Кукла

КУКЛА

Сева думал, что первые секунды воли запомнит на всю жизнь. Когда за спиной закрылись ворота ИТУ №58, он вздохнул полной грудью. После затхлого воздуха 212-ой камеры Сева опьянел от обилия кислорода. В теле ощущалась легкая дрожь. Эта радость, которую невозможно понять, можно только прочувствовать: радость свободы. Сева завис в мгновении, все прошедшее, весь мрак и ужас заключения, теперь казался ему глупой и жестокой игрой. Как будто некие большие и злые дети заперли его в чулан и не велели выходить. Самое странное, что Сева вдруг осознал, иллюзорность правил по которым ему приходилось жить. А ведь совсем недавно эти правила казались чем-то серьезным. Люди, которых он никогда не знал, вдруг пришли к нему и сказали, что он нарушил правила и заперли его в клетку. За три года страданий Сева многое передумал, временами ему даже казалось, что он действительно нарушил закон и за это несет наказание. Теперь ему во всей своей красе предстала условность такого мировоззрения. Сева смотрел на неправдоподобно суровый подмосковный лес, и ему все было ясно. Ему не нужно было думать, чтобы понимать, он чувствовал и переживал, впервые за долгие годы. И не от воздуха он был пьян, а от этого чувства.
Машина стояла совсем близко, но Сева не видел её, увлеченный переживанием. Он обратил на нее внимание, только когда водитель коротко посигналил ему. Сева обернулся и реальность вернулась на свое место. Перед ним стоял Костик. Ничего более реального нельзя было себе представить. Он выскочил из-за руля, здоровый крепкий парень, остриженный под «бобрик», и подскочил к Севе.
- Здорово, братан! – Костик обнял Севу и чуть не раздавил солнечные очки, висевшие у него на груди, на воротнике футболки. Его широкое красное лицо радостно светилось.
- Привет! – Сева тоже был рад видеть старого приятеля.
- Ну, ты как? – Костик отошел на полшага, чтобы оглядеть Севу.
- Да, путем все. Слушай, за шмотки благодарю…
- Да, брось ты, - махнул рукой Костик. – Должен ведь, как человек откинуться.
На Севе действительно был новый спортивный костюм.
- Можно было бы и поприличней, что-нибудь, но я ж твоих размеров не знаю. А на этом незаметно, вроде в пору.
- Нормально, тесноват немного. Но все лучше, чем в бушлате выходить.
- Тесноват, - улыбнулся Костик. – Я смотрю, ты там не голодал.
Сева был чуть мельче Костика, но тоже крепкий и рослый. В тюрьме он старался проводить время с максимальной пользой и немало часов уделял гимнастике.
- Ладно, хорош базарить, погнали отсюда подальше. А то вертухай подумает, что я остаться решил.
Приятели сели в машину и тронулись. Костик ездил на Ладе 14-ой модели и изо всех сил пытался придать ей навороченный вид: литые диски, прямоточный глушитель, обвес. Внутренний интерьер он тоже раскручивал по максимуму. Сева смотрел на спортивные сидения, необычной формы руль, как у гоночных машин. Все это вызывало в нем странные чувства. Его первоначальное впечатление от воли раскололось и куда-то пропало. Сейчас он видел распонтованную тачку, причем не по масти распонтованную и самодовольного, лоснящегося Костика. Он, конечно рад был увидеть старого друга, рад был, что его встречают, но чувство брезгливости свербело в центре души. И рад он был скорее в том смысле, что не придется добираться на общественном транспорте. Честно говоря, он ожидал у ворот встретить другого человека.
- Как там батя? – спросил Сева.
Костик заерзал на сидении и пару раз глянул в зеркало заднего вида:
- Он умер, Сев.
- Когда? – Сева задал вопрос раньше, чем осознал смысл услышанного.
-Вчера.
- Как?
- Сердце остановилось. Он ведь пил много последнее время.
Сева не был человеком сентиментальным, а тюремный быт так вообще научил его быть жестким и никогда не показывать своих чувств. Но отца он любил сильно. Эта любовь - выше всех правил и понятий. Сева отвернулся к окну, он уже не мог видеть ничего из-за набежавших слез. В одно мгновение Сева перестал чувствовать. Кругом ощущался мрак и холод. Сева знал, что если Костик сейчас ляпнет хоть слово сочувствия, он убьет его. Просто, одним ударом разнесет ему голову. Поэтому решил заговорить первым:
- Когда похороны?
- Сейчас хоронят, может успеем…
Сева кивнул. Всю дорогу до кладбища они ехали молча.
Кладбище, расположенное совсем недалеко от МКАД, оказалось довольно большим. Но при этом имело какой-то легкомысленный вид, в нем не чувствовалось монументального спокойствия мертвых. Казалось, смерть здесь ничего не значит, сюда просто привозят закапывать трупы. Легкие ограды, невысокие памятники, куцие венки, появлялось ощущение, что все это может сдуть сильный порыв ветра, как осеннюю листву. Сева с Костиком подошли к такой же чахлой могилке, как и все остальные. Похороны еще не закончились, но гроб уже опустили на дно ямы и начали забрасывать землей. Слово похороны, звучало не совсем уместно. Дело в том, что рядом с могилой почти никого не было: двое могильщиков и еще двое мужчин, которых Сева не знал. Сева окинул незнакомцев беглым взглядом, один - постарше, можно сказать пенсионного возраста, лицо у него было усталое и морщинистое, в целом он походил на сильно пьющего инженера завода Московский подшипник. Второй - крупнее и явно моложе, стоял чуть позади первого, на лице большие черные очки. Оба незнакомца одеты в хорошие черные костюмы. Первый незнакомец коротко кивнул Севе. Сева ответил и подошел к краю могилы. На ее дне стоял простой гроб, сколоченный из сосновых досок. Сева замер. Он даже не знал, что подумать. Он видел крышку гроба, на которой уже лежало пара лопат земли. Это последнее воспоминание, которое он должен сохранить об отце. Один из могильщиков нервно кашлянул.
- Ну, что? Закапываем? – спросил он.
Все вопросительно посмотрели на Севу.
- Вали отсюда, - злобно, но холодно ответил Сева. – Когда надо будет, я позову.
Могильщик уже открыл рот, чтобы ответить, но наткнулся на Севин взгляд и промолчал. Они с напарником нехотя побрели к сторожке. Сева присел на корточки возле могилы, он не мог так просто уйти, ему нужно было побыть хотя бы рядом с гробом.
Незнакомцы также молча ушли вслед за могильщиками.
- Я здесь рядом буду, - сказал Костик и пошел глазеть на соседние могилы.
Севе было грустно и пусто. Все вокруг казалось мерзким. Особенно мерзким Севе казался он сам. Ему хотелось сорвать с себя тело, чтобы осталась одна душа, которая ничего плохого не сделала и не желала. Душой он всегда оставался вместе с отцом, даже пока тело парилось на нарах. Но теперь пропало и это пристанище, душа оказалась одна в холодном и мертвом мире, где нет больше близких людей, где она никому не нужна. Севе лишь остается помнить сухого, сутуловатого старичка, с черной бородой и маленькими чертами лица, которым был его отец. Сева не знал, сколько просидел у края ямы, но, наверное, не очень долго. Сложно было оставаться с такими мыслями. Он встал и оглянулся. Костик, заметив Севу, громко свистнул и помахал рукой могильщикам. Те быстро зашагали к Севе с лопатами в руках. Что-то недовольно бормоча, они стали забрасывать яму землей. Костик тоже подошел к Севе и положил ему руку на плечо. Сева невольно передернулся от этого жеста, в камере так никто не делал. Приятели смотрели, как гроб утопает в сухих комьях земли. Закончив работу, один могильщик отер пот с лица и спросил, не добавят ли им, чтобы хорошенько помянуть покойника. Костик вынул сто рублей и протянул могильщику, тот поблагодарил и ушел вместе с напарником.
- Ну, что поехали? – спросил Костик.
- Давай.
Когда они вышли за ворота кладбища, им дорогу преградил черный джип Range Rover, с наглухо затонированными стеклами. Стекло задней двери плавное опустилось, там сидел пожилой незнакомец, а рядом с ним и второй.
- Сева, я знаю сейчас не время, - сказал пожилой, голос у него был сухой и жесткий. – Нам надо будет с тобой поговорить. Я тебя скоро найду.
Стекло поднялось, и машина быстро уехала. Сева посмотрел на Костика, тот стоял вытянувшись по струнке.
- Кто это? – спросил Сева.
- Что, реально не знаешь? – удивился Костик.
- Нет, - раздраженно сказал Сева.
- Это Кукловод. Авторитет из центральных.
Сева был удивлен.
- И какого ему надо?
- Вот скоро сам и спросишь. Пойдем.
Разговор они продолжили уже в машине.
- Чего он здесь-то делал? – Сева никак не мог взять в толк, как криминальный авторитет оказался на похоронах его отца – бывшего редактора одной невзрачной газетенки.
- Сев, я гнать не буду. Точно не знаю, но у твоего отца с ним какие-то дела были в последнее время.
- А он по жизни кто? В смысле, чем дышит?
- Да всем! Тип стопудово мутный. С ним связываться никто не хочет. Можно так попасть, что…
- Не, ну а батя-то с ним каким боком?
- Сказал, не знаю. У него в нашем районе какой-то интерес появился, а уж как они с дядей Колей пересеклись, не знаю.
- Он центральный говоришь?
- Да. Персонаж не простой. Знаешь, почему у него кликуха такая?
- Почему?
- Он реально в театре кукол работал. Ну, эти фигурки делал. А поднялся, знаешь на чем?
- Нет, не знаю, - Севу начала сильно раздражать манера Костика постоянно задавать вопросы.
- Короче, он начал делать большие куклы, типа манекены, наряжать их в пестрые тряпки, и сажал у метро побираться. Ну, знаешь, косил под всяких афганских-пакинстанких баб. Они ведь в натуре сидят все завернутые, ни лица не видно ничего и не движутся почти, - лицо Костика сияло радостью. – Ты прикинь, это ведь золотая жила! Кукла, хули, жрать не просит, содержать ее не надо. Правда она, конечно и клянчить жалобным голосом не станет, но все равно, сколько накладных расходов отпадает. И с ментами проблем нет.
- Ты сам-то, чем занимаешься? – вдруг спросил Сева.
- Я, запчастями на рынке торгую. Свой магазинчик небольшой. Так, что ты давай ко мне. Быстро на ноги встанешь, а там может, и еще какое дело замутим.
У Севы эти слова энтузиазма не вызвали, но он промолчал. Он неожиданно почувствовал, как на него наваливается жизнь. На свободе три часа, а уже побывал на похоронах у отца, к нему подъехал какой-то хмырь, Костик завет к себе. Все было очень быстро. Мысли и чувства у Севы путались. Одно осталось неизменным, ощущение общего омерзения к миру.
- Ну, так что? – спросил Костик.
- Придержи лошадок, мне пообвыкнуть нужно.
- Ты долго-то не тяни, - Костик как будто забыл, откуда они едут, и продолжал настаивать. – Там увидишь ничего сложного, наблатыкаешься за неделю…
Остаток дороги Костик продолжал рисовать сказочные картины будущей жизни Севы, полной земных благ и удовольствий. Сева не прерывал его, но и не слушал.
Они остановились рядом с гастрономом совсем недалеко от Севиного дома.
- Ты посиди пока, - сказал Костик. – Я в магазин заскочу, дядю Колю помянем.
Сева остался в машине. Из окна он видел свой двор. Четыре серых панельных многоэтажки, а посреди двора трасформаторная будка, рядом с которой помойка и полуразрушенная детская площадка. В широких просветах между домами бледно-серое небо, в песочнице спит бродячая собака, переполненный мусорный контейнер. За три года почти ничего не изменилось.
Из магазина выскочил возбужденный Костик с двумя пластиковыми пакетами. Он закинул покупки на заднее сидение и подъехал к Севиному дому. Костик припарковался на тротуаре и приятели поднялись наверх. Ключи от входной двери тоже были у Костика.
Квартира выглядела крайне убого. Минимум дряхлой мебели и старой посуды. Видимо, отец пропивал все, что мог. Обои кое-где отходили от стены, под ними сновали тараканы. На потолке в кухне было огромное желтое пятно, залили соседи сверху. Из крана текла тонкая струйка воды. Унитаз тоже постоянно журчал. Пол был грязный и липкий.
Костик по-хозяйски смахнул со стола мусор прямо на пол и начал расставлять бутылки. Сева прошелся по квартире, открыл дверь на балкон и в комнатах. В одной из комнат стояла небольшая кровать, там жил отец. Теперь в ней будет жить он – Сева. Он долго не мог оторвать взгляда от этого ложа. Видимо на нем и умер отец, а сейчас приехал умирать Сева. Жизнь вдруг представилась ему как долгий процесс умирания. Сева впервые посмотрел на нее с этой точки зрения. И был поражен простотой и верностью этой мысли. Ведь, ничего другого и не остается. Маленькая тесная грязная кровать, вот где он закончит свою жизнь, как миллионы других. И никто не в силах помешать этому. Сева заворожено смотрел на проваленный матрац с большими пятнами. Сейчас он выглядел, как судьба.
- А. вот ты где, - просунулся в дверь Костик. – Да, - грустно сказал он. – Вот здесь его и нашли… Ну, чего? Пойдем что ли?
Приятели выпили по стопке, потом еще по одной. Чем дальше продвигались поминки, тем стремительнее они теряли форму. Скоро Костик вызвонил каких-то баб, и они явились невероятно быстро. Сначала, девицы брезгливо морщились, оглядывая обстановку квартиры, но после пары рюмок водки одна из них заявила, что койка, мол, не помойка и ей все равно. Она схватила Севу за руку и утащила на отцовскую кровать. С непривычки Сева быстро опьянел. Даже не совсем опьянел, им овладел какой-то отупляющий дурман. Перед ним носились смутные образы, хохотали пьяные бабы, Костик что-то кричал. Лежа на визжащей подруге Сева даже толком не понимал, что делает. Все происходило чисто механически, без каких-либо ощущений. Только в какой-то момент он почувствовал облегчение и мгновенно отключился.
Проснулся Сева поздно ночью. В квартире было тихо. На кухне горел свет. Сева налил себе стопку и выпил. Желудок чуть не вернул её обратно, но Сева удержался. Ему было трудно стоять на ногах, соображал он еще хуже. Память была чиста. Мысли не уходили дальше текущего момента. Вот, что называется жить одной секундой - подумал Сева и выпил еще. Он почувствовал приближение новой отключки и, шатаясь, пошел обратно в комнату.
Открыв глаза, Сева увидел чьи-то ноги. Он перевернулся на спину и посмотрел на человека, стоявшего перед кроватью.
- Давай-давай, очухивайся по маленьку, - сказал Кукловод.
Сева в недоумении оглядел комнату. За спиной Кукловода ходил его вчерашний приятель, разглядывая комнату.
- Ты не удивляйся, - улыбнувшись, сказал Кукловод. – Я тебе кое-что принес, - он повернулся к приятелю, тот протянул ему черную кожаную папку на молнии. Кукловод раскрыл её и вынул какие-то бумаги. – Это документы на квартиру, право на наследство и все прочее. В последнее время я вел дела твоего отца, все, что касается наследства. По старой дружбе, так сказать. Жаль Николая. Мои соболезнования, - Кукловод грустно вздохнул и посмотрел на пол. – Мы уже второй раз встречаемся, а диалог у нас исключительно односторонний. Это не совсем правильно, мне кажется.
