Глава Единственная

(рассказ)



ГЛАВА ЕДИНСТВЕННАЯ

Злые люди долго не живут, а злые волкодлаки – бессмертны.
Суровая правда жизни.


Хрусть. Хрусть. Хрусть.
Хрррусть. Хрррусть.
Скрряжжжь.
Я приостановилась и присела на корточки. Черный дерн с шелковистой шерстью пегой травы припорошил первый, иссиня-белый снег, еще таящий в своих глубинах чистоту породившего его неба; земля промерзла и стала напоминать крупитчатый камень. Я стянула кожаную перчатку и колупнула подозрительный кусочек дерна. Пальцы наткнулись на острую кромку какой-то железки, торчащей из земли и покрытой хрустким инеем. Я выпрямилась и снова натянула перчатку. Выдохнула в кристальный воздух кудель пара.
Свежий снежок напрочь отбивал нюх, и найти в этом царстве нужную мне полузасохшую травку, и без того излучающую сверхтонкий аромат, было делом крайне сложным. К тому же, дорогая мне пора первого снега с его тихой жизнью, замершими в холодном оцепенении остовами деревьев, начищенным солнцем, не выходящем из-за недалеких гор, на льдисто-прозрачном небе и черно-белой, словно облитой глазурью землей заставляли меня то и дело отрываться от своего занятия, чтобы просто полюбоваться и прислушаться.
…И зима здесь приходит точно так же, как и на Севере… несмотря даже на то, что сейчас всего лишь середина осени…
Свежий снежок приятно щиплет непокрытую голову.
«Нет, не так же…»
…Хм?
Я бродила по кромке леса, оставляя четкие следы на пушке первого снега, не заходя в лес и не приближаясь к деревне, раскинувшейся под склоном холма.
«Потому что мне кажется… что здесь… он впервые…»
Защищенные мягкой кожей пальцы мазнули по плечу куртки, снимая оттуда две сияющие звездочки.
«Ведь правда?..» – тихо спросила я их.
Хрусть. Хрусть. Хрусть.
Я ступила на обледенелый кусок мерзлой земли и снова присела на корточки. Поддела двумя пальцами синеватый побег.
Речнушка тоскливо клонила синие листочки в надежде найти хоть капельку воды в этом оцепеневшем царстве.
«Прости, милая… но до речки ты не доберешься…»
Я осторожно приподняла побег и расколупала мерзлую землю рядом, чтобы можно было вытащить ее, особо не травмируя корни. Мне, собственно, как-то не хотелось напоследок делать травке больно.
Поднявшись с колен, я отряхнула сумку, в которой покоились еще несколько найденных мною побегов, и неторопливо пошла в гору, туда, где на вершине холма особняком стоял довольно большой дом, обнесенный крепким плетнем.
Дом встретил меня замершей на пороге Арной в одной рубашке и с высовывающимися из-под подола длинными тонкими ножками, всколоченную и некогда сонную, а теперь изумленно застывшую, с широко распахнутыми глазами смотревшую на неведомое белое чудо, припорошившее ночью землю, и глубоко вдыхающую морозный разреженный воздух.
– Лета? – негромко отозвалась она, увидев меня, подходящую к дому. И спросила с придыханием: – Что это?
– Это снег. Ты что, ни разу в жизни не видела снега?
– Нет…
– Снег? – О, а вот и наш Аргатур поднялся! Выглядит не лучше сестры, только ноги не голые, а в штаны одетые. Отчаянно зевая и потягиваясь, лекарь занял второй косяк у двери, заинтересованно глядя на белое покрывало.
– Снег, – подтвердила я.
Вспомнив про найденную травку, я подняла руку и показала печально обвисший колосок ребятам.
 – Вот, все, что нашла. Речнушка нас покинула.
Слаженный горестный вздох.
Я усмехнулась, растягивая удовольствие от произведенного мною эффекта, а потом так ненавязчиво локтем приоткрыла сумку, явив уже было разочарованно растянувшимся физиономиям еще около полусотни товарок той травки, что болталась у меня в руке.
Судя по стихийно изменившимся лицам моих ребят, первое желание их было перекрутить меня на котлеты, потом их на пару слопать и только потом уже задуматься о том, какая я, оказывается, полезная травница.
– Милая, поумерь свои гастрономические желания по отношению ко мне. Твоему малышу котлета из вредной тетки Летки будет о-о-очень вредна! – снисходительно похлопала я Арну по щеке, сгрузила криво усмехающемуся лекарю сумку и абсолютной невинностью проплыла мимо них в прихожую, избавляясь от куртки, перчаток и длинного, толстого вязаного шарфа, обмотанного два раза вокруг шеи.
 – Да ни за что! Я тебя еще одна съем, Аргатуру ни кусочка не дам! – наигранно возмутилась Арна, поправляя криво повешенную мною куртку.
Надо сказать, что за то время, что она снова живет с нами, она еще более округлилась. Похоже, что дети магов растут и развиваются в своих матерях гораздо быстрее, чем обычные, потому что, если мне не изменяет мой застарелый склероз, на пятом месяце такого животика быть не может – наша Арночка должна была родить уже через месяц-полтора. Хотя, несмотря на то, что выглядела она такой мягкой, обволакивающей, характерец у нее все равно остался остренький. Вот уж не знаю, как Аргатур может ужиться с нами двумя такими? Но видимо может и абсолютно счастлив!
– Хе-хе, а не лопнешь, деточка? – усмехнулась я. Прошла на кухню и открыла холодильный шкаф, нырнув в него почти наполовину. С минуту я не двигалась, а потом с весьма хмурой миной вынырнула из него: – Вы знаете, что такое демографический кризис?
– Э-э-э, нет, – протянул Аргатур, подходя ко мне поближе и весьма некультурно почесываясь.
Я распахнула ему холодильный шкаф во всю ширь и весьма красноречиво показала, что именно меня не устраивает.
– Отсутствие продовольствия, вот что. И вы не могли мне сказать этого ДО того, как я разделась, да?
Милая семейная сценка – жена отчитывает непутевого муженька. Хотя, на самом деле, несмотря на то, что Аргатур еще летом, после смерти Наследницы Аннабель, сделал мне предложение, мы с ним так и не поженились. Формально. Уж не знаю, кому от этого легче стало… лично мне ни капельки – готовить и обстирывать этих двоих все равно приходилось мне.
Но факт оставался фактом – если не начать движения в сторону деревенского рынка, в пищу пойдут вилки и огрызки от яблок. Голод – не тетка, голод – дядька, в данный момент смущенно перетаптывающийся под моим хмурым взором. Перетаптываться-то он может еще долго, усердно тупя глазки, но на улицу его вытряхнешь – будет ныть и жаловаться на несуществующий мороз.
Я вздохнула и принялась снова наматывать на шею шарф.
Впрочем, на улицу я вернулась с видимым удовольствием.
Спускаясь вниз по холму, я увидела несущуюся ко мне с языком на плече большущую собаку. Эта гадина просто обожала меня – видимо, чуя «родственницу» – и последние пару месяцев, стоило ей увидеть неспешно бредущую меня, как она с диким ревом радости бежала ко мне и чуть ли не под ноги бросалась. Вообще-то я всегда думала, что собаки боятся волкодлаков и оборотней в целом, но это была видимо какая-то неправильная собака. Но мне, впрочем, было без разницы, главное чтобы она не хватала меня за подол и не тащила к мясному ряду – после последнего полнолуния я на сырое мясо именно в этом месте смотреть не могла, когда под утро обнаружила себя с куском колбасы в зубах, вся извалянная в нежном шашлычном мяске с соусом. Убеги я чуть попозже, подавали бы в этом соусе уже меня.
В сопровождении своего «конвоя» я честно обошла весь овощной ряд, стараясь не встречаться взглядом с хозяином соседней мясной лавки, уважила себя покупкой наиболее цветного и спелого типа «овосчь» подтип морковь, помидоры, огурцы и зелень – одним растрепанным пучком, даже не смотря особо, что там – укроп или собачья петрушка. В молочном ряду я разжилась двумя крынками свежего коровьего молока и большущей головкой сыра, а у пекаря – свежими булочками.
Нагруженная сверх меры, но счастливая – собака отвязалась у пекаря чем-то заинтересовавшей ее плоской булочкой подозрительно смахивающей на холодный и трижды покусанный доселе беляш (очень надеюсь, что все-таки качественный – не хотелось бы получить сюда псину-каннибалку), я неторопливо поднималась по холму, напевая под нос прилипчивую песенку.
…Первое, что ударило по мне, когда я поднималась по пригорку – это лошадь. Здоровенная такая зверюга с лиловыми глазами и крайне задумчивой мордой методично жевала край нашего плетня, звеня удилами и высекая искры. Второе – запах. Резкий, специфический, но исходящий вопреки ожиданиям не из-под хвоста этой черной твари, а из дома. Да это был даже не запах навоза, а… кое-что похуже. Потому что я обмерла внутренне и пулей метнулась в дом, пинком отворяя дверь и весьма некультурно врываясь внутрь.
Но оно того стоило.
Замерший от изумления Аргатур с чайничком наперевес потчевал крепким домашним чаем сидящую у нас в гостях персону, одна штука, на чьи блестящие темно-каштановые волосы, заворачивающиеся в тяжелые крупные кольца, я сейчас пялилась с нескрываемым ужасом.
Сифонил знакомым запахом именно он.
Ател тихонько заскулила и припала на передние лапы, как нашкодившая собака перед своим обожаемым хозяином…
Хозяином…
Персона медленно встала с кресла и так же не торопясь обернулась.
Сердце оборвалось и рухнуло вниз, драпая в подвал.
– Здравствуй, Лета.
У меня внутренности свело от этого голоса – негромкого, бархатистого, пронзительного… как его глаза, в которые я изо всех сил старалась не смотреть.
– Здравствуй, Клейменс… – кое-как выдавила я из себя.
Деревянно повернулась к лекарю.
– Аргатур, оставь нас, пожалуйста… наедине. Нам надо поговорить. И не подпускай Арну к двери, это конфиденциальная информация.
Похоже, лекарь возмутился этому еще больше, чем выглядывающая из-за косяка Арна, но, бормоча себе под нос, все-таки удалился, добросовестно плотно прикрыв за собой дверь.
Я по широкой дуге обошла ведуна и опустила корзинку с едой на стол, ме-е-едленно снимая шарф с шеи.
– Уютно тут у вас… тепло, – как ни в чем не бывало, заметил Клейменс, оглядывая кухню. – По… семейному.
И все-таки я еще не совсем его забыла, обрадовалась я. Потому что смогла уловить тщательно затертое бешенство в его нарочито бодром и спокойном голосе. Я машинально прикинула шансы Аргатура против моего му… Хозяина, и поняла, что они близки к критичной отметке.
– Сп… спасибо, – запнулась я. Начала нарочито медленно вытаскивать все из корзины и тщательно расставлять в холодильном шкафу. Вообще я подозревала, что сейчас мне лучше не делать резких движений.
Клейменс долго наблюдал за моими движениями, а потом шагнул вперед и остановил мою руку, перехватив за запястье. Прошлая Лета с воплем возмущения вырвала бы, а нынешняя… нынешняя просто старалась не пересекаться взглядом со своим Хозяином.
Так мы и стояли, как два идиота – он, перехвативший мою руку и смотрящий на меня сверху вниз, и я, потупившая взгляд, застывшая статуей, чувствующая его горячие пальцы на коже.
Ведун дернул ресницами, а потом твердо уставился мне в лицо.
– Так вот почему ты ушла, – тихо-тихо сказал он.
Я изумленно вскинула на него широко распахнутые глаза.
– Ч-что?..
– У тебя уже был здесь мужчина, верно? Этот… Аргатур.
– Нет! – жарко воскликнула я. – Я узнала лекаря уже после своего приезда сюда!
– Вот что интересно… – продолжал Клейменс, отпуская меня и отходя, задумчиво покачиваясь и осматривая кухню. – Почему же ты тогда сказала мне «да», если у тебя уже есть любимый, а? – Глаза снова повернулись ко мне.
– Ты меня слушаешь или нет?! – возмутилась я. Ател шипела под ухо – не оправдывайся, дурочка, ты выглядишь как полная идиотка, сохрани в себе еще остатки гордости, не оправдывайся! – но меня повело от такого обличения.
– Слышу, – так же негромко отозвался мужчина. – Но я тебе почему-то не верю.
Я задохнулась от возмущения.
– Не веришь?!! Ну и черт с тобой! Какого черта я должна перед тобой оправдываться в том, что не сделала?!! Да и вообще, кто ты такой, чтобы я это делала?!!
…О, узнаю свою дорогую Леточку! – довольно оскалилась волчица. – А то я уже решила, что лекарь окончательно сделал тебя своей домашней собачкой.
Клейменс опасно побледнел.
– Я кто?! – тихо-тихо, сквозь зубы процедил он. И взорвался: – Я кто?! Эвангелеета Оталь Дальтида, вы спрашиваете это у меня?!! Обманутого вами, оставленного в одиночестве мужа, которого вы бросили ради другого мужчины??!! И вы еще спрашиваете кто я такой?!
– Да чего ты от меня хочешь?! – в сердцах воскликнула я, всплеснув руками.
– Ничего. Уже ничего, – угрожающе тихо произнес Клейменс.
Честно говоря, я сначала подумала, что он меня ударит – столько слепого бешенства было в его глазах. Хотя… Наверное, было бы лучше, если бы он все-таки меня ударил. Сильно, чтобы к стенке птичкой улетела. А так только резко повернулся на каблуках и стрелой вылетел из дома.
Я подошла к окну и отогнула матовую белую занавеску.
Ведун широкими неровными шагами пересек двор, вскочил в седло своего коня, резко рванув поводья, и зло ударил его пятками.
Я вздохнула, опуская ресницы.
За спиной послышались тщательно прячущиеся шаги.
– Кто он такой и почему он кричал на тебя?
Голос звенел сталью – Аргатур недоволен.
– Он – единственный, кто имеет на это право, – хмуро отозвалась я.
– Почему это?
– Он – мой Хозяин.
Аргатур замер на минуту в немом оцепенении, а потом по его лицу прошлась такая волна чувств, что я поняла – уж он-то знает, кто это такой. Потом он вдруг подскочил ко мне, схватил за руку и потащил к выходу.
– Эй, куда ты меня ведешь?! – завозмущалась я.
– К Хозяину, он не дурак, выслушает и простит тебе твою глупость.
– Я не собираюсь просить у него прощения! Он на меня наорал, а я еще извинятся должна?!
Аргатур остановился так резко, что я по инерции носом протаранила его спину.
– Все равно пойдем! – подумав, объявил он.
Во дворе я снова попыталась вырваться.
– Не буду я перед ним оправдываться!
– Дура. – И, до того, как я переварила сие сенсационное заявление, хлестко добавил: – Почему ты мне не сказала, что у тебя есть Хозяин?!
– А какая разница?!
– Точно – дура.
– Я сейчас обижусь.
– А я на тебя сейчас наору!
– Да за что?!!
– Лета, – прошипел сквозь зубы лекарь. – Если этот мужчина – действительно твой Хозяин, то так распорядилась Природа! Это ни его прихоть, ни даже моя, а Природы! Сущего! Общей Материи Мира! Боги, кому я это говорю… – страдальчески закатил глаза он. – Той, что умеет проникать за Изнанку этого Сущего… и не знает, что у вас с Хозяином ОДНА ДУША!!!
Я обомлела.
– Ч-что?..
Аргатур ругнулся. Громко. Грязно. Хотя я ни разу в жизни не слышала, что он знает что-нибудь хуже «черт».
– …!!! – в сердцах припечатал он.
Я протянула руку и дотронулась до его плеча.
– Похоже, что ты беспокоишься об этом даже сильнее, чем я…
Лекарь убито глянул на меня и раздраженно дернул плечом, скидывая мою ладонь.
– А должно быть наоборот!
…Мне показалось, или я услышала слезы в его голосе?..
– Аргатур…
– Отстань, Лета… Твое дело – медленно убивать свою душу, не мое… Если бы ты мне сказала сразу же, кто ты такая и что у тебя есть Хозяин, я бы даже пискнуть не смел, чтобы оставить тебя здесь – посадил бы на первый корабль до восточного континента и помахал ручкой, радуясь твоему счастью!.. Но нет, ты – эгоистка, ты не захотела ничего говорить, а я… дура-а-а-к…
Лекарь с такой горечью выдохнул последнее слово, отвернулся, опустив голову, и покинул кухню.
А мне стало по-настоящему паршиво.

