Глава 5. Дизон мечется

В день рождения Килии Дизон должен был отправиться в длительную командировку, но он попросил начальника отложить ее, сославшись на плохое самочувствие -  вид у него, действительно, был неважный. Он не спал всю ночь, он был в отчаянии, он опасался, что Килию возьмут в «козочки», и он был почти уверен в этом.
Едва стемнело, Дизон поспешил к Крюпинкам, к заветному почтовому ящику. Однако ящик оказался пустым. Он пошарил рукой вокруг коробки, под коробкой, надеясь, что записка выпала, но и там ничего не обнаружил. Тогда он подумал, что Килия сама придет на свидание. Он ждал ее долго, почти до рассвета, но она не пришла.
Еще два дня ходил он проверять почтовый ящик, но с тем же успехом. Потом Дизону пришлось-таки отправиться в командировку на долгих десять дней. Когда он вернулся, он помчался к Крюпинкам; он был уверен, что почтовый ящик переполнен ее письмами. Увы!
 Дизон нервничал. Он не находил себе места. Что случилось? Почему Килия молчит? Неужели ему не нашлось места в ее новой жизни? Эта мысль страшила его больше всего. Он уже не мог представить себя без этой маленькой ласковой, весело щебечущей девочки. Пусть редкие встречи, пусть крохотная записка, пусть хоть что-нибудь. Дизон сходил с ума от неизвестности.
Он попросил на работе три дня в счет отпуска, чтобы навестить тяжело больную тетю в дальнем поселке. Но вместо тети  он все эти дни провел под Крюпинками, у дома Килии, ожидая, что она придет повидать мамашку. На высоком раскидистом дереве, росшем напротив лаза в стене, он соорудил наблюдательный пункт. С этого места хорошо просматривался дом Килии и подходы к нему. Искусственные ветки, добавленные для густоты к настоящим, надежно укрывали его убежище от посторонних глаз.  На случай если его все-таки обнаружат, и придется спасаться бегством, Дизон оборудовал свое убежище двумя надувными муляжами, обутыми в тяжелые ботинки. Он закрепил муляжи в спусковом устройстве, работавшем, как рогатка. Стоило отпустить рогатку, и муляжи разлетались в разные стороны, имитируя спрыгнувших с дерева людей. Эти муляжи должны были в случае опасности отвлечь внимание преследователей и дать Дизону возможность незаметно скрыться.
Три дня просидел он на наблюдательном посту, но Килия не приходила. Надо было менять тактику, каким-то другим образом добыть сведения о ней. И тогда он решил проникнуть в Крюпинки. Разгуливать другозубому по чужому поселку было, конечно, полной глупостью. Можно надеть местную одежду, можно освоить местные обычаи. Но как скрыть зубы? В те далекие времена, когда люди разной зубной ориентации еще жили вместе, у них появилась привычка улыбаться при встрече, чтобы продемонстрировать свои «правильные» зубы. Эта традиция  сохранилась до сих пор. Человек, который не улыбался прохожим, вызывал законное подозрение.
Дизон, конечно, не стал бы так глупо рисковать. Он собирался использовать для прогулок по Крюпинкам свое новое изобретение. Это изобретение получилось у него совершенно случайно.  Однажды, будучи по делам службы в другом поселке, Дизон услышал, что местный школьный учитель организовал краеведческий музей. Музеи, как и другие учреждения, не имевшие отношения к войне, были большой редкостью на Зубле. Дизон решил заглянуть туда. Особый интерес вызвало у него чучело медведя-крысоеда. Была такая разновидность медведей на Зубле, которая питалась крысами. Крысы, как и другие животные, считались у зублян священными, хотя ужасно досаждали им.  Но травить священных животных или, упаси бог, ставить на них крысоловки зубляне не смели, и обнаглевшие священные крысы порой становились фактическими хозяевами во владениях людей. Медведь-крысоед ничего не знал о священности крыс и с удовольствием пожирал их. Еще эти медведи были большими охотниками до меда, и люди, чтобы ублажить священных медведей, пожиравших священных крыс, подкармливали их этим лакомством. Мисочки с медом обычно ставились около помоек или других мест, кишевших крысами. Там и происходила встреча двух священных животных. Так что медведь-крысоед был частым и желанным гостем в поселках зублян.
