показывая независимость не торопился встать. Толкнув, ротный поднял непокорного и наорав, выгнал. В ощутимой темноте взгляд наткнулся на одетого в гражданскую одежду юношу. – А ну встать! Задницу приподними! – Прощальные разговоры стихли. Все настороженно ждали. – Где живешь, паспорт?
– Кто, я?
– Нет, я! – Не показывая чувств, пацан достал паспорт. – Воха – прочитал капитан посветив светлячком сигареты. – Вот, к ребятам пришел познакомиться.. – не дожидаясь вопросов преувеличенно оживленно затараторил Воха. И замолчал почувствовав у головы металл. Парень был городской и языком владел чисто, с легким, характерным акцентом. – Давай чеши отсюда, Воха. Еще раз увижу, пристрелю.. – тихо, угрожающе процедил Трофимов. Все молчали. Взяв паспорт Воха засунул руки в карманы и обескуражено махнув на прощание рукой, направился через двор. Было очень неприятно. Противно. Но поступать иначе просто нельзя. Разве мог русский парень, подойти к вооруженным чеченцам и непринужденно усевшись в середину болтать с ними щупая колени чеченок? Чушь.. Если только этот парень не предатель и бандит. И то, сидел бы где-нибудь на отшибе и молчал, потому что те говорили бы по своему. А иначе, его в лучшем случае избили бы и выгнали. А этот, сидит.. выспрашивает, вынюхивает, шутит, вино наверное оболтусам принес, сигарет.. А завязав знакомство и выспросив кто где сидит, подойдет ночью – Не стреляй, Юр, это я.. – и страшный удар по дурной головушке. Или нож в доверчиво подставленную, белеющую шейку. Взяв оружие и отрезав у «друга» все что можно, волчонок растворится в ночи подложив под теплый труп гранату с выдернутой чекой. Мужчина! А потом к другому «другу» на посиделках подойдет.. Может бойцы и ощущают неприязнь, но терпеливо молчат из вежливости. Эта вежливость служит дурную службу. Её принимают за глупость или трусость, что в общем-то так и есть, и отношение после этого соответствующее. .. – обмани неверного.. – говорит одна из сур Корана. – Вражонок.. – процедил Трофимов вслед удаляющемуся пацану. Можно с уверенностью считать что это он по ночам стреляет, а сюда пришел посмотреть, кто ему соли на хвост сыплет. И пусть будет доволен, что его не убили как поступил бы он, или его соплеменники. Злобы на чеченцев не было, несмотря на все их «художества». Рутинная, тяжелая и грязная работа которую он бросит ко всем чертам как только.. До этого «только» было далеко. Темнота поглотила людей и снова стало тихо, как будто и не было кипения страстей, обещаний, ласк..

5

Свет лампы прыгал отбрасывая тени. В большой комнате, вокруг оружейного ящика с наставленной посудой многолюдно. – Сегодня будет спокойней. В тылу сидят в засаде спецы, так что сегодня.. Но не расслабляться! – грозно постучал пальцем по деревянному подлокотнику дивана ротный. – Вопросы? – Тишина. Или все понятно или просвистело не задержавшись в извилинах. Закинув ногу на ногу капитан покачивал ботинком. Курил пуская дым вверх. – Старшина, по сто грамм на ночь. Синякову не наливать. – Лейтенант угрюмо молчал. Он выпил днем и только что получил нагоняй. – Макаров, распорядился старшина, тащи закуску. – Оставив полуснаряженную пулеметную ленту в машинке, солдат потопал на кухню. Крепчайший коньяк ударил в голову растекаясь по телу теплом. – Эх командир! – укоряющее застонал старшина – Такой кайф обломал! Я уже договорился! Подождал бы еще минут десять, что я зря добывал, что ли? – Старшина с сожалением крутил в руках замусоленную упаковку презервативов.
– А ты что, не помнишь что тебе комбат говорил? – Синяков иронично смотрел на страдающего старшину.
– Про крем что ли?
– Ага. «Мама» называется. Наносишь на член и втираешь до полного удовлетворения..
