1 глава дщерь. из книги странники

Мой нечаянный гость, неужели ты пришел! Я так тебе рада! Прости мою чрезмерную лиричность, просто меня переполняет радость видеть тебя. Знаешь, к преклонным летам так и тянет на беседы, и я безумно устала в одиночку анализировать прошедшее и копаться в фактах.
Дай, одену очки и получше разгляжу тебя. Прости, что не встаю к тебе на встречу, старость приковала меня.
Ну не буду грузить своими болячками. Ведь ты не за этим пришел. Знаешь, в твоем возрасте я тоже была любопытная - ух, жуть!
Ладно, ладно… Садись и угощайся. Сегодня моя внучка испекла мне кексов со сгущенкой и клубникой.
Свою историю я начну со склеенного по кусочкам листочка.
…Если буду засыпать, толкни меня…



 
Часть 1
“Я привыкла. На лист ложатся вздохи, я не стараюсь их удерживать. Эти сочетания переплетаются и выводят жалкие бесцветные узоры моей сеаты;. Все решено…
…Решено. Завтра мое нудное бытие обретет еще более пронзительный оттенок. Завтра мое прошлое сольется с будущими сомнениями.
Тож; предубежден, что его «пятнадцатилетняя соцэр;» еще мала для принятия важных жизненных решений. Он все решил за меня, впрочем, как и за четырех моих сог жэрэ;. Конечно: «соц (дочь)* оуна; Тарона заслуживает все самое выдающееся…»
Ненавижу… Ненавижу наше имя!
Тож из самолюбия не понимает его невыносимость.
…Тож! Когда ты отправил мою жоа (мать)* в Тан;, соединил Свой Пояс с полукровкой Катэ и дал ей наше имя, я возненавидела звук Бран-Дез.
Все решено.
…Мои жэр (сестры)* уже важные рофуд (ж;ны)*.
Осталась только я и Онда…
Завтра я навсегда покину этот фоб (дом)*. Покину эти стены, втянувшие в себя проблемы минувшего.
О, Демеда, мне станет легче. Немного легче.
…Демеда, покровительница нашей плау, Ты символизируешь долгие сеаты (годы)* всему живому на Тароне, прошу тебя, помоги мне выдержать все, что снизойдет на мою голову и проникнет в сердце. Не оставляй глупышку твою.
…Если бы только после Соединения Поясов я могла бы взять имя Ното-Кузов…
 
Нионара Бран-Дез раскидывала слова мелким почерком на желтом пергаменте.
Нионара положила подбородок на кулачек и задумчивым взглядом уткнулась в резьбу кровати, сплетенной, что и треугольный стол, за которым она сидела, из красных прутьев.
Комната ее располагалась на втором этаже малахитового замка, окнами выходя в сад.
Сейчас вечер. Пять Вос – спутников Тарона - из девяти уже показались в туманной черноте.
В третью Восу автоматически включилось Верхнее Защитное Поле.
Теплый, слегка влажный воздух, тянущийся с улицы, нежно обдувает спину девушки, проникая через распахнутое за спиной девушки окно.
Глубокое декольте платья из фиолетового атласа, схватившего талию и раздавшегося в колоколообразную юбку, открывает выразительные плечи.
Над ее головой свисает миниатюрный глиняный кувшин. Пучки света выбиваются из проделанных по кругу кувшина прорезей и процеживаются, словно из дуршлага, на стол, на плетеные украшения у стен и на устеленный вязаным зеленоватым ковром пол.
В глубокой задумчивости она сложила лист вчетверо и поднялась с плетеной шаши - шестиногой табуреточки.
«Как все глупо. Мерзко. Нелепо».
Скомкав лист, прошла к зеркалу на противоположной от кровати стене, обрамленному в плетеную оправу.
Бегло окинула свое отражение. Поморщилась. «Просто некрасивость! Жуть!» Поправила две рыжие косички на лысой головке, сплетенные от макушки и свисающие к округлым плечам.
Ее шаловливый взгляд серых глаз замер на чуть вздернутом носике. Нионара надула губки: "Если бы не этот, - брезгливо коснулась длинным красным ногтем кончика носа, - я была бы идеальна, но рамки ражели! Ну почему в этой сеате (в этом году)* в ажуре (в моде)* приплюснутые носы?!"
В плетеную дверь глухо постучали.
Нионара не отводила взгляда от своего отражения и расправляла складки платья.
Постучали еще раз.
- Ютраб, Гирра. (-Войди, Гирра)*.
Произнесла и стиснула пальцами бумажный шарик.
Вошла неинтересная полная лысая женщина низкого роста в желтом сарафане и проговорила:
- Сэц оун рюд (госпожа)* жашид подан.
- Жашит гон (Сейчас буду) *.
Служанка удалилась, прикрыв за собой дверь.
Нионара вздохнула: "Пора к кулэ (жениху)*…".
Порвала бумажный шарик, и выкинула в окно.

