Восьмой день

Над белым чистым листом бумаги склонилась ручка, ожидая появления нового слова, ручка то коснется, то опять замрет в сомнении. Чистая, цвета мягкого снега бумага, давно готова стерпеть то, что еще не придумано. Быстрым неровным почерком, с незначительными паузами, ручка начала бежать по бумаге. На свет появились слова, и с каждым касанием ручки бумаге становилось ясно, что она узнает конец этой истории. Ручка замерла и белая бумага мимо своей воли, рожденная белой, под давлением ручки, стала частью чернил, не имея к ним ни какого, казалось бы, отношения.

День первый
       Яркий свет ударил в глаза. Он захотел отвернуться, но свет был везде. Он закрыл глаза, и появилась тьма, которая ему стала спасением от ярового света. Резкая боль в глазах исчезла, и Он попытался сделать несколько шагов в темноте, поняв, что падает, открыл глаза: «Куда я могу падать, если здесь ничего нет? Здесь только свет и темнота и идти я тоже не могу. Это хорошо».

День третий
Уверенно, без остановок, с жатыми кулаками, под проливным дождем, по твердой скалистой породе вверх подымался Он. Перед ним стояла не крутая гора, перед ним стояла Она, и это делало его нечувствительным к боли и усталости. Без тени сомнения, шаг за шагом, он приближался к пропасти со знанием того, что он сейчас сделает. Пройдя всю землю вдоль и поперек, он остановился на краю бездны. Вытянув руки, он остановил дыхание и прислушался: сердце билось, перекрикивая звонкий смех. Он разжал кулаки, и вниз полетели белые лепестки роз. Смех затих, и на краю острых обрубаных скал появилась Она, сотканная из света и тени Улыбка подчеркнула его небесно-голубые глаза. Лепестки роз, пройдя сквозь нее, сжались на дне пропасти. Там было слишком темно, и лепестки обрели другую форму более подходящую для той половины мира, показав иную красоту о которой даже и не подозревали. Там, наверху, свет занял все уголки не оставив места и права выбора между прекрасным.
 - Только когда сердце земли за твоею спиной я могу стоять в полный рост. Мне не дано увидеть, и значит понять - чем твой мир лучше. Я вижу здесь только свет.
- А я там вижу только тьму.
Он повернулся к солнцу и закрыл его рукой, и на землю опустилась ночь. День забрал с собою все, и оставил пустоту. Она растворилась в этой пустоте звонким смехом и прохладным ветром. Когда Он повернулся, перед ним никого не было. Ночь требуя своего назначения зашелестела и замолкла.

День четвертый
Маленькие камешки, ударяясь об воду, поднимались на небо, где большая молчаливая луна, смотрела за созданием звезд, про существование которых никогда не узнает солнце.
«Она давно придумала звезды и ей незачем ждать мою ночь, звезды ее не удивят. Пусть будут четыре конца света, и четыре времени года не похожие друг на друга, пусть земля меняется и живет, и за всем этим смотрит солнце и луна, и чтоб этому не было конца».
Он говорил, и все его слушало. Он замолкал, и все замолкало. Он перестал решать, когда быть свету и тьме и каждый мог выбрать, что ему было лучше.
Небо заблестело звездами. Пятый день начался с появления ласкового тепла солнца.

День пятый
Под ласковым солнцем у подножья горы на земле возле рос и ветров он лепил забавные формы из глины зверей и птиц поровну для Ночи и Дня, больших и маленьких. Он ждал когда улыбка коснется его лица. Раздувая ноздри, хмурясь со вздохом досады, Он давно уже понял, что этот мир надо менять. Он посмотрел на зверей и птиц, которых Он создал, покачав головой, с непониманием себя встал и громким криком, напугав их, разогнал по миру. В тени зеленой листвы он понял, что чтобы Он не сделал, Она сделала уже тень. Без малейшего труда сидя там… , в темноте Она знает все формы которые, Он еще не придумал. Это вчера его делала сильным, а сегодня Он понял, что это его слабость.
 
