Чтобы помнила

Она была весьма странным человеком, и хранила в себе много секретов, притом, что спокойно могла рассказать эти секреты кому угодно. Но даже если вы их узнали, это совсем не означало, что вы разгадали ее саму. По настоящему Александру знал только один человек – это я.
Я знала о ней все, и самое главное я знала ее жизнь. Жизнь эта была несчастливой женщины, да, у нее был муж, и были дети, и все то, в чем может нуждаться человек. Но ее душа никогда не укладывалась в рамки принятых обществом норм, Саша всегда и во всем видела тайный смысл.
Я не верю в приметы, но ей я верю всегда. Особое удовольствие ей доставляли числа, а если точнее – даты: смерти и рождения, поездок и отъездов, и все, которые можно только придумать, эти числа она держала у себя в памяти. И, конечно же, очень любила о них рассказывать. Второе, о чем она могла говорить часами – семья, то, чего у Саши на самом деле не было никогда, конечно же, не считая меня, друг для друга мы всегда стоим на пьедестале.
И так мы жили долго. Говорили часами, рассказывали секреты, делали сюрпризы, вкусно готовили, порой плакали, защищали друг друга, а самое важное: Саша меня все время учила, и я знаю, что учила она меня непременно чему-то очень правильному, учила меня правильно жить, жить так, чтоб я была непременно счастливее ее. А я в свою очередь тогда была маленькой девочкой и мало чего понимала во всех человеческих отношениях, а уж тем более в душах. Но время шло, я взрослела, и стала многое понимать. А Саша сильно заболела. Она всегда говорила, что болезни даются людям в наказание либо за большое счастье, либо за плохие поступки. Ни того, ни другого за ней не наблюдалось. Я до сих пор не пойму за что она болела. Болезнь ела ее изнутри, и таких бесед как в моем детстве у нас уже не выходило.
А потом и психика Александры стояла под большим вопросом. Дома она почти не бывала, все больше в больницах, в гости мне ездить было не к кому, но я исправно ее навещала. И это доставляло мне много боли, как будто болела и я. Разговоры наши вскоре перестали нести в себе смысл, разум уже покидал ее. А потом врачи сказали... Да, мне осталось навещать ее уже не долго. И каждый раз я ездила к ней, как в последний. Мне очень хотелось ей что-то сказать, но что я не знала. А она уже не могла говорить. И мы молчали. Я просто сидела рядом и смотрела, как с каждой минутой она удаляется от меня, и так могли проходить часы.
И вот, в один из дней моих посещений, я поняла, что хотела сказать:
- Я люблю тебя…
Слезы покатились из моих глаз, ответа я не ждала, я даже уже не рассчитывала, что она меня услышит. Что она меня не видела - я знала, глаза были плотно закрыть, но то, что она меня чувствовала, я не сомневалась. И я не хотела, чтоб она знала о моих слезах, поэтому я их вытирала с лица. Взяв своей мокрой рукой ее холодную, сильно ее сжала, я не хотела отпускать Сашу от себя. Она вздрогнула.
- Я тоже… Я тоже тебя люблю.
А на утро позвонил врач и сказал, что Саши больше нет. И я не плакала.