Странная жизнь Абрама Ганнибала

Наша история начинается в Одессе. Жаркое лето 1824 года. У самой кромки морского прибоя - одинокая фигура. Это - Пушкин. Он смотрит в открытое море. А там - парус, а под  ним - бело-голубая яхта. Одесский генерал-губернатор граф Воронцов уплывает в Крым. И, разумеется, не один, а с супругой - молоденькой и прехорошенькой Лизочкой. С Елизаветой Воронцовой у Александра Сергеевича особые отношения. Недавно юная графиня родила дочь Сонечку, и теперь вся Одесса говорит, что ребёнок, как две капли воды, похож на Пушкина. А ведь Одесса всё знает и зря не скажет. Положение у губернатора - хуже не придумаешь. Вызвать Пушкина на дуэль? Нельзя, по долгу службы не положено. Закатит ему скандал, надавать по физиономии? Опять нельзя: станешь посмешищем для всей России. И делает Воронцов вид, что ничего не случилось, приглашает столичного рифмоплёта к себе домой, обнимает его за плечики, гуляет с ним по дворцовому парку. Одесса не должна верить сплетням, "жена Цезаря вне подозрений". И вот теперь она уезжает и надолго, а в голове у поэта сами собой складываются злые строки: "Полуглупец, полуневежда, к тому ж ещё полуподлец, однако, есть ещё надежда, что полным будет, наконец".

   Очень даже скоро Воронцов в глазах Пушкина станет окончательным и законченным подлецом. Пройдут какие-нибудь две недели, и в Одессу из Петербурга поступит секретное предписание за подписью шефа жандармов графа Бенкендорфа: стихотворцу Пушкину изменить место ссылки с Одессы на село Михайловское Псковской губернии. С тяжёлым чувством покидал Пушкин весёлую солнечную Одессу. Сердце подсказывало: с Лизочкой он больше никогда не встретится. Да и то сказать - не всё коту масленица.
 Путь лежал на север. В конце августа опальный поэт, наконец-то, добрался до места своего заточения. Деревушка Михайловское - 14 душ крепостных мужского пола - это было всё, чем в то время владел дворянин Пушкин. В глазах столичного жителя - глушь невероятная. А, между тем, до Петербурга - рукой подать - даже на плохоньких лошадях - полдня езды. Сельцо, конечно, никудышное: 10-12 маленьких хатёнок в одно-два окошка под соломенной крышей - нищета и убожество. Но нет худа без добра. 3 года деревенской жизни вреда поэту не принесли, скорее, наоборот. Именно в Михайловском он понял своё призвание, понял, что он - поэт и литератор, и это - на всю жизнь. Здесь он, горожанин, навсегда полюбил "смиренную" красоту русской природы. Как хороша поздняя осень, как прекрасны " в багрец и золото одетые леса"! Старенькая няня Арина Родионовна взяла на себя всю заботу о молодом барине. А ещё у старушки была внучка Наташа. На Наташ поэту поразительно везло. Однако, "ничто не вечно под луной". Арина Родионовна умерла, потерял Пушкин и Наташу. Весной 1825 года 17-летнюю дворовую девушку пришлось в срочном порядке отправить к дяде Василию Львовичу в Болдино: замуж за тамошнего конюха. Через 8 лет Пушкин побывал в Болдино, провёл там всю осень и каждый день видел Наташу. Она была уже матерью нескольких детей. Старшая девочка, особняком от других, была кудрява и черноволоса, и глаза такого же цвета, как у молодого барина. Говорят, что Александр Сергеевич подарил Наташе серебряный рубль, и она приняла его с благодарностью. Ничего особенного не произошло: на то ведь и крепостное право.

       Здесь в Михайловском 25-летний поэт начал задумываться над своей родословной, кто он и откуда, кто были его предки, Ганнибалы, бывшие владельцы поместья. Три года прожил Пушкин в заднем флигеле небольшого помещичьего дома: две или три комнаты, сени и крыльцо с выходом во двор. Напротив комнаты, где поселился хозяин, находилась девичья. В этой небольшой комнате Арина Родионовна обучала деревенских девочек рукоделиям. Читать и писать ни сама она, ни её внучка Наташа, разумеется, не умели: да и зачем крепостным крестьянкам барская грамота? В зимние месяцы господская половина дома не отапливалась и вообще была закрыта. Там было 4 или 5 комнат, прихожая и небольшой зал-гостиная. В углу у входа стоял биллиард. Иногда летом Александр Сергеевич от нечего делать гонял на нём шары сам с собой. После 1827 года, когда истёк срок ссылки, Пушкин лишь несколько раз на очень короткое время приезжал в родовую усадьбу. В 1837 году в Михайловском побывал А.И. Тургенев, близкий друг поэта и единственный распорядитель на его похоронах. Здесь было полное запустение. Напрасно ходил он по пустым гулким комнатам в надежде найти хотя бы огрызок гусиного пера на память о российском поэте - он не нашёл ничего.
       Какова дальнейшая судьба этого дома? Давайте вспомним дворового мальчика. Из окна своей комнаты Пушкин видел, как он "в салазки Жучку посадил, себя в коня преобразил..." Что с ним стало? Он вырос, научился пахать и сеять и в положенный срок умер, оставив после себя детей и внуков.

       А потом происходили вот какие события. В самом конце 19 века младший сын Пушкина Григорий Александрович подарил господский дом в селе Михайловском Академии наук. С этого времени жизнь в заброшенной деревушке изменилась. Богатые люди со всей России, не скупясь, жертвовали деньги на музей великого поэта. Под деревянный дом подвели каменный фундамент, сделали капитальный ремонт, обставили, якобы пушкинской мебелью. В деревню зачастили важные господа, всё большие любители русской словесности. Они приезжали посмотреть Пушкинские места, но совершенно не замечали обитателей деревушки, бывших крепостных крестьян дворянина Пушкина. Эка невидаль, крестьянин-лапотник! В 1917 году, когда произошла революция, один из потомков того самого "дворового мальчика" позвал за компанию нескольких мужиков и направился к барскому дому. Значения слова "музей" крестьяне не понимали. Они натаскали соломы, положили её по всём четырём углам и подожгли. Помещичий особняк Пушкиных вспыхнул и в одночасье сгорел. В 30-е годы во время подготовки к 100-летию со дня смерти поэта, дом в Михайловском был восстановлен по фотографиям и рассказам очевидцев. Поздней осенью 1941 года дом-музей Пушкина снова сгорел, на этот раз от немецкого снаряда. В 50-е годы музей был отстроен заново, и стоит он, по сей день, и называется домом Пушкина, хотя никто уже не может поручиться, что жил великий поэт именно в таком доме.





                Потомок негра безобразный

"Со стороны матери автор происхождения африканского".
А.С. Пушкин. Примечание к 1-й главе "Евгения Онегина".

       В каком возрасте люди начинают интересоваться своим происхождением? Детей и подростков такие проблемы обычно не увлекают. Только с годами, уже став взрослыми, люди начинают задумываться над прошлым, искать свои корни. И Пушкин в этом отношении не был исключением. С 12 лет и до 17 он обучался в Лицее и постоянно жил в Царском Селе. В главной алее дворцового парка увековечены героические события Екатерининской эпохи. И отец, и дядя Василий Львович, несомненно, подводили мальчика к этим монументам и давали свои разъяснения. Вот, например, Чесменская колонна в честь победы русского флота над турецким. В этом сражении отличился двоюродный дедушка Пушкина Иван Абрамович Ганнибал. Это он командовал брандером - горящим кораблём-самоубийцей. Под огнём неприятельских пушек, он вплотную подошёл к турецкому флагману, поджёг и взорвал самый большой двухсотпушечный корабль турок. Это и решило исход сражения. Сам же Иван Абрамович непостижимым образом остался жив. А рядом стоит другой бронзовый обелиск - Наваринская колонна, и на ней выпуклыми буквами отлиты слова: Крепость Наварин в 1770 году сдалась бригадиру Ганнибалу. Пленных турок взято 6 тысяч", Это тоже он, всё тот же двоюродный дедушка, будущего поэта. Удивительно, что Пушкин так и не вдохновился подвигами своего героического предка. А ведь можно было написать увлекательный роман о его необыкновенном жизненном пути и блестящей военной карьере. Он был участником всех войн и Елизаветинских, и Екатерининских, дослужился до чина генерал-лейтенанта , конечно, имел полный бант всех наград того времени. В 1781 году, после смерти отца Абрама Петровича, 45-летний генерал вышел в отставку и поселился в деревне Суйда - главной усадьбе Ганнибалов. Здесь он провёл последние 20 лет своей жизни, здесь и похоронен.

       В лицейские годы Пушкин уезжал на летние каникулы в село Михайловское, благо это совсем близко от Петербурга. В деревне он проводил время в обществе матери и бабушки. Другие родственники тоже приезжали и к себе приглашали постоянно. Многие помещики по соседству приходились маме и бабушке дядями, тётями, кузинами и кузенами. Бабушка Мария Алексеевна прожила безупречную жизнь и умерла в 1818 году, когда Пушкину уже было 19 лет. Это её рассказы поэт впоследствии называл "семейственными преданиями". А вот с дедушкой Александру Сергеевичу явно не повезло. Морской офицер, статный и красивый, Осип Ганнибал был человеком необузданных африканских страстей, легкомысленным и порочным. По всей округе ходили легенды о его похождениях и бешеных забавах. Матери Пушкина Наденьке было 3 года, когда отец похитил её и уехал в неизвестном направлении. Собственноручно изготовив фиктивное свидетельство о смерти жены, он женился во 2-й раз и долгое время не давал о себе знать. Однако шила в мешке не утаишь. Бедная Мария Алексеевна обратилась с жалобой к самой императрице Екатерине П.  В таких случаях государыня принимала меры быстро и решительно: незаконный брак расторгнуть, ребёнка вернуть матери, провинившегося офицера отправить служить на Черноморский флот. Супруги так и не помирились, последние 25 лет прожили "розно", как пишет Пушкин. В 1807 году дед умер "от неумеренности жизни, или, проще сказать, от беспробудного пьянства. Писать о таком дедушке никому не захочется.
       Мать Пушкина в молодости называли "прекрасной креолкой". А всё потому, что по отцу она считалась на 1/4 негритянкой.
       Между нами говоря, ничего негритянского у Наденьки не было: лицом бела и хороша необыкновенно. Её дедушка - Абрам Петрович Ганнибал, разумеется, был негром, хотя и каким-то не совсем настоящим. Чёрную краску с кожи и африканские черты с лица так быстро, за 2 поколения, не смоешь. Надежда Осиповна прожила 57 лет, столько же, сколько её мать, Мария Алексеевна, и умерла в 1836 году. В день похорон на кладбище Святогорского монастыря, неподалеку от села Михайловского, Пушкин купил для себя место, рядом с могилой матери. Воля поэта была исполнена в точности и, увы, очень скоро. Прошёл всего год, и его привезли сюда уже в гробу.

       Как мы писали в предыдущей главе, интересоваться своей родословной Пушкин начал только в Михайловском и не случайно: ведь именно здесь были его корни по материнской линии. И само село Михайловское, и многие посёлки по соседству принадлежали когда-то Абраму Петровичу, а до главной усадьбы - деревни Суйда, где он жил и умер, было рукой подать. Чем больше подробностей о жизни прадеда узнавал Пушкин, тем сильней разгорались его любопытство и воображение. Он оказался не просто негром с берегов Африки. Он был к тому же сыном богатого и могущественного абиссинского князя, родился и рос во дворце, в невероятной роскоши. Сам же князь происходил из рода знаменитого карфагенского полководца Ганнибала. А чего стоит близость Абрама Петровича к Петру 1. В те времена Пушкин со всем пылом молодости поклонялся Петру. Люди, близкие к этому великому человеку, его соратники тоже становились кумирами поэта. В 30-е годы Пушкин много работал над историческими документами петровской эпохи. Со временем образ великого государя всё же потерял для Пушкина изначальный блеск. В 1826 году предисловие к "Медному всаднику" начиналось словами:

      " На берегу варяжских волн стоял, задумавшись глубоко, Великий царь и вдаль глядел..."

В 1830 году появился второй вариант, и звучал он так:

       "На берегу балтийских волн стоял, задумавшись глубоко. Великий муж и вдаль глядел..."

И, наконец, в 1836 году Пушкин делает новые исправления в тексте, и мы получаем знакомые нам строки:
       "На берегу пустынных волн Стоял он, дум великих полн, И вдаль глядел..."


Перед нами своего рода лесенка и ведёт она вниз: "великий царь", "великий муж" и, наконец, просто "он". Могло ли такое же превращение произойти с образом чёрного дедушки? Нам кажется, Александр Сергеевич никогда бы на это не согласился. При Петре III, в 1762 году, прадед поэта ушёл с государственной службы и поселился в Суйде, где и прожил последние 20 лет своей жизни. Он был уже генерал-аншефом и кавалером многих орденов, в том числе Александра Невского и святой Анны. К числу наград относились и высочайше пожалованные ему деревни вместе с крепостными крестьянами. Он был одним из богатейших помещиков России: едва ли не полтора десятка деревень и около полутора тысяч душ крепостных только мужского пола.
       В 1825-м году Пушкин заканчивает 1-ю главу "Евгения Онегина" и публикует её в сопровождении нескольких пространных примечаний. Так, после слов: "Под небом Африки моей вздыхать о сумрачной России, где я страдал, где я любил, где сердце я похоронил", следует примечание; оно начинается словами: "Со стороны матери автор происхождения африканского". Затем довольно подробно излагается биография Абрама Петровича Ганнибала. И, наконец, в заключение мы читаем: "Странная жизнь Ганнибала известна нам только по семейственным преданиям. Со временем мы надеемся издать "его полную биографию". В том же 1825-м году опальный поэт посетил Суйду. Он долго бродил по липовым аллеям парка. Когда-то под сенью этих могучих деревьев гулял и сам его прадедушка. Здесь бегала маленькой девочкой его будущая мать - Наденька Ганнибал. А вот и барский особняк - просторный, двухэтажный, с колоннами. Дом стоит и сегодня, несмотря на все войны и революции. Справа и слева от входа - 2 мемориальные доски: одна - в честь Абрама Петровича Ганнибала, а другая - в честь его героического сына Ивана Абрамовича. Пушкин обошёл дом, долго стоял в комнате, где оборвалась жизнь его прадеда, побывал в библиотеке и кабинете хозяина. А потом уехал домой и уже никогда больше не забывал о своих предках. Через несколько дней в Михайловском он пишет следующие строки:
"В деревне, где Петра питомец, Царей, цариц любимый раб и их забытый однодомец скрывался прадед мой арап. Где, позабыв Елизаветы И двор, и пышные обеты, Под сенью липовых аллей Он думал в охлаждённы леты О дальней Африке своей."
       Вековые липы в Суйде и по сей день шумят на ветру своими могучими кронами. Прохладная, облачная погода в летние месяцы на Псковщине также общеизвестна. Всё остальное, что написано в этом стихотворении, нуждается в проверке.

