О чем плачет дождь. Глава третья

 Москва была нарядной и очень красивой в преддверии праздника. Даже на фоне вновь начавшейся оттепели чувствовалось и ожидание сказочного чуда, и легкая поступь Деда Мороза, и крепла надежда на то, что уж в будущем-то году все, наверняка, станет лучше, красивей и интересней. Забитые сверкающим великолепием елочных игрушек полки магазинов, сияющие разноцветными огнями витрины и улицы, нагруженные покупками люди - все кричало: "Скоро новый год! Скоро исправятся ошибки! Берега Москвы-реки превратятся в сплошной кисель, а воды потекут чистым молоком!" И ведь на самом деле так хотелось верить в исполнение мечты, в радужную жизнь и в прочие пожелания, которые приходили с открытками и телефонными звонками.
Последний учебный день в редкой школе идет полностью. Уставшие друг от друга учителя и ученики в предвкушении каникул расстаются тепло, радостно и быстро. Вот и у меня сегодня ожидался укороченный день. И начался он с приятного сюрприза. На моем столе возвышалась целая гора из конфет, которые принесли благодарные ученики своей учительнице.
Когда, уже в конце дня, я спускалась с лестницы, нагруженная двумя объемистыми пакетами, мне попалась навстречу директриса. Надо было видеть ее голодные и завистливые глаза, которые она вперила в содержимое этих пакетов. Хмыкнув, она проследовала своей дорогой, но настроение, хоть и не надолго, испортилось. "Ох, припомнит она мне эти коробки", - подумалось мне.
Выйдя из школы впервые за несколько месяцев засветло, я огляделась, вдохнула свежий влажный воздух и пошла к автобусной остановке.
- Лиза! - вдруг услышала я.
Я не обратила внимания на окрик, хотя бы просто потому, что в этой местности ко мне могли обратиться только имени - отчеству, а Лиз в Москве пруд пруди.
- Лиза, Лиза! - настойчиво звал кто-то.
Наконец, я услышала чье-то дыхание за спиной, и этот кто-то мягко потянул у меня из руки пакет. Инстинктивно я дернула его к себе, одновременно разворачиваясь с намерением отчитать нахала, но... не смогла и двух слов сказать, потому что передо мной стоял Никита. Пакет не выдержал, и все мои коробки оказались в снежно-соляном месиве. Он бросился подбирать конфеты, а я стояла, как деревянная, будучи не в силах произнести ни слова.
- Прости, пожалуйста, я испугал тебя, - проговорил он. - Я зову, зову, а ты не реагируешь, пришлось прибегать к действенным мерам.
- Ерунда, - пробормотала я, постепенно сбрасывая с себя одеревенение. - Как ты здесь оказался?
- Честно?
- А как еще?
- Знаешь, я хотел соврать, что, мол, мимо проезжал, тебя увидел, а теперь вижу, что врать не стоит. Специально приехал и вот уже три часа торчу здесь и жду, когда ты выйдешь.
- Под окнами что ли стоял? - спросила я, снова деревенея.
- Зачем под окнами? - удивился он. - Вон моя машина стоит. Поехали?
- Куда? - сморозила я очередную глупость.
- Ну, сначала отвезем всю эту бакалею к тебе домой, а потом посмотрим. Это ты к новому году готовишься? Куда столько конфет накупила?
- Ученики надарили.
- Любят они тебя, - он уважительно посмотрел на меня и распахнул передо мной дверь. - Прошу, мадмуазель, самодвижущийся экипаж к вашим услугам. Куда изволите?
- Домой, Ник... А там посмотрим.
- Тогда вперед.
Москва постепенно погружалась в сумерки. Город словно набрасывал на себя легкий шифоновый платок. Облака вздыбились, сгустились. Из них посыпалась снежная крупа, закрутилась в порывах ветра, мешаясь, путаясь под колесами автомобилей и под ногами пешеходов. На улице стало неуютно. Темнота скрыла грязь на дорогах, но по людям на улице было видно, насколько им зябко. В салоне машины же было тепло, пахло чем-то неуловимо сладким и очень вкусным, постепенно мои глаза стали слипаться, голова отяжелела, и я уснула.
Машина дернулась, уткнувшись в бордюр, мотор заглох, и я моментально вынырнула из сладких грез.
- Ой, Никита, я, кажется, уснула, - сказала я, слегка потягиваясь, разминая затекшие мышцы. - Устала я немного. Встаю рано, ложусь поздно, выспаться совершенно не успеваю.