Дизон долго смотрел на чучело медведя, представляя, как он бродил по поселку, обнюхивая все углы, и тыкался носом в мисочку с медом. И незаметно для него самого тело его стало повторять воображаемые движения медведя-крысоеда.  От этого занятия его отвлек смотритель зала:
- Ты что, парень, тут завис? Родственника встретил?
- А что, похож? – поддержал шутку Дизон.
- Похож, не похож, а крутишь задом, прямо как эта зверюга.
- Да? – задумчиво произнес Дизон.
И тут его осенило: а что если влезть в шкуру медведя и побродить среди другозубых?  Сколько ценной информации можно подслушать! Дизон поделился этой идеей с начем Разведки (начами на Зубле называли больших начальников). Нач одобрил идею Дизона и выкупил у музея чучело. Дизон стал тренироваться. Надевал шкуру медведя-крысоеда и ходил, имитируя повадки зверя. После длительных тренировок, он устроил сам себе экзамен: пришел в таком виде на работу. Он бродил по коридорам, заходил в комнаты, хватал лапой со столов бумаги, совал морду в ящики.  Сотрудники отдела были удивленны таким странным поведением медведя, но ни на секунду не усомнились, что он настоящий.
- Что ты тут делаешь, косолапый? Тебя еще здесь не хватало! Иди лучше на помойку, покушай меду! – уговаривали они Дизона.
Нач Разведки был в восторге! И Дизон с тех пор бродил время от времени по чужим поселкам.

А теперь он решил гулять в таком виде по Крюпинкам. Он пролезал через лаз и не торопясь, степенно ходил по улице, где раньше жила Килия, и по соседним с ней проулкам и прислушивался к разговорам. Однажды Дизон увидел, как к дому Килии подошел пожилой кривоногий мужчина в берете с наградной полосой. Дизон-крысоед тут же пристроился рядом. Мужчина остановился у калитки и крикнул Килиной мамашке, копавшейся в огороде:
- Слышь, Келисса (Мелисса)! Наше вам здрасьте! Что там слышно о Килии? Скоро работать начнет?
Келисса перестала копать, отставила лопату и вытерла тыльной стороной ладони пот со лба. Она хотела что-то ответить, но передумала, махнула раздраженно рукой и заковыляла в дом. Так и не узнали ни кривоногий мужчина, ни Дизон, что там слышно о Килии.
В другой раз Дизону повезло больше: он наткнулся на Кебеду, ту самую девушку, которая приезжала вместе с Килией на Юлимпийские игры. Теперь Дизон уже не выпускал ее из виду. Кебеда стала мамашкой и выходила на улицу прогулять в коляске своего первенца. Иногда она заходила в маленький сквер, где собирались поболтать молодые мамашки. На одном из таких собраний Дизон, наконец, узнал о судьбе Килии.
- Вы не знаете, кого из наших взяли в «козочки»? – поинтересовалась худенькая некрасивая девушка, покачивая коляску с кряхтящим ребенком.
- Конечно, знаем! – ответили ей. - Керань (Герань) и Килию.
- Килию!?
- А что ты удивляешься? Она же красивая!
- Красивая, но какая-то холодная. Всех ребят отшивала.
- А вот и не всех, - загадочно улыбаясь, сказала Кебеда.
- Да? У нее кто-то был? Ты знаешь? – оживились мамашки.
- Ну, знаю!
- Расскажи, Кебеда! Расскажи! Ну, пожалуйста!
- Я поклялась Килии, что никому не скажу.
- Но теперь-то уже все равно. Ну, пожалуйста! Расскажи! – уговаривали мамашки.
- Не-а! – сказала Кебеда, но как-то не очень уверенно.
Чувствовалось, что ей ужасно хочется поделиться секретом. Дизон решил вмешаться. Он разбежался и врезался в группу молодых мамашек.
- Куда ты лезешь!
- Обалдел прям!
- Чуть мне коляску не перевернул!
- Что тебе здесь надо? Уходи! – загалдели мамашки.
Но Дизон-крысоед не уходил и все крутился у них под ногами, не давая им разговаривать.