       Мы уже знаем, что Пушкин собирался написать полную и подробную биографию своего прадеда. 26-летнему автору по молодости лет эта задача вряд ли казалась сложной. А между тем предстояло описать множество событий почти за целое столетие, В обязательном порядке требовались исторические документы, и Пушкин, надо отдать ему должное, много и кропотливо работал над архивными материалами, хотя по-настоящему научного подхода к историческим событиям и фактам он так и не выработал. И это не его вина. В начале 19-го века все науки, кроме математики, переживали ещё стадию раннего младенчества. История как наука и наука точная сложилась только в 20-м веке. Историки же пушкинской эпохи позволяли себе обращаться с историческими материалами совершенно произвольно и даже не делали ссылок на источники. Всеми нами любимый Александр Сергеевич тоже не был исключением из общего правила.

       Много ли исторических документов было у Пушкина? После смерти поэта в его личном архиве среди множества черновиков и набросков была обнаружена тетрадка, написанная по-немецки и при этом готическим шрифтом. В ней содержалось довольно подробное жизнеописание Абрама Петровича Ганнибала. Эта бесценная находка оказалась трудом безымянным и, к великому сожалению, буквально пестрила всевозможными нелепостями, ошибками и абсурдными утверждениями. Пушкин считал "немецкую биографию" литературным произведением и поэтому допускал в ней какую угодно долю вымысла. И всё же, не имея других источников, он был вынужден пользоваться этим безымянным сочинением всякий раз, когда ему надо было описывать своего прадеда. Именно так, на базе, несомненно, вымышленных фактов из "немецкой биографии" была написана повесть "Арап Петра Великого". Через 100 лет после смерти Пушкина писатель В. Набоков, находясь в эмиграции, получил из Москвы только что опубликованную биографию А. П. Ганнибала по-немецки и в переводе на русский язык. Изучив её, что называется, вдоль и поперёк, он назвал это сочинение "идиотским документом, комической напыщенной немецкой биографией". По его мнению, она написана "бойким, хотя и не совсем грамотным немецким языком" и была создана "несомненно, после смерти Ганнибала". В. Набоков признавал, что "в биографии содержатся факты, имена и даты, которые мог знать только сам Ганнибал. Но в ней, в то же самое время, содержится много и такого, что противоречит историческим документам, собственным посланиям Ганнибала и простой логике". Немецкий язык, считал В. Набоков, "принадлежит жителю Риги или Ревеля, одному из родственников госпожи Ганнибал".
       Кто же мог описать во всех подробностях такую долгую и такую сложную жизнь? И Пушкин, и Набоков не обратили в "немецкой биографии" внимания всего лишь на одну фразу. После даты смерти Абрама Петровича (14 мая 1781 года) написано: "За 8 дней до смерти Абрам Петрович пребывал в состоянии сильнейшего упадка сил, но в столь хорошей памяти, что смог припомнить в полной точности события за много лет и их рассказать". Итак, скорее всего биография была продиктована самим Ганнибалом кому-то из немецкоязычных родственников его жены. Он сделал это для семейного пользования и, подобно всем людям в преклонном возрасте (86 или 87 лет), считая себя вправе что-то забыть, что-то перепутать, что-то присочинить, а где-то и прихвастнуть. Греха тут большого нет, если всё это будет помогать воспитанию детей и внуков.

       На каком же языке диктовал Абрам Петрович свою биографию? Разумеется, на немецком. Этого вывода до сих пор ещё никто не сделал. Родным языком прадеда Пушкина был немецкий язык. Давайте заглянем в архив города Тарту в Эстонии; от Суйды - это рукой подать. Здесь хранится множество весьма просторных документов, написанных по-немецки собственноручно Абрамом Петровичем Ганнибалом: всевозможные прошения, жалобы на соседей, судебные иски по поводу межевых линий и т.д. Стоит ли объяснять, что писать всё это можно лишь на родном языке. А на каком языке говорила супруга помещика Ганнибала? Оказывается, тоже на немецком. Лет до 20-ти Христина Матвеевна не знала по-русски ни одного слова, По рассказу бабушки Пушкина Марии Алексеевны, она до самой смерти так и не научилась сколько-нибудь прилично владеть русским языком. Немецкий язык сыграл важную роль в жизни Абрама Петровича, и мы ещё много раз вернёмся к этому вопросу. Пушкин был первым переводчиком "немецкой биографии" и первым биографом А.П. Ганнибала. В его описаниях фамилия прадеда получила несколько иное звучании: Аннибал  вместо Ганнибал. Зачем ему понадобилось произвольно изменить фамилию своего предка, вопреки реальным фактам и здравому смыслу? Он произвёл эту кастрацию имени, если так можно выразиться, ещё в 1825 году в Михайловском. И рассуждал он, по-видимому, вот как: фамилия Ганнибал колет читателю глаза, т.к. слишком уж обращает на себя внимание абсолютным сходством с именем карфагенского полководца, жившего 2 тысячелетия назад. Если отбросить начальное "г", всё встаёт на свои места - и глаза не колет, и сходство сохраняется. Между тем, прадед поэта - лицо реальное, да ещё и историческое. И фамилия у него начиналась с буквы "г". А Наваринская колонна в Царском Селе? Там ведь на вечные времена отлита в бронзе фамилия Ганнибал.   
       Имел ли Пушкин право произнести слова, взятые нами в качестве эпиграфа: "Со стороны матери автор происхождения африканского"? Чёрный прадед поэта, несомненно, мог так сказать, ибо он родился в Африке, в данном случае неважно, помнил он свою Родину или нет. Дети Абрама Петровича, а их было 11, родились и выросли в России и, следовательно, были русского происхождения. Тем более Пушкин, даже не внук, а правнук Ганнибала, и подавно не имел к Африке никакого отношения. Но это ещё не всё. Можно ли судить о происхождении человека только по одному прадедушке? Рядом с ним должна быть прабабушка, иначе не было бы и самого правнука. Кто же была она, прабабка великого русского поэта?

       Христина Регина фон-Шоберх была дочерью шведского капитана Матвея фон-Шоберха и прибалтийской немки из дворянского рода фон -Альбедиль. Она родилась приблизительно в 1717 году, в 1735 вышла замуж, родила и воспитала 11 цветных ребятишек. Христина Матвеевна умерла в возрасте 75-ти лет 13 мая 1792 года и похоронена в лютеранской церкви посёлка Суйда рядом с мужем. Она пережила его на 11 лет. Цифра 92 в "немецкой биографии" рядом с датой смерти А. П. Ганнибала означает не продолжительность жизни прадедушки Пушкина, а дату смерти Христины Матвеевны. Абрам Петрович не мог прожить 92 года. Если в 1705 году ему было примерно 8-10 лет, а умер он в 1781 году, то это значит, что прожил он не более 86-ти лет. Откуда же взялись 92 года? Такого рода просчёты никак не украшают биографа. И это далеко не единственный случай. В "немецкой биографии", например, не указан год женитьбы Абрама Петровича и Христины Матвеевны, а свидетельство о браке в семейных архивах не сохранилось. Александр Сергеевич решает эту задачу в духе своего времени. Проще всего предположить, что приличная девушка из деревенской семьи вышла замуж за негра, когда он был уже в звании генерал-майора и в должности обер-коменданта Ревеля, т.е. в 1742 или 43-м году. В этом случае всё солидно, логично, а главное - очень напоминает шекспировского Отелло.
     А, между тем, существует простой приём: если дата какого-то события нигде не названа, надо попробовать вычислить её косвенным путём. Известно, например, что старший сын Ганнибалов, всеми почитаемый генерал Иван Абрамович, родился в 1736-м году. Это позволяет нам сделать единственно верный вывод: Христина Матвеевна и Абрам Петрович вступил в законный брак в 1735 году. Итак, в жилах нашего великого русского поэта А.С. Пушкина текла не только африканская, но и немецко-шведская кровь. Если об этом постоянно забывал сам Пушкин, то хотя бы мы должны помнить. А что нам известно о внешности чернокожего предка нашего дорогого поэта?
 
       Художников он не любил, своей черноты стыдился. Скорее всего, поэтому портреты генерал-аншефа Ганнибала до нас не дошли. А жаль! Было бы на что поглядеть. Иван Абрамович, например, на полотне сохранился: белый генеральский мундир - форма, конечно, парадная - ордена и знаки отличия; лицо очень смуглое, но в то же время приятное, все черты правильные и вполне европейские. Александр Сергеевич распорядился внешностью своего прадеда чисто по-пушкински. В повести "Арап Петра Великого" мы читаем описание наружности героя: нос у него приплюснутый, губы, как у всех негров, большие и выворочены наружу. Удивительна неразборчивость парижанок, они, буквально, сходят с ума по такому интересному кавалеру. Особенно некая графиня Д. Графиня была как графиня: молода и красива, жила во дворце, и муж тоже был настоящий граф, а как же иначе? Однако графине Д. всего этого было мало: она увлеклась чёрным арапом из России и совершенно потеряла голову. Конец истории особенно пикантный: графиня родила, а ребёнок оказался чёрный! И тут пришёл из России царский указ о возвращении. Верный слуга своего государя русский офицер Ганнибал незамедлительно уехал в Петербург, а графиня осталась в Париже и ещё долго рыдала над разбитой любовью. Захочешь такое придумать - и не придумаешь, если нет таланта! В Михайловском, наверное, от нечего делать, Пушкин подолгу просиживать перед бабушкиным зеркалом, пытаясь найти у себя на лице какие-нибудь признаки негритянского происхождения. Ему почему-то очень хочется быть "потомком негра безобразным". Он даже пробовал нарисовать самого себя. Способности в этой области у поэта, несомненно, были. На нескольких автопортретах, сделанных гусиным пером, кстати, довольно удачных, ясно видна попытка слегка приплюснуть нос и немного выворотить губы. Пушкин никак не может смириться с тем, что он не похож на негра.


                Петра питомец

"Чёрный дед мой Аннибал
Был куплен за бутылку рома
И в руки шкипера попал".
       А.С.Пушкин.

       Все биографии начинаются одинаково: жил да был такой-то человек и появился он на свет тогда-то и там-то. Всё ясно и понятно, если речь идёт о персонаже обычном. А что прикажете делать, если герой вашего описания в раннем детстве свалился, как говорится, с неба и без каких-либо документов? Именно так началась "странная жизнь" будущего генерала, богатого помещика и, наконец, прадеда великого русского поэта. Слово "странный" в пушкинские времена означало "удивительный", "поразительный", "необыкновенный".

       Давайте мысленно представим себя в 1742 году. Просторный и светлый кабинет обер-коменданта города Ревеля - столицы Эстонии. За письменным столом - хозяин кабинета в мундире генерал-майора. Он смотрит на лист бумаги и в задумчивости грызёт кончик гусиного пера, точь-в-точь как делал потом знакомый нам русский поэт. Вы уже догадались: это Абрам Петрович Ганнибал, неожиданно для всех и для себя ставший баловнем судьбы. А за окном -- возмущённые граждане города: царица Елизавета совершенно рехнулась, какого-то негра в обер-коменданты! Абрам Петрович сочиняет своей благодетельнице, императрице Елизавете, челобитную. Он просит немало-немного  - присвоить ему дворянское звание. Человеку без рода и племени дворянство никто не присвоит, - это он прекрасно знает, нужно что-нибудь придумать, вот почему он так задумался. Наконец, гусиное перо приходит в движение, и на бумаге появляются первые строки.
       "Родом я из Африки, тамошнего знатного дворянства. Родился во владениях отца моего в городе Лагоне. Отец имел под собой ещё два города. Дворянского звания, однако же, не имею и прежде не имел, понеже в Африке такого обычая нет".

       Для начала совсем неплохо. Спустя многие десятилетия находилось немало энтузиастов отыскать город Лагон на карте Африки, а он - как в воду канул. Впереди у прадеда Пушкина ещё долгая жизнь, он доживёт до глубокой старости. За оставшиеся 40 лет легенда о происхождении чернокожего арапчонка обрастёт множеством удивительных подробностей. Давайте послушаем этот рассказ в окончательном варианте спустя 4 десятилетия.
          Мы - в Суйде. За окном - май. Цветут липы. Хозяину усадьбы остаётся жить 8 дней. Он очень слаб, с большим трудом встаёт с постели, но голова работает безотказно: кое-что, конечно, забывает, кое-что путает Оно и понятно: в такие-то годы, на 9-м десятке лет! Абрам Петрович диктует свою биографию одному из родственников жены. Он говорит по-немецки: для последней исповеди пригоден только родной язык. Наконец-то, мы узнаём о правителе Карфагена и грозе Рима Ганнибале. В послании Елизавете его ещё не было. Отец Абрама Петровича, оказывается, был могущественным абиссинским князем. По мусульманскому обычаю у него было 30 жён, и все жили с ним под одной крышей. Рассказчик хорошо помнит 19 братьев от разных жён, а он - 20-й и самый младший. Однажды их водили к отцу с руками, связанными за спиной: братья между собой сговорились и хотели свергнуть "горячо любимого" папочку. Отец был вассалом турецкого императора. Вследствие тягот гнёта он восстал вместе с другими абиссинскими князьями, против султана. Но победила сила, и восстание было подавлено. Владетельный князь был вынужден отправить в Константинополь большую группу заложников, сыновей самых знатных фамилий.

 Неутомимый султан непременно хотел видеть у себя во дворце среди чёрных слуг хотя бы одного сына мятежного абиссинского князя. Старшие княгини объединились в своём стремлении спасти себя и своих детей. Хитростью и интригами они сумели посадить на корабль самого младшего из 20 братьев - семилетнего Ибрагима. Единственная сестра Лагань, на несколько лет старше, пыталась спасти брата. Она пустила в ход всю свою хитрость, уговоры и украшения, а потом бросилась в море и утонула на глазах у бедного мальчика. Абрам Петрович любил рассказывать эту трогательную историю: в нужном месте он всегда доставал платок и крупные слёзы текли по его чёрному морщинистому лицу. Можно ли всему этому верить? Вот уже 200 лет живёт эта сказка и не стареет. Единственный известный скептик Владимир Набоков пишет: "абиссинский период жизни Ганнибала - это фантазия, выдумка с практической целью создать легенду о знатном происхождении арапа".

       Пушкин принял на веру всё, что рассказывал о своём детстве его прадед. И это вполне понятно: кому же не хочется быть потомком карфагенского полководца, а заодно и наследником престола, пусть даже в Африке! А между тем, можно ли в 7 лет понимать и сохранить в памяти на всю жизнь всё, что рассказывал Абрам Петрович? В самом деле, маленький вундеркинд, оказывается, разбирался в устройстве турецкой империи, знал, что такое вассальная зависимость и даже посчитал жён собственного отца. Нет в рассказе только имён, Город  Лаген и сестра Лагань - это, скорее всего, одно и то же выдуманное слово. А где имена отца, матери, братьев? Нет и африканских слов, хватило бы одного или двух на потеху учёным-филологам. И, наконец, ещё один деликатный вопрос: с каких это пор у мусульман появился обычай иметь по 30 жён? У пророка Магомета было всего 5, и никому из правоверных не позволено иметь больше. Другое дело  наложницы, но это не жёны. Знатные мусульмане содержат их в гаремах под усиленной охраной, и никто посторонний видеть их не может.

