Глава 25. иван-дурак в преддверии преисподней

ГЛАВА 25. Иван-дурак в преддверии преисподней.

Лето было невиданно жарким.
На набережной Иван присел на скамейку, и, несмотря на некоторую свежесть, исходящую от Волги, его разморило …

Вокзал приволжского города. Очередь за билетами. Иван пьян. В его руке мятые пятидесятирублевки. Кто-то посоветовал спрятать. А нам все равно, бормотал Иван. Его окружили темные личности. Выхватили деньги. Убежали. Иван пытался догнать. Куда там! …

Все.
Билет купить не на что.
Иван побрел наугад. Вошел в полупустой зал ожидания. И нарвался на грабителей. Один - в потрепанном пиджачке с поднятым воротником. Остроносое невыразительное лицо. Второй и вовсе как серая мышь. Иван схватил остроносого за шиворот и зажал в угол.

- Отдай деньги, шушара, - с остервенением прошептал Иван в оттопыренное ухо.

- Порежь его, - прошипел с другой стороны серый.

- Нет, я ему дам. Пусть меня режет, - съязвил грабитель и резким неуловимо быстрым движением выхватил нож-бритву.

Но протрезвевший Иван оказался на мгновение быстрее. Он перехватил бритву и приставил ее к горлу остроносого:

- Кишка тонка.

- Ну и ладно. Режь, - прохрипел серый.

- И зарежу. Я афганец. Мне терять нечего, - Иван начал медленно резать шейную мякоть. Свинья завизжала.

В зал резво вбежали еще четверо из той же банды. Один из них вплотную прижался к Ивану и приставил к его горлу свой нож.

- А теперь, как? Брось нож, дурак!

- Пошел вон, сука, - Иван продолжил резьбу.

Остроносый вновь заверещал. Банда оторопела. Иван добрался до сонной артерии. Кровь хлестанула в потолок и оттуда дождем хлынула на бандитов. Ее запах возбудил массу низменных инстинктов. И в первую очередь страх. Такого поворота никто не ожидал. В наступившей тишине леденящий падающий на пол ор смертельно раненого зверя вышел далеко за пределы сознания нападавших.
 
Иван отбросил обескровленное, но еще хрипящее тело. Грабители окружали его плотным кольцом. Но страх уже безраздельно владел ими.

- Кто следующий, поганки? - Иван вошел в раж.

Ворвался ОМОН.
Боевые дубинки безжалостно крушили жалкую бандитскую плоть.
Удар. Иван рухнул на пол. В голове колокольный звон...
 
Очнулся дурак в камере среди тех же бандитов.
Со всех сторон зло шипело:

 - Что, сука, очухался? Мочить его, гада. Молись, фраер. До утра не доживешь. Не жилец, по глазам видно …

Иван лежал перед парашей. Кольцо бандитов стало сжиматься. Ванька схватил парашу и ударил ближайшего по башке. Дерьмо разлетелось по всей камере. Все в дерьме. Все опущены. Все жуют сраные сопли.
 
Двери камеры распахнулись. И Ваньку опять огрели дубиной...

Он пришел в себя. Один. В карцере. Нет, не один. Немереное количество крыс, вшей, клопов. Вся живность жадно сосала Ванькину кровь. Воздух карцера был насыщен микробами холеры и чахотки. «Это конец, - подумал Иван. - Вот и все мое предназначение: сдохнуть …»

Клацнуло. Дверь распахнулась. Вошел майор УВД. Его форма шла к глазам, глаза к небу, небо было в клеточку. Крысы, вши и клопы разом куда-то сгинули. Микробы осыпались на пол, притаились в трещинах стен.
 
- Признавайся, паренек залетный! - сурово произнес майор. - Раскалывайся. Что на тебе? Или мы сами всех наших глухарей на тебя повесим. Во век не отмоешься.
Специально для тебя отменят мораторий на смертную казнь. Россия содрогнется от ужасов серийного убийцы. Смотри, - майор вынул из кармана портативный телевизор, включил и протянул Ивану.

