Юдак и Лапа

С утра был сильный трескучий мороз. Тишина прочно обосновалась над стылой тундрой. Снег был твердый. В свои права вступила настоящая зима. Наступил месяц малой темноты. Мрна – хозяйка одинокого чума, женщина неопределенного возраста, невысокого роста, широкая в плечах, с круглым лицом, курносая, с маленькими черными глазами и с седыми волосами, зимой почти всегда одетая поверх ягушки в суконную мужскую сорочку и старую женскую ненецкую шапку с почерневшей оторочкой из песцовых хвостов и большие темные кисы, еще вчера решила, что пора ехать в поселок Паюта для получения пенсии и закупить продуктов на месяц, потому что потом некогда будет ехать – в пору месяца большой темноты наступает время подледного лова на Тазовской губе. Все снаряжение, сети, собачья упряжка готовы к зимнему лову.

Это время всегда радовало старую одинокую женщину, потому что зимой она очень много ловила рыбы для себя, раздавала бедным одиноким старухам, но главное – она с удовольствием заготавливала много мешков всякой рыбы, чтобы до лета или даже до новой зимы не искать корма для своих собак. Многие продукты Мрна зарывала в глубокую яму и надежно закрывала крышками, оленьими шкурами, брезентом, а сверху придавливала тяжелой нартой.

Много лет старая женщина жила одна в нескольких километрах от поселка Антипаюта. Оленей у нее не было. А собак было много, но она всем, кто интересовался их количеством, почему-то бойко и четко отвечала по-русски: «Тринасать!» Хотя она плохо знала русский язык, в школе никогда не училась, знала только самые необходимые слова: надо, хлеб, масло, сахар, чай, нету, собака, рыба.

В магазине поселка всегда находились добровольные переводчики-ненцы, и потому у нее не было особой необходимости забивать голову русскими словами. В своем чуме ей тоже не с кем было общаться, кроме собак разных мастей. И собаки тоже ее понимали, любили и старались не огорчать хозяйку по пустякам. Иногда, конечно, собаки дрались, отбирали еду друг у друга, исчезали осенью или зимой на несколько недель погулять с приглянувшимися подружками из поселка или других чумов, но потом снова возвращались к своей хозяйке. Одних хозяйка приводила сама, других дарили люди из поселка, третьих рожали вэнеко небя (собачьи матери), что приблудились к ее собакам.

Характеры и нравы у всех собак были разные: Юдак был надежным и серьезным псом, Шарик – сильным и добродушным, Тырс был неряшливый, и на его шерсти всегда был какой-то мусор, хвост грязный, Тасо – слишком жадным и часто ползал около стола и ведер в поисках пищи, Нявре брал пищу только с рук хозяйки. Лапа, любимая подруга Юдака, которая заботилась не только о себе, но и о своих детенышах, часто начинала скулить, когда хотела кушать, и очень деликатно брала еду из чашки, в которую хозяйка старалась положить что-нибудь вкусное: кусочки мяса, рыбный суп или кашу. Одни ночевали на улице, других Мрна привязывала к шестам в чуме. Те, что ночевали на улице под нартами, были дежурными сторожами и сразу же поднимали истошный лай, когда к одинокому чуму приближалась оленья упряжка, шел пешеход или катился быстроходный «Буран».

А если собаки не умолкали, то те, что были в чуме, помогали лаем и визгом своим друзьям, и тогда казалось, что собаки поднимут нюки чума и разнесут жилище своей хозяйки в разные стороны. А когда были сильные морозы, то почти все собаки собирались в чуме и старались лечь на постель вокруг своей хозяйки, согреть ее своим теплом, но спали всегда чутко, прислушиваясь к каждому звуку и шороху на улице...

«Вчера вроде тебе полегчало, а сегодня снова лежишь и не выходишь на улицу! Бедный ты мой пес!..» – с жалостью посмотрев на большую собаку по кличке Юдак, проговорила хозяйка чума. Юдак услышал слова хозяйки, медленно поднял морду с потухшими глазами и, снова опустив пятнистую голову, безразлично продолжал лежать в дальнем углу чума на старой оленьей шкуре.

Мрна любила Юдака. Несколько лет назад знакомые в поселке подарили ей маленького пятнистого щенка, который вскоре вырос и стал большим, здоровым и сильным псом. Юдак был передовым в собачьей упряжке Мрны, и ее беспокоило то, что из-за болезни Юдака ей нужно будет обучать другую собаку. Тут с улицы приполз Шарик – крупный, с блестящей шерстью, красивый серый трехгодовалый пес, оставив приоткрытой за собой дверь из оленьих шкур.

«У-у! Ты опять несешь с собой холод! Может быть, тебя, Шарик, сделать передовым вместо Юдака?» – спросила, поглаживая по холке серого ласкового пса с блестящими красивыми глазами, который деликатно принюхивался к тому, что есть рядом с хозяйкой, и весело помахивал пушистым хвостом. Женщина взяла палку и, не вставая с места, закрыла за Шариком вход в чум из облезлых оленьих шкур.

