Мутанты - третья часть

Итак: Агон. Карталевски смутно представлял всю его мощь. Непонятно, однако, то легкомыслие, с каким он относился к Гагарину. Если прикинуть и осмыслить, чем должен был обладать Гагарин, если он "обул", так сказать, Агона, то этого парня надлежало обходить сотыми путями. Карталевски же с лёгкостью представлял свою встречу с ним. Понятное дело, что Юрик, как его прозвал Сакога, был ушлым сверх меры, но он был топо, и как бы не пытался извернуться, им оставался. Агон же был посланником Львов... хотя все они - посланники.
Главное было в том, что Агон остался на планете. Куда и за каким... попёрся Гагарин представлялось загадкой, даже беря во внимание утверждение Паумы, что он путешествует среди тысячи оллов в сторону Центра. Что, спрашивается, делать Юрику в Центре, где его могут в любой момент стереть в порошок за всё то хорошее, что он тут натворил. Тем более Агон наверняка дал знать своим о том, что случилось... Извини, но Дарманбозио на дороге не валяется.
-Ну, хорошо...- прервал общие размышления Боллман.- А что пан Вудовски?
-Что пан Вудовски?- повторил вопрос осоловелый Правуц.
-Что он?- насел Бобо.
-А ничего.
Правуц снова стал разглядывать стакан.
-Подожди,- Боллман хотел настроиться на радио-волну.- Ты, брат, не уходи от вопроса. Ведь он тоже причастен к тем событиям...
-Тьфу!- Сакога обвёл взглядом помещение.- К каким событиям?!
-Так-так,- Боллман принял сообщение.- Троица скоро окажется в районе пусковых систем.
-Подожди, Бобо...- вдруг протрезвел Сапр.- Странное дело получается.
-Я тебе говорю, они уже там!- настаивал на своем Боллман.
-Неееет... Как это так? Агон, предводитель оллов, остаётся на планете, а те садятся на ракету и летят в Центр! Без Агона - это просто орава убийц!
-Слушай, нам не стоит терять времени.
-А что это за радиостанция, которую ты принимаешь, а, Бобо?
-Кампадор 8-А.
-Что? Да, Боллман, ты стал дерьмом из дерьма!
-Опять у нас неполадки со здравым смыслом, Сапр.
-Что же ты думаешь, я забыл откуда ратако и всякая другая галиматья? Опять неполадки, говоришь? Скажи мне лучше, зачем оллам лететь в Центр, покинув своего предводителя? Кампадор, говоришь?
-Ну, что ты от меня хочешь, Сакога? Я тебя предупредил заранее... мне в любом случае нужно выслужиться, то есть заложить тебя и всю твою команду.
-Кому?
-Понятно, Юрику... А кому вы ещё нужны, подумай сам?
-Это он, значит, распустил слух о том, что у него есть Дарманбозио, что он обвел вокруг пальца Агона?
-Он.
Сакога улыбнулся.
-Ты.
Боллман побагровел и нервно заиграл губами.

Густой туман окутывал по утрам хутор. Две неровных постройки, похожих на цистерны, стояли посреди четырех срубов, обнесенных кривым частоколом. Никаких петухов, только еле слышное журчание реки. Хутор был заброшен и поражал своей ветхостью. Внезапно туман задвигался и стал уплотняться; через мгновение на месте уплотнения появились две фигуры; на груди у каждой высве­тились по три треугольника и разошлись по всей территории Хутора. Постройки озарились частыми вспышками молний.
-Только не валяйте дурака,- сказала одна фигура другой.
-А я как раз собирался это делать...
-Остроумие ваше проявляется почему-то в самый неподходящий момент.
-Где ваша мумия?
-В 8-А.
-Вы уверены, что она не обладает Дымом?
-Какого черта?! Обладает - не обладает!
Фигуры окончательно обозначились. Это были Бобо и Сапр. Боллман открыл «цистерну» и спустился вовнутрь. "Цистерна" представляла собой хранилище с развернутым пространством. Во всех зала - видимых и невидимых - раздавалось ритмически организованное "ма-я-и!". И было в этом звуке что-то идиотическое, даже более чем...
-Что это?- спросил Сакога.
-Сейчас увидишь...- Боллман расстегнул пальто и вытащил из внутреннего верхнего кармана ключ.
-Ой! Ой!- Сапр сострил кислую физиономию.- Ну что это ещё за допотопщина?! Ключи какие-то...
Боллман, не обращая внимания на спутника, вставил ключ в скважину и дважды повернул против часовой стрелки, затем вытащил второй, вставил в ту же скважину и повернул его по часовой стрелке восемь раз. Магнитное поле, державшее дверь запертой, исчезло. Бобо толкнул ногой обе створки, и Сапр увидел груду человеческих останков.
-Занимательная картинка, не правда ли?- Боллман поправил шерстяной шарф.
-Очень...
-Ты больше ничего не скажешь?