Тарон - вторая планета-гигант в системе двух солнц – Ходам и Медам (сила и власть), одно из них – Медам – “белый карлик”.
В результате катаклизма природная атмосфера таронцев не смогла бы обезопасить все живое от смертоносных лучей космоса, и инженерам удалось создать вторую искусственную защитную оболочку, которая, сочетаясь с первой, восстановила нарушенный баланс.
Тарон - один из влиятельных миров, звено галактики Цуабэ, подчинивший себе ее треть.
Планета поделена на "треугольные" владения с господствующим в них циндэнглационным строем. (Цинденглация - индивидуальная, на три разделенная, нация)*.
Владения контролируются Фобами Ражель (Домами Знати)*, главы которых каждую декаду собираются в Совете Ражель (Высшем Совете Знати)*.
У планеты (плау)* девять лун, называемых ее жителями - "вос". Семь "своих", две “разработанные-восставленные”.
На “…восставленной” луне, называемой Карм (Присвоенный)*, обосновалась раса кочующих племен, именуемая по луне Тарона - кармийцами, их историческое название нейимы, что значит “спасшиеся бегством”.
Когда-то, кармийцы, аккупировав все восы Тарона, решили захватить и саму плау (планету)*, но решающую битву одержали таронцы.
Совет Ражель, заботясь о своем гуманном авторитете и мнениях других рас на Всепланетарном Собрании (Огеплау Сони)*, не мог уничтожить или просто выкинуть семьи кармийцев в космос, предоставив их самим себе, к тому же нейимами могли бы воспользоваться другие миры.
Их численность сократили и выселили с 8 вос, оставив в распоряжении одну.
С 6784 года, по летоисчислению Тарона, нейимов стали использовать как рабочую силу и продавать для разрешения конфликтов другим плау, в качестве наемников, и их стратегические навыки применялись при захвате новых территорий во вселенной (вселе)*.

 
Часть 2
«Вселенная настолько грандиозна,
что в ней почетно играть
даже скромную роль»
(Х а р л о у Ш е п л и)

