Любовь и дружба Похождение серого волка часть I

 


 




Безграничные просторы Вселенной неожиданно стали полем боем восставших ангелов во главе с Люцифером и самим господом Богом. Битва закончилась полным провалом и поражением сил зла, и Бог послал восставших ангелов в ад.

Но одного ангела он призвал его к себе, это был Архангел Афтанаил, он спросил его,
 – Как ты посмел поднять руку против Господа своего?
 – Господь, зачем ты создал человека, если ты сам к нему несправедлив, почему ты беспрерывно посылаешь на них болезни, мор, войны, неужели человечество достойно такой участи,

 – Люди сами творят зло и добро, и толкает их на это корысть, жажда власти, а также жажда к справедливости и свободы, ложно понятой ими, нет у них смирения перед своим творцом, возомнили они себя богами, не понимая, что все предрешено и впереди и позади их пагубной жизни. Пастыри на земле погрязли в гордыне и властолюбие.

Человек сам кует цепи, предрассудков и ложных ценностей, которыми опутывает ими себя. Тебе одному я прощаю твою вину передо мною за твою доброту и смелость, и посылаю тебя на землю человеком в образе серого волка, оставив тебе твою силу, но заберу у тебя память о небесной жизни. Буду я следить за тобой пристально, и если ты будешь вмешиваться в мои предначертания, то будешь жестоко наказан через любовь свою. Так тому и быть.
Аминь!


Так Ангел появился на грешной земле, и проходил он по земле, как странник по ней и как странник по времени.
       
Глава I

Удивительный мальчик.
Любовь.
На диване в небольшой хорошо обставленной комнате, лежал высокий и немного костлявый мужчина со смуглым и красивым лицом.

Черные глаза его прикрытые длинными ресницами, были необычайно хороши. Нос с горбинкой, губы тонкие, красиво очерченные, сложились в саркастической улыбке, упрямый чуть раздвоенный подбородок говорил о его силе воле. Волосы черные, как смоль кудрявились, придавая его лицу романтическое выражение.

Внешностью он был похож на древнего грека только без бороды.

Лев Давыдович Бронштейн, так звали молодого человека, был евреем, внуком фанатичного и ревностного иудея, Аарона Исааковича, исполняющий все предписания древней книги иудеев Талмуд. В тоже время, он не уехал из России и не покинул Москву даже тогда, когда немцы дошли до пригорода столицы.

Несмотря на свое вероучение, которое он старался привнести в массы российского еврейства и запрещающее любые насильственные действия, он пошел в ополчение и доблестно воевал с немцами до тех пор, пока их в феврале не отогнали от Москвы, и опасность миновала.

Его сын, Давид Ааронович, родившийся в 1928 году, после войны поступил на физико-математический факультет МГУ, где прекрасно учился и даже на третьем курсе был послан на стажировку во Францию.

Там он познакомился с такой же талантливой студенткой, учившейся в Сорбонне, где стажировался молодой человек. Девушку звали Ирина Соломоновна Глазова, с малых лет её родители перевезли девочку из России в Израиль, и она ничего не знала о родине своих предков. Видно им так тяжело пришлось в этой стране под водительством Сталина, что они просто не вспоминали о ней.

Ира встретила Давида в Университетской библиотеке, где Давид спокойно читал литературу на французском и английском языках. Она нарочно села за один стол с красивым незнакомцем.

Скоро они познакомились и вышли из библиотеки уже друзьями. Забыв об учебе, они ходили по Парижу в поисках мест, которые так лихо описал Дюма старший, превратившие Париж в город любимый молодежью всего мира.
Через месяц, скрыв от родителей такое важное событие, они поженились и уехали в Москву.

В положенное время у них родился мальчик, которого назвали Левой. Родители Давида были очень довольны, что их сын женился на чистокровной еврейке. Родители же Иры хоть и поздравили дочь с рождением внука, но не пожелали поехать в эту страшную Россию.

Мать окончила Московский Университет и стала преподавать там же английский язык. Отец Левы, Давид стал видным ученым-атомщиком, работал с Курчатовым, а потом и с Андреем Сахаровым.

Он был аполитичным человеком, и никогда не выступал ни в каких спорах и диспутах. Его увлекала только наука, в которой он достиг больших успехов.

Ирина Соломоновна никак не могла привыкнуть к тому, что надо было знать - о чем можно говорить или не говорить за столом в обществе самых близких друзей. Кого можно было критиковать, а кого нет.

Не могла привыкнуть тому, что за неё думали и решали, кого можно любить, что нужно читать, кого слушать. При ней ругали Израиль, её любимую родину, как агрессора и пособника империализма, чего она никак не могла понять.

И все-таки любовь к мужу и сыну заставляло её забывать все эти неприятности. И как всегда ей помогала великая Русская и Советская литература, удивительная музыка, прекрасный театр с великими артистами, а также русский юмор, анекдоты, даже про евреев, смешные рассказы и романы Зощенко, Булгакова, знаменитый роман, которого “Мастер и Маргарита” она читала в рукописях, так как была знакома с вдовой Булгакова.

Лева очень любил свою мать, эта тихая и нежная женщина учила его говорить на идиш, петь грустные и веселые еврейские песни. Рассказывала об Израиле, совсем другие истории, чем преподавали ему в школе.

Она рассказывала, что после войны евреи попытались создать себе Родину, сколько крови это им стоило, и все-таки они смогли, вопреки всем мифам о слабости и покорности евреев создать очень сильную страну, с прекрасными учеными, литературой, искусством.

 Когда Лева возражал, что это государство построено на крови арабов. Мать говорила,

– Твой дед защищал Россию от немцев, потому что считал Россию своей Родиной, и став раввином, он все-таки не уехал в Израиль, а пытается в России привить молодым евреям вероучение, из которого вышло Христианство во всем мире.

 Мы веками скитались по всему миру, и никогда не имели своей родины, арабы пришли в Палестину много позже евреев, и земля эта обагренная кровью тысячами христиан должна принадлежать евреем.

Но Лева не спорил с матерью, а бежал на футбольную площадку, где с утра до вечера играл в футбол с такими же ребятами, стараясь не уступать им ни в чем.

Вскоре ребята забыли, что он еврей, и прозвали его пантера, за его смуглое лицо и гибкое тело. Лева занялся боксом и пошел в гору, пока об этом не узнал дедушка, который устроил своему сыну и невестке такой скандал, что Леве пришлось прекратить эти занятия, но бокс он не бросал, а занимался самостоятельно.

На даче они жили в небольшом поселке и если Лева, здесь был как рыба в воде, то мама очень страдала. Ирина никак не могла привыкнуть к суровому климату Подмосковья, она зябла даже летом, а зимою укутывалась в теплое одеяло и сидела около огня, грелась.

Мама говорила Леве, что у нее мысли замерзают, я даже говорить не могу, вижу, как слова льдинками падают на землю. Мама даже в таком положении пыталась шутить.

А летом к вечеру нападала тысяча комаров, мошкары и все на бедную женщину. Видно кожа у нее была настолько нежной, что оно опухало, и приходилось мазать мазью.

И все равно женщина, настолько любила мужа и своего мальчика, что никогда не жаловалась. Но Лева и отец стали замечать, что у нее все чаще и чаще стали прямо-таки сами собой из глаз капать слезы. Она стала худеть, лицо её обострилось. И, наконец, Ирина Соломоновна, увидев, что муж и сын очень переживают за нее, однажды вечером, когда вся семья собралась у телевизора, сказала,

 – Извините меня мальчики, но я больше не могу смотреть, как вы переживаете за меня. Я вас очень люблю, но думаю, что будет лучше, если уеду я домой. Мальчики запомните, что бы ни случилось, я буду Вас всегда любить.

И муж и Лева просили Ирину Соломоновну остаться, но она была непреклонна. И осенью в семидесятом году она уехала в свой Израиль. Она часто писала письма, которые были и веселыми и трогательными.

А через два года, Давид Ааронович женился на молоденькой студентке Елене Петровне, которая была страстно и восторженно влюблена в своего профессора. Женившись, он изменил фамилию, стал Петровым, эта была фамилия жены. Конечно, дед был очень недоволен, но признавал, что возможно это правильно.

Сын был действительно крупным ученым, но ему, как еврею, не давали дорогу в науке, особенно после того, как Андрей Сахаров восстал против существующей системы. Лева же и не думал менять фамилию. Вопреки всему он не переживал, что он еврей, и поступал так, как считал нужным. Он очень любил своих сводных сестренку и братишку, как мог, помогал новой маме воспитывать их.

Учился он хорошо, но выбрал неожиданную дорожку в жизни, стал не просто военным, а спецназовцем, разведчиком. Прошел он Афган, обе Чеченские войны и вот сидел у себя дома на диване, смотрел телевизор и собирался на работу в банк, где занимал должность начальника безопасности крупнейшего Российского банка у бывшего друга отца.

По телевизору показывали американский фильм Рембо, ту часть, где он воевал во Вьетнаме. Рембо лихо уничтожал армию вьетконговцев и пачками жутких офицеров и солдат Советской Армии.

Леве надоело смотреть эту муть, он встал и выключил телевизор,
– Ну и мура, подумал Лева. Да встреться Рембо с одним из волчат, он даже не заметил бы, как очутился на том свете.

И тут он вспомнил случай, который произошел в горах Чечни еще вначале 2000 года. Так случилось, что боевики захватили видного Русского генерал- полковника Зосимова Владимира Алексеевича, приехавшего в Чечню с инспекцией наших частей.

 Видно кто-то предал его, и он попал в лапы боевиков. Единственно, что знали о его судьбе, это то, что он был переправлен в Грузию и находился в Панкийском ущелье.

Сразу же по горячим следам выручить его не удалось. Тогда руководство Российской армии вызвали в штаб начальника особого подразделения разведки, полковника Быкова Семена Петровича, а тот предложил послать на выручку отряд “Серых волоков”. Командующий Армией неожиданно для всех обрадовался,

– Погодите, это тот “Серый волк ”, что в Афганистане в одиночку освободил более сотни пленных офицеров и сумел вывести их в Пакистан,
– Так точно, ответил полковник,

 – Ну что же я согласен, но нужно предупредить их, что мы хоть и попытаемся договориться с Грузинской стороной о помощи отряду, но, к сожалению, Грузия очень болезненно относится ко всем военным операциям на своей территории, так что волки должны быть очень осторожны и быстры.

Получив такое задание Алексей, собрал своих друзей и спокойно, в своей манере предложил план освобождения генерала. Он был настолько дерзким, что ребята опешили. Алексей посмотрел на них своими удивительными глазами и сказал, насколько я понял, возражений нет, тогда вначале нам придется походить по Панкийскому ущелью и добраться до берлоги Руслана Бараева,

 – Со мной пойдет на разведку, Жора, и оба Сережи. Три дня они ходили по ущелью. Потом, когда они пришли и вновь, собрав ребят, Леша сказал,

– Как я и предполагал, они находятся в поселке Ацхатели, и помощником Бараева является знаменитый Дагестанец Александр Мадагаев неоднократный чемпион мира по вольной борьбе в тяжелом весе.

Каждому из десяти человек было дано задание, и отряд вышел в дорогу, захватив с собой два гранатомета. Скрытно перейдя границу, они двинулись в сторону Ацхатели. Алексей и Сергей старший в форме Российского солдата прошли в деревню недалеко от Ацхатели и попросили у жителей указать им дорогу к границе, так как они убежали из плена Бараева и хотят перейти границу.

Их пригласили в дом, угостили красным вином, а через некоторое время пришли боевики Бараева и забрали беглецов.

Так Волки оказались в берлоге у медведя, Когда-то здесь был небольшой винный завод, Рядом со зданием самого завода, стояли два больших сарая, где хранились бочки с вином, в настоящее время эти сараи были набиты пленными русскими солдатами и офицерами.

В одном из них и находился генерал Зосимов. На следующее утро наступило воскресенье, Заместитель Бараева Мадагаев утром каждого воскресенья развлекал приунывших от поражений бандитов.

Он предлагал пленным бороться с ним и тому, кто продержится против него более трех минут, обещая лучшую пищу и отдых. Ну а кто выиграет у него, получит волю и отправится домой.

Правда, за год нахождения Бараева в Грузии никто из пленных не смог продержаться и несколько секунд, и он просто в буквальном смысле ломал человека, причиняя ему перед смертью невероятную боль.

После чего Мадагаев говорил перед бандитами и пленными речи о том, что все русские трусы и слабаки и, что их надо поголовно истреблять.

Правда, он забыл, что им пришлось спасаться бегством в Грузию, в Панкийское ущелье от этих самих слабаков. Он предлагал добровольцам выйти и сразиться с ним, но так как никто не хотел умирать и добровольно не выходил из строя, то он расправлялся с теми, кто на его взгляд нарушил им самим установленные правила поведения, к самым серьезным нарушениям он относил побег.

Итак, утром июльского жаркого дня пленных собрали вокруг наспех сколоченного помоста, рядом высился еще один помост, на котором, поджав ноги, на мягком ковре, сидели командиры во главе с Бараевым.

Так как нарушителей было двое – это высокий, стройный Сергей, и замухрышка, измазанный грязью Алексей, то их поставили в самом конце строя.

Громадный чеченец Мадагаев, давно уж потерявший спортивную форму, но все еще обладавший борцовской сноровкой и страшной медвежьей силой встал и, лениво цедя слова, произнес свою любимую фразу,

 – Ну, кто хочет вкусно поесть, отдохнуть либо получить свободу, то выходи. И тут Алексей выдвинулся из рядов, и смело подойдя к помосту, сказал,
 
– Я хочу дать волю всем пленным. Это казалось так нелепо, что бандиты захохотали, и даже пленные заулыбались, уж больно комично выглядела эта пара, прямо-таки Давид и Голиаф.

Конечно, так подумал Лева, помощник Маленького, самый начитанный среди волчат. Четверо волков во главе с Левой заняли господствующую вершину над заводом, другие четверо волчат во главе с Константином расположились на крыше самого завода. Все вооружение, принесенное с собою, находилось наготове.

Мадагаев отсмеявшись, сказал,
– Ладно, я тебя не убью, но кое-чего лишу, будешь нашей наложницей.

Алеша ответил своей любимой присказкой,
 – Не бойся, я убью тебя не больно. Бараев выстрелил из пистолета вверх, давая старт началу схватки. То, что потом произошло, распространилось удивительным мифом по Чечне и Грузии.

Мадагаев по-борцовски, нагнувшись, и растопырив руки, шагнул к Алексею и попытался охватить его, но Алексей шагнул в сторону, пропуская борца, схватил особым приемом его руку и неожиданно для смотревших схватку людей и для самого Александра, приподнял его и бросил на помост, припечатав его к нему лопатками.

Никогда до этого Мадагаев не испытывал такого позора. Он, озверев, с трудом встал, и, потеряв контроль над собой, бросился на обидчика.

Алексей не дрогнул и ногой ударил в низ живота борца, тот согнулся и тогда Алексей, сжав кулак, сильным ударом пробил череп Мадагаева меж глаз. Кровь хлынула из носа, рта, ушей и даже глаз борца.

Через секунду, он, подергавшись, замер в неестественной позе. Сергей старший, время даром не терял, он медленно подошел к боевику, который держал в руках ручной пулемет и свернул его шею, схватив оружие, стал стрелять по помосту с командирами и уничтожил их всех.

Алексей бросился к ближайшему боевику, уложил его ударом ноги, забрал автомат и тоже стал стрелять по бегущим в панике боевикам.

Волчата с вершины и с крыши завода меткими выстрелами из автоматов и гранатометов уничтожали боевиков, одновременно они стреляли по штабу боевиков и складу оружия.

Пленными стал руководить генерал Зосимов, он приказал нападать на боевиков, отнимать у них оружие и уничтожать их. Так был полностью уничтожен отряд Бараева, более сотни вооруженных до зубов бойцов.

Зосимов спросил Алексея,
- Что же нам делать дальше?
 – Товарищ Генерал к вам прилетит вертолет, а мы с бывшими пленными перейдем перевал, на границе нас встретят,

 – Ну, нет, я своих солдат и не брошу. Тем более у нас несколько раненых и трое убитых. Мы их доставим на вертолет.

 После прилета вертолета, большая группа бывших военнопленных в сопровождение отряда волков перешла границу.

Генерал долго разговаривал с Алексеем, а при расставании сказал,
 – Я никогда не забуду вашего поединка с олимпийским чемпионом. Чтобы не случилось с вами, вы можете рассчитывать на мою помощь.

Лева собирался на работу и на столе увидел фотоснимок молодой девушки и Алексея. Девушка обнимала в то время еще двенадцатилетнего мальчика и смотрела на него с какой-то блаженной улыбкой.

И тогда Леве вспомнилась первая встреча с Лешей, человека перевернувшего у него все его мировоззрение.

Это случилось в сентябре 1977 года в одной из самых элитных школ Москвы, в которой учились сыновья крупных руководителей партии и правительства страны.

Лева попал в эту школу, как сын крупного ученого, которого знал весь мир. Лева перешел в десятый класс, он был на виду у всей школы, член комитета комсомола, остроумный и красивый парень, девушки писали ему записки и с удовольствием ходили к нему на свидание.

Но в этой школе, как и в простых, были несколько учеников, которые, как и в жизни, неформально являлись лидерами класса, да и всей школы. В классе Левы лидерами стали двое учеников. Первым был Александр Никонов, сын одного из известнейших политиков, члена политбюро, побывавший на многих высших постах в правительстве.

Александр с 10 лет занимался боксом и уже к семнадцати годам получил звание мастера спорта среди взрослых и прочно занял место в сборной СССР по боксу среди юниоров во втором среднем весе.

Александр вымахал довольно высоким и стройным юношей. Внешностью он не блистал, но отличался острым саркастическим умом.

Этот сарказм он направлял на более слабых и на более беззащитных учеников, и даже на преподавателей. Из-за него пришлось уволиться нескольким учителям.

Этот избалованный, самовлюбленный парень считал, что его жизнь это ряд ступенек большой лестницы вверх, к власти, и все те, которые становились на его дороге, автоматически становились его врагами.

 Чтобы очистить себе дорогу он не гнушался никакими методами, даже возможностями своего отца. Казалось, что и в любви ему везло.

Самая красивая девочка в школе Татьяна Ларина, блондинка с синими глазами, такими лучистыми, что своим взглядом могла обжечь и обласкать любого, кто смотрел в них. Светло-русые волосы, красивый овал лица, чувственные губы, небольшой носик, нежные, как у персика щечки, длинная шейка и полные покатые плечи, завершали художественное дивное полотно.

Она была сравнительно высокой и стройной. Занятие художественной гимнастикой сделало её фигуру необычайно гибкой и привлекательной.

Она не рвалась, как его друг к власти, но старшие школьники, особенно девочки, тянулись к ней и слушались её.

 Татьяна в отличие от Александра, хоть и тоже являлась дочкой высокопоставленного чиновника, но никогда ни к кому не относилась высокомерно, была душевной и справедливой. Девочкой она была спокойной и даже холодноватой. Никто и никогда не видел её взволнованной или теряющей душевное спокойствие.

Александр и Татьяна чуть ли не с первого класса всегда были вместе, даже за партой сидели рядом. Все в школе считали, что они рождены друг для друга.

Итак, в начале сентябре 77 года вот уже почти две недели девочки шептались друг с другом и каждую перемену куда-то бегали, после чего приходили в класс только к концу переменки, какие-то тихие и немного растерянные.

 Только Татьяна всегда была со своим Сашей и никуда не уходила. Но тут Александр уехал на какие-то соревнования, оставив своих шестерок, чтобы они приглядывали за Таней. Их было четверо, они занимались вместе с Сашей боксом и считали себя крутыми.

Таню все же заело любопытство и однажды она пошла на второй этаж вместе с подругами.

Леве стало интересно, куда же девчонки бегали каждую перемену. Он пошел за ними и с четвертого этажа спустился на второй.

Лева увидел довольно много девочек, которые ходили по коридору и смотрели на мальчика лет двенадцати, который сидел на подоконнике с раскрытым окном и читал какую-то книгу.

Действительно он был красив какой-то странной нездешней красотой.

Зеленые, оливковые глаза, мощная грива таких же темно-синих волос, мягкий овал лица, твердый подбородок, пухлые красные губы и нос чуть приподнятый к концу.

 Лева хотел уже уйти, как увидел, что к мальчику подошли четверо подпевал Александра и стали издеваться над ним,
 – Эй, ты, что молчишь, смотри-ка прямо девчонка, а давай проверим, может это педик, и у него нет ничего мужского.

Лева не выдержал и, подойдя к ним, попытался образумить их. Но они отмахнулись от него и продолжали смеяться над мальчиком. Тогда Лева ударил одного из них справа в подбородок, тот упал, потом вскочил и они все четверо набросились на него.

Лева упал на живот и закрыл голову руками. Парни били его по голове и по другим местам и, вдруг все кончилось, удары прекратились. Лева повернулся и увидел, как крупные и мощные ребята буквально были размазаны по стене. Они лежали вдоль стенки и стонали от боли, у одного были закрыты глаза, и он даже не стонал. Другие размазывали кровь по всему лицу.

Лева поискал глазами, что это за гигант расправился с его обидчиками.

Рядом с ним стоял тот самый паренек, из-за которого он и пострадал. Мальчик улыбаясь, протянул руку, чтобы помочь ему подняться с пола.

Стояла жуткая тишина, ученики, которые собрались на этом этаже мальчики и девочки смотрели на красивого паренька с каким-то восторгом и страхом.

Мальчик помог подняться Леве, поблагодарил его и сказал, странно растягивая слова, певуче подчеркивая гласные буквы,
 – Ты неплохо дерешься, но не веришь в свои силы, тебя зовут, по-моему, Лева, ты не хотел бы со мной дружить? Я учился в школе №24, там было спокойно и весело.

Лева пожал руку мальчика и сказал,
– Конечно. Он еще что-то хотел сказать, но тут прибежал директор школы вместе с завучем и врачом, который имелся в этой элитной школе.

Врач стала осматривать побитых ребят, а директор начал кричать на мальчика, что он искалечил детей и ему не место в этой школе, но тут выступила Таня и сказала директору,
 – Иван Семенович мальчик ни в чем не виноват, он защитил Леву, на которого напали эти хулиганы.

Её тут же поддержали и другие школьники, тогда директор повернулся и ушел, приказав мальчику явиться к нему после уроков.

Мальчик спокойно выслушал все это, и сказал Леве
– Меня зовут Алексей, а фамилия моя Маленький, приходи после уроков в спортзал я тебе покажу несколько приемов. Говоря все это, он повернулся к толпе учеников и пристально стал рассматривать Татьяну, все еще стоящую впереди неё.

 И, вдруг, он подошел к Татьяне и неожиданно улыбнулся ей, обволакивая ее своими желто-зелеными глазами, да такой улыбкой, что Татьяне показалось, что она утонула в его глазах, и что вокруг никого нет, и остался только один этот мальчик.

 Таня пошатнулась чуть, не потеряв сознание, и как сквозь сон до неё доносились слова благодарности мальчика. Она стояла и во все глаза смотрела на Алексея, поняв, что сейчас же поцелует его, и все будут смеяться над ней.

 На её счастье раздался звонок, и она вместе с девочками пошла на четвертый этаж в свой класс. Она сидела за партой и ничего не слышала, о чем говорила преподавательница, ей казалось, что она все еще в плену этой улыбки.

Как она дождалась звонка, она не знала. Все вышли из класса и девочки окружили Таню, и расспрашивали её о самочувствии, и впечатлениях о случившемся. Она молчала и ничего не могла ответить.

И тут одна из девочек пролепетала,
 – Таня, смотри. Она повернулась и увидела Алексея, уже вся школа знала его имя и фамилию.

Он, улыбаясь своей удивительной улыбкой, подошел к ней и опять поблагодарил её и спросил,
 – Танечка, можно я подожду тебя у школы, мне надо что-то сказать тебе, его щеки рдели от неловкости, он очень боялся, что эта взрослая и красивая девушка посмеется над ним.

Татьяна, тоже покраснев, кивнула ему и прошептала,
 – Хорошо.

И тут случилось то, что бросило бедную девочку в дрожь. Он приблизился к Тане и робко поцеловал ее в щечку.

 Все, кто смотрел эту сцену, оцепенели. Если в будущем поцелуи между друзьями станет таким же привычным, как и пожатие руки, то в семидесятые поцелуи, да еще при народе считались верх бестактности.

Но Татьяна даже и не заметила удивления подруг. Она была сражена навечно любовью к этому ненормальному необычайно привлекательному мальчику.

К ней подошли подруги, и она увидела в их глазах не осуждение, а самую настоящую зависть,
 – Эх, Танька, везет же тебе, сказала её лучшая подруга Вера Кудасова, которая действительно любила Таню.

После уроков она выбежала на улицу и в небольшом скверике, прилегающем к школе села на скамейку и стала ожидать Лешу. Леша все не шел, минуты превращались в часы, ей казалось, что вся школа смотрит на неё и смеется.

Прошли не более десяти минут после назначенного срока, как, запыхавшись, прибежал Леша и стал сбивчиво извиняться за опоздание.

Она смотрела на него, ничего не слыша, сердце её стучало так часто, что она положила руку на грудь, чтобы сердце успокоилось. Алеша замолчал и робко посмотрел на девушку. Головы их сблизились, и они страстно поцеловались. Руки мальчика обняли Татьяну, головы их сблизились, и он силой прижали её губы к своим губам. Поцелуй получился жарким, они долго не могли разомкнуть губы.

Татьяна уже не раз целовалась с Александром, но ничего подобного она никогда не испытывала с ним. А тут еще Алексей просунул свой язык, разжав крепко сжатые губы, в рот девушки и встретил трепетный кончик языка Тани.

От нахлынувших чувств Таня застонала и почти легла на Алексея. Казалось, что поцелуй никогда не кончится, никто не уступал другому, но тут Таня задохнулась, она отстранилась от мальчика и глубоко задышала, хватая ртом воздух.

Они пошли к дому Тани и по дороге, скрываясь от прохожих за кустами разросшимся на тротуаре, вновь и вновь целовались. Проводив Таню к двери ее квартиры, они опять долго целовались, пока Леша не оторвался от девушки и не побрел домой. Таня не выдержала, догнала его на нижней площадке лестницы, и у окна они вновь стали целоваться.

Таня расстегнула пуговицы у белой форменной кофточки, припустила лифчик, и рука Алексея принялась ласкать крепкие грудки девушки. Незнакомые ощущения нахлынули на нее, Татьяна почувствовала томление и непонятное желание раствориться в объятьях этого сильного и красивого мальчика.

Появилось и росло какое-то раздражение внизу живота, вдруг, она ощутила там невероятно сладостное чувство освобождения отчего-то и она затряслась в муках сладострастия. Таня еще крепче прижала Алексея к своей груди и неожиданно для себя заплакала.

Успокоившись, она принялась говорить,
 – Я люблю тебя и это ужасно, ты еще мальчик, а я без тебя жить не могу, если бы я верила в бога, то молилась бы ему, чтобы ты полюбил меня так же сильно.

Мальчик тоже прижался к ней и неожиданно заговорил в своей мягкой манере, растягивая гласные на незнакомом языке, эти незнакомые слова вновь разожгли в ней страсть, и она вновь целовала его губы, чувствуя их сладость.

Так продолжалось очень долго, наконец, Татьяна оторвалась от него и, шатаясь, побрела домой. Леша подождал, когда за нею захлопнется дверь, и тоже поплелся на улицу.

На следующее утро Татьяна побежала в школу, как на праздник, и, улыбаясь, вспоминала, как они с Лешей целовались, прячась за каждым кустом. И, вдруг, она вспомнила его слова, произнесенные на странном языке, как заклинание и так возбудившие её.

Странные мысли пронеслись в её голове, а вдруг он колдун и заколдовал меня, а потом сделает своей рабыней и она пропадет.

 Эти неожиданные мысли развеселили её,
 – Вот было бы здорово, она его наложница и они с утра до ночи занимались бы любовью, господи, о чем я думаю, я, наверное, развратная девка.

Она еле успела на урок и по взглядам подруг поняла, что уже вся школа знает о ее романе. Преподавательница литературы рассказывала о поэтах серебряного века Русской литературы. Ольга Ивановна, так звали учительницу по литературе, была высокой и стройной красавицей, с пышными покатыми плечами, её полная вальяжная фигура вызывала влечение даже у учеников старших классов и вызывала зависть у худосочных школьниц.

Каждый год она ставила спектакли по произведениям классиков России. Ольга Ивановна была замужем за хорошим человеком, который был главным инженером какого-то предприятия. У них росла маленькая дочка, в которой они души не чаяли.

Таня сидела и делала вид, что внимательно слушает, а сама вся так и сияла со счастливой улыбкой на лице.

Учительница рассказывала о поэзии Блока, так, как и положено было в то время, что она упадническая, мистическая и не подходит для Советской молодежи.
А потом начала читать эти упаднические стихи, которые вызывали восхищение у школьников.

Таня тоже заслушалась этими стихами и невольно перенесла образы стихотворений Блока на себя с Лешей.

 Окончив читать, Ольга Ивановна начала расспрашивать учеников о Есенине, Блоке, и других поэтах серебряного века, очередь дошла до Лариной, у которой мысли были далеко от этого класса, а там, в кустах, где Леша целовал её как-то уж очень страстно.

Она встала, и начала что-то мямлить, даже не понимая, что говорит. Ольга Ивановна очень удивилась, её любимая ученица не может ответить на такой легкий вопрос, и резко сказала, что у неё вместо мозгов образовалась одна жижа от любви к ребенку.

 Татьяна встала, разрыдалась и выбежала с урока. Каким-то образом, почувствовав волнение своей любимой, Алексей отпросился с урока и нашел Таню в раздевалке.

 Она обняла Лешу и та, рыдая, рассказала ему, как Ольга Ивановна обидела её,
 – А это та красивая учительница по литературе,
 – Вот еще красивая, да она толстая и рыжая, а все рыжие стервы,
 – Не говори так, ты же дочка министра и должна говорить, как леди.

Ладно, иди на урок, а я что-нибудь придумаю. Татьяна успокоилась и ушла.

Когда окончился урок, её потянуло сойти на второй этаж и хоть одним глазком посмотреть на Алексея, и все-таки она хоть и с трудом выдержала это искушение и не пошла.

Она вытерпела еще три переменки, а потом рванулась вниз, и на площадке третьего этажа она встретилась с Алешей, который бежал наверх.

Они стояли и смотрели друг на друга и не могли выговорить ни слова, мешая проходу других учеников, и их осторожно обходили стороной, стараясь не задеть.

Раздался звонок и тут Алексей сказал, что после уроков он встречается в спортзале с Левой и не хочет ли Татьяна тоже прийти позаниматься с ним. Таня сразу же согласилась.

Вечером она подошла к дверям спортзала, но он был закрыт, ребята еще не пришли, как всегда она пришла рано

– Удивительно, у нас с Лешей все наоборот, я забываю все на свете и бегу навстречу, и почти всегда раньше назначенного срока, он же спокойно приходит с опозданием, и я опять ему все прощаю.

 Помню, как-то Сашка пришел на пять минут позже, да я потом целый месяц не разговаривала с ним. Господи, вот угораздила влюбиться в мальчишку, который иногда, кажется старше меня, она хмыкнула, особенно когда целуется, у меня до сих пор все тело горит от наслаждения, и рассказать-то некому, никто не поверит, все думают, что это я соблазнила ребенка, а он, кажется, своими поцелуями довел меня до оргазма.

 Что же будет, если он займется со мной любовью, да я умру от удовольствия. Тьфу, о чем я думаю, я стала, как шлюха, а он у него большой, я почувствовала его.

Кто-то шел по коридору, и она тряхнула головой, чтобы отогнать такие позорные для Советской девушки мысли.

 К двери подошли двое Лева и Олег, которому досталось от Леши в драке. Они подошли к Татьяне и ничуть не удивились, что она стояла и ждала у закрытой двери,
 – Таня что же ты не постучала? Он уже там и занимается. Спросил Лева.

Он постучал в двери, она отворилась, и вышел Алексей, Света зажмурилась, чтобы не упасть в обморок прямо здесь же у двери.

Мальчик занимался в одних трусах, волосы разметались в живописном беспорядке, глаза горели желтым волчьим огнем, напряженное тело, казалось, состояло из одних мускул, но не таких, как у качков, а из поперечных и продольных мышц, почти не выделяющихся на красивом животе и торсе. Загоревшая кожа из-за пота казалось гладкой и жаркой. Узкие бедра и красивые крепкие ноги возбуждали девушку так, что она чуть не набросилась на мальчика.

Он был настолько красив, что у Татьяны возникло мощное желание отдаться ему.

Татьяна пролепетала, что ей нужно переодеться, и пошла в женскую раздевалку. Она долго стояла у своего шкафчика, стараясь унять нервную дрожь,

 – Черт, я схожу с ума, но я готова вновь и вновь пережить это. Она открыла свой шкафчик, на нем висело зеркало, Таня посмотрела в него и увидела очень красивую девушку с горящими щеками с изумрудными необычайно лучистыми глазами, с тонким, трепетным носиком и чувственными припухлыми губами.

 Светлые волосы обрамляли овальное личико. Она переоделась в легкий спортивный костюм, голубые трусики и такого же цвета маячку, крепко облегающую её потрясающую фигурку.

Осмотром она осталась довольна, ну держись салажонок, ты у меня вздрогнешь. Она пошла в спортзал и, вдруг, ноги её задрожали.

Открыв дверь зала, она посмотрела на мальчишек и удовлетворенно хмыкнула, мальчики изумленно уставились на неё и даже затаили дыхание.

 Она подошла к Алеше и спросила,
 – Что я должна делать? Он и глазом не моргнул и строго сказал, хотя от страха перед этой красивой почти взрослой девушкой у него поджилки задрожали.

 – Если хочешь заниматься, то вставай в строй.

Больше двух часов Леша занимался с ребятами отработкой приемов защиты и нападения в карате. Ребята и Татьяна легко воспринимали его учебу, так как Леша доходчиво объяснял и показывал эти приемы, а также потому, что все они, даже Татьяна были неплохими спортсменами.

 Татьяна владела прекрасной растяжкой, а мальчикам помогали навыки бокса. Татьяна, стараясь не отставать от мальчишек, не рассчитала свои силы и, захромав, упала на маты.

Леша, испугавшись, что Таня потеряла сознание, подбежал к ней и беспомощно уставился на девушку.

Самым умным оказался Лева, он, заметив, что Таня подмигнула ему, сказал мальчику,
 – Что ж ты стоишь? Ей надо сделать искусственное дыхание,
– А как? Изумленно спросил Леша,
 – Как, как, ты, что не видишь? Ей не хватает воздуха. Значит ей надо сделать искусственное дыхание изо рта в рот.

Леша нагнулся и, открыв свой рот, приложил их к устам девушки. Татьяна не выдержала, обхватила его двумя руками и впилась в его губы страстным поцелуем. Поцелуй затянулся, и Лева с Олегом вышли из зала.

Они целовались, перекатываясь по всему мату. Их руки ласкали тела друг у друга. Чем бы это кончилось неизвестно, если бы тонкий слух Алексея не услышал шаги, приближающиеся к двери зала.

Они вскочили, поправили свою форму и сделали вид, что занимаются гимнастикой. Вошла уборщица и сказала, что ей надо убираться. Леша и Татьяна вышли из зала по своим раздевалкам, оделись и вышли на улицу.

Они сели на лавочку в скверике и вновь стали целоваться. Леша оторвался от губ Тани и хриплым срывающим голосом спросил её, Танечка пойдем ко мне, отец уехал надолго в командировку, а у меня собака некормленая.

Таня сразу же поняла, чем все кончится, хотела отказаться, но тело её заныло и потребовало большего действия, чем поцелуи,
 – Хорошо милый пойдем, и они пешком пошли к дому Алексея.

Был тихий сентябрьский вечер, они молча шли по улице Горького, машин стало меньше, зато больше появилось молодых пар, идущих в обнимку. Солнце садилось где-то за Воробьевыми горами, оставляя багровый шлейф на серебристых облаках. Солнечные лучи окрасили разноцветные листья, которые с тихим шуршанием падали на мостовую, и ноги влюбленных утопали в листве.

Через некоторое время они свернули в небольшой переулок, солнышко скрылось за домами и несколько уличных фонарей слабо освещали дома со старинными колонами перед входом. Алексей привел девушку к массивному трехэтажному дому.

Они вошли в длинный и темный разрисованный разными нехорошими словами и фигурками подъезд с широкой лестницей, по ней и поднялись на третий этаж, и Алесей своим ключом открыл дверь.

Девушка вошла в квартиру первой, и тут же попала в объятия громадной собаки “Сенбернара”, которая радостно облизал ее, а потом набросился на своего хозяина.
 – Фу, Борька, оставь нас в покое, закричал Леша.

 Квартира состояла из трех хорошо обставленных комнат, и большой кухни. Леша рассказал Тане, что эта квартира принадлежала семье приемной матери Леши. Его приемный отец Владимир Серов, так же, как и Алексей, выходец из детского дома, но с более жесткой дисциплиной и укладом жизни, поэтому отец Алексея был прямолинеен и не всегда справедлив, мог сгоряча, нарубить массу дров, если бы не мама Алексея.

Алексей никогда не называл её мачехой, даже родная мать не могла любить своего сына так, как Елена Сергеевна Лешу.

Елена Сергеевна практически превратила неотесанного, но очень талантливого мужа в настоящего европейца, и прекрасного разведчика.

Рассказывая все это Тане, Леша показал все комнаты, которые блестели чистотой. Они прошли на кухню, Леша посадил Танечку за небольшой узкий столик, и Танечка с удивлением увидела, как Леша, одев женский фартучек, занялся готовкой, Таня хихикнула, в этом фартучке он напоминал её домработницу.

Она занялась собакой, которая весело с ней играла. Играя, она бегала с собакой по всем комнатам. Через некоторое время Леша позвал их на кухню, к удивлению Тани, стол был шикарно обставлен, и Таня неожиданно для себя все, от супа до чая с пирожным съела с большим аппетитом, какого никогда не было дома,
 – Леша то, что ты сделал очень вкусно, кто тебя научил?
 – Мама, с гордостью ответил мальчик.

Она думала, что они пойдут в спальню, но не тут-то было, Леша быстренько убрал со стола, перемыл посуда, чем вогнал в краску Татьяну. Наконец, он подошел к скучающей Тане и приласкал её.

 Таня обняла Лешу и стала целовать. Леша подхватил её на руки и понес в спальню. Он её уложил и растерялся, что же ему делать дальше. Таня быстро сняла платье, трусы, нижнюю рубашонку и осталась голой,
 – Подойди ко мне, прошептала Таня, и стала раздевать его, от страха закрыв глаза.

Она услышала какой-то странный стук, потом поняла, что у Леши от страха стучат зубы. Свет был включен, она открыла глаза и увидела, что этот мальчик был прекрасно вооружен, настолько прекрасно, что она вскрикнула.

Она легла на кровать и раскинулась, и тут случилось то, что заставило её потерять совесть и голову. Леша опять начал шептать ей в ушко какие-то слова на непонятном языке. Начал действовать языком и пальцами так, что девушка потеряла контроль над собой, она кричала, стонала, а когда он укусил её губу при поцелуе, она неожиданно кончила так, что от наслаждения закричала каким-то горловым голосом, а когда он вошел в неё, она не только почувствовала боли, а только адское наслаждение.

Таня страстно поддавала ему, они перекатывались по кровати, и, наконец, она опять со страшным наслаждением кончила и от страсти разрыдалась. Окончив рыдать, она неожиданно для себя с силой ударила Лешу по щеке,
 – Ты, ты, сволочь, кто тебя научил этому, этому бесстыдству, и тут она увидела, как у Алексея задрожали губы,
 – Я не понял, что со мною творится, но знаю, что я все это делал любя тебя,
 – Так ты меня любишь? Миленький, давай тогда повторим, и вновь крик и шум сотрясали эту квартиру так, что собака, услышав это все, бросился на помощь к своему хозяину, и чуть не отворила закрытую дверь.

До утра они еще несколько раз повторили свои безумства. Таня довольная и опустошенная крепко заснула, Алексей сидел, и смотрел на эту девушку, которая для него, вдруг, стала так близка.

Тут будильник зазвонил, пора было вставать и собираться в школу. Алексей посмотрел на спящую девушку и, пожалев ее, не стал будить.

Прошло несколько уроков, когда Таня пришла в школу и когда увидела Алексея, сделала ему нагоняй, за то, что он её не разбудил, а вместо него в кровати лежал Сенбернар, и она со сна даже поцеловала его.

Глаза её сияли от счастья, она нагнулась и прошептала,
 – Милый я вся горю, когда мы снова встретимся
– А давай встретимся в спортзале?
 –Да хоть прямо сейчас,
 – Ну, нет, вся школа сразу все узнает. Тут раздался звонок на урок, и они разошлись.

Когда Таня вошла в класс, она увидела Александра, который сидел мрачнее тучи. Она подошла к нему, поздоровалась и села на свое место рядом с ним.

 Саша спросил,
 – Девочка, кажется, за время моего отсутствия произошло много изменений, мои друзья,
 – Твои шестерки, перебила Танечка,
 – Ладно, пусть так, трое до сих пор лежат в больнице, а Олег переметнулся к этому мальчику-чудовищу, который кажется, стал твоим любовником.

Саша вопросительно посмотрел на Таню, но она ничего не ответила, а её сияющие глаза сказали ему правду,
 – Что ж, поздравляю, ты шлюха, да еще совратила малолетнего мальчика. Тебя можно засадить в тюрьму.
 – Можешь говорить и думать, что угодно, но я люблю его и, чтобы со мной ни случилось, я буду с ним, где бы он не находился,
 – Даже так. Кажется, тебя когда-то интересовал я, так что запомни, ты будешь моей, потому что я тебя люблю,
 – Но зачем тебе это, я же не люблю тебя, даже если каким-то образом мы поженимся, я не полюблю тебя никогда,
 – Запомни, детка сначала мы разберемся с твоим уродом, потом я разберусь с тобой, и мы поженимся,
 – Не советую, он может рассердиться и убить тебя,
 – Дорогая я тебе не успел сказать, меня взяли в сборную СССР по боксу среди взрослых и я еду в Грецию на чемпионат мира,
 – Поздравляю, но это тебе не поможет, лучше не серди его.

Она промучилась пять уроков, стараясь не отвечать на ревность бывшего своего жениха.

После окончания уроков, она с Олегом и с Львом прямо-таки побежала в спортзал, в нем один Леша бросал баскетбольный мяч точно в корзину. Все трое сразу же, перебивая друг друга, заговорили об Александре.

 Но Леша спокойно ответил, я знал об этом еще вчера, мне сказала об этом одна девочка, его соседка,
 – Так ты вчера все знал, ахнула Таня. Ты, что не боишься его, он же чемпион СССР, среди взрослых,
 – Ну и что, я его не боюсь, а вот тебе Олег придется поработать ногами.

Главное, чтобы он не подошел к тебе ближе вытянутой руки. И вновь он жестко и довольно больно тренировал их приемам “карате”, при этом с Таней он похулиганил немного, то потрогает ее груди, то ударит по попке, то поцелует

. Когда занятия кончились, ребята пошли домой, а Таня и Алексей остались вдвоем. Вначале они пошли в душ, там они разделись и под горячей водой занялись любовью. Потом голыми они легли на маты, постелив под себя одежду, и Алексей вновь ртом, пальцами, языком, а главное какими-то странными напевными словами на древнейшем языке, разжег в Татьяне страсть, и они вновь слились в бешеном экстазе.

Татьяна сжимала ногами тело Алексея и с шумом, криком, стонами, с обильными слезами кончала раз за разом. Через несколько часов, это странное колдовство кончилось, Татьяна задумалась, у кого этот страстный любовник научился так разжигать бедную девушку.

Она захотела спросить, но Леша точно, услышав её вопрос, ответил,
 – Честное слово до тебя у меня никогда не было женщин, ты у меня первая, но что-то такое необычное у меня было всегда. Во мне иногда просыпается какая-то сила, она точно несет меня в какой-то до боли знакомый мир, где я общаюсь на равных с животными и природой, где я сливаюсь с любимыми женщинами.

 В этом мире у меня власть и сила.
В пять лет я впервые почувствовал это, когда подобрал, упавшего из гнезда птенчика, и сумел оживить его и даже вылечить сломанное крылышко.

В девять лет меня усыновила одна прекрасная семья, я полюбил их, женщину звали Лидия Семеновна, а мужчину Владимир Николаевич, и они стали для меня роднее настоящих родителей.

Летом мы жили на даче под Москвою прямо в лесу. Вскоре я стал не только наблюдать жизнь в нем, но и стал частью этой жизни. Мне удавалось разговаривать с птицами и животными, я знал, что в этом мире свои законы, правильные или нет, но нужно подчиняться им.

Конечно, я спасал слабых животных от более сильных животных, но равновесие в природе можно сохранить только, не вмешиваясь в божественный круговорот.

Я пропадал в этом лесу, каждая тропка мне стала знакома. Птицы и звери не только не боялись меня, но считали своим, поэтому часто ругали меня за то, что я вмешиваюсь в их дела. В этом подмосковном лесу водились даже несколько волков, которые в самой темной чаще прятались от своих главных врагов-людей.

Лоси подходили близко к нашему дому в жаркое лето, чтобы попить, а иногда и поесть сено, которое мы скашивали для них с отцом, зайчики полакомиться морковкой, выращенной мамой на огороде. Птички прилетали к нам за кормом.
Особенно много крутились около нашего дома белки, полюбив кедровые орешки, они даже прыгали с деревьев ко мне на плечо, и залезали в карман, где находили их. И все они приходили ко мне, чтобы подлечиться.

Мама от любви ко мне тоже превратилась в частичку леса. Время, проведенное на даче, для нас с мамой стали самими замечательными. Она тоже стала частью природы. Мама как-то мне сказала, что я, когда лечу зверей, то заговариваю их раны на каком-то непонятном ей языке.

Потом я узнал, что мама болеет какой-то неизлечимой болезнью, которую она подцепила, будучи врачом, во Вьетнаме, когда попала под какой-то химический дождь, сброшенный с американского бомбардировщика. Все жители деревни погибли, а маме Советские врачи сделали сложную операцию, после которой произошло частичное улучшение.

И хотя она, как казалось, вылечилась от этой зловещей болезни, но детей она не могла иметь.

Владимир Борисович очень любил маму и видел, как она страдает от отсутствия детской ласки. Они стали искать детей по детским домам, но меня встретили совершенно случайно, в их поселке, “Заветы Ленина”, находился летняя дача нашего детдома.

Однажды во время футбольного матча футболистов нашего детдома и футболистов небольшого завода, который находился в поселке, я стоял на воротах и, кажется, неплохо сыграл, во всяком случае, я не пропустил ни одного гола, хотя против нас играла опытная команда. Мне было девять лет, и, не смотря на то, что я уже был большой мальчик, они меня усыновили.

За три счастливых года, мы с мамой необычайно сдружились, и понимали друг друга с полуслова. Недавно, всего три месяца назад, маму неожиданно увезли в больницу.

 И тогда мама стала извиняться передо мною за причиненную мне боль. Она сказала мне, что боясь потерять меня, она не говорила мне о своей смертельной болезни. Мы с отцом приходили к ней каждый день, и было видно, как она страдает от боли в животе.

Я еще не знал, что такое смерть, мне не приходилось видеть умирающих людей. Мне казалось, что мама будет жить вечно, как и я.

Однажды я пришел один без отца, которого вызвали на работу, как я потом узнал, он работал в разведке, так называемой ГРУ.

Мать меня не узнала, она стонала и корчилась от боли, её мутные глаза, почти вышли из орбит. И тогда я решил смягчить её боль, как смягчал у животных. Я сел на кровать у ее головы, обнял её и крепко накрепко прижал к себе, что я говорил, я уже не помню, только неожиданно она открыла глаза и заулыбалась своей удивительной ласковой улыбкой,
 
– Мальчик, что ты со мной сделал, мне совсем не больно, господи, как хорошо. Я открыл глаза и увидел врача и сестер, которые со страхом смотрели на меня.

Врач вдруг, сказал,
 – Мальчик, я не знаю, что ты сейчас говорил, но даже у меня ушла куда-то усталость и головная боль. Смотри, твоя мама успокоилась и заснула.

Ночью я сидел у мамы, она все спала, и я услышал, как мамина соседка говорила одной из сестер, что она филолог, знаток Русского языка, даже древнего, но смогла уловить только три слова в моих словах, “Дай покой сердцу”, на древнейшем языке одного из племен, живущих на Руси. Утром моя мама, на моих руках, все с той же улыбкой облегчения, заснула навечно.

Татьяна неожиданно для себя заплакала, ей до боли стало жалко Алексея, и чтобы немного рассмешить друга она прошептала ему на ушко,
 – Я так и думала, что ты колдун и сделал из меня рабыню. И, что самое страшное для Советской девушки, сколько бы нам не говорили, что мы не рабы, я хочу быть твоей рабыней и подчиняться всем твоим любовным капризам. Это так сладостно и так притягательно, что от такого наслаждения я готова умереть.

Таня и Алеша опять пошли под душ помыться, и Татьяна серьезно сказала,
– Все, мы должны прекратить на сегодня наши любовные утехи, а то не доживем до утра,
 – Хорошо, ответил Леша, и вправду не стал разжигать девушку.

Она долго крепилась, но когда она повернулась к нему спиной и нагнулась так, чтобы он потер намыленной мочалкой ее спинку, к ней вернулось желание, и Татьяна не выдержала и попыталась заставить Лешу взять ее таким способом.
 Леша невозмутимо тер ей спинку и даже, казалось, что его орудие также не хотело поддаваться на желание девушки. И тогда Таня чуть не закричала,
 – Ну, возьми же меня, сволочь ты этакая,
 – Не могу, ответил садист, как видишь, он тоже не хочет, разожги его.

Она не стала спрашивать как, а села на колени перед Лешей, и, взяв в руки его орудие, немного поводив по нему руками, взяла в рот и, облизав его, начала делать ему минет.

 Через некоторое время произошел взрыв, и она почувствовала во рту горечь его жидкости. Она опять заплакала от наслаждения и стала напрашиваться Алексею в гости, но этот изверг был непреклонен,
 – Ты сама сказала, что можешь умереть от такого наслаждения, но ни твои родители, ни твои подруги, а главное ни один суд не простят мне этого.

Таня распрощалась с Алексеем около школы, жарко целуя его.
       
Дружба. Олег

На следующее утро неожиданно испортилась погода, внезапно подул холодный промозглый ветер, полил нудный осенний дождик. От этого дождика даже у самых веселых оптимистов портится настроение.

Учителя срывают свое пасмурное настроение на бедных учениках, а они, не имея возможность ответить им тем же, срываются на слабых, стараясь сделать им больно физически или морально.

Помощь пришла оттуда, откуда никто не ждал. Алексей пришел, как всегда вовремя. Заметив хмурые лица ребят, он постепенно начал их заводить, да так, что они быстро повеселели.

Пятые и шестые классы вскоре начали бегать по всей школе и, как всегда весело чего-то орать. Раздался звонок, и все замолкло.

В шестой класс, где учился Алексей, вошла Ольга Николаевна, недавно так обидевшая Татьяну. Алексей не смог отомстить ей, так как она ему нравилась, как прекрасная преподавательница и как очень красивая женщина.

 Когда Ольга Николаевна вошла в класс, Алексей сразу же увидел, что она очень расстроена и не только плохой погодой, но и какими-то личными переживаниями.

 А Ольга Николаевна в это время думала о том, что доченька увлеклась каким-то никчемным парнем, муж что-то перестал целовать ее при встречах и прощаниях, значит разлюбил.

Она все-таки что-то говорила, зная свой предмет превосходно, но говорила она машинально, как по учебнику и это о Пушкине, о котором невозможно говорить скучно.

Вдруг, Ольга Николаевна увидела вытянутую руку и смеющие большие желто-зеленые глаза, смотрящие, кажется в самую душу.

Она смолкла на полуслове и зарделась, как девушка,
 – Что вы хотите сказать Леша?
 – Ольга Николаевна, а это правда, что Пушкин был знаменитым бабником?

 – Что? Ахнула учительница.

Да вот я читал одну книжку, кажется Вересаева, так вот он перечислил довольно много женщин, которых любил Пушкин и некоторые из них известные красавицы.

Ольга Николаевна посмотрела в эти смеющие глаза, и все ее плохое настроение куда-то исчезло,
 – Конечно, он же поэт, а без любви к женщине, он не смог бы написать такую изумительную лирику.

 И ее понесло, она многое рассказала об этом великом поэте. Весь класс, слушал ее, раскрыв рот.

В самый разгар ее прекрасной речи, раздался звонок, ребята бросились на переменку, и Ольга Николаевна осталась одна вместе с Алексеем, и тут она поняла, что не опросила ни одного ученика, и рассказ ее был совсем не по теме. Такое повторялось уже ни один раз, так он спасал ребят от двоек.

Она посмотрела на Алексея и засмеялась,
 – Ну, ты и фрукт. Кого же ты спасал от двойки, на сей раз?
Никого, просто я заметил, что Вы очень расстроены, и хотел Вас немного развлечь.

Леша немного помялся и спросил,
 – Скажите, пожалуйста, почему Вы обидели Таню,
 – Ах, Леша я никак не могу простить себе такую грубость,
 – Леша подошел к ней и погладил ее щеку,
 – Вы такая красивая, не расстраивайтесь, Вас все любят.

 Она посмотрела в эти оливковые глаза и стала читать про себя молитву, которой она, конечно, не знала, так как считала себя атеисткой,
 – Боже пронеси и помилуй, но видно боже не прислушался к ней, она не успела отшатнуться, да и не хотела, страстный поцелуй Леши лишил ее последнего рассудка.

Поцелуй обжег ее и она, робко подчиняясь этим сладким губам, отвечала на его страстный поцелуй и даже пропустила его твердый язык в рот, чувствуя его твердость и теплоту.

 Она пошатнулась, лицо ее раскраснелось, в объятиях Леши ей было необычайно тепло и сладостно, такого чувства эта сорокалетняя женщина не испытывала ни к одному мужчине, даже к горячо любимому мужу.

Учительница посмотрела ему в лицо, это был последний урок в школе, время подходило к четырем, дождевые тучи, закрывшие небо, создали в классе вечерние сумерки.

Ольга Николаевна увидела его глаза, которые вдруг в темноте засветились каким-то желтоватым огнем. Алексей изогнулся, голова наклонилась, грива волос опустилась на плечи, а его улыбка напоминала оскал какого-то крупного зверя, на миг Ольге Николаевне показалось, что перед ней стоит, изогнувшись для прыжка, матерый хищный волк, она вскрикнула и потеряла сознание.

 Через некоторое время она очнулась оттого, что Алексей пытался вдохнуть ей воздух изо рта в рот, она взглянула на него и увидела испуганное лицо мальчишки,
– Ольга Николаевна, Ольга Николаевна очнитесь, пожалуйста, и он опять прижался к ее губам, стараясь вдохнуть ей воздух. Она не выдержала и впилась в его губы.

 Целовались они долго и страстно. Наконец, они оторвались друг от друга, и Ольга Николаевна прошептала в его ухо,
 – Кто бы ты ни был, чтобы не случилось ты рано или поздно будешь моим.

Она встала и нетвердой походкой вышла из класса. Ольга Николаевна шла по коридору, было тихо, школьники разбежались по домам. Мысли в ее бедной головке смешались, сладость от поцелуя не проходила, она вновь и вновь ощущала прикосновение губ Алексея к своим губам.

Странное желание охватило ее, и она ускорила шаги, борясь с желанием вернуться в класс и отдаться на волю этого гибкого животного.

Ольга Николаевна вошла в пустую учительскую, поставила журнал на место, надела плащ и пошла к выходу. Около пустой вешалки она увидела Таню, которая держала в руках куртку своего ненаглядного мальчика.

Увидев учительницу, Таня весело поздоровалась с нею, и, вдруг, увидела в глазах женщины какое-то волнение и грусть, а когда женщина внезапно покраснела, она безошибочно догадалась, что только что Ольга Николаевна общалась с Алексеем, но нисколько не приревновала ее к нему,

 – Что Ольга Николаевна и у Вас вместо мозгов образовалась одна жижа от любви к мальчику, напомнила Таня слова учительницы, а потом пожалела ее,
 – Не берите в голову Ольга Николаевна, однажды он мне сказал, что ему иногда кажется, что он принадлежит совсем другому миру, миру животных и природы, в котором он царь и бог, и где все женщины принадлежат ему,
 
Ольга Николаевна с улыбкой посмотрела на Таню и спросила,
 – Ты простила мне мое дурацкое замечание?
 – Конечно, а как он, не знаю, он в тот день обещал мне отомстить Вам,
 – Ах, Таня если его поцелуи и месть мне за мою грубость, то я, как в том анекдоте, готова вновь и вновь грубить тебе, чтобы он мстил и мстил.

 – Ольга Николаевна. Я ни к кому не могу обратиться с очень важным для меня вопросом, Вы давно уже замужем и, наверное, можете мне ответить на него, когда я с ним занимаюсь любовью, он кажется мне не только страстным и неутомимым любовником, но еще очень опытным.

Мне в некоторые моменты и не только в любви, но и в его поступках и словах, кажется, что ему тысяча лет. Неужели это возможно? Иногда он краснеет, как и полагается двенадцатилетнему мальчику, смущается, когда я нарочно обнажаюсь перед ним, иногда он обижается по пустякам. Иногда же он мне говорит такие вещи, которые не каждый взрослый человек сможет сказать.

Ольга Николаевна вздохнула и ответила,
 – Нет, девочка я не скажу тебе ничего нового, для меня это тоже загадка.

Тут появился Алеша, когда он шел по скверику, то в тени деревьев его лицо показалось женщине и девушке необычайно красивым и каким-то потусторонним. Ольга Николаевна попрощалась с Татьяной и побрела домой. Она обернулась и увидела, как Таня и Алеша крепко обнимаясь, целовались.

На следующее утро, Таня на первом же уроке пересела от Александра к своей подруге, и он остался один.

Когда раздался звонок на перемену, Александр замешкался и когда вышел в коридор, то увидел, что в уголке стояла кампания, которая стала ненавистна ему.

Они стояли вокруг очень красивого мальчика, это были Лева, Олег и Таня, и они внимательно слушали, что им говорит этот мальчик.

Саша прошел бы мимо, но увидел, как Таня глядит на мальчика влюбленным взглядом.

Он подошел к ним и спросил Олега,
– Послушай, больно быстро ты переметнулся от меня, что же они тебе дали
– Ничего особенного, ответил Олег, просто дружбу и любовь именно ко мне, а не к моим родителям их должностям и деньгам,
 – Ты, что же это, настолько осмелел, что забыл, кто тебе помог придти в эту школу, а твоим родителям остаться на работе, хоть твой отец беспробудно пьет,
 – А твой папаша кое-кому, кое-что лижет и просто так, потому что должность у того выше,
 
– Да ты, сволочь, так о моем отце, взревел Александр и хотел ударить Олега, но тот молниеносно выбросил свою ногу и пяткой ударил Александра в подбородок, тот отлетел и упал, сильно ударившись головой об угол, на миг, потеряв сознание.

Очнувшись, первым, что он увидел - это улыбку на лице Тани, он вздрогнул, как от ожога вскочил и заявил во всеуслышание,
– Ну, ты и шлюха.

Он тут же получил звонкую пощечину от рассерженной Тани. В нем проснулось слепое бешенство, и его кулак взметнулся к лицу девушки. И тут свершилось невероятное, Леша перехватил руку, и кулак Саши оказался зажатым, как в тисках, его мощной ладонью.

Он особым образом согнул кисть и Александр почувствовал острую боль, заставившее его стать на колени, еще одно усилие и рука Леши была бы сломлена,
 – Пусти, прохрипел Александр, но Алексей только чуть разжал ладонь, и сказал,
 – Ты только что оскорбил мою девушку, поэтому я требую от тебя сатисфакцию, и он ладонью легонько ударил по щеке Александра. Т

Такого унижения Саша еще никогда не переживал, он попытался вырвать свою руку, но тут же боль усилилась,
 – Хорошо, но ты же Советский пионер, а рассуждаешь, как в старое время буржуй,
 – Ничего, Советский Союз переживет.

Так как я вызываю тебя на дуэль, то ты можешь выбрать оружие. Только учти, я прилично стреляю из любого вида оружия и умею обращаться со шпагой,
– Тогда я не знаю, что выбрать,
– Хорошо, тогда выбираю я.

Я предлагаю поединок по боксу до победы кого-нибудь из нас,
– Ты шутишь, я чемпион страны среди молодежи и взрослых, да и весовая категория у меня много выше твоей,
 – Ничего, давай договоримся, если выиграешь ты, то ты можешь не брать свои слова обратно, а если выиграю я, то ты не только извинишься перед Таней, но и вообще отстанешь от всех нас, согласен,

– Гуд, а как же Таня, давай если выиграю я, то и Таня достанется мне,
 – Таня не вещь, она уже выбрала меня, и я никому не отдам ее.

Тут раздался звонок на урок, и ребята разбрелись по своим классам. Остались одни Леша и Таня. Таня настолько была в восторге от всего происшедшего и так горда, что из-за нее будут драться на дуэли, что ее носик задрался выше некуда. Она подошла к Алексею и предложила
– Пойдем сейчас же в спортзал, а то я тебя изнасилую прямо вот здесь.

Алексей подхватил девушку под руку, и они побежали в спортзал, который был свободен. Алексей открыл своим ключом зал, закрыл на замок за собой дверь, они разложили маты, и пока не прозвенел звонок, занимались любовью.

Они поспешили к своим классам, расставаясь, Алексей сказал Тане, чтобы она попросила Олега после уроков подождать его в школьном скверике.

После уроков Олег сел на скамейке в скверике и стал ждать Алексея. Через некоторое время он вместе с Таней вышли из школы, и они подсели к Олегу. Танечка, пожалуйста, оставь нас с Олегом одних. Таня не обиделась, она была на седьмом небе от счастья и спокойно оставила своего любимого.

Алесей заговорил,
– Извини меня, но в последнее время ты сам не свой, расскажи мне, что случилось? И тебе станет намного легче, а может быть, я тебе помогу.

Олег, вздохнул и начал рассказывать Алексею о своей семье,
 – Мои отец и мать, очень хорошие люди, я их еще помню молодыми, когда мы часто гуляли по Москве или ездили на дачу к друзьям папы.

Они весело шутили друг над другом, отец носил меня на плече, в общем, из нас вышла идеальная семья. Правда, уже тогда папа немного попивал, но в меру и по праздникам.

У него было много друзей, а отец не мог никому отказать и с каждым годом он стал все больше и больше пить. Последние годы его жизнь пошла под гору, он постоянно пьет, его выгнали с работы, он стал дворником, и пьет все больше и больше.

Мама пыталась его остановить, даже несколько раз посылала лечиться, но все бес толку. Мама заболела нервным расстройством, и они часто ругаются, даже дерутся.

Я уже не могу этого вынести, и только жду окончания школы, чтобы куда-нибудь смотаться хоть в Сибирь на стройку. В глазах Олега появились слезы, он еле сдерживался, чтобы не зарыдать. Немного подумав, Алексей сказал,
 – Знаешь, что Олег, я, кажется, могу помочь твоему горю.

Послезавтра в пятницу я поеду на дачу и сделаю из трав лекарство, которое может помочь твоим родителям, но только для этого я должен поговорить с ними наедине, ты это сможешь устроить?
 – Конечно, обрадовался Олег. Он настолько верил своему новому другу, что ни сколько не сомневался в способностях Алеши. Они расстались и договорились встретиться на следующий день в школе.

Александр пошел на тренировку во Дворец спорта ЦСКА, тренировки проходили в быстром темпе и, наконец, пошло дело к поединкам со спарринг партнером, против Саши выступил прекрасный боксер, его постоянный партнер, Георгий Французов, они были одногодки и вечно соперничали друг с другом.

Слава богу, они были в разных весовых категориях, и каждый достиг больших успехов, оба были чемпионами Европы среди юниоров, но на этот раз поединок не удался и тренер быстро остановил их бой,

– Что с тобой Саша? Ты на себя не похож
– Владимир Петрович, вчера меня один пацан вызвал на дуэль,
 – Вот это да, давненько я такого не слышал, за что же?

 – Помните, ко мне раза два приходила девушка, у нас с ней были очень серьезные отношения, мы после окончания школы хотели сразу же пожениться, но, когда я приехал с чемпионата, то узнал от своих друзей, что она влюбилась в какого-то двенадцатилетнего мальчишку.

Я думал, что это шутка, но оказалось все правда, я видел, как она влюблено смотрела на него. Мне кровь в голову ударила, ну, я и назвал ее “ Шлюхой” и в придачу замахнулся на нее кулаком, не знаю, как, но этот мальчик перехватил мой кулак и я почувствовал адскую боль, тогда-то он меня и вызвал на дуэль

– Какой же вид оружия он выбрал?
 – Вы не поверите, но он предложил мне поединок по боксу и не оговорил число раундов, до чистой победы. Георгий присвистнул,
- Что он сдурел, да ты же его убить можешь,
– Нет, такого бойца я еще не видел, чтобы перехватить мою руку, нужна необычайная реакция.

 Анатолий Петрович разрешите мне с ним завтра вместо тренировки провести поединок, Вы не беспокойтесь, я даже благодарен ему, боюсь и подумать, что бы случилось, если бы я ударил девушку,
 – А знаешь, это даже интересно, боксерам нужна не только быстрая реакция, сила, подвижность, но и благородство.

Договорились, завтра в шесть часов вечера я разрешу тебе с ним встретиться, но учти не больше одного раунда, и будь с ним осторожен. Судить буду я, и сразу же прекращу бой, если ты захочешь его избить, а победу отдам ему. На том и порешили.

В раздевалке Саша, вдруг, сознался Жоре,
– Боюсь, что поединка не будет, я как-то видел, как тренируется этот мальчик в спортзале, он так двигается, что мне казалось, что он превращается в невидимку и исчезает из глаз, такова его быстрота.

На следующий день на большой переменке собрались все друзья, кроме Татьяны, она задержалась в классе. Алексей начал говорить Олегу и Леве, что завтра он уезжает в свой поселок “Заветы Ленина”, и чтобы друзья не проговорились Татьяне, но тут появилась Татьяна, она слышала, как Алексей предупреждал друзей о том, чтобы они что-то не говорили ей.

Она знала от Олега, что Леша уезжает в поселок, и думала, что он возьмет ее с собой. Услышав, что Алексей скрывает что-то, она сразу поняла, что он хочет уехать без нее. Она тут же накинулась на Алексея со своими упреками, забыв, что ему все-таки только 12 лет.

Увидев, испуганные глаза мальчика, она тут же пожалела его,
 – Ты же обещал мне, что мы поедим вместе,
 – Извини, я хотел только сделать лекарства для Олега.
– Ладно, смилостивилась Таня, я тебя прощу, если ты возьмешь меня с собой,
 – Конечно, но я не смогу сразу приехать на вокзал, мне нужно купить кое какую еду. Вот возьми ключи от моей квартиры, забери собаку и приезжай с ней на Ярославский вокзал и жди меня возле расписания, которое висит у входа в кассы, мы с тобой успеем на поезд, уходящий до Загорска в шесть сорок,
 
– Ты что, Борька ни за что не пойдет со мною,
 – А ты скажи ему, что идешь ко мне, он послушается,
 – Ладно, буду ждать тебя, как ты сказал, а сейчас я побегу, мне надо до урока зайти в библиотеку, и она убежала.

 Раздался звонок, и ребята уже хотели разойтись, как к ним подошел Саша и спросил Лешу,
 – Ты еще не раздумал о поединке?
 – Нет, ответил Алексей,
 – Тогда после уроков приходи во Дворец Спорта ЦСКА, в 6 часов вечера начнется наш поединок, тренер Анатолий Петрович Добровольский станет нашим рефери,
 – Хорошо я приду с ребятами, они будут моими секундантами.

После занятий, ребята помчались в ближайший магазин, и накупили еду целую хозяйскую сумку еды, доехали до остановки метро Фрунзенская и вошли во дворец спорта ЦСКА, у входа их уже ожидал Александр со своим другом Жорой. Они провели их в раздевалку, где Алексей стал переодеваться. В это время зал, где находился боксерский ринг, неожиданно собралось довольно много народу, особенно девушки, их заинтересовал необычный поединок, дуэль за честь девушки.

Владимир Петрович уже вышел на ринг и свистнул, вызывая на ринг соперников. Первым пришел Александр, высокий, красивый, девушки весело зааплодировали ему. Секундантом у него был Георгий.

Вторым вышел Алексей, когда он встал рядом с Сашей и поднял руку для приветствия, зал ахнул, такого красивого мальчика им не приходилось видеть, девушки невольно стали прихорашиваться, зрители, рассматривая его, вдруг, поняли, что он, несмотря на тонкую и миниатюрную фигуру, имел необычайную животную красоту и силу.

Секундантами у него были Лева и Олег.

Алексей посмотрел на часы, они показывали время 18,10, когда он ушел в свой угол, то сказал своим секундантам
– Придется быстро кончать поединок, а то я опоздаю на поезд.

Гонг призвал соперников к поединку, они сошлись в центре, тренер проверил их боксерские перчатки, заставил их пожать друг другу руки, разъединил их, и дал отмашку на начало боя,
– Бокс, что произошло потом, поняли только очень опытные боксеры, и тренер, стоящий рядом.

Александр, по своей боксерской привычке хотел сразу же подавить противника и поэтому рванулся на Алексея, чтобы ударить его по подбородку, прямой левой. Алексей молниеносно, так, что никто не увидел, сделал шажок вправо, и, пропустив кулак Саши мимо лица, левой ударил в солнечное сплетение, которое заставило Александра согнуться, и, почти, в то же самое мгновение, прямой правой ударил в висок. Саша рухнул, как подкошенный. Очень тяжелый нокаут поверг Александра во тьму.

Растерянный тренер никак не мог открыть счет, потом опомнился и досчитал до десяти.

 Зал молча смотрел, как тренер поднял руку победителя, и Алексей с ребятами побежал в раздевалку, но у выхода из зала, он повернулся, и увидел, что на ринге, несколько врачей что-то пытаются сделать с Сашей, но он никак не выходил из тяжелого состояния,

 – Ребята подождите меня, я сейчас вернусь. Алексей побежал назад, взошел на ринг и опустился рядом с Сашей на колени. Он приподнял его голову, и что-то шепча, легонько двумя пальцами ударил в область сердца, Александр дернулся, открыл глаза и начал приходить в себя,

– Ну, вот и хорошо, жить будешь, сказал Леша и побежал в раздевалку.

 Все находящиеся в зале, в том числе и врачи, и тренер находились в каком-то шоковом состоянии. Тишина стояла невероятная, и только кашель очнувшегося Александра нарушало эту тишину.

Георгий пошел в раздевалку, и увидел, как из него вышли и побежали к выходу Леша и его друзья.

Он догнал их и спросил,
 – Куда вы торопитесь?
 – Да вот Алексей опаздывает на поезд, мы бежим к метро, ответил Лева,
 – Подождите, у меня на улице стоит “Москвич”, я его мигом домчу.

На улице Алексей вместе со своей сумкой залез в машину, и они с ветерком помчались к Ярославскому вокзалу.