-Я думаю, ты сам все мне поведаешь...- Сакога вытащил зубочистку и засунул её между зубов.
-Это Юрик.
-Видимо, в разобранном виде, да? Я правильно понял?- Правуц стал выходить из себя.
-Ну, не, горячись, Сапр. В этот раз я тебя не надул.- Боллман похлопал старого соратника по плечу.
-И давно он в таком виде, Бобо?
-Давно.
-И где ты его нашел?- Сакоге надоели идиотские "ме-я-и!"- Послушай, можно выключить эту шарманку?!
-Не-а, это опять же Юрик,- Боллман открыл шкаф и вытащил баночку, в которой что-то колыхалось.
-Ме-я-и!- колыхнулось оно, то бишь Гагарин.
Боллман развернул большой отрез брезента и разложил его на полу. Затем взял в руки лопату, стоявшую в одном из углов зала, и, зачерпнув ею часть человеческих останков, шлёпнул ими посреди разложенного брезента. Сапр закурил и огляделся. Заметив, что в углу есть ещё одна лопата, он присоединился к приятелю. Через несколько минут Боллман аккуратно стянул концы материи бичевой, продетой в предварительно вырезанные отверстия и отнес мешок в другую залу.
-Мой план прост,- сказал он, возвратившись.- А именно: мы находим Агона предлагаем обмен; мы ему- Гагарина, он нам - Дарманбозио.
-А что у тебя есть против него?- поинтересовался Сакога.- Он тебя в бараний рог скрутит и в барана вживит, понимаешь?..
-Ну, я же не совсем Дурак! Я же ему не буду выкладывать все... Мы устроим встречу, а там он проговорится сам... и, надо заметить, проговорится в пух и в прах!
-Наивняк,- процедил Правуц.
-Не думаю...
Сакога затушил сигарету рядом с баночкой, где плескались гагаринские какашки.
-Так ты что же, собираешься произвести реинкарнацию?
-Да, её, родимую.
Доллман включил парочку приборов и стал насвистывать что-то неопределённое.
-Послушай, Болл,- Сакоге пришла в голову отчаянная мысль.- А, давай, оттелеграфируем Львам, что Агон владеет Дарманбозио!
-Это будет слишком нечестно,- Боллман повращал рычажок.
-Какое там к черту честно! Какая разница: честно или нечестно?! Ты вспомни, кто ты такой. К этому, надо сказать, честность не применима.
-Я понял, на что ты тут мне яростно намекаешь... Только ты тоже подзабыл кое о ком. Ты забыл, что кроме тебя, сумасшедшего, есть ещё по крайней мере трое таких же грибов.
-Ты про кифет?- Сакога подошел к ящикам, торчавшим в стене, и выдвинул один наугад.- А это что, Бобо? А ты, значит, у нас - паинька, хороший мальчик?
Ящик был доверху наполнен сушеными грибами.
-Я знаю,- продолжал распаляться Правуц.- Почему ты не хочешь закладывать Агона, потому что Система изымет из обращения препарат, а твое пребывание на планете с ним связано напрямую: нет препарата - нет Бобо.
-Не понимаю, Сакога, как мы с тобой ещё не перегрызли друг другу глотки.
-В принципе можно попробовать, чтобы потом, когда нас спросят, а почему это вы, ребята, не перегрызли друг другу глотки, ответить, знаете, мол, мы тут попытались однажды, но как-то так ничего из этого не вышло, извиняйте.
-Но ты, Правуц, тоже слишком внесистемно мыслишь: ишь, разрубить узел!
-Львы, я думаю, должны были предугадать, что через какое-то время у нас, переселенцев, пойдёт своя жизнь, что мы не сможем постоянно веселиться за счет планеты и её жителей.
-Я думаю, что они об этом даже не задумывались. Для них главное, чтобы связь не прерывалась.
-Может быть... может быть...
Помещение, в котором беседовали друзья, изошлось молниями. Баночку с Гагариным швырнуло об стенку, а затем унесло в светящийся шар, повисший над потолком.
-По-моему, здесь не совсем чисто,- Правуц понюхал воздух.- Послушай, мне кажется, что пора уносить ноги, эта скотина Юрик вырабатывает Дым...
Но Боллман не отозвался: от него осталась одежда.
-Вот ведь подонок,- прошипел Сапр на трёхсотом километре в стороне от хутора.
Гагарин обошел залу. Найдя на стуле костюм и пальто, он оделся. Всё ему здесь казалось знакомым. Он нащупал в кармане пачку "Голуаз" и закурил, дым защипал глаза, наполнив их слезами. Гагарин откашлялся, сплюнул на пол и ещё раз оглядел омещение.
-Хорошо,- проговорил он непослушным голосом.
Он подошел к выдвинутому Сакогой ящику с кифетом. С радостным возгласом Гагарин стал набивать карманы грибами, приговаривая словно плюшевый медвежонок на элементах питания: «Хорошо». Когда же карманов не хватило, он набил ими рот и быстро прожевал. Наконец ящик опустел. На губах Гагарина играла улыбка.