Причудливые кувшинные торшеры в углах пещеры походили на далекие маяки.
Свод был покрыт роящимися светлячками. Их тени ползли по желтым стенам и землистому полу.
У одной из стен, на громадном посеребренном ложе, сидела девушка. Черная паранджа скрывала ее лицо.
Из знаковых разрезов на руках, разведенных в стороны, сочилась фиолетовая жидкость.
«… И явилась из черной пустоты всевидящая Демеда. Озарила тьму своими ясными глазами, и стал свет. Из ок ее поднялось пламя и обратилось в Ходама. Жар был так велик, что не смог его сдержать Ходам, прыснул он огнем и обратились, вырванные из его недр огни, в Медама. Закрутились два света в танце лютом, и отрывались искры от них и обращались в плау.
Демеда наблюдала за игрой созданий своих и, когда танец затих, осенила плау, и появилась первая зелень.
Зелень росла и ветвилась, и обратилась в Дерево. Сорвала Демеда все власы свои, свила гнездо на дереве том и озарила гнездо то светом глаз своих. И стали лезть из гнезда гады и звери разные. Вылезли все и распалось гнездо на три части.
Стояло Дерево на горе высокой, и не было ни капли влаги под ним, ибо выросло оно под действием света Демеды, как и все живое из гнезда. Тек по их венам свет Демеды.
И метнула Демеда светом, и ударил он в дерево, и образовалась глубокая щель в стволе его. Из щели той вытекла капля сока, и, как только коснулась горы, разбила ее, и полились воды из горы той.
Улыбнулась Демеда на деяния свои и от ее улыбки возникли семь вес.
А из дерева вдруг упала вторая капля и, коснувшись пыли у корней, стала горриром, то есть ожившим…»
Что за чушь!
Всевышний, почему одни твои создания вынуждены страдать и быть отвергнутыми? Почему другие вынуждены скрываться за ширмой разума. В мире, где все держится на предрассудках и скептицизме? В мире, где больше не верят в добро, а если и верят, то спешат извлечь из этого выгоду!
От Тебя отрекаются живущие. Твое имя попирают. Одиночество остается напарницей и сопроводителем в их круговоротах бытия. Ненависть других к твоим творениям настолько велика, что одиночество последних порождает вражду ко всему твоему порядку.
Все поступки созданий твоих ты милостиво допускаешь. Но верно ли большинство из них? В нас склонность безвозвратно ошибаться.
О прошлом плачет сердце, о будущем оно тревожно, о настоящем - в растерянности. Одни твои создания живут для будущего, другие существуют в прошлом, а третьи просто обременяют собой сеаты. Все так задумано изначально. В этом заложен твой величайший смысл.
Как постичь деяния твои, как судить о тебе? Ведь судить о тебе нельзя, ибо судим будишь!»
Внезапно, стена за ее спиной расплылась, в помещение зашел горриром. От черного его силуэта падала на пол тень. Девушка вместе с ложе, не опуская рук, повернулась к вошедшему. Стена снова за ним образовалась.
- Ты пришел, тож (отец)*. Пришел снова, пришел выкрасть сокровенное в дыхании сеат. В чем польза знаний этих? Есть ли польза в словах? – разнесся шипящий голос.
- Онда, я хочу убедиться, что правильно поступаю, отдав Имя Бран-Дез Ното-Кузам. В прошлый раз ты сказала слишком мудрено. Ты же знаешь, что иногда твои откровения непосильны для ума простых смертных.
- «Мои откровения», тож?! Нет никаких «моих откровений». Этими устами глаголет вечность. Ты не внимаешь ей. Иначе она не изъясняется.
- Объясни. Другим ты можешь морочить голову, но не мне.
Она не отвечала. Жэзын Бран-Дез начал терять терпение, он уже собирался выплеснуть на дочь свой гнев. Она ответила:
- Жаль тебя.
- Я не для этого сюда пришел, чтобы ронегше проха (уродливая пигалица)* выявляла приступы жалости!
- Тож, грядет расплата за грехи твои.
Ее слова вливались в его разум.
- Близится возмездие. Из праха войны выйдет оно.
- Пытаешься меня запугать! Отвечай на вопрос соцэ (дочурка)*, иначе я позабочусь о том, чтобы ты никого больше не просвещала!
Черный силуэт Жэзына, полного решимости, шагнул ближе.
- Стой, тож, стой! – она взмыла вверх, под звездный потолок, - все будет так, как будет. Твое решение принято Вселой. Ты знаешь слишком много.
- Да упокой тебя Демеда. – Проскрипел он и исчез за расплывшейся стеной.
Он не услышал, слова Онды:
- Демеды! Демеда – СТРАННИЦА. Поклоняться СТРАННИКАМ грешно!
И она услышала, что Жэзын подумал, удобно устраиваясь в кресле плаулета:
- Совсем спятила безротая.
Часть 3
Жашид - шестиместный винтообразный экипаж. За синеватым экраном, регулирующим его движения, сутулясь в бахромчатом халате, ждал появления соцэ (дочери)* Жэзына Бран-Деза угрюмый шад (шофер)*.
Джар не единожды выказывал превосходную осведомленность обо всех закоулках города Огежо. «Города грязных нравов и чистовыметенных улиц».
Теперь, к Преклонной Луне, он вывозил дочерей Бран-Деза по данным от него указаниям.

