Лишайник

Юльке делали переливание крови, операцию и еще неизвестно что. Стоявшая на краю могилы бледная девчонка впервые после аварии улыбнулась, стала строить планы на будущее, мечтала вернуться в институт после каникул, чтобы не брать академ. И тут, как приговор, как какая-то нелепая ошибка, которая не может произойти с тобой, но все-таки случилась – СПИД.
Неизвестно каким образом новость проникла в институт. Ребята, приходившие ее навещать, аккуратно присаживались на край кровати, говорили какие-то банальности, внезапно обрывали себя на полуслове, боясь сказать лишнее, такое, что могло бы напомнить ей о болезни, прощались и с облегчением спешили на улицу, на свежий воздух, подальше от больницы, от человека, который еще живет, но уже не принадлежит к их кругу, к кругу горячих, жизнерадостных, молодых.
Один Валька часами просиживал у ее койки то на стуле, то просто на коленях, держа подолгу в своих горячих, крепких ладонях ее руку. Что-то рассказывал бесконечно веселое и обнадеживающее. Говорил, что все будет хорошо. Ободрял и доказывал, что он – генетик, что наука не стоит на месте, и лекарство будет найдено.

В лаборатории Валька засиделся допоздна. Домой идти не хотелось. Скрип открываемой двери раздался в окружающей черноте воплем дракона, которому придавили хвост. Валька вздрогнул и оглянулся. Жмурясь от яркого света, в лабораторию вошла ярко-зеленая кошка. Неприятная тошнота подступила к Валькиному горлу. Он тряхнул головой: призрак не исчезал. Подрагивая вопросительным знаком хвоста, изумрудная тварь потянула носом воздух и с царственным видом прыгнула на стол.
- Полпервого, - констатировал Валька. – Рановато заглючило.
Кошка принялась вылизывать задние лапы.
- Тили-бом, тили-бом. Загорелся кошкин дом, – продекламировав вполголоса, Валька поинтересовался: - Ну, и как тебя зовут, русалочка?
- Маруся!.. Вот ты где! – в лабораторию просунулась кудлатая голова профессора Вагнера. Семенящей походкой он приблизился к столу. – Любопытная бестия, чертовски любопытная. – Почесывая мурлычущую кошку за ухом, Вагнер в дверях обернулся: - Извините…
- Профессор… - Валька подтолкнул к краю стола потрёпанную тетрадь. Гость положил её, когда брал на руки кошку, да так и забыл на столе.
- Извините, - Вагнер сухонькой ручонкой вцепился в облезлый корешок, но Валькина ладонь пригвоздила тетрадь к столу.
- Профессор, - он вперил взгляд в старика, - вы должны кое-что объяснить…
- Что вы себе позволяете, мальчишка! – Вагнер, было, возмутился, но тут же смягчил голос: - Пойдемте.

- Заварила чайка чай… - бормотал Валька, хищно вглядываясь в окуляр микроскопа. - У меня нет слов, профессор! – он обернулся. Вагнер помешивал ложечкой в стакане и походил не на чайку, а на серого альбатроса, нахохлившегося перед бурей.
- Вот эти клетки… это же кожа, эпидермис, а между ними…
- Сине-зеленые водоросли.
- Почему же чужеродная ткань не убивается организмом?
- У водоросли подправлена генетическая структура. Она воспринимается организмом как собственная ткань. Так что, клетки не только живут, но и приносят пользу. Подержите Марусю.
Из фанерного садка появилась зеленая мышь. Она резво бросилась к кормушке. И, по-человечески схватив передними лапками, кусочек моркови, принялась его точить.
- Теперь смотрите сюда, - Вагнер открыл второй садок, с подсветкой. Мышь, сидевшая там, нисколько не заинтересовалась кормушкой. Пробежав вдоль края стола, она на мгновение замерла, повернув дрожащий нос в сторону ученых. Потом умное животное что-то вспомнило и через секунду замерло в садке под яркой лампой.
- Двое суток без еды и…
- Вы хотите сказать: в ее организме происходит фотосинтез?
- Фотосинтез… Конечно, часть жиров, какие-то белки, минеральные вещества ей нужно будет восполнять, но, в целом, суть эксперимента вы уловили.
- Профессор, это же открытие мирового масштаба! Сенсация!
- Какая сенсация? Мне иногда кошку кормить нечем. Я-то перебьюсь с лапши на крупу, а Маруся?.. Вот… Да, и кому в наше время нужны научные открытия мирового масштаба?
- Не скажите, не скажите, профессор!