* * *

За окном кипел дождь, смывая с земли весь снег. Непостоянная осенняя погода. Единственный огарочек свечи на прикроватной тумбочке. Сверкающие в теплой полутьме тревожные огоньки глаз. Тихий плеск воды в тазике.
Погода как никогда подходила под душевное состояние – такое же гадливое и плачущее. Сердце сжимало в когтях молний, заставляя его громом громыхать и обливаться дождем непролитых слез. В горле уже часа три стоял твердый ком, и я никак не могла его сглотнуть, выдавая это резкими движениями рук в тазу с отваром речнушки.
– Ложись. – Я рукой пришлепнула встающую было Арну обратно на кровать. Присела с краешку, приподняла ее рубашку и положила мокрые руки на ее животик, сразу уловив биение маленького сердечка.
– Не волнуйся, – заметила я ее тревожный взгляд. – Все с твоим карапузом будет нормально, здоровым родится, на наших-то харчах да травах.
– Я не за него сейчас волнуюсь, – едва слышно отозвалась девушка. Протянула тонкую руку и коснулась моего запястья. – Это ведь был Клейменс?
– Угу, – хмуро отозвалась я, чуть сжимая ее живот.
Арна охнула.
– Больно?
– Нет, просто резко. – Девушка опустила виноватые глаза. – Прости меня, пожалуйста, Лета, я ведь виновата. Я ничего не сказала Аргатуру про то, что ты волкодлак, вернее, Псица, и про то, что твой муж – Хозяин. Я уже потом это вспомнила… Ты ведь из-за этого так и не женилась на брате, верно? Даже при том, что он сделал тебе тогда предложение.
– Не знаю.
– Лет…
– Не хочу об этом говорить.
Я даже и не заметила, как мои руки автоматически обмыли хранилище ребенка Арны. Опустив подол ее рубашки, я переставила тазик на пол. Подошла к тумбочке, чтобы задуть свечу.
– Спи давай.
– Лета.
Голос ее стал неуловимо тверже, я даже приподняла бровь.
– Что?
– Иди к нему. Я уверена, ты знаешь, где он сейчас. Иди к своему Хозяину… нет, любимому.
Я вздохнула.
– Спи.
И задула свечу.