Ротный не обращал внимания на привычный треп. – Виталий, сыграй чего-нибудь? – попросил солдата. Загальский поставил звякнувший ручной пулемет на пол, протер ветошью масляные руки. Обернувшись, взял у стенки гитару, защипал струны подтягивая колки. Сквозь затянутые полиэтиленом окна, занавешенные вдобавок для маскировки одеялом, доносилась редкая стрельба. В квартире было тепло от горящих на кухне конфорок, пахло оружейным маслом, порохом, окопной землей, куревом, горячей кашей и чем-то еще. Тихо, едва заметной струйкой коптила керосиновая лампа. Капитан задумчиво посмотрел. – Старшина, нацеди полстакана. Употреби Виталий для души. – Хмыкнув, солдат аккуратно взял стакан с темной жидкостью, резко выдохнув опрокинул, сморщился, занюхал рукавом. Подцепив мельхиоровой вилкой огурец, вкусно захрустел. Затянувшись пару раз сигаретой, отложил её в сторону, на табурет. Проведя по загудевшим струнам угнул голову к гитаре, задумался. Посидел прислушиваясь к чему то.

...Под небом голубым, есть город золотой
       С прозрачными воротами, и яркою звездой
       А в городе том сад, все травы да цветы
       Гуляют там животные, не виданной красы…

Ах, как затрепетала душа в такт негромкой, звенящей музыке. Отступила на миг проклятая война.. Все смолкли, затихли. Даже неугомонный старшина, подперев рукой буйную головушку, о чем-то задумался и замолчал. Песня закончилась. Виталий перебирал звенящие серебром струны о чем-то думая. Сквозь полумрак отчетливо виднелся строгий профиль. Красивый парень, правильное лицо, широкие плечи. Девки чуть не спотыкаются когда мимо идут, все глазами его провожают. Дай Бог тебе счастья солдат, что б пуля тебя не тронула, домой жив здоров пришел…
Стрельба пошла гуще, злее. Лавочку пора было прикрывать, и жалко, не хватало духу вытолкнуть людей в стреляющую реальность. Капитан громко, как бы нечаянно, прокашлялся. Очнувшись от наваждения люди зашевелились, захлопотали собираясь на выход. Старшина поднял фонарь – Все взяли? Пошли! – Вереницей вышли из квартиры. До утра.
В черном бархате неба Луна, громадная и яркая низко висела над Землей освещая серебристым светом каждый камушек, дом. Лико земного спутника изборождено морщинами гор, кратерами метеоритных ударов. Серебристый глаз, видевший много тайных и кровавых дел, взирал со страшной высоты на людишек, копошившихся на земной груди и думающих что темнота все скроет. Деревья замерли в полном безветрии и немо тянули вверх голые корявые сучья. Говорить ни о чем не хотелось. Кивнув Загальскому капитан молча пошел в сторону перекрестка. Шуршал под подошвами гравий и песок. В сказочной ночи послышался мерный рокот бронетранспортера, стальной дракоша спрятался за кирпичной баррикадой и распустив люки как плавники, мелко подрагивал корпусом напитывая энергией аккумуляторы. – Как обстановка?
– Нормально, вас комбат спрашивал.
– Как это?
– Просто спрашивал, где вы находитесь.
– Хорошо. Спецы где засаду устроили? – Змей иронично хмыкнул – Сходите, посмотрите.. –Спецназовский транспортер спрятался за домом, и время от времени врубал двигатель. Окно второго этажа, где располагалась засада, бликовало голубым светом от газовой конфорки. Капитан залез на бронемашину. Водила даже не поинтересовался кто забрался. Ого! Возле газовой плиты стоял одетый по полной боевой спецназовец и поварешкой, помешивал в громадном, парящем ведре. Чай наверное варят, что б не заснуть.. Тихо, что б не услыхали враги, слышалась бодрая музыка. Для полной программы не хватало только баб. Что же они не спросили? Нашли бы им шлюх.. Радовало только одно, узрев грозного противника, поганые бандиты заткнут сегодня хайло. Можно хоть выспаться спокойно.
На вечернем совещании Трофимов раздраженно буркнул – Товарищ подполковник, спецназа больше не надо.
– Почему?
– Не надо, сами обойдемся.
