Выбор. Посмертные записки Елизаветы

       



       Я бежала опушкой леса. То бежала, то шла, вдыхая ароматы леса и трав. Наслаждалась свободой и беззаботностью. Было тепло, в росинках сияло солнце. Поздняя весна.
Вдруг, неожиданно – гул земли, еле различимый, но тревожный. Потом на горизонте показалась черная точка. Растет, распадается на части. Охота!
Это опасность и ужас для всего живого: и для животных, и для людей. Господин со своей свитой на быстрых лошадях несутся в поисках добычи, жаждут убивать. Несут смерть любому живому существу, которое попадется на пути. Не пощадят ни косули, ни зайца, ни старухи, ни ребенка.
 Я с детства чувствовала страх перед охотой, переданный мне от родителей и прародителей, но сама еще никогда, даже издали не видела охотников.
       Они все ближе, это конец. Лица, как маски. И вдруг, остановились, выстроились в полукруг. Сзади меня - лес. Бежать туда? Может быть, и есть шанс, что не догонят, один на миллион.
       Я просто замерла, окаменела, застыла. Они направили на меня оружие. Все…
И тут Господин поднял руку, слегка, невысоко. Уверенный в том, что жест заметят, поймут и подчинятся. Оружие опустили. Он слез с лошади, подошел. Я стояла, как вкопанная. Смотрел долго. Потом подхватил меня, забросил на лошадь, вспрыгнул в седло, и поскакали галопом обратно в замок.


       В замке мой Господин сразу отнес меня в свои покои. Положил на кровать, бережно провел рукой по голове, шее, вдоль позвоночника. Потом подошел к зеркалу, огромному, во всю стену. В нем отразился очень красивый мужчина. Весь в черном, великолепная фигура, прекрасное лицо. Глаза, рот, скулы, нос – все безупречно. И я отразилась, без движения лежащая на широкой кровати. « Очень хороша... Ты красавица, Елизавета!»- сказал он и вышел. Я поняла, что вреда мне здесь никто не причинит. Чувствовала, что очень нравлюсь этому человеку. Все будет отлично. Это просто чудо! Я жива и я с Ним!


       Началась моя жизнь в замке. Господин звал меня Елизаветой, я привыкла к этому имени. Мы были вместе постоянно, кроме времени, когда он уезжал на охоту. Или на войну. А это происходило довольно часто. Правда, охотиться он стал реже, а вести войны с соседями непрерывно. Его считали злодеем. Моего любимого, моего Господина! Конечно, он убивал и завоевывал сопредельные княжества. Это были кровавые походы. Он возвращался усталый, мрачный, с черными кругами вокруг глаз. Но всегда с победой. В огромном зале накрывались длинные столы. Начинался пир. Господин редко брал меня на пир. Меня пугала толпа грубых мужчин, разогретых спиртным, их громкие крики, дикая музыка. И пленные. В крови, израненные. Их выводили из боковых коридоров, ставили посередине зала, задавали вопросы, били и хохотали. Это мне не нравилось. Хотя, я была уверена, что люди они плохие и заслуживают наказания. Что Господин мой прав. Сомневаться в нем? Я же знаю, как он нежен, раним, и как ему не просто управлять этим сбродом.
       Он недолго оставался на пиру. Поднимался ко мне, оставляя орущих подданных праздновать всю ночь.


       Мы часто бродили по замку. Он шел широким шагом по длинным коридорам, я семенила за ним. Его шелковая черная рубаха так красиво струилась по прямой спине, кожаные черные штаны подчеркивали красоту стройных ног. Мягкие высокие сапоги ступали бесшумно. Так мы подходили к какой-нибудь двери. Он замирал, я тоже. Потом резко открывал дверь, влетал в комнату. Негромко, но очень непреклонно говорил что-то обитателю, тот бледнел. После этого чаще всего охрана уводила несчастного куда-то вниз по лестнице. И больше мы его не видели. Видно, подданные моего Господина были не очень хорошими и верными слугами. И он должен был быть начеку.
       Так мы гуляли, иногда он нес меня, я клала голову ему на плечо и тонула в море наслаждения, прильнув к его прохладному телу. Я всегда была горячее, наверное, моя температура выше на несколько градусов.
       Он любил лечь на кровать, все в таком же черном шелково-кожанном одеянии, и положить меня на себя, моя голова – на его груди, он гладит мою спину. Он лежал, закинув назад голову, закрыв глаза. Только в эти минуты он по-настоящему отдыхал, расслаблялся, и его лицо становилось чуть-чуть мягче.