Выйдя из ее комнаты и притворив за собой дверь, я устало прислонилась к ней спиной.
«Ну, Ател, и что мне делать?»
…Какая ирония, боги… Клейменс – и вдруг Хозяин…
«Почему-то мне кажется, что ты это знала»
…Честно тебе скажу – нет. Даже не подозревала. Но зато теперь понятно, почему вы так часто встречались – Хозяин… самый близкий для Псицы человек…
Я поджала губы.
«Даже гордость молчит…»
А потом отлипла от двери и решительным шагом направилась вниз. На ходу сорвала с вешалки плащ и, влезая в рукава, побежала в дождь.
Под босыми ногами хлюпала жирная грязь, словно удерживающая меня на месте. Ха, не на ту напала! Сейчас меня не удержит ни дождь, ни табун лошадей навстречу! Единственная лошадь, которая мне сейчас была нужна, одиноко стояла под козырьком, а по ее лоснящимся бокам текла грязная вода. Я решительно заглянула в глаза ступившей было ко мне черной зверюге, и конь остановился. Мотнул головой и чуть склонился.
В придорожне сразу стало как-то странно тихо, когда я, мокрая, босая, в одном тонком платье и небрежно накинутом на плечи плаще, зашла туда.
– Госпожа Эвангел… – Хозяин запнулся и замолчал, увидев выражение моего лица.
А я смотрела только на темную широкую спину, прикрытую длинными мягкими кудрями. Спину, которая или нахально меня игнорировала, или же настолько ошалела моим ходом, что просто не могла пошевелиться... нет, зашевелился, в звенящей темноте с пронзительным скрипом отодвинул стул и встал ко мне полубоком. Глаза его оставались в тени, и я могла только догадываться, что они выражают. Но он молчал.
Я бросила взгляд сначала на стойку, нашла там бутылку, наполовину пустую, и небольшой стаканчик. Сразу было видно, что мучил он себя долго – ведун ненавидел алкоголь, и пил его с великой неохотой, но после такого потрясения не выпить было невозможно. И, судя по всему, сейчас ему было уже все равно, что я могу о нем подумать, он даже не скрывал того, что пил. Да и не это интересовало меня! Я выхватила из тени выражение его лица: как у побитой собаки, усталое и измученное. Измученное изнутри, терзаниями души.
И он видел, что я выгляжу не лучше.
…Даже гордость молчит…
Я сделала несколько широких шагов, как-то сразу оказавшись возле него, обхватила одной рукой за шею и крепко поцеловала в губы.
Клейменс сначала ошалел. Замер, не веря собственным глазам и ощущениям, а потом вдруг стиснул меня поперек спины, словно изголодавшись по мне, жадно начал целовать мои губы, забывая, кажется даже дышать.
Мы порывисто обнимались посреди зала придорожни и уже совершенно об этом забыли. Нас не интересовали ни посетители, ни замерший хозяин… никто.
За окнами хлестал дождь, чуждый буре эмоций, разгоревшихся в нас. Стиснув пальцы на лацканах его плаща, я, не переставая целовать, потащила его к лестнице, уводящей на второй этаж придорожни, там, где находились комнаты для постоя.
 – Я надеюсь, ты заплатил за ночь вперед… – жарко дыша, уточнила я.
Судя по самодовольной ухмылке ведуна, не только за эту ночь, но и еще за неделю минимум. Меня это вполне устраивало.
Мы кое-как доплелись до нужной двери, блуждая по коридору от стены до стены, но прекратить… о нет, это был не в наших силах. Потом перед глазами все смазалось, я замечала и чувствовала только его… боги, как же я по нему соскучилась! И не признавалась себе, и упорничала, и врала… самой себе.
– Я дурочка, Клейменс…
– Может быть и так… – не стал противоречить мне он, уже сам все понял. – Но ты – моя дурочка…
C легкой улыбкой, резко подавшись вперед, он страстно прильнул к моим губам, буквально поглотил, обнимая спину руками и осуществляя яркий, прочувственный и до нахальства требовательный поцелуй, счастливо улыбнулся.
– Я люблю тебя, Лета. Всей душой… Прошу, не делай так больше…
– Если бы у тебя была вся душа, то ты бы мог так сказать, – мягко улыбнулась я. – Но наши души – лишь половинки одной…
Ведун даже замер.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Ты – Хозяин моей половинки, Клейменс… мой Хозяин…
Он опешил на мгновение, а потом просто просиял:
– Лета-а-а… Леточка! М-м-м-мррр…
Я счастливо рассмеялась, притягивая его к губам.
…Платье прошуршало мимо лица, сразу стало свободно и прохладно, как на первом рабочем кладбище, но это только на несколько минут, ведь здесь сейчас остались мы вдвоем, две одинаковые и одновременно противоборствующие стихии, только и готовые, чтобы скинуть свое человеческое обличие и стать Сущностями...
Только в его объятьях я могла забыть о любых ограничениях и запретах...
Только он мог принять меня такой, какая я есть...
Сущность...
Я плотоядно облизнула губы и захватила его в плен, откидывая на спину, под которую услужливо вспрыгнула гладь кровати. Но Клейменс не был бы мужчиной, если бы тут же не забрал инициативу в свои крепкие руки, перекатившись со мной по одеялу и оказавшись сверху. Мои тонкие пальцы дотянулись до ремня его брюк, а все остальное уже скоропостижные мелочи, которые были преодолены в считанные секунды, растянутые умопомрачительным поцелуем на ломкие карамельные нити...
Его рука, скользнувшая по бедру...
...и ослепительная вспышка, разрывающая сущность на куски, выплескивающая жидкий огонь крыльев наружу... кто сказал, что крылья имеют только птицы и ангелы?.. о нет, у нас тоже есть крылья... но только мы имеем право видеть их, больше никто...
Яростное столкновение двух потоков...
Обжигающего, всепоглощающего огня... страсти... желания... когда раскаленный добела воздух разрывает легкие... когда каждое касание словно каленого железа к коже... разгорающегося, оставляющего медленно тлеющий уголек... огонь на грани животного желания, сладостной боли, пламенной любви...
...И равномерного, как небо, текучего, как вода, потока света... нежности... освежающей прохлады солоноватого морского ветра... оставляющего успокоенные, умиротворенные следы на огне... чтобы тот, в погоне за этим светом, разгорался еще сильнее...
...Никто бы не поверил, что все это может поместиться сейчас в телах и душах двух влюбленных людей, до такой степени противоположных и несовместимых, что просто созданных друг для друга...
Он жадно поймал мои губы, затем руки и уже чувствуя меня, мои эмоции, ощущения потянулся вперед, мягко и легко вошел чуть глубже... до конца... и плавно обратно... как взмах крыльев... как плеск сути на грани возможного...
Ощущения попутно смешиваются в одно властное, жаждущие и почти безумное... словно ты воодушевленный творец райского ада и только от тебя, твоей мощи, воли, фантазии зависит какой он и что в нем будет... и при этом ты этот рай чувствуешь... каждое изменение... каждое касание... каждый поцелуй... каждых судорожный вздох и выдох... Войдя в ритм, не резкий единоличный, а плавный, но воодушевленно сжигающий, ласково и нежно лижущий и сладко мучающий со всех сторон равномерно разгорающимся огнем... И ведь им, порождениям этого огня, все это безумно нравится!..
...Последний огненный всплеск, пробежавший льдом вдоль позвоночника, тихим изнемогающим стоном по горлу...
...Последний взмах крыльев...
...Закончилось все длинными, чуть дрожащими выдохами, смешавшимися между близко находящимися губами. От только что пережитого осталась сладостная легкость во всем теле, и он, тяжело дышащий, наполовину лежащий на мне, нежно сжавший мои запястья своими пальцами и распявший меня на кровати. Я пыталась восстановить сбившееся дыхание и смотрела, как в его глазах медленно угасает, насытившись, адское пламя. Но не уходит, а уютно укладывается в зрачках в виде мягко тлеющих, но никогда не гасимых бархатных угольков...
– А ты, мой милый, демон… – разомкнув сухие губы, шепнула я.
– Зато ты – ангел…


