***

       Обыкновенная бабочка средней величины.
Это было всего лишь бабочка, обыкновенная серая бабочка средней величины. Я не разбираюсь в породах и поэтому до сих пор не знаю, кем же она была—наперстянкой, мотыльком, а может, капустницей…Впрочем не так уж это и важно.
В одно прекрасное солнечное утро я как всегда работала за письменным столом, дописывая очередной рассказ, и вдруг в открытое настежь окно впорхнула она. Покружившись по комнате, она, видимо, осмотрелась, и буквально тут же начала виться возле меня, садясь то на плечо, то на волосы. Видимо, причиной этому были цветочные духи, которые я вылила на себя слишком много.
--Эй! Ты мне мешаешь! Кыш!—сказала я бабочке, но она, видимо, не восприняла мой тон всерьез, назойливо порхая прямо перед моими глазами. Попытки отогнать ее рукой тоже не увенчались успехом. Пришлось пойти в ванную и смыть с себя духи. Вернувшись, я видимо разочаровала бабочку исчезновением запаха, и теперь она начала просто кружить по комнате, садясь то на лампу, то на стены.
--Вот так-то лучше. И не мешай!—усмехнулась я и вновь взяла ручку, но…стоило мне сделать это, как бабочка совершенно нагло уселась на чистый лист бумаги прямо передо мной.
--Уйди!—но угроза в моем голосе не подействовала на нее, она сидела, шевеля хоботком, и, распуская серые резные крылья, будто хохотала надо мной.
--Хорошо, сегодня так и быть, иду на компромисс.—вздохнула я и взяла второй чистый лист. Постепенно я вновь углубилась в работу, и так мы сидели друг напротив друга целый час. Я писала, зачеркивала, снова писала, иногда поглядывая на мою крылатую гостью, гревшуюся на солнышке.
Странно, но в тот же самый день я встретила ЕГО, когда шла по теневой стороне улицы. Мы просто столкнулись…Наверное, по такой же случайности, по которой залетела в мою комнату бабочка. И это тоже было странно—любовь, которую ты уже устала искать, просто наталкивается на тебя, когда ты идешь с полными сумками, и, сбив тебя с ног, извиняется и помогает донести до дому продукты. А на следующий день Он приглашает тебя поужинать вместе. Судьба? Нет, скорее просто совпадение.
Когда я, счастливая, пришла домой, то бабочка по-прежнему летала по комнате, отбрасывая причудливую резную тень на стены. Смеркалось.
--Наверное, ты желаешь на волю? Так лети!—я открыла окно, но бабочка, похоже, и не думала вылетать.
--Ну ладно-ладно, я тебя не выгоняю, хочешь—оставайся и живи, нам с тобой места хватит.—миролюбиво сказала я бабочке. И та, как будто бы в знак согласия села на штору и дважды раскрыла серые крылья.
Так она осталась жить у меня. Когда я сидела и писала, она, стараясь, мне не мешать, тихонько кружилась по комнате, иногда садясь на подоконник и стены, а когда я пила кофе, смотря в окно и думая, она описывала круги возле моей головы, словно пытаясь отогнать мрачные мысли. Иногда она хулиганила, садясь на мой стул, когда я только входила в комнату, чтобы сесть за работу, но чаще всего просто сидела и смотрела, греясь на солнышке, как я пишу, шевеля усиками и разворачивая хоботок.
И вдруг однажды бабочка пропала. Утром, войдя в комнату, я не обнаружила привычного мельтешившего серого пятна.
--Спряталась, хулиганка!—подумала я и села за работу, но бабочка не появлялась. Прошло уже час или больше, но ее не было, и мои мысли не клеились, рассказ не получался, а на листе оставались только бессмысленные каракули. В конце-концов я встала и обнаружила, что с прошлого вечера забыла закрыть окно.
--Ну конечно же, улетела!— поразила меня страшная догадка. Как же она там, без крова, без удобной бумаги, без привычной лампы, без меня? А вдруг с ней что-нибудь случилось, и она уже мертва, сожрана каким-нибудь проворным воробьем?!
Я еще раз осмотрела мою комнату, чтобы убедиться. Никого. Нету. Улетела.
Я открыла все, что можно открыть в моем доме, я выложила за окно мою рукопись, пусть видит, что для нее мне ничего не жалко, я вылила на себя весь оставшийся флакон цветочных духов, но…бесполезно. Она не являлась.