- Я… Я… Да, - Сева растерялся. – Благодарю, вы присаживайтесь.
Стула в комнате не было. Кукловод снова улыбнулся:
- Видимо, сейчас снова не лучшее время для разговоров. Я документы вот сюда положу, а то еще потеряешь, - он открыл старый полуразваленный секретер и положил туда папку. – Что ж, Сева, я с тобой не прощаюсь. Нам еще кое-что нужно обсудить.
С этими словами Кукловод вышел. Сева хотел было встать, проводить его, но не смог, нога попала в дырку на простыне, он запутался и чуть не упал на пол. Собравшись с силами, он поднялся и пошел к секретеру. На полке одиноко лежала папка с документами на квартиру, Сева протянул руку, чтобы взять её, но в дверь позвонили. Сева поплелся открывать.
- Ну, ты даешь! – Костик был бодр и весел. – К тебе что, опять Кукловод подкатывал?
- Сам видел.
- И чего ему надо было? - Костик просто сгорал от любопытства.
- Так, документы кое-какие привез.
- Тебе? – с недоверием посмотрел на приятеля Костик.
- Нет! Тебе! Бумаги там отцовские.
- Ладно, не кричи, - Костик прошел на кухню. – А я только за пивком вышел, смотрю, тачка его к подъезду подруливает, ну та, что вчера видели. Ну, думаю дела. Ты смотри, Севка, он, если на тебя сядет, уже не слезет. Его все знают, он упырь, кровь из людей сосет.
- Поживем - увидим, - мрачно ответил Сева.
- Да! Я ведь тебе тоже кое-что принес, - Костик вышел в коридор и вернулся со своей барсеткой. – Вот, дядя Коля просил тебе передать вместе с ключами от квартиры.
Костик протянул Севе сберкнижку. Сева взял бутылку пива, принесенную Костиком, и в два присеста осушил её. Почему с ним все случается вот так, сразу. Воспоминания сыплются со всех сторон. Как будто жизнь всеми способами пытается сломить его, ведет наступление по всем фронтам. Быстро выпитое пиво ударило в голову. Мысли стали развлекаться.
- Странно, - сказал Костик. – Если у Кукловода были какие-то документы, почему дядя Коля меня книжку передать просил, отдал бы все сразу.
- Слышь, Костик, не парься, - Сева взял вторую бутылку пива. – Скажи мне, кто это с ним все время лазит? Телохранитель что ли?
- Этот кабан? Да нет. Это Гарик Косово. Они вроде кореша. Бизнес общий. А может Гарик его и крышует до кучи. Там дела темные, никто толком ничего не знает. Тем более мы здесь. Это реально с блатными надо перетирать, кто он и что. А так только слухи одни и все.
- Понял. А ты сам-то чего не на работе? – Сева быстро косел.
- Ты чего, Севка! Сегодня же суббота! Я сегодня целый день с тобой.
- Спасибо, тебе Костик. Ты реально меня выручаешь. В натуре, ты брат мне…, - пьяные чувства начали захватывать Севу. Он притянул Костика за шею и уперся своим лбом в его. – В натуре брат…
- Да, ладно, Сев, чего я не понимаю что ли, - вдруг засмущался Костик. – Давай-ка я Маринке позвоню.
- Какой Маринке?
- Ну, той, что вчера была.
- А! Давай-давай.
Весь день прошел по вчерашней схеме, только глубже и гаже.
Следующим утром Севу заколбасило. Он сидел, зябко укутавшись в олимпийку, его бил колотун. Голова раскалывалась. Сева смотрел в одну точку на столе и не мог даже повернуть головы. Щелкнул замок на входной двери. Сева услышал быстрые шаги.
- Костик, ты? - крикнул он, не оборачиваясь.
Вместо ответа он услышал новый щелчок, и что-то сильно стянуло запястье. Сева дернулся. Его запястье было в наручнике, перед ним, осклабившись, стоял мент. Сева попытался встать, но мент с размаху ударил его кулаком в лоб. Он упал вместе с табуретом, но противник не дал ему завалиться совсем, второй браслет был на запястье мента.
- Вставай, бля! – мент рванул руку на себя. – Чего ты возишься там!?
Сева оперся рукой на стол, боль от удара разлилась по всему телу, его продолжало трясти.
- Что, Савелий, отдыхаешь? Волей надышаться никак не можешь? На меня смотри!
Сева поднял лицо, сознание медленно начинало работать. Он узнал своего мучителя – это был участковый, Федя Полусомов.
- В общем так, Севка, завтра утром у меня в отделении. Не явишься, поедешь обратно, на нары, вошь кормить. Понял меня? Понял?!
- Понял, - ответил Сеня. – Браслет сними, руку давит.
- Дурак ты, Севка! Также как отец, в стакане водки захлебнешься!
Полусомов снял наручник и пошел к двери. В коридоре он столкнулся с Костиком.
- А и ты здесь! – сказал участковый. – Слышь, Сева, да у тебя тут притон! Смотри, закрою тебя еще на пару лет.
Костик вошел на кухню и стал разгружать пакеты.
- Да, попадос, - сказал он.
- Костян, открой пивка, я ж помру сейчас, - сказал Сева, держась за лоб.
- На держи. Слушай, может в натуре подвяжешь. Федяй, конечно утырок и чмо полное, но тебе с ним лучше сейчас не связываться. Реально укатать может.
- Хрен он чего может, - мрачно ответил Сева. – Я вышел чистым. Исправленному верить!
- Да, эти суки мусорские всегда найдут чего придумать…
- Костя, не учи… Я тебе сам про это миллион историй расскажу. Что подвязывать надо и так ясно. Сейчас поправлюсь и все. Продолжения не будет. А то меня вон колотит всего.
Остаток дня Сева провел, выхаживаясь. Весь мыслительный процесс был обращен исключительно к телесным недомоганием. Спать лег Савелий рано. Утром проснулся, еще ощущая похмельный тремор, но уже не больной. Быстро оделся и направился к участковому.
В Районном отделении ему сказали, что Полусомов на территории, искать его надо в ближайшем опорном пункте. Опорник представлял собой две тесные комнаты, в одной стоял стол дежурного, другая была обезьянником. Полусомов сидел за столом и заполнял какой-то журнал.
- А, явился Севка, - Федор был ровесником Севы, но разговаривал с ним как с младшим и глупым товарищем. – Чего-то припозднился. Я уж хотел с нарядом к тебе выезжать. Хавиру твою закрывать.
- Ладно, - Сева неприязненно скривился. – Чего подписывать?
- Я тебе не секретарь! – прикрикнул Полусомов и сдвинул брови, хотя они и так срастались у него на переносице. – Вот, ознакомься! – он достал из ящика стола три бумаги, исписанные мелким неразборчивым почерком.
- Чего это? – удивился Сева.
- Жалобы от соседей. Шумные у тебя поминки! Не пойму, чего веселился-то?! – Полусомов говорил, постоянно повышая тон. Казалось, с каждым следующим словом он закипает все больше и вот-вот взорвется.
Сева тоже был готов взорваться. Больше всего ему хотелось размазать по стене наглую рожу Полусомова.
- Чего?! Повод хороший?! – не унимался Федор.
- Слушай начальник, ты не в свои дела не лезь…
- А то что? На хер ты вообще с зоны вернулся?! Сидел бы там, на нарах быковал! А здесь я тебе рога живо обломаю, - участковый уже не кричал, а злобно шипел, глаза его горели садистским огнем. – В общем так, ставлю тебе надзор. Полгода. Каждую пятницу будешь приходить ко мне отмечаться. Хоть один залет, сразу в свой дом родной поедешь. Все понял?
- Все.
- Вали отсюда на хер. И так тут воздуха нет, еще ты своим перегаром травишь. Стой! Паспорт свой держи! Расписался!
Большей паскуды, чем Полусомов, Сева в своей жизни не знал.
Сплюнув, он пошел к автобусной остановке, нужно было заехать к Костику на авто-рынок. По дороге он вспомнил, что оставил дома сберкнижку и решил зайти за ней. Когда он подошел к квартире, дверь напротив отворилась, и из нее вышел молодой смуглый парень, видимо цыган. На Севу он не обратил ни малейшего внимания, насвистывая что-то, он сбежал вниз по лестнице. Сева был крайне удивлен. В этой квартире раньше жил один приятель его отца – одинокий и пьющий пенсионер. Может, комнату сдаёт цыганам? Сева обратил внимание, что дверь стоит новая, железная. А может, продал квартиру, а сам в липецкую область подался, он давно говорил, что там у него дом простаивает. В общем, чего заморачиваться, когда своих заморочек выше крыши.
На авто-рынке Сева бродил около получаса, прежде чем наткнулся на точку Костика. Во-первых, втиснулась она далековато от входа, во-вторых, от людей Сева пока шарахался, непривычно как-то было общаться с вольными. Вообще с этим было связано много бытовых затруднений. Сева сам себе удивлялся, вроде не был всего три года, а с другой стороны, как будто на другую планету прилетел. Хотя по большому счету, вокруг не изменилось ничего. Изменился сам Сева. Тот молодой борзый парнишка, дышащий блатной романтикой жителя московских окраин, однажды переступил порог казенного дома и не вернулся. Сева стал другим, он знал это точно. Теперь он понимал, чего стоит эта блатная жизнь, которой он некогда так жаждал. На воле он знал людей, которые мечтали поскорее сесть! Теперь Сева мог только посмеяться над ними. Он хорошо помнил испуганные, расширенные глаза первоходов, когда они заходили в камеру. Он помнил и свой собственный страх. Но он выжил, не сломался, в камере его уважали, смотрящий любил чифирнуть с Севой и за жизнь перетереть. Тем не менее, уже после первых месяцев отсидки, Сева дал себе слово, что не вернется тюрьму. Сказать, что он исправился, эта мысль Севу тоже смешила. Он не исправился, он стал злее и опытнее. Однако особой тяги к совершению преступлений или жажды отомстить режиму у него тоже не было. Вот и попал Сева на вилы, когда преступать закон не хочется, а честно жить не получается. Эту дилемму Севе предстояло решить в самое ближайшее время, поскольку денег на сберкнижке было мало. Погруженный в эти мысли он почти прошел мимо точки Костика, но тот его заметил сам и окликнул.
Костино предприятие не представляло собой ничего особенного – тесный вагончик, заставленный коробками с запчастями. Торговал он деталями для недорогих иномарок, чем, кажется, очень гордился. На вопросы клиентов о запчастях для отечественных автомобилей Костик только брезгливо морщился и неопределенно махал рукой в сторону, где человек мог бы их найти. Вообще-то свои дела Костик вел очень оживленно и бодро. Постоянно суетился за прилавком, как только у него что-нибудь спрашивали, он топил клиента в целом водопаде технических подробностей той или иной детали. Вид у него был очень деловой и доброжелательный. Например, Костик всегда мог присоветовать, чем заменить деталь, если «родная» слишком дорога и т.д. При этом каждого своего клиента он старался как-нибудь да напарить. Кому-то подсовывал бракованную продукцию, кому-то бу вместо новых, а кого-то просто-напросто обсчитывал. Короче говоря, в действительности весь дух деловитости, окутывавший предприятие, был ничем иным, как обычным барыжничеством. Этим Костик, кстати, тоже гордился, называл – деловой хваткой.
- Вот так-то, - говорил Костик, каждый раз, когда с широкой улыбкой на лице, обманывал очередного покупателя. – Смотри, Сева, тут без этой науки просто не вытянешь.
- А клиентуру растерять не боишься? – спросил Сева, ему было неприятно смотреть на эти торгашеские уловки, но Костик был его друг.
- Какой там! – махнул рукой Костик. – Тут лохов пруд пруди. Потом, я ему коммутатор рабочий дал, не новый только. Он с ним может еще пять лет проходит.
Сева ухмыльнулся.
- Я ж тебе говорю, тут по-другому нельзя. Сожрут.
- И что? Все так работают?
- Ну, ты как с луны свалился! Конечно! У меня еще по-божески, вон чурки напротив, авто-маслами торгуют. Их маслом движок заправишь, только до свалки доехать и успеешь. А смотри, одна точка у них полтора года работает, они уже вторую открывают. У Гасана еще и шиномонтаж свой. И работают - ни кассы, ни разрешения на коммерческую деятельность. Отстегивают хозяину чуть больше, а в итоге получается, что только в плюс себе, - Костик даже сплюнул.
- Да, ладно, их рано или поздно накроют. Здесь же не центральный рынок Душанбе, - успокоительно сказал Сева, он видел, что Костик серьезно разозлился на Гасана за его успех.
- Да, кто накроет-то?! У нас обо всех проверках заранее известно. Вон идет, чурбан! – Костик указал на крупного азербайджанского колобка. Он шел, широко отставив руки от толстых боков, на безымянном пальце левой руки у него красовался громадный перстень из металла желтого цвета.
- Даааа, - протянул Сева. – Клоун видать редкостный!
Костик следил за Гасаном не отрываясь, он явно ненавидел этого человека. Севе стало смешно этой детской зависти своего друга.
- Ладно, Костик, я пошел. Удачно тебе поторговать.
- Стой, ты куда? – спохватился Костик. – Ты чего? Я думал ты сегодня весь день со мной пробудешь.
- Не, Кость, не могу. К отцу на могилу съезжу. Давай, увидимся.
- Ну, давай…
Сева заметил, что Костик расстроился, но оставаться с ним не хотелось, да и работать на этом базаре тоже.
Дорога на кладбище была долгой. Кроме того, она таила для Севы некоторые сюрпризы, вроде автобусов с автоматизированной системой контроля, пластиковых карточек на метро и прочих житейских новшеств.
На могиле отца стоял деревянный восьмиконечный крест с металлической табличкой. Сева присел на корточки возле могилы, ему вдруг подумалось, что может и хорошо, что они не увиделись. Кто знает, перенес бы Сева вид больного умирающего отца. Он вынул из-за пазухи чекушку водки и два пластиковых стаканчика. Один стакан поставил на могилу, чокнулся с ним и выпил залпом содержимое своего. Сева встал и повернулся, метрах в десяти от него стоял Кукловод, а за его спиной Гарик. В руках Кукловод держал две ярко красные розы. Сева помедлил от неожиданности и пошел к воротам кладбища, не пройти мимо Кукловода он не мог.
- Подожди меня у выхода, - тихо сказал Кукловод.
Сева кивнул.
Ждать долго не пришлось. Кукловод появился быстро, на нем был все тот же черный костюм, только теперь его плечи покрывал легкий осенний плащ, тоже черный.
- Ну, здравствуй Сева, - сказал Кукловод с грустной улыбкой. - Во-первых, прими мои соболезнования. Странно, видимся третий раз, а об этом только сейчас заговорили.
- Спасибо…, - неловко ответил Сева.
- Во-вторых, - продолжал Кукловод. – Настало время представиться, меня зовут Валентин Васильевич.
- Очень приятно.
- Да уж. Ты я смотрю ничего, быстро очухался, - с легкой насмешкой сказал Валентин Васильевич. – Я тебя, когда в последний раз видел, думал ты еще неделю в коматозе проваляешься. Вот что значит молодой здоровый организм! А, Гарик? – Гарик хмыкнул.
Сева не понял, была ли это ирония, или такой своеобразный юмор. Но, в любом случае, шутить у него настроения не было.