Шел дождь.
Не лил, не хлестал, не крапал.
Просто шел.
Густой стеной, плотной пеленой, шумным водопадом
Мы лежали вместе на разворошенной постели и просто, прикрыв глаза, слушали, как за окном плачет дождь. Прижав меня к себе, Клейменс вдыхал запах моих волос и тихонечко целовал их, а я, закрыв глаза, с упованием наслаждалась теплотой его тела, прижавшегося к моей спине.
– Я надеюсь, теперь-то ты понимаешь, что я тебя никуда не отпущу… – прошептал он.
– И не надейся! – хихикнула я. – Теперь уже и я никуда от тебя не уйду… Я тоже люблю тебя, Клейменс.
Он глубоко вздохнул, и я поняла, как долго он ждал от меня этих слов.
– Кстати, что у тебя с волосами? – вдруг забеспокоился он. – Почему они седые и прямые? Это лекарь довел тебя до такого состояния?!
Я уловила рокочущие, звериные нотки в его тихом, обволакивающем голосе, и по моему телу прошла непроизвольная дрожь.
– Нет, что ты, это просто неудача… Аргатур – тихий, мирный человек. Ты даже можешь не ревновать, я не вышла за него замуж и не спала с ним, – поспешно добавила я, – просто здесь я могла работать в свое удовольствие. Здесь я стала тем, кем хотела быть…
– Свободной валькирией?
– О, нет, похоже, что с этим я навсегда завязала. – Я посмотрела на черную ветку вереска на запястье. У Клейменса была такая же. – Я стала травницей.
– Ну, с твоим чутьем это не удивительно… – Ведун чуть приподнялся на локте, чтобы нежно поцеловать меня в ушко.
– М-м-м, я знаю… Знаешь, я ведь не вернулась в От-Даль-Тиду именно из-за этого. Я не хотела снова становится иждивенкой, живущей за чужой счет.
– Вот точно – дурочка! – тихонько рассмеялся муж (да-а-а, наконец-то я в полном праве могу назвать его так…), разворачивая меня лицом к себе. – Скажи, неужели нельзя было быть травницей в От-Даль-Тиде? Там гораздо больше народа будет нуждаться в твоей помощи! Да и потом, никто тебя не запирает сидеть в четырех стенах, если тебя так тянет на путешествия – пожалуйста!
– М-м-м. – Я пристыжено уткнулась лицом в ладони. – Ты прав… Боги, как же ты прав… А я…
– Да ладно.
Он мягко развел мои руки, сплетя пальцы.
– Не подумала, бывает. Скорее всего, ты была просто в стрессе, вот и схватилась за первое попавшееся. Кстати, – тут он хитро сощурился, – если хочешь, то мы можем даже забрать твоего Аргатура с нами в От-Даль-Тиду, будете продолжать работать на пару.
– Он не мой… – проворчала я. – И он не один – с ним Арна, его беременная сестра.
– А это проблема? Кстати, насчет беременных. Айра скоро будет рожать.
– Точно! Клейменс, как я могла про нее забыть?!..
– Ну, видимо так же, как и про меня, – слегка уязвлено заметил он.
Я его чуть не ударила. Резко села, одной рукой придержав одеяло на груди.
– Ч-ч-черт… что же делать? Я не могу бросить Арну здесь одну, да и Аргатур не справится…
Ведун тоже сел и потянул меня за плечи, прижимая к себе. Я уткнулась щекой в его шею.
– Не волнуйся, родная моя. Я же ведун, ты забыла? Дайте мне координаты этого места, чистое пространство и пару часов – и мы через минуту окажемся дома!..
– Ты сможешь нас телепортировать? – Я забеспокоилась. – А у тебя хватит на это сил?
– За то время, что я с тобой не виделся, я перешагнул через две ступени. Так что теперь я способен на очень, очень многое.
Клейменс самодовольно ухмыльнулся.
– Ты – самолюб! – возмутилась я, хватая подушку за угол и опуская ее на голову «любимому мужу». Сволочь-муж поднырнул под подушкой и смел меня, как океанский вал.
Некоторое время мы катались по кровати, рыча и смеясь, а потом замерли в обнимку, целуясь уже по-настоящему.
– Ну, так что, плохой у тебя муж? – с усмешкой вопросил он, нависнув надо мной. Я как кошка лапкой толкнула его тяжелый локон и сияющее улыбнулась.
– А у тебя жена?


Домой мы возвращались уже утром, в обнимку, легкомысленно шлепая по лужам босыми пятками и размахивая плащами, мило щебеча и поминутно целуясь. Небо умылось дождем и старательно вытерлось облаками, а ветер согнал всю грязную пену за горизонт, явив людям его яркую синеву и смешливый глаз золотого солнца. Мы просто шли по направлению к дому на холме, и нас абсолютно не заботило, что на улице – середина осени…
На пороге нас никто не ожидал, но мы не особо расстроились. Продолжив щебетать, мы как обычно зашли в дом через заднюю дверь, сразу оказавшись на кухне, чтобы не будить домашних шумом – солнце встало уже давно, но я знаю, что лекарь и Арна никогда не встают раньше, чем за два-три часа до полудня.
– Так что с тобой все-таки случилось? – опустившись на стул за столом, спросил Клейменс.
Я перестала хлопотать у плиты и удивленно повернулась.
– В каком смысле?
– Я не видел тебя столько месяцев… ты изменилась, повзрослела что ли… У твоей личности сгладились углы, я чувствую это так же понятно, как и тебя сейчас… Но я спрашиваю не это, а что с тобой такое случилось, что так отразилось на твоих волосах?
– А, ты об этом… – протянула я, быстро работая ножом. – Да ничего такого особенного. Просто неудавшееся приключение за Изнанку мира. Ател меня предупреждала, что это опасно, но я ее не послушала.
Ведун помрачнел. Он сплел пальцы и положил на них подбородок, уперевшись локтями в столешницу.
– Поэтому ты поседела?
– Да. И лишилась своих кудряшек. – Я щелкнула по прямой, коротко остриженной пряди. – Не волнуйся, со мной все в порядке, я уже привыкла к ним. Да и потом, если мне вдруг не понравится, я же всегда могу попросить тебя перекрасить их магией, верно...
Я закончила кромсать бутерброды, выставила их на стол, поставила греться чайник и занялась уже более основательным завтраком.
– …и я не буду выглядеть такой уж перестаркой. Правда, если взять тот факт, что я старше тебя на шесть лет…
– Милая, ты не перестарка, – улыбнулся муж. – Если ты захочешь, я могу тебя перекрасить хоть в оранжевый, но только если ты этого захочешь. И плюнь на нашу разницу в возрасте – ты волкодлак, я ведун, мы в любом случае выглядим и будем выглядеть младше, чем мы есть… Иди ко мне.
Он привстал, взял меня за запястье и обвел вокруг стола, чтобы, положив ладони мне на талию, поставить перед собой и посмотреть в глаза внизу вверх.
– Не волнуйся ты насчет этого, – мягко улыбнулся он и поцеловал меня в живот. – Это – глупость!
– Я и не спорю. Хочешь, еще глупость скажу?
– Ну, давай.
– Если ты меня сейчас не отпустишь, у меня сгорит колбаса!
– Ну и ладно! – Ему, похоже, понравилось мое пузо, иначе зачем ему с таким смаком целовать его? Еще было бы чего целовать, а то как доска твердое, перекидыванием натренированное, разве что занозы не торчат… ай!
Эта сволочь ласковая чуть куснул меня за кожу и, подсластив место укуса поцелуем, отпустил. Я щелкнула его по лбу и вернулась за готовку.
Через пятнадцать минут аппетитный запах жареных колбасок и яичницы вытурил из комнат домашних. Они, как обычно зевая и почесываясь, спустились на кухню… и обомлело остановились на пороге, уставившись на вальяжно развалившегося на стуле ведуна. Тот мило улыбнулся каждому, но исчезать в пыхе разноцветных искорок что-то не торопился.
Домашние уставились на меня.
– Что? – улыбаясь, вопросила я. Быстро переглянулась с Клейменсом. – Вы же уже видели моего мужа, так в чем дело?
Эти двое ТАК облегченно вздохнули, что я подумала, как бы они не облегчились прямо здесь. Но нет, пронесло мимо и нас не задело, они как-то сразу повеселели и присели за столик, ожидая своего завтрака. Ну наглецы-ы-ы-ы… Впрочем, я смолчала и закончила готовку, поставила перед каждым тарелку и начала с умилением наблюдать из-за плеча любимого, как они все с удовольствием уминают мою стряпню.
Клейменс левой рукой поймал мою опущенную ладошку и положил к себе на плечо, не отпуская из пальцев.
– А ты есть не хочешь? – чуть обеспокоено спросил он.
– Я уже насытилась, – двусмысленно ухмыльнулась я. Ведун довольно поцеловал мою ладошку и продолжил неторопливо уплетать завтрак.
– А у вас, как я погляжу, все хорошо? – заметил Аргатур не без удовольствия.
– Ты намекаешь на отношения или ночь бурной любви? – с усмешкой уточнила я.
– Да, похоже, на оба. Я очень рад за вас. Особенно за то, что вы, достопочтимый Клейменс, смогли-таки укротить Лету.
Ведун почтительно склонил голову.
– Уж со своей-то дурочкой я справлюсь.
Я стукнула его ложкой по лбу и возмущенно вырвала руку из пальцев, чуть удержавшись, чтобы не наподдать еще и с ноги. Все-таки я скандалистка, и никуда от этого не деться!
А Клейменс тем временем мягко завел разговор на последующее перемещение, увлеченно расписывая все. Аргатур задумчиво теребил коротенькую бороденку, отпущенную по последней рыцарской моде, Арна же слушала с раскрытым ртом – похоже, идея устроить из Аристарха детский сад не казалась ей такой уж бредовой, особенно когда она так многозначительно поглядывала на меня. Ну уж нет, обойдетесь, хватит с меня карапузов! Будущих Арны и Айры и нынешней Маришки, воспитанницы нашей Правительницы. Свои – ни-ни, пусть даже не думают!
– Но, я надеюсь, вы сможете обеспечить нам безопасность? – серьезно спросил лекарь. – Я беспокоюсь не за себя, а за сестру – не знаю, как она все это перенесет.
Ведун кивнул.
– За это я готов нести ответственность своей головой.
На его месте я бы поостереглась давать такие обещания… но я ничего не могу сделать, в отличие от него, я-то как раз ничего не могу сделать.
Но лекаря, похоже, вполне удовлетворил такой ответ. Он задумчиво кивнул, а потом вдруг его взгляд поменялся.
– Подождите… я, конечно, вам доверяю, особенно Лете, потому что жил с ней, но… хотелось бы узнать, почему вы с такой уверенностью берете нас с собой в совершенно незнакомый для нас мир. Лично я никогда не покидал Галиндоора… да что там, поездка на невольничий рынок, когда я выкупал Лету – это самая дальняя моя поездка!
– Невольничий рынок?.. – сразу же нахмурился ведун, повернулся ко мне. – О чем это он?
– Я тебе потом объясню. Аргатур. – Я выпрямилась, в осанке появилась полузабытая правительская горделивость. – Я, Эвангелеета Оталь Дальтида тор Санг Реал, как прямая наследница трона От-Даль-Тиды, а также Райвен Та Клементес, Советник От-Даль-Тиды, гарантируем тебе личную безопасность и полную юрисдикцию со стороны Правительской Семьи и всех высокостоящих лиц, непосредственно подчиняющихся Семье.
Сказано это было так, что я сама удивилась. Полузабытое прошлое оказалось не так уж и далеко, а?
Лекарь и Арна замерли, как громом пораженные.
Клейменс смущенно кашлянул и пару раз дернул меня за рукав.
– Кажется, ты переборщила.
– А?..
– Да нет, ничего, – обреченно махнул рукой мужчина. – Я же забыл, что ты по-другому не умеешь.
– Что-о-о?! – праведно возмутилась я, с рычанием кидаясь на мужа.
– Знаешь, – ошарашенно смотря на сцепившийся клубок из двух тел, вякнула Арна. – Что-то я сильно сомневаюсь, что это типа взрослые умные люди.