– Как хочешь.. но помощи больше не проси.

6

Легко сказать, сами обойдемся. А что делать? Ротный определился и теперь, нужны исполнители. Несмотря на запрет, ротный вызвал пару лучших солдат. Надо же чему-то и солдат учить? Ткнул пальцем в грудь – Ты, и ты. Вы теперь, пара. – Боевая пара, рядовой Макаров со снайперской винтовкой и «ручник» Овчинников, недоуменно переглянулись – Замужем, что ли?
– Не перебивать, когда старший говорит! Так вот, сейчас пойдете в этот дом, повернули головы назад. Увидели? А теперь обратно на меня, не показывать своими грязными пальцами! Сейчас пойдете в этот дом и залезете на чердак. На чердак, а не в квартиру! Вы поняли меня?
– Так точно!
– И аккуратно, без грохота и пыли подготовите позиции для ночной охоты. Срезать крепление шиферного листа и в глубине чердака установить упор для винтовки. Шифер не снимать! Овчинников, ты сделаешь еще несколько щелей что бы наблюдать за местностью и если что, подработать пулеметом. Большие делать не обязательно. Позиция разовая и долбить можно прямо через шифер. Смотрите сюда.. – Трофимов обломал тоненькую веточку и начертил схему. – Все понятно? – Солдаты согласно покивали. Бойцы, одни из лучших. – Тогда вперед. Загальский, возьми человека и просто походи по улице, посмотри кто высунется или станет интересоваться. – На чердаке слышался слабый шум. Хрустнуло. В крыше образовалось несколько темных провалов вновь занятых шифером. Все было сделано вроде бы правильно..
– Попрыгали. Бойцы молча прыгнули несколько раз. Ничего не звенело и не тряслось. Сумрак сгущался. – Короче так, продолжал капитан постановку боевой задачи, мы поднимем небольшую стрельбу, духи ответят. Макаров, начинаешь снимать их из винтовки. Крыша частично заглушит выстрелы, на несколько выстрелов хватит пока не поймут откуда. Не больше трех, Макар. Иначе вас изрешетят вместе с шифером. Овчиников, если вас нащупают сразу, прикрываешь его. Огонь открывать самостоятельно. Как только он слазит, смываешься ты. Не бойтесь. К дому подойти никому не дадим. Сидеть тихо как мыши! Понятно? – Бойцы ушли. Забравшись на бэтээр капитан снял шапочку, и лежа на теплом моторном отсеке шарил ночным прицелом. Прибор тихо трещал показывая идиллически пустынную улицу. Транспортер вздрогнул и завелся. Ой как громко, оглушающее! Ничего не слышно! За заборами можно и не увидеть, но звук в пустынной ночи разносится очень далеко. Трофимов чувствовал себя беспомощным малышом, подходи кто хочет, делай что хочешь.. Наконец подработав, транспортер напоследок взревел и провернув несколько раз металлические внутренности, замолк. О, какая повисла тишина.. Однако, это продолжалась недолго. На чердаке загремел спичечный коробок. Раздалось несколько невнятных, но хорошо слышимых возгласов. Трофимов поморщился. Ширкнув зажглась спичка выхватив их темноты щели крыши. Потянуло табачным дымком. Капитан уронил голову стукнувшись лбом о броневой лист и обхватил её руками. Ведь предупреждал, спрашивал, выложили ли сигареты!? – Так точно, товарищ капитан.. – Ублюдки! Ну как еще говорить надо, если они даже собственной шкурой не дорожат!? Несколько раз стрекотнул и замолк боевичек. Далековато еще, может не заметит. А на чердаке бубнили голоса. Накурившись, солдаты открыли бойницы. Раздался звон железа и крепкое ругательство. Приклад несколько раз ударил по загудевшей кровле. Шиферный лист соскользнул и с грохотом пополз вниз. От удара о землю разлетелся на насколько кусков. Капитан схватился за сердце и зарычал в бессильной злобе на тупых подчиненных. Засаду надо было срочно снимать. Бандиты просто не могли не услышать подозрительный шум. – Задушу вы****ков! Загальский, за мной! – Замолчал еще один автоматчик. С разбегу ударив в филенку, капитан хотел выбить её и открыть запор. Не тут-то было, дверь оказалась крепкая. Отступив назад задрал голову – Эй, козлы? Быстро с крыши!
