Глава 46. Солдатская кровь

1

Беда была где-то рядом, голодной кошкой скреблась в тоненькую преграду. Трижды плюнув через плечо капитан рванул новый индпакет и не спеша примотал к подошвам. Может кино насмотрелся, может где-то слышал, какая разница.. но шаг становится мягкий и практически не слышный. Натянув сверху черный нитяной носок капитан несколько раз подпрыгнул. У больших кошек такие лапы, у медведей. Мяконькие, а когти внутрь до времени втянуты. Когтей у капитана не было, штык-нож висел на груди. А штаны что бы не мотались, прихвачены изолентой. Подготовка к ночному развлечению отработана до мелочей. Ватные тампоны легли на локти и колени. Лучше бы щитки конечно, да нет их найдешь-то? Без них с колена или лежа стрелять, не очень-то. Щебенка. Вытащив из бронежилета железо капитан оставил мягкие кевларовые подкладки. Вещь! Удар со всей дури штыком, держат. Теперь он мягкий и темный. Несколько гранат обмотать тряпками и в карманы, что б не звякали. К автомату пулеметный магазин. Один. Ни к чему много патронов, не на перестрелку собрался. Выйдя на улицу Трофимов крутанул головой и убедившись что никого нет, сделал кувырок вперед. Не звякнуло, не скрипнуло. Хорошо.. Привычно леденел страх. Ничего, это скоро пройдет. Ночь ветреная и темная, самый смак. Ночное солнышко было тоже ни к чему. Сказать, что смертельная опасность нравилась, ничего не сказать. Риск движения по лезвию сводил с ума. От смерти иной раз отделяли считанные сантиметры и от одной только мысли об этом днем, бросало в дрожь и пресекалось дыхание. Трофимов клялся и убеждал сам себя что этого больше никогда не будет, и пошло оно все к черту! Будет ходить на проверки и сидеть в транспортере читая книги с горячим чаем и сигаретами.. Непонятное начиналось с вечерними сумерками, казалось вместе с ними просыпается совсем другой человек, а человек ли? Тело тряслось, а душа рвалась в смертельный омут темноты. Тянуло как.. как магнитом! Это было наверное хуже чем наркотик и продолжаться долго не могло. Когда-нибудь удача изменит ему, и маленькая капля нарушат хрупкое равновесие. Что бы получить удовлетворение, приходилось каждый раз заходить чуть дальше обычного. Все начиналось с ощущений переходящих в видения. Казалось что он тихо плывет бесшумно огибая заборы, ветки деревьев заглядывая в окна.. Здесь живут повседневные заботы и страх. Пресно и скучно как супружеские обязанности к исходу серебряной свадьбы. В других местах тянуло пронзительным холодом со специфическим запашком. Тут злоба, оружие и кровь.. у теней черные мысли.. Скорее туда, на острый запах! Обрести плоть, вынырнув из темноты перехватить горло и вдыхать острый запах чужой крови.. Никого не оставлять!!! Капитан вздохнул отгоняя морок. Вообще-то, «душка» желательно взять живьем. Если получиться конечно. Капитан нырнул в транспортер отгоняя назойливую мысль – Нехорошо это было, не по человечески. В сущности, это и есть смертный грех. Нельзя желать крови. Глубоко внутри он понимал это, и с ужасом ощущал как начинает нравится война, струящаяся кровь, опасность.. это было неправильно, так не должно было быть! Оставалось только утешать себя что в конце-концов это враги, и кому-то надо делать эту грязную работу. Но это нельзя делать с удовольствием, это не должно нравится! Это же перерождение.. а что будет, когда закончится война? Но до этого еще надо дожить и остаться целым. И что бы выжить, за дело надо браться всерьез, делать все что можешь на предельных оборотах, с полной отдачей, иначе аминь и цинковая крышка! Но нельзя.. Что нельзя, вкладывать душу? Слишком близко подходить? Как странно звучит, вкладывать душу в .. Куда, в войну? Почему, это стало нравится? Что, врагов надо жалеть и не убивать? Тогда они уничтожат не только тебя но и всех поверивших тебе, надеющихся на тебя! Испоганят, надругаются и растерзают все, что кажется дорогим и неповторимым. Страшны не они, сами по себе, а та зараженная атмосфера что приходит вместе с ними. Всепроникающая, тяжелая, затхлая, полная смертной муки и страха.. которая вдруг, в какой-то момент, начинает нравится. Сначала это страшно, боишься, но потом постепенно привыкаешь и .. где он успел её хватнуть, когда?! А ведь поймал, подцепил заразу.. зачем иначе нужно таскаться по темным улицам? Хочется? Хочется.. И когда-нибудь, ты не вернешься. Эта жажда крови, тебя погубит. Замкнутый круг, дьявольский круговорот! Как отсюда вырваться, как!? .. – Скандал с самим собой разгорался и капитан снова закрыл глаза, туша и пресекая любые мысли. Не пойти он просто не мог.