По дороге они разговорились, и Алексей много узнал о Георгии, родители его разошлись, забрав его братьев и сестер, и он остался один на попечении бабушки.

Как ни странно они жили весело и счастливо, бабушка работала педагогом, получала немного, но подрабатывала занятиями с отстающими детьми.

Жора тоже в свободное от школы время работал на вокзалах, разгружая вагоны до тех пор, пока не стал заниматься боксом и выступать за сборную вначале Москвы, а потом Союза. Алексею Жора очень понравился, и он предложил ему приходить в школу, где учиться и позаниматься с ним японской борьбой “Карате”, а также заходить к нему домой, и дал свой адрес.

Подъехали они к вокзалу где-то в 18.35, и Леша, схватив сумку, помчался к Табло, где заждались его Таня и собака, Борька, который, увидев своего хозяина, рванулся из рук Тани, чуть не уронив ее, и бросившись на хозяина, всего расцеловал, вернее облизал. Таня не стала ругаться с Лешей, а просто подхватила его за руку и они побежали на свою электричку.

Они сидели вдвоем на лавочке, Борька лежал на полу, народу было немного, колеса, постукивая по стыкам, пели свою монотонную песню, успокаивая, уставшие нервы и Таня, склонив свою голову на плечо Алексея, задремала.

 Увидела Таня странный сон, шла она по очень темному лесу, только звезды сверкали между листьями, и полная луна указывала ей извилистую тропинку, ведущую в чащу леса. Страха не было, вдруг она вышла на полянку, посреди которой сверкал под луной небольшой, заросший тиной прудик.

На берегу стояла одинокая березка, шелестя своими листьями, и смотрелась в свое отражение на серебристой водной глади, шелест листьев подчеркивали густую тишину ночи. В воде что-то плескалось, и серебристые круги расходились по пруду.

Вдруг, перед ней появился темный силуэт большого волка, Таня почему-то не испугалась, стояла и спокойно ждала своей участи. Волк близко подошел к ней, ударился об землю и превратился в красивого, стройного бородатого мужчину очень похожего на Алексея,
– Что Танечка, испугалась ты меня? Не бойся я тебя не съем, но любовь моя останется с тобой до конца твоей жизни, изломает тебя, погубит, возродит, вознесет до небес, сделает счастливой и несчастной, если не хочешь такой судьбы, убегай, прячься, моли бога о прощении, он добрый убережет от погибели.

 Ну, как не убоишься моей грешной любви
– Нет, милый, в любви к тебе мое спасение и счастье.

Скинула она одежды и бросилась в объятья оборотня, и катались они по траве, не чувствуя холода, и безумная страсть сотрясала их, ей было так хорошо в объятьях волка, что она заплакала.

Сквозь сон она услышала,
 – Таня, Таня, что с тобой? Почему ты плачешь? Она очнулась, открыла глаза и увидела желтоватые, страстные, как у того волка во сне глаза Алексея.

Она обняла его и прошептала,
 – Не бросай меня, только не бросай меня, я буду любить тебя всегда, пока жива. Она целовала его, не обращая внимания на пассажиров, едущих с ними.

 Леша, успокаивая Таню, что-то говорил хриплым, страстным голосом и Таня неожиданно успокоилась.

Через некоторое время, они подъехали к своей остановке, вышли на платформу, и Алеша повел ее по широкой улице поселка. Эта улица была главной, и по ней шло много народу, большинство из тех, кто им встречался, здоровались с Алексеем, а женщины, поздоровавшись с ним, еще долго смотрели ему вслед.

Шли они довольно долго переулочкам и неожиданно вышли к краю какого-то большого поля, которое, вероятно, тянулось на десятки километров, как в длину, так и ширину.

 Уже темнело, но вдалеке виднелась темная масса леса. Они шли по краю поля, молчали, и только время от времени целовались, долго не отрываясь друг от друга, что очень не нравилось собаке, которая бегала вокруг них, лая и запутывая их поводком.

Стало совсем темно, появились первые звездочки, и когда они дошли до речки, из-за леса приподнялся тонкий серп луны, который отразился в речке, и поплыл, задрожав, по волнам.

Таня и Леша вместе с собакой перешли по мосткам речку и по тропинке дошли до большого деревянного дома, который стоял посредине большого яблоневого сада. Они прошли по небольшой аллее к крыльцу с навесом, Алексей открыл ключом дверь и они вошли на застекленную веранду с лестницей, ведущей на второй этаж,
 – Я тебе утром весь дом покажу, а пока пройдем наверх, там спальня отца и матери.

Они прошли наверх, под самой крышей находились две комнаты, одна большая являлась спальней, а вторая – кабинетом.

Оставив собаку в кабинете, они прошли в спальню, и, не зажигая свет, забыв обо всем на свете, стали скидывать с себя одежды, и, раздевшись догола, кинулись в объятия друг к другу, они целовались, катались по кровати, наконец, они занялись любовью.

Всю ночь крики и стоны Татьяны не давали покоя собаке, наконец, к утру, они заснули глубоким сном. Таня проснулась оттого, что лучи солнца, пробившись сквозь прозрачные занавески, ослепили ее, и она, поворчав,
 – Отойди, я спать хочу, открыла глаза, рядом с ней никого не было. За окном слышался шум и гам птиц, какие-то рычания и щелканье зубов.

Она встала, подошла к окну, открыла занавеску и увидела, что створки довольно большого окна раскрыты, и с улицы шел сильный аромат цветов и листьев.

Она выглянула в окно и увидела около калитки в сад, стоящего в одних рваных джинсах Алексея, который кормил сеном большого красивого лося.

 Рядом с ними из большой миски что-то ела большая собака с серыми боками, с темной мордочкой очень похожая на овчарку,
 – Волк, вздрогнула Таня.

 Рядом расположилось большое семейство длинноухих не то зайцев, не то кроликов, поедающих брошенную связку моркови с ботвой.

 Но особенно много было белок, прыгающих с небольшой березки на забор, после чего на плечи Леши, а одна белка сидела на голове у мальчика и что-то быстро стрекотала, перебирая передними лапками волосы Алексея, точно причесывала их.

 На земле валялось довольно много очищенных кедровых шишек, и лузга от орешков. Боря сидел у крыльца и внимательно следил за порядком, готовый защищать своего хозяина от любых врагов.

Над головами летало много лесных птичек, и клевали зерна, намоченные березовым соком. Через некоторое время, волк поел, подошел к Алексею, что-то тявкнул и убежал. Зайчики поспешили в лес, обглодав морковку.

Алексей как-то по-особенному свистнул, и белочки попрыгали на березку и умчались в чащу, и только птицы все еще летали над садом и клевали все подряд.

Алексей подошел к Татьяне, поцеловал ее в щечку и спросил,
– Как спалось?
– Ну, ты и негодяй, всю ночь не давал бедной девушке спать, и еще спрашивает, как спалось?
 – Я не виноват, стал оправдываться Алексей, чему очень радовалась Таня.

Она знала, что сейчас он превратиться в мальчишку и можно будет отыграться на нем за бурную ночь,
 – Ты виноват уж тем, что кушать хочется. Она потянула его наверх, чтобы опять заняться любовью, но тут Леша хоть и, смущаясь, стал сопротивляться,
 – Танечка ведь мы хотели сделать для родителей Олега лекарство, надо начинать сразу, а то оно делается довольно долго,
 – Хорошо давай делать лекарство.

 Он повел ее к лестнице, которая вела со второго этажа на чердак. Узкая витая лестница поднималась настолько круто, что пришлось хватать перила обеими руками.

Она полезла первая, но тут Леша заявил, нет, давай я полезу первым и густо покраснел, Таня покачала головой,
 – Ладно, уж, полезай первым, как всегда ее поразило его странное свойство, необычайная раскованность с каким он занимался с нею любовью в постели и невероятная детская застенчивость вне постели.

Она полезла за Лешей на чердак, на самом верху находилась еще одна дверца, закрытая на висячий замок. Леша открыл дверь и помог Тане войти на чердак, он весь был усыпан необычайной пахучей травой, с крыши свисали целые гирлянды каких-то растений.

Посредине на дощатом возвышении, стоял длинный стол, заваленный склянками, колбами, ретортами. На нем возвышалось какое-то странное сооружение, состоящее из нескольких больших банок, соединяющихся друг другом змеевиком, сделанным из алюминия.

Леша набрал из бака, стоящего на крыше, дождевой воды, наполнил ею бак, который стоял на особой химической горелке, включил ее, и пока вода разогревалась, Леша открыл большой старинный ящик, наполненный травой, листьями, кореньями, головками каких-то растений, покопался и достал нужный ему материал.

Он стал прямо-таки колдовать над этим материалом, что-то нарезать, что-то растирать, что-то толочь в ступе.

Солнце вливалось на чердак из небольшого чердачного окна, одни лучом, освещая стол и колдующего Лешу.

На противоположной стене, образуемой крышей, двигались какие-то черные тени, которые в воображении Тани превращались в страшный образ гнома, с колпаком на голове и большой синей бородой и длинными загребущими руками.

Тень двигалась и неожиданно преобразилась из гнома в великана грозно машущего полами восточного халата. Ей привиделось, что этот великан смотрит на нее одним глазом, и вот потянулись его руки со страшными длинными и тонкими пальцами к ее телу и вот-вот они вопьются в нее и, разорвав платье, вырвут ее сердце.

 Таня вздрогнула и закрыла глаза, и, вдруг, почувствовала на коже шеи, чуть ниже подбородка теплое дыхание, она вскрикнула, открыла глаза и увидела гриву темно синих волос, и губы Алексея, нежно целовавшие ее любимое местечко на шее, и тут же почувствовала, как бесстыдные пальцы расстегивают крючочки ее платья.

 Она тут же растаяла, в ней проснулось желание, и она стала помогать ему, раздеть себя, а потом она раздела Алексея. Испуг привидевшейся картины на стене, ласка ее тайного места, чародейные запахи травы и листьев, разбудило в девушке поистине животное желание.

То желание, которое превращает домашнего спокойного самца или самку в дикое и ненасытное животное, когда никакая любовь к хозяевам не останавливает его, и они могут убежать за своим желанием очень далеко и не вернуться.

Любовники голыми телами катались по мягкому сену, разговаривали на особом животном языке. Таня, застонав от наслаждения, целовала взасос губы Алексея, а ее длинные ногти оставили на теле Алексея кровавые следы.

 Наконец они одновременно взорвались, и Таня разрыдалась от такого непереносимого наслаждения. Она легла на спину, не отпуская Лешу, и рыдала. Наконец наплакавшись всласть, она, опустошенная и усталая крепко заснула.

Сколько Таня спала, она не знала, но когда проснулась, увидела, что одета в ночную рубашку и лежит на одеяле. Трава пахла каким-то дурманом, солнышко отошло от окошка, и маленький лучик его блуждал по стенке. На столе все также горела горелка, и в банки капала жидкость.

Открылась дверь, и вошел Алексей, он поцеловал Таню и сказал ей,
 – Кушать подано госпожа. Таня почувствовала ужасный голод.
 – Лешенька, как ты догадался, что я есть хочу?
– Очень просто, уже, почти час, а мы с утра ничего не ели,
– Как уже час, да сколько же я спала?
– Да немногим более четырех часов.

Они спустились на первый этаж, на веранде на круглом старинном столе стояла большая супница, напротив друг другу стояли два прибора, две большие глубокие тарелки для супа и мелкие тарелки для второго и, конечно, две ложки и вилки. Посреди стола стояла хлебная плетеная корзинка, на котором лежали аккуратно нарезанные кусочки белого и черного хлеба. Рядом с нею стоял графинчик, наполненный густой темно-розовой жидкостью, а рядом с прибором стояли еще не наполненные вином, на тоненьких ножках, бокалы. В узких стаканах, стоящих у каждой тарелки были вставлены матерчатые салфетки,

 – Как в лучших домах Лондона, пошутил Леша, ставя ударение на последний слог. Он усадил Таню за стол и положил салфетку ей на колени. Затем, открыв супницу, и взяв в руку поварешку, он налил в Танину тарелку борщ со свеклой и положил сахарную косточку с мясом. Потом он налил себе борщ, и в него положил большой кусок мяса.

Запах от него шел такой заманчивый, что Таня, забыв о приличиях, стала с большим аппетитом поедать суп. Насытившись, она устыдилась своей поспешности и посмотрела на Алексея, но он, как и она быстро уплетал суп за обе щеки.

Наконец она съела суп и занялась костью, вначале Татьяна хотела, как порядочная, вилкой и ножом порезать мясо до кости, но у нее что-то не получалось, она посмотрела на Алексея, тот спокойно руками взялся за кость и съедал мясо прямо с кости, Таня засмеялась и последовала его примеру.

Потом увидела, как Леша стал выбивать мозги из кости и лакомиться ими. То же самое, что и Алексей проделала и она. Жир стекал по ее подбородку, и она взяла салфетку и вытерлась.

Насытившись, она откинулась и с испугом подумала, что же он приготовил на второе. Алексей убрал тарелки из-под супа и принес из кухни утятницу, когда он ее открыл, то Таня увидела хорошо пропеченную курицу, от которой шел горячий пар и невероятно аппетитный запах каких-то трав.

 Алексей взял большой нож и, придерживая курицу вилкой с двумя зубьями, разрезал ее на части. На мелкую Танину тарелку он положил большой кусок курицы и такой же себе.

Таня не выдержала и стала, есть, вкусно зажаренную курицу. И незаметно съела ее всю. Казалось, что в живот больше ничего не войдет, но этот садист налил в стеклянные блюдца черносмородинное варенье такое густое, что каждая ягодка сверкала, как гранатовый камешек.

 Он поставил на стол небольшой тульский самовар, на самом верху которого, стоял заварочный чайничек. И опять Таня не смогла отказаться от изумительно пахнущего чая и есть сладчайшее кисло сладкое варенье.

Когда чаепитие окончилось, то девушке казалось, что она вот-вот лопнет. Алексей все убрал со стола и, наконец, стол опустел, остался только графин и бокалы.

Леша взял графинчик и налил Тане и себе густое и сверкающее вино, но Таня даже отшатнулась от бокала,
– Ты, что с ума сошел? Да я поправилась на сто килограмм, и никогда не встану со стула,
 – А ты все-таки попробуй, это не просто вино, а вино, настоянное на травах,
– Хорошо, но если я лопну, тебе придется собирать меня по частям.

Тогда скажи какой-нибудь тост,
 – Таня, я не умею говорить тосты, но лучше всего про это написал шотландский поэт Роберт Бернс, когда у тебя, милая, наступит тяжелый момент, то “Ты свистни, тебя не заставлю я ждать”. Таня растрогалась,
– Господи, как я тебя люблю, и слезы закапали из синих глаз, Леша растерялся,
 – Давай выпьем это вино, тебе будет от него легче.

Она, сделала так, как видела в каком-то кино, взяла бокал в обе ладони и понюхала аромат вина и была потрясена удивительным ароматом, идущий от вина, легкий кайф неожиданно ударил ей в голову.

Таня выпила небольшими глотками это удивительное густое бархатное вино, и какое-то странное чувство захватило ее, голова закружилась, в нее вселилось чувство освобождения от всех забот и проблем.

Леша тоже выпил, и его глаза еще больше расширились и стали темнее, и Тане показалось, что она утонула в этих глазах, растворилась в них, превратилась в пепел. Такого единения с ним она не чувствовала даже занимаясь любовью,
 – Теперь твоя очередь говорить тост, сказал Алексей,
 – Я хочу выпить за то, чтобы ты подарил мне ребенка, и чтобы это был мальчик похожий на тебя,
 – Уже.
 – Что уже,
 – Ты носишь ребенка от меня, это будет очень красивая девочка с темно-голубыми глазами, как у тебя,
 – Ты не можешь этого сказать, мы с тобой занимаемся любовью всего лишь неделю и даже если там ребенок, никто не может этого почувствовать, даже я.
 – Извини, это звучит глупо, но я могу.

 После того, как меня усыновили, моя мама возила меня по своим родственникам и хвасталась мною. Однажды мы заехали в одну семью. Она состояла из мужа и жены, детей у них не было.

Мама показала меня и стала уговаривать их взять ребенка на воспитание. Женщина была двоюродной сестрой моей матери, вышла замуж с двадцати лет, а муж был на пять лет старше ее. Они очень любили друг друга, но рождения ребенка все время откладывали, то надо окончить институт, то найти и удержаться на хорошей работе по специальности.

Когда мужу исполнилось тридцать три года, а жене двадцать восемь лет, Галина Петровна так звали женщину, переболела гриппом, и случилось осложнение на матке.

 Я не знаю, почему, но она не могла иметь детей. Они с мужем замкнулись в своем мирке, перестали бывать на людях. Галине Петровне исполнилось 35 лет, а мужу – сорок.

Вот тогда мама и привезла меня, чтобы уговорить их взять ребенка на воспитание. Пока женщины говорили, мы с мужем Галины Петровны Владиславом Иннокентьевичем играли в шахматы. Мне он понравился, у него было хорошо развито чувство юмора, и он радовался, как ребенок, когда выигрывал у меня в шахматы и очень переживал, когда проигрывал.

Я не знаю, какое чувство меня подняло, но я встал, подошел к женщинам, положил руку на живот Галины Петровны и отключился, правда, ненадолго.

Я явственно увидел новорожденного ребенка с большими карими глазами, очнувшись, я сказал ей,
 – Не бойтесь, у Вас будет ребенок – мальчик с карими глазами. Галина Петровна неожиданно упала в обморок.

 Мама стала извиняться перед ее мужем, но он ответил,
 – Что ты, что ты, он хотел, как лучше, не надо его ругать, и мы уехали домой.

Мама не ругала меня и даже кажется, забыла об этом случае, но через месяц в нашей Московской квартире раздался звонок, мы с мамой были одни и, когда открыли дверь, увидели Галину Петровну и Владислава Иннокентьевича.

 Женщина несла большой букет роз, а мужчина какую-то сумку. Увидев меня, женщина, вдруг, упала передо мной на колени, разрыдалась и стала целовать мне руки,
 – Спасибо мальчик, дорогой, мы вечные твои должники, а Владислав Иннокентьевич гладил меня по голове и тоже плакал.

Наконец, они успокоились, и стали рассказывать нам, перебивая друг друга,
 – Лидия Семеновна, помните, когда Вы были у нас в гостях, Ваш сын сказал мне, что у меня будет сын с карими глазами. Его слова застряли в наших мозгах и мы, извините, ночью занялись любовью, а потом еще несколько ночей подряд, и вот через месяц в положенное время у меня не появились месячные.

 Я пересилила себя, и мы с мужем пошли в нашу поликлинику к моему гинекологу, тот даже не хотел осматривать меня, так был уверен, что у меня не может быть ребенка. Но все-таки я уговорила его. После осмотра, он так был потрясен, что даже позвал своих коллег, они все вместе долго занимались мною и, наконец, заявили нам, что у меня каким-то образом исчезла опухоль на матке, та, что мешала появлению ребенка, и я под сердцем ношу ребенка, которому три недели.

Все-таки я не была уверена, что у меня будет ребенок и прождала еще месяц, пока не почувствовала его сама.

Лидия Семеновна, мы думаем, что это Ваш сын сотворил чудо,
 – Галина Петровна, я, знаю своего сына, возможно, он причастен к этому чуду, но если об этом узнают кто-нибудь еще, жизнь моего сына превратиться в ад. Если Вы считаете, что Вы обязаны ему, пожалуйста, не портите ему жизнь,

 – Господи да мы с Владиком жизнь за него готовы отдать, никто не узнает об этом случае. Только, пожалуйста, дайте нам возможность видеть его и помогать ему, чем можем, а сейчас пусть он примет от нас небольшие подарки.

Владислав Иннокентьевич открыл сумку и стал вытаскивать различные вещи, футбольный мяч, футболку, бутсы, трусы, несколько рубашек и брюк, в общем, столько вещей, что можно одеть целую футбольную команду.

 Потом он мне подал ключ и сказал, что это от мотороллера “Чезет”. Я посмотрел на маму, и удивился, она побелела и смотрела на меня с каким-то страхом и ужасом,
 – Мама, что с тобой? Она улыбнулась, прижала меня к себе, поцеловала и сказала,
 – Ничего, милый, мне на миг, вдруг, показалось, что тебе много, много, много лет и ты намного старше меня.

 Возьми ключ, они подарили тебе мотороллер от чистого сердца. Так я стал владельцем мотороллера и двух взрослых верных друзей. Они никому не говорили об этом случае, но приглашали меня к себе очень часто, либо сами приходили к нам.

 Потом у них родился сын, у него, как я и говорил, были карие глаза. Они попросили прийти меня с матерью в больницу посмотреть на ребенка. Я с удивлением смотрел, как из небольшого кулечка таращилась маленькая мордашка с большими, кажется, что на все лицо глазами, он лез к маминой груди и, обхватив сосок губами, начал сосать, причмокивая.

Его мама была наверху блаженства, она посмотрела на меня и спросила,
 – Ну, на кого он больше похож? На меня или на своего папу? Я честно сказал, что не знаю, да и как было понять по крошечному личику, совершенно лысому, с маленьким курносым носиком, и такими же маленькими губками, обхвативших сосок матери, на кого он похож.

И тут случилось нечто странное, он неожиданно прекратил сосать, повернул ко мне свое личико и заулыбался своей беззубой улыбкой. Галина Петровна переглянулась со своим мужем и сказала, мы его назвали Алексеем, и заранее зовем вас на крестины, мы решили окрестить его в церкви.

Так у меня появился братишка, и мы до сих пор встречаемся. И он почему-то меня выделяет и его родители этим довольны,
 – Это удивительно, но я тебе верю, я давно уже поняла, что ты, наверное, дьявол.

Они во время разговора потихоньку допили бутылку и Тане в голову ударил приятный хмель. Она раскраснелась и предложила,
– Давай погуляем по поселку, я наряжусь в платье, которое было куплено отцом, когда он гостил в Париже.

Она привстала и к своему удивлению почувствовала, что ноги ее не слушаются, более того ее зад перетягивает передок и она не может подняться. Тогда Алексей принес сверху бутылочку с какой-то жидкостью, налил несколько капель в чайную ложку и влил их Тане в рот.

 Лекарство показалось Татьяне горьким, но через минуту она почувствовала легкость в движениях и пошла в комнату наверх.

 Там она переоделась в удивительный наряд. Юбочка из черной ткани с разрезом на правой стороне, облегала ее бедра, тоненький поясок на талии подчеркивал изящество линий, такого же цвета кофточка с большим вырезом, свободно спадала с открытых полных плеч, небольшие лямочки будто округляли их. В вырезе виднелась начало груди до самой стройной шейки. Черный наряд прекрасно сочетался с белокурыми волосами и чистыми голубыми глазами.

Алексей, увидев ее в таком наряде, был явно ошарашен и смотрел на нее, как на чудо.

 Сам он одет был просто, в джинсы и в кремовую рубашку, расстегнутую почти по пояс, из которой виднелась потрясающий мускулистый живот и крепкая грудь.

Увидев его в таком наряде, у девушки помутился рассудок, она проглотила слюну и подошла к Алексею,
 – Господи, ну почему, как бы ты не оденешься, кажется, что ты в самом соблазнительном наряде. У меня все внутри горит, может, плюнем на прогулку и пойдем наверх?
 – Нет, пойдем, погуляем, только советую взять зонтик, будет гроза.
 Таня посмотрела в окно и увидела пронзительную голубизну неба, ни один листочек не шевелился,
 – Ты что придумал, какая гроза в середине сентября? Я что-то такого не припомню,
 – Раз я тебе сказал, что будет гроза, значит, она будет,
– Давай поспорим, что никакой грозы не будет,
– Хорошо, давай поспорим, на что?
 – Если гроза будет, ты можешь сделать со мною все, что захочешь, но если ее не будет, то уже я сделаю с тобой, что захочу, Согласен?
 – Хорошо, я согласен. Таня взяла Алексея под руки, и они вышли из калитки на тропинку, ведущей в поселок.

 Они прошли некоторое время по тропинке и, наконец, прошли до ближайшей улицы, которая вела к центру поселка. Они подошли к большому полю, и свернули к речке, проходящей через небольшую рощицу.

Солнце постепенно стало двигаться к западу, тени все более удлинялись, парочка шла по небольшим улочкам и переулочкам, и дошли до главной улицы, единственной асфальтированной, и прямой, которая шла мимо двухэтажного школьного здания и, наконец, доходила до железнодорожной платформы.

 Алексей свернул направо и повел девушку вдоль железной дороги. Недалеко от платформы он свернул в переулочек. Так они и пошли от переулка к переулку, целуясь на каждом шагу.

Прошло некоторое время. Они шли по совсем глухому переулку.

И, вдруг, в чистом голубом небе раздался мощный раскатистый гром. Тут же подул сильнейший ветер, деревья раскачивались из стороны в сторону, точно прижимаясь к земле. По небу быстро пронеслись прозрачные облака, а потом оно затянулось громадной черной тучей, стало темно. Неожиданно тучу, из края в край пронзила зигзагообразная молния, и не успел блеск молнии исчезнуть из глаз, как раздался сильнейший удар грома, казалось, грохот тысяча орудий слился в один залп. После чего молнии и сопровождающий их грохот разнесся по всему небу. Таня вскрикнула, потом от каждого мощного удара взвизгивала и все сильнее прижималась к своему спасителю. Через несколько минут на землю опрокинулось тонны теплой воды. Ливень обрушился с такой мощной силой, что казалось, невозможно было дышать.

Алексей прижал Таню спиной к забору, и с силой впился своими губами к ее губам. Таня пришла в неистовство, она подняла подол юбки, опустила на колени свои трусики, и почувствовала, как мощный, напряженный член Алексея вошел в нее.

Она обхватила ногами его талию, и с силой отдалась движению его тела. Ее страстные крики сливались с грохотом грозы. Они отдавались друг другу так, что, казалось, хотели слиться в одно целое. Наконец.
 Татьяна кончила и, закричав от страсти, неожиданно потеряла сознание. Как долго она была в небытие, Татьяна не знала. Очнулась она совершенно голая на кровати в доме у Алексея. Его рядом с нею не было, но девушка совершенно сухая чувствовала себя невероятно хорошо и спокойно. Татьяна посмотрела в окно и увидела прекрасное голубое небо, точно очищенное от пыли и копоти.

Она стала вспоминать грозу и подумала, а может ей все это приснилось и то, что случилось в грозу, на самом деле не было. Но, прислушавшись к своему удовлетворенному телу и к страху, который еще не ушел из ее души, она поняла, что это был не сон,
 – Боже мой, такой грозы она не может припомнить за всю свою недолгую жизнь, да еще в сентябре.

Если это и, правда, колдовство, то необычайно сильное. Вероятно, я еще могу спастись от его колдовских чар, вот сейчас возьму и убегу, да, кстати, где моя одежда и тут на стуле рядом с кроватью она увидела одежду, в которой она приехала сюда, джинсы и узкую футболку, висящих на спинке стула, а на сиденье свою тонкую шелковую комбинацию.
– Надо же, не боится, что я убегу от него. Стоп, а где он сам, она привскочила, а, вдруг, он взял и убежал от меня и я никогда его не увижу.

Тут раздался стук в дверь, она крикнула,
 – Войдите, и вспомнила, что она совершенно голая лежит на постели и лихорадочно стала одевать одежду. Открылась дверь, и вошел ее дикарь, переодетый в сухую одежду.

 Волосы его, хорошо расчесанные и уложенные в простую прическу постепенно высыхая, кудрявились, и ложились высокой копной на голове и плечах и его лицо с лучистыми, почти зелеными глазами, с постной миной на лице, напоминали девушке лицо монашка, с какого-то художественного полотна.

 Он ласково взглянул на нее и неожиданно покраснев, сказал,
 – Одевайся, я отвернусь. Такое ханжество очень возмутило Таню,
 – Ханжа, только, что ты разбудил во мне зверя, принес в дом, уложил, раздел, протер досуха, и еще смеешь краснеть тут передо мною, изображать из себя красную девицу, и скромнягу, он еще что-то хотела сказать и вдруг замолчала, испугавшись смене выражения лица у Алексея.

Глаза загорелись каким-то желтоватым колдовским светом, тело напружинилось, еще момент и он накинется на нее, и опять будет нечеловечески ласкать ее, как во время грозы.

 Она закрыла глаза и ждала, и боялась его поцелуев, но вместо этого Алексей ее сладостный мучитель подошел к ней и начал одевать ее, лаская и целуя те части ее тела, которые исчезали потом под одеждой,
 – Ты забыла, растягивая слова и этим еще более смущая девушку, что ты проиграла мне наш спор, так вот я придумал, как ты будешь оплачивать свой проигрыш,
 – Как? Тихо выдохнула девушка, и разные мерзости, которые может сотворить этот дерзкий мальчишка с нею, промелькнули в ее голове.

Но он молча одевал ее и ничего не говорил, чем еще больше заводил ее. Наконец, он сказал,
– Знаешь, что милая, ты должна слушаться меня и не перечить мне, а то это может плохо кончиться,
- Конечно, ответила заинтригованная девушка, я же проиграла, поэтому я буду делать все, что ты захочешь,
 – Тогда, пойдем наверх, на нашу кровать, они пошли наверх,
 – Ложись, девушка послушно легла и, закрыв глаза, стала ждать, что будет дальше.

Он нагнулся к ней и сказал,
 – Во-первых, мы эту ночь не будем заниматься любовью.
– Что вскрикнула Татьяна и засмеялась, ну ты и наглец, растревожил девушку, а сам в кусты,
 – Нет, ответил Алексей, я хочу подарить тебе звезды, если ты, конечно не испугаешься?
 – А ты будешь со мною?
 – Да, твердо заявил Алексей,
 – Тогда я с тобой готова идти куда угодно, хоть в ад или в рай.
       
       
       
       Полет к звездам
       
Алексей ушел в лабораторию, где медленно каплей за каплей собиралась лекарственная смесь в подставленные банки, открыл ящик и достал заветный, довольно большой хрустальный ларец, сделанный какими-то старыми мастерами. Он отнес его к кровати, где лежала Таня, и сказал
- Раздевайся, догола. Таня, как в трансе разделась,
 – Ложись на спину, девушка легла навзничь и закрыла глаза.

Тогда Алексей открыл ларец, наполненный какой-то прозрачной мазью, натер ею руки и стал втирать мазь обеими руками спину, ноги и пухленькую попку Татьяны, потом перевернул ее на живот и так же обмазал ее сверху вниз. Потом он попросил Татьяну то же самое сделать с ним, и Таня старательно проделала с Алексеем туже процедуру. Алексей открыл окно и лег рядом с девушкой, обнял ее и что-то стал говорить ей на незнакомом языке. Татьяне показалось, что она заснула с открытыми глазами, но все видит и слышит, только говорить не может.

Вдруг, она почувствовала, что превратилась в какое-то бесплотное существо, и неожиданно, оторвавшись от кровати, стала парить в воздухе.

 Девушка испугалась, заметалась, но тут ее обхватили теплые и надежные руки Алексея, который оказался рядом,
 – Не беспокойся девочка, представь себе, что ты летишь и можешь управлять полетом с помощью приказов своему телу направо, налево, вниз, вверх, прямо и назад, быстрее и медленнее.

 А теперь плыви за мной и ничего не бойся, и он медленно поплыл вперед к окну и, повернув голову, позвал ее за собой.

Девушка смело поплыла за Алексеем, и они выплыли на воздух, оказалось, что было еще довольно светло, но уже на небе появились чуть заметные звезды, а на самом верху над крышей светился маленький серпик луны.

       
       
Алексей опять обнял девочку за талию и, сказав, полетим к Москве, рванулся вместе с ней на запад, к Москве, где полнеба светилось громадным багровым заходящим солнцем.

Летели они довольно быстро, но девушка не чувствовала упругого сопротивления воздуха, ни тепла и ни холода. Через несколько секунд они стали подлетать к самой Москве.

Москва включила освещение и иллюминацию, и поэтому было светло. Они подлетели близко к Москве реке, в которой отражалось вечернее небо и след от взлетавших реактивных самолетов.
       
       
       
 
Они пролетели над красивым каменным мостом, который светился, отражаясь в реке, синим неоновым светом,
       
       
 
Небо сгущалось темнотою и уже дома и улицы и прохожие в темноте исчезали из глаз, и только всюду яркое освещение окрашивали набережную и реку в различные цвета.

Таня с радостью рассматривала это прекрасное зрелище и размышляла про себя,
– Какой прекрасный сон, я никогда его не забуду и тут заметила, что люди на набережной собирались кучками и смотрели в их сторону, и что-то говорили друг другу, яростно, жестикулируя.

Она, вдруг, испугалась так это не сон и они с Алексеем, и вправду летят над Москвою. Она испугалась, замахала руками и начала неожиданно падать, как иногда во сне.

 Но тут Алексей подхватил ее, и они взлетели повыше, пока наблюдатели не скрылись из глаз. Они пролетели мимо большой церкви, кажется, Казанского собора. Людей уже не было видно, набережная реки Москвы осветилась тысячами ламп и афишами.
       
 
       
Они пролетели мимо Воробьевых гор, и направились на Андреевскую набережную, где увидели дома с множество освещенными окнами. Неожиданно Таня узнал дом, в котором она жила и попросила Алексея опуститься пониже к дому.
       
       
       
 
       
Они опустились и стали заглядывать в окна, рассматривая жизнь за ними. В основном все сидели за телевизором и смотрели какой-то новый Советский фильм. Жители дома ни чем не отличались от жителей других домов, может только тем, что у них квартиры были больших размеров.

Таня и Алексей решили улететь назад, но Таня неожиданно около гаражей во дворе дома увидела знакомую фигурку своей младшей четырнадцатилетней сестрички, которую прижимал к стене гаража какой-то парень много старше ее и взасос целовал, лаская груди в расстегнутой кофточке.

 Таня подлетела к ним поближе, и неожиданно для себя крикнула,
– Валентина, ты что делаешь? Вот я все маме скажу. Оба повернулись, но не увидели никого, и сестра от испуга пулей полетела домой.

 Алексей спросил подругу,
– Ну что полетим домой?
– Нет, помахала головой Таня, я еще не налеталась. Алексей не стал возражать и они еще раз облетели уже восточную часть Москвы. Только после этого они, наконец-то повернули в темноту домой.

Оказывается, прошел большой отрезок времени, неожиданно начало светать, и на горизонте появился тоненький лучик солнца, который разрастался и уже разрастался часть диска солнышка, и, наконец, наступило хоть и ранее, но все-таки утро.

 Подлетая к своему дому, они увидели, как речка “Серебрянка” протекая по краю большого поля, петляла по нему, между небольшим пригорком, на, котором стоял какой-нибудь красивый деревянный домик с березами и деревьями, растущими на другой стороне реки. От дома спускалась тропинка, прямо к небольшому мостку, с которого жители стирали свое белье.

Речка текла по краю широкой и довольно плоской поляны. С одного края, где текла речка, небольшая рощица, создавала тень для стада коров, пасущихся в ней. Поперек поляны проходила тропинка, по которой шли люди, в небольшое селение, чуть видное вдалеке. Вдали за такой же рощицей виднелись маковки церкви, сверкая чугунными крестами.

       

И, наконец, почти, в центре поляны стояли две одинокие березки, навевая на людей тоску, одиночество и грусть, так в Русских народных песнях поется про любимые народом беленькие с темными пятнами деревья.
       
 
       
Река протекала под мостом и превращалась в небольшой пруд. Алексей и Таня так были очарованы этим зрелищем, что летели очень низко над землей, они точно лежали, не шевелясь в воздушном потоке, который тянул их к дому. Они увидели, как поперек речки, убыстрившей свое движение, в узком месте под свесившим свои ветки в реку кустом, проплыла какая-то большая невидимая рыба, оставляя за собой след.
       
       
       
 
       Они смотрели, как у самого дома, где они отдыхали, рыжая красавица береза, освещенная солнцем, слилась с другими деревьями в каком-то рыжем хороводе.
       Очень усталые, но довольные, они обнялись и потихоньку добрались до дома, где легли в постель, и заснули.
       
 Таня спала, и ей снился все тот же странный сон, калейдоскоп из всего увиденного, и ей даже во сне не давало покоя, что это было сон или явь?
       

Она проснулась и увидела, что в открытое окно прорвался яркий луч солнца и попал ей в глаза, и опять она увидела, как рыжее чудо закружилось вокруг них в хороводе.

       
       

Она повернула голову к своему другу, который обнимал ее своими крепкими руками, и безмятежно спал. Таня обрадовалась, наконец-то, ее милый крепко спит, и можно полюбоваться на спящее чудо. Закрытые глаза и тени под веками, и около носа делали его лицо не только старше, но просто старческим.

Ей показалось на миг, что перед ней древний старик, и это ее испугало до того, что она решила разбудить Лешу и толкнула его в бок, неожиданно рука Тани была захвачена, как тисками, рукой, у Алексея открылись глаза, сверкнув желтоватым огоньком.

Перед Татьяной предстал гибкий и хищный зверь, она вскрикнула, закрыла глаза и чуть не упала с кровати. Когда она их открыла, то увидела прекрасные оливковые глаза, смотрящие на нее с любовью и с улыбкой на губах,

– Милая, можно мне еще поспать? Я что-то устал,
 - Ага, наконец-то я проснулась раньше тебя, я разрешаю тебе немножко поспать, а я,
 – А ты приготовишь что-нибудь мне поесть,
 – Да, а что?
 – Ну ладно, сделай, пожалуйста, омлет. Молоко найдешь в погребе, в таком большом кувшине, а яйца подбери в сарае у несушек,
 – У несушек, ладно, будет сделано, мой господин, похоронным тоном сказала девушка.

Она открыла крышку погреба, спустилась в него, забыв ее припереть палкой, как делал это Алексей, и крышка опустилась, закрыв выход. Стало темно. Она не удержалась на лестнице и, поскользнувшись, упала на холодную землю, хотела подняться и уперлась в стену.

Вдоль этой стены была закреплена полочка, на которой стояли какие-то кувшины, баночки, еще что-то. Полочка опрокинулась, и все, что стояло на ней с грохотом упало на землю и разбилось, несколько кувшинов упало на бедную головку Тани, и тоже разбились, волосы и майка, в которой она была, тут же стали мокрыми.

Она шагнула вперед и наступила на что-то живое, которое пискнуло, и с шумом убежало куда-то,
 – Это мышь, испугалась Таня и, взвизгнув, бросилась в сторону и, наткнувшись на стену, она от испуга рванулась в другую сторону, споткнувшись обо что-то, опрокинулась спиной в какую-то лужу, стала барахтаться и визжать во весь голос.

 И тут открылась крышка, осветив все кругом, она барахталась в луже молока, кругом валялись битые черепки, яблоки, связки каких-то растений, а наверху стоял Алексей, совсем голый и весело хохотал над нелепым видом девушки,
– Ты что смеешься, дурак, я тут чуть с ума не сошла,
– Почему же ты не приперла палкой крышку и не зажгла свет в погребе, я же тебе показывал выключатель, вот он, и он щелкнул выключателем, который висел тут же на стенке кухни.

 Ладно, давай руку, я тебя вытащу. Таня подала руку, и Алексей легко поднял девочку наружу.

Таня бросилась к зеркалу и увидела уморительную картину, на лице, измазанной зеленой краской, прилипли какие-то шерстинки, похожие на петушиные перья. Мокрые волосы прилипли ко лбу, смешной челкой. В общем, она была похожа на мокрую курицу с хохолком вместо волос.

 Увидев это, она разрыдалась
– Не смотри на меня, я ужасно выгляжу. Он поцеловал ее,
 – Ну что ты, совсем не плохо. Я сейчас тебя помою.

В комнате, где была кухня, стояла ванна с газовой колонкой, Алексей разжег ее горелку, и через некоторое время из крана полилась горячая вода.

Алексей заполнил ванну теплой водой и Таня, раздевшись, залезла в нее,
 – Так Леша, ты должен помыть мою спинку. Ты виноват в моем падении.

 Леша взял мочалку, намылил ее и стал тереть спину Тани. Таня, недолго думая, обхватила его и опрокинула в ванну. Началась борьба в воде, окончившейся полной победой девушки, которая ухитрилась повалить его в ванну, чуть не утопив его и оседлать. Они бурно занялись любовью, разбрызгивая воду по всему полу, заставив собаку, завизжав, убежать от них.

Алексей выскочил из ванной, быстро вытерся полотенцем, принес ей большую белую простынь, Таня вышла из ванной, и Алексей тщательно насухо вытер ее и на руках отнес ее наверх, в спальню.

Там он подал ей фен, белье и тщательно выглаженное платье, в котором она выходила в поселок, когда их облил дождь, и куда-то побежал, оставив бедную девушку одну.

Таня одела белье и тщательно высушила волосы, которые в замысловатом, веселом беспорядке легли на голове. Потом она одела свое праздничное платье, которое чуть ужалось, обхватив ее потрясающую фигуру. Она одела свои золотистые туфельки на модных высоких каблуках-шпильках.

Девушка спустилась вниз и зашла на кухню, и тут же задрала свой носик, на нее глядели потрясенные глаза Алексея, и он смотрел на нее, открыв от изумления рот,
– Закрой рот мальчик, ты видишь перед собой настоящую леди и должен встать передо мной на колени и поцеловать мне руку.

 Алексей растерянно хлопал ресницами и не знал, что ему делать,
 – Все-таки он еще мальчик, подумала Таня. Но тут неожиданно Алексей выскочил на улицу, и не успела девушка понять, в чем дело, как в дверях появился Алексей, держа в руках целый букет красивых алых бархатных пионов.

Алексей встал на колени и преподнес букет Тане, потом он поцеловал ей ручку и сказал,
 – Миледи вместе с этим букетом цветов я Вам дарю свое сердце. Девушка взяла букет и тоже, встав на колени, поцеловала Алексея в губы.

Алексей из ее рук взял один цветок, и осторожно сломав стебель, приделал цветок в пышных волосах девушки. Оба они уже были готовы вновь заняться любовью, но тут Алексей вспомнил, зачем они приехали,
 – Подожди миленькая птичка, банки уже наполнились, и время ехать домой.

Давай я сделаю нам поесть, потом послеобеденный отдых и к шести мы тронемся на электричку,
 – Ладно, ответила Таня и стала раздеваться,
 – Ты, что Танечка, мы должны собираться домой да и поесть надо бы,
 – Ты сам сказал, нужен послеобеденный отдых, вот давай отдыхать, пока она это говорила, она уже разделась догола.

Увидев ее прекрасное пухленькое тело, он не выдержал и тоже, скинув одежду, схватил в охапку Таню и понес на кровать. Занимались они любовью довольно долго, пока не наступил вечер. Алексей соскочил с кровати, из сарая набрал яиц, из оставшегося кувшина налил молока в небольшую кастрюльку, разбил яйца и туда же вылил их содержимое. Он тщательно перемешал смесь, поставил на огонь сковородку и поджарил омлет.

 Алексей и Таня, одевшись, сели за стол и с удовольствием все съели. Алексей взял сумку и всунул в нее несколько небольших баночек с жидкостью, а потом он наполнил чистую стеклянную пол-литровую банку какой-то почти прозрачной мазью и дал ее Тане,
 - Попробуй, намажь лицо этой мазью. Таня намазала щечки, носик, лоб, шею и грудь этой мазью и почувствовала, как кожа стала мягкой и гладкой на ощупь, а в зеркале увидела потрясающий цвет лица,
– Вот мажься этой мазью раз в два-три месяца, и кожа будет, как новенькая.

Измена.


Таня с Алексеем и Борькой пошли на платформу, дождались электричку, сели во второй вагон, народу было немного и они сели на лавочку, поставив на нее сумку.

Электричка тронулась, Таня клевала носом и пыталась бороться со сном, но борьба окончилась победой сна. Она положила свою головку на плечо Алеши и крепко заснула.

Алексей сидел, не шевелясь, стараясь не тревожить ее сон. В вагон вошли несколько подвыпивших ребят, которые громко разговаривали и о чем-то спорили друг с другом. Среди них выделялась очень красивая девушка примерно пятнадцати лет, которая молча слушала своих друзей, но в спор не вмешивалась.


Один из них обратил внимания на девушку, которая сидела рядом с каким-то парнем и спала, положив голову ему на плечо.

Парень выглядел неплохо и самоуверенно считал, что неотразим. Он поспорил с друзьями, что это красавица будет его.

Он подошел к лавочке, где сидела девушка, подсел к паре и начал разговаривать с мальчиком,
 – Парень, разбуди девушку, я хочу с нею поговорить,
 – Девушка устала и хочет спать,
 – А я с нею хочу поговорить, буди ее или я сам ее разбужу,
 – Попробуй,
 – Ах ты, пацаненок, да я из тебя котлету сделаю, и поднял руку на мальчика.

 Алексей легко перехватил руку и согнул ее так, что парень от боли встал на колени, и Алексей в ухо парня прошептал,
– Убирайся отсюда, или я сломаю тебе руку.

 Парень только согласно махнул головой, Алексей отпустил руку, парень встал и неожиданно замахнулся кулаком, захотев ударить мальчика, который, казалось, не смотрел на него. И тут же громко вскрикнув, отлетел на проход и с шумом ударился об пол.

Ребята подбежали к своему другу и пытались ему помочь, и только девушка с изумлением и восторгом смотрела на мальчика. Наконец, они помогли подняться своему другу, и ушли в другой вагон, а девушка подсела к мальчику,
 
– Лешенька, ты меня не узнаешь? Он посмотрел на нее и улыбнулся,
 – Конечно, я узнал тебя Лизонька, ты похорошела, а, что это за ребята?
 – Я учусь в техникуме, и мы собрались отметить день рождения одного из парней, а кто это девушка. Он улыбнулся, погладил у Тани волосы и ответил,
 – Это моя девушка,
 
– Леша, какой же ты красивый, с ума можно сойти. Ты не хотел бы встретиться со мною, нужно поговорить, вспомнить детдом и последнюю ночь, ты же обещал, что будешь приходить к нам в детдом
– Извини, я заимел свою семью, и это было так хорошо, что у меня не было времени на другое.

Знаешь, я хочу встретиться с тобой, возьми из моего кармана куртки папину визитку, там адрес моей Московской квартиры, зайди в среду, я буду тебя ждать.

Лиза взяла визитку и ушла. Через некоторое время перед самой Москвой Алексей разбудил Таню и, когда электричка остановилась, они вышли и пошли в метро. Алексей довел девушку до дома, на лестнице на прощание они долго целовались и, наконец, расстались. Таня вошла в квартиру и увидела маму, сидящую за столом и сестру, которая что-то читала на диване.

Отец сидел у себя в кабинете и как всегда что-то писал.

Мать весело спросила,
 – Ну, как дела? Как Наташа? Ой, а ты здорово выглядишь, и вся сияешь. Таня была свежа, как огурчик.

 Валентина посмотрела на сестренку и пробормотала,
 – Таня, сознайся, ты не уезжала из Москвы, более того ты подсматривала за мною,
 – Ничего подобного, посмотри, я привезла цветы, варенье, свежего молока и даже несколько яиц только что от курицы.

Валя посмотрела на это богатство и удивилась,
– И вправду ты была на даче, но я ведь голову дам на отсечение, что слышала твой голос
– Когда? Удивилась Таня.
– Да так, показалось, наверное.

На следующий день Алексей повстречал Олега и спросил его,
– Ты все еще хочешь, чтобы я помог тебе?
 – Конечно,
 – Тогда, как договорились, сегодня вечером я приду к тебе в гости. Твои отец и мать должны быть дома,
 – Хорошо.

Таня в это время в библиотеке читала небольшую заметку в Вечерней Москве, в которой было написано, что вчера произошло необычайное природное явление, на северо-востоке Московской области прогремела необычайно мощная гроза, такой грозы в середине сентября в этих широтах не было зарегистрировано в течение ста лет.

Сердце девушки забилось сильнее,
 – Да кто же этот человек, которого она так полюбила. И тут она наткнулась на крохотную заметку, в редакцию позвонили несколько человек, которые утверждают, что видели летящих по небу мужчину и женщину, совершенно обнаженных, что только не привидеться в пьяном бреду,
 – Господи, значит, ей это не приснилось, точно он колдун и лет ему, наверное, двести не меньше.

А плевать, сколько ему лет, хоть тысяча, она готова и жить с ним, и любить его, и страдать, и ревновать его, э нет ревновать, ни за что, она лучше уничтожит соперницу. Леша будет только ее и ничьим больше.

Ей привиделось, что она одета, как рыцарь на турнире, с ног до головы в железе, вооруженная мечом, сидит на большой лошади, и мчится навстречу другой женщине, одетой так же, как она и также вооруженная мечом, и под нею такая же большая лошадь.

 На помосте сидит Леша и держит такой же букет цветов, который подарил ей перед отъездом из дачи. Вот они с соперницей встретились посередине ристалища и стали рубиться на мечах, и, вдруг она услышала крик любимого,
 –Таня давай врежь ей, и она из последних сил ударила мечом по шлему женщины.

Шлем раскололся пополам, и она увидела перед собой красивое лицо какой-то рыжей стервы, с зелеными миндалевидными глазами. Почему ей привиделось именно это лицо, она не знала.

В сердце застучала мелодия победы, и темно красные, бархатные пионы, брошенные любимым, рассыпались по ее голому телу в ее шатре. Она счастливо улыбнулась, и тут раскрыв глаза, увидела подошедшего к ней Алексея. Он что-то хотел сказать ей, и она вдруг спросила его.
– Кто это рыжая девка?
 – Кто? Удивился Леша, ужасно покраснев, от неожиданности выдав себя. Тогда Таня, поняв, что она разоблачила Алексея, заплакав, ударила его по щеке и убежала.

Потом она стала корить себя за несдержанность, подумаешь, покраснел, да он, когда вне постели краснеет по каждому поводу и без повода. Он, наверное, сейчас ужасно страдает и не может понять, за что она ударила его, а вдруг он обиделся и больше не захочет ее видеть.

Она представила, как он бедненький, несчастненький ходит где-нибудь неприкаянный и мучается от несправедливой обиды, нанесенной этой черствой неблагодарной дурой.

 Она побежала обратно и, вдруг, остановилась, как вкопанная, ее несчастненький Леша стоит с какой-то девицей и что-то ей говорит, а эта лахундра, правда не рыжая, стоит и от счастья вся сияет и готова прямо при всех раздеться перед ним.

Кровь ударила в лицо Татьяны и она, подойдя к девушке, посмотрела на нее так, что та тут же умчалась куда-то,
 – Леша, ты сволочь, ты мне изменяешь направо и налево, а он, улыбаясь, подошел к ней и, не стесняясь, обнял ее и поцеловал в губы, чем тут же превратил разгневанную девушку в ласкового ягненка,

– Девочка тебе все приснилось, я тебе верен, как Тристан был верен своей Изольде, правда, я не читал про них. Таня рассмеялась, Леша, я тебя и люблю и за то, что ты можешь подлизаться ко мне даже, когда виноват. Тут прозвенел звонок, и они разошлись по классам.

После уроков Алексей пошел в гости к Олегу. Пришли они к большому старому дому в центре Москвы, где жила тогдашняя Советская элита.

Прошли они на второй этаж, и Олег открыл обшарпанную дверь, и друзья вошли в небольшую двухкомнатную квартиру, где вся мебель была десятилетней давности, в комнатах стоял тяжелый запах перегара, а сам Александр Егорович Авдеев, с расплывчатым лицом алкоголика, сидел за столом и пытался выдавить из пустой бутылки хоть каплю водки.

Мать Олега, усталая, но все еще красивая женщина, сидела тут же, молча подперев лицо рукою, стараясь не смотреть на мужа.

Алексей вытащил из портфеля банку с какой-то жидкостью, налил ее в стакан, а в другой стакан налил водку из стоящей на столе бутылки,
 – Александр Егорович выпейте водки, тот выпил, а теперь запей этой водой и подал ему стакан с жидкостью, тот выпил жидкость и, сказав,
 – Что за черт? отключился.

Тогда Алексей попросил Тамару Сергеевну пройти с ним в другую комнату, усадил ее на кровать и что-то ей сказал, женщина застыла, выпрямив спину, он подсел к ней и стал двумя пальцами гладить ее виски, и говорить что-то на незнакомом языке и странным ласковым голосом.

 Потом попросил Олега уложить женщину, и она заснула, Алексей дал ему вторую банку с жидкостью,
 – Вот давай ей пить одну чайную ложку два раза в день.

 Потом они прошли в столовую, где сидел за столом отец Олега,
 – Помоги мне, попросил Олега Леша, и они подняли его отца, и повели в ванную, где Алексей ударил указательными пальцами обоих рук под сердце и в низ живота.

Александр Егорович перегнулся в ванную и его начало очень сильно и долго рвать. После чего они отвели мужчину к дивану и Алексей точно так же, как матери Олега начал гладить двумя пальцами его виски и что-то говорить на незнакомом языке.

Потом они уложили его на диван и он, так же как и жена, крепко заснул,
– Вот что Олег, они оба проснуться только утром, обоим дай по чайной ложке жидкости из этих банок, только не перепутай, здесь помечено, видишь женщине, мужчине. Они должны измениться, твоему отцу просто не захочется выпивать, а у матери окрепнет нервная система. Он попрощался с Олегом и ушел домой.

На следующий день потрясенный Олег рассказывал друзьям, что его родителей будто подменили, они впервые за долгие годы не ругались, более того они закрылись в спальне, и, когда он уходил в школу, спальня все еще была закрыта, я прислушался оттуда раздавались только стоны и вскрики,
 
– Леша, ты кто? Ты за один раз изменил всю нашу жизнь. Таня проворчала,
 – Кто, кто, дьявол или колдун, вот кто, наверное,
 – Да ладно вам, это старые дедовские способы, переданные мне кем-то по наследству.

Наступила среда, и Лиза подошла к двери, и нажала на кнопку звонка, под которой висела табличка с фамилией Серов. Раздался собачий лай, дверь открылась, и вышел Леша, одетый в майку и джинсы, такой красивый, такой привлекательный, что Лиза тут же бросилась ему на шею, Леша засмеялся,

 – Не трогай, не тобой положено, но не оттолкнул, а также страстно ответил на поцелуй. Потом он провел ее в квартиру, посадил ее за стол и внимательно посмотрел на нее,
 – Так, сколько у тебя веснушек, дай пересчитать, и стал считать, целуя каждую веснушку.

Ну вот, точно, одной не хватает, сознайся, кому ты ее подарила? Она как всегда попалась на его шутку,
 – Никому, черт, опять ты меня поймал,
 – Господи, ты все такая же рыжая и красивая, постой тебе же 15 лет, но ты так выглядишь, что кажется, что передо мной уже взрослая девушка.

Она посмотрела на него влюбленными глазами, и облизнулась, как собака при виде кости.
 – Милый, а ты выглядишь так, как я не смогла бы даже представить в самых счастливых снах про тебя, которые меня часто посещали. Это ужас какой-то, ты моя смерть и ты мое счастье, не прогоняй меня, пожалуйста.

Он посадил ее к себе на колени, и стал щекотать ее шейку, тихонечко целуя и покусывая ее в ушко,
 – А на чем мы остановились в то утро, когда ты меня бросила,
 – Я бросила? Да, как у тебя язык повернулся такое сказать, ты ушел и ни разу не появился,
 – Ага, я помню, что я поцеловал тебя вот суда, и поцеловал ее в кончики грудок, закрытых платьем,

– Неправильно, а как же правильно,
– А вот так, и она скинула кофточку, под которой не было ни лифчика, ни рубашечки,
 – Ты, что пришла голенькой что ли?
 – Ага, и в ушко ему прошептала, показывая вниз, там тоже ничего нет,

– А ты знаешь, что я почти, что женат на той девушке, которую ты видела со мной в электричке, мне казалось, что она спала, а она объявила мне сегодня, что я ей изменяю с какой-то рыжей стервой.

– Неужели она видела, меня, ну все мне конец, если бы я была бы на ее месте, я тут же убила бы соперницу,
 – Ну, во-первых, я точно знаю, что она крепко спала, а то бы она выдрала тебе все волосы, а во-вторых, я еще ей не изменил.

Итак, на чем мы закончили три года назад, вспомнил, я с тебя с твоей помощью снял юбку, и ты осталась совсем голой,
 – И ты тоже, сказала Лиза, снимая с Алексея рубашку, брюки, трусы и майку.

Алексей погладил ее ножки, начиная с пальцев и кончая началом бедер, он ласкал эту мягкую кожу, такую теплую и привлекательную, потом стал ласкать бедра и, наконец, его пальцы начали теребить то, что пряталось между ног, заставляя девушку стонать и рычать от страсти, она сама руками и пальцами ласкала его плоть.

Алексей перешел к ее животу, страстно целуя ее пупочек, не останавливаясь, обеими руками он, почти грубо начал сжимать и разжимать ее груди, теребя пальцами ее соски, которые неожиданно напряглись.

Наконец поцелуи его добрались до ее красивой остроконечной груди и, взяв в рот одну из грудок, он стал ее сосать, как младенец сосет молочко, то же самое он проделал и с другой грудью.

Его сладострастные ласки привели Лизу к тому, что она, изогнувшись, как акробатка, кончила, и Алексей, войдя в девушку, стал мощно производить любовные движения. Девушка так же страстно отдавалась ему, и несколько раз Алексей заставил ее почувствовать оргазм, а к концу, когда Леша кончил, она тоже кончила, да так, что от страсти потеряла на миг сознание.

Когда она очнулась, Леша вновь ласкал ее тело, и она, не задумываясь, снова и снова отдавалась во власть этого страстного любовника.

Сколько раз за то время, что они занимались любовью, она получала оргазм, Лиза не могла сосчитать, только, наконец, ее голова упала на подушку, и она заснула, как мертвая. Проснулась она от того, что в окно заглянуло солнышко и своим лучиком, попавшим в глаз, разбудило ее.

Леши рядом с нею не было, но она почувствовала, что из кухни доносился запах поджаренных яиц, и услышала, как Леша что-то напевал,
 – Лиза, ты проснулась, я знаю, иди сюда, Лиза посмотрела на старинные напольные часы, пробило пол часа, стрелки показывали полседьмого,

- Господи я проспала начало работы, никогда со мною такого не было, и она вспомнила жаркую бесстыдную ночь, тело ее приятно гудело, ей неожиданно стало стыдно за то, что она не выдержала натиск своего молодого любовника и заснула, опозорившись перед ним.

Лиза одела юбочку и кофточку, и пошла на кухню. Увидев Алексея в одних трусах, она чуть было не накинулась на него, так он был сексуален. Он увидел ее и предложил сесть за стол, а сам хотел уйти одеться,
 – Нет, нет, не одевайся, дай мне еще раз полюбоваться на тебя.

 В тишине они покушали глазунью с жареной колбасой. Алексей положил грязную посуду в мойку, чтобы помыть ее, но тут девушка, не выдержав напряжения видом, почти, голого тела любовника, обняла его и начала целовать в шею. Леша вывернулся, схватил девушку в охапку и, опрокинув ее на кухонный стол, где они только, что ели, и вновь занялся с нею любовью, и квартира наполнилась стонами и криками влюбленных.

Занимались они этим довольно долго, пока не услышали, что часы пробили восемь раз,
 – Все, девочка моя, а то я опоздаю в школу, и Таня все поймет. Лиза попыталась склонить юношу еще раз заняться любовью, но он побежал одеваться
– Милый, я хочу от тебя ребенка, и мы должны встречаться до тех пор, пока я не почувствую, что у меня будет ребенок,

 – Ну и хитрая ты бестия, думаешь, что можешь водить меня за нос?
 – Нет, честное слово, как только почувствую, что я беременна, я тебе скажу,

 – Ладно, давай встречаться, но с одним условием, перед тем, как придти ко мне обязательно позвони. Я в первый раз изменил моей дорогой Танечке, если бы ты мне не понравилась еще тогда, три год назад, то я бы никогда не пошел на это, кстати, ты сказала, что у тебя есть жених, значит, и ты ему изменила,

 – Ничего подобного я никогда не любила его, ни кого-нибудь другого, я все время вспоминала одного мальчика, который так умел ко мне подлизаться, что вил из меня веревки, смешно, но я об этом догадалась только, когда ты исчез.

 А после этой ночи, уже никогда и никого я не полюблю,
 – Ладно, девочка я побежал, пойдем, я провожу тебя до метро. Леша попрощался с Борькой, и они с Лизой вышли на улице, около метро Лиза впилась в губы Алеши и никак не хотела отпускать его, но он оторвался от нее и побежал в школу.

В школе он был нежен с Танечкой, искал с нею встречи, и она на миг забыла о своей ревности, но, когда он в спортзале с неожиданной страстью занимался с нею любовью, ее подозрительность перешла в уверенность, но она ничем не выдала своего недоверия.

После учебы они пошли к Алексею домой. И опять что-то насторожило ее. Как-то уж больно все было аккуратно почищено, прибрано, все вещи лежали на своих местах, хотя Таня знала, что Алексей не отличался аккуратностью, а главное она почуяла дурманящий запах каких-то стойких и дешевеньких духов.

 Она опять хотела устроить ему скандал, но необычайная страстность Алексея, мужская сила и в то же время нежная ласка заставила забыть ее обо всем. Она с такой же страстностью отдавалась этому грубому и сильному полу-мальчику, полу-мужчине, вновь и вновь, испытывая невероятное наслаждение, которое до этой ночи она не испытывала.

 Ее поразил такой мощный оргазм, что она надолго отключилась, и очнулась только от того, что Алексей осторожно побил ее по щекам,
 – Танечка тебе пора домой, проворковал он в ее ушко, ты сама меня просила разбудить тебя в 11 часов вечера.

Она пришла в себя и стала одеваться, Алексей помог ей застегнуть все пуговички, лаская уходящую натуру, бедра, ножки пупочек, грудку.

Как всегда эта немного развращенная игра привела девушку в экстаз, она легла на живот, и Алексей вновь заставил ее получить какое-то неистовое животное наслаждение.

Наконец, она вырвалась из рук изменника и предателя, и побежала домой, благо ее дом находился в нескольких остановках трамвая 32 от дома Алексея. Она стояла у задней двери трамвая и слезы капали из ее глаз.

 Она твердила про себя, то, что выстукивали трамвайные колеса,
 – Он изменил мне, он изменил мне. Вдруг, в ее голове мелькнула одна мысль, что Алексей занимался с нею любовью в школе и у себя дома так, как никогда до этого, как бы вымаливая у нее прощения,
 – Черт с ним, пусть изменяют, он так сладко заглаживает свою вину, что я, пожалуй, не в обиде на ту девушку или женщину.

Так Алексей ступил на скользкий путь обмана, и почувствовал сладость греха.

Каждую среду он встречался с Лизой и страстно ласкал эту рыжую податливую и пухленькую девчонку. Лиза в его руках становилась мягкой, как воск, из которой он лепил порочные и сладостные фигуры.

 В другие дни и часы Алексей не менее страстно сжимал в своих руках красивую, длинноногую, стройную Татьяну, ласкал ее без единого жирка живот, гладил и сжимал ладонями ее груди, беспрестанно целовал губы, щеки и ушки девушки, которая отвечала ему с такой же любовью и нежностью.

Неожиданно для себя она в такие минуты благодарила свою соперницу, если, конечно, такая была. Алексей, заглаживая свою вину, с такой страстью любил и ласкал Танечку, что она от наслаждения постоянно находилась в каком-то сладком дурмане.

Дни шли за днями, прошли ноябрьские праздники, он встречал их с друзьями, к которым присоединился и Георгий из боксерского зала, бывший друг Александра.

Георгий приходил в спортзал Лешиной школы и там Леша показывал ему, как и Леве, Олегу и Татьяне приемы японской и китайской борьбы, Карате, Айкидо и Ушу.

 Утром они сходили на Красную площадь, на демонстрацию, а вечером все собрались в квартире у Алексея, и друзья немного выпили, но Таня уже пьяненькая, ни за какие коврижки не разрешала Алексею пить даже пива,
– Леша еще маленький и ему нельзя пить, заплетающим языком заявила Таня.

За столом говорили довольно откровенно о том, что люди живут довольно бедно, о Сталинских чистках и о колымских лагерях, о том, как Хрущев пытался посадить кукурузу на севере, а Брежнев отпустил все на тормозах, и при нем, все кто может, ворует, а кто не может, пьянствует.

Ребята еще выпили и ушли, оставив Таню с Алексеем. Она от него ушла только под утро, и, несмотря на ранее утро, вся семья ждала ее.

Дверь ей открыла сестренка,
 – Танечка, а у нас вчера побывал Сашенька, он поговорил с родителями и папа ждал тебя всю ночь очень злой и раздраженный, сейчас он еще спит на диване в комнате для гостей.

Тань, а это правда, что ты встречаешься с каким-то двенадцатилетним мальчиком? Иди на кухню мама тебя покормит, а ты все отрицай.

Таня прошла на кухню, и мама накормила ее. Она ничего не спрашивала, только жалостно смотрела на свою девочку.

 Наконец, она не выдержала и спросила дочку,
 – Милая, ты же говорила, что любишь Сашеньку? Что же случилось? Чем тебя прельстил совсем еще ребенок, мальчик.
 – Мама я бесконечно счастлива, я люблю своего мальчика, и до конца жизни, что бы со мной не случилось, я буду ему благодарна за то, что он сделал мою жизнь удивительной, прекрасной и чудесной.

Мать и даже сестренка, подслушивающая за дверью, вдруг, почувствовали острую зависть к Тане, такая в ее счастливом голосе была всепоглощающая любовь.

 Женщина, Любовь Сергеевна, о такой любви только читали в книгах. За своего мужа она вышла замуж, когда он уже, будучи одним из замов министра приехал в родной город Любови Сергеевны, и там они познакомились в библиотеке завода, где она работала библиотекарем.

Дмитрий Алексеевич проверял работу отстающих производств отрасли, министерства.

Зайдя в библиотеку, он увидел красивую блондинку с очаровательной улыбкой, которая нисколько не испугалась его и спокойно разъяснила ему работу технической библиотеки, которой она заведовала.

Он предложил ей встретиться в ресторане. Молодой женщине польстило внимание этого немолодого человека с довольно большой лысиной и брюшком, но с умными глазами. Она согласилась пойти с ним в ресторан, и через час, он предложил ей руку и сердце.

Любовь Сергеевна не сказала ни да, ни нет, и попросила Дмитрия Алексеевича, что бы он дал время ей подумать. Она пришла домой и рассказала матери и отцу о сделанном ей предложении.

Отец являлся директором этого завода и родители возмутились
– Девочка, ты, что с ума сошла? Да лучшей партии ты не найдешь.

Любовь Сергеевна была девушкой послушной и уехала со своим суженым в Москву, где они быстро поженились. Так и пошла ее жизнь тихо, мирно, без потрясений, без скандалов и без любви.

 И сейчас, слушая свою девочку, она, вдруг, осознала, что она потеряла, практически она и не жила, а просто существовала.

Валентина же вспомнила своего взрослого друга и поняла, что она не любила его, а просто гордилась, что взрослый мужчина обратил на нее внимание и если бы не голос сестры, могло бы произойти непоправимое.

 В кухню зашел отец, он был взбешен, его дружба с отцом Александра могла бы перерасти в союз двух семей, хоть он, и был министром, но всего лишь членом ЦК партии, а отец Саши являлся членом политбюро ЦК партии. И вот все разрушила его ненормальная дочка, влюбившись в какого-то мальчишку.

 Он посмотрел на дочку, которая ела суп и не поднимала голову от тарелки,
 – Итак, сказал Дмитрий Алексеевич, ты должна прекратить все отношения со своим любовником, если я узнаю, что ты встречаешься с ним, то просто запру тебя дома.

 Все, я больше об этом не буду говорить, а просто буду действовать, и он вышел из кухни, хлопнув дверью,
 – Мама, заплакала Таня, что мне делать? Без него я умру. Мать и Валентина старались утешить Таню, но она была безутешна.


       Лева
       
       
 Начались занятия, и все кажется пошло своим чередом, занятия в школе, встреча друзей в спортивном зале, разговоры о смысле жизни, о политике, и о самом интересном, о футболе и хоккее.

Продолжалась конспиративная встреча любовников в школе и в квартире у Алексея. При этом Татьяна вкладывала в занятия любовью какую-то отчаянную страсть, будто каждая встреча у них последняя. Лиза тоже не могла насытиться встречами с Лешей.

 Но Алексей стал замечать, что с Левой что-то неладное, он загрустил, отвечать на вопросы стал невпопад. И однажды, оставшись с ним наедине, Алексей спросил,
– Лева, что с тобой? Ты сам не свой. Не хочешь мне рассказать, что тебя гложет?
 – Знаешь Леша, случилось чудо, я влюбился безнадежно, глупо и страстно,
 – Так в чем же дело? Как говорят на Руси Совет вам и любовь,
 – Понимаешь друг, не все так просто.

Влюбился я в свою мачеху. Я уже говорил, что моя родная мама уехала в Израиль, через год они развелись, и отец, встретив молоденькую студентку, почти девочку, звали ее Леной, влюбился в нее, и она ответила ему взаимностью.

 Дальше ты знаешь, они поженились, потом родилась девочка Оля, а через два года мальчика Андрюшу. Я их очень люблю и они меня тоже. Все шло хорошо, мы весело проводили время на даче. Отец все время занят, и мы с Леной занимались с детьми.

Примерно год назад я понял, что уже ищу встречи не с братом и сестрой, а с Еленой, как я ее называл про себя. Я перестал ездить к ним на дачу.

Этим летом неожиданно ко мне в город приехала мачеха. Увидев ее, я растерялся, и мы долго молча глядели друг на друга, а потом бросились в объятья.

 Мы целовались, раздевали друг друга и очутились без одежды на кровати, и я впервые познал страсть женщины. С тех пор, я опять езжу на дачу к детям, а Лена приезжает ко мне в город, и мы часами, почти не отдыхая занимаемся с ней любовью.

 Вчера она призналась, что беременна и не будет делать аборта. Леша, что делать я не знаю, ты умеешь делать различные лекарства, об этом мне рассказал Олег, может, ты и мне приготовишь какое-нибудь лекарство от любви?

– Нет Лева, на счастье или несчастье, но даже боги не могут создать такое лекарство. Мне кажется, что вы с женщиной должны поговорить об этом, в этом вопросе они намного лучше разбираются, чем мы мужчины.

Они пожали друг другу руки и разошлись.



Золушка


Пришло время подготовиться к спектаклю, который Ольга Ивановна каждый год ставила к Новому году.

Ребята, в том числе и Таня, собрались в актовом зале, где всегда репетировали. Они сели за большой стол и Ольга Ивановн, открыв тетрадь, зачитала название спектакля,
 – Золушка, ребята с удивлением уставились на учительницу,
 – Ольга Николаевна, но это же детский спектакль, а мы всегда ставили Русскую классику,
 – Ничего сыграем и Золушку, я вам потом объясню почему.

Итак, вот тетрадки с ролями, берите их, как только я назову фамилию и роль, которая ему или ей предназначена, эти роли ребята вы должны выучить наизусть.

Ольга Николаевна начала зачитывать фамилии и отдавать им тетрадки. Себе она взяла роль мачехи, Тане досталась роль феи, а Олегу роль принца.