-Хорошо-то как,- пропел он на мотив "Подмосковных вечеров".
Потом он заметил оставленную Боллманом карту автомобилиста, где крестиком был помечен хутор. Гагарин определил, каким путем легче всего добраться до ближайшего города. Через мгновение он уже стоял на автобусной остановке, среди переминающихся с ноги на ногу будущих пассажиров».
-Цигарка е?- обратился к нему низкорослый мужчина лет сорока.
-Е,- протянув пачку,- сказал Гагарин.
-Откудова будэце?- человек решил завязать разговор.
-С хутора,- Гагарин кинул в рот пару грибов.- Грыбки, а не?- глаза мужичка загорелись.
-Воны.- подтвердил Юрий.
-Можно?-..- Гагарин высыпал горсть грибов на подставленную широкую ладонь.
-Хорошо-то, а?!- весело подмигнул он мужичку.
-А то!
Из-за поворота вынырнул автобус; сквозь густой снег, он приобретал вид огромной птицы. "Скорее, рыбы",- подумал Сакога, наблюдавший всю эту сцену. У всех стоявших на остановке изо ртов потянулись косяки в пузырьков воздуха. Столб с дощечкой превратился в водоросли, в которые все тут же вцепились, но с Запада надвигалось что-то огромное и страшное. Это была гигантская черепаха, она приветственно улыбалась и давала понять, что водоросли - штука невкусная, и что у неё есть нечто повкуснее и поинтереснее. Все согласились. Черепаха похлопала себя по карманам.
Гагарин и Правуц вошли в автобус, оставив толпу за более чем странным занятием.
-Что же, Правуц, будем веселиться!- воскликнул Гагарин, обращаясь к Сапру.
-Угу...- подумал тот.
-Куда вам?- спросил космонавт, будто управлял межконтинентальным рейсовым лайнером.
-В город,- повеселел Сакога.
-В какой?
-Тут один город - Лодзь.
-Да?- Гагарин показал на окна автобуса смеющимися глазам.- Этот что ли?
За окнами виднелись лишь звезды.
-Ну, так что? Вы решили, куда лететь?- заходясь от смеха, снова спросил Гагарин.
-А вы?- Сапр заглянув в кабину водителя.
-А мне всё равно.
-Тогда к Агону,- решительно произнёс Правуц.
-Не шутите? Прямо-таки к Агону? Так вот раз-бац и к нему?!- Юрий опять захлестнула горячка смеха.
-Ну, так что?- Сапр стал слишком серьёзен для препираний.
-Господи, к Агону так к Агону.- Гагарин повернул голову к водителю.- Слышали? К Агону.
-Есть, Ваше Высок-благородь.- ответил водитель.
-Надо сказать,- промямлил Сакога.- Я давно не видел своих...
-Кого это - своих?- Гагарин удивлённо поднял брови.
-Ладно.
Юрий поискал в бардачке у водителя и нашел деревянную коробку с замком. Он аккуратно сложил грибы в этот ящичек и закрыл его на ключ. Порывшись там ещё раз, он выудил старую газету и свернул из неё кулёк внушительных размеров, ссыпал в него оставшиеся грибы и протянул Правуцу.
-Не откажите в любезности, примите от меня... в подарок,- Гагарин блаженно улыбался.
Сапр же отчетливо представил себе стену тюрьмы, которая в тот момент показалась ему более привлекательной, чем окна автобуса, несущегося в пасть Агона. С другой стороны, было интересно, как всё произойдёт, и увидят ли они вообще то, что захотели. Глубокое ощущение несусветной глупости происходящего озвездило темноту неизвестности. Гагарин предстал каким-то заводным весельчаком.

Вудовского встретил беловолосый с виду топо. Ладонь шершавой рукавицей облегла кисть. Второй рукой он фамильярно похлопал приезжего по плечу.
-Рад, рад видеть свежего человека в наших местах.
-Вы, что же, сразу меня за нос решили ухватить?
-Ну! Ради бога! Я нисколько не сомневаюсь в вашей сметливости. О! Совсем забыл! С кем имею честь?
-Конст Вудовски.
-А моё для вашего уха имечко довольно непривычно.
-Да, знаеете ли... Я картотеку просматривал, но вот убей бог, не могу припомнить.
-Завлал Бранешти.
-Неплохо.
-С нами ещё будет работать мой напарник. Его зовут Морниреш Козу.
-Морко.- Вудовски многозначительно повысил голос, словно знал этого напарника всю свою жизнь.
-Добро пожаловать в Розелвице!- к ним подплыл дородный горец с сибирским выражением лица.
В руках у него была нейтронная двухстволка, сработанная под обычный охотничий обрез. Вудовски насторожился, поскольку и в этом господине он то же не увидел знакомых черт топо; если Бранешти или просто Завлал ещё сошел бы за топо Черепахи, то второй тип был для топо крут и крупноват, кроме того гиперпредставители оружия не носили даже при Смутном Владычестве, а уж теперь, когда святость Львов, можно сказать, развернула все возможные конфетки, этот обрез настраивал на волны не самых стержневых частот.