- Ладно, не сердись, - Кукловод похлопал Севу по плечу. – Я все понимаю, но жизнь идет дальше и никого не ждет.
- Не у всех она идет, - мрачно ответил он.
- Да-да, но мы-то живы, - продолжал Валентин Васильевич. – Поэтому должны двигаться вперед. В конце концов, твой отец меньше всего хотел, чтобы ты останавливался.
- Вы-то откуда знаете?
- Да, мы же еще не объяснились! – спохватился Валентин Васильевич. – Тебя наверняка мучают некоторые вопросы, по поводу моих отношений с твоим отцом.
- Не то чтобы мучают, но интересно.
- Все очень просто. Мы с Николаем познакомились, когда он еще был студентом Полиграфического. Я тогда поступил на службу в театр Образцова, и он приехал к нам делать какой-то репортаж или интервью, то ли практика у него была, то ли еще что-то, уже не помню. Ну, в общем интервью у него особенно не получилось, а вот нажрались мы с ним так, как никогда раньше. Оба очнулись в вытрезвителе, по новой познакомились и подружились. Он потом частенько заезжал к нам в театр и по делам и просто повидаться. Вообще, любил Колька все с театром связанное, хотел колонку вести театрального обзора, но вроде так и не дали ему. Ну, да ладно… А потом я из театра ушел, стал своим бизнесом заниматься и Николай куда-то пропал. Как говорится, жизнь закрутила. А недавно встретились, случайно, - Валентин Васильевич тяжело вздохнул. – Да, конечно, он был уже не тот. Даже узнал меня не сразу. А ведь всегда такой веселый… Ужас! Но сейчас не об этом. В общем, я немного помог ему и деньгами, и советом, а когда он узнал, что у меня свой бизнес, и довольно обширный, рассказал о тебе. Просил помочь, когда ты освободишься.
- Спасибо, но я как-нибудь сам устроюсь. Да, и вряд ли я вам буду в чем-то полезен.
- Грубо, - спокойно, без интонации сказал Валентин Васильевич. – Тебе, наверное, про меня уже наговорили всякого?
- Кое-что рассказывали…
- Я догадываюсь кто, - ухмыльнулся Валентин Васильевич. – Дружок твой?
- Неважно, в любом случае, с организованной преступностью я свою жизнь связывать не хочу.
Кукловод изумленно поднял брови и переглянулся с Гариком, который как тень все время стоял у него за спиной.
- Ты, конечно, извини, Сева, - наконец сказал он. – Но сейчас твои слова выглядят несколько неуместно, как если бы бомж упрекнул меня в нечистоплотности.
- Возможно, но становиться в стройный ряд ваших быков, - Сева метнул мимолетный взгляд на Гарика. – Я не хочу.
Валентин Васильевич слегка улыбнулся:
- Ты просто плохо меня знаешь. Твой отец попросил меня позаботиться о тебе. Поверь, я отлично знаю, что, пригласив тебя в те структуры, о которых ты упомянул, не сделал бы тебе одолжения. Это не забота, а скорее подстава.
- Тогда что вы мне можете предложить?
- Во-первых, пойми – я тебе ничего не навязываю. Если честно, мне ведь тоже к тебе нужно приглядеться, на что ты способен… Во-вторых, при прочих равных условиях, я предлагаю тебе выбор.
- Между чем и чем?
- Между жизнью и тем, что ожидает тебя.
- А вы считаете, что жизнь предложить можете только вы?
Валентин Васильевич сухо засмеялся.
- Я тебе могу предложить работу. Но только так ты поймешь, как можно получить свою жизнь.
- Она и так моя.
- Это не жизнь. Прости за прямоту, но сейчас ты живешь, как голь перекатная, и как тебе из этого положения выйти не знаешь.
- А вам про это откуда известно? Сорока на хвосте принесла? – Сева предчувствовал, что сейчас Кукловод станет его поучать, как жить и что делать. Учителей и школу Сева ненавидел люто.
- Да нет, просто это нормальное положение для человека, который только освободился, - как будто не замечая дерзости, продолжил Валентин Васильевич. – Проблема в том, что из этого положения тебе надо выходить как можно быстрее, а опору в жизни ты потерял.
- Я уже не мальчик, да и куда мне торопиться?
- Сева, общество не терпит маргиналов, нельзя долго балансировать на грани. Ты просто обязан пристать к какому-нибудь берегу, иначе тебя пришвартуют насильно.
- Не могу сказать, что очень ценю мнение общества.
- Все правильно, но тогда ты должен знать, как обходить его законы. Как сделать так, чтобы твой образ жизни не раздражал общество, но при этом ты бы от него не зависел? Ты знаешь как?
Сева молчал. На самом деле он уже давно стал задавать себе этот вопрос, но, очевидно, делал неправильные умозаключения, однажды общество отправило его за решетку…
- Все время думать о том, как обойти закон – это тоже не жизнь, - сказал Сева.
- Тоже очень правильная мысль, ты на верном пути, - Валентин Васильевич даже похлопал Севу по плечу. – Не нужно думать, как обходить законы, нужно жить по своим собственным. Разве я похож на человека, который каждый день виляет, как маркитанская лодка под носом у властей? Для официальной власти я просто невидим. Меня не отражает ни одно учреждение.
- Слова красивые. Только очень это сомнительно, - Сева хорошо знал, что все крупные бизнесмены (особенно напрямую связанные с криминалом) давно под крышей у различных комитетов.
- Твоя грубость начинает переходит пределы допустимого, - холодно сказал Кукловод. – Может, ты думаешь, что я приехал сюда, чтобы перед тобой понты поколотить? Я уважаю людей с чувством собственного достоинства, но к этому качеству должен прилагаться еще и ум. Дерзость никого до добра не доводила. А впредь знай, я никогда не бросаюсь словами. Если я что-то говорю, значит, так оно и есть.
- Я свой базар тоже держу, - не сдавался Сева. – И во всем исхожу из своего личного опыта.
- Значит он не достаточен. Ты действительно считаешь государственную машину настолько мощной?
- Если вы создаете структуру, её рано или поздно вберет в себя другая более мощная структура. Следовательно, если вас до сих пор никто не крышует, значит у вас либо хорошие друзья-покровители, либо родственники в более мощных структурах.
- Какие у меня могут быть покровители? – улыбнулся Валентин Васильевич. – А из родственников один брат, да и тот живет в Петербурге… Но это все ахинея! То есть, с точки зрения большинства людей это вполне логичный вывод, но на деле просто чушь. Уверен, ты сам в этом убедишься. В общем, я думаю, твой отец был прав, когда говорил, что ты способный малый. Я вижу, что у тебя довольно конкретные представления о жизни, но при этом ты открыт для познания нового. И самое главное, скажи, ведь ты же видишь, как жизнь лукаво подмигивает тебе? Ты чувствуешь, что ты подошел вплотную к разгадке, но не можешь сделать последний шаг?
Севу смутил внезапный интимный тон Кукловода.
- О чем вы?
- Ладно, это довольно продолжительный разговор. Сейчас уже нет времени. Тебя подбросить куда-нибудь?
- До метро.
- Потрясающе.
В машине их ждал водитель. Двадцать минут езды до ближайшей станции прошли практически в молчании. Только Кукловод и Гарик перекинулись парой фраз. Говорили о каких-то своих делах. Гарик на все вопросы отвечал односложно – да или нет, а иногда и вовсе молча пожимал плечами. Когда доехали до места, Валентин Васильевич протянул Севе визитку:
- Зайди ко мне завтра, часиков в 12. Адрес на обратной стороне.
- Зайду.
- Ну, тогда пока.
- Всего.
Кукловод уехал. Сева посмотрел на адрес – самый что ни на есть центр. Несколько секунд он постоял в раздумье. Интересно все закручивалось. Кукловод предлагает ему помощь. Как он сказал, выбор… Но возможно ли, чтобы такой человек не был связан с криминалом? С другой стороны Кукловод был другом Севиного отца, нужно посмотреть, что у него за предложение. Но тогда уже не будет обратного пути, тут Костик прав, если к нему попадешь, обратно не вернешься. Это не потому, что Кукловод какой-то особенный, так у всех. Ты соглашаешься работать, узнаешь «нюансы» и тебе это не нравится, но включить задний ход уже нельзя. То, что Кукловод – бандит, просто однозначно. Неважно, чем конкретно он занимается, и неважно, что он интеллигент. Сева видел профессоров убийц и учителей растлителей. Хотя, он сказал, что для властей невидим, но это пока… «А, чем ты хотел заниматься?» - вдруг спросил себя Сева, он внезапно разозлился на себя. – «Что, ты можешь сделать? Кому ты здесь нужен? Стать барыгой вроде Костика, или просто вором? Почему ты боишься пойти к человеку, который предлагает тебе реальное будущее, к тому же он старый друг отца! А если быть совсем честным, какой выбор у тебя есть? Между чем и чем?». Кукловод был прав, то, что ожидало Севу, жизнью назвать нельзя. Это стало неразрешимой загадкой для него: почему он молодой, неглупый парень, должен сгнить в стенах своей квартиры, на том же вонючем тюфяке, что и его отец?! Ведь кругом кипит жизнь! Прекрасная и чистая жизнь, полная увлечений и интересов! Сева знал, что жизнь на самом деле прекрасна, нужно только её как-то ухватить, оказаться в нужном месте в нужное время. Может, это время как раз сейчас и наступило? Сева решил, что завтра пойдет к Кукловоду и согласится на все, скажут убить – убьёт. Только крепче повяжется.
У подъезда дома Севу ожидал сюрприз.
- Здорово, Сева! – сказали сразу несколько голосов. Это были старые приятели Севы, еще со школьных времен. Среди них стоял и Костик, очень довольный собой.
- Ну, чего как не родной-то?! – воскликнул один парень – Санек.
- Ты смотри, как будто не узнал, - поддержал его Андрей и полез обниматься.
К нему присоединились и остальные, всего их было четверо, не считая Костика. Вместе с Севой и Костиком, они когда-то были не разлей вода. Хотя может они и сейчас такими остались, просто Сева выпал.
- Ну, чего молчишь-то? Как сам? Какие дела? - спросил Жека.
- Нормально все.
Ребята дружно захохотали.
- Нормально у него! А должно быть – заебись! – на весь двор закричал Ваня.
- Бля, Вань, от тебя оглохнуть можно! – возмутился Жека.
- Че мне на радостях и поорать нельзя?
- Да у тебя, что радость, что горе, один хрен ревешь белугой на всю Ивановскую!
- Слушай, Сева, ты прости нас, что мы тебя встречать не приехали. Это вот этот жук, - Санек кивнул на Костика. – Ничего нам не сказал все сам в тихую.
- Да, вам скажи! – оправдывался Костик. – Вы бы всей толпой и поперлись, а у меня не автобус!
- Ладно, не парься за эту тему, - сказал Сева. – Костян все нормально сделал.
- В натуре, чего париться? Сейчас все оформим в лучшем виде, так сказать, за упущенные моменты восполним в двойне, чего-то типа того…, - Сева заметил, что Андрей говорил, как-то слишком быстро и при этом мышцы его лица постоянно сокращались, получалось, что он корчил гримасы во время разговора. Раньше такого не было.
- Ну, чего? Куда двинем? – спросил Жека.
- А пусть, наш «именинник» решает, - предложил Ваня. – Ну, чего пройдемся по местам былой славы?
- Не, пацаны, мне участок надзор вкатил, - попытался отвертеться Сева. – Если попаду - все, хана мне.
- Так, это если попадешь, - возразил Санек.
- Да, чего ты несешь? Куда попадешь? – возмутился Костик.
- Реально, посидим где-нибудь культурно, без говна, да по домам разойдемся.
- Не, в натуре, тухлая тема, - вступил Андрей. – От вашей синьки, реально одни напряги. Давай я к Янчику поднимусь, размутимся, все ништяк будет…
- Иди отсюда! – прямо на ухо Андрею крикнул Ваня.
- Проблемы у него от синьки! Зато с твоим раствором все без проблем!
- Чище чем на пионерском утреннике!
- Да, ладно, чего вы разорались-то, в натуре, - развел руками Андрей. – Нет так нет, какие проблем, делов-то куча! Только чего делать, давайте решать.
- Это про что он? – спросил Сева, кивнув на Андрея.
- А, забыл тебе сказать, - ответил Костик. – У тебя теперь соседи новые.
- Я уже видел. Пацанчик какой-то чернявый…
- Во-во, к этому пацанчику наш Андрюха и шляется, - Костик сплюнул.
Сева окинул взглядом остальных.
- Варщик он, - продолжил Санек. – Винт, эфедрин, короче чего для души надо, то и впарит.
- А он у нас подвис на эту тему, - добавил Жека. – Признайся, Андрюшка, ведь ты на системе?
- Да, наркоман он! – снова закричал Ваня.
- Ладно-ладно, не лечите меня, - запротестовал Андрей. – Тоже мне конгресс докторов собрался. Вот, вы в натуре ни хрена в этой жизни не рубите, а меня учить собрались. Система не система, твоё какое дело? Главное по кайфу! Ты для чего живешь? Чтоб вкалывать день и ночь? Хочешь, вкалывай! А я, реально, не бык. И хомут волочь не буду. Вон, Севка меня поймет!
- Да, хорош кайф - бензин по венам гонять, - поморщился Костик.
- Вот, блять, ты его гонял? – Андрей явно завелся не на шутку, все его движения стали резкими, дергаными. – Тогда, про что ты говоришь?! А не хочешь по вене, на кишку кидай! Или пей! Раз так пить любишь!
- Чего ты орешь на меня? – Костик тоже набычился и стал повышать голос. – Подотри слюни, забрызгал все…
- Ладно, хорош парни, - встал между ними Жека.
- Да, не за этим сегодня собрались, - поддержал его Санек.
- Куда пойдем-то? – нетерпеливо сказал Ваня.
- В пивняк давай, - сказал Санек. – По паре кружек выпьем, так сказать за встречу, и разойдемся.
- Если захотим, - добавил Ваня.
- Чего ты как филин насупился? – сказал Санек Костику.
- Да нет, все нормально, - ответил тот, глядя на Андрея.
- В натуре, проехали, - сказал Андрей.
Все дружно пошли в пивную. Сева понимал, что отвертеться от этого похода не удастся, а может, ему и не очень хотелось отвертеться. Нельзя сказать, чтобы он очень скучал по своим старым корешам, просто теперь он несколько по иному смотрел на прошлое, в том числе и на старых знакомых. Если бы они его вот так не встретили, он бы никогда не стал искать контакта, но теперь любопытство его разгорелось.
Пацаны пришли в пивную и расселись за длинным столом, сколоченным из грубых досок. Выпить по паре и разойтись, конечно, не получилось. За четвертой разговоры пошли веселее. Ребята стали рассказывать кто-где. Санек с Жекой работали продавцами консультантами в «Эльдорадо», по сему в скором времени обещали подогнать Севе телевизор.
- Ты, если что обращайся, - сказал ему Жека. – Там товар вынести – делать не хрена. Доступно все – по твоему выбору.
- О! Жека, тебе надо было этим стать, ну, как его, который рекламу делает, - восхитился Санек. – Это ж реально… ну, девиз: «Доступно все – по вашему выбору!». Прикол!
- Вы такими темпами скоро свое «Эльдорадо» откроете! – сказал Костик. – Небось, полсклада уже вынесли!
Пацаны захохотали.
Андрей, так и сказал, что «шакалит, где может». С ним все было ясно.