На другой стороне отсека кто-то спал из отдыхающей смены. Присутствие других людей слегка сбивало, но настройка была необходима. Глаза закрыть и прислушаться к ощущениям. Руки на колени, медленный глубокий вдох, задержка. Мысли вон и медленный выдох. Обкатанное веками тантрическое учение было действенным оружием. Какая дополнительная мощь!!! Черная пустота съела страх и мелкая золотая пыль переливалась цветами радуги каких просто не могло быть! Улыбаясь, вывалился из чудесного состояния и зыркнул по сторонам. Бойцы уже привыкли чудачествам командира и внимания не обращали. Мягко качнулся вперед, сила играла, бурлила, агрессивно рвалась в бой. У окопа с торчащей головой приостановился, пихнул ногой – Что случится, две трассирующих вверх, и не стрелять, я ушел. Тихо пригнувшись, что-то бывшее капитаном кралось вдоль забора. Тихо, нет, где-то бубнили голоса. Метров сто прошел.. Ага, голоса доносились из домика. Женские, мужские. Пьяные.. здесь у них притон. Баб, что на пост недавно приходили, трахают. Закидать гранатами не проблема, но как только полетит первая, его тут же превратят в решето. Где-то здесь у них должна быть охрана. Пока её не найдет, ничего делать нельзя. Запах табака был явственным и распространялся вместе с переменчивым ветром. Курили где-то рядом. Острый дым щекотал ноздри. Ветер друг, брат родной.. Скрадывает шаги, свистит в чужих ушах. Ветер, нужно правильно слушать. Мелкими гусиными шажками подкрался ближе. Вот они родные, вот они миленькие! За штакетником, за углом дома стояло два человека и сосали цигарки. Голоса стали разборчивей, но общего смысла разговора уловить не удавалось. – Один чечен по ходу, второй русский, гад! Сука, предатель.. А бандиты-то, ничем от его оболтусов не отличаются, такие же тупорылые.. Кто ж курит на посту? Как их брать? Двое, к тому же местность не разведанная, а если банок, сволочи накидали? Да ну, куда.. им и в голову не придет, что кто-то к ним прилезет. Если только с дуру кто.. – Мозг, четко как компьютер, отщелкивал готовые решения, яркие живые картинки, громкие слова. Голова вжималась в плечи, как бы не услышали! – Да-а, это не на заставе своих солдат снимать, которых, как свои пять пальцев знаешь.. А вот это, что это за быки? Хрен их знает.. Бросить нож? Увы, этот навык безнадежно упущен. Вот ударить – пожалуйста! Сколько многослойной фанеры извел, старшина на заставе матерно ругался. Когда начальник не слышал, разумеется. Внутри сделалось горячо, глотки резать он не умел, не пробовал. Пока еще.. Подготовка чисто теоретическая. Но надо же когда-то начинать? Но от чего-то было страшно. Рукопашная, ножом! А рукоятка потом скользкая станет, брр-р.. А их там двое! Подождать надо, понаблюдать, вдруг какой дурак высунется? Дураков-то ведь, море.. – Повернувшись, прижался спиной к шершавому забору. Отколупнув застежку Трофимов потянул штык, оглушающее громко клинок ширкнул об стальную пластинку ножен. – Тра-та-та-та! – метрах в десяти, напротив, из провала в заборе пульсировал огонь. Трофимов забыл как дышать. Рядом, совсем рядом с коленями чуть не задевая одежду шелестели пули. Поведи этот мудак чуть вправо и все, капут, с воем на раздробленные колени упал бы! Тут бы и добили его, сердешного. Что-то заблокировало сигнал, не допустило к осмыслению. Это потом дрожь сотрясать со страшной силой будет, лязгать зубами и трясти как паралитика. А пока он остался и холоден как камень.
– Ты чего, сдурел что ли?
– Показалось что-то – невозмутимо ответил лежащий автоматчик. Характерный акцент, чеченский. Сматываться надо, не прокатит ему сегодня. Жаль конечно что запороть не удалось никого.. Не бандит он, голову бы резать не стал, а вот уши прихватил бы.. Так, на память.. Жаль, эх как жаль! Греметь штыком страшно и рукоятку пришлось держать зубами. Пластик отдавал ружейным маслом, потом и землей. Фу, какая гадость! Мысли превратились в бабочки и порхали едва слышно.. Капитан перевел автомат на грудь и направил оружие на провал в заборе. Осторожно, с силой сжав челюсти отлепился от забора, подался назад. Слюна текла по ножу, капала на одежду. – Не стреляют, не заметили! Только бы уйти, только бы уйти.. Да что б еще раз.. Это точно, был последний раз! Боженька, Господи, помоги.. Ах черт, молитву какую-нибудь выучить надо.. – Шаг, еще шаг.. Не спешить, не поддаться нетерпению.. Делать все тщательно, медленно и осторожно.. Все, далеко. Штык изо рта и тягучий плевок. Живой! Живой .. вашу мать! Теперь с колена – длинная очередь в направлении залегшего, что чуть не поймал его на шорох. Получите, распишитесь! Метнулся прыжком в сторону. Загремела ответная очередь, пули вздыбили землю. – Я вас в рот манал! – и очередь, для подкрепления сказанного. Отбежав, капитан спрятался за столб, у него «Борз», не пробьет! Вдалеке прогремела пара ответных очередей, пули тупо стучали в дерево. Курок сухо щелкнул. Патроны закончились слишком быстро. Ну все, на сегодня хватит пожалуй. Пятясь задом Трофимов чуть не влетел в окоп. Изогнувшись в падении перекатился и встал. Обостренный нюх мгновенно уловил запах спиртного. – Кто это? – Пьяный мирно спал положив голову на колени. Офицер озверел. Солдат, выдернутый вместе с пудовым бронежилетом грохнулся на землю. – Я не спал, не спал! – запричитал провинившийся. – Ефремов, ах ты мерзавец! Мало того напился, ты еще на посту заснул, а на тебя товарищи надеются! – Капитан наступил на горло. Вопль превратился в хрип. Бил расчетливо, жестоко. Горячий, воняющий пороговой гарью набалдашник ствола с противным хрустом воткнулся в рот. Капитан нагнулся глядя в ужасе вытаращенные провалы глазниц – Еще раз повторится, я тебя сам грохну. Ты понял? – Сержант хрипел пузырящейся на губах кровью – Больше не повторится.. больше не повториться товарищ капитан.. Я клянусь, я клянусь чем угодно.. – Сержант был залетчиком, замполит прислал его из комендатуры. Омоновцы поймали ночью, в пьяном виде, за забором. Сержант намылился к милашке. Трофимов с ним побеседовал, пальцем погрозил, но сержант не принял всерьез нормальные слова. Теперь, он поверил что его убьют. Капитан отошел к бронемашине. – Почему не проверяли? – ротный страшен и обманчиво спокоен, даже вежлив. От свистящих слов Змей перепугался и начал заикаться – Только что! Только что проверял товарищ капитан!! – Капитан поколебался сдерживая порыв забросил оружие за спину. – Смотри у меня.. – Сев на люк, закурил. Руки задрожали. Покатил, отходняк..

2

Солнечным утром вид улицы совсем другой, и даже не верилось что ночью тут творятся такие дикие ужасы. Из крайнего, крытой черепицей домика, выползла древняя, седая бабка. – Ш-ш-ик! Ш-ш-шик! – медленно двигаясь, бабкина метла сметала в кучу расстрелянное золото пулеметных, зелень автоматных гильз. Остановившись, подслеповато посмотрела на Трофимова, разговаривающего с вышедшими утром мужчинами из окрестных домов. – И когда ты кончишь безобразить, а? Ты зачем ночью стреляешь? Вон крышу мне всю разворотили, кто ремонтировать будет? – Бабка подняла сухую как у скелета руку, и погрозила высохшим пальцем – У-у, я тебя! Начальству жаловаться пойду, это что ж такое, стреляют и стреляют.. – Бабка как две капли воды была похожа на смерть и капитан её страшно боялся не признаваясь самому себе. Трофимов смущенно отвернулся, и забормотал что бы не услышала костлявая старуха – Дура старая.. Я что ли стреляю? Боевики близко боятся подходить, из подствольников садят. Вот черепицу всю разворотили. Да разве ей что докажешь?