– Чего?
– Быстро с крыши!
– Ага, понятно, сейчас.. – Бойцы громко спорили, кто что берет. В подъезде дома раздался скрип открываемой двери и боязливый старушечий голос – Кто тама? Чего? Не слышу.. – А засада продолжала грохотать, звенеть и материться спускаясь вниз. Наконец створки двери распахнулись солдаты вышли наружу. В крышу ударила длинная очередь. Трофимов перевел дух – успел..

7

 Чужой взгляд ударил точно между лопаток. Приподнявшись вздыбился короткий ежик волос на затылке. Спину обдало холодом и свело как будто порция разящего железа уже пробила насквозь тело. Капитан уже поворачивал к подъезду, время позднее, к утру, и надо было возвращаться на крышу. Он был на прицеле и враг вот-вот нажмет на спусковой крючок! Как его поймали! Как сосунка, подловили около самой берлоги где он ничего не ожидал.. понадеявшись на короткую дорогу никого не предупредил и не взял в сопровождение.. Какая оплошность! Дальше все понеслось в бешеном темпе. Со звериным воем Трофимов прыгнул в сторону разворачивая на лету пулемет. Длинная очередь ударила по открытой веранде второго этажа, зацепила зазвеневшие окна. Приземлившись капитан отпрыгнул еще раз спрятавшись за мощные отопительные трубы и густые заросли акации. Сердце суматошно стучало, рвалось хриплое дыхание. Капитан зажал дыхалку вслушиваясь во вспугнутую тишину. Чужой, беспощадный и холодный взгляд не пропал но опасность миновала. Трофимов это ощущал. Вот оно значит как.. соревнование выходит, кто кого первым завалит? Обязательства, приз, переходящее знамя ударника.. все как положено. Правда приз на этот раз – твоя собственная, не продырявленная шкура. Что ж, тоже неплохая награда. И условия тоже почти равные. У бандита – один автомат. У него, куча бестолковых солдат и оружия, которым почти никто не умеет пользоваться. А главное, боятся. У боевичка задача конкретная, и никаких ограничений. У него тоже с задачей все понятно, но вот начальства, которое понимает гораздо больше, где ему сидеть и что делать, хватает с избытком. Один комбат чего стоит.. Что касается местности, тут да – заборов, лазеек и погребов с сараями хватит на целый полк. И пользоваться ими может кто угодно. Боевик – оборотень, капитан всегда на виду. Любой может подойти, поинтересоваться, поговорить на волнующую его обиду, а то и жалобу на неправомерные действия накатать. Так что условия у них, почти равные..

8

Шел второй час а капитан все мозолил глаза водя биноклем по дворам и огородам. Оторвавшись от окуляров крепко провел ладонью по лицу. Прикурил очередную сигарету. Задумчиво смотрел прикидывая возможные пути подхода, сравнивал время, когда и откуда начиналась стрельба. Не так уж их много, как показалось в ту первую, более менее серьезную перестрелку. Здорово он тогда струсил, небо с овчинку показалось. А их было-то, всего несколько человек.. вот что значит, опыта нет. Держаться они пока далеко, близко не подходят. Но осмелеют, вынюхают, узнают. И подойдут, что бы все было наверняка. Нельзя им покоя давать. Гонять надо, охотиться на как на волков, что б они каждого шороха, темноты боялись ожидая оттуда выстрела или гранаты. Нужное решение все никак не приходило, голова тупо болела и хотелось спать. Ничего не поделаешь, придется..
В прохладных сумерках ротный сидел в транспортере и что бы хоть как-то скрасить медленно тянувшееся время, чистил пулемет. Темнело. С посиделок во дворе домов, проходила стайка девчонок. – Кто здесь Толя будет? – непринужденно поинтересовалась одна из них у стоявших кучкой солдат. Здесь Толя был только один. Трофимов выпрыгнул из машины и выпятил грудь – Ну я!