Вскоре все роли были распределены, кроме одной. Не было названо имя девочки, которая сыграла бы Золушку,
 – Ольга Николаевна, а кто же будет играть Золушку? спросила Таня. Честно говоря, я такой девочки не вижу в нашей школе,
 – Хорошо, сейчас скажу.

Итак, заговорщицки принизила голос учительница, и медленно произнесла по буквам, Алексей Маленький. Вся группа замерла, удивленно уставившись на Ольгу Николаевну, но потом молчание сменилось хохотом, раздались голоса,
– Вот это здорово! Правильно! Но тут Ольга Николаевна сказала, осталось за малым, кто его уговорит? Все головы повернулись к Татьяне, и она очень веселая и довольная сказала,

 – Ну что же я попробую. Все разошлись, а Татьяна спросила учительницу,
 – Ольга Николаевна, это и есть ваша месть?
 – Конечно, ответила учительница, и они довольные вышли из зала.

Две недели Таня уговаривала Лешу сыграть Золушку.

Мальчишка был прямо-таки в бешенстве,
 – Что бы я надел девчоночье платье? Да никогда в жизни,
–А помнишь, ты рассказывал, как твоя мама одевала тебя в платье девчонки, и вы с ней танцевали канкан,

 – Ну и что, мы просто дурачились, и на нас смотрел только один человек, отец.

Тогда Таня бросила в бой свою тяжелую артиллерию, и, прижавшись к нему всем телом, поцеловала его крепко в губы, и Алексей сдался,
 – Ну ладно давай попробуем, но с одним условием, если вам не понравиться моя игра вы честно об этом мне скажете. Таня тут же сунула ему в руки тетрадку с ролью, и, забыв обо всем, стала ласкать его.

На следующий день он пришел на репетицию, и начались удивительные дни для всех участвующих в репетициях ребят. Когда была читка пьесы, для артистов все было, как всегда, они с удовольствием читали текст, смеялись над своими ошибками, после чего довольные расставались для следующего раза.

Но вот началась примерка костюмов и платьев пошитых в мастерских школы. Таня решила помочь надеть платье Алексею, и они уединились в небольшой комнате за сценой. Через некоторое время Таня вышла с какими-то сумасшедшими глазами и на вопросы ребят ничего не говорила.

Когда появилась Золушка, все замерли и вытаращили глаза от ужаса и восторга. Перед ними появилась девочка лет от 12 до 16. Удивительные, зеленые и наивные глаза, какой-то испуганный вид, казалось, вот-вот маленькая девочка расплачется и в то же время она со стройными ножками и крепким красивым телом, была необычайно сексуальна.

Алексей остановился перед актерами и сказал немного хрипловатым голосом девочки,
 – Здравствуйте, я Золушка, повергнув в какое-то восторженно-глупое состояние всю группу.

 Из этого состояния ребята и Ольга Николаевна не выходили до конца репетиций и самого спектакля.
После репетиции Ольга Николаевна оставила всех участников в зале, кроме Алексея, которого выдворили без разговоров,

 – Итак, ребята, как вы поняли Золушка у нас непредсказуемая, но от нее зависит успех нашего спектакля, первое, никому не слово, пусть наша Золушка будет сюрпризом, который взорвет школу.

Второе, приспосабливайтесь к Золушке, Алексей может так все повернуть, что если мы не будем готовы, то от растерянности сорвем спектакль.

И третье, надо его, как можно больше ставить в неловкое положение, он потрясающе выпутывается из них, да так, что приведет в восторг публику.

Таня, вдруг, засмеялась,
 – Вы так говорите, как будто у нас какой-то заговор против Леши,
 – Ладно, вы еще увидите, как я права.

И уже на следующей репетиции они это увидели. Перед ними был не Леша, играющий роль Золушки, перед ними была девочка, с лицом, запачканной золой, несчастная сирота при ведьме мачехе и ее дочках ведьмочках.

Отец настолько боялся мачехи, что старался быть подальше от нее и от дочки.

Вся черновая работа по дому легла на девочку, которая с утра до вечера вертелась, как белка в колесе, и за это получала одни подзатыльники и брань.

Талантливая девочка научилась свою тяжелую работу превращать в игру, подвижная работа научила ее танцам, шитье и вышивание приучила девочку коротать время в песнях.

 Иногда к ней приходила добрая фея, и они разговаривали обо все на свете, девочка рассказывала ей о том, что она ужасно хочет танцевать на балу у короля, и, что она очень любит отца и за него готова пойти на любое унижение.

Вот так и шли репетиции, и каждая репетиция даже повторная, превращалась в игру одного актера.

Остальные артисты просто подстраивались под мальчика. Незаметно прошел почти весь декабрь и, наконец, наступило время показа спектакля зрителям.

Перед новым годом 27 декабря в школе должно было состояться торжественное собрание, а после него школьные актеры всегда показывали спектакль, в основном на Советском материале.

На афише значилось, что после собрания силами учеников школы будет показан спектакль “Золушка”.

27 декабря после занятий второй смены, актовый зал был заполнен школьниками, педагогами, родителями и членами семьи учеников и учителей.

Собрание затянулось, директор, почти, час читал нудный доклад о достижениях школьников и учителей. Были зачитаны приказы о награждении их грамотами и даже почетными наградами.

Когда собрание кончилось, многие попытались сбежать, но не тут-то было. Директор торжественно объявил, что ради Нового года ученики старших классов под руководством Ольги Николаевны поставили спектакль, который надо посмотреть всем.

Остались, практически, все, каждому хотелось показать свою дисциплинированность. Все-таки некоторые смылись, потом долго сожалели об этом.

На передних местах сидел, приглашенный Ольгой Николаевной прекрасный актер и преподаватель при школе-студии МХАТ. Рядом с ним сидели трое его учеников, которых он пригласил, чтобы показать, как смешны любительские спектакли.

Итак, раскрылась занавесь и спектакль начался. Начался он со сцены, когда мачеха и ее дочери собираются на бал. Они бранились друг с другом, пока мачеха не позвала Золушку. Они тут же замолчали, и стали ждать ее, чтобы было на ком сорвать свою злость.

Наконец, на сцену вбежала, растрепанная и запачканная золой девочка.

С этой минуты все зрители превратились в одно существо, которое боялось кашлянуть и смотрело во все глаза на сцену, чтобы не пропустить ни одного движения девочки, ни одного ее слова.

Когда луч софита заглянул в глаза Золушки, весь зал увидел, как от несправедливой и злобной брани Мачехи и ее дочерей наливаются ее большие зеленые глаза влагой и вот одна слезинка потекла по щеке девочки.

А мачеха и ее детки не только бранились, но и давали ей подзатыльники, щипали ее.

Голос девочки дрожал, она металась от одной к другой повелительнице, и, наконец, когда все они были одеты, мачеха разрешила Золушке пойти к дворцу короля и посмотреть в окно, как она с дочками танцует, конечно, переделав уйму работ.

Зрители переживали за Золушку, а одна маленькая девочка даже заплакала вместе с нею.

Наконец, когда Золушка осталась одна, она пожаловалась мышке, своей подружке, что она и сама хорошо танцует, и, взяв метлу начала подметать и танцевать какой-то веселый танец.

Перед изумленными зрителями метла, казалось, самостоятельно танцевала, став партнером Золушки.

Зрители, все, как один, весь спектакль ужасно переживали за девочку, они одновременно вскрикивали и замолкали, смеялись и плакали, они вскакивали, пытаясь помочь девочке.

На балу, когда Золушка начала танцевать и петь, все невольно стучали своими туфлями, и даже подпевали ей, не замечая этого, а когда Золушка бежала из зала, боясь превратиться опять в замухрышку, зрители кричали ей что-то, подбадривая ее.

 Наконец, Золушка каким-то непостижимым путем на глазах у зрителей натянула маленькую туфельку на ногу одной из сестер, а сама плача удалилась, даже у взрослых показались слезы.

До самого конца зрители сопереживали Золушке. Взрослые видели перед собой чудо, о котором они мечтали только в детстве, а дети самозабвенно поверили, что чудеса на свете бывают.

Когда спектакль окончился все встали и дружно зааплодировали и застучали ногами, маленькие дети подбежали к рампе и пытались дотронуться до волшебницы.

Бедный Леша не знал, как удрать от своих поклонников. Минут через тридцать, надоев кланяться, он вместе с Таней убежал через окно одного из классов.

Ольга Николаевна необычайно довольная, переодевшись, подошла к актеру и спросила его
– Николай Петрович вы довольны, что послушались меня и пришли на спектакль,
 – Конечно, но вы посмотрите на мох учеников, у девушек были заплаканные лица, и они никак не могли начать разговор.

Знаешь, почему они плачут, они решили, что они бездарные артисты, и никогда в жизни не сыграют так, как эта девочка,
 – Мальчик,
– Что мальчик? Не понял артист,
 – Это был двенадцатилетний мальчик, в которого влюблены все девочки нашей школы от семи до семнадцати лет,

 – Честно говоря, я никак не могу поверить в это, даже меня эта девочка заставила почувствовать мужчиной, а мне уже за семьдесят,
 – Все-таки удивительно, Золушку играл мальчик, слышите, девочки успокойтесь, наконец,
 – Одна из девушек ответила, заплакав еще горше,

 – Николай Петрович, да это еще обиднее, мальчик так сыграл девушку, как мы никогда не сможем сыграть,
 – Девочки, успокойтесь, этого мальчика не примут ни в одно театральное училище Москвы,
 – Почему? Удивились студентки,
 
– Очень просто, ответил педагог, этот мальчик забыл одно положение Станиславского, играть надо как бы немного отстраненно от образа, а он на сцене не был артистом, а был самой настоящей Золушкой.

 Согласен, что это чудо, согласен, что его игра берет за душу каждого зрителя, согласен, что такого сексапильного образа я никогда, ни в одном театре не встречал.

 И все-таки, ему нужно играть в собственном театре, театре одного актера, где все от режиссеров и актеров подчиняются его воле, и чуду, созданный им.

А у директора школы состоялся тяжелый разговор с деятелями РОНО и педагогами из других школ, которые пришли перенимать опыт у такой элитной школы.

Несмотря на то, что и деятели РОНО и учителя подпали под обаяние удивительной Золушки, что еще больше раздражило их, они хором говорили директору о том, что этот спектакль растлевает Советскую молодежь, что видно влияние запада.

 Их раздражало это невероятное сексуальное раскрепощение, которое даже их заставило вспомнить, что они женщины и мужчины, а не деятели просвещения.

Один из них так и сказал, что за время этого спектакля у него появилось какое-то страстное желание, а что говорить о детях, которые еще не совсем воспитаны в Советском духе.

Они требовали от директора, чтобы он запретил дальнейший показ этого спектакля, конечно, не все присутствующие здесь были возмущены, некоторые, особенно молодые учителя были потрясены удивительной Золушкой.

Умный и старый директор, который молодым побывал на войне, вдруг, впервые усомнился в правоте этих чинуш, которые считали, что они знают, как нужно воспитывать Советского человека.

Он и его жена были потрясены игрой этого мальчика, у них, так уж получилось, не было детей, и они очень страдали от этого.

 Директор решил, пусть его уволят, но еще три спектакля будут показаны во время каникул, как и было, задумано. Он так и сказал, и его поддержали молодые учителя, которые не были заражены Советскими предрассудками.

Директор заявил, что если они хотят запретить показ этого спектакля, то только в приказном порядке, и в письменном виде.

Деятели РОНО, скрепя сердцем, вынуждены были согласиться, так как заметили, что родители детей, которые занимали высокие посты, были в восторге от спектакля.

А в доме у Татьяны также состоялся страшный для нее разговор с отцом. Они с отцом расположились на кухне, и тот битый час объяснял ей, как важен ему союз с отцом Александра.

 А Татьяна ему отвечала,
 – Отец, я не могу выйти замуж за Сашу, во-первых, я не люблю его, а во-вторых, я люблю другого человека,
 – В этого мальчика, который играл Золушку?
 - Да, папа, и я могу сказать, что я жду от него ребенка,
– Что! Взревел отец, да я, да я,
 
– Ах, папа, что ты можешь сделать со мною, убить? Да я сама готова за него жизнь отдать, выгнать из дома? Я готова уйти отсюда хоть сейчас.

Отец посмотрел на девочку и сказал,
 – Я знаю, что я сделаю с тобой, а пока иди, поплачься мамочке, она просила за тебя.

Этот спектакль прошел, как и обещал директор, еще три раза, на него прямо-таки рвались и школьники, и их родители, и даже те, кто были против этого спектакля.

Каждый раз Золушка была другая, и, казалось, что это были три разных спектакля.

Ольга Николаевна была счастлива, ее муж и дочка, посмотрев этот спектакль, были в восторге. Казалось, что все хорошо, все счастливы, но Алексей заметил, что Татьяна всегда веселая и даже немного ироничная девушка, погрустнела и даже, как показалось Алексею, избегала его.

К концу каникул они оказались вместе у него дома, и ночь прошла бурно и страстно, будто Татьяна занималась любовью с Алексеем в последний раз. Утром Алексей подсел к Тане, взял ее за руку и спросил,
 – Что с тобой, милая, расскажи мне, что тебя гложет?
 – Лешенька, я люблю тебя, но мой отец настолько против наших с тобой встреч, ему так нужно сродниться с отцом Александра, что он готов совершить любую подлость,

 – Ничего Танечка, переживем и это, я люблю тебя и, чтобы не случилось, ты можешь рассчитывать на меня. Довольные они расстались, а в среду, как всегда появилась Лиза, она, оказывается, посмотрела спектакль, и только могла говорить об этом,

 – Лешенька, а у тебя дома есть женская одежда?
 – Нет, а что? Тогда она сняла свою одежду и, подав ее Алексею, сказала,

 – Одевай, Леша, вот это. Алексей разделся и одел нижнее белье девочки, а Лиза оделась в трусы и майку Алексея,
– А теперь ложись неверная, или я тебя изнасилую, и засмеялась, перед ней стояла испуганная, чуть не плачущая, девочка,

 – Прости, дорогая я больше не буду,
 – Никогда! И Лиза, набросившись на него, опрокинула на кровать, и вновь они занялись страстной любовью.

А на следующий день, вечером, к нему пришли два милиционера и, показав ордер, арестовали его. Алексея привезли не в районное отделение милиции, а сразу же в Матросскую тишину, его допрашивал какой-то следователь, стараясь надавить на него и заставить признаться, что он изнасиловал какую-то малолетнюю девочку. Алексей ответил,
 
– Мне самому 12 лет, и насколько я знаю, меня не могут допрашивать без родителей и пока не вызовут моего отца, я не буду отвечать на ваши вопросы,
 – Ты смотри, какой грамотный, он позвонил и велел, пришедшим конвоирам отвести его.

Его отвели в камеру, где находились четверо заключенных, трое настоящих Амбалов, а один невысокого роста, но крепкий мужчина, был явно среди них главарем.

Когда дверь захлопнулась за Алексеем, все они стали и подошли к мальчику,
 – А, что, очень красивая девочка, слушай, ложись на эту полку, не боись, только вначале будет больно, а потом привыкнешь, и даже сам просить будешь.

Они не заметили, как у Алексея глаза засверкали желтым, животным огнем, он ударил ногой невысокого мужчину между ног, превратив его навечно в средний пол.

 Потом произошло что-то невероятное, такое даже во сне не могло присниться Советскому человеку. То, что увидел единственно оставшийся в живых заключенный, свело его с ума.

 Неожиданно мальчик превратился в мощного волка, который набросился на троих громил и молниеносно разодрал их в клочья. Потом он завыл и превратился опять в мальчишку.

 Алексей почувствовал какое-то невероятное сладостное ощущение могущества и силы. Вдруг, он увидел, как оставшийся в живых человек подполз к нему и попытался поцеловать его руку, волосы на его голове враз стали белыми,
 – Пощади меня, оставь мне жизнь, я не кому не расскажу, что увидел,
 – Ладно, я лягу на нары, и сделаю вид, что сплю, а ты уж сам придумай, что рассказать ментам, что здесь случилось.

Заключенный стал стучать в дверь, ворвались два надзирателя и остолбенели, увидев, что камера вся крови, на полу остатки тел трех заключенных, а на нарах спал крепким сном мальчик.

Через некоторое время приехал врач скорой помощи, который с ужасом осмотрел останки трупов, и констатировал, правда устно, так как понял, писать придется совсем другое заключение, что тут поработал какое-то мощное животное, с острыми клыками.

 Записал же он другое, что заключенные подрались, и заточками, которые нашли рядом с трупами, порезали друг друга до смерти.

Когда разбудили мальчика, то он сказал, что он крепко спал и не видел, что тут произошло.

В это время отец Тани спокойно рассказал ей, как он настоял об аресте Алексея Маленького, который изнасиловал маленькую девочку и сейчас Алексей находиться в Матросской Тишине и дает показания,

 – Твой друг не выйдет из тюрьмы, пока ты не выйдешь замуж за Александра и не уедешь с ним за границу. Аттестат зрелости вам обоим выдадут, как только вы поженитесь,
– Но папа я не люблю Александра, а от Алексея я забеременела, и сейчас на четвертом месяце, аборт невозможен, если конечно, ты хочешь, чтобы я жила,

– Александр знает об этом и все равно хочет жениться на тебе. Поговори с ним он сейчас приедет к нам,
 – Папа, Алексей не простой человек, и если ты его разозлишь, то можешь плохо кончить, и никакие связи не помогут. А я просто не смогу жить без него, и только его ребенок, даст мне шанс выжить,

– Тут раздался звонок и вошел Александр с охапкой роз в руках. Увидев насмешливое и гордое лицо победителя, Таня поняла, что все кончено,

– Хорошо, я выйду за него замуж, но с одним условием, я должна увидеть, как Леша выходит из тюрьмы, тогда только я приеду на собственную свадьбу.

 – Ладно, смилостивился отец, завтра можешь подойти к 8 часам утра к тюрьме, но только в сопровождении Александра. Увидишь его и тут же в Загс.

В это же время в тюрьме, в комнате для следователей, Алексей разговаривал с помощником прокурора города Москвы Александрой Петровной Звягинцевой, на основании жалобы Елизаветы Борисовны Ивановой, в которой говорится, что арестовали двенадцатилетнего мальчика без санкции прокурора и вели допрос без присутствия родителей или педагога.

Лиза соскучилась по Алексею и неожиданно для себя побежала к Лешиному дому, и увидела, как его арестовали. Она побежала к директору детдома, а та послала ее к адвокату, выдав ей деньги, и тот написал жалобу на имя прокурора города Москвы.

Александра Петровна сразу же нашла в аресте без санкции прокурора и содержании ребенка в тюрьме, да еще нахождение его в одной камере с рецидивистами, нарушения процессуального кодекса. Она требовала немедленного освобождения Алексея.

Начальник милиции ответил ей, что его арестовали по прямому приказанию министра внутренних дел, и он не может нарушить этот приказ, тем более в камере, когда находился этот мальчик, непонятным образом погибли трое заключенных. Единственный оставшийся в живых заключенный сошел с ума и ничего не говорит,

 – Ну и что? Ответила Звягинцева, вы, что думаете, что двенадцатилетний мальчик убил трех взрослых мужчин? В общем если Вы не отпустите мальчика, я пойду к Генеральному прокурору, и буду требовать вашего наказания.

В это время раздался звонок, начальник послушал его и обрадовано ответил,
 – Есть, и повесил трубку. Ну, вот все и решилось, завтра утром он в 8 утра выходит на свободу.

На следующее утра, часов в 7 утра, Таня в сопровождении Александра появилась у здания тюрьмы.

 Она увидела, что на лавочке сидели две женщины, одна была постарше лет тридцати пяти, а другая молоденькая, примерно лет 15-16, с красивым зеленоглазым лицом и копной рыжих волос,

 – Вот она соперница, догадалась Таня, но никакой ненависти к ней не было. Девушка подошла к ней и подала руку,
 – Меня зовут Лиза, я подруга Алексея еще по Детскому дому, а эта прокурорша Александра Петровна, которая и вызволила его из тюрьмы.

Таня неожиданно для себя обняла соперницу и поцеловала,
 – Лиза, во всем виноват мой отец, это он устроил это свинство. Он хотел заставить меня выйти замуж за этого парня. Пришлось согласиться, только, чтобы Леша вышел из этой тюрьмы. Они сели рядышком на скамейке и обнявшись стали шептаться о своем любимом,

 – Знаешь, сказала Таня, а ты мне во сне привиделась, будто мы сражаемся с тобой, сидя на боевых конях, с пикою в руках, на турнире, а Леша должен был победительнице дать розу и стать ее возлюбленным,
 – Ну и кто победил? Заинтересовалась Лиза,
 – Ха, ответила Таня, это же мой сон и, конечно я победила.
 - Вот еще, я в Детском доме не раз дралась из-за него с другими девочками, и всегда побеждала.

Они посмеялись, и неожиданно им стало весело,
 – Послушай Тань, мне так кажется или у тебя и вправду животик округлился. Таня гордо ответила,
– Да, уже, почти, 4 месяца моему ребенку, он говорит, что будет девочка, а он все знает,

 – И я тоже беременна, но не решалась ему сказать об этом, мы с ним договорились, как только я забеременею, то мы расстанемся,
 – Дурочка, да он узнает, что женщина беременна еще, когда она сама об этом не знает.

Лиза хихикнула,
 – Значит, он делал вид, что не знает о моей беременности, но почему же он тогда молчал?

– А ты догадайся с трех раз. Тут к ним подошел Александр,

– Таня уже 8 часов, сейчас выйдет Алексей, и мы должны уйти. И, правда открылись ворота тюрьмы, и вышел Алексей. Саша повел Таню к машине, посадил, и они уехали.
Л
Лиза бросилась к Леше на грудь и страстно поцеловала его.

Так кончился еще один период в жизни Леши. Когда окончились каникулы, к Алексею подошла Ольга Николаевна и отдала письмо Тани.

В нем она просила прощение и писала, что никогда не разлюбит Алексея, и, что без него ей не жить, и что только радость рождения ребенка любимого дает ей силы жить дальше.

Ольга Николаевна впервые увидела, как загрустили глаза Алексея, и чисто женская жалость неожиданно заставила ее сделать то, что не раз в мечтах она совершала. Она подошла к Алексею, обняла его и поцеловала в губы. Алексей ответил ей и рукой стал ласкать ее грудь, чувствуя, как она затвердела под тонкой кофточкой женщины.

Оторвавшись от ее губ, он предложил Ольге Николаевне придти к нему в гости. Она, покраснев, как девочка, согласилась.
После занятий, когда она вышла из школы, за углом она увидела улыбающегося Алешу. Она подошла к нему, и они страстно поцеловались.

В квартире Алексея, они не раздевшись, упали на кровать, и стали лихорадочно раздевать друг друга. Алексей увидел прекрасное женское тело, мягкий живот и упругие груди, а женщина была потрясена мощным не по-детски телосложением Алексея.

Леша руками и губами ласкал вначале губы Ольги, как она велела себя называть, потом опустился до ее грудей, гладя их руками и целуя круглые сосочки, покусывая их зубами, потом он опустился к ее животику, облизывая язычком пупочек, и, наконец, опустился до того места, которое она не показывала даже мужу.

Ольга Николаевна то слегка постанывала, потом перешла на легкий визг, и, наконец, неожиданно закричав, кончила. Ее потрясло, что он не начав даже половой акт, заставил ее кончить. Алексей раскрыл ее ноги и вошел в нее, убыстряя свои движения, заставляя женщину произносить страстно,

 – Еще, я еще хочу, и вскоре ощутила мощный оргазм. И так продолжалось всю ночь, такого наслаждения она не испытывала никогда за всю свою жизнь.

Ушла она от него только под утро, придя, домой, она попала под перекрестный допрос мужа и дочки. Слава богу, у нее в Подмосковье жила старая подруга, не имевшая телефона, и она сослалась на нее.
Ольга Николаевна стала приходить к Леше два раза в неделю, ее засосала эта страсть, как сильный наркотик, и она не могла отказаться от любви к Леше, даже, когда забеременела.

Когда она родила чудную девочку с зелеными глазами, очень похожую на Алексея, муж все понял, и предложил ей уехать вместе с ним и детьми к тете в Горький, либо он с дочкой уедет без нее.

До 15 лет Алексей учился в этой школе, и никто не знал, с кем он встречается. Несмотря на то, что он никогда не избирался ни старостой, ни в комитет комсомола, он стал настоящим лидером школы.

 Так уж получилось, что учителя и школьники считали его справедливым и, когда надо было что-то решать, они шли к нему с просьбой о помощи, и он никогда не отказывался помочь.

Он перешел в восьмой класс, и с ним случилось чудо, он опять влюбился.
       
       
Снегурочка или страдания молодой Веры Тереховой.

Вера проснулась со слезами на глазах,

 – Господи, как тяжело жить нам некрасивым женщинам. Никто нас не любит и не жалеет. Петров разрешил мне там, в ресторане танцевать с этим придурком, который и двух слов связать не может и все норовил потрогать мою грудь, ну я и врезала ему, как учил меня брат, прямо в солнечное сплетение, он и упал, пришлось нам с Петровым убегать из этого идиотского ресторана.

А все-таки здорово я ему врезала, будет знать, как совать руки, куда не надо.

Вера Петровна Терехова с отличием окончила Педагогический институт, факультет Русско-Советской литературы и собиралась стать преподавательницей в Университете, где преподавал её жених Петр Николаевич Петров.

Талантливейший физик, основатель целого направления в физике, где было множество загадок и пока очень мало отгадок, одну из них Петров и решил, за что в 35 лет стал действительным членом-корреспондентом Российской Академии наук.
 
Благодаря своей добродушной и спокойной натуре, а также новому направлению в физике, которое он избрал, где у него не имелось соперников, у него не было врагов.

Жизнь его так и шла бы по накатанной дороге, ученого-физика.

Собрания, конференции, лабораторные опыты, сложные расчеты, научные открытия, мировая слава, награды, машина, темно-синяя “Волга” с личным водителем, жена, дети, толстенный живот, одышка, по вечерам покер с такими же чокнутыми, как и он, профессорами на всю ночь.

Но двенадцать лет назад он встретил десятилетнюю дочь своих соседей по лестничной площадке, Веру Терехову.

О, она сразу же взялась за этого молодого двадцатичетырехлетнего парня и вертела им, как хотела.

 Заставляла по утрам делать зарядку, бегать несколько кругов вокруг дома, а главное уговорила бедного любителя хорошо покушать сесть на диету и есть только овощи и фрукты.

 Девочка ему настолько нравилась, что даже без её присмотра он занимался и бегом и утренней гимнастикой, соблюдал диету, установленной девочкой и даже ходил на свидания с теми девушками, которых она одобряла.

Правда, ученого оправдывало только одно, близкие Веры, мать, сестра, брат, отец ушел от них, слушались её, и даже побаивались.

Более того весь дом каким-то образом подчинялись её диктату. Она была самая добрый диктатор в мире. Вера, маленькая девочка бросалась на пьяных хулиганов, защищая какую-нибудь дворняжку, старалась восстановить мир в семье, где муж и жена часто скандалили.

Дошло до того, что взрослые тети и дяди просили её помочь защитить их от каких-нибудь неприятностей, и она шла в бой в их защиту.

 Чем берут все диктаторы в мире, страхом и деньгами, т.е. кнутом и пряником. Ни того, ни другого у неё не было, и она подчиняла людей тем, что непоколебимо верила в свои силы, и в справедливость.

Но Вера еще не понимала, какая страшная сила больше всего действовало на взрослых и детей. Это её трогательная и беззащитная красота, которая уже с 10 лет обжигала мальчиков и даже взрослых.

 Её белые волосы пышным ореолом обрисовывали её круглое личико и снежными хлопьями ложились на плечи и на грудь девушки. Большие продолговатые глаза прикрывались длинными черными ресницами. Цвет глаз густой морской синевой оживлял это удивительное лицо, и когда она обижалась, казалось, что её глазки наполнялись морской водой, и тот, кто её обижал, делал все, чтобы девочка простила его.

К удивлению Петрова зарядка, бег и диета так на него подействовали, что вместо жира у него появились мускулы, он почувствовал свободу в движении и живость в мыслях.

Все было хорошо, её обожали и дома и в школе. У неё был свой мальчик на побегушках, крупный ученый, лауреат всяческих премий Петров, который выполнял все её просьбы, вначале детские, а потом и взрослые.

 На его счастье девочка, а потом и девушка была совершенно бескорыстна. Если что-нибудь и заставляла его делать, например, станцевать какой-нибудь молодежный танец, или спеть какой-нибудь шлягер, то только где-нибудь наедине.

Только одно беспокоило её душу. Вопреки всем знаменитым романам, как русских, так и иностранных, она не чувствовала ни влечений к кому-нибудь, ни страсти, ни ревности, то есть она ни разу не влюблялась.

       В школе её стали называть “Снегурочка”, и не только за цвет её волос, но и за равнодушие и холодность ко всем, кто терял из-за нее голову. Окончив школу, Вера поступила в Университет на факультет Русской и Советской литературы.

На четвертом предпоследнем курсе, узнав, что её любимый толстячок Петров скоро должен уехать работать по своей теме в знаменитый Университет во Францию, Вера засела за учебники по французскому языку и старательно учила этот трудный язык.

Она знала, что без неё он никуда не уедет. У неё были отличные способности к языкам, и вскоре она уже неплохо знала его. И хотя она говорила с ужасным акцентом, Петров её понимал, вот поймут ли ее французы, этого она не знала.
 В 23 года Вера окончила Университет, и летом 1980 года они с Петровым поехали на все лето во Францию.

 После того, как самолет приземлился на аэродроме Орли, Вера заметила, что французы, о которых говорили, что это самый воспитанный народ в мире, нагло и беззастенчиво рассматривали её, при этом, как мужчины, так и женщины.

Они внезапно останавливались, стараясь рассмотреть её, создавая какой-то водоворот вокруг неё. А она бедная не знала, куда деваться от стыда.

Конечно, это ее черная кофточка с короткими рукавами и бесстыдно открытым лифом и узкая и короткая юбка, облегающее ее бедра и конечно детские белые носочки, одетые на голые ножки, и туфли на высоких каблуках, делавшие ее немного выше ростом, так не совпадали с французской модой, что она выглядела какой-то провинциалкой.

 Недаром, когда она показалась Петрову в этом наряде, он долго не мог выговорить ни одного слова и так покраснел, что Вера испугалась, что его хватит удар. Люди что-то говорили, обращаясь к ней, но она от страха ничего не понимала.

Тогда она обратилась к Петрову,
 – Милый, чего они говорят? Он, увидев её испуганные, налитые морской водой глазки поспешил ей перевести некоторые слова.

Например, что она потрясающе выглядит, что она самая красивая девушка, какую только они видели. Одна женщина спросила, у кого она одевается и не может ли она дать адрес этого великого дизайнера.

Несколько мужчин, не обратив внимания на Петрова, предложили ей руку и сердце, а в придачу несколько сот миллионов франков.

Девушке стало приятно, слезки высохли и к изумлению Петрова, она выпрямилась и зашагала с высоко поднятой головой сквозь образовавшуюся толпу, и толпа расступалась перед ней, как перед королевой.

У аэропорта их ждал лимузин с откидным верхом, забавный, похожий на таксу “Кадиллак”.

Вера с испугом смотрела на машину и гадала, в какую же дверцу надо войти, но тут из передней дверцы выскочил какой-то лощеный молодец, отрекомендовался вторым секретарем посольства, и сделал страшную для Советской девушки вещь, взял ее ручку и поцеловал.

Она посмотрела на Петрова, и он опять увидел, как налились влагой глазки у девушки, но он только подмигнул ей и с трудом влез на заднее сидение машины.

Тогда этот тип осторожно подсадил её туда же и она села рядом со своим другом. Ехали они недолго, любопытной Вере никак не удавалось из-за быстрой езды рассмотреть дома и людей.
 
Их привезли к какому-то отелю, и проводили на второй этаж в большой номер с двумя комнатами, ванной, туалетом, и с большой кроватью. Единственно, что ей понравилось это громадное во всю стену окно.

Петров уже не раз посещал Париж, и его знали и очень ценили в научных кругах, но еще никогда его так не встречали, как в этот приезд. Его и, конечно, его невесту приглашали во все лучшие дома Парижа.

 Но ей так наскучила эта пустое времяпровождение, что на третий день она сбежала из отеля и стала гулять, по, почти мифологическому городу, где каждый камешек мостовой помнил д’Артеяна со своими друзьями мушкетерами, а может быть, вон там прошмыгнула королева Марго к очередному своему любовнику.

 Вера ходила по городу, специально заворачивая в глухие переулки, чтобы почувствовать аромат этой столицы, любимой всем миром.

Когда началось смеркаться, она впервые испугалась,
 – Где же я? Ну, вот сейчас меня поймают эти самые, как их, эти французские хулиганы, кажется ”Апаш, L'apache” и сделают меня своей наложницей.

 Такая перспектива ее ужаснула, а воспаленное воображение представляло, что она в большом доме, и прислуживает этим проклятым капиталистам.

 Вера представила себя в этих вычурных нарядах с длинным подолом, волочащимся по земле. Она пожалела себя, и слезы сами собой собрались темной изумрудной влагой и потекли по щекам.

 Какой-то молодой веселый парень, проходя мимо, посмотрел на эту блондиночку и чуть не упал от изумления, такой красивой девушки он не видал. У него был фотоаппарат с цветной пленкой, и он щелкнул её несколько раз.


Потом подошел к ней и стал расспрашивать, Qui elle? O; va? Et pourquoi pleure? Кто она? Куда идет? И почему плачет? Но она ничего не поняла и от этого участливого голоса еще больше расплакалась.

Через минуту вокруг неё собралось довольно много народу, и каждый пытался ей помочь. Они перебивали друг другу и старались понять её.

Это развеселило Веру, слезки высохли, и она уже весело улыбалась этим неразумным французам, напоминавшие ей Московских жителей, которые вот также толпой пытались помочь заблудшей душе.

И тут народ расступился и к ней подошел высокий французский полицейский, и что-то стал строго спрашивать. Она заробела и от испуга неожиданно заговорила по-французски с ужасным акцентом.

Как ни странно ее певучий голос, хоть и коверкал французские слова, зазвучал, как музыка. Она назвала отель, где остановилась, и даже улицу, на которой находился отель.

 Полицейский или, как она вспомнила ажан, l'agent, остановил какое-то такси и что-то ему сказал. И тот помчал ее по адресу, всю дорогу рассматривая эту удивительную беляночку из сказки “Белоснежка” и все время что-то говорил ей.

Но Вере было не до этого, она придумывала, что скажет Петрову о своем побеге. Шофер видно позвонил в отель, потому что у большого подъезда с колонами собралась весь обслуживающий персонал во главе с Петровым и ждали свою любимицу.

Они её полюбили сразу, хотя она, как и дома, постаралась диктовать свою волю, захотела поднять восстание, что это такое, постояльцы безрукие что ли и не могут сами, например, застелить постель, накрыть на стол, в общем, обслужить себя. Самое смешное, что она выговаривала французские слова так, что французы её не понимали, но по-русски удивительно певуче и красиво.

Девушки-горничные, приходили только послушать её и посмотреть на эту русскую революционерку.

После побега невесты, Петров стал водить девушку на все свои симпозиумы и конференции

. Бедная девушка скучала, хотя ей не давали покоя молодые люди, помощники и ученики профессоров и академиков. Однажды, увидев, что девушка опять страдает, Петров повел ее в один из самых знаменитых увеселительных заведений Парижа, кабаре Мулен Руж.

 Как всегда представление поражало своими разнообразными красками и красивыми полураздетыми девушками в пестрых нарядах.

Номер шел за номером, а Петров забыв о красотках на сцене, смотрел на Верочку. Дело в том, что, собираясь в Мулен Руж, она доказывала ему, что это зрелище только для обожравшихся буржуа, которые эксплуатируют бедных беззащитных девушек.

 Но когда он зашел в номер Веры, то, как всегда у него захватило дух от поразительного контраста чистой красоты девушки и бесстыдства её наряда. Петров знал, что мама девушки была прекрасная портниха, и все наряды она шила по каким-то своим законам.

На девушке была дразнящая красная, почти прозрачная блузка и темно синий сарафан, обтягивающий талию и легко спадающий с бедер мелкими оборками подол, не доходящий до коленок и открывающий потрясающие красоты ножки. Ножки, обтянутые черными колготками, были обуты в красивые красные туфли с высокими каблуками.

Белые волосы, темно-голубые глаза, красные пухленькие губки, красный, синий, черный наряд создавал потрясающий эффект, а так как девушка реагировала на все непосредственно и так весело, что вначале ближайшие соседи стали с восторгом смотреть на это чудо, а потом и из противоположных рядов направили на неё свои бинокли.

Даже сами артисты вначале с любопытством, а потом с нарастающим весельем исподтишка наблюдали за прелестной девушкой. Они заработали так, будто это было их первое представление. Хитрый осветитель направил свой осветительный прибор на Веру и уже вес зал со смехом наблюдал за её реакцией.

К концу вечера вышел один из ведущих этого представления что-то сказал, стоя напротив Веры и смотря ей в глаза.

Вера недоуменно посмотрела на Петрова. Петров перевел,
 – Он говорит, что артисты на сегодняшний вечер хотят преподнести приз самой лучшей, самой красивой и самой обаятельной зрительнице, которая сумела зажечь артистов на лучшее выступление с самой премьеры,

 – Ой, Петров, а кто это? И замолчала, Артисты подошли к их ложе, взяв её за руки, приподняли и опустили на пол сцены.

Ей преподнесли цветы, большую коробку с конфетным набором, букет цветов и наряд актрисы кордебалета. Актрисы натянули наряд на Веру, он был немножко великоват и подол длинной юбки волочился по полу.

Потом заиграла музыка, и она вместе с другими артистками станцевала канкан, ни разу не ошибившись, и даже подпевала девушкам словами знакомой эстрадной песни, стараясь попасть в такт.

Они вернулись в отель довольно поздно, Вера посмотрела на Петрова и спросила, а ты не хочешь остаться со мной и страстно поцеловала его. Но Петров знал, что если он останется и сделает ее женщиной, она никогда не простит ему этого и, сославшись на усталость, ушел в свой номер.

А на утро она проснулась знаменитой. Во-первых, на обложке какого-то журнала появилась ее чудесная фотография с полными слез глазами, парень заработал кучу долларов за эту фотографию.

 В этом же журнале на развороте появились ее фотографии на представлении. Журнал буквально был смятен с прилавков киосков. А к вечеру Петров сообщил, что ей пришел чек с баснословной суммой для простой Советской девушки в сто тысяч долларов.

Этот чек был прислан американским журналом, напечатавший эти удивительные снимки. Этим журналом оказался самый страшный для Советского Союза, развратный “Плейбой”.

Журнал, который туристы тайком провозили на родину, и который зачитывали до дыр. “Плейбой”, наградил Веру этим чеком, как самой красивой девушке журнала за целый год. К чеку было приложено приглашение, сниматься в журнале.

Вера была в ужасе и теребила Петрова,
– Пожалуйста, откажись от денег, а то я вылечу из комсомола в два счета. Петров же её успокаивал,
– Не бойся дурочка, этот чек только что принесли из посольства, а от приглашения ты можешь отказаться. Даже сам посол очень доволен всем этим, и он прислал два пригласительных билета на бал к президенту Миттерану, впервые избранного на этот пост, в честь взятия Бастилии 14 июля,

 – Ой, Петров я ужасно боюсь, да и надеть мне нечего, и тут же стала копаться в нарядах сшитых матерью,
 – Петров, ты не можешь выйти, я буду переодеваться. Петров вышел и увидел, что в номер Веры спешили несколько горничных, которые были без ума от молоденькой Русской девушки.

Через довольно длительное время в номер Петрова постучали, и он впустил взволнованную горничную, которая попросила его пойти посмотреть на свою невесту.

 Глаза ее сияли таким восторгом, что Петрову стало не по себе, что опять одела эта непредсказуемая Вера, которая только что плакалась, о том, что ей нечего одеть.

Он подошел к двери и постучал, ему хором ответили на русском и французском языке,
 – Войдите” Entrez”. Степанов вошел и, увидев свою любимую, остолбенел.

 Вера стояла на красивых черных туфлях с высокими каблуками, и казалась выше своего роста, на ней было надето черное парчовое платье, как лайковая перчатка, облегающее ее стройную фигурку, подчеркивая потрясающие крепкие грудки и красиво очерченные бедра, большое декольте открывали вверх лилейных грудок, но красный шейный платок прикрывал их.

Ниже колен подол длинного платья расширялся складками и, почти закрывал лодыжки, под ним виднелись только туфельки. Сзади до стоячего воротничка оно было застегнуто на множество перламутровых пуговиц. Стоячий воротничок казалось, поддерживал головку с копной белых волос.

Волосы, заплетенные в замысловатую высокую прическу, напоминали женские парики восемнадцатого века, небольшой макияж и мушка на правой щечке еще больше делали лицо Веры похожим на старинные портреты женщин эпохи классицизма.

И только вздернутый носик, и удивительно лучистые темно-синие глаза, в которых легко читались взволнованные мысли девушки, делали ее земной и человечной.

 Петров никак не мог придти в себя. Как всегда его поразило, как такое платье делало фигуру девушки в одно и то же время неземной и манящей, непреступной и страшно эротичной.

Девушки, собравшиеся вокруг Веры, влюблено смотрели на нее, у некоторых в глазах даже показались взволнованные слезки,
– Ну, как? Спросила у потрясенного жениха Вера, не очень вызывающее платье.

Да ты прав, я буду выглядеть, как белая ворона, среди парижского высшего общества. Да, в нашей стране куда проще, оделся без претензий на моду и можешь прийти в любое общество, лишь бы была не глупа и не скучна.

Я, пожалуй, сниму это платье и вообще не пойду на этот идиотский бал.

Она попыталась расстегнуть свои пуговички на платье, но тут номер переполнился визгом девушек и протестующим голосом Петрова,
 – Ладно, ладно, Петров вези меня на этот эшафот, где мне, как бедной Марии Антуанетте, Marie-Antoinette отрубят голову.

И тут позвонили по телефону, стоящего в номере и мужской голос пригласил товарищей Петрова и Терехову спуститься вниз, так как их ждет лимузин.

Петров оделся во фрак и черные модные брюки, под фраком виднелась белоснежная рубашка с манишкой, на шее висел галстук бабочка. Вера с удовольствием осмотрела Петрова и ни слова не сказав, вложила ему свою ручку в согнутую калачом руку.

Они спустились вниз, на улице их ждал тот же самый лимузин с тем же самым лощеным товарищем.

 Надо сказать, что с ними пришли, чуть ли не все обитатели гостиницы с изумлением смотревшие на не весь, откуда взявшуюся казненную королеву.

Потрясены были и водитель лимузина и работник посольства СССР, которые не могли прийти в себя от вида этой простой Советской девушки.

 Как всегда вокруг Веры возникло маленькое столпотворение, люди запрудили тротуар, а главное, неожиданно стали останавливаться машины и весело загудели, салютуя королеве. Вера внезапно для Петрова, в который уже раз преобразилась и легкой походкой, держа спину прямой, головку приподнятой, подошла к лимузину и гордо села на заднее сидение.

 В президентском дворце собралось уже довольно много народа, в основном элита французского общества, писатели, знаменитые актеры и режиссеры, политики всех направлений от правых до левых, ученые, главы многих государств, дипломаты со всех сторон света, мэры крупных французских городов, парламентеры и т.д. и т.п.

Они сбивались кучками и что-то говорили друг другу. В зале стоял постоянный многоязычный шум, смех. Рядом была еще одна зала, в котором, в самом центре стоял длинный стол с закуской и легким французским вином.

Казалось, что появление еще одной пары никто не заметит, но французы не были бы французами, если бы не заметили появление очень красивой девушки, да еще блондинки, о которой много говорили в последнее время.

Когда Вера, ужасно волнуясь и ругая себя за такую смелость, вошла в зал, неожиданно шум смолк, и наступила тишина. Все с восторгом смотрели на эту блондинку, которая нервно теребила веер, и у которой и так красивое лицо неожиданно побледнело, чуть не сливаясь с цветом волос, напомнило всем портреты Марии-Антуанетты Marie-Antoinette, погибшей от рук палачей.

Петров растерялся и не знал, что ему нужно делать. Но тут к ним на помощь пришел посол СССР во Франции и стал знакомить ее к подходящим мужчинам и женщинам.

С ней здоровались и знаменитые французские актеры, которых она с восторгом узнавала и пожимала их руки. На ее счастье через некоторое мгновение объявили, что появился сам президент Франции с супругой.

Все встали в ряд, и вошел президент Франции господин Миттеран, очень импозантный мужчина с насмешливыми глазами. Он поздоровался только с главами государств и посольств. Вышел на импровизированную трибуну и пол часа что-то говорил.

После чего начался бал, гости разделились, кто пошел испробовать французское вино и закуску, кто-то остался в зале танцевать. Вера с Петровым вошли в зал для фуршета, и Вера от волнения выпила несколько бокалов вина и закусила очень вкусной едой.

После чего они вышли в зал и увидели множество пар, танцующих вальс,
– Петров ты должен меня пригласить на танец, он сделал поклон, приглашая девушку на танец, и они закружились, стараясь не сталкиваться с другими парами.

Вино сделало свое дело, Вера раскраснелась, глаза стали еще больше, превратившись в два синих луча, прическа немного растрепалась, придавая ее лицу очаровательное хулиганское выражение, которое уже не напоминало королеву восемнадцатого века, а простую веселую девчонку.

Когда танец кончился к ужасу многих присутствующих, президент неожиданно подошел к Вере и Петрову и попросил разрешения у Петрова, пригласить его даму на тур вальса.

Получив разрешение, он согнул свою руку, Вера просунула свою руку под локоть президента, они прошли до середины зала и начали танцевать. Миттеран был высок, немного грузен, но танцевал легко и красиво.

Он нагнулся к ушку Веры и тихо сказал,
 – Vous la jeune fille tr;s belle et amusante, je lisais beaucoup sur vous dans la presse, ne penserait pas jamais que dans un tel pays, comme l'URSS peuvent appara;tre les femmes d;ferr;es.
– Вы очень красивая и забавная девушка, я много читал о вас в прессе, никогда бы не подумал, что в такой стране, как СССР могут появиться раскованные женщины

– Pourquoi?
– Почему же? Красиво коверкая французские слова, удивилась Вера. Notre pays un des nations les plus culturelles du monde et ;tait c;l;bre toujours par la beaut; des femmes, vous, probablement, ne connaissez pas, mais une notre princesse m;me a visit; par la reine fran;aise.

 Наша страна одна из самых культурных наций мира и всегда славилась красотой своих женщин, Вы, наверное, не знаете, но одна наша княжна даже побывала французской королевой,
– D'une mani;re amusante, vous parlez fran;ais si bien que je pour l'instant ai pens; que je prononce cela incorrectement les mots fran;ais.

 – Забавно, вы так славно говорите по-французски, что я на миг подумал, что это я неправильно выговариваю французские слова
– Monsieur Mitteran, chez Le Goja est une eau - forte, il s'appelle, la R;volution il semble “mange les enfants”, ainsi me parlaient que je par quelque chose rappelle votre reine c;l;bre, avec qui ont coup; la t;te. Probablement, ; mon avis, n'importe quelle r;volution am;ne au nettoyage dans la destruction de plusieurs gens. Mais tout de m;me l'histoire du monde est du tour des guerres et les r;volutions.

– Господин Миттеран, у Гойя есть один офорт, называется он, кажется “Революция поедает своих детей”, так вот мне говорили, что я чем-то напоминаю вашу знаменитую королеву, которой отрубили голову.

 Наверное, любая революция приводит к очищению через гибель многих людей. И все-таки история мира это череда войн и революций. Миттеран даже остановился, удивленно глядя на молодую и красивую девушку, которая оказалась не только красивой, но и умной девушкой,
– Si je pourrais enlever des ans trente, j'aurais commenc; ; vous soigner, et vous seriez exacts par ma jeune fille.

 – Если бы я мог сбросить лет тридцать, то я бы стал ухаживать за Вами, и Вы точно стали бы моей девушкой.

Вера от удивления остановилась и впервые не смогла ответить на его слова. На ее счастье танец закончился, и улыбающийся президент отвел девушку к Петрову.

К ней сразу же подбежали журналисты, папарацци хотели узнать, о чем говорили президент и Русская девушка, но ей так понравился президент, что она отказалась отвечать на вопросы.

Через некоторое время Петров и Вера уехали к себе отель. Конечно, ее ожидали новые подруги, и, конечно, они также задали вопрос девушке, о чем же она говорила с президентом, но Вера ответила, если президент сочтет нужным, то он сам расскажет об этом разговоре.

На следующий день Петров прочел Вере, что ответил на этот вопрос президент, он сказал, что если народ России так же мудр, как эта милая девушка, то с Россией можно и нужно договариваться.

Слава ее и у французов, и в Советском посольстве достигла апогея, ей тут же предложили стать учительницей в школе при посольстве. Только по закону она должна была год отработать в Советском Союзе.

Прошло еще некоторое время, наступил август, в Париже все еще было очень тепло, но листья на некоторых деревьях на бульварах начали желтеть.

Девушки, подруги Веры заметили, что их веселая любимая постоялица, вдруг загрустила, часто выходила на улицу, шла на ближайший бульвар, садилась на скамейку, смотрела на людей, которые, как и в Москве, собирались кучками, играли в шахматы, спорили о политике, и так как большинство собравшихся было мужчин, говорили о женщинах.

Молодые мамы гуляли по бульвару с колясками, иногда садились на скамейку, открывали книгу и читали.

Все было в точности, как на бульварах Москвы. Горничные забеспокоились и однажды все вместе постучали к Петрову, и когда он их впустил, заговорили с ним, перебивая друг друга,
– Месье, quelque chose fut possible ; notre fille, elle s'est attrist;e, est constant sur quelque chose pense, et m;me nous de la fois voyions deux chez elle dans les yeux de la larme

– Месье, с нашей девочкой что-то случилось, она погрустнела, постоянно о чем-то думает, и даже мы раза два видели у нее в глазах слезы.

Петров, оказывается, тоже заметил эти перемены, но ему русский доктор из посольства объяснил, что просто девушка скучает о родине.

У русских часто это бывает, легкая форма ностальгии, постепенно они привыкают и могут уже долго жить на новом месте. Петров, как мог, объяснил это девушкам, и они загрустили,
– Signifier notre fille veut ; la maison.

 – Значить наша девочка хочет домой. В середине августа Петров с Верой, наконец, собрали свои пожитки и улетели домой.

Дома, как всегда, с приездом Веры началась кутерьма. Весь дом радовались ее приезду. На следующее утро Петрову позвонила мама Веры,

 – Петр Николаевич наша девочка, как ушла вчера вечером из дома и вот уже девять утра, а ее все нет, – Не беспокойтесь Елизавета Петровна, Вера бродила по Москве в моем сопровождении, здоровалась с Москвой, обходила все бульвары, мосты на Москве реке, Воробьевы горы, в общем, мы облазили всю Москву. Сейчас она спит у меня сном праведника.

А на следующий день по просьбе Веры, которая захотела пойти со своими друзьями в поход по Подмосковью на целых трое суток, Петров пошел в школу, которую они с Верой наметили для трудоустройства.

Эта школа была той, которую окончил когда-то Петров. Его очень любили учителя, и особенно директор, гордившийся успехами Петрова.

Петров шел по знакомому коридору и, конечно, он вспомнил обо всем, что здесь с ним происходило, он был довольно толстым учеником, но очень знающим, особенно по математике. Ребята даже из старших классов, ходили к нему списывать ответы.

Окончил он эту школу с золотой медалью, но до настоящего времени его просили прийти в школу на всякие памятные даты.

Коридоры были пустыми, но когда он вошел в учительскую, все учителя сидели за столом и что-то горячо обсуждали. Когда Петров вошел в учительскую, педагоги подняли головы и многие из них его узнали, директор находился в этом кабинете, так как его кабинет ремонтировался.

Директор сразу же узнал своего любимого выпускника, он встал и подошел к Петрову и пожал ему руку,
 – Что же привело академика в наши пенаты?
 – Понимаете, какое дело, я скоро женюсь, моя невеста, окончила педагогический факультет университета, меня пригласили поработать в лабораториях французских университетов, где есть оборудование для моих изысканий.

По нашим законам, педагог вначале должен провести практику в Советском Союзе, а потом разрешат преподавать за рубежом. Мы с невестой решили, что она будет преподавать в Вашей школе. Зовут ее Вера Алексеевна Терехова, ей 23 года, специальность ее Русско-Советская литература,

 – Что ж, у нас с недавно освободилось место преподавателя литературы в старших классах. Вы документы ее принесли?
 – Да, открыл свой пузатый портфель, Петров, вот они, он вытащил все документы и передал директору, из портфеля неожиданно выпала небольшая фотография, директор взял в руки фотографию и увидел портрет необычайно красивой девушки, блондинки,

– Это кто? Спросил директор,
 – Это моя невеста Вера Терехова. Фотография пошла по рукам, Директор даже побледнел,

– Петр Николаевич, мы Вас любим и уважаем, поэтому я с согласия всех наших учителей предлагаю вам, возьмите все эти документы и идите в другую школу,
 – Почему? Удивился Петров. Она очень красива и Вы почти наверняка потеряете ее,
 – Но почему? Переспросил Петров,

 – Вы знаете, почему любимая учениками и нами учительница Ольга Николаевна ушла из школы, потому что она влюбилась, как девчонка в одного ученика и ей пришлось вместе с семьей уехать в Свердловск на родину своего мужа,
 
– Хорошо, а при чем тут Вера? При том, что если она понравиться этому парню, то он сведет ее с ума, и ты лишишься своей невесты, а мы преподавателя, подумай лучше,

 – Интересно, как Вы это представляете? Я скажу, Вера, милая, я не хочу, чтобы ты шла работать в эту школу, а то ты влюбишься ненароком и бросишь меня.
 
– Ладно, я поговорю с нею, но боюсь, что она не послушает меня. Сделаем так, Вы берете документы, а мы перед началом учебного года придем вместе, и она заберет документы сама, она никогда не меняет своего решения, она ужасно упрямая. Петров отдал документы Веры и ушел.

Он пришел в дом Веры и все рассказал ее родным ее матери брату и сестре. И тут девочка спросила,

 – Эта, не та школа, где была показан три года назад спектакль “Золушка”, который поставил всю Москву на уши? Потом оказалось, что Золушку играл мальчик, который был только на год старше меня.

Мама подумала и решила так,
– Если мы скажем Вере о том, что надо перейти в другую школу, только потому, что она может влюбиться, то она тут же пошлет нас всех куда подальше. Лучше ты Петя что-нибудь придумай, в конце то концов можно и соврать для ее же блага,

 – Нет, я не умею врать, она сразу же догадается, а потом я так ее люблю, что, если она будет счастлива с другим человеком, то я буду только рад этому.

Так случилось, что Вера опоздала на поезд и приехала домой только 2 сентября, поэтому документы остались в школе. Она тут же позвонила Петрову и попросила его пойти вместе с ней в школу,
 
– Хорошо встретимся завтра в скверике перед школой в 8 часов. На следующий день, когда Петров подкатил к школе, он увидел Веру, и, как всегда у Петрова перехватило дух, кажется, одета она была очень скромно, черная до колен юбочка, и беленькая кофточка без воротника, верхняя, расстегнутая пуговичка открывала верх красивой груди.

 Опять у Петрова возникло ощущения раздвоенности, казалось, что Вера оделась очень скромно и в то же время, оголенная шея, выпуклости начало груди и даже чуть ли не детские туфельки без каблуков, и беленькие носочки неожиданно придавало ей невероятную эротичность.

Вера находилась в каком-то странном состоянии, так как оставалось почти полчаса до звонка, они сели на скамейку.

Вера тут же начала ругаться
– Петров, ты, куда меня привел, здесь очень невоспитанные дети, ты представляешь, мимо меня проходил мальчик лет пятнадцати, и, черт возьми, он показал мне язык,
 – Ого, как волнуется, изумился Петров, он почти ни разу не слышал таких выражений от Веры,

 – Знаешь, я много видела красивых людей, особенно во Франции, но такого никогда раньше не видела, зеленые с желтоватым отливом глазищи на пол лица, грива вороных волос, немного курносый нос, полные алые губы, чуть раздвоенный подбородок, ну, в общем, я засмотрелась на него, он тоже уставился на меня и, вдруг, засмеялся и показал мне язык. Такой невоспитанности от Советского ученика я не ожидала. Тогда Петров робко спросил у Веры,

– Может быть, нам забрать документы у директора? Он обещал, что отдаст их,

 – Нет, Петров, я воспитаю этого мальчишку настоящим Советским человеком, и вдруг, поперхнулась, в скверике появился тот самый мальчишка, которого она так красочно описала.

Он подошел к ним и мягко чуть охрипшим голосом сказал,
– Говорят вы наша новая учительница по литературе, мы все очень рады, так как мы почти год не занимались литературой. И как-то по-особенному эротично смягчая гласные буквы, заявил,

 – Пожалуйста, извините меня за то, что я показал Вам язык. Я больше не буду, честное слово, просто я растерялся, такой красивой девушки я никогда не видел.

 Петров посмотрел на Веру и понял, сейчас она бросится к нему на шею. Холодное сердечко снегурочки растаяло вмиг. Конечно, они оба сдержались, но с большим трудом.

 Мальчик пошел в школу и Вера вместе с Петровым поспешили за ним, когда они вошли в Учительскую, там собрались уже все педагоги и стоял веселый гам, будто видятся они впервые.

 Вера и Петров, постучавшись, зашли к директору, напротив директора сидела молоденькая девушка, так же, как и Вера только, что устроившаяся учительницей начальных классов.

Директор поздоровался с Петровым и Верой, и сказал учительнице,
– Ну что же, поздравляю, Елена Матвеевна, Вас ждет 1б класс, через 20 минут у Вас начнется первый урок, Вас проведет туда наша заслуженная учительница Елена Ивановна Комарова. Он встал и пожал руку учительнице.

Итак, Вера Александровна, насколько я понял, Вы не собираетесь забирать документы.
 – Да, пискнула Вера,

 – Ну что же, У Вас первый урок в 8а классе. Я провожу Вас в этот класс, а остальное все зависит от того, понравитесь Вы одному мальчику или нет. Вы знаете, даже я не смогу Вам помочь, если у Вас не сложатся с ним отношения, а пока посидите в учительской познакомьтесь и поговорите с учителями, а я поговорю с Петровым.

Вера вышла, учителя посмотрели на нее, шум прекратился, и все сочувственно уставились на нее. Одна молодая и красивая учительница подошла к ней и назвалась,

 – Меня зовут Евгения Дмитриевна Орлова, я преподаю Историю в старших классах. Потом, помявшись, спросила, это правда, что Леша показал Вам язык?

 – Вот это да, уже вся школа знает, да что же тут такого, он ведь извинился,
 – Когда? Удивилась Евгения Дмитриевна,
 – Да там же на лавочке,
 – Счастливая Вы,
 – Почему? Удивилась Вера,

– Понимаете, все девушки, и женщины в этой школе влюблены в него, недавно он расстался с одной нашей учительницей и теперь старается никого не выделять,

– Почему?
 – Да помани он кого-нибудь хоть пальчиком, и любая пойдет за ним,
– И вы тоже?
– Конечно,

– Но ведь Вы замужем,
 – Ах, девочка, если он захочет, он сведет с ума любую. И эта любая будет счастлива,

 – Скажите, многих он свел с ума и сделал счастливыми,
– Нет, за время своей учебы в нашей школе, только двоих, Вы будете третья,
 – Я? Почему Вы так решили?

– Да потому что он обратил на Вас внимание. Вера вспомнила его горящий взгляд, обращенный на нее, его улыбку заставившую вздрогнуть ее сердечко, и все-таки заявила, задрав носик,
 
– Вот еще, да я поставлю его на место, у меня есть жених, Академик, он меня очень любит,
 – Ну что ж хорошо, сейчас Вы идете в 8а класс, в котором он учиться. Увидев испуганные глазки Веры, наполнившиеся влагой, Евгения Дмитриевна улыбнулась

– Что испугалась?
– Вот еще, ничуть и, взяв дневник, вышла из учительской вместе с Евгенией Дмитриевной.

По дороге их нагнал директор и сказал,
 – Все-таки я Вас представлю классу, так будет лучше,
– Хорошо, но я и одна смогу справиться с этим дерзким мальчиком.

Они вошли в класс, ученики встали и директор представил им новую учительницу,
 – Вера Петровна Терехова, прошу любить и жаловать, только, что окончила Университет с золотой медалью. В классе стояла тишина, все школьники рассматривали новую учительницу, и в их глазах виделся восторг и что-то такое, что нельзя было понять.

Дело в том, что класс разделился, почти поровну.

Перед приходом новенькой учительницы, они поспорили друг с другом, сколько продержится эта красивая женщина перед обаянием Алексея, одни предрекали полное поражение Веры Петровны в первый же день знакомства, другие же считали, что она продержится не менее недели.

 После ухода директора, Вера, оставшись одна, села за стол, открыла журнал и сказала,
 – Будем знакомиться, как вы уже знаете, меня зовут Вера Петровна, сейчас я буду называть ваши фамилии, и вы отзывайтесь.

 Она стала называть фамилии, и ученики весело отзывались, им очень понравилась их новая учительница.

Наконец, она добралась до фамилии Маленький, встал Алексей и к удивлению одноклассников, спокойно и даже робко, улыбаясь одними глазами, он назвал свое имя и отчество.

 Растерявшись от этой удивительной улыбки, Вера проглотила комок, застрявший в горле, и, охрипши голосом, спросила его, кто его отец и мать, где и когда он родился,
 
– Родился я, наверное, в Москве, в 1965 году, нашли меня под Новый год, так что я новогодний подарок, своих настоящих родителей я не знаю, но зато мои приемные родители приняли меня, как своего и все лучшее во мне от них, особенно от матери.

 В классе установилась необыкновенная тишина, до этого никто не знал об этом.

Вере стало жалко мальчика до слез, которые она еле сдерживала,
 – Извините меня, пожалуйста, я не хотела вас растревожить.
 – Вера Петровна не волнуйтесь, по-моему, вы такая добрая и красивая, что вполне можете заменить мне маму.

Вера от возмущения не смогла выговорить ни слова, она набрала в рот, чтобы ответить на эту дерзость, но Алексей все так же серьезно произнес,

 – Ой, извините меня, я вас обидел, конечно, вы очень молоды, чтобы быть моей мамой. Это еще больнее ударило по самолюбию Веры,
 – Ты нахал и урод, я с тобой больше не буду разговаривать,
 – Вера Петровна не обращайте внимания на мою грубость, я так растерялся от вашей небесной красоты, что не замечаю, что говорю. Вера искоса посмотрела на лицо мальчика и увидела его смеющиеся глаза,

 – Алексей вы мешаете мне работать, и я прошу вас выйти из класса вон,

– Хорошо, Вера Петровна, я больше не буду говорить вам, что вы очень красивая.

Вера Петровна не знала, что делать смеяться ей или плакать, но опять, увидев эти смеющие нахальные глаза, она, боясь засмеяться просящим голосом, попросила его,
 – Уходите, пожалуйста.

 Он улыбнулся ей, и, сделав грустные глаза, вышел. Выражение его глаз, как ножом полоснуло по ее доброму сердцу. Да еще уходил он с опущенными плечами, и как показалось доброй Вере, он был очень расстроенным.

 Она растерянно повернулась к классу и, как всегда, на лице у нее было все написано, и отчаяние, и испуг, и растерянность.

Одна девочка не выдержав, встала и сказала,
 – Вера Павловна, да не переживайте вы так, не стоит он этого. Он ничуточки не расстроен, это он так играет с вами, не обращайте на него внимание,

 – Вот еще, да он мне ничуть не интересен, давайте продолжим урок.

И она, назвав тему, начала рассказывать о Гончарове и о его трех знаменитых романах, говорила она очень интересно не по учебнику, с цитатами и с выдержками из работ критиков того времени, для ребят Гончаров, такой скучный писатель, неожиданно оказался очень интересным, и даже веселым человеком.

Все было бы хорошо, ребята живо интересовались писателем и его временем, пока Вера не посмотрела в окно, и не прервала бы свою речь на полуслове, глаза ее загорелись огнем праведного гнева.

 Ученики, заметив, что она не обращает на них внимания, тоже посмотрели во двор, и весело рассмеялись. Бедный, несправедливо изгнанный мальчик, стоял на виду у всей школы с какой-то девчонкой и беззастенчиво обнимал ее, а девочка, не веря в свое счастье, готова была прямо тут же на месте отдаться ему.

 Вера Павловна разозлилась на этого скверного мальчика так, как никогда в жизни ни на кого не злилась, и в тоже время какая-то тяжесть легла на ее плечи, она никак не могла понять, что с нею.

Противоречивые чувства бродили в ее бедной головке, и гнев, и грусть, и любовь. Ее поразило это незнакомое щемящее и в тоже время сладостное чувство, которого она никогда не знала,

 – Значит, и я могу любить, как это тяжело, и как это сладко, кончилась моя независимость, теперь мое настроение и моя жизнь напрямую зависит от этого скверного насмешливого мальчишки, который, внезапно, стал ей дорог, и любим.

Класс притих, увидев как лицо красивой блондинки, засветилось, синие глубокие глаза, казалось, стали еще глубже и счастливыми. Она, улыбаясь, смотрела на то, как Алексей старается привлечь ее внимание к себе.

Леша, точно почувствовав, что Вера разгадала его тактику, что-то сказал девочке, поцеловал ее в щечку, и ушел в скверик. Ребята поняли, что ни Алексей, ни их учительница, не проиграли и не выиграли, потому что это была не игра, а любовь.

Раздался звонок, и Вера, идя в учительскую, подумала, что сейчас ее коллеги начнут над нею смеяться, но она встретила дружеские улыбки, и обычный треп учителей.

 Вера на большом подъеме провела оставшиеся уроки, и после окончания их, она, сдав журнал и попрощавшись с коллегами, вышла на улицу, пройдя по скверику, она увидела на одной из скамейки сидящего Алексея, лицо его было спокойным и печальным.

Она подошла к скамейке и села рядом с ним.
Сентябрьское солнышко ласково освещало скверик и двух влюбленных, с тополей с легким шорохом падали листья, еще было тепло, но ветерок нес прохладу и успокоение.

Вера положила руку на голову Алексея и погладила его шелковые волосы. Он повернул свою голову, и его зеленые затуманенные глаза встретились с влюбленными синими глазами Веры, и они крепко обнявшись, поцеловались.

 Они, перебивая друг друга, что-то говорили, как казалось обоим очень важное, но если бы их кто-то услышал, то ничего бы не понял из этого лепета влюбленных.

Они встали, и, обнявшись, куда-то пошли, и чуть ли не на каждом шагу, спрятавшись за какой-нибудь угол, целовались, не обращая внимания на прохожих.

Около какого-то дома, неожиданно Алексей остановился,
 – Любимая моя, миленькая моя, здесь я живу, если хочешь, зайдем ко мне навсегда, я люблю тебя, выходи за меня замуж, я буду любить тебя даже там, он показал на небо,

Ее сердечко забилось в груди, как птичка, точно хотело вырваться из клетки,
– Милый, нет, это я тебя люблю, и прошу жениться на мне, поэтому, веди меня к себе. Они вошли на двор, и все, также, не замечая никого вокруг, поднялись на третий этаж, и долго целовались перед дверью, пока Алексей не услышал, как скулит Борька.

 Он отстранился от Веры, достал из кармана ключ, и открыл дверь. Они не успели даже переступить порог, как большой добрый Сенбернар, набросился на них и стал облизывать их лица, во все стороны полетели хлопья слюны изо рта. Наконец, они освободились от собаки, и Алексей повел девушку на кухню,

 – Давай покушаем, спросил он ее, и целомудренная Снегурочка, покраснев, и не узнавая себя, замотав головой, прошептала,
 – Пойдем туда, и показала рукой в ту сторону, где она заметила спальню,
– Ну что ж идем, и легко подхватив девушку на руки, понес в спальню, приказав Борьке остаться у порога.

Собака выполнила приказание и с несчастным видом улеглась у порога спальни. Алексей донес девушку до кровати, осторожно уложил ее поверх одеяла, и стал раздевать ее, целуя открывшиеся места, и Верочка отдалась на милость опытным рукам мальчишки.

 Алексей расстегнул пуговицы на кофточке девушки и начал целовать ее белоснежные плечи, снял кофточку и отпустил лямочки белоснежной рубашонки, он целовал начало груди у Верочки.

Расстегнув бюстгальтер и обнажив красивую пухленькую и довольно крепкую грудь, он крепко целовал ее, и, взяв зубами за сосочек, осторожно прищемил его, заставив бедную девушку вскричать от наслаждения.

Алексей спустил рубашку еще ниже до пояса, хотел заняться ее крепким и в тоже время нежным животиком, но неожиданно Вера воспротивилась этому,
 – Любимый ты забыл поцеловать другую грудку, и сжала ее ладошкой,
 – Ах, миленькая грудка, извини меня, пожалуйста, прошептал Леша, и занялся ею.

Поцелуи сменились ласками, Верочка уже была на краю своей удивительно прекрасной гибели, когда почувствовала необычайное наслаждение и бурно окончила. Она легла на спину, лицо ее глупо улыбалось, и она старалась успокоить свое дыхание.

Она решила, что все кончилось, когда этот негодяй, этот садист приподнялся, лег между ее ног и осторожно ввел свой ужасный инструмент в нее, и она, изогнувшись, приняла его и, почувствовав небольшую, но приятную боль, подчинилась ритму движения Алексея.

После нескольких движений она опять возвысилась до необычайного наслаждения, и теперь уже вместе со своим другом, вскрикнув, окончила вновь. Алексей лег на спину, а Вера прикорнула рядом и, обняв его, залепетала,

 – Ах, Леша, я, наверное, ужасно развратное существо, мне хочется все повторить, и вновь почувствовать его внутри, но ты все делаешь неправильно, как всегда по своей привычке, Вера стала учить своего друга.

Леша ухмыльнулся, лег на спину и спросил,
 – Училка, а как надо? Вера растерялась, и с ужасом уставилась на обнаженное тело своего друга.

Она покраснела, как могут только блондинки, даже шея у нее покрылась красными пятнами,
 – Бесстыжий черт, закройся сейчас же, или получишь по лбу,
 – Но ты же должна мне показать, как правильно надо заниматься любовью,

 – Ладно, вздохнула Вера и легла на Алексея, она осторожно поцеловала эти горячие губы, и тут его язычок проник к ней в рот и начал ласкать ее небо, и женщина, забыв о приличиях, стала целовать его тело, царапать и кусать его крепкий живот.

 Она оказалась прекрасной ученицей и повторила дорожку поцелуев и ласк своего друга по своему телу по крепкому телу Алексея, и достигла того, чего она так боялась увидеть у него.

И все-таки она поцеловал его и там, и неожиданно для нее он окреп. Тогда она привстала и сама ввела его себе внутрь, и скачка началась вновь. Так, с переменным успехом они провели всю ночь, и только к утру, они заснули мертвым сном.

Алексей проснулся первым, и, увидев, что на часах уже половина девятого, стал будить Веру, которая никак не хотела просыпаться.