На синеватом экране пробежали желтые точки и слиплись в квадрат. На секунду задержались и разбежались врассыпную.
В седой тишине слышны далекие шуршания кшамов (плаулетов)*, один из которых Джар когда-то водил.
В Фоб Бран-Дезов Джар попал случайно. Жэзына, еще мальчонкой, выкрали с целью вытрясти соценровые (название денежной единицы)* мешки его отца. Но смышленому Жэзыну удалось сбежать от вымогателей и угнать кшам. Только, он не заметил спящего на заднем сидении его шофера.
Проспавшегося Джара шокировало поведение откуда-то взявшегося парнишки, а еще больше, вереница разъяренных кшамов позади. Их уже догоняли.
Джар мгновенно отпихнул «мелкого» угонщика, и, заняв привычное место у экрана, продемонстрировал, пригодившееся как нельзя кстати, свое виражное мастерство.
Все окончилось благополучно.
Позднее, Джар был представлен помпезному Зэниру Бран-Дезу и суховатой Айри Бран-Дез. После некоторых условностей (проверки документов и его квалификации), его назначили личным шофером Жэзына, и без Джара теперь мальчик, позднее юноша, никуда не выезжал и не выходил. (Джар в то время окончил курсы борьбы и изучил парочку языков.)

Послышался звук каблучков.
Джар повернул плешивую седую голову в сторону подъезда.
Нионара Бран-Дез спускалась по широкой, поблескивающей от света кувшинных фонарей, лестнице. Полы ее перламутровой накидки переливающимися струями текли за ней.
Юная тароночка сияла очарованием.
Джар лениво постучал пальцем по экрану. Желтые точки, словно испугавшись, прижались к краям поверхности и враждебно запульсировали красным.
Из-под корпуса жашида разложился трап. Нионара, поддерживая полы накидки, прошла по нему и устроилась в глубине экипажа на розовато-кремовом сидении.
Трап убрался. Жашид покачнулся и приподнялся над мощеной дорогой.
Нионара вздохнула, открыла круглое резное зеркальце и посмотрела в него: "Какая же некрасивость. Да, с таким носиком, как мой, не на что рассчитывать. И чем я только приглянулась жениху?".
Разочарованно выдохнула и, защелкнув предмет, погрузила его в корсет.
«Как же утомительно ожидание. Ох, я говорю избитостью. Это строчка твоего любимого, глупышка Нио, стиха:
«Как утомительно ожиданье.
У заката тепла ждут цветы.
В строках моего признанья
Остались следы теплоты.
И вянет в закрытой бездне
Прощальный души монолог:
Не предсказуемо, и не известно
Восьмистишье из этих строк»
Как грустно. Грапино (известная поэтесса)* очень точно подметил, как там, м…:
«…Прямо по сердцу ногтем.
Лепесток моего сердца…»
Ммм…»
Нионара закрыла глаза. Стала перебирать складки платья.
Жашид развернулся в сторону главных ворот. Точки на экране, уже оранжевые, образовали треугольник, начавший вращаться влево. Потом, он остановился и вытянулся в конус.
Жашид плавно двигался над дорожкой.
Доплыв до металлических ворот, Джар провел пальцем по экрану. Точки слиплись в желтый сгусток.
Ворота дрогнули и раскрылись.

Каждая такая поездка означала для нее небольшое приключение и очень волнующее событие. Нионаре вспомнились два первых выезда. Первый танец вне фоба (дома)* с Дао Деоски, сыном магната Тугена Деоски.
Дао, заключенный в бардовое жабо, по-новому веянию моды, с редкими вьющимися локонами до копчика и плохо выговаривающий "р", навсегда врезался в ее память.
Уж чересчур он кучерявился. Не как ее жених.
Нионара почему-то не могла вспомнить черты лица своего будущего мужа. Помнила только его необычайную галантность и… холодные тонкие пальцы.
Свое будущее Нионара представляла смутно. Неизвестность расширялась, погружая в свою рутину. Прошлое - смятый листок, не исписанный полностью. Настоящее - лавина густых потерь и преград. Будущее… Нионара силилась о нем не думать. Пускай несут события, а она испытает все, что посчитает Демеда, достойным ее сердцеизнывания.
Встречные и попутные кшамы расступались, пропуская жашид главнокомандующего космическими силами (оуна)* Тарона, поблескивающего шестиглавой змеей с цветком на гербе Бран-Дезов.
Джар самодовольно насмехался над заманчивой городской суетой, как же им далеко до той вершины, на пике которой он так вальяжно расселся.

