Правда и Ложь о Вампирах

Намедни я признался в одной статье, что являюсь вампиром. Сие откровение, естественно, спровоцировало всякие скабрёзные шуточки и грязные инсинуации. Что характерно, исходили они преимущественно от друзей, от самых близких друзей, от ребят, с которыми я распил не одну дюжину барышень за столетия нашего товарищества. Увы, люди - свиньи, в том числе и вампиры…

Поэтому, назло тем похабным мерзавцам, выложу-ка я, пожалуй, про них всю правду. Зачем? Затем, что я ничем не рискую, но мне это будет приятно. Почему я ничем не рискую? Потому что, естественно, никто не поверит моим бредовым россказням! Кто в здравом уме и в сознательном возрасте, да в век Интернета, верит в существование вампиров? Это просто нелепо, это просто дичь.

Впрочем, данное обстоятельство не мешало ни Стокеру, ни Копполе наживаться на нас. Хотя, конечно, это ещё вопрос, кто на ком больше нажился – они, или те из наших, кто консультировал господ творцов. Ладно, сойдёмся на том, что все мы погрели лапы на вас, дорогие зрители, с вашим разумным научным скепсисом, отнюдь не мешающим вам приобрести билет в кино.

Но сейчас я вовсе чужд поживы и раскрою вам истину совершенно бескорыстно… из любви к ней? Держи карман шире: в отместку этим нахальным лицемерам, моим горячо любимым собратьям! Да, я заложу это клыкастое хамьё с потрохами!

Писать полновесный трактат, ей-богу, мне лень, и поначалу я хотел составить этакий FAQ по «занимательной вампирологии», но потом решил последовать традиции Платона и оформить это дело как диалог. Благо, у меня всегда под рукой собственный интервьюер, корреспондент газеты «Хундише Беовульфер» Карл Густав Маннергейм, охотнее отзывающийся на сокращённое имя, Нерри. Замечу, это самый толковый из всех журналистов-брюнетов с синими глазами и четырьмя лапами.

«Нерри! Фью!»

«Да, хозяин?»

Я
Нерри, а ты в курсе, что я вампир?

Н.
Да ладно те брехать, хозяин!

Я
Брехун тут один! Лучше – скажи мне «Скажи «А»!

Н.
Скажи «А»!
…
Ой!

Я
_идел? Я _огу _адвинуть ых о_ратно?

Н.
Сделай милость! (в сторону): Свят-свят-гав!

Я
Короче, убедился?

Н.
Да, хозяин. И как же ты дошёл до жизни такой?

Я
Отличный вопрос. Как раз то, с чего следует начать наш экскурс. Итак, как становятся вампирами.

Н. (чуть замявшись)
А может, сразу перейдём к… практическим вопросам?

Я.
В смысле?

Н. (зардевшись, насколько это возможно для чёрного кобеля)
Ну, как вас убивать?

Я (вздыхая)
Добрый ты… Хорошо, давай разберём возможные варианты. Предлагай.

Н.
Осиновый кол в сердце?

Я
Примерно как гастроэндоскопия. Немножко дискомфортно, но отнюдь не фатально. Когда эти глупые «ванхельсинги» уходят пьянствовать свою победу – выдёргиваешь, вылезаешь из могилы, отряхиваешься.

Н.
Из могилы? А зачем вовсе притворяться мёртвым?

Я
Чтоб им было, что праздновать. «Ванхельсинги» больше всего устраивают нас, когда храпят пьяные в лёжку, а не лезут в наши дела.

Н
То есть, они всё-таки представляют для вас угрозу?

Я
Как и всякая назойливая мошка. Как любопытная соседка-активистка. Как налоговая инспекция.

Н
Что насчёт обезглавливания?

Я
Может подействовать на какого-нибудь двухсотлетнего сопляка, да и то - если он лентяй и плохо учился. Но у зрелого, опытного парня регенерация такая, что ткани срастаются мгновенно, прямо за клинком.

Н
Сожжение?

Я
Это уже серьёзно. Душе придётся покинуть тело…

Н (торжествующе)
Ага!