– Ты отстань от него! Это не он начинает – вступается за него Заур, хозяин соседнего, крепкого дома. Что-то пробормотав старуха пошла в свой домик. Мужчины замолчали. Но Заур просто не мог долго молчать – Слушай, а кто тут ночью кричит? Про мать что-то, а? – Трофимов окончательно потерял интерес к разговору и всплеснул руками – Ой, извини, пора мне, а то совсем забыл с разговорами!
– Ты постой, постой! Скажи, что там делается..
– Некогда, некогда мужики, потом поговорим!– кричал на бегу Трофимов удирая от неприятных вопросов.

3

Кресло было удобное. Развалившись, капитан наблюдал как пули с глухим стуком впивались в нарисованный мелом кружок. Мишень стояла в нескольких метрах и попадания были видны без бинокля. Пристрелка оружия. За бетонным забором автопредприятия возникли головы. Увидев его, знакомые парни заулыбались и пролезли в щель между плитами. – Прекратить огонь! – Снайпера завозились на подстилках перезаряжая оружие. – Ну, чего? – Паренек поздоровее, в котором чувствалось местная, с наглинкой, примесь, присел рядом на кучу песка. – Командир, вы шампанское будете? – Трофимов лениво задумался – пить, не пить? Второй, худощавый, чистый русак держал пузатую бутылку украшенной затейливой вязью. Пить не хотелось, но халява.. и капитан лениво спросил – В честь чего?
– Так праздник же сегодня, восьмое марта!
– Ах да.. Ладно, потом достреляем. – Снайпера уже настрелялись и собрались быстро. Программа праздничных мероприятий составлена в каждом взводе и разнообразием не отличалась. Под рукой было все, и вино и женский пол, для поздравлений. Старшина, командовавший вместо Баранова, споро разложил небогатую закуску, и в окопе, куда они все пришли, стало весело. Несмотря на дружеское расположение ребятам ни к чему было знать на каком этаже и в какой квартире они отдыхают. Гостей сменили другие гости. Сосед лейтенант не смотря на праздник, был мрачен и принес водку. На днях погиб его ротный и лейтенант теперь исполнял его обязанности. – За упокой.. – Водка плескалась в кружках и отдавала дрянью. Отказываться было нехорошо и подавив рвоту капитан опрокинул огненную жидкость задурев от коктейля. Дальше все покрылось туманом и Трофимов почти не соображал что делает отослав старшину на совещание и отправившись «в гости» сам. «Одоновцы» сидели в заводских корпусах и если бы не проводники, вряд ли бы он нашел к ним дорогу. Дурь накатывала волнами сворачивая как тряпку, капитан искренне раскаивался в выпитом. И закуска, какая к черту это закуска, пара плиток шоколада и несколько вареных картофелин? – Где наш командир? – Звонкий голос старшины в цеховой, промасленной подсобке раздался неожиданно и Трофимов с облегчением вздохнул. Суматошный какой-то день, ненормальный. И неожиданная пьянка, так не вовремя, и возникшая слабость. Ночь подступала редкими, пока еще, выстрелами и надо было срочно идти к себе. – Пприехал? – Старшина промолчал. Представить реакцию комбата было нетрудно и ротный больше не задавал вопросов на эту тему. – Командир, пошли к себе? – Старшина присел за промазученный стол и понюхал стакан. Поморщился – Где вы такую дрянь достали?
– Ппошли.. – Трофимов встал, вернее попытался встать на ноги. Сейчас немного сна и несколько кружек горячего, крепкого чая и Сапожникову будет не к чему придраться.. – Может проводить? – Трофимов немного подумал и согласно кивнул головой – Ппошли.. – Несколько сот метров по темной улице, вдвоем со старшиной, не предвещали ничего хорошего. Прохладный воздух и прогулка немного отрезвили, и ночное приключение захотелось повторить. – Нна ох..хоту, ппойдем? – Солдаты молча смотрели как командир нелепо мотаясь собирался «открыть войну». Гости радостно согласились отправится вместе с ним на верную смерть. Неизвестно чем бы все это закончилось, если б не старшина, который, как ни удивительно был трезвым. – Командир, заканчивай херню пороть.. – Широков вежливо но решительно выпроваживал гостей оттирая капитана к бронетранспортеру. Скорее всего он завалился бы спать, если бы в поисках сигарет не наткнулся на круглое яблочко новой гранаты. Подарком омоновцев капитан не разбрасывался, берег, и лучшего момента продемонстрировать новое оружие просто не было. Отличие новой гранаты заключалось не только в круглом корпусе. Предохранительную чеку нельзя вставить назад, только кидать. Граната вставала на боевой взвод через несколько метров и взрывалась от малейшего прикосновения. Еще, взведенная граната могла долго лететь до дна ущелья, в отличие от стандартной РГД или Ф-1, взрывавшейся строго через четыре с половиной секунды, а также, её можно привязать и положить на землю. Обезвредить такую растяжку нельзя. Самоликвидация при малейшем касании. – Покажи.. покажи.. – руки гостей тянулись к новинке и разглядывали со всех сторон передавая друг другу с пьяной сосредоточенностью. – Ну что, рванем? – Капитан крепко держал гранату и взявшись за кольцо на пластиковой головке твердо пообещал – Вот сейчас рванем, и пойдем на охоту.. – Новинка задела за тоненькую, вишневую ветку и огненный шар разметал всех по сторонам. Везет пьяным и дуракам. Правило подтвердилось в очередной раз, ни один осколок не коснулся плоти. Трофимов сел и схватился за загудевшую голову. Лицо горело от мощного удара и слегка пощипывало от ожога близкого разрыва. Когда оранжевые круги в глазах немного сбавили накал, капитан оттолкнул руки бросившихся к нему солдат и с трудом встал на ноги. – Сам! – Изображение плыло. Плыли голоса, все слышалось через вату. Гости с оханьем поднимались недоверчиво ощупывая себя. Лейтенант был бледен и трезв. Капитан тоже потерял ершистость и хмель. Внезапный удар выбил все. Трофимов прислонился к бронемашине – Все, бал окончен, пойду спать мужики. – Гости против такого не возражали и окончательно убедившись что все цело, скрылись в темноте. Почти ничего не соображая, капитан добрался до заветной лавочки и не закрывая люка, провалился в темный колодец. Тошнило.. Черная пучина заглатывала все глубже пока он не замер на месте покачиваясь как листок на мелкой волне. Сон не сон, Трофимов слышал как возились негромко разговаривая солдаты.. Откуда-то сверху, как из колодца донеслись голоса – Обстрел... убили, раненые... Возник плачущий голос Загальского – Вставайте, товарищ капитан, вставайте! Венцеля с Чесноковым убили! Обстрел с хлебозавода! – Трофимов не мог шевельнуться повиснув в пустоте, вяло удивлялся –Загальский бредит что ли? Как могут убить, если тихо все? – Солдат