Прощай, Фрикетта! 5

Глава 5. Мистика и живопись

Мы сидели на краю широкой кровати, которая стояла посреди мастерской, и пили портвейн. Мне привыкшему со студенческих лет к таким устойчивым сочетаниям, как «портвейн 777» или «портвейн 76» было непривычно само слово «Porto» на этикетке пузатой иностранной бутылки. Темно-рубиновый напиток красиво отсвечивался в бокале из тонкого стекла. Я знал, что портвейн опасное вино, от него пьянеешь как-то совсем незаметно. Потягиваешь сладковатое густое вино небольшими глотками, наслаждаешься вкусом и ароматом вина, самим этим действом и не замечаешь, как незаметно тяжелеют ноги и начинает кружиться голова. Вино под названием «Porto» имело приятный густой вкус напоминавший вкус вишни.

Смакуя вино, я заметил, что Фрикетта почти не пьет. Она только лишь слегка касается края бокала губами, чтобы намочить губы, а потом эротично облизывает, смоченные вином губы, кончиком языка. Делает она это механически, по привычке, не обращая внимания на то, как это смотрится со стороны. Но, мне не хотелось думать о том, что эта ее проделка, специально рассчитанная на меня.

Сегодня Фрикетта была одета в брючный костюм ярко-красного цвета и выглядела очень привлекательно. Насколько я помнил, в школьные годы она в выборе одежды отдавала предпочтение брючным костюмам с длиннополыми пиджаками, «а ля» кардиган. В те далекие уже, школьные времена слово «кардиган» представлялось мне романтичным. Я и не предполагал, что жилет с карманами без воротника, высоко застегивающийся, получил свое название от имени какого-то английского графа, командовавшего во время руско-турецкой войны кавалеристской бригадой и прославившегося там в каком-то сражении. Оказывается, этот самый Кардиган вошел в историю не только тем, что умел воевать и водить в атаку своих кавалеристов, но и тем, что придумал особый крой одежды. Придуманный этим генералом теплый вязаный свитер без воротника, на пуговицах с накладными карманами, во время Крымской войны стал частью одежды английских солдат. Идея командира надевать под мундир жакет английских солдат согревала буквально. Оказывается ночи в Крыму бывают очень холодными...

Длинный кардиган и брюки делали даже такую невысокую девушку, как Фрикетта, выше, и стройнее.

Рядом с кроватью, на которой восседал я, всего в нескольких шагах от него, стоял мольберт с неоконченной картиной. Изображенный на картине юноша, очень похожий на меня, следил за нами. Волчий взгляд этого голого нахала раздражал меня. Казалось, что его взгляд как бы спрашивает меня: «Что, умник, не смог прочесть то, что написано на свитке?» И перед моими глазами неожиданно начинали плясать буквы греческого алфавита, эти, не совсем привычные для русского человека, альфы и омеги. Они складывались в слова нечитаемой абракадабры, выстраивались в столбцы и в длинные бесконечные предложения без знаков препинания.

Разговор у нас как-то не клеится. Я молча пил вино, разглядывая голого нахала с волчьим взглядом, изображенного на картине.

Фрикетта, заметила это и, не говоря ни слова, направилась к картине и начала закрывать картину драпировкой. Я продолжал пить вино, мысленно отметив еще раз то, что этот настоящий портвейн действительно очень крепкий. Я не знал, что для такого вина как портвейн важнейшим признаком качества является крепость. Своей популярностью в мире портвейн обязан, англичанам, которым как-то пришла в голову идея добавлять в вино спирт, чтобы повысить его крепость и помочь ему выдержать долгие морские путешествия. То, что я вдруг задумался именно об этом качестве вина, подтверждало одно – я медленно пьянею.

«На фига, я приехал сюда? На фига?...» - почему то один и тот же вопрос в разных вариациях казался мне наиболее актуальным. Странно, что с того момента, как я принял решение поехать к Фрикетте прошло несколько дней, но за все это время у меня не возникало никаких сомнений о правильности решения поехать в столицу на несколько дней. Наверно, причина, вынудившая меня откликнуться на приглашение Фрикетты, была, но я о ней старался не думать.