Я
…и войти в одного из крематоров, малешко потеснив его душу. А там уж – перекроить новый костюмчик под свой фасон. Это, конечно, немножко бесцеремонно, можно сказать даже "инвазивно" – ну так и спички детям не игрушки.

Н (чуть обескуражено)
То есть, вообще никак вас не истребить?

Я
Единственный способ убить вампира – попросить это сделать другого вампира. Такого, что сможет подавить авторитетом, понизить самооценку и лишить веры в своё бессмертие. Правда, для начала придётся подавить авторитетом предполагаемого ликвидатора, чтоб он охренел и пошёл против брата единственно по просьбе какой-то смертной бестолочи.

Н (задумчиво)
Лишить веры, говоришь? А что, если, там, крест к телу поднести?

Я
Знаешь, мы обычно безбожники, поскольку сами божества, но многие наши постоянно носят крест на теле. В силу занимаемой должности.

Н
Вот как?

Я
Именно. Церковь – пожалуй, второе наше излюбленное пристанище. После шоу-бизнеса, конечно.

Н (хмыкает)
Представляю, что начнётся, если святого отца посередь проповеди прихватит ваш знаменитый кровавый голод!

Я (киваю с улыбкой)
Ага! Давай поговорим об этом. О нашем «знаменитом кровавом голоде». Краткий ответ: чушь собачья!

Н (топорщит шерсть)
Попрошу без расизма!

Я
Извини. Это идиома. Я просто к тому, что нет никакой маниакальной жажды крови и нет никаких дурацких ломок. То есть, воздержание от крови вообще никак не сказывается на нашем здоровье. Не более, чем воздержание от вишнёвого сока.

Н
«Воздержание от крови»? Почему бы тебе в таком разе не сказать просто: «Мы не пьём кровь, это тоже чушь… кошачья»?

Я
Потому что я решил быть честен. Потому что это не чушь. Потому что мы пьём кровь. Но это не насущная необходимость, а приятная приправа к иным утехам. Вроде аперитива или косячка.

Н (он бы всплеснул лапами)
Господи! Есть ли предел вашему злодейству? Признаться, раньше я думал, что вы пьёте кровь от безысходности, от жгучей жажды, от невыносимых мук. Что это как наркомания, только ещё хуже. И оно, конечно, по моему разумению, всяко заслуживало кола в сердце, но…

Я
Но теперь ты знаешь, что кол – не рулит?

Н
Но теперь получается, что вы делаете это… ради удовольствия? Без насущной необходимости?

Я (пожимаю плечами)
Большинство вещей в этом мире делается без насущной необходимости, но ради удовольствия. Скоро уж, наверно, 90% ВВП будут составлять предметы, без которых вполне можно прожить, но которые скрашивают жизнь. А ведь труд, потраченный на их производство, можно было бы употребить на обеспечение африканских детей предметами первой необходимости. Например, на твой ошейник можно было бы кормить целый десяток негритят, до тех пор, пока… их упитанность не привлечёт внимание соплеменников.

Н.
Ты мне зубы-то не заговаривай! Мы, кажется, не про экономику базарим, а про ваши кровавые преступления. Которые, как выясняется, вы совершаете вовсе без нужды. Скажи, тебе не стыдно высасывать живых людей до капли «как аперитив», оставляя бледные, обескровленные трупы?

Я (морщусь)
Ты хоть один видел?

Н
Нет, но…

Я.
И никто не видел. Знаешь, почему? Потому что люди не выпивают по галлону виски в один присест. Колы – и той не выпивают. А вампиры - не выпивают по галлону крови. Куда столько? Как говорится: «ну литр, ну два – но зачем же напиваться?»

Н
Тоже, знаешь ли…

Я
В отличие от тебя – знаю. Да нет, «литр-два» - тоже лишь фигура речи. На самом деле за одну сангриесту вампир берёт пятьдесят-сто граммов крови.

Н
За одну – что?

Я
Сангриесту. Это от испанского «сангре» - «кровь», и «фиеста». От Фердинанда с Изабеллой пошло. У них был слоган «Сангриеста делает Реконкисту». Сработало. За двадцать лет – воинство в три сотни первоклассных вампиров. Парни – ураганные были. Не только что мавров вышибли, но полмира завоевали. Чавес, вон, и поныне отжигает. Хотя, говорят, раздобрел с тех времён, когда был лейтенантом у Кортеса. Впрочем, не буду отвлекаться.