- Ну ладно, девчонки, мне пора! А то проснется, начнет жрать просить! – сказала одна мамашка и направилась на выход.
- И я, пожалуй, пойду. Моя тоже скоро проснется.
- У тебя девочка? Ой, как повезло!
Мамашки разошлись.

Итак, Килия стала «козочкой». Однако Дизон не понимал, что мешает ей навестить мамашку и оставить ему записку в почтовом ящике. Ведь другие «козочки» свободно разгуливали по поселку. Их легко можно было узнать по яркой одежде и праздной походке. Дизон решил разыскать Килию на самОм производственном комбинате «Козочка».  Он легко вычислил его местоположение, проследив, куда направляются поздно вечером принаряженные мужчины.
Производственный комбинат находился в углу поселка, и был обнесен со всех сторон стеной. Две стороны комбината выходили в лес, а две другие, обращенные к поселку, были прикрыты от лишних взглядов рядами деревьев. Дизон-крысоед сначала обошел производственный комбинат по периметру в надежде отыскать лаз. Но стены производственного комбината в отличие от стен самого поселка содержались в идеальном порядке. Никаких лазов, проломов или подкопов. Был лишь один главный вход со стороны поселка, да калитка в задней стене, смотрящей в лес. Калитка была заперта, и около нее прохаживался охранник. Дизон направился к главному входу, затесался в группу мужчин, направлявшихся в «Козочку» для выполнения своего гражданского долга, и вместе с ними попытался проскользнуть через проходную, но был остановлен охранником.
- Ишь, ты, куть твою гуть! Прибрел куда! – удивился охранник. - Не пущу я тебя, дружок! У нас только с санобработкой можно пройти. Ты же не будешь мыться с мылом и мочалкой? А? И крыс у нас здесь нет. У нас только «козочки». Ты же не жрешь козочек? Иди, дорогой, отсюда! Иди!
Дизон-крысоед покорно повернул назад.

Пришлось ему соорудить еще один наблюдательный пункт, теперь уже за забором комбината. Оттуда он изучал жизнь этого замечательного заведения. Утром и днем комбинат был пуст и тих. После обеда из главного здания комбината начинали выходить разряженные для прогулки «козочки» и разбредаться по поселку. Дизон разглядывал их в бинокль, но Килии ни разу не увидел. К шести вечера «козочки» возвращались домой.
А в девять вечера производственный комбинат оживал и расцвечивался огнями. На первом этаже главного здания в большом зале загорался свет, играла громкая музыка, сквозь неплотно сдвинутые занавески видны были танцующие пары. Вдоль стен сидели и стояли в свободных позах свободные «козочки» в свободных нарядах. Окна на втором этаже были занавешены тяжелыми портьерами и то загорались, то гасли. Вокруг главного здания был разбит парк, кое-где освещенный, но по большей части остававшийся в тени. По парку прогуливались парами, тройками или целыми группами, болтали, хихикали, повизгивали. Некоторые уединялись в беседках, и тогда мигающие огоньки, опоясывавшие беседку по контуру, гасли. Другие предпочитали резвиться в бассейне или на забавплощадках. В погоне за качественным потомством казики придумали немало развлечений, способствовавших возникновению этого потомства.
Слюнявый юноша получил бы массу впечатлений, глядя на эти забавы, - или на эту работу, - смотря как на это посмотреть. Дизону же смотреть на все это было невыносимо тяжело. Он мечтал увидеть Килию, и страшился этого. Наблюдая сверху за работой какой-нибудь «козочки», он все время думал, что на ее месте могла бы быть и Килия. К счастью, Килию он так и не увидел.

Дизон совсем извелся. Его мучил страх, что он больше никогда не увидит Килию. Он сделался мрачным, раздражительным, неразговорчивым. От командировок под разными предлогами отлынивал. Коллеги на работе перешептывались.
- Что с тобой происходит? – спросил его напрямую нач Разведки.
- Нездоровится что-то. Голова все время болит, - вяло ответил Дизон. - И тете все хуже.
