не разлучит нас

... не разлучит нас

Ее звали Камиллой, но с давних пор она просила называть себя Камала, вкладывая в это неочевидный для окружающих смысл. Среди ее сотрудников и знакомых не было таких знатоков индийской мифологии, которые бы знали, что Камала – это одно из именований Лакшми – богини любви, красоты и богатства. Пусть красивой её назвать было нельзя, но и уродиной никто не рискнул бы. Про богатство тоже оставалось только мечтать, хотя кладези душевных сокровищниц никто измерить не смог бы. А вот насчёт любви…
Его звали Николай, но с давних пор, хоть он о том и не просил, его все звали Колян, и скрытых смыслов в этом не было никаких. Просто – Колян. Обычный парень, каких тысячи. Общительный, душка, но почему-то по жизни одинокий.
Она работала в больнице медсестрой, спала в доставшейся ей по наследству двухкомнатной квартире, и частенько ходила в маленький индуистский храм, где с улыбкой на лице пела мантры и приносила жертвы Вишну.
Он работал в палатке по продаже видео- и аудиокассет, CD и DVD-дисков, всё знал о своём кумире Аль Пачино, а вечером, закрывшись, смотрел новинки, отдавая предпочтения эротике и триллерам.
Они были одиноки. До тех пор, пока его не привезли в больницу с острым приступом аппендицита. Первым лицом, которое увидел Николай, выплывая из дурмана наркоза, было милое личико Камалы, смотревшей на него с необычным для него обожанием. Он не знал, что девушка слывёт в больнице существом «не от мира сего», тяжелобольные зовут её ангелом, а она… Она ведь – «богиня любви, красоты и богатства», почему бы не пожелать их всем и каждому?
Он не знал, что возникающие периодически боли в желудке год назад – это не от плохого питания, а от язвы желудка со сложным названием, каковое вполне говорило профессионалам, что это не что иное, как уже неизлечимый рак. Он не знал, и даже сейчас ему открыли только часть правды, дабы оправдать необходимость лечения и просьбу периодически появляться у врача. В принципе, последнее могли ему и не предлагать – он готов был теперь часами торчать в больнице, теребя в руках жиденький букетик тюльпанов, ожидая появления его богини любви и красоты.
Да, да, Камилла знала о том, что Николай умрёт в лучшем случае года через три. Но любовь не только зла и слепа, но и жертвенна и безоглядна. Вот так вот и получилось – Камала полюбила Колю неожиданно не только для всех, но даже для него и для себя. Да и вообще – «богиня» она или какая-то там медсестра?
Свадьба, «медовая неделя», поездка в Крым, новый телевизор с видеомагнитофоном, смена приоритетов у него с эротики на мелодраму, приступы по ночам, вечный запах сандала у него в палатке, его грустные глаза после совместного посещения гинеколога и покоряющиеся судьбе – её, ползарплаты – на обезболивающее, его обмороки на работе, увольнение, боль, кровать, агония.
Они жили недолго, но счастливо.
***

