Чёрная кошка

Мефодий миновал залитый светом фонаря проход и растворился в шершавой черноте подъезда, как капля масла, падая, исчезает в земле. Не скрипнула дверь, не забилось в волнении сердце, ничто не мешало ему, превратившись в слух, пальпировать многотонную тишину. Мефодий шмыгнул носом, подсознательно проверяя, что не оглох.
Чёрная кошка.
Приплыл из синего вакуума конфуциевский образ. Мефодий ясно увидел чёрных тварей, сотнями расположившихся на бетонной лестнице. Мысленно обругав идиотов, выкрутивших лампочки, он бесшумно двинулся вверх, ловя себя на мысли, что ноги ставит очень аккуратно, боясь отдавить хвосты созданиям, готовым диким рёвом разбудить столь неуместных сейчас жильцов.
Жильцов…
На площадке нужного этажа Мефодий осмелел.
Жильцов… Кое-кто сейчас не будет в этом доме жильцом. Он вообще не будет жильцом!
Глуповато-нервная усмешка осклабила его рот, когда он полез за отмычкой.
О-оп-паньки!
Дверь неожиданно открылась без хирургического вмешательства. Отмычка скользнула назад, а на её место, в кожаную перчатку ласточкой выпорхнул револьвер с нелепым самодельным глушителем.
Финишная прямая!
- Ноги вытри, спринтер! – от отнюдь не старушечьего голоса Мефодий вздрогнул и едва не выронил револьвер. Такого с ним ещё не случалось.
- Так и со мной такое впервые, - голос доносился из слабоосвещённой гостиной.
- Молодой человек, вас ведь Мефодием зовут? – опять донёсся настойчивый призыв. – Это невежливо, в конце концов.
Не зная, что делать в такой откровенно дурацкой ситуации, Мефодий вошёл в комнату, как входит нашкодивший ребёнок, пряча за спиной руки испачканные вареньем, а в данном случае – пистолет.
- Здравствуйте. – Цепкий взгляд чуть выше роговых очков заставил Мефодия замереть.
Старушка раскидывала карты.
- Вы пунктуальны, молодой человек.
Мефодий не контролировал обстановку. Чтобы взять себя в руки, он оглядел комнату, отметил расстановку мебели, положение окон, дверей. Свет из-под небольшого абажура неровными каплями как масло по блинам растекался по полу антикварной мебели:
Шестидесятиваттка.
- Да, знаете ли, приходится экономить. – Мефодия ошпарило последнее замечание, напрямую относящееся к его мысленным рассуждениям. Каждая фраза старушки всё больше сбивала его с толку.
- Я ведь тут к вам пришёл не о жизни рассуждать, откровенно говоря.
Седая головка, обёрнутая тугой косой, оторвалась от карт и, прожигая взором, уставилась на него:
- Продолжай. Откровенный разговор тяжело начинать. Дальше как по маслу пойдёт… Может положишь эту штуковину на комод?
- Зачем?
- Отвлекать не будет. Да и мне поспокойнее. Ты же хочешь со мной поговорить? Время пока терпит.
Мефодий положил револьвер на вывязанную скатерть.
- Ничего не понимаю! О чём мы будем говорить?
- Да хотя бы о том, что наплёл обо мне мой племянничек. Он же вас сюда прислал?
- Какой племянник? Я знать не знаю ваших племянников!
Кто послал? Кто послал? Чёрт-те что! Кто послал?
 Чтобы спрятаться от взгляда старушки, он принялся разглядывать фотографию в почерневшей рамке. Но солнечным зайчиком в мозгу продолжала прыгать мысль:
А вот подумаю – кто послал – узнает или нет? Узнает – нет? Узнает – нет? Да, иди ты! А в посылке – три китайца! А в посылке – три китайца! Ну, что? Съела? Китаец, Китаец тебя заказал!
- Значит – Китаец? Умён Коленька, ничего не скажешь.
- Какой Коленька? Что ты плетёшь? – Мефодий потряс головой. – Китаец. Коленька… Какой Коленька?
- Воскобойников.
- Воско… Кто? – осёкся Мефодий.
- Он, он – голубчик. Мало ему депутатского кресла, в администрацию полез. А дальше куда?
- Слушайте, а вам-то какая разница? – Мефодий перешёл на вы. – Что? Вы можете ему помешать?
- Могу. Если бы не могла - ты бы здесь не сидел. Я ему сказала: только через мой труп. Вот, собственно и навела на мысль.
- Так, так, так, - Мефодий поднял руки. – Значит, он, ваш племянник, заказал вас. Он боится, что вы ему будете мешать,
Правильно делает
подумал он про себя. – Но зачем вам ему мешать?
Старушка сгребла карты и начала по-новому.
– Я хочу, чтобы он человеком стал.
- Чем же он не человек? В таком кресле сидит. Деньги, положение, власть…
Крестовая семёрка легла к королю пик.