Через два часа все было готово. Клейменс расчистил от травы и хорошенько утрамбовал пятачок в пять шагов диаметром и разрисовал его ритуальным рисунком, изобразив по углам четыре главные руквицы и еще с десяток мелких, второстепенных. Мы в это время вязали самое главное в тюки и вытаскивали во двор. Когда я собрала весь свой травяной запас, ведун усмехнулся и попросил у Аргатура телегу – везти весь этот стог. Муж получил пинок, а недоумевающий лекарь пищу для размышлений – так ли ему надо жениться на ком-нибудь. Разместив наши пожитки в центре «руквичного ожерелья», сами мы встали по углам, напротив каждого знака. Лекарь бросил последний взгляд на свой дом, вздохнул и улыбнулся нам.
Ведун кивнул и поднял руки, разразившись длинной невразумительной фразой. Сначала знаки, а потом и линии зажглись нежно-зеленым светом, вытачивая из себя сверкающую сеть. Вспыхнуло, дернуло и тренькнуло, как порванная струна. Где-то справа мазнул по руке лохматый край оборванного Пространства, и мне резко и больно дали по коленям, заставляя упасть… на твердый круглый булыжник.
Я открыла глаза.
Увидела перед собой высокие ступени и белые молочные «потеки» Аристарха.
Выдохнула:
– От-Даль-Тида…
– Последняя остановка – вехр От-Даль-Тида. Убедительная просьба не оставлять свои вещи на местах. Всего вам доброго, – гнусавым голосом проскандировал Клейменс, помог встать упавшей от неожиданности Арне. Лекарь с раскрытым ртом поднимался сам, квадратными глазами осматривая выросший перед ним город.
– Ух ты! Это ваш дом?
Мы с Клейменсом в унисон кивнули.
– А почему здесь еще темно?
– Разница во времени. Здесь только занимается рассвет.
– Здорово…
– Хм, ничего удивительного, – пожала плечами я. – Ну, давайте, собираем манатки и вперед в Аристарх, представляться Правительнице.
– Прямо сейчас? – ужаснулся Аргатур.
– Ты что, дурак? Нет, конечно. Дождемся завтрака… внутри.
Я накинула на плечо ремень своей сумки с травами, взяла еще один узел и деловито зашуршала подошвами по широким ступеням дома Правительской семьи. Аргатур, опомнившись, поторопился за мной.
Мы поднялись наверх и оказались перед огромными дверьми. Клейменс поднатужился и приоткрыл их, впуская нас внутрь.
– Никакой охраны? – изумилась Арна, крутя головой.
Ведун пожал плечами.
– А зачем? У нашей Правительницы нет врагов.
Но Арна уже его не слышала – она увидела, что именно у нас представляет собой вестибюль.
– Какая красота!..
– Господин Советник вернулся!!!
Звонкий голосок появился быстрее, чем его обладатель. Вернее, обладательница – счастливая служанка, вынырнувшая из-за колонны. Клейменс, увидев ее, улыбнулся.
– Тиара, будь так любезна, скажи Правительнице, что…
– Госпожа Эвангелеета, это вы!!! – не менее тихо возликовала она, увидев уже меня. – Вы еще и друзей привезли! Как здорово-то!
Девчонка, казалось, едва удерживалась, чтобы не запрыгать.
– Конечно-конечно, господин Советник, я скажу госпоже Правительнице, что вы вернулись! Не беспокойтесь! А пока вы можете отдохнуть с дороги! И друзей ваших нужно куда-нибудь…
– О, насчет этого можешь не волноваться, – прервал словесный поток мужчина, махнув рукой. – Мы ничуть не устали.
– Ну что вы, что вы! – защебетала Тиара, хватая на себя все наши пожитки. Не удержала и кликнула еще слуг, слава богам, более молчаливых. – Ничего не говорите, я же знаю, что вы очень-очень устали! Господин Советник, Госпожа Эвангелеета, вы можете пройти в свои комнаты, а ваших друзей мы обязательно устроим неподалеку от вас! Кстати, я Тиара, а вы?
– Эм-м, Аргатур, лекарь, и Арна. Мы брат и сестра. Родные, – сраженный таким напором прислуги, пролепетал лекарь.
– Конечно-конечно! – сияющее улыбнулась им это чудо, – я обязательно скажу Правительнице, что…
– Тиара, милая, – Клейменс улыбнулся девушке так, как улыбаются только буйным умалишенным. – Не волнуйся, мы сами все сделаем. Мы прекрасно помним месторасположение комнат в Аристархе, а эти великолепные молчаливые мальчуганы нам помогут с багажом. Мы сами спустимся к завтраку и представимся Правительнице. Не волнуйся, дорогая, приступай к своим обязанностям.
– Но… – попыталась вякнуть служаночка.
– Тиара. – Голос ведуна не поменялся ни на йоту, но глаза чуть сузились.
Девушка кашлянула, поклонилась и стремительно драпанула от сурового Советника.
– Так-так-так… – протянула я, провожая ее весьма красноречивым взглядом. – И что это за чудо такое?
Клейменс рассмеялся, притянул меня к себе и смачно чмокнул в висок.
– Поклонница моего свободного творчества. Первый человек, которого я встретил, переступив порог Аристарха. С тех пор она считаем меня чем-то вроде своего сюзерена. Души во мне не чает. Милое дитя.
– Ага, - хмуро отозвалась я. – Особенно когда старательно делает вид, что не замечает факта нашего с тобой замужества – уж слуги-то в Аристархе точно все знают, что мы с тобой давным-давно женаты. «В ваши комнаты», хе! Теперь понятно кому я тогда долбанула дверью по носу…
– Милая, ты преувеличиваешь. – Клейменс говорил нарочито бодро, но что-то не слышала я в его голосе особой уверенности.
Мальчишки, которые мне нравились куда больше этой Тиары (в основном потому, что молчали и терпеливо ожидали приказов «господ»; я не тиранша, но еще одной подобной кладовой сплетен возле себя не потерплю!), молча стояли рядом, со стороны наблюдая за сценой. Мы махнули им руками, чтобы они шли за нами, и сами прекрасно нашли жилое крыло замка, где находились ряды комнат. Покои семьи Правителя находились чуть выше, на пристройке сбоку: Аристарх, как и сам вехр, был построен в самом начале эпохи После Безмолвия, когда вокруг гремели битвы, а Правительскую семью берегли лучше, чем зеницу ока – их было слишком мало. Но мы ничуть не считали себя ущербными, находясь в боковой башне замка, наоборот, предприимчивый отец решил, что гостям обязательно нужно все лучшее, поэтому в центральной башне он устроил комнаты для высокочтимых гостей, чтобы те могли любоваться красотами гор во всем великолепии их панорамы.
– Вон те, самые дальние двери – покои Правительницы, – шепотом водил в курс дела ребят Клейменс, указывая на резные створки из красного дерева. Они были совсем чуть-чуть побольше остальных дверей здесь и находились прямо, а остальные – на боковой, длинной стене. – Мы с Летой живем прямо рядом с ней, а вам, думаю, будет удобно в соседней комнате. Или в двух, это уже по вашему усмотрению – они все свободны.
– Правительская семья так малочисленна? – удивилась Арна, дергая ручку и открывая одну из дверей. Убранство всех комнат было одинаково и в меру роскошно – вишневое дерево и пурпур, ковры, большие кровати с балдахинами, резные шкафы, кресла, столы и столики, тумбочки и стулья, и обязательная дверь в смежную со спальней ванную – мы никогда не болели манией величия, а уважали комфорт и уют.
– На данный момент кровная семья состоит только во мне, – вздохнула я. – Мой брат умер во время Последней Войны, освободительной. Но, хоть я и старшая, я не имею права наследовать трон – я нежить. Да, собственно, Правительские семьи никогда не были особо многочисленными, только у Правителя Кельта, кажется, двенадцать детей. Но больше никто не хочет повторить его подвиг.
Я хихикнула.
– Устраивайтесь поудобнее на эту ночь… хм, вернее, утро. Завтрак будет за два часа до полудня, раньше вы с Правительницей не встретитесь, зато за трапезой можно будет все решить. Заносите вещи! – махнула я слугам.
Мальчики оперативненько растащили наши пожитки по занятым покоям и также, не говоря ни слова, деловито растворились в коридорах.
Едва дверь за нашими спинами закрылась, и мы оказались в комнате, Клейменс тут же бухнулся на кровать, вытянув ноги.
– Хорррошо! – как кот, промурлыкал он, с хрустом потягиваясь.
Я погладила чуть шероховатую вишневую панель и прислонилась к ней спиной, закрыв глаза.
– Да уж…
Ведун встрепенулся, странно посмотрел на меня.
– Лета?..
– Спасибо тебе. – Я улыбнулась. – Спасибо, что вернул меня… домой.
– Спасибом сыт не будешь. Есть что-нибудь повесомей? – хитро сощурился ведун.
– Есть! – жизнерадостно отозвалась я, примериваясь к напольной эльфийской вазе. Седьмой век, весом с хорошую наковальню, мне-то ничего, кидать удобно, а вот ему ловить... – Весомей вряд ли, но тяжеловесней – точно!
…О боги, когда же человечество придумает место для этих душевнобольных? – взмолилась Ател, зажмуриваясь. – Предположительно без тяжелых и острых колюще-режущих предметов…