В состоянии какого-то остекленелого оцепенения Камала сидела у одра больного. Не было ни отчаяния, ни боли, ни сожалений о прошлом, лишь горькая невозможность чем-то помочь и облегчить страдания. В последнее время у них в квартире побывало много людей. Сослуживцы, единоверцы, соседи, вообще люди перехожие – все скорбели, женщины плакали, мужчины искали взглядом чарку: «помянуть» при ещё живом муже. Надоели. Приелось. Потому неожиданное появление фигуры в красном поначалу не вывело ее из состояния прострации. Хотя, казалось бы, удивиться было чему – неожиданно материализовавшийся среди комнаты мужчина являл собой дивное зрелище. С ног до головы упакованный во все алое – не только костюм, галстук и рубашку, но даже ботинки и носки - он держал подмышкой почему-то косу, а в руке – роскошную чёрную розу. Второй руки у него не было вовсе, вместо неё из рукава немыслимо яркого пиджака свисала веревочная петля.
-«Чёрные розы, чёрные розы, беззащитны шипы», - коверкая слова песни, промурлыкал мужчина, шумно понюхал цветок и, отставив мизинчик в сторону, жеманным жестом всунул в руку остолбеневшей Камилле, - это вам. Что-что? Ах, не стоит благодарностей. Разрешите представиться: Яма. Не просто яма. А Яма. Смерть. ОЧЕНЬ приятно.
Камилла думала сейчас только о том, почему она не падает в обморок. По идее при встрече со Смертью… Да и вообще, ходят тут всякие с косами, появляются из ничего. А потом тапочки пропадают. Белые.
-Боюсь, мне как всегда, здесь не рады. Впрочем, мадам, я не к вам, извините. Подержите, - тут он сунул ей во вторую руку косу, а сам подошёл к кровати, дёрнул мужа: - Ну что, брат Николай, вставай. Змииий на Русь напал! А, это не из той оперы. В общем, подъем.
Казалось бы, куда уж больше – но она опять удивилась – муж, лежащий без памяти вот уже третьи сутки, дёрнулся всем телом и, щуря глаза, посмотрел на пришельца.
-Куда? – тупо спросил он, но как-то сразу сник. – А, ну да. Пора?
-Да, дружище, в путь-дорогу. И быстрее, а то у меня свиданка с… Ладно, это не твоё дело.
-А могу я проститься с…
-Ага. Щаз. Разогнался. Мёртвый живому не товарищ. Во сне придёшь. Пошли!
-Камиллочка, я, - заикнулся было Коля, но Яма накинул на его горло петлю и не особо церемонясь, вытащил душу мужа. – Я же говорю, что опаздываю! Пошли!
И они пошли. По дороге, которая рождалась у кровати с телом мужа и вела сквозь стены куда-то вдаль. Их фигуры становились всё меньше, меньше… Потом они остановились, и Камила увидела, как кто-то из них возвращается. Это был Смерть.
-Извините, забыл вот сельскохозяйственный, так сказать, инвентарь. А у нас с этим строго. Можно? – он осторожно извлёк косу из руки стоящей столбом от всего происходящего женщины. И вприпрыжку поскакал обратно.
-А… Как же. А я? – наконец, Камалу прорвало. Вся нереальность происходящего сложилось во вполне понятную картину. Этот нахал купил у неё душу мужа за какой-то цветочек, и теперь преспокойно уводит, да ещё и навсегда. А как же «и Смерть не разлучит нас»? Что, неправда? Камалы так просто не сдаются! Да и что ей делать теперь в этом мире? Как же она без Колюни-Колька-Колюши? Нет, дорогие мои Смерти в пиджаках «новых русских» и с косами от Гуччи, так не пойдёт! Даже сообразить ничего толком не дали! Даже сказать последнее «прости», подарить последнее лобзание, заняться в последний раз любовью… эээ, кажется ее понесло.
А и впрямь понесло! Накручивая себя до состояния берсерка, Камилла уже неслась по дороге вслед за мужем и Смертью, готовясь выцарапать глаза, выдрать волосы и вообще! Обоим!
Она особо не задумывалась, как это может происходить и куда она бежит. Просто ведические принципы всепрощения и покорности куда-то исчезли, а перед ней маячили приближающиеся спины наглых мужиков. Ха! «Во сне придёшь», «мадам»! Нахалюга!
