Глава 5. вторая встреча ивана-дурака с василисой п

ГЛАВА 5. Вторая встреча Ивана-дурака с Василисой Премудрой.

Иван вышел из магазина и очутился на улице тихого провинциального русского города. Он присел на скамеечку возле кинотеатра «Центральный» и озадачился: чувствовал себя как с похмелья. Может, действительно накануне был пьян? Иван попытался вспомнить. Куда там! Было мучительно больно не только телу, но и душе. А не обратиться ли к Господу с покаянием? Прости, мол, грешен, бес попутал. Да не понятно, в чем каяться. Но кто без греха? Верующим вроде как проще. Сходил в церковь, исповедовался и гуляй себе с чистой совестью. А если что, - опять бегом к Богу на исповедь. Хотя нет, ибо сказано: отпускаю тебе грехи твои, иди и не греши больше, а то как бы не было тебе хуже.

Ох, плохо Ивану!.. Он весь в сомнениях. А сомнения всегда вызывают смятение чувств, растерянность мыслей, несостоятельность дел…

Вокруг Ивана медленно текла будничная, провинциальная жизнь. Лица людей были спокойны: и не добры, и не злы, а как-то равнодушно холодны. Люди, казалось, были погружены внутрь себя. Не излучали энергию и не поглощали ее. Они хранили. Но что и зачем? И добро, и зло отдают энергию окружающему миру. Огонь любви и огонь безумия вполне спорят между собой и даже… Иван тряхнул головой и застонал от боли. Нет в жизни счастья для Ивана-дурака.

Он вытащил пачку сигарет «Золотое кольцо», закурил и опечалился. Давным-давно сломали ему жизнь. Сломали его предкам и потомкам. Кто виноват? Кто оставил Ваньку в дураках? Господь или дьявол? Или оба вместе? Ну оставили, так и отстали бы! А не отстают. Каждый тянет на свою сторону. Им бы все играть, противоборствовать. А Ивану белый свет в копеечку - беспробудная серая жизнь. Мгла сгущается. Мрак обволакивает. Под ложечкой сосет. Страшно…

Эх, ты, жизнь, непутевая шлюха!
Одному - все сполна и за так.
А другому - сплеча - оплеуха,
Чтобы знал свое место, дурак.

Иван вздохнул и снова закурил. Был месяц май. Ярко светило солнце. Но всюду лежал снег. Напротив Ивана стоял лоток с мороженым. Лоточница была ничем не выразительной женщиной бальзаковского возраста с бледным усталым лицом. Она была одета в плащ цвета грязной морской волны. Еще на ней были мятый фартук и нарукавники предположительно белого цвета. На животе лоточницы висела черная клеенчатая сумка, в которую она складывала деньги. Купюры выглядывали из сумки эдакими разноцветными кенгурятами, готовыми выпрыгнуть и ускакать на чьих-нибудь двоих.

Провинциалы подходили к лотку, покупали мороженое и тут же начинали его есть. По форме мороженое напоминало пачки маргарина, а по цвету - женские чулки тридцатых годов.

Два паренька вяло попросили у Ивана прикурить. Он вынул из кармана спички, протянул парням. Те, молча, прикурили, вернули коробок, кивнули в знак благодарности и пошли покупать мороженое.

По обе стороны улицы стояли двух- и трехэтажные облезло разноцветные здания постройки конца 19 - начала 20 веков. Полуживой вид зданий навевал грусть, тоску и печаль. Приводил в уныние. Появлялись мысли о тщетности человеческих усилий по приведению хаоса в относительный порядок.

Хотелось ничего и никогда не делать и вечно пребывать в состоянии раздумчивого созерцания. Появлялось желание быть вещью в себе, и только.
Не спеша, проехала «скорая помощь». Следом за ней, неторопливо попыхивая сиреной, проследовал милицейский УАЗик. Изредка по дороге проползали подержанные троллейбусы и затасканные автобусы, испещренные выцветшими надписями на немецком языке. Глядя на них, можно было предположить, что в городе немцы…
Мороженое у лоточницы не кончалось, и люди подходили и подходили к лотку, покупали и ели, покупали и ели…

«Какой-то застыло-замороженый город,» - подумал Иван.