       Что же было дальше? "Немецкая биография" сообщает: в возрасте семи лет чернокожий мальчик, по имени Ибрагим, что по-арабски означает Авраам, попал в Константинополь во дворец султана. Спустя год русский посол выкупил его и вместе с двумя другими чёрными арапчатами послал в подарок Петру I. По дороге один из мальчиков умер, а двое других благополучно приехали в Москву и попали в руки русского царя. В свою очередь, Пётр I в 1707 году в Литве в городе Вильно крестил арапчат, дал им русские имена и своё отчество "Петрович". Прадед Пушкина был назван Петром Петровичем. Семилетний мальчик, однако, плакал и не желал зваться именем Пётр, поэтому за ним сохранили прежнее имя Абрам. Со временем он даже получил право подписываться этим именем. В изложении Пушкина появляется новая подробность: "русский посол (имени которого никто не называет) выручил его и послал в подарок Петру I, который крестил его и дал ему фамилию - Аннибал".

       Итак, "русский посол выкупил и послал в подарок..." Казалось бы, всё ясно и просто. Но почему-то никто до сих пор, включая Пушкина, не спросил: Россия и Турция в те далёкие времена действительно имели дипломатические отношения и обменивались послами? В том-то и дело, что Россия в конце 17-го и в течение всего 18-го века находилась постоянно в состоянии войны с Турцией. Ни о каких дипломатических отношениях не могло быть и речи. Иногда самые достойные авторы называют имя графа Рагузинского: якобы, именно он и послал двух арапчат в подарок Петру I . Давайте внесём ясность. Рагузинский - Владиславович (1670-1738), по национальности серб, в конце 17-го и начале 18-го века - сербский посланник в Турции, а затем в Китае, иногда выполнял неофициальные дипломатические поручения России. Русским послом нигде и никогда не был. А если бы даже Рагузинскому захотелось подарить Петру I  двух чёрных арапчат? Подарок надо доставить по назначению. Чёрное и Азовское моря были в те времена под властью Турции, Балтийское море - целиком в руках Швеции. Единственным окошком в Европу служил Архангельск на Белом море. Может быть, Рагузинский был сказочно богат - взял да и снарядил корабль вокруг Европы? И всё это просто так, забавы ради, чтобы потешить Петра двумя чернокожими малышами! Богатым человеком Савва Лукич Рагузинский стал только в самом конце своей жизни, когда переехал Россию, получил титул графа и множество крепостных в придачу. И снова мы делаем неутешительный вывод: ещё одно звено в легенде происхождении Абрама-арапа - Константинополь, дворец султана, русский посол, подарок Петру I - не выдерживает критики: этого не было и не могло быть. В каком же году арапчонок Ибрагим попал в руки ПетраI?

 "Немецкая биография" утверждает: в 1707 году. Мы полагаем - это случилось раньше. Престарелый Абрам Петрович сплошь да рядом забывает и путает хронологию своей биографии. В 1726-м году в послании Екатерине I он называет другую дату: "Я имел честь служить с самого моего младенчества; а именно лет с седьми или осьми от возраста моего при стопах Его Величества и был он мне воспреемником от святые купели в Литве в городе Вильне в 1705-м году". Автору этих строк было примерно 30 лет, и он, несомненно, обладал более крепкой памятью в 1726-м году, чем в 1781-м году. Получил ли чернокожий мальчик при крещении звонкую фамилию Аннибал, как пишет Пушкин? Оставим это утверждение на совести поэта. Александр Сергеевич не знал, когда его прадед стал именоваться Ганнибалом, и решил, не мудрствуя лукаво, приписать это деяние воле Петра.

       А между тем, Абрам Петрович при крещении получил фамилию Петров и в течение 25 лет подписывался этим именем. Ни о каком Ганнибале (или Аннибале) не могло быть и речи. Да и знал ли Пётр I что-нибудь определённое о карфагенском правителе? При всей своей гениальности Пётр Великий был ещё и великим дилетантом во всех областях.
       Как утверждает "Немецкая биография", в 1707 году в Москву из Турции от русского посла были привезены в подарок Петру I два чёрных арапчонка. По законам того времени их надо было немедленно крестить и дать православные имена. И вот тут начинаются чудеса. Для свершения обряда крещения Пётр I почему-то повёз 7-летних арапчат за полторы тысячи километров из Москвы в Литву в город Вильно. Все сорок-сороков московских церквей в этот момент, по-видимому, стояли на ремонте, и только где-то в католической Литве работал единственный православный храм! И в этой церкви, почему-то в присутствии польской королевы, жены Августа II, заядлой католички, Пётр I крестил своих драгоценных арапчат. Зачем же царю понадобились чернокожие мальчики? Оказывается, "он хотел из них извлечь образец, который бы он мог ставить своему народу в пример и посрамление, как доказательство того, что из каждого народа, и не меньше из негров, можно выработать людей, пригодных служить своему государю". Пётр I предназначил арапчонка по имени Ибрагим, т.е. будущего Абрама Петровича, "мальчика живого, расторопного и горячего в военную службу", а его брата, другого арапчонка, - в службу гражданскую.
   Больше всех повезло арапчонку Ибрагиму: он сразу же попал во дворец, и уже в 8 лет стал неотлучен при особе государя. Он даже спал "в дополнительном кабинете" царя, в так называемой "токарне" и скоро стал секретарём Петра. Между царской спальней и токарней не было даже двери - был только дверной проём, государь спал очень чутко, часто просыпался и звал к себе своего маленького помощника. Над его постелью всегда висели аспидные доски. Арапчонок подавал одну из них царю, тот, "в темноте, без света, дописывал важные длинные проекты", а наутро его питомец должен был их переписывать на бумагу и после надлежащего подписания рассылать по коллегиям.
       Так вдвоём они управляли государством. А как же учёба? Царь Пётр не забыл и об этом. Он приставил к своему маленькому другу "самых искусных учителей, занятия продолжались даже во время самых "тяжёлых путешествий, кампаний и походов, в которых Абрам неизменно присутствовал".

       Пушкин, несомненно, с большим удовольствием читал и перечитывал именно это место в "Немецкой биографии" и со своей стороны сделал несколько дополнений. В изложении Александра Сергеевича царь Пётр уже не пишет в темноте без света. Он просто чутко спит и часто зовёт своего малолетнего слугу: "Абрам, дай огонь и доску". Кроме прочих обязанностей, царский крестник становится ещё и хранителем книг, чертежей и карт. Спасибо Александру Сергеевичу! Теперь-то мы знаем, кто заведовал знаменитой библиотекой Петра - а это многие тысячи томов и отдельное большое  здание, а также чертёжным ведомством, где хранились и изготавливались всевозможные чертежи и географические карты. Пётр I ,оказывается, поручил всё это ребёнку! "Странный" рассказ престарелого Абрама Петровича попал в цель и надолго. Он буквально очаровал любителей русской истории. Такие успехи при петровском дворе и в таком раннем возрасте! Если это сказка, - тем лучше. Сказки мы любим и в них верим. А, между тем, сохранилось одно частное письмо самого петровского арапа, и в нём информация совершенно другого рода. Ничего похожего на сказку. Судите сами. В 1700-м году Пётр 1 начал Северную войну с целью добыть для России выход к морю. Окно в Европу было прорублено и довольно большое  - Финский залив, Эстония, Латвия и Литва. В 1705-м году удачливый завоеватель отправился в инспекционную поездку по новым владениям. Он посетил Ревель, Ригу, и, наконец, прибыл в Вильно. Встречали Петра со страхом, почтением и подобострастием.

       По всей видимости, в Литве, где было много богатых и знатных немцев, какой-то барон подарил русскому царю в порядке подхалимажа двух маленьких чёрных арапчат. Своего возраста они не знали, Африку забыли, родной язык тоже. Им можно было дать от 8-ми до 12-ти лет. Говорили они по-немецки. Арапчонок Абрам, возможно, знал ещё и французский. В домах немецких аристократов французский выполнял роль языка изысканного общения, также как у русских дворян второй половины 18-го века. Смышлёного чёрного мальчика могли обучать специально с целью подготовить из него в дальнейшем безотказного секретаря барона или надёжного пажа баронессы. Всё это, естественно, только наши предположения.
Никаких иллюзий в отношении арапчат у Петра 1, конечно, не было. Молодой царь был человеком дела. Он тут же их крестил. Всем своим крестникам Пётр I  присваивал "отчества Петрович и фамилию Петров. Так, в городе Вильне в 1705 году в церковной книге православного храма появляется запись о крещении Петра Петровича Петрова (впоследствии Абрама Петровича) и его брата Алексея Петровича Петрова. И тут упомянутое выше письмо сообщает весьма любопытную подробность: царь распорядился отвезти арапчат в Москву и определить в музыкальную роту Преображенского полка. Один из указов Петра 1 повелевал иметь в каждом полку русской армии духовой оркестр. Балалаечная Россия своих музыкантов не имела. Учителей привозили из заграницы. Музыкантская рота Преображенского полка на деле была военно-музыкальным училищем. Вот уже 300 лет оно готовит профессиональных музыкантов для армейских духовых оркестров. В Москве, узнаём мы из того же письма, арапчонка Абрама определили в барабанщики, а его брата - обучаться игре на гобое.

       Дальнейшая судьба Алексея Петровича нам неизвестна. Не знаем мы и того, сколько лет учился в музыкантской роте его брат Абрам. Немецкий язык юный барабанщик, конечно, не забыл. Учителя и ученики в музыкальном училище чаще всего были немцами или прибалтами. В коридорах учебного здания звучала немецкая речь. Не потерял он и французского языка: среди учителей могли быть и французы.
       Участвовал ли барабанщик Петров "в военных походах и кампаниях того времени?" Никаких особых военных походов и кампаний в этот период не было. Для окончательной победы над Швецией оставалось выиграть Полтавскую битву в 1709 году. Видел ли кто-нибудь чёрного барабанщика на поле великой битвы? Пётр I, как известно, приказал наградить серебряной медалью "За победу под Полтавой" всех прямых и косвенных участников сражения, включая ездовых, поваров, лекарей и музыкантов. Если бы арапчонок Абрам, несмотря на детские годы, всё же попал в оркестр Преображенского полка и побывал на Полтавском поле, он получил бы эту медаль и всю жизнь похвалялся бы такой славной наградой. Ни о медали, ни о Полтавской битве Абрам Петрович нигде не упоминает. И, тем не менее, до сих пор жива легенда о юном арапе, чернокожем герое Полтавы. Как она возникла?

   В 1725 году в Михайловском А.С. Пушкин получил письмо из Санкт-Петербурга от брата Лёвушки. Мимоходом Лёвушка сообщает о том, что Рылеев пишет поэму "Веренея" о Полтавской битве. Александра Сергеевича тут же осенила "гениальная" идея. В ответном письме он предложил брату: "Присоветуй Рылееву изобразить в поэме нашего дедушку. Его арапская рожа произведёт странное действие на всю картину Полтавской битвы". После нескольких лет учёбы в музыкантской роте, по нашим подсчётам лет через 7 или 8, барабанщик Абрам Петрович сменил специальность. К этому времени он уже стал молодым человеком, смышлёным, грамотным, расторопным. На новом месте службы, а именно в чертёжном ведомстве, он и обратил на себя внимание Петра 1. Способный чертёжник и рисовальщик, знаток немецкого и французского языков - для того времени это прекрасный набор талантов. В 1716 году, когда Пётр 1 поехал во Францию, он взял с собой и Абрама в качестве переводчика, чертёжника и слуги одновременно. Придворная карьера петровского арапа началась, как мы видим, только весной 1716 года и продолжалась она coвсем недолго - всего лишь 1 год. Можно ли доказать, что именно в этот период (с 1713 по 1716 год) в чертёжном и картографическом управлении действительно работал некий молодой человек по фамилии Петров и по имени Абрам?
  В нашем распоряжении имеется только один, но зато очень убедительный документ. В начале сентября 1765 года, т.е. спустя 50 лет после описанных событий, в деревню Суйда прискакал нарочный с пакетом на имя хозяина усадьбы отставного генерал-аншефа Абрама Петровича Ганнибала. Кто бы мог ожидать письма от самой императрицы - государыни Екатерины II? Переполох был, конечно, великий, и воспоминаний потом хватило на много лет. А в письме было написано вот что: "Абрам Петрович, мне небезызвестно, что многие чертежи в сохранении Вашем находились, когда блаженной памяти государь Петр Великий употреблял Вас по многим делам. Пётр Великий помышлял о строительстве канала от Москвы до Петербурга. Вы мне особую благодарность сделаете, если чертёж тому отыскав, пришлёте ко мне, хотя бы он вчерне сделан был. Остаюсь к Вам доброжелательной. Екатерина". Оставим на совести молодой императрицы наивное представление о проектном деле. Ей и в голову не могло прийти, что чертежи такого гигантского сооружения занимали бы несколько комнат и весили многие пуды. Для нас же важное другое: Абрам Петров, несомненно, был приставлен к чертёжному делу и картографии. В путевом журнале о путешествии Петра 1 во Францию за 1716-18 годы сохранились рисунки и чертежи, сделанные рукой Абрама, а также упоминание о том, что Пётр вместе со своим чертёжником А. Петровым обмерял различные здания и постройки, в том числе знаменитую колокольню в Амстердаме.


                Царю наперсник
И сходно купленный арап
Возрос усерден, неподкупен,
Царю наперсник, а не раб.
       А.С. Пушкин

       В современном русском языке слово "наперсник" не употребляется. Лет 100 или 200 назад оно означало самого близкого или, как говорили, сердечного друга. От наперсника нет тайн, в том числе самых интимных. Был ли такой человек рядом с Петром? По всей видимости, да - Александр Данилович Меньшиков. Они были ровесниками, и с 13-ти лет почти не разлучались. Никого ближе Меньшикова у Петра никогда не было и, возможно, не могло быть. Ещё одного наперсника первому русскому императору придумал, конечно, Пушкин. Александру Сергеевичу было мало утвердить своего прадедушку среди приближённых Петра I. Неуёмное воображение распаляло фантазию поэта: не просто близкий, а самый близкий, самый дорогой Петру человек - знай наших! В 1716 году, когда началось знаменитое путешествие русского царя через всю Европу в Париж, Петру было уже 44 года. Абраму-арапу в этом же году исполнилось 20, может быть, 22 года. Маловероятно, чтобы этому молодому человеку суровый, деспотичный и даже жестокий монарх поверял свои сердечные тайны.

       Итак, весной 1717 года Пётр I с большой свитой прибыл в Париж. О дальнейших приключениях прадеда Пушкина мы узнаём из "Немецкой биографии": "Пётр послал его со значительной стипендией и особыми рекомендациями к тогдашнему регенту Франции герцогу Орлеанскому. Во Франции он закончил свою военную подготовку в дворянском училище; участвовал в войне за испанское наследство в чине капитана, в минном деле был сильно ранен в голову и взят в плен". "Значительная", стипендия, как потом оказалось, составляла 100 рублей в год. Дворянское военное училище почему-то никак не поименовано, хотя все они имели громкие названия. Война за испанское наследство, ранение в голову и плен - всё это остаётся на совести рассказчика. Совсем недавно, уже в наше время, обнаружен ещё один интересный документ, относящийся к той эпохе: собственноручное послание Абрама Петрова императрице Екатерине 1 от 1726 года. Мы уже ссылались на это любопытное произведение и будем ещё неоднократно его цитировать. Но сначала небольшая историческая справка о первой русской императрице. Когда-то её звали Марина Скавронская. Она родилась в 1684 году, а умерла в возрасте 42-х лет в 1727 году. По национальности - полька, а, может быть, и немка. Свободно говорила и на том, и на другом языке, так же легко выучила русский. В 1702 году в разгар русско-шведской войны она попала в осаду в шведском городе Мариенбурге. Крепость пала, а 17-летняя красавица Марта, служанка в доме лютеранского пастора, стала наложницей графа Шереметьева. Спустя некоторое время ею безраздельно завладел Меньшиков, и, наконец, в 1704 году, уже под именем Екатерины она попала в руки Петра I . Через год они держали на руках первого из 11 совместных детей. Неведомое проклятие будет потом в течение 15 лет отнимать жизнь у невинных младенцев, рождённых от походной любви Петра и Екатерины. Обвенчались они только в 1712 году, а в 1724 году Пётр короновал Екатерину, и она стала законной русской императрицей.