Н.
Сделай милость! У меня и так минус двойка по геополитике.

Я
 Так вот, один сеанс – пятьдесят-сто граммов. Тут важно-то даже не количество, а сам процесс. Он же, смею тебя заверить, восхитителен.

Н (весьма саркастически)
Особенно – с точки зрения той бедняжки, которой ты вонзаешь в шею клыки!

Я (киваю веско)
Особенно – с её точки зрения. Знаешь, бывает, и вампиры пьют друг друга, но скорее – это лишь дань памяти тем нежным дням, когда они были ещё смертными. Потому что всё-таки сангриеста – это для вампира и смертной девы. Или – для вампирессы и смертного юноши. Ну или – бывают отклонения, всё как у людей… Суть же в том, что сами мы уже не столь остро чувствуем чужие клыки в своей шее. Мы знаем, что нас это не убьёт, соответственно, и кайф уже не тот.

Н
А ты уверен, что «кайф» - подходящее слово для состояние смертной девы с твоими клыками в её шейке?

Я
Абсолютно. Да, она получает уж точно не меньше нашего. Как сказал Байрон, “With lust repay we thus for their gore”.

Н.
Что-то я не припомню у Байрона таких строк.

Я
Это из поздних. По телефону на днях зачитывал.

Н
Понятно…

Я
Послушай, давай я тебе разъясню, что такое сангриеста. Итак, в её крови – шипучая, феерическая симфония чувств. Главные из них – лёгкий-лёгкий, искристый, инстинктивный страх, что жизнь вот-вот иссякнет, коль я отомкну уста, зияющую рану не закрывши. И – терпкое терпение, и отчаянная, отважная уверенность, что я этого не сделаю, что ни при каких обстоятельствах не подведу её и не поврежу ей. Именно это трогательное, полнейшее, почти детское доверие – милее всего. Словами не передать. Она же – буквально растворяется в кромешной неге, ныряет в пучину сладострастного ужаса и взмывает к небесам леденящего восторга, обмирает и воскресает с частотой двести двадцать ударов сердца в минуту, ибо душа её в эти мгновения трепещет в такт моему сердцу, а у нас оно бьётся быстро…

Н (язвительно)
Тахикардия?

Я (досадливо)
Да ну тебя! Чтоб ты знал, вампиры - безупречно здоровы. Олимпийский чемпион по триатлону – скрипучая развалина по сравнению с самым захудалым вампиром. Более того, вампир – это парень, достигший полной гармонии тела, духа и разума, такой степени контроля над собой, что властен он над каждой своей мышцей, и над каждым нервом, и над каждой клеткой естества. В частности – мы обзаводимся парой этих милых выдвижных клыков, но это очень частная частность. Аксессуар любовной игры, не более того. Хотя, конечно, это приятный аксессуар…

Н
У вас что, клыки заменяют… эээ…

Я
Но-но! Ничего они не заменяют! Дополняют – так скажем. Добавляют интриги и пикантности.

Н
И только-то?

Я
Да. Не знаю, кто придумал эту фишку с сангриестой и с клыками, это повелось ещё с неолита, но – большое спасибо тому затейнику. Ценная оказалась идейка. Изобретение, сопоставимое с открытием орального секса, если не более.

Н
Уж куда там! Обрести, значит, полную гармонию, бессмертие и всё такое – и лишь затем, чтобы терзать шеи невинных жертв?

Я
Нерри! Ты же умный cannis lupus? Так к чему повторять идиотские штампы? Объясняю ещё раз, как это работает и откуда пошли байки про лютых кровожадных вампиров и невинных жертв. Смотри. Парень знакомится с девушкой. Или наоборот. Они влюбляются. Обретают полное доверие. И в один момент он говорит ей: «Подруга! А хочешь взлететь ещё выше, как не летала вообще никогда и ни с кем? Но только – чур не пугаться!»

Н
И она не пугается, когда он показывает свои клыки?

Я
А ты очень испугался, когда мои увидел?