Дурак увидел на маленьком экране Василису Премудрую. Она сидела в избушке перед телевизором и плакала, держа перед собой огромный портрет Ивана.
Диктор говорил:

- Это главарь банды. Взят вчера на вокзале во время бандитской разборки. Патологически жесток. Сказочно живуч. Безмерно глуп. Просим тех, кто ранее где-либо встречался с ним или как-то пострадал от него, звоните 09, спрашивайте. Там скажут, кому звонить дальше...
Внимание! Нам только что стало известно, что сегодня ночью в камере, где содержался бандит, произошел пожар. Сгорело все, что могло. Стены и те оплавились. Но преступник жив, здоров, прекрасно себя чувствует и все отрицает…

Иван швырнул телевизор на пол и растоптал ногами.
Ему никто не помешал.
Успокоившись, Иван зачем-то спросил:

- Вы их отпустили?

- Да.

- Почему?

- Так надо, Иван.

- Они бандиты.

- Все относительно. И первые станут последними, а последние первыми.

- Они - убийцы ментов, потрошители гражданского благосостояния и активные избиратели депутатов, проводящих политику геноцида русского народа...

- Ну и что?

- А ты кто?

- Я - представитель власти.

- Какой власти?

- Не понял.., - мент пришел в замешательство, но в голосе зазвучала угроза.
 
- Какой ее ветви? - уточнил Иван.

- Исполнительной. Мне положено исполнять то, что прикажут. А как исполню, когда исполню и исполню ли - дело мое. В этом мне никто не указ.

- Ладно, майор. От меня-то что надо?

- Признания, Иван.

- В чем?

- Во всем.

- Ничего не понимаю.

- Ну что ж, подрастешь, - поймешь.

- Хорошо, если я во всем сознаюсь, то что?

- А ничего.

- Хм. А если не признаюсь?

- А такого не может быть. Коль попался, значит, виновен. Остается уточнить, в чем?

- И все-таки.., - настаивал Иван, - если не признаюсь, то что?

- А тоже ничего, - усмехнулся майор. - Мало что ли вас, Иванов, в России? Кого ни схвати, в чем-нибудь да виноват. Поднажми малость, и во всем признается. Ну, сам расскажешь или нам сочинять? - очевидно, майор начал терять терпение.

- У вас лучше получится.

- Как сказать...

Майор встал и вышел. Как только дверь за ним закрылась, на Ивана наехала вся живность, какая только была в камере. Вмиг его тело было разодрано в клочья. Причем разум не успел почувствовать боль, а душа помолиться...

Вначале было ничто.
Великое ничто.
Нихилиссимус ниментус.
В течение вечности по неведомой причине оно превратилось в нечто.
В утробе нечта зародился некто.
Так возник Господь Бог, который создал все вокруг, включая себя.
И открыл Он истину в Себе.
И обрел Он веру в Себя.
И появилась любовь к Себе.
И возникла ненависть.
И произошло раздвоение.
И вступил он в спор с самим собой.
Добро и зло.
И это явилось толчком к деятельности и развитию.
Все пришло в движение.
Все смешалось.
Хаос.
Организация.
Структуризация.
Создание индивидуума.
Оформление личности.
И, наконец, создание инструкции по правилам эксплуатации самого себя.
Сомнение - смерть.
Маловеры, Вера дает вечность, раскрывая сущность внутреннего мира.
Смерть, и … все сначала.
Порочный круг.
Рождение и смерть.
Из ничего - все.
Все - в ничто.
С каждым пришествием все сначала.
Глупость мира в безумии.
Свобода - в заключении.
Ключ к тайне жизни висит на волоске смерти …

...Иван с трудом разлепил веки. На него тут же обрушилась реальность. Его тело было сплошь облеплено насекомыми, вонзавшими и вонзавшими в него свои жала. Внутри и снаружи полыхал пожар. Иван вскочил с лавки и, срывая с себя одежду, бросился к Волге, нырнул в липкую, темную, вонючую воду и тут же, как ошпаренный, выскочил обратно. Тело Ивана покрылось бурыми пятнами и начало нестерпимо зудеть. Кожа слезала чулком вместе с трусами. Нестерпимые, непонятно от чего, мучения сводили с ума.