– Вам подарок. – В пакетике лежали две пачки сигарет и бутылка водки с интригующим названием «Атаман». Пошарив рукой, ротный уставился на сигареты – «Союз-Аполлон». Хм, на стыковку что ли намекает? А чего тогда ушла? – Э, эй, девушка, а как вас зовут? – закричал Трофимов вслед удаляющейся фигуре. – Галя! – задорно прозвучало из темноты. Трофимов заторопился – Галя, Галочка, а может вместе её выпьем, а? – И замерев, ждал ответа жадно вытянув шею. – В другой раз! – донеслось издалека. Разочарованно покрутив сигареты Трофимов бросил обе пачки наводчику. Водку засунул во внутренний карман. – Время, Загальский?
– Пол седьмого.
– Рано еще – заключил прислушиваясь к начавшейся стрельбе. Бойцы, отоспались и сидели кучкой у костерка в яме. Дым вился в кирпичном укреплении, нехотя сочился через узкие бойницы наружу. Капитан прислушался. Тема все та же, бойцы судачили о дембеле. Осталось самое малое, дожить. Трофимов придирчиво осматривал ленты, вставлял трассера, вынимал из другой заменяя патроны. С недавних пор он перестал доверять личное оружие солдату. Терять жизнь из-за чьей-то лени было попросту страшно. А сегодняшней ночью дело предстояло нешуточное. Захлопнув крышку ствольной коробки бережно стер с вороненого металла лишнее масло и намотал на мушку тряпку, не дай Бог прицел собьешь. Пулемет стоял растопырив сошки. Вещь! Оружие стало частью тела. Капитан, с короткой очереди навскидку валил банки с полсотни метров. Тени на улице сгустились и слились в темноту. Пора. – Старшина? – Постучал в грудь указательным пальцем – Смотри Юрка. Чуть подозрительное заметишь, две трассирующие вверх. Слушай лучше, не хлопай ушами.
– Да ты что командир.. – затараторил Широков – В первый раз что ли.. – План был простой. Забравшись на плоскую крышу трехэтажки затаиться и огнем из двух пулеметов накрыть вражеского стрелка в огородах. Слабым местом было, выдать себя прежде времени. Тогда их, на ровной как стол крыше могут накрыть из подствольников. Солдатам после злосчастной засады капитан не доверял и решил провернуть дело с Загальским. Пожарная лестница находилась в удобном месте. Стены других домов глухие и подглядеть что они туда забрались, в темноте, очень трудно. Но не невозможно. Оставалось надеяться только на удачу. Солдаты прикрытия, как привидения разошлись по углам и затихли. Это на случай, пока они беспомощные карабкаются по лестнице. Забросив за спину обмотанный тряпками пулемет Загальский почти беззвучно забирался вверх. Капитан перевалился следом. Пропитанная гудроном крыша похрустывала и воняла. Вентиляционные трубы отбрасывали тень от взошедшей Луны. Ах, как некстати.. Трофимов осторожно передвинулся. Чуть слышно звякнули ленты. Местность лежала как на ладони. Тишина.. Звенящая до ужаса и осязаемая, тишина глядела темными бликами окон, провалами дверей в облитых лунным светом, строениях. Вдалеке шла вялая перестрелка. Прошло несколько часов заглохла и она. Как по заказу стянулись облака. Закрапал мелкий дождичек. Обмундирование намокло и потяжелело. В темноте прошлое оживало, поднималось. … Училище. Зимняя сессия. Семьдесят третья группа гудела перед классом. Шелестели страницы учебных пособий, курсанты торопливо, как перед ныряльщики за жемчугом, читали конспекты. Зачет был с оценкой. Партполитработа, самый непонятный предмет. Училище было командное, предпочтение отдавалось тактической и специальной подготовке. Предмет был залетным, из