Н
Честно? Не особенно. Всегда подозревал нечто подобное. К тому же, я тебе не девушка. У нас, между прочим, у самих клыки имеются. И вообще – мехом подавишься!

Я (смеюсь)
Не бойся. Тебя я кусать не собираюсь. Это вообще дело добровольное. Всегда.

Н (с сомнением)
Добровольное? Всегда?

Я
Абсолютно. И не потому, что вампир – такой уж сознательный парень. Гармония гармонией, но иногда нравственная гармония обретается благодаря полнейшему отсутствию совести. Вот как в моём случае. Но загвоздка в том, что клыками – не изнасилуешь. Вернее, технически можно, однако вкус крови, взятой против воли, будет омерзителен для вампира. Мы чувствуем эмоции партнера, остро чувствуем, именно как вкус. И ненависть, злость, чрезмерный страх – для нас сущая отрава. Хинин с креозотом. Кстати, это нашло косвенное отражение в поверии, будто вампир не может войти в чужой дом без приглашения. На самом деле, в дом-то он войти может, легко, а вот в шею – нет. Просто не имеет смысла, когда против воли. Так что – исключительно по согласию сторон.

Н
Да кто в это поверит!

Я (прищёлкиваю пальцами)
Точно! Увидев парня, впившегося в шею девицы, едва не бездыханной, - кто поверит, что у них это по любви, что она тащится едва не больше его самого и что бездыханная она – исключительно от кайфа? Ситуация усугубляется тем, что будучи застуканными, они не могут быстро сменить позу и выдать происходящее за мимолётный поцелуй в шейку. Нужно секунд десять для экстренного зализывания раны.

Н
Нда, проблема!

Я
Ага! И случайный свидетель, сколько бы ни было ему лет, реагирует на подобное зрелище в точности как маленький ребёнок, подглядевший, как папа «мучает» маму, а та стонет и охает. Согласись, самое глупое в таком положении было бы объяснять: «Да всё в порядке! Просто я обожаю, когда он вонзает клыки в мою шею и сосёт кровь, потому что он классно это делает, ведь у него пятьсот лет практики…» Ещё пару веков назад – обоих на костёр без церемоний-антимоний. Нынче – в психушку, пожалуй. Так зачем нарываться на конфликт?

Н
Но ведь это уже – конфликт?

Я
Да. И чтобы погасить его - говоришь: «Извините, вот уж такой я злодей-кровосос, ничего не могу с собой поделать, потому как жажда неумолима… короче, забейте-ка мне кол в грудь – и замнём для ясности!» Вроде того.

Н
Слушай, но ведь девица тоже станет вампиром, когда укушена? Разве нет?

Я (хлопаю в ладоши)
Браво! Вот это – едва ли не самый бредовый из всех штампов про нас! Как ты думаешь, если бы вампиризм распространялся с лёгкостью триппака – на Земле остался бы хоть один НЕ вампир?

Н
Ну, есть же люди, ни разу не болевшие гонореей?

Я
Есть. Но смею тебя заверить, если бы всякий, у кого закапало, не бежал к доктору, а преисполнялся мании перетрахать всех вокруг любой ценой, как это плетут про вампирский голод… o boy, this world would be a total Gonoreign!

Н
Так как же становятся вампиром?

Я
Деликатный вопрос. На самом деле, конечно, это никакой не вирус, как плетут некоторые. Да если б всё было так просто! Нет, вампиризм – благодать, но не дар, ниспосланный мгновенно и за здорово живёшь. Это долгий и трудный путь. Но что мы говорим адептам – что наша слюна суть вельми высокоэнергетическая субстанция. И попадая в их кровь – она постепенно обогащает её…

Н (брезгливо)
Слюна? Какая гадость!

Я (назидательно)
Что естественно – то не без оргазма. Так вот, слушай дальше. Главное, говорим мы, научиться управлять этой вновь обретаемой энергией. А для того потребна вдумчивая работа над собой. Цигун… медитация… пилатес… всякое такое. Ну и конечно – постижение мудрости бытия.

Н
И что, помогает?