Под больную тетю он нередко теперь брал дни в счет отпуска. Нач Разведки относился к Дизону с симпатией, а после победы на Юлимпийских играх Дизон и вовсе стал его любимчиком. Нач Разведки ходил выпятив грудь так, будто это он сам выиграл золотую цепь метателя бревна. Хотя, конечно, он тоже выиграл, получив кругленькую сумму за «выращивание в своем ведомстве чемпиона Юлимпийских игр». Нач надеялся, что эта кругленькая сумма будет у него не последней.
- Ты начал готовиться к Юлимпийским играм? – спросил он однажды Дизона.
- Пока нет.
- Времени не так уж много осталось. Если тебе надо потренироваться, скажи – договоримся.
-  Пока я не могу тренироваться, у меня плечо болит. Потянул, когда уходил от погони под Дебрунками.
- Давай лечись! Мы на тебя надеемся.

Однажды, когда Дизон сидел за своим рабочим столом и невидящими глазами смотрел в стену, к нему подошел нач Разведки и тронул его за плечо.
 - Пойдем в «Шантанку», пообедаем, - предложил он. - Расскажешь мне, как готовишься к Юлимпийским играм.
Дизон кивнул головой. Он понял, что нач Разведки хочет поговорить с ним наедине. Говорить о секретных вещах в здании Разведки было небезопасно, так как ведомство Контроль-разведки опутало его подсматривающими и подслушивающими устройствами.
Если Разведка занималась шпионской деятельностью в отношении узиков и казиков, то Контроль-разведка шпионила за своими гражданами, в том числе за самими разведчиками. Более того, именно разведчики были любимыми объектами контроль-разведчиков, но не потому, что разведчики все сплошь и рядом подозревались в предательстве, а из-за личной неприязни нача Контроль-разведки к начу Разведки. Нач Разведки тоже не терпел нача Контроль-разведки, он считал его снобом и выскочкой. А тот в свою очередь называл за глаза нача Разведки «дураком немытым». «Дурак немытый», не стесняясь в выражениях, всюду клеймил Контроль-разведку, уверяя, что они занимаются пустым делом и только путаются под ногами, и предлагал всех их в полном составе отправить на фронт - может быть, там они принесут пользу государству. Нач Контроль-разведки, в свою очередь, уверял всех, что «дурак немытый» за всю жизнь ничего путного не сделал, потому и успехи на фронтах такие скромные. Подчиненные этих двух начей, хотя и не выигрывали ничего от бесконечных распрей своих начальников, занимали активную позицию «каждый за своего» и нещадно и мелочно мстили и досаждали друг другу. Их территориальная близость – они размещались в одном здании - лишь подогревала атмосферу, а порой и накаляла ее до опасного градуса.
Разведчики нередко нарочно провоцировали контроль-разведчиков, и тогда начиналась увлекательная игра.  По Разведке ходили бесконечные рассказы о том, как разведчикам  удалось обдурить и оставить с носом глупых «контриков». Нач Разведки обожал эти рассказы и поощрял своих сотрудников устраивать козни соседям.
- Вот тебе, зазнайка! – восклицал он, слушая очередной рассказ. - Куда твоим соплякам до моих орлов!
Надо, однако, заметить, что эта глупая игра приносила пользу обоим ведомствам: разведчики тренировались в умении отвязываться от хвостов, а контроль-разведчики отрабатывали приемы шпионажа на опытном противнике.

Когда нач Разведки и Дизон уселись за отдельным столиком в «Шантанке», нач Разведки тихо сказал:
- Сегодня нач Контроль-разведки заходил. Интересовался тобой. Почему да отчего ты ходишь такой хмурый?
Дизон пожал плечами, но внутренне напрягся. Только слежки ему сейчас не хватало!
- Думаете, начнут внеплановую проверку? - спросил он, стараясь не выдать своего волнения.
- Наверняка. Зря он вопросов не задает.
- Делать что ли ему нечего? – зло сказал Дизон.
- Вот именно, что нечего, - радостно подтвердил нач Разведки. - Все хочет выслужиться, отыскать у нас что-нибудь такое, о чем потом можно будет кричать на все Зазаборье. Я знаю, что у тебя все в порядке, но все же будь осторожен, чтобы им не к чему было придраться.
- Спасибо, что предупредили. Я буду осторожен, - пообещал Дизон.