       А теперь обратимся к самому достоверному источнику - посланию Абрама Петровича Екатерине I. Почему самому достоверному? Жена Петра 1 видела события того времени своими глазами и, конечно, многое помнила. Писать ей неправду было рискованно, императрица могла уличить во лжи.
 " В 1717 году Пётр Великий изволил своим несравненным в свете милосердием меня оставить во Франции для обучения военному делу, где я имел честь быть в военной службе и дослужился до капитанского рангу, на что диплом имею". Обратите внимание: нет ни слова об особых рекомендациях от Петра I герцогу Орлеанскому, ничего не сказано и о дворянском училище. Случайно ли автор письма забыл о такой важной подробности своей биографии? Это он-то, чёрный слуга, простолюдин, окончил дворянское училище, да ещё где - в Париже! Никакого училища, скорее всего, просто не было. По-видимому, Пётр I принял во внимание знание Абрамом французского языка, что было тогда в России большой редкостью, и повелел ему остаться на несколько лет в Париже для обучения военному делу. Во французской армии служили люди разных национальностей, в том числе чёрные и цветные.

       Русскому человеку Париж всегда представлялся особым городом: в Париже нельзя скучать или бедствовать, в нём можно лишь веселиться, сорить деньгами и кружить голову красавицам. А между тем, большинство французов, и парижан в том числе, жило более чем скромно.
       "Пока ехали по Франции, видели в подлом народе бедность великую,"- так писал Пётр I жене Екатерине в апреле 1717 года из Парижа. Он провёл в столице Франции несколько месяцев и затем, окружённый шумной свитой, отправился назад в Россию. Абрам Петров остался один в чужом городе и очень скоро превратился в типичного парижского бедолагу: долгих 6 лет он жил на казённые средства, присылаемые из Петербурга. Стипендия - 100 рублей в год - приходила крайне нерегулярно. Абрам Петрович писал письма столичным чиновникам, называл себя "бедным негром", в униженных выражениях просил прислать денег. А чиновники, как всегда, не торопились. Спустя многие годы богатый помещик А. Ганнибал любил рассказывать своим домочадцам о службе во французской армии и преподносил парижскую жизнь в совершенно ином свете. Из "немецкой биографии" мы узнаём о дальнейших событиях: через 6 или 7 лет Пётр вызвал своего верного слугу назад в Россию, однако, тот ещё 2 года отговаривался разными причинами и откладывал своё возвращение.
В конце концов Пётр, потеряв надежду когда-нибудь снова увидеть своего друга и соратника, предложил ему выбирать по своему усмотрению: оставаться во Франции или возвращаться в Россию. Абрам устыдился своей неблагодарности и тут же отправился в обратный путь. А.С. Пушкин принял на веру всё, что рассказывал о себе Абрам Петрович. Поверил он и тому, что царь вместе с женой выехал на 27-ю версту к Красному Селу встретить своего чернокожего любимца в форме французского лейтенанта. В известной повести Пётр I в зелёном кафтане с глиняной трубкой в зубах 2 дня сидит в придорожной корчме среди простолюдинов и ждёт своего блудного сына. И это Пётр, уже провозгласивший себя императором, самый могущественный монарх Европы, хозяин страны без конца и края?! Царь - труженик, всегда дороживший каждой минутой своего времени, два дня сидит и ждёт встречи с каким-то лейтенантом! Не станем спорить с Пушкиным, как все поэты, он был великий фантазёр.

   А теперь попробуем навести порядок. Мог ли Пётр, человек строгий и деспотичный, позволить кому-нибудь из своих верноподданных 2 года бездельничать за казённый счёт, прожигать жизнь и веселиться? Государь был крут на расправу: казнокрад и бездельник всегда рисковал остаться без головы. Бывший чертежник А. Петров был слишком маленьким человеком, чтобы возражать своему грозному повелителю. Если приказано возвращаться, значит, надо ехать! Он просит царя лишь об одной милости: "Пойду из Парижа в Россию хоть пешком, только не заставляй морем плыть". Доблестный капитан французской армии моря боялся, как огня.
       В поисках истины ещё раз обратимся к посланию Абрама Петровича Екатерине 1 от 1726 года: "Когда я указ Его Величества о моём возвращении получил, то себя деганжировал честным маниром из службы короля Французского и поехал в Россию в таком намерении, чтобы принести мой живот на жертву для интересу моего государя. Я имел честь по возвращении в Россию обнять стопы Вашего Величества в 1723 году. Его Величество соизволил своим обыкновенным милосердием определить меня в свою роту бомбардирскую лейтенантом и повелел мне обучать ундер-офицеров и солдат".
 Автор этих слов, вряд ли, кривил душой. Обманывать Екатерину было, мягко говоря, небезопасно: царица сама всё видела и всё помнила. Через 16 лет в письме императрице Елизавете тот же Абрам Петрович уже позволяет себе некоторые вольности: "После возвращения из Франции служил в Преображенском полку поручиком и во время той моей службы был в разных многих военных походах, баталиях и акциях неотлучно". О каких баталиях и акциях идёт речь? Петру I  оставалось жить полтора года. Царь сильно болел (болезнь почек) и ни в какие походы уже не ходил. Елизавете Петровне можно было написать, что угодно. По молодости лет она не могла всё знать и помнить. И Абрам Петрович пишет, нисколько не опасаясь быть разоблачённым. 

Для любого офицера царской армии служить в гвардии было большой честью. Особо почитался Преображенский полк. В этом полку служил и сам Пётр в должности командира бомбардирской роты. Летом 1723 года в списке офицеров-преображенцев появилась простолюдинская фамилия Петров. Гвардейская служба лейтенанта Петрова продолжалась недолго, менее года. В эти месяцы он свёл знакомство с двумя немцами, весьма примечательными личностями того времени. Первый из них - Миних Бурхгард Кристоф. Он родился в Германии, был военным инженером, строил крепости, мосты и каналы:  в разных странах. В 1721 году приехал в Россию и прожил в ней до конца своих дней.

       Пётр I дал Миниху чин генерал-инженера и назначил начальником строительства Ладожского и обводного каналов. В 1723 году, когда Абрам Петров вернулся из Франции, Миних - уже 40-летний человек, крепкий, энергичный, жизнерадостный. Любое дело спорилось в его опытных руках. Была ли между ними дружба в настоящем смысле этого слова? Скорее всего, нет. Мешали разница в возрасте - 40 лет и 28, происхождение: аристократ и простолюдин, и, наконец, общественное положение: генерал и лейтенант. И всё же у них сложились достаточно близкие отношения: в России они оба были иностранцами и оба говорили по-немецки. Человек образованный и талантливый, Миних сделал в России головокружительную карьеру. Императрица Анна Иоанновна присвоила ему чин генерал-фельдмаршала и назначила президентом военной коллегии. Перед смертью она завещала русский престол шестимесячному младенцу Ивану Антоновичу, сыну своей племянницы Анны Леопольдовны. Обязанности регента при малолетнем императоре были возложены на графа Бирона: кому же ещё, кроме сердечного друга, императрица Анна могла доверить власть в России?! Не прошло и года, как немец Миних сверг немца Бирона и отправил eго в Сибирь на вечное поселение. В ноябре 1741 года принцесса Елизавета с помощью роты солдат провернула ещё один государственный переворот и отправила в ссылку всех, кто незаконно управлял государством. Фельдмаршал Миних поехал в Сибирь вслед за Бироном. Оба бывших возвратились в Петербург только через 20 лет по высочайшему повелению уже Петра III. Другим знакомцем нового офицера бомбардирской роты был Альберт Вильям Монс, младший брат той самой Анны Монс, что когда-то в Москве была любовницей Петра I. Это к ней втайне от матери бегал в немецкую слободу 16-летний Пётр. Белокурый голубоглазый красавчик Альберт Монс совершенно очаровал супругу Петра I Екатерину, и она взяла его к себе в личные секретари. Как все диктаторы, Пётр не допускал и мысли об измене со стороны жены. А, между тем, царю уже перевалило за 50, он был серьёзно болен. Екатерине же в том самом 1724 году исполнилось 39 лет, она вошла в зенит своих женских возможностей. Стоит ли удивляться тому, что Монс очень скоро стал выполнять при царице не только секретарские обязанности. Петру донесли, Альберта выследили и арестовали, на первом же допросе он во всём признался, не выдержав грозного взгляда разъярённого царя. Началось следствие: Пётр хотел знать имена всех сообщников. Кто, например, помогал Монсу беспрепятственно проникать во дворец в ночные часы?.. И это вопреки строгим указам и как раз в те дни, когда неугомонный царь уезжал куда-нибудь по делам.

       Главная обязанность гвардии в любой стране - оберегать особу монарха и членов его семьи от возможных злоумышленников. Как и другие офицеры Преображенского полка, лейтенант Петров тоже назначался в караульную службу. Около каждого входа во дворец и прилегающий к нему парк днём и ночью дежурили небольшими группами солдаты-гвардейцы во главе с одним или двумя офицерами. Кого пропустить, а кого нет - решали их благородия. Солдатское дело - сторона: как начальство скажет, так и будет. При такой системе жизнь монарха целиком зависела от преданности офицеров гвардии. История России не раз менялась по воле караульных начальников. ... Тёмной ноябрьской ночью 1741 года к царскому дворцу в Петербурге подошла рота Преображенского полка. Впереди широким солдатским шагом маршировала женщина. Она была молода, высока и стройна. На дворцовом крыльце им преградили путь 2 офицера и 10 солдат охраны. При свете факелов они тут же узнали Елизавету, единственное оставшееся в живых чадо Петра I.
       - Настало время решать, - сказала принцесса царственным голосом, - кто должен управлять Россией по закону и по праву, я или она!
       - Конечно, ты, - ответили гвардейцы без промедления.
       - Тогда пропустите нас во дворец! И вот, наконец, 2-хстворчатая дверь с красивой бронзовой ручкой, а за ней 22-хлетняя кузина Анна Леопольдовна со своим мужем - тщедушным немчиком Антоном Брауншвейгским.
       - Арестовать, - последовал приказ. Так пришла к власти императрица Елизавета Петровна.
       С тех пор прошло 60 лет, и нечто подобное случилось снова. Поздним мартовским вечером, когда Петербург уже погрузился в сон, к Михайловскому замку приблизилась группа офицеров. Новый царский дворец назывался замком потому, что был окружён широким и глубоким рвом, наполненным водой. Так захотелось императору Павлу. Царский указ повелевал охране каждый вечер поднимать переходные мосты через ров, и никто до самого утра не мог проникнуть во дворец.
       Однако нет правил без исключений. Как быть, например, если сам наследник престола Александр Павлович возвращается домой в час ночи? Не ночевать,же ему на улице! И на этот раз всё, как обычно. 2 офицера охраны узнают прибывших и командуют солдатам опустить мост. "Носит их нелёгкая по ночам,"- ворчат гвардейцы и берутся за рукоятки воротов. С лёгким стуком переходной мостик опускается у ног заговорщиков. Закутанные в плащи, пряча под одеждой оружие, они молча пересекают ров и скрываются в тёмных покоях дворца. По знакомой винтовой лестнице они поднимаются наверх, проникают в царскую спальню и хладнокровно убивают императора Павла.

       А теперь, снова вернёмся в 1723-24 годы. Новый офицер, гвардии-лейтенант Петров совершенно беспрепятственно пропускал во дворец Альберта Монса. Без всякой задней мысли он делал это днём и ночью. А можно ли поступать иначе: это ведь личный секретарь государыни-императрицы! Альберт Монс дорожил дружбой с лейтенантом Петровым, а тот, в свою очередь, гордился знакомством с такой важной персоной. К тому же оба они говорили по-немецки. Когда началось следствие, именно на него, на близкого друга Монса, в первую очередь пало страшное подозрение в государственной измене. Тучи явно сгущались, и тут-то ему впервые помог генерал Миних. Искушённым умом опытного царедворца он сразу же понял смертельную опасность, нависшую над его молодым знакомцем, и посоветовал немедленно бежать из Петербурга. Миних дал ему денег и указал адрес своих знакомых или родственников где-то в Прибалтике. В укромном месте, в деревенской глуши Абрам Петрович должен был сидеть, не высовывая носа, до лучших времён. Для бывшего офицера гвардии начался период изгнания и злоключений. Сам же он в "немецкой биографии" сочиняет легенду о командировке в Ригу, где он " должен был строить какие-то "верки". В переводе с немецкого это означает "предприятия". Можно подумать, что в Латвии не было своих строителей! От офицера гвардии требовалось только одно качество - преданность своему государю. К тому же строителем лейтенант Петров никогда не был.

       В конце ноября 1724 года после 6-месячного следствия Альберт Монс был казнён. Однако Петру этого было мало. Не такой он был человек, чтобы оставить без наказания неверную супругу. По этому поводу до нас дошли 2 легенды. Говорят, что Пётр в день казни повёз Екатерину в Петропавловскую крепость. Около каземата, где палачи приводили в исполнение смертные приговоры, карета остановилась. Царь и царица сошли на землю. Пётр вошёл внутрь и тут же вышел, держа за волосы голову Монса. Широкими шагами он подошёл к жене и поднёс свою страшную ношу к самому её лицу. Екатерина смотрела в мёртвые глаза любовника и молчала. Бледная, как смерть, с большим синяком под глазом, она несколько долгих  минут мужественно сохраняла самообладание и до конца испытания так и не лишилась чувств. Наконец, Пётр, не оборачиваясь швырнул голову назад, и она, влетев через открытую дверь в помещение, ударилась там в стену и со стуком покатилась по каменному полу. После этого Пётр помог жене сесть в карету, и они уехали. А ещё говорят, что царь приказал заспиртовать голову Монса в большой стеклянной банке и поставить её в спальню жены. Екатерина и тут продемонстрировала невероятное для женщины хладнокровие: банку она так и не разбила. Пётр сам приказал убрать её через 5 недель в первых числах января 1724 года. Ко всеобщей радости царственные супруги, наконец-то, помирились. А Петру оставалось жить 3 недели. Многотрудная и многострадальная жизнь самого великого из русских монархов подошла к концу.