Я
Не всегда. Зависит от упорства неофита. Но обычно мы не ошибаемся в выборе. Поверь, за столетия – учишься разбираться в людях, оценивать их волю к жизни да тягу к совершенству. К тому же, наставник рядом, он помогает. Советом… любовью… сангриестой… «Подпитывает энергетикой», как сказал бы пошляк Эрнест Мулдашев.

Н
«Подпитывает своими животворными слюнями» - уж куда как изысканней?

Я
Забудь пока про животворные слюни. Главное – закалка и тренировка. И знаешь, когда наступает момент истины, когда понимаешь, что «клиент готов»? Нет, не тогда, когда он может переплыть Босфор под водой. Это – уже через год. Это мелкая дробь. Но первый проблеск – когда у него выпадают пломбы, дупла затягиваются дентином и нарастает эмаль. Вот это – уже прогресс. Это уже близко к телесной гармонии. И тогда – мы раскрываем истинную тайну вампирских слюней.

Н.
Тайна – жуткая?

Я.
Леденящая кровь. Всё дело в том, что… никакой тайны нет. Слюни как слюни. Даже попадая в кровь – хотя попробуй-ка ты сплюнуть в разверстую сонную артерию! – не дают они никакой энергии. По сути – это пресловутый топор в той самой каше.

Н.
Я знал, что здесь не могло обойтись без лукавства!

Я.
Ага. Парадокс, но человеку проще поверить в свои перспективы, когда он думает, будто получает некую «химическую помощь», этакий слюнявый лендлиз, от матёрого наставника. Враньё для ободрения неофитов – это по-нашему. Но когда он уже состоялся – грех утаивать от него, что он сам себя сделал, а слюна тут вообще не при делах.

Н.
И что – какая-то инициация? Он должен кого-то покусать?

Я (устало)
Ничего он никому не должен. Он стал бессмертным, он научился по-настоящему владеть собой – и волен распоряжаться своей отныне вечной жизнью, как пожелает. Ещё раз: клыки – прикольная штука, но это не главное для нас и не обязательное. Примерно – как усы. Бывают ребята, которые вовсе не отращивают клыков. Кое-кто – предпочитает чистую медитацию, принципиально избегает плотских утех. Первым подобным чудаком, пожалуй, был один индийский царевич. Кажется, Сидхарта Гаутама его звали.

Н.
Это Будда, что ли?

Я
Угу. Говорят, Кали была очень недовольна его «вегетарианским» выбором и в сердцах бросила: «Я потратила пять лет на лузера, который будет теперь впаривать другим лузерам, как стать никем, чтобы стать всем… как стать травой, чтобы трава не расти… как стать раком, чтоб уши свернулись в трубочку… Ракшас его побери: я учила его трахать шею, а не мозги!» Но это было давно. Сейчас они уже помирились.

Н.
Слушай, но если вы такие хорошие…

Я
Кто сказал, что мы хорошие? То, что мы не кусаем без согласия – вовсе не означает, что мы ВСЕ – хорошие. Прошу не оскорблять: мы разные.

Н.
Ну, я имел в виду, если вампиризм – ничего страшного, а наоборот круто, бессмертие, гармония, все дела… Так почему бы вам не…

Я
Почему бы нам не открыть курсы начинающего вампира при каждой районной поликлинике? Ты это хотел спросить?

Н
Да хотя бы… исправить имидж, что ли?

Я
ИСПРАВИТЬ? Да чтоб ты знал – мы потратили сотни лет и многие-многие миллиарды на создание того имиджа, который имеем. Этакой двуногой пираньи, «несущей смерть или что похуже смерти». Дьявольски опасной твари, от которой следует держаться подальше, а лучше – не верить вовсе в существование подобных исчадий.

Н
Вот как? Но зачем?

Я
Да как бы тебе объяснить. Предположим даже, что люди поверили, будто вампиризм не страшен, а приколен. То есть, на секундочку допустим, что не разгорится третьей мировой войны, когда люди по-настоящему убедятся в нашем существовании. Хотя рупь за сто – она таки разгорится. Будут параноики, будут сторонники мирного сосуществования, они сцепятся друг с другом. Попутно по подозрению в вампиризме замочат миллионы вовсе непричастных граждан. И единственные, кто уж точно не пострадает в этой вакханалии - мы, истинные вампиры, поскольку веками привыкли пудрить мозги. Но всё равно как-то неприятно, что из-за нас такой сыр-бор.