Дизон затаился. Он больше не ходил к производственному комбинату «Козочка». Лишь однажды прокрался с большими предосторожностями к Крюпинкам и оставил в почтовом ящике записку, в которой сообщал Килии, что каждый день ждет ее на их обычном месте над рекой с одиннадцати до часу ночи. Он считал, что выследить его незаметно там, у реки, будет практически невозможно. И он приходил туда каждый день с букетом цветов и ждал, сидя на бревне и прислушиваясь к каждому шороху. Ровно в час он поднимался и, неслышно скользя вдоль полосы кустов, уходил обычным путем назад.
И вот однажды, когда он уже собрался уходить и, раздвинув кусты, осматривал берег, ему послышался какой-то шум. Дизон отступил назад и затаился. Шум приближался. Уже отчетливо было слышно, что кто-то бежит. Сквозь ветви Дизон напряженно всматривался в темноту, пытаясь разглядеть бегущего. Кто-то маленький... похож на женщину... Не может быть! Килия! Забыв об осторожности, он выскочил из кустов и бросился ей навстречу. Килия тоже увидела его и закричала:
- Дизон! Дизон!!
- Тише!
Он схватил ее за руку и втащил в орешник. Сердце его бешено колотилось. Он задыхался от радости.
- Подожди. Постой тихонько, я осмотрюсь, - шепнул он.
Он осторожно выглянул из кустарника и оглядел берег, потом вышел с другой стороны орешника на поляну и тоже огляделся. Все было спокойно. Тогда он вернулся к Килии и, не в силах больше сдерживать своих чувств, поднял ее на руки, прижал к себе и начал целовать. И тут же почувствовал, как она руками, коленками, всем своим маленьким телом резко оттолкнула его. Дизон был неприятно удивлен. Осторожно поставил он ее на землю.
- Что, Килия!? Что такое? – спросил он.
Она молчала. Сквозь слабый свет, падавший с ночного неба, Дизон смотрел на маленькую, показавшуюся ему жалкой фигуру любимой девушки. Только сейчас он заметил, как нелепо она одета: пестрая пышная короткая юбка, белая блузка с вырезом до пупка и дурацкий бантик на шее. Дизон вгляделся в ее лицо. Брови были сурово сдвинуты, а рот поджат. Она была похожа на маленькую сердитую нахохлившуюся птичку. Дизон не знал, что делать.
- Иди за мной, - сказал он, наконец, и повел ее на их маленькую полянку.
- Хочешь сесть? – спросил он, указывая на бревно.
Она неопределенно пожала плечами. Дизон снял куртку и расстелил ее на бревне.
- Садись.
Килия молча опустилась на бревно. Дизон не решился сесть рядом.
- Ты прочла мою записку? – спросил он.
- Какую записку?
- В почтовом ящике. Ты забыла!?
- Я там ни разу не была.
- А я так ждал известий от тебя, - сказал он с обидой в голосе.
Он присел перед ней на корточки.
- Я скучал по тебе, Килечка. Очень скучал. А ты?
Килия опустила голову и молчала. Это молчание приводило Дизона в отчаяние.
- Почему ты молчишь, Килия? Ты не рада меня видеть?
Он протянул к ней руки, но она резко оттолкнула их. Они долго молчали.
- Как у тебя дела? – спросил он осторожно.
Она закрыла ладонями лицо и отрицательно покачала головой.
- Нехорошо?
Она заплакала. Сердце Дизона разрывалось от жалости, ему хотелось обнять ее, прижать к себе и успокоить, но он боялся прикоснуться к ней.
- Что случилось? – спросил он тихо.
Килия еще ниже опустила голову и зарыдала. Ее маленькое тело сотрясалось вместе с  нелепым  бантиком на шее, всхлипывания перешли в стон, в котором слышалась такая безысходность, что Дизон пришел в полное отчаяние. И тогда он решительно положил руки на ее плечи и твердо сказал:
- Не плачь, Килия! Я - с тобой! Скажи мне, в чем дело?
Рыдания Килии постепенно стихли.
- Кто тебя обидел, Килия? Скажи мне! Скажи!
- Все!!! Все!!! Скоты!!! Ненавижу!!! – закричала она и резким движением плеч сбросила руки Дизона.