Наконец, она очнулась, и к своему ужасу увидела на часах полдевятого утра,
 – Господи, я опаздываю, и посмотрела в зеркало, и там к своему ужасу она увидела свое лицо, оно выглядело устрашающим, щеки горели необычайно красным огнем, губы от частых поцелуев располнели и стали пунцовыми, волосы растрепались и белой копной лежали на голове и плечах, глаза, как две синеньких звездочки сияли в полутьме комнаты.

Она посмотрела на тело и ужаснулась синякам и следам укусов на нем. Она вспомнила, как когда-то девчонкой читала роман Золя, Нана, и там были прекрасные иллюстрации обнаженной распутницы, да еще блондинки, очень похожей на нее,

 – Вот я и стала распутной девкой, но ее тело горело от страсти, а душа изнывала от любви к этому душегубу, и она неожиданно для себя хихикнула,
 – Надо же, а быть распутницей ни так уж и плохо.

Она тихонько встала, оделась и посмотрела на своего любовника, который тут же заснул поперек кровати совершенно голым, и по нему никак нельзя было сказать, что он только что занимался и прекрасно занимался с нею любовью.

 Она хотела уйти, не попрощавшись, но, вдруг увидела, что он открыл глаза и призывно посмотрел на нее, и вся ее душа, все ее тело рванулось к этому первозданному человеку, и она, плюнув на все, рванулась к нему, по дороге скидывая одежду.

 Их жаркое и страстное объятье, превратив эти два тела в одно целое, казалось, нельзя было расцепить, и после бурных, любовных движений, они оба с шумом и криком кончили,
 – Вот и растаяла Снегурочка, а появилась жаркая и распутная девка,
 – Не говори так, дурочка, просто нас коснулась десница бога и мы с тобой стали одно целое, радуйся моя госпожа, очень мало людей находят свои половинки, только с помощью всевышнего иногда удается найти ее,

 – Как ты красиво говоришь, прямо, как по шпаргалке, и тут она посмотрела на часы,
 – Господи, уже 9 часов, мы же опоздали в школу, давай быстрей одевайся, может быть, успеешь на второй урок,
 – А ты? Усмехнулся Алексей,

 – А мне надо к третьему уроку, и вдруг Вера подозрительно посмотрела на него, и в ней взыграла учительница,
 – Уж не хочешь ли ты прогулять уроки, ученик Леша? Леша рассмеялся,
– Нет, не хочу, дорогая учительница, я предупредил директора школы, что ухожу из школы,

 – Как уходишь, ахнула Вера, а я? Я теперь без тебя жить не смогу,
– Я тоже, но не могу же я учиться в дневной школе, где учительница моя жена,
– Правда, как я не подумала, а когда же ты успел сказать все это директору? Возмутилось целомудрие у Веры, неужто ты позвонил директору и все ему рассказал?

 – Конечно, нет, я вчера пришел к нему после уроков и попросил его разрешение уйти из школы, так как я люблю тебя больше жизни, и мы станем мужем и женой,
 – Правда ахнула Вера, миленький мой, любименький мой, сладенький мой и она стала его целовать, и. вдруг она отшатнулась, так ты заранее знал, что так выйдет, ну ты и негодяй, а если бы я отказала тебе?

 – Если бы ты отказалась, то я все равно бы ушел, так как нельзя учиться у учительницы, которую любишь. Вера вздохнула и жалобно спросила,

 – А как же мы распишемся? Тебе еще нет даже 16 лет,
 – Очень просто с разрешения моего папы, Вера после уроков зайди домой и расскажи все своим родителям,
– У меня только мама, братишка, Николай и сестренка Надя, но все они будут только за нашу свадьбу,

 – Вот и хорошо, давай ее устроим у нас дома, видишь, сколько свободного места?
 – Хорошо милый, ну я побегу, надо успеть к моему уроку.


Через две недели состоялась церемония бракосочетания, рядом с Алексеем стоял его отец Владимир Борисович, а рядом с Верой ее друг Петров.

Мама Веры, Софья Павловна, как всегда сшила для своей дочки странное платье, белое с голубым, белая пышная юбка и голубая под свет глаз кофта с глубоким вырезом и талией ближе к грудке, удивительно подчеркивающее их красоту.

Церемония прошла весело и быстро, работница Загса, стараясь не смотреть в глаза жениха, краснея и бледнея, произнесла нужные фразы,

Вера и Алексей расписались, и стали мужем и женой. На синей “Чайке” они, свидетели и гости доехали до дома Алексея, и там сели за уже накрытый стол.

Хоть народу было немного, в основном со стороны невесты, это была легкая и веселая свадьба без тамады и музыкантов. Сестра Веры Надежда, сидела за столом грустная, грустная, к ней подсела Вера и спросила,

 – Что с тобой девочка? Надежда не ответила, и отвернулась, ладно сестренка, я поняла, тебе понравился мой муж, правда? Надежда покраснела, и кивнула головой,
 – И почему я не встретилась с ним первой, я ближе ему по возрасту, мне 11 лет,
 – Дурочка, так уж получилось, неисповедимы пути господи. Я ведь всю жизнь шла к нему, и вот пришла. Ты тоже придешь к своему суженному, и как увидишь его, скажешь себе он мой.
Петров в это время сидел на ступеньке лестницы и разговаривал с Лешей,
 – Ты не думай, я рад очень, что моя наставница нашла свое счастье, встретившись с тобой,
 – А я и не думаю ничего плохого, я знаю, что ты хороший мужик, и если хочешь, будь моим другом.

Так получилось, что все мои друзья разъехались кто куда, и мне не хватает их ко мне участие и дружба,
 – Конечно дорогой, рассчитывай на меня, и для начала я тебе предлагаю работу в моей лаборатории,
 – Хорошо, я сейчас перешел учиться в школу рабочей молодежи, и мне нужна работа,

 – Ага, вот почему моя девочка взяла в нагрузку вечерние часы в вечерней школе.

 Свадьба закончилась только под утро без ссор и драк, очень интеллигентно, только Владимир Борисович и Софья Павловна, как маленькие детки при каждом удобном случае выбегали на лестницу и целовались. На следующий день отец Леши уехал к себе на работу во Францию, а остальные зажили своей привычной жизнью.

И только новоиспеченные супруги никак не хотели жить по правилам, они, точно маленькие, убегали с вечерних занятий, и бродили по Москве, а, потом, дома не поев заваливались в кровать и занимались любовью. Вера только что, расставшись с мужем, тут же скучала по нему, звонила Петрову и долго говорила ему, когда муж должен отдохнуть, когда и что поесть, что попить, а главное выспрашивала его почти всегда,

 – Не вертится ли рядом какая-нибудь раскрашенная фифа, она почему-то думала, что Леша не сможет отказать этакой раскрашенной и зрелой женщине. Когда Петрову надоедала болтовня этой влюбленной дурочки, он ей говорил, что подходит Алексей, и он сейчас передаст ему трубку. И каждый раз эта удивительная женщина пугалась, как маленькая и умоляла его не выдавать ее.

Вскоре вся школа увидела, что животик их любимой учительницы, заметно округлился, и уже было видно даже ученикам, что она беременна. От своих подруг она этого не скрывала, но страшно боялась, что ее дорогой Лешенька разлюбит ее, так как она станет уродлива и некрасива.

Однажды Алексей положил ладонь на живот Веры и сказал,
 – Да не скрывай ты свою беременность от меня, у меня есть дар узнавать ее в первую же неделю, у тебя будет чудная зеленоглазая девочка.

 Она заревела и бросилась ему на шею,
 – Ты меня не бросишь, когда я буду страшной, толстой и неуклюжей,
 – Дурочка, ты никогда не будешь такой, ты моя прелесть, и ты моя любовь, я буду всегда с тобой, даже, когда ты будешь рожать.

Как всегда его слова, легли на ее душу, как бальзам на раны, и она опять весело зашагала по жизни.

Однажды Алексей подошел к Петрову к концу рабочего дня и попросил его остаться ненадолго, чтобы поговорить с ним,
 – Хорошо, ответил Петров и через час они сидели в просторном кабинете,

 – Петров, начал Алексей, я в твоей работе увидел большую опасность для всего нашего мира. Вот посмотри, и он показал схему, нарисованную от руки, ты действительно открыл тайну распада материи, но ты не учел, что при этом вырывается страшная энергия, которую не остановить, и материя распадется, как распадаются мировые системы.

Опасность распада может возникнуть и сама по себе, не от ошибки, и не от случайности, а от концентрации энергии в одном направление.

Я думаю, что ты должен пересмотреть свою концепцию распада, это не ядерная энергия, и не нейтронная, это энергия на котором держится мировая система.

Извини, но я не могу допустить уничтожение того, что построено высшим разумом, если ты будешь продолжать свои изыскания, то ради самосохранения мировой системы, ты и твои математические выкладки, лабораторные опыты, и люди держащие в своей голове хоть капельку этих знаний буду уничтожены.

Я тебе даю неделю на размышление, и предлагаю перейти на новые, но безопасные методы выделение энергии из материи. Через неделю все, что связано с распадом материи в твоей голове и голове твоих помощников, все документы и результаты опытов исчезнут во всем мире.

 Я так с тобой поступаю, потому что люблю тебя, хотя поступаю против воли Всевышнего и оставляю тебе твой могучий разум.


Через пять дней, вечером, когда молодожены ужинали, и заранее готовились к неблаговидным занятиям перед сном, лаская друг друга за неподобающие места.

 Вере особенно нравилось одно безнравственное занятие своего мужа, когда он увлажнял ее соски хорошим вином и облизывал их досуха.

 Неожиданно раздался звонок в дверь, и Вера была вынуждена запахнуть свой халат, и пойти открывать дверь. За дверью стоял Петров с довольно пьяной рожей, и умолял впустить его в комнату.

 Вера пыталась прогнать его прочь, но обычно послушный физик, просто рвался в квартиру. Вышел Алексей и неожиданно не громким, но настойчивым голосом попросил Веру впустить Петрова.

Алексей провел Петрова в кабинет своего отца, и таким же спокойным, но безоговорочным голосом попросил Веру выйти из кабинета и оставить их одних. Слезы сами собой пошли из глаз Веры, никогда до этого он с ней так не разговаривал.

 Алексей обнял ее и на ушко шепнул, я тебе ночью компенсирую все твои страдания. Успокоенная таким многообещающим намеком, она ушла в спальню, и стала ожидать мужа, но не заметила, как заснула.

Алексей зашел на кухню, из буфета достал два граненных стакана, а из холодильника непочатую бутылку водки, колбасу, нарезал хлеб и колбасу, сделал несколько бутербродов, прошел в кабинет сел напротив Петрова и разлив по стакану водки, чокнулся с ним и выпил, как и Петров.

Итак, ритуал задушевного Русского откровенного разговора был выполнен,
 – Петров, каково твое решение по поводу твоего открытия?
 – Какое может быть мое решение, если ты лишил меня свободы выбора,
 – Неправда, выбор всегда есть, неизвестно только правилен он или нет, но я тебе дал время просчитать возможные последствия для нашего мира от твоего открытия.

Я считаю, что свободы на свете нет, есть только выбор наилучших, по твоему мнению последствий от твоего решения для самого себя и для других людей, вот это и есть, по выражению Ленина, осознанная необходимость.

Эти решения зависят от твоих воззрений, твоего воспитания, и твоей внутренней культуры, и, наконец, внутренней свободы и совести. Какой-то умный человек сказал, что свобода кончается там, где начинается свобода других людей.

Свобода слова такая же чушь, как и свобода, жить или умереть. Если предположим, ты пишешь то, что противоречит данному государственному мышлению и всем его постановлениям, это еще не значит, что ты полностью свободная личность.

 Ты раб той или иной идеологии, той или иной политической, или даже научной концепции. При этом ты считаешь, что другой взгляд на вещи вредный, антинародный и антинаучный, и он противоречит истинному положению вещей.

 Как говорят на одном из передовых радиостанций,
 – Слушайте наше радио, остальное все, видимость!
Большевики сумели доказать Русскому народу, что их понимание мира самое верное, потому что самое правильное.

И для того, чтобы завоевать массы они взяли самый древний способ построения общества, Коммунизм, но не досказали одну небольшую вещь, что равенство по библии трактуется, как равенство перед богом, но главное не это, большевики, провозглашая, что любое учение нельзя превращать в догму, сами же и превратили свое учение в догму.

 От этого произошли все их ошибки. В 1941 году Сталин сумел переломить себя и отойти от этой прямолинейной и кровавой линии. Народ поверил ему, появились великие полководцы, и война с огромными потерями была выиграна.

Правда, после победы руководство решило, что победила Советская идеология. Посмотри у нас застарелые заскорузлые вожди, которые хвалят друг друга и вешают на грудь ордена, не замечая, что на страну надвигается экономический кризис, что народ уже не верит ни одному их слову, более того рассказывают про них смешные и злые анекдоты.

Фу, ну я и наговорил, что ты на меня так смотришь?

Петров не пьющий человек, слушая этого мальчика, не верил глазам своим, и ушам своим, и не заметил, как они с Алексеем выпили всю водку из бутылки,

 – Леша, тебе, сколько лет? И не говори, что пятнадцать, к таким выводам приходят только к концу жизни. Ты сейчас говорил, как проповедник, а я-то все гадал, как ты сумел найти в моей стройной научной системе, страшную и непоправимую ошибку, и понял либо ты гений, либо не из этого мира.

Так как я атеист, то думаю, что ты пришелец из другой галактики, и не можешь улететь к себе домой.

Алексей не ответил, но и не стал возражать против гипотезы Петрова,
 – Петров, ты говоришь, что ты атеист, и, кажется, даже гордишься этим. Подумай, эта тоже вера, получается без веры никуда. Все люди во что-то верят, только иногда не признаются в этом.

Ты ученый, подумай и скажи, почему до сих пор, казалось бы, совершенно столько открытий, вы докопались до ядер атома, открыли множество законов, но чем больше отгадок, тем больше загадок, при этом, чем обширней знания, тем больше накапливаются вопросов без ответов.

По-моему, современная наука, не отрицает, что на месте нашей галактики был хаос, как при взрыве сверхновой звезды. Потом, как говорят ученые, из хаоса появились новые солнца, или звезды и вокруг них из того же материала появились планеты, по-моему это не противоречит религии.

Вначале ничего не было, то есть хаос, а потом после слов господа, хаос превратился в звездную систему, и на третьей планете от солнца, именно на самой благоприятной для жизни планете зародилась жизнь.

Возможно, жизнь возникла и на других планетах, но разум мог появиться только там, где есть какая-то сила поделившееся частичкой своего разума, то есть бог.

Если это не так, то почему ни один ученый не смог объяснить две вещи, как из ничего можно создать естественный мир, и, как, из зачатка мозгов, например обезьян, вдруг возник человеческий разум, который позволил человеку не только выжать в тяжелых условиях земной жизни, катаклизмов, но и достигнуть больших знаний для управления всем живым на земле. Второй вопрос, для чего мы живем на свете? На этот вопрос еще никто не дал ответа, кроме религии.

Тут в комнату вошла Вера и со слезами на глазах заявила, что ненавидит всех мужчин, и, что мужчины все обманщики,
 – Леша ты же мне обещал, как это, компенсировать мои страдания, а уже два часа ночи, а тебя все нет и нет, Петров, как всегда от слез, девушки пришел в сильное расстройство, схватил свой портфель и, попрощавшись, сбежал из квартиры супругов.

Алексей подхватил Веру на руки и унес ее, как драгоценную добычу в спальню, и оттуда чуть ли не на весь дом стали раздаваться крики и стоны супругов, которые не давали спать соседям.

 Жены злились не на эти крики, которые их разбудили, а на бесчувственность и вялость своих мужей. Мужья же, послушав эти крики, превращались в диких зверей, и к утру, соседи засыпали счастливые и довольные.

На следующее утро Алексей пришел на работу, и очень удивился, всегда пунктуальный Петров, их начальник, еще не появился, не задал своему персоналу работу на день, наконец, к двенадцати часам, появился Петров, бодрый, веселый.

 Он собрал вес коллектив и сказал, что на сегодня он объявляет входной на весь день, это был четверг, и ждет их всех в понедельник, он им объявит о своем новом проекте. Все вышли, а их патрон сказал,
 – А вас Алексей, я прошу остаться и захохотал, как мальчишка.

Когда они остались одни, он достал тетрадку, которая все была исписана цифрами, какими-то графиками, иногда после колонок из цифр стояли вопросительные знаки, а к концу, стоял большой восклицательный знак.

Как Алексей понял проект Петрова, ему самому не было понятно, он точно каким-то внутренним взором понял, что задумал ученый,
 – Я же говорил, что ты, Петров гений, за одну ночь, ты вновь сумел найти свою нишу в физике, и я думаю, что, если ты претворишь свой проект в жизнь, ты высвободишь огромную энергию, не нарушив целостности материи.

 Петров посмотрел на мальчика и опять, как и в ночном разговоре, его поразил, как на лету он ухватил ядро его идеи, и опять у Петрова возник вопрос, кто это? Но сейчас он стал склоняться к мысли, что это и не человек вовсе, а частица природы, космоса.


Тут он услышал, мальчишеский голос, Петров,
 – Налей, пожалуйста, мне немного водочки, и тут же брякнул, ей богу Верочка меня, почти, и не ругала сегодня утром за нашу пьянку, вот честно пионерское, и столько в его голосе было мальчишеского, что Петров опять засмеялся,
 
– Ну, нет, Вера сегодня утром мне звонила, и сказала, что если я еще раз выпью с тобой хоть капельку спиртного, то она выпустит из меня весь излишек жира. Леша, а, что я опять стал жиреть?
 – Да есть немного, ты знаешь, что я два раза в неделю по вторникам и пятницам занимаюсь восточными единоборствами с ребятами из нашей школы, хочешь, приходи.

С тех пор жизнь у супругов пошла по накатанной колее, они вместе ходили на работу, благо НИИ Петрова находился не очень далеко от бывшей школы Алексея, и поэтому они по несколько раз провожали друг друга то до Института, то до школы, и всегда опаздывали на работу.

По вечерам, они вместе шли в вечернюю школу, где Верочка преподавала литературу, а потом пешком шли домой, и, как молодые влюбленные в каждом подъезде целовались до упада, и не раз убегали от криков старух, которые завидовали их молодости.

В положенный срок Веру отвезли в больницу, и, несмотря на то, что в это время мужьям не положено было находиться в родильном отделении вместе с женами, Алексей настоял, чтобы его пустили к жене.

К удивлению акушера, который принимал роды, роженица даже не пискнула, когда ребенок появился на свет, эта была девочка с громадными зелеными глазами, как у отца. Когда все кончилось, девочка неожиданно повернула головку в сторону отца, заулыбалась, и захлопала в ладошки.

Так у Веры и Алексея появилось новое чудо, которое они назвали Верой, которое всех окружающих обожала, радовалась жизни, и никогда не плакала, это было просто удивительно, когда ей хотелось что-нибудь сделать или маленькое или большое, то она просто стучала в ладошки, и тот, кто в данный момент был при ней, тут же успевала переодеть ее.

Бабушка и сестренка Веры, практически, поселились у супругов. И с любовью и охотой занимались маленькой девочкой, Вера и Алексей приходили после занятий и девчушка, забыв остальных, не слезала с коленок папы, и окружающим казалось, что ребенок и Алексей разговаривают о чем-то очень веселом.

Бабушка ее обижалась,
 – Ну, что это такое, я и Надежда практически не отходим от нее ни на шаг, Вера ее кормит, а эта девочка, когда отец дома, видит только своего папочку.

 Вот так они и жили, Вера старшая, неожиданно для себя стала ревновать свою дочку мужу, потому что тот очень много времени уделял ей внимания.

Заметив это Алексей, иногда оставлял девочку на попечение мамы Верочки, и они с ней уезжали на дачу Алексея, и летом целыми днями бродили по лесу, и Алексей показывал женушке все заповедные места небольшого массива, и оказывалось, что в этом подмосковном лесу жило много различных зверей, которые надежно прятались от людей в чащобе.

 Алексей знакомил свою женушку со знакомыми белками, рыженькой лисичкой, пугливыми зайчатами, и даже с небольшой семьей волков.

Зимой они с утра до вечера катались на лыжах, Вера оказалась перворазрядницей по лыжам и они иногда бегали наперегонки. Однажды в воскресенье, они оказались в необычайно заснеженном лесу, накануне целый день шел сильный снегопад, и засыпал снегом все кругом, и только накатанная лыжная колея была еще твердой.

Вера бросилась бежать от Алексея, хотя знала, что это бесполезно, но она задумала одну страшную месть за то, что он перед отъездом всего один раз поцеловал ее, а в дороге ни разу! Она нарочно остановилась под одной довольно высокой елкой, и, дождавшись своего муженька, будто случайно упала в его объятья. Поцелуй был долгим, коварная женщина ударила палкой по стволу ели, и на них обрушилась целая гора снега, похоронив их под собой, но им, вдруг, стало хорошо и тепло и они, прижавшись, друг к другу не переставали целоваться.

Потом Алексею долго снилась эта картина, вызывая на свет его любимую.
Как-то мать спросила Веру,
 – Верочка, не пора ли вам завести братишку дочке?
 – Ах, мама, я девочку и Лешеньку так люблю, что мне, кажется, что они заполнили полностью мою жизнь, и пока мне никого не надо, а года через три мы вновь родим, постараемся мальчика.

Их жизнь шла наперегонки со временем. Прошло три года.

Они не замечали ничего вокруг, жили, как в пустоте, они не видели, как с прилавков магазинов исчезает продовольствие, как народ стал в многочисленные очереди, и как их отцы руководители старели и умирали прямо на глазах под аккомпанемент льстивых слов и наград.

Алексею исполнилось 18 лет, и он должен был стать солдатом. Шла война в Афганистане, и каждый день привозили оттуда гробы с мертвыми солдатами.

Эта война не затронула сердца людей, поэтому родители старались освободить своих мальчиков от этой бойни, и, как всегда, удавалось освободиться от призыва только сыновьям высокопоставленных лиц.

Петров сумел отмазать Алексея от армии, как научного сотрудника своей знаменитой лаборатории.

Алексей всегда водил Верочку из дома в школу и забирал ее оттуда домой. Часто домой они приходили только под утро с горящими губами и глазами.

Дочка каким-то образом слышала, как они подходили еще тогда, когда родители входили в подъезд. Она ковыляла к ним, и мама ложилась в кроватку, а Алексей и Вера младшая еще долго возились с куклами и барахтались на ковре.

Мама Веры иногда думала, смотря на эту сумасшедшую любовь, господи они так счастливы, что может произойти катастрофа, и неверующая женщина крестилась, как могла, боясь сглазить их счастье.

Однажды бог наказал своего раба, как и обещал. Это случилось в субботний весенний день, когда ветки набухали, а в воздухе постоянно стоял пряный запах клейких листочков.

 Вера окончила занятия в школе и пошла на троллейбусную остановку, что бы на нем поехать домой. Она была зла на Петрова, который забрал ее милого на какое-то совещание в Дубну.

 Петров частенько брал своего лаборанта на совещания, которые собирались, не очень часто, так как он мог дать неожиданный совет.

В этот раз Петров не узнавал своего друга, он почему-то нервничал, молчал, и глаза его будто потухли и зеленый огонек куда-то исчез.

 Он долго маялся в гостинце, и никак не мог успокоиться, тогда Петров позвонил в институт, и сказал, что он не может придти на совещание, потому что заболел. Наступил вечер, и Алексея залихорадило так, что зуб за зуб не попадал.

В это время Вера стояла в небольшой очереди на троллейбус, тот долго не появлялся, и она решила пойти пешком, и вышла из очереди, и тут некоторые ожидающие закричали,
 – Идет! Вера повернулась обратно и встала невдалеке от очереди. Троллейбус вел довольно опытный водитель, он никак не мог пережить расставание со своей женой, которая куда-то уехала от него, и перед поездкой выпил стакан водки, и, не доезжая остановки, он выпил еще один стакан водки и его развезло.

 Он не сумел вовремя затормозить, и передними колесами попал в лужу, а там еще не растаял весь лед. Троллейбус резко рвануло в сторону, и передок ударил по стоящим людям, убив многих на повал, а бедную Веру превратил в месиво из мяса и костей.

Протрезвевший водитель позвонил на скорую помощь, и она довольно быстро приехала на место происшествие. Трое были мертвы, а Вера каким-то чудом еще дышала. Ее отвезли в больницу.

Алексей, нагнулся и к изумлению Петрова превратился в волка, и на его глазах исчез. Он появился в палате, где лежала Вера, и нагнулся к ней, которая, увидев его, что-то зашептала, Алексей нагнулся и услышал прерывистый звук,

 – Прости меня, я тебя покидаю, я тебя очень л ю б л ю! И Вера умерла, Алексей все еще не знал своей силы и ничего не мог поделать со своей беспомощностью.

 Пришли родственники Веры, мать, Надежда и брат ее Они долго прощались с Верой, а потом мать повела его домой к дочери.

Он всю дорогу молчал, и вдруг Софья Павловна услышала, как Алексей, подняв глаза на небо, зло прошептал,
 – Ты такой же злой и беспощадный владыка, лучше бы ты взял мою жизнь, чем у невинного человека, почти ребенка.

Также внезапно, как и появился, Алексей исчез, и очутился на своей подмосковной даче. На даче все напоминало ему о Вере, даже собака, которая как всегда была рада ему.

 Алексей вышел из дома, прошелся по опушке леса, и в это время появилась луна большая блестящая похожая на блин. Алексей сел на пригорке и жутко завыл, и превратился громадного красивого волка.

Он мчался по лесу, не разбирая дороги, и вдруг почуял запах лося. Он рванулся в ту сторону и увидел круп большого лося, который мчался от него. Несколькими громадными прыжками он догнал его, лось остановился и направил свои рога на противника.

Волк, сделав ложное движение, заставил лося промахнуться, и бросился на него с боку, но не вонзился своими мощными клыками ему в шею, а только ударил его грудью, завалив сохатого, а сам сел рядом и смотрел, как лось вставал и никак не мог встать на передние ноги.

Тогда волк подошел к нему и помог ему, подтолкнув его мордой. Лось встал, и захромал было в другую сторону, но повернулся и посмотрел на волка, из глаз матерого волка капали слезы, как после потери матери

. Тогда сохатый подошел к волку и шершавым языком слезал соленую влагу. Только после этого, он повернулся и ушел, протрубив что-то на весь лес.

Волку послышалось,
 – Не плачь волк, волки никогда не плачут. Наутро приехала теща со своими детьми Надеждой и сыном Анатолием, и привезла Веру.

Они увидели Алексея совсем не похожего на того красивого и веселого парня, перед ними был осунувшийся и бледный старый человек, только морщинок не хватало. Вера подбежала к нему, бросилась на шею и что-то залопотала, и Алексей раскрылся, старость куда-то ушла, лицо опять стало молодым и прекрасным.

Если бы не дочка Алексей не выдержал бы испытание, данное ему богом, но смотря на дочку, он понял, что девочка не выдержит его исчезновения. Тут к нему пришла повестка в армию, и Алексей, сказав девочки, что непременно вернется, ушел однажды с вещами в военкомат.


Лева, смотрел на фотографии и вспоминал о своем друге, неожиданно открылась дверь и в комнату вошли его жена и дети.

Бывшая его мачеха, уехав со своим мужем в Израиль, не могла забыть Леву, и однажды рассказала о своей любви к его сыну, и сказала что последний сын, Игорь плод ее любви к Леве.

Давид Ааронович был очень умным человеком, и он отпустил ее вместе с детьми Москву.
Лева и Лена поженились, и через девять месяцев у них родилась дочка Софья.
Так они и зажили всем кагалом, очень любя друг друга.

 Жена опять попросила Леву,
 – Ну, расскажи нам, что тебе рассказал Алесей Владимирович в Афганистане, ты все начинаешь и никак не говоришь. Лева подумал и сказал, я вообще-то обещал ему молчать, но так и быть расскажу я вам эту историю, так как прошло довольно много времени после этого.

Мы как-то встретились с ним в штабе дивизии, и его направили на одно из множеств заданий, которые он выполнял для Правительства. Перед тем, как уйти на задание, он расположился со мной в одном небольшом доме, и вот, что рассказал он мне за эту ночь.
       
Герцогиня де Гиз




Встреча герцогини с русским шпионом.

Владимир Серов третий секретарь русского посольства в Париже, а по совместительству резидент Российской разведки, о чем знали соответствующие органы и Франции и других стран.

Несколько раз по причине прокола русских разведчиков его высылали в течение 24 часов из Парижа, потом через положенное время для решения разборок он благополучно возвращался в посольство.

Стоял довольно жаркий июль 1983 года, Париж праздновал взятие Бастилии, смешно, но он вернулся сюда именно 14 июля. Французы, наверное, не знали, что каждый Русский алкаш, точно знал, что 14 июля большой повод выпить водочки, и, что даже самая ворчливая жена не придиралась к напившемуся мужу в этот день.

Владимир Николаевич, пятидесятилетний, как говорят, импозантный высокий блондин с внешностью голливудских героев, шел недалеко от Эйфелевой башни по набережной Le quai des Tuileries, удивительно, но это красивое название в переводе с Французского языка означало набережная Кирпичных заводов.

Неожиданно в скверике перед Эйфелевой башней он увидел какой-то небольшой митинг в человек тридцать не больше. Зато с импровизированной трибуны оратор что-то резко говорил собравшимся людям, а между ними сновали хорошенькие девушки, одетые в цвет национального флага Франции, темно синяя юбка, белая, почти прозрачная кофточка и красный берет каким-то чудом лежащий на пышных волосах девушек.

Девушки все, как на подбор высокие и стройные, ноги от талии разносили прокламации. Когда Владимир Николаевич подошел к группе, то к нему подлетела одна из девушек и предложила ему подписаться под каким-то воззванием. Девушка посмотрела в глаза высокого блондина и обомлела, перед нею стоял настоящий голливудский герой, такой же красивый с такой же голливудской улыбкой, единственно, что отличало его от них это добрые синие глаза.

А перед Исаевым красовалась высокая стройная брюнетка с длинным французским носом, что не портило ее цыганскую красоту. Продолговатое лицо в оправе густых черных волос, с красивой улыбкой и прелестными черными глазами. Большой рот с красиво очерченными губами, и чуть сдвоенный подбородок говорили о том, что девушка имеет чувствительный и волевой характер.

Девушка спросила красивым бархатным голосом,
- Monsieur, si ne voulez pas signer la p;tition nationale pour la protection de la propret; des eaux de la grande rivi;re fran;aise la "Seine", regardez, quel elle sale, trouble, tout ; пятнах du p;trole.

– Господин, не хотите ли вы подписать народную петицию в защиту чистоты вод великой французской реки “Сена”, посмотрите сами, какая она грязная, мутная, вся в пятнах нефти,
- la Mademoiselle, pour votres beau De l'oeil
 je signerai de vos mains m;me L'arr;t de mort.

 – Мадмуазель, ради ваших красивых глазок я подпишу из ваших рук даже свой смертный приговор. Девушка засмеялась, ей понравился комплимент незнакомца. Она подала петицию мужчине, и он по-русски вывел Серов Владимир, девушка посмотрела через плечо на подпись,
-
- Sur oui vous Russe, l'Union Sovi;tique, Lenin, j';tudie ; L'universit; la langue Russe et la litt;rature Russe, Dostoevsky, Gros, Pouchkine, les Tch;ques. Je trouve, que les ;crivains Russes et les po;tes ont fait la culture de la Russie un de plus grand dans le monde,
-
- – О да вы Русский, Советский Союз, Ленин, я изучаю в Университете Русский язык и Русскую литературу, Достоевский, Толстой, Пушкин, Чехов. Я считаю, что Русские писатели и поэты сделали культуру России одной из самых великих в мире,
-
- Tu parles(dis), comme ma femme, elle au d;part voulait ;tudier aussi la litt;rature Russe, mais a d;cid; de devenir ensuite quand m;me le m;decin. Nous avons fait connaissance ; L'universit;, quand elle ;tudiait cette litt;rature, elle a bourdonn; ; moi toutes les oreilles sur de grands ;crivains Russes, mais je la regardais et tout, qu'elle parlait(disait), devant mes oreilles passait, elle se f;chait contre moi, se f;chait, appelait l'ignare, mais les baisers la adoucissaient. Ensuite elle a pass; ; la facult; de m;decine, et nous nous sommes mari;s.
-
- – Ты говоришь, как моя жена, она вначале тоже хотела изучать Русскую литературу, но потом решила все-таки стать врачом. Мы познакомились в Университете, когда она изучала вот эту самую литературу, она мне все уши прожужжала про великих Русских писателей, а я смотрел на нее и все, что она говорила, мимо моих ушей проходило, она сердилась на меня, злилась, называла неучем, но поцелуи смягчали ее. Потом она перешла на медицинский факультет, и мы поженились,
-
- - Que vous tel triste? Mais les enfants chez vous sont ?
- - Mais triste je parce que d;j; la sixi;me ann;e Ayant v;cu encore quelque ans, elle est morte sur les mains chez le fils, la femme s'est trouv;e sous le nuage chimique enlev; par les Am;ricains dans le Vi;t-Nam, a v;cu encore quelque ans, et est morte sur les mains chez le fils, j';tais pendant ce temps dans la mission
- Donc chez vous le fils est ?
- Oui ; lui maintenant 18 ans, et il est appel;, mais l'arm;e.

– Что же вы такой грустный? А дети у вас есть?
– А грустный я потому, что вот уже пошел седьмой год, как жена умерла, она попала под химическое облако, сброшенное американцами во Вьетнаме, прожив еще несколько лет, она умерла на руках у сына, я был в это время в командировке,
– Значит, у вас сын есть?

 – Да, ему сейчас 18 лет, и он призван, а армию. Donne fait connaissance, on m'appelle Vladimir Serov, moi le travailleur de l'ambassade Sovi;tique,
- Que , on m'appelle de Valery де Гиз, 25 ans je m'apprends L'universit; Sorbonna et j';tudie la culture Russe et la litt;rature. Je tente de parler(dire) tout le temps en russe, parlez(dites) selon Est russe.
-
- Давайте знакомится, меня зовут Владимир Серов, я работник Советского посольства,

 – Что ж, меня зовут Валерия де Гиз, мне 25 лет я учусь в Сорбонне и изучаю Русскую культуру и литературу. Я все время пытаюсь говорить на Русском языке, давайте говорить по-русски,

 - Dites, mais vous non de cette famille, les ducs Guise, qui ;taient en mauvais rapports avec les rois, mais un de ceux-ci, Henri a d;crit est tellement beau Dumas l'a;n; dans le roman la reine Margo, l'organisateur du massacre de la Saint-Barth;lemy, et qui tentait de renverser du roi Henri III,
 - Cela fait rire, je comprends, quand quelque Am;ricain lance слюнки, ayant entendu, qui mes anc;tres, mais le compagnon Sovi;tique, les grand-p;res et les arri;re-grand-p;res de qui ont supprim; en 1917 tous les titres, ex;cutaient la famille royale, plusieurs nobles ont fusill;, les autres ont chass; ; l';tranger, aussi on en parle(en dit) avec quelque aspiration,
- M'excusez, mais je ai lu la reine Margo encore dans l'orphelinat, nous lisions selon le tour ce livre, en ayant ;t; ferm; avec la t;te sous la couverture, et en ;clairant sa lampe de poche. Une fois notre nurse, ayant devin; sur ce moyen de la lecture, a enlev; le livre, et tous les adultes la lisaient aussi, en retenant le souffle. De Valery riait aux ;clats longtemps, tellement ridiculement tout lui sembla, que raconte celui-ci Russe. Mais Serov continuait,
 - Comme ni est ;trange, mais, quand j'es devenu plus a;n;, j'ai lu pratiquement toute la litt;rature fran;aise, qui on pouvait sortir dans notre petit La ville Serov. Au d;part, Jules Verne, Simenon, ensuite Balzac, Zola, Maupassant et d'autres auteurs plus modernes, l'Aragon, par exemple. D;j; dans l'huiti;me classe j'as commenc; ; m'occuper de la langue r;ellement fran;aise et d;j;, quand je suis entr; ; l'universit; De Moscou, j'ai frapp; les professeurs par la connaissance de la langue Fran;aise.

 – Скажите, а вы не из той самой семьи, герцогов Гиз, которые враждовали с королями, а одного из них, Генриха так прекрасно описал Дюма старший в романе королева Марго, организатора Варфоломеевской ночи, и который пытался свергнуть короля Генриха III,
 
– Смешно, я понимаю, когда какой-нибудь американец пускает слюнки, услышав, кто мои предки, но Советский товарищ, деды и прадеды которого в 1917 году отменили все титулы, казнили царскую семью, многих дворян расстреляли, других выгнали за границу, так же о них говорит с каким-то придыханием,

– Извините меня, но я королеву Марго прочитал еще в детдоме, мы по очереди читали эту книгу, закрывшись с головой под одеяло, и освещая ее фонариком. Однажды наша няня, догадавшись про этот способ чтения, отняла книгу, и все взрослые тоже читали ее, затаив дыхание. Валерия долго хохотала, так как ей показалось смешным все, что рассказал этот Русский.

А Серов продолжал,
 – Как ни странно, но, когда я стал постарше, я практически прочитал всю французскую литературу, которую можно было достать в нашем маленьком городке Серов. Вначале Дюма, Жюль Верн, Жорж Сименона, потом Бальзак, Золя, Мопассан и других более современных авторов, Арагон, например.

Уже в восьмом классе я стал по-настоящему заниматься французским языком и, когда я поступил в Московский университет, я поразил преподавателей знанием Французского языка.

Пока Серов рассказывал ей все это, он все больше и больше нравился девушке. Девушка все ждала, когда же он предложит ей свидание, наконец, Серов, сильно смущаясь, заговорил,
 – La mademoiselle Valery vous ne voudriez pas vous rencontrer avec moi encore une fois,

– Мадмуазель Валерия вы не хотели бы встретиться со мной еще раз,
 – Она, невольно улыбаясь робости этого довольно взрослого мужчины, ответила
– Si vous ne vous empressez nulle part, attendez me ici ; сторонке et, d;s que le meeting sera fini, nous irons avec vous selon les lieux de plaisir de Paris, par exemple, dans le caf; sur petit островке en Seine, qui ; Мопассане s'appelait la "Grenouille" vous voulez?

– Если вы никуда не спешите, то подождите меня здесь в сторонке и, как только митинг кончится, мы с Вами пойдем по злачным местам Парижа, например, в кафе на небольшом островке на Сене, которое при Мопассане назывался “Лягушатник” вы хотите?
 – Certes, Je lisais ce r;cit L; quelque chose ;tait parl;(dit) des femmes.

– Конечно, покраснев, ответил он, я читал этот рассказ, там говорилось что-то о женщинах, она хотела посмеяться над этим взрослым мужчиной, но увидев его пурпурные щеки, смилостивилась над ним и стала говорить по-русски.

 – Ждите я сейчас. Кстати, вы знаете, я изучаю Русский язык, вы не будете возражать, если мы будем говорить по-русски, конечно если вы меня поняли,
– Хорошо, я вас понял, хотя акцент у вас ужасный, будем говорить по-русски.
 
 Девушка пошла к своим подругам и более полчаса разносила подписные листы среди толпы. После окончания митинга она подошла к Серову и предложила ему пройтись немного по набережной, там в одном из переулков она оставила машину, но Серов предложил,

 – Валерия, а может быть, лучше прокатимся на речном трамвае, « Le bateau – mouche ». Заодно посмотрим, Сену и ее берега, в вечернем свете неоновых ламп, и разноцветного салюта,

 – Ну что ж, дорогой, я согласна, поехали, нет, скорее поплыли. Они прошлись до пристани, сели на трамвай и он медленно, тарахтя мотором, который крутил лопасти винта, поплыл по Сене, мимо кричащей толпы, небольших сквериков, кирпичных домов, проплывая под знаменитыми и не очень мостами. В трамвайчике вся публика веселилась и что-то кричала, не обращая внимания на парочку.

Серов и Валерия, почти, ничего не говорили, прижимались друг к другу, чувствуя тепло своих тел, и только смотрели на людские потоки по берегам, и на праздничный салют, и на вечерний закат солнца, и на странное разноцветное отражение всего этого на глади реки, придающее какой-то загадочный вид происходящему.

Наконец, они доехали до островка, и, пройдя сквозь толпу людей, прошли в зал ресторана, который, казалось, не изменился с тех пор, когда Мопассан посещал его.

Метрдотель провел их к свободному столику, и по просьбе Валерии, официант накрыл столик на две персоны.

 В особых тарелках им поднесли лягушачьи лапки, с особой подливкой, в большой металлической посуде со льдом, стояла бутылка шампанского, метрдотель, открыл шампанское и разлил его в большие бокалы, поставив бутылку обратно, он величественно удалился. Владимир Николаевич растерялся, он не знал даже названия приборов, которыми он должен был пользоваться. Неожиданно к нему пришла на помощь Валерия, она шепнула ему,

 – Не бойся, делай, как я. Мои родители, когда мне исполнилось семь лет, и я должна была пойти в школу, бегали по Парижу с красными знаменами, били витрины магазинов, свергали всяческие устои, назло моим дедушке и бабушке, приглашали студентов в наш дом, где говорили зажигательные речи и шли драться с полицейскими.

 Несмотря на то, что с революцией ничего не вышло, и многие бывшие революционеры остепенились, мои родители вспоминают эти дни, как что-то потрясающее и чудесное. Меня они сумели тоже воспитать в революционном духе, и как видишь, это им удалось.

Она взяла какую-то вилку подцепила лапку, обмакнула в соус и стала есть. Серов хотел сделать то же самое, но никак не мог перебороть себя и спокойно съесть лапку, наконец, он, закрыв глаза, всунул лапку в рот, и стал ее пережевывать, чему-то беспричинно улыбаясь.

Изумленная девушка спросила Серова,
 – Чему же ты улыбаешься?
 – Валерия вы, наверное, изучали, не только Русскую литературу, но и Советскую литературу?
 
– Конечно, я даже получила высшую оценку за перевод нескольких стихотворений Пастернака,
 – Хорошо, значит ты, наверное, знаешь великого Советского писателя Михаила Шолохова?

 – Да мы изучали его в Университете, но читать его очень трудно, и мне он никак не давался, многие места из его романов я не понимала,
 
– Я сейчас вспомнил, что в своем романе “Поднятая целина”, он описал один забавный случай, который и заставил меня улыбаться. Как ты знаешь в этом романе описано становление колхоза в конце двадцатых годов, и вначале тридцатых, и был в этом романе один персонаж, дед Щукарь, который всегда попадал в смешные истории.

Так вот однажды, когда бригада колхозников занималась уборкой урожая на одном из полей колхоза, заболела кухарка, и колхозники поставили кашеваром за его бесполезность этого самого деда.

Дед Щукарь, решил сварить суп, и в котел для варки налил воду, которую он почерпнул из небольшого пруда недалеко от этого места.
Сварил он очень вкусный суп, колхозники ели его и похваливали деда, как неожиданно одна из женщин увидела в своей тарелке лягушачью лапку, потом остальные работники выудили части тела лягушки.

 Женщины бросились на деда и начали его колотить. Мужчины ели отбили его от баб, и тогда он начал кричать на них, что они дуры и невежи, что во Франции лягушки считаются самым вкусным блюдом. Потом весь колхоз смеялся над ним.

Вначале Валерия молчала, но когда до нее дошло, и она представила все это, начала весело хохотать.

Серов смотрел на нее, и ему представилась его жена, которая вот также любила хохотать, не обращая внимания на окружающих. Ему стало необыкновенно грустно и хорошо, то чувство, которое он казалось, потерял навеки, возвращалось к нему. Зазвучала жгучая мелодия танго, он пригласил Валерию на танец, и довольно прилично заскользил по дощатому полу ресторана. Они молчали, и каждый из них думал о чем-то своем.

После танцев, они сели за стол и, попивая шампанское, начали говорить обо всем и ни о чем.

Между ними пробежала искра, которая постепенно разгоралась в огонек любви. Это был не пожар, который мог испепелить их в огне, а легкое дуновение любви, когда что-то притягивает друг к другу, когда уважение и симпатия может разгореться либо во что-то большое, либо потухнуть, так и не разгоревшись.

Поужинав, они вышли из ресторана, переехали на набережную, и пошли гулять по ночному Парижу. Ночной Париж очень сильно отличался от тихих и спокойных ночей Москвы, где даже в праздничные ночи, когда она шумела салютами, огнями, шествиями подвыпивших людей, молодых и старых до 12 часов ночи, потом все затихало, и даже чересчур пьяных москвичей милиция отвозила в ближайшие вытрезвители.

Серов и герцогиня, обнявшись, шли по бурному Парижу, вокруг них вихрилась толпа веселых и без вина людей. В каждом неосвещенном местечке, на каждой лавочке сидели и стояли парочки и крепко целовались.

Валерия и Серов сели на лавочку около парапета и. молча смотрели на цветное отражение иллюминации и салютов в реке. Валерия не выдержала и сама первая стала целовать нового друга, и Серов исправно ей отвечал.

И вновь они бродили до утра, уже полностью слившись с веселящейся толпой, такие же счастливые и влюбленные. Расстались они уже под утро, Серов остановил такси, и Валерия поехала к себе домой.

После чего они, стали встречаться, почти, каждый вечер. Они бродили по вечернему Парижу, сидели на лавочках на набережной Сены, и без конца целовались. Разговаривали они обо всем на свете, перескакивая с одной темы на другую тему.

Наконец, Валерия привезла его в свой родовой замок в Версаль, который стоял в центре большого парка-сада посаженного в стиле французского классицизма 17-18 веков.

В большом зале, стоял длинный стол, накрытый плотной скатертью с бахромой. Вдоль стола с обоих краев высились деревянные стулья с резными спинками. По концам стола находились два стула с высокими спинками, похожие на трон.

Стол был сервирован на четыре персоны. Чопорные слуги торжественно внесли два серебряных блюда с красивыми крышками. На середину поставил вазочки с фруктами и виноградом. Рядом с тарелками лежало много вилок и ложек.

Серов сильно стушевался. Он даже побледнел и с испугом посмотрел на Валерию, та же сделала вид, что не замечает его умоляющего взгляда, и даже отвернулась, еле скрывая от Серова смех.

Наконец, открылась одна из дверей и вошла замечательная пара, которая с веселым смехом, можно сказать, ворвалась в столовую. Одеты они были в стиле революционных шестидесятых. Мужчина немного полноватый и немного лысоватый в широком пиджаке и пестром завязанный большим узлом галстуке, на котором была вышита зеленая пальма с зеленой обезьянкой.

Брюки были таким узкими, что Серов долго гадал, пользовался ли обладатель этих брюк мылом, когда одевал их, как он и его друзья в шестидесятые.

Не отставала от мужчины и женщина, такие же узкие и короткие джинсы, открывающие красные носочки и туфли на высоких тонких каблуках-шпильках, голубая с бесстыдным вырезом кофта, открывающие начало пухлых грудей и красивые покатые плечи.

 На голове у мужчины торчал кок, облитый бриолином, и на подбородке кудрявилась смешная бородка модная во времена стихийных бунтов и любви к Фиделю Кастро, а на голове у женщины волосы, покрашенные в рыжий цвет, были уложены в живописном беспорядке, в СССР такая прическа называлась, я у мамы дурочка.

Они вошли в зал и бросились бежать к столу, чтобы занять почетное место во главе стола. Победила дружба, и они попытались столкнуть друг друга со стула. Наконец, мужчина одержал победу, прочно сев на стул.

Женщина спокойно села на его колени, прислуга привыкшие к такому порядку, перенесли приборы для еды к женщине.

Началась односторонний бурный разговор, украшенный различными словечками, которые Серов, несмотря на то, что прекрасно знал французский язык, с трудом понимал.

Когда дочка, с трудом вставив несколько слов в разговор родителей, представила им Исаева, оба замерли и с каким-то ужасом и восторгом уставились на Русского товарища. Слова восторга и любви автоматной очередью полетели в бедного Владимира Николаевича.

 Из этого потока, он понимал только некоторые русские слова: Ленин, Пушкин, Толстой, Достоевский, Чехов, Раскольников, Сонечка Мармеладова, Революция, Троцкий и т.д. и т.п.

Наконец, Валерия, прервав поток слов родителей, представила их Исаеву. Вот это моя мама Жанна Луиза де Гиз, а это мой папа Люсьен Левен де Гиз. Через некоторое время, когда восторги закончились, началась нормальная и спокойная беседа.

Они расспросили Владимира Николаевича о его жизни в Советском Союзе, о родителях, о жене, он рассказал, что сирота, что он окончил Университет и вот уже шесть лет работает в посольстве СССР во Франции, с тех пор, как умерла его любимая жена.

Рассказал и о болезни жены, которая попала под химическое облако Американцев. Супруги тут же прокляли этих злобных империалистов, которые сделали столько бед маленькой стране Вьетнаму.

 Владимир рассказал, как они усыновили девятилетнего мальчика, и как жена обожала его, и как она, умирая на руках у сына, просила у него прощение за причиненное ему горе.

Этот рассказ растрогал всех присутствующих в зале людей, даже слуг. Потом Исаев показал Гизам фото жены и сына, которому было на нем 17-18 лет. Валерия увидела черно-белую фотографию молодого человека необычайно красивого с мощной шевелюрой. Она почему-то долго рассматривала эту фотографию и какое-то странное, и незнакомое чувство заставило сердечко девушки неровно застучать.

После обеда на застекленной веранде Владимир попросил у Валерии ее руки и сердце. Родители не были против этого брака, молодые обменялись кольцами и поцеловались, таким образом, состоялось обручение.

Так как в Советском Союзе брак с иностранкой для гражданина СССР создавал много всяческих проблем, девушка и Владимир Николаевич на следующий день отправились в Москву.

 Они сели на самолет и через некоторое время самолет доставил их в Московский аэропорт Домодедово, там их ждал лимузин “Волга”, загрузив багаж, молодые поехали в Москву.

Валерия рассматривала, открывшийся перед нею пейзаж. По сторонам дороги тянулись поля, небольшие березовые рощицы. Машина то ныряла вниз с пригорка и шла по равнине, то забиралась на небольшие холмы, с которых была видна широкая долина с деревеньками, были видны пасущие коровы, которые хвостом отгоняли слепней.

Наконец они въехали в пригород Москвы, а потом по большой улице влились в потоки машин. Водитель включил мигалку и сирену, и под ее вой мчался, не снижая скорость на перекрестках.

Зазвонил телефон и Исаев поговорил по нему с кем-то.
 – Ого, сказал он Валерии, мой сын оказывается дома, приехал на побывку, более чем на месяц. Сейчас ты его увидишь. Его зовут Алексеем, а фамилию мы ему оставили детдомовскую, Маленький,

 – Маленький? Удивилась Валерия, Почему Маленький?
 – Потому что его нашли у дверей детдома еще только что рожденной крошкой,
 – Господи, что за ненормальная мать могла сделать такое?

– Не знаю, но Леша никогда об этом ни с кем не разговаривает. Потом они молча рассматривали улицы и дома Москвы, машина остановилась у небольшого четырехэтажного дома прямо у подъезда с портиком.

Валерия вышла из машины, и увидела, как какой-то тип нахально возится с багажником, открывает его и, достав ее чемоданы, пытается их унести. Недолго думая она вцепилась в майку вора, пытаясь задержать его.

Вор рванулся, и майка разорвалась наполовину. Вор повернулся, и девушка неожиданно оказалась лицом к лицу с молодым человеком, почти мальчиком с громадными зелеными глазами, такими лучистыми, такими бездонными, что она ослепла и утонула в глубоком зеленом озере.

Она, как открыла рот от изумления, так и не смогла его закрыть, пока парень своими пальцами не закрыл его. Этот нахал начал осторожно гладить ладонью ее лицо, и она стала раскачиваться, как в трансе.

Она не могла ни дышать, ни сопротивляться какой-то магической силе, которая тихонько брала ее всю с ног до головы. Голова закружилась и она, потеряв сознание, упала бы, если бы парень не поддержал ее.

Подбежал Владимир и, перехватив девушку, посадил ее на чемодан. Он осторожно побил щечки девушки, и она, открыв глаза и стараясь не смотреть на этого русского дьявола, прошептала,
– Ah, cher le mien ; moi ce non здоровится, est visible le d;m;nagement s'est trouv; plus difficilement, que je pensais

 – Ах, дорогой мой мне что-то нездоровится, видно переезд оказался тяжелей, чем я думала,

– Милая, познакомься это мой сын, Алексей. Юноша протянул руку, и Валерия вновь взглянула в эти бесовские глаза, которые засияли ласковым и спокойным огоньком.

Она протянула дрожащую руку и пожала руку дьявола, и навсегда потеряла свою хорошенькую головку. Жених повел ее в дом, а водитель и Леша понесли за ними чемоданы.

 Пока Валерия шла по лестнице, опираясь на руку будущего мужа, она несколько раз споткнулась, старясь через свое плечо увидеть еще раз эти бесстыжие глаза.

Наконец, Владимир Николаевич открыл дверь, взял невесту на руки и перенес через порог. Он провел ее через прихожую и коридор в довольно большой зал, посреди которого стоял большой массивный стол, накрытый скатертью.

На скатерти находились столовые приборы на трех персон. Алексей надел мамин передник и стал носиться из кухни в зал, внося различные блюда со вторым, первым и десертом. Наконец, он переоделся в костюм и белую рубашку, неожиданно превратившись из мальчика в очень опасного молодого человека, тем самым окончательно добив бедную Валерию.

Некоторое время они молча ели, суп, сделанный Алексеем, о чем с гордостью сообщил Владимир Николаевич невесте. Все вздрогнули, когда раздался звонок телефона, Алексей подошел к аппарату, стоящему на столике в передней, и услышал просьбу подозвать Владимира Николаевича.

Он сказал отцу, что его зовут к телефону. Валерия и Леша долго слушали, как Владимир Николаевич разговаривал с кем-то по телефону на повышенных тонах. В сердцах, бросив трубку и грязно выругавшись, он подошел к столу и сказал, что его срочно вызывают во Францию, где произошли какие-то неприятности.

 Потом он поцеловал руку невесте и попросил ее дождаться его, а Алексею сказал, чтобы тот показал ей Москву и развеял бы ее скуку. Серов вместе водителем удалился.

Алексей посмотрел на Валерию, и та, увидев его жадный, бесстыдный взгляд, от страха закрыла глаза и пискнула по-французски,
 – Ne conviens pas
–
Не подходи! Но увидев, как этот мальчик, превратившись в черную пантеру, мягко и бесшумно, перебирая своими лапами, извиваясь своим гибким телом, приближается к ней, она, закрыв глаза, невольно пошла к нему навстречу, со страхом и упоением ожидая гибельной ласки.

Встретившись, они слились в одно целое, поцелуй, обжигая губы девушки, проникал в ее душу и тело, руки мужчины яростно и страстно ласкали ее груди сквозь платье. Валерия, забыв обо всех своих феминистических настроениях, сдалась на милость победителя, даже не помышляя о сопротивлении.

Она не заметила, как он раздел ее догола, и сама раздела его. Не заметила, как он легко, как перышко приподнял ее и бросил на диван. Жажда наслаждения у нее было таким сильным, что она стала умолять этого зверя взять ее.

Злодей неожиданно отстранился от нее, и схватил ее за руки, не подпуская к себе. Этот беспардонный, безнравственный поступок привел ее в такое бешенство, что она захотела убить этого садиста.

Валерия замахнулась на него кулаком, но этот нахал начал, покусывая, лизать ее грудки, потом перешел пониже к ее пухленькому животику, полизал ее пупочек, перешел ниже и принялся за ее бедра, а когда его язычок прикоснулся к ее запретному местечку, она вскрикнула и впервые, окончив без соития, потеряла сознание.

Очнувшись от невероятного наслаждения, она страстно отдалась своему любовнику. Так продолжалось довольно долго, но, когда первые лучи солнца показались в окошко, они в крепком объятии лежали на кровати и спали в глубоком сне.

Первой проснулась Валерия и с удивлением посмотрела на странный плохо побеленный потолок, на лампочку под ним, висящую на проволочном шнуре. Комната выглядела совершенно запущенной. Широкая кровать с мятыми простынями, сбитая на пол подушка и одеяло.

Чья-то ладонь лежала на ее груди, а к ее стыду ее рука держала запретное мужское орудие, готовое к бою, она повернула голову, и увидело смешливые глаза своего любовника, который неожиданно для нее, весело подмигнув, заговорил по-французски,
– La miette, eh bien, qu'a attrap; l'oiselet? Je continuerais avec plaisir, mais je veux manger,
 – Que ? Oui tu connais qui je ? Moi la duchesse де Гиз, mes anc;tres un temps m;me gouvernaient la France. Tu dois te me soumettre, et doit continuer mon ;tude du sexe Russe,
– Eh bien, non, ; je;n je refuse de satisfaire votre Altesse,
 – Ah, ainsi, toi le prol;taire bas, j'ordonnerai de t'accrocher, et pour le moment moi-m;me, je t';tranglerai,

 – Крошка, ну что птичку поймала? Я бы с удовольствием продолжил, но мне хочется кушать,

 – Что? Да ты знаешь кто я? Я герцогиня де Гиз, мои предки одно время даже правили Францией. Ты должен подчиниться мне, и должен продолжить мое изучение Российского секса,

– Ну, нет, на голодный желудок я отказываюсь удовлетворять ваше Высочество,

 – Ах, так, ты низкий пролетарий, я прикажу тебя повесить, а пока я сама тебя задушу, и она набросилась на парня, и схватила его за шею. Они начали бороться, но герцогиня оказалась проворней и оседлала Алексея.

Любовные игры продолжились, и окончились тем, что Валерия опять заснула, как убитая. Он встал, одел свою пижаму и ушел на кухню. Два часа он колдовал на ней, и так как время приближалось к двенадцати, он приготовил роскошный обед.

Уйдя в свою комнату, он одел свой лучший костюм и пошел будить герцогиню. Герцогиня никак не хотела просыпаться от чудесного сна, в котором ее новый друг летел с ней по воздуху на сером волке, как в Русских сказках, которые она читала, изучая Русский язык.

 Они смотрели вниз на удивительный сказочный лес, раскинувшийся на громадных просторах России. Она видела, как внизу разливались молочные реки с кисельными берегами, как бежала лисичка с хитрой рожицей, как Иван царевич целился в утку, и, как баба Яга на своем помеле летела куда-то.

Потом какой-то ласковый голос прошептал ей на ушко,

 – Gentil se l;ve t'attendent de grandes affaires. Милая, вставай, тебя ждут великие дела. Она открыла глаза и увидела любовника одетого с иголочки, и с подносом в руках, а на нем стояли тарелки с прекрасной закуской, и находился графинчик с какой-то прозрачной жидкостью,
 – Она опять пыталась говорить по-русски,
– Что это такое? Водка? Да? Вместо ответа, он налил в маленькую рюмочку эту жидкость, подал ей бутерброд с красной икрой, себе он тоже налил жидкость в граненый стакан, и взял в руку бутерброд, выпил жидкость, и закусил бутербродом.
 
Валерия тоже решила выпить и залпом вылила эту прозрачную жидкость в рот, и ей показалось, что у нее в горле взорвалась огненная бомба, она задохнулась, и не могла не вдохнуть, не выдохнуть. Он нагнул ее и слегка несколько раз ударил по спине,

 – Дыши, милая, дыши. Она выдохнула и закашлялась, он засмеялся, ну, дыши-дыши, и съешь свой бутерброд, а потом оденься и выходи в столовую.

Очухавшись от этой бомбы в горле, она встала, раскрыла свой чемодан, нашла свой лучший наряд и натянула его на себя. Рядом с кроватью стояло трюмо, Валерия встала перед ним, и, увидев стройную и гибкую цыганочку, осталась довольной. Она села на диван и с удивлением подумала,

– Faites gr;ce mon Dieu, Господи помилуйте, что это со мною случилось? Этот Русский мальчишка свел меня с ума, а я счастлива, даже от одного его вида меня бросает в дрожь. Никогда я не была так счастлива, как с ним. Что же мне делать, как мне выпутаться из ненормального положения, одно я знаю, за Серова я уже замуж не выйду, а за его сына хоть сейчас.

Ладно, пойду снова посмотрю на этого Русского Du diable, Черта. Она пошла в столовую и увидела прекрасно убранный стол, Валерия села за стол с видом, как и полагается герцогини, высокомерным и недоступным,
 
– La mademoiselle, le d;ner est servi, la soupe, mais le r;ti du mouton, le caf; pr;par; dans le Turc, sur le feu ouvert,

 –Мадмуазель, кушать подано, вот суп, а вот жаркое из баранины, вот чашка, в которую я налью кофе сваренное турку, на открытом огне. Он налил себе и ей суп, и они поели его. Она посмотрела на постную рожицу Алексея, он вел себя так, будто и не было этой страстной ночи, и так чопорно, как в худших кинокартинах про аристократию.

Ей захотелось набить своими кулачками эту противную, прекрасную рожицу. Они поели суп, и Алексей, как заправский официант, убрал пустые тарелки и положил в тарелки говядину с картошкой, и опять чинно, как в лучших домах Лондона стал разрезать и кушать хорошо прожаренное мясо.

Валерия не знала смеяться ей или врезать ему по его рожице, она выбрала второе и, взяв мясо за косточку, ударила им Алексею прямо по затылку,

 – Ах, так, зараза, а еще притворялась порядочной, ну держись, и, взяв в ладонь картошку, размазал ее по лицу Валерии. Она не осталась в долгу, и облила кофеем его волосы, и пошло в ход все, что было на столе.

Леша схватил торт, который привез из Парижа его отец, и хотел размазать им по лицу герцогини, но та бросилась бежать, в спальне он ее догнал и все-таки размазал им личико девушки. Она охнула и закричала.
 
– Ah tu as fait l'imb;cile, que tu, tu as sali ma robe et la coiffure, je ; toi frapperai maintenant

– Ах ты, дурак, что ты наделал, ты испачкал мое платье и прическу, я тебе сейчас врежу, и бросилась на Алексея с кулаками. Алексей схватил эти кулачки в ладони, прижал к себе, и взасос поцеловал девушку. Она коленкой ударила между ног парня, он вскрикнул,
 
– Ах ты, стерва, и опрокинул ее на кровать, она закричала,
 – Non, le goujat, je ne te c;derai pas.

– Нет, хам, я тебе не дамся. Оба разогретые перепалкой срывали друг с друга одежду, превращая ее в рвань, и освободившись от нее, занялись страстной любовью. К

ончилось тем, что они впали в сон, очень похожий на летаргический сон. Когда Валерия проснулась, в окно уже заглядывала звезды, Алексея не было рядом, спальня была убрана. Она вспомнила, что они творили днем во время обеда, и покраснела,

 – Неужели это была я? Наверное, мои предки, если бы они это увидели, просто казнили меня на эшафоте.

В спальню вошел на цыпочках Леша, помытый и одетый в старые джинсы, и черную майку, и подошел к Валерии,

 – Ваша светлость, пора нам посмотреть ночную Москву, ванна готова, можете помыться и одеть простую одежду. Он поднял ее на руки и понес в ванную, там содрал остатки одежды Валерии, и уложил ее в ванную, а сам хотел уйти,

 – Tu frotteras o;, mais qui ; moi le dos?
– Ты куда, а кто мне спину потрет?
–
– Non, si je serai тереть ; toi le dos, nous tellement jamais et ne sortirons pas pour la rue.
–
– Нет, если я буду тереть тебе спину, то мы так никогда не выйдем на улицу. Девушка осталась одна, быстро помылась, и, пробежав в спальню, из чемодана достала такую же, как и у Леши, простую одежду, рваные джинсы и черную кофточку без рукавов и тихонечко прошла в его комнатку.
–
– Он сидел за столом и рассматривал фото какой-то красивой молодой блондинки, с малюткой на руках,
 
– Qui cela?
 – Est ma femme et la fille, elle a p;ri il y a une ann;e,
 - Mais o; ta fille ?
- Elle maintenant chez sa m;re,
- Pauvre le mien, comme je sympathise avec toi,
 - Rien, nous irons, je suis meilleur ; toi je montrerai Moscou de nuit.

– Кто это? Шепотом спросила Валерия,
 – Это моя жена и дочь, она год назад погибла,
 – А где твоя дочь?
– Она сейчас у тещи,
– Бедный мой, как я тебе сочувствую,

 – Ничего, пойдем, лучше я тебе покажу ночную Москву. Они вышли во двор, уже вечерело, солнышко медленно опускалось за горизонт, улицы и переулочки заполнил праздный народ.

Алексей повел подругу к Воробьевым горам, где влюбленные прошлись по набережной, любуясь тихой рекой. Заходящее солнце отражалось в реке багровым пятном, которое плескалось на волнах реки, вдалеке виднелся трамплин, и круглое здание нового цирка.

Алексей вместе с подругой взобрался на небольшой холм, выбрал маленькую полянку среди деревьев, постелил на траве, взятое с собой одеяло, и, улегшись на него спиной, протянул Валерии свои руки.

Она, недолго думая, схватила их и упала на крепкое тело своего парня, и началась извечная страстная борьба двух тел. Они не заметили, как солнышко стыдливо укатило на запад, и, как любопытная луна, стала подсматривать за бесстыдными ласками любовников, а потом так же, как и солнышко, стыдливо спряталась за тучкой, которая разрасталась на все небо.

Раздались первые, еще без молнии раскаты грома, а потом полнеба осветилась блеском серебристой молнии, и она ударила где-то рядом, из туч полился не дождь, не ливень, а сплошная вода, образуя потоки, которые сметали опавшие листья, ветки, и даже небольшие камешки.
После жаркого дня, от ливня стало прохладно, но любовники, отплевываясь от воды, попавшей в рот и ноздри, еще более бесстыдно отдавались друг другу. Наконец, получив невероятное наслаждение Валерия, просто отключилась от земной жизни и заснула так крепко, как в обмороке.

Пришли они домой под утро мокрыми настолько, что можно было их самих выжимать. Борис прямо-таки сбежал от них в другую комнату. Они разделись, вытерли полотенцем друг друга досуха и, как были голые залегли в постель и хоть Алексей домогался своей любовницы, она бормотала по-русски что-то вроде,

 – Пошел вон от меня хам, это звучало так уморительно, что развеселило их обоих. Они обнялись и заснули, как мертвые.

Примерно в 12 часов открылась дверь, и вошел Владимир Николаевич очень довольный, что так быстро разделался со своим делом. Он очень удивился, что у двери ванной лежала скомканная мокрая одежда, как женщины, так и мужчины.

Владимир Николаевич открыл дверь спальной и увидел две обнаженные фигуры, своей невесты и сына, они лежали, обнявшись и очень довольные.

 На их лицах лежала печать сложной и трудной работы, скомканные простыни, одеяло и подушки, лежащие на полу красноречиво указывали, каким именно делом они занимались.

Владимиру что-то такое ударило в голову, что нельзя было не остановить, не понять, что делать. Он вышел из комнаты, взял из ящика стола пистолет Макаров, который находился там и всегда был заряжен, и пошел в спальню на ходу одним движением вогнал в ствол пулю, и открыл предохранитель.

От звука затвора, любовники проснулись, и Алексей быстро вскочил и сделал маневр, чтобы выхватить у отца пистолет. Валерия же не рассуждая бросилась вперед и закрыла свою любовь всем телом, Владимир Николаевич уже не смог остановиться и трижды нажал на крючок.

Все три пули попали в район сердца девушки, которая, вскрикнув, упала замертво. Кровь сочилась из тела на живот и на пол. Владимир, ненадолго опешил от неожиданности, он хотел пристрелить своего пасынка, который уже дважды испортил его жизнь.

Увидев, что упала его невеста, ему не захотелось больше жить на свете, и он повернул дуло себе в рот, открыв его пошире.

Алексей молниеносно очутился около отца и особым образом выхватил оружие из его рук и толкнул его в кресло, в котором тот и застыл, как изваяние, ни одна мысль не появилась у него, он чувствовал себя мертвым и опустошенным.

Алексей же подошел к девушке и осмотрел ее, ни одна пуля не прошла насквозь, девушка, казалась мертва. Алексей приподнял ее так, что она оказалась лицом на его плече, животом и грудью как бы повисла над полом.

Он начал что-то шептать ей в ушко, голос его то крепчал и был слышен чуть ли не на всю комнату, то что-то говорил шепотом, и вначале перестала течь кровь, потом все три пули появились из отверстия и упали на пол.

Владимир Николаевич увидел, как раны затянулись и исчезли, точно их и не было. Тогда Алексей повернул ее так, что ее голова оказалась также над полом, и легонько ударил ей по спине, изо рта вылилось немного крови.

 Лицо ее покраснело, она стала дышать, вначале тяжело с хрипом, но потом дыхание стало нормальным, и она открыла глаза и увидела, как этот ненасытный юноша массирует ее грудь, не раздумывая, она, врезала по щеке негодяя, и он весело засмеялся.

 Только потом она вспомнила, что с нею случилось, и потрясенно уставилась на пол, на котором были видны три пули и много ее крови,
 – Милый как ты это сделал? Ты же вытащил меня с того света, я точно вынырнула из лап ночи, потом она посмотрела на Владимира, тот тоже потрясенно смотрел на это чудо совершенное его пасынком, Валерия и Алексей оделись и тоже сели рядом с Владимиром,
 
– Батя давайте втроем поговорим,

 – А о чем говорить, вы любите друг друга, ну и живите вместе, я могу сделать так, что тебя комиссуют из армии вчистую. Живите здесь или во Франции, только я уже не могу встречаться с вами.

Я не смогу забыть, что ты сделал со мной сейчас и с моей женой, ты отнял их у меня, Лида не отходила от тебя до самой смерти, и даже умирая, она думала только о тебе, а теперь ты отнял у меня девушку, которую я полюбил, впервые после жены,
 – Отец ты все сказал, а что ты думаешь, Валерия? Она вместо ответа поцеловала Алексея и сказала,
 
– Куда ты, милый, туда и я пойду. Мне без тебя не жить,
 
– Ну что же теперь и я вам скажу вот что. Я знаю, что я проклят господом за какие-то прегрешения и проклял меня он тем, что отнимает у меня мою любовь, так случилось и с мамой моей, так случилось с Верочкой, так чуть было не произошло и с Валерией.

 Поэтому отец я не хочу быть причиной несчастий моих любимых женщин. Валерия если мы с тобой останемся, то он все равно накажет меня через твою гибель, и я не смогу тебе помочь, а у тебя появиться через положенный срок моя дочка, и ты береги ее.

Отец, я вижу, ты любишь Валерию так же сильно, как свою жену и мою маму, так защищай ее от невзгод и несчастий, будь рядом нею, когда родит она чудную девочку.

Будьте счастливы мои дорогие, папа не поминай меня лихом, а ты Валерия навсегда будешь в моем сердце. Валерия ухмыльнувшись, ответила, зная тебя, я думаю, что в твоем сердце и после меня останется еще много места. Алексей собрал свои вещи и уехал на свое новое место назначение.

Лева закончил рассказ и улыбнулся своим слушателям,
 
– Ну, вот я практически рассказал вам все, что знал о моем друге, который всегда готов придти к нам, своим друзьям на помощь.




       
Конец I части.