плакал тряся командира за плечо – Вставайте, товарищ капитан... вставайте.. – Свой голос капитан слышал издалека, как будто со стороны – Не ври, ну что врешь? Иди проверь... Хватит свистеть... – Солдат послушно убежал. Падение продолжалось все глубже и глубже. Внизу показалось мутное пятно света, по мере снижения свет усиливался, расширялся. Снег. Снежная равнина. Это было что-то совсем не понятное, что еще не разу не испытанное. Ветер, ветер... Он был ветром, лицом, головой, клубком. Вздымал клубы снега, ворошил, стремительно перемещаясь во все стороны куда падал взгляд по равнине. Послышались чьи-то голоса. Медленно-медленно из снежной мути проявились фигуры, с трудом бредущие по снегу. Два человека медленно ковыляли по мутно-белой равнине. Повыше, в танковом шлеме мотал черным проводом подключения. Перекинув руку через шею волок, помогал брести второму с трудом переставляющему ноги, хромающему. – Больно.. больно.. – стонал хромой. – Ничего, потерпи, скоро придем, рядом уже... – успокаивающе хрипел перерубленным горлом другой. Черная кровь пузырилась на белой коже. – Мама, мама.. – плакал хромающий – Не хочу туда... Больно, ой как больно... – Сердито взвыв, ветер толкнул их, не пуская к черной границе ночи, что возникла непонятно откуда. Не нравилась. Черная, чернильная, она наступала на снег черной стеной колыхаясь и выгибаясь. Ни на что не обращая внимания солдаты брели дальше. Высокий почти нес товарища. Ближе, черная граница подступала все ближе.. Яростно воя ветер метался среди них бросаясь снежной крупой, хватался за ноги, руки, тормозя изо всех сил. Мелькала обледенелая одежда схваченная ледяной корочкой. На складках камуфляжа отчетливо проглядывались огромные, ледяные грани снежинок. У того что пониже, изо рта еще шел редкий парок. У второго капала густая кровь замерзая черными сгустками на снегу... Лица.. Лица? Лица! – Лица расплывались белыми пятнами, распадались по кусочкам ускользая от внимания. Что-то смутно вспомнилось, но что... Что? – Успокоительно хрипя, под слабеющие стоны, солдаты приблизились к черной границе, вошли... Пропали, сгинули в черной темноте растворившись без остатка. Бешено взвыв ветер кинулся за ними, торкнулся в ставшей непреодолимой черную преграду, рассыпался на кусочки, собрался, бросился опять яростно штурмуя ночь.. И вдруг, медленно и плавно стал подниматься вверх все быстрее и быстрее. Захватило дух как на качелях когда взлетаешь вверх, под самые небеса. Белое пятно внизу уменьшалось, растворяясь в темноте, вот оно уже еле видно, осталось пятнышко, вот растворилось совсем... От мощного толчка тело подлетело вверх. Трофимов сел на сидении хватая воздух широко раскрытым ртом. В голове стоял звон и сплошной гул. Сердце бешено и надсадно билось как будто он только что пробежал километр и никак не мог отдышаться. – Все! – понял. А что понял, сам не понял что понял. Следом, из глубины поднималась ярость, слепящая, густая ярость бессилия. Уставясь в полумрак капитан сидел вслушиваясь в себя. В машине никого не было. Взяв шлемофон приложился. .. – арестовать и приставить вооруженный караул до моего приезда! Трофимов будет отдан под военный трибунал! С командиром части вопрос согласован .. – Заторопился, Сапожок.. Бросив шлемофон капитан дернул стопор. Люк отъехал вниз. Надо вылазить. Свежий воздух ополоснул горячий, потный лоб. Пот стекал по спине и впитывался в набухающий китель. – ... там.. – Внешний звук привлек внимание и Трофимов переключился на него.
– Где?
– В бронетранспортере, товарищ подполковник.. – послышались сквозь звон, далекие голоса.
– ****ь! – Звон разом утих, и навалился снова как только звук голоса растаял в воздухе. Сапожников шел наклонившись вперед, решительным широким шагом, солдат трусил сзади согнувшись как от ноши. – Где командир роты? – Голос комбата звенел, больно резанул по перепонкам. Трофимов поморщился и пошевелился – Вот сижу.
– Нну.. Докладывай, что у тебя в роте случилось? Давай-давай! – комбат ликовал, торжествовал наслаждаясь его беспомощностью и своим величием грозного судьи не склонного к милости. Это был подарок, кому-то страшное горе, а ему подарок, позволяющий разделаться со всеми проблемами одним ударом. Подполковник дрожал от возбуждения. Ох, как он рад.. – Обстреляли... – робко вякнул Загальский за спиной подполковника. Сапожников резко развернулся и свирепо набросился – А ты, рот закрой! Вякаешь тут, никто тебя не спрашивает! – И обернувшись к понуро сидящему капитану презрительно процедил – Докладывай.. – Трофимов молчал. О чем ему, с ним говорить? Ход мыслей комбата понятен до последней запятой. На него спишут все. Что комбат запретил стрелять и вязал по рукам и ногам, разве докажешь? Слова к делу не пришьешь, да где они, свидетели-то? Каретников с Боярченко? Эти парни воды в рот наберут. Да и разбираться особо никто не будет, и так все ясно. Как не крути, он здесь основной, чего уж там.. Виноват.
– Ну ты будешь докладывать или нет? – Трофимов поморщился. – Обстрел со стороны хлебозавода. Один убит и трое раненых. Вы и так все знаете.
– Знаешь.. – издевательски протянул Сапожников и Трофимов не выдержал. Резко поднявшись капитан сунул руки в карманы и пошел прочь. Лучше уйти, а то точно комбат в морду схлопочет! А то, еще чего похуже выйдет.. Не понимает дурак, что с огнем играет. Оборвав себя на полуслове комбат растерянно замолк. – Стой! Назад! – как ему показалось, твердым голосом скомандовал он. Но на самом деле голос у комбата был слаб и неуверен. Капитан не обращая внимания уходил прочь. За спиной щелкнул предохранитель. Кипящая очередь трассирующих ударила возле самых ног. Хоть здесь комбат не соврал, стрелок в самом деле отменный. Не сбавляя шага Трофимов презрительно скривился – Пошел на ***! – Комбат растерялся окончательно – Я приказываю, назад! – Комбат не приказывал а просил. Ротный чувствовал как автоматный ствол неуверенно шарил по спине и поднялся выше. Вторая очередь прошелестела над головой. Не будь здесь свидетелей, солдат, подполковник бы точно бы в спину влепил. Капитан обрадовался, такой исход его вполне устраивал. Но комбат трус, трус он.. Может надо было в рожу, в самом деле дать? Может порешительней бы действовал тогда, ублюдок? Капитан сбавил шаг ожидая прицельной очереди которая оборвет все. Опостылевшую жизнь, кипящую ярость и этот поганый мир полный нелюдей, которых человеком-то можно назвать с большой натяжкой, только из-за внешнего вида!!! Ну, что не стреляешь?