Для Правительницы Ayra-inn Cor`Nesten Fire`ee это утро казалось таким же, как и всегда – пробуждение, утренний туалет, семьдесят элеров до тронной залы, в которой стоял и большой обеденный стол Правительской семьи. Но едва ее высокородная попа коснулась стула, девушка внезапно поняла, что это утро – уже другое.
Потому что в небольшом каменном Аристархе звукоизоляция была в продолжительном отпуске, и поэтому устрашающий по своей громкости «бах!!!» из комнат над залой предупреждающим громом прошелся по телу Айры – это еще только начало.
Развязка началась, когда в залу зашла мрачная всколоченная Лета в одной рубашке и тапочках, а за ней, выразительно махающий халатом Клейменс, одновременно пытающийся застегнуть ремень на штанах. Оба ругались длинными невразумительными фразами, похожими на замысловатые и крайне убийственные проклятья, но смотрящая на драчунов квадратными глазами Айра отмела сию мысль, ибо оба были живы и здоровы и продолжали материться на незнакомом ей языке.
– Лета?.. – кое-как наскребла голос девушка. – Чем вы тут занимаетесь?!
Мы смутились и заниматься перестали. Торопливо вернули друг другу свою одежду и чинно сели за стол.
– А-а-а-а-абсолютно ничем! – в один голос, с честными-пречестными глазками заверили ее мы, чуть ли не за ручки взявшись. Вовремя отдернули, а то Правительница начала на нас в открытую смотреть как на полных идиотов.
– Давно ты тут?..
– С сегодняшней ночи.
– А почему мне никто не донес, что вы приехали?
– Потому что мы использовали массовый телепорт.
– Массовый? Но вас же всего двое…
– О, на самом деле нас куда больше!
Вовремя я это сказала – в залу, отчаянно смущаясь, заскреблись двое наших «подопечных», расфуфыренных вусмерть! Они, наверное, весь гардероб перерыли, нашли самые дорогие наряды. Я почувствовала укол вины и, судя по понурившемуся ведуну, он тоже – ведь это мы не объяснили ребятам, что к чему. Теперь и они себя будут чувствовать неловко, и мы. Да и Айра не знаю, что подум…
– Здра-а-авствуйте! – Айра засветилась, как ясно солнышко. Подскочила с максимальной для нее скоростью, подбежала к Арне и Аргатуру. – Вы – друзья Леты и Клейменса? Очень рада вас видеть! Я – Правительница Айраинн, но можете звать меня просто Айрой! – Она увидела, в каком положении Арна, и восхитилась еще больше. Подвела их к столу, посадила, не переставая трещать: – Ой, а вы тоже беременны! И, судя по всему, тоже скоро рожаете! Какая прелесть! Это же так здорово, когда детки…
– Все, нашу мамочку понесло, – выдохнула я на ухо Советнику. – Теперь будет расписывать все прелести, какие только знает…
– …растут вместе! А если родятся мальчик и девочка, то это еще лучше! Знаете, вы очень похожи, наверное, брат с сестрой, я угадала? А мужа нет? Вы, как и я, одна? Но не расстраивайтесь! Для меня тоже сначала это было ударом, но я знаю, что частичка его живет во мне, и это так здорово!
– При чем, судя по всему, ей совершенно без разницы, слушают ее или нет.
Ее слушали. Еще как! С раскрытым ртом и самыми наивнимательнейшими глазами, при чем оба. Мы с Клейменсом смотрели на эту идиллию с видом сторонних, ничего не имеющих к делу наблюдателей и медленно сходили с ума.
Про завтрак, похоже, все уже забыли.
– Вы знаете, это на самом деле так здорово, когда вокруг дети! У меня есть воспитанница, Маришка – чудная девочка! Я люблю ее как родную, и она так ждет появления сестренки или братика – я еще не знаю, кто будет! А, кстати, вот и она!
На пороге залы появилась заспанная девчонка лет семи, с умилительным мишкой под мышкой. Завидев нас, она замерла на полузевке, а потом с восторженным визгом повисла у ведуна на шее. Он обрадовался ей, как блудной дочери, а мне жутко захотелось повеситься. Да, я не люблю детей! И это у нас с ними вполне взаимное! Да и вообще, я…
– Тетя Лета-а-а!
Это чудо щербатое, как белка с макушки березы, перекарабкалась на меня, обхватывая в страстных объятьях.
– Я так рада вас видеть! – громко заявила она.
Ага, а еще душить.
– Я тебя тоже, милая, - кое-как прохрипела я, стряхивая дите на колени к счастливому Клейменсу.
…А они неплохо смотрятся вместе…
Попрошу без намеков! Оставь хоть одного человека в своем уме, или От-Даль-Тида превратится в что-то сдвинутое…
– Маришка! – Айра протянула руку и растрепала девчонке волосы. – Как поспала, хорошая моя?
– Хорошо… Мам, а у нас яблоки есть?
– Конечно, родная. Вот, все перед тобой.
– Угум…
Я почувствовала здесь какой-то ущербной, что ли. Ощущение мне не понравилось, поэтому я мигом слиняла из-за стола, а потом и из залы. Забежала к себе в комнату, чтобы одеться получше и через другой коридор покинула Аристарх.
И все-таки как здесь хорошо. Вроде и не тихо, но… спокойно. Гораздо спокойней, чем в остальных деревнях и уж тем более в вехрах. И небо синее-синее, прозрачное, как хрусталь, и такое же ледяное. Солнце уже давно встало, и далекой, недосягаемой звездой слепило на небе. Я стояла на высоком пороге и смотрела, как по улицам шнырял народ – наши разношерстные горцы. Я уже говорила, Правители горных вехров всегда были ближе к народу, чем равнинные, у нас и дворец-то небольшой, открытый для всех, и выходит прямо на улицы, мощенные круглым серо-черным камнем. Обычные двухэтажные черно-бурые домики со сваями, храм, лавки, кузницы, придорожни… Я выдохнула полупрозрачную кудель пара. Деловитые горцы, проходя мимо, кивали мне головой, как будто и не покидала я вехра никогда.
Так всегда было.
Ведь это мой дом все-таки.
Хорошо… спокойно…
Я вдохнула словно разреженный воздух, ощутив, как прошелся по встрепанным волосам морозный, уже почти зимний ветерок, всполошив косую челку, и застучала каблуками по ступеням, спускаясь.
Окунуться в лабиринт улиц можно было, свернув в первый же переулок, но я сразу же направилась влево и между домов, к спуску и дальше, где в каньоне процветала наша «городская деревня», изобретение моего отца – довольно большая лощина, с плодотворным черноземным дном, покрытым сочной весенней травой. Здесь, под прикрытием отвесных скальных стен, флегматичные от-даль-тидцы занимались натуральным хозяйством, поспешно приспособляя открытые участки под фруктовые сады, пастбища и небольшие деревенские домики – настоящий показ межрасового деревянного зодчества. Чуть дальше, на широких холмистых полях, паслись разнузданные грифоны под зорким оком табунщика-вампира, который в данный момент вальяжно развалился под деревом, покусывая уже покрывшуюся инеем травку. Несмотря на середину осени и горы, он преспокойно лежал на холодной земле в тонкой куртке – нежить гораздо менее восприимчива к холоду, нежели люди.
И имеет куда более развитый слух.
Ясное дело, что мой приход не стал для мужчины новостью, поэтому, едва я поравнялась с ним, он лениво поднял руку и приветливо приподнял шляпу, лежащую у него на лбу.
– Благословенны будьте, госпожа Эвангелеета.
– И вам не хворать, Брендан, – улыбнулась я, присаживаясь на корточках рядом. – Как тут вообще дела?
– У Калкана двойня…
– Да?! Здорово!
– Угум. Все живы, здоровы, в данный момент выхаживаются у жены.
– Это очень хорошая новость.
– Да, действительно хорошая. Может, вам взять себе одного. Вы же любите Калкана…
– Нет, Брендан, вряд ли. Зачем мне домашнее животное, если я могу перекинуться, и вот вам…
Вампир рассмеялся.
– Да уж. Вы правы. Что ж, ладно. А вы-то сами как?
– Я вернулась, Брендан.
– Ну уж на этот раз-то насовсем?
– А вы меня так ждали?
– Вас весь вехр ждал! – воскликнул табунщик как само собой разумеющееся. – Вас здесь очень любят, госпожа. Правда, очень. И скучают.
– Не знаю, Брендан. – Я сорвала травинку, покрутила ее в пальцах. – Это зависит не от моего разума, а от души.
– Ну, тогда не уходите так надолго, госпожа.
– Я постараюсь…
Я встала и отряхнула колени.
– Ладно, пойду, пройдусь немного. Счастливо, Брендан.
– И вам, госпожа. – Табунщик чуть помолчал и крикнул уже вдогонку: – Не ищите себя так далеко, госпожа, а то заблудитесь окончательно!
Я обернулась на ходу, бросая на табунщика один-единственный взгляд, и продолжила свой путь.
Ветер нагнал меня на вершине холма. Взъерошил пушистую челку, прошелся по шее, заставив зябко приподнять плечи. Из-за гор показались белые комья высоких облаков, быстро гонимых верхним ветром над головой. Лощина затрепыхала их рваными тенями.
Нигде не может быть так же красиво, как и дома…
Красиво.
Тепло.
Хорошо.
Я люблю свой дом за все, за каждую его мелочь.
За каждую скалу, острым краем нависшую над кратером.
За каждую шелковистую травинку под ногами.
За каждое крапчато-серое перо в крыльях грифонов.
За каждый камень, послуживший опорой для дома горожанина.
За каждый взгляд нашей Правительницы.
За каждый локон его волос…
Я люблю. Но я только сейчас осознаю это.
И даже душа не тянула назад…
Ветер снес слезы с моих щек.
Видимо, я не достаточно люблю…
Я опустила голову, прикрыв глаза ладонью.
«Видимо, я просто недостаточно люблю…»


