Одноклассница. Или не делайте девчонкам больно. 1

ОДНОКЛАССНИЦА. ИЛИ НЕ ДЕЛАЙТЕ ДЕВЧОНКАМ БОЛЬНО. Часть 1.


Вот и подъезд. Мимо быстро прошли две симпатичные девчушки с колокольчиками на груди. В школе, видимо, сегодня последний звонок.
Нажимаю цифры домофона.
- Кто?
- Телемастер.
Замок щелкнул, дверь приоткрылась. На пороге квартиры встречает хозяйка телевизора.
- Эдик, это ты? – удивленно спрашивает она.
- Таня? Вот так встреча!
Это моя одноклассница. Мы не виделись тридцать пять лет. Время только старит людей, ничуть их не меняя. Та же худоба, та же некрасивость, те же неуклюжие и немного грубые манеры, и то же, когда-то придушенное, но еще живое и никому не нужное кокетство.
- Ты уже с палочкой? – спрашивает Татьяна.
- Да, а еще и с декольте на голове. Куда, кстати, кинуть палку? – пытаюсь шутить я.
Она внимательно смотрит на мою голову.
- Не огорчайся, лысинка еще маленькая. Привыкай. Женщины на это почти не обращают внимания, - успокаивает она меня.
- Знаешь, Таня, может это и так, но первое время меня не покидало ощущение, что я хожу с голой задницей. Особенно, в ветреную погоду. Только сейчас начинаю немного привыкать, стараюсь меньше смотреть на себя в зеркало. Мне куда?
Одноклассница провела меня в комнату к неисправному телевизору.
- Располагайся, а я пойду на кухню, не буду мешать, позже обязательно поговорим.
Я осмотрелся. Роскошная мебель, евроремонт, комната дышит достатком.
Что-то Гусь, мой кум, говорил о Каркавке, кажется, она работает главным бухгалтером в крутой конторе, замуж не вышла, но родила сына. Кто бы мог подумать.
Ремонт телевизора окончен быстро. Вздулся лишь конденсатор фильтра питания. Из кухни доносится приятный аромат мясной нарезки и заваренного кофе.
- Таня! – кричу я в коридор. – Зайди!
- Уже все? – спрашивает Татьяна, - Прошу тогда на кухню. Выпьем немного, перекусим, вспомним школу.
- Таня, у меня правило – я никогда не пью с клиентами и не ем их пищи.
- Оставь, Эдик! Какой я для тебя клиент? Проходи. Умывай руки, полотенце можешь брать любое.
На красивых тарелках красиво разложены ломтики ветчины, балыка и колбас. Две маленьких рюмочки сиротливо прижались к пузатой бутылке «MEDOFF».
- За встречу, Таня! – объявляю я тост.
- За нашу такую неожиданную встречу! – низким голосом повторяет Каркавка. - Давай чокнемся.
- Давай.
Хорошая водка. Глаза всматриваются в прозрачную жидкость бутылки, словно в хрустальный шар. В голове слегка помутнело…