– Загальский, задержать его! Я приказываю! – Торжество сменилось испуганными, истерическими нотками в звенящем от напряжении в голосе. – Что ты тут лепечешь!? Я приказываю взять солдат и арестовать его.. – Что ответил солдат, капитан не расслышал. Подъезд был заперт. Подергав ручку капитан остервенело ударил ногой. – Чего стучишь! Ушли все, ребята сказали никого не пускать! – раздался испуганный женский голос из глубины гулкого коридора. Капитан выругался, постоял, плюнул. Вместе с порывом ветра, в лицо ударила газовая вонь. Труба почему-то оказалась разорванной.. Газ волнами выливался растекаясь по земле. Хоть одна искра и .. Может поджечь? А-а, пропади оно все пропадом.. Трофимов обнаружил на себе полушубок и удивился еще сильнее. Откуда, он же был в бушлате? Провалов в памяти вроде не было.. Значит в бронетранспортере беспамятство было. Бывает так, автопилот. Сунув руки глубже, наткнулся на гранаты. Что за черт, откуда? Впереди бугрился земляной вал. Поднявшись, Трофимов подставил под тугие порывы злого ветра разгоряченное лицо, рвущиеся полы распахнутого полушубка. Мозг лихорадочно, как компьютер, просчитывал случившееся в бешенном темпе. – Что делать, бежать? А куда, к чеченам что ли? Это своих, выходит, долбить надо будет, предательство отрабатывать.. Хотя, таких как Сапожников, щелкал бы с удовольствием. Ну уж хер вы этого от меня дождетесь! А что будет? Посадят? Факт, посадят.. – В тюрьму не хотелось, он очень хорошо знал что это такое. Училище МВД позволяло ознакомится с бытом зека в полной мере. Да еще вэвэшник.. Оставалось одно, смерть. Пускать пулю в лоб самому, нельзя. Это непростительная слабость и он сразу её отмел. Только если плен, а так, нельзя! Нельзя, нельзя, нельзя.. – повторял в диком исступлении. А жаль.. Трус поганый! – зло сплюнул на комбата. Смерть, покой, ничего не надо, ничего не болит и совесть не мучает.. Судьба, в очередной раз разложив на жизненной наковальне хлестко ударила тяжелым случаем. Интересно, что получится? Очередной сломавшийся пьяница или закаленный клинок способный упруго отгибаться? Впереди маячил позор, издевательства. Но самым поганым было то, что всем, кто хоть в какой-то мере был лоялен по отношению к нему и порядочен, комбат устроит «хорошую» жизнь. Будет уничтожать все подряд. Нужное не нужное, роли не играет. Главное, вытравить память о мятежном капитане. Он сам, после разберется что хорошо и что плохо. А он ничем никому не может помочь! Колокольчикова Трофимов отмел сразу же. Комбат не дурак, и раззвонит по всем инстанциям в выгодном для себя свете. Неужто перспективный полковник вступится за него и будет ссорится с комбатом? Вот уж вряд ли.. Ему нужны чистенькие и незапятнанные. Солдаты торопливо собирались копаясь в темноте. – Куда намылились?
– Комбат приказал, уходим с позиций товарищ капитан.
– А-а, ну ладно… – Опять Сапожников чудит. Нельзя так просто уходить, с первыми же потерями. Рота должна отомстить за своих погибших. А так, подумают что обосрались.. В темноте заунывно посвистывали пули. Какая досада! Засранцы несчастные.. – ругал на все корки погибших солдат – Разве можно так беспечно себя вести? Как еще нужно было объяснять чтобы поняли, осознали? Как? Подарочек матерям на восьмое марта.. Уроды! – скрежетал зубами в бессильной злобе. Если бы было можно он не задумываясь сдох бы за них, но перед этим с удовольствием набил бы им рожи, что б знали, что слушать нужно когда командир говорит! Только бесполезно все это.. человек не Бог. Только Бог дарует жизнь. У человека есть возможность только отнять её. Капитан понуро потащился назад смирившись с предстоящей участью. Кругом беготня, приглушенные голоса, топот. Фырчали транспортеры прибывшие с комбатом. Две машины, скажи какой осторожный! Фар не включали. Трофимов залез в пустой отсек машины, сгорбился. Под ногами звякнуло. Автомат. Подняв, обтер грязь рукавом и прижал к груди – друг.. На соседней стороне отсека набились солдаты и тут же замолчали увидев его здесь. – Где Трофимов? – раздался крикливый голос Сапожникова. – Здесь, товарищ подполковник.
– Так, головой за него отвечаете, поехали! – Бронемашина зарычала, зазвенела шестернями передач, заскрежетала и дернулась. Поехали. Надсадно выл движок, мотало. Встали. Откинув люки, солдаты вывалились на улицу. Капитан тоже вылез, и закинув оружие на плечо стоял поодаль. Поднял лицо. Ах, как далеко, недоступные в вышине, стыли в холодном прозрачном воздухе ярко-лучистые звезды.. Надменно взирали на копошащееся внизу грязное человеческое месиво. Как он им завидовал, не знающим подлости, обмана и предательства. Только холод. Холод и вечность. Вечность и тишина.