В Аристарх я вернулась подавленной. Сходила развеяться называется,– пришла еще более мрачной.
Идя по коридору, я случайно прошла мимо приоткрытой двери в кабинет Советника и услышала там голоса. Заинтересовавшись, я приоткрыла дверь и обнаружила там Правительницу и самого Советника, оживленно обсуждающих что-то. Заприметив меня, они чуть удивились.
– Лета, а где ты была?
– То есть вы до этого момента и не заметили моего отсутствия? – скептически изогнула бровь я. – Мило. Спасибо, ребята!
– Лета, не ехидничай, - уязвил меня ведун, положив подбородок на сцепленные перед собой пальцы. – Что случилось? Почему ты тогда ушла?
– Почувствовала себя лишней в этом детском саду.
– Так сделайте так, чтобы не чувствовала, - хихикнула Правительница.
- Не дождешься, - категорически замотала головой я. – Обойдешься, хватит с тебя радостей жизни, лично мне они не приносят таковой.
- Почему? – искренне удивилась она.
- Я ненавижу детей, - признала я суровую правду жизни.
Да, это так. Я ненавижу детей. Вернее, не так – я ненавижу то, чего не понимаю вообще. И дети относятся к одному из таких критериев. Для меня легче вызубрить наизусть детальное строение Мира, чем с положительными результатами провести время с этими маленькими мешочками соплей и вопля.
- Ну, делитесь. Чем вы тут занимаетесь? – спросила я, подходя к столу Советника.
- Мы с Клейменсом решили устроить Ренган! – сияя, как ясно солнышко, заявила Айра.
- Э?! С чего бы это!
- Ну как?! Ты же к нам вернулась!
- Польщена. Но я как-нибудь и без Ренгана обойдусь…
- Лет, ну так нельзя. – Феникс обняла меня за плечи. – Ты долгое время прожила вдали от дома, я понимаю, ты отвыкла уже, но в любом случае не следует забывать, что ты не травница, не валькирия или волкодлак, а в первую очередь ты – наместница Правительской семьи. В тебе течет кровь одной из самых высших династий людей, а это просто так не уходит в никуда. Я здесь только благодаря моему браку с Джеларом, а ты – с рождения. Ты важнее От-Даль-Тиде даже больше, чем кто бы то ни было здесь, ибо ты – сердце От-Даль-Тиды, единственная носительница крови Оталь Дальтида тор Санг Реал. Возвращайся в этот мир, Эвангелеета, потому что это твой мир не смотря ни на что.
- Она права, Лета, - подтвердил муж, снизу вверх смотря на меня. – Пусть ты и не признаешься себе никогда, но это правда.
- Ну, и что вы решили? – хмуро поинтересовалась я.
- Думаем собрать Ренган. – И, чтобы добить меня окончательно, мстительно добавили: - С флайтами.
- У нас?! – в ужасе воскликнула я.
- Да, а что?
- Сейчас?!!
- Лета, да в чем дело?!
- В чем дело?! В чем дело??!! Айра, да ты издеваешься надо мной!!!
Клейменс долго терпел, а потом зашелся долгим, хрюкающим хохотом.
- Так, где она… Да где же она?!.. О, нашла! Айра! – Криво нахлобученная на голову корона создавала впечатление шапки-ушанки на голове у не совсем трезвого селянина. – Приказываю тебе начинать готовиться к Ренгану сейчас же! И пусть он будет лучше всех за последние года!
Правительница полупала на меня глазками, а потом чинно подняла руку.
- Лучший был в Ванасаге.
- А мы сделаем еще лучше!!!
Айра втихушник подергала ведуна за подол сюртука.
- На что, всегда с таким ажиотажем относится к массовым мероприятиям?
- Нет, только к небольшому списку вещей, которых любит. Она жуткая эгоистка! – Тот покачал головой. – Тебе повезло, что флайты входят в этот список, ибо иначе мы бы потеряли такого деятеля в ее лице! Посмотришь сама – эта особа тебе не только спроектирует весь план Ренгана, но еще и самолично начнет его выстраивать, махая молотком и принося за собой хаос и разрушения.
- Тогда я, наверное, ее лучше запру в темнице… - задумчиво изрекла Правительница, исподлобья глядя на меня.
- Ничего, успокоится. – Ведун махнул рукой. – Устанет к вечеру.
- К вечеру???
Айра рухнула в кресло и уронила лицо в ладони.
- Ты, главное, ей успевай говорить, что и как, хорошо? – подмигнул Клейменс.
Но Правительница так и сидела, замерев. А потом вдруг схватилась за живот.
- Айра?
Она пугающую минуту сидела без движения, словно прислушиваясь к тому, что творилось у нее внутри, а потом шумно вздохнула:
- Нет, отпустило. Все в порядке…
Она тяжело поднялась и медленно пошла вон из кабинета.
- Я, наверное, полежу немного схожу…
- Может, тебя проводить? – обеспокоились мы.
- Нет-нет, все хорошо.
- Я пошлю к тебе Аргатура, - твердо решила я. – Он за тобой присмотрит, лекарь все равно.
- Да как-то неудобно…
- Ничего-ничего, нормально все – раз приехал, то пусть работает.
Правительница вздохнула и покинула кабинет. Я, чуть подождав, тоже.
Всю вторую половину дня я была жутко занята. Конечно, я не считала затею с Ренганом такой уж удачной, особенно имея на руках двух беременных барышень, но, увы, Айру не переделаешь. Хотя, показать Совету Севера новорожденного Наследника тоже будет неплохо, но все-таки… слишком быстро все. Я не стала особо ухищряться – с помощью бубнов передала всей От-Даль-Тиде известие о собирающемся Ренгане, проверила общий вид и состояние наших грифонов, поговорила со старшими грифонюхами. В целом, ребята были вполне готовы к зрелищному шоу, которое мы, разумеется, не завтра ставить будем. Через семерик – да, мы как раз успеем все сделать, и еще пара дней в запасе останется.
Вернулась домой я уже затемно и в кабинет Клейменса зашла без стука – вот еще!
Ведун сидел за столом и с весьма недвусмысленным лицом абсолютно занятого и вообще человека сосредоточенно читал какой-то лист, тарабаня пальцами по столешнице. Мимоходом я отметила осунувшееся, усталое лицо, полуприкрытые глаза и расстегнутый ворот рубахи, что свидетельствовал о долгом и мучительном умственном труде.
– Занят?
Он поднял на меня глаза.
– Да нет, проходи, садись.
Я прошла.
Села.
К нему на стол.
Ведун фыркнул, но сгонять меня не стал. Даже наоборот – подтянул меня к себе по столешнице, обнял за талию и уткнулся лбом мне в живот.
– Много дел? – участливо спросила я, перебирая его тяжелые густые волосы.
Клейменс заурчал и помотал головой.
– Много… Не знаю, как я смогу все это на себе удержать, очень сложно без Джелара, а Айре сейчас не до государственных дел.
Тут уже помрачнела я.
– Я боюсь только одного – что они родят в одно и то же время.
– Хм?
– Я не смогу помочь и Айре, и Арне, если они разродятся в одно и тоже время.
– Но я не думаю, что ты найдешь в себе силы не помочь одной из них. А о второй позаботится Аргатур, ведь он лекарь.
– Но не травник же!
– Лет… – Муж мягко посмотрел на меня. – Не паникуй. Приготовь все заранее, и не волнуйся.
Он мягко поддел носом мою рубашку, приподнял ее и поцеловал в живот, терпко пахнущий травами.
– Иди спать… Я потом к тебе поднимусь.
– Скоро?
Он кивнул.
– Только закончу с договором на ввоз новых тканей.
– Хорошо, я тебя жду.
Я соскочила со стола и прошла к двери, провожаемая его нарочито алчным взглядом – ничего, я еще отыграюсь, пусть только попробует не появиться в ближайшие полчаса, хе-хе…


