Моя невеста...

Передо мной окно Ворда. Белый лист, не запачканный, абсолютно чистый. Какой потенциал – бездна.
Руки пробегают по клавишам, словно тень по забору, вытягиваясь, затем вставая, и, наконец, убегая в даль, за шорохом шин.
Чем-то веет от всего этого, чем-то свежим, влажным, чистым. Даже захотелось заварить чаю, чтоб свежий, с таким особенным запахом, какой бывает только у свежего.
Вот вы сейчас тут сидите, а я его завариваю. Льется кипяточек на сушеные листочки, пенка по краям, и запах… запах свежести.
А еще ночь. Ночь всегда была моей любимой. Я ее вечный жених. Она ждет, когда же я посватаюсь к ней, когда перееду в ее пустынный замок.
Она ждет и мечтает, как будем мы заваривать наш чай в фарфоровом белом чайничке с весенним букетом на пузатом боку. Как засидимся до рассвета, болтая о смысле «Всего…», перепрыгивая с пятого на десятое, и совершенно не заботясь о правильности слов – слова то наши, и больше ничьи.
А чем не шутит черт, вот брошу все, возьму ночь в соавторы, и… А читателями будут сверчки, они то нас не осудят за тривиальность. А если и осудят, мы просто рассмеемся им в мордочки. Ишь, какие, сами то хороши.
Тут недавно забавные строчки родились, и не знаю, куда бы их пристроить. Может сверчкам на песни отдать?

       Она водяною лилией
       Полночной, восходит истово
       В лучах... и покрыта инеем
       Мечта - стать... аквалангистом...

       Серебряных шлемов линии
       От лилий, молниевели..
       В воде отражаясь... именем
       И имя мне... Макиавелли..

Определенно нужно положить на лютню, или на домбру, на худой конец.
Лист уже не такой белый. Намарал я здесь. Странно, я вкладываю душу, а потенциал катастрофически падает. Видимо моя душа несет отрицательный заряд, или отяжелев от разочарований, превратилась в «Черную дыру», которая поглощает все, даже лучи света. Но я все же надеюсь, что малая масса позволит мне стать белым карликом, или нейтронной звездой, лояльной ко всему на свете, даже к вихрастым кометам.
Почему считается, что ночь – это время с ограниченной видимостью. Наоборот, ночь открывает нам глаза, и мы начинаем видеть, то, что пряталось в лучах света. Предметы и ландшафты снимают маски дневной обыденности, и открывают нам свою загадочную сущность.
Если бы не ночь, я продолжал бы думать, что Грустный Карлик – это водяной насос, а Шаловливая Фея – надломленная ветвь сирени. И, что небо в облаках – это прекрасная картина, а не занавес на последнем откровении.

Пришло время пить чай. Ночь как всегда, со своей кружкой. Она не доверяет мне, не смотря на давнее знакомство и нежную дружбу; наливает себе сама, по своему старинному рецепту. И меня не балует. Наливаю себе сам. Странно, такая недоверчивость, и это после стольких лет знакомства. А может просто она выражает свое неудовольствие, или даже обиду. Ведь я так и не посватался к ней…