Дизон вскочил и сжал кулаки. Он понял! И почему она плачет, и почему оттолкнула его. Он был представителем этих самых скотов! И тогда Дизон схватил бьющуюся в истерике Килию и начал трясти ее. Килия захлебнулась и закашлялась. А он все тряс и тряс ее, пока она не взмолилась:
- Отпусти меня!
Он видел, что Килия испугана, но истерика остановилась. И тогда он резко поставил ее на землю и так зло, как никогда раньше, сказал:
 - Надо действовать, а не сопли вешать!
- Как действовать? Что я могу сделать? – отчаянно крикнула она.
- Ты разговаривала со своим начальством?
- Да, я ей говорила, что не могу больше. Я просила отпустить меня.
- И что она ответила?
- Она сказала, что всем сначала не нравится, а потом привыкают.
- И что? Действительно привыкают?
- Другие привыкли. А я не могу! Не могу!!! Мне с каждым днем все хуже, все отвратительнее!! Я больше этого не выдержу!!! Лучше мне умереть!! Я хочу умереть!!!
Она опять готова была сорваться в истерику. Дизон снова сильно тряхнул ее. Но чем он мог помочь ей? Ничем!
- Тогда умрем вместе, - решил он.
- Тебе-то зачем умирать? – удивилась она.
- Зачем? Разве ты не знаешь, что я не могу жить без тебя?
- А я не могу больше там жить!!! – снова закричала она.
- Тише, ради бога. Тише. Сядь!
Он снова усадил ее на бревно. «Что делать? Что же нам делать?» Его охватило отчаяние. Он поднял голову к небу. Сквозь ветви деревьев были видны звезды, и среди них ярче всех горела звезда, которую зубляне называли Божий Глаз - самая большая звезда на небе Зубли. И вдруг Дизон, сам не сознавая, что делает, встал на колени и протянул руки к Божьему Глазу.
- Ты, всемогущий! - взмолился он. - Я обращаюсь к тебе за помощью! Спаси Килию! Помоги ей! Помоги нам обоим! Мы хотим быть вместе! Мы ни в чем не виноваты. Мы никому не причинили зла. Мы просто любим друг друга. Помоги нам, Божий Глаз! Помоги!
Килия затихла, глядя на Дизона большими испуганными глазами. Он опустил голову и некоторое время молчал, потом взял руки Килии в свои.
- Поможет нам бог или нет, - сказал он тихо, но решительно, - я буду действовать. Я никому не дам обижать тебя. Я клянусь тебе, Килия! Я пока не знаю как, но я обязательно вызволю тебя оттуда, и мы будем вместе. Ты хочешь быть вместе со мной? Всегда вместе?
Килия глотала слезы и кивала головой.
- Когда тебе надо возвращаться? – спросил Дизон.
- Никогда! Я убежала.
- Как убежала!?
- Ко мне опять пришел… этот… вонючий Картышка (Мартышка). Я ненавижу его! Он стал тащить меня, а я вырвалась и побежала. Я бежала, бежала, и вдруг слышу, кто-то меня окликает. И голос знакомый. Смотрю, а это Колубь (Голубь). Он дежурил у Задней калитки, увидел, что я бегу, и позвал меня.
- Кто такой этот Колубь?
- Это мой друг детства. Мы с ним играли, когда были маленькими. Он хороший. Он спросил, почему я реву. Мне стыдно было признаться, что это из-за Картышки, и я сказала, что моя мамашка заболела, а меня не отпускают навестить ее. Тогда Колубь сказал: «Давай я тебя выпущу через Заднюю калитку. Только одна нога здесь, другая там». И я убежала и прибежала сюда.
- Ты умница, Килия! Ты все сделала правильно. Но теперь тебе надо возвращаться.
- Нет-нет! Я туда больше не пойду!!
- Ты можешь пока пожить у мамашки?
- Нет! Они придут и заберут меня обратно. И мамашке за меня попадет.
- У тебя есть какое-нибудь место, где бы ты могла на время укрыться?
Килия грустно покачала головой.
- Килечка, милая, я не могу тебя сейчас взять с собой. Мне некуда тебя взять и негде спрятать. Кроме того,  я сейчас сам под наблюдением.
Килия молчала.
 - Что будет, если они обнаружат твой побег?
- Будут искать.