Разбудили меня перед рассветом сумасшедшим долбанием по двери – она, бедная, прогибалась как пергаментная. Учитывая то, что перед утром всегда самый крепкий и сладкий сон, то незадачливого стукача я вышла встречать с весьма недвусмысленной мордой. Вот уж не знаю, что его испугало больше – моя нагота или же убийственно-хмурое выражение лица в дополнение, но слуга, семнадцатилетний мальчишка в ливрее, стушевался, побагровел ушами и опустил очи долу.
– Что? – весьма некультурно спросила я.
– Э-э-эм… госпожа Эвангел…
– Лета!
Панический крик бегущего ко мне Аргатура. Увидев меня, он споткнулся, но мужественно добежал и, стараясь не опускать глаза ниже шеи, выпалил:
– Лета, там…
– Что случилось?
– Там… Айра рожает…
– Что?!!
Я стрелой метнулась в комнату, набрасывая на голое тело халат, и, выскочив обратно в коридор и схватив лекаря за руку, бегом побежала в комнату к Правительнице.
– Давно?
– Да уже часов шесть наверное…
– Сколько?!! – ахнула я и прибавила скорости. – Почему вы меня не позвали?
– Я думал, что справлюсь… – пролепетал лекарь. – Но она…
Он не договорил – я, не сбавляя темпа, залетела в комнату к Айре… и замерла на пороге.
Куда делась моя подруга? Где румянец, озорная улыбка, игривые и немного смущенные глаза? Где?! Куда это все делось, ведь всего полдня назад…
Полдня…
Все правильно.
Это ее первые роды. И что я ожидала от этой девочки? Что она будет стойчески все терпеть, как заправская деревенская баба? Дура ты, Летка…
Правительница открыла глаза и посмотрела на меня. Потом улыбнулась и медленно проговорила:
– Ох, лыхо! Лета…
– Молчи, девочка, молчи…
…Не вовремя… ох боги, как же не вовремя…
Впрочем, как всегда.
На пороге нарисовался обеспокоенный лекарь.
– А… Лета?..
– Аргатур! Поможешь мне!
– Но я…
– Я тоже!
Ател?
…Не волнуйся, Лета... Я прекрасно понимаю, чего ты боишься…
Откровение, Ател, Откровение матери…
…Да, ты права… – Волчица вздохнула.
Ател…
Она сухо кивнула.
– Аргатур! Огонь затепли!
Я пулей вынеслась из комнаты и дала распоряжения о нужных мне инструментах, травах, настоях и воды. Сказала, что если через десять минут это все не будет лежать у госпожи в комнате, я лично пооткручиваю им головы. Слуги даже и не думали спорить. Они так любили свою госпожу, что были готовы сделать ради нее все, что только потребуется.
Пока мы метались, Айра лежал, не двигаясь, лишь тяжело дышала. Ател тихонько шептала на ухо, что надо делать, чтобы Откровение пришло к маленькой напуганной девочке – без Имени не может жить никто в этом мире, если малыш не получит Имя, то Она не сможет прийти за ним, когда придет его время, а бессмертие здесь – самое жестокое наказание. Аргатур старательно разжигал камин, подбрасывая и подбрасывая дров и легкого пергамента, обливаясь потом, но стойчески терпя истинно адский жар. Я подошла к дрожащей Айре и помогла ей встать и провела к вычерченному на полу «руквичному ожерелью». Оно у меня получилось торопливое, корявое, но правильное – Ател проследила. Честно говоря, в тот момент я даже думать позабыла о Клейменсе и о том, что он – ведун и имел дело с ритуалами. Наверное, я была слишком напугана возможности ошибки.
– Лета… ох Лета… – всхлипывала Айра.
Она мешком обвисала у меня на руках, ноги подламывались. Я водила её круг за кругом, мимо огня, по «ожерелью», заставляя ее касаться голыми пятками каждой руквицы. Ох, не меня она должна была сейчас сжимать вот так, а Джелара, впитывая его уверенность и любовь – моего чувства здесь явно не хватало.
– Ничего, милая… скоро все пройдет…
Вдруг девушка всхлипнула и упала на колени. Я запаниковала – ей нужно было завершить круг, коснуться ступнями последних знаков. Я с силой дернула ее вверх и чуть ли не на руках понесла вперед, пыхтя. Аргатур метнулся было помочь мне, но остановился в полушаге от рисунка, словно вспомнив что-то метнулся в коридор, громко зовя слуг. Те прибежали с давным-давно заказанной водой и еще принесли что-то, передав в руки лекарю. Слава богам, мы наконец-то закончили наш обход, и я опустила измучившуюся Айру на кровать.
Женщина всегда рожает легко и не мучается, если рядом ласковая мать и супруг, с любовью ждущий дитя. Мужа Айры убили на войне, на моих глазах, матери ее мы не знали. Айра изо всех сил старалась держаться, но сил было немного. Я придерживала и гладила ее разведенные колени. Мне казалось, она тужилась все слабей – силы уходили из нее.
– Замучила я тебя... не сердись уж... – сказала она, когда выдалась малая передышка.
Она смотрела на меня и словно бы мимо, сквозь пелену. Я вытерла ей заплаканное лицо. Волосы лезли мне в глаза, я хотела сдуть их, они примокли и не сдувались, я убрала их локтем. Не замолкавшая Ател сказала мне что-то, и я коротко приказала лекарю затушить огонь. Аргатур взял тазик за ушки и со всего маху ухнул воду в камин, подняв жуткий, раскаленный до бела пар, который начал торопливо расплываться по комнате. Проплывая мимо очерченного мною «руквичного ожерелья», он словно прилипал к символам и струйками вытягивал их за собой, торопясь к роженице. Девушка прикрыла глаза, пар непряженными куделями окутал ее. Я чувствовала, как тянет он за собой Пространство, сбивает в складки и растягивает, словно жилу, но не рвет, не дает Изнанке показать кусочек.
– Эмир! Эмир!.. – вдруг отчаянно закричала Айра и напряглась, упираясь в кровать затылком. Я увидела появившуюся головку, и спустя немного времени мне на руки выскользнул живой и мокрый мальчишка. Торопливо, трясущимися руками я очистила его круглое личико. Но вот мальчишка вобрал в себя воздух и закричал, обиженный моим слишком ретивым шлепком, в самый первый раз позвал мать на подмогу. И у Айры хватило сил протянуть руки навстречу:
– Дай... дай!
И прижала к себе дитя, еще связанное с ней трепещущей пуповиной. Подошел немного ошарашенный Аргатур, протянул мне шелковые крепкие нити и серебряный ножик – правильно, чтобы никакая пакость нежитинская не могла ему навредить. Такая, как я. Поэтому я покачала головой, отходя на шаг.
– Сам. Вспомни, кто я есть. В данный миг я не подруга-травница, а враг-нежить. Сам.
Я проследила, как он чуть дрожащими пальцами перерезал пуповину, стянул концы нитками и, пошатываясь, пошла к выходу из комнаты.
– Проветри здесь… и воды принеси с полотенцами – надо обмыть Айру и ее Эмира, – устало дала я последнее распоряжение.
– Эмир? – удивленно переспросила Правительница, смотря то на меня, то на своего сына.
– Да, ты так его назвала… – кивнула я и вышла.
Оказавшись в коридоре, я буквально упала плечом на стену и тут же увидела встревоженного Клейменса, бегущего по коридору. Запахиваемый на ходу халат раздувался, как паруса, делая его похожим на встрепанного ворона.
– Лета? Что сл…
– Айра родила только что…
– И как?
– Все в порядке. Мальчик.
– Но ведь там…
– Я все сделала правильно – мне Ател подсказала.
Советник облегченно вздохнул и прислонился рядом со мной. Мы немного помолчали.
– Клейменс, а что значит «Эмир» на драконьем?
– Эмир? Хм… – Ведун задумался. – «Дар», кажется…
– Правильно, – выдохнула я, упираясь затылком в стену.


«21 октаира.
Сегодня встретил свой первый рассвет Эмир, дар Джелара. Пусть этот маленький Наследник станет для От-Даль-Тиды символом того, что жизнь продолжается, и мы должны идти за ней как можем. Единственное что… не каждому под силу понять это. Но время рассудит нас, и мир во всех его отражениях сможет найти на своей глади плавающий осколок зеркала – души.
Как бы сложно не было…
Как бы страшно не было…
Не хочу думать о том, что будет дальше. Сегодня пришел в этот мир дар человеческий, а завтра может начаться война… зачем гадать? Какой в этом смысл? Наверное, я начала думать слишком объективно, привыкнув жить в двух Мирах одновременно, но такова моя жизнь, и Хозяин мне в этом поможет…

Уходя – оглянись. Боль утраты в неистовом вопле
Поднялась и затихла. Застыла чернилами кровь.
И, исполненный силы и мощи, твой истинный облик
Промелькнул отраженьем на глади зеркальных миров.
Уходя –оглянись. Позади, покидая вопросы
Нерешённых задач и мечты неразгаданной суть,
Ты уходишь во тьму, и остались лишь чёрные розы,
Те, которыми память так щедро устлала твой путь.
Уходя – оглянись. Вечный ветер жемчужною пылью
В пустоте мирозданья укроет твой пламенный след.
Уходя –оглянись. Только раз. Чтобы мы сохранили
Твоих глаз цвета солнца прощальный и ласковый свет.
Уходя – оглянись. Пожалей - как бумага, сгорает
Безответный призыв, чистоту обещаний храня…
Ты не смотришь назад, и тепло твоих рук умирает
В беспощадном огне неизбежного нового дня…»

Я тихонько кашлянула и опустила крапчато-рыжее перо в хрустальную чернильницу.
Подняла голову и посмотрела в узкое окно, сквозь которое было видно небо – высокое, голубое-голубое, со светлой, розово-сиреневой растушевкой уходящей ночи. Скоро оно превратится в скользящую прохладную ткань-фон для одной-единственной золотой пуговицы солнца. А горы ему помогут...
Чернила высохли, и я уже без опаски смогла закрыть тисненную золотом книгу, обвернутую коричневой шероховатой кожей.
В ней еще столько страниц, которые нужно заполнить…
Я улыбнулась, блеснув волчьими клыками.
О, да. Жизнь продолжается!..