Н
Однако допустим, что не будет «охоты на ведьм»?

Я (пожимаю плечами)
Всё равно будет охота за вампирами! И знаешь, как это будет выглядеть? Приходит убитая горем мамаша, у которой смертельно больной ребятёнок. И умоляет: «Товарищ вампир! Возьмите его, пожалуйста, на воспитание. Покусайте в шейку, или как там у вас. В общем, сделайте мою кровиночку здоровеньким и бессмертненьким».

Н
И что? Ты откажешь?

Я (поскрипывая зубами)
В том и дело, что раз не откажешь, два не откажешь… Но вообще-то, мы не обещали посвятить себя служению человечеству и спасению чьих-то чахлых отпрысков. Я, может, и не монстр имени Уорнер Бразерс – но это ещё не значит, что я готов заделаться матерью Терезой. У меня своя личная жизнь, между прочим, имеется. У меня жена, ребёнок. Конечно, когда он подрастёт, я отдам его на «стажировку» одной подруге семьи, которую знаю ещё по Эскуриалу. Если он, конечно, захочет. Если они друг друга захотят.

Н
Ну вот, для своего-то – конечно, всё по блату!

Я
«Когда подрастёт» - я имею в виду не до школьного возраста. А до такого, в котором сумеет заинтересовать вампирессу. И это будет ей не в напряг, сосаться с ним. В кайф. Впрочем, это отдалённые планы развития личности. Но чего от меня будут требовать безутешные мамаши хворых детишек - чтобы я занимался с совершенно чужими малолетками. А каждый неофит – это, как говорилось, не один волшебный укус, но минимум лет пять вдумчивой работы. И одно дело покусывать любимую половозрелую девчонку - и не только покусывать - ко взаимному приятству, а другое – какого-то мелкого доходягу. Его, конечно, жалко, что он такой уродился, но почему это должно быть моей проблемой?

Н
И ты скажешь это убитой горем матери?

Я
В том-то и дело, что не хочется чувствовать себя совсем уж последней сволочью. Поэтому – лучше вообще ей не знать о нас… И я уж молчу про полчища пенсионеров, внезапно осенённых надеждой на вечную молодость. Брр, как представишь все эти дряблые индюшачьи шеи – клыки аж под скулы уходят! Это, в конце концов, сексуальная фишка – сангриеста! Таковой – изначально задумана была. А кусать тех, кого не трахаешь, в медицинских целях, – пошлая профанация.

Н
Но это же спасёт людей?

Я
Гениально! Оказывается, на Земле не хватает людей!

Н
Ты всё-таки отвратительно циничен! Но главное – непоследователен. Ведь ты же собираешься опубликовать это интервью, не так ли? И после этого ты рассчитываешь на сохранность тайны вашей расы?

Я
Намедни видел по ОРТ передачку про контакты с пришельцами. Всё очень серьёзно, всё крайне доказательно. Как думаешь, военная разведка Антареса уже бьёт тревогу? «Сэр, это катастрофа! Они знают про нас, сэр!»

Н
Так то ОРТ, а то – ты!

Я
Нерри, будешь смеяться, но есть люди, которые и мне не верят. То есть, они могут поверить, что я разговариваю со своим псом в пять утра с воскресенья на понедельник, но вот что у тебя 122 см в холке – уже усомнятся…

Н
Гррр! Кстати, о холке! Точнее, о шейке. Скажи, вот если выбрить мне пятачок… ну, достаточный для…

Я
Нерри! Неужели ты думаешь, что для тебя я сделаю исключение, невозможное для пенсионеров?

Н
Гхм, по правде, надеялся.

Я(вздыхаю)
Нет, no way. Но – знаю одну очень милую и шуструю левретку, она была истинным украшением псарни Марии Антуанетты, и она…

Нерри лижет меня в щеку, без слов. Это очень редкое для него проявление сентиментальности. Я растроган.


P-s.: Пожалуй, самое кретиническое суеверие, связанное с нами, - будто мы спим в гробах. Нет, в гробу спал Шон Коннери. Но он всего лишь супер-агент, а не один из нас.