Через неделю Вагнер разглядывал трупики мышей, покрывшиеся плесенью.
- Да. Это никуда не годится.
- Черт возьми, я ничего не понимаю!
- Позвольте, юноша, ваш журнал, - профессор сделал пометки в столбиках цифр.
- Попробуйте заблокировать эти гены по моему методу.

- Ну-тес! Как поживают наши “барабашки”?
“Барабашки”, поднимаясь на задние лапки, прижимались к стеклам садков, с аппетитом хрустели картофелем и сухарями, бодро вылизывались.
- Не болеют?
- Нет, профессор. Дизентерийные амебы, чумка, сибирская язва. Колбасный яд, к сожалению, не переваривают.
- Токсины ботулизма – это несколько иной вопрос. А вот где вы раздобыли возбудителей сибирской язвы? – Валька смотрел в сторону.
- Молчите?.. Очень хорошо! Что дальше?
- Вот, профессор, взгляните…

- Что же, очень смелые замыслы. Часть опытов с пенициллиновым грибком можно провести на человеческих органах в питательной среде, но полной картины это не даст.
- Профессор, вы не поняли. Я хочу провести эксперимент на живом организме.
- Неслыханно! И где, помилуйте, вы найдете добровольцев? Какой человек согласится быть вашей подопытной обезьянкой? “Эксперимент”! Они же – больные СПИДом, а не олигофренией!
- Профессор, я приготовил штамп пенициллинового грибка. Заблокировал часть генов по методу Вагнера и еще ввел некоторые группы генов по методу Васнецова.
- То есть, по своему…Оригинально! Однако вернемся к нашим баранам, то бишь, подопытным. У вас кто-то есть на примете?
- Да, профессор, взгляните…
- Что это за справка? “Анализ крови Васнецова Валентина Михайловича”. Что-что? СПИД? – Вагнер решил, что Валька его разыгрывает, но тот был необыкновенно серьезен. Улыбка профессора осколками ссыпалась куда-то вниз. Уголки губ задергались дождевыми червями. Звук из его груди выходил как воздух из проколотого мяча.
- Молодой человек, я не желаю вас больше знать. Я привык работать с серьезными людьми, а не с безумцами, пусть и гениальными.
Хлопнула дверь. “Барабашки” в садках встали на цыпочки, замерли и рассыпались, занимаясь своими делами.

Серые лохматые тучи грозили немытыми кулачищами профессору Парамонову.
- Нет волнениям, Валентин! Бодрей, бодрей! Разве так должен выглядеть без пяти минут кандидат наук? Понимаю, тема не звездная: “Новые методы селекции кукурузы”, но натоптанная тропа – самая верная. Вперед и выше! – Парамонов танцевал вокруг Вальки. - Вперед и выше! Взвейтесь кострами, синие ночи!

Через полчаса лицо Парамонова то занималось багровым костром, то темнело синее ночи. Профессор желал взвиться вперед и выше или провалиться под стол. Валька, ни на кого не глядя, чеканил никому не известную работу:

“Симбиоз пенициллинового грибка и человеческого организма как средство защиты при приобретенном иммунодефиците”

- Все это хорошо, - председатель комиссии оторвался от микроскопа. – Но мне кажется, этот препарат несколько…
- Да что там?! Это подделка!!! – взорвался рассерженный Парамонов.
- Препарат недельной давности. Вид у него не презентабельный, - невозмутимо резюмировал Вагнер.
- Сейчас, - по оголенному запястью Валька провел скальпелем. - Вот свежий срез…

Председатель комиссии отодвинул микроскоп.
- Поздравляю, коллега, - он пожал Вальке руку. В твердом взгляде Валькиных глаз, в его бледном лице, в склерах, подернутых серо-зелеными разводами грибка, старый ученый прочитал не торжество успехом, а решимость и уверенность, что ничего другого произойти не могло…

- Ну, как? – тонкая фигурка взяла его под руку.
- Все хорошо.
- Значит, будем вводить грибок и мне? Я боюсь.
- Не бойся, - Валька устало улыбнулся. – Мы вылечим тебя.
- “Мы”?..
- Да. Я и Вагнер.


Егор Черепанов
2001