– Пошли со мной! – вывернулся из темноты комбат. Подойдя к кунгу распахнул дверцу и проворно, как обезьяна, забрался внутрь. Взобравшись следом капитан сел напротив. Рядом с комбатом, привалившись спиной к стене, сидел Лапин. С замкомандира полка происходило что-то странное. Подполковник не мог удержать голову. Она падала то вниз, то откидывалась назад громко стукаясь затылком в стенку. Комбат возбужденно посверкивая глазами делился мыслями вслух, обращая на ротного внимания не больше чем на пустое место – Сейчас мы его арестуем, наденем наручники, а потом под охрану и в подвал! До утра! Днем в прокуратуру его.. и под трибунал! – Капитан сжал зубы – ничего-то у тебя не выйдет, дятел ты долбанный.. Перехватив ненавидящий взгляд комбат заметно побледнел – Сдай оружие! – Крик был похож на визг испуганной собаки нечаянно свалившейся в клетку к медведю. – Подавись, сученок … ! – оружие со звоном полетело на пол. Сапожников быстро подхватил, отсоединил магазин, передернул затвор выщелкивая патрон из патронника. Настороженно прыгал глазами по лицу. Почему-то, уверенности ему разряженное оружие не прибавило. Подавшись на выход приоткрыл двери. – Ну, где наручники? – нетерпеливо и громко закричал в темноту. Сел обратно. Трофимов затравлено перевел дух. В тюрьму он не собирался при любых обстоятельствах. Оставалось последнее и самое неприятное. Засунутыми в карманы руками ласково погладил гранаты, отжал мягкие проволочные усики, слегка вытащил их из запалов. Продел пальцы в кольца и сжал кулаки. Сейчас придут конвоиры, станут вытаскивать руки из карманов и … и все. Комбат из машины не выйдет. Солдатам можно крикнуть а этого мудака надо обнять на прощанье. И замкомандира сдохнет вместе с нами, если не успеет выскочить. Его держать никто не будет. К сердцу подошла смертная тоска, глаза обречено ввалились, навалился холод. – Помогите парни, помогите.. – вдруг, ни с того ни с сего пролетели мысли. – Помогите ребята, не бросайте меня здесь… – просил как сумасшедший своих погибших солдат, хотя прекрасно понимал, ну чем они ему помогут? Убитые они. В кунге повисла зловещая тишина. Суставы коченели. – Вот и все, отвоевался, пришел твой смертный час. Обидно как, а? Ничего. Скоро встретимся парни, расставание не долгим вышло у нас. Сейчас приду, да не один.. – Капитан ждал когда откроется дверь, и подадут звякающие наручники. Вдруг, голова замкомандира перестав мотаться приняла твердое вертикальное положение. Открылись глаза, обвели все вокруг мутным, но осмысленным взглядом – Ннао нн..у..ии...
– Чего? Комбат от неожиданности подпрыгнул – Чего вы сказали?
– Не надо наручники! – на удивление твердым и властным голосом сказал Лапин. Глаза вновь закрылись, голова пьяно мотнувшись вперед резко дернулась назад, стукнулась в стенку. Комбат онемел. Капитан тоже. Никто не верил своим ушам. Капитан перевел дух, неужели, неужели? Спасибо парни, спасибо, не оставили своего командира по уши в дерьме, услышали-таки, услышали.. С трудом сглотнул застрявший в горле твердый комок. Комбат помрачнел и задумался. – Не надо – сказал в распахнутую дверь всунувшемуся солдату с наручниками. Повернул лицо – Сейчас в бронетранспортер со спецназом, быть в своей роте до утра. А там посмотрим. – Трофимов почти не слышал. Гранаты! Малейшее резкое движение и они слетят с предохранителей. Капитан с трудом встал на одеревеневшие ноги, зажав в охапку подол полушубка осторожно нащупал дорогу ногами, сполз с лесенки и посеменил в темноту подальше от всех. Избавившись от опасности облегченно вздохнул. Как все таки страшно.. – Спасибо парни.
– Где Трофимов? – Голос комбата слышался далеко, он очевидно не терял надежду что капитан сбежит и подтвердятся его самые вздорные обвинения. – Здесь где-то был. Товарищ капитан!? – неуверенно отозвались солдаты его роты. Капитан выступил из вязкой темноты – Чего? – Шурша формой подошел спецназовец – Меня за вами послали, пойдемте со мной, товарищ капитан.
– Комбат что ли приставил меня сторожить? – Солдат помялся, тоже когда-то через его учебную роту прошел. Нехотя выдавил – Так точно.
– Ну-ну, сторожи. На чем поедем?
– На нашем бэтре, пойдемте за мной. – Тяжело переставляя чугунные ноги Трофимов пошел в след. Нырнув в темный зев люка в борту транспортера, Трофимов уселся рядом с конвоиром на скользкое, промасленное сиденье десантного отсека.
– Сели? – донеслось с верху.
– Да.
– Трофимова отвезти в часть, посадить в казарме, выставить охрану.. – Комбат отдавал последние указания спецназовцу. С лязгом захлопнулись люки, темнота сомкнулась вокруг, сжала. Дернувшись машина тронулась, заскрежетало железо под ногами, сзади. За перегородкой, в силовом отделении дизель взвыл дурным воем. Не хватало чего-то, капитан в растерянности перебирал пальцами подол полушубка. Ощущение было таким, что он голый. Не было автомата. Тяжесть под рукой настолько вошла в привычку что стала частью тела. Как без него не привычно.. Случись что, вся надежда на солдата. Вероятность подрыва или засады на одиночный транспортер очень велика. Бронемашину мотало. Ехать сзади было непривычно, оглушал шум, но в то же время монотонный гул действовал успокаивающее. Мозаика произошедшего складывалась из обрывков и кусочков и картина получалось, не очень..

4

Уложив ротного спать старшина в полголоса матерясь пошел на основную позицию. Новость что ротный спит разнеслась мгновенно и бойцы приборзели. Прятать огоньки сигарет стало стремно и почти из каждого окопа раздавался нахальный голос – Старшина, а ротный где?
– Там! – неопределенно кивнул старшина в сторону и подошел к бойцу сидевшему наверху. – Ну-ка свалил в окоп! – Пинок сбросил курившего. Старшина искал замковзвода. Венцель сидел у Синякова, где в честь праздничка собрались наиболее уважаемые люди роты и обсуждали последние новости. Увидев старшину, Васильев прервал интересный рассказ и замолк предугадывая возмущение старшины. Гневный вопль прервал рев остановившегося рядом грузовика. Машина заглохла. В распахнутую дверь «Урала» вывалился артиллерист и пьяно заматерился. На знакомые децибелы, слегка заваливаясь, из бронемашины выполз Синяков. – Кто тут разорался? – Узнав, распахнул руки. Пока они, по заимствованному местному обычаю слюнявили друг друга, подъехал бронетранспортер. Шестопалов уже забыл про неприязнь к Баранову и теперь на дороге обнималось трое.
– Ты как здесь оказался? – между поцелуями удивился Синяков. – Ты же в комендатуре, с замполитом должен быть? – Баранов оттер со щек слюни. – Лапина к комбату отвозил, дай загляну.. Ротный где?