Мне вспомнились слова одной одноклассницы, давным-давно определившей наши с Фрикеттой отношения, как «роман». Кажется, это было в десятом классе,

Фрикетта была невысокой девушкой с небольшой грудью. Она скорее напоминала девочку-подростка, а не девушку, художницу и модельера, которая не только знает и понимает живопись, но и мастерски владеет кистью. Ее большие темно-синие глаза придавали ее лицу выражение, в котором было что-то детское. Правда в этих больших темно-синих глазах также читалась какая-то необъяснимая строгость. Наверно, так иногда на взрослых смотрят дети, когда в их взгляде появляется какая-то необъяснимая не детская суровость и серьезность.

Сидя на кровати с бокалом темно-красного портвейна я заворожено смотрю на Фрикетту. Похоже, что вино и действительно было крепким, так как у меня перед глазами все начинало плыть. Сколько вина я выпил? Бокал. Полтора. Два.

--Так будет лучше? – сказала Фрикетта, закончив укрывать неоконченное полотно. – И все же тебе что-то в этой картине не нравится?
-- И с чего это у тебя вдруг такие выводы?
-- Интуиция…
-- Интуиция? Нет у тебя никакой интуиции… - я начинал злиться. Мне не хотелось продолжения разговор об ее картине.
-- Да, это моя картина, - сказала она, -- Да, картина не совсем… Но…
Она недоверчиво посмотрела на меня, пытаясь понять, что я могу ей сказать в ответ.
-- Да, я не художник... просто иногда я пробую писать... иногда это у меня получается... иногда - нет… Но, я же не профессиональный художник...

-- Фрикетта, перестань… Я же сказал, что мне понравилась твоя картина, -- мне не нравилось, что мы как бы зациклились на обсуждении неоконченной картины. – Я же сказал, что в картине есть что-то мистическое и таинственное. Она как будто из какого-то другого мира! Но! Мне не понравилось, что ты изобразила меня…

-- Не тебя… - Фрикетта настаивала на своем. Она почти перешла на крик и от этого немного раскраснелась. – Я, повторяю еще раз… Я изобразила не тебя… Плохо, что ты считаешь иначе… И это ужасно.

Эти слова Фрикетты немного озадачили меня.

-- Пойми ты, на картине изображен юноша из другого времени, из другого мира… Просто он немного похож на тебя и только то…

Я не совсем понимал, что она хотела этим сказать. Картина Фрикетты не больше, чем что-то в стиле фэнтези. В последнее время этот стиль стал особенно моден. И вообще, живопись – продукт зрения конкретного зрителя. Один зритель сможет увидеть и понять то, что хотел изобразить художник, другой ничего видит, и ничего не понимает.

-- На этом полотне я хотела изобразить свою мечту, красивого юношу, который еще ничего не знает о жизни, который еще только-только вступает в жизни… Мне даже хотелось написать на свитке текст, начинающийся с известного «познай себя!» или «nosce te ipsum»… Но, я не знала как это написать по-гречески…- Фрикетта пыталась объяснить мне свою задумку, которая пока еще не полностью нашла свое отражение на полотне.

-- А мне твой Аполлон напомнил меня самого, вредного пацана из нашего класса… Этакого жмота с волчьим зглядом, никогда и никому не дающего списывать…

-- Да, ты именно таким и был в десятом классе, - согласилась со мной Фрикетта, - За это тебя и не любили в классе.

Наш разговор о живописи постепенно перетекал в занудную беседу двух пьяных. Меньше всего мне не хотелось сейчас вспоминать школу.

-- Хочешь еще вина? – спросила Фрикетта.
-- Хочу. Правда, мне не хотелось бы сегодня упиться…

-- Ты, чем-то расстроен? – Фрикетта наполнила вином до краев мой бокал. Я подумал: «Хочет меня споить!» Подумал, но вслух не сказал ничего. Себе Фрикетта не налила, в ее бокале по-прежнему оставалось ровно столько вина, сколько я налил в него несколько минут назад.
       
Я же продолжал пить крепкое вино, не спеша, отпивая его небольшими глотками. Мне было как-то все равно, что будет потом. Я пьянел потому, что мастерская начинала мне нравиться. Я находил все здесь необычным. Не отрывая глаз, я следя за Фрикеттой, за каждым ее движением. Фрикетта заметила, что я неожиданно как-то обмяк.