       Ночами, когда была одна, я иногда слышала крики. Страшные животные вопли мужчин и женщин. Да и детские высокие голоса раздавались под высокими сводами замка. Становилось не по себе. Но какое мне дело? Мучают людей по его приказу. Я это поняла. Но, значит, так надо. Он – лучше всех. Он обожает меня. Мораль? Это выдумали люди, слабые люди, не умеющие жить без руководства Бога. Нравственный выбор? Между чем и чем? Своей чудесной жизнью и страшной смертью? Ничего я не буду выбирать. Я здесь ни при чем. Меня это не касается. Мне хорошо здесь. Мне хорошо с ним. Пусть все остается так навсегда.


       Готовился новый большой поход. Большая война.
       Мы шли по замку, первый раз спускалась с ним вниз. По винтовой лестнице все ниже и ниже. Крики все громче и громче. Наконец мы внизу. Подошли к большим железным дверям. Господин стукнул один раз, негромко. Почти неслышно. Но дверь тут же отварилась. Мы вошли в большой круглый зал. Вместо стен решетки. За решетками - клетки. В клетках были люди. Они стояли или висели, привязанные за руки к крюкам на потолке. В каждой клетке находились несколько воинов. Они истязали несчастных людей, били, терзали тела, острыми стальными бритвами резали плоть. Вой и крик был непереносим. Я не могла смотреть, но не могла и отвести глаз. Один громадный чернокожий человек смотрел прямо мне в глаза, но, кажется, ничего не видел. Его тело было изрезано на полосы, куски плоти падали под ножом палача. Весь пол был залит кровью. Человек не кричал, не шевелился. Но был жив. Эти глаза прожгли мой мозг. Первый раз в жизни заболела голова. Я не хочу это видеть, я не хочу этого знать. У меня не хватает ума, понять, зачем это?! Боль, ужас, зло. Неужели мой Господин делает это? Это невозможно…
       На окровавленном полу валялись небольшие куски острейшего металла, служившего орудиями пыток. Я тихо подобрала один и спрятала во рту. Края врезались в щеки, я плотно сжала губы.
       Наконец, мы ушли оттуда. Возвращались назад, поднимались по бесконечной лестнице, и у меня возникли сомнения. Да правда ли то, что я видела? Может быть, это моя фантазия? Но боль во рту вернула к действительности.
       Мы поднялись к себе. Господин расстегнул верхнюю пуговицу своей рубахи и лег. Я приблизилась к нему. Он поднял меня, прижал, я вытянулась вдоль его тела. Моя голова на выемке под его шеей. Я чувствую его пульс. Он откинул голову, вздохнул и закрыл глаза.
       Тихо-тихо, раня язык, я подвинула бритву, зажала крепко зубами, раздвинула губы в дикой улыбке…
 Одним молниеносным движением головы слева направо я перерезала ему горло. Бритва упала. Он закинул голову еще дальше назад, руки сжали мое тело. И все, он замер. Наша кровь перемешалась.
       Так мы и лежали, моя голова на его груди, его руки обнимают меня. Скоро нас найдут. Но пока я лежу на любимом холодном теле. Вижу отражение в зеркале. На алом покрывале – мужчина, красивый как ангел, чеканный профиль. Он очень спокоен. На нем лежит великолепная черно-бурая лисица. Совершенное создание. Может быть, два самых красивых существа на планете.