- Власть портит человека, и деньги добра ему не дадут.
Десять бубён.
– ты, вот, сюда тоже из-за денег пришёл.
- Не буду скрывать – деньги не плохие… А-а, вы собираетесь меня перекупить. Ну, что же – называйте цену.
- Я не буду тебя покупать. У меня много причин. И если не вдаваться в философию: первая – у меня нет денег.
- Вот видите, нам с вами не о чем разговаривать.
- Пока не о чем, но ты бы мог стать…
- Только не надо, не надо меня жалобить, давить на сыновнюю мозоль… Разные штучки с перевоспитанием…
- Что ты! Бог с тобой! Я разве о перевоспитании говорю? Твоя жизнь. Посмотри на неё, - карты ложились на стол, пригвождали и усиливали её фразы. – Как ты живёшь? Для чего? Для чего тебе эти деньги?
- Ну, не скажите! – возмутился Мефодий, но где-то в глубине души проснулся червячок. Мерзкий, маленький червяк, который точил его много лет. Которого Мефодий убаюкал и оставил глубоко в казематах своего сознания. Мефодий считал, что избавился от него совсем, но, уколотый странной женщиной, тот пробудился и, голодный и негодующий, с удвоенной силой бросился на хозяина.
- Что вы можете мне предложить?
Колдунья!
Подумал он полушутя. - Приворотное зелье? Вечную молодость? Я был бы не против философского камня...
- Чушь городишь, молодой человек.
Шестёрка пик.
- Я предлагаю тебе...
Шестёрка треф.
- Самореализоваться.
Шестёрка бубён.
- Ты бы мог стать учёным... – Она оглядела карты: - Математиком.
Нет!
 Мефодий почувствовал укол. Он увидел себя на краевой олимпиаде, затем поступающим на матфак.
Лень, пьянки...
Откуда она знает?
- Ты мог бы приносить пользу людям.
- Что мне до людей? – Мефодий зло стиснул зубы.
- Лукавишь, но дело твоё...
Она подняла руку, смести карты.
- Стой! – Мефодий схватил её за руку. - Неужели это правда? Неужели ещё не поздно?
- Поздно не бывает никогда. И это ещё не всё, - взглядом старуха заставила его убрать руку.
- Ты бы мог стать поэтом, артистом. Писать стихи, петь их. Дарить людям любовь, селить в их сердцах надежду.
Мефодия опять кольнуло. Червяк нашёл и эту дверь. И из неё, подхваченные сквозняком, понеслись, кружась в дьявольском вальсе пожелтевшие листочки, исписанные неуверенным детским почерком. Он вспомнил почти каждую строчку. Из черноты дверного проёма на него взглянули глаза той, для которой в большинстве своём они предназначались.
Откуда?
- Но и это ещё не всё, - хозяйка сдвинула вместе несколько карт.
Червяк приблизился к следующей двери, похороненной под завалом. Мефодий вспомнил, что за ней.
- Стой, безумная старуха! – Мефодий вскочил со стула. - Хватит! Не надо больше ничего трогать!
Червяк отвернулся от завала и выжидательно замер.
- Скажи, что я должен делать? Научи меня...
- Во-первых, ты должен забыть свою прошлую жизнь. Выкинуть её из памяти. Сейчас же.
Коварная старуха хочет лишить меня памяти. Она хочет, чтобы я оставил ей жизнь.
- Почему я должен тебе верить? Где гарантия?!
- Гарантий я не даю. Я не телемастерская.
Посреди пасьянса, не задетая другими картами, лежала дама и, ухмыляясь, заявляла ему:
Всё будет по-моему!
Дьявольская догадка пронзила его мозг:
- Скажи мне, ведьма, тебе выпала жизнь?
Червь обмяк и спрятался. Мефодий вдруг понял, что старуха утратила власть над ним. Он понял, что встал над нею, что она уже не может читать его мысли и вмешиваться в его судьбу. Это открытие развязало ему руки. Глядя на поникшую и съёжившуюся женщину, он вдруг понял, что в одночасье может получить и удачу, и славу, и признание... и деньги.
Деньги!
Он резко развернулся и схватил с комода револьвер.
В следующее мгновение он направил его в хозяйку, вернее в то место, где она только что сидела. Старухи не было за столом. Лишь чёрная кошка, окружённая веерами открытых карт, взирала на него с зелёной бархатной скатерти, презрительно ухмыляясь.
- Будь ты проклята! – Мефодий нажал спусковой крючок.

Сержант вызвал психиатрическую бригаду. Человек с дикими горящими глазами сидел у комода и продолжал нажимать спусковой крючок. Самодельный глушитель, упавший после первого выстрела, лежал рядом.
На тёмной площадке, у открытой двери разговаривали негромко две соседки:
- Хорошо, что бабуля уехала вчера утром на дачу...


Егор Черепанов
09.01.2002