-- Опьянел? – спросила она.
-- Немного.
-- Больше не пей!
-- Хорошо, только допью то, что у меня в бокале.
--Ты посиди здесь, а я пойду приготовлю тебе постель. Хорошо?
--Хорошо…

Фрикетта вышла, оставив меня в мастерской одного.

Я встал с кровати и стал прохаживаться по мастерской, рассматривая висевшие на стенах графические листы.

Случайно мое внимание привлекла какая-то старая газета, лежавшая на окне. Это было малотиражное рекламное издание, какие, безусловно, есть в любом городе. Такие небольшие газетенки помимо рекламных объявлений, чаще всего печатают анекдоты и статьи про НЛО и всякие необъяснимые явления. На первой странице газеты, которая попала мне на глаза, был изображен фрагмент известной картины Репина «Иван Грозный убивает своего сына», под которым было крупно напечатано название статьи: «Картины убивают…».

Я заинтересовался этой статьей. То, о чем говорилось в статье, взволновало меня. В статье рассказывалось о роке, преследовавшем одну из известных картин Ильи Репина «Иван Грозный убивает своего сына». Оказывается, эта картина отрицательно воздействует на зрителя, что уже неоднократно подтверждалось неадекватной реакцией некоторых из них. Картина производит отрезвляющее и вместе с тем отрицательное воздействие на людей психически неуравновешенных. Первые трагические события с этой картиной произошли чуть позже, когда старообрядец и живописец Балашов исполосовал эту картину, сделав три страшных пореза по субъектам картины, особенно по их лицам. Хранители музея не сумели во время предохранить картину от акта вандализма. Потрясенный увиденным, главный хранитель музея заболел, он не смог пережить этого происшествия и через несколько дней покончил с собой, бросившись под поезд.

Картину восстановил сам Репин, «переписав» лица Грозного и царевича.

Далее в статье рассказывалось о том, что картина с самого начала давалась художнику не просто. На ранней стадии написания полотна он убирал незаконченный холст с глаз долой, нейтрализуя, таким образом, ее отрицательное воздействие.

В разное время художнику для этой картины позировало несколько натурщиков. До нашего времени сохранился этюд головы царевича, в котором узнается знаменитый прозаик Гаршин. Самое ужасное то, что вскоре после позирования Гаршин бросился в пролет лестницы и разбился насмерть. Что в этом было случайность, а что закономерностью трудно сказать. Молва утверждает, что Гаршин был душевнобольным человеком и его недуг время от времени обострялся. И только то...

Первым законченную картину Репин показал в мастерской друзьям. Полотно произвело на них ошеломляющее и гнетущее впечатление. Когда же «Иван Грозный» был представлен на выставке в Петербурге, то реакция широкой публики оказалась такой же, как и у друзей художника. Реализм картины, граничащий с натурализмом, испугал зрителей. Говорят, что Великий князь Владимир Александрович, посмотрев эту картину назвал ее «страшной картиной». Поначалу она даже была запрещена императором и лишь через некоторое время этот запрет был снят с оговорками о нежелательности ее показа женщинам и детям.

Прочитанное ошеломило меня. Я некоторое время не мог успокоиться.

Статья говорила о существовании некой необъяснимой связи между портретом и оригиналом. Оказывается, эта необъяснимая связь иногда может «активизироваться» и напомнить о себе изображенному на портрете человеку, если что-то случится с самим портретом. Очевидно, реально существует энергетическая связь «зритель-картина-художник» или «изображенный на картине человек-картина-художник». Неприемлемое отношение к некоторым полотнам частично сказывается на самом художнике. Поэтому общение с картиной может вызвать самые разные чувства, например, такие как подавленность, грусть, меланхолию и ухудшение самочувствия. Художник, чьи замечательные исторические полотна в большинстве своем «подпитывают» энергетику зрителей, может оказаться энергетическим вампиром с предопределенной трагической судьбой. Общение людей с портретными образами на полотнах не проходит бесследно. Автору статьи хотелось убедить читателя в том, что между зрителем, изображенным на полотне человеком, картиной и художником устанавливается энергетическая связь, которая может быть или подпитывающей зрителя, художника своей энергией или забирающей у них честь их энергии. В редких случаях картина остается нейтральной.

Человеческие эмоции от общения с картинами становятся иногда более резкими и чувствительными, от желания уничтожить образ до желания постоянно смотреть на него, чувствовать и думать.