А Ваня работал по специальности – жестянщиков в автосервисе, кажется, он был единственным, кто не воровал и не барыжил. Видимо, поэтому остальные и считали его туповатым.
Севу практически ни о чем не спрашивали. Да и, что спрашивать? Все больше вспоминали прошлое. В основном веселые истории, как и где кого кинули, подрались, как от ментов бегали, с соседним районом махались. Постепенно двигаясь по хронологии их жизни, ребята набрели на вопрос, а почему собственно Сева сел? То есть, его статью и все обстоятельства они знали хорошо. Но почему он сел один? Ведь, фактически, попали они вдвоем с Костиком. Вернее, Костика менты не взяли, но хорошо видели, а личности они были на районе известные, каждый патруль их знал. Ответ был прост, взяли Севу, но тот не сдал Костика, несмотря ни на что.
- А что они с тобой делали? – спросил Санек.
Ответил Сева лишь взглядом, Санек сразу понял, что задал не тот вопрос. Действительно, пытки, которые претерпел Сева во время предварительного следствия, легли тяжелым отпечатком в его памяти. Он до сих пор ненавидел своих дознавателей и сам тот день, когда попал в ГЕСТАПО, так Сева про себя называл РОВД, куда его привезли.
Тот факт, что Сева вынес нечто ужасное, ради того чтобы не сел Костик, вызвало непреодолимую волну дружеских чувств, со стороны всех пятерых друзей, просто девятый вал. Кто-то лез обниматься, кто-то просто сидел и восхищенно смотрел на Севу, а Костик скромно потупился.
- Да, ладно пацаны, - смутился Сева. – В конце концов, менты сами все так подвели, как будто я чистосердечно во всем признался.
- Чистосердечно? – удивился Ваня. – И чего зачли?
- А ты думал! Если б не зачли, на год раньше бы вышел, - ответил Сева. – Чистосердечное признание облегчает вину, но удлиняет срок. Запомни, может пригодиться.
Ваня три раза постучал по столу.
- Правильно, - сказал Сева. – Не дай бог, вам пацаны, никому.
Андрей сильно погрустнел. Он вдруг засуетился, вспомнил о каких-то делах и быстро слился куда-то.
- Все пропал, Андрюха! – сказал Санек.
- Да может сейчас впарится и обратно прибежит, - возразил Жека.
- Только кому он такой нужен? И вообще я не про это. Каждый день втирается человек, скоро все, привет семье! Надо чего-то делать с ним.
- Ему уже – всё! – мрачно сказал Костик.
- А чего ты с ним делать предлагаешь?
- Ну, не знаю, помочь как-то, типа, поговорить там…
- Тоже, блин психолог нашелся!
Разговор перешел на Андрея и его очевидные проблемы. Все были согласны, что ему надо помогать и готовы были действовать, но это только по пьяни. Всем было жалко Андрея, а по большому счету – плевать. У каждого в жизни свои сложности, не можешь с ними справиться – сдохни. Так думал каждый, кто сидел в пивной за длинным столом из грубых досок. Такой была правда.
Скоро Севе захотелось распрощаться с друзьями. Не прикалывали его разговоры о том кто, как и сколько стырил со склада «Эльдорадо» товаров, и как наглотавшийся колес старший менеджер прыгал посреди торгового зала через пропасть. Костик перемежал эти разговоры историями из собственной жизни и жизни авто-рынка, что было ближе Ване, который тоже вставил пару брутальных историй из жизни пролетариата. Но все это было довольно далеко от интересов Севы. Он сам не мог понять, что с ним происходит? Все куда-то пропало, он не мог поверить, что сейчас находится в том же мире, из которого ушел три года назад. Раньше это были его лучшие друзья, а сейчас просто кучка ширмачей. Дело было даже не в их уголовных наклонностях, это как раз Сева понимал. Общество диктует такие законы, что любой предприимчивый человек всячески пытается их обойти. Иначе не будет счастья. Проблема в том, что это тоже закон общества и каждый такой «предприниматель» лишь укрепляет его. Севу воротило от той мелочности, которую приобрели все его друзья. Все они походили на трусливых хорьков – тырили по мелочи, потому что боялись крупного дела. Ведь там могут и лапы отдавить. Исключения составляли только Ваня и Андрей, но Ваня, очевидно, завидовал Жеке, Саньку и Костику, а Андрея вообще нельзя было брать в расчет, его единственным интересом стал солутан. Поэтому Сева сидел и молча грустил, глядя на своих друзей, теперь уже бывших. Скоро он встал и сказал, что ему пора идти, поскольку уже поздно, а ему еще участковому отзваниваться и в форме надо быть.
- Я тебя провожу, - сказал Костик. – А то вдруг, патруль на улице остановит.
- Как-нибудь справлюсь, - ответил Сева. – Не маленький уже. Реально, пацаны, сидите, отдыхайте. Чего вам из-за меня обламываться.
- Да, мы в любой день посидеть можем, - сказал Жека. – Чего нам сегодня без тебя сидеть?
- Ага, точняк, - согласился Санек. – Сейчас все вместе проводим тебя и разойдемся.
- Ну, чего тогда по последней? – спросил Ваня.
- Да, хватит тебе, - сказал Санек. – Обоссышься еще по дороге, чего нам с тобой делать!
- Пошел ты! Это я тебя обоссу, если не заткнешься!
- Ладно, погнали, - вмешался Костик. – А то вон, мальчик уже напрягся, - он кивнул на охранника в черном пиджаке.
- Все пошли.
До дома дошли быстро и без приключений. Прощаясь, парни еще раз выразили Севе свои самые теплые чувства, они явно были полностью довольны встречей. Все разошлись, только Костик немного задержался.
- Ну, чего ты решил? – спросил он.
- По поводу? – сразу не понял Сева.
- Будешь со мной работать?
- Не, Костян, благодарю, конечно, но чую не мое это…
- Да, ты даже не пробовал!
- Зато видел все.
- Ну, смотри… Ты учти, место это всегда для тебя открыто.
- Хорошо. Рад слышать.
- А чем заниматься-то будешь?
- Не решил пока.
- Ну, ладно. Бывай что ли…
- До встречи.
- Пока.


С самого утра Сева чувствовал беспокойство. Проснулся он рано и ходил по квартире из угла в угол. Все думал, чем закончится сегодняшняя встреча с Кукловодом. Вернее с чего она начнется. Что предложит ему Кукловод? Какую работу? В глубине души Севе было противно, что ему придется на кого-то работать. Тем более на такого человека. Устройся он, скажем, к Костику, в любой момент мог бы плюнуть и уйти, никто бы его не задержал. А тут другое дело. Фактически, Сева отдает, Валентину Васильевичу свою жизнь. Как он будет ей распоряжаться – большой вопрос. Спасало от этих мыслей только одно: в душе у Севы горел маленький, но очень жаркий огонек, это было его «Я», непокорное и прекрасное. Оно было Севиной надеждой, благодаря ему Сева знал, что никому не позволит набросить себе хомут на шею, лучше умереть. На самом деле Сева был уверен, что сбросит с плечей любого черта. Просто эта уверенность жила очень глубоко и высвобождалась лишь в самых экстремальных ситуациях. Сейчас же он был поглощен чисто бытовыми страхами и сомнениями.
На место Сева приехал на полчаса раньше, не усидел дома. Пришлось побродить по центру. Раньше он любил приезжать в центр со своими корешами и гулять по улочкам и переулкам. Вряд ли можно сказать, что его привлекала эстетическая сторона прогулок, просто ему нравилось дышать этим воздухом. На его окраине он был совсем другим, чересчур много ветра. Но сейчас он не мог сосредоточиться на своих ощущениях, слишком уж был занят мыслями о Кукловоде.
Дом или офис Валентина Васильевича представлял собой старый, вернее старинный, двухэтажный особняк. Однако выглядел он крайне невзрачно. Краска со стен облупилась, кое-где вместе со штукатуркой, так, что проглядывался дореволюционный кирпич. Окна второго этажа наполовину закрашены белой краской, как делают в школьных и больничных туалетах. На окнах первого, красовались толстые чугунные решетки, изнутри они были плотно зашторены. Сева даже проверил адрес, туда ли он вообще пришел. В целом особняк производил впечатление брошенного жилища, с одной особенностью – хорошей стальной дверью. Немаловажная деталь. В Москве иногда можно встретить незанятые никем особняки, но в тоже время защищенные от проникновения бомжей и сквотеров. Как правило, это дома криминальных авторитетов и бизнесменов, которые волей судеб оказались за решеткой. Сева знал нескольких таких сидельцев, которые сокрушались по купленным перед самой ходкой домам и незаконченным строительствам. Может, Кукловод каким-то образом приобрел такое помещение и сейчас доводит до ума? Может, он хочет Севу в качестве строителя нанять? Эта мысль пришла в голову Севе, когда он уже звонил в дверь, так что охранник смог увидеть в видео-глазок широко улыбающегося парня.
Дверь довольно резко отскочила, видимо электро-замок был плохо отрегулирован. Севу вошел и сразу оказался рядом с постом охраны. Охранник в черной форме и с укороченным автоматом встал из-за стола и остановился напротив Севы и попросил его пройти через ворота металлоискателя. Сева прошел, что-то негромко запищало.
- Металлические предметы есть? – спросил охранник.
Сева вынул из кармана ключи и несколько монет.
- Еще что-нибудь? – не отставал охранник.
- Я себе шары вогнал, - раздраженно ответил Сева. – Показать.
Охранник прикрыл глаза и помотал головой. Реагировать на дерзости ему явно было запрещено. Он подошел к столу и снял трубку с телефона.
- Как вас представить? – спросил охранник.
- Скажи, Сева пришел.
- Алло! Валентин Васильевич? К вам Сева пришел. Есть! – охранник повесил трубку. – Вам вверх по лестнице на второй этаж, там направо по коридору, вторая дверь.
Сева поднялся по лестнице. Уже в вестибюле он заметил очевидное несоответствие между внешним и внутренним. В частности лестница, по которой шел Сева, была выполнена из мрамора, с массивными широкими перилами. За столом охранника стояли антикварные напольные часы с маятником, да и сам стол был явно старинным, но при этом в отличном состоянии. На стенах коридора второго этажа висели холсты и гобелены, кто были их авторы, Сева не знал, но чувствовалось, что вещи это очень дорогие. Сева открыл нужную дверь и вошел в комнату. Это, очевидно, кабинет Кукловода, вернее его приемная, или что-то в этом роде. Дверь в смежную комнату была приоткрыта, из просвета высунулся Гарик, оглядел Севу и пригласительно кивнул ему. Сева вошел и сразу увидел Кукловода, он сидел за широким антикварным столом, просто невероятных размеров. Вся площадь (по-другому не скажешь!) стола была уставлена различными предметами: там стояли два телефона, стилизованных под аппараты начала 20-ого века, подставки для ручек, декоративные чернильницы, пресс-папье, сигарочница, пепельница и еще много чего Сева не успел рассмотреть. Кукловод разговаривал по телефону, вальяжно развалившись в мягком кресле с высокой спинкой, он кивнул Севе, чтобы тот садился. Сева сел и стал оглядываться. В этой комнате, тоже висела пара картин и один большой гобелен, изображавший что-то мифологическое. Большее внимание привлекли окна. Оказывается с этой стороны они были не просто замазаны краской, а были расписаны всевозможными миниатюрами из жизни московского мещанства и купечества 19-ого века. На одной картинке мальчик с полным лотком пирожков бежал за жучкой, стащившей у него пирог, на другой мещанин в тарантасе шептал, что-то девушке, с которой вместе ехал, отчего девушка заливалась смехом, на третьей бородатые ямщики ругались друг на друга, стоя на козлах и размахивая кулаками, и т.д. Севу действительно впечатлил этот способ маскировки, настолько, что он даже не заметил, когда Валентин Васильевич повесил трубку.
- Что понравились миниатюры?
- А? - растерялся Сева. – Да, реальная тема.
- В каком смысле?
- Снаружи выглядит, как будто просто окна замалеваны, а на самом деле дизайн такой.
- Все самое интересное всегда прячется внутри, - сказал Кукловод.
- Да, и всегда прячется, - глубокомысленно заметил Сева, он вдруг усомнился, что здесь первично – желание создать необычный дизайн в офисе или просто спрятаться от посторонних глаз, а грубой маскировке придать максимально приемлемую форму?
- Молодец! Правильно мыслишь, - похвалил его Валентин Васильевич. – Ну, а как тебе сами картины.
- Интересно, - ответил Сева.
- Их писал мой брат, он довольно известный питерский художник, - Валентин Васильевич встал из кресла и подошел ближе к окну. – Посмотри, сколько в них жизни, не смотря на некоторую лубочность.
Было заметно, что Валентин Васильевич действительно восхищается этой работой. Миниатюры и в правду были достойны восхищения, они были невероятно объемны, кроме того, автор великолепно передавал движение, что буквально одухотворяло героев картин. Сева поймал себя на мысли, что смотрит на миниатюры, как на фотографии, в том смысле, что они как будто передают реально существовавшую жизнь. И это несмотря на то, что художник явно рисовал вымышленных, даже карикатурных, людей, на несуществующих улицах.
- Да, хорошо нарисовано, - сказал Сева и тут же заметил, как у Валентина Васильевича слегка дернулась щека, а взгляд похолодел.
- Хорошо - не то слово, - только и сказал он. – Ну, в общем-то, я тебя не за этим позвал. Хотя, не скрою, твои взгляды на искусство мне очень интересны.
Сева стал смущенно оглядываться, этот разговор принимал нежелательный для него оборот. Дело в том, что никаких взглядов на искусство он не имел. Итак, блуждая взглядом, он обратил внимание на потолок, он был зеркальным. Тоже достаточно умно. Благодаря этому в комнате было достаточно светло, не смотря на полузакрашенные окна.
- Разговор у меня к тебе довольно серьезный, - сказал Кукловод, но в это время смотрел не на Севу, а на Гарика. Тот оставался недвижим, как статуя.
- Я вас очень внимательно слушаю, - сказал Сева.
- Я очень на это надеюсь, - передразнил Севину интонацию Валентин Васильевич. – Понимаешь, то, что я хочу тебе предложить, я уже говорил, это шанс. Шанс покончить со своим, прости, жалким существованием и начать наконец жить.
«К чему он ведет? Может сейчас предложит душу продать?» - подумал Сева и усмехнулся про себя.
- Я сейчас говорю не совсем внятно, - продолжал Валентин Васильевич. – Во-первых, потому что раньше никому такого не говорил, и даже не думал, что придется сказать, а во-вторых, мне нужно точно знать степень твоего интереса, ну и способностей, конечно, хотя это выяснится позже. Поэтому в нашей предварительной беседе я постараюсь, как можно тщательнее подбирать слова, чтобы все было четко.
- Да уж, хотелось бы…
- Что ты имеешь в виду? – удивился Кукловод.
- Так, одну историю вспомнил.
- Какую именно?
- У нас в камере, - начал Сева. – Был один хохол, как-то он поспорил с другим парнем с какой стороны замок зажигания у BMW? А этот хохол не по душе смотрящему был. Ну, короче говоря, он ошибся, в этой казалось бы мелочи, а в итоге спал под шконкой и баланду из дырявой миски хавал.
- Послушай, - серьезно сказал Валентин Васильевич. – Мне нравится работать с сырым материалом, но это не значит, что я собираюсь возиться в грязи. Понимаешь, к чему я клоню?