       Итак, был ли прадед Пушкина наперсником своему государю? Конечно, не был и не мог быть, Петр умел ценить своих приближённых. Он был щедрым человеком. Для всех застойных и отличившихся впервые в истории России был разработан целый набор наград и поощрений: система гражданских и военных чинов, ордена, дворянские звания и аристократические титулы, а ещё - земли и деревни с крепостными крестьянами - благо у великого завоевателя этого добра было предостаточно. Что же получил от своего обожаемого государя Абрам Петрович? Кроме лейтенантского звания, - ничего. Бывший капитан французской армии не стал дворянином и, тем более, графом, как это часто случалось с иностранцами в России: давайте вспомним Миниха, Рагузинского, Бирона. Даже маленькой деревеньки, типа Михайловского, он не получил в награду за свою службу.





                Царей, цариц любимый раб

"Помяни мя, игда придеши во
царствие своё".
(Библейское изречение из письма
Л.II. Ганнибала императрице Илизавете)

       27 января 1725 года совершенно неожиданно умер Пётр I. Гнездо петрово оказалось совсем небольшим: жена Екатерина, внук Пётр Алексеевич и две дочери - Анна и Елизавета, 16-ти и 15-ти лет. Кто из четверых должен был занять престол? Завещания Пётр не оставил. В 52 года он считал себя ещё молодым и умирать не собирался. За несколько минут до смерти, когда немного отпустили почечные колики, Пётр потребовал аспидную доску и дрожащей рукой написал два слова: "оставляю всё..." И это, действительно, было всё, что он успел сказать и написать. Кому Пётр хотел оставить трон, до сих пор остаётся загадкой. Царевич Пётр, 9-ти лет от роду, был ещё очень мал. По справедливости на престол надо было бы возвести старшую дочь Анну. И она стала бы русской царицей, если бы не Меньшиков. Молодая государыня ни за что на свете не потерпела бы рядом с собой такого многоопытного, всесильного и хитрого министра, каким был Александр Данилович. Вот почему "полудержавный властелин" начал действовать без промедления. Уже на другой день он построил на площади перед дворцом полки гвардии и вывел на балкон жену Петра Екатерину. Заранее подготовленные гвардейцы прокричали "ура", и представление народу новой императрицы состоялось. Впервые на русском престоле оказалась женщина, да ещё какая! Марта Скавронская, бывшая служанка, бывшая жена шведского трубача и бывшая наложница множества мужчин. Зато Меньшиков торжествовал победу. На деле он становился некоронованным императором России, Малограмотная и глуповатая царица в государственные дела не вникала; да и зачем, если рядом Александр Данилович, а он всё знает и всё умеет. Зато никогда во дворце не было так весело. Немалая опасность по-прежнему исходила от принцессы Анны. Старшую доченьку надо было любой ценой вывести из игры, и вместе с Меньшиковым они это сделали. Анна Петровна родилась в 1708 году и прожила на свете 20 лет. Весной 1725 года она была выдана замуж в Германию за герцога Гольфштейн Готторского, а спустя 3 года родила сына Петра, будущего российского императора Петра I I I  и вскоре после родов умерла.

       Узнав о смерти Петра I, бывший гвардеец А. Петров возвратился в Петербург, хотя заранее знал, что его место в полку давно уже занято. Где, как и на какие средства он жил в последующие 2 года, мы не знаем. Правда, были добрые люди и близкие знакомые, типа Миниха. Они и помогли маленькому безродному человеку, да ещё на беду с чёрной кожей, просуществовать в это смутное время, Доведенный до отчаяния безвыходностью положения, он написал письмо Меньшикову. Ответа не последовало. Слава богу, письмо каким-то чудом попало в государственный архив и сохранилось до наших дней: "Я бы желал, чтобы все были, как я, радетельны и верны, кроме, токмо моей черноты. Ах, батюшка, не прогневайся, что я так молвил, истинно от печалей и от горестей моих. Или меня бросить, как негодного урода, и забвению предать или начатое со мной милосердие совершить, яко Бог". Мог ли на закате дней богатый помещик и отставной генерал рассказывать своим близким об этом периоде всё, как было? Такого насилия над своим самолюбием старый Ганнибал совершить не мог. Не таким он был человеком.

       А рассказывал он вот что. Екатерина, оказывается, приставила кого "как первого и лучшего инженера России" к своему внуку, будущему императору Петру и "для преподавания, главным образом, математических наук. Он был чрезвычайно любим этим государем и всегда неотлучно при нём находился". Царевичу Петру в это время было 9 лет. Математические науки для него сводились пока к таблице умножения. И на каком основании Абрам Петрович записал себя в инженеры? Что он построил, сконструировал, изобрёл? В России работали сотни первоклассных инженеров, привезённых Петром I из-за границы. Одним из них был Миних. Они строили корабли и военные укрепления, мосты, каналы, шлюзы, дворцы и заводы, но ни один из них не посмел бы назвать себя лучшим или первым. А, может быть, Абрам Петрович всё-таки преподавал математику будущему императору Петру II? Судите сами. По логике вещей, учителю и наставнику цесаревича вряд ли пришло в голову писать жалобные письма Меньшикову, прося защиты и помощи. В письме Екатерине I  Абрам Ганнибал даже не упоминает о своей учительской деятельности. Как же он мог в 1726 году не поблагодарить обожаемую государыню за такую высокую честь?! В 1742-м году, расписывая свои заслуги уже императрице Елизавете, Абрам Петрович почему-то снова забывает о своей преподавательской должности при особе наследника престола. Случайно ли? Елизавета была лишь немногим старше своего племянника и, несомненно, знала всех придворных учителей. Петровского арапа среди них, по всей видимости, не было.
 
 А Россия жила, как и прежде, и ничто не предвещало серьёзных перемен. Императрице Екатерине было всего лишь 40 лет и Меньшиков  рядом с ней нисколько не сомневался,  что будет до глубокой старости беспрепятственно управлять необъятной страной. В 1727 году Александр Данилович Меньшиков, сын дворцового конюха, провозгласил себя генералиссимусом. Однако не будем завидовать этому баловню судьбы. Конец светлейшего князя был ужасен, и он наступил совсем скоро. В эти же годы всеми забытый Абрам  Петров сделал отчаянную попытку пробить себе дорогу с помощью учёных трудов. Он написал книгу под названием  “Геометрия и фортификация“, что-то вроде учебника. Отдельные главы этого сочинения на деле были переводом с французского различных авторов, что признавал сам сочинитель. Свой учёный труд Абрам Петрович преподнёс императрице Екатерине, сопроводив его пространным посланием. Ни того, ни другого царица, конечно, читать не стала. Скромное произведение никому не известного автора попало в архив, так и не увидев печатного станка. Историческую ценность представляет уже не раз упоминавшееся сопроводительное письмо.
Нам остаётся процитировать лишь первый абзац этого низкопоклонного сочинения, чтобы дать читателю представление об авторе как о человеке, о его знании русского языка и, наконец, о стилистической манере того времени: “Пресветлейшая императрица — государыня. Ежели моё дерзновение нынешнее будет простительно, то есть тому причины. Его Величество, блаженной и достохвальной памяти Отец Отечествия, Ваш, государыня, любезный супруг Пётр Великий всегда имел принципиальные труды марсовые, чему и Ваше Величество впоследствуете. Я не возмагу лучше славное оное учение токмо неустанно и неутруждаемо по нём во всех делах наследнице. “
 И заканчивается это послание следующими словами: “Вашему Императорскому Величеству всеподданейше подношу сии мои малые труды под протекцию Августейшим Вашим стопам. Славная Великая Государыня Екатерина, Вашего Императорского Величества нижайший раб Абрам Петров. “

Весной 1727 года императрица Екатерина простудилась. У неё случилась лихорадка в тяжёлой форме, и через несколько дней в возрасте 42-х лет она умерла.
 Над Россией грянул гром, как говорят, среди ясного неба. Трон опустел. Меньшиков заметался, а его недруги заулюлюкали: ага, попался, временщик, теперь-то ты не уйдёшь от ответа. И в самом деле, ситуация изменилась: старшая дочь Петра Анна жила в замужестве за границей, единственной претенденткой на престол была 18-летняя “дщерь Петрова“ Елизавета. Казалось бы, уже ничто не могло помешать ей стать русской царицей. Ещё год назад она не представляла никакой опасности для русского престолонаследия, поскольку считалась невестой французского короля Людовика ХУ. Пётр I ещё в 1717 году, во время своего пребывания в Париже, заключил договор о браке своей младшей дочери с французским принцем Людовиком по достижению ими совершеннолетия. Жениху и невесте было тогда по 8 лет. Все эти годы Елизавету готовили к высокой должности французской королевы. Множество учителей, выписанных из Парижа, обучали её французскому языку, правилам придворного этикета, обычаям, танцам. При дворе все, включая мать, завидовали Елизавете.

Они познакомились и даже подружились только благодаря Франции. Однажды юной принцессе доложили о новом поручике Преображенского полка, чёрном арапе, а приехал этот человек будто бы прямо из Парижа и говорит по-французски, как мы по-русски, и о Франции знает всё, как есть. Скромная, застенчивая 14-летняя девочка с первой же встречи покорила сердце молодого офицера. Елизавете он тоже сразу понравился. Взаимную привязанность и тёплые чувства друг к другу они сохранили на всю жизнь. Если Абрам Петров кого-то в царской семье учил, то только Елизавету, и не математике, а французскому языку. Тем временем подготовка к свадьбе шла полным ходом. Как вдруг, в конце 1726 года из Парижа стали приходить дурные вести. Людовик ХV оказался коротышкой, рост короля не достигал и полутора метров. А Елизавета? Она пошла ростом в отца и была на две головы выше своего жениха. Король и королева рядом представляли бы собой совершенно комическое зрелище; в истории Франции ничего подобного никогда не было. Брачный союз России и Франции сам собой распался. Официально договор не был расторгнут, но всей Европе было ясно: русской принцессе не быть французской королевой. В Париже, не таясь, начали подыскивать для Людовика другую невесту и очень быстро нашли, не где-нибудь, а в Польше, такую же миниатюрную, как и он сам. Дорога в Париж для Елизаветы была отрезана. Она же всем сердцем успела полюбить Францию. Нежданно-негаданно юная принцесса стала посмешищем в глазах завистников. Елизавета сторонилась людей, целыми днями плакала, не показывалась при дворе.

          И вдруг всё изменилось, как в сказке: внезапно умерла мать. Принцесса Елизавета уже не была невестой французского короля и ничто не мешало ей теперь стать русской императрицей. Не прошло и несколько дней, как это поняли все. Злопыхатели и насмешники прикусили языки и начали низко кланяться. Партия сторонников Елизаветы росла не по часам, а по минутам. “Петровну — на трон! “ -  шумел народ на улицах Петербурга. Офицеры гвардии поднимали бокалы шампанского за здоровье новой императрицы — дочери Петра Великого. Но, пожалуй, больше всех и бесстрашнее всех старался чёрный арап Абрам. И понять его было можно. Бывший поручик гвардии желал одного: хотя бы какой-нибудь службы, он мечтал о самом скромном жалованье, обращался к знатным вельможам, но напрасно. Его последней надеждой была Елизавета. Неужели она, добрая душа, став императрицей, обойдёт его своим милосердием и позволит умереть под забором, как бездомной собаке?

         А Меньшиков, между тем, не терял времени даром! Отношения с Елизаветой у светлейшего, прямо скажем, не сложились. Сначала он по-чёрному завидовал будущей королеве Франции, а потом, когда планы на Париж рухнули, издевательски смеялись над несчастной принцессой. Забыть и простить такое было нельзя. Именно поэтому “полудержавный властелин“  никак не мог пропустить Елизавету на трон. И хитроумный министр нашёл выход. Всеми забытый 11-летний сын царевича Алексея, казнённого Петром за измену, ещё вчера для всех “семя Каиново“ , вот кто теперь становился главной фигурой в борьбе за власть. Никто не успел и глазом моргнуть, а коронация уже состоялась; на русском престоле появился новый император — Пётр II , законный внук Петра Великого, мужское начало на троне. Не вышел годами? И это не страшно. Управлять страной, как и прежде, будет светлейший князь Александр Данилович. Сторонники Елизаветы потерпели поражение и на время ушли в тень. Меньшиков выиграл ещё одно сражение, но радовался он недолго. Прежней уверенности и надёжности он больше не чувствовал. И тут всесильный князь совершил роковую ошибку: он решил обвенчать свою дочь Марию с малолетним Петром. В назначенный день, 25 мая 1727 года, звонили колокола множества церквей, но никто не радовался. В соборе и около него было пусто. Вокруг аналоя ходил тщедушный мальчик, ещё совсем ребёнок, рядом с высоченной, плечистой и грудастой девахой Машкой Меньшиковой. Зрелище было комическое, видавшие виды священники смотрели в пол и отворачивали бороды. Зато Александр Данилович торжествовал. Теперь он был отцом российской императрицы.

           После этого непристойного события враги Меньшикова объединились и стали заговорщиками. Заговор расширялся, набирал силу и скоро охватил всех: и богатых, и бедных. А между тем, светлейший, наконец-то, почувствовал себя в полной безопасности и начал расправляться со сторонниками Елизаветы. Больше всего намозолил глаза чёрный арап, добровольный слуга и единомышленник Елизаветы. А стоило только копнуть. За ним потянулся такой хвост, что и врагу не пожелаешь: друг и помощик Альберта Монса, казнённого за государственную измену, бегство от правосудия, уклонение от исполнения служебного и воинского долга, да ещё в гвардейском полку! Был ли суд, мы не знаем, но приговор был вынесен, и Александр Данилович поставил под ним свою подпись. Судьба маленького человека была решена, и потянулись три года невероятных унижений и испытаний, едва не стоивших ему жизни.
 Через многие десятилетия, на закате своих дней он старался не вспоминать об этом периоде, а если и говорил, то с такой лёгкостью, будто речь шла о каком-то безобидном приключении. В “немецкой биографии“  мы читаем: “После смерти Екатерины I Ганнибал был удалён от двора, однако, это удаление не было знаком немилости. Воспитанный в кабинете Петра I, этого великого созидателя столь громадного государства, зная все планы и предположения, он был впоследствии испытанной верности и честности, следовательно не такой человек, который в этот момент и при такой близости ко двору и при таком хитром и всемогущем министре, каким был князь Меньшиков, мог сделать своё счастье. Меньшиков нашёл ему чрезвычайно важное по виду поручение и удалил его таким образом из столицы к предприятию, которое только для того было создано, чтобы удержать Ганнибала как можно дольше вдали от двора до окончательного забвения. Поручение всесильного министра было не таким уж и безобидным: предстояло ехать на Дальний Восток, но куда именно и зачем в “немецкой биографии“  не сказано. Мы узнаем об этом только от Александра Сергеевича Пушкина, а он, в свою очередь, из семейных архивов. Наступило лето 1727 года, и где-то в июне или июле Абрам Петров, как мы теперь понимаем, под охраной отправился в далёкое путешествие.