-Не суетитесь, господин Вудовски,- поспешил развеять подозрения насчет себя Морниреш Козу.- Это обыкновенный охотничий обрез. И для полного кайфа невиновности выпалил в воздух.
-Спасибо, спасибо!- Константэн развернул пакет с арахисом и в знак примирения почти весь рассыпал по, к сожалению, весьма вместительным ладоням венгров.
-Да,- продолжил он, нащупывая мелочь, барахтавшуюся в крупной соли, делая своё лицо лучезарным и достойным кисти.- Я, собственно, за ново­стями к вам приехал.
-О! А я надеялся, что все новости прибудут с вами или с вашим багажом!- деланно удивился Бранешти.
-Вы что? Издеваетесь?- побледнел Вудовски.- Мы с вами о чем договаривались?
-Я вас умоляю, Конву! Это же обыкновенный светский трёп! Причем вы сами его завели! Как будто я не знаю зачем вы здесь!
-Да-да, Завлал, вы правы. Просто в Венгрии я себя удивительно неуве­ренно чувствую. Всё время кажется, что сейчас как повыскакивают изо всех углов оллы с пушками да как изрешетят меня по полной программе!
-Вы так высоко цените себя, Конст?- не на шутку удивился Морниреш Козу.
-Ой! Ой! Вот всегда так! Поделишься соображениями...- тот сделал кислое лицо.
-Страхом,- уточнил горец с ружьём.
-Ну... Да! Да! Если так угодно,- Константэн проглотил последний орех и принялся непосредственно за пакет.
Они незаметно для Вудовского оказались у калитки редкого, окрашенного в повседневный цвет, забора, за которым росли ветвистые венгерские деревья.
-Натката !- крикнул Бранешти невысокой темноволосой девушке, что-то делавшей у водостока двухэтажного дома,- Ох уж мне эта ворожба! Натката оказалась симпатичной одноглазой девушкой с длинными шелковистыми волосами. Вудовски отметил про себя очень странный эффект половинчатости характеристик; девушка могла сойти за всех сразу имевшихся типов формаций. Её глаз был плотно захлопнут и грубо зашит толстой холщевой ниткой.
-Ты приготовила комнату гостю?- спросил ее с кривой ухмылкой Бранешти.
Натката покрутила пальцем у виска и показала на Конста.
-Она думает, что вы из здешнего Дурдома,- перевёл ее жест Завлал.
Вудовски показал девушке очко и вытер ноги о порог. Натката надменно посмотрела на него и тоже вытерла ноги.
-Она не будет говорить со мною?- поинтересовался Конст у хозяина.
-Какая разница? Вы же не за этим приехали,- Забра опять фамильярно хлопнул его по плечу и прошел в дом.
Надо сказать, что Вудовски не заметил, как исчез Морко. Ох уж эта загадочная Венгрия!
Дом Бранешти стоял прямо в гуще леса и напоминал избу Бабы Яги в русских сказках. Вудовски вспомнил своего напарника по России Хлоренко, который теперь отдувался в Новой Гвинее, любившего побало­ваться махоркой на заваленке и потравить анекдоты про Петьку и Чапаева, двух обольшевевших казаков; пожалуй, это были самые идиотские анекдоты за всё время пребывания на Земле. Ну хотя бы вот этот. Приехали Петька и Чапаев из Венгрии в свой конный отряд. Поели, попили, с бойцами покалякали и спать легли. Утром просыпаются, смотрят в окошко и понять ничего не могут: кругом задранные лошади валяются, солдаты с оторванными головами на заборах висят, недоеденные... хм... вот так вот. Весь анекдот. А Хлоренко глазами только посверкивал и взахлёб хохотал. Хотя... с ним всё понятно, его поэтому и послали в Россию.
Сейчас его беспокоил Анатош Варсецки, чьими услугами вскоре ему придётся воспользоваться. Варсецки имеет дело с оллами, а это всегда чревато какими-нибудь неприятностями распылительного характера. Сам Варсецки тоже наверняка поднабрался от них; ориентацию не поменял, но приобрести какие-нибудь ублюдочные наклонности - приобрёл.
Вудовски вытащил из внутреннего кармана куртки определитель и набрал "Морко". "Я как чувствовал!- воскликнул он вслух и огляделся.- Что же,- теперь про себя продолжал Конст.- Придётся воспользоваться синтетикой. Вот подстава! Я ведь говорил Мэджа, что бы он провентилировал райончик и связи Карталевского. Этот супчик просто, что называется, большой друган всех зеков и прости-господи»."
Вудовски обвел взглядом комнату, в которой его заперла Натката, и удивился набору предметов. На стенах висели огромные щипцы, резаки и обручи. На пороге появилась одноглазка, подняла на уровень лица правую руку и зашевелила пальцами, пристально вглядываясь своим единственным глазом в Вудовского.