- Понимаю, - угрюмо сказал Сева. Он чувствовал себя, как обруганный школьник.
- Так вот, я продолжу, если ты не против. Ты, наверное, обо мне уже слышал кое-что?
Сева неопределенно покачал головой:
- Слухи ходят.
- При проверке те, кто их распространяет, могли бы совершенно обоснованно оказаться на месте хохла из твоей истории. Кстати, не смотря ни на что, история очень поучительная.
- Я и сам слухам не особенно верю…
- Верить или не верить можно источникам, а не слухам. Я бы твоим источникам верить не стал.
- Ну, мой источник не так уж плох...
- Да, гопник этот твой источник! – перебил Севу Кукловод. – Барыга! Ты бы еще бабок базарных расспросил!
- Какой есть, - ответил Сева, его раздражала манера Кукловода так резко менять тон разговора. – Это все-таки мой друг детства.
Валентин Васильевич буквально повалился на спинку кресла и, скорчив страдальческую гримасу, стал тереть лоб.
- Видимо, без краткого экскурса в твое прошлое не обойтись, - наконец сказал он. – Придется познакомить тебя с твоим другом Константином.
- Я его хорошо знаю, - уперся Сева. – Вряд ли вы мне расскажете, что-то новое, может, и время тратить не будем?
- Знаешь поговорку: ему хоть ссы в глаза - все Божья роса? – спросил Валентин Васильевич. – Так вот, не веди себя так, чтобы она была про тебя. Гарик, принеси папки этого, Полусомова.
Гарик вышел из комнаты, но скоро вернулся и положил на стол перед Кукловодом толстую папку. Сева молча наблюдал, как он перелистывает бумаги. Неужели это дела из кабинета Феди Полусомова? Зачем они Кукловоду?
- А, вот и ты, - сказал наконец Валентин Васильевич. – Посмотри.
Сева взял папку, удивление его не знало границ. Это было его уголовное дело и не только. Тут была его полная биография с момента первого постановления на учет еще в подростковом возрасте. Вернее именно с этого момента и начиналась его биография. Тут было все: характеристики из школы, мнения друзей, учителей и прочее, прочее. Сева даже не мог представить, что за ним ведется такое тщательное наблюдение! Ну, а время проведенное в ИТУ! Там вообще был прописан каждый шаг.
- Откуда? – только и смог промолвить Сева.
- Любезно предоставил твой участковый, но это копии конечно, - ответил Кукловод.
Действительно, Сева сразу не заметил, что лист все откопированы, видимо из-за шока.
- Но мы уклоняемся от сути вопроса, почитай дополнительные материалы дела, - посоветовал Валентин Васильевич.
Сева нашел нужные листы и стал читать. Папка чуть не выпала из его рук. Он прочитал, что его (Севы) арест и дальнейшее осуждение были произведены при непосредственном участии Семина Константина Валерьевича, то есть Костика, за что тот получил денежное вознаграждение, причитающееся каждому внештатному осведомителю.
У Севы оборвалось сердце. Такого он не мог ожидать, это было невероятно!
- Просто притча о тридцати серебряниках, - сказал Кукловод.
- Не может быть, - медленно проговорил Сева.
- А ты вспомни, как тебя раскололи, - чуть улыбнулся Кукловод.
- Тетя Надя, - сказал Сева.
- Что?
- Тетя Надя – это мать Костика. Менты сказали, что сейчас её приведут на очную ставку со мной. Сказали, что Костик в розыске и мне придется на очную ставку с ней идти, - Сева говорил довольно бессвязно, потому что не привык выворачивать душу. А она сейчас рвалась. Все воспоминания всплыли с такой четкостью, как будто Сева все переживал заново. Тетя Надя, она фактически была Севе, как мать, своей он ни разу не видел, жил все время с отцом. Тетя Надя приглядывала за Севой, частенько готовила и стирала ему. Бывало, что Севин отец пускался в кутежи и пропадал на несколько дней, тогда Сева жил у Костика, вернее у тети Нади. Было и еще одно обстоятельство, отец Костика частенько избивал свою жену и самого Костика. Правда, когда Костик вырос и однажды на долго отправил своего отца в больницу, тот немного успокоился. Но когда напивался, все забывал и снова лез лупить тетю Надю. Костик был единственным её защитником. Сева это хорошо знал. Он вспомнил, как в детстве они с Костиком мечтали, чтобы тетя Надя и дядя Коля (Севин папа) поженились, тогда дядя Валера уже не бил бы тетю Надю, а она следила, чтобы дядя Коля чаще появлялся дома, а они с Костиком стали бы настоящими братьями. Когда в ту ночь Сева услышал, что придет тетя Надя, он сразу все решил. Ему легче было умереть, чем признаться при ней, что они вместе с Костей… А ещё хуже, если она решит, что это он втянул во все Костика! А ведь, все именно так и будет! А самое плохое, что без Костика дядя Валера рано или поздно прибьет её! Сева написал чистосердечное признание, в котором взял все на себя.
Сева вдруг подумал, что даже не спросил у Костика, как там тетя Надя, слишком занят был своим горем. Но мысли его быстро вернулись к только что прочитанному.
Может это все подделка? Хотя зачем это нужно Кукловоду?
- Мне правда жаль, - сказал Валентин Васильевич. – Предательство, это всегда тяжело.
- Не понимаю, - сказал Сева. – Зачем он? А главное, зачем менты меня прессовали, если можно было сразу его свидетельские показания к делу пришить.
- Тогда бы он пошел, как соучастник, - ответил Кукловод. – Вы ведь как-никак вместе преступление совершили. А какой смысл им осведомителя терять? Он им выполнение плана обеспечивает. Ментам твое чистосердечное нужно было.
Севе стал тошно. Он не ненавидел Костика, тот ему был просто мерзок, настолько, что хотелось прихлопнуть его кирпичом, чтобы такая тварь перестала топтать землю.
- Ладно, в конце концов, это дело прошлое, - попытался продолжить разговор Кукловод.
- Три года, - сказал Сева. – Я ведь за него срок отмотал.
- Ну, вдвоем вам бы больше дали. Статья бы другая была, - спокойно возразил Кукловод. – Потом я насколько понял, там все решила тетя Надя. Считай, что ты её спас, а не этого…
Это было правдой, вполне возможно, что Сева спас ей жизнь, во всяком случае, здоровье точно.
Такой поворот немного успокоил Севу. Негодование утихло и стали появляться вопросы.
- А почему Полусомов вам дал эту папку?
- Потому что я попросил, - ответил Кукловод, мило улыбаясь. – Видишь ли, ты можешь быть не рад какому-то из своих знакомств, но из каждого можешь получить выгоду. Мне пришлось познакомиться с Федором, когда я занимался делами твоего отца. Когда умирает одинокий человек, это не может остаться без внимания властей. Тем более, если этот человек вел асоциальный образ жизнь. Как минимум, нужно расследовать обстоятельства смерти. Понимаешь? А у этого Полусомова есть одна очень хорошая черта: он стремится к полному контролю на своем участке, над всем. С другой стороны, он не понимает, что контроль и соучастие в преступлении – не одно и то же. Этот урод лезет во всё, где только можно хоть как-то поживиться, - Кукловод грустно вздохнул. – Дурачок не понимает, что такими темпами очень скоро нарвется на свою серебряную пулю.
- Это вы к чему? – спросил Сева.
- К тому, что все бумаги по наследству были оформлены в тот же день, сразу после смерти твоего отца. Естественно, пришлось подогреть и Федора.
«Может, это он намекает, что я ему должен» - подумал Сева.
- Ну, а за чем вам все-таки понадобилось поднимать мое дело?
- Вот тут мы в плотную придвигаемся к предмету нашей встречи, - Валентин Васильевич подался вперед и, облокотившись о стол локтями, буквально вперил взгляд в Севу. – Как я уже говорил, твой отец просил меня позаботиться о тебе. Ты знаешь, может так выстроились звезды, но у меня сейчас действительно есть работа именно для тебя.
- Почему именно для меня? – недоверчиво спросил Сева. – Я думаю, когда у вас открывается вакансия, к вам очередь стоит.
- Я не про то, - отмахнулся Кукловод. – Сева, ты ведь не дешевка, это сразу видно. Так зачем ты сам запихиваешь себя в очередь недоумков, которые, кстати сказать, ко мне действительно стоят. Да еще ставишь себя в самый конец! Я ведь говорил, что есть другая работа, - Кукловод снова очень внимательно посмотрел на Севу, но тот пока очень плохо понимал, о чем идет речь.
- Давай-ка, перейдем в мою мастерскую, - предложил Валентин Васильевич. – Там будет удобнее.
- Какую мастерскую? – спросил Сева, уже вставая за ним.
- Ну, я ведь кукловод, - улыбнулся Валентин Васильевич. – Должна же быть у меня мастерская.
Справа от кресла, в котором сидел Валентин Васильевич была дверь, выкрашенная зеленой краской. Валентин Васильевич достал связку ключей и отпер замок. Сначала в комнате было абсолютно темно, но Кукловод нащупал на стене выключатель и зажег свет – это была настоящая мастерская кукольника. Стены по всему периметру были уставлены стеллажами высотой от пола до потолка. Единственный разрыв в цепи полок был у наглухо зашторенного окна, там стоял верстак, небольшое рабочее место для одного человека. Полки были просто завалены куклами. Вернее не завалены, там не было хаоса, куклы сидели на полках, свесив ноги вниз, те, у кого они были, конечно. Куклы были самые разнообразные: мягкие, деревянные, марионетки, люди, животные, существа, веселые, грустные, большие, маленькие, перечислять можно было до бесконечности. В первую секунду Сева даже оторопел, ему показалось, что все куклы уставились на него, когда зажегся свет. Но самое интересное было в самом центре комнаты – большой стол, уставленный деревянными макетами. Он как будто сам притягивал внимание.
- Давай закроем дверь, чтобы нам не мешали, - сказал Кукловод и они остались одни в мастерской.
Сева вдруг почувствовал, что ему не по себе находиться один на один с этим человеком. Он не боялся Кукловода, нет, но было в нем, что-то бесовское. И сейчас это «что-то» проявилось.
- Ну, вот – святая святых, - Кукловод обвел рукой комнату и сел на табуретку у верстака. – Извини, я привык бывать здесь один, так что второго стула нет.
- Ничего я постою, - сказал Сева, выбора-то все равно не было.
- Нравится? – спросил Валентин Васильевич.
- Ага, сами сделали? – Сева не хотелось рассыпаться в комплементах, но миновать разговора о любимом хобби явно бы не удалось.
- По-моему, ответ очевиден, - сказал Кукловод и стал молча смотреть на Севу.
- Да, интересное хобби, - сказал Сева, чтобы прервать молчание. – Так, вы хотели поговорить.
- Сева, это не хобби, это – жизнь, - совершенно серьезно ответил Валентин Васильевич.
- В каком смысле?
- В самом прямом. Подойди, - Кукловод встал и подошел к центральному столу.
Сева тоже подошел.
- Ничего не напоминает? – спросил Кукловод, кивнув на стол.
Сева стал рассматривать фигурки. Первое, что бросилось в глаза – они странным образом походили на миниатюры, нарисованные на окнах. Куклы тоже выглядели очень простыми макетами, почти заготовками, но у каждой была своя живая черта, что сразу придавало фигурке характер и наполняло жизнью. Кукол было очень много, возможно, около пятидесяти, они стояли в разных позах, были по-разному повернуты и изогнуты. Не смотря на разный размер и разные пропорции частей тела, все они были сделаны по одному принципу: простой деревянный макет крепился к круглой подставке при помощи отрезка стальной проволоки, так, как будто кукла была посажена на кол и её ноги чуть-чуть не доставали до подставки. Суставы рук, ног и шеи были подвижными, предплечье соединялось с плечом небольшим шариком, через который тоже проходила проволока, что давало возможность фиксировать принятую позу, так был сделан каждый сустав. Сева медленно пробирался взглядом через толпу кукол и, неожиданно остановился. Он увидел широкоплечего истукана в нарисованном черном костюме и в солнцезащитных очках – это определенно был Гарик Косово. Было нечто такое в фигуре куклы, что придавало ей стопроцентное сходство с настоящим Гариком. Сева стал присматриваться к нему и заметил, что губы у истукана нарисованы как-то необычно, скоро он разобрал, что на самом деле это были не губы, а просто замок красного цвета, чуть стилизованный под человеческий рот.
- Что узнал? – тихо спросил Кукловод.
- Это Гарик, - удивленно сказал Сева.
- Еще что-нибудь?
Сева опять посмотрел на стол. Самое интересное он упустил. Гарик (его фигурка) стоял чуть в стороне от трона, на котором тоже сидел истукан. Конечно, это был Валентин Васильевич. Правда, об этом Сева догадался чисто интуитивно, поскольку кукла была начисто лишена каких-либо черт. У нее не было нарисовано лицо или одежда, просто болванка, но на голове у нее красовалась корона из фольги, а к вытянутой вперед руке была привязана на нитке миниатюрная куколка-марионетка. Севе понравилась идея – кукловод сидит среди кукол. Кстати, то что он сидел - еще одна отличительная черта, все остальные куклы стояли либо склонялись, но никто не сидел.
- И что у вас тут все знакомые? – кивнул Сева на стол.
- Только те, кто мне нужен.
- Так у вас стола может не хватить. Нужных-то людей не мало.
- Здесь только ключевые фигуры, они управляют остальными. Все ведь повязаны между собой.
Сева не понял, говорит ли Кукловод о своих марионетках или о живых людях.
- А если человек перестает быть нужен? В утилизацию?
Валентин Васильевич очень серьезно посмотрел на Севу.
- Такое случается очень редко. Нужным здесь никто не перестает быть, - ответил он. – Если попал на этот стол, будешь тут до конца. Бывают временные посетители, - Кукловод открыл ящик для инструментов под крышкой верстака, пошарил и достал небольшую фигурку. – Вот, например, твой знакомый Полусомов, - он бросил фигурку Севе.
Сева поймал её и рассмотрел. Небольшая, похожая на шахматную пешку куколка, сделанная явно на скорую руку, на плечах квадратики со звездочками, намалеванный темно-синий сюртук. Лицо прорисовано не было, но на лбу стояла жирная черная «галочка», изображавшая брови. Этой маленькой детали было достаточно для узнавания в фигурке Феди Полусомова.
- Он мне был нужен, - сказал Кукловод. – И еще может понадобиться, но определять его в постоянные персонажи нет смысла.
Сева никак не мог понять, о каком вообще смысле идет речь? Выставлять фигурку на стол, не выставлять – какая разница? Или что Валентин Васильевич на досуге играет в куклы? Сева даже улыбнулся этой мысли. Он представил себе, как Кукловод с Гариком запираются в этой комнате и с серьезными лицами начинают играть в кукол или солдатиков, говорят за них разными голосами, носятся друг за другом и т.д.
- Чему смеешься? – спросил Валентин Васильевич.
- Да нет, ничему. Просто забавно все это…
- Дурачок ты, Сева, - вздохнул Валентин Васильевич. – Это не забавно, это все очень серьезно.
- Что серьезно? Куколки эти? – раздраженно спросил Сева. – Кто-то марки собирает, кто-то монеты, вы – кукол делаете. Ну, и флаг вам в руки!