Полгода он был в пути к месту назначения, а в это время в России происходили невероятные события. Заговор против Меньшикова окончательно созрел;  оставалось выполнить последнюю маленькую формальность.  8 сентября 1727 года князья Долгоруковы, улучив момент, подсунули юному императору на подпись заранее приготовленный указ, и тот, не читая,  подписал его. А если бы и читал, всё равно ничего бы не понял: мальчишке не исполнилось ещё и 11 лет, он родился в конце ноября. А если бы понял? И в этом случае подписал бы, не задумываясь, потому что больше всего ненавидел Меньшикова вместе с его наглой и грубой дочерью. Грозен был этот указ: по всей России менялась власть, множество именитых людей теряли всё, что имели. Князь Меньшиков обвинялся в государственной измене и казнокрадстве и приговаривался к лишению всего имущества, всех чинов и званий и пожизненному поселению в Сибири с женой и детьми под надзором властей. Через 2 или 3 дня Меньшиков под усиленной охраной уже катил по бескрайним российским дорогам на восток, туда же, куда он совсем недавно отправил опасного преступника А. Петрова. Теперь они стали товарищами по несчастью.
 Местом проживания Меньшикова был определён посёлок Берёзов в нижнем течении реки Оби. По сравнению с Дальним Востоком, где поселили предка Пушкина, это было не так уж и далеко — всё-таки Западная Сибирь. Места, однако, гиблые,  с непривычки  тем более: трескучие морозы  -  зимой; комары, дожди и хмарь -  летом. Самого богатого человека в стране, светлейшего князя и генералиссимуса, поселили в крестьянской избе без перегородок: печь посередине и лавки по стенам. Все удобства, дрова и колодец  -  на улице.
Так он прожил два года, а потом простудился на жестоком рекоставном ветру, что дует всегда в ноябре и за какие-нибудь несколько дней покрывает льдом даже могучую Обь на всю её 5- километровую ширину. Это было, скорее всего, воспаление лёгких, болезнь в ту пору почти неизлечимая. Через 200 лет ровно в научных лабораториях будут получены первые капли антибиотика — пенициллина. А тогда эту болезнь вообще никак не лечили. Могучий организм Меньшикова не выдержал и в 56 лет от роду он ушёл из жизни, так и не дождавшись хороших вестей из Петербурга. А в это время в Москве князья Долгоруковы готовили в отношении малолетнего императора точно такую же подлость, какую сотворил с ним князь Меньшиков. Они решили женить Петра на 17-летней Долгоруковой девке Катьке.
Ничего не подозревающий 14-летний подросток играл в свои детские игры или целыми днями пропадал на охоте, а в Москве шла подготовка к торжественной коронации новой императрицы Екатерины. На этот раз в дело вмешалось само проведение. В одной из подмосковных деревень юный охотник Петр Алексеевич заразился оспой и вскоре умер. Это случилось 29 января 1730 года.

    Где-то в недрах Сибири вот уже третий год отбывал бессрочное наказание всеми забытый чернокожий человек с русской фамилией Петров. Как он жил и чем занимался в эти годы? Сам он об этом никому не рассказывал. А. С. Пушкин, как мы уже заметили, во всех случаях старался позолотить пилюлю и представить своего прадедушку в выгодном свете. Следует отдать должное великому поэту, он проявлял особое внимание именно к этому периоду жизни Абрама Петровича, изучая документы, старые письма, расспрашивал родственников старшего поколения и, в конце концов, узнал многое.
В 1825 году в примечаниях к 1-й главе “Евгения Онегина“  Пушкин пишет: "В  царствование Анны Иоанновны - личный враг Бирона, был послан в Сибирь под благовидным предлогом. Наскучив безлюдьем и жестокостью климата, он самовольно возвратился в Петербург и явился к своему другу Миниху. Миних же советовал скрыться немедленно.“
В последующие годы Александр Сергеевич неоднократно возвращался к этой теме и каждый раз в его описании появлялись новые подробности: “Меньшиков удалил его от двора, назначив майором Тобольского гарнизона, и послал на Дальний Восток измерять китайскую стену. Аннибал самовольно возвратился в Петербург, узнав о падении Меньшикова и надеясь на покровительство князей  Долгоруковых. Судьба Долгоруковых известна. Миних спас его, отправив в ревельскую деревню, где он прожил в постоянном беспокойстве около 10 лет.

Итак, в описаниях Пушкина больше нет Анны и Бирона, зато появился Меньшиков. Это он удалил Аннибала от двора, но за что и от какого добра? Удивительно, что у Пушкина такие вопросы вообще не возникали. Захотел вот и удалил. И двор есть двор, разумеется, царский, и прадедушка поэта был там всегда неотлучно.


На самом деле Абрам Петров в эти годы и близко не подходил к   царскому дворцу, чтобы  никто из гвардейцев охраны  ненароком не опознал в нём бывшего офицера-преображенца. И Меньшиков не удалил его, а под конвоем отправил в Сибирь за поддержку Елизаветы и попытку посадить её на престол. Майора Тобольского гарнизона и китайскую стену Пушкин, скорее всего, просто выдумал: на Дальнем Востоке есть китайская стена — значит её надо измерить, и, если ехать в Сибирь, то, по меньшей мере, в звании майора. И, наконец, последний документ, писаный рукой Пушкина незадолго до смерти, — ещё один вариант биографии Ганнибала. “Вскоре восстановил он против себя Меньшикова и был удалён в Сибирь в 1727-м году для построения Селенгинска на новом месте. Аннибал, отзываясь неопытностью, не исполнил возложенного на него поручения и отправился обратно в Петербург, но был возвращён назад в Селенгинск и сослан в 1727 году в Томск, где его содержали под стражей, выдавая по 10 рублей в месяц на пищу. Когда вступила на престол Анна Иоанновна, Аннибал снова бежал и явился в Петербург к Миниху“.

     Мы узнаём теперь о месте ссылки — Селенгинск. Где это? Селенгинск и сегодня стоит на том же месте, где и стоял в 18-м веке — на берегу реки Селенги в Бурятии. Это была небольшая крепость на восточной границе России. За Селенгинском простирались бескрайние степи, упирались в небо горные хребты, но России там уже не было. Река Селенга — самый большой судоходный приток Байкала, она течёт по Монголии, омывает Бурятию и впадает с востока в славное и священное море. Городом Селенгинск так и не стал. В наши дни — это рабочий посёлок и не более того.
В самом конце 1727-го года в Селенгинскую крепость из столицы привезли опасного преступника А. Петрова и определили на вечное поселение. Ссылки и каторги в России ещё не было, и даже сами слова появились позже. Всему, как говорится, своё время.

Великий кандальный путь в Сибирь был проложен Петром I после Полтавский битвы. Тысячи пленных шведов по царскому указу проделали пешком огромный путь от Украины до Байкала и целых 12 лет трудились там на благо России. Пётр сделал это в воспитательных целях. Те, кому посчастливилось вернуться домой, рассказывали о Сибири такие ужасы, что у шведов пропало всякое желание воевать с восточным соседом. Русско-шведских войн больше не было. А кандальный путь остался. В том-то и состоит величие Петра: всё, что он делал, он делал с размахом и на века. Шведы были иностранцами, русские поселенцы появились чуть позже, через несколько лет после ухода шведов. И разве не символично, что именно он, Петровский крестник, получивший от своего государя и отчество Петрович, и фамилию Петров, стал первым русским политкаторжанином?! Несомненно, он, Абрам Петров, первым проделал путь от Петербурга до самой восточной границы России. Следом за ним пошли другие: сначала десятки и сотни, потом тысячи, а потом и миллион. И всё же первым был он. На берегу красавицы Селенги можно было бы поставить отлитый в бронзе памятник — первому политкаторжанину А. Петрову. Слава Богу, мы знаем его имя — это был прадедушка нашего любимого поэта.

Как жил в Селенгинске опасный государственный преступник Абрам Петрович? Чем он занимался? Как сложились его отношения с местным населением? Неужели, не осталось об этом никаких следов?
Два с половиной столетия архивы молчали, но ,в конце концов, заговорили, благодаря одному неугомонному человеку — иркутскому поэту Марку Сергееву. В 1976 году в 6-м номере журнала “Ангара“ была напечатана его документальная повесть “Сибирские злоключения арапа Петра Великого". Положение первого ссыльного осложнялось не только тем, что он считался опасным злоумышленником, но и цветом его кожи, местные жители никогда не видели чёрных людей и даже не слыхали об их существовании.
Петербургский преступник был для них нечистой силой, сатанинским отродьем, а, может быть, и самим чёртом во плоти. Он был в ответе за всё, что происходило в посёлке: заболел человек, умер ребёнок, сдохла корова, сломала ногу лошадь, добавьте сюда пожары, бури, наводнения и засухи, — и каждый раз эти добрые люди хотели его убить или сжечь на костре. Бедного Абрама не пускали в дома, кормили объедками, от него прятали детей. И случилось то, что должно было случиться: летом 1729-го года чернокожий злоумышленник бежал из Селенгинска. На что он надеялся, сказать трудно. Бежать из Сибири можно только в Сибирь. Даже сегодня по Забайкалью проходит только одна дорога, а если у вас необычная внешность? Беглеца, конечно, поймали и привезли назад в Селенгинск. Несколько месяцев его держали под стражей, но теперь ему было немного легче: никто уже не мог походя его обидеть и, тем более, убить, а ещё каждый день давали что-нибудь поесть. Наступила зима, когда из Тобольска, главного города Сибири, пришёл пакет. Губернское начальство приказало под усиленной охраной доставить опасного злодея А. Петрова в город Томск и содержать там под стражей впредь до особых распоряжений.

Зачем было нужно посылать на край света маленького и безобидного человека? Оставим это на совести тобольских чиновников. Увидели подпись Меньшикова, перепугались и отправили, куда подальше — вот и вся причина. Через 3 месяца, когда в их руки попал сам Александр Данилович, они определили его в Берёзов. По сибирским масштабам — это рукой подать от Тобольска. А бежать всё равно некуда. Так зарождалась и набирала силу сибирская ссылка. В 18-м веке ссыльных было немного, но зато какие люди! Не успели сибиряки свыкнуться с печальной участью Меньшикова, как новый переполох: привезли Бирона. В годы правления императрицы Анны Иоанновны граф Бирон 10 лет распоряжался в России, как у себя дома, все перед ним дрожали. И вот он, собственной персоной, у них, в Тобольске, и никто его больше не боится. Секретное предписание повелевало запрятать его сиятельство так далеко, чтобы никто не отыскал и сам он не мог убежать. Такое место нашли: посёлок Пилым при впадении речки Пилым в реку Тавду — левый приток Тобола. Тобол же впадает в Иртыш. Глухомань, конечно, несусветная — медвежий угол, а если хорошенько прикинуть, от Тобольска не так уж и далеко, ещё ближе от Екатеринбурга: по зимней дороге за 4 дня доедешь. Прошёл ровно год, и на тебе: в Тобольске сам Миних, уже 3-й по счёту некоронованный правитель России, и тоже на вечное поселение. Всесильного графа далеко отправлять не стали, устроили, как могли, на берегу Иртыша, неподалеку от города. Смотрели за ним в оба зимой и летом, да только зря старались: за 20 лет бравый фельдмаршал ни разу не пытался бежать.

В этом отношении ссыльный Абрам Петров был куда шустрее. Одна попытка побега за ним уже числилась. И вот теперь он в Томске, на 3 тысячи километров ближе к столице, и не в какой-нибудь деревушке, а в городе. Сам по себе Томск невелик, а всё, что положено есть: солдатские казармы,
магазины, школы, церкви и монастыри, тюрьма и больница. И народ не такой тёмный, как в Селенгинске, одним словом, жить можно. В самом начале 1730 года ямщики привезли невероятную весть: в Москве умер 14-летний император Пётр II, а в конце зимы сибирская ссылка пополнилась ещё одним персонажем — в Томск привезли княжну Долгорукову. Она не была больше Катькой и долгоруковской девкой. В России всегда любили страдальцев. Теперь это была Катенька, вдовая девственница, ещё одна несчастная жена малолетнего императора Петра II. На всём пути в Томск народ толпами бухался перед ней на колени. Другая бывшая супруга Петра I уже два года жила здесь же, в Сибири, научилась топить крестьянскую печь, носить из колодца воду и варить кислые щи.

Ярким весенним днём крытый возок поднялся на высокую гору, что нависла над рекой Томью, проехал по центральной улице Почтмейстерской и остановился около кирпичного здания женского монастыря. Семнадцатилетняя     Екатерина, высокая, стройная и красивая, выбралась из кибитки, осмотрелась по сторонам и шагнула прямо туда, куда ей было приказано: в узкую дверцу в монастырской ограде. Одной послушницей стало больше. Она прожила в обители всю жизнь до глубокой старости, здесь и умерла, а могилу её до сих пор ищут, но почему- то не могут найти.

Бежал ли преступник Петров из Томска? Скорее всего, нет. В те времена это было вряд ли осуществимо. Тем более, для человека с такой приметной внешностью. Обер-комендант города мог по-хорошему отпустить его на свободу. Времена были смутные: никто не знал, что будет завтра. Князей Долгоруковых свергли, всесильный Меньшиков умер, никому не известная принцесса  Анна откуда-то из Курляндии должна была сесть на русский трон. Новый заключённый Омской тюрьмы не мог не поведать местному начальству свою “странную" биографию, а ему было что рассказать. А если ещё и присочинить? Пётр I и Париж, Амстердам и Берлин, Альберт Моне и Меньшиков, Елизавета и Пётр и — обо всём он мог говорить часами. Что стоило ему, талантливому рассказчику и сочинителю, придумать историю, будто он ровесник Анны Иоановны, вырос с ней в одной детской и что новая царица страшно разгневается, если не увидит на коронации своего чёрного друга и брата. А если молодая императрица узнает, что он в тюрьме!.. Тут было над чем подумать. Обер-комендант Томска, скорее всего, на свой страх и риск освободил необычного заключённого из-под стражи и выдал ему необходимые документы. С подорожной грамотой в России сам чёрт не страшен. Осенью 1730 года бывший офицер гвардии Абрам Петров снова появился в Петербурге и первым делом отыскал дом Миниха. Никому больше он доверять не мог. Но это уже другая история.

    И вот они встретились. Сколько воды утекло за эти 3 с половиной года! И до чего же удивительный край эта Сибирь! Ничего подобного в губернаторском кабинете ещё никто не рассказывал. Но можно ли знать свою судьбу? Пройдёт 11 лет и Миних увидит Сибирь своими глазами и тоже побывает в шкуре политссыльного. А пока он — сиятельный граф. Он сидит в кресле и слушает. Давно спят домочадцы, догорают свечи, а они всё говорят. Не то шелестит, не то журчит мягкая немецкая речь.
—  Могу ли я, Абрам, что-нибудь для тебя сделать? Конечно, могу. Слава Богу, я не простой смертный, а генерал- губернатор, да ещё самой важной, Петербургской, губернии. Для начала давай условимся: в Петербурге тебе делать нечего, тебя многие знают; уезжай до лучших времён и как можно скорее. Я найду тебе тихое место, удалённый гарнизон, где годами никто не бывает. Но фамилию придётся сменить. Пока ты Абрам Петров, ты  - опасный преступник, и наши чиновники найдут себя всюду, арестуют и отправят
обратно в Сибирь. И даже я, граф Миних ,ничего не смогу сделать. Есть указ твоей пожизненной ссылке, но нет указа о твоём помиловании, нет и не будет. Никто не станет копаться в таком запутанном деле.