Шарик с удовольствием взвизгнул, помахал пушистым хвостом, удалился на другую половину чума и лег около Юдака, наблюдая за действиями хозяйки. Шарик словно чувствовал, что ему сегодня предстоит выполнять какую-то важную роль, и время от времени поднимал свою красивую лохматую голову и поглядывал в сторону хозяйки. Мрна, растапливая железную печурку в своем холодном чуме, подумала: «На улице еще семь хороших собак, может, кого-нибудь из них обучу на передового!»

Она поставила кипятить чай, над печкой на перекладины положила буханку ржаного хлеба, чтобы нагрелся и размяк. Стала готовить столик. У священного симзы (особого священного шеста, где бывают привязаны всякие амулеты, предметы культа), напротив входа в чум, по обе стороны лежали две черные небольшие собачки с лоснящейся гладкой шерстью: Тет и Лонгэй.

Их отличали друг от друга только белые пятнышки на лбу. У Тета на лбу два круглых белых пятна, и все думают, когда видят его впервые, что у собаки четыре глаза. А у Лонгэя одно белое пятно на лбу. Этих собак еще в прошлом году привезла семья Ядне и оставила у Мрны, потому что хорошо работали, но пришло время отправляться им на покой, а убивать их не хотелось. Так чум Мрны превратился в приют для собак.

«Вот истинные тундровики! Никогда не крутятся под ногами хозяйки в поисках еды или подачки! Вот гордые! Сразу видно, что они тундрового воспитания, а не поселковые халеи! Ждут, когда им подадут кушать!» – с восхищением глядя на двух черных собак, невольно воскликнула старая женщина, продолжая хлопотать по хозяйству.

Когда Мрна села за стол и стала пить чай и есть перед дальней дорогой, то остатки от вчерашних кусочков оленьего мяса стала бросать через печку больному Юдаку. Но кусочки мяса на лету стали схватывать Тырс и Тасо. «Вэн пасы ню!!! Вот настоящие поселковые халеи! Обжоры и ленивцы! Кушать любите, а работать не хотите!» – крикнула Мрна и стукнула одного из них по хребту попавшей под руку железной кочергой. Другого пнула правой ногой и крикнула: Фу! Воняешь ты! Иди на улицу!» Хозяйка решила подогреть еще вчерашний собачий суп из старых консервов и разделить всем собакам еду поровну. Ненасытные Тырс и Тасо крутились около хозяйки, подбирая крошки хлеба около стола, глотали слюни у котла с остатками еды хозяйки, изредка рычали друг на друга...

«Да еще многодетную мамашу надо накормить, ведь ей детей кормить целый день, может быть, только к ночи и вернусь!» – ласково сказала хозяйка и подошла к женской половине чума с той стороны, где была расположена ее постель, заглянула под старую ягушку и увидела, как маленькие щенята разных мастей льнут к матери – рыжей сучке Пуроне. Мрна не любила Пуроне, эта сучка часто съедала ночью все продукты со стола хозяйки.

Однажды Мрна сильно избила собаку, и с тех пор все прекратилось. Но когда сучка принесла шестерых маленьких щенят, то никого из них не стала топить, а решила всех вырастить, чтобы раздать оленным ненцам в подарок, потому что Пуроне ей оставили знакомые пастухи, уверенные в том, что Пуроне больше не будет рожать щенят и что старой сучке пора на пенсию.

Щенята были хорошенькими и мирно спали на теплой оленьей шкуре. Вчера хозяйка уже стала думать, как назвать щенят. Двое из них были мальчиками. Этих решила оставить себе, а других подарить оленеводам, когда те приедут на праздник весной, потому что дети Пуроне всегда слыли хорошими собаками среди тундровиков.

Когда старая, но все еще бодрая женщина попила чаю, заложила за нижнюю губу влажный ароматный сяр (молотый табак), с аппетитом начала смаковать его, убрала стол, решила выглянуть на улицу и увидела, как семь больших ездовых собак, что с вечера были привязаны к нартам и столбам, вмиг подняли свои заснеженные морды, встали, весело замахали хвостами и просящими взглядами как бы умоляли хозяйку: «Отвяжи нас, хозяюшка, дай нам немного побегать и сделать все свои собачьи дела!»

Мрна подошла к крайнему крупному белому псу Сэваку, отвязала его, потом отвязала молодого курчавого Серно, который в знак признательности стал облизывать большие натруженные руки хозяйки, а потом уже весело помчался вслед за остальными собаками за ближние сопки и овраги. Многочисленные собаки разных мастей разбежались в разные места, старались побыстрее сделать все свои дела, резвились, наслаждались свободой, бегали друг за другом...

Продолжение см. "Любимые собаки Мрны"
Ядне Нина Николаевна.