- Во сколько же ты выходишь из дому? - спросил он, открывая багажник.
- В половине седьмого, а встаю в полшестого.
- Хочешь, я буду приезжать за тобой в семь? - неожиданно предложил он. - Тогда ты сможешь спать на целый час дольше...
По правде сказать, я абсолютно не предполагала такого поворота событий и растерялась окончательно.
- Прости, Ник, но я не думаю, что это хорошая идея.
- Почему? - мне показалось, что в его голосе проскользнула обида.
- Не обижайся. Но эта затея не принесет ничего хорошего, потому что... Мало ли какие у тебя могут возникнуть неожиданности, а я буду ждать, на работу опаздывать... Прости.
- Не извиняйся. Пожалуй, ты права.
Мы поднялись ко мне домой. Как только я открыла дверь, мне под ноги метнулась Таська с громким "рассказом" о проведенном в одиночестве дне. Она крутилась под ногами, оглушительно мурлыча. Когда я захотела ее погладить, она отпрыгнула, развернулась в сторону кухни и призывно замяукала. Видно, кормушка ее была пуста и моя животинка проголодалась.
- Никита, раздевайся, проходи... хочешь в комнату, хочешь на кухню... Мне надо кошку покормить.
Он принес пакеты на кухню. Мы стали их разбирать. Некоторые здорово размокли, но содержимое не пострадало.
- Ну и каковы планы на вечер, моя королева? - спросил Никита.
Меня еще никто не называл королевой, поэтому можно себе представить, какая буря чувств поднялась в моей душе: смятение, смущение, радость, волнение - все било через край.
Зазвонил телефон. Я метнулась к аппарату, схватила трубку и, скорее прохрипела, чем проговорила:
- Алло...
- Ты заболела? - услышала я Нинкин голос.
- Нет, - откашлявшись, сказала я. - Что-то голос сел.
- А... ну тогда принимай гостей, мы с Колей через десять минут подойдем.
- Вы ужинали?
- Нет еще, а что?
- Вот и хорошо, заодно и поедим. Я только что с работы приехала.
- Чудненько. Мы уже в пути.
- Заходите без звонка. Дверь открыта.
Я повесила трубку. Никита вопросительно посмотрел на меня.
- Вот видишь, - сказала я, - все решается само собой. Сейчас Коля с Ниной придут. Мы поужинаем, чайку попьем, потом поболтаем. Если честно, ехать мне никуда не хочется, завтра на работу...
- Так каникулы же, - удивился Никита, - разве школы работают?
- Это все так думают... - улыбнулась я. - Раз каникулы - значит, учителя отдыхают. А мы все на месте, просто приходим позже.
- И чего вы там делаете, если детей нет?
- Дела всегда найдутся. Завтра, например, у меня два часа дополнительных для "особо одаренных", потом классный огонек. На следующий день опять два часа дополнительных, и методические пособия надо немного подправить.
- А дети приходят на эти дополнительные?
- Приходят, конечно. Не все, кого бы хотелось там видеть, но приходят.
- А тридцать первого ты тоже работаешь?
- Для нашей директрисы канунов праздников не существует. И если она узнает, что экскурсия, к примеру, была фиктивной, то неприятностей не оберешься.
- Зверь, а не директор.
- Не зверь, а самодура.
- И во сколько ты завтра выходишь?
- В половине девятого. А что?
- А то, что я все-таки в восемь за тобой подъеду и отвезу, а потом заберу.
- Ладно, уболтал. Я тебя охраннику представлю, чтобы ты в машине не сидел, а ко мне поднялся.
- Договорились. А с тридцать первым что-нибудь придумаем.
- Лизка, - раздался в коридоре Нинкин голос. - Ты где?
- На кухне. Идите сюда.
- Батюшки! - воскликнула Нина. - Коля, ты посмотри, кто тут сидит.
- О, наш пострел везде поспел, - подмигнул Коля, пожимая Никите руку. - А я его по всему городу разыскиваю. Матери хоть позвони, изверг, она даже представления не имеет, где ее чадо болтается.
- Привет, молодожены! Позвоню, не бурчи. Как протекает медовый месяц?
- День четвертый, полет нормальный, - засмеялась Нинка.
       Пока Нина и Николай располагались за столом, я накрывала ужин, втайне радуясь тому, что вчера не поленилась постоять у плиты и сегодня не ударила лицом в грязь.