Что было дальше, можно восстановить  достаточно точно. В немецкой биографии сказано: “Граф Миних  запрятал его в Перновский гарнизон качестве инженер-майора". Сразу же внесём исправление: не майора, а капитана. Абрам Петрович в старости всегда повышал свои воинские чины, по меньшей мере, на одно звание. Был ли такой на самом деле? Для всех авторов, включая Пушкина, название “Перновский" — оказалось ничего не значащим. Целые 10 лет биографии прадеда Пушкина по этой причине повисли в воздухе. Посмотрите, как  просто пишет об этом периоде сам  Александр Сергеевич: “Миних запрятал его в ревельскую деревню, где он жил 10 лет в беспокойстве и страхе". А вот другой вариант и тоже написанный рукой Пушкина: “Аннибал удалился в своё поместье, где и жил во всё время царствования Анны, считаясь в службе и в Сибири. Елизавета, вступив на   престол, осыпала его своими  милостями".

Перновский гарнизон — это, несомненно, посёлок Пярну в Эстонии, известный с 11 -го века. Он расположен  в устье реки Пярну при её впадении Рижский залив. На немецких картах 18-го века сам городок и небольшая  крепость именуются словом “Пернов" . Абрам Петрович, как видите, ничего не придумал. Именно туда, в самый дальний угол Петербургской губернии и запрятал Миних своего давнего знакомца, а на деле беглого ссыльного. Но помощь Миниха состояла не только в этом. В эти же годы Абрам Петрович Петров превратился в Абрама Петровича Ганнибала. Придумал фамилию, конечно, Миних, кто же ещё в России  мог знать историю древнего мира?
 -  Петровым ты быть не можешь, как же тогда тебя назвать? А, между прочим, Абрам, откуда ты родом? Из Африки? Постой, постой, когда-то в  Африке две тысячи лет назад в славном  городе Карфагене жил знаменитый полководец Ганнибал. Если кто-нибудь  спросит, так и говори: веду родословную  по прямой линии, а там иди, проверь!

Миних был весёлым человеком и  большим шутником. На следующий день губернатор поручил одному из своих подчинённых выписать диплом на имя инженер-капитана Ганнибала. Основание самое обычное  - утеря  документа при пожаре, краже и т.д.  Послушный чиновник исполнил всё в точности. Так появился новый офицер с необычной фамилией Ганнибал. Пушкину она резала слух, но для большинства людей и тогда, и сегодня — это всего лишь набор звуков. Осенью  1730 года в посёлок Пярну приехал новый  офицер явно го происхождения. Коменданту крепости он предъявил свои документы: приказ о назначении в службу за подписью генерал-губернатора Миниха и офицерский диплом инженер-капитана Абрама Петровича Ганнибала. Звание майора он получил только в 1737-м году по высочайшему повелению  императрицы Анны.
В маленьком городке Пярну на берегу чудесной речки с таким же названием новый офицер провёл пять  или шесть лет жизни. Служба его не обременяла, особых занятий тоже не было: скучал, как и все, бродил по окрестностям, по вечерам играл с сослуживцами в карты, немного волочился за местными барышнями. В эти годы он успел два раза жениться; первый раз неудачно, а во второй — Бог миловал. Ей было 18 лет, звали Христиной и она была дочерью тамошнего капитана Матвея фон Шоберха, шведа по национальности. Она оказалась прекрасной женой, матерью и хозяйкой. Душа в душу они прожили всю жизнь, Христина пережила  мужа на 11 лет.

Упомянутого Пушкиным поместья, куда, якобы удалился Абрам Петрович на целых 10 лет, в действительности не существовало: Пётр I, как мы уже знаем, ничего не оставил своему крестнику. Но мог ли дворянин Пушкин представить себе своего прадедушку без поместья и крепостных крестьян?
И всё же Абрам Ганнибал именно в эти годы стал помещиком, хотя и очень маленьким. Жена Христина принесла ему приданое — небольшую деревушку Карикула в 8-ми верстах от Ревеля. С 1736-го года он постоянно жил в этой деревне, поскольку на несколько лет оставил военную службу. Здесь в Карикуле родился их первый ребёнок, сын Иван, будущий генерал-лейтенант. Деревушка не давала почти никакого дохода, и супруги жили в большой бедности.

Но времена изменились. В 1741- году взошла на престол Елизавета Петровна. Фельдмаршала Миниха она сгоряча приговорила к смертной казни, но потом пожалела и отправила в Сибирь на вечное поселение. Хозяин Карикулы, отставной майор Ганнибал, не стал терять времени. Уже через несколько дней после переворота он написал Елизавете письмо, а в нём те самые слова из Библии: “Помяни мя игда придеш во царствие своё“.
И она вспомнила. Могла ли она забыть своего бесстрашного чернокожего друга? Из-за неё он попал в Сибирь! Новая императрица была просто обязана достойно отблагодарить его. А теперь читаем другое письмо Абрама Петровича Елизавете. Прошло немногим более года, и вот что он пишет: “В 1741 году определён в Ревельский гарнизон подполковником, а в нынешнем 1742-м году по Всемилостивейшему Вашего Императорского Величества Указу за верные мои и беспорочные службы пожалован в генерал-майоры и в Ревель обер-комендантом и деревнями Всемилостивейше награждён".

А теперь мы должны ответить на вопрос: был ли прадедушка Пушкина “любимым рабом царей и цариц"? Слово “раб" в те времена понималась как “верноподданный" и не более того. В отношении Елизаветы Петровны это можно сказать определённо. По меньшей мере, 12 деревень и многие сотни душ крепостных крестьян подарила императрица своему верному слуге за преданность и участие. Абрам Петрович неоднократно награждался орденами, повышался в звании, в конце концов стал генерал-аншефом; его последняя служебная должность — директор Кронштадтского и Ладожского каналов. В отношении других монархов Абраму Петровичу не везло. Чтобы заслужить благодарность и расположение самодержца, человек обязательно должен отличиться. Абраму Петровичу такая возможность представилась только 1 раз, когда он встал на защиту ещё совсем юной принцессы Елизаветы.


               Под сенью липовых аллей
               Он думал в охлаждённы леты
               О дальней Африке своей.

                А.С. Пушкин

Царица Елизавета, добрый ангел и благодетельница Абрама Петровича, прожила 52 года, т.е. ровно столько, сколько её августейший отец, и умерла в 1761 году так же внезапно, как Пётр I. Русский престол она завещала своему племяннику Петру Федоровичу, сыну покойной сестры Анны. Другого наследника просто не было, а формально — всё на своём месте, ещё один внук Петра I. Отгремели пушки, отзвенели колокола, смолкли церковные хоры, и в России появился новый император Пётр III.
И сразу же, словно из-под земли, на все должности полезли людишки , такие же молодые, такие же бездарные и никчёмные, как и сам государь. Верные слуги Елизаветы Петровны начали один за другим уходить со своих постов. В 1762-м году его высокопревосходительство генерал-аншеф Абрам Петрович Ганнибал тоже написал прошение об отставке, ссылаясь на подагру и старые раны.

  Отставка была принята, и Абрам Петрович снова начал деревенскую жизнь. Вообще-то говоря, в отставку надо было уйти раньше. 67 лет — это, пожалуй, многовато для такой неспокойной должности, как директор каналов, да ещё сразу нескольких: Кронштадт, Ладога, Петербург — тут и молодому не хватит ни сил, ни времени. В России так уже заведено: не успеет человек уйти на отдых, как его сразу же забывают и, чаще всего, окончательно и бесповоротно. Петровского арапа тоже забыли и никогда бы не вспомнили, если бы через 18 лет после его смерти не появился на свет его правнук  -  великий поэт Александр Сергеевич Пушкин. Он вытащил прадеда, что называется, из небытия и сделал настолько знаменитым, что вот уже два столетия о нём пишут, говорят и помнят.
В первые годы в Суйду, где теперь поселились супруги Ганнибал, часто приезжал граф Миних, возвращённый из сибирской ссылки Петром Ш. Он жил неподалеку в своём имении, около города Тарту в Эстонии. 20 лет ссылки, казалось, нисколько не отразились на богатырском здоровье этого человека. И в 80 лет он был таким же, как всегда: краснощёким, веселым, шумным и неугомонным. Но годы берут своё: старый фельдмаршал начал хандрить, приезжал всё реже, а в 1767-м году умер на 85-м году жизни.

Чем же занимался в деревне отставной генерал и директор каналов? Он мог бы на досуге написать увлекательный роман о своей бурной жизни, но не сделал этого, а почему — мы не знаем. Сомнительно, чтобы он томился от безделья: полтора десятка деревень, полторы тысячи крепостных крестьян только мужского пола, — везде нужен был хозяйский глаз. А ещё были дети — 11 цветных ребятишек, большой помещичий дом гудел от детских голосов. Пройдут годы, и все они покинут родительское гнездо: дочери-смуглянки удачно выйдут замуж, а сыновья поступят на службу, кто по военному, а кто по гражданскому ведомству. Но это будет потом, а пока родители хоть куда! Много лет назад они были обвенчаны под счастливой звездой и прожили жизнь в мире и согласии.

Оба раза Абрам Петрович женился в городке Пярну. Не прошло и года после прибытия в крепость, как его попросту окрутили. Местные кумушки не могли равнодушно смотреть на холостого офицера, пусть и чёрного. И невеста тоже нашлась. Она была гречанка по крови и по вере, не ахти какая красавица, сирота и, конечно, без всякого приданого; возраст почти критический -- 20 лет. Выходить замуж в такие годы в те времена считалось уже почти неприличным. Невеста, конечно, не первый сорт, а чего он хотел: чёрный арап без роду и без племени и без гроша в кармане? Звали её Евдокия Андреевна, если верить семейным преданиям Пушкиных, или просто Авдотья. Судя по всему, выбора у бедной гречанки не было: либо выйти замуж за негра, либо остаться старой девой. На свою беду, она поддалась уговорам, хотя питала необъяснимое отвращение к чернокожему человеку.

Сыграли свадьбу, и всё, казалось бы, устроилось. Но прошло какое-то время, между супругами пробежала чёрная кошка. А говорили вот что: набожная христианка Евдокия Андреевна обнаружила у мужа небольшой изъян — отсутствие крайней плоти; для кого-то пустяк, а для кого-то признак басурманского происхождения и сатанинской веры. Где и когда несчастный супруг потерял эту часть своего тела, он и сам не знал. Это случилось в раннем детстве на его родине в далёкой Африке. Может ли истинная христианка иметь близкие отношения с обрезанным мужчиной? Религиозная фанатичка всегда скажет “нет!". Это значит осквернить своё тело и погубить душу. Никакие уговоры не помогали, упрямая гречанка стояла на своём. А между тем Евдокия Андреевна была беременна. Офицерские жёны, посовещавшись, решили единогласно: это пустяки, девичья блажь, родит ребёнка и всё забудет; мы и не такое видали. В положенное время на свет появился ребёнок — девочка, имя этой бедняжки до сих пор под вопросом. Поликсена, — утверждала бабушка Пушкина; Авдотья, — сказано в “немецкой биографии".
В повести Пушкина о петровском арапе графиня Д. родила чёрного младенца. Этот эпизод Пушкин выдумал в отместку тому, что случилось на самом деле. Новорожденная малышка оказалась совершенно белым ребёнком, и всем стало ясно: отцом девочки мог быть, кто угодно, только не законный супруг.

Маленький городок Пярну отродясь такого скандала не видывал. В ход пошли все возможные средства, вплоть до пыток. И мужская, и женская половина общества желали узнать имя осквернителя брачного ложа. Евдокия Андреевна держалась стойко и, судя по всему, так ни в чём и не призналась. На громком бракоразводном процессе упрямая гречанка заявила с гордо поднятой головой: “Он арап и не нашей породы, и жить я с ним не стану". Брак был расторгнут. Неверную жену лишили материнских прав и отправили в город Тихвин в Староладожский монастырь, где её следы окончательно потерялись. Обманутый муж был тоже наказан, наверное, за то, что плохо следил за женой и не держал её в строгости, как полагалось по законам того времени. Девочке Поликсене была присвоена фамилия Ганнибал и отчество Абрамовна. Приёмный отец вырастил её, дал образование, однако, на глаза к себе не пускал. Семейные предания по этому вопросу совершенно категоричны. На 18-м году жизни Поликсена неожиданно умерла, будучи помолвленной невестой.

Через 3 года после развода Абрам Ганнибал женился во второй раз. Она жила в той же крепости на соседней улице и была дочерью капитана фон-Шоберха. Когда Христине фон-Шоберх исполнилось 18 лет, она без особых колебаний огласилась стать женой капитана Ганнибала, и господь Б-г достойно вознаградил её за это. Скромная провинциалка из очень бедной дворянской семьи стала женой генерал-аншефа, богатой помещицей, была принята при дворе и обласкана самой государыней Елизаветой. Многие годы вплоть до самой смерти прожили супруги Ганнибал в посёлке Суйда, были у них и другие деревни: Петровское, Зуево, Кобриха, Бор, Рагола и ещё добрый десяток других, почти в каждой имелся помещичий дом, до поры и до времени пустовавший. В конце жизни супруги Ганнибал разделили своё имущество между детьми. Каждому досталась хотя бы одна деревня вместе с крепостными крестьянами.

Годы шли и постепенно меняли хозяина усадьбы. Чёрная кудрявая шевелюра стала совершенно белой, лицо, чуть светлее ночи, покрылось паутинкой морщин; от природы человек небольшого роста, на 9-м десятке лет он стал маленьким сухоньким старикашкой. А много ли мы знаем о характере и личных качествах прадедушки Пушкина? Писатель Владимир Набоков, один из самых дотошных биографов Пушкина, а заодно и Ганнибала, позволил себе, например, такое высказывание: “И хотя Абрам Ганнибал в своих униженных письмах к высокопоставленным личностям называл себя “бедным негром", Пушкин видел в нём негра с африканскими страстями, человека блестящего, с врождённым чувством собственного достоинства, на самом деле Абрам Ганнибал был человеком угрюмым, раздражительным, низкопоклонным, робким, честолюбивым и жестоким. Возможно, он был хорошим инженером, но человек ничтожный, ничем не отличающийся от типичных русских карьеристов того времени, образованных весьма поверхностно".
Не будем спорить с великим писателем. Если он сказал, то имел на это право. И всё же заурядной личностью Абрам Петрович никогда не был. Человек с чёрной кожей и от природы бездарный в такой стране, как Россия, никогда не поднялся бы выше должности полкового барабанщика. Кроме всего прочего, он был ещё и замечательным рассказчиком, выдумщиком и сочинителем? Любил, конечно, прихвастнуть, но кто не делает этого, тем более в преклонном возрасте? А разве легко сложилась у него жизнь? Он чаще был беден, гоним и унижен, чем богат и влиятелен. Именно способность рассказывать, выдумывать, сочинять помогла ему улизнуть из Томска, а потом покорить сердца обывателей в крепости Пярну, в том числе и капитана Матвея фон-Шоберуа, согласившегося отдать за него свою дочь Христину, да ещё и имение “Карикула" в придачу. Вполне возможно, что литературный дар Пушкин получил по наследству от своего чёрного прадедушки.