- Что, ребята, с подарками делать будем? 8 Марта через три дня. Телки нам на 23-е ручки подарили. Неудобно их не поздравить. Кто что скажет?
Миша Васильковский, негласный фюрер класса, осмотрел скучающие лица ребят, на экстренном сходе пацанов за теплицей школы.
- Девок почти в два раза больше, - Гусь, мой будущий кум, прозванный так за неизменные красные сменные тапки, выразил свое меркантильное беспокойство.
- Так что ты предлагаешь, длинный?
- Скинемся по рваному-два, купим что-нибудь и разложим на столах перед уроками.
- А что покупать, ты знаешь? – Мемба, мой напарник по школьному столу озабоченно почесал затылок. Его новая кличка - русское производное от английского слова «member» - член, еще только-только примеривалась к нему. - И кто покупать поедет? Кому охота время терять?
- Да, никому не охота, - пробасил Медведь, - его прозвище как нельзя лучше соответствовало его манере ходить и ширине торса. – Давайте так – разобьем телок по партиям, по одной или две в записку и потянем жребий. Пусть каждый покупает что хочет, но не меньше хруста на бабий нос.
Предложение понравилось. Тут же поименно посчитали девчонок и написали записки. Троих, самых красивых, выделили отдельно. Троих, самых некрасивых, поместили в одну записку, остальных по две. Коряво скрученные бумажки положили в мою шапку и пустили по кругу, с условием, что тому, которому достанутся самые некрасивые, может потратить на них не более 70 копеек на каждую.
Пятнадцать рук потянулись за жребием. Я развернул свою записку. Вот это да! Труфанова Люда! Первая красавица класса!
Во, бля! Ни в картах, ни в любви! – слышалось вокруг.
- Значит так! Восьмого перед уроками раскладываем подарки. Всем прийти на полчаса раньше. Кто забудет, тот пидарас. Все слышали? – Напутственные слова Миши уже никто не слышал. Ребята медленно расходились по домам.
На полпути меня догнал Артюша.
- Эдя! Давай меняться, ты мне Люду Труфанову, а я тебе немецкий порножурнал. Ну, и, конечно, Каркавку с Клавой и Чиркой в придачу.
Условия были крайне выгодными. Порнографический журнал! Мечта каждого восьмиклассника! Невероятно. Но. Сейчас я приду домой и выйду на балкон. В доме напротив на таком же балконе будет стоять Она. Вроде как случайно. Но, я знаю, Она вышла для меня. Мы обменяемся взглядами, посмотрим украдкой друг на друга и наши сердца забьются быстро-быстро. Нет, Люду я не уступлю.
Вечером мама осторожно поинтересовалась у меня, что вы решили с подарками для девчонок. Я рассказал все как есть.
- Эдик, хочешь я куплю ей подарок? Вернее, он у меня уже есть. Показать?
Мама отрыла шкаф и достала небольшой сверток…
 Восьмого утром каждый из нас осторожно раскладывал подарки на девчоночьих местах, еще раз перечитывая поздравительные открытки. Своего желтого и пушистого, перевязанного красной ленточкой, сувенирного цыпленка, я положил на заветное место. Он стоил четыре рубля! Рядом мой приятель Полат пристраивал свой подарок Ирине - напарнице Людмилы - черные колготки в прозрачной упаковке.
- В таких чулочках можно прямо на ****енштрассе, - заметил проходящий мимо Гусь, намекая на Сумскую, главную улицу нашего города.
На столе Тани Каркавых лежала слегка потрепанная книга. Васильковский Миша открыл ее и перевернул несколько страниц. Фиолетовым пятном засветился библиотечный штамп.
- Артюша, ты бы Таньке записку написал: «Прочитаешь – не забудь сдать в библиотеку». Семьдесят копеек пожалел, жмотяра.
Наконец, девчонки были запущены в класс. Мы смущенно поздравили их и вышли, оставив наедине с подарками. Минут через десять начался урок. Я зашел в класс и украдкой посмотрел на свою пассию. Моя красная ленточка свисала через ее шею, нежно обвивая прекрасные груди. Она улыбнулась и благодарно посмотрела на меня…



Самое время по второй. Ух! Хорошо! Закусывай.
- Эдик! Я немного слышала о тебе. Как ты живешь? Дочка еще не замужем? Кто у тебя жена? Расскажи, мне очень интересно.
Я рассказываю Татьяне о своей жене и дочери, а глаза снова проваливаются в омут начатой бутылки…