- Лизка, где ты собираешься Новый год отмечать? - спросила Нинка, морщась от зубной боли. Она панически боялась стоматологов и все откладывала поход к зубному врачу.
- Что морщишься? Зуб болит? - съехидничала я. - Ты когда к врачу пойдешь? Когда он выболит и его можно будет удалить? Коль, ну хоть ты что-нибудь сделай...
- Хватит тебе ругаться, - страдальчески сморщилась Нина. - Ты не увиливай, меня потом повоспитываешь. Где Новый год встречать будешь?
- А я не увиливаю. Ты мне праздниками голову не забивай. Вот разболится зуб в новогоднюю ночь, и будете вы отмечать Новый год в неотложной стоматологической помощи.
- Ну, не шуми, - сказал Коля. - Постараюсь на нее повлиять. И все-таки, Лиза, где сама будешь?
- Да дома одна. Куда ж мне деться-то. Подругу ты у меня увел, родители в гости едут...
- А чего ты с ними ехать не хочешь?
- К тете Кате? Нет, не хочу... Они сначала упьются все, потом в половине второго спать лягут, а я одна у телевизора останусь. Так лучше я его дома посмотрю, лежа на собственном диванчике.
- Тогда есть предложение получше, - сказал Николай, переглянувшись с супругой. - Мы приглашаем тебя встретить Новый год с нами. Вон и Никита присоединится. Так ли? Или у тебя другие планы, друже?
- Наконец-то про меня вспомнили, а то я уж думал, что мне самому к вам в гости напрашиваться придется. Я ж без Лизы теперь ни шагу...
- Да, кстати, а как ты здесь оказался раньше нас?
- А очень просто. Встретил Лизу после работы и, как истинный джентльмен, отвез домой, потом, как последний босяк, напросился в гости и ни капли не сожалею о содеянном.
- Между прочим, - подала я голос, - кто из этих счастливцев сказал тебе номер моей школы?
- А вот они-то как раз здесь и ни при чем. На второй день совместной жизни наших друзей, аки тать ночной, втершись в доверие к милейшей Валерии Игоревне, я расспросил ее о тебе и получил исчерпывающие сведения. А сегодня исполнил задуманное коварство.
- Так вот ты какой, цветочек аленький... - улыбнулась я. - Ну и чем мы дальше заниматься будем?
- Ой, - подпрыгнула на табуретке Нинка, - я знаю... Только ты, Лизавета скажи, принимаешь предложение?
- Принимаю, конечно. Так что ты придумала по поводу программы сегодняшнего вечера?
- А мы сейчас в лото играть будем, - заявила Нинка и, не дожидаясь ничьего согласия, вылетела из квартиры.
- Куда это она унеслась? - озадаченно спросил Никита.
- За лото к родителям, - прояснила я ситуацию. - У меня в доме эта народная забава напрочь отсутствует.
- Лиза, - обратился ко мне Коля, - мне Нина говорила, что ты когда-то на коньках неплохо каталась.
- Ну, вспомнили... В последний раз я каталась без малого лет пять назад. Да в позапрошлом году ходили пару раз на каток с Ниной. И все как-то неудачно. Лед был не очень хороший, да и коньки подтупились.
- А они вообще живы?
- Коньки-то? А кто их знает... Наверное. Я потом их ни разу не доставала.
- Можешь поискать?
- Могу, конечно. Только для чего?
- Ты в курсе, что недалеко от нас каток есть? Так вот мы с Ниной предлагаем пойти покататься в новогоднюю ночь. Представляешь, романтика какая?
- Стой, стой, - закипятился Никита. - А я что делать буду? У меня ведь только хоккейные...
- Ну и будешь на них кататься. От тебя ж никто олимпийских рекордов не требует. Давай, Лиза, ищи коньки, я завтра повезу наши затачивать и твои захвачу.
- Я сама не могу?
- Не можешь. У меня знакомства есть. Я ведь когда-то призовые места по городу брал. Вот к знакомому мастеру и повезу.
- Ну, коли так... - протянула я и пошла искать коньки.
Пока я рыскала в кладовке в поисках коньков, вернулась Нина, и они втроем уже битый час дожидались моего появления. Наконец, коньки были найдены и представлены суровому судье, который немедленно заявил, что так обращаться со спортинвентарем сущее свинство. Ботинки были изрядно поцарапаны, лезвия тронула ржавчина, а шнурков не было вовсе. Коля взял с меня честное слово, что я куплю шнурки, и мы стали играть в лото. Кончилось все это тем, что мы обыграли мужчин и вынудили их бежать в магазин за тортом. Потом мы снова пили чай, смеялись, рассказывали анекдоты, все было настолько мило и естественно, что постепенно ко мне начало приходить то самое, знакомое с детства ощущение праздника и ожидание чуда. Я уже давно не верила ни в Деда Мороза, ни в Снегурочку, зная совершенно точно, что подарки под елку кладут родители. А в последнее время я сама.