       
       
       
       
       
       
       
       
       
       
       


       
       
 


 


       
 
       


       
       
 
       


       
       
       

       
       

       
       

       


       


       

 
       

       

       
       
       
       
 

       
       

       

       
 
       
       




       
       

       
       
       
       
       

       
       
       
       
       
       

       
       
       


       


       
       
       

       
       


       
       


       
       
       
 
       

       
 

 
       
       
       


       
       

       
 
 
       

       
 

       
       
 

       
       





 


       

       
       
       

       
       


       

       
 

 
       
       
       


       
       

       
 
 
       

       
 

       
 


 




Безграничные просторы Вселенной неожиданно стали полем боем восставших ангелов во главе с Люцифером и самим господом Богом. Битва закончилась полным провалом и поражением сил зла, и Бог послал восставших ангелов в ад.

Но одного ангела он призвал его к себе, это был Архангел Афтанаил, он спросил его,
 – Как ты посмел поднять руку против Господа своего?
 – Господь, зачем ты создал человека, если ты сам к нему несправедлив, почему ты беспрерывно посылаешь на них болезни, мор, войны, неужели человечество достойно такой участи,

 – Люди сами творят зло и добро, и толкает их на это корысть, жажда власти, а также жажда к справедливости и свободы, ложно понятой ими, нет у них смирения перед своим творцом, возомнили они себя богами, не понимая, что все предрешено и впереди и позади их пагубной жизни. Пастыри на земле погрязли в гордыне и властолюбие.

Человек сам кует цепи, предрассудков и ложных ценностей, которыми опутывает ими себя. Тебе одному я прощаю твою вину передо мною за твою доброту и смелость, и посылаю тебя на землю человеком в образе серого волка, оставив тебе твою силу, но заберу у тебя память о небесной жизни. Буду я следить за тобой пристально, и если ты будешь вмешиваться в мои предначертания, то будешь жестоко наказан через любовь свою. Так тому и быть.
Аминь!


Так Ангел появился на грешной земле, и проходил он по земле, как странник по ней и как странник по времени.
       
Глава I

Удивительный мальчик.
Любовь.
На диване в небольшой хорошо обставленной комнате, лежал высокий и немного костлявый мужчина со смуглым и красивым лицом.

Черные глаза его прикрытые длинными ресницами, были необычайно хороши. Нос с горбинкой, губы тонкие, красиво очерченные, сложились в саркастической улыбке, упрямый чуть раздвоенный подбородок говорил о его силе воле. Волосы черные, как смоль кудрявились, придавая его лицу романтическое выражение.

Внешностью он был похож на древнего грека только без бороды.

Лев Давыдович Бронштейн, так звали молодого человека, был евреем, внуком фанатичного и ревностного иудея, Аарона Исааковича, исполняющий все предписания древней книги иудеев Талмуд. В тоже время, он не уехал из России и не покинул Москву даже тогда, когда немцы дошли до пригорода столицы.

Несмотря на свое вероучение, которое он старался привнести в массы российского еврейства и запрещающее любые насильственные действия, он пошел в ополчение и доблестно воевал с немцами до тех пор, пока их в феврале не отогнали от Москвы, и опасность миновала.

Его сын, Давид Ааронович, родившийся в 1928 году, после войны поступил на физико-математический факультет МГУ, где прекрасно учился и даже на третьем курсе был послан на стажировку во Францию.

Там он познакомился с такой же талантливой студенткой, учившейся в Сорбонне, где стажировался молодой человек. Девушку звали Ирина Соломоновна Глазова, с малых лет её родители перевезли девочку из России в Израиль, и она ничего не знала о родине своих предков. Видно им так тяжело пришлось в этой стране под водительством Сталина, что они просто не вспоминали о ней.

Ира встретила Давида в Университетской библиотеке, где Давид спокойно читал литературу на французском и английском языках. Она нарочно села за один стол с красивым незнакомцем.

Скоро они познакомились и вышли из библиотеки уже друзьями. Забыв об учебе, они ходили по Парижу в поисках мест, которые так лихо описал Дюма старший, превратившие Париж в город любимый молодежью всего мира.
Через месяц, скрыв от родителей такое важное событие, они поженились и уехали в Москву.

В положенное время у них родился мальчик, которого назвали Левой. Родители Давида были очень довольны, что их сын женился на чистокровной еврейке. Родители же Иры хоть и поздравили дочь с рождением внука, но не пожелали поехать в эту страшную Россию.

Мать окончила Московский Университет и стала преподавать там же английский язык. Отец Левы, Давид стал видным ученым-атомщиком, работал с Курчатовым, а потом и с Андреем Сахаровым.

Он был аполитичным человеком, и никогда не выступал ни в каких спорах и диспутах. Его увлекала только наука, в которой он достиг больших успехов.

Ирина Соломоновна никак не могла привыкнуть к тому, что надо было знать - о чем можно говорить или не говорить за столом в обществе самых близких друзей. Кого можно было критиковать, а кого нет.

Не могла привыкнуть тому, что за неё думали и решали, кого можно любить, что нужно читать, кого слушать. При ней ругали Израиль, её любимую родину, как агрессора и пособника империализма, чего она никак не могла понять.

И все-таки любовь к мужу и сыну заставляло её забывать все эти неприятности. И как всегда ей помогала великая Русская и Советская литература, удивительная музыка, прекрасный театр с великими артистами, а также русский юмор, анекдоты, даже про евреев, смешные рассказы и романы Зощенко, Булгакова, знаменитый роман, которого “Мастер и Маргарита” она читала в рукописях, так как была знакома с вдовой Булгакова.

Лева очень любил свою мать, эта тихая и нежная женщина учила его говорить на идиш, петь грустные и веселые еврейские песни. Рассказывала об Израиле, совсем другие истории, чем преподавали ему в школе.

Она рассказывала, что после войны евреи попытались создать себе Родину, сколько крови это им стоило, и все-таки они смогли, вопреки всем мифам о слабости и покорности евреев создать очень сильную страну, с прекрасными учеными, литературой, искусством.

 Когда Лева возражал, что это государство построено на крови арабов. Мать говорила,

– Твой дед защищал Россию от немцев, потому что считал Россию своей Родиной, и став раввином, он все-таки не уехал в Израиль, а пытается в России привить молодым евреям вероучение, из которого вышло Христианство во всем мире.

 Мы веками скитались по всему миру, и никогда не имели своей родины, арабы пришли в Палестину много позже евреев, и земля эта обагренная кровью тысячами христиан должна принадлежать евреем.

Но Лева не спорил с матерью, а бежал на футбольную площадку, где с утра до вечера играл в футбол с такими же ребятами, стараясь не уступать им ни в чем.

Вскоре ребята забыли, что он еврей, и прозвали его пантера, за его смуглое лицо и гибкое тело. Лева занялся боксом и пошел в гору, пока об этом не узнал дедушка, который устроил своему сыну и невестке такой скандал, что Леве пришлось прекратить эти занятия, но бокс он не бросал, а занимался самостоятельно.

На даче они жили в небольшом поселке и если Лева, здесь был как рыба в воде, то мама очень страдала. Ирина никак не могла привыкнуть к суровому климату Подмосковья, она зябла даже летом, а зимою укутывалась в теплое одеяло и сидела около огня, грелась.

Мама говорила Леве, что у нее мысли замерзают, я даже говорить не могу, вижу, как слова льдинками падают на землю. Мама даже в таком положении пыталась шутить.

А летом к вечеру нападала тысяча комаров, мошкары и все на бедную женщину. Видно кожа у нее была настолько нежной, что оно опухало, и приходилось мазать мазью.

И все равно женщина, настолько любила мужа и своего мальчика, что никогда не жаловалась. Но Лева и отец стали замечать, что у нее все чаще и чаще стали прямо-таки сами собой из глаз капать слезы. Она стала худеть, лицо её обострилось. И, наконец, Ирина Соломоновна, увидев, что муж и сын очень переживают за нее, однажды вечером, когда вся семья собралась у телевизора, сказала,

 – Извините меня мальчики, но я больше не могу смотреть, как вы переживаете за меня. Я вас очень люблю, но думаю, что будет лучше, если уеду я домой. Мальчики запомните, что бы ни случилось, я буду Вас всегда любить.

И муж и Лева просили Ирину Соломоновну остаться, но она была непреклонна. И осенью в семидесятом году она уехала в свой Израиль. Она часто писала письма, которые были и веселыми и трогательными.

А через два года, Давид Ааронович женился на молоденькой студентке Елене Петровне, которая была страстно и восторженно влюблена в своего профессора. Женившись, он изменил фамилию, стал Петровым, эта была фамилия жены. Конечно, дед был очень недоволен, но признавал, что возможно это правильно.

Сын был действительно крупным ученым, но ему, как еврею, не давали дорогу в науке, особенно после того, как Андрей Сахаров восстал против существующей системы. Лева же и не думал менять фамилию. Вопреки всему он не переживал, что он еврей, и поступал так, как считал нужным. Он очень любил своих сводных сестренку и братишку, как мог, помогал новой маме воспитывать их.

Учился он хорошо, но выбрал неожиданную дорожку в жизни, стал не просто военным, а спецназовцем, разведчиком. Прошел он Афган, обе Чеченские войны и вот сидел у себя дома на диване, смотрел телевизор и собирался на работу в банк, где занимал должность начальника безопасности крупнейшего Российского банка у бывшего друга отца.

По телевизору показывали американский фильм Рембо, ту часть, где он воевал во Вьетнаме. Рембо лихо уничтожал армию вьетконговцев и пачками жутких офицеров и солдат Советской Армии.

Леве надоело смотреть эту муть, он встал и выключил телевизор,
– Ну и мура, подумал Лева. Да встреться Рембо с одним из волчат, он даже не заметил бы, как очутился на том свете.

И тут он вспомнил случай, который произошел в горах Чечни еще вначале 2000 года. Так случилось, что боевики захватили видного Русского генерал- полковника Зосимова Владимира Алексеевича, приехавшего в Чечню с инспекцией наших частей.

 Видно кто-то предал его, и он попал в лапы боевиков. Единственно, что знали о его судьбе, это то, что он был переправлен в Грузию и находился в Панкийском ущелье.

Сразу же по горячим следам выручить его не удалось. Тогда руководство Российской армии вызвали в штаб начальника особого подразделения разведки, полковника Быкова Семена Петровича, а тот предложил послать на выручку отряд “Серых волоков”. Командующий Армией неожиданно для всех обрадовался,

– Погодите, это тот “Серый волк ”, что в Афганистане в одиночку освободил более сотни пленных офицеров и сумел вывести их в Пакистан,
– Так точно, ответил полковник,

 – Ну что же я согласен, но нужно предупредить их, что мы хоть и попытаемся договориться с Грузинской стороной о помощи отряду, но, к сожалению, Грузия очень болезненно относится ко всем военным операциям на своей территории, так что волки должны быть очень осторожны и быстры.

Получив такое задание Алексей, собрал своих друзей и спокойно, в своей манере предложил план освобождения генерала. Он был настолько дерзким, что ребята опешили. Алексей посмотрел на них своими удивительными глазами и сказал, насколько я понял, возражений нет, тогда вначале нам придется походить по Панкийскому ущелью и добраться до берлоги Руслана Бараева,

 – Со мной пойдет на разведку, Жора, и оба Сережи. Три дня они ходили по ущелью. Потом, когда они пришли и вновь, собрав ребят, Леша сказал,

– Как я и предполагал, они находятся в поселке Ацхатели, и помощником Бараева является знаменитый Дагестанец Александр Мадагаев неоднократный чемпион мира по вольной борьбе в тяжелом весе.

Каждому из десяти человек было дано задание, и отряд вышел в дорогу, захватив с собой два гранатомета. Скрытно перейдя границу, они двинулись в сторону Ацхатели. Алексей и Сергей старший в форме Российского солдата прошли в деревню недалеко от Ацхатели и попросили у жителей указать им дорогу к границе, так как они убежали из плена Бараева и хотят перейти границу.

Их пригласили в дом, угостили красным вином, а через некоторое время пришли боевики Бараева и забрали беглецов.

Так Волки оказались в берлоге у медведя, Когда-то здесь был небольшой винный завод, Рядом со зданием самого завода, стояли два больших сарая, где хранились бочки с вином, в настоящее время эти сараи были набиты пленными русскими солдатами и офицерами.

В одном из них и находился генерал Зосимов. На следующее утро наступило воскресенье, Заместитель Бараева Мадагаев утром каждого воскресенья развлекал приунывших от поражений бандитов.

Он предлагал пленным бороться с ним и тому, кто продержится против него более трех минут, обещая лучшую пищу и отдых. Ну а кто выиграет у него, получит волю и отправится домой.

Правда, за год нахождения Бараева в Грузии никто из пленных не смог продержаться и несколько секунд, и он просто в буквальном смысле ломал человека, причиняя ему перед смертью невероятную боль.

После чего Мадагаев говорил перед бандитами и пленными речи о том, что все русские трусы и слабаки и, что их надо поголовно истреблять.

Правда, он забыл, что им пришлось спасаться бегством в Грузию, в Панкийское ущелье от этих самих слабаков. Он предлагал добровольцам выйти и сразиться с ним, но так как никто не хотел умирать и добровольно не выходил из строя, то он расправлялся с теми, кто на его взгляд нарушил им самим установленные правила поведения, к самым серьезным нарушениям он относил побег.

Итак, утром июльского жаркого дня пленных собрали вокруг наспех сколоченного помоста, рядом высился еще один помост, на котором, поджав ноги, на мягком ковре, сидели командиры во главе с Бараевым.

Так как нарушителей было двое – это высокий, стройный Сергей, и замухрышка, измазанный грязью Алексей, то их поставили в самом конце строя.

Громадный чеченец Мадагаев, давно уж потерявший спортивную форму, но все еще обладавший борцовской сноровкой и страшной медвежьей силой встал и, лениво цедя слова, произнес свою любимую фразу,

 – Ну, кто хочет вкусно поесть, отдохнуть либо получить свободу, то выходи. И тут Алексей выдвинулся из рядов, и смело подойдя к помосту, сказал,
 
– Я хочу дать волю всем пленным. Это казалось так нелепо, что бандиты захохотали, и даже пленные заулыбались, уж больно комично выглядела эта пара, прямо-таки Давид и Голиаф.

Конечно, так подумал Лева, помощник Маленького, самый начитанный среди волчат. Четверо волков во главе с Левой заняли господствующую вершину над заводом, другие четверо волчат во главе с Константином расположились на крыше самого завода. Все вооружение, принесенное с собою, находилось наготове.

Мадагаев отсмеявшись, сказал,
– Ладно, я тебя не убью, но кое-чего лишу, будешь нашей наложницей.

Алеша ответил своей любимой присказкой,
 – Не бойся, я убью тебя не больно. Бараев выстрелил из пистолета вверх, давая старт началу схватки. То, что потом произошло, распространилось удивительным мифом по Чечне и Грузии.

Мадагаев по-борцовски, нагнувшись, и растопырив руки, шагнул к Алексею и попытался охватить его, но Алексей шагнул в сторону, пропуская борца, схватил особым приемом его руку и неожиданно для смотревших схватку людей и для самого Александра, приподнял его и бросил на помост, припечатав его к нему лопатками.

Никогда до этого Мадагаев не испытывал такого позора. Он, озверев, с трудом встал, и, потеряв контроль над собой, бросился на обидчика.

Алексей не дрогнул и ногой ударил в низ живота борца, тот согнулся и тогда Алексей, сжав кулак, сильным ударом пробил череп Мадагаева меж глаз. Кровь хлынула из носа, рта, ушей и даже глаз борца.

Через секунду, он, подергавшись, замер в неестественной позе. Сергей старший, время даром не терял, он медленно подошел к боевику, который держал в руках ручной пулемет и свернул его шею, схватив оружие, стал стрелять по помосту с командирами и уничтожил их всех.

Алексей бросился к ближайшему боевику, уложил его ударом ноги, забрал автомат и тоже стал стрелять по бегущим в панике боевикам.

Волчата с вершины и с крыши завода меткими выстрелами из автоматов и гранатометов уничтожали боевиков, одновременно они стреляли по штабу боевиков и складу оружия.

Пленными стал руководить генерал Зосимов, он приказал нападать на боевиков, отнимать у них оружие и уничтожать их. Так был полностью уничтожен отряд Бараева, более сотни вооруженных до зубов бойцов.

Зосимов спросил Алексея,
- Что же нам делать дальше?
 – Товарищ Генерал к вам прилетит вертолет, а мы с бывшими пленными перейдем перевал, на границе нас встретят,

 – Ну, нет, я своих солдат и не брошу. Тем более у нас несколько раненых и трое убитых. Мы их доставим на вертолет.

 После прилета вертолета, большая группа бывших военнопленных в сопровождение отряда волков перешла границу.

Генерал долго разговаривал с Алексеем, а при расставании сказал,
 – Я никогда не забуду вашего поединка с олимпийским чемпионом. Чтобы не случилось с вами, вы можете рассчитывать на мою помощь.

Лева собирался на работу и на столе увидел фотоснимок молодой девушки и Алексея. Девушка обнимала в то время еще двенадцатилетнего мальчика и смотрела на него с какой-то блаженной улыбкой.

И тогда Леве вспомнилась первая встреча с Лешей, человека перевернувшего у него все его мировоззрение.

Это случилось в сентябре 1977 года в одной из самых элитных школ Москвы, в которой учились сыновья крупных руководителей партии и правительства страны.

Лева попал в эту школу, как сын крупного ученого, которого знал весь мир. Лева перешел в десятый класс, он был на виду у всей школы, член комитета комсомола, остроумный и красивый парень, девушки писали ему записки и с удовольствием ходили к нему на свидание.

Но в этой школе, как и в простых, были несколько учеников, которые, как и в жизни, неформально являлись лидерами класса, да и всей школы. В классе Левы лидерами стали двое учеников. Первым был Александр Никонов, сын одного из известнейших политиков, члена политбюро, побывавший на многих высших постах в правительстве.

Александр с 10 лет занимался боксом и уже к семнадцати годам получил звание мастера спорта среди взрослых и прочно занял место в сборной СССР по боксу среди юниоров во втором среднем весе.

Александр вымахал довольно высоким и стройным юношей. Внешностью он не блистал, но отличался острым саркастическим умом.

Этот сарказм он направлял на более слабых и на более беззащитных учеников, и даже на преподавателей. Из-за него пришлось уволиться нескольким учителям.

Этот избалованный, самовлюбленный парень считал, что его жизнь это ряд ступенек большой лестницы вверх, к власти, и все те, которые становились на его дороге, автоматически становились его врагами.

 Чтобы очистить себе дорогу он не гнушался никакими методами, даже возможностями своего отца. Казалось, что и в любви ему везло.

Самая красивая девочка в школе Татьяна Ларина, блондинка с синими глазами, такими лучистыми, что своим взглядом могла обжечь и обласкать любого, кто смотрел в них. Светло-русые волосы, красивый овал лица, чувственные губы, небольшой носик, нежные, как у персика щечки, длинная шейка и полные покатые плечи, завершали художественное дивное полотно.

Она была сравнительно высокой и стройной. Занятие художественной гимнастикой сделало её фигуру необычайно гибкой и привлекательной.

Она не рвалась, как его друг к власти, но старшие школьники, особенно девочки, тянулись к ней и слушались её.

 Татьяна в отличие от Александра, хоть и тоже являлась дочкой высокопоставленного чиновника, но никогда ни к кому не относилась высокомерно, была душевной и справедливой. Девочкой она была спокойной и даже холодноватой. Никто и никогда не видел её взволнованной или теряющей душевное спокойствие.

Александр и Татьяна чуть ли не с первого класса всегда были вместе, даже за партой сидели рядом. Все в школе считали, что они рождены друг для друга.

Итак, в начале сентябре 77 года вот уже почти две недели девочки шептались друг с другом и каждую перемену куда-то бегали, после чего приходили в класс только к концу переменки, какие-то тихие и немного растерянные.

 Только Татьяна всегда была со своим Сашей и никуда не уходила. Но тут Александр уехал на какие-то соревнования, оставив своих шестерок, чтобы они приглядывали за Таней. Их было четверо, они занимались вместе с Сашей боксом и считали себя крутыми.

Таню все же заело любопытство и однажды она пошла на второй этаж вместе с подругами.

Леве стало интересно, куда же девчонки бегали каждую перемену. Он пошел за ними и с четвертого этажа спустился на второй.

Лева увидел довольно много девочек, которые ходили по коридору и смотрели на мальчика лет двенадцати, который сидел на подоконнике с раскрытым окном и читал какую-то книгу.

Действительно он был красив какой-то странной нездешней красотой.

Зеленые, оливковые глаза, мощная грива таких же темно-синих волос, мягкий овал лица, твердый подбородок, пухлые красные губы и нос чуть приподнятый к концу.

 Лева хотел уже уйти, как увидел, что к мальчику подошли четверо подпевал Александра и стали издеваться над ним,
 – Эй, ты, что молчишь, смотри-ка прямо девчонка, а давай проверим, может это педик, и у него нет ничего мужского.

Лева не выдержал и, подойдя к ним, попытался образумить их. Но они отмахнулись от него и продолжали смеяться над мальчиком. Тогда Лева ударил одного из них справа в подбородок, тот упал, потом вскочил и они все четверо набросились на него.

Лева упал на живот и закрыл голову руками. Парни били его по голове и по другим местам и, вдруг все кончилось, удары прекратились. Лева повернулся и увидел, как крупные и мощные ребята буквально были размазаны по стене. Они лежали вдоль стенки и стонали от боли, у одного были закрыты глаза, и он даже не стонал. Другие размазывали кровь по всему лицу.

Лева поискал глазами, что это за гигант расправился с его обидчиками.

Рядом с ним стоял тот самый паренек, из-за которого он и пострадал. Мальчик улыбаясь, протянул руку, чтобы помочь ему подняться с пола.

Стояла жуткая тишина, ученики, которые собрались на этом этаже мальчики и девочки смотрели на красивого паренька с каким-то восторгом и страхом.

Мальчик помог подняться Леве, поблагодарил его и сказал, странно растягивая слова, певуче подчеркивая гласные буквы,
 – Ты неплохо дерешься, но не веришь в свои силы, тебя зовут, по-моему, Лева, ты не хотел бы со мной дружить? Я учился в школе №24, там было спокойно и весело.

Лева пожал руку мальчика и сказал,
– Конечно. Он еще что-то хотел сказать, но тут прибежал директор школы вместе с завучем и врачом, который имелся в этой элитной школе.

Врач стала осматривать побитых ребят, а директор начал кричать на мальчика, что он искалечил детей и ему не место в этой школе, но тут выступила Таня и сказала директору,
 – Иван Семенович мальчик ни в чем не виноват, он защитил Леву, на которого напали эти хулиганы.

Её тут же поддержали и другие школьники, тогда директор повернулся и ушел, приказав мальчику явиться к нему после уроков.

Мальчик спокойно выслушал все это, и сказал Леве
– Меня зовут Алексей, а фамилия моя Маленький, приходи после уроков в спортзал я тебе покажу несколько приемов. Говоря все это, он повернулся к толпе учеников и пристально стал рассматривать Татьяну, все еще стоящую впереди неё.

 И, вдруг, он подошел к Татьяне и неожиданно улыбнулся ей, обволакивая ее своими желто-зелеными глазами, да такой улыбкой, что Татьяне показалось, что она утонула в его глазах, и что вокруг никого нет, и остался только один этот мальчик.

 Таня пошатнулась чуть, не потеряв сознание, и как сквозь сон до неё доносились слова благодарности мальчика. Она стояла и во все глаза смотрела на Алексея, поняв, что сейчас же поцелует его, и все будут смеяться над ней.

 На её счастье раздался звонок, и она вместе с девочками пошла на четвертый этаж в свой класс. Она сидела за партой и ничего не слышала, о чем говорила преподавательница, ей казалось, что она все еще в плену этой улыбки.

Как она дождалась звонка, она не знала. Все вышли из класса и девочки окружили Таню, и расспрашивали её о самочувствии, и впечатлениях о случившемся. Она молчала и ничего не могла ответить.

И тут одна из девочек пролепетала,
 – Таня, смотри. Она повернулась и увидела Алексея, уже вся школа знала его имя и фамилию.

Он, улыбаясь своей удивительной улыбкой, подошел к ней и опять поблагодарил её и спросил,
 – Танечка, можно я подожду тебя у школы, мне надо что-то сказать тебе, его щеки рдели от неловкости, он очень боялся, что эта взрослая и красивая девушка посмеется над ним.

Татьяна, тоже покраснев, кивнула ему и прошептала,
 – Хорошо.

И тут случилось то, что бросило бедную девочку в дрожь. Он приблизился к Тане и робко поцеловал ее в щечку.

 Все, кто смотрел эту сцену, оцепенели. Если в будущем поцелуи между друзьями станет таким же привычным, как и пожатие руки, то в семидесятые поцелуи, да еще при народе считались верх бестактности.

Но Татьяна даже и не заметила удивления подруг. Она была сражена навечно любовью к этому ненормальному необычайно привлекательному мальчику.

К ней подошли подруги, и она увидела в их глазах не осуждение, а самую настоящую зависть,
 – Эх, Танька, везет же тебе, сказала её лучшая подруга Вера Кудасова, которая действительно любила Таню.

После уроков она выбежала на улицу и в небольшом скверике, прилегающем к школе села на скамейку и стала ожидать Лешу. Леша все не шел, минуты превращались в часы, ей казалось, что вся школа смотрит на неё и смеется.

Прошли не более десяти минут после назначенного срока, как, запыхавшись, прибежал Леша и стал сбивчиво извиняться за опоздание.

Она смотрела на него, ничего не слыша, сердце её стучало так часто, что она положила руку на грудь, чтобы сердце успокоилось. Алеша замолчал и робко посмотрел на девушку. Головы их сблизились, и они страстно поцеловались. Руки мальчика обняли Татьяну, головы их сблизились, и он силой прижали её губы к своим губам. Поцелуй получился жарким, они долго не могли разомкнуть губы.

Татьяна уже не раз целовалась с Александром, но ничего подобного она никогда не испытывала с ним. А тут еще Алексей просунул свой язык, разжав крепко сжатые губы, в рот девушки и встретил трепетный кончик языка Тани.

От нахлынувших чувств Таня застонала и почти легла на Алексея. Казалось, что поцелуй никогда не кончится, никто не уступал другому, но тут Таня задохнулась, она отстранилась от мальчика и глубоко задышала, хватая ртом воздух.

Они пошли к дому Тани и по дороге, скрываясь от прохожих за кустами разросшимся на тротуаре, вновь и вновь целовались. Проводив Таню к двери ее квартиры, они опять долго целовались, пока Леша не оторвался от девушки и не побрел домой. Таня не выдержала, догнала его на нижней площадке лестницы, и у окна они вновь стали целоваться.

Таня расстегнула пуговицы у белой форменной кофточки, припустила лифчик, и рука Алексея принялась ласкать крепкие грудки девушки. Незнакомые ощущения нахлынули на нее, Татьяна почувствовала томление и непонятное желание раствориться в объятьях этого сильного и красивого мальчика.

Появилось и росло какое-то раздражение внизу живота, вдруг, она ощутила там невероятно сладостное чувство освобождения отчего-то и она затряслась в муках сладострастия. Таня еще крепче прижала Алексея к своей груди и неожиданно для себя заплакала.

Успокоившись, она принялась говорить,
 – Я люблю тебя и это ужасно, ты еще мальчик, а я без тебя жить не могу, если бы я верила в бога, то молилась бы ему, чтобы ты полюбил меня так же сильно.

Мальчик тоже прижался к ней и неожиданно заговорил в своей мягкой манере, растягивая гласные на незнакомом языке, эти незнакомые слова вновь разожгли в ней страсть, и она вновь целовала его губы, чувствуя их сладость.

Так продолжалось очень долго, наконец, Татьяна оторвалась от него и, шатаясь, побрела домой. Леша подождал, когда за нею захлопнется дверь, и тоже поплелся на улицу.

На следующее утро Татьяна побежала в школу, как на праздник, и, улыбаясь, вспоминала, как они с Лешей целовались, прячась за каждым кустом. И, вдруг, она вспомнила его слова, произнесенные на странном языке, как заклинание и так возбудившие её.

Странные мысли пронеслись в её голове, а вдруг он колдун и заколдовал меня, а потом сделает своей рабыней и она пропадет.

 Эти неожиданные мысли развеселили её,
 – Вот было бы здорово, она его наложница и они с утра до ночи занимались бы любовью, господи, о чем я думаю, я, наверное, развратная девка.

Она еле успела на урок и по взглядам подруг поняла, что уже вся школа знает о ее романе. Преподавательница литературы рассказывала о поэтах серебряного века Русской литературы. Ольга Ивановна, так звали учительницу по литературе, была высокой и стройной красавицей, с пышными покатыми плечами, её полная вальяжная фигура вызывала влечение даже у учеников старших классов и вызывала зависть у худосочных школьниц.

Каждый год она ставила спектакли по произведениям классиков России. Ольга Ивановна была замужем за хорошим человеком, который был главным инженером какого-то предприятия. У них росла маленькая дочка, в которой они души не чаяли.

Таня сидела и делала вид, что внимательно слушает, а сама вся так и сияла со счастливой улыбкой на лице.

Учительница рассказывала о поэзии Блока, так, как и положено было в то время, что она упадническая, мистическая и не подходит для Советской молодежи.
А потом начала читать эти упаднические стихи, которые вызывали восхищение у школьников.

Таня тоже заслушалась этими стихами и невольно перенесла образы стихотворений Блока на себя с Лешей.

 Окончив читать, Ольга Ивановна начала расспрашивать учеников о Есенине, Блоке, и других поэтах серебряного века, очередь дошла до Лариной, у которой мысли были далеко от этого класса, а там, в кустах, где Леша целовал её как-то уж очень страстно.

Она встала, и начала что-то мямлить, даже не понимая, что говорит. Ольга Ивановна очень удивилась, её любимая ученица не может ответить на такой легкий вопрос, и резко сказала, что у неё вместо мозгов образовалась одна жижа от любви к ребенку.

 Татьяна встала, разрыдалась и выбежала с урока. Каким-то образом, почувствовав волнение своей любимой, Алексей отпросился с урока и нашел Таню в раздевалке.

 Она обняла Лешу и та, рыдая, рассказала ему, как Ольга Ивановна обидела её,
 – А это та красивая учительница по литературе,
 – Вот еще красивая, да она толстая и рыжая, а все рыжие стервы,
 – Не говори так, ты же дочка министра и должна говорить, как леди.

Ладно, иди на урок, а я что-нибудь придумаю. Татьяна успокоилась и ушла.

Когда окончился урок, её потянуло сойти на второй этаж и хоть одним глазком посмотреть на Алексея, и все-таки она хоть и с трудом выдержала это искушение и не пошла.

Она вытерпела еще три переменки, а потом рванулась вниз, и на площадке третьего этажа она встретилась с Алешей, который бежал наверх.

Они стояли и смотрели друг на друга и не могли выговорить ни слова, мешая проходу других учеников, и их осторожно обходили стороной, стараясь не задеть.

Раздался звонок и тут Алексей сказал, что после уроков он встречается в спортзале с Левой и не хочет ли Татьяна тоже прийти позаниматься с ним. Таня сразу же согласилась.

Вечером она подошла к дверям спортзала, но он был закрыт, ребята еще не пришли, как всегда она пришла рано

– Удивительно, у нас с Лешей все наоборот, я забываю все на свете и бегу навстречу, и почти всегда раньше назначенного срока, он же спокойно приходит с опозданием, и я опять ему все прощаю.

 Помню, как-то Сашка пришел на пять минут позже, да я потом целый месяц не разговаривала с ним. Господи, вот угораздила влюбиться в мальчишку, который иногда, кажется старше меня, она хмыкнула, особенно когда целуется, у меня до сих пор все тело горит от наслаждения, и рассказать-то некому, никто не поверит, все думают, что это я соблазнила ребенка, а он, кажется, своими поцелуями довел меня до оргазма.

 Что же будет, если он займется со мной любовью, да я умру от удовольствия. Тьфу, о чем я думаю, я стала, как шлюха, а он у него большой, я почувствовала его.

Кто-то шел по коридору, и она тряхнула головой, чтобы отогнать такие позорные для Советской девушки мысли.

 К двери подошли двое Лева и Олег, которому досталось от Леши в драке. Они подошли к Татьяне и ничуть не удивились, что она стояла и ждала у закрытой двери,
 – Таня что же ты не постучала? Он уже там и занимается. Спросил Лева.

Он постучал в двери, она отворилась, и вышел Алексей, Света зажмурилась, чтобы не упасть в обморок прямо здесь же у двери.

Мальчик занимался в одних трусах, волосы разметались в живописном беспорядке, глаза горели желтым волчьим огнем, напряженное тело, казалось, состояло из одних мускул, но не таких, как у качков, а из поперечных и продольных мышц, почти не выделяющихся на красивом животе и торсе. Загоревшая кожа из-за пота казалось гладкой и жаркой. Узкие бедра и красивые крепкие ноги возбуждали девушку так, что она чуть не набросилась на мальчика.

Он был настолько красив, что у Татьяны возникло мощное желание отдаться ему.

Татьяна пролепетала, что ей нужно переодеться, и пошла в женскую раздевалку. Она долго стояла у своего шкафчика, стараясь унять нервную дрожь,

 – Черт, я схожу с ума, но я готова вновь и вновь пережить это. Она открыла свой шкафчик, на нем висело зеркало, Таня посмотрела в него и увидела очень красивую девушку с горящими щеками с изумрудными необычайно лучистыми глазами, с тонким, трепетным носиком и чувственными припухлыми губами.

 Светлые волосы обрамляли овальное личико. Она переоделась в легкий спортивный костюм, голубые трусики и такого же цвета маячку, крепко облегающую её потрясающую фигурку.

Осмотром она осталась довольна, ну держись салажонок, ты у меня вздрогнешь. Она пошла в спортзал и, вдруг, ноги её задрожали.

Открыв дверь зала, она посмотрела на мальчишек и удовлетворенно хмыкнула, мальчики изумленно уставились на неё и даже затаили дыхание.

 Она подошла к Алеше и спросила,
 – Что я должна делать? Он и глазом не моргнул и строго сказал, хотя от страха перед этой красивой почти взрослой девушкой у него поджилки задрожали.

 – Если хочешь заниматься, то вставай в строй.

Больше двух часов Леша занимался с ребятами отработкой приемов защиты и нападения в карате. Ребята и Татьяна легко воспринимали его учебу, так как Леша доходчиво объяснял и показывал эти приемы, а также потому, что все они, даже Татьяна были неплохими спортсменами.

 Татьяна владела прекрасной растяжкой, а мальчикам помогали навыки бокса. Татьяна, стараясь не отставать от мальчишек, не рассчитала свои силы и, захромав, упала на маты.

Леша, испугавшись, что Таня потеряла сознание, подбежал к ней и беспомощно уставился на девушку.

Самым умным оказался Лева, он, заметив, что Таня подмигнула ему, сказал мальчику,
 – Что ж ты стоишь? Ей надо сделать искусственное дыхание,
– А как? Изумленно спросил Леша,
 – Как, как, ты, что не видишь? Ей не хватает воздуха. Значит ей надо сделать искусственное дыхание изо рта в рот.

Леша нагнулся и, открыв свой рот, приложил их к устам девушки. Татьяна не выдержала, обхватила его двумя руками и впилась в его губы страстным поцелуем. Поцелуй затянулся, и Лева с Олегом вышли из зала.

Они целовались, перекатываясь по всему мату. Их руки ласкали тела друг у друга. Чем бы это кончилось неизвестно, если бы тонкий слух Алексея не услышал шаги, приближающиеся к двери зала.

Они вскочили, поправили свою форму и сделали вид, что занимаются гимнастикой. Вошла уборщица и сказала, что ей надо убираться. Леша и Татьяна вышли из зала по своим раздевалкам, оделись и вышли на улицу.

Они сели на лавочку в скверике и вновь стали целоваться. Леша оторвался от губ Тани и хриплым срывающим голосом спросил её, Танечка пойдем ко мне, отец уехал надолго в командировку, а у меня собака некормленая.

Таня сразу же поняла, чем все кончится, хотела отказаться, но тело её заныло и потребовало большего действия, чем поцелуи,
 – Хорошо милый пойдем, и они пешком пошли к дому Алексея.

Был тихий сентябрьский вечер, они молча шли по улице Горького, машин стало меньше, зато больше появилось молодых пар, идущих в обнимку. Солнце садилось где-то за Воробьевыми горами, оставляя багровый шлейф на серебристых облаках. Солнечные лучи окрасили разноцветные листья, которые с тихим шуршанием падали на мостовую, и ноги влюбленных утопали в листве.

Через некоторое время они свернули в небольшой переулок, солнышко скрылось за домами и несколько уличных фонарей слабо освещали дома со старинными колонами перед входом. Алексей привел девушку к массивному трехэтажному дому.

Они вошли в длинный и темный разрисованный разными нехорошими словами и фигурками подъезд с широкой лестницей, по ней и поднялись на третий этаж, и Алесей своим ключом открыл дверь.

Девушка вошла в квартиру первой, и тут же попала в объятия громадной собаки “Сенбернара”, которая радостно облизал ее, а потом набросился на своего хозяина.
 – Фу, Борька, оставь нас в покое, закричал Леша.

 Квартира состояла из трех хорошо обставленных комнат, и большой кухни. Леша рассказал Тане, что эта квартира принадлежала семье приемной матери Леши. Его приемный отец Владимир Серов, так же, как и Алексей, выходец из детского дома, но с более жесткой дисциплиной и укладом жизни, поэтому отец Алексея был прямолинеен и не всегда справедлив, мог сгоряча, нарубить массу дров, если бы не мама Алексея.

Алексей никогда не называл её мачехой, даже родная мать не могла любить своего сына так, как Елена Сергеевна Лешу.

Елена Сергеевна практически превратила неотесанного, но очень талантливого мужа в настоящего европейца, и прекрасного разведчика.

Рассказывая все это Тане, Леша показал все комнаты, которые блестели чистотой. Они прошли на кухню, Леша посадил Танечку за небольшой узкий столик, и Танечка с удивлением увидела, как Леша, одев женский фартучек, занялся готовкой, Таня хихикнула, в этом фартучке он напоминал её домработницу.

Она занялась собакой, которая весело с ней играла. Играя, она бегала с собакой по всем комнатам. Через некоторое время Леша позвал их на кухню, к удивлению Тани, стол был шикарно обставлен, и Таня неожиданно для себя все, от супа до чая с пирожным съела с большим аппетитом, какого никогда не было дома,
 – Леша то, что ты сделал очень вкусно, кто тебя научил?
 – Мама, с гордостью ответил мальчик.

Она думала, что они пойдут в спальню, но не тут-то было, Леша быстренько убрал со стола, перемыл посуда, чем вогнал в краску Татьяну. Наконец, он подошел к скучающей Тане и приласкал её.

 Таня обняла Лешу и стала целовать. Леша подхватил её на руки и понес в спальню. Он её уложил и растерялся, что же ему делать дальше. Таня быстро сняла платье, трусы, нижнюю рубашонку и осталась голой,
 – Подойди ко мне, прошептала Таня, и стала раздевать его, от страха закрыв глаза.

Она услышала какой-то странный стук, потом поняла, что у Леши от страха стучат зубы. Свет был включен, она открыла глаза и увидела, что этот мальчик был прекрасно вооружен, настолько прекрасно, что она вскрикнула.

Она легла на кровать и раскинулась, и тут случилось то, что заставило её потерять совесть и голову. Леша опять начал шептать ей в ушко какие-то слова на непонятном языке. Начал действовать языком и пальцами так, что девушка потеряла контроль над собой, она кричала, стонала, а когда он укусил её губу при поцелуе, она неожиданно кончила так, что от наслаждения закричала каким-то горловым голосом, а когда он вошел в неё, она не только почувствовала боли, а только адское наслаждение.

Таня страстно поддавала ему, они перекатывались по кровати, и, наконец, она опять со страшным наслаждением кончила и от страсти разрыдалась. Окончив рыдать, она неожиданно для себя с силой ударила Лешу по щеке,
 – Ты, ты, сволочь, кто тебя научил этому, этому бесстыдству, и тут она увидела, как у Алексея задрожали губы,
 – Я не понял, что со мною творится, но знаю, что я все это делал любя тебя,
 – Так ты меня любишь? Миленький, давай тогда повторим, и вновь крик и шум сотрясали эту квартиру так, что собака, услышав это все, бросился на помощь к своему хозяину, и чуть не отворила закрытую дверь.

До утра они еще несколько раз повторили свои безумства. Таня довольная и опустошенная крепко заснула, Алексей сидел, и смотрел на эту девушку, которая для него, вдруг, стала так близка.

Тут будильник зазвонил, пора было вставать и собираться в школу. Алексей посмотрел на спящую девушку и, пожалев ее, не стал будить.

Прошло несколько уроков, когда Таня пришла в школу и когда увидела Алексея, сделала ему нагоняй, за то, что он её не разбудил, а вместо него в кровати лежал Сенбернар, и она со сна даже поцеловала его.

Глаза её сияли от счастья, она нагнулась и прошептала,
 – Милый я вся горю, когда мы снова встретимся
– А давай встретимся в спортзале?
 –Да хоть прямо сейчас,
 – Ну, нет, вся школа сразу все узнает. Тут раздался звонок на урок, и они разошлись.

Когда Таня вошла в класс, она увидела Александра, который сидел мрачнее тучи. Она подошла к нему, поздоровалась и села на свое место рядом с ним.

 Саша спросил,
 – Девочка, кажется, за время моего отсутствия произошло много изменений, мои друзья,
 – Твои шестерки, перебила Танечка,
 – Ладно, пусть так, трое до сих пор лежат в больнице, а Олег переметнулся к этому мальчику-чудовищу, который кажется, стал твоим любовником.

Саша вопросительно посмотрел на Таню, но она ничего не ответила, а её сияющие глаза сказали ему правду,
 – Что ж, поздравляю, ты шлюха, да еще совратила малолетнего мальчика. Тебя можно засадить в тюрьму.
 – Можешь говорить и думать, что угодно, но я люблю его и, чтобы со мной ни случилось, я буду с ним, где бы он не находился,
 – Даже так. Кажется, тебя когда-то интересовал я, так что запомни, ты будешь моей, потому что я тебя люблю,
 – Но зачем тебе это, я же не люблю тебя, даже если каким-то образом мы поженимся, я не полюблю тебя никогда,
 – Запомни, детка сначала мы разберемся с твоим уродом, потом я разберусь с тобой, и мы поженимся,
 – Не советую, он может рассердиться и убить тебя,
 – Дорогая я тебе не успел сказать, меня взяли в сборную СССР по боксу среди взрослых и я еду в Грецию на чемпионат мира,
 – Поздравляю, но это тебе не поможет, лучше не серди его.

Она промучилась пять уроков, стараясь не отвечать на ревность бывшего своего жениха.

После окончания уроков, она с Олегом и с Львом прямо-таки побежала в спортзал, в нем один Леша бросал баскетбольный мяч точно в корзину. Все трое сразу же, перебивая друг друга, заговорили об Александре.

 Но Леша спокойно ответил, я знал об этом еще вчера, мне сказала об этом одна девочка, его соседка,
 – Так ты вчера все знал, ахнула Таня. Ты, что не боишься его, он же чемпион СССР, среди взрослых,
 – Ну и что, я его не боюсь, а вот тебе Олег придется поработать ногами.

Главное, чтобы он не подошел к тебе ближе вытянутой руки. И вновь он жестко и довольно больно тренировал их приемам “карате”, при этом с Таней он похулиганил немного, то потрогает ее груди, то ударит по попке, то поцелует

. Когда занятия кончились, ребята пошли домой, а Таня и Алексей остались вдвоем. Вначале они пошли в душ, там они разделись и под горячей водой занялись любовью. Потом голыми они легли на маты, постелив под себя одежду, и Алексей вновь ртом, пальцами, языком, а главное какими-то странными напевными словами на древнейшем языке, разжег в Татьяне страсть, и они вновь слились в бешеном экстазе.

Татьяна сжимала ногами тело Алексея и с шумом, криком, стонами, с обильными слезами кончала раз за разом. Через несколько часов, это странное колдовство кончилось, Татьяна задумалась, у кого этот страстный любовник научился так разжигать бедную девушку.

Она захотела спросить, но Леша точно, услышав её вопрос, ответил,
 – Честное слово до тебя у меня никогда не было женщин, ты у меня первая, но что-то такое необычное у меня было всегда. Во мне иногда просыпается какая-то сила, она точно несет меня в какой-то до боли знакомый мир, где я общаюсь на равных с животными и природой, где я сливаюсь с любимыми женщинами.

 В этом мире у меня власть и сила.
В пять лет я впервые почувствовал это, когда подобрал, упавшего из гнезда птенчика, и сумел оживить его и даже вылечить сломанное крылышко.

В девять лет меня усыновила одна прекрасная семья, я полюбил их, женщину звали Лидия Семеновна, а мужчину Владимир Николаевич, и они стали для меня роднее настоящих родителей.

Летом мы жили на даче под Москвою прямо в лесу. Вскоре я стал не только наблюдать жизнь в нем, но и стал частью этой жизни. Мне удавалось разговаривать с птицами и животными, я знал, что в этом мире свои законы, правильные или нет, но нужно подчиняться им.

Конечно, я спасал слабых животных от более сильных животных, но равновесие в природе можно сохранить только, не вмешиваясь в божественный круговорот.

Я пропадал в этом лесу, каждая тропка мне стала знакома. Птицы и звери не только не боялись меня, но считали своим, поэтому часто ругали меня за то, что я вмешиваюсь в их дела. В этом подмосковном лесу водились даже несколько волков, которые в самой темной чаще прятались от своих главных врагов-людей.

Лоси подходили близко к нашему дому в жаркое лето, чтобы попить, а иногда и поесть сено, которое мы скашивали для них с отцом, зайчики полакомиться морковкой, выращенной мамой на огороде. Птички прилетали к нам за кормом.
Особенно много крутились около нашего дома белки, полюбив кедровые орешки, они даже прыгали с деревьев ко мне на плечо, и залезали в карман, где находили их. И все они приходили ко мне, чтобы подлечиться.

Мама от любви ко мне тоже превратилась в частичку леса. Время, проведенное на даче, для нас с мамой стали самими замечательными. Она тоже стала частью природы. Мама как-то мне сказала, что я, когда лечу зверей, то заговариваю их раны на каком-то непонятном ей языке.

Потом я узнал, что мама болеет какой-то неизлечимой болезнью, которую она подцепила, будучи врачом, во Вьетнаме, когда попала под какой-то химический дождь, сброшенный с американского бомбардировщика. Все жители деревни погибли, а маме Советские врачи сделали сложную операцию, после которой произошло частичное улучшение.

И хотя она, как казалось, вылечилась от этой зловещей болезни, но детей она не могла иметь.

Владимир Борисович очень любил маму и видел, как она страдает от отсутствия детской ласки. Они стали искать детей по детским домам, но меня встретили совершенно случайно, в их поселке, “Заветы Ленина”, находился летняя дача нашего детдома.

Однажды во время футбольного матча футболистов нашего детдома и футболистов небольшого завода, который находился в поселке, я стоял на воротах и, кажется, неплохо сыграл, во всяком случае, я не пропустил ни одного гола, хотя против нас играла опытная команда. Мне было девять лет, и, не смотря на то, что я уже был большой мальчик, они меня усыновили.

За три счастливых года, мы с мамой необычайно сдружились, и понимали друг друга с полуслова. Недавно, всего три месяца назад, маму неожиданно увезли в больницу.

 И тогда мама стала извиняться передо мною за причиненную мне боль. Она сказала мне, что боясь потерять меня, она не говорила мне о своей смертельной болезни. Мы с отцом приходили к ней каждый день, и было видно, как она страдает от боли в животе.

Я еще не знал, что такое смерть, мне не приходилось видеть умирающих людей. Мне казалось, что мама будет жить вечно, как и я.

Однажды я пришел один без отца, которого вызвали на работу, как я потом узнал, он работал в разведке, так называемой ГРУ.

Мать меня не узнала, она стонала и корчилась от боли, её мутные глаза, почти вышли из орбит. И тогда я решил смягчить её боль, как смягчал у животных. Я сел на кровать у ее головы, обнял её и крепко накрепко прижал к себе, что я говорил, я уже не помню, только неожиданно она открыла глаза и заулыбалась своей удивительной ласковой улыбкой,
 
– Мальчик, что ты со мной сделал, мне совсем не больно, господи, как хорошо. Я открыл глаза и увидел врача и сестер, которые со страхом смотрели на меня.

Врач вдруг, сказал,
 – Мальчик, я не знаю, что ты сейчас говорил, но даже у меня ушла куда-то усталость и головная боль. Смотри, твоя мама успокоилась и заснула.

Ночью я сидел у мамы, она все спала, и я услышал, как мамина соседка говорила одной из сестер, что она филолог, знаток Русского языка, даже древнего, но смогла уловить только три слова в моих словах, “Дай покой сердцу”, на древнейшем языке одного из племен, живущих на Руси. Утром моя мама, на моих руках, все с той же улыбкой облегчения, заснула навечно.

Татьяна неожиданно для себя заплакала, ей до боли стало жалко Алексея, и чтобы немного рассмешить друга она прошептала ему на ушко,
 – Я так и думала, что ты колдун и сделал из меня рабыню. И, что самое страшное для Советской девушки, сколько бы нам не говорили, что мы не рабы, я хочу быть твоей рабыней и подчиняться всем твоим любовным капризам. Это так сладостно и так притягательно, что от такого наслаждения я готова умереть.

Таня и Алеша опять пошли под душ помыться, и Татьяна серьезно сказала,
– Все, мы должны прекратить на сегодня наши любовные утехи, а то не доживем до утра,
 – Хорошо, ответил Леша, и вправду не стал разжигать девушку.

Она долго крепилась, но когда она повернулась к нему спиной и нагнулась так, чтобы он потер намыленной мочалкой ее спинку, к ней вернулось желание, и Татьяна не выдержала и попыталась заставить Лешу взять ее таким способом.
 Леша невозмутимо тер ей спинку и даже, казалось, что его орудие также не хотело поддаваться на желание девушки. И тогда Таня чуть не закричала,
 – Ну, возьми же меня, сволочь ты этакая,
 – Не могу, ответил садист, как видишь, он тоже не хочет, разожги его.

Она не стала спрашивать как, а села на колени перед Лешей, и, взяв в руки его орудие, немного поводив по нему руками, взяла в рот и, облизав его, начала делать ему минет.

 Через некоторое время произошел взрыв, и она почувствовала во рту горечь его жидкости. Она опять заплакала от наслаждения и стала напрашиваться Алексею в гости, но этот изверг был непреклонен,
 – Ты сама сказала, что можешь умереть от такого наслаждения, но ни твои родители, ни твои подруги, а главное ни один суд не простят мне этого.

Таня распрощалась с Алексеем около школы, жарко целуя его.
       
Дружба. Олег

На следующее утро неожиданно испортилась погода, внезапно подул холодный промозглый ветер, полил нудный осенний дождик. От этого дождика даже у самых веселых оптимистов портится настроение.

Учителя срывают свое пасмурное настроение на бедных учениках, а они, не имея возможность ответить им тем же, срываются на слабых, стараясь сделать им больно физически или морально.

Помощь пришла оттуда, откуда никто не ждал. Алексей пришел, как всегда вовремя. Заметив хмурые лица ребят, он постепенно начал их заводить, да так, что они быстро повеселели.

Пятые и шестые классы вскоре начали бегать по всей школе и, как всегда весело чего-то орать. Раздался звонок, и все замолкло.

В шестой класс, где учился Алексей, вошла Ольга Николаевна, недавно так обидевшая Татьяну. Алексей не смог отомстить ей, так как она ему нравилась, как прекрасная преподавательница и как очень красивая женщина.

 Когда Ольга Николаевна вошла в класс, Алексей сразу же увидел, что она очень расстроена и не только плохой погодой, но и какими-то личными переживаниями.

 А Ольга Николаевна в это время думала о том, что доченька увлеклась каким-то никчемным парнем, муж что-то перестал целовать ее при встречах и прощаниях, значит разлюбил.

Она все-таки что-то говорила, зная свой предмет превосходно, но говорила она машинально, как по учебнику и это о Пушкине, о котором невозможно говорить скучно.

Вдруг, Ольга Николаевна увидела вытянутую руку и смеющие большие желто-зеленые глаза, смотрящие, кажется в самую душу.

Она смолкла на полуслове и зарделась, как девушка,
 – Что вы хотите сказать Леша?
 – Ольга Николаевна, а это правда, что Пушкин был знаменитым бабником?

 – Что? Ахнула учительница.

Да вот я читал одну книжку, кажется Вересаева, так вот он перечислил довольно много женщин, которых любил Пушкин и некоторые из них известные красавицы.

Ольга Николаевна посмотрела в эти смеющие глаза, и все ее плохое настроение куда-то исчезло,
 – Конечно, он же поэт, а без любви к женщине, он не смог бы написать такую изумительную лирику.

 И ее понесло, она многое рассказала об этом великом поэте. Весь класс, слушал ее, раскрыв рот.

В самый разгар ее прекрасной речи, раздался звонок, ребята бросились на переменку, и Ольга Николаевна осталась одна вместе с Алексеем, и тут она поняла, что не опросила ни одного ученика, и рассказ ее был совсем не по теме. Такое повторялось уже ни один раз, так он спасал ребят от двоек.

Она посмотрела на Алексея и засмеялась,
 – Ну, ты и фрукт. Кого же ты спасал от двойки, на сей раз?
Никого, просто я заметил, что Вы очень расстроены, и хотел Вас немного развлечь.

Леша немного помялся и спросил,
 – Скажите, пожалуйста, почему Вы обидели Таню,
 – Ах, Леша я никак не могу простить себе такую грубость,
 – Леша подошел к ней и погладил ее щеку,
 – Вы такая красивая, не расстраивайтесь, Вас все любят.

 Она посмотрела в эти оливковые глаза и стала читать про себя молитву, которой она, конечно, не знала, так как считала себя атеисткой,
 – Боже пронеси и помилуй, но видно боже не прислушался к ней, она не успела отшатнуться, да и не хотела, страстный поцелуй Леши лишил ее последнего рассудка.

Поцелуй обжег ее и она, робко подчиняясь этим сладким губам, отвечала на его страстный поцелуй и даже пропустила его твердый язык в рот, чувствуя его твердость и теплоту.

 Она пошатнулась, лицо ее раскраснелось, в объятиях Леши ей было необычайно тепло и сладостно, такого чувства эта сорокалетняя женщина не испытывала ни к одному мужчине, даже к горячо любимому мужу.

Учительница посмотрела ему в лицо, это был последний урок в школе, время подходило к четырем, дождевые тучи, закрывшие небо, создали в классе вечерние сумерки.

Ольга Николаевна увидела его глаза, которые вдруг в темноте засветились каким-то желтоватым огнем. Алексей изогнулся, голова наклонилась, грива волос опустилась на плечи, а его улыбка напоминала оскал какого-то крупного зверя, на миг Ольге Николаевне показалось, что перед ней стоит, изогнувшись для прыжка, матерый хищный волк, она вскрикнула и потеряла сознание.

 Через некоторое время она очнулась оттого, что Алексей пытался вдохнуть ей воздух изо рта в рот, она взглянула на него и увидела испуганное лицо мальчишки,
– Ольга Николаевна, Ольга Николаевна очнитесь, пожалуйста, и он опять прижался к ее губам, стараясь вдохнуть ей воздух. Она не выдержала и впилась в его губы.

 Целовались они долго и страстно. Наконец, они оторвались друг от друга, и Ольга Николаевна прошептала в его ухо,
 – Кто бы ты ни был, чтобы не случилось ты рано или поздно будешь моим.

Она встала и нетвердой походкой вышла из класса. Ольга Николаевна шла по коридору, было тихо, школьники разбежались по домам. Мысли в ее бедной головке смешались, сладость от поцелуя не проходила, она вновь и вновь ощущала прикосновение губ Алексея к своим губам.

Странное желание охватило ее, и она ускорила шаги, борясь с желанием вернуться в класс и отдаться на волю этого гибкого животного.

Ольга Николаевна вошла в пустую учительскую, поставила журнал на место, надела плащ и пошла к выходу. Около пустой вешалки она увидела Таню, которая держала в руках куртку своего ненаглядного мальчика.

Увидев учительницу, Таня весело поздоровалась с нею, и, вдруг, увидела в глазах женщины какое-то волнение и грусть, а когда женщина внезапно покраснела, она безошибочно догадалась, что только что Ольга Николаевна общалась с Алексеем, но нисколько не приревновала ее к нему,

 – Что Ольга Николаевна и у Вас вместо мозгов образовалась одна жижа от любви к мальчику, напомнила Таня слова учительницы, а потом пожалела ее,
 – Не берите в голову Ольга Николаевна, однажды он мне сказал, что ему иногда кажется, что он принадлежит совсем другому миру, миру животных и природы, в котором он царь и бог, и где все женщины принадлежат ему,
 
Ольга Николаевна с улыбкой посмотрела на Таню и спросила,
 – Ты простила мне мое дурацкое замечание?
 – Конечно, а как он, не знаю, он в тот день обещал мне отомстить Вам,
 – Ах, Таня если его поцелуи и месть мне за мою грубость, то я, как в том анекдоте, готова вновь и вновь грубить тебе, чтобы он мстил и мстил.

 – Ольга Николаевна. Я ни к кому не могу обратиться с очень важным для меня вопросом, Вы давно уже замужем и, наверное, можете мне ответить на него, когда я с ним занимаюсь любовью, он кажется мне не только страстным и неутомимым любовником, но еще очень опытным.

Мне в некоторые моменты и не только в любви, но и в его поступках и словах, кажется, что ему тысяча лет. Неужели это возможно? Иногда он краснеет, как и полагается двенадцатилетнему мальчику, смущается, когда я нарочно обнажаюсь перед ним, иногда он обижается по пустякам. Иногда же он мне говорит такие вещи, которые не каждый взрослый человек сможет сказать.

Ольга Николаевна вздохнула и ответила,
 – Нет, девочка я не скажу тебе ничего нового, для меня это тоже загадка.

Тут появился Алеша, когда он шел по скверику, то в тени деревьев его лицо показалось женщине и девушке необычайно красивым и каким-то потусторонним. Ольга Николаевна попрощалась с Татьяной и побрела домой. Она обернулась и увидела, как Таня и Алеша крепко обнимаясь, целовались.

На следующее утро, Таня на первом же уроке пересела от Александра к своей подруге, и он остался один.

Когда раздался звонок на перемену, Александр замешкался и когда вышел в коридор, то увидел, что в уголке стояла кампания, которая стала ненавистна ему.

Они стояли вокруг очень красивого мальчика, это были Лева, Олег и Таня, и они внимательно слушали, что им говорит этот мальчик.

Саша прошел бы мимо, но увидел, как Таня глядит на мальчика влюбленным взглядом.

Он подошел к ним и спросил Олега,
– Послушай, больно быстро ты переметнулся от меня, что же они тебе дали
– Ничего особенного, ответил Олег, просто дружбу и любовь именно ко мне, а не к моим родителям их должностям и деньгам,
 – Ты, что же это, настолько осмелел, что забыл, кто тебе помог придти в эту школу, а твоим родителям остаться на работе, хоть твой отец беспробудно пьет,
 – А твой папаша кое-кому, кое-что лижет и просто так, потому что должность у того выше,
 
– Да ты, сволочь, так о моем отце, взревел Александр и хотел ударить Олега, но тот молниеносно выбросил свою ногу и пяткой ударил Александра в подбородок, тот отлетел и упал, сильно ударившись головой об угол, на миг, потеряв сознание.

Очнувшись, первым, что он увидел - это улыбку на лице Тани, он вздрогнул, как от ожога вскочил и заявил во всеуслышание,
– Ну, ты и шлюха.

Он тут же получил звонкую пощечину от рассерженной Тани. В нем проснулось слепое бешенство, и его кулак взметнулся к лицу девушки. И тут свершилось невероятное, Леша перехватил руку, и кулак Саши оказался зажатым, как в тисках, его мощной ладонью.

Он особым образом согнул кисть и Александр почувствовал острую боль, заставившее его стать на колени, еще одно усилие и рука Леши была бы сломлена,
 – Пусти, прохрипел Александр, но Алексей только чуть разжал ладонь, и сказал,
 – Ты только что оскорбил мою девушку, поэтому я требую от тебя сатисфакцию, и он ладонью легонько ударил по щеке Александра. Т

Такого унижения Саша еще никогда не переживал, он попытался вырвать свою руку, но тут же боль усилилась,
 – Хорошо, но ты же Советский пионер, а рассуждаешь, как в старое время буржуй,
 – Ничего, Советский Союз переживет.

Так как я вызываю тебя на дуэль, то ты можешь выбрать оружие. Только учти, я прилично стреляю из любого вида оружия и умею обращаться со шпагой,
– Тогда я не знаю, что выбрать,
– Хорошо, тогда выбираю я.

Я предлагаю поединок по боксу до победы кого-нибудь из нас,
– Ты шутишь, я чемпион страны среди молодежи и взрослых, да и весовая категория у меня много выше твоей,
 – Ничего, давай договоримся, если выиграешь ты, то ты можешь не брать свои слова обратно, а если выиграю я, то ты не только извинишься перед Таней, но и вообще отстанешь от всех нас, согласен,

– Гуд, а как же Таня, давай если выиграю я, то и Таня достанется мне,
 – Таня не вещь, она уже выбрала меня, и я никому не отдам ее.

Тут раздался звонок на урок, и ребята разбрелись по своим классам. Остались одни Леша и Таня. Таня настолько была в восторге от всего происшедшего и так горда, что из-за нее будут драться на дуэли, что ее носик задрался выше некуда. Она подошла к Алексею и предложила
– Пойдем сейчас же в спортзал, а то я тебя изнасилую прямо вот здесь.

Алексей подхватил девушку под руку, и они побежали в спортзал, который был свободен. Алексей открыл своим ключом зал, закрыл на замок за собой дверь, они разложили маты, и пока не прозвенел звонок, занимались любовью.

Они поспешили к своим классам, расставаясь, Алексей сказал Тане, чтобы она попросила Олега после уроков подождать его в школьном скверике.

После уроков Олег сел на скамейке в скверике и стал ждать Алексея. Через некоторое время он вместе с Таней вышли из школы, и они подсели к Олегу. Танечка, пожалуйста, оставь нас с Олегом одних. Таня не обиделась, она была на седьмом небе от счастья и спокойно оставила своего любимого.

Алесей заговорил,
– Извини меня, но в последнее время ты сам не свой, расскажи мне, что случилось? И тебе станет намного легче, а может быть, я тебе помогу.

Олег, вздохнул и начал рассказывать Алексею о своей семье,
 – Мои отец и мать, очень хорошие люди, я их еще помню молодыми, когда мы часто гуляли по Москве или ездили на дачу к друзьям папы.

Они весело шутили друг над другом, отец носил меня на плече, в общем, из нас вышла идеальная семья. Правда, уже тогда папа немного попивал, но в меру и по праздникам.

У него было много друзей, а отец не мог никому отказать и с каждым годом он стал все больше и больше пить. Последние годы его жизнь пошла под гору, он постоянно пьет, его выгнали с работы, он стал дворником, и пьет все больше и больше.

Мама пыталась его остановить, даже несколько раз посылала лечиться, но все бес толку. Мама заболела нервным расстройством, и они часто ругаются, даже дерутся.

Я уже не могу этого вынести, и только жду окончания школы, чтобы куда-нибудь смотаться хоть в Сибирь на стройку. В глазах Олега появились слезы, он еле сдерживался, чтобы не зарыдать. Немного подумав, Алексей сказал,
 – Знаешь, что Олег, я, кажется, могу помочь твоему горю.

Послезавтра в пятницу я поеду на дачу и сделаю из трав лекарство, которое может помочь твоим родителям, но только для этого я должен поговорить с ними наедине, ты это сможешь устроить?
 – Конечно, обрадовался Олег. Он настолько верил своему новому другу, что ни сколько не сомневался в способностях Алеши. Они расстались и договорились встретиться на следующий день в школе.

Александр пошел на тренировку во Дворец спорта ЦСКА, тренировки проходили в быстром темпе и, наконец, пошло дело к поединкам со спарринг партнером, против Саши выступил прекрасный боксер, его постоянный партнер, Георгий Французов, они были одногодки и вечно соперничали друг с другом.

Слава богу, они были в разных весовых категориях, и каждый достиг больших успехов, оба были чемпионами Европы среди юниоров, но на этот раз поединок не удался и тренер быстро остановил их бой,

– Что с тобой Саша? Ты на себя не похож
– Владимир Петрович, вчера меня один пацан вызвал на дуэль,
 – Вот это да, давненько я такого не слышал, за что же?

 – Помните, ко мне раза два приходила девушка, у нас с ней были очень серьезные отношения, мы после окончания школы хотели сразу же пожениться, но, когда я приехал с чемпионата, то узнал от своих друзей, что она влюбилась в какого-то двенадцатилетнего мальчишку.

Я думал, что это шутка, но оказалось все правда, я видел, как она влюблено смотрела на него. Мне кровь в голову ударила, ну, я и назвал ее “ Шлюхой” и в придачу замахнулся на нее кулаком, не знаю, как, но этот мальчик перехватил мой кулак и я почувствовал адскую боль, тогда-то он меня и вызвал на дуэль

– Какой же вид оружия он выбрал?
 – Вы не поверите, но он предложил мне поединок по боксу и не оговорил число раундов, до чистой победы. Георгий присвистнул,
- Что он сдурел, да ты же его убить можешь,
– Нет, такого бойца я еще не видел, чтобы перехватить мою руку, нужна необычайная реакция.

 Анатолий Петрович разрешите мне с ним завтра вместо тренировки провести поединок, Вы не беспокойтесь, я даже благодарен ему, боюсь и подумать, что бы случилось, если бы я ударил девушку,
 – А знаешь, это даже интересно, боксерам нужна не только быстрая реакция, сила, подвижность, но и благородство.

Договорились, завтра в шесть часов вечера я разрешу тебе с ним встретиться, но учти не больше одного раунда, и будь с ним осторожен. Судить буду я, и сразу же прекращу бой, если ты захочешь его избить, а победу отдам ему. На том и порешили.

В раздевалке Саша, вдруг, сознался Жоре,
– Боюсь, что поединка не будет, я как-то видел, как тренируется этот мальчик в спортзале, он так двигается, что мне казалось, что он превращается в невидимку и исчезает из глаз, такова его быстрота.

На следующий день на большой переменке собрались все друзья, кроме Татьяны, она задержалась в классе. Алексей начал говорить Олегу и Леве, что завтра он уезжает в свой поселок “Заветы Ленина”, и чтобы друзья не проговорились Татьяне, но тут появилась Татьяна, она слышала, как Алексей предупреждал друзей о том, чтобы они что-то не говорили ей.

Она знала от Олега, что Леша уезжает в поселок, и думала, что он возьмет ее с собой. Услышав, что Алексей скрывает что-то, она сразу поняла, что он хочет уехать без нее. Она тут же накинулась на Алексея со своими упреками, забыв, что ему все-таки только 12 лет.

Увидев, испуганные глаза мальчика, она тут же пожалела его,
 – Ты же обещал мне, что мы поедим вместе,
 – Извини, я хотел только сделать лекарства для Олега.
– Ладно, смилостивилась Таня, я тебя прощу, если ты возьмешь меня с собой,
 – Конечно, но я не смогу сразу приехать на вокзал, мне нужно купить кое какую еду. Вот возьми ключи от моей квартиры, забери собаку и приезжай с ней на Ярославский вокзал и жди меня возле расписания, которое висит у входа в кассы, мы с тобой успеем на поезд, уходящий до Загорска в шесть сорок,
 
– Ты что, Борька ни за что не пойдет со мною,
 – А ты скажи ему, что идешь ко мне, он послушается,
 – Ладно, буду ждать тебя, как ты сказал, а сейчас я побегу, мне надо до урока зайти в библиотеку, и она убежала.

 Раздался звонок, и ребята уже хотели разойтись, как к ним подошел Саша и спросил Лешу,
 – Ты еще не раздумал о поединке?
 – Нет, ответил Алексей,
 – Тогда после уроков приходи во Дворец Спорта ЦСКА, в 6 часов вечера начнется наш поединок, тренер Анатолий Петрович Добровольский станет нашим рефери,
 – Хорошо я приду с ребятами, они будут моими секундантами.

После занятий, ребята помчались в ближайший магазин, и накупили еду целую хозяйскую сумку еды, доехали до остановки метро Фрунзенская и вошли во дворец спорта ЦСКА, у входа их уже ожидал Александр со своим другом Жорой. Они провели их в раздевалку, где Алексей стал переодеваться. В это время зал, где находился боксерский ринг, неожиданно собралось довольно много народу, особенно девушки, их заинтересовал необычный поединок, дуэль за честь девушки.

Владимир Петрович уже вышел на ринг и свистнул, вызывая на ринг соперников. Первым пришел Александр, высокий, красивый, девушки весело зааплодировали ему. Секундантом у него был Георгий.

Вторым вышел Алексей, когда он встал рядом с Сашей и поднял руку для приветствия, зал ахнул, такого красивого мальчика им не приходилось видеть, девушки невольно стали прихорашиваться, зрители, рассматривая его, вдруг, поняли, что он, несмотря на тонкую и миниатюрную фигуру, имел необычайную животную красоту и силу.

Секундантами у него были Лева и Олег.

Алексей посмотрел на часы, они показывали время 18,10, когда он ушел в свой угол, то сказал своим секундантам
– Придется быстро кончать поединок, а то я опоздаю на поезд.

Гонг призвал соперников к поединку, они сошлись в центре, тренер проверил их боксерские перчатки, заставил их пожать друг другу руки, разъединил их, и дал отмашку на начало боя,
– Бокс, что произошло потом, поняли только очень опытные боксеры, и тренер, стоящий рядом.

Александр, по своей боксерской привычке хотел сразу же подавить противника и поэтому рванулся на Алексея, чтобы ударить его по подбородку, прямой левой. Алексей молниеносно, так, что никто не увидел, сделал шажок вправо, и, пропустив кулак Саши мимо лица, левой ударил в солнечное сплетение, которое заставило Александра согнуться, и, почти, в то же самое мгновение, прямой правой ударил в висок. Саша рухнул, как подкошенный. Очень тяжелый нокаут поверг Александра во тьму.

Растерянный тренер никак не мог открыть счет, потом опомнился и досчитал до десяти.

 Зал молча смотрел, как тренер поднял руку победителя, и Алексей с ребятами побежал в раздевалку, но у выхода из зала, он повернулся, и увидел, что на ринге, несколько врачей что-то пытаются сделать с Сашей, но он никак не выходил из тяжелого состояния,

 – Ребята подождите меня, я сейчас вернусь. Алексей побежал назад, взошел на ринг и опустился рядом с Сашей на колени. Он приподнял его голову, и что-то шепча, легонько двумя пальцами ударил в область сердца, Александр дернулся, открыл глаза и начал приходить в себя,

– Ну, вот и хорошо, жить будешь, сказал Леша и побежал в раздевалку.

 Все находящиеся в зале, в том числе и врачи, и тренер находились в каком-то шоковом состоянии. Тишина стояла невероятная, и только кашель очнувшегося Александра нарушало эту тишину.

Георгий пошел в раздевалку, и увидел, как из него вышли и побежали к выходу Леша и его друзья.