7 октября. Годовщина Октябрьской революции. Родители Инны - нашей одноклассницы разрешили ей отметить праздник с девочками класса. Они в свою очередь пригласили нас, ребят. Снова мальчишеский сбор перед вечеринкой. Решение принято – каждый покупает спиртное в меру своих возможностей, но не меньше одной бутылки. Я иду в магазин и покупаю самую дорогую бутылку вина – марочный «Кокур».
 В новом костюме и гипюровой мужской рубашке, такой модной в те годы, с фотоаппаратом и гитарой наперевес я захожу с ребятами в квартиру Инны. Атмосфера пропитана флюидами зарождающейся любви, запахами ожиданий, ощущениями близкого счастья. А девчонки! Сегодня они такие хорошенькие!
Батарею принесенных бутылок мы выставляем на стол. Девочки в шоке. Столько выпить невозможно. Они отбирают несколько бутылок для стола, среди них и моя, остальные отдают нам, несите их куда угодно. Через десять минут Мемба шепчет мне на ухо, - бутылки спрятали под машиной возле подъезда.
Гулянка началась. Тосты, вино, музыка, поцелуи и зажимания в ванной. Пьем за наш 9-й Б. Пьем за девчонок. Пьем под длинный тост Саши Матвеева. Я почему-то помню его и сейчас: «… если во всей Грузии найдется джигит, который с одного раза мечом перережет ожерелье моей дочери и не поранит шею, то за него я отдаю дочь и полкняжества в придачу. Гордая, но израненная принцесса так и не дождалась своего суженного. Так выпьем же за Великую Октябрьскую социалистическую революцию, которая положила конец этим безобразиям!»
 После тоста Костику Крату стало плохо, он наклонился и вырвал на мой пиджак. Пиджак забрали девчонки, пьяного Костика уложили в свободную комнату на нашу верхнюю одежду. Позднее Мемба и Паша отволокли его домой, благо родители его уехали в гости.
Я и Тамара уединяемся на балконе. Холодно. Я так хочу ее поцеловать. Сейчас она жена знаменитого гинеколога. Обычно щедрый на слова, я не узнаю себя. Язык словно парализован. Мы говорим глазами. Мне нравится ее большая грудь. Стеснительные руки сами тянутся под кофточку. Кто-то стучит в балконное стекло.
- Эдик, доставай фотоаппарат.
Шум, гам, смех, куча мала на полу перед объективом. Я включаю автоспуск и ложусь на всех сверху. В 9-м классе это поощряется.
Снова с Томой я уединяюсь на балконе. С собой я прихватил свой «Кокур». Она соглашается выпить со мной немного. Я целую ее в губы и шею.
Я уже давно не пью вино. Этот напиток не для мужчин. Но в свой последний час я попрошу жену принести мне вместо воды стакан кокура, сладкого десертного вина. Господи, сделай так, чтобы оно было настоящим! Вместе с ним в мои вены вольется моя юность, безмятежность, волшебство первых прикосновений, мерцание влюбленных сердец.
Незаметно летит время. Все ребята пьяны. Голова слегка кружится. Неожиданно замечаю, что за столом кроме девчонок только я и Валера Пахомов.
- Пахом! А где ребята?
- Сам не знаю. В один момент все исчезли…
Уже поздно. Я и Валера разводим девчонок по домам.
Дома обессиленный валюсь в постель. Кружится голова, я проваливаюсь вниз. Чувствую, как мать снимает с меня носки.
Звонок в дверь приводит меня в чувство. Четыре утра. Встревоженный отец открывает дверь. На лестничной площадке делегация матерей.
- Эдик дома? – измученными голосами спрашивают они.
Отец впускает всех в квартиру. Тесно. В комнате не развернуться. Ребят дома нет. Мамаши расспрашивают полусонного и полупьяного меня. Отец в трусах по очереди капает в ложку валерьянку. Мамаши уже обошли все женские общежития в округе, обследовали яр, позвонили в морг и милицию. Ребят нигде нет.
У мамаш на глазах слезы. Громче всех завывает тетя Надя – мать Гуся.
- Я только два дня назад купила Витеньке пальто с меховым воротником. Я знаю, его убили, воротник сорвали и мой мальчик лежит сейчас где-то бездыханный! А-а-а! Отец и мать успокаивают ее как могут.
Меня поднимают и просят провести к родителям тех ребят, матерей которых среди нас еще нет. В темноте, подобно Сусанину, я вожу ораву плачущих женщин по микрорайону.
Звоним в квартиру Миши Васильковского. Заспанная спокойная мать не понимает причины нашего визита: « Подумаешь, ребята решили немного погулять. Скоро появятся». Удивленные матери переглядываются между собой.
При выходе из Мишиного подъезда натыкаемся на пропажу. Стайка пацанов приблизилась к подъезду. Оказывается, они всю ночь гуляли у Костика дома, пока не выпили все припрятанные под машиной бутылки. Мамаши в один миг расхватали своих помятых полусонных чад и растащили по домам.
Около одиннадцати утра пришел Паша. Слышать упреки родителей невыносимо.
- Давай обойдем всех наших, - обратился он ко мне, - облегчим их судьбу. На улицу вызывать ребят будешь ты. Тебя ставят в пример. У родителей ты герой. Мне не откроют.
По очереди обходим всех ребят, они несказанно рады. Возле ЖЕКа на доске объявлений большими буквами написано «НАРОДНЫЕ ГУЛЯНИЯ». Паша вздрагивает. Ему мерещится «НАРОДНЫЙ СУД».
Так в один день наш класс стал знаменит. Прогремел на всю школу. Еще долго любопытные девчоночьи глазки награждали многих из нас длинным интригующим взглядом.
Жаль Костю. Он еще неделю ежедневно убирал квартиру после такого неожиданного мальчишника. Мешок капусты на балконе, заготовленный его родителями на зиму, за неимением другой закуски, был съеден почти полностью. Оставшимися листьями устлан весь пол квартиры. Стакан вина, вылитый в аквариум, оказался смертельным для его обитателей…