- Джар, сними оргот (защитный панцирь)*, - сказала в громкоговоритель Нионара. Ее слова разнеслись по салону. Вздрогнула: «О, Демеда! Опять переставили горцел (громкоговоритель)*» - посмотрела вверх на мигающую красную точку "максимум усиления" в сердцевине шарообразного приборчика. Поморщилась и стукнула по точке ногтем. Отозвался зеленый.
"Кошмар! Не дай, Демеда! Буду, как старая Лиора, переспрашивать все по десять раз".
Проговорила в отлаженный горцел:
- Джар, ты что, меня не слышишь?! Я же ясно сказала!
Джар коряво заулыбался, наблюдая за ее нервной манипуляцией. Он получил от Жэзына указание не выполнять капризы дочерей и ни в коем случае не снимать оргот с экипажа. Но, заговорчески подмигнув, коснулся пурпурной точки на экране жашидоуправления, и броня из черной сделалась темно-зеленой.

Взгляд Нионары блуждал по разноформенным зданиям и идущим по мощеным тротуарам лысым девушкам и женщинам, и кучерявым рыжим мужчинам, одетым со вкусом и без какого-либо намека на вкус.
Занятые взгляды, усталые взгляды, яркие взгляды, интригующие, заманчивые, опасные, пугающие…
Этим жителям знатность кажется недосягаемым великолепием, миром свершения всех желаний, просто Юилом (Раем)*.
Нионара, чем старше становилась, тем острее чувствовала разрыв с настоящим.
Внешнее спокойствие скрывало поединки безудержных стихий ропота, кишащих в ее сердце.
"Демеда, помоги силам моим. Не оставь глупышку твою". - Чувствуя, что терпение иссякает, шептала она, словно заклинание.
Богиня Демеда служила отдушиной, спасительным ядом для ее сердца.

Шарообразные фонари, зависающие на уровне четвертого этажа высотных зданий, поливали зеленоватым светом улицы.
Жашид свернул около ребристого кособокого металлического строения и вдруг встал.
- Что случилось, Джар? - спросила Нионара. Она прекрасно знала приказ отца нигде не останавливаться до фоба Ното-Кузов.
- Да, замкон (переключатель минимальной скорости)*, - прошамкал Джар, - придется ждать пока эта звередина переключится на замкад (средняя…)*, а уж у Кузов я его раскурочу.
Джар не утратил привычку ругаться в присутствии Бран-Дезов, этим подчеркивая свою значимость.
- Сколько придется ждать? - Нионара понимала, утешения не услышит. В прошлый раз вышел из строя замкад, и на благотворительный аукцион она с отцом пришла под конец.
- Пол сеаты (15 минут)*. – Джар ударил со злобой по экрану.
Защитный панцирь снова скрыл Нионару от внешнего мира, и в салоне зажглись встроенные в его обшивку голубенькие пимпочки.
В этом озарении кожа таронки отдавала голубоватым свечением.
Пока жашид переключался на другой режим, а сквернословящий Джар комбинировал боязливые точки, заставляя его переключаться быстрее, Нионара подумала о завтрашней церемонии: "Соберется вся ражеля (знать)*. Пояса у нас из немыслимо дорогой материи. Заказаны Сады для церемонии. Арендован будет Фом (Святилище)* Демеды, платье мое доставят завтра перед церемонией.
Я перечитывала десяток раз про церемонию сочетания. Сначала невесту и жениха поведут в Фом, затем в Тгородфом (Усыпальницу)* предков муже, затем в Тгородфом предков невесты. После, проводят в их будущий собственный фоб где они должны пробыть до Медама.
Почему мне неспокойно?.. Да… я отдам Паду свое имя. Так полагается. Что не так? Имя? Его понесут наши дети. Понесут сочетание этих букв. Дочери переложат их звучание на других…
Когда я стану женой, а мой муж Падом Бран-Дезом, какое место в бытие займу я, Кем Там буду.
Состарюсь, и после моего ухода о моей полосе не вспомнят… Погружусь и затеряюсь в обыденности сеат. Мне хочется… странное состояние. Хочется бросится, вырваться и бежать. Бежать без оглядки, безостановочно. Без цели, все равно куда, только двигаться, а не томиться от бездействия. Да, Демеда!!! Бежать куда-нибудь, но далеко от сюда.
Все давит на меня. Стены, словно пресс. Одежда, вещи, мысли, поступки … я устала. Как глупо. Ведь у меня есть все. На моем месте мечтает быть каждая.
Какая же я глупышка.
Демеда, убереги мое сердце от поступков карающих. Не оставь глупышку твою".