Он догнал их и спросил,
 – Куда вы торопитесь?
 – Да вот Алексей опаздывает на поезд, мы бежим к метро, ответил Лева,
 – Подождите, у меня на улице стоит “Москвич”, я его мигом домчу.

На улице Алексей вместе со своей сумкой залез в машину, и они с ветерком помчались к Ярославскому вокзалу.

По дороге они разговорились, и Алексей много узнал о Георгии, родители его разошлись, забрав его братьев и сестер, и он остался один на попечении бабушки.

Как ни странно они жили весело и счастливо, бабушка работала педагогом, получала немного, но подрабатывала занятиями с отстающими детьми.

Жора тоже в свободное от школы время работал на вокзалах, разгружая вагоны до тех пор, пока не стал заниматься боксом и выступать за сборную вначале Москвы, а потом Союза. Алексею Жора очень понравился, и он предложил ему приходить в школу, где учиться и позаниматься с ним японской борьбой “Карате”, а также заходить к нему домой, и дал свой адрес.

Подъехали они к вокзалу где-то в 18.35, и Леша, схватив сумку, помчался к Табло, где заждались его Таня и собака, Борька, который, увидев своего хозяина, рванулся из рук Тани, чуть не уронив ее, и бросившись на хозяина, всего расцеловал, вернее облизал. Таня не стала ругаться с Лешей, а просто подхватила его за руку и они побежали на свою электричку.

Они сидели вдвоем на лавочке, Борька лежал на полу, народу было немного, колеса, постукивая по стыкам, пели свою монотонную песню, успокаивая, уставшие нервы и Таня, склонив свою голову на плечо Алексея, задремала.

 Увидела Таня странный сон, шла она по очень темному лесу, только звезды сверкали между листьями, и полная луна указывала ей извилистую тропинку, ведущую в чащу леса. Страха не было, вдруг она вышла на полянку, посреди которой сверкал под луной небольшой, заросший тиной прудик.

На берегу стояла одинокая березка, шелестя своими листьями, и смотрелась в свое отражение на серебристой водной глади, шелест листьев подчеркивали густую тишину ночи. В воде что-то плескалось, и серебристые круги расходились по пруду.

Вдруг, перед ней появился темный силуэт большого волка, Таня почему-то не испугалась, стояла и спокойно ждала своей участи. Волк близко подошел к ней, ударился об землю и превратился в красивого, стройного бородатого мужчину очень похожего на Алексея,
– Что Танечка, испугалась ты меня? Не бойся я тебя не съем, но любовь моя останется с тобой до конца твоей жизни, изломает тебя, погубит, возродит, вознесет до небес, сделает счастливой и несчастной, если не хочешь такой судьбы, убегай, прячься, моли бога о прощении, он добрый убережет от погибели.

 Ну, как не убоишься моей грешной любви
– Нет, милый, в любви к тебе мое спасение и счастье.

Скинула она одежды и бросилась в объятья оборотня, и катались они по траве, не чувствуя холода, и безумная страсть сотрясала их, ей было так хорошо в объятьях волка, что она заплакала.

Сквозь сон она услышала,
 – Таня, Таня, что с тобой? Почему ты плачешь? Она очнулась, открыла глаза и увидела желтоватые, страстные, как у того волка во сне глаза Алексея.

Она обняла его и прошептала,
 – Не бросай меня, только не бросай меня, я буду любить тебя всегда, пока жива. Она целовала его, не обращая внимания на пассажиров, едущих с ними.

 Леша, успокаивая Таню, что-то говорил хриплым, страстным голосом и Таня неожиданно успокоилась.

Через некоторое время, они подъехали к своей остановке, вышли на платформу, и Алеша повел ее по широкой улице поселка. Эта улица была главной, и по ней шло много народу, большинство из тех, кто им встречался, здоровались с Алексеем, а женщины, поздоровавшись с ним, еще долго смотрели ему вслед.

Шли они довольно долго переулочкам и неожиданно вышли к краю какого-то большого поля, которое, вероятно, тянулось на десятки километров, как в длину, так и ширину.

 Уже темнело, но вдалеке виднелась темная масса леса. Они шли по краю поля, молчали, и только время от времени целовались, долго не отрываясь друг от друга, что очень не нравилось собаке, которая бегала вокруг них, лая и запутывая их поводком.

Стало совсем темно, появились первые звездочки, и когда они дошли до речки, из-за леса приподнялся тонкий серп луны, который отразился в речке, и поплыл, задрожав, по волнам.

Таня и Леша вместе с собакой перешли по мосткам речку и по тропинке дошли до большого деревянного дома, который стоял посредине большого яблоневого сада. Они прошли по небольшой аллее к крыльцу с навесом, Алексей открыл ключом дверь и они вошли на застекленную веранду с лестницей, ведущей на второй этаж,
 – Я тебе утром весь дом покажу, а пока пройдем наверх, там спальня отца и матери.

Они прошли наверх, под самой крышей находились две комнаты, одна большая являлась спальней, а вторая – кабинетом.

Оставив собаку в кабинете, они прошли в спальню, и, не зажигая свет, забыв обо всем на свете, стали скидывать с себя одежды, и, раздевшись догола, кинулись в объятия друг к другу, они целовались, катались по кровати, наконец, они занялись любовью.

Всю ночь крики и стоны Татьяны не давали покоя собаке, наконец, к утру, они заснули глубоким сном. Таня проснулась оттого, что лучи солнца, пробившись сквозь прозрачные занавески, ослепили ее, и она, поворчав,
 – Отойди, я спать хочу, открыла глаза, рядом с ней никого не было. За окном слышался шум и гам птиц, какие-то рычания и щелканье зубов.

Она встала, подошла к окну, открыла занавеску и увидела, что створки довольно большого окна раскрыты, и с улицы шел сильный аромат цветов и листьев.

Она выглянула в окно и увидела около калитки в сад, стоящего в одних рваных джинсах Алексея, который кормил сеном большого красивого лося.

 Рядом с ними из большой миски что-то ела большая собака с серыми боками, с темной мордочкой очень похожая на овчарку,
 – Волк, вздрогнула Таня.

 Рядом расположилось большое семейство длинноухих не то зайцев, не то кроликов, поедающих брошенную связку моркови с ботвой.

 Но особенно много было белок, прыгающих с небольшой березки на забор, после чего на плечи Леши, а одна белка сидела на голове у мальчика и что-то быстро стрекотала, перебирая передними лапками волосы Алексея, точно причесывала их.

 На земле валялось довольно много очищенных кедровых шишек, и лузга от орешков. Боря сидел у крыльца и внимательно следил за порядком, готовый защищать своего хозяина от любых врагов.

Над головами летало много лесных птичек, и клевали зерна, намоченные березовым соком. Через некоторое время, волк поел, подошел к Алексею, что-то тявкнул и убежал. Зайчики поспешили в лес, обглодав морковку.

Алексей как-то по-особенному свистнул, и белочки попрыгали на березку и умчались в чащу, и только птицы все еще летали над садом и клевали все подряд.

Алексей подошел к Татьяне, поцеловал ее в щечку и спросил,
– Как спалось?
– Ну, ты и негодяй, всю ночь не давал бедной девушке спать, и еще спрашивает, как спалось?
 – Я не виноват, стал оправдываться Алексей, чему очень радовалась Таня.

Она знала, что сейчас он превратиться в мальчишку и можно будет отыграться на нем за бурную ночь,
 – Ты виноват уж тем, что кушать хочется. Она потянула его наверх, чтобы опять заняться любовью, но тут Леша хоть и, смущаясь, стал сопротивляться,
 – Танечка ведь мы хотели сделать для родителей Олега лекарство, надо начинать сразу, а то оно делается довольно долго,
 – Хорошо давай делать лекарство.

 Он повел ее к лестнице, которая вела со второго этажа на чердак. Узкая витая лестница поднималась настолько круто, что пришлось хватать перила обеими руками.

Она полезла первая, но тут Леша заявил, нет, давай я полезу первым и густо покраснел, Таня покачала головой,
 – Ладно, уж, полезай первым, как всегда ее поразило его странное свойство, необычайная раскованность с каким он занимался с нею любовью в постели и невероятная детская застенчивость вне постели.

Она полезла за Лешей на чердак, на самом верху находилась еще одна дверца, закрытая на висячий замок. Леша открыл дверь и помог Тане войти на чердак, он весь был усыпан необычайной пахучей травой, с крыши свисали целые гирлянды каких-то растений.

Посредине на дощатом возвышении, стоял длинный стол, заваленный склянками, колбами, ретортами. На нем возвышалось какое-то странное сооружение, состоящее из нескольких больших банок, соединяющихся друг другом змеевиком, сделанным из алюминия.

Леша набрал из бака, стоящего на крыше, дождевой воды, наполнил ею бак, который стоял на особой химической горелке, включил ее, и пока вода разогревалась, Леша открыл большой старинный ящик, наполненный травой, листьями, кореньями, головками каких-то растений, покопался и достал нужный ему материал.

Он стал прямо-таки колдовать над этим материалом, что-то нарезать, что-то растирать, что-то толочь в ступе.

Солнце вливалось на чердак из небольшого чердачного окна, одни лучом, освещая стол и колдующего Лешу.

На противоположной стене, образуемой крышей, двигались какие-то черные тени, которые в воображении Тани превращались в страшный образ гнома, с колпаком на голове и большой синей бородой и длинными загребущими руками.

Тень двигалась и неожиданно преобразилась из гнома в великана грозно машущего полами восточного халата. Ей привиделось, что этот великан смотрит на нее одним глазом, и вот потянулись его руки со страшными длинными и тонкими пальцами к ее телу и вот-вот они вопьются в нее и, разорвав платье, вырвут ее сердце.

 Таня вздрогнула и закрыла глаза, и, вдруг, почувствовала на коже шеи, чуть ниже подбородка теплое дыхание, она вскрикнула, открыла глаза и увидела гриву темно синих волос, и губы Алексея, нежно целовавшие ее любимое местечко на шее, и тут же почувствовала, как бесстыдные пальцы расстегивают крючочки ее платья.

 Она тут же растаяла, в ней проснулось желание, и она стала помогать ему, раздеть себя, а потом она раздела Алексея. Испуг привидевшейся картины на стене, ласка ее тайного места, чародейные запахи травы и листьев, разбудило в девушке поистине животное желание.

То желание, которое превращает домашнего спокойного самца или самку в дикое и ненасытное животное, когда никакая любовь к хозяевам не останавливает его, и они могут убежать за своим желанием очень далеко и не вернуться.

Любовники голыми телами катались по мягкому сену, разговаривали на особом животном языке. Таня, застонав от наслаждения, целовала взасос губы Алексея, а ее длинные ногти оставили на теле Алексея кровавые следы.

 Наконец они одновременно взорвались, и Таня разрыдалась от такого непереносимого наслаждения. Она легла на спину, не отпуская Лешу, и рыдала. Наконец наплакавшись всласть, она, опустошенная и усталая крепко заснула.

Сколько Таня спала, она не знала, но когда проснулась, увидела, что одета в ночную рубашку и лежит на одеяле. Трава пахла каким-то дурманом, солнышко отошло от окошка, и маленький лучик его блуждал по стенке. На столе все также горела горелка, и в банки капала жидкость.

Открылась дверь, и вошел Алексей, он поцеловал Таню и сказал ей,
 – Кушать подано госпожа. Таня почувствовала ужасный голод.
 – Лешенька, как ты догадался, что я есть хочу?
– Очень просто, уже, почти час, а мы с утра ничего не ели,
– Как уже час, да сколько же я спала?
– Да немногим более четырех часов.

Они спустились на первый этаж, на веранде на круглом старинном столе стояла большая супница, напротив друг другу стояли два прибора, две большие глубокие тарелки для супа и мелкие тарелки для второго и, конечно, две ложки и вилки. Посреди стола стояла хлебная плетеная корзинка, на котором лежали аккуратно нарезанные кусочки белого и черного хлеба. Рядом с нею стоял графинчик, наполненный густой темно-розовой жидкостью, а рядом с прибором стояли еще не наполненные вином, на тоненьких ножках, бокалы. В узких стаканах, стоящих у каждой тарелки были вставлены матерчатые салфетки,

 – Как в лучших домах Лондона, пошутил Леша, ставя ударение на последний слог. Он усадил Таню за стол и положил салфетку ей на колени. Затем, открыв супницу, и взяв в руку поварешку, он налил в Танину тарелку борщ со свеклой и положил сахарную косточку с мясом. Потом он налил себе борщ, и в него положил большой кусок мяса.

Запах от него шел такой заманчивый, что Таня, забыв о приличиях, стала с большим аппетитом поедать суп. Насытившись, она устыдилась своей поспешности и посмотрела на Алексея, но он, как и она быстро уплетал суп за обе щеки.

Наконец она съела суп и занялась костью, вначале Татьяна хотела, как порядочная, вилкой и ножом порезать мясо до кости, но у нее что-то не получалось, она посмотрела на Алексея, тот спокойно руками взялся за кость и съедал мясо прямо с кости, Таня засмеялась и последовала его примеру.

Потом увидела, как Леша стал выбивать мозги из кости и лакомиться ими. То же самое, что и Алексей проделала и она. Жир стекал по ее подбородку, и она взяла салфетку и вытерлась.

Насытившись, она откинулась и с испугом подумала, что же он приготовил на второе. Алексей убрал тарелки из-под супа и принес из кухни утятницу, когда он ее открыл, то Таня увидела хорошо пропеченную курицу, от которой шел горячий пар и невероятно аппетитный запах каких-то трав.

 Алексей взял большой нож и, придерживая курицу вилкой с двумя зубьями, разрезал ее на части. На мелкую Танину тарелку он положил большой кусок курицы и такой же себе.

Таня не выдержала и стала, есть, вкусно зажаренную курицу. И незаметно съела ее всю. Казалось, что в живот больше ничего не войдет, но этот садист налил в стеклянные блюдца черносмородинное варенье такое густое, что каждая ягодка сверкала, как гранатовый камешек.

 Он поставил на стол небольшой тульский самовар, на самом верху которого, стоял заварочный чайничек. И опять Таня не смогла отказаться от изумительно пахнущего чая и есть сладчайшее кисло сладкое варенье.

Когда чаепитие окончилось, то девушке казалось, что она вот-вот лопнет. Алексей все убрал со стола и, наконец, стол опустел, остался только графин и бокалы.

Леша взял графинчик и налил Тане и себе густое и сверкающее вино, но Таня даже отшатнулась от бокала,
– Ты, что с ума сошел? Да я поправилась на сто килограмм, и никогда не встану со стула,
 – А ты все-таки попробуй, это не просто вино, а вино, настоянное на травах,
– Хорошо, но если я лопну, тебе придется собирать меня по частям.

Тогда скажи какой-нибудь тост,
 – Таня, я не умею говорить тосты, но лучше всего про это написал шотландский поэт Роберт Бернс, когда у тебя, милая, наступит тяжелый момент, то “Ты свистни, тебя не заставлю я ждать”. Таня растрогалась,
– Господи, как я тебя люблю, и слезы закапали из синих глаз, Леша растерялся,
 – Давай выпьем это вино, тебе будет от него легче.

Она, сделала так, как видела в каком-то кино, взяла бокал в обе ладони и понюхала аромат вина и была потрясена удивительным ароматом, идущий от вина, легкий кайф неожиданно ударил ей в голову.

Таня выпила небольшими глотками это удивительное густое бархатное вино, и какое-то странное чувство захватило ее, голова закружилась, в нее вселилось чувство освобождения от всех забот и проблем.

Леша тоже выпил, и его глаза еще больше расширились и стали темнее, и Тане показалось, что она утонула в этих глазах, растворилась в них, превратилась в пепел. Такого единения с ним она не чувствовала даже занимаясь любовью,
 – Теперь твоя очередь говорить тост, сказал Алексей,
 – Я хочу выпить за то, чтобы ты подарил мне ребенка, и чтобы это был мальчик похожий на тебя,
 – Уже.
 – Что уже,
 – Ты носишь ребенка от меня, это будет очень красивая девочка с темно-голубыми глазами, как у тебя,
 – Ты не можешь этого сказать, мы с тобой занимаемся любовью всего лишь неделю и даже если там ребенок, никто не может этого почувствовать, даже я.
 – Извини, это звучит глупо, но я могу.

 После того, как меня усыновили, моя мама возила меня по своим родственникам и хвасталась мною. Однажды мы заехали в одну семью. Она состояла из мужа и жены, детей у них не было.

Мама показала меня и стала уговаривать их взять ребенка на воспитание. Женщина была двоюродной сестрой моей матери, вышла замуж с двадцати лет, а муж был на пять лет старше ее. Они очень любили друг друга, но рождения ребенка все время откладывали, то надо окончить институт, то найти и удержаться на хорошей работе по специальности.

Когда мужу исполнилось тридцать три года, а жене двадцать восемь лет, Галина Петровна так звали женщину, переболела гриппом, и случилось осложнение на матке.

 Я не знаю, почему, но она не могла иметь детей. Они с мужем замкнулись в своем мирке, перестали бывать на людях. Галине Петровне исполнилось 35 лет, а мужу – сорок.

Вот тогда мама и привезла меня, чтобы уговорить их взять ребенка на воспитание. Пока женщины говорили, мы с мужем Галины Петровны Владиславом Иннокентьевичем играли в шахматы. Мне он понравился, у него было хорошо развито чувство юмора, и он радовался, как ребенок, когда выигрывал у меня в шахматы и очень переживал, когда проигрывал.

Я не знаю, какое чувство меня подняло, но я встал, подошел к женщинам, положил руку на живот Галины Петровны и отключился, правда, ненадолго.

Я явственно увидел новорожденного ребенка с большими карими глазами, очнувшись, я сказал ей,
 – Не бойтесь, у Вас будет ребенок – мальчик с карими глазами. Галина Петровна неожиданно упала в обморок.

 Мама стала извиняться перед ее мужем, но он ответил,
 – Что ты, что ты, он хотел, как лучше, не надо его ругать, и мы уехали домой.

Мама не ругала меня и даже кажется, забыла об этом случае, но через месяц в нашей Московской квартире раздался звонок, мы с мамой были одни и, когда открыли дверь, увидели Галину Петровну и Владислава Иннокентьевича.

 Женщина несла большой букет роз, а мужчина какую-то сумку. Увидев меня, женщина, вдруг, упала передо мной на колени, разрыдалась и стала целовать мне руки,
 – Спасибо мальчик, дорогой, мы вечные твои должники, а Владислав Иннокентьевич гладил меня по голове и тоже плакал.

Наконец, они успокоились, и стали рассказывать нам, перебивая друг друга,
 – Лидия Семеновна, помните, когда Вы были у нас в гостях, Ваш сын сказал мне, что у меня будет сын с карими глазами. Его слова застряли в наших мозгах и мы, извините, ночью занялись любовью, а потом еще несколько ночей подряд, и вот через месяц в положенное время у меня не появились месячные.

 Я пересилила себя, и мы с мужем пошли в нашу поликлинику к моему гинекологу, тот даже не хотел осматривать меня, так был уверен, что у меня не может быть ребенка. Но все-таки я уговорила его. После осмотра, он так был потрясен, что даже позвал своих коллег, они все вместе долго занимались мною и, наконец, заявили нам, что у меня каким-то образом исчезла опухоль на матке, та, что мешала появлению ребенка, и я под сердцем ношу ребенка, которому три недели.

Все-таки я не была уверена, что у меня будет ребенок и прождала еще месяц, пока не почувствовала его сама.

Лидия Семеновна, мы думаем, что это Ваш сын сотворил чудо,
 – Галина Петровна, я, знаю своего сына, возможно, он причастен к этому чуду, но если об этом узнают кто-нибудь еще, жизнь моего сына превратиться в ад. Если Вы считаете, что Вы обязаны ему, пожалуйста, не портите ему жизнь,

 – Господи да мы с Владиком жизнь за него готовы отдать, никто не узнает об этом случае. Только, пожалуйста, дайте нам возможность видеть его и помогать ему, чем можем, а сейчас пусть он примет от нас небольшие подарки.

Владислав Иннокентьевич открыл сумку и стал вытаскивать различные вещи, футбольный мяч, футболку, бутсы, трусы, несколько рубашек и брюк, в общем, столько вещей, что можно одеть целую футбольную команду.

 Потом он мне подал ключ и сказал, что это от мотороллера “Чезет”. Я посмотрел на маму, и удивился, она побелела и смотрела на меня с каким-то страхом и ужасом,
 – Мама, что с тобой? Она улыбнулась, прижала меня к себе, поцеловала и сказала,
 – Ничего, милый, мне на миг, вдруг, показалось, что тебе много, много, много лет и ты намного старше меня.

 Возьми ключ, они подарили тебе мотороллер от чистого сердца. Так я стал владельцем мотороллера и двух взрослых верных друзей. Они никому не говорили об этом случае, но приглашали меня к себе очень часто, либо сами приходили к нам.

 Потом у них родился сын, у него, как я и говорил, были карие глаза. Они попросили прийти меня с матерью в больницу посмотреть на ребенка. Я с удивлением смотрел, как из небольшого кулечка таращилась маленькая мордашка с большими, кажется, что на все лицо глазами, он лез к маминой груди и, обхватив сосок губами, начал сосать, причмокивая.

Его мама была наверху блаженства, она посмотрела на меня и спросила,
 – Ну, на кого он больше похож? На меня или на своего папу? Я честно сказал, что не знаю, да и как было понять по крошечному личику, совершенно лысому, с маленьким курносым носиком, и такими же маленькими губками, обхвативших сосок матери, на кого он похож.

И тут случилось нечто странное, он неожиданно прекратил сосать, повернул ко мне свое личико и заулыбался своей беззубой улыбкой. Галина Петровна переглянулась со своим мужем и сказала, мы его назвали Алексеем, и заранее зовем вас на крестины, мы решили окрестить его в церкви.

Так у меня появился братишка, и мы до сих пор встречаемся. И он почему-то меня выделяет и его родители этим довольны,
 – Это удивительно, но я тебе верю, я давно уже поняла, что ты, наверное, дьявол.

Они во время разговора потихоньку допили бутылку и Тане в голову ударил приятный хмель. Она раскраснелась и предложила,
– Давай погуляем по поселку, я наряжусь в платье, которое было куплено отцом, когда он гостил в Париже.

Она привстала и к своему удивлению почувствовала, что ноги ее не слушаются, более того ее зад перетягивает передок и она не может подняться. Тогда Алексей принес сверху бутылочку с какой-то жидкостью, налил несколько капель в чайную ложку и влил их Тане в рот.

 Лекарство показалось Татьяне горьким, но через минуту она почувствовала легкость в движениях и пошла в комнату наверх.

 Там она переоделась в удивительный наряд. Юбочка из черной ткани с разрезом на правой стороне, облегала ее бедра, тоненький поясок на талии подчеркивал изящество линий, такого же цвета кофточка с большим вырезом, свободно спадала с открытых полных плеч, небольшие лямочки будто округляли их. В вырезе виднелась начало груди до самой стройной шейки. Черный наряд прекрасно сочетался с белокурыми волосами и чистыми голубыми глазами.

Алексей, увидев ее в таком наряде, был явно ошарашен и смотрел на нее, как на чудо.

 Сам он одет был просто, в джинсы и в кремовую рубашку, расстегнутую почти по пояс, из которой виднелась потрясающий мускулистый живот и крепкая грудь.

Увидев его в таком наряде, у девушки помутился рассудок, она проглотила слюну и подошла к Алексею,
 – Господи, ну почему, как бы ты не оденешься, кажется, что ты в самом соблазнительном наряде. У меня все внутри горит, может, плюнем на прогулку и пойдем наверх?
 – Нет, пойдем, погуляем, только советую взять зонтик, будет гроза.
 Таня посмотрела в окно и увидела пронзительную голубизну неба, ни один листочек не шевелился,
 – Ты что придумал, какая гроза в середине сентября? Я что-то такого не припомню,
 – Раз я тебе сказал, что будет гроза, значит, она будет,
– Давай поспорим, что никакой грозы не будет,
– Хорошо, давай поспорим, на что?
 – Если гроза будет, ты можешь сделать со мною все, что захочешь, но если ее не будет, то уже я сделаю с тобой, что захочу, Согласен?
 – Хорошо, я согласен. Таня взяла Алексея под руки, и они вышли из калитки на тропинку, ведущей в поселок.

 Они прошли некоторое время по тропинке и, наконец, прошли до ближайшей улицы, которая вела к центру поселка. Они подошли к большому полю, и свернули к речке, проходящей через небольшую рощицу.

Солнце постепенно стало двигаться к западу, тени все более удлинялись, парочка шла по небольшим улочкам и переулочкам, и дошли до главной улицы, единственной асфальтированной, и прямой, которая шла мимо двухэтажного школьного здания и, наконец, доходила до железнодорожной платформы.

 Алексей свернул направо и повел девушку вдоль железной дороги. Недалеко от платформы он свернул в переулочек. Так они и пошли от переулка к переулку, целуясь на каждом шагу.

Прошло некоторое время. Они шли по совсем глухому переулку.

И, вдруг, в чистом голубом небе раздался мощный раскатистый гром. Тут же подул сильнейший ветер, деревья раскачивались из стороны в сторону, точно прижимаясь к земле. По небу быстро пронеслись прозрачные облака, а потом оно затянулось громадной черной тучей, стало темно. Неожиданно тучу, из края в край пронзила зигзагообразная молния, и не успел блеск молнии исчезнуть из глаз, как раздался сильнейший удар грома, казалось, грохот тысяча орудий слился в один залп. После чего молнии и сопровождающий их грохот разнесся по всему небу. Таня вскрикнула, потом от каждого мощного удара взвизгивала и все сильнее прижималась к своему спасителю. Через несколько минут на землю опрокинулось тонны теплой воды. Ливень обрушился с такой мощной силой, что казалось, невозможно было дышать.

Алексей прижал Таню спиной к забору, и с силой впился своими губами к ее губам. Таня пришла в неистовство, она подняла подол юбки, опустила на колени свои трусики, и почувствовала, как мощный, напряженный член Алексея вошел в нее.

Она обхватила ногами его талию, и с силой отдалась движению его тела. Ее страстные крики сливались с грохотом грозы. Они отдавались друг другу так, что, казалось, хотели слиться в одно целое. Наконец.
 Татьяна кончила и, закричав от страсти, неожиданно потеряла сознание. Как долго она была в небытие, Татьяна не знала. Очнулась она совершенно голая на кровати в доме у Алексея. Его рядом с нею не было, но девушка совершенно сухая чувствовала себя невероятно хорошо и спокойно. Татьяна посмотрела в окно и увидела прекрасное голубое небо, точно очищенное от пыли и копоти.

Она стала вспоминать грозу и подумала, а может ей все это приснилось и то, что случилось в грозу, на самом деле не было. Но, прислушавшись к своему удовлетворенному телу и к страху, который еще не ушел из ее души, она поняла, что это был не сон,
 – Боже мой, такой грозы она не может припомнить за всю свою недолгую жизнь, да еще в сентябре.

Если это и, правда, колдовство, то необычайно сильное. Вероятно, я еще могу спастись от его колдовских чар, вот сейчас возьму и убегу, да, кстати, где моя одежда и тут на стуле рядом с кроватью она увидела одежду, в которой она приехала сюда, джинсы и узкую футболку, висящих на спинке стула, а на сиденье свою тонкую шелковую комбинацию.
– Надо же, не боится, что я убегу от него. Стоп, а где он сам, она привскочила, а, вдруг, он взял и убежал от меня и я никогда его не увижу.

Тут раздался стук в дверь, она крикнула,
 – Войдите, и вспомнила, что она совершенно голая лежит на постели и лихорадочно стала одевать одежду. Открылась дверь, и вошел ее дикарь, переодетый в сухую одежду.

 Волосы его, хорошо расчесанные и уложенные в простую прическу постепенно высыхая, кудрявились, и ложились высокой копной на голове и плечах и его лицо с лучистыми, почти зелеными глазами, с постной миной на лице, напоминали девушке лицо монашка, с какого-то художественного полотна.

 Он ласково взглянул на нее и неожиданно покраснев, сказал,
 – Одевайся, я отвернусь. Такое ханжество очень возмутило Таню,
 – Ханжа, только, что ты разбудил во мне зверя, принес в дом, уложил, раздел, протер досуха, и еще смеешь краснеть тут передо мною, изображать из себя красную девицу, и скромнягу, он еще что-то хотела сказать и вдруг замолчала, испугавшись смене выражения лица у Алексея.

Глаза загорелись каким-то желтоватым колдовским светом, тело напружинилось, еще момент и он накинется на нее, и опять будет нечеловечески ласкать ее, как во время грозы.

 Она закрыла глаза и ждала, и боялась его поцелуев, но вместо этого Алексей ее сладостный мучитель подошел к ней и начал одевать ее, лаская и целуя те части ее тела, которые исчезали потом под одеждой,
 – Ты забыла, растягивая слова и этим еще более смущая девушку, что ты проиграла мне наш спор, так вот я придумал, как ты будешь оплачивать свой проигрыш,
 – Как? Тихо выдохнула девушка, и разные мерзости, которые может сотворить этот дерзкий мальчишка с нею, промелькнули в ее голове.

Но он молча одевал ее и ничего не говорил, чем еще больше заводил ее. Наконец, он сказал,
– Знаешь, что милая, ты должна слушаться меня и не перечить мне, а то это может плохо кончиться,
- Конечно, ответила заинтригованная девушка, я же проиграла, поэтому я буду делать все, что ты захочешь,
 – Тогда, пойдем наверх, на нашу кровать, они пошли наверх,
 – Ложись, девушка послушно легла и, закрыв глаза, стала ждать, что будет дальше.

Он нагнулся к ней и сказал,
 – Во-первых, мы эту ночь не будем заниматься любовью.
– Что вскрикнула Татьяна и засмеялась, ну ты и наглец, растревожил девушку, а сам в кусты,
 – Нет, ответил Алексей, я хочу подарить тебе звезды, если ты, конечно не испугаешься?
 – А ты будешь со мною?
 – Да, твердо заявил Алексей,
 – Тогда я с тобой готова идти куда угодно, хоть в ад или в рай.
       
       
       
       Полет к звездам
       
Алексей ушел в лабораторию, где медленно каплей за каплей собиралась лекарственная смесь в подставленные банки, открыл ящик и достал заветный, довольно большой хрустальный ларец, сделанный какими-то старыми мастерами. Он отнес его к кровати, где лежала Таня, и сказал
- Раздевайся, догола. Таня, как в трансе разделась,
 – Ложись на спину, девушка легла навзничь и закрыла глаза.

Тогда Алексей открыл ларец, наполненный какой-то прозрачной мазью, натер ею руки и стал втирать мазь обеими руками спину, ноги и пухленькую попку Татьяны, потом перевернул ее на живот и так же обмазал ее сверху вниз. Потом он попросил Татьяну то же самое сделать с ним, и Таня старательно проделала с Алексеем туже процедуру. Алексей открыл окно и лег рядом с девушкой, обнял ее и что-то стал говорить ей на незнакомом языке. Татьяне показалось, что она заснула с открытыми глазами, но все видит и слышит, только говорить не может.

Вдруг, она почувствовала, что превратилась в какое-то бесплотное существо, и неожиданно, оторвавшись от кровати, стала парить в воздухе.

 Девушка испугалась, заметалась, но тут ее обхватили теплые и надежные руки Алексея, который оказался рядом,
 – Не беспокойся девочка, представь себе, что ты летишь и можешь управлять полетом с помощью приказов своему телу направо, налево, вниз, вверх, прямо и назад, быстрее и медленнее.

 А теперь плыви за мной и ничего не бойся, и он медленно поплыл вперед к окну и, повернув голову, позвал ее за собой.

Девушка смело поплыла за Алексеем, и они выплыли на воздух, оказалось, что было еще довольно светло, но уже на небе появились чуть заметные звезды, а на самом верху над крышей светился маленький серпик луны.

       
       
Алексей опять обнял девочку за талию и, сказав, полетим к Москве, рванулся вместе с ней на запад, к Москве, где полнеба светилось громадным багровым заходящим солнцем.

Летели они довольно быстро, но девушка не чувствовала упругого сопротивления воздуха, ни тепла и ни холода. Через несколько секунд они стали подлетать к самой Москве.

Москва включила освещение и иллюминацию, и поэтому было светло. Они подлетели близко к Москве реке, в которой отражалось вечернее небо и след от взлетавших реактивных самолетов.
       
       
       
 
Они пролетели над красивым каменным мостом, который светился, отражаясь в реке, синим неоновым светом,
       
       
 
Небо сгущалось темнотою и уже дома и улицы и прохожие в темноте исчезали из глаз, и только всюду яркое освещение окрашивали набережную и реку в различные цвета.

Таня с радостью рассматривала это прекрасное зрелище и размышляла про себя,
– Какой прекрасный сон, я никогда его не забуду и тут заметила, что люди на набережной собирались кучками и смотрели в их сторону, и что-то говорили друг другу, яростно, жестикулируя.

Она, вдруг, испугалась так это не сон и они с Алексеем, и вправду летят над Москвою. Она испугалась, замахала руками и начала неожиданно падать, как иногда во сне.

 Но тут Алексей подхватил ее, и они взлетели повыше, пока наблюдатели не скрылись из глаз. Они пролетели мимо большой церкви, кажется, Казанского собора. Людей уже не было видно, набережная реки Москвы осветилась тысячами ламп и афишами.
       
 
       
Они пролетели мимо Воробьевых гор, и направились на Андреевскую набережную, где увидели дома с множество освещенными окнами. Неожиданно Таня узнал дом, в котором она жила и попросила Алексея опуститься пониже к дому.
       
       
       
 
       
Они опустились и стали заглядывать в окна, рассматривая жизнь за ними. В основном все сидели за телевизором и смотрели какой-то новый Советский фильм. Жители дома ни чем не отличались от жителей других домов, может только тем, что у них квартиры были больших размеров.

Таня и Алексей решили улететь назад, но Таня неожиданно около гаражей во дворе дома увидела знакомую фигурку своей младшей четырнадцатилетней сестрички, которую прижимал к стене гаража какой-то парень много старше ее и взасос целовал, лаская груди в расстегнутой кофточке.

 Таня подлетела к ним поближе, и неожиданно для себя крикнула,
– Валентина, ты что делаешь? Вот я все маме скажу. Оба повернулись, но не увидели никого, и сестра от испуга пулей полетела домой.

 Алексей спросил подругу,
– Ну что полетим домой?
– Нет, помахала головой Таня, я еще не налеталась. Алексей не стал возражать и они еще раз облетели уже восточную часть Москвы. Только после этого они, наконец-то повернули в темноту домой.

Оказывается, прошел большой отрезок времени, неожиданно начало светать, и на горизонте появился тоненький лучик солнца, который разрастался и уже разрастался часть диска солнышка, и, наконец, наступило хоть и ранее, но все-таки утро.

 Подлетая к своему дому, они увидели, как речка “Серебрянка” протекая по краю большого поля, петляла по нему, между небольшим пригорком, на, котором стоял какой-нибудь красивый деревянный домик с березами и деревьями, растущими на другой стороне реки. От дома спускалась тропинка, прямо к небольшому мостку, с которого жители стирали свое белье.

Речка текла по краю широкой и довольно плоской поляны. С одного края, где текла речка, небольшая рощица, создавала тень для стада коров, пасущихся в ней. Поперек поляны проходила тропинка, по которой шли люди, в небольшое селение, чуть видное вдалеке. Вдали за такой же рощицей виднелись маковки церкви, сверкая чугунными крестами.

       

И, наконец, почти, в центре поляны стояли две одинокие березки, навевая на людей тоску, одиночество и грусть, так в Русских народных песнях поется про любимые народом беленькие с темными пятнами деревья.
       
 
       
Река протекала под мостом и превращалась в небольшой пруд. Алексей и Таня так были очарованы этим зрелищем, что летели очень низко над землей, они точно лежали, не шевелясь в воздушном потоке, который тянул их к дому. Они увидели, как поперек речки, убыстрившей свое движение, в узком месте под свесившим свои ветки в реку кустом, проплыла какая-то большая невидимая рыба, оставляя за собой след.
       
       
       
 
       Они смотрели, как у самого дома, где они отдыхали, рыжая красавица береза, освещенная солнцем, слилась с другими деревьями в каком-то рыжем хороводе.
       Очень усталые, но довольные, они обнялись и потихоньку добрались до дома, где легли в постель, и заснули.
       
 Таня спала, и ей снился все тот же странный сон, калейдоскоп из всего увиденного, и ей даже во сне не давало покоя, что это было сон или явь?
       

Она проснулась и увидела, что в открытое окно прорвался яркий луч солнца и попал ей в глаза, и опять она увидела, как рыжее чудо закружилось вокруг них в хороводе.

       
       

Она повернула голову к своему другу, который обнимал ее своими крепкими руками, и безмятежно спал. Таня обрадовалась, наконец-то, ее милый крепко спит, и можно полюбоваться на спящее чудо. Закрытые глаза и тени под веками, и около носа делали его лицо не только старше, но просто старческим.

Ей показалось на миг, что перед ней древний старик, и это ее испугало до того, что она решила разбудить Лешу и толкнула его в бок, неожиданно рука Тани была захвачена, как тисками, рукой, у Алексея открылись глаза, сверкнув желтоватым огоньком.

Перед Татьяной предстал гибкий и хищный зверь, она вскрикнула, закрыла глаза и чуть не упала с кровати. Когда она их открыла, то увидела прекрасные оливковые глаза, смотрящие на нее с любовью и с улыбкой на губах,

– Милая, можно мне еще поспать? Я что-то устал,
 - Ага, наконец-то я проснулась раньше тебя, я разрешаю тебе немножко поспать, а я,
 – А ты приготовишь что-нибудь мне поесть,
 – Да, а что?
 – Ну ладно, сделай, пожалуйста, омлет. Молоко найдешь в погребе, в таком большом кувшине, а яйца подбери в сарае у несушек,
 – У несушек, ладно, будет сделано, мой господин, похоронным тоном сказала девушка.

Она открыла крышку погреба, спустилась в него, забыв ее припереть палкой, как делал это Алексей, и крышка опустилась, закрыв выход. Стало темно. Она не удержалась на лестнице и, поскользнувшись, упала на холодную землю, хотела подняться и уперлась в стену.

Вдоль этой стены была закреплена полочка, на которой стояли какие-то кувшины, баночки, еще что-то. Полочка опрокинулась, и все, что стояло на ней с грохотом упало на землю и разбилось, несколько кувшинов упало на бедную головку Тани, и тоже разбились, волосы и майка, в которой она была, тут же стали мокрыми.

Она шагнула вперед и наступила на что-то живое, которое пискнуло, и с шумом убежало куда-то,
 – Это мышь, испугалась Таня и, взвизгнув, бросилась в сторону и, наткнувшись на стену, она от испуга рванулась в другую сторону, споткнувшись обо что-то, опрокинулась спиной в какую-то лужу, стала барахтаться и визжать во весь голос.

 И тут открылась крышка, осветив все кругом, она барахталась в луже молока, кругом валялись битые черепки, яблоки, связки каких-то растений, а наверху стоял Алексей, совсем голый и весело хохотал над нелепым видом девушки,
– Ты что смеешься, дурак, я тут чуть с ума не сошла,
– Почему же ты не приперла палкой крышку и не зажгла свет в погребе, я же тебе показывал выключатель, вот он, и он щелкнул выключателем, который висел тут же на стенке кухни.

 Ладно, давай руку, я тебя вытащу. Таня подала руку, и Алексей легко поднял девочку наружу.

Таня бросилась к зеркалу и увидела уморительную картину, на лице, измазанной зеленой краской, прилипли какие-то шерстинки, похожие на петушиные перья. Мокрые волосы прилипли ко лбу, смешной челкой. В общем, она была похожа на мокрую курицу с хохолком вместо волос.

 Увидев это, она разрыдалась
– Не смотри на меня, я ужасно выгляжу. Он поцеловал ее,
 – Ну что ты, совсем не плохо. Я сейчас тебя помою.

В комнате, где была кухня, стояла ванна с газовой колонкой, Алексей разжег ее горелку, и через некоторое время из крана полилась горячая вода.

Алексей заполнил ванну теплой водой и Таня, раздевшись, залезла в нее,
 – Так Леша, ты должен помыть мою спинку. Ты виноват в моем падении.

 Леша взял мочалку, намылил ее и стал тереть спину Тани. Таня, недолго думая, обхватила его и опрокинула в ванну. Началась борьба в воде, окончившейся полной победой девушки, которая ухитрилась повалить его в ванну, чуть не утопив его и оседлать. Они бурно занялись любовью, разбрызгивая воду по всему полу, заставив собаку, завизжав, убежать от них.

Алексей выскочил из ванной, быстро вытерся полотенцем, принес ей большую белую простынь, Таня вышла из ванной, и Алексей тщательно насухо вытер ее и на руках отнес ее наверх, в спальню.

Там он подал ей фен, белье и тщательно выглаженное платье, в котором она выходила в поселок, когда их облил дождь, и куда-то побежал, оставив бедную девушку одну.

Таня одела белье и тщательно высушила волосы, которые в замысловатом, веселом беспорядке легли на голове. Потом она одела свое праздничное платье, которое чуть ужалось, обхватив ее потрясающую фигуру. Она одела свои золотистые туфельки на модных высоких каблуках-шпильках.

Девушка спустилась вниз и зашла на кухню, и тут же задрала свой носик, на нее глядели потрясенные глаза Алексея, и он смотрел на нее, открыв от изумления рот,
– Закрой рот мальчик, ты видишь перед собой настоящую леди и должен встать передо мной на колени и поцеловать мне руку.

 Алексей растерянно хлопал ресницами и не знал, что ему делать,
 – Все-таки он еще мальчик, подумала Таня. Но тут неожиданно Алексей выскочил на улицу, и не успела девушка понять, в чем дело, как в дверях появился Алексей, держа в руках целый букет красивых алых бархатных пионов.

Алексей встал на колени и преподнес букет Тане, потом он поцеловал ей ручку и сказал,
 – Миледи вместе с этим букетом цветов я Вам дарю свое сердце. Девушка взяла букет и тоже, встав на колени, поцеловала Алексея в губы.

Алексей из ее рук взял один цветок, и осторожно сломав стебель, приделал цветок в пышных волосах девушки. Оба они уже были готовы вновь заняться любовью, но тут Алексей вспомнил, зачем они приехали,
 – Подожди миленькая птичка, банки уже наполнились, и время ехать домой.

Давай я сделаю нам поесть, потом послеобеденный отдых и к шести мы тронемся на электричку,
 – Ладно, ответила Таня и стала раздеваться,
 – Ты, что Танечка, мы должны собираться домой да и поесть надо бы,
 – Ты сам сказал, нужен послеобеденный отдых, вот давай отдыхать, пока она это говорила, она уже разделась догола.

Увидев ее прекрасное пухленькое тело, он не выдержал и тоже, скинув одежду, схватил в охапку Таню и понес на кровать. Занимались они любовью довольно долго, пока не наступил вечер. Алексей соскочил с кровати, из сарая набрал яиц, из оставшегося кувшина налил молока в небольшую кастрюльку, разбил яйца и туда же вылил их содержимое. Он тщательно перемешал смесь, поставил на огонь сковородку и поджарил омлет.

 Алексей и Таня, одевшись, сели за стол и с удовольствием все съели. Алексей взял сумку и всунул в нее несколько небольших баночек с жидкостью, а потом он наполнил чистую стеклянную пол-литровую банку какой-то почти прозрачной мазью и дал ее Тане,
 - Попробуй, намажь лицо этой мазью. Таня намазала щечки, носик, лоб, шею и грудь этой мазью и почувствовала, как кожа стала мягкой и гладкой на ощупь, а в зеркале увидела потрясающий цвет лица,
– Вот мажься этой мазью раз в два-три месяца, и кожа будет, как новенькая.

Измена.


Таня с Алексеем и Борькой пошли на платформу, дождались электричку, сели во второй вагон, народу было немного и они сели на лавочку, поставив на нее сумку.

Электричка тронулась, Таня клевала носом и пыталась бороться со сном, но борьба окончилась победой сна. Она положила свою головку на плечо Алеши и крепко заснула.

Алексей сидел, не шевелясь, стараясь не тревожить ее сон. В вагон вошли несколько подвыпивших ребят, которые громко разговаривали и о чем-то спорили друг с другом. Среди них выделялась очень красивая девушка примерно пятнадцати лет, которая молча слушала своих друзей, но в спор не вмешивалась.


Один из них обратил внимания на девушку, которая сидела рядом с каким-то парнем и спала, положив голову ему на плечо.

Парень выглядел неплохо и самоуверенно считал, что неотразим. Он поспорил с друзьями, что это красавица будет его.

Он подошел к лавочке, где сидела девушка, подсел к паре и начал разговаривать с мальчиком,
 – Парень, разбуди девушку, я хочу с нею поговорить,
 – Девушка устала и хочет спать,
 – А я с нею хочу поговорить, буди ее или я сам ее разбужу,
 – Попробуй,
 – Ах ты, пацаненок, да я из тебя котлету сделаю, и поднял руку на мальчика.

 Алексей легко перехватил руку и согнул ее так, что парень от боли встал на колени, и Алексей в ухо парня прошептал,
– Убирайся отсюда, или я сломаю тебе руку.

 Парень только согласно махнул головой, Алексей отпустил руку, парень встал и неожиданно замахнулся кулаком, захотев ударить мальчика, который, казалось, не смотрел на него. И тут же громко вскрикнув, отлетел на проход и с шумом ударился об пол.

Ребята подбежали к своему другу и пытались ему помочь, и только девушка с изумлением и восторгом смотрела на мальчика. Наконец, они помогли подняться своему другу, и ушли в другой вагон, а девушка подсела к мальчику,
 
– Лешенька, ты меня не узнаешь? Он посмотрел на нее и улыбнулся,
 – Конечно, я узнал тебя Лизонька, ты похорошела, а, что это за ребята?
 – Я учусь в техникуме, и мы собрались отметить день рождения одного из парней, а кто это девушка. Он улыбнулся, погладил у Тани волосы и ответил,
 – Это моя девушка,
 
– Леша, какой же ты красивый, с ума можно сойти. Ты не хотел бы встретиться со мною, нужно поговорить, вспомнить детдом и последнюю ночь, ты же обещал, что будешь приходить к нам в детдом
– Извини, я заимел свою семью, и это было так хорошо, что у меня не было времени на другое.

Знаешь, я хочу встретиться с тобой, возьми из моего кармана куртки папину визитку, там адрес моей Московской квартиры, зайди в среду, я буду тебя ждать.

Лиза взяла визитку и ушла. Через некоторое время перед самой Москвой Алексей разбудил Таню и, когда электричка остановилась, они вышли и пошли в метро. Алексей довел девушку до дома, на лестнице на прощание они долго целовались и, наконец, расстались. Таня вошла в квартиру и увидела маму, сидящую за столом и сестру, которая что-то читала на диване.

Отец сидел у себя в кабинете и как всегда что-то писал.

Мать весело спросила,
 – Ну, как дела? Как Наташа? Ой, а ты здорово выглядишь, и вся сияешь. Таня была свежа, как огурчик.

 Валентина посмотрела на сестренку и пробормотала,
 – Таня, сознайся, ты не уезжала из Москвы, более того ты подсматривала за мною,
 – Ничего подобного, посмотри, я привезла цветы, варенье, свежего молока и даже несколько яиц только что от курицы.

Валя посмотрела на это богатство и удивилась,
– И вправду ты была на даче, но я ведь голову дам на отсечение, что слышала твой голос
– Когда? Удивилась Таня.
– Да так, показалось, наверное.

На следующий день Алексей повстречал Олега и спросил его,
– Ты все еще хочешь, чтобы я помог тебе?
 – Конечно,
 – Тогда, как договорились, сегодня вечером я приду к тебе в гости. Твои отец и мать должны быть дома,
 – Хорошо.

Таня в это время в библиотеке читала небольшую заметку в Вечерней Москве, в которой было написано, что вчера произошло необычайное природное явление, на северо-востоке Московской области прогремела необычайно мощная гроза, такой грозы в середине сентября в этих широтах не было зарегистрировано в течение ста лет.

Сердце девушки забилось сильнее,
 – Да кто же этот человек, которого она так полюбила. И тут она наткнулась на крохотную заметку, в редакцию позвонили несколько человек, которые утверждают, что видели летящих по небу мужчину и женщину, совершенно обнаженных, что только не привидеться в пьяном бреду,
 – Господи, значит, ей это не приснилось, точно он колдун и лет ему, наверное, двести не меньше.

А плевать, сколько ему лет, хоть тысяча, она готова и жить с ним, и любить его, и страдать, и ревновать его, э нет ревновать, ни за что, она лучше уничтожит соперницу. Леша будет только ее и ничьим больше.

Ей привиделось, что она одета, как рыцарь на турнире, с ног до головы в железе, вооруженная мечом, сидит на большой лошади, и мчится навстречу другой женщине, одетой так же, как она и также вооруженная мечом, и под нею такая же большая лошадь.

 На помосте сидит Леша и держит такой же букет цветов, который подарил ей перед отъездом из дачи. Вот они с соперницей встретились посередине ристалища и стали рубиться на мечах, и, вдруг она услышала крик любимого,
 –Таня давай врежь ей, и она из последних сил ударила мечом по шлему женщины.

Шлем раскололся пополам, и она увидела перед собой красивое лицо какой-то рыжей стервы, с зелеными миндалевидными глазами. Почему ей привиделось именно это лицо, она не знала.

В сердце застучала мелодия победы, и темно красные, бархатные пионы, брошенные любимым, рассыпались по ее голому телу в ее шатре. Она счастливо улыбнулась, и тут раскрыв глаза, увидела подошедшего к ней Алексея. Он что-то хотел сказать ей, и она вдруг спросила его.
– Кто это рыжая девка?
 – Кто? Удивился Леша, ужасно покраснев, от неожиданности выдав себя. Тогда Таня, поняв, что она разоблачила Алексея, заплакав, ударила его по щеке и убежала.

Потом она стала корить себя за несдержанность, подумаешь, покраснел, да он, когда вне постели краснеет по каждому поводу и без повода. Он, наверное, сейчас ужасно страдает и не может понять, за что она ударила его, а вдруг он обиделся и больше не захочет ее видеть.

Она представила, как он бедненький, несчастненький ходит где-нибудь неприкаянный и мучается от несправедливой обиды, нанесенной этой черствой неблагодарной дурой.

 Она побежала обратно и, вдруг, остановилась, как вкопанная, ее несчастненький Леша стоит с какой-то девицей и что-то ей говорит, а эта лахундра, правда не рыжая, стоит и от счастья вся сияет и готова прямо при всех раздеться перед ним.

Кровь ударила в лицо Татьяны и она, подойдя к девушке, посмотрела на нее так, что та тут же умчалась куда-то,
 – Леша, ты сволочь, ты мне изменяешь направо и налево, а он, улыбаясь, подошел к ней и, не стесняясь, обнял ее и поцеловал в губы, чем тут же превратил разгневанную девушку в ласкового ягненка,

– Девочка тебе все приснилось, я тебе верен, как Тристан был верен своей Изольде, правда, я не читал про них. Таня рассмеялась, Леша, я тебя и люблю и за то, что ты можешь подлизаться ко мне даже, когда виноват. Тут прозвенел звонок, и они разошлись по классам.

После уроков Алексей пошел в гости к Олегу. Пришли они к большому старому дому в центре Москвы, где жила тогдашняя Советская элита.

Прошли они на второй этаж, и Олег открыл обшарпанную дверь, и друзья вошли в небольшую двухкомнатную квартиру, где вся мебель была десятилетней давности, в комнатах стоял тяжелый запах перегара, а сам Александр Егорович Авдеев, с расплывчатым лицом алкоголика, сидел за столом и пытался выдавить из пустой бутылки хоть каплю водки.

Мать Олега, усталая, но все еще красивая женщина, сидела тут же, молча подперев лицо рукою, стараясь не смотреть на мужа.

Алексей вытащил из портфеля банку с какой-то жидкостью, налил ее в стакан, а в другой стакан налил водку из стоящей на столе бутылки,
 – Александр Егорович выпейте водки, тот выпил, а теперь запей этой водой и подал ему стакан с жидкостью, тот выпил жидкость и, сказав,
 – Что за черт? отключился.

Тогда Алексей попросил Тамару Сергеевну пройти с ним в другую комнату, усадил ее на кровать и что-то ей сказал, женщина застыла, выпрямив спину, он подсел к ней и стал двумя пальцами гладить ее виски, и говорить что-то на незнакомом языке и странным ласковым голосом.

 Потом попросил Олега уложить женщину, и она заснула, Алексей дал ему вторую банку с жидкостью,
 – Вот давай ей пить одну чайную ложку два раза в день.

 Потом они прошли в столовую, где сидел за столом отец Олега,
 – Помоги мне, попросил Олега Леша, и они подняли его отца, и повели в ванную, где Алексей ударил указательными пальцами обоих рук под сердце и в низ живота.

Александр Егорович перегнулся в ванную и его начало очень сильно и долго рвать. После чего они отвели мужчину к дивану и Алексей точно так же, как матери Олега начал гладить двумя пальцами его виски и что-то говорить на незнакомом языке.

Потом они уложили его на диван и он, так же как и жена, крепко заснул,
– Вот что Олег, они оба проснуться только утром, обоим дай по чайной ложке жидкости из этих банок, только не перепутай, здесь помечено, видишь женщине, мужчине. Они должны измениться, твоему отцу просто не захочется выпивать, а у матери окрепнет нервная система. Он попрощался с Олегом и ушел домой.

На следующий день потрясенный Олег рассказывал друзьям, что его родителей будто подменили, они впервые за долгие годы не ругались, более того они закрылись в спальне, и, когда он уходил в школу, спальня все еще была закрыта, я прислушался оттуда раздавались только стоны и вскрики,
 
– Леша, ты кто? Ты за один раз изменил всю нашу жизнь. Таня проворчала,
 – Кто, кто, дьявол или колдун, вот кто, наверное,
 – Да ладно вам, это старые дедовские способы, переданные мне кем-то по наследству.

Наступила среда, и Лиза подошла к двери, и нажала на кнопку звонка, под которой висела табличка с фамилией Серов. Раздался собачий лай, дверь открылась, и вышел Леша, одетый в майку и джинсы, такой красивый, такой привлекательный, что Лиза тут же бросилась ему на шею, Леша засмеялся,

 – Не трогай, не тобой положено, но не оттолкнул, а также страстно ответил на поцелуй. Потом он провел ее в квартиру, посадил ее за стол и внимательно посмотрел на нее,
 – Так, сколько у тебя веснушек, дай пересчитать, и стал считать, целуя каждую веснушку.

Ну вот, точно, одной не хватает, сознайся, кому ты ее подарила? Она как всегда попалась на его шутку,
 – Никому, черт, опять ты меня поймал,
 – Господи, ты все такая же рыжая и красивая, постой тебе же 15 лет, но ты так выглядишь, что кажется, что передо мной уже взрослая девушка.

Она посмотрела на него влюбленными глазами, и облизнулась, как собака при виде кости.
 – Милый, а ты выглядишь так, как я не смогла бы даже представить в самых счастливых снах про тебя, которые меня часто посещали. Это ужас какой-то, ты моя смерть и ты мое счастье, не прогоняй меня, пожалуйста.

Он посадил ее к себе на колени, и стал щекотать ее шейку, тихонечко целуя и покусывая ее в ушко,
 – А на чем мы остановились в то утро, когда ты меня бросила,
 – Я бросила? Да, как у тебя язык повернулся такое сказать, ты ушел и ни разу не появился,
 – Ага, я помню, что я поцеловал тебя вот суда, и поцеловал ее в кончики грудок, закрытых платьем,

– Неправильно, а как же правильно,
– А вот так, и она скинула кофточку, под которой не было ни лифчика, ни рубашечки,
 – Ты, что пришла голенькой что ли?
 – Ага, и в ушко ему прошептала, показывая вниз, там тоже ничего нет,

– А ты знаешь, что я почти, что женат на той девушке, которую ты видела со мной в электричке, мне казалось, что она спала, а она объявила мне сегодня, что я ей изменяю с какой-то рыжей стервой.

– Неужели она видела, меня, ну все мне конец, если бы я была бы на ее месте, я тут же убила бы соперницу,
 – Ну, во-первых, я точно знаю, что она крепко спала, а то бы она выдрала тебе все волосы, а во-вторых, я еще ей не изменил.

Итак, на чем мы закончили три года назад, вспомнил, я с тебя с твоей помощью снял юбку, и ты осталась совсем голой,
 – И ты тоже, сказала Лиза, снимая с Алексея рубашку, брюки, трусы и майку.

Алексей погладил ее ножки, начиная с пальцев и кончая началом бедер, он ласкал эту мягкую кожу, такую теплую и привлекательную, потом стал ласкать бедра и, наконец, его пальцы начали теребить то, что пряталось между ног, заставляя девушку стонать и рычать от страсти, она сама руками и пальцами ласкала его плоть.

Алексей перешел к ее животу, страстно целуя ее пупочек, не останавливаясь, обеими руками он, почти грубо начал сжимать и разжимать ее груди, теребя пальцами ее соски, которые неожиданно напряглись.

Наконец поцелуи его добрались до ее красивой остроконечной груди и, взяв в рот одну из грудок, он стал ее сосать, как младенец сосет молочко, то же самое он проделал и с другой грудью.

Его сладострастные ласки привели Лизу к тому, что она, изогнувшись, как акробатка, кончила, и Алексей, войдя в девушку, стал мощно производить любовные движения. Девушка так же страстно отдавалась ему, и несколько раз Алексей заставил ее почувствовать оргазм, а к концу, когда Леша кончил, она тоже кончила, да так, что от страсти потеряла на миг сознание.

Когда она очнулась, Леша вновь ласкал ее тело, и она, не задумываясь, снова и снова отдавалась во власть этого страстного любовника.

Сколько раз за то время, что они занимались любовью, она получала оргазм, Лиза не могла сосчитать, только, наконец, ее голова упала на подушку, и она заснула, как мертвая. Проснулась она от того, что в окно заглянуло солнышко и своим лучиком, попавшим в глаз, разбудило ее.

Леши рядом с нею не было, но она почувствовала, что из кухни доносился запах поджаренных яиц, и услышала, как Леша что-то напевал,
 – Лиза, ты проснулась, я знаю, иди сюда, Лиза посмотрела на старинные напольные часы, пробило пол часа, стрелки показывали полседьмого,

- Господи я проспала начало работы, никогда со мною такого не было, и она вспомнила жаркую бесстыдную ночь, тело ее приятно гудело, ей неожиданно стало стыдно за то, что она не выдержала натиск своего молодого любовника и заснула, опозорившись перед ним.

Лиза одела юбочку и кофточку, и пошла на кухню. Увидев Алексея в одних трусах, она чуть было не накинулась на него, так он был сексуален. Он увидел ее и предложил сесть за стол, а сам хотел уйти одеться,
 – Нет, нет, не одевайся, дай мне еще раз полюбоваться на тебя.

 В тишине они покушали глазунью с жареной колбасой. Алексей положил грязную посуду в мойку, чтобы помыть ее, но тут девушка, не выдержав напряжения видом, почти, голого тела любовника, обняла его и начала целовать в шею. Леша вывернулся, схватил девушку в охапку и, опрокинув ее на кухонный стол, где они только, что ели, и вновь занялся с нею любовью, и квартира наполнилась стонами и криками влюбленных.

Занимались они этим довольно долго, пока не услышали, что часы пробили восемь раз,
 – Все, девочка моя, а то я опоздаю в школу, и Таня все поймет. Лиза попыталась склонить юношу еще раз заняться любовью, но он побежал одеваться
– Милый, я хочу от тебя ребенка, и мы должны встречаться до тех пор, пока я не почувствую, что у меня будет ребенок,

 – Ну и хитрая ты бестия, думаешь, что можешь водить меня за нос?
 – Нет, честное слово, как только почувствую, что я беременна, я тебе скажу,

 – Ладно, давай встречаться, но с одним условием, перед тем, как придти ко мне обязательно позвони. Я в первый раз изменил моей дорогой Танечке, если бы ты мне не понравилась еще тогда, три год назад, то я бы никогда не пошел на это, кстати, ты сказала, что у тебя есть жених, значит, и ты ему изменила,

 – Ничего подобного я никогда не любила его, ни кого-нибудь другого, я все время вспоминала одного мальчика, который так умел ко мне подлизаться, что вил из меня веревки, смешно, но я об этом догадалась только, когда ты исчез.

 А после этой ночи, уже никогда и никого я не полюблю,
 – Ладно, девочка я побежал, пойдем, я провожу тебя до метро. Леша попрощался с Борькой, и они с Лизой вышли на улице, около метро Лиза впилась в губы Алеши и никак не хотела отпускать его, но он оторвался от нее и побежал в школу.

В школе он был нежен с Танечкой, искал с нею встречи, и она на миг забыла о своей ревности, но, когда он в спортзале с неожиданной страстью занимался с нею любовью, ее подозрительность перешла в уверенность, но она ничем не выдала своего недоверия.

После учебы они пошли к Алексею домой. И опять что-то насторожило ее. Как-то уж больно все было аккуратно почищено, прибрано, все вещи лежали на своих местах, хотя Таня знала, что Алексей не отличался аккуратностью, а главное она почуяла дурманящий запах каких-то стойких и дешевеньких духов.

 Она опять хотела устроить ему скандал, но необычайная страстность Алексея, мужская сила и в то же время нежная ласка заставила забыть ее обо всем. Она с такой же страстностью отдавалась этому грубому и сильному полу-мальчику, полу-мужчине, вновь и вновь, испытывая невероятное наслаждение, которое до этой ночи она не испытывала.

 Ее поразил такой мощный оргазм, что она надолго отключилась, и очнулась только от того, что Алексей осторожно побил ее по щекам,
 – Танечка тебе пора домой, проворковал он в ее ушко, ты сама меня просила разбудить тебя в 11 часов вечера.

Она пришла в себя и стала одеваться, Алексей помог ей застегнуть все пуговички, лаская уходящую натуру, бедра, ножки пупочек, грудку.

Как всегда эта немного развращенная игра привела девушку в экстаз, она легла на живот, и Алексей вновь заставил ее получить какое-то неистовое животное наслаждение.

Наконец, она вырвалась из рук изменника и предателя, и побежала домой, благо ее дом находился в нескольких остановках трамвая 32 от дома Алексея. Она стояла у задней двери трамвая и слезы капали из ее глаз.

 Она твердила про себя, то, что выстукивали трамвайные колеса,
 – Он изменил мне, он изменил мне. Вдруг, в ее голове мелькнула одна мысль, что Алексей занимался с нею любовью в школе и у себя дома так, как никогда до этого, как бы вымаливая у нее прощения,
 – Черт с ним, пусть изменяют, он так сладко заглаживает свою вину, что я, пожалуй, не в обиде на ту девушку или женщину.

Так Алексей ступил на скользкий путь обмана, и почувствовал сладость греха.

Каждую среду он встречался с Лизой и страстно ласкал эту рыжую податливую и пухленькую девчонку. Лиза в его руках становилась мягкой, как воск, из которой он лепил порочные и сладостные фигуры.

 В другие дни и часы Алексей не менее страстно сжимал в своих руках красивую, длинноногую, стройную Татьяну, ласкал ее без единого жирка живот, гладил и сжимал ладонями ее груди, беспрестанно целовал губы, щеки и ушки девушки, которая отвечала ему с такой же любовью и нежностью.

Неожиданно для себя она в такие минуты благодарила свою соперницу, если, конечно, такая была. Алексей, заглаживая свою вину, с такой страстью любил и ласкал Танечку, что она от наслаждения постоянно находилась в каком-то сладком дурмане.

Дни шли за днями, прошли ноябрьские праздники, он встречал их с друзьями, к которым присоединился и Георгий из боксерского зала, бывший друг Александра.

Георгий приходил в спортзал Лешиной школы и там Леша показывал ему, как и Леве, Олегу и Татьяне приемы японской и китайской борьбы, Карате, Айкидо и Ушу.

 Утром они сходили на Красную площадь, на демонстрацию, а вечером все собрались в квартире у Алексея, и друзья немного выпили, но Таня уже пьяненькая, ни за какие коврижки не разрешала Алексею пить даже пива,
– Леша еще маленький и ему нельзя пить, заплетающим языком заявила Таня.

За столом говорили довольно откровенно о том, что люди живут довольно бедно, о Сталинских чистках и о колымских лагерях, о том, как Хрущев пытался посадить кукурузу на севере, а Брежнев отпустил все на тормозах, и при нем, все кто может, ворует, а кто не может, пьянствует.

Ребята еще выпили и ушли, оставив Таню с Алексеем. Она от него ушла только под утро, и, несмотря на ранее утро, вся семья ждала ее.

Дверь ей открыла сестренка,
 – Танечка, а у нас вчера побывал Сашенька, он поговорил с родителями и папа ждал тебя всю ночь очень злой и раздраженный, сейчас он еще спит на диване в комнате для гостей.

Тань, а это правда, что ты встречаешься с каким-то двенадцатилетним мальчиком? Иди на кухню мама тебя покормит, а ты все отрицай.

Таня прошла на кухню, и мама накормила ее. Она ничего не спрашивала, только жалостно смотрела на свою девочку.

 Наконец, она не выдержала и спросила дочку,
 – Милая, ты же говорила, что любишь Сашеньку? Что же случилось? Чем тебя прельстил совсем еще ребенок, мальчик.
 – Мама я бесконечно счастлива, я люблю своего мальчика, и до конца жизни, что бы со мной не случилось, я буду ему благодарна за то, что он сделал мою жизнь удивительной, прекрасной и чудесной.

Мать и даже сестренка, подслушивающая за дверью, вдруг, почувствовали острую зависть к Тане, такая в ее счастливом голосе была всепоглощающая любовь.

 Женщина, Любовь Сергеевна, о такой любви только читали в книгах. За своего мужа она вышла замуж, когда он уже, будучи одним из замов министра приехал в родной город Любови Сергеевны, и там они познакомились в библиотеке завода, где она работала библиотекарем.

Дмитрий Алексеевич проверял работу отстающих производств отрасли, министерства.

Зайдя в библиотеку, он увидел красивую блондинку с очаровательной улыбкой, которая нисколько не испугалась его и спокойно разъяснила ему работу технической библиотеки, которой она заведовала.

Он предложил ей встретиться в ресторане. Молодой женщине польстило внимание этого немолодого человека с довольно большой лысиной и брюшком, но с умными глазами. Она согласилась пойти с ним в ресторан, и через час, он предложил ей руку и сердце.

Любовь Сергеевна не сказала ни да, ни нет, и попросила Дмитрия Алексеевича, что бы он дал время ей подумать. Она пришла домой и рассказала матери и отцу о сделанном ей предложении.

Отец являлся директором этого завода и родители возмутились
– Девочка, ты, что с ума сошла? Да лучшей партии ты не найдешь.

Любовь Сергеевна была девушкой послушной и уехала со своим суженым в Москву, где они быстро поженились. Так и пошла ее жизнь тихо, мирно, без потрясений, без скандалов и без любви.

 И сейчас, слушая свою девочку, она, вдруг, осознала, что она потеряла, практически она и не жила, а просто существовала.

Валентина же вспомнила своего взрослого друга и поняла, что она не любила его, а просто гордилась, что взрослый мужчина обратил на нее внимание и если бы не голос сестры, могло бы произойти непоправимое.

 В кухню зашел отец, он был взбешен, его дружба с отцом Александра могла бы перерасти в союз двух семей, хоть он, и был министром, но всего лишь членом ЦК партии, а отец Саши являлся членом политбюро ЦК партии. И вот все разрушила его ненормальная дочка, влюбившись в какого-то мальчишку.

 Он посмотрел на дочку, которая ела суп и не поднимала голову от тарелки,
 – Итак, сказал Дмитрий Алексеевич, ты должна прекратить все отношения со своим любовником, если я узнаю, что ты встречаешься с ним, то просто запру тебя дома.

 Все, я больше об этом не буду говорить, а просто буду действовать, и он вышел из кухни, хлопнув дверью,
 – Мама, заплакала Таня, что мне делать? Без него я умру. Мать и Валентина старались утешить Таню, но она была безутешна.


       Лева
       
       
 Начались занятия, и все кажется пошло своим чередом, занятия в школе, встреча друзей в спортивном зале, разговоры о смысле жизни, о политике, и о самом интересном, о футболе и хоккее.

Продолжалась конспиративная встреча любовников в школе и в квартире у Алексея. При этом Татьяна вкладывала в занятия любовью какую-то отчаянную страсть, будто каждая встреча у них последняя. Лиза тоже не могла насытиться встречами с Лешей.

 Но Алексей стал замечать, что с Левой что-то неладное, он загрустил, отвечать на вопросы стал невпопад. И однажды, оставшись с ним наедине, Алексей спросил,
– Лева, что с тобой? Ты сам не свой. Не хочешь мне рассказать, что тебя гложет?
 – Знаешь Леша, случилось чудо, я влюбился безнадежно, глупо и страстно,
 – Так в чем же дело? Как говорят на Руси Совет вам и любовь,
 – Понимаешь друг, не все так просто.

Влюбился я в свою мачеху. Я уже говорил, что моя родная мама уехала в Израиль, через год они развелись, и отец, встретив молоденькую студентку, почти девочку, звали ее Леной, влюбился в нее, и она ответила ему взаимностью.

 Дальше ты знаешь, они поженились, потом родилась девочка Оля, а через два года мальчика Андрюшу. Я их очень люблю и они меня тоже. Все шло хорошо, мы весело проводили время на даче. Отец все время занят, и мы с Леной занимались с детьми.

Примерно год назад я понял, что уже ищу встречи не с братом и сестрой, а с Еленой, как я ее называл про себя. Я перестал ездить к ним на дачу.

Этим летом неожиданно ко мне в город приехала мачеха. Увидев ее, я растерялся, и мы долго молча глядели друг на друга, а потом бросились в объятья.

 Мы целовались, раздевали друг друга и очутились без одежды на кровати, и я впервые познал страсть женщины. С тех пор, я опять езжу на дачу к детям, а Лена приезжает ко мне в город, и мы часами, почти не отдыхая занимаемся с ней любовью.

 Вчера она призналась, что беременна и не будет делать аборта. Леша, что делать я не знаю, ты умеешь делать различные лекарства, об этом мне рассказал Олег, может, ты и мне приготовишь какое-нибудь лекарство от любви?

– Нет Лева, на счастье или несчастье, но даже боги не могут создать такое лекарство. Мне кажется, что вы с женщиной должны поговорить об этом, в этом вопросе они намного лучше разбираются, чем мы мужчины.

Они пожали друг другу руки и разошлись.



Золушка


Пришло время подготовиться к спектаклю, который Ольга Ивановна каждый год ставила к Новому году.

Ребята, в том числе и Таня, собрались в актовом зале, где всегда репетировали. Они сели за большой стол и Ольга Ивановн, открыв тетрадь, зачитала название спектакля,
 – Золушка, ребята с удивлением уставились на учительницу,
 – Ольга Николаевна, но это же детский спектакль, а мы всегда ставили Русскую классику,
 – Ничего сыграем и Золушку, я вам потом объясню почему.

Итак, вот тетрадки с ролями, берите их, как только я назову фамилию и роль, которая ему или ей предназначена, эти роли ребята вы должны выучить наизусть.

