Командировка

Как же интересна наша жизнь! Всё настолько непредсказуемо в ней, что диву даёшься. Казалось бы, живи себе да радуйся, ан нет, придумываем проблемы, накручиваем их одну на другую, а потом сетуем: «Всё не так, всё не эдак». Нынче встретить пессимиста – проще пареной репы!
Человек обладает огромным внутренним потенциалом, но использует его только частицу. Вот, скажем, один свой талант прячет, как в кармане безделушку. Зачастую и не подозревает,  что  он  у  него есть. Такому человеку, если и хорошо, всё равно скажет «плохо». Ему даже масло на голову будешь лить, а он скажет – керосин.

Как-то я возвращалась домой из командировки и оказалась в купе рядом с таким гражданином. Поначалу показался он мне лёгким и с чувством юмора. Как из рога изобилия, сыпал анекдоты. Я подумала: «Вот и хорошо, быстрее время пройдёт». В дороге все становимся открытыми, разговорчивыми. Легко рассказываем постороннему человеку о своих трудностях, не стыдясь ни проявленной слабости, ни совершённых ошибок.
Но в ходе разговора с соседом я поняла, что юмор его и сарказм несут определённый  подтекст, направленный на одного себя, несчастного. Он говорил лишь о том, как невезуч в этой жизни, что удача обходит его дом. Жена ушла к другому  –  «плюгавому» – по его выражению. Сама она – «никчёмная росомаха». Тёща – «блудливая корова». А сын – и вовсе «слабак», прощает своей «крале от и до».
И так гонял фразы, опустошающие душу, полдня. Потом резко замолчал, стал похож на обиженного несмышлёныша, у которого поломалась погремушка. В купе сгустилась духота.

К сожалению, попутчиками в полном смысле слова мы не стали. Мои попытки, как-то изменить направление  его мыслей, оказались безуспешными – всё и вся им отвергалось: «Ну, ты даёшь! Да где это видано, чтобы так называемое «здравомыслящее быдло» управляло своей жизнью?!».
В высказываниях он был категоричен.
И я больше не стала напрягать усилия, вспомнив строчки из Библии про бисер и мамины слова по поводу таких людей: «Нет уж, дочка, родился телёночек с пятнышком, с пятнышком и помрёт». Затянувшееся тягостное молчание прервал голос проводницы:
– Пассажиры, приготовьтесь к выходу: станция «Созвучие».
Я взяла чемодан и, как бы, между прочим, выдала на  прощание:
– Человек – это то, из чего состоят его мысли. А  бодливой корове Бог рога не даёт.
В ответ услышала:
– Курица!

Выйдя на перрон, перешла через платформу на противоположную сторону улицы и остановилась у перил, чтобы перевести дух. И тут на меня накатил смех. Прохожие оглядывались, смотрели в мою сторону с недоумением. Нахохоталась до слёз, и сразу почувствовала облегчение.
Напряжение снялось. Почему-то вспомнила, как иногда мы с подругой детства, не договариваясь, одновременно весело подпрыгивали. Считали, что таким образом отлетают тёмные силы. И на этот раз смех подействовал благотворно.

Я направилась к остановке. Вдруг услышала за спиной поспешные шаги. Оглянулась. Меня догонял грузный мужчина. Поравнявшись со мной, предложил помощь.
– С чего вы взяли, что я нуждаюсь в вашей услуге? – возмутилась я.
Разговор в поезде, с так называемым «попутчиком», видимо, наложил-таки негативный отпечаток. Мужчина, глядя на меня с некоторым удивлением, решил представиться:
 – Такая милая женщина, и вдруг полное недоверие… Меня зовут Кирилл Константинович. Я друг Лилии, вашей  подруги. Она попросила Вас встретить.
– И как же Вы меня узнали? 
– А вот догадайтесь с одного раза, – пошутил он, хитро прищурив глаза.
С нескрываемым любопытством я посмотрела на него, одобрительно кивнула и вручила ему свою поклажу. Кирилл Константинович добродушно усмехнулся и после небольшой паузы сказал:
– Я  именно  такой  Вас  и  представлял. Лиля  узнаваемо описала вашу внешность, она ведь художник слова. Не так ли?
Вскоре мы подошли к дому, где жила подруга, и поднялись на третий этаж. Дверь в квартиру была приоткрыта. «Знакомый жест гостеприимства», – подумала я с теплом о Лилии и, предвкушая радость встречи, вошла.
– Заходите, заходите. А я уже подумала, сестрица, что не заедешь ко мне. Хотя не похоже на тебя, чтобы нарушила наш уговор, – проговорила она, разводя руки в стороны.
Приобняв, прикоснулась щекой к моей щеке. Короткая стрижка под мальчишку была Лиле к лицу. Чёрные глаза, как угольки блестели, излучая тепло.
– Да ты, подруженька, скинула годков семь-восемь. Что за перемены произошли за время моего отсутствия? – воскликнула я.
– О-ля-ля! Ещё какие перемены! – ответила она весело, указывая в сторону кухни.
Кирилл уже хлопотал там, через несколько минут по-свойски крикнул:
– Ну, что, девоньки, прошу за стол. Картофель с пылу-жару, огурчики солёные, квасок ядрёный – сейчас закатим пир на весь мир!