Ленинградского училища где лепили готовеньких замполитов, уже с лейтенантских звезд выпускаемых на ступеньку выше. Это не говоря о том, что выпускник, в обязательном порядке был просто обязан быть коммунистом. Духовной обработке личного состава придавалась огромная роль. К командникам требования были попроще, разрешалось оставаться комсомольцем, но навыки партийно-политической работы давались и тут. Попробуй не сдать? Пара, и притормозят в зимний двухнедельный отпуск, пересдача. Кому ж охота? Никому. Пристроившись к первой пятерке отважных, Трофимов взял билет. В стеклянной двери виднелись тревожные лица. Заведя руку за спину отогнул три пальца, билет номер три. В коридоре вспыхнул легкий гул и зашелестела бумага. «Шпора» номер три уничтожалась за ненадобностью. Подготовка десять минут. В ожидании ответчиков два преподавателя сидели в красном углу. Капитан, основной, что-то писал, и вполглаза дремавший седой подполковник. Несло свежим перегаром, крепкий дух.. Подполковник был крутым армейцем и до училища побывал во многих горячих точках. Многочисленные разноцветные орденские планки с седой как лунь головой, так просто не даются. Как-то, молодой майор прибыл изучать недостатки советской гаубицы заявленные арабскими артиллеристами. Сирийский расчет, сделав несколько торопливых выстрелов скрылся в неизвестном направлении. Претензия так и звучала – снаряды, мол не берут танки. Военспецы были другого мнения о своем оружии и выкатили брошенное орудие на прямую наводку. Сто двадцати миллиметровый снаряд не поджег, а просто сшиб башню «Меркава». Израильские танки горели, и горели еще как! Отбили они тогда атаку, евреи назад откатились. Ошеломленные потерями никак не могли понять – откуда взялась такая дерзость, у арабских артиллеристов? Теперь подполковник стал стар и был послан для укрепления кадров, до пенсии разводить бодягу в эмвэдэшном училище. Подполковник дремал. Капитан что-то строчил в своей тетрадке. Строчи капитан, строчи. Тебе до пенсии, как до Москвы раком.. Курсант решился. – Разрешите без подготовки? Подполковник сонно кивнул – Вали, курсант. Курсант вышел к доске и развернул чистую как совесть бумажку. – Билет номер три, первый вопрос.. – Громко, четко прочитал вопрос и .. – курсант Трофимов на первый вопрос ответ закончил! – Капитан поднял голову. За партами прекратилось подозрительное шебуршанье, экзаменуемые насторожились. Подполковник тоже открыл один глаз. Наблюдал. – Ну, давай второй вопрос, курсант.
– Второй учебный вопрос, и .. – Ответ закончил! – Подполковник проснулся полностью, с интересом уставился на него. В глазах зажглись веселые огоньки. Преподаватели переглянулись. – У тебя дополнительные вопросы есть?
– Какие тут могут быть вопросы? – развел руками младший военный педагог в чине капитана.
– У меня тоже нет. Тебе как, нахал, четверки хватит?
Второй час, третий.. Как медленно тянется время. Пятый час неподвижности. Ватная куртка набухла от сырости. Хотелось курить и .. Трофимов начал злится. Ёжился от отвращения, но делать было нечего. Не надо было чай пить. Двигаться нельзя, к тому же все одно, мокрый.. Теплая струя растеклась смешиваясь с лужей дождевой воды. Нда.. а снайпера на настоящей охоте и в штаны делают. Но он же, не снайпер. Да где же эти проклятые бандиты? Что он, зря всю ночь на крыше проторчал? Небо посерело и пора было убираться. Трофимов ткнул похрапывающего Загальского. – Подъем.