Подмечено, что некоторые произведения искусства наделены магической силой. Связано это, как правило, с тем, что художник, создавая картину, вкладывает в нее всю свою душу, насыщая тем самым полотно огромной энергией, которая за многие десятилетия и века своеобразной «выдержки» в какой-то момент может достигнуть критического уровня и «выстрелить»...

Статья настолько взволновала меня, что я мгновенно отрезвел. В моем рту пересохло, колючий сухой ком застрял в горле, он мешал дышать и проглатывать слюну. Что бы хотя бы как-то приглушить волнение и упокоиться, я налил из оставленной Фрикеттой бутылки портвейна и залпом его выпил его.

-- Бред! – единственное, что я смог произнести в тишине мастерской.

Прочитанное мною в случайно подвернувшейся статье, заставило по-другому взглянуть на само понятие живопись. Факты, изложенные в статье о мистическом полотне Ильи Репина, не казались мне простой игрой случайностей.

Очевидно, все объекты в нашем материальном мире являются частью единого целого, которое иногда разъединяется, иногда соединяется вновь. При всей наивности такого вывода, он не противоречил и не отрицал одного из постулатов высказанного когда-то известным немецким философом: случайность совпадений являются следствием мировой гармонии, которая приводит к взаимопересечению людских судеб.

Мне не хотелось верить тому, что совпадения, о которых говорилось в статье, что-то большее, чем случайность.

То, что на картине изображен юноша, похожий на меня, казалось мне каким-то тайным знаком судьбы, сигналом о том, что в недалеком будущем должно что-то случиться. Однако, я не был в состоянии расшифровать эти знаки и сигналы. Я не обладал необходимым минимумом информации, который мог бы позволить мне сделать какой-то вывод из того, что было доступно. Помочь понять случайность и перевести ее из мистики в реальность, наверно, могла та самая, то появляющееся, то исчезающая надпись, которую ни Фрикетте, ни мне так и не удалось прочесть.

Кроме того, мне не было известно, что Фрикетта как художник, хотела сказать, о чем думала и что переживала в тот самый момент, когда писала глаза Аполлона, которые смотрели на зрителя по-волчьи. Мне было неведомо, какое чувство водило кистью Фрикетты. Сейчас мне хотелось только того, чтобы эта картина так и осталась незаконченной.

Фрикетте удалось изобразить волчий взгляд юноши похожего на меня, смотрящего из прошлого в настоящее. Это взгляд как бы спрашивал: «Вас интересует, что я читаю?» На этот странный вопрос я отвечал: «Да! Интересует… но прочесть то, что ты читаешь я не могу. Надпись не читаема…»

Мне казалось, что портрет юноши, названного Аполлоном, отнимал у смотрящего на него зрителя, уверенность. Ответ на молчаливый вопрос Аполлона приходил к зрителю как бы сам собой. «Грешный, тебе не дано того, что будет. «Знать» - это удел богов!» От осознания этой простой истины у меня как у зрителя, возникало странное чувство тоски. Тоски, точно, как будто бы мне хотелось прочесть то, что написано на свитке, но я не смог это сделать. «Точно, как будто бы...» Мне, как грешному человеку, не удавалось уловить и понять странный взгляд божества, и не дано было увидеть то, что может видеть только божество.

Мои мысли и рассуждения были прерваны появлением Фрикетты в дверях мастерской.

-- Чё такой кислый? – поинтересовалась Фрикетта.

Я не решился сказать ей о том, что я недоволен тем, что она использовала набросок моего портрета в своей картине. Мне казалось, что мои претензии надуманы. Но, похоже, что Фрикетта что-то уловила. Возможно, она обратила внимание на то, что газета лежит не на окне, а на полу.

-- Читал? – спросила Фрикетта, глядя мне в глаза.

-- Да.
-- И что скажешь?
-- Ничего.
-- Ты думаешь, что тебе, что-то угрожает?
-- Наверно…
-- Но, в моей картине нет ничего такого, чтобы могло…- Фрикетта хотела успокоить меня, но я не дал ей договорит:
--Ты можешь назвать хотя бы один мифологический персонаж, которому Аполлон не сделал ничего плохого?

Фрикетта ничего не ответила. Наверно, она не знала ни одного такого персонажа или плохо помнила древнегреческие легенды.