- Что, Иванушка, не весел, что головушку повесил?
Иван вздрогнул, обернулся на голос и обнаружил рядом с собой старого еврея. Семит имел довольно опрятный и благообразный вид, не взирая на помятую троечку, надетую прямо на голое тело, что явно не гармонировало с окружающим не по весеннему зимним пейзажем. Пышная с сединой борода и лохматая шевелюра делали его похожим на Моисея в конце исхода.
 
- Ну, что, мил человек? - продолжил задавать вопросы евростарик. - Али побил тебя кто? Али денег нет на булку с маслом? Али выпить хочется?.. Говори, не стесняйся. Я тебе помогу. Я всем помогаю за 5 % комиссионных. Ты что приобрел, - мне 5 %, ты что потерял, - мне 5 %. Всего пять. Ей богу, это немного: на хлеб да на воду малоимущему старому русскому еврею. Ну как? Согласен, Иван? По рукам?

- Ладно, старик, - ответил Иван, - уговорил. Но, хоть убей, не вижу от себя никакого толка в твою сторону. А так все правильно: и побили меня, и ограбили, и влюбился я, и выпить не помешает… Так что иди, старик, своей дорогой. Нечего с меня взять.

- Хорошо, - сказал евростарик, - договорились. Я тебе непременно сослужу. Сиди здесь и никуда не уходи, а уйдешь, все одно найду. Вот только.., - он резко запустил руку в нагрудный карман куртки Ивана и вытащил пачку баксов. Отсчитав свои 5 %, он засунул оставшуюся зелень обратно и исчез.

Иван было изумился, да вдруг отчетливо вспомнил, как под прикрытием танка брал кассу в столичном магазине. Он вяло махнул в пустоту рукой, помедлил, затем поднялся и поплелся к видневшемуся вдали собору, чей купол сиял чистым золотом, но креста на нем не было.

По дороге к храму Иван обнаружил памятник вождю мирового пролетариата. Вождь был изваян в позе Наполеона, но одетым в зимнее пальто и шапку-ушанку. Памятник был черного цвета, очевидно, чугунным. На постаменте стояла огромная клякса ядовито-зеленого цвета. Надо отдать должное неизвестному вандалу. Он достиг своей цели: хотелось убрать все вместе - и памятник, и кляксу.

Молодая женщина нравоучительского типа стояла в окружении ребятишек 10-12-летнего возраста и что-то говорила, время от времени кивая головой в сторону чугунного вождя. Иван подошел поближе и прислушался.
- … Глядите, дети. Если кто из вас будет плохо себя вести, то с ним произойдет то же самое. Ему поставят памятник, и все будут долго знать и помнить, что был такой негодник. Потомки станут вот также обливать его краской и царапать на нем разные ненормативные выражения. А наследникам будет за него очень стыдно, если он оставит им в наследство неважно какую сумму в Центробанке России. Случается, дети, что и хорошему человеку ставят памятник. Но вам следует хорошо усвоить, что в нашей стране это происходит либо по ошибке, либо по недоразумению, либо по недосмотру властей…

Дети в такт нравоучениям глубокомысленно вздыхали, исподтишка наблюдая за действиями малоопытного голубка, обхаживавшего на шапке вождя свою сизокрылую голубку.

Среди голубых елей, стоявших бессменными часовыми по обе стороны памятника, Иван заметил торчавший из земли черенок саперной лопаты с притороченным к нему пластиковым флажком с надписью: «МВД России строго предупреждает - участие народа в несанкционированных митингах смертельно опасно для здоровья любой нации». А на ближайшем здании он прочел адрес: Красная Площадь, 4.
Подивился Иван услышанному и увиденному и побрел дальше. Вблизи собор оказался таким же облезло обшарпанным, как и все вокруг, что, однако, не умаляло его величия. Но попасть внутрь Ивану не довелось. Его окликнули. Он обернулся и увидал знакомого евростарика. Тот стоял рядом с распахнутой дверцей широкого джипа и улыбался во весь рот улыбкой, затмевавшей блеском золота вставных челюстей и блеск сусального золота куполов собора, и само склонявшееся к горизонту солнце.