После того как ушли мои гости, я подошла к окну. В темном ночном небе яркой россыпью сияли звезды, серебряно светилась Луна. Я прислонилась разгоряченным любом к стеклу. В голове был полный хаос. Мысли метались в голове, как птицы в клетке, ища выхода, и не находили его. Я совершенно не думала о том, что будет дальше, но мечты переполняли меня. То мне представлялся семейный ужин, где главенствовал некто, очень похожий на Никиту, то казалось, что нас ждут сплошные неприятности и разочарования, то виделась я сама в свадебном платье, красивая и счастливая.
Глубоко вздохнув, я прогнала свои мечты и пошла спать.
Ночь прошла без сновидений, проснулась я вовремя, короче говоря, утро мое можно было бы назвать совершенно обыкновенным, если бы не одно обстоятельство: скоро должен был подъехать Никита. Но время поджимало, а моего рыцаря все еще не было. Ждать больше не имело смысла. Тоска накатила на меня плотной волной, ледяной рукой сжала сердце, сдавила дыхание. Одевшись, я побежала к метро, целиком и полностью осознавая, что задержалась слишком долго и теперь жутко опаздываю. Спасти меня могло только чудо. Но... Чудес не бывает. Во всяком случае, со мной.
"Только бы директрисы не было в школе, - бормотала я про себя. - Только бы не было!" Увы, не с моим счастьем. Каменная глыба возвышалась в коридоре на первом этаже.
- Здравствуйте, Елизавета Максимовна, вы знаете, который сейчас час? - булыжниками прокатились по вестибюлю ее слова. - Школа открывается в девять часов, если вы не в курсе, и с десяти вас дожидаются ученики, которым вы сами назначили это время. Вы забыли?
- Здравствуйте, Нина Петровна, я не забыла... Транспорт подвел... Автобуса долго не было...
- Меня это не интересует. Будьте любезны выезжать пораньше, не стоит долго спать. Я объявляю вам выговор. Пока в устной форме. Потом запишем в трудовую книжку.
- Хорошо, Нина Петровна, опозданий больше не будет.
- Ой, Ниночка Петровна, - прощебетала, вырулившая из-за угла Маслова, учитель математики и профсоюзный босс, - а я вас обыскалась... Ой, Лиза, а я твоих ребят отпустила, думала, что ты не придешь сегодня... Ниночка Петровна, у вас не найдется для меня пять минут?
Скала важно кивнула головой и удалилась под фальшивое щебетание Наташки. Лариса Николаевна, учитель физики, молча наблюдавшая эту сцену, пожала плечами и сказала:
- Учись, Елизавета, как надо начальству угождать.
- Нет, Ларис, это не по мне. "Служить бы рад, прислуживаться тошно".
- Это ты на уроках говори, а здесь... Наташка сама на полчаса опоздала, так вот ее только пожурили, а тебе выговор, - она вновь сокрушенно покачала головой.
- Так то Маслова... Ладно, Ларис, пойду, а то цербер опять гавкать начнет.
- Давай...
Я поднялась к себе на этаж. Около кабинета сидела Катя Семко. Девчонка донельзя хорошенькая, но болезненная, а потому слабенькая в учебе.
- Елизавета, Максимовна, вы все-таки пришли? Наталья Семеновна сказала, что вы не придете. Все обрадовались и убежали, а я решила еще подождать. Вы со мной позанимаетесь?
- Конечно, Катя, пойдем, только переоденусь.
       Настроение было совсем мрачным. В довершение всего и погода испортилась. Легкий утренний морозец постепенно сошел на нет, и теперь улицы поливал тоскливый моросящий дождь. Снег на глазах чернел, покрывался дырками, проседал и постепенно превращался в грязь. Тучи висели так низко, что казалось, еще немного, и они обрушатся всей своей туманной массой, скроют дома, дороги и людей, и не будет ничего, только туман, сырость и грязь. От таких мыслей мне стало еще более неуютно на душе, будто и она тоже отсырела, и превратилась в тяжелый ком, сочащийся влагой. Слезы закипали на глазах, но я упорно загоняла их обратно. Кто-то ко мне забегал, с кем-то я болтала, но никто из них даже не обратил внимания на мой расстроенный вид. И хорошо, что никто не заметил. Что бы я объясняла? Что парень за мной утром не заехал? Жалейте меня, люди, двадцать четыре часа в сутки... А он обязан? Я ведь ему никто, ничто и звать никак... И вообще глупо было рассчитывать на то, что он приедет. Если бы не надеялась, не получила бы выговор...