 - А когда найдут?
- Не знаю.
- На остров негодонок могут сослать?
- Они всё могут.
- Килия!!! Если тебя отправят на остров негодонок, я уже ничего не смогу сделать! Я прошу тебя, Килия, подожди немножко. Потерпи. Я что-нибудь придумаю. Я обязательно придумаю и приду за тобой. И мы будем вместе. Потерпишь?
Килия опустила голову и молчала.
- Если ты не вернешься на комбинат, - привел последний довод Дизон, - ты подведешь своего друга Колубя. Из-за тебя его накажут, пошлют в штрафбат. Оттуда не возвращаются.
 Килия встревожилась.
- Он только недавно женился.
- Тем более. Пойдем, Килия!
Дизон помог ей встать с бревна. Он шел впереди быстрым шагом, беспрерывно оглядываясь по сторонам. Килия едва поспевала за ним. На обрыве он сам взял у Килии букет и бросил его в реку. Не доходя до Крюпинок, Дизон остановился.
- Кто такой этот Картышка? – спросил он.
- Это мой бывший сосед. Он старый и противный. Когда я еще жила с мамашкой он все время ко мне приставал: дергал за волосы, щипался, а то еще обтирал о мое платье руки. Я плевала в него, а он грозился: «Погоди! Станешь «козочкой», я тебе отплюю». А теперь он ходит ко мне каждый день. А нам нельзя отказываться. А меня тошнит, едва он приближается. И от него воняет. И он …
- Подожди, Килия, - остановил ее Дизон. - Лучше расскажи мне подробнее, где он живет и как выглядит.
- Он живет наискосок от нашего дома.
- Номер дома?
- Семнадцать.
- Как он выглядит?
- Ффу-у!
- Точнее! Так, чтобы я мог узнать его.
- Зачем?
- Затем, чтобы он больше не пришел к тебе.
- Как это?
- Это мое дело, как. Ты расскажи, как он выглядит.
- Маленький такой, тощий, кривоногий. Носит все время наградной берет с одной полосой. А под беретом лысина. И все время похваляется этим беретом, а все знают…
Дизон припомнил старика, который спрашивал о Килии у ее мамашки.
- Нос длинный, крючком?
- Да! А из ноздрей волосы торчат пучками. Бр! – передернулась она.
- Слушай меня внимательно, Килия! Ты можешь быть спокойна. Картышка больше у вас не появится. Но я прошу тебя не делать глупостей. Помни, я скоро заберу тебя, но я должен быть за тебя спокоен. Веди себя тихо и незаметно, как серая мышка, так чтобы никто ничего не заподозрил. И конечно, никому ничего не рассказывай. Ты должна знать, что среди вас есть информаторы. Не доверяй никому, даже твоему другу Колубю.
- Колубю? - удивилась Килия.
- Чем меньше людей знают, тем лучше. И еще. У нас с тобой должна быть связь. Скажи, почему ты не выходишь в поселок?
- Не пускают.
- Почему? Другие же выходят.
- Выходят те, кто забеременел.
- Понятно!
- А ты можешь еще раз-другой попросить Колубя выпустить тебя ночью?
- Попробую.
- Ваши охранники работают через пять суток. Если тебе удастся договориться с Колубем, приходи на наше место. Я буду ждать тебя в дежурство Колубя с десяти до двенадцати ночи. Если же ты не сможешь выйти, я переброшу тебе записку через забор. Примерно в ста пятидесяти метрах справа от Задней калитки с внешней стороны забора растет высокая сосна с гладким стволом. У нее ветки есть только на самой макушке. Я нарисую на стволе коричневую полосу чуть выше забора, так чтобы ты была уверена, что это то самое дерево. Если нам не удастся встречаться, я буду тебе перекидывать через стену записки как раз напротив этой сосны. Записка будет завернута в зеленый листок, так что тебе придется потрудиться, чтобы найти ее. Я дам тебе знать, когда буду готов забрать тебя. Поняла? А теперь иди!
Дизон тихонько подтолкнул Килию.
- И помни, - сказал он ей на прощание, - что я действую, и мы скоро будем вместе.
 Килия пошла вперед. Дизон проследил, чтобы она благополучно прошла через калитку, и повернул назад.