предназначение

продолжение "Собачья брехня"

       Я –не человек, я –собака. Такой мой божий дар –быть псиной. У меня нет человеческой речи. Есть лай, гавканье, скулеж, завывание, рычание, визг и еще молчание. Мои звуки не имеют никакой самостоятельной логической связи и я не в состоянии сделать правильные выводы и предусмотреть развитие событий в словах. Мне дано только принимать и констатировать свершившееся в реале. НО господь наделил меня нюхом и мой нюх никогда меня не подводил. Что бы не случилось, я внутренним нюхом знаю об этом. И когда что либо происходит, я спокойна – ведь я знала об этом, знала наперед.
       Людям не понять, как можно не формулируя в словах, не обличая в образ знать о чем либо, а я вот – знаю. Это знание всегда во мне. Оно существует мною и я существую знанием.
       Между тем на Москву рассыпался тополиный пух. Он парит над городом, клубками катается по дорожкам, забивается во все щели и щекочет мои ноздри. Но это никак не отражается на моем нюхе, потому что это внутренне состояние – состояние осведомленности. Сколько раз я пыталась помочь людям своей способностью ЗНАНИЯ, оттащить их от беды, но они не понимали меня, думали, что я прошу есть или дурачусь, совали булочки или прогоняли прочь. А потом, смотрели бесцветными глазами в бесконечно далекие облака, лежа в кровавой каше на проезжей части дороги…
       Позже я научилась не обижаться на них, на их бестолковость, но поначалу сильно страдала. Уходила на задворки и обещала себе никогда больше не пытаться помогать людям, но сила ЗНАНИЯ неудержимо влекла снова к тому, кого ждала опасность. Бывали случаи, когда мне удавалось обхитрить чей-то роковой жребий и человек был спасен на этом участке судьбы, тогда я понимала для чего мне подарили эту собачью жизнь. Сегодня был именно такой день.
       Ветерок гонял пух по аллее парка, вдоль которой в клумбах цвели тюльпаны. За что я благодарна нашему мэру? так это за эти голландские тюльпаны. Они распускаются к 1 мая и весь месяц радуют глаз сочными цветами. Но сегодня 1 июня и дворники начали дружно выкапывать опавшие луковицы, заменяя настурцией и левкоем. Хамид тоже работал наравне со всеми, но планида уже раскинула над ним свой злодейский плащ, подбитый тополиным пухом.
       На свежеостриженном газоне в тенечке ясеней выпивали жизнерадостные оболтусы. Было их человек восемь, а водки шесть бутылок. Плохое число –шесть! Было бы восемь пузырей, глядишь, оппились и уснули на солнышке, а если б четыре-пять, то не хватило б и они пошли бы искать добавку… но бутылок было шесть.
       Когда пить стало нечего, бритоголовые заметили Хамида. К этому времени его напарники разбежались по парку и он один копошился подметая рассыпавшийся торф на пешеходной дорожке.
       -Слышь, чурка! Иди-к сюда!- крикнул самый лысый с рыбьими глазами.
       Хамид промолчал.
       -А, мудак, не понимаешь чели русского языка?! Иди сюда! Пух с меня почисти!-
остальные дружно заржали.
       Хамид поднял глаза и четко произнес: Цып-цып-цып…
       Зря он это сделал!!! Компания сорвалась с места и окружила Хамида. Глаза бешенных псов, мозги куриц, кулаки убийц. Надо было что-то делать.
       Я не придумала ничего лучше, как уронить на травку играющего неподалеку мальчугана. Его маманя завопила как сирена и со всех уголков парка сбежался народ и дворники. Столько свидетелей нашей братве было ни к чему. Пару раз толкнув Хамида, они ретировались к выходу… а я заработала репутацию заразной и бешеной псины. Надо будет несколько дней не показывать сюда носа, а то еще отловят в питомник или пристрелят как шавку….