--Наверно, все-таки сожрали ее. А жаль. –с горечью подумала я. Хоть она и выглядела невзрачно, и крылья у нее были не такие уж большие и красивые, я успела к ней привязаться. Только звонок от моего любимого немного развеял меня.
И вот, когда я уже смирилась с происшедшим и опять села писать, по стеклу закрытого окна раздался чуть слышный стук. Я подняла голову и…увидела мою бабочку, отчаянно колотившуюся о стекло снаружи. Не веря своим глазам, я подбежала к окну, распахнула его, и она буквально ворвалась в мою комнату серым вихрем.
От радости я не знала, что и делать, я вставала и вновь садилась, а она кружилась возле меня, будто приветствуя.
--Ты обидела и даже немного напугала меня, я-то думала, ты или решила меня бросить или с тобой случилось что-то ужасное!—сказала я бабочке, когда она, выразив всю свою бурную радость, наконец села на привычное место—лист чистой бумаги прямо передо мной.
После этого она уже редко и ненадолго вылетала, всегда возвращаясь с перепачканными цветочной пыльцой лапками, и я упрекала ее в неряшливости, иногда она висела на потолке вниз головой, так что мне становилось страшно за нее, не упадет ли она так.
А когда ко мне приходил Он, то бабочка назойливо летала вокруг нас, не давая нам спокойно вести беседу или нежно обниматься, словно ревновала меня к Нему.
--Послушай, ты можешь впредь не мельтешить перед нашими глазами, а?—как-то раз после Его ухода набросилась я на бабочку.—Я конечно, люблю и тебя, но нельзя же быть такой эгоисткой! И не ревнуй!—сердито высказавшись, я села попить кофе. В этот вечер бабочка вела себя тише воды, ниже травы, будто поняла причину моего раздражения.
Так незаметно пролетели летние дни, вскоре обещала наступить осень, с дождями, с облетающими с деревьев золотыми листьями, с первым припорошившим снежком…
Единственное, о чем я могу сказать с уверенностью, так это то, что мне было очень хорошо эти несколько недель между глубокой осенью и умиравшим летом. Наверное, никогда я не писала так много и никогда не была так счастлива, обнимая моего Любимого и наблюдая за кружившей по комнате серой бабочкой с резными крыльями…
И вдруг все это внезапно кончилось. Кончилось как раз тогда, когда пошел первый по-настоящему осенний моросящий дождь. Судьба?—нет, скорее просто совпадение.
Он просто позвонил и сказал мне, что между нами все кончено. Странно, но несколько слов, сказанных так просто и ясно, доставляют большую боль, чем многословные речи. Хотя Он еще много чего говорил потом, я уже не помню, да и не хочу об этом вспоминать. Я повесила трубку, оборвав Его лицемерное извинение. Потом прошла к себе в комнату и села за стол. Из-за пасмурной пелены за окном в комнате стояли серые сумерки и она казалась нежилой. Я не стала включать свет. Вдруг что-то задело меня по щеке. Бабочка! Я и забыла о ней. И вдруг я поняла, до какой степени сейчас хочу побыть одна, до какой же степени я устала от чьего-либо присутствия.
--Послушай, я сегодня не в настроении, не можешь ли ты уйти?—раздраженно сказала я ей, но она как будто бы утратила способность понимать меня, бессмысленно мельтеша прямо перед моими глазами. Никакие угрозы и просьбы не возымели действия. Наконец, устав, она села на бумагу. Я тихонько провела ладонью по моей шее, пахнувшей цветочными духами, и затем положила руку рядом с бабочкой. Та доверчиво забралась на мою ладонь, шевеля хоботком и раскрывая крылья, казавшиеся в сумерках еще более серыми и невзрачными. А я смотрела на нее и думала. Думала о том, что как же легко ошибиться, приняв обычное насекомое за разумное существо, как же легко обмануть себя, приняв обыкновенного мерзавца за прекрасного принца…А потом, неожиданно для себя резко, из всей силы сжала кулак. И держала до тех пор, пока не устала рука. Когда я разжала ладонь, на чистый лист бумаги посыпалась только серая пыльца, больше похожая на прах. Остатки я выбросила в мусорку.
…Это была всего лишь бабочка, обыкновенная серая бабочка средней величины, но она доставила мне немало хороших моментов, пока была жива.