Повесть о любви и нелюбви Разд. 42. Конец банды

 
(Начало Повести о любви:  http://proza.ru/2008/01/27/182)

Конец банды.

       - Многовато, многовато...- с грустью подумал я.- И что же делать?
Теперь этот вопрос остро стал передо мной. В относительной безопасности я мог себя чувствовать только в должности омуроди племени бывших (якобы...) каннибалов.
В своей родной стране я должен был скрываться... А это гораздо труднее, чем на территории противника.

Написав рапорт, я ушел в очередной отпуск. Была суббота. В форме лейтенанта военно-морской авиации прибыл на вокзал своего города. Вечерело. Но явиться домой мне было опасно, ибо и там могли ждать меня... Какое-то необъяснимое чувство профессионального самосохранения, говорило об этом.

       - Смотри ты,- скептически подумал о себе, - уже профессионал...- и, подхватив свой чемоданчик, бодро зашагал в село к деду Трофиму.

 Но и к деду не пошел – вся та же тревога сдерживала меня. Подошел к хате, где когда-то жила Катя. И к величайшему моему удивлению, увидел её. Она сидела за столом под старой грушей, растущей во дворе.

Над ней в окружении тучи комаров светилась электрическая лампочка, на столе лежала раскрытая книга. Мое появление из темноты вызвало немую сцену, немее, чем в "Ревизоре". Мы зашли в её комнату. После ахов, вздохов, и приготовленной на жаркой плите моей любимой яичницы с колбасой и помидорами, она спросила:

       - Ну, как ты живешь?
       - Хорошо, но... плохо...
       - Да ты что!
       - Да...Так получилось…

И я кратко, в пределах допустимого, рассказал ей о моих приключениях. И попросил пойти в разведку к деду. Она побежала, и буквально через несколько минут вернулась вся страшно взволнованная. Утащив меня в темный угол комнаты, зашептала:

       - Слушай, там что-то происходит... Я заскочила к ним якобы за большой кастрюлей... Они какие-то сидят странные за столом - бабушка, дед и его друг Степан. А напротив их двое подозрительных мужиков... руки держали под столом и сильно смахивали на какую-то шпану или воров. На столе было угощение. На улице у дома стоит машина, недалеко от неё стоит какой- то тип.

       - Где точно он стоит? – спросил её
       - Там у вашей черешни. Ты знаешь, сейчас в районе действует какая-то вооруженная банда. Грабят людей, магазины... Недавно ограбили банк, убили кассиршу, трех милиционеров.

Я быстро стал раздеваться, из чемоданчика достал и надел черный тренировочный костюм, легкие полукеды, печной сажей вымазал лицо.
       - Я пойду с тобой,- прошептала Катя, косясь в сторону комнаты родителей.
       - Нет. Беги в сельсовет, позвони в город, в милицию. Когда приедут скажешь только то, что видела, когда приходила за кастрюлей. Меня ты не видела... Если сельсовет закрыт - выбей окно. Живее!

Она хотела что-то возразить, но я уже выскочил во двор и быстро огородами подбежал к такой знакомой хате. И в этот момент оттуда послышался крик бабушки. Я рванулся к двери, но...
       
Очнулся в темноте, на полу. Болела голова. Пощупал затылок, волосы были в чем-то липком.
       - Кровь... - понял я.
Преодолевая головокружение и тошноту, осторожно поднялся, ощупал стены, дверь. Стало ясно, что нахожусь в дедовом чулане. В ярости сжались зубы и мысль вспышкой: "пистолет"... Стал на четвереньки и в темноте, открыв крышку подпола, спустился вниз.

В тайнике рука жадно схватила промасленный сверток. Приятная тяжесть и холодок "парабеллума" нервной дрожью прошлись по телу. Быстро поднялся по лестнице. В этот момент услышал, как отворилась дверь комнаты, и кто-то стал открывать запертый на засов чулан, присвечивая себе фонариком

В открывшемся темном проеме двери забелело лицо, дыхнувшее на меня перегаром. Я ударил по голове рукояткой пистолета. Он молча упал. Подняв его светящий фонарик, осветил на мгновение угол чулана. Так и есть! Там, как всегда стояли железные вилы деда. Памятуя воровские законы, и законы нашего правосудия, пригвоздил вилами лежащего бандита к полу каморки. Свидетели мне не нужны.

Распахнул дверь комнаты, посредине которой стоял один из бандитов с пистолетом в руке, спиной ко мне. Я выстрелил в лоб сидящему за столом, другому в затылок.

Бросив взгляд на такие дорогие мне лица родных, я молча вышел в сени. Тяжелая грусть давила сердце.

Заскочив в чуланчик, осветил лицо лежащего – это был Косой из Владивостока... Сделал контрольный в голову.

Осторожно приоткрыв дверь, выглянул во двор. Ничто не нарушало тишину ночи. Прокравшись вдоль хаты, выглянул за угол. В стоявшей на дороге, машине кто-то курил в ладони.

Отбежав огородом подальше , вышел на дорогу. Изображая человека на подпитии, что-то напевая под нос, заплетающейся походкой подошел к машине.
       - Слышь, кореш, отвези в город...
       - Канай, канай отсюда, бухарик...
       - А чё... я ж не даром,... - икая, пробормотал я и выстрелил ему в ухо.

Где-то недалеко остановилась машина, её двигатель умолк. Я быстро огородами вернулся в Катину комнату к своим вещам. И схватив их, выбежал в темноту. Спустившись к маленькому пруду, снял окровавленный тренировочный костюм, замотал в него обувь. Потом, искупавшись, надел свою форму и положив на рану полотенце, вернулся в темную комнату Кати и бросил окровавленную одежду с обувью в бушующий в плите огонь.

 Продолжение:
http://proza.ru/2008/06/06/419