Из джипа вышла девица-красавица и стала манить Ивана к себе, страстно облизывая и обсасывая большой палей левой руки. А евростарик подскочил к Ивану и заговорил:

- Видишь, Иван, девку? Хороша? Чем не Василиса Премудрая? А?

- Да, вроде как, она, а, вроде, нет, - засомневался Иван. - А я сейчас проверю.

Его осенило. Он подошел к девице и сказал:
- А ну, вынь палец изо рта. Чему тебя, дуру, в детстве учили? Глисты заведутся. Куришь?

Деваха от неожиданности так и застыла, пуская слюни, с засунутым в рот пальцем. Краска от ли стыда, то ли гнева проступила на ее лице сквозь румяна. Как бы там ни было, она сделалась пунцовой, медленно вынула изо рта свой обслюнявленный пальчик, тщательно обтерла его о куртку Ивана и с вызовом ответила:

- Курю, а что?

- Вот я и спрашиваю, что куришь?

- Сигареты, - опять с выгибоном ответила девка.

- Какие сигареты? - теряя терпение, спросил Иван.

- С ментолом, - зло выдохнула красавица.

Иван облегченно и радостно заулыбался:
- А меня разве не помнишь?

Тут девица сощурила свои голубые глазищи с длиннющими накладными ресницами, окинула Ивана изучающим взглядом и ответила:

- Не-а.., не помню.

- Это ж я, Иван, - он слегка занервничал. - Вспомни! Меня твои добры молодцы недавно ни за что ни про что отдубасили, а тебя увезли. Ну вспомнила? Я еще тебе про наших будущих ребятишек рассказывал. Ты ж Василиса Премудрая, а я - Иван-дурак из страны Советов. Ну!..

- А-а-а-а!.. - Девица округлила глаза. - Иван?!. Погоди... Это ты стоял на моем пути в лаптях? Это от тебя очень омерзительно воняло? Как же, помню. Но смутно. А вот мои молодцы тебя, дурака, хорошо запомнили. Здорово ты их окурком подкузьмил. Я тогда все Кощею рассказала, так он над ними вдоволь поиздевался…
Василиса еще что-то бормотала, растерянно оглядывая Ивана с головы до пят. А на том все путем: обувь, костюм, куртка, кашне и все такое прочее - чисто фирменное, натуральное, заморское, не какой-нибудь турецкий или польский ширпотреб, а Бавария, Бельгия, Британия… Лихо Ванька приоделся в том магазинчике на Арбате.

Евростарик вынул из кармашка жилетки пузырек с жидкостью темно-зеленого цвета и сбрызнул Ивана. Женская половина прохожих сразу устремила на Ваньку благосклонные взгляды. Но Ивану запах не понравился, а цвет жидкости напомнил тройной одеколон из фляжки матроса. Ванька поморщился и обратился к евростарику:

- Вот что, папаша, мне все нравится. Эта девица и впрямь - Василиса Премудрая. Не знаю, как ты все это организовал, но выражаю тебе свою благодарность. Дальше мы как-нибудь без тебя. Целоваться не будем. Прощай!

Иван подхватил Василису на руки, нырнул с ней на заднее сиденье джипа и, захлопнув дверцу перед носом растерявшегося семита, произнес:
- Поехали.

Иномарка рванула с места в карьер. Однако Иван успел расслышать, как евростарик, спохватившись, крикнул вдогонку:
- До встречи, Иван! До встречи-и-и!..

- Ладно, - пробормотал Ванюшка, - разберемся. - И с головой погрузился в ароматный низ девичьего живота.

Несется Русь к 2000-му году.
На стыках рельс стучат, стучат сердца.
Все чаще, чаще русскому народу
Суют конец начала без конца.

Шестерки и тузы - по назначенью.
Вальты - фуфло, а дамы - мишура.
Дурак не только джокер, к огорченью.
Игра без правил - с шулером игра.

Тасует президент страну-колоду.
У русских, как всегда, долгов гора.
Не Богу в радость, - дьяволу в угоду
Вистуют в Думе блефа мастера.

Несется Русь к 2000-му году.
На стыках рельс стучат, стучат сердца.
Стреляться что ли русскому народу
В конце начала судного конца?