-Что это такое?- спросил он её, обведя рукой только что увиденные предметы.
-Это хозяйские,- ответила довольно тонким даже детским голоском Натката.
-Что же, Завлал, занимается чем-то похожим на средневековые казни?- Конст заметил, что девушка не остановила бег пальцев.
Другого.- сказала она, только уже мужским басом.
-Какого другого?- Вудовски ощутил посасывание под ложечкой, хотя строение его тела исключало таковое.
«Энергетический сгусток человека хуже любого олла!"- Конст был готов к сильному рывку, т.е. собирался дать стрекача.
-Мы на время его усыпили,- успокоила его Натка.- Пойдём покажу. Девушка повернулась спиной, и они оказались в сарае. Вудовски подошел к лежанке из соломы и к удивлению своему увидел Анатоша, мирно посапывавшего, по-детски оттопырив нижнюю губу.
-Э! Натката! Но я должен встретиться с ним... завтра!!- Ну, кум, дело несложное - приди да разбуди.
Она обернулась, и они вновь стояли в комнате с щипцами, в которой уже вертелся Бранешти. Он нисколько не растерялся от такого таинственного появления гостя. Завлал встал у кровати и засунул руки в карманы куртки.
-А я решил, что ты прилег, и можно с тобой спокойно пообщаться,- он посмотрел на Наткату и сделал ей знак, что бы дама сия предоставила рыцарей самим себе.
-Я тут кое-что принес,- начал Бранешти.
-Послушай! Остановил его Вудовски.- Это что ещё за цирк?! Я приехал черт знает откуда, чтобы встретиться с Варсецким, а он как скотина дрыхнет у вас в сарае! И я после всего увиденного должен дожидаться завтрашнего дня!
-Варсецки, дорогой мой, путешествует,- посуровел Завлал.- Между прочим, не по пустякам каким-нибудь и не ради удовольствия, а потому что нужна связь с Центром. Без этой связи, ты бездарно проведёшь здесь время! Если же ты приехал просто поохотиться, то , валяй, Морандош к твоим услугам.1
-Не свисти! Морко не топо!
-Ну, а ты бы вместо того, чтобы губки дуть, пошел и познакомился бы с ним поближе.
-Ага! Вот и я сейчас спущусь к реке и похлопаю карася по плечу со словами: "Пойди, карасик, познакомься поближе с щукой! Нечего губки дуть! Может чего у Вас и выйдет, глядишь..."
-А ты думал, что если обзавестись белой тростью, то все посчитают тебя слепым?
Тут Бранешти покрылся шерстью и истошно забрехал. Вудовски тоже принялся лаять во все челюсти и поминутно кидаться на Забра.
-Ладно,- Бранешти приобрёл человеческий облик.- Я вот тут зачем.
Он вытащил контейнер и протянул Консту.
-С этим тебе с Морко легче будет, ну а завтра... завтра Варсецки сам с тобой поболтает.
Надо заметить, что Мэво Джавафара надеялся на прочный контакт через Вудовского с кланом Хранителей Ворот. Конечно пришлось улучить момент и сменить агента. И это надо было сделать уже в четвертый раз, потому что какая-то дикая, неотвратимая тенденция дезориентирования прослеживалась во всех послах, имевших доступ к Каналу Ворот. Первым был так называемый Царь мира - скоропостижная кустарщина да и только. Ну, про Циолковского и говорить не приходится. Третий был некий Ганс Горбигер. Этот тип до того зазнался, что выслал свою чушь на рассмотрение в Центр. И главное кого дурят? Своих дурят! Вудовски был четвертым посланником и с первого разговора о контакте учуял тлетворность ушной лапши.
На следующеее утро за Вудовским зашел Бранешти, принеся с собой свежего молока, которое живописно плескалось в грубой глиняной кружке; грубость её заставила бы не одного японца предложить хозяину круглую сумму своей дырявой государственной валюты.
-Съешь парочку и запей молоком,- сказал он, делая кивок в сторону стола, где покоился ящичек.
Вудовски так и поступил. Затем, переведя дух от внезапно озаривших его сознание вспышек, он вопросительно посмотрел на появившиеся перед ним щипцы.
-Зачем?
-Грибы собирать. И вообще, пора к Варсецкому. Он готов.
Они вошли в сарай, где сидел свежеумытый, гладко выбритый Анатош, прилаживая к петлице дохленький цветочек.
-Трогательно,- сказал вместо приветствия Варсецки и посмотрел ясным взором революционера на делегацию юных следопытов-грибников.
-И щипчики прихватили... трогательно.
Он встал, и все переместились в лес, непосредственно на залитую утренним радостным и в полной мере литературным, штампованным солнцем поляне. На ней уже разбрелись кучки грибных дел мастеров, одни разрых­ляли свежую землю, другие раздвигали ещё не высохшую от утренней росы травушку-муравушку и щипчиками метровой длины, что мило и уютненько поблёскивали золотом на насыщенно-зеленом травяном полотне, собирали милые сердцу каждого грибоеда-грибожува кифет.