Странным было уже то, что накрытая драпировкой картина, продолжала воздействовать на меня, порождая в моей голове самые противоречивые мысли.

-- Не сходи с ума… я могу тебе рассказать массу таких историй о картинах и художниках. При чем эти истории покруче чем те, что ты прочитал в этой газете, - похоже, Фрикетта начинала злиться.
       
--Можешь?

-- Могу. Например, был такой американский художник Арча Горки, который перед смертью написал картину под названием «Черный монах». В это свое последнее произведение он вложил впечатления и переживания деревенского детства, проведенного в Армении. Этот художник родился в турецкой Армении, в зажиточной семье, его род восходит к потомкам армянских апостольских священников. Казалось, что ему предстояло прожить жизнь в комфорте и достатке, в окружении любящей семьи на земле, которую он сам позже называл Раем. Однако в это время начались события, которые позже нарекли геноцидом армян. Когда Арче было четыре года, его отец был покинул свою семью и уехал в Америку. Если бы он остался, то был бы призван в турецкую армию и должен был бы с оружием в руках сражаться против своих сородичей армян.

Юношей Арча пережил то, что называют геноцидом. На его руках умерла от голода мать. После смерти матери он с малолетней сестрой на руках остается без средств существования. Через несколько лет Арча вместе с сестрой тоже перебирается в Америку, где их встретила старшая сестра. Почти незамедлительно после этого его одного послали к отцу, которого он не видел с четырех лет. К этому времени юноша был полон неприязни к своему отцу, практически незнакомцу, который, как он считал, бросил семью на произвол судьбы.

Так вот, этому юноше, в шестнадцать лет оказавшемуся на чужбине, суждено было стать одним из известнейших художников.

Но, все это предисловие.
 
Один из искусствоведов считает, что художника в последние годы художника необъяснимо связаны с мистическим рассказом Чехова «Черный монах». Этот рассказ настолько потряс его, что под впечатлением от прочитанного, он написал картину с таким же названием. Странная картина с названием «Черный монах», по мнению некоторых искусствоведов, стала причиной самоубийства художника. Чувства, отданные холсту, опустошили художника. Возможно, что он, излив все тревожившие его чувства, на полотно, подписал сам себе смертельный приговор. Игра воображения художника поменялась местами с реальностью и он, пережив особенное эмоциональное состояние, вскоре покончил с собой. Говорят, что перед самоубийством ему воочию явился черный монах и это видение, было запечатлено им на картине перед смертью.

Фрикетта замолчала. Я как-то не сразу понял то, о чем она намеревалась сказать, рассказав об этом неизвестном мне художнике. Скорее всего, она хотела убедить меня в том, что быть художником, изображающим кого-то, не менее безопасно, чем быть изображенным на картине.

-- Люди глупы, - добавила Фрикетта, каким-то не своим голосом. - И, если им что-то изложить или объяснить что-то правдоподобно, то они почти все поверят во что угодно. Люди глупы и могут поверить лжи, оттого что хотят верить, будто это правда, или оттого что боятся знать правду. Вот об этом и говориться в прочитанной тобой статье. Головы людей полны всякими знаниями и верованиями, большинство из которых ложны, но все же люди в это верят. Люди глупы: они редко могут отличить правду от лжи, но, тем не менее, они не сомневаются, что способны на это. Наверно, это объясняет, почему появляются лжепророки и лжеучения. Похоже, что людям хочется во что-то верить, и это их желание позволяет одним глупцам одурачить других.

--Эка закрутила… Но, все это не более чем легенда. Не так ли?

Мне не хотелось верить в эту историю потому, что ее трагизм казался мне сплошным вымыслом. Я никогда не слышал об этом художнике, да и рассказ Чехова «Черный монах» не читал. Признаваться в этом мне не хотелось, куда проще было проигнорировать рассказанную Фрикеттой историю.

-- Нет, это не легенда – это реальная история с оттенком мистики. Мне ее рассказал хозяин этой мастерской, Никита Иванович. Он не только прекрасный художник, но и чудесный преподаватель истории изобразительного искусства, истории подобный рассказанной мною он знает много, профессия у него такая.

-- Не легенда... – задумчиво прошептал я в ответ, мне не хотелось продолжать разговор на эту тему. Что-то подсказывало мне, что сейчас лучше помолчать.