“Семейственные предания", дошедшие до нас описывают основателя рода Ганнибалов более чем скупо, всего лишь несколькими словами: “Он был нрава горячего, ревнивого, отличался чрезмерной скупостью, любил вспоминать своё детство, любимую сестру Лагань, больше всего любил рассказывать о своём кумире Петре Г. Происхождение “чрезмерной скупости" понятно и объяснимо: большую часть жизни прадед Пушкина бедствовал, голодал, считал копейки, а то не имел и таковых.
Долгими зимними вечерами большой помещичий дом в Суйде почти весь был тёмен; светилось лишь несколько окон. Для того времени картина совершенно обычная: электричества ещё не было и керосина тоже. А сколько нужно свечей, чтобы осветить особняк из 20 комнат? Вот и собирались с наступлением темноты все домочадцы — и господа, и слуги — в большой гостиной на первом этаже, где горели свечи и уютно потрескивали дрова в камине. Частенько, вроде бы невзначай, спускался вниз хозяин, садился в кресло поближе к огню и, немного поломавшись, начинал что-нибудь рассказывать. Чаще всего о Петре I, каждый раз по-новому, но всегда ужасно интересно. С некоторых пор Абрам Петрович обнаружил сходство биографий, своей и Петра I, и теперь очень этим гордился. А было ли сходство на самом деле? Представьте себе, да. Оба они были женаты дважды. Первую жену Петра I звали Евдокией, и первая жена Абрама Петровича, та самая своенравная гречанка, тоже ведь была Евдокия. Обе Евдокии оказались из рук вон плохими жёнами. И та, и другая произвели на свет незаконнорожденных младенцев — девочек, обе закончили жизнь в монастыре. Мы уже знаем о короткой и несчастной жизни приёмной дочери хозяина усадьбы. А у Петра I ? Неужели и у него могло произойти что-нибудь подобное?

После рождения царевича Алексея Пётр потерял к жене всякий интерес, он вообще перестал появляться в её покоях. Молодая царица, брошенная мужем, и вся её Лопухинская родня делали вид, что ничего не случилось, и всячески укрепляли своё положение при дворе. Евдокия Фёдоровна окружила себя несметным количеством прислуги: фрейлинами, служанками, портнихами, поварихами, парикмахерами. Бояре Лопухины, что ни день, устраивали при дворе всевозможные забавы, роскошные пиры и праздники.

Всё это стоило огромных денег, а государственная казна была пуста. Пётр скрипел зубами, но не видел выхода. По неопытности в свои 18 лет он просто не знал, что делать. И это бы ещё полбеды, если бы не протоптали к обиженной царице дорожку разные сомнительные людишки. Врагов у Петра всегда хватало и даже с избытком. Противники новых реформ на дворцовой половине брошенной царской жены находили утешение и ласку. Царю доносили о крамольных сборищах, но он ничего не предпринимал: молод был ещё и не видел от этого особой опасности. Так продолжалось долго, до 1698 года, только восстание стрельцов заставило Петра, наконец-то, действовать. Молодой государь ожесточился и решил разогнать Лопухинское гнездо. Чванливые бояре были взяты под стражу, дворцовую челядь рассчитали, а саму царицу, теперь уже бывшую, было приказано содержать в Покровском монастыре около Суздаля, где она приняла постриг и стала монахиней Еленой. Преданному офицеру по фамилии Глебов Пётр приказал стеречь Евдокию, из монастыря не выпускать и, чтоб в покой к ней никто ни ногой, кроме самого Глебова, настоятельницы монастыря и одной служанки. Верный слуга Глебов обещал исполнить всё в точности. С тех пор прошло 20 лет. Возвращается Пётр Алексеевич из Франции, куда он ездил, разумеется, не один, а вместе со своим верноподданным секретарем и переводчиком Абрамом, - вашим покорным слугой. Во Франции государь попросил своего молодого друга и помощника несколько лет пожить в Париже для изучения военного дела, а сам со всей свитой возвратился в Петербург.
 
Не успел он приехать, как получает два пренеприятных известия. Первое: недоброжелатели Петра за время его отсутствия успели сговориться и уже готовы выступить. Заговорщики собираются свергнуть законного государя, убить его, на престол посадить царевича Алексея, все петровские начинания отменить, столицу перенести назад в Москву. А вторая новость тоже, - хоть стой, хоть падай: монахиня Елена в Суздале уже давно выезжает из монастыря и бывает, где хочет. Едва ли не каждый день она посещает дом, где живет и воспитывается ее дочь, и девочка, говорят, уже большенькая, лет 10 будет. Пётр Алексеевич разгневался так, что подойти к нему было страшно: попробуй поуправляй  таким государством, где ничто не удерживает людей от дурных проступков, - ни царские указы, ни тюрьма и плаха, ни монастырские стены. И сразу же первый вопрос: «Кто отец ребёнка?» «Знать того доподлинно не знаем, но по всем признакам – майор Глебов». Этого еще не хватало! 20 лет человек получал жалованье из казны, жил, как барин, нужды ни в чем не знал, и всё ему было мало! По ненасытности своей он захотел отведать ещё и царских прелестей, совратив монахиню, и не простую, а бывшую жену своего государя. Глебова арестовали, подвергли самым страшным пыткам, и он во всём признался.

 Следствие продолжалось долго, царь хотел знать всё: с кем Евдокия встречалась, кто помогал любовникам, кто знал о преступной связи, но не донёс. Только в самом конце ноября 1718 года был подписан смертный приговор, государь приказал казнить преступника – посадив его на кол. Во дворе Петропавловской крепости вкопали в землю заостренный деревянный кол. Раздетого догола Глебова вывели на мороз. Два палача подхватили его на руки, один под одну ногу, другой под другую, и посадили на кол. Бедняга заорал благим матом, умирать же не собирался – мужик оказался на редкость крепкий. Проходили часы: Глебов всё орал. Доложили царю: как быть? Может, отрубить ему голову и делу конец? А Пётр Алексеевич говорит: «Нет. Если ему нравится такая жизнь, наденьте на него шубу, шапку и валенки, чтоб не замёрз от холода. Пусть и дальше сидит и радуется!» Всё было сделано, как он приказал, весь вечер кричал Глебов, а потом всю ночь и только под утро затих.

Рассказ окончен. Все молчат, всем страшно, и, наконец, мальчишеский голос: «Дедушка, а что он сделал с царицей Евдокией? Он её тоже казнил?» «Нет, глупенький. Пётр I женщин не казнил. Какой из этого прок? Если надо было высечь, то сёк. Он и Евдокию Федоровну приказал высечь в назидание тем, кто захочет нарушить «монашеский обет». Всем монахиням было приказано выйти во двор и собраться около трапезной. Привели Евдокию, уложили на лавку и, как полагается, задрали на ней одежонку. Две молодые монахини с розгами в руках подошли справа и слева и стали сечь. А послушницы вслух удары считают. Так всегда делают, чтобы ни одного лишнего не было. Евдокия-то с непривычки криком заходится, а они знай себе секут ,не за страх, а за совесть. И то сказать: если ты простая монахиня, то тебе ничего нельзя, а если ты царская жена, пусть даже бывшая, то тебе и с майорами можно спать, и детей заводить?! После этого наказания усадили Евдокию в карету и увезли в другой монастырь на Ладогу, поближе к Петербургу, и прожила она там до самой смерти Петра I.

Государь ещё лежал в гробу, похоронили его, как обычно царей, только на 40-й день, а противники Меньшикова уже подняли голову. По какому такому праву на русский престол посадили Мариенбургскую служанку, да ещё уличную девку? А ведь в Новоладожском монастыре томится в заточении законная государыня Евдокия Фёдоровна! И не старя ещё – 52 года, могла бы поцарствовать, пока не подрастёт внук – Пётр Алексеевич. Мальчику десятый год, а через 8-10 лет уже и взрослый человек – законный государь на престоле. И потянулись в Новую Ладогу заговорщики всех мастей. Екатерине донесли, и она, посоветовавшись с Меньшиковым, приказала перевезти монахиню Елену в Шлиссельбургскую крепость и содержать в подземном каземате. Два года провела Евдокия в подземелье. И осталась жива, даже не заболела, видать, жалело её тюремное начальство. В 1727 году всё в одночасье переменилось: Екатерина умерла, Меньшикова отправили в Сибирь. Одиннадцатилетнему царевичу Петру II, наконец-то, рассказали всю правду: нет у тебя, бедный ты сиротинушка, на белом свете никого, кроме бабушки Евдокии, и тебя она очень любит. Какая такая бабушка? Да, это же мать твоего дорогого папеньки, казнённого Петром I. Евдокию выпустили и с почётом повезли в Москву.

Первопрестольная к этому времени уже снова была столицей. Вся Москва стар и млад, вышла встречать бывшую царицу! Звонили колокола всех церквей, народ смеялся и плакал. Мы-то страдаем, но кому до этого дело? … Люди мы маленькие, туда нам и дорога, а тут царица… 30 лет провела в заточении, такие перенесла муки, а, если подумать, за что? Бледная и измождённая, смотрела Евдокия Фёдоровна на москвичей и не могла понять, чему эти люди радуются. Приехали во дворец, и тут бывшая царица не увидела ни одного знакомого лица, не нашла ни одной знакомой вещи. Через несколько дней она добровольно ушла в Новодевичий монастырь, где её встретили, как святую. Здесь и провела она последние три года жизни и умерла, окружённая всеобщей любовью, здесь и похоронена. Могила Евдокии стала местом паломничества, а монастырское кладбище по сей день считается главным погостом в России. Вот и вся история.

На сегодня хватит. Расказчик устал. Он сидит в кресле, закрыв глаза, и каждому ясно: старик с головой ушёл в бесконечные воспоминания о своей жизни. Пётр I приказал, пользы ради, высечь свою первую жену Евдокию. А разве ему, Абраму Петровичу, тоже не приходилось сечь и даже подвешивать на дыбе упрямую гречанку с тем же именем? Ничего не поделаешь – такие были времена! А порядка было больше.

В деревенской глуши время течет незаметно. Пролетели, как один день, 20 лет, и подошла к концу удивительная жизнь генерала-аншефа в отставке Абрама Петровича Ганнибала. Был май, цвели липы, а в Суйде наступил траур. Отовсюду съезжались родственники, знакомые, соседи. Как всегда на похоронах, едва ли не каждый спрашивал: «Сколько же лет было покойному?» Но ответа не было. Даже вдовая генеральша Христина Матвеевна пожимала плечами. 80 с лишком, а сколько именно, - не знал никто. Да и какая разница? Главное – человек заслуженный.
Спустя 44 года в лютеранскую церковь Суйды пришёл 26-летний Пушкин. На могильной плите он прочитал только дату смерти своего прадеда – 14 мая 1781 года. Тут было над чем подумать: как же ты жил, дорогой прадедушка, не зная своего дня и года рождения? А где твоя родина? Ты говорил – в Африке, но ведь Африка такая большая! Сколько в ней стран и разных народов? Какого же ты рода-имени? Самый простой путь, - не мудрствуя лукаво, поверить всему, что рассказывал о себе Абрам Петрович. Под сенью этих липовых аллей когда-то гулял его черный прадед – прямой потомок Ганнибала и сын владетельного князя. А если это так. То и он, Пушкин, тоже потомок карфагенского полководца, а, может быть, и наследный принц какого-нибудь африканского княжества!

Как давно это было! Но и сегодня мы знаем далеко не всё о прадеде великого русского поэта. «А почему только русского?» - могут спросить шведы и немцы. Разве прабабушка поэта, Христина Регина фон-Шоберх, не была по отцу шведкой, а по матери немкой? Слава Б-гу, хотя бы здесь у нас полная ясность, чего никак не скажешь об африканских корнях Александра Сергеевича. В далёкой Эфиопии в городе Аддис-Абебе установлен бронзовый памятник великому эфиопскому поэту А.С.Пушкину. А как же иначе? – говорят здесь. Прадед Александра Сергеевича родился у нас, в Эфиопии, он был таким же чёрным, как и мы. Всё это так. Но был ли он негром? В Эфиопии, как известно, живут не только негры, но и чёрные арабы. Почему чёрные? Да, потому что в течение многих столетий брали себе в жёны кротких работящих негритянок.

 А ещё там живут эфиопские евреи. Они тоже чёрные. Об их существовании узнали совсем недавно. Как они попали в Африку? Скорее всего, это беглецы от римского рабства после падения Второго Храма. А почему они чёрные? Неужели евреи, вопреки Танаху, тоже женились на негритянках? Давайте откроем святое писание. В гостеприимном дома Авраама и Сарры была служанка Агарь, другого рода и племени. Авраам любил не только жену, но и служанку. Сначала родила Агарь, и только потом Сарра. Точно такая же чернокожая служанка могла быть в любом еврейском доме в Эфиопии. Так евреи, не нарушая заветов, сами того не желая, стали чёрными. Они сохранили верность иудаизму и считаются одними из 12-ти колен израилевых. Африканский предок Пушкина, вполне возможно, вышел из семьи эфиопских евреев, хотя утверждать это категорически, конечно, нельзя. Миллионы людей видели портрет матери Александра Сергеевича Надежды Осиповны, но почему-то никто до сих пор не спросил, откуда у прекрасной креолки такая иудейская внешность? Мать русского поэта, а по лицу – чистокровная еврейка. И не только она. Те же черты на портрете её дяди, Ивана Абрамовича Ганнибала. А теперь вспомним, как маленьким мальчиком Петровский крестник плакал и просил называть его не Петром, а Абрамом. Это еврейское имя, должно быть единственным словом, уцелевшим в памяти ребёнка, похищенного когда-то с берегов Африки. Так звали его в родной семье, так называла своего сына эфиопская мать, такая же чёрная, как и он сам.

В пользу еврейского происхождения прадеда Пушкина говорит и история с кольцом поэта. Не так давно в музей Пушкина в Москве поступил новый экспонат – старинное золотое кольцо, - принадлежавшее самому Александру Сергеевичу. Когда-то в молодости Пушкин проиграл или проспорил его Марии Раевской. В течение полутора столетий кольцо переходило из рук в руки, однако, каждый владелец знал о его происхождении и бережно хранил эту драгоценную реликвию. На кольце обнаружили надпись на каком-то восточном языке. Долгое время никто не мог прочитать написанное, и только специалист по древнееврейскому языку сразу узнал ивритские буквы и перевёл простые слова: «Достойному сыну Иосифу». Так возникла ещё одна пушкинская загадка. Было ли это кольцо семейной реликвией Пушкиных-Ганнибалов или же Александру Сергеевичу оно досталось по случаю? 20-летний поэт, будучи в Крыму, купил его в какой-нибудь еврейской лавчонке и через несколько дней проспорил Марии Раевской. Правдоподобно? Нет, скорее, наоборот. Массивный золотой перстень, да ещё с камнем, стоил немалых денег, а молодой Пушкин был всегда без гроша в кармане. Кольца он, конечно, не покупал и даже цены ему не знал, иначе не расстался бы с ним так легкомысленно. Остаётся другое: Надежда Осиповна обнаружила эту восточную вещицу среди драгоценностей недавно умершей матери Марии Алексеевны. Явно мужской тяжёлый перстень был ей без надобности, и она отдала его сыну. К Марии Алексеевне, бабушке Пушкина, кольцо перешло от мужа, Осипа Абрамовича, после его смерти в 1807 году. И, наконец, сам Осип Абрамович хранил старинное украшение, а, может быть, и носил на пальце в память о  своем отце. Именно он, основатель рода, Абрам Петрович, и был подлинным хозяином кольца. Только он мог рассказать его историю. Увы, мы никогда её не узнаем.



20 февраля 2000 года.