Кирилл Константинович, простой и весёлый, легко расположил к себе. Его круглый живот был обтянут цветным Лилиным фартуком, а на кучерявой шевелюре примостилась её же белая панама в горошек. «А что? Ничего смотрится», – подумала я.
Лиля с воодушевлением начала рассказывать о статье в сегодняшней газете «Жизнь». Называлась она «Исход души из тела».
– Ты читала, как две светящиеся фигуры, похожие на ангельские, спустились с небес? Проникли под крышу одного многоэтажного дома, где угасала от болезни пятилетняя девочка, и через секунду вместе с ней взмыли в небо... 
– Да. У меня тоже есть этот номер газеты. Душа продолжает жить за пределами своего тела. И в Библии, и в Евангелии, и в каждой молитве говорится о её бессмертии…
Лиля, усмехнувшись, прервала мои рассуждения:
– Ну, будет тебе философствовать, давай выкладывай, как съездила в командировку?
– Да никак, совсем неинтересная поездка – бумаги, бумаги и опять бумаги. Ещё и попутчик какой-то странный попался. Лучше ты расскажи, как жила без меня.
 – Жила… тоже работа да работа, однако, рассказ «Каменная вдова» написала.
«Интересное название, – подумала я, – и откуда она черпает темы?! Про «соломенную вдову» слышала, а вот про «каменную» – нет». А вслух сказала: 
– Из тебя рассказы, как из мешка орехи сыплются. 

Подруга моя каким-то странным образом умела соединять отдельные события в единое целое, вкладывать жизнь и в стихи, и в повествования. Наверное, она могла бы стать известной писательницей, но обстоятельства сложились так, как сложились, и она работает библиотекарем.
Кирилл Константинович до сих пор слушал наш разговор молча, а тут его будто прорвало:
– Мил человек, да как это можно столько жить не своей жизнью?! Лиля даже ночами вскакивает и строчит, строчит, строчит... Я и не предполагал, что остаток своих дней буду слушателем, критиком и узурпатором!
Мне было приятно находиться рядом с этой гармоничной парой. Кирилл Константинович чем-то неуловимым напоминал моего отца, которого я видела только в раннем детстве и позже – во снах.
 Лиля же была мне как сестра. Да и она однажды озвучила нашу дружбу своими стихами: «…как пуповина нас связует жизнь: во Господе мы – сёстры-близнецы». 

Время за разговором пролетело незаметно. Взглянув на старинные часы в прихожей, я воскликнула:
– Ну что, мои дорогие, мне пора! Наверно, уже дома заждались.
Кирилл Константинович проводил меня до остановки, и мы  распрощались.

Автобус не заставил себя долго ждать. Я примостилась на свободном месте, прижалась виском к стеклу, прикрыла веки.
И тут почувствовала что-то странное: будто вижу себя со стороны. Вроде, я – это я, но в то же время уже не я, а моё отражение.
Такое впервые пришлось мне испытать, когда рожала своего первенца. Боль от тяжких схваток разрывала всё тело. Врач и сестричка хлопотали надо мной, прилаживали кислородную маску. И вдруг я увидела себя сверху. Лежу  на  кровати, и рядом суетятся двое в белых халатах. «Что это? Умерла я, что ли?..». А когда открыла глаза, вновь перед собой увидела озабоченного врача и сестричку.

Можно ли было такое состояние назвать клинической смертью?  Наверное, нет. Было это откровением или прозрением, а может, обострением шестого чувства? Или маска оказалась вовсе не кислородной? Но с тех пор я иногда вижу себя со стороны. 

Газета «Жизнь», свёрнутая трубочкой, лежала в левом кармане моей куртки. Я вытащила её и снова прочла  строчки об исходе души из тела: «…смерть, на первый взгляд кажущаяся нам ужасной, ещё не конец! Теперь мы видим – жизнь продолжается и после последнего удара сердца. Душа ребёнка, отбросив больное тело, словно ненужные оковы, взмывает в небо. А рядом с ней летят ангелы, будто сотканные из света. Именно так в храмах изображают посланцев Господа – с нимбом и в лучах света».
Прикрыв глаза, отчётливо представила эту картину. Было ощущение наполненности. Неприятный осадок от утренней встречи испарился. Явилась мысль: «Как хорошо, что я заехала к Лиле!».