       С такими мыслями я вышла из школы и направилась к автобусной остановке. Я уже успокоилась, мысли мои перекинулись на празднование нового года и так увлекли, что я не сразу обратила внимание на гудок автомобиля и скрип тормозов. Когда я очнулась, то увидела сначала огромный букет красных роз около носа, а склоненная голова Никиты маячила где-то на уровне пояса. Никита стоял передо мной, преклонив колено, прямо в луже. Сказать, что я опешила - не сказать ничего. Вокруг шли люди и улыбались. И я их прекрасно понимаю: я бы тоже улыбнулась, увидев такую живописную и столь редко встречающуюся в жизни сценку.
- Не велите казнить, моя королева! - громко сказал Никита. - Простите вашему рыцарю его оплошность...
- Прощен, - подыграла я ему и коснулась букетом его плеча.
       Он встал, отряхнул джинсы, подхватил меня под руку и с легким поклоном усадил в машину. На душе стало весело, сразу посветлело небо и даже показалось, что среди серых туч блеснул яркий лучик солнца.
- Лизонька, я в самом деле не представляю себе, как вымолить твое прощение. Каюсь, я проспал. Вчера поздно приехал, пока улегся, столько времени прошло, - говорил он, внимательно глядя на дорогу. - Я готов искупить свою вину...
- Помнишь, я тебе сразу сказала, что из этой затеи ничего не выйдет. Так и получилось.
- Ну не сердись, пожалуйста...
- Я и не сержусь. С чего ты взял?
- Тогда скажи, какие у тебя планы на сегодняшний вечер? Отвезу, хоть на край света, только бы ты меня простила.
- Вообще-то я хотела сегодня пройтись по магазинам, посмотреть подарки. До сих пор некогда было. Составишь компанию?
- Не вопрос. Легко. Куда поедем? В центр?
- Нет. Мы сейчас у меня пообедаем, а потом просто прогуляемся по ближайшим магазинам.
- Договорились.
       К дому мы подъехали, когда уже начало смеркаться. Лампочка в подъезде горела вполнакала, около почтовых ящиков валялись рекламные объявления, а из моего торчала газета. Подивившись тому, что еще никому не пришло в голову ее поджечь, я открыла ящик, и в руки мне выпало письмо, адресованное мне, напечатанное на компьютере, без обратного адреса. Впрочем, я немедленно о нем забыла. Мы с Никитой поднялись ко мне, пообедали, почти четыре часа гуляли по магазинам. Потом Никита уехал, а я поднялась к себе и стала рассматривать покупки.
       Вот и еще один год закончится завтра и уйдет в прошлое... Странная все-таки штука - время... По большому счету, если задуматься, у человека нет настоящего. Свершившееся действие, сказанное слово, пришедшая на ум мысль тут же уходит в прошлое. А впереди огромное и непознаваемое будущее. Не моя это мысль, конечно. "Есть только миг между прошлым и будущим"... Сколько раз слышала эту песню, но никогда не задумывалась над словами. А ведь, действительно, только миг... И никуда от этого не деться.
Я взяла газету и вспомнила о письме. Раскрыв конверт, я подивилась прежде всего лаконичности послания: "Оставь Никиту в покое. Хуже будет". Только через пару секунд до моего опешившего сознания дошел смысл этой короткой записки. Я покрутила листок в руках, потом решительно набрала номер телефона Нины.
- Здравствуй, Коля... Это Лиза. Нина дома?
- Привет. Сейчас позову. Что-то случилось? У тебя голос какой-то... странный...
- Я пока сама не поняла, честно говоря. Письмо я получила интересное... с угрозой.
- Ничего себе... Давай-ка, одевайся и приходи к нам. Попробуем разобраться.
- Договорились. Иду.
Коля и Нина уже ждали меня. Мы пошли на кухню. Коля взял у меня записку, повертел ее, рассматривая со всех сторон, даже понюхал.
- Ты ее еще на вкус попробуй, Шерлок Холмс, - усмехнулась Нина.