Но краям поляны, несмотря на её неоглядность и счастливою моложа­вость, Вудовеки увидел кордоны оллов, которые, словно лошадки, пожевывали только что собранные спористые штучки.
-Мы в западне,- зашептал Вудовски на ухо Бранешти.- Анатош - предатель!
-Заткнитесь, дурак стоеросовый!- так же ожесточенно зашептал ему в ответ Завлал.
Вдруг Конст заметил на поляне старых знакомых ,т.е. разыскиваемых Мэджей беглецов. Среди деревьев он увидел Карталевского, Мосту и Пуараке Макалаю, троицу, противостоящую на данный момент Джавафаре.
-Бранешти! Враги!- сказал Вудовски, готовясь запустить в кого-нибудь из троих тяжелыми щипцами.
-Успокойтесь,- оста но вил его Анатош.
-А вы! А вы вообще! Я вас лишаю права слова!- выпалил Константэн.
-Успокойтесь, уже просто потому, что, например, Моста справилась с самим Лодореком, а он мог быть не бог весть где.
-Я вас не понимаю,- насупился Вудовски.- Что это за "не бог весть"?
-К слову. Надо заметить, что вы можете отправиться в подобное путешествие, если станете целить здесь врагам в головы. Это парковая зона, Вудовеки. Парковая зона!- Анатош весомо произнес эти слова.- И попрошу не буянить.
-Послушайте! Вы!- вознегодовал окончательно Вудовски.- Какого черта?! Что это ещё за парковая зона?! У нас под носом, можно сказать, разгуливают те, кого мы просто обязаны отправить по адресу, а вы говорите о какой-то парковой зоне! Что за бред?!
Его трясло и тошнило ото всех этих условностей. Тем не менее Анатош заметил на тираду сослуживца, что тот может всё испортить в отношении себя, что оллы не будут особо разбираться, они просто приставлены следить за порядком, и если он не соблюдается каким-то выскочкой, то пусть Вудовски пеняет на себя.

В это время Сакогу Правуца высадили в северной части Люблина и предложили больше не ввязываться в не-людские дела. Ему было сообщено, что он получил, гражданство и постоянную прописку в стране Советов, в городе Клин, и может направиться туда выполнять возложенные на него требования Cовета. А именно: 1. завести семью; 2. устроиться на работу; 3. участвовать в жизни города. А так же Сакога лишался прав топо и был обречен на медленное умирание среди... кого?
Он кое-как, на «собаках» добрался до польско-литовской границы, попался на лесном обходе и отсидел двое суток с последующей выплатой пяти минимальных заработных плат.
Надо заметить, что с ним произошли немыслимые изменения. Теперь постоянно урчало в животе, хотелось женщину и хорошенько выспаться. С таким вот наборчиком естественных состояний Сакога остервенело ловил «мотор» на Каунас, но, как ни странно, все ехали либо в Укмерге, либо в Варенай. Сакога так же нынче находился в полной уверенности относительно своего Ф. И. О. и происхождения. Звали его Прохор Олегович Пелювин, и родился он в семье инженера Пелювина Олега Петровича, и учительницы-математички Семерамиды Ивановны Пелювиной /девичья фамилия - Кочет/. По прохождении практики во Вроцлаве, через Гродно он направлялся в Крым для общего отдыха и поднятия гражданского духа. Прохор держал в правой руке коричневый чемоданчик с ржавыми замками и смотрел на своё отражение в стекле зашторенной кассы. Было скучно, душно и газировка не работала.
Прохор был крепко наказан судьбой. В голове тоннами лежала вата беспамятства, не дававшая понять, как же он оказался в такой беспросветной заднице, заднице этой нормальной и вполне понятной жизни. В нагрудном кармане /так и хочется сказать: "гимнастерки,"- и вспомнить военный коммунизм Северной Кореи/ лежал билет, наделявший данный момент существования Прохора глубочайшим смыслом. Он ехал в город Гурзуф и мог приблизительно представить, что его ожидает, стоит ему вступить на территорию, помеченную на маршрутном листе кружком. Прохор понимал это буквально и очень верно - он попадёт в кружок, круг, замкнутый и идиотический. "Теперь каждый раз,- подумал Прохор,- придётся покупать билет, иначе помрёшь со скуки.» Он посмотрел на сидевшего неподалёку человека средних лет и ещё раз подумал: "А ведь мне уже сорок три..." Вдруг человек встал и исчез, будто вошел в какие-то невидимые Прохором двери.
«Н-да-с, чудеса?- вырвалось у него.
Но подошел поезд и... прощайте; сударь!..

Мага вышла на лужайку, где ее уже ждали.
-Ну, Моста, каковы последствия?- поинтересовался Карталевски; сейчас он напоминал держательницу известного дома, узнавшую, что одна из "девочек» беременна от её мужа.