И тут на Ивана набросились девчонки-малолетки и принялись жестоко избивать его пустыми бутылками, камнями, туфлями и еще чем попало.

- За что??? - орал Иван.

- Не знаем!!! - орали в ответ малолетние девки-зверёныши.

Раздался вой сирены. Затем визг тормозов. Милицейский УАЗик едва не раздавил и дурака, и малолеток. Из ментовоза выскочили маски-ОМОН, в очередной раз схватили Ивана и через мгновение швырнули его, голого, к ногам майора.
 
- Он снова ваш, - не без сожаления произнес старлей и, исчезая, неожиданно послал Ивану воздушный поцелуй.

- Иван, - прорычал майор, - я тебя предупреждал. От нас никуда не денешься. Ха-ха... Влюбишься и женишься. Тьфу... Откуда это во мне? Среди нас не было, нет и не будет содомских грешников, - но, спохватившись, добавил, - пока я жив, - и продолжил. - Поэтому никто из моих ребят не питает любви друг к другу. Это большая удача. Скоро все вокруг на все сто будут больны СПИДом. Но не мы. ОМОН вне секса и вне закона, то есть вне заразы, то есть вне закона природы, то есть … - майора, похоже, заклинило. Он замычал, замотал головой и вдруг предложил Ивану. - Ванька, давай, сыграем в карты. В преферанс. Одну сдачу. Выиграешь - жизнь, проиграешь - смерть. Впрочем, выбора у тебя нет. Сдавай, - майор вынул из кармана карточную колоду и бросил ее Ивану.

- Я не умею, - осторожно сказал Иван.

- Чего? Умеешь. Еще как умеешь. Ты же в армии офицером служил. А какой офицер не умеет играть в преферанс? - Спросил майор и сам себе ответил, - Правильно. Только не русский. Это так же понятно, как и то, что в русскую рулетку по-настоящему могут играть только русские. Сдавай!

Иван вздохнул, взял колоду, передернул и сдал карты. У него на руках оказалась девятерная без прикупа. Началась торговля.

- Шесть первых, - с легкой усмешкой произнес майор.

- Семь вторых, - ответил Иван.

- Восемь третьих, - оскалил надраенные зубы мент.

- Девять третьих, - Ивану стало как-то не по себе.

- Десять четвертых, - не сказал, прошипел майор, вытащил из-за пазухи плоскую походную флягу, сделал добрый глоток и закурил сигарету из красной пачки с нарисованной на ней мордой Ильича. - Ну же, Иван, смелее.

Дурака бросило в жар. Карты заплясали в руках. Сердце сжалось до размеров кроличьего и заметалось в теле в поисках спасительного уголка. Везде было занято. Тогда оно рвануло в голову и нервно забилось в висках, изо всех сил гоняя кровь по извилинам дурацких мозгов.

- Мизер, - выдохнул Иван при семерке пик, бубновом тузе и восьми червах.

- Ладно. Пас, - казалось, что мент, в натуре, видит насквозь и Ванькины карты, и Ванькины мозги.

Иван взял прикуп, и у него свело скулы: крестовый туз и дама пик. Вот те на … Что же сбросить? Мука сомнений вызвала отрыжку, изжогу и тошноту одновременно. Еще немного, и карточная игра потеряет всякий смысл. Все равно рано или поздно смерть. Иван зажмурился, наугад сбросил две карты и прохрипел:

- Ходи, майор.