Ольга Николаевна начала зачитывать фамилии и отдавать им тетрадки. Себе она взяла роль мачехи, Тане досталась роль феи, а Олегу роль принца.

Вскоре все роли были распределены, кроме одной. Не было названо имя девочки, которая сыграла бы Золушку,
 – Ольга Николаевна, а кто же будет играть Золушку? спросила Таня. Честно говоря, я такой девочки не вижу в нашей школе,
 – Хорошо, сейчас скажу.

Итак, заговорщицки принизила голос учительница, и медленно произнесла по буквам, Алексей Маленький. Вся группа замерла, удивленно уставившись на Ольгу Николаевну, но потом молчание сменилось хохотом, раздались голоса,
– Вот это здорово! Правильно! Но тут Ольга Николаевна сказала, осталось за малым, кто его уговорит? Все головы повернулись к Татьяне, и она очень веселая и довольная сказала,

 – Ну что же я попробую. Все разошлись, а Татьяна спросила учительницу,
 – Ольга Николаевна, это и есть ваша месть?
 – Конечно, ответила учительница, и они довольные вышли из зала.

Две недели Таня уговаривала Лешу сыграть Золушку.

Мальчишка был прямо-таки в бешенстве,
 – Что бы я надел девчоночье платье? Да никогда в жизни,
–А помнишь, ты рассказывал, как твоя мама одевала тебя в платье девчонки, и вы с ней танцевали канкан,

 – Ну и что, мы просто дурачились, и на нас смотрел только один человек, отец.

Тогда Таня бросила в бой свою тяжелую артиллерию, и, прижавшись к нему всем телом, поцеловала его крепко в губы, и Алексей сдался,
 – Ну ладно давай попробуем, но с одним условием, если вам не понравиться моя игра вы честно об этом мне скажете. Таня тут же сунула ему в руки тетрадку с ролью, и, забыв обо всем, стала ласкать его.

На следующий день он пришел на репетицию, и начались удивительные дни для всех участвующих в репетициях ребят. Когда была читка пьесы, для артистов все было, как всегда, они с удовольствием читали текст, смеялись над своими ошибками, после чего довольные расставались для следующего раза.

Но вот началась примерка костюмов и платьев пошитых в мастерских школы. Таня решила помочь надеть платье Алексею, и они уединились в небольшой комнате за сценой. Через некоторое время Таня вышла с какими-то сумасшедшими глазами и на вопросы ребят ничего не говорила.

Когда появилась Золушка, все замерли и вытаращили глаза от ужаса и восторга. Перед ними появилась девочка лет от 12 до 16. Удивительные, зеленые и наивные глаза, какой-то испуганный вид, казалось, вот-вот маленькая девочка расплачется и в то же время она со стройными ножками и крепким красивым телом, была необычайно сексуальна.

Алексей остановился перед актерами и сказал немного хрипловатым голосом девочки,
 – Здравствуйте, я Золушка, повергнув в какое-то восторженно-глупое состояние всю группу.

 Из этого состояния ребята и Ольга Николаевна не выходили до конца репетиций и самого спектакля.
После репетиции Ольга Николаевна оставила всех участников в зале, кроме Алексея, которого выдворили без разговоров,

 – Итак, ребята, как вы поняли Золушка у нас непредсказуемая, но от нее зависит успех нашего спектакля, первое, никому не слово, пусть наша Золушка будет сюрпризом, который взорвет школу.

Второе, приспосабливайтесь к Золушке, Алексей может так все повернуть, что если мы не будем готовы, то от растерянности сорвем спектакль.

И третье, надо его, как можно больше ставить в неловкое положение, он потрясающе выпутывается из них, да так, что приведет в восторг публику.

Таня, вдруг, засмеялась,
 – Вы так говорите, как будто у нас какой-то заговор против Леши,
 – Ладно, вы еще увидите, как я права.

И уже на следующей репетиции они это увидели. Перед ними был не Леша, играющий роль Золушки, перед ними была девочка, с лицом, запачканной золой, несчастная сирота при ведьме мачехе и ее дочках ведьмочках.

Отец настолько боялся мачехи, что старался быть подальше от нее и от дочки.

Вся черновая работа по дому легла на девочку, которая с утра до вечера вертелась, как белка в колесе, и за это получала одни подзатыльники и брань.

Талантливая девочка научилась свою тяжелую работу превращать в игру, подвижная работа научила ее танцам, шитье и вышивание приучила девочку коротать время в песнях.

 Иногда к ней приходила добрая фея, и они разговаривали обо все на свете, девочка рассказывала ей о том, что она ужасно хочет танцевать на балу у короля, и, что она очень любит отца и за него готова пойти на любое унижение.

Вот так и шли репетиции, и каждая репетиция даже повторная, превращалась в игру одного актера.

Остальные артисты просто подстраивались под мальчика. Незаметно прошел почти весь декабрь и, наконец, наступило время показа спектакля зрителям.

Перед новым годом 27 декабря в школе должно было состояться торжественное собрание, а после него школьные актеры всегда показывали спектакль, в основном на Советском материале.

На афише значилось, что после собрания силами учеников школы будет показан спектакль “Золушка”.

27 декабря после занятий второй смены, актовый зал был заполнен школьниками, педагогами, родителями и членами семьи учеников и учителей.

Собрание затянулось, директор, почти, час читал нудный доклад о достижениях школьников и учителей. Были зачитаны приказы о награждении их грамотами и даже почетными наградами.

Когда собрание кончилось, многие попытались сбежать, но не тут-то было. Директор торжественно объявил, что ради Нового года ученики старших классов под руководством Ольги Николаевны поставили спектакль, который надо посмотреть всем.

Остались, практически, все, каждому хотелось показать свою дисциплинированность. Все-таки некоторые смылись, потом долго сожалели об этом.

На передних местах сидел, приглашенный Ольгой Николаевной прекрасный актер и преподаватель при школе-студии МХАТ. Рядом с ним сидели трое его учеников, которых он пригласил, чтобы показать, как смешны любительские спектакли.

Итак, раскрылась занавесь и спектакль начался. Начался он со сцены, когда мачеха и ее дочери собираются на бал. Они бранились друг с другом, пока мачеха не позвала Золушку. Они тут же замолчали, и стали ждать ее, чтобы было на ком сорвать свою злость.

Наконец, на сцену вбежала, растрепанная и запачканная золой девочка.

С этой минуты все зрители превратились в одно существо, которое боялось кашлянуть и смотрело во все глаза на сцену, чтобы не пропустить ни одного движения девочки, ни одного ее слова.

Когда луч софита заглянул в глаза Золушки, весь зал увидел, как от несправедливой и злобной брани Мачехи и ее дочерей наливаются ее большие зеленые глаза влагой и вот одна слезинка потекла по щеке девочки.

А мачеха и ее детки не только бранились, но и давали ей подзатыльники, щипали ее.

Голос девочки дрожал, она металась от одной к другой повелительнице, и, наконец, когда все они были одеты, мачеха разрешила Золушке пойти к дворцу короля и посмотреть в окно, как она с дочками танцует, конечно, переделав уйму работ.

Зрители переживали за Золушку, а одна маленькая девочка даже заплакала вместе с нею.

Наконец, когда Золушка осталась одна, она пожаловалась мышке, своей подружке, что она и сама хорошо танцует, и, взяв метлу начала подметать и танцевать какой-то веселый танец.

Перед изумленными зрителями метла, казалось, самостоятельно танцевала, став партнером Золушки.

Зрители, все, как один, весь спектакль ужасно переживали за девочку, они одновременно вскрикивали и замолкали, смеялись и плакали, они вскакивали, пытаясь помочь девочке.

На балу, когда Золушка начала танцевать и петь, все невольно стучали своими туфлями, и даже подпевали ей, не замечая этого, а когда Золушка бежала из зала, боясь превратиться опять в замухрышку, зрители кричали ей что-то, подбадривая ее.

 Наконец, Золушка каким-то непостижимым путем на глазах у зрителей натянула маленькую туфельку на ногу одной из сестер, а сама плача удалилась, даже у взрослых показались слезы.

До самого конца зрители сопереживали Золушке. Взрослые видели перед собой чудо, о котором они мечтали только в детстве, а дети самозабвенно поверили, что чудеса на свете бывают.

Когда спектакль окончился все встали и дружно зааплодировали и застучали ногами, маленькие дети подбежали к рампе и пытались дотронуться до волшебницы.

Бедный Леша не знал, как удрать от своих поклонников. Минут через тридцать, надоев кланяться, он вместе с Таней убежал через окно одного из классов.

Ольга Николаевна необычайно довольная, переодевшись, подошла к актеру и спросила его
– Николай Петрович вы довольны, что послушались меня и пришли на спектакль,
 – Конечно, но вы посмотрите на мох учеников, у девушек были заплаканные лица, и они никак не могли начать разговор.

Знаешь, почему они плачут, они решили, что они бездарные артисты, и никогда в жизни не сыграют так, как эта девочка,
 – Мальчик,
– Что мальчик? Не понял артист,
 – Это был двенадцатилетний мальчик, в которого влюблены все девочки нашей школы от семи до семнадцати лет,

 – Честно говоря, я никак не могу поверить в это, даже меня эта девочка заставила почувствовать мужчиной, а мне уже за семьдесят,
 – Все-таки удивительно, Золушку играл мальчик, слышите, девочки успокойтесь, наконец,
 – Одна из девушек ответила, заплакав еще горше,

 – Николай Петрович, да это еще обиднее, мальчик так сыграл девушку, как мы никогда не сможем сыграть,
 – Девочки, успокойтесь, этого мальчика не примут ни в одно театральное училище Москвы,
 – Почему? Удивились студентки,
 
– Очень просто, ответил педагог, этот мальчик забыл одно положение Станиславского, играть надо как бы немного отстраненно от образа, а он на сцене не был артистом, а был самой настоящей Золушкой.

 Согласен, что это чудо, согласен, что его игра берет за душу каждого зрителя, согласен, что такого сексапильного образа я никогда, ни в одном театре не встречал.

 И все-таки, ему нужно играть в собственном театре, театре одного актера, где все от режиссеров и актеров подчиняются его воле, и чуду, созданный им.

А у директора школы состоялся тяжелый разговор с деятелями РОНО и педагогами из других школ, которые пришли перенимать опыт у такой элитной школы.

Несмотря на то, что и деятели РОНО и учителя подпали под обаяние удивительной Золушки, что еще больше раздражило их, они хором говорили директору о том, что этот спектакль растлевает Советскую молодежь, что видно влияние запада.

 Их раздражало это невероятное сексуальное раскрепощение, которое даже их заставило вспомнить, что они женщины и мужчины, а не деятели просвещения.

Один из них так и сказал, что за время этого спектакля у него появилось какое-то страстное желание, а что говорить о детях, которые еще не совсем воспитаны в Советском духе.

Они требовали от директора, чтобы он запретил дальнейший показ этого спектакля, конечно, не все присутствующие здесь были возмущены, некоторые, особенно молодые учителя были потрясены удивительной Золушкой.

Умный и старый директор, который молодым побывал на войне, вдруг, впервые усомнился в правоте этих чинуш, которые считали, что они знают, как нужно воспитывать Советского человека.

Он и его жена были потрясены игрой этого мальчика, у них, так уж получилось, не было детей, и они очень страдали от этого.

 Директор решил, пусть его уволят, но еще три спектакля будут показаны во время каникул, как и было, задумано. Он так и сказал, и его поддержали молодые учителя, которые не были заражены Советскими предрассудками.

Директор заявил, что если они хотят запретить показ этого спектакля, то только в приказном порядке, и в письменном виде.

Деятели РОНО, скрепя сердцем, вынуждены были согласиться, так как заметили, что родители детей, которые занимали высокие посты, были в восторге от спектакля.

А в доме у Татьяны также состоялся страшный для нее разговор с отцом. Они с отцом расположились на кухне, и тот битый час объяснял ей, как важен ему союз с отцом Александра.

 А Татьяна ему отвечала,
 – Отец, я не могу выйти замуж за Сашу, во-первых, я не люблю его, а во-вторых, я люблю другого человека,
 – В этого мальчика, который играл Золушку?
 - Да, папа, и я могу сказать, что я жду от него ребенка,
– Что! Взревел отец, да я, да я,
 
– Ах, папа, что ты можешь сделать со мною, убить? Да я сама готова за него жизнь отдать, выгнать из дома? Я готова уйти отсюда хоть сейчас.

Отец посмотрел на девочку и сказал,
 – Я знаю, что я сделаю с тобой, а пока иди, поплачься мамочке, она просила за тебя.

Этот спектакль прошел, как и обещал директор, еще три раза, на него прямо-таки рвались и школьники, и их родители, и даже те, кто были против этого спектакля.

Каждый раз Золушка была другая, и, казалось, что это были три разных спектакля.

Ольга Николаевна была счастлива, ее муж и дочка, посмотрев этот спектакль, были в восторге. Казалось, что все хорошо, все счастливы, но Алексей заметил, что Татьяна всегда веселая и даже немного ироничная девушка, погрустнела и даже, как показалось Алексею, избегала его.

К концу каникул они оказались вместе у него дома, и ночь прошла бурно и страстно, будто Татьяна занималась любовью с Алексеем в последний раз. Утром Алексей подсел к Тане, взял ее за руку и спросил,
 – Что с тобой, милая, расскажи мне, что тебя гложет?
 – Лешенька, я люблю тебя, но мой отец настолько против наших с тобой встреч, ему так нужно сродниться с отцом Александра, что он готов совершить любую подлость,

 – Ничего Танечка, переживем и это, я люблю тебя и, чтобы не случилось, ты можешь рассчитывать на меня. Довольные они расстались, а в среду, как всегда появилась Лиза, она, оказывается, посмотрела спектакль, и только могла говорить об этом,

 – Лешенька, а у тебя дома есть женская одежда?
 – Нет, а что? Тогда она сняла свою одежду и, подав ее Алексею, сказала,

 – Одевай, Леша, вот это. Алексей разделся и одел нижнее белье девочки, а Лиза оделась в трусы и майку Алексея,
– А теперь ложись неверная, или я тебя изнасилую, и засмеялась, перед ней стояла испуганная, чуть не плачущая, девочка,

 – Прости, дорогая я больше не буду,
 – Никогда! И Лиза, набросившись на него, опрокинула на кровать, и вновь они занялись страстной любовью.

А на следующий день, вечером, к нему пришли два милиционера и, показав ордер, арестовали его. Алексея привезли не в районное отделение милиции, а сразу же в Матросскую тишину, его допрашивал какой-то следователь, стараясь надавить на него и заставить признаться, что он изнасиловал какую-то малолетнюю девочку. Алексей ответил,
 
– Мне самому 12 лет, и насколько я знаю, меня не могут допрашивать без родителей и пока не вызовут моего отца, я не буду отвечать на ваши вопросы,
 – Ты смотри, какой грамотный, он позвонил и велел, пришедшим конвоирам отвести его.

Его отвели в камеру, где находились четверо заключенных, трое настоящих Амбалов, а один невысокого роста, но крепкий мужчина, был явно среди них главарем.

Когда дверь захлопнулась за Алексеем, все они стали и подошли к мальчику,
 – А, что, очень красивая девочка, слушай, ложись на эту полку, не боись, только вначале будет больно, а потом привыкнешь, и даже сам просить будешь.

Они не заметили, как у Алексея глаза засверкали желтым, животным огнем, он ударил ногой невысокого мужчину между ног, превратив его навечно в средний пол.

 Потом произошло что-то невероятное, такое даже во сне не могло присниться Советскому человеку. То, что увидел единственно оставшийся в живых заключенный, свело его с ума.

 Неожиданно мальчик превратился в мощного волка, который набросился на троих громил и молниеносно разодрал их в клочья. Потом он завыл и превратился опять в мальчишку.

 Алексей почувствовал какое-то невероятное сладостное ощущение могущества и силы. Вдруг, он увидел, как оставшийся в живых человек подполз к нему и попытался поцеловать его руку, волосы на его голове враз стали белыми,
 – Пощади меня, оставь мне жизнь, я не кому не расскажу, что увидел,
 – Ладно, я лягу на нары, и сделаю вид, что сплю, а ты уж сам придумай, что рассказать ментам, что здесь случилось.

Заключенный стал стучать в дверь, ворвались два надзирателя и остолбенели, увидев, что камера вся крови, на полу остатки тел трех заключенных, а на нарах спал крепким сном мальчик.

Через некоторое время приехал врач скорой помощи, который с ужасом осмотрел останки трупов, и констатировал, правда устно, так как понял, писать придется совсем другое заключение, что тут поработал какое-то мощное животное, с острыми клыками.

 Записал же он другое, что заключенные подрались, и заточками, которые нашли рядом с трупами, порезали друг друга до смерти.

Когда разбудили мальчика, то он сказал, что он крепко спал и не видел, что тут произошло.

В это время отец Тани спокойно рассказал ей, как он настоял об аресте Алексея Маленького, который изнасиловал маленькую девочку и сейчас Алексей находиться в Матросской Тишине и дает показания,

 – Твой друг не выйдет из тюрьмы, пока ты не выйдешь замуж за Александра и не уедешь с ним за границу. Аттестат зрелости вам обоим выдадут, как только вы поженитесь,
– Но папа я не люблю Александра, а от Алексея я забеременела, и сейчас на четвертом месяце, аборт невозможен, если конечно, ты хочешь, чтобы я жила,

– Александр знает об этом и все равно хочет жениться на тебе. Поговори с ним он сейчас приедет к нам,
 – Папа, Алексей не простой человек, и если ты его разозлишь, то можешь плохо кончить, и никакие связи не помогут. А я просто не смогу жить без него, и только его ребенок, даст мне шанс выжить,

– Тут раздался звонок и вошел Александр с охапкой роз в руках. Увидев насмешливое и гордое лицо победителя, Таня поняла, что все кончено,

– Хорошо, я выйду за него замуж, но с одним условием, я должна увидеть, как Леша выходит из тюрьмы, тогда только я приеду на собственную свадьбу.

 – Ладно, смилостивился отец, завтра можешь подойти к 8 часам утра к тюрьме, но только в сопровождении Александра. Увидишь его и тут же в Загс.

В это же время в тюрьме, в комнате для следователей, Алексей разговаривал с помощником прокурора города Москвы Александрой Петровной Звягинцевой, на основании жалобы Елизаветы Борисовны Ивановой, в которой говорится, что арестовали двенадцатилетнего мальчика без санкции прокурора и вели допрос без присутствия родителей или педагога.

Лиза соскучилась по Алексею и неожиданно для себя побежала к Лешиному дому, и увидела, как его арестовали. Она побежала к директору детдома, а та послала ее к адвокату, выдав ей деньги, и тот написал жалобу на имя прокурора города Москвы.

Александра Петровна сразу же нашла в аресте без санкции прокурора и содержании ребенка в тюрьме, да еще нахождение его в одной камере с рецидивистами, нарушения процессуального кодекса. Она требовала немедленного освобождения Алексея.

Начальник милиции ответил ей, что его арестовали по прямому приказанию министра внутренних дел, и он не может нарушить этот приказ, тем более в камере, когда находился этот мальчик, непонятным образом погибли трое заключенных. Единственный оставшийся в живых заключенный сошел с ума и ничего не говорит,

 – Ну и что? Ответила Звягинцева, вы, что думаете, что двенадцатилетний мальчик убил трех взрослых мужчин? В общем если Вы не отпустите мальчика, я пойду к Генеральному прокурору, и буду требовать вашего наказания.

В это время раздался звонок, начальник послушал его и обрадовано ответил,
 – Есть, и повесил трубку. Ну, вот все и решилось, завтра утром он в 8 утра выходит на свободу.

На следующее утра, часов в 7 утра, Таня в сопровождении Александра появилась у здания тюрьмы.

 Она увидела, что на лавочке сидели две женщины, одна была постарше лет тридцати пяти, а другая молоденькая, примерно лет 15-16, с красивым зеленоглазым лицом и копной рыжих волос,

 – Вот она соперница, догадалась Таня, но никакой ненависти к ней не было. Девушка подошла к ней и подала руку,
 – Меня зовут Лиза, я подруга Алексея еще по Детскому дому, а эта прокурорша Александра Петровна, которая и вызволила его из тюрьмы.

Таня неожиданно для себя обняла соперницу и поцеловала,
 – Лиза, во всем виноват мой отец, это он устроил это свинство. Он хотел заставить меня выйти замуж за этого парня. Пришлось согласиться, только, чтобы Леша вышел из этой тюрьмы. Они сели рядышком на скамейке и обнявшись стали шептаться о своем любимом,

 – Знаешь, сказала Таня, а ты мне во сне привиделась, будто мы сражаемся с тобой, сидя на боевых конях, с пикою в руках, на турнире, а Леша должен был победительнице дать розу и стать ее возлюбленным,
 – Ну и кто победил? Заинтересовалась Лиза,
 – Ха, ответила Таня, это же мой сон и, конечно я победила.
 - Вот еще, я в Детском доме не раз дралась из-за него с другими девочками, и всегда побеждала.

Они посмеялись, и неожиданно им стало весело,
 – Послушай Тань, мне так кажется или у тебя и вправду животик округлился. Таня гордо ответила,
– Да, уже, почти, 4 месяца моему ребенку, он говорит, что будет девочка, а он все знает,

 – И я тоже беременна, но не решалась ему сказать об этом, мы с ним договорились, как только я забеременею, то мы расстанемся,
 – Дурочка, да он узнает, что женщина беременна еще, когда она сама об этом не знает.

Лиза хихикнула,
 – Значит, он делал вид, что не знает о моей беременности, но почему же он тогда молчал?

– А ты догадайся с трех раз. Тут к ним подошел Александр,

– Таня уже 8 часов, сейчас выйдет Алексей, и мы должны уйти. И, правда открылись ворота тюрьмы, и вышел Алексей. Саша повел Таню к машине, посадил, и они уехали.
Л
Лиза бросилась к Леше на грудь и страстно поцеловала его.

Так кончился еще один период в жизни Леши. Когда окончились каникулы, к Алексею подошла Ольга Николаевна и отдала письмо Тани.

В нем она просила прощение и писала, что никогда не разлюбит Алексея, и, что без него ей не жить, и что только радость рождения ребенка любимого дает ей силы жить дальше.

Ольга Николаевна впервые увидела, как загрустили глаза Алексея, и чисто женская жалость неожиданно заставила ее сделать то, что не раз в мечтах она совершала. Она подошла к Алексею, обняла его и поцеловала в губы. Алексей ответил ей и рукой стал ласкать ее грудь, чувствуя, как она затвердела под тонкой кофточкой женщины.

Оторвавшись от ее губ, он предложил Ольге Николаевне придти к нему в гости. Она, покраснев, как девочка, согласилась.
После занятий, когда она вышла из школы, за углом она увидела улыбающегося Алешу. Она подошла к нему, и они страстно поцеловались.

В квартире Алексея, они не раздевшись, упали на кровать, и стали лихорадочно раздевать друг друга. Алексей увидел прекрасное женское тело, мягкий живот и упругие груди, а женщина была потрясена мощным не по-детски телосложением Алексея.

Леша руками и губами ласкал вначале губы Ольги, как она велела себя называть, потом опустился до ее грудей, гладя их руками и целуя круглые сосочки, покусывая их зубами, потом он опустился к ее животику, облизывая язычком пупочек, и, наконец, опустился до того места, которое она не показывала даже мужу.

Ольга Николаевна то слегка постанывала, потом перешла на легкий визг, и, наконец, неожиданно закричав, кончила. Ее потрясло, что он не начав даже половой акт, заставил ее кончить. Алексей раскрыл ее ноги и вошел в нее, убыстряя свои движения, заставляя женщину произносить страстно,

 – Еще, я еще хочу, и вскоре ощутила мощный оргазм. И так продолжалось всю ночь, такого наслаждения она не испытывала никогда за всю свою жизнь.

Ушла она от него только под утро, придя, домой, она попала под перекрестный допрос мужа и дочки. Слава богу, у нее в Подмосковье жила старая подруга, не имевшая телефона, и она сослалась на нее.
Ольга Николаевна стала приходить к Леше два раза в неделю, ее засосала эта страсть, как сильный наркотик, и она не могла отказаться от любви к Леше, даже, когда забеременела.

Когда она родила чудную девочку с зелеными глазами, очень похожую на Алексея, муж все понял, и предложил ей уехать вместе с ним и детьми к тете в Горький, либо он с дочкой уедет без нее.

До 15 лет Алексей учился в этой школе, и никто не знал, с кем он встречается. Несмотря на то, что он никогда не избирался ни старостой, ни в комитет комсомола, он стал настоящим лидером школы.

 Так уж получилось, что учителя и школьники считали его справедливым и, когда надо было что-то решать, они шли к нему с просьбой о помощи, и он никогда не отказывался помочь.

Он перешел в восьмой класс, и с ним случилось чудо, он опять влюбился.
       
       
Снегурочка или страдания молодой Веры Тереховой.

Вера проснулась со слезами на глазах,

 – Господи, как тяжело жить нам некрасивым женщинам. Никто нас не любит и не жалеет. Петров разрешил мне там, в ресторане танцевать с этим придурком, который и двух слов связать не может и все норовил потрогать мою грудь, ну я и врезала ему, как учил меня брат, прямо в солнечное сплетение, он и упал, пришлось нам с Петровым убегать из этого идиотского ресторана.

А все-таки здорово я ему врезала, будет знать, как совать руки, куда не надо.

Вера Петровна Терехова с отличием окончила Педагогический институт, факультет Русско-Советской литературы и собиралась стать преподавательницей в Университете, где преподавал её жених Петр Николаевич Петров.

Талантливейший физик, основатель целого направления в физике, где было множество загадок и пока очень мало отгадок, одну из них Петров и решил, за что в 35 лет стал действительным членом-корреспондентом Российской Академии наук.
 
Благодаря своей добродушной и спокойной натуре, а также новому направлению в физике, которое он избрал, где у него не имелось соперников, у него не было врагов.

Жизнь его так и шла бы по накатанной дороге, ученого-физика.

Собрания, конференции, лабораторные опыты, сложные расчеты, научные открытия, мировая слава, награды, машина, темно-синяя “Волга” с личным водителем, жена, дети, толстенный живот, одышка, по вечерам покер с такими же чокнутыми, как и он, профессорами на всю ночь.

Но двенадцать лет назад он встретил десятилетнюю дочь своих соседей по лестничной площадке, Веру Терехову.

О, она сразу же взялась за этого молодого двадцатичетырехлетнего парня и вертела им, как хотела.

 Заставляла по утрам делать зарядку, бегать несколько кругов вокруг дома, а главное уговорила бедного любителя хорошо покушать сесть на диету и есть только овощи и фрукты.

 Девочка ему настолько нравилась, что даже без её присмотра он занимался и бегом и утренней гимнастикой, соблюдал диету, установленной девочкой и даже ходил на свидания с теми девушками, которых она одобряла.

Правда, ученого оправдывало только одно, близкие Веры, мать, сестра, брат, отец ушел от них, слушались её, и даже побаивались.

Более того весь дом каким-то образом подчинялись её диктату. Она была самая добрый диктатор в мире. Вера, маленькая девочка бросалась на пьяных хулиганов, защищая какую-нибудь дворняжку, старалась восстановить мир в семье, где муж и жена часто скандалили.

Дошло до того, что взрослые тети и дяди просили её помочь защитить их от каких-нибудь неприятностей, и она шла в бой в их защиту.

 Чем берут все диктаторы в мире, страхом и деньгами, т.е. кнутом и пряником. Ни того, ни другого у неё не было, и она подчиняла людей тем, что непоколебимо верила в свои силы, и в справедливость.

Но Вера еще не понимала, какая страшная сила больше всего действовало на взрослых и детей. Это её трогательная и беззащитная красота, которая уже с 10 лет обжигала мальчиков и даже взрослых.

 Её белые волосы пышным ореолом обрисовывали её круглое личико и снежными хлопьями ложились на плечи и на грудь девушки. Большие продолговатые глаза прикрывались длинными черными ресницами. Цвет глаз густой морской синевой оживлял это удивительное лицо, и когда она обижалась, казалось, что её глазки наполнялись морской водой, и тот, кто её обижал, делал все, чтобы девочка простила его.

К удивлению Петрова зарядка, бег и диета так на него подействовали, что вместо жира у него появились мускулы, он почувствовал свободу в движении и живость в мыслях.

Все было хорошо, её обожали и дома и в школе. У неё был свой мальчик на побегушках, крупный ученый, лауреат всяческих премий Петров, который выполнял все её просьбы, вначале детские, а потом и взрослые.

 На его счастье девочка, а потом и девушка была совершенно бескорыстна. Если что-нибудь и заставляла его делать, например, станцевать какой-нибудь молодежный танец, или спеть какой-нибудь шлягер, то только где-нибудь наедине.

Только одно беспокоило её душу. Вопреки всем знаменитым романам, как русских, так и иностранных, она не чувствовала ни влечений к кому-нибудь, ни страсти, ни ревности, то есть она ни разу не влюблялась.

       В школе её стали называть “Снегурочка”, и не только за цвет её волос, но и за равнодушие и холодность ко всем, кто терял из-за нее голову. Окончив школу, Вера поступила в Университет на факультет Русской и Советской литературы.

На четвертом предпоследнем курсе, узнав, что её любимый толстячок Петров скоро должен уехать работать по своей теме в знаменитый Университет во Францию, Вера засела за учебники по французскому языку и старательно учила этот трудный язык.

Она знала, что без неё он никуда не уедет. У неё были отличные способности к языкам, и вскоре она уже неплохо знала его. И хотя она говорила с ужасным акцентом, Петров её понимал, вот поймут ли ее французы, этого она не знала.
 В 23 года Вера окончила Университет, и летом 1980 года они с Петровым поехали на все лето во Францию.

 После того, как самолет приземлился на аэродроме Орли, Вера заметила, что французы, о которых говорили, что это самый воспитанный народ в мире, нагло и беззастенчиво рассматривали её, при этом, как мужчины, так и женщины.

Они внезапно останавливались, стараясь рассмотреть её, создавая какой-то водоворот вокруг неё. А она бедная не знала, куда деваться от стыда.

Конечно, это ее черная кофточка с короткими рукавами и бесстыдно открытым лифом и узкая и короткая юбка, облегающее ее бедра и конечно детские белые носочки, одетые на голые ножки, и туфли на высоких каблуках, делавшие ее немного выше ростом, так не совпадали с французской модой, что она выглядела какой-то провинциалкой.

 Недаром, когда она показалась Петрову в этом наряде, он долго не мог выговорить ни одного слова и так покраснел, что Вера испугалась, что его хватит удар. Люди что-то говорили, обращаясь к ней, но она от страха ничего не понимала.

Тогда она обратилась к Петрову,
 – Милый, чего они говорят? Он, увидев её испуганные, налитые морской водой глазки поспешил ей перевести некоторые слова.

Например, что она потрясающе выглядит, что она самая красивая девушка, какую только они видели. Одна женщина спросила, у кого она одевается и не может ли она дать адрес этого великого дизайнера.

Несколько мужчин, не обратив внимания на Петрова, предложили ей руку и сердце, а в придачу несколько сот миллионов франков.

Девушке стало приятно, слезки высохли и к изумлению Петрова, она выпрямилась и зашагала с высоко поднятой головой сквозь образовавшуюся толпу, и толпа расступалась перед ней, как перед королевой.

У аэропорта их ждал лимузин с откидным верхом, забавный, похожий на таксу “Кадиллак”.

Вера с испугом смотрела на машину и гадала, в какую же дверцу надо войти, но тут из передней дверцы выскочил какой-то лощеный молодец, отрекомендовался вторым секретарем посольства, и сделал страшную для Советской девушки вещь, взял ее ручку и поцеловал.

Она посмотрела на Петрова, и он опять увидел, как налились влагой глазки у девушки, но он только подмигнул ей и с трудом влез на заднее сидение машины.

Тогда этот тип осторожно подсадил её туда же и она села рядом со своим другом. Ехали они недолго, любопытной Вере никак не удавалось из-за быстрой езды рассмотреть дома и людей.
 
Их привезли к какому-то отелю, и проводили на второй этаж в большой номер с двумя комнатами, ванной, туалетом, и с большой кроватью. Единственно, что ей понравилось это громадное во всю стену окно.

Петров уже не раз посещал Париж, и его знали и очень ценили в научных кругах, но еще никогда его так не встречали, как в этот приезд. Его и, конечно, его невесту приглашали во все лучшие дома Парижа.

 Но ей так наскучила эта пустое времяпровождение, что на третий день она сбежала из отеля и стала гулять, по, почти мифологическому городу, где каждый камешек мостовой помнил д’Артеяна со своими друзьями мушкетерами, а может быть, вон там прошмыгнула королева Марго к очередному своему любовнику.

 Вера ходила по городу, специально заворачивая в глухие переулки, чтобы почувствовать аромат этой столицы, любимой всем миром.

Когда началось смеркаться, она впервые испугалась,
 – Где же я? Ну, вот сейчас меня поймают эти самые, как их, эти французские хулиганы, кажется ”Апаш, L'apache” и сделают меня своей наложницей.

 Такая перспектива ее ужаснула, а воспаленное воображение представляло, что она в большом доме, и прислуживает этим проклятым капиталистам.

 Вера представила себя в этих вычурных нарядах с длинным подолом, волочащимся по земле. Она пожалела себя, и слезы сами собой собрались темной изумрудной влагой и потекли по щекам.

 Какой-то молодой веселый парень, проходя мимо, посмотрел на эту блондиночку и чуть не упал от изумления, такой красивой девушки он не видал. У него был фотоаппарат с цветной пленкой, и он щелкнул её несколько раз.


Потом подошел к ней и стал расспрашивать, Qui elle? O; va? Et pourquoi pleure? Кто она? Куда идет? И почему плачет? Но она ничего не поняла и от этого участливого голоса еще больше расплакалась.

Через минуту вокруг неё собралось довольно много народу, и каждый пытался ей помочь. Они перебивали друг другу и старались понять её.

Это развеселило Веру, слезки высохли, и она уже весело улыбалась этим неразумным французам, напоминавшие ей Московских жителей, которые вот также толпой пытались помочь заблудшей душе.

И тут народ расступился и к ней подошел высокий французский полицейский, и что-то стал строго спрашивать. Она заробела и от испуга неожиданно заговорила по-французски с ужасным акцентом.

Как ни странно ее певучий голос, хоть и коверкал французские слова, зазвучал, как музыка. Она назвала отель, где остановилась, и даже улицу, на которой находился отель.

 Полицейский или, как она вспомнила ажан, l'agent, остановил какое-то такси и что-то ему сказал. И тот помчал ее по адресу, всю дорогу рассматривая эту удивительную беляночку из сказки “Белоснежка” и все время что-то говорил ей.

Но Вере было не до этого, она придумывала, что скажет Петрову о своем побеге. Шофер видно позвонил в отель, потому что у большого подъезда с колонами собралась весь обслуживающий персонал во главе с Петровым и ждали свою любимицу.

Они её полюбили сразу, хотя она, как и дома, постаралась диктовать свою волю, захотела поднять восстание, что это такое, постояльцы безрукие что ли и не могут сами, например, застелить постель, накрыть на стол, в общем, обслужить себя. Самое смешное, что она выговаривала французские слова так, что французы её не понимали, но по-русски удивительно певуче и красиво.

Девушки-горничные, приходили только послушать её и посмотреть на эту русскую революционерку.

После побега невесты, Петров стал водить девушку на все свои симпозиумы и конференции

. Бедная девушка скучала, хотя ей не давали покоя молодые люди, помощники и ученики профессоров и академиков. Однажды, увидев, что девушка опять страдает, Петров повел ее в один из самых знаменитых увеселительных заведений Парижа, кабаре Мулен Руж.

 Как всегда представление поражало своими разнообразными красками и красивыми полураздетыми девушками в пестрых нарядах.

Номер шел за номером, а Петров забыв о красотках на сцене, смотрел на Верочку. Дело в том, что, собираясь в Мулен Руж, она доказывала ему, что это зрелище только для обожравшихся буржуа, которые эксплуатируют бедных беззащитных девушек.

 Но когда он зашел в номер Веры, то, как всегда у него захватило дух от поразительного контраста чистой красоты девушки и бесстыдства её наряда. Петров знал, что мама девушки была прекрасная портниха, и все наряды она шила по каким-то своим законам.

На девушке была дразнящая красная, почти прозрачная блузка и темно синий сарафан, обтягивающий талию и легко спадающий с бедер мелкими оборками подол, не доходящий до коленок и открывающий потрясающие красоты ножки. Ножки, обтянутые черными колготками, были обуты в красивые красные туфли с высокими каблуками.

Белые волосы, темно-голубые глаза, красные пухленькие губки, красный, синий, черный наряд создавал потрясающий эффект, а так как девушка реагировала на все непосредственно и так весело, что вначале ближайшие соседи стали с восторгом смотреть на это чудо, а потом и из противоположных рядов направили на неё свои бинокли.

Даже сами артисты вначале с любопытством, а потом с нарастающим весельем исподтишка наблюдали за прелестной девушкой. Они заработали так, будто это было их первое представление. Хитрый осветитель направил свой осветительный прибор на Веру и уже вес зал со смехом наблюдал за её реакцией.

К концу вечера вышел один из ведущих этого представления что-то сказал, стоя напротив Веры и смотря ей в глаза.

Вера недоуменно посмотрела на Петрова. Петров перевел,
 – Он говорит, что артисты на сегодняшний вечер хотят преподнести приз самой лучшей, самой красивой и самой обаятельной зрительнице, которая сумела зажечь артистов на лучшее выступление с самой премьеры,

 – Ой, Петров, а кто это? И замолчала, Артисты подошли к их ложе, взяв её за руки, приподняли и опустили на пол сцены.

Ей преподнесли цветы, большую коробку с конфетным набором, букет цветов и наряд актрисы кордебалета. Актрисы натянули наряд на Веру, он был немножко великоват и подол длинной юбки волочился по полу.

Потом заиграла музыка, и она вместе с другими артистками станцевала канкан, ни разу не ошибившись, и даже подпевала девушкам словами знакомой эстрадной песни, стараясь попасть в такт.

Они вернулись в отель довольно поздно, Вера посмотрела на Петрова и спросила, а ты не хочешь остаться со мной и страстно поцеловала его. Но Петров знал, что если он останется и сделает ее женщиной, она никогда не простит ему этого и, сославшись на усталость, ушел в свой номер.

А на утро она проснулась знаменитой. Во-первых, на обложке какого-то журнала появилась ее чудесная фотография с полными слез глазами, парень заработал кучу долларов за эту фотографию.

 В этом же журнале на развороте появились ее фотографии на представлении. Журнал буквально был смятен с прилавков киосков. А к вечеру Петров сообщил, что ей пришел чек с баснословной суммой для простой Советской девушки в сто тысяч долларов.

Этот чек был прислан американским журналом, напечатавший эти удивительные снимки. Этим журналом оказался самый страшный для Советского Союза, развратный “Плейбой”.

Журнал, который туристы тайком провозили на родину, и который зачитывали до дыр. “Плейбой”, наградил Веру этим чеком, как самой красивой девушке журнала за целый год. К чеку было приложено приглашение, сниматься в журнале.

Вера была в ужасе и теребила Петрова,
– Пожалуйста, откажись от денег, а то я вылечу из комсомола в два счета. Петров же её успокаивал,
– Не бойся дурочка, этот чек только что принесли из посольства, а от приглашения ты можешь отказаться. Даже сам посол очень доволен всем этим, и он прислал два пригласительных билета на бал к президенту Миттерану, впервые избранного на этот пост, в честь взятия Бастилии 14 июля,

 – Ой, Петров я ужасно боюсь, да и надеть мне нечего, и тут же стала копаться в нарядах сшитых матерью,
 – Петров, ты не можешь выйти, я буду переодеваться. Петров вышел и увидел, что в номер Веры спешили несколько горничных, которые были без ума от молоденькой Русской девушки.

Через довольно длительное время в номер Петрова постучали, и он впустил взволнованную горничную, которая попросила его пойти посмотреть на свою невесту.

 Глаза ее сияли таким восторгом, что Петрову стало не по себе, что опять одела эта непредсказуемая Вера, которая только что плакалась, о том, что ей нечего одеть.

Он подошел к двери и постучал, ему хором ответили на русском и французском языке,
 – Войдите” Entrez”. Степанов вошел и, увидев свою любимую, остолбенел.

 Вера стояла на красивых черных туфлях с высокими каблуками, и казалась выше своего роста, на ней было надето черное парчовое платье, как лайковая перчатка, облегающее ее стройную фигурку, подчеркивая потрясающие крепкие грудки и красиво очерченные бедра, большое декольте открывали вверх лилейных грудок, но красный шейный платок прикрывал их.

Ниже колен подол длинного платья расширялся складками и, почти закрывал лодыжки, под ним виднелись только туфельки. Сзади до стоячего воротничка оно было застегнуто на множество перламутровых пуговиц. Стоячий воротничок казалось, поддерживал головку с копной белых волос.

Волосы, заплетенные в замысловатую высокую прическу, напоминали женские парики восемнадцатого века, небольшой макияж и мушка на правой щечке еще больше делали лицо Веры похожим на старинные портреты женщин эпохи классицизма.

И только вздернутый носик, и удивительно лучистые темно-синие глаза, в которых легко читались взволнованные мысли девушки, делали ее земной и человечной.

 Петров никак не мог придти в себя. Как всегда его поразило, как такое платье делало фигуру девушки в одно и то же время неземной и манящей, непреступной и страшно эротичной.

Девушки, собравшиеся вокруг Веры, влюблено смотрели на нее, у некоторых в глазах даже показались взволнованные слезки,
– Ну, как? Спросила у потрясенного жениха Вера, не очень вызывающее платье.

Да ты прав, я буду выглядеть, как белая ворона, среди парижского высшего общества. Да, в нашей стране куда проще, оделся без претензий на моду и можешь прийти в любое общество, лишь бы была не глупа и не скучна.

Я, пожалуй, сниму это платье и вообще не пойду на этот идиотский бал.

Она попыталась расстегнуть свои пуговички на платье, но тут номер переполнился визгом девушек и протестующим голосом Петрова,
 – Ладно, ладно, Петров вези меня на этот эшафот, где мне, как бедной Марии Антуанетте, Marie-Antoinette отрубят голову.

И тут позвонили по телефону, стоящего в номере и мужской голос пригласил товарищей Петрова и Терехову спуститься вниз, так как их ждет лимузин.

Петров оделся во фрак и черные модные брюки, под фраком виднелась белоснежная рубашка с манишкой, на шее висел галстук бабочка. Вера с удовольствием осмотрела Петрова и ни слова не сказав, вложила ему свою ручку в согнутую калачом руку.

Они спустились вниз, на улице их ждал тот же самый лимузин с тем же самым лощеным товарищем.

 Надо сказать, что с ними пришли, чуть ли не все обитатели гостиницы с изумлением смотревшие на не весь, откуда взявшуюся казненную королеву.

Потрясены были и водитель лимузина и работник посольства СССР, которые не могли прийти в себя от вида этой простой Советской девушки.

 Как всегда вокруг Веры возникло маленькое столпотворение, люди запрудили тротуар, а главное, неожиданно стали останавливаться машины и весело загудели, салютуя королеве. Вера внезапно для Петрова, в который уже раз преобразилась и легкой походкой, держа спину прямой, головку приподнятой, подошла к лимузину и гордо села на заднее сидение.

 В президентском дворце собралось уже довольно много народа, в основном элита французского общества, писатели, знаменитые актеры и режиссеры, политики всех направлений от правых до левых, ученые, главы многих государств, дипломаты со всех сторон света, мэры крупных французских городов, парламентеры и т.д. и т.п.

Они сбивались кучками и что-то говорили друг другу. В зале стоял постоянный многоязычный шум, смех. Рядом была еще одна зала, в котором, в самом центре стоял длинный стол с закуской и легким французским вином.

Казалось, что появление еще одной пары никто не заметит, но французы не были бы французами, если бы не заметили появление очень красивой девушки, да еще блондинки, о которой много говорили в последнее время.

Когда Вера, ужасно волнуясь и ругая себя за такую смелость, вошла в зал, неожиданно шум смолк, и наступила тишина. Все с восторгом смотрели на эту блондинку, которая нервно теребила веер, и у которой и так красивое лицо неожиданно побледнело, чуть не сливаясь с цветом волос, напомнило всем портреты Марии-Антуанетты Marie-Antoinette, погибшей от рук палачей.

Петров растерялся и не знал, что ему нужно делать. Но тут к ним на помощь пришел посол СССР во Франции и стал знакомить ее к подходящим мужчинам и женщинам.

С ней здоровались и знаменитые французские актеры, которых она с восторгом узнавала и пожимала их руки. На ее счастье через некоторое мгновение объявили, что появился сам президент Франции с супругой.

Все встали в ряд, и вошел президент Франции господин Миттеран, очень импозантный мужчина с насмешливыми глазами. Он поздоровался только с главами государств и посольств. Вышел на импровизированную трибуну и пол часа что-то говорил.

После чего начался бал, гости разделились, кто пошел испробовать французское вино и закуску, кто-то остался в зале танцевать. Вера с Петровым вошли в зал для фуршета, и Вера от волнения выпила несколько бокалов вина и закусила очень вкусной едой.

После чего они вышли в зал и увидели множество пар, танцующих вальс,
– Петров ты должен меня пригласить на танец, он сделал поклон, приглашая девушку на танец, и они закружились, стараясь не сталкиваться с другими парами.

Вино сделало свое дело, Вера раскраснелась, глаза стали еще больше, превратившись в два синих луча, прическа немного растрепалась, придавая ее лицу очаровательное хулиганское выражение, которое уже не напоминало королеву восемнадцатого века, а простую веселую девчонку.

Когда танец кончился к ужасу многих присутствующих, президент неожиданно подошел к Вере и Петрову и попросил разрешения у Петрова, пригласить его даму на тур вальса.

Получив разрешение, он согнул свою руку, Вера просунула свою руку под локоть президента, они прошли до середины зала и начали танцевать. Миттеран был высок, немного грузен, но танцевал легко и красиво.

Он нагнулся к ушку Веры и тихо сказал,
 – Vous la jeune fille tr;s belle et amusante, je lisais beaucoup sur vous dans la presse, ne penserait pas jamais que dans un tel pays, comme l'URSS peuvent appara;tre les femmes d;ferr;es.
– Вы очень красивая и забавная девушка, я много читал о вас в прессе, никогда бы не подумал, что в такой стране, как СССР могут появиться раскованные женщины

– Pourquoi?
– Почему же? Красиво коверкая французские слова, удивилась Вера. Notre pays un des nations les plus culturelles du monde et ;tait c;l;bre toujours par la beaut; des femmes, vous, probablement, ne connaissez pas, mais une notre princesse m;me a visit; par la reine fran;aise.

 Наша страна одна из самых культурных наций мира и всегда славилась красотой своих женщин, Вы, наверное, не знаете, но одна наша княжна даже побывала французской королевой,
– D'une mani;re amusante, vous parlez fran;ais si bien que je pour l'instant ai pens; que je prononce cela incorrectement les mots fran;ais.

 – Забавно, вы так славно говорите по-французски, что я на миг подумал, что это я неправильно выговариваю французские слова
– Monsieur Mitteran, chez Le Goja est une eau - forte, il s'appelle, la R;volution il semble “mange les enfants”, ainsi me parlaient que je par quelque chose rappelle votre reine c;l;bre, avec qui ont coup; la t;te. Probablement, ; mon avis, n'importe quelle r;volution am;ne au nettoyage dans la destruction de plusieurs gens. Mais tout de m;me l'histoire du monde est du tour des guerres et les r;volutions.

– Господин Миттеран, у Гойя есть один офорт, называется он, кажется “Революция поедает своих детей”, так вот мне говорили, что я чем-то напоминаю вашу знаменитую королеву, которой отрубили голову.

 Наверное, любая революция приводит к очищению через гибель многих людей. И все-таки история мира это череда войн и революций. Миттеран даже остановился, удивленно глядя на молодую и красивую девушку, которая оказалась не только красивой, но и умной девушкой,
– Si je pourrais enlever des ans trente, j'aurais commenc; ; vous soigner, et vous seriez exacts par ma jeune fille.

 – Если бы я мог сбросить лет тридцать, то я бы стал ухаживать за Вами, и Вы точно стали бы моей девушкой.

Вера от удивления остановилась и впервые не смогла ответить на его слова. На ее счастье танец закончился, и улыбающийся президент отвел девушку к Петрову.

К ней сразу же подбежали журналисты, папарацци хотели узнать, о чем говорили президент и Русская девушка, но ей так понравился президент, что она отказалась отвечать на вопросы.

Через некоторое время Петров и Вера уехали к себе отель. Конечно, ее ожидали новые подруги, и, конечно, они также задали вопрос девушке, о чем же она говорила с президентом, но Вера ответила, если президент сочтет нужным, то он сам расскажет об этом разговоре.

На следующий день Петров прочел Вере, что ответил на этот вопрос президент, он сказал, что если народ России так же мудр, как эта милая девушка, то с Россией можно и нужно договариваться.

Слава ее и у французов, и в Советском посольстве достигла апогея, ей тут же предложили стать учительницей в школе при посольстве. Только по закону она должна была год отработать в Советском Союзе.

Прошло еще некоторое время, наступил август, в Париже все еще было очень тепло, но листья на некоторых деревьях на бульварах начали желтеть.

Девушки, подруги Веры заметили, что их веселая любимая постоялица, вдруг загрустила, часто выходила на улицу, шла на ближайший бульвар, садилась на скамейку, смотрела на людей, которые, как и в Москве, собирались кучками, играли в шахматы, спорили о политике, и так как большинство собравшихся было мужчин, говорили о женщинах.

Молодые мамы гуляли по бульвару с колясками, иногда садились на скамейку, открывали книгу и читали.

Все было в точности, как на бульварах Москвы. Горничные забеспокоились и однажды все вместе постучали к Петрову, и когда он их впустил, заговорили с ним, перебивая друг друга,
– Месье, quelque chose fut possible ; notre fille, elle s'est attrist;e, est constant sur quelque chose pense, et m;me nous de la fois voyions deux chez elle dans les yeux de la larme

– Месье, с нашей девочкой что-то случилось, она погрустнела, постоянно о чем-то думает, и даже мы раза два видели у нее в глазах слезы.

Петров, оказывается, тоже заметил эти перемены, но ему русский доктор из посольства объяснил, что просто девушка скучает о родине.

У русских часто это бывает, легкая форма ностальгии, постепенно они привыкают и могут уже долго жить на новом месте. Петров, как мог, объяснил это девушкам, и они загрустили,
– Signifier notre fille veut ; la maison.

 – Значить наша девочка хочет домой. В середине августа Петров с Верой, наконец, собрали свои пожитки и улетели домой.

Дома, как всегда, с приездом Веры началась кутерьма. Весь дом радовались ее приезду. На следующее утро Петрову позвонила мама Веры,

 – Петр Николаевич наша девочка, как ушла вчера вечером из дома и вот уже девять утра, а ее все нет, – Не беспокойтесь Елизавета Петровна, Вера бродила по Москве в моем сопровождении, здоровалась с Москвой, обходила все бульвары, мосты на Москве реке, Воробьевы горы, в общем, мы облазили всю Москву. Сейчас она спит у меня сном праведника.

А на следующий день по просьбе Веры, которая захотела пойти со своими друзьями в поход по Подмосковью на целых трое суток, Петров пошел в школу, которую они с Верой наметили для трудоустройства.

Эта школа была той, которую окончил когда-то Петров. Его очень любили учителя, и особенно директор, гордившийся успехами Петрова.

Петров шел по знакомому коридору и, конечно, он вспомнил обо всем, что здесь с ним происходило, он был довольно толстым учеником, но очень знающим, особенно по математике. Ребята даже из старших классов, ходили к нему списывать ответы.

Окончил он эту школу с золотой медалью, но до настоящего времени его просили прийти в школу на всякие памятные даты.

Коридоры были пустыми, но когда он вошел в учительскую, все учителя сидели за столом и что-то горячо обсуждали. Когда Петров вошел в учительскую, педагоги подняли головы и многие из них его узнали, директор находился в этом кабинете, так как его кабинет ремонтировался.

Директор сразу же узнал своего любимого выпускника, он встал и подошел к Петрову и пожал ему руку,
 – Что же привело академика в наши пенаты?
 – Понимаете, какое дело, я скоро женюсь, моя невеста, окончила педагогический факультет университета, меня пригласили поработать в лабораториях французских университетов, где есть оборудование для моих изысканий.

По нашим законам, педагог вначале должен провести практику в Советском Союзе, а потом разрешат преподавать за рубежом. Мы с невестой решили, что она будет преподавать в Вашей школе. Зовут ее Вера Алексеевна Терехова, ей 23 года, специальность ее Русско-Советская литература,

 – Что ж, у нас с недавно освободилось место преподавателя литературы в старших классах. Вы документы ее принесли?
 – Да, открыл свой пузатый портфель, Петров, вот они, он вытащил все документы и передал директору, из портфеля неожиданно выпала небольшая фотография, директор взял в руки фотографию и увидел портрет необычайно красивой девушки, блондинки,

– Это кто? Спросил директор,
 – Это моя невеста Вера Терехова. Фотография пошла по рукам, Директор даже побледнел,

– Петр Николаевич, мы Вас любим и уважаем, поэтому я с согласия всех наших учителей предлагаю вам, возьмите все эти документы и идите в другую школу,
 – Почему? Удивился Петров. Она очень красива и Вы почти наверняка потеряете ее,
 – Но почему? Переспросил Петров,

 – Вы знаете, почему любимая учениками и нами учительница Ольга Николаевна ушла из школы, потому что она влюбилась, как девчонка в одного ученика и ей пришлось вместе с семьей уехать в Свердловск на родину своего мужа,
 
– Хорошо, а при чем тут Вера? При том, что если она понравиться этому парню, то он сведет ее с ума, и ты лишишься своей невесты, а мы преподавателя, подумай лучше,

 – Интересно, как Вы это представляете? Я скажу, Вера, милая, я не хочу, чтобы ты шла работать в эту школу, а то ты влюбишься ненароком и бросишь меня.
 
– Ладно, я поговорю с нею, но боюсь, что она не послушает меня. Сделаем так, Вы берете документы, а мы перед началом учебного года придем вместе, и она заберет документы сама, она никогда не меняет своего решения, она ужасно упрямая. Петров отдал документы Веры и ушел.

Он пришел в дом Веры и все рассказал ее родным ее матери брату и сестре. И тут девочка спросила,

 – Эта, не та школа, где была показан три года назад спектакль “Золушка”, который поставил всю Москву на уши? Потом оказалось, что Золушку играл мальчик, который был только на год старше меня.

Мама подумала и решила так,
– Если мы скажем Вере о том, что надо перейти в другую школу, только потому, что она может влюбиться, то она тут же пошлет нас всех куда подальше. Лучше ты Петя что-нибудь придумай, в конце то концов можно и соврать для ее же блага,

 – Нет, я не умею врать, она сразу же догадается, а потом я так ее люблю, что, если она будет счастлива с другим человеком, то я буду только рад этому.

Так случилось, что Вера опоздала на поезд и приехала домой только 2 сентября, поэтому документы остались в школе. Она тут же позвонила Петрову и попросила его пойти вместе с ней в школу,
 
– Хорошо встретимся завтра в скверике перед школой в 8 часов. На следующий день, когда Петров подкатил к школе, он увидел Веру, и, как всегда у Петрова перехватило дух, кажется, одета она была очень скромно, черная до колен юбочка, и беленькая кофточка без воротника, верхняя, расстегнутая пуговичка открывала верх красивой груди.

 Опять у Петрова возникло ощущения раздвоенности, казалось, что Вера оделась очень скромно и в то же время, оголенная шея, выпуклости начало груди и даже чуть ли не детские туфельки без каблуков, и беленькие носочки неожиданно придавало ей невероятную эротичность.

Вера находилась в каком-то странном состоянии, так как оставалось почти полчаса до звонка, они сели на скамейку.

Вера тут же начала ругаться
– Петров, ты, куда меня привел, здесь очень невоспитанные дети, ты представляешь, мимо меня проходил мальчик лет пятнадцати, и, черт возьми, он показал мне язык,
 – Ого, как волнуется, изумился Петров, он почти ни разу не слышал таких выражений от Веры,

 – Знаешь, я много видела красивых людей, особенно во Франции, но такого никогда раньше не видела, зеленые с желтоватым отливом глазищи на пол лица, грива вороных волос, немного курносый нос, полные алые губы, чуть раздвоенный подбородок, ну, в общем, я засмотрелась на него, он тоже уставился на меня и, вдруг, засмеялся и показал мне язык. Такой невоспитанности от Советского ученика я не ожидала. Тогда Петров робко спросил у Веры,

– Может быть, нам забрать документы у директора? Он обещал, что отдаст их,

 – Нет, Петров, я воспитаю этого мальчишку настоящим Советским человеком, и вдруг, поперхнулась, в скверике появился тот самый мальчишка, которого она так красочно описала.

Он подошел к ним и мягко чуть охрипшим голосом сказал,
– Говорят вы наша новая учительница по литературе, мы все очень рады, так как мы почти год не занимались литературой. И как-то по-особенному эротично смягчая гласные буквы, заявил,

 – Пожалуйста, извините меня за то, что я показал Вам язык. Я больше не буду, честное слово, просто я растерялся, такой красивой девушки я никогда не видел.

 Петров посмотрел на Веру и понял, сейчас она бросится к нему на шею. Холодное сердечко снегурочки растаяло вмиг. Конечно, они оба сдержались, но с большим трудом.

 Мальчик пошел в школу и Вера вместе с Петровым поспешили за ним, когда они вошли в Учительскую, там собрались уже все педагоги и стоял веселый гам, будто видятся они впервые.

 Вера и Петров, постучавшись, зашли к директору, напротив директора сидела молоденькая девушка, так же, как и Вера только, что устроившаяся учительницей начальных классов.

Директор поздоровался с Петровым и Верой, и сказал учительнице,
– Ну что же, поздравляю, Елена Матвеевна, Вас ждет 1б класс, через 20 минут у Вас начнется первый урок, Вас проведет туда наша заслуженная учительница Елена Ивановна Комарова. Он встал и пожал руку учительнице.

Итак, Вера Александровна, насколько я понял, Вы не собираетесь забирать документы.
 – Да, пискнула Вера,

 – Ну что же, У Вас первый урок в 8а классе. Я провожу Вас в этот класс, а остальное все зависит от того, понравитесь Вы одному мальчику или нет. Вы знаете, даже я не смогу Вам помочь, если у Вас не сложатся с ним отношения, а пока посидите в учительской познакомьтесь и поговорите с учителями, а я поговорю с Петровым.

Вера вышла, учителя посмотрели на нее, шум прекратился, и все сочувственно уставились на нее. Одна молодая и красивая учительница подошла к ней и назвалась,

 – Меня зовут Евгения Дмитриевна Орлова, я преподаю Историю в старших классах. Потом, помявшись, спросила, это правда, что Леша показал Вам язык?

 – Вот это да, уже вся школа знает, да что же тут такого, он ведь извинился,
 – Когда? Удивилась Евгения Дмитриевна,
 – Да там же на лавочке,
 – Счастливая Вы,
 – Почему? Удивилась Вера,

– Понимаете, все девушки, и женщины в этой школе влюблены в него, недавно он расстался с одной нашей учительницей и теперь старается никого не выделять,

– Почему?
 – Да помани он кого-нибудь хоть пальчиком, и любая пойдет за ним,
– И вы тоже?
– Конечно,

– Но ведь Вы замужем,
 – Ах, девочка, если он захочет, он сведет с ума любую. И эта любая будет счастлива,

 – Скажите, многих он свел с ума и сделал счастливыми,
– Нет, за время своей учебы в нашей школе, только двоих, Вы будете третья,
 – Я? Почему Вы так решили?

– Да потому что он обратил на Вас внимание. Вера вспомнила его горящий взгляд, обращенный на нее, его улыбку заставившую вздрогнуть ее сердечко, и все-таки заявила, задрав носик,
 
– Вот еще, да я поставлю его на место, у меня есть жених, Академик, он меня очень любит,
 – Ну что ж хорошо, сейчас Вы идете в 8а класс, в котором он учиться. Увидев испуганные глазки Веры, наполнившиеся влагой, Евгения Дмитриевна улыбнулась

– Что испугалась?
– Вот еще, ничуть и, взяв дневник, вышла из учительской вместе с Евгенией Дмитриевной.

По дороге их нагнал директор и сказал,
 – Все-таки я Вас представлю классу, так будет лучше,
– Хорошо, но я и одна смогу справиться с этим дерзким мальчиком.

Они вошли в класс, ученики встали и директор представил им новую учительницу,
 – Вера Петровна Терехова, прошу любить и жаловать, только, что окончила Университет с золотой медалью. В классе стояла тишина, все школьники рассматривали новую учительницу, и в их глазах виделся восторг и что-то такое, что нельзя было понять.

Дело в том, что класс разделился, почти поровну.

Перед приходом новенькой учительницы, они поспорили друг с другом, сколько продержится эта красивая женщина перед обаянием Алексея, одни предрекали полное поражение Веры Петровны в первый же день знакомства, другие же считали, что она продержится не менее недели.

 После ухода директора, Вера, оставшись одна, села за стол, открыла журнал и сказала,
 – Будем знакомиться, как вы уже знаете, меня зовут Вера Петровна, сейчас я буду называть ваши фамилии, и вы отзывайтесь.

 Она стала называть фамилии, и ученики весело отзывались, им очень понравилась их новая учительница.

Наконец, она добралась до фамилии Маленький, встал Алексей и к удивлению одноклассников, спокойно и даже робко, улыбаясь одними глазами, он назвал свое имя и отчество.

 Растерявшись от этой удивительной улыбки, Вера проглотила комок, застрявший в горле, и, охрипши голосом, спросила его, кто его отец и мать, где и когда он родился,
 
– Родился я, наверное, в Москве, в 1965 году, нашли меня под Новый год, так что я новогодний подарок, своих настоящих родителей я не знаю, но зато мои приемные родители приняли меня, как своего и все лучшее во мне от них, особенно от матери.

 В классе установилась необыкновенная тишина, до этого никто не знал об этом.

Вере стало жалко мальчика до слез, которые она еле сдерживала,
 – Извините меня, пожалуйста, я не хотела вас растревожить.
 – Вера Петровна не волнуйтесь, по-моему, вы такая добрая и красивая, что вполне можете заменить мне маму.

Вера от возмущения не смогла выговорить ни слова, она набрала в рот, чтобы ответить на эту дерзость, но Алексей все так же серьезно произнес,

 – Ой, извините меня, я вас обидел, конечно, вы очень молоды, чтобы быть моей мамой. Это еще больнее ударило по самолюбию Веры,
 – Ты нахал и урод, я с тобой больше не буду разговаривать,
 – Вера Петровна не обращайте внимания на мою грубость, я так растерялся от вашей небесной красоты, что не замечаю, что говорю. Вера искоса посмотрела на лицо мальчика и увидела его смеющиеся глаза,

 – Алексей вы мешаете мне работать, и я прошу вас выйти из класса вон,

– Хорошо, Вера Петровна, я больше не буду говорить вам, что вы очень красивая.

Вера Петровна не знала, что делать смеяться ей или плакать, но опять, увидев эти смеющие нахальные глаза, она, боясь засмеяться просящим голосом, попросила его,
 – Уходите, пожалуйста.

 Он улыбнулся ей, и, сделав грустные глаза, вышел. Выражение его глаз, как ножом полоснуло по ее доброму сердцу. Да еще уходил он с опущенными плечами, и как показалось доброй Вере, он был очень расстроенным.

 Она растерянно повернулась к классу и, как всегда, на лице у нее было все написано, и отчаяние, и испуг, и растерянность.

Одна девочка не выдержав, встала и сказала,
 – Вера Павловна, да не переживайте вы так, не стоит он этого. Он ничуточки не расстроен, это он так играет с вами, не обращайте на него внимание,

 – Вот еще, да он мне ничуть не интересен, давайте продолжим урок.

И она, назвав тему, начала рассказывать о Гончарове и о его трех знаменитых романах, говорила она очень интересно не по учебнику, с цитатами и с выдержками из работ критиков того времени, для ребят Гончаров, такой скучный писатель, неожиданно оказался очень интересным, и даже веселым человеком.

Все было бы хорошо, ребята живо интересовались писателем и его временем, пока Вера не посмотрела в окно, и не прервала бы свою речь на полуслове, глаза ее загорелись огнем праведного гнева.

 Ученики, заметив, что она не обращает на них внимания, тоже посмотрели во двор, и весело рассмеялись. Бедный, несправедливо изгнанный мальчик, стоял на виду у всей школы с какой-то девчонкой и беззастенчиво обнимал ее, а девочка, не веря в свое счастье, готова была прямо тут же на месте отдаться ему.

 Вера Павловна разозлилась на этого скверного мальчика так, как никогда в жизни ни на кого не злилась, и в тоже время какая-то тяжесть легла на ее плечи, она никак не могла понять, что с нею.

Противоречивые чувства бродили в ее бедной головке, и гнев, и грусть, и любовь. Ее поразило это незнакомое щемящее и в тоже время сладостное чувство, которого она никогда не знала,

 – Значит, и я могу любить, как это тяжело, и как это сладко, кончилась моя независимость, теперь мое настроение и моя жизнь напрямую зависит от этого скверного насмешливого мальчишки, который, внезапно, стал ей дорог, и любим.

Класс притих, увидев как лицо красивой блондинки, засветилось, синие глубокие глаза, казалось, стали еще глубже и счастливыми. Она, улыбаясь, смотрела на то, как Алексей старается привлечь ее внимание к себе.

Леша, точно почувствовав, что Вера разгадала его тактику, что-то сказал девочке, поцеловал ее в щечку, и ушел в скверик. Ребята поняли, что ни Алексей, ни их учительница, не проиграли и не выиграли, потому что это была не игра, а любовь.

Раздался звонок, и Вера, идя в учительскую, подумала, что сейчас ее коллеги начнут над нею смеяться, но она встретила дружеские улыбки, и обычный треп учителей.

 Вера на большом подъеме провела оставшиеся уроки, и после окончания их, она, сдав журнал и попрощавшись с коллегами, вышла на улицу, пройдя по скверику, она увидела на одной из скамейки сидящего Алексея, лицо его было спокойным и печальным.

Она подошла к скамейке и села рядом с ним.
Сентябрьское солнышко ласково освещало скверик и двух влюбленных, с тополей с легким шорохом падали листья, еще было тепло, но ветерок нес прохладу и успокоение.

Вера положила руку на голову Алексея и погладила его шелковые волосы. Он повернул свою голову, и его зеленые затуманенные глаза встретились с влюбленными синими глазами Веры, и они крепко обнявшись, поцеловались.

 Они, перебивая друг друга, что-то говорили, как казалось обоим очень важное, но если бы их кто-то услышал, то ничего бы не понял из этого лепета влюбленных.

Они встали, и, обнявшись, куда-то пошли, и чуть ли не на каждом шагу, спрятавшись за какой-нибудь угол, целовались, не обращая внимания на прохожих.

Около какого-то дома, неожиданно Алексей остановился,
 – Любимая моя, миленькая моя, здесь я живу, если хочешь, зайдем ко мне навсегда, я люблю тебя, выходи за меня замуж, я буду любить тебя даже там, он показал на небо,

Ее сердечко забилось в груди, как птичка, точно хотело вырваться из клетки,
– Милый, нет, это я тебя люблю, и прошу жениться на мне, поэтому, веди меня к себе. Они вошли на двор, и все, также, не замечая никого вокруг, поднялись на третий этаж, и долго целовались перед дверью, пока Алексей не услышал, как скулит Борька.

 Он отстранился от Веры, достал из кармана ключ, и открыл дверь. Они не успели даже переступить порог, как большой добрый Сенбернар, набросился на них и стал облизывать их лица, во все стороны полетели хлопья слюны изо рта. Наконец, они освободились от собаки, и Алексей повел девушку на кухню,

 – Давай покушаем, спросил он ее, и целомудренная Снегурочка, покраснев, и не узнавая себя, замотав головой, прошептала,
 – Пойдем туда, и показала рукой в ту сторону, где она заметила спальню,
– Ну что ж идем, и легко подхватив девушку на руки, понес в спальню, приказав Борьке остаться у порога.

Собака выполнила приказание и с несчастным видом улеглась у порога спальни. Алексей донес девушку до кровати, осторожно уложил ее поверх одеяла, и стал раздевать ее, целуя открывшиеся места, и Верочка отдалась на милость опытным рукам мальчишки.

 Алексей расстегнул пуговицы на кофточке девушки и начал целовать ее белоснежные плечи, снял кофточку и отпустил лямочки белоснежной рубашонки, он целовал начало груди у Верочки.

Расстегнув бюстгальтер и обнажив красивую пухленькую и довольно крепкую грудь, он крепко целовал ее, и, взяв зубами за сосочек, осторожно прищемил его, заставив бедную девушку вскричать от наслаждения.

Алексей спустил рубашку еще ниже до пояса, хотел заняться ее крепким и в тоже время нежным животиком, но неожиданно Вера воспротивилась этому,
 – Любимый ты забыл поцеловать другую грудку, и сжала ее ладошкой,
 – Ах, миленькая грудка, извини меня, пожалуйста, прошептал Леша, и занялся ею.

Поцелуи сменились ласками, Верочка уже была на краю своей удивительно прекрасной гибели, когда почувствовала необычайное наслаждение и бурно окончила. Она легла на спину, лицо ее глупо улыбалось, и она старалась успокоить свое дыхание.

Она решила, что все кончилось, когда этот негодяй, этот садист приподнялся, лег между ее ног и осторожно ввел свой ужасный инструмент в нее, и она, изогнувшись, приняла его и, почувствовав небольшую, но приятную боль, подчинилась ритму движения Алексея.

После нескольких движений она опять возвысилась до необычайного наслаждения, и теперь уже вместе со своим другом, вскрикнув, окончила вновь. Алексей лег на спину, а Вера прикорнула рядом и, обняв его, залепетала,

 – Ах, Леша, я, наверное, ужасно развратное существо, мне хочется все повторить, и вновь почувствовать его внутри, но ты все делаешь неправильно, как всегда по своей привычке, Вера стала учить своего друга.

Леша ухмыльнулся, лег на спину и спросил,
 – Училка, а как надо? Вера растерялась, и с ужасом уставилась на обнаженное тело своего друга.

Она покраснела, как могут только блондинки, даже шея у нее покрылась красными пятнами,
 – Бесстыжий черт, закройся сейчас же, или получишь по лбу,
 – Но ты же должна мне показать, как правильно надо заниматься любовью,

 – Ладно, вздохнула Вера и легла на Алексея, она осторожно поцеловала эти горячие губы, и тут его язычок проник к ней в рот и начал ласкать ее небо, и женщина, забыв о приличиях, стала целовать его тело, царапать и кусать его крепкий живот.

 Она оказалась прекрасной ученицей и повторила дорожку поцелуев и ласк своего друга по своему телу по крепкому телу Алексея, и достигла того, чего она так боялась увидеть у него.

И все-таки она поцеловал его и там, и неожиданно для нее он окреп. Тогда она привстала и сама ввела его себе внутрь, и скачка началась вновь. Так, с переменным успехом они провели всю ночь, и только к утру, они заснули мертвым сном.