-Они весьма плачевны,- Моста показала стереомодель Прохора.- Лучистый центр засорён. И если ему не помочь, то через два-три дня произойдёт полная отрафия третьего глаза и лучистого волокна во всём теле. Сейчас он потерял две трети плазменного разряжения и попал в темную среду; пройдя первый этап совмещения, Сакога окончательно лишится лучистости и мягкого перехода, он заснёт, т.е. раз и навсегда уйдёт в пары гипноза.
-Ладно, я всё понял,- сказал Макалая.- Подсуньте ему для начала фотографию Гагарина с гиперракурсом. Если Сакога не безнадёжен, то это даст быструю клиническую смерть, и он не успеет влезть по уши в дерьмо.
Карталевки изучил поляну и увидел, как в их сторону медленно летит небольшое воздушное завихрение.
-Я предлагаю покинуть этот уровень,- сказал он и поднял руки для баллансного прыжка».
Завихрение облетело место, где только что стояли трое топо.
Перед Вудовским словно из-под земли вырос Козу и погрозил ему кулаком.
-Я понимаю всё могущество Мэджи, но имей в виду, что у нас у всех есть один закон, который надо чтить. И потом, когда ты последний раз связывался с Верховным? Ты ведь, скажу проще, не совсем уверен в своих действиях, поэтому и пользуешься Мощным Потоком, будто забыл, что тем самым опускаешься всё ниже. Теперь ты, Константэн, обыкновенный буян, и стоит тебя только нечаянно задеть, как от тебя ничего не останется. У меня, кроме того, есть право выслать тебя обратно по почте. И тогда тебе можно будет лишь пожелать доброго хозяина.
Вудовски побелел и обернулся к Бранешти.- Как все это понимать?
-Вы сами всё испортили. А вылет оллов вам не остановить, на корабль не попасть да и хватит об этом... Возвращаемся.
-Тьфу, пропасть!- Вудовски рванул в Сибирь.
Остановившись, он обнаружил вокруг себя тепло одетых людей и понял, что на нём самом одежда не по погоде.
-Кем будете?- к Вудовскому подошел залитый румянцем весельчак.
-Да так... командированный,- Вудовски, как бы извиняясь, закурил и подал пачку сибиряку.
-Легкий костюмчик-то,- хихикнул тот, желая продолжить разговор.
-Угу...- Вудовски посмотрел по сторонам.
Он стоял на улице имени Петра Кириллова, аккурат между аптекой и гостиницей "Север».
-Я просто в аптеку решил забежать, Конст снова решил отвести от себя всякие подозрения незнакомца.
Вместо того, чтобы потребовать документы, старшина Матвеев протянул руку Консту и, ещё крепче улыбнувшись, представился.- Степан!
-Константин,- Вудовски почуял небольшую сдавленность конечности.- Да... Ну, а так - старшина милиции Матвеев... не при исполнении...- добавил он, увидев гримасу удивления на лице приезжего.- Если что, сразу ко мне. Надолго?
-Посмотрим,- Вудовски не знал, куда деваться от этого бьющего из всех дыр дружелюбия.
Степан Матвеев отдал честь и пошел по улице твердым шагом коммуниста.
"Ну что же,- решил было про себя Вудовски.- Дискретное налаживание контакта с местным населением тоже полезное занятие."

-Чем порадуете?- спросил Станислав Терентьевич у входящего в столовую Прохора.
-Да ничем,- огрызнулся Прохор, потому что вот уже второй месяц ему приходилось радовать старика, который выслушивал все радости с довольно кислой физиономией.
Прохор Олегович Пелювин устроился на первом этаже дома отдыха. Сейчас было время обеда, и ему объявили об этом по громкоговорителю, находившемуся на террасе перед главным входом в трёхэтажное здание сталинского типа с двумя монументальными колхозницами, держащими колоссальные колосья и дипломы агрономов.
За одним с ними столом, кроме Станислава Терентьевича, сидело ещё трое. Двое из них были ЭВМщиками, представителями совсем новой и молодой науки о машинах, и Антон Зельский, ботаник.
-Ох, молодой человек,- вдруг заговорил пожилой астматик,- Не умеете вы, дорогой мой, радоваться жизни.
-А что ж в ней радостного?- удивился Прохор.
-Вот-те раз!- хлопнул себя по спине странный ЭВМщик Артур Самохин.
-Как же так?!- неменее резво развёл руками второй ЭВМщик Павел Утимов.
Ботаник, однако, был настроен философски и поэтому промолчал. Прохор отглотнул чаю и посмотрел на присутствующих, как будто видел их впервые.
-Вы же советский человек!- ещё шире развел руки очкарик Утимов,- Прохор Олегович, что с вами?
-Может вы за границей побывали?- наконец в разговор вступил Зельский.
-Польша!- воскликнул Старик.- Да ну бросьте, Антоша! Страны СЭВ - наши люди! Такие маргиналы только у нас и могут быть. Вечно метущийся русский дух! Это вы, Прохор дорогой, не с той ноги по утру встали,- Станислав Терентьевич Посмыльский похлопал соседа по спине.