– Спит, к соседям ходил, наотмечался.. – Баранов тоже едва держался на ногах и прислонился к машине восстанавливая равновесие. Шестопалов вспомнил зачем он вылез из кабины и по дружески стукнул Баранова – Дерни тачку, заглохла.. – Броневик Синякова стоял в окопе и разбитные бойцы натаскали столько матрацев и подушек, что стронуть машину с места было проблематично. Уютное гнездышко пользовалось популярностью и ротные сержанты облюбовали его. Успех или неудача отмечались там. Сейчас они смотрели на встречу собратьев по оружию и подавали дельные советы Тышкину и водителю «Урала». Смех, крики, рев моторов и яркие лучи фар. Потом, спровоцировавшим стрельбу назовут Баранова, тот дал куда-то очередь во весь магазин по случаю дня рождения любимой племянницы, но это было не так. Уж слишком заманчивой была подсвеченная лучами фар, цель. В темноте заводских этажей сверкнуло. Классический огневой налет. Засевшие в давно раскрытой засаде боевики били почти в упор по ошалевшим от неожиданности солдатам.
Что-то стремительное, просвистев рядом с сидящими на машине сержантами, с грохотом разворотило стоявший позади кирпичный забор. И опять вспышка и грохот. Реактивная кегля снесла деревянный столб перед КНП, стрелок промахнулся на один этаж. С учетом ночи, ошибка не такая уж большая.. Торопливо захлопали подствольники. Четыре разрыва цепочкой встали на дороге. Мимо! Бойцы с удивлением смотрели на вспышки не решаясь открыть ответный огонь на подавление. Свист последнего, летящего в темноте цилиндрика подствольной гранаты, по траектории спускался к земле. Удар. Взрыв. Крик. Вой. Мат. Выстреливший наудачу стрелок попал в самый центр теплой компании. Небольшой заряд гранаты, которым что бы убить надо попасть в лоб или под ноги, в замкнутом окопчике произвел страшный эффект. Дико воя Ефимов уползал на руках волоча за собой перебитые ноги. Васильев очумело мотал головой силясь разогнать вату в ушах. Контузия. Венцель протяжно стонал. Лежавший рядом Чесноков убит попаданием в горло. Густая черная кровь густыми толчками вываливаясь из вспоротой сонной артерии, заливала мягкую подкладку шлемофона. Он даже не понял что убит, смерть была легкая и мгновенная. Глаза непонимающе глядели в вечную ночь. Оборванная жизнь билась нитевидным пульсом в угасающем мозгу. Кружились последние воспоминания, обещания которые он не сумеет никогда выполнить.. – ..я приду мама.. это мой свитер.. Какой маленький.. Велосипед, еще целый? Как котенка назвали… – Импульсы были все слабее, и сознание меркло. Смерть всегда выбирает лучших. Говно остается в этом мире, и без того забитым им под самую завязку. Кому оно нужно, говно? Никому, и смерти тоже.
С первыми разрывами, машина командира батареи потушила фары и рванула с места обстрела. Оставшиеся растерялись ожидая команды от растерявшихся лейтенантов. Дикий крик ударил по нервам и растормошил. Синяков первый подбежал к потонувшему в клубе разрыва транспортеру. Из окопов сбегались солдаты. – Огонь ****ь! Огонь!!! – Лейтенант тряс кулаками забыв про личное оружие. Затрещали разрозненные выстрелы, многие еще сомневались – а вдруг опять, наши? – Огонь!! – гулкими очередями ударил крупнокалиберный. Трассы крушили прошибая перегородки, стены, метались с жутким воем рикошета по помещению заполнив весь этаж красными всполохами. Солдаты суетливо подбегали и растерянно озирались. – .. убит, убиты.. Венцель, Чесноков.. Баранов стрелял.. Он начал первый стрелять.. Он. Он начал стрелять!! Ах ты тварь! – Солдатская толпа набросились на Баранова – Это ты виноват, ты, сволочь, стрелял! – Солдатские руки схватили лейтенанта, ударили в лицо.
 – Нет. Нет.. Нет! – лейтенант тряс головой, отказывался с ужасом озираясь по сторонам. Пятился назад. Дико вскрикнув вывернулся, взвыв дурным голосом рванул бегом в темноту улиц, бросил автомат. – В бронетранспортер Баранова раненых загружайте! – Появившийся старшина распоряжался действиями. – Доложить комбату о случившимся!! – Погрузка закончилась. – Не умирай, Леха, не умирай.. – причитал Павлов втыкая прямо в ватные штаны раненого второй шприц-тюбик промедола. – .. мама, больно, не хочу.. – плакал Лешка. – .. руку, дай руку.. – Павлов сжал руку товарища ладонями – Не умирай, Леха, не умирай.. – молил товарища вглядываясь в обеспамятевшее лицо. Рядом хлопотали над Ефремовым. Синяков отошел от шока и искал Баранова, нужно срочно отправлять машину! Баранов пропал. – Старшина, разбуди ротного, быстро! Я поехал с ранеными! – Машина рванула с места набирая скорость. В мертвенном свете плафона десантного отделения, рядовой Павлов кусая губы смотрел на лицо умирающего друга. – Леша, Леш, куда попало? – суетливо испуганно, притрагивался к набухающим кровью штанам, и отдергивал руки в густой, алой крови товарища. Побоявшись потревожить болью товарища, Павлов не снял штаны. Ранка на внутренней стороне бедра была такая небольшая, что её можно было просто зажать пальцем что бы остановить кровь. Пробитая артерия тугими толчками выбрасывала жизнь сводя шансы спасения к нулю. Машина с воем ввертывалась в черное пространство улиц неся под броней умирающих солдат. Комендатура. Праздник был в полном разгаре. – Ранен? Доктор осоловело потыкался. – Тут что-то сложное.. давай в госпиталь, на Северный. – Все как сговорились отнять жизнь у умирающего солдата. – Я не знаю дороги! – Тышкина трясло от возбуждения, он с надеждой глядел на пьяные лица окружившие раненых. В госпиталь привезли теплый труп. Истек кровью.
Занятия по медподготовке. Перевязка, ранения, виды ран, первая помощь.. – увы, все оказалось забытым в сумерках ночи под оглушающий треск стрельбы. – Кровь.. Ты хотел крови? Ты получил её. На!!! – такой крови капитан Трофимов не хотел, но слишком поздно что-либо менять. Все желания рано или поздно исполняются. И если что-то получается не так, то это только наша вина. Загальский метался пытаясь разбудить командира. Старшина с надеждой вглядывался в бегущий силуэт. – Разбудил!? Разбудил ротного?
– Старшина, он не встает!
– Иди, бегом обратно! Буди! Комбат выехал сюда!