Из рассветной мути проступили очертания деревьев. Капитан жадно курил и ругался. Где же они прокололись? За всю ночь не было ни выстрела ни движения! Подловить боевиков никак не удавалось. Нет, это не местные вахлаки.. – наблюдение, разведка, четкие организованные действия. Чувствовалась опытная рука. И против них, кучка вчерашних пацанов. Трофимов еще раз, от души, выругался. Войскам тут делать абсолютно нечего, нужна кропотливая агентурная и точечная работа спецгрупп действующих по нелегальной схеме. А они тут, как телята в качестве приманки.. Начиналось дневное дежурство. – «Линзы» полста, доложить обстановку. Микрофон от влаги отсырел и ватно вибрировал. – Выставить охранение, остальным спать. – Поежился. После бессонной ночи всегда зябко. – Загальский, пошли бай-бай. – В штаб-квартире, сырое обмундирование шлепнулось в угол. – Сполоснуть, развесить над газом, просушить. – Вторым достоинством квартиры после туалета и газа на кухне, была небольшая спаленка с хозяйской двухспальной кроватью, мягкими пуховыми подушками и ватным одеялом. Трофимов судорожно зарылся в сухое тепло мягкой постели и замер согреваясь. Глаза незаметно сомкнулись. Проснулся мгновенно. Рядом был кто-то чужой. Пальцы сжали лежащий под одеялом, направленный в дверь автомат. – Синяков! – разглядел сквозь ресницы. Притворяться дальше не было смысла. – Ты чего, случилось что? – Лейтенант сел на стоящее рядом с кроватью трюмо, утер нос и посмотрел в зеркало. – Так двенадцать уже. – Трофимов потянулся под жарким одеялом. Хорошо.. Щелкнув, поставил оружие на предохранитель. Вытащив из-под одеяла, поставил автомат рядом. Лейтенант молча смотрел. Ротный не спешил выбираться, взбив огромные подушки, сел. Из под них на пол упали гранаты. Подняв, Синяков положил их в стоящие рядом с зеркалом фужеры. Перевел взгляд на стоящий в голове, с заправленной лентой ротный пулемет.
– Вам бы еще гранатомет в окно, товарищ капитан? – Трофимов флегматично зевнул – Не хами лейтенант, фужеры освободи. Дверцу открой. – Синяков нагнувшись, пошарил. Бутылка, та давешняя, «Атаман». Трофимов сладко зажмурился вспоминая молодую женщину. – Давай Андрей, разливай, попробуем. Только ты первый, вдруг отравленное? – Лейтенант даже не улыбнулся. Капитан оставил бокал. – Что случилось?
– За нами наблюдают.
– Откуда?
– С хлебозавода.
– Когда заметили?
– Второй день уже, огоньки от сигарет. – Трофимов задумался. – Итак, наблюдатели. Место очень хорошее, третий этаж. Вариантов действий, несколько. Если их накрыть огнем, они из другого места будут наблюдать. А так, они не знают что их засекли. Тут нужна точная стрельба. Почти напротив омоновская база, «море». Туда периодически прибывают «омары», омоновцы. Прикрытие не просто хорошее, отличное. Или с омоновцами связаться, окружить заводишко по темноте? А с рассветом, когда они оружие попрячут, под мирных будут косить, расходится начнут, тут и повязать! Тихо, мирно, без крови. В любом случае нужно докладывать комбату и спрашивать разрешения..

9

.. – Ни в коем случае! Это важный народно хозяйственный объект, а кроме того, рядом омоновская база, скорее всего это они.
– Да нет же, я к ним Синякова посылал, они вот здесь стоят, в стороне. – Трофимов тыкал пальцем в нарисованную схему и жестикулировал. Комбат угрюмо напыжился – А я говорю, это омоновцы!
– Товарищ подполковник, это не они, точно говорю!
– Вы слишком много говорите.. – Подполковник завелся. Разлад начался с той проклятой ночной проверки и пролетевшей мимо бандитской автоматной очереди. Стоявшие рядом офицеры к этому привыкли и не поняли почему подполковник рухнул как подкошенный, кинулись к нему. Ему бы сказать что-нибудь, обстановку разрядить, вот мол рубль нашел, а он не смог.. Лежит на мусорной куче, глазами снизу сверкает. Старшинка не выдержал, захохотал. Синяков трезвый был, рядом стоял, наступил ему на ногу, да поздно.. Трофимов приуныл. .. – а вашему рапорту на увольнение, я опять ход дал. И не вздумайте туда стрелять! – Комбат сорвался в крик. Больше, в расположении роты комбат вечером не показывался. И днем тоже. Припухший со Синяков сна смотрел как комбатовская машина снижает скорость. Светло, безопасностью веет, вот комбат и приехал на проверку. – Петров! Давай в огород, дай вверх пару очередей. – Замкомвзвод у Синякова быстр и заказ простучал скороговоркой. Рванувший с пробуксовочкой бронетранспортер, потонул в клубе пыли. Комбат пригнувшись, потемневшими глазами озирался по сторонам и что-то зло кричал водителю.