- Хотя, прости, - как будто не замечая Севиного раздражения, продолжал Кукловод. – Понять все сразу очень сложно, я не могу от тебя этого требовать. Хотя, не скрою, рассчитывал на твою чуткость…
- Вы о чем говорите? – Сева старался держать себя в руках, но злость незаметно закипала в нем. Он и сам не понимал, на что он злится. Но у него возникло четко ощущение, как будто Кукловод завязал ему глаза и тащит куда-то на поводке, при чем коридоры, по которым они идут начинают все больше петлять. – Можете прямо сказать, что вам от меня нужно?
- Если б мог, давно сказал бы! – тоже зло ответил Кукловод. – А ты вместо того, что дергаться, сел бы и спокойно слушал! – кукловод как будто забыл, что сесть-то некуда.
- Я вас слушаю, - ответил Сева холодно.
- Вот так-то лучше, - выдохнул Валентин Васильевич. – А то лаемся, как псы подзаборные. Что бы лучше понять, что я от тебя хочу, я расскажу одну историю из моего прошлого, то как я собственно все начинал. Я уже говорил, что в свое время работал в театре кукол. Так вот, тогда я был нищим романтиком, желавшим помочь всем окружающим меня людям. Как бы это не смешно звучало, но театр кукол сломал не одну жизнь. Я собственными глазами видел, как взрослые мужчины спивались из-за того, что им не досталась роль Ёжика в каком-нибудь детском спектакле. А иногда все заканчивалось еще трагичнее… Ты, я думаю, понимаешь, что любой театр полон интриг и несправедливости – хорошие актеры годами сидят без ролей, а пробивные бездарности и подхалимы хватают все, что только могут. Это все общеизвестные факты, я думаю, что не открыл тебе Америку, рассказав об этом. Суть в том, что я начал задумываться, а как я могу помочь актеру, которого считаю хорошим, получить роль? Идти и просить за кого-то, не было смысла. Тогда я стал делать кукол и придавать им черты реальных людей, актеров, тех, кого хотел видеть в этой роли. Конечно, мне нужно было держаться в рамках персонажа, но какие-то мелочи я мог, и даже должен был, вносить от себя. Ведь я – творец. Я понимал, что у любого нормального режиссера глаз хорошо наметан на такие мелочи. У меня получалось очень хорошо, я всегда мог найти то маленькое, незаметное в человеке, что создавало весь его образ. Мои куклы на сто процентов совпадали с амплуа актеров. В общем, мой план заработал. Всякий раз, когда я представлял режиссеру куклу для нового спектакля, он вскрикивал – «Да, ведь это ж, вылитый….!», дальше он называл фамилию человека, с которого я делал куклу. Я довольно долго сохранял этот секрет от других. Но как-то во время банкета после премьеры, проболтался одному актеру. Тогда он предложил мне, 30 % от гонорара за каждый спектакль, если я пропихну таким же образ его, в тот спектакль, какой он скажет. Я согласился, не столько из-за денег, сколько из интереса: получится ли у меня провернуть эту штуку на заказ. Получилось.
В общем, я был чрезвычайно увлечен своей деятельностью. Буквально, не думал ни о чем, кроме этого. Ведь теперь мои куклы стали живыми! Они становились судьбой актеров! Но однажды, я заметил, что у этого закона есть и обратная сторона. В нашем театре служил один пожилой актер. Нельзя сказать, что мы были с ним близкими друзьями, но относились друг к другу с уважением. Знаешь, так иногда дружат старики с молодыми, из искреннего интереса к проблемам возраста. Этот актер не был моим наставником, или чем-то в этом роде, я просто уважал и ценил его, он являлся для меня неким авторитетом по жизни. Так вот, однажды я сделал для него куклу, он играл старика мельника из сказки «Русалочка». Бесплатно конечно, тогда я еще не брал за это деньги. Кукла, надо сказать, получилась просто великолепная! Настоящий живой старик-ворон! Это надо было видеть. Он прекрасно играл эту роль, я сам несколько раз ходил смотреть. А потом он вдруг куда-то пропал. Я закрутился в своих делах, тем более что предложений у меня появилось столько, что можно было 24 часа не вылезать из мастерской. Главное же мысли! Я ощущал себя творцом! Это полностью занимало мой разум. В один прекрасный день, я пришел в театр и на доске объявлений увидел фотографию того старика, с траурной полоской в углу и скорбными словами чуть ниже. Как оказалось, его исчезновение и внезапная смерть стали сюрпризом не только для меня. Весь коллектив театра недоумевал, как это про него все забыли, и куда он пропал? Выяснилось, что по каким-то причинам его перестали выписывать на спектакли, постоянно заменяли другими актерами, он даже перестал приходить в театр и вскоре умер в полном одиночестве. Для меня это было равносильно потере очень близкого человека. Я был потрясен! Ведь в какой-то мере я теперь чувствовал ответственность за его судьбу. Я решил узнать, что стало с его куклой. К своему изумлению, я долго не мог найти её. Бутафор, который отвечал за кукол, только бестолково чесал затылок и разводил руками - куда, мол, она подевалась? Потом мы ее нашли, заброшенную на шкаф. Этот идиот забыл убрать ее на место и кто-то просто зашвырнул куклу подальше с глаз долой. Я думал, что убью его прямо там. На хрен он такой кому нужен. Из-за никчемного полудурка погиб хороший человек. Для меня было абсолютно ясно, что про старика забыли из-за куклы. Актер повторил судьбу своего персонажа. Тогда я испытал какой-то мистический страх, естественно, я считал и себя ответственным за смерть старика. Было ощущение, что я влез куда-то слишком глубоко, в области, о которых не имею никакого понятия. Меня поразила мысль, что кукла имеет такую силу! И в тоже время возник вопрос: неужели мне теперь всю жизнь нести ответственность за тех, кому сделал кукол? Из творца я в одну секунду мог превратиться в раба. Честно говоря, ужас тогда победил разум, я просто сбежал из театра, и бросил все на самотек. Несколько дней я находился в какой-то умственной горячке. Я понимал, что у меня есть огромная сила, но как ей пользоваться не знал. Когда ко мне вернулась способность мыслить трезво, я осознал, что это не просто сила – это мой дар. Я понимал, что относиться к нему надо с уважением и крайне осторожно.
До поры до времени, я не знал границ своих возможностей. То, что работает в театре, не обязательно сработает в жизни. Мне хотелось, как можно тщательнее все спланировать и продумать. Довольно скоро я оказался в крайне бедственном положении, нужно было действовать быстрее. Тогда, я решил сделать свою первую куклу, так сказать, в миру. Я назвал её «Безмолвный Советчик», - Валентин Васильевич указал рукой на статуэтку Гарика. – Некоторое время ничего не происходило, но однажды, по чистой случайности, я познакомился с Гариком, и он предложил мне свои услуги, сам, без каких-либо поползновений с моей стороны. Это стало еще одним потрясающим знаком. Раньше я делал кукол с людей, а сейчас сделал куклу и по её подобию появился человек! Именно такой, какой нужен был. Я не хочу сказать, что создал Гарика из ничего, нет. Просто странным образом я мог бессознательно угадывать существование и появление некоторых людей в своей жизни. Или притягивать их, с помощью своего мастерства. Каждый раз, когда меня охватывало вдохновение, по-другому не скажешь, ведь когда я делаю очередную куклу, весь мир сужается до размеров этого верстака, я производил на свет новую марионетку, вслед за ней появлялся человек. Очень скоро я соединил эту свою способность с деловыми качествами и, как видишь, поднялся очень не плохо.
Сева был смущен услышанным. Не знал чему верить, чему нет.
- Вид у тебя немного растерянный, - сказал Кукловод. – Может, рассказ получился несколько сумбурный, так это потому, что я ни с кем про это не говорил кроме тебя.
После этих слов Сева насторожился, ведь никто не станет поверять секрет всей своей жизни малознакомому человеку.
- Да, нет, - ответил Сева уклончиво. – В принципе я все понял…
- Что ты понял? – удивился Кукловод.
- Ну, это… Типа вся жизнь – театр, а люди в нем актеры…
Сева заметил, как лицо Валентина Васильевича, буквально, окаменело.
- Не знал, что ты поклонник английской школы Возрождения, - ядовито сказал он. – Но раз уж ты решил говорить со мной на языке мировой литературы, то у Милана Кундеры, слыхал про такого?
- Нет, - буркнул Сева.
- Так вот, у Милана Кундеры есть гораздо более интересная мысль по тому же поводу. Он писал, что человек похож на актера, который вышел играть спектакль, не зная текста. Ведь жизнь нельзя отрепетировать, а потом прожить. Понимаешь?
- Да, - осторожно ответил Сева.
- А я в своей жизни, не актер, я – режиссер, автор, художник-оформитель и все остальное. Я сам делаю свою жизнь, полностью властен над ней. И не только, кстати говоря.
- И не скучно так? – спросил Сева.
- Конечно, нет! – ответил Кукловод. – Это великое заблуждение, что, зная будущее, становится скучно жить. Потом, я даже не знаю будущее, я просто знаю, как направлять жизнь, так, чтобы не зайти в тупик. А это дает мне уйму свободного времени, которым я могу распоряжаться, как хочу. Мне не нужно судорожно думать, как и где заработать, тянуть от получки до получки, тыкаться вслепую туда и сюда. Все свое время я трачу исключительно на моральное и нравственное развитие, укрепление интеллектуальной мощи, а это очень увлекательно.
- Звучит заманчиво, но…
- Что «но»?
- Неправдоподобно.
- Ты веришь в шаманизм? В гипноз или зомбификацию?
Сева задумался:
- Да, наверное…
- То есть, ты считаешь, что какой-то африканский папуас может ткнуть человека посохом и тот упадет замертво, а в то, что тоже самое могу сделать я, ты не веришь. Тебе не кажется, что по силе ума и духа я превосхожу любую чернозадую макаку?
Сева действительно в этом не сомневался.
- Ну, хорошо. Допустим, я поверил. А от меня вам что нужно?
- Грубо говоря, я ищу подмастерье, - сказал Валентин Васильевич. – Мне нужен человек, которому я бы смог передать секреты мастерства. Детей у меня нет, только старший брат, но ему ни к чему.
- Почему я? – удивился Сева. – У вас же Гарик правая рука, вот ему и передали бы.
- Тут вот какая штука, - ответил Кукловод. – Гарик он уже на этом столе. Он не может быть часовщиком, потому что уже является шестеренкой. Так уж вышло, что все мое окружение состоит из кукол, а мне нужен свободный человек. Ведь, по сути, это же рабство. Человек не может уйти, я определяю, чем он является. Стоит мне подрисовать ему где-нибудь значок доллара, и он разбогатеет, нарисую грустную мину, и у парня депрессия. Кукла и человек становятся неразделимы, это вечное клеймо. Разве такому можно доверить какие-нибудь дела.
- Все равно не понимаю, - уперся Сева. – Вольных тоже полно!
- Видишь ли, Сева. Я давно привык, что в моей жизни не бывает случайностей. Наша с твоим отцом встреча – тоже не случайность. Он много рассказывал про тебя и я тобой заинтересовался.
- А в целом это вам зачем нужно? Человек вы не старый и в здравии.
- Хочется уйти на покой. Ведь все равно мне приходится решать вопросы, дела делать и т.д. А уже хочется поселиться на берегу моря и забыть про все это. Так взять все и бросить – не могу, жалко. И дело жалко, и людей. По любому нужен кто-то, кому дела передать.
Последняя фраза прозвучала несколько меланхолично.
- Ну, так что ты мне скажешь? – спросил Валентин Васильевич.
Сева запутался, его не оставляло ощущение, что это какой-то розыгрыш. Как слишком просто все, мысли разбегались. «Стоп!» - сказал себе Сева. Вчера он готов был согласиться на убийство, а сейчас Кукловод предлагает ему стать наследником своего дела, а он еще о чем-то думает. «Чего ты телишься?» - разозлился на себя Сева. – «Да! Конечно, да!».
- А что делать-то нужно? – спросил Сева.
- Вот и правильно! - обрадовался Кукловод. – Я так понимаю, ты согласен.
Сева смущенно кивнул.
- Теперь, Сева, нужно набраться терпения, - серьезно сказал Валентин Васильевич. – Учеба предстоит нелегкая.
- У меня вообще-то четверка по труду была, твердая, - смущенно сказал Сева.
Валентин Васильевич залился хохотом и долго не мог потом отдышаться.
- Ты что думаешь, я тебя кукол строгать учить буду? – наконец спросил Кукловод. – Да я на пушечный выстрел ни одного живого человека к своему верстаку, а тем более к столу, не подпущу! Ты, дорогой мой, будешь учиться управлять собственной жизнью, а как - это уж решать тебе. У меня вот - куклы, а тебе что близко?
- Я об этом никогда не думал, в таком смысле, - сказал Сева.
- Понимаю, но время подумать у тебя будет. Сейчас на тебя свалилось все это, ты главное не паникуй. У тебя в голове тысячи пустых, никчемных мыслей, отбрось их, сосредоточься на главном. Теперь ты знаешь, что есть реальный способ управлять своей жизнью, получать все, что захочешь. Подумай и найди рычаги. Теперь иди, завтра возвращайся в это же время. Хотя можешь и позже, я целый день тут.
- А если я ничего не придумаю?
Кукловод вздохнул:
- Очень надеюсь, что придумаешь. Главное на пустяки не обращай внимания.
Сева поехал домой. Как ни странно, но обо всем услышанном он почти не думал. Лишь пару раз поймал себя на том, что действительно в его голове блуждают какие-то посторонние мысли. И что самое интересное, в следующую секунду, как Сева отмечал это, новый поток мыслей захватывал его. Сева мог только удивляться, что настолько слабо контролирует свой мыслительный процесс. А ведь, кукловод прав, сосредоточиться на главном очень сложно, даже если знаешь, где оно это главное. Когда Сева приехал на район, он с удивлением заметил, что уже стемнело. Во дворе было тихо, только у соседнего подъезда стояла группа парней в черных куртках, они пили пиво и говорили о чем-то своем.
Сева поднялся на свой этаж, еще на первом этаже он почувствовал еле уловимый запах дыма. Подойдя к двери, он увидел причину запаха. Одним пролетом выше стояли двое ребят.
- Здоров, Сева! – окликнул Севу один.
Сева узнал его, это был Вадик. Правда, Сева помнил его другим: крикливым малолеткой, в нелепых широких штанах, которые вечно спадали с него. Еще Сева помнил, как они любили поймать Вадика за шкирку у подъезда и, поставив в круг, бить ему шалабаны, по обритой башке. Вадик отбивался изо всех сил, со злыми слезами на глазах, но что он мог сделать, Сева со своими друзьями были старшими на районе. Теперь Вадик стал выше и явно мощнее, одет просто, но подтянуто и, самое главное, это Сева разглядел, несмотря на полумрак подъезда, в глазах у него горел жадный волчий огонь. Сева видел такое не раз, особенно у пацанов, что «поднимались» с малолетки на взрослую зону, глаза яркие, но совершенно холодные, как у диких зверей, постоянно рыщут из стороны в сторону.
- Добрый вечер, - ответил Сева. – Вы, парни, поосторожней, весь подъезд уже провонял.
- А нам по барабану, - весело ответил Вадик. – Хочешь с нами хапнуть?
- Грех отказываться.
- Варуж, сделай ему, - сказал Вадик своему другу, когда Сева поднялся к ним. – Кстати, Сева, это Варужан, Варужан – Сева.
Парень армянин приветливо кивнул и стал укладывать плюшку гашиша на уголек тлеющей сигареты.