Мент, немного помедлив, бросил на стол семерку треф. Иван, затаив дыхание и обливаясь холодным потом, открыл свои карты. Туза треф не было. Пиковая дама улыбалась загадочной улыбкой и влекла, влекла, влекла …
 
- Везет же тебе, Иван. Дуракам и пьяницам всегда везет. А вот мне нет. С кем ни сяду играть, обязательно в заднице. Поэтому на деньги уже не играю.
Исключительно на жизнь или смерть, что, в действительности, одно и то же. Ладно. Уходи, Иван. Я обещал. С богом.

Однако Иван словно оцепенел, не в силах оторвать взгляд от бездонных глаз девки дамы.

- Эй, Иван! - крикнул майор и помахал рукой перед лицом Ивана. - Ты что, дурак? Онемел, ослеп, оглох? И все разом? Давай, проваливай отсюда. Хотя нет. Смотри.
Майор открыл свои карты. Иван округлил глаза: десять тузов. Губы мента расплылись в довольной улыбке. Эффект превзошел его ожидания: Иван впал в новую прострацию:

- Не может быть, - шептал он. - Не может быть. В колоде всегда должно быть четыре туза. Только четыре.

- А в моей колоде тузов столько, сколько надо. Убирайся. Не испытывай мое терпение. Смойся с глаз долой. Не то замочу.

Мент вытащил табельный пистолет, прицелился в Ивана и … нажал на курок. Сухо щелкнуло. Осечка. Мент с удивлением уставился на свой ПМ. Иван вскочил со стула, кинулся к двери, с силой рванул ее на себя и выскочил из кабинета в коридор. За его спиной мент еще раз нажал на курок. Из дула пистолета появилось синее пламя. Майор удовлетворенно крякнул и прикурил. А Иван на полусогнутых сбежал вниз по лестнице, пересек пустой вестибюль и сквозь огромные стеклянные двери вывалился в ночной мрак, ощущая себя большим куском настоящего дерьма. В легкие ворвался густой фиолетовый воздух, и наконец-то Иван начал хоть что-то соображать.
 
Проблема безысходности.
Хождение по кругу.
Возле каждой цели - от ворот поворот.
Безумие не в безмозглости, а в безуспешности.
Усердие в усеченном варианте - муштра.
Принципиальность примера протестует против права, но провозглашает порядок.
Беспримерный подвиг нарушает правила игры, и бездна океана хаоса бушует под ватными ногами...

...Но океан бушевал понапрасну. Иван на резкие перемены всего и вся уже не реагировал. Его кишки были полностью вывернуты наизнанку и в порывах ураганного ветра полоскались не хуже рваных парусов Христофора Колумба. Посейдон потел попусту.

Летучий Голландец, подобравший Ивана, лихо резал любую волну и рвался навстречу штилю как безумный влюбленный на первое свидание с глупой судьбой. Пустые глазницы вечных матросов омывались соленой водой не первую сотню лет. Широкий оскал шлифованных бесконечными бурями пиратских черепов вселял уверенность в содеянном и надежду на скорый конец старого света и начало нового. Посейдон отрыгнул девятый вал и без сил лег на дно.
 
Наступил невиданный штиль.
Иван, собрав в кучу вконец измочаленное нутро и с трудом засунув его на место, в изнеможении растянулся на палубе.
Тучи разбежались в разные стороны.
Корабль неподвижно застыл над бездной среднеевропейской части России под палящими лучами разбушевавшегося солнца.
Звенящий зной окружил корабль завесой миражей...
       
... Над Иваном склонилась Василиса. Поцеловала его. Погладила по голове. И тихим голосом позвала:

- Иванушка.

С другой стороны над Иваном склонился евростарик, однако, черты его лица на сей раз имели чертовское выражение.

- Ванька! Вставай! Чего разлегся? Пора пришла, - голос евростарика с каждым словом грубел и грубел и, наконец, стал окончательно утробным и непотребным, а его лицо стало лицом врага человека.