-- Странно то, что судьба этого художника и его «Черного монаха» напоминает судьбу Есенина, у которого тоже был свой «Черный человек». Говорят, что перед тем как уйти из жизни, художник написал на раме последней картины «Прощайте, мои дорогие…». И как тут не вспомнить Есенинское «До свиданья, друг мой…»

Фрикетта замолчала.

-- «Черный монах», «Черный человек»… - я повторил эти слова про себя, пытаясь понять, что Фрикетта хотела этим сказать. Мы не всегда говорим то, что думаем. В сказанном, чаще всего, есть закодированная информация, которую мало раскодировать, надо еще и понять то, что хотел нам донести наш собеседник. Непонимание – это бич современной цивилизации.

-- Уже поздно… - сказала Фрикетта.

Часы показывали час ночи.

Я не предполагал, что мистические совпадения в жизни совершенно не знакомых друг с другом людей могут быть такими. Природа странных совпадений почти всегда остается необъяснимой загадкой. Но, я, почти всегда, был убежден в том, что мистические истории и интересны, прежде всего, тем, что в них велика необъяснимая случайность совпадений.

-- Фрикетта, я где-то читал, что законченный рисунок вбирает в себя энергетику, помыслы и возможности тек, кто на них изображен. Неужели это так?

-- Не знаю. Наверно, всем хочется, чтобы так было.

-- И, правда, что по портретам можно определить прошлое и будущее тех, кто на них изображен?

-- Думаю, что это не так… Что в портрете от прототипа, что от самого художника трудно сказать. Простой зритель, как правило, портрет оценивает по критерию «похож-непохож». В то время, как настоящий портрет - это нечто большее. Ты знаешь, что на всех известных портретах Пушкина он разный. На известном портрете Кипренского он один, а на портрете Тропинина - совсем другой. Современники Пушкина по разному воспринимали его портреты, некоторые из них считали, что на всех известных портретах поэт «приглажен и напомажен». Может быть, поэтому Тропинин и решился написать Пушкина в домашнем халате, не задаваясь целью вникать в психологический анализ. Именно этот портрет Пушкина его современники признавали, выставляя ему оценку «похожий».

Я почти не слушал того, что говорила Фрикетта потому, что к этому времени и выпил много, и очень сильно устал. Сказывалась то, что накануне в поезде я не спал всю ночь.
Фрикетта заметила это и отреагировала на мое безразличие соответственно моменту:
-- Ладно, закончим на этом наши разговоры о живописи. Хорошо…
--Хорошо, - кивнул я головой. Но, чтобы окончательно закончить наш странный разговор добавил:
-- Фрикетта, критерий «похожий-непохожий» не всегда работает. У нас в доме в прихожей висел фотопортрет моего деда по материнской линии. Как-то я сказал отцу:
-- Странно, дед на портрете сегодня какой-то очень сердитый?
-- Ладно, тебе ерунду говорить, - ответил отец.
-- Правда-правда, - не отставал я.
-- Наверно, ты сегодня в школе себя вел недостойно, - вмешалась в разговор мать. Я ничего не ответил это ее замечание, побоявшись, что мать как-то может узнать, что я сегодня в школе получил две двойки.
-- А дед на портрете и правда был сердитым?
-- Нет! Просто портрет был увеличенной подретушированной копией маленькой старой фотографии. На таких фотографиях лицо человека больше похоже на нарисованный портрет, выполненный в примитивном стиле.

Мне кажется, что то, как мы воспринимаем картины и фотографии во многом определяется не тем, что на них изображено, а тем, что мы переживает в тот самый момент, когда смотрим на них. Подтверждение этой мысли я неоднократно получал в детстве. Мой дед на фотопортрете в прихожей всегда был разным. То он мне казался молодым и красивым мужчиной, то хмурым стариком, упрекающим меня в каких-то недостойных поступках. То, одобряюще добрым и ласковым. Я видел в портрете то, что хотел видеть, а не то, что на нем было запечатлено.

С этими словами мы отправились спать.
 
 Редакция 31.05.2008.
© Dain Ave. Журнальный вариант. C “Акно”, 1. 2008г.
C. dainave@yandex.ru
© Все права на данный текст принадлежат исключительно автору. Использование этого текста или его частей без согласия автора запрещено.