- Ну, как, чем живешь? – спросил Вадик, он явно хотел показать, что он уже не тот, что был раньше, что теперь он с Севой наравне. Тон у него был чуть более развязный, чем следовало, но Севе было по фигу.
- Пока ничем, - ответил Сева. – А ты?
- То тем, то сем.
Тем временем плюшка дотлела и Варужан протянул Севе бутылку полную дыма. Сева сделал один глубокий напас и опустошил её.
- Жестко, - сказал Варужан. – Я ему реально на два раза рассчитывал.
- Наш человек, - сказал Вадик. И к Севе пока тот держал дым. – Если тема эта прикольнет свисни мне, еще подгоню.
Дым был терпкий, но приятный. Сева держал, пока не закружилась голова. Несколько лет лишений научили его ценить кайф.
- Да, реальная тема, - выдохнув, сказал Сева. Его сразу цепануло.
- А я про что? Хочешь номер мой запиши, а хочешь заходи в любое время, только вряд ли застанешь, - Вадик жил двумя этажами выше Севы. – У меня товар реальный, беспонтовку не держу. Это тебе не эта параша, - Вадик кивнул на дверь цыгана.
- Что конкурент? – спросил Сева.
- Какой он мне конкурент? Пидор цыганский! Травит нормальных пацанов!
- А ты их оздоровляешь что ли? – весело спросил Варужан.
- Сравнил! У меня продукт натуральный, чистый, без примесей. А этот керосин варит! Я эту суку реально завалю скоро!
- Чем? Понтами? – Варужану явно нравилось заводить Вадика. Севу это тоже веселило.
- Сам знаешь чем, - ответил Вадик.
- Ты что, его еще не скинул? – испугался Варужан.
- Сейчас я семьсот баксов выкину! – Вадик похлопал себя в районе живота. – Со мной, родимый!
- Ты – больной! На хрен ты его таскаешь с собой?! – Варужан явно недоумевал.
- Кстати, Сев, - Вадик понизил голос. – Тебе ствол не нужен?
- Какой ствол?
Вадик приподнял куртку, из-за пояса у него торчала рукоятка пистолета ТТ.
- Не, Вадик, мне без надобности. И сам лучше не носи, - сказал Сева.
- Вот, что тебе умные люди говорят! – поддержал Варужан.
- Да, не бзди ты! – отмахнулся Вадик. – У меня в кармане заява, что я, мол, нашел ствол и несу его в ментуру.
- Так и написал? А на гашиш у тебя тоже заява?! – не унимался Варужан.
Сева решил оставить их наедине.
- Ладно, парни, - я пошел. – Завтра подниматься рано.
- Давай, не пропадай!
- Пока.
Гашиш плотно держал и не отпускал, товар был действительно очень качественный. Сева совершенно расслабился, тело его было «ватным», а мысли текли непринужденно из ниоткуда в никуда. Он решил сразу лечь спать. «Костик, сука!» - подумал Сева и моментально уснул.
Сон его был глубоким и спокойным, полный ровных пастельных сновидений. Так он не спал очень давно. Первый раз за три года Сева проснулся с приятным чувством. Он почти радовался этому новому дню, хотелось улыбаться. Сева принял прохладный ободряющий душ и ему стало еще лучше, он ощутил свое тело молодым и сильным. Сейчас Севе было все по плечу, дух его невероятно окреп за одну ночь.
Воодушевленный он стал собираться к Кукловоду. Вдруг, он услышал, как на лестничной клетке вскрикнула женщина и ей сразу ответили несколько мужских голосов. С самого утра Сева заметил, что в подъезде царит некое оживление, но кто ж у него в доме станет обращать на такое внимание! Ему вдруг стало интересно, он приоткрыл дверь и высунул голову наружу. Действительно, на лестнице полукругом стояло несколько человек. Сева заметил фуражку Полусомова, но предмета всеобщего интереса не разглядел. Пришлось выйти на лестницу. Пара человек обернулись на него и поздоровались. Сева был в одних тренировочных штанах и тапочках, с его груди, оскалившись, взирала на толпу тигриная голова. Сева протиснулся между зеваками и остолбенел. В висках его дико застучало, захотелось зажмуриться, но он не мог. На перилах в петле из ремня висел Андрей. Изо рта его, набок, торчал посиневший язык, глаза были дико вытаращены. Севе казалось, что взгляд его все еще сохранял жизнь, хотя был нестерпимо ужасен.
- Так, ты чего вышел? – встал перед Севой Полусомов. Сева не ответил, он продолжал смотреть мимо Феди на Андрея. – Смотришь? Смотри-смотри, вот скоро также будешь…
Сева с омерзением посмотрел на участкового, как будто встретил говорящее ведро с парашей.
- Чего-нибудь видел, слышал? – не отставал Полусомов.
- Нет, - с трудом ответил Сева, в горле у него пересохло.
- Я удивляюсь, друг погиб, а он ничего не видел и не слышал. Живете, как псы и подыхаете также.
Сева слишком хорошо знал эту особенность всех ментов – пытаться всеми способами вывести из себя собеседника, спровоцировать его на необдуманные действия, поэтому игнорировал эти совершенно нелепые предъявы. Полусомов – чмо, шестерка и гнида, а все его слова – треп.
- Чего застыл, как истукан, не мешай работать! – Федор грубо оттолкнул Севу, так что тот чуть не упал. – А вы чего разявились, устроили тут бесплатный цирк! – крикнул Полусомов на санитаров, которые преспокойно курили этажом ниже. – А ну вынимайте его!
Санитары ловко, со знанием дела сняли Андрея, положили на носилки и бодро побежали вниз по лестнице. Люди стали медленно расходиться, зудя что-то между собой. Сева сел на корточки возле своей двери и обхватил голову руками. Совершенно незнакомое и непонятно откуда взявшееся чувство жалости буквально съедало его.
- Я говорил, эту тварь мочить надо.
Сева поднял лицо, над ним стоял Вадик.
- Ты думаешь, он просто так напротив двери Янчика повесился, - продолжал Вадик. – Нет, это у него приход хреновый был или на ломах, у винтовых часто бывает… По-любому, цыган виноват. Я эту суку сделаю, - Вадик развернулся и ушел, не дожидаясь ответа.
Хоронили Андрея через день. Похороны почти полностью оплатил Костик. Родители Андрея - уже совсем пожилые и нищие люди, денег у них не было. Андрей был их поздним и единственным ребенком. Старички все время держали друг друга под руки и казались очень маленькими, высушенными. Народу на похоронах собралось не много, но тем не менее шуму было достаточно. Жека и Санек уже, когда выносили тело нетвердо стояли на ногах и рвались выразить соболезнование родителям усопшего. Костик как мог их сдерживал. Однако, то тот, то другой позволяли себе громкие замечания по поводу качеств Андрея. На кладбище все прошло более менее прилично, видно, тут даже бухие друзья о чем-то задумались. Но на поминках о покойнике вовсе забыли. Они стали превращаться в дружеские посиделки. В начале всех сдерживал Костик, но в итоге и он поднажрался и повеселел. Скоро послышались просьбы завести какую-нибудь музыку и она появилась. Начали подтягиваться знакомые знакомых. Где-то рядом с собой Сева услышал фразу, что Андрюха хоть и был хорошим парнем, но всех всегда бесил. Сам Сева не пил ни капли, ему было невыносимо чудовищно жалко Андрея и его родителей. Он посмотрел на них, старички сидели обреченно опустив головы, мать, кажется, плакала. Сева встал, чтобы подойти к ним, но ему на встречу кинулся Жека.
- Севка, смотри, каких телок от нас Андрюха прятал! – широко раскрыв маслянистые глаза говорил Жека. – Зацени, это племяшки его!
Сева одним резким движением оттолкнул Жеку и пошел дальше. Он взял под руки родителей Андрея и увел. Когда они уходили уже затевались танцы.
Они вышли из кафе и Сева стал ловить машину.
- А мы ведь Андрюшу в дедову могилку положили, - вдруг сказала мать Андрея. Дедом она называла своего мужа. – Что теперь делать-то и не знаю, - она снова заплакала.
Сердце у Севы сжалось и заболело. Он поймал машину, и они вместе поехали домой. Дорогой молчали. «Слава Богу!» - думал Сева. Да и что говорить? И кто он такой, чтобы говорить что-либо этим несчастным людям? Сева задумался об Андрее. Он вдруг понял, что Андрей всегда был не такой, как они все. Проще говоря, он никогда не был гопником. Андрей никогда первым не лез драться, не любил кидать и унижать более слабых. Всегда, когда они по пьяни начинали разговоры, что хорошо бы кого-нибудь накрыть, Андрей отговаривал их. Он единственный, кто слушал русский рок в их компании, за что его, кстати, чмырили и называли панком. Андрюху часто пробивало на разговоры о душе, о Боге. Над ним все смеялись и затыкали его. Конечно, он замолкал. Вообще в их компании проявлять какие-то интеллектуальные способности было все равно, что вдруг взять и нарядиться клоуном. Воспоминания эти оказались настолько мучительными, что Сева готов был рвать на себе волосы. На что?! На что он тратил свою жизнь?! На общение со стукачом Костиком и двумя скотами Жекой и Саньком?! Когда рядом был единственный настоящий живой человек! Почему он вместе со всеми затыкал Андрея?! Ведь он, Сева, мог чему-то научиться у этого человека? Почему еще несколько дней назад, сидя в пивной, он спокойно размышлял о неминуемой гибели друга? Погиб единственный из них, кто чего-то стоил! Осталась одна падаль!! Конечно, погиб Андрей не позавчера, а гораздо раньше, когда подсел. Винтовые всегда плохо заканчивают. Но кто довел его до иглы? Чего искал Андрей в этих грязных приходах? Теперь Сева понимал, что от употребления самого грязного наркотика из всех Андрей мог получить большее удовлетворение, нежели чем от общения с любым из них. Конечно, ему были тесны рамки, в которых жили и Костик, и Санек, и Ваня, и Жека, да и Сева тоже. Он искал выход своим мыслям идеям, но с кем он мог поделиться ими, когда кругом одни быдланы, которые только за слово «интеллектуальный» могут набить морду? Чем больше Сева размышлял об этом, тем противней ему становилось. Сева ощущал собственную мерзость во всей её полноте. Но было нечто более ужасное чем мерзость – ограниченность. Он чувствовал себя настоящим бараном, которому еще и нацепили шоры на глаза. Он действительно жил в маленьком тесном мирке, похожем на стойло. Он был слеп, глух и нем. Мыслил жесткими уродливыми конструкциями, которым его однажды научили, а он как попка повторял их и воспроизводил в окружающем мире. При этом он еще умудрялся быть довольным собой! Если бы Сева мог, он взял бы себя за ногу и с размаху ударил головой о стену. Убил бы, как чумную ненужную тварь, которая только и может что разносить заразу, плодя подобных себе, и втаптывать в грязь тех, кто лучше него. Но может и он не так плох? Сева вдруг вспомнил Кукловода, ведь тот верил в него и, судя по всему, верил именно в его духовную и интеллектуальную силу. Вот он, единственный шанс покончить навсегда с собственной мерзостью! Кукловод обещал научить Севу создавать, творить собственную реальность, а уж в ней он не допустит таких ошибок!
Машина остановилась. Сева проводил старичков до подъезда и пошел к себе.
На следующий день Сева приехал к Кукловоду. Охранник поначалу не захотел пропускать его. Сказал, что Валентин Васильевич, мол, очень занят и велел никого не пропускать. Но Сева настоял и охранник, с ненавистью глядя на Севу, позвонил и получил ответ – пропустить гостя.
- Дорогу я знаю, - сказал Сева и поднялся по лестнице.
В кабинете, у окна в полном одиночестве сидел Гарик, он кивнул на дверь мастерской. Сева вошел, даже не постучав. Впрочем, он не застал врасплох Валентина Васильевича. Тот сидел, низко склонившись, над верстаком и что-то шлифовал маленьким напильником. На Севино вторжение он никак не прореагировал. Сева даже подумал, может, не услышал? Настолько увлеченным казался Кукловод.
- Чего не приходил-то? – вдруг спросил он, по-прежнему не оборачиваясь на Севу.
- Обстоятельства, - уклончиво ответил Сева.
- Предупреждать надо, - почему-то гнусавым голосом сказал Кукловод. – Я ведь, человек пожилой, старомодный, со мной потактичнее надо…
В голосе Валентина Васильевича звучала ирония. Только вот над кем он иронизировал, над Севой? Над собой? Или просто так, в пустоту? Этого Сева определить не мог.
- Я друга хоронил, - глухо сказал Сева.
- Ну, а телефона-то что? Там не было? – уже с явным раздражением спросил Кукловод.
- Извините, - подавлено произнес Сева. Ему было противно извиняться, но еще противнее оправдываться, тем более, что он не чувствовал себя виноватым. Просто, надо было что-то сказать, он и сказал «извините».
- Мы не в детском саду, - не унимался Кукловод, явно довольный результатами беседы. – Я тебя прошу прийти в конкретный день, потому что в другой не смогу. Ты видишь, чем я занят? Это тебе что игрушки что ли? Ты думаешь можно вот так входить ко мне, когда захочешь, только потому, что я о тебе хорошо отозвался?! Мне кажется, ты делаешь все, чтобы переменить мое мнение о тебе.
Кукловод просто исходил желчью. Сева тоже начал нервничать.
- Сказали бы сразу, что заняты, - ответил он. – Я бы сразу ушел.
- Я тебе сразу и сказал! – повысил голос Кукловод. – Не я, то есть, а охранник. Если ты такой врубной, так что ж ты не развернулся и домой не пошел?! Охранника звонить заставил! А ты знаешь, что я его уволить за это могу? Или может у тебя ко мне дело срочное? Чего ты пришел-то?
- Вы сами сказали…
- Я тебе это сказал три дня назад! – Валентин Васильевич сидел уже в вполоборота к Севе, оторвавшись от своей работы.
- Я тоже не в кабаках прохлаждался! Говорю же - друг умер! – нервы у Севы сдавали все больше.
- От чего умер-то? – как будто успокоившись, спросил Кукловод.
- Повесился.
Кукловод страдальчески сощурился и впервые прямо посмотрел на Севу. Взгляд его был полон недоумения и растерянности, как будто Сева брякнул совершеннейшую, несусветную чушь.
- Наркоман что ли? – с тем же выражением лица спросил Валентин Васильевич.
- Да, - Сева растерялся, он предчувствовал, что сейчас что-то произойдет.
- И ты считаешь это уважительной причиной? – с искренним изумлением спросил Кукловод.
Сева растерялся еще больше и даже не знал, что ответить.
- Какой-то твой помоечный дружок проколол себе все мозги и прыгнул в петлю и из-за этого ты не пришел ко мне. Родной, может, ты просто забыл, что я тебе предлагал? Я ведь тебя не на ****ки звал. Тут вся твоя жизнь на кону.
Сева уже не был растерян, он был холоден и собран. То неизмеримое чувство жалости, которое он испытывал к Андрею (такого он не испытывал даже по отношению к отцу, там было горе, утрата, отчаяние, но жалости не было), до сих пор жило в нем. Кукловод не имел никакого права награждать Андрея столь яркими эпитетами и столь неуважительно говорить о его смерти. Может, по сути он был прав, но говорить так не стоило.
- Вот именно - моя жизнь, - твердо проговорил Сева. – А он был моим другом и не надо говорить о нем так.