В воздухе запахло гарью. Все погрузилось во мрак. Но тут же сквозь дым и гарь проступила полная луна и озарила призрачным холодным светом маленькую комнату стандартной хрущевской квартиры. Василиса с распущенными волосами стояла в проеме окна и вдруг она выпрыгнула …

- А-а-а-а ...

Дикий падающий крик заполонил все ночное пространство и неожиданно смолк. Послышался далекий всплеск воды, и тишина эхом влетела в окно. Дьявол некоторое время нервно прислушивался к чему-то внутреннему или внешнему, потом, криво усмехнувшись, изрек, вторя Богу:

- Маловерная.

Иван подбежал к окну и стал напряженно вглядываться во тьму, пытаясь в ночной мгле отыскать на той стороне льющейся в пропасть реки то нечто, в котором, возможно, возродилась она. Огромный лунный диск щедро заливал Поднебесную серебряным светом, от которого все казалось столь призрачно-нереальным, что желаемое запросто принималось за действительное.

- Теперь ты, Иван, - прорычал зверь.

- Она разбилась. Ты обманул. Лжец.

- Я дьявол, а не обманщик.

- Но она разбилась, поверив тебе.

- А ей надо было поверить в меня. Ты веришь в Бога?

- Да.

- Значит, и в меня. Иди сюда, - дьявол властной незримой силой привлек Ивана к себе, взял за шкирку, поставил на подоконник. - Смотри.

Вспышка яркой тьмы озарила сознание Ивана. Далеко внизу он увидал струящиеся в лунном свете воды и стройные березовые рощи по берегам. Ему невтерпеж захотелось сигануть в эту пропасть, упасть на самое дно, стать раскидистым деревом типа дуб и на долгие годы обрести покой...

Он прыгнул сквозь стекло окна. Осколки брызнули в стороны и вонзились в тело. Но он не почувствовал ни боли, ни страха. Радость свободного падения захватила его целиком. Счастливый Иван стремительно летел вниз, а его тело жалко сжималось в предчувствии смертельного удара о землю.

Итак, тело падало, душа летела. В результате Иван по наклонной то ли докатился, то ли допадал до реки. Но едва его ноги коснулись воды, как вновь незримая дьявольская сила подхватила дурака и потащила ввысь. Иван почувствовал вокруг себя запах серы и оглянулся.

Материализовавшийся Дьявол цепко держал его за шиворот и управлял полетом. Тело Ивана с облегчением расслабилось, а душа огорчилась. Но он полностью отдался необъяснимому состоянию падающего полета, одновременно ощущая себя могучим древом, стоящим на берегу полноводной реки. Дьявол резко повернул влево, и река исчезла.

- Ты куда? Куда ты меня тащишь?

- Время, Иван. Скоро рассвет. До него надо успеть.

- Куда? - опять повторил Иван.

- В преисподнюю. Куда ж еще? Для меня свет - тьма, а тьма - свет. Однако, Иван, ты крепок в вере. Не ожидал. Чуть не ускользнул от меня. Едва поймал.

- Слышь, сатана. А зачем я, дурак, тебе?

- Вот что, Иван, то, что ты до сих пор считал адом, на самом деле только прелюдия в адскую жизнь. Хочу показать тебе настоящий ад. Тогда и узнаешь, зачем.

Земной пейзаж сменился неземным.
Остроконечные скалы, расщелины, в глубине которых мерцали звезды, озера, висящие над головой неровными опрокинутыми чашами.
Ни травинки.
Ни души.
Пусто и голо.
И тени, тени, тени адского преддверия...
 
Иваном овладело безумное любопытство.., и он стал испытывать чувство глубокого восторга от того, что летит к черту на кулички...

(продолжение следует)

Серебряков Евгений Борисович
14 сентября 2002 года от Рождества Христова
01 сентября 7510 года от Сотворения Мира