Она уже готова была вцепиться в волосы наглого Смерти, но вдруг обстановка вокруг них резко изменилась. Дорога упёрлась в устрашающего вида арку, напоминающую врата. Под аркой в стене сиротливо выделялся проём обшарпанной кабинки лифта. На его стенках виднелись полустёртые надписи: «Гавриил+Лилит=…» и «Вельзевул – казёл!» Возле лифта был стол. Там, спрятавшись за монитором компьютера, кто-то сидел. Из колонок доносились недвусмысленные стоны и крики на немецком. В следующее мгновение зазевавшийся зритель, увидев «вошедших», чуть не сверзился со стула, перевернул кружку с серой, пощёлкал копытцами по клавишам и, рдея пяточком, спросил:
-Что угодно? Вам. Троим.
Смерть думал, было, рассмеяться над незадачливым чертом-привратником, не умеющим считать до двух, но заметил, что тот смотрит не на него, а через него, проследил его взгляд и… закрыл голову руками, спасаясь от ногтей разъярённой Камиллы.
-Ах ты сволочь, тварь, подонок! – Камала разъярённой кошкой налетела на Смерть. Коса встряла в компьютерный столик, красный пиджак стремительно превращался в красные лохмотья, а шевелюра незадачливого Смерти грозила сойти на нет. – Да как ты посмел забрать моего мужа?! Моего!
-Как ты здесь очутилась? – вместо оправданий причитал Смерть. – У меня нет на тебя разнарядки, я не мог тебя с собой забрать. Тебе здесь не место!
-Отдай мужа, мутант!
-Не могу. Он умер! Всё! Каюк!
-Ну и хорошо. Значит, я тоже.
-А ты – нет! Возвращайся!
-А нако-ся, выкуси!
-У меня вот приказ только на твоего мужа! – Смерть вытащил бумагу, скреплённую замысловатой печатью.
-Плевать я на приказы хотела, - Камилла выхватила из рук «нового русского» бумажку и разорвала её на мелкие клочки.
-Что ты… как… а, - Смерть потрясённо смотрел на уничтоженный документ.
-Уважаемые, - встрял в их «беседу» чёрт. – Я могу чем-то помочь?
-Да! Нет! – хором крикнули они.
-Глянь по базе данных, имеется ли в числе живых Перетрубников Николай Александрович? – Смерть встал в позу оскорблённой гордости (в разорванном пиджаке и царапинами на пол-лица).
-Да плевать я…, - шумела Камилла.
А ответа всё не было.
-Ну?! – угрожающе рявкнул Смерть.
-Тут это. Как бы. Ну. Неприятность одна. Небесные хакеры, - мямлил чёрт, светя из-за монитора только пунцовыми ушами. – База данных вдрызг. Нда.
-Как? – Смерть метнулся к компьютеру, они с чертом что-то пообсуждали, покрякали. Краснопиджачник сокрушённо почесал затылок, потом, пряча глаза и загребая ногами пепел, подошёл к Камилле, заискивающе улыбнулся.
-Слушай, ну зачем он тебе, а?
-Как зачем? Муж! Защита и оборона, блин!
-Хто? Вот это вот? Это вот убожество?
-Это я-то…, - «проснулся» Николай.
-Молчи! – рявкнул Смерть.
-Зато он всех колорадских жуков на даче вывел! А тебе слабо это сделать, Смерть, блин!
-А у него ноги кривые!
-Зато между ног всё в порядке!
-Мало зарабатывает!
-Зато домой приносит!
-Он же калека!
-Это я-то…
-Молчи, - теперь уже рявкнула жена. - А ты сделай так, чтобы он не был калекой… А я никому не скажу, что мы тут втроём, со мной ЖИВОЙ были.
-Эээ…, - Смерть щёлкнул пальцами, чуть отошёл, достал мобильник ярко-розовой окраски, кому-то позвонил. Долго с кем-то разговаривал, вжимая голову в плечи. Потом подошёл, красный как рак, потный, испуганный. - В общем, так как я не могу подтвердить документально смерть мужа, а отпустить по-хорошему его тоже не могу, то есть такой вариант: ты, Камала, делишься своим оставшимся сроком жизни с Николаем. Поровну. «И умерли в один день», помнишь? И он живёт, и ты. А?.. Ладно-ладно, совершенно здоровый. И ты тоже. Ну, детей рожать сможешь. По рукам?
Ни за что не догадаетесь, что она выбрала.

А через девять месяцев…

15.05.05