«Откуда он знает про Польшу?"- пронеслось в голове Пелювина.- Вокруг нас, молодой человек, природа! Она не может не развеять своей красотой ваши непонятно откуда взявшиеся темные мысли! Взгляните! Всё, что окружает нас, может только радовать глаз!
-Товарищи,- к столу подошла шеф-повар.- Если вам не нравится еда, то прошу заказать что-нибудь другое, а не разводить здесь демагогию.
-О нет, Антонина Петровна, мы только лишь пытаемся вызволить нашего Прохора из тенет недуга!
-Если ваш друг болен, пусть обратится к врачу, а не портит аппетит остальным товарищам.
-О, товарищ повар, товарищ Пелювин вполне здоров, это я не так выразился...
-Давайте-давайте,- уже отходя в сторону и не слушая этой поэтической трескотни, пробормотала женщина.- Вторая смена ждёт.
И вправду за стеклянной дверью столовой суетились очередные едоки.
Вытерев лоснящиеся после кушаний подбородки, все пятеро встали и направились по своим делам. Ботаник должен был спешить на процедуры, ЭВМщики пошли доигрывать партию в шашки, а Посмыльский с Пелювиным заторопились в тень аллейки, где стояли шезлонги, атакуемые в этот час высокопоставленными особами слабого пола; заторопились они, наши труженики села и города, отвешивать поклоны на томные взгляды обитательниц тенистой аллейки имени Фридриха Энгельса, заторопились ненаглядные молодцы, сорванцы и балагуры к Анне Федоровне Стережок поразмышлять о роли труда в человеческой эволюции.
А пока они лишь пересекали игральное поле для пионербола. Пелювин замедлил шаг и выжидающе посмотрел на затылок бойко идущего старика, который видимо уже проговаривал первые слова возражения на тезис гражданки Стережок, повисший в суетливой тишине после третьего сигнала на обед. Шел уже второй месяц /странный срок!/ отдыха Пелювина в Крыму, и он не мог понять, почему так энергично и заинтересованно отнеслись к нему врачи; неужели практика оставила в его организме такой неизгладимый след?
-Откуда вы знаете, что я был в Польше?- угрюмо спросил он у Станислава Терентьевича, который недоуменно обернулся для призыва поспешить на архиинтересную, но случайно и в то же время закономерно прерванную беседу с неотразимой мадам Стережок.
-О! Великий сыщик! Да не прогневайтесь на моё всеведенье относительно вашей карьеры инженера-энергетика,- старик нервно зарумянился.
-Я ещё раз спрашиваю, гражданин Посмыльский, откуда?..- руки Прохора сжались в кулаки внушительного размера.
-Не надо так расстраиваться, молодой человек,- Станислав Терентьевич схватил себя за лацканы пиджака и поводил ими, как это делают маленькие девочки со своими платьицами.- Я прочел это в журнальной выписке, в графе «вновь прибывшие».
-А что вас заставило поинтересоваться этим?- обмяк Прохор.
-Вы смешно шепелявите. А потом... ещё в начале прошлого месяца я заметил, как вы пропускаете местоимения, делая ударение на окончания глаголов. Правда, теперь вы говорите вполне по-русски...- старик смущенно пожал плечами.
-Но зачем Польше засылать Шпионов, дорогой Станислав Терентьевич?- и тут настало время насторожиться самого Посмыльского.- Я же не делаю умозаключений по поводу вашей излюбленной манеры ставить всё те же глаголы в конец предложения, учитывая всю неоднозначность обстановки в расколотой надвое Германии.
-И правильно делаете,- обессилено посерел лицом старик.- Да... но в журнале этого нет!
-Пойдёмте, дорогой Станислав Терентьевич,- перевёл разговор Прохор.- Несравненной мадам Стережок наверняка уже не терпится забросать вас доводами в свою пользу!
-Хорошо, товарищ Прохор! Оставим эту тему...
-Вы прямо как в пионерлагере!
-В смысле?- поморщился Посмыльский.
-Ну,- Пелювин виновато улыбнулся.- В пионерских лагерях так обращаются к вожатому.
-Аааа!- с облегчением протянул старик и, вновь сдвинув брови на внезапно осунувшемся лице, произнес.- Согласитесь, молодой человек, странно...
Но фраза была оборвана и отнесена ветром к сопкам, голубевшим по правую сторону от аллейки, потому что в свои децебельные права вошла вертлявая и пухленькая Анна Федоровна. Тыча в прибывших собеседников рюшечным зонтиком, она весело и беспричинно смеялась.
-Охо-хо-хох-хо!- заливалась мадам Стережок, пока, наконец, что-то не попало ей не в то горло, и она зашлась в оглушительном кашле, усиленно бия себя всё тем же зонтиком по спине и находя, видимо, что так легче переносить приступы кашля.


Конец третьей части