Алексей проснулся первым, и, увидев, что на часах уже половина девятого, стал будить Веру, которая никак не хотела просыпаться.

Наконец, она очнулась, и к своему ужасу увидела на часах полдевятого утра,
 – Господи, я опаздываю, и посмотрела в зеркало, и там к своему ужасу она увидела свое лицо, оно выглядело устрашающим, щеки горели необычайно красным огнем, губы от частых поцелуев располнели и стали пунцовыми, волосы растрепались и белой копной лежали на голове и плечах, глаза, как две синеньких звездочки сияли в полутьме комнаты.

Она посмотрела на тело и ужаснулась синякам и следам укусов на нем. Она вспомнила, как когда-то девчонкой читала роман Золя, Нана, и там были прекрасные иллюстрации обнаженной распутницы, да еще блондинки, очень похожей на нее,

 – Вот я и стала распутной девкой, но ее тело горело от страсти, а душа изнывала от любви к этому душегубу, и она неожиданно для себя хихикнула,
 – Надо же, а быть распутницей ни так уж и плохо.

Она тихонько встала, оделась и посмотрела на своего любовника, который тут же заснул поперек кровати совершенно голым, и по нему никак нельзя было сказать, что он только что занимался и прекрасно занимался с нею любовью.

 Она хотела уйти, не попрощавшись, но, вдруг увидела, что он открыл глаза и призывно посмотрел на нее, и вся ее душа, все ее тело рванулось к этому первозданному человеку, и она, плюнув на все, рванулась к нему, по дороге скидывая одежду.

 Их жаркое и страстное объятье, превратив эти два тела в одно целое, казалось, нельзя было расцепить, и после бурных, любовных движений, они оба с шумом и криком кончили,
 – Вот и растаяла Снегурочка, а появилась жаркая и распутная девка,
 – Не говори так, дурочка, просто нас коснулась десница бога и мы с тобой стали одно целое, радуйся моя госпожа, очень мало людей находят свои половинки, только с помощью всевышнего иногда удается найти ее,

 – Как ты красиво говоришь, прямо, как по шпаргалке, и тут она посмотрела на часы,
 – Господи, уже 9 часов, мы же опоздали в школу, давай быстрей одевайся, может быть, успеешь на второй урок,
 – А ты? Усмехнулся Алексей,

 – А мне надо к третьему уроку, и вдруг Вера подозрительно посмотрела на него, и в ней взыграла учительница,
 – Уж не хочешь ли ты прогулять уроки, ученик Леша? Леша рассмеялся,
– Нет, не хочу, дорогая учительница, я предупредил директора школы, что ухожу из школы,

 – Как уходишь, ахнула Вера, а я? Я теперь без тебя жить не смогу,
– Я тоже, но не могу же я учиться в дневной школе, где учительница моя жена,
– Правда, как я не подумала, а когда же ты успел сказать все это директору? Возмутилось целомудрие у Веры, неужто ты позвонил директору и все ему рассказал?

 – Конечно, нет, я вчера пришел к нему после уроков и попросил его разрешение уйти из школы, так как я люблю тебя больше жизни, и мы станем мужем и женой,
 – Правда ахнула Вера, миленький мой, любименький мой, сладенький мой и она стала его целовать, и. вдруг она отшатнулась, так ты заранее знал, что так выйдет, ну ты и негодяй, а если бы я отказала тебе?

 – Если бы ты отказалась, то я все равно бы ушел, так как нельзя учиться у учительницы, которую любишь. Вера вздохнула и жалобно спросила,

 – А как же мы распишемся? Тебе еще нет даже 16 лет,
 – Очень просто с разрешения моего папы, Вера после уроков зайди домой и расскажи все своим родителям,
– У меня только мама, братишка, Николай и сестренка Надя, но все они будут только за нашу свадьбу,

 – Вот и хорошо, давай ее устроим у нас дома, видишь, сколько свободного места?
 – Хорошо милый, ну я побегу, надо успеть к моему уроку.


Через две недели состоялась церемония бракосочетания, рядом с Алексеем стоял его отец Владимир Борисович, а рядом с Верой ее друг Петров.

Мама Веры, Софья Павловна, как всегда сшила для своей дочки странное платье, белое с голубым, белая пышная юбка и голубая под свет глаз кофта с глубоким вырезом и талией ближе к грудке, удивительно подчеркивающее их красоту.

Церемония прошла весело и быстро, работница Загса, стараясь не смотреть в глаза жениха, краснея и бледнея, произнесла нужные фразы,

Вера и Алексей расписались, и стали мужем и женой. На синей “Чайке” они, свидетели и гости доехали до дома Алексея, и там сели за уже накрытый стол.

Хоть народу было немного, в основном со стороны невесты, это была легкая и веселая свадьба без тамады и музыкантов. Сестра Веры Надежда, сидела за столом грустная, грустная, к ней подсела Вера и спросила,

 – Что с тобой девочка? Надежда не ответила, и отвернулась, ладно сестренка, я поняла, тебе понравился мой муж, правда? Надежда покраснела, и кивнула головой,
 – И почему я не встретилась с ним первой, я ближе ему по возрасту, мне 11 лет,
 – Дурочка, так уж получилось, неисповедимы пути господи. Я ведь всю жизнь шла к нему, и вот пришла. Ты тоже придешь к своему суженному, и как увидишь его, скажешь себе он мой.
Петров в это время сидел на ступеньке лестницы и разговаривал с Лешей,
 – Ты не думай, я рад очень, что моя наставница нашла свое счастье, встретившись с тобой,
 – А я и не думаю ничего плохого, я знаю, что ты хороший мужик, и если хочешь, будь моим другом.

Так получилось, что все мои друзья разъехались кто куда, и мне не хватает их ко мне участие и дружба,
 – Конечно дорогой, рассчитывай на меня, и для начала я тебе предлагаю работу в моей лаборатории,
 – Хорошо, я сейчас перешел учиться в школу рабочей молодежи, и мне нужна работа,

 – Ага, вот почему моя девочка взяла в нагрузку вечерние часы в вечерней школе.

 Свадьба закончилась только под утро без ссор и драк, очень интеллигентно, только Владимир Борисович и Софья Павловна, как маленькие детки при каждом удобном случае выбегали на лестницу и целовались. На следующий день отец Леши уехал к себе на работу во Францию, а остальные зажили своей привычной жизнью.

И только новоиспеченные супруги никак не хотели жить по правилам, они, точно маленькие, убегали с вечерних занятий, и бродили по Москве, а, потом, дома не поев заваливались в кровать и занимались любовью. Вера только что, расставшись с мужем, тут же скучала по нему, звонила Петрову и долго говорила ему, когда муж должен отдохнуть, когда и что поесть, что попить, а главное выспрашивала его почти всегда,

 – Не вертится ли рядом какая-нибудь раскрашенная фифа, она почему-то думала, что Леша не сможет отказать этакой раскрашенной и зрелой женщине. Когда Петрову надоедала болтовня этой влюбленной дурочки, он ей говорил, что подходит Алексей, и он сейчас передаст ему трубку. И каждый раз эта удивительная женщина пугалась, как маленькая и умоляла его не выдавать ее.

Вскоре вся школа увидела, что животик их любимой учительницы, заметно округлился, и уже было видно даже ученикам, что она беременна. От своих подруг она этого не скрывала, но страшно боялась, что ее дорогой Лешенька разлюбит ее, так как она станет уродлива и некрасива.

Однажды Алексей положил ладонь на живот Веры и сказал,
 – Да не скрывай ты свою беременность от меня, у меня есть дар узнавать ее в первую же неделю, у тебя будет чудная зеленоглазая девочка.

 Она заревела и бросилась ему на шею,
 – Ты меня не бросишь, когда я буду страшной, толстой и неуклюжей,
 – Дурочка, ты никогда не будешь такой, ты моя прелесть, и ты моя любовь, я буду всегда с тобой, даже, когда ты будешь рожать.

Как всегда его слова, легли на ее душу, как бальзам на раны, и она опять весело зашагала по жизни.

Однажды Алексей подошел к Петрову к концу рабочего дня и попросил его остаться ненадолго, чтобы поговорить с ним,
 – Хорошо, ответил Петров и через час они сидели в просторном кабинете,

 – Петров, начал Алексей, я в твоей работе увидел большую опасность для всего нашего мира. Вот посмотри, и он показал схему, нарисованную от руки, ты действительно открыл тайну распада материи, но ты не учел, что при этом вырывается страшная энергия, которую не остановить, и материя распадется, как распадаются мировые системы.

Опасность распада может возникнуть и сама по себе, не от ошибки, и не от случайности, а от концентрации энергии в одном направление.

Я думаю, что ты должен пересмотреть свою концепцию распада, это не ядерная энергия, и не нейтронная, это энергия на котором держится мировая система.

Извини, но я не могу допустить уничтожение того, что построено высшим разумом, если ты будешь продолжать свои изыскания, то ради самосохранения мировой системы, ты и твои математические выкладки, лабораторные опыты, и люди держащие в своей голове хоть капельку этих знаний буду уничтожены.

Я тебе даю неделю на размышление, и предлагаю перейти на новые, но безопасные методы выделение энергии из материи. Через неделю все, что связано с распадом материи в твоей голове и голове твоих помощников, все документы и результаты опытов исчезнут во всем мире.

 Я так с тобой поступаю, потому что люблю тебя, хотя поступаю против воли Всевышнего и оставляю тебе твой могучий разум.


Через пять дней, вечером, когда молодожены ужинали, и заранее готовились к неблаговидным занятиям перед сном, лаская друг друга за неподобающие места.

 Вере особенно нравилось одно безнравственное занятие своего мужа, когда он увлажнял ее соски хорошим вином и облизывал их досуха.

 Неожиданно раздался звонок в дверь, и Вера была вынуждена запахнуть свой халат, и пойти открывать дверь. За дверью стоял Петров с довольно пьяной рожей, и умолял впустить его в комнату.

 Вера пыталась прогнать его прочь, но обычно послушный физик, просто рвался в квартиру. Вышел Алексей и неожиданно не громким, но настойчивым голосом попросил Веру впустить Петрова.

Алексей провел Петрова в кабинет своего отца, и таким же спокойным, но безоговорочным голосом попросил Веру выйти из кабинета и оставить их одних. Слезы сами собой пошли из глаз Веры, никогда до этого он с ней так не разговаривал.

 Алексей обнял ее и на ушко шепнул, я тебе ночью компенсирую все твои страдания. Успокоенная таким многообещающим намеком, она ушла в спальню, и стала ожидать мужа, но не заметила, как заснула.

Алексей зашел на кухню, из буфета достал два граненных стакана, а из холодильника непочатую бутылку водки, колбасу, нарезал хлеб и колбасу, сделал несколько бутербродов, прошел в кабинет сел напротив Петрова и разлив по стакану водки, чокнулся с ним и выпил, как и Петров.

Итак, ритуал задушевного Русского откровенного разговора был выполнен,
 – Петров, каково твое решение по поводу твоего открытия?
 – Какое может быть мое решение, если ты лишил меня свободы выбора,
 – Неправда, выбор всегда есть, неизвестно только правилен он или нет, но я тебе дал время просчитать возможные последствия для нашего мира от твоего открытия.

Я считаю, что свободы на свете нет, есть только выбор наилучших, по твоему мнению последствий от твоего решения для самого себя и для других людей, вот это и есть, по выражению Ленина, осознанная необходимость.

Эти решения зависят от твоих воззрений, твоего воспитания, и твоей внутренней культуры, и, наконец, внутренней свободы и совести. Какой-то умный человек сказал, что свобода кончается там, где начинается свобода других людей.

Свобода слова такая же чушь, как и свобода, жить или умереть. Если предположим, ты пишешь то, что противоречит данному государственному мышлению и всем его постановлениям, это еще не значит, что ты полностью свободная личность.

 Ты раб той или иной идеологии, той или иной политической, или даже научной концепции. При этом ты считаешь, что другой взгляд на вещи вредный, антинародный и антинаучный, и он противоречит истинному положению вещей.

 Как говорят на одном из передовых радиостанций,
 – Слушайте наше радио, остальное все, видимость!
Большевики сумели доказать Русскому народу, что их понимание мира самое верное, потому что самое правильное.

И для того, чтобы завоевать массы они взяли самый древний способ построения общества, Коммунизм, но не досказали одну небольшую вещь, что равенство по библии трактуется, как равенство перед богом, но главное не это, большевики, провозглашая, что любое учение нельзя превращать в догму, сами же и превратили свое учение в догму.

 От этого произошли все их ошибки. В 1941 году Сталин сумел переломить себя и отойти от этой прямолинейной и кровавой линии. Народ поверил ему, появились великие полководцы, и война с огромными потерями была выиграна.

Правда, после победы руководство решило, что победила Советская идеология. Посмотри у нас застарелые заскорузлые вожди, которые хвалят друг друга и вешают на грудь ордена, не замечая, что на страну надвигается экономический кризис, что народ уже не верит ни одному их слову, более того рассказывают про них смешные и злые анекдоты.

Фу, ну я и наговорил, что ты на меня так смотришь?

Петров не пьющий человек, слушая этого мальчика, не верил глазам своим, и ушам своим, и не заметил, как они с Алексеем выпили всю водку из бутылки,

 – Леша, тебе, сколько лет? И не говори, что пятнадцать, к таким выводам приходят только к концу жизни. Ты сейчас говорил, как проповедник, а я-то все гадал, как ты сумел найти в моей стройной научной системе, страшную и непоправимую ошибку, и понял либо ты гений, либо не из этого мира.

Так как я атеист, то думаю, что ты пришелец из другой галактики, и не можешь улететь к себе домой.

Алексей не ответил, но и не стал возражать против гипотезы Петрова,
 – Петров, ты говоришь, что ты атеист, и, кажется, даже гордишься этим. Подумай, эта тоже вера, получается без веры никуда. Все люди во что-то верят, только иногда не признаются в этом.

Ты ученый, подумай и скажи, почему до сих пор, казалось бы, совершенно столько открытий, вы докопались до ядер атома, открыли множество законов, но чем больше отгадок, тем больше загадок, при этом, чем обширней знания, тем больше накапливаются вопросов без ответов.

По-моему, современная наука, не отрицает, что на месте нашей галактики был хаос, как при взрыве сверхновой звезды. Потом, как говорят ученые, из хаоса появились новые солнца, или звезды и вокруг них из того же материала появились планеты, по-моему это не противоречит религии.

Вначале ничего не было, то есть хаос, а потом после слов господа, хаос превратился в звездную систему, и на третьей планете от солнца, именно на самой благоприятной для жизни планете зародилась жизнь.

Возможно, жизнь возникла и на других планетах, но разум мог появиться только там, где есть какая-то сила поделившееся частичкой своего разума, то есть бог.

Если это не так, то почему ни один ученый не смог объяснить две вещи, как из ничего можно создать естественный мир, и, как, из зачатка мозгов, например обезьян, вдруг возник человеческий разум, который позволил человеку не только выжать в тяжелых условиях земной жизни, катаклизмов, но и достигнуть больших знаний для управления всем живым на земле. Второй вопрос, для чего мы живем на свете? На этот вопрос еще никто не дал ответа, кроме религии.

Тут в комнату вошла Вера и со слезами на глазах заявила, что ненавидит всех мужчин, и, что мужчины все обманщики,
 – Леша ты же мне обещал, как это, компенсировать мои страдания, а уже два часа ночи, а тебя все нет и нет, Петров, как всегда от слез, девушки пришел в сильное расстройство, схватил свой портфель и, попрощавшись, сбежал из квартиры супругов.

Алексей подхватил Веру на руки и унес ее, как драгоценную добычу в спальню, и оттуда чуть ли не на весь дом стали раздаваться крики и стоны супругов, которые не давали спать соседям.

 Жены злились не на эти крики, которые их разбудили, а на бесчувственность и вялость своих мужей. Мужья же, послушав эти крики, превращались в диких зверей, и к утру, соседи засыпали счастливые и довольные.

На следующее утро Алексей пришел на работу, и очень удивился, всегда пунктуальный Петров, их начальник, еще не появился, не задал своему персоналу работу на день, наконец, к двенадцати часам, появился Петров, бодрый, веселый.

 Он собрал вес коллектив и сказал, что на сегодня он объявляет входной на весь день, это был четверг, и ждет их всех в понедельник, он им объявит о своем новом проекте. Все вышли, а их патрон сказал,
 – А вас Алексей, я прошу остаться и захохотал, как мальчишка.

Когда они остались одни, он достал тетрадку, которая все была исписана цифрами, какими-то графиками, иногда после колонок из цифр стояли вопросительные знаки, а к концу, стоял большой восклицательный знак.

Как Алексей понял проект Петрова, ему самому не было понятно, он точно каким-то внутренним взором понял, что задумал ученый,
 – Я же говорил, что ты, Петров гений, за одну ночь, ты вновь сумел найти свою нишу в физике, и я думаю, что, если ты претворишь свой проект в жизнь, ты высвободишь огромную энергию, не нарушив целостности материи.

 Петров посмотрел на мальчика и опять, как и в ночном разговоре, его поразил, как на лету он ухватил ядро его идеи, и опять у Петрова возник вопрос, кто это? Но сейчас он стал склоняться к мысли, что это и не человек вовсе, а частица природы, космоса.


Тут он услышал, мальчишеский голос, Петров,
 – Налей, пожалуйста, мне немного водочки, и тут же брякнул, ей богу Верочка меня, почти, и не ругала сегодня утром за нашу пьянку, вот честно пионерское, и столько в его голосе было мальчишеского, что Петров опять засмеялся,
 
– Ну, нет, Вера сегодня утром мне звонила, и сказала, что если я еще раз выпью с тобой хоть капельку спиртного, то она выпустит из меня весь излишек жира. Леша, а, что я опять стал жиреть?
 – Да есть немного, ты знаешь, что я два раза в неделю по вторникам и пятницам занимаюсь восточными единоборствами с ребятами из нашей школы, хочешь, приходи.

С тех пор жизнь у супругов пошла по накатанной колее, они вместе ходили на работу, благо НИИ Петрова находился не очень далеко от бывшей школы Алексея, и поэтому они по несколько раз провожали друг друга то до Института, то до школы, и всегда опаздывали на работу.

По вечерам, они вместе шли в вечернюю школу, где Верочка преподавала литературу, а потом пешком шли домой, и, как молодые влюбленные в каждом подъезде целовались до упада, и не раз убегали от криков старух, которые завидовали их молодости.

В положенный срок Веру отвезли в больницу, и, несмотря на то, что в это время мужьям не положено было находиться в родильном отделении вместе с женами, Алексей настоял, чтобы его пустили к жене.

К удивлению акушера, который принимал роды, роженица даже не пискнула, когда ребенок появился на свет, эта была девочка с громадными зелеными глазами, как у отца. Когда все кончилось, девочка неожиданно повернула головку в сторону отца, заулыбалась, и захлопала в ладошки.

Так у Веры и Алексея появилось новое чудо, которое они назвали Верой, которое всех окружающих обожала, радовалась жизни, и никогда не плакала, это было просто удивительно, когда ей хотелось что-нибудь сделать или маленькое или большое, то она просто стучала в ладошки, и тот, кто в данный момент был при ней, тут же успевала переодеть ее.

Бабушка и сестренка Веры, практически, поселились у супругов. И с любовью и охотой занимались маленькой девочкой, Вера и Алексей приходили после занятий и девчушка, забыв остальных, не слезала с коленок папы, и окружающим казалось, что ребенок и Алексей разговаривают о чем-то очень веселом.

Бабушка ее обижалась,
 – Ну, что это такое, я и Надежда практически не отходим от нее ни на шаг, Вера ее кормит, а эта девочка, когда отец дома, видит только своего папочку.

 Вот так они и жили, Вера старшая, неожиданно для себя стала ревновать свою дочку мужу, потому что тот очень много времени уделял ей внимания.

Заметив это Алексей, иногда оставлял девочку на попечение мамы Верочки, и они с ней уезжали на дачу Алексея, и летом целыми днями бродили по лесу, и Алексей показывал женушке все заповедные места небольшого массива, и оказывалось, что в этом подмосковном лесу жило много различных зверей, которые надежно прятались от людей в чащобе.

 Алексей знакомил свою женушку со знакомыми белками, рыженькой лисичкой, пугливыми зайчатами, и даже с небольшой семьей волков.

Зимой они с утра до вечера катались на лыжах, Вера оказалась перворазрядницей по лыжам и они иногда бегали наперегонки. Однажды в воскресенье, они оказались в необычайно заснеженном лесу, накануне целый день шел сильный снегопад, и засыпал снегом все кругом, и только накатанная лыжная колея была еще твердой.

Вера бросилась бежать от Алексея, хотя знала, что это бесполезно, но она задумала одну страшную месть за то, что он перед отъездом всего один раз поцеловал ее, а в дороге ни разу! Она нарочно остановилась под одной довольно высокой елкой, и, дождавшись своего муженька, будто случайно упала в его объятья. Поцелуй был долгим, коварная женщина ударила палкой по стволу ели, и на них обрушилась целая гора снега, похоронив их под собой, но им, вдруг, стало хорошо и тепло и они, прижавшись, друг к другу не переставали целоваться.

Потом Алексею долго снилась эта картина, вызывая на свет его любимую.
Как-то мать спросила Веру,
 – Верочка, не пора ли вам завести братишку дочке?
 – Ах, мама, я девочку и Лешеньку так люблю, что мне, кажется, что они заполнили полностью мою жизнь, и пока мне никого не надо, а года через три мы вновь родим, постараемся мальчика.

Их жизнь шла наперегонки со временем. Прошло три года.

Они не замечали ничего вокруг, жили, как в пустоте, они не видели, как с прилавков магазинов исчезает продовольствие, как народ стал в многочисленные очереди, и как их отцы руководители старели и умирали прямо на глазах под аккомпанемент льстивых слов и наград.

Алексею исполнилось 18 лет, и он должен был стать солдатом. Шла война в Афганистане, и каждый день привозили оттуда гробы с мертвыми солдатами.

Эта война не затронула сердца людей, поэтому родители старались освободить своих мальчиков от этой бойни, и, как всегда, удавалось освободиться от призыва только сыновьям высокопоставленных лиц.

Петров сумел отмазать Алексея от армии, как научного сотрудника своей знаменитой лаборатории.

Алексей всегда водил Верочку из дома в школу и забирал ее оттуда домой. Часто домой они приходили только под утро с горящими губами и глазами.

Дочка каким-то образом слышала, как они подходили еще тогда, когда родители входили в подъезд. Она ковыляла к ним, и мама ложилась в кроватку, а Алексей и Вера младшая еще долго возились с куклами и барахтались на ковре.

Мама Веры иногда думала, смотря на эту сумасшедшую любовь, господи они так счастливы, что может произойти катастрофа, и неверующая женщина крестилась, как могла, боясь сглазить их счастье.

Однажды бог наказал своего раба, как и обещал. Это случилось в субботний весенний день, когда ветки набухали, а в воздухе постоянно стоял пряный запах клейких листочков.

 Вера окончила занятия в школе и пошла на троллейбусную остановку, что бы на нем поехать домой. Она была зла на Петрова, который забрал ее милого на какое-то совещание в Дубну.

 Петров частенько брал своего лаборанта на совещания, которые собирались, не очень часто, так как он мог дать неожиданный совет.

В этот раз Петров не узнавал своего друга, он почему-то нервничал, молчал, и глаза его будто потухли и зеленый огонек куда-то исчез.

 Он долго маялся в гостинце, и никак не мог успокоиться, тогда Петров позвонил в институт, и сказал, что он не может придти на совещание, потому что заболел. Наступил вечер, и Алексея залихорадило так, что зуб за зуб не попадал.

В это время Вера стояла в небольшой очереди на троллейбус, тот долго не появлялся, и она решила пойти пешком, и вышла из очереди, и тут некоторые ожидающие закричали,
 – Идет! Вера повернулась обратно и встала невдалеке от очереди. Троллейбус вел довольно опытный водитель, он никак не мог пережить расставание со своей женой, которая куда-то уехала от него, и перед поездкой выпил стакан водки, и, не доезжая остановки, он выпил еще один стакан водки и его развезло.

 Он не сумел вовремя затормозить, и передними колесами попал в лужу, а там еще не растаял весь лед. Троллейбус резко рвануло в сторону, и передок ударил по стоящим людям, убив многих на повал, а бедную Веру превратил в месиво из мяса и костей.

Протрезвевший водитель позвонил на скорую помощь, и она довольно быстро приехала на место происшествие. Трое были мертвы, а Вера каким-то чудом еще дышала. Ее отвезли в больницу.

Алексей, нагнулся и к изумлению Петрова превратился в волка, и на его глазах исчез. Он появился в палате, где лежала Вера, и нагнулся к ней, которая, увидев его, что-то зашептала, Алексей нагнулся и услышал прерывистый звук,

 – Прости меня, я тебя покидаю, я тебя очень л ю б л ю! И Вера умерла, Алексей все еще не знал своей силы и ничего не мог поделать со своей беспомощностью.

 Пришли родственники Веры, мать, Надежда и брат ее Они долго прощались с Верой, а потом мать повела его домой к дочери.

Он всю дорогу молчал, и вдруг Софья Павловна услышала, как Алексей, подняв глаза на небо, зло прошептал,
 – Ты такой же злой и беспощадный владыка, лучше бы ты взял мою жизнь, чем у невинного человека, почти ребенка.

Также внезапно, как и появился, Алексей исчез, и очутился на своей подмосковной даче. На даче все напоминало ему о Вере, даже собака, которая как всегда была рада ему.

 Алексей вышел из дома, прошелся по опушке леса, и в это время появилась луна большая блестящая похожая на блин. Алексей сел на пригорке и жутко завыл, и превратился громадного красивого волка.

Он мчался по лесу, не разбирая дороги, и вдруг почуял запах лося. Он рванулся в ту сторону и увидел круп большого лося, который мчался от него. Несколькими громадными прыжками он догнал его, лось остановился и направил свои рога на противника.

Волк, сделав ложное движение, заставил лося промахнуться, и бросился на него с боку, но не вонзился своими мощными клыками ему в шею, а только ударил его грудью, завалив сохатого, а сам сел рядом и смотрел, как лось вставал и никак не мог встать на передние ноги.

Тогда волк подошел к нему и помог ему, подтолкнув его мордой. Лось встал, и захромал было в другую сторону, но повернулся и посмотрел на волка, из глаз матерого волка капали слезы, как после потери матери

. Тогда сохатый подошел к волку и шершавым языком слезал соленую влагу. Только после этого, он повернулся и ушел, протрубив что-то на весь лес.

Волку послышалось,
 – Не плачь волк, волки никогда не плачут. Наутро приехала теща со своими детьми Надеждой и сыном Анатолием, и привезла Веру.

Они увидели Алексея совсем не похожего на того красивого и веселого парня, перед ними был осунувшийся и бледный старый человек, только морщинок не хватало. Вера подбежала к нему, бросилась на шею и что-то залопотала, и Алексей раскрылся, старость куда-то ушла, лицо опять стало молодым и прекрасным.

Если бы не дочка Алексей не выдержал бы испытание, данное ему богом, но смотря на дочку, он понял, что девочка не выдержит его исчезновения. Тут к нему пришла повестка в армию, и Алексей, сказав девочки, что непременно вернется, ушел однажды с вещами в военкомат.


Лева, смотрел на фотографии и вспоминал о своем друге, неожиданно открылась дверь и в комнату вошли его жена и дети.

Бывшая его мачеха, уехав со своим мужем в Израиль, не могла забыть Леву, и однажды рассказала о своей любви к его сыну, и сказала что последний сын, Игорь плод ее любви к Леве.

Давид Ааронович был очень умным человеком, и он отпустил ее вместе с детьми Москву.
Лева и Лена поженились, и через девять месяцев у них родилась дочка Софья.
Так они и зажили всем кагалом, очень любя друг друга.

 Жена опять попросила Леву,
 – Ну, расскажи нам, что тебе рассказал Алесей Владимирович в Афганистане, ты все начинаешь и никак не говоришь. Лева подумал и сказал, я вообще-то обещал ему молчать, но так и быть расскажу я вам эту историю, так как прошло довольно много времени после этого.

Мы как-то встретились с ним в штабе дивизии, и его направили на одно из множеств заданий, которые он выполнял для Правительства. Перед тем, как уйти на задание, он расположился со мной в одном небольшом доме, и вот, что рассказал он мне за эту ночь.
       
Герцогиня де Гиз




Встреча герцогини с русским шпионом.

Владимир Серов третий секретарь русского посольства в Париже, а по совместительству резидент Российской разведки, о чем знали соответствующие органы и Франции и других стран.

Несколько раз по причине прокола русских разведчиков его высылали в течение 24 часов из Парижа, потом через положенное время для решения разборок он благополучно возвращался в посольство.

Стоял довольно жаркий июль 1983 года, Париж праздновал взятие Бастилии, смешно, но он вернулся сюда именно 14 июля. Французы, наверное, не знали, что каждый Русский алкаш, точно знал, что 14 июля большой повод выпить водочки, и, что даже самая ворчливая жена не придиралась к напившемуся мужу в этот день.

Владимир Николаевич, пятидесятилетний, как говорят, импозантный высокий блондин с внешностью голливудских героев, шел недалеко от Эйфелевой башни по набережной Le quai des Tuileries, удивительно, но это красивое название в переводе с Французского языка означало набережная Кирпичных заводов.

Неожиданно в скверике перед Эйфелевой башней он увидел какой-то небольшой митинг в человек тридцать не больше. Зато с импровизированной трибуны оратор что-то резко говорил собравшимся людям, а между ними сновали хорошенькие девушки, одетые в цвет национального флага Франции, темно синяя юбка, белая, почти прозрачная кофточка и красный берет каким-то чудом лежащий на пышных волосах девушек.

Девушки все, как на подбор высокие и стройные, ноги от талии разносили прокламации. Когда Владимир Николаевич подошел к группе, то к нему подлетела одна из девушек и предложила ему подписаться под каким-то воззванием. Девушка посмотрела в глаза высокого блондина и обомлела, перед нею стоял настоящий голливудский герой, такой же красивый с такой же голливудской улыбкой, единственно, что отличало его от них это добрые синие глаза.

А перед Исаевым красовалась высокая стройная брюнетка с длинным французским носом, что не портило ее цыганскую красоту. Продолговатое лицо в оправе густых черных волос, с красивой улыбкой и прелестными черными глазами. Большой рот с красиво очерченными губами, и чуть сдвоенный подбородок говорили о том, что девушка имеет чувствительный и волевой характер.

Девушка спросила красивым бархатным голосом,
- Monsieur, si ne voulez pas signer la p;tition nationale pour la protection de la propret; des eaux de la grande rivi;re fran;aise la "Seine", regardez, quel elle sale, trouble, tout ; пятнах du p;trole.

– Господин, не хотите ли вы подписать народную петицию в защиту чистоты вод великой французской реки “Сена”, посмотрите сами, какая она грязная, мутная, вся в пятнах нефти,
- la Mademoiselle, pour votres beau De l'oeil
 je signerai de vos mains m;me L'arr;t de mort.

 – Мадмуазель, ради ваших красивых глазок я подпишу из ваших рук даже свой смертный приговор. Девушка засмеялась, ей понравился комплимент незнакомца. Она подала петицию мужчине, и он по-русски вывел Серов Владимир, девушка посмотрела через плечо на подпись,
-
- Sur oui vous Russe, l'Union Sovi;tique, Lenin, j';tudie ; L'universit; la langue Russe et la litt;rature Russe, Dostoevsky, Gros, Pouchkine, les Tch;ques. Je trouve, que les ;crivains Russes et les po;tes ont fait la culture de la Russie un de plus grand dans le monde,
-
- – О да вы Русский, Советский Союз, Ленин, я изучаю в Университете Русский язык и Русскую литературу, Достоевский, Толстой, Пушкин, Чехов. Я считаю, что Русские писатели и поэты сделали культуру России одной из самых великих в мире,
-
- Tu parles(dis), comme ma femme, elle au d;part voulait ;tudier aussi la litt;rature Russe, mais a d;cid; de devenir ensuite quand m;me le m;decin. Nous avons fait connaissance ; L'universit;, quand elle ;tudiait cette litt;rature, elle a bourdonn; ; moi toutes les oreilles sur de grands ;crivains Russes, mais je la regardais et tout, qu'elle parlait(disait), devant mes oreilles passait, elle se f;chait contre moi, se f;chait, appelait l'ignare, mais les baisers la adoucissaient. Ensuite elle a pass; ; la facult; de m;decine, et nous nous sommes mari;s.
-
- – Ты говоришь, как моя жена, она вначале тоже хотела изучать Русскую литературу, но потом решила все-таки стать врачом. Мы познакомились в Университете, когда она изучала вот эту самую литературу, она мне все уши прожужжала про великих Русских писателей, а я смотрел на нее и все, что она говорила, мимо моих ушей проходило, она сердилась на меня, злилась, называла неучем, но поцелуи смягчали ее. Потом она перешла на медицинский факультет, и мы поженились,
-
- - Que vous tel triste? Mais les enfants chez vous sont ?
- - Mais triste je parce que d;j; la sixi;me ann;e Ayant v;cu encore quelque ans, elle est morte sur les mains chez le fils, la femme s'est trouv;e sous le nuage chimique enlev; par les Am;ricains dans le Vi;t-Nam, a v;cu encore quelque ans, et est morte sur les mains chez le fils, j';tais pendant ce temps dans la mission
- Donc chez vous le fils est ?
- Oui ; lui maintenant 18 ans, et il est appel;, mais l'arm;e.

– Что же вы такой грустный? А дети у вас есть?
– А грустный я потому, что вот уже пошел седьмой год, как жена умерла, она попала под химическое облако, сброшенное американцами во Вьетнаме, прожив еще несколько лет, она умерла на руках у сына, я был в это время в командировке,
– Значит, у вас сын есть?

 – Да, ему сейчас 18 лет, и он призван, а армию. Donne fait connaissance, on m'appelle Vladimir Serov, moi le travailleur de l'ambassade Sovi;tique,
- Que , on m'appelle de Valery де Гиз, 25 ans je m'apprends L'universit; Sorbonna et j';tudie la culture Russe et la litt;rature. Je tente de parler(dire) tout le temps en russe, parlez(dites) selon Est russe.
-
- Давайте знакомится, меня зовут Владимир Серов, я работник Советского посольства,

 – Что ж, меня зовут Валерия де Гиз, мне 25 лет я учусь в Сорбонне и изучаю Русскую культуру и литературу. Я все время пытаюсь говорить на Русском языке, давайте говорить по-русски,

 - Dites, mais vous non de cette famille, les ducs Guise, qui ;taient en mauvais rapports avec les rois, mais un de ceux-ci, Henri a d;crit est tellement beau Dumas l'a;n; dans le roman la reine Margo, l'organisateur du massacre de la Saint-Barth;lemy, et qui tentait de renverser du roi Henri III,
 - Cela fait rire, je comprends, quand quelque Am;ricain lance слюнки, ayant entendu, qui mes anc;tres, mais le compagnon Sovi;tique, les grand-p;res et les arri;re-grand-p;res de qui ont supprim; en 1917 tous les titres, ex;cutaient la famille royale, plusieurs nobles ont fusill;, les autres ont chass; ; l';tranger, aussi on en parle(en dit) avec quelque aspiration,
- M'excusez, mais je ai lu la reine Margo encore dans l'orphelinat, nous lisions selon le tour ce livre, en ayant ;t; ferm; avec la t;te sous la couverture, et en ;clairant sa lampe de poche. Une fois notre nurse, ayant devin; sur ce moyen de la lecture, a enlev; le livre, et tous les adultes la lisaient aussi, en retenant le souffle. De Valery riait aux ;clats longtemps, tellement ridiculement tout lui sembla, que raconte celui-ci Russe. Mais Serov continuait,
 - Comme ni est ;trange, mais, quand j'es devenu plus a;n;, j'ai lu pratiquement toute la litt;rature fran;aise, qui on pouvait sortir dans notre petit La ville Serov. Au d;part, Jules Verne, Simenon, ensuite Balzac, Zola, Maupassant et d'autres auteurs plus modernes, l'Aragon, par exemple. D;j; dans l'huiti;me classe j'as commenc; ; m'occuper de la langue r;ellement fran;aise et d;j;, quand je suis entr; ; l'universit; De Moscou, j'ai frapp; les professeurs par la connaissance de la langue Fran;aise.

 – Скажите, а вы не из той самой семьи, герцогов Гиз, которые враждовали с королями, а одного из них, Генриха так прекрасно описал Дюма старший в романе королева Марго, организатора Варфоломеевской ночи, и который пытался свергнуть короля Генриха III,
 
– Смешно, я понимаю, когда какой-нибудь американец пускает слюнки, услышав, кто мои предки, но Советский товарищ, деды и прадеды которого в 1917 году отменили все титулы, казнили царскую семью, многих дворян расстреляли, других выгнали за границу, так же о них говорит с каким-то придыханием,

– Извините меня, но я королеву Марго прочитал еще в детдоме, мы по очереди читали эту книгу, закрывшись с головой под одеяло, и освещая ее фонариком. Однажды наша няня, догадавшись про этот способ чтения, отняла книгу, и все взрослые тоже читали ее, затаив дыхание. Валерия долго хохотала, так как ей показалось смешным все, что рассказал этот Русский.

А Серов продолжал,
 – Как ни странно, но, когда я стал постарше, я практически прочитал всю французскую литературу, которую можно было достать в нашем маленьком городке Серов. Вначале Дюма, Жюль Верн, Жорж Сименона, потом Бальзак, Золя, Мопассан и других более современных авторов, Арагон, например.

Уже в восьмом классе я стал по-настоящему заниматься французским языком и, когда я поступил в Московский университет, я поразил преподавателей знанием Французского языка.

Пока Серов рассказывал ей все это, он все больше и больше нравился девушке. Девушка все ждала, когда же он предложит ей свидание, наконец, Серов, сильно смущаясь, заговорил,
 – La mademoiselle Valery vous ne voudriez pas vous rencontrer avec moi encore une fois,

– Мадмуазель Валерия вы не хотели бы встретиться со мной еще раз,
 – Она, невольно улыбаясь робости этого довольно взрослого мужчины, ответила
– Si vous ne vous empressez nulle part, attendez me ici ; сторонке et, d;s que le meeting sera fini, nous irons avec vous selon les lieux de plaisir de Paris, par exemple, dans le caf; sur petit островке en Seine, qui ; Мопассане s'appelait la "Grenouille" vous voulez?

– Если вы никуда не спешите, то подождите меня здесь в сторонке и, как только митинг кончится, мы с Вами пойдем по злачным местам Парижа, например, в кафе на небольшом островке на Сене, которое при Мопассане назывался “Лягушатник” вы хотите?
 – Certes, Je lisais ce r;cit L; quelque chose ;tait parl;(dit) des femmes.

– Конечно, покраснев, ответил он, я читал этот рассказ, там говорилось что-то о женщинах, она хотела посмеяться над этим взрослым мужчиной, но увидев его пурпурные щеки, смилостивилась над ним и стала говорить по-русски.

 – Ждите я сейчас. Кстати, вы знаете, я изучаю Русский язык, вы не будете возражать, если мы будем говорить по-русски, конечно если вы меня поняли,
– Хорошо, я вас понял, хотя акцент у вас ужасный, будем говорить по-русски.
 
 Девушка пошла к своим подругам и более полчаса разносила подписные листы среди толпы. После окончания митинга она подошла к Серову и предложила ему пройтись немного по набережной, там в одном из переулков она оставила машину, но Серов предложил,

 – Валерия, а может быть, лучше прокатимся на речном трамвае, « Le bateau – mouche ». Заодно посмотрим, Сену и ее берега, в вечернем свете неоновых ламп, и разноцветного салюта,

 – Ну что ж, дорогой, я согласна, поехали, нет, скорее поплыли. Они прошлись до пристани, сели на трамвай и он медленно, тарахтя мотором, который крутил лопасти винта, поплыл по Сене, мимо кричащей толпы, небольших сквериков, кирпичных домов, проплывая под знаменитыми и не очень мостами. В трамвайчике вся публика веселилась и что-то кричала, не обращая внимания на парочку.

Серов и Валерия, почти, ничего не говорили, прижимались друг к другу, чувствуя тепло своих тел, и только смотрели на людские потоки по берегам, и на праздничный салют, и на вечерний закат солнца, и на странное разноцветное отражение всего этого на глади реки, придающее какой-то загадочный вид происходящему.

Наконец, они доехали до островка, и, пройдя сквозь толпу людей, прошли в зал ресторана, который, казалось, не изменился с тех пор, когда Мопассан посещал его.

Метрдотель провел их к свободному столику, и по просьбе Валерии, официант накрыл столик на две персоны.

 В особых тарелках им поднесли лягушачьи лапки, с особой подливкой, в большой металлической посуде со льдом, стояла бутылка шампанского, метрдотель, открыл шампанское и разлил его в большие бокалы, поставив бутылку обратно, он величественно удалился. Владимир Николаевич растерялся, он не знал даже названия приборов, которыми он должен был пользоваться. Неожиданно к нему пришла на помощь Валерия, она шепнула ему,

 – Не бойся, делай, как я. Мои родители, когда мне исполнилось семь лет, и я должна была пойти в школу, бегали по Парижу с красными знаменами, били витрины магазинов, свергали всяческие устои, назло моим дедушке и бабушке, приглашали студентов в наш дом, где говорили зажигательные речи и шли драться с полицейскими.

 Несмотря на то, что с революцией ничего не вышло, и многие бывшие революционеры остепенились, мои родители вспоминают эти дни, как что-то потрясающее и чудесное. Меня они сумели тоже воспитать в революционном духе, и как видишь, это им удалось.

Она взяла какую-то вилку подцепила лапку, обмакнула в соус и стала есть. Серов хотел сделать то же самое, но никак не мог перебороть себя и спокойно съесть лапку, наконец, он, закрыв глаза, всунул лапку в рот, и стал ее пережевывать, чему-то беспричинно улыбаясь.

Изумленная девушка спросила Серова,
 – Чему же ты улыбаешься?
 – Валерия вы, наверное, изучали, не только Русскую литературу, но и Советскую литературу?
 
– Конечно, я даже получила высшую оценку за перевод нескольких стихотворений Пастернака,
 – Хорошо, значит ты, наверное, знаешь великого Советского писателя Михаила Шолохова?

 – Да мы изучали его в Университете, но читать его очень трудно, и мне он никак не давался, многие места из его романов я не понимала,
 
– Я сейчас вспомнил, что в своем романе “Поднятая целина”, он описал один забавный случай, который и заставил меня улыбаться. Как ты знаешь в этом романе описано становление колхоза в конце двадцатых годов, и вначале тридцатых, и был в этом романе один персонаж, дед Щукарь, который всегда попадал в смешные истории.

Так вот однажды, когда бригада колхозников занималась уборкой урожая на одном из полей колхоза, заболела кухарка, и колхозники поставили кашеваром за его бесполезность этого самого деда.

Дед Щукарь, решил сварить суп, и в котел для варки налил воду, которую он почерпнул из небольшого пруда недалеко от этого места.
Сварил он очень вкусный суп, колхозники ели его и похваливали деда, как неожиданно одна из женщин увидела в своей тарелке лягушачью лапку, потом остальные работники выудили части тела лягушки.

 Женщины бросились на деда и начали его колотить. Мужчины ели отбили его от баб, и тогда он начал кричать на них, что они дуры и невежи, что во Франции лягушки считаются самым вкусным блюдом. Потом весь колхоз смеялся над ним.

Вначале Валерия молчала, но когда до нее дошло, и она представила все это, начала весело хохотать.

Серов смотрел на нее, и ему представилась его жена, которая вот также любила хохотать, не обращая внимания на окружающих. Ему стало необыкновенно грустно и хорошо, то чувство, которое он казалось, потерял навеки, возвращалось к нему. Зазвучала жгучая мелодия танго, он пригласил Валерию на танец, и довольно прилично заскользил по дощатому полу ресторана. Они молчали, и каждый из них думал о чем-то своем.

После танцев, они сели за стол и, попивая шампанское, начали говорить обо всем и ни о чем.

Между ними пробежала искра, которая постепенно разгоралась в огонек любви. Это был не пожар, который мог испепелить их в огне, а легкое дуновение любви, когда что-то притягивает друг к другу, когда уважение и симпатия может разгореться либо во что-то большое, либо потухнуть, так и не разгоревшись.

Поужинав, они вышли из ресторана, переехали на набережную, и пошли гулять по ночному Парижу. Ночной Париж очень сильно отличался от тихих и спокойных ночей Москвы, где даже в праздничные ночи, когда она шумела салютами, огнями, шествиями подвыпивших людей, молодых и старых до 12 часов ночи, потом все затихало, и даже чересчур пьяных москвичей милиция отвозила в ближайшие вытрезвители.

Серов и герцогиня, обнявшись, шли по бурному Парижу, вокруг них вихрилась толпа веселых и без вина людей. В каждом неосвещенном местечке, на каждой лавочке сидели и стояли парочки и крепко целовались.

Валерия и Серов сели на лавочку около парапета и. молча смотрели на цветное отражение иллюминации и салютов в реке. Валерия не выдержала и сама первая стала целовать нового друга, и Серов исправно ей отвечал.

И вновь они бродили до утра, уже полностью слившись с веселящейся толпой, такие же счастливые и влюбленные. Расстались они уже под утро, Серов остановил такси, и Валерия поехала к себе домой.

После чего они, стали встречаться, почти, каждый вечер. Они бродили по вечернему Парижу, сидели на лавочках на набережной Сены, и без конца целовались. Разговаривали они обо всем на свете, перескакивая с одной темы на другую тему.

Наконец, Валерия привезла его в свой родовой замок в Версаль, который стоял в центре большого парка-сада посаженного в стиле французского классицизма 17-18 веков.

В большом зале, стоял длинный стол, накрытый плотной скатертью с бахромой. Вдоль стола с обоих краев высились деревянные стулья с резными спинками. По концам стола находились два стула с высокими спинками, похожие на трон.

Стол был сервирован на четыре персоны. Чопорные слуги торжественно внесли два серебряных блюда с красивыми крышками. На середину поставил вазочки с фруктами и виноградом. Рядом с тарелками лежало много вилок и ложек.

Серов сильно стушевался. Он даже побледнел и с испугом посмотрел на Валерию, та же сделала вид, что не замечает его умоляющего взгляда, и даже отвернулась, еле скрывая от Серова смех.

Наконец, открылась одна из дверей и вошла замечательная пара, которая с веселым смехом, можно сказать, ворвалась в столовую. Одеты они были в стиле революционных шестидесятых. Мужчина немного полноватый и немного лысоватый в широком пиджаке и пестром завязанный большим узлом галстуке, на котором была вышита зеленая пальма с зеленой обезьянкой.

Брюки были таким узкими, что Серов долго гадал, пользовался ли обладатель этих брюк мылом, когда одевал их, как он и его друзья в шестидесятые.

Не отставала от мужчины и женщина, такие же узкие и короткие джинсы, открывающие красные носочки и туфли на высоких тонких каблуках-шпильках, голубая с бесстыдным вырезом кофта, открывающие начало пухлых грудей и красивые покатые плечи.

 На голове у мужчины торчал кок, облитый бриолином, и на подбородке кудрявилась смешная бородка модная во времена стихийных бунтов и любви к Фиделю Кастро, а на голове у женщины волосы, покрашенные в рыжий цвет, были уложены в живописном беспорядке, в СССР такая прическа называлась, я у мамы дурочка.

Они вошли в зал и бросились бежать к столу, чтобы занять почетное место во главе стола. Победила дружба, и они попытались столкнуть друг друга со стула. Наконец, мужчина одержал победу, прочно сев на стул.

Женщина спокойно села на его колени, прислуга привыкшие к такому порядку, перенесли приборы для еды к женщине.

Началась односторонний бурный разговор, украшенный различными словечками, которые Серов, несмотря на то, что прекрасно знал французский язык, с трудом понимал.

Когда дочка, с трудом вставив несколько слов в разговор родителей, представила им Исаева, оба замерли и с каким-то ужасом и восторгом уставились на Русского товарища. Слова восторга и любви автоматной очередью полетели в бедного Владимира Николаевича.

 Из этого потока, он понимал только некоторые русские слова: Ленин, Пушкин, Толстой, Достоевский, Чехов, Раскольников, Сонечка Мармеладова, Революция, Троцкий и т.д. и т.п.

Наконец, Валерия, прервав поток слов родителей, представила их Исаеву. Вот это моя мама Жанна Луиза де Гиз, а это мой папа Люсьен Левен де Гиз. Через некоторое время, когда восторги закончились, началась нормальная и спокойная беседа.

Они расспросили Владимира Николаевича о его жизни в Советском Союзе, о родителях, о жене, он рассказал, что сирота, что он окончил Университет и вот уже шесть лет работает в посольстве СССР во Франции, с тех пор, как умерла его любимая жена.

Рассказал и о болезни жены, которая попала под химическое облако Американцев. Супруги тут же прокляли этих злобных империалистов, которые сделали столько бед маленькой стране Вьетнаму.

 Владимир рассказал, как они усыновили девятилетнего мальчика, и как жена обожала его, и как она, умирая на руках у сына, просила у него прощение за причиненное ему горе.

Этот рассказ растрогал всех присутствующих в зале людей, даже слуг. Потом Исаев показал Гизам фото жены и сына, которому было на нем 17-18 лет. Валерия увидела черно-белую фотографию молодого человека необычайно красивого с мощной шевелюрой. Она почему-то долго рассматривала эту фотографию и какое-то странное, и незнакомое чувство заставило сердечко девушки неровно застучать.

После обеда на застекленной веранде Владимир попросил у Валерии ее руки и сердце. Родители не были против этого брака, молодые обменялись кольцами и поцеловались, таким образом, состоялось обручение.

Так как в Советском Союзе брак с иностранкой для гражданина СССР создавал много всяческих проблем, девушка и Владимир Николаевич на следующий день отправились в Москву.

 Они сели на самолет и через некоторое время самолет доставил их в Московский аэропорт Домодедово, там их ждал лимузин “Волга”, загрузив багаж, молодые поехали в Москву.

Валерия рассматривала, открывшийся перед нею пейзаж. По сторонам дороги тянулись поля, небольшие березовые рощицы. Машина то ныряла вниз с пригорка и шла по равнине, то забиралась на небольшие холмы, с которых была видна широкая долина с деревеньками, были видны пасущие коровы, которые хвостом отгоняли слепней.

Наконец они въехали в пригород Москвы, а потом по большой улице влились в потоки машин. Водитель включил мигалку и сирену, и под ее вой мчался, не снижая скорость на перекрестках.

Зазвонил телефон и Исаев поговорил по нему с кем-то.
 – Ого, сказал он Валерии, мой сын оказывается дома, приехал на побывку, более чем на месяц. Сейчас ты его увидишь. Его зовут Алексеем, а фамилию мы ему оставили детдомовскую, Маленький,

 – Маленький? Удивилась Валерия, Почему Маленький?
 – Потому что его нашли у дверей детдома еще только что рожденной крошкой,
 – Господи, что за ненормальная мать могла сделать такое?

– Не знаю, но Леша никогда об этом ни с кем не разговаривает. Потом они молча рассматривали улицы и дома Москвы, машина остановилась у небольшого четырехэтажного дома прямо у подъезда с портиком.

Валерия вышла из машины, и увидела, как какой-то тип нахально возится с багажником, открывает его и, достав ее чемоданы, пытается их унести. Недолго думая она вцепилась в майку вора, пытаясь задержать его.

Вор рванулся, и майка разорвалась наполовину. Вор повернулся, и девушка неожиданно оказалась лицом к лицу с молодым человеком, почти мальчиком с громадными зелеными глазами, такими лучистыми, такими бездонными, что она ослепла и утонула в глубоком зеленом озере.

Она, как открыла рот от изумления, так и не смогла его закрыть, пока парень своими пальцами не закрыл его. Этот нахал начал осторожно гладить ладонью ее лицо, и она стала раскачиваться, как в трансе.

Она не могла ни дышать, ни сопротивляться какой-то магической силе, которая тихонько брала ее всю с ног до головы. Голова закружилась и она, потеряв сознание, упала бы, если бы парень не поддержал ее.

Подбежал Владимир и, перехватив девушку, посадил ее на чемодан. Он осторожно побил щечки девушки, и она, открыв глаза и стараясь не смотреть на этого русского дьявола, прошептала,
– Ah, cher le mien ; moi ce non здоровится, est visible le d;m;nagement s'est trouv; plus difficilement, que je pensais

 – Ах, дорогой мой мне что-то нездоровится, видно переезд оказался тяжелей, чем я думала,

– Милая, познакомься это мой сын, Алексей. Юноша протянул руку, и Валерия вновь взглянула в эти бесовские глаза, которые засияли ласковым и спокойным огоньком.

Она протянула дрожащую руку и пожала руку дьявола, и навсегда потеряла свою хорошенькую головку. Жених повел ее в дом, а водитель и Леша понесли за ними чемоданы.

 Пока Валерия шла по лестнице, опираясь на руку будущего мужа, она несколько раз споткнулась, старясь через свое плечо увидеть еще раз эти бесстыжие глаза.

Наконец, Владимир Николаевич открыл дверь, взял невесту на руки и перенес через порог. Он провел ее через прихожую и коридор в довольно большой зал, посреди которого стоял большой массивный стол, накрытый скатертью.

На скатерти находились столовые приборы на трех персон. Алексей надел мамин передник и стал носиться из кухни в зал, внося различные блюда со вторым, первым и десертом. Наконец, он переоделся в костюм и белую рубашку, неожиданно превратившись из мальчика в очень опасного молодого человека, тем самым окончательно добив бедную Валерию.

Некоторое время они молча ели, суп, сделанный Алексеем, о чем с гордостью сообщил Владимир Николаевич невесте. Все вздрогнули, когда раздался звонок телефона, Алексей подошел к аппарату, стоящему на столике в передней, и услышал просьбу подозвать Владимира Николаевича.

Он сказал отцу, что его зовут к телефону. Валерия и Леша долго слушали, как Владимир Николаевич разговаривал с кем-то по телефону на повышенных тонах. В сердцах, бросив трубку и грязно выругавшись, он подошел к столу и сказал, что его срочно вызывают во Францию, где произошли какие-то неприятности.

 Потом он поцеловал руку невесте и попросил ее дождаться его, а Алексею сказал, чтобы тот показал ей Москву и развеял бы ее скуку. Серов вместе водителем удалился.

Алексей посмотрел на Валерию, и та, увидев его жадный, бесстыдный взгляд, от страха закрыла глаза и пискнула по-французски,
 – Ne conviens pas
–
Не подходи! Но увидев, как этот мальчик, превратившись в черную пантеру, мягко и бесшумно, перебирая своими лапами, извиваясь своим гибким телом, приближается к ней, она, закрыв глаза, невольно пошла к нему навстречу, со страхом и упоением ожидая гибельной ласки.

Встретившись, они слились в одно целое, поцелуй, обжигая губы девушки, проникал в ее душу и тело, руки мужчины яростно и страстно ласкали ее груди сквозь платье. Валерия, забыв обо всех своих феминистических настроениях, сдалась на милость победителя, даже не помышляя о сопротивлении.

Она не заметила, как он раздел ее догола, и сама раздела его. Не заметила, как он легко, как перышко приподнял ее и бросил на диван. Жажда наслаждения у нее было таким сильным, что она стала умолять этого зверя взять ее.

Злодей неожиданно отстранился от нее, и схватил ее за руки, не подпуская к себе. Этот беспардонный, безнравственный поступок привел ее в такое бешенство, что она захотела убить этого садиста.

Валерия замахнулась на него кулаком, но этот нахал начал, покусывая, лизать ее грудки, потом перешел пониже к ее пухленькому животику, полизал ее пупочек, перешел ниже и принялся за ее бедра, а когда его язычок прикоснулся к ее запретному местечку, она вскрикнула и впервые, окончив без соития, потеряла сознание.

Очнувшись от невероятного наслаждения, она страстно отдалась своему любовнику. Так продолжалось довольно долго, но, когда первые лучи солнца показались в окошко, они в крепком объятии лежали на кровати и спали в глубоком сне.

Первой проснулась Валерия и с удивлением посмотрела на странный плохо побеленный потолок, на лампочку под ним, висящую на проволочном шнуре. Комната выглядела совершенно запущенной. Широкая кровать с мятыми простынями, сбитая на пол подушка и одеяло.

Чья-то ладонь лежала на ее груди, а к ее стыду ее рука держала запретное мужское орудие, готовое к бою, она повернула голову, и увидело смешливые глаза своего любовника, который неожиданно для нее, весело подмигнув, заговорил по-французски,
– La miette, eh bien, qu'a attrap; l'oiselet? Je continuerais avec plaisir, mais je veux manger,
 – Que ? Oui tu connais qui je ? Moi la duchesse де Гиз, mes anc;tres un temps m;me gouvernaient la France. Tu dois te me soumettre, et doit continuer mon ;tude du sexe Russe,
– Eh bien, non, ; je;n je refuse de satisfaire votre Altesse,
 – Ah, ainsi, toi le prol;taire bas, j'ordonnerai de t'accrocher, et pour le moment moi-m;me, je t';tranglerai,

 – Крошка, ну что птичку поймала? Я бы с удовольствием продолжил, но мне хочется кушать,

 – Что? Да ты знаешь кто я? Я герцогиня де Гиз, мои предки одно время даже правили Францией. Ты должен подчиниться мне, и должен продолжить мое изучение Российского секса,

– Ну, нет, на голодный желудок я отказываюсь удовлетворять ваше Высочество,

 – Ах, так, ты низкий пролетарий, я прикажу тебя повесить, а пока я сама тебя задушу, и она набросилась на парня, и схватила его за шею. Они начали бороться, но герцогиня оказалась проворней и оседлала Алексея.

Любовные игры продолжились, и окончились тем, что Валерия опять заснула, как убитая. Он встал, одел свою пижаму и ушел на кухню. Два часа он колдовал на ней, и так как время приближалось к двенадцати, он приготовил роскошный обед.

Уйдя в свою комнату, он одел свой лучший костюм и пошел будить герцогиню. Герцогиня никак не хотела просыпаться от чудесного сна, в котором ее новый друг летел с ней по воздуху на сером волке, как в Русских сказках, которые она читала, изучая Русский язык.

 Они смотрели вниз на удивительный сказочный лес, раскинувшийся на громадных просторах России. Она видела, как внизу разливались молочные реки с кисельными берегами, как бежала лисичка с хитрой рожицей, как Иван царевич целился в утку, и, как баба Яга на своем помеле летела куда-то.

Потом какой-то ласковый голос прошептал ей на ушко,

 – Gentil se l;ve t'attendent de grandes affaires. Милая, вставай, тебя ждут великие дела. Она открыла глаза и увидела любовника одетого с иголочки, и с подносом в руках, а на нем стояли тарелки с прекрасной закуской, и находился графинчик с какой-то прозрачной жидкостью,
 – Она опять пыталась говорить по-русски,
– Что это такое? Водка? Да? Вместо ответа, он налил в маленькую рюмочку эту жидкость, подал ей бутерброд с красной икрой, себе он тоже налил жидкость в граненый стакан, и взял в руку бутерброд, выпил жидкость, и закусил бутербродом.
 
Валерия тоже решила выпить и залпом вылила эту прозрачную жидкость в рот, и ей показалось, что у нее в горле взорвалась огненная бомба, она задохнулась, и не могла не вдохнуть, не выдохнуть. Он нагнул ее и слегка несколько раз ударил по спине,

 – Дыши, милая, дыши. Она выдохнула и закашлялась, он засмеялся, ну, дыши-дыши, и съешь свой бутерброд, а потом оденься и выходи в столовую.

Очухавшись от этой бомбы в горле, она встала, раскрыла свой чемодан, нашла свой лучший наряд и натянула его на себя. Рядом с кроватью стояло трюмо, Валерия встала перед ним, и, увидев стройную и гибкую цыганочку, осталась довольной. Она села на диван и с удивлением подумала,

– Faites gr;ce mon Dieu, Господи помилуйте, что это со мною случилось? Этот Русский мальчишка свел меня с ума, а я счастлива, даже от одного его вида меня бросает в дрожь. Никогда я не была так счастлива, как с ним. Что же мне делать, как мне выпутаться из ненормального положения, одно я знаю, за Серова я уже замуж не выйду, а за его сына хоть сейчас.

Ладно, пойду снова посмотрю на этого Русского Du diable, Черта. Она пошла в столовую и увидела прекрасно убранный стол, Валерия села за стол с видом, как и полагается герцогини, высокомерным и недоступным,
 
– La mademoiselle, le d;ner est servi, la soupe, mais le r;ti du mouton, le caf; pr;par; dans le Turc, sur le feu ouvert,

 –Мадмуазель, кушать подано, вот суп, а вот жаркое из баранины, вот чашка, в которую я налью кофе сваренное турку, на открытом огне. Он налил себе и ей суп, и они поели его. Она посмотрела на постную рожицу Алексея, он вел себя так, будто и не было этой страстной ночи, и так чопорно, как в худших кинокартинах про аристократию.

Ей захотелось набить своими кулачками эту противную, прекрасную рожицу. Они поели суп, и Алексей, как заправский официант, убрал пустые тарелки и положил в тарелки говядину с картошкой, и опять чинно, как в лучших домах Лондона стал разрезать и кушать хорошо прожаренное мясо.

Валерия не знала смеяться ей или врезать ему по его рожице, она выбрала второе и, взяв мясо за косточку, ударила им Алексею прямо по затылку,

 – Ах, так, зараза, а еще притворялась порядочной, ну держись, и, взяв в ладонь картошку, размазал ее по лицу Валерии. Она не осталась в долгу, и облила кофеем его волосы, и пошло в ход все, что было на столе.

Леша схватил торт, который привез из Парижа его отец, и хотел размазать им по лицу герцогини, но та бросилась бежать, в спальне он ее догнал и все-таки размазал им личико девушки. Она охнула и закричала.
 
– Ah tu as fait l'imb;cile, que tu, tu as sali ma robe et la coiffure, je ; toi frapperai maintenant

– Ах ты, дурак, что ты наделал, ты испачкал мое платье и прическу, я тебе сейчас врежу, и бросилась на Алексея с кулаками. Алексей схватил эти кулачки в ладони, прижал к себе, и взасос поцеловал девушку. Она коленкой ударила между ног парня, он вскрикнул,
 
– Ах ты, стерва, и опрокинул ее на кровать, она закричала,
 – Non, le goujat, je ne te c;derai pas.

– Нет, хам, я тебе не дамся. Оба разогретые перепалкой срывали друг с друга одежду, превращая ее в рвань, и освободившись от нее, занялись страстной любовью. К

ончилось тем, что они впали в сон, очень похожий на летаргический сон. Когда Валерия проснулась, в окно уже заглядывала звезды, Алексея не было рядом, спальня была убрана. Она вспомнила, что они творили днем во время обеда, и покраснела,

 – Неужели это была я? Наверное, мои предки, если бы они это увидели, просто казнили меня на эшафоте.

В спальню вошел на цыпочках Леша, помытый и одетый в старые джинсы, и черную майку, и подошел к Валерии,

 – Ваша светлость, пора нам посмотреть ночную Москву, ванна готова, можете помыться и одеть простую одежду. Он поднял ее на руки и понес в ванную, там содрал остатки одежды Валерии, и уложил ее в ванную, а сам хотел уйти,

 – Tu frotteras o;, mais qui ; moi le dos?
– Ты куда, а кто мне спину потрет?
–
– Non, si je serai тереть ; toi le dos, nous tellement jamais et ne sortirons pas pour la rue.
–
– Нет, если я буду тереть тебе спину, то мы так никогда не выйдем на улицу. Девушка осталась одна, быстро помылась, и, пробежав в спальню, из чемодана достала такую же, как и у Леши, простую одежду, рваные джинсы и черную кофточку без рукавов и тихонечко прошла в его комнатку.
–
– Он сидел за столом и рассматривал фото какой-то красивой молодой блондинки, с малюткой на руках,
 
– Qui cela?
 – Est ma femme et la fille, elle a p;ri il y a une ann;e,
 - Mais o; ta fille ?
- Elle maintenant chez sa m;re,
- Pauvre le mien, comme je sympathise avec toi,
 - Rien, nous irons, je suis meilleur ; toi je montrerai Moscou de nuit.

– Кто это? Шепотом спросила Валерия,
 – Это моя жена и дочь, она год назад погибла,
 – А где твоя дочь?
– Она сейчас у тещи,
– Бедный мой, как я тебе сочувствую,

 – Ничего, пойдем, лучше я тебе покажу ночную Москву. Они вышли во двор, уже вечерело, солнышко медленно опускалось за горизонт, улицы и переулочки заполнил праздный народ.

Алексей повел подругу к Воробьевым горам, где влюбленные прошлись по набережной, любуясь тихой рекой. Заходящее солнце отражалось в реке багровым пятном, которое плескалось на волнах реки, вдалеке виднелся трамплин, и круглое здание нового цирка.

Алексей вместе с подругой взобрался на небольшой холм, выбрал маленькую полянку среди деревьев, постелил на траве, взятое с собой одеяло, и, улегшись на него спиной, протянул Валерии свои руки.

Она, недолго думая, схватила их и упала на крепкое тело своего парня, и началась извечная страстная борьба двух тел. Они не заметили, как солнышко стыдливо укатило на запад, и, как любопытная луна, стала подсматривать за бесстыдными ласками любовников, а потом так же, как и солнышко, стыдливо спряталась за тучкой, которая разрасталась на все небо.

Раздались первые, еще без молнии раскаты грома, а потом полнеба осветилась блеском серебристой молнии, и она ударила где-то рядом, из туч полился не дождь, не ливень, а сплошная вода, образуя потоки, которые сметали опавшие листья, ветки, и даже небольшие камешки.
После жаркого дня, от ливня стало прохладно, но любовники, отплевываясь от воды, попавшей в рот и ноздри, еще более бесстыдно отдавались друг другу. Наконец, получив невероятное наслаждение Валерия, просто отключилась от земной жизни и заснула так крепко, как в обмороке.

Пришли они домой под утро мокрыми настолько, что можно было их самих выжимать. Борис прямо-таки сбежал от них в другую комнату. Они разделись, вытерли полотенцем друг друга досуха и, как были голые залегли в постель и хоть Алексей домогался своей любовницы, она бормотала по-русски что-то вроде,

 – Пошел вон от меня хам, это звучало так уморительно, что развеселило их обоих. Они обнялись и заснули, как мертвые.

Примерно в 12 часов открылась дверь, и вошел Владимир Николаевич очень довольный, что так быстро разделался со своим делом. Он очень удивился, что у двери ванной лежала скомканная мокрая одежда, как женщины, так и мужчины.

Владимир Николаевич открыл дверь спальной и увидел две обнаженные фигуры, своей невесты и сына, они лежали, обнявшись и очень довольные.

 На их лицах лежала печать сложной и трудной работы, скомканные простыни, одеяло и подушки, лежащие на полу красноречиво указывали, каким именно делом они занимались.

Владимиру что-то такое ударило в голову, что нельзя было не остановить, не понять, что делать. Он вышел из комнаты, взял из ящика стола пистолет Макаров, который находился там и всегда был заряжен, и пошел в спальню на ходу одним движением вогнал в ствол пулю, и открыл предохранитель.

От звука затвора, любовники проснулись, и Алексей быстро вскочил и сделал маневр, чтобы выхватить у отца пистолет. Валерия же не рассуждая бросилась вперед и закрыла свою любовь всем телом, Владимир Николаевич уже не смог остановиться и трижды нажал на крючок.

Все три пули попали в район сердца девушки, которая, вскрикнув, упала замертво. Кровь сочилась из тела на живот и на пол. Владимир, ненадолго опешил от неожиданности, он хотел пристрелить своего пасынка, который уже дважды испортил его жизнь.

Увидев, что упала его невеста, ему не захотелось больше жить на свете, и он повернул дуло себе в рот, открыв его пошире.

Алексей молниеносно очутился около отца и особым образом выхватил оружие из его рук и толкнул его в кресло, в котором тот и застыл, как изваяние, ни одна мысль не появилась у него, он чувствовал себя мертвым и опустошенным.

Алексей же подошел к девушке и осмотрел ее, ни одна пуля не прошла насквозь, девушка, казалась мертва. Алексей приподнял ее так, что она оказалась лицом на его плече, животом и грудью как бы повисла над полом.

Он начал что-то шептать ей в ушко, голос его то крепчал и был слышен чуть ли не на всю комнату, то что-то говорил шепотом, и вначале перестала течь кровь, потом все три пули появились из отверстия и упали на пол.

Владимир Николаевич увидел, как раны затянулись и исчезли, точно их и не было. Тогда Алексей повернул ее так, что ее голова оказалась также над полом, и легонько ударил ей по спине, изо рта вылилось немного крови.

 Лицо ее покраснело, она стала дышать, вначале тяжело с хрипом, но потом дыхание стало нормальным, и она открыла глаза и увидела, как этот ненасытный юноша массирует ее грудь, не раздумывая, она, врезала по щеке негодяя, и он весело засмеялся.

 Только потом она вспомнила, что с нею случилось, и потрясенно уставилась на пол, на котором были видны три пули и много ее крови,
 – Милый как ты это сделал? Ты же вытащил меня с того света, я точно вынырнула из лап ночи, потом она посмотрела на Владимира, тот тоже потрясенно смотрел на это чудо совершенное его пасынком, Валерия и Алексей оделись и тоже сели рядом с Владимиром,
 
– Батя давайте втроем поговорим,

 – А о чем говорить, вы любите друг друга, ну и живите вместе, я могу сделать так, что тебя комиссуют из армии вчистую. Живите здесь или во Франции, только я уже не могу встречаться с вами.

Я не смогу забыть, что ты сделал со мной сейчас и с моей женой, ты отнял их у меня, Лида не отходила от тебя до самой смерти, и даже умирая, она думала только о тебе, а теперь ты отнял у меня девушку, которую я полюбил, впервые после жены,
 – Отец ты все сказал, а что ты думаешь, Валерия? Она вместо ответа поцеловала Алексея и сказала,
 
– Куда ты, милый, туда и я пойду. Мне без тебя не жить,
 
– Ну что же теперь и я вам скажу вот что. Я знаю, что я проклят господом за какие-то прегрешения и проклял меня он тем, что отнимает у меня мою любовь, так случилось и с мамой моей, так случилось с Верочкой, так чуть было не произошло и с Валерией.

 Поэтому отец я не хочу быть причиной несчастий моих любимых женщин. Валерия если мы с тобой останемся, то он все равно накажет меня через твою гибель, и я не смогу тебе помочь, а у тебя появиться через положенный срок моя дочка, и ты береги ее.

Отец, я вижу, ты любишь Валерию так же сильно, как свою жену и мою маму, так защищай ее от невзгод и несчастий, будь рядом нею, когда родит она чудную девочку.

Будьте счастливы мои дорогие, папа не поминай меня лихом, а ты Валерия навсегда будешь в моем сердце. Валерия ухмыльнувшись, ответила, зная тебя, я думаю, что в твоем сердце и после меня останется еще много места. Алексей собрал свои вещи и уехал на свое новое место назначение.

Лева закончил рассказ и улыбнулся своим слушателям,
 
– Ну, вот я практически рассказал вам все, что знал о моем друге, который всегда готов придти к нам, своим друзьям на помощь.




       
Конец I части.