День шестой
На земле есть место, где земля имеет на рассвете особый запах, там все живет и помнит, но молчит. Белая бумага там осталась белой, там некому вписывать слова о том, что стало началом этого конца, что конца никогда не было. Он смочил там землю водой из всех рек, морей и океанов. Он дал этому миру выбор не потому, что мог, а потому что хотел, хотел понять, кто без кого может жить. На земле на шестой день Он создал по своему подобию тело, тенью которого должна была стать Она. Он дал ей выбор между собой и собой. Когда свет столкнулся с ним, закрылись глаза, Он создал тьму. И тогда свет от него создал тень. Тень, имеющая все формы, была создана им. А Она не имела к ним, казалось бы, никакого отношения. Он захотел ей дать то, что тень имела с самого начала. То, с чем расстался Он и с чем другие расставаться не хотели.
Уверенно, без остановок с жатыми кулаками, по твердой скалистой породе вверх подымался Он. Перед ним стояла Она, сделавшая его творцом. Без тени сомнения он приближался к пропасти со знанием того, что он уже сделал. Шаг за шагом, пройдя всю землю вдоль и поперек, он остановился и прислушался к сердцу - оно молчало, привычный смех не был слышен и на краю обрубаных скал, где оживала она, его тень, никого не было. Его небесно-голубые глаза посмотрели вниз. «Тьма, ничего не увидеть, надо спускаться». Белыми босыми ногами по острым камням, без остановок и сомнений, он спустился в мир, куда никогда не проникнет свет, где нет тени, где есть только тень. Во всей своей красоте, черной и непроглядной равная часть мира.
- Ты должна иметь свое место там, где тебя могут видеть. Возьми мою силу и дай себе жизнь, сделай то, что я не могу. На, - седьмой день, он твой, твори! Я знаю там каждый уголок, Он напоминает тебя. Я хочу увидеть твой мир и посмотреть на сколько он похож на Тебя.

День седьмой
 Белой тенью, над полями и лесами, над всем живым и движущимся летала она, и не знала, что ей видеть и как ей смотреть. Мир был создан идеально. Каждая тень имела свою форму и тело, все ей нравилось и радовало ее. Устав от поиска, она захотела отдохнуть, и поняла, что в огромном постоянно меняющемся мире времени отдыхать нету. «Пусть будет отдых» - сказала она. Послушала себя и исполнила…
На седьмой день был создан отдых, то, чего нет, создало то, чего нет.
И плакали чернила на бумаге, когда писали не знавшие, что как есть; собрав не все осколки правды, и ожила слепая вера, рожденная в темноте. Пишет ручка о всем, не выбирая. И только тень не ложится на бумагу и не знает, что написано в мире, созданном из-за нее и видит во всем правильное и не знает какова ему цена.

 Восьмой день
В глубоких недрах земли, где нет ночи и дня, где нечем мерить и с чем сравнивать, в мире тьмы, улыбка похожа на звериный оскал, а смех на вой. Здесь, чтоб ты не выбрал, станешь загнанным зверем с налитыми кровью глазами, Он молча сидел и ждал восьмой день, который никогда не наступит.
Мир, созданный за шесть дней, шесть дней и просуществовал. Восьмой день стал первым для другого мира, в которому ему выпала совсем другая роль. Там глубоко, под землей, где ничего нет, Он создал другой мир, не потому, что хотел, а потому что мог. Если мир мерить белым и белым, он будет белим, а черное создано не для выбора, а для сравнения.
На почерневшей без света коже, зажили раны от попыток выбраться наверх. Глубоко под землей на острых камнях разбилась правда. Там, в непроглядной тьме, он собрал ее осколки и выбросил в созданный мир, вместе с верой и надеждой, что кто-то эту правду найдет. Он хочет увидеть свою тень, чтоб понять, кем Он стал. Ему не нужен свет, он знает, кто Он есть.
И сожмется бумага, почернев в огне выбора, а чернила на пепле когда-то белых листов останутся собой, не имея никакого выбора. И стала бумага не целым с чернилами, а частью правды про черное и белое, где половина правды сгорела, там вторая половина не нужна.

День второй
Встав на твердую землю, сухую от яркого света, перед ним легла неподвижная тень, которой не было ни до чего дела. Он сделал шаг и безразличная тень сделала тоже. Он присел над ней, чуть-чуть потянул ее и тень без труда оторвалась от его белых босых ног. Сделав несколько шагов, он понял, что ему просто тяжело ходить, и тень ему не обуза, а его часть, без которой, без которой Он может обойтись.
«Кто к кому был прицеплен? – оглянувшись, подумал Он. Кто за кем повторял? Она ушла от меня или я оставил ее?»
Он шел и оглядывался, но тени нигде не было видно. Обойдя все вдоль и поперек, Он сел на сухую землю, где сидела Она, покрытая пылью дорог, которые Он протоптал. Слеза покатилась по его щеке от невыносимой боли сжавшей все внутри. Он сидел и плакал.
- Здесь ничего нет, только свет. Это хорошо?
Слеза ударилась об землю и за ней на сухую землю полились капли слез Света, который давно уже устал от одиночества и пустоты, смотревший как легко они расстались, и как долго они не могут понять, что они не могут быть сами по себе. Мокрая тень сидя за его спиной пропускала дождь сквозь себя, пытаясь зачерпнуть воду в ладошки.
Тень сидела и смотрела, как сухая земля наполнялась соленою водою. Большие капли, не тревожа ее безразличность, делали свое дело, ручьями бежа со вторым днем прочь.