Синяков приехал обратно и следом за ним подкатили три бронемашины. Комбат настороженно озираясь вылез, в сопровождении нескольких разведчиков подошел к стоявшей в лунном ярком свете, кучке людей. – Где командир роты? Почему его здесь нет? Кто доложит что случилось? Почему Трофимов не арестован, как я приказывал? – Вопросы летели как из пулемета. Все молчали. Из темноты, с ревом, размазывая сопли и слезы вылетел Баранов. – Это что еще за такое? – оторопел Сапожников и тут же взвизгнул – Взять его! – Пара разведчиков из комбатовской охраны сноровисто заломили лейтенанту руки и потащили в бронетранспортер. – Что ты мямлишь, Синяков.. – комбат презрительно и зло глядел на лейтенанта. – Где ротный? – Стрельба стихла и голоса далеко разносились над землей. – Загальский, проводи..
– Пойдемте, товарищ подполковник – позвал понуро солдат.

5

.. Тошно, ох тошно! – Бронемашина круто завернула и встала мерно работая двигателем. Невнятный окрик, ответ. Тронувшись, бэтээр въехал и встал. – Приехали – подал голос конвоир. Пригнувшись, капитан вылез из люка и встал. – А, Ринат? – узнал по голосу командира группы. – Ну чего, пойду я?
– Иди. Что я, сторожить тебя нанимался? – помолчав ответил тот. Засунув руки в карманы Трофимов пошел в проход здания. Сидевший у входа с тусклой коптилкой, вооруженный «сверчек» отвернулся узнав знакомого офицера. Забившись в пустую промозглую каморку Трофимов неподвижно уставился в никуда. Леденящий холод стыл под сердцем острой льдинкой. Колол раз за разом. Не видевший убитых, Трофимов не терял надежды – А может перепутали все к черту? – Оживившись, обрадовано улыбнулся – точно! Перепутали все! – Потирал радостно руки и облегченно переводил дух – Вот он им задаст жару когда все выяснится! Нет. Ругать их не будет, так, погрозит для вида и все.. – Капитан успокоено расслабился. – Да нет, дружек. Убиты они.. – опять этот проклятый, холодный как ледяной кафель под босыми ногами, голос. Откуда он берется!? Трофимов испуганно вздрогнул и резко выпрямился. Теплый огонек надежды потух под ледяной струей. – Да нет.. живы же, живы..? – неуверенно уговаривал себя, но больше не верил. Ощущение, что он вот-вот сойдет с ума стало оглушающим. Быстро поднявшись Трофимов вышел в коридор к сидевшим у печки бойцам. Солдаты потеснились на скамейке уступая место, смотрели с тревожным любопытством. В руку ткнулась зажженная сигарета, и это незамысловатое сочувствие растопило, взорвало скопившийся лед. Глаза набухли горячим, и слезы потекли сползая по щекам. А потом, он ушел. Путь был дальний. Дорога петляла между зеркально-прозрачными деревьями. Трава была хрусткой и ломкой от мороза. Глаза слепило от нестерпимого блеска. Холод пробирал до костей, но чем ниже спускалась дорога под землю, тем становилось темнее и теплее. Вместе с глухой темнотой наступила душная жара, воздух неподвижно замер. Дорога исчезла и показались кусты с черными листьями, сломанная калитка, редкий заборчик. Стоящие в ряд бревенчатые дома были пустые и брошенные. Ни звука ни движения не раздавалось в ломкой тишине. Караван встал. Лошади храпели чувствуя опасность и норовили сбиться в груду. Опоздали, караван пришел когда все закончилось и последний защитник пограничного поселка, пал. Кто-то большой и страшный прятался в густой купе голых веток и листьев. ОН ждал когда люди разойдутся поодиночке. Проводник издал предупреждающий возглас, но Путник не согласился и с шагом вперед откинул черный плащ с ярко-алой изнанкой светящейся в темноте, выдернул блеснувший холодным светом клинок. Выпад, и огромная туша рыча от боли и ярости бросилась прочь ломая все что попадалось на пути. Злобный вой стих вдали. Путник огляделся. Все было черным. Деревья, полуразрушенные жилища, дорога, чуть светлее было небо. – Я на разведку. – Ответа он не услышал, похоже его и не требовалось. Широкая улица полого спускалась вниз и неожиданно обрывалась крутым, огромным обрывом в черное море. Но черным было не все. Узенькая полоска песка вдоль обрывавшихся в море острых скал, слегка отсвечивала грязно-светлым цветом и вдаль, к горизонту, небо неожиданно светлело переходя в фиолетовый цвет. Рваные лучи затемненного фиолетового солнца почти не достигали земли освещая замершую как стекло воду. Ближе к берегу застыла бурая жижа от полуразложившихся трупов. На песке плотно лежали груды скелетов с облизанными до желтизны костями и щерили черные дыры черепов. Как их много.. Ближе к открытой воде, из осклизлой мертвой плоти торчали очистившиеся кости. Дальше, в лагуне плавали свежие мертвецы. Шаг все ускорялся, стал легким и скользящим. Путник продолжал движение по плотной дороге и неожиданно полетел. – Бултых! – В застывшей воде появилась зыбь, забарахтался голый человечек. Не человек а именно человечек, заурядный, скользкий и гаденький. Белеющий человечек огляделся и издав испуганный вопль кинулся к берегу помогая себе руками. Из воды показался средних размеров шипастый дракон и поворачивая слепую морду, азартно рыкнув, бросился на звук. Человечек захлебываясь криком изо всех сил спеша к берегу. Сверху было хорошо видно, попытка обречена на неуспех. Даже если человечек достигнет берега. Выхода не было. Мрачные скалы были неприступны. Первый импульс, убить дракона. И тут кто-то спокойно, буднично и чуть устало посоветовал не делать заведомо не нужного поступка. Вместо убитого возникнет другой, так как он поставлен здесь не случайно. – Но если хочешь.. – Голос сделал паузу –Можешь ненадолго облегчить его участь. Но для тебя он не годится, не то. – Голос усмехнулся и исчез. Воздух упруго бил в лицо и развевал плащ. Подхваченный человечек визжал и бился холодным, скользким тельцем грозя вывернуться и бултыхнуться обратно в черную воду. Поднявшись над скалами Путник отпустил человечка на небольшой каменный пятачок и дав круг, исчез из этого мира.
– ..Трофимов вскинулся на скрипучей кровати. В ноздрях стояла густая вонь разложения. Сердце бешено стучало. Капитан озирался как тот человечек, не в силах понять, где сон а где явь? Ведь он так явственно все ощущал! Кожа лица помнила упругий ветер. Руки помнили спокойную прохладу рукоятки меча. А от того человечка на ладонях осталась даже влага.. Ладони и в самом деле были мокрые от пота. Он весь был мокрый. С трудом подавив тоску Трофимов разочарованно потянулся к сигаретам. Как жаль, все было так реально! Там у него была Сила, а здесь ..