- Между прочим, зря иронизируешь. Листочек-то духами пахнет. Причем запах мне очень знаком, а вот откуда, понять не могу. Жалко, что она на компьютере отпечатана, по почерку можно много чего сказать...
- Шерше ля фам, - сказала Нина. - Кому-то ты дорогу перешла, подруга.
- Тоже мне открытие, это и так ясно. Вопрос, кому?
- Посмотрим, что дальше будет. Я не думаю, что тебе угрожает серьезное, но ты все-таки будь поосторожней. Может, в милицию сходишь?
- Бред! Не пойду я туда. С ума сошел? Что я им покажу? Вот эту писульку? Да они всем отделением надо мной хохотать будут. И вообще, давай закроем этот вопрос, посмотрим, как дальше будут события развиваться... Нин, тебе завтра моя помощь нужна?
- Конечно. Приходи завтра часов шесть вечера...
И мы вплотную занялись подготовкой новогоднего стола.
       ..Мы с Никитой сидели на диване в комнате, когда я услышала непонятный шорох в нижнем ящике шкафа. Поднявшись, я открыла дверцу и обомлела. Оттуда показалась огромная, толщиной в руку, змея. Она медленно и совершенно бесшумно подползла к Никите и укусила его за ногу. Он сидел совершенно парализованный, белый и какой-то неживой. Я побежала на кухню, схватила огромный нож и бегом вернулась в комнату. Змеи нигде не было. Тогда я подбежала к Никите и, бормоча что-то вроде "я тебе сейчас помогу", полоснула ему по ноге, но промахнулась и ударила еще раз. Крови не было, а нож входил в тело как в масло...
Я в ужасе подскочила на постели. Волосы шевелились от страха, по телу струился холодный пот, и бежали мурашки. «Слава Богу, это всего лишь сон,» - подумала я, постепенно приходя в себя. Включив ночник, глянула на будильник. Было шесть часов утра. Не выключая света, закрыла глаза, но от бешеного хоровода крутящихся перед мысленным взором непонятных и страшных рож, драконов, змей и другой нечисти стало еще омерзительнее. Поняв, что больше мне не уснуть, я встала и решила пока поработать над методическими пособиями. Вскоре я увлеклась работой так, что не сразу услышала звонок в дверь. "Опять Костик ключ потерял", - подумала я. Моя соседка Ольга частенько просила покараулить ключ от ее квартиры, если ее сын терял свой. Я вышла в коридор, открыла дверь и... На пороге стоял Никита, протягивая мне букет гвоздик.
- С наступающим тебя, Лизонька, - сказал он, входя в квартиру.
- И тебя тоже, - ошарашенно ответила я. - Ты как здесь в такую рань?
- Исправляюсь буквально на глазах.
- Ааа... Проходи.
- Во сколько ты выходишь из дому?
- Через час. А что?
- А то, что ты сегодня не работаешь.
- Как это? - заинтересованно сказала я.
- Очень просто. Ты сейчас позвонишь в школу и скажешь, что у тебя разболелась печень или почки, и врач отправляет тебя на обследование в больницу.
- Здравствуйте... - совсем растерялась я. - А как я оправдываться буду? Я же должна буду продемонстрировать какую-то справку нашему монументу партии и правительства... А чего я ей продемонстрирую?
- Как что? Самый настоящий больничный лист. Вот, получите.
Я держала в руках стандартный бланк с печатями, подписями, диагнозом, но без моих данных.
- И откуда ты его взял?
- Дядька подарил.
- А кто у нас дядька?
- Главврач больницы...
- Предупреждать надо... Слушай, это ж подсудное дело...
- А кто узнает?
- Кто ж мою фамилию напишет? Почерки-то разные будут.
- Это я заполнял. Дядя Леша только расписался. Лиз, покорми меня завтраком, а? Я так торопился застать тебя, что не успел поесть. Очень кушать хочется, - он заглянул мне в лицо, а в его больших серо-зеленых глазах прыгали и веселились бесенята.
Где-то около десяти часов я позвонила в школу. Сказавшись совершенно больной, я с ужасом поняла, что делаю что-то недозволенное. Но мне не было страшно, скорее весело.
Я повесила трубку и сказала:
- Если все обойдется, с меня ужин.
- Ну и вовсе здорово. Куда пойдем?
- По магазинам...
- Что? Опять?
- А как же! Продукты надо закупить к новогоднему столу?
- Все, никаких вопросов, утверждено и подписано. Поехали?