Горечь

       Пасмурное октябрьское утро, не предвещало большой радости. Напряженную обстановку, прервал телефонный звонок.
- Наверно Лёшка звонит, поздравить с днём рождения, - подумала Нина, но ей не хотелось сейчас с ним говорить. Вчера отметила своё тридцатилетие, круглая дата как ни как.
Винила себя, что не позвонила Лёшке. Обязательно позвоню, но не сегодня.
Неторопливо помешивала кофе в чашке, Нина старалась ни о чём не думать. Браслет, соскользнув по тонкой руке к запястью, задел фарфоровую чашку, издав мелодичный звон. Красивое, чуть бледное лицо с ювелирными чертами, болезненно вздрагивало при малейшем звуке. Ожесточено толкнула ногой стул, как будто он был грешный в происходящем. Через минуту телефон смолкнул, и опять установилось безмолвие. Голова болела, от изрядно выпитого шампанского вчера. И происшедший инцидент, о котором не хочется вспоминать.
В приоткрытую форточку подул прохладный ветер, и штора зашевелилась, словно привидение. Нина подошла к окну и, придерживая штору, посмотрела во двор, но ни чего достопримечательного. Лишь осенний холодный ветер, носил по земле листья. От увиденного пейзажа, настроение окончательно испортилось, но Нина продолжала смотреть в окно. Чувствовала, что вчерашний инцидент, будет иметь для неё последствия мало приятные. Штора нежно ласкала прядку ярко-рыжих волос. Ворсинка, защекотала в носу, и Нина инстинктивно прижав штору к лицу, чихнула.
В это время во двор дома, заезжала знакомая ярко-красная машина.
Отскочив от окна, будто от удара током, Нина одним прыжком, подобно тигрице, очутилась у двери, проверяя замок. Прерывистое дыхание не давало ей сосредоточиться. Отчетливо слышала на лестнице его шаги, и каждый его шаг отдавался в её голове. Прижав руки к лицу, слушала происходящее по ту сторону двери. На секунду шаги стихли, и внезапно громкий звонок, прижал Нину с такой силой к стене, что сердце готово было выскочить наружу. Медленно оседая на пол у двери, Нина зажмурила глаза, и слёзы отчаяния потекли струйкой по лицу, в довершение всего.
- Открой, нужно поговорить, - донесся строгий голос Макса.
Нина молчала, лишь сильнее сдавливала руками рот, сдерживая крик бессилия.
- Я знаю, что ты дома, - уже более миролюбиво, произнёс Макс.
Нина протянула дрожащую руку к замку.
- Так-то лучше, - сдержанно проговорил Макс, протискиваясь боком в дверь.
Проходя в комнату, Макс на ходу снял плащ, и бросил его на пол. Нина осталась в коридоре, не хотела разговора с ним, потому что знала, это конец. Но, она нуждалась в Максе, и в ней боролись два чувства. Остаться с Максом, значить быть униженной им, расстаться с ним, быть нуждающейся в нём.
- Иди сюда, что ты там прячешься, - он её звал таким тоном, как будто хозяин провинившуюся собаку.
Нина не стала к нему подходить, она остановилась в проёме двери, прислонясь боком к косяку. Макс полулежал на диване, и смотрел на неё с ухмылкой.
– Сейчас будет отчитывать за вчерашнее бегство, это она поняла по его выражению лица.
-Что произошло? Почему вдруг? Что тебя не стало устраивать? И почему ты вчера сбежала? Маленькие светло-голубые глазки метали молнии. Он безумствовал, потому что знал, что она его не любит, а лишь использует.
- Макс, мы не должны больше встречаться, - произнесла она, вдруг осевшим голосом.
В его глазах показался, знакомый ей огонек, но лишь на миг, следом появилось пламя.
- Куда же твоя страсть делась ко мне? Разве не ты мне клялась, что я мужчина твоей мечты? Свирепо прошипел он, и внезапно размахнувшись рукой, сбросил со столика пепельницу на пол. Хрусталь разлетелся на мелкие брызги. Нина в оцепенении смотрела на крошки хрусталя, сравнивая их со слезами.
- По отношению к тебе, я всегда была честна. Это ты, показывал своё превосходство надо мной. А вчера, когда я застала тебя с девицей, ты только подтвердил своё отношение ко мне. Что мне оставалось делать? Смотреть чем вы занимаетесь? Извини, это выше моих сил. Ты с первой нашей встречи знал, что мне нужно было от тебя, поэтому ты играл моими чувствами.
Нина смотрела на Макса, чувствуя усиливающуюся болевую пульсацию в висках.
- Да, я знал, что нужно было тебе от меня. Потому что ты голодная и ненасытная самка!
Его слова буквально прибивали её гвоздями к косяку, и она чувствовала тяжесть на ногах. Нина отвернулась, чтоб не видеть его ненавистный взгляд. Макс неторопливо встал, поднял с пола плащ и направился к выходу, грубо оттолкнув в сторону Нину, проходя мимо. Он был в бешенстве, потому что не смог заставить эту гордую красавицу, покориться ему за его достоинство. И он решил унизить её, перед своим уходом.
- Отметь для себя, я не обиделся! Бесспорно, я тебе обязательно понадоблюсь! Так ты не стесняйся, звони сразу же, как всегда ты это делала, и я на время умерю твой ненасытный пыл.
Его слова добавили боли, за её встречи с ним. Громко хлопнула входная дверь, будто прозвучал выстрел, заставив Нину сжаться в комок.
Макс всегда глумился над её чувствами, вёл себя дерзко и вульгарно с ней. Потому что знал, что она не решиться порвать с ним первая.

Зазвонил телефон, Нина молниеносно схватила трубку, в надежде избавиться от напряжения.
- Здравствуй жена, - произнёс Лёшка, хриплым голосом. Вчера я тебе несколько раз звонил, хотел поздравить тебя с днём рождения.
- Прости меня Лёша. Как у тебя дела? Что говорят твои эскулапы? - сдерживая слезы, говорила Нина бодрым голосом, как ей казалось.

Лёшка как год находится в клинике, по восстановлению функции позвоночника. Но всё бессмыслен-но, он прикован пожизненно к инвалидной коляске.

- У тебя голос уставший. Ты плохо себя чувствуешь?
- Нет, тебе показалось. Я прекрасно себя чувствую, - в очередной раз, обманывая мужа, сказала Нина.

Ей было плохо и горько с того самого дня, когда Лёшку привезли в больницу, после аварии на дороге. В тот день Нина была на дежурстве в операционной.

- Когда же тебя ждать? Я очень соскучился.
- Я знаю Лёшенька! Но не могу тебе обещать, что встреча наша произойдёт скоро. Даю слово, что звонить буду чаще! В этом месяце у меня много дежурств. Возможно, на предстоящий месяц представится случай, и я смогу к тебе приехать. Но, опять же, не могу назвать точную дату, потому что всё крайне туманно, - её голос периодически обрывался, чтобы проглотить горечь со слезами.

- Я понимаю, ты только не переживай. Он так же старался говорить с ней бодрым голосом, но она очень хорошо чувствовала в его голосе, ту же горечь.