Сева развернулся и быстро вышел из мастерской. В его жилах снова закипал жидкий азот – холодное разрушительное пламя. Кукловод взбесил его. Сева выскочил на улицу и, ничего не видя, понесся куда-то во дворы. Он не бежал, но движения его были невероятно быстры и энергичны, как и мысли. Думал он конечно о Кукловоде. Кем он себя считает? Богом что ли? С таким пафосом заявляет: я позвал – ты не пришел! Твоя жизнь на кону, как будто он ей распоряжается?! Несмотря на неутихающий гнев, задним умом Сева понимал, что от части Валентин Васильевич прав, он мог бы позвонить, предупредить и т.д. Но грубить-то зачем?
Внезапно Севины мысли были прерваны.
- Эй, братух! – услышал Сева.
Он остановился и огляделся. Сева стоял в тихом центровом дворике. Прямо у стены дома стоял длинный стол, весь покрытый дисками DVD, с последними новинками и классикой кинематографа. Проще говоря, развал. Чуть в стороне на тротуаре сидел пацанчик в спортивном костюме и небольшой черной круглой кепчонке, видимо продавец. Он и обратился к Севе. Когда Сева остановился, пацанчик сильно шатаясь, поднялся на ноги, был он изрядно пьян.
- Подойди сюда, - поманил он Севу рукой. Сева с интересом приблизился, ему вдруг стало ужасно интересно, что ему скажет этот недомерок. Паренек действительно был на голову ниже Севы, но вел себя крайне развязно, как он, очевидно, считал – по блатному.
- Слышь, братан, тут за углом палатка, сходи купи мне пива, - мутно глядя на Севу сказал парень. – Ты не боись, ща денег дам. «Старый мельник» возьми… Вот двадцать рублей, этого будет… мало.
Пацанчик стал шарить в карманах в поисках мелочи. Из одного он достал толстую пачку сотенных купюр, повертел перед глазами и убрал обратно. Сева дождался, когда он запустит в карманы обе руки и, богатырски ухнув, ударил парня в морду, так что у того не было ни малейшей возможности защититься. В этот удар Сева вложил все! Парень подлетел невысоко в воздух и безжизненно рухнул на асфальт, одна рука его так и застряла в кармане. Сева склонился над ним. Обшаривая карманы незатейливого продавца дисков, Сева смотрел на его безнадежно свернутый нос и размазанную верхнюю губу. «Клиент всегда прав» - почему-то подумал Сева, перекладывая пачку денег в свой карман. Долго задерживаться в этом дворе было опасно-глупо и Сева спешно его покинул. Двор - тихий и безлюдный, непонятно только, как пацанчик смог заработать столько налика в этом месте?! Сева чувствовал невероятную легкость. Интересно и то, чего он не чувствовал – вины. Не было ни толики чувства, что он совершил преступление. А ведь он зарекался жить честно. Может, дело было в спонтанности? А может, в том, что торговля пиратской продукцией – занятие на 100% криминальное, и Сева в праве был чувствовать себя этаким Робин Гудом… Он еще не много попетлял по дворам и решил пробираться к метро, а еще лучше поймать мотор и прямиком к дому. Сева вышел из арки незнакомого ему дома и дорогу ему преградил черный Range Rover Кукловода. Тонированное стекло сползло вниз.
- Валентин Васильевич к себе зовет, - сказал водитель. – Говорит дело очень срочное.
Сева, не раздумывая, сел в машину.
Валентин Васильевич стоял на пороге мастерской. Выглядел он очень собранным. Одним кивком Кукловод позвал Севу и они вместе вошли в мастерскую.
- Прежде всего, хочу извиниться, - говорил он, четко проговаривая каждое слово, взгляд у него был очень внимательным, как будто Кукловод боялся упустить какое-либо Севино движение. – Я уже упоминал, что когда творю, нахожусь в состоянии крайнего вдохновения. В такие моменты ко мне лучше не подходить. Я буду считать, что ты этого не знал, а ты считай, что я был не в себе, когда наговорил тебе все это.
- Договорились, сказал Сева. Он уже не злился на Кукловода, он все выплеснул на мелкого барыгу и чувствовал себя очень легко.
- Тогда сразу к делу. Буквально на днях мне предложили одно очень выгодное предприятие. Там только одна сложность – это криминал на сто процентов и без вариантов. Не страшный, можно сказать безобидный криминал, но все-таки… Я решил пустить пробный шар, так сказать, поставить маленькую точку и посмотреть, насколько это действительно прибыльно. Дело-то пока для меня новое. Я стал делать фигурку для этого предприятия, ты как раз застал меня за работой. И я уже заканчивал, - Кукловод подошел к верстаку. – Мне надо было только нарисовать лицо, я начал с губ, но рука у меня дрогнула, - Валентин Васильевич бросил Севе какой-то небольшой предмет. – Посмотри, что получилось.
Сева взглянул, на ладони у него лежала небольшая коренастая фигурка, к голове которой была приклеена маленькая круглая кепочка из черной материи. На лице у Куколки была красная клякса, по форме очень похожая на ту, что Сева оставил пацанчику. Вне всяких сомнений это была его фигурка. Сева был просто потрясен. Он стал свидетелем настоящего чуда! То есть не чуда, а скорее волшебства или магии. Подстроить такое Кукловод не мог, судя по всему он вообще не ждал Севу. У него не было достаточно времени, чтобы осмыслить все то, что он услышал от Валентина Васильевича в прошлый раз, но он помнил чувство недоверия к услышанному. Это казалось какой-то чертовщиной, а теперь он видел, как это работает. При чем работает молниеносно, в точности как в жизни, буквально повторяет все события секунда в секунду! Сева не мог скрыть изумления.
- Охренеть можно! – сказал он.
- А ты поспокойнее, - тихим голосом сказал Кукловод. – Я же тебе уже все объяснял.
- Я просто не думал…
- Вот так, родной. Теперь давай разберемся в сути проблемы. Что случилось-то?
- Он бухой был, - ответил Сева, имея в виду барыгу. – Наглый, понты колотил…
- То есть имел непрезентабельный вид и мог отпугнуть клиентов? – уточнил Кукловод.
- Вот именно, - Сева обрадовался, что Кукловод правильно понял к чему он клонит. – Только лишнее внимание привлекал.
- Меня он тоже сразу смутил, - сказал Кукловод. – Но по-другому нельзя было.
- Это он что ли вам дело предложил? – удивился Сева.
- С чего ты взял? – тоже удивился Валентин Васильевич.
- Вы же сами говорили, что делаете только ключевые фигуры для своего стола, а они, мол, дальше уже разруливают. И вообще, раз вы знакомы…
- Он брат человека, который мне это предложил, - ответил Кукловод. – Младший и, как говорится, непутевый. Придется оставить ребяток за бортом, к бизнесу они пока не готовы.
Сева все еще держал в руках фигурку.
- Удивительно, - сказал Сева, глядя на нее. – Как эти куклы работают!
- Куклы – это куски дерева, - ответил Валентин Васильевич. – Они не могут ни работать, ни действовать, ни думать, они – неодушевленные.
- А как же все это? – недоумевал Сева.
- Работает ум, - многозначительно сказал Валентин Васильевич. – Куклы – это всего лишь рычаг, через который я прилагаю свой ум к миру. Запомни очень хорошо, ты пришел в этот мир, чтобы повелевать, он сотворен по образу и подобию твоему, именно для того, чтобы тебе удобнее было в нем существовать. Ты царь и бог своего мира.
- А как же остальной? – спросил Сева.
- А нет никакого остального. Есть только тот мир, который ты видишь перед своими глазами.
- Вы тоже видите мой мир?
Кукловод улыбнулся:
- Конечно, нет! Я вижу свой мир. Просто наши миры могут пересекаться, когда мы смотрим друг на друга. Я не советую тебе пока забивать голову чужими мирами, справься со своим.
- Но есть же независящие от меня обстоятельства. Как быть с ними?
- Это тебе вдалбливали с момента рождения, - назидательно говорил Кукловод. – Даже раньше, еще в утробе, и твоим родителям тоже, и их родителям, многим-многим поколениям. А знаешь, кто вдалбливал?
- Кто?
- Такие, как я. Люди понимавшие, что человек в состоянии самостоятельно справиться со своей жизнью. Но они хотели сохранить власть, и поэтому насаждали идею о судьбе, высших силах и прочее.
- Что же их не существует? – Сева всегда с недоверием относился к людям, которые говорили о высших силах, как о личных знакомых. А теперь не знал, что и думать.
- Почему же нет? Вот они, пожалуйста, - Кукловод указал на свой стол с фигурками людей. – Высшие силы разума, если угодно. В конце концов, кроме разума вообще ничего не существует.
Сева не очень понял последнюю фразу. Как это так, кроме разума? А каким образом существует разум? Кто может про это сказать? Ведь разум не видим, не осязаем. Что это вообще такое?
- Был такой греческий философ Анаксимандр, - продолжал Кукловод. – Так вот он утверждал, что самый важный из всех элементов – это воздух, поскольку из воздуха состоят человеческие души, а, кроме того, и само божество. А если душа человека и бог состоят из одного и того же разве они не равны?
Сева задумался, это было уже выше его понимания. Он, конечно, не считал себя верующим, но знак равенства между человеком и богом воспринимал, как кощунство. При этом он смотрел на человека, который распоряжается, как хочет не только своей судьбой, но и другими людьми. Поневоле приходилось признать, что он в чем-то подобен богу.
- Сложно все это, - проговорил Сева, почесывая в затылке.
- Отнюдь нет, - возразил Валентин Васильевич. – Ты просто не забивай себе голову, такими вопросами, как равен ты богу или еще круче? Это все после. Главное пойми, как тебе управлять жизнью. Собственно этому я и хотел бы тебя научить.
- Зачем?
- Ты мне всегда задаешь этот вопрос, - улыбнулся Кукловод. – Не веришь в доброту человеческого сердца? Просто я понял одну важную вещь – нельзя постоянно брать. Ведь по сути, я порабощаю людей и лишаю их возможности познания. А знанием нужно делиться. Делиться – это очень важно, - повторил Валентин Васильевич.
Тут Сева вспомнил об одном не совсем красивом моменте: у него в кармане лежала пачка денег, которые по всем понятиям принадлежали Кукловоду.
- Я у этого, ну, с дисками забрал вот, - Сева вынул пачку.
- Оставь себе, - сказал Кукловод. – Я про делиться не к этому вспомнил…
- Понимаю, но это ваше все-таки.
- Считай, что это плата за то, что ты избавил меня от проблем, которые могли возникнуть в будущем. Ведь, этот паренек – проблема?
- Геморрой, - ответил Сева. – Я таких немало повидал.
- Тогда решено, - Кукловод взглянул на часы. – Я так понимаю, ко мне скоро нагрянет брат твоего нового знакомого. Может и вместе зайдут…
- А я его не убил? – спросил Сева, вспомнив распластавшегося парнишку.
- Да он и живым-то никогда не был, - махнул рукой Кукловод. – Таким и остался. Короче, я думаю встречаться с ними тебе нет резона, чтобы лишних терок не было.
Сева равнодушно пожал плечами.
- Давай-ка, приходи завтра, днем. Только, очень прошу, если не сможешь, позвони предупреди.
- Ладно. Всего.
- Давай-давай, - дружелюбно сказал Кукловод.
Сева долго еще бродил по центру, осмысляя произошедшее. Он, вдруг, обратил внимание на свойство человеческого ума забывать и сглаживать чудеса. Сейчас он уже не думал о ситуации с барыгой и его куколкой, как о чем-то чудесном. И это поражало! Как мог он спокойно ходить, рассуждать, зная о том, что в мире можно откалывать такие штуки, чудо – реально, осязаемо! Сева был его непосредственным участником. Более того, он готовился стать творцом. Но только, как? Если послушать Кукловода, это было не так уж сложно. Всем управляет ум. Но вот только как конкретизировать свои мысли, выразить их через материю, чтобы получить их отображение в мире? Это был вопрос. Тут Сева опять полагался на Кукловода, тот должен был подсказать ему путь. Иначе знание могло оказаться бесполезным. Тогда Севе пришлось бы вернуться к тому с чего он начал. Тут он, буквально, хлопнул себя ладонью по лбу, сегодня ж пятница! Надо идти отмечаться к участковому! Оставив размышления, Сева бросился к метро.
По счастью самого Полусомова на месте не оказалось. Сева был чрезвычайно рад этому обстоятельству. После каждого разговора с Федей у Севы оставалось ощущение, будто его оплевали. Сева просто отметился в журнале у дежурного и вполне довольный пошел домой. По дороге зашел в магазин, купил бутылку вина и кое-какой нехитрой снеди. Впервые после возвращения у него был более менее приятный ужин.
Утром он проснулся от телефонного звонка.
- Алло, Сева? – это был Валентин Васильевич.
- Да, я, - ответил Сева. «Кто ж тут еще может быть?», - подумал он про себя.
- Ты сегодня ко мне собирался?
- Да, мы же вроде договорились…
- Хорошо, договор в силе, - аппарат был старый в трубке постоянно слышался какой-то треск, приходилось повышать тон, чтобы слышал собеседник. – Алло! Только приходи не в офис, а в ресторан «Князь Голицын», знаешь?
- Нет.
- В Басманом переулке, - Кукловод объяснил, где именно. – Понял?
- Найду. Во сколько?
- К трем подтягивайся, я уже освобожусь.
- Ладно.
- И мобилу купи себе! – раздраженно крикнул Кукловод. – Разговаривать невозможно!
- Хорошо.
Кукловод повесил трубку.
Сева позавтракал остатками ужина и сразу стал собираться. Модником он никогда не был, но раз уж звали в ресторан, надо было приодеться. Из вещей у Севы был только спортивный костюм, подаренный Костиком. Все его шмотки пропил отец, осталась только рвань и старье, которое даже барыги не брали.
Недалеко от рынка, где работал Костик, был большой магазин джинсовой одежды, туда Сева и отправился. Без долгих колебаний он выбрал себе костюм – черные джинсы, черную джинсовую куртку и белую рубашку в черную же клетку. Севе понравилось собственное отражение в новом прикиде. У метро, в салоне связи он купил недорогой мобильник и поехал к Валентину Васильевичу, было уже время.
Нужный ресторан отыскался сразу. На входе Севу остановил метрдотель. Сева назвал имя, к кому идет, и его сразу пропустили. Зал ресторана был совершенно пустым, единственный столик занимал Кукловод и Гарик. Причем Сева застал очень интересную картину: Гарик и Валентин Васильевич о чем-то разговаривали и вдруг Гарик вскочил, как ошпаренный, и понесся к выходу, а Кукловод залился искренним веселым смехом. Гарик пер к выходу задевая, чуть не опрокидывая, стулья. Казалось, он даже не заметил Севу. А вот Кукловод заметил. Продолжая смеяться, он помахал Севе рукой. Тот подошел:
- Чего это у вас? – улыбаясь, спросил он.
- Да, Гарик, - Валентин Васильевич не выдержал и снова засмеялся. – Отколол тут! Он женился недавно. Телка – высший сорт, пятибалльная! Вот он и решил похвастаться! Сейчас говорит мне, вот, мол, у жены в тумбочке фотографию нашел, оцени. Показывает фотографию, а там она, жена его, в полном неглиже у них дома на диване раскинулась, типа русалка или что-то в этом роде. Показывает, короче, а я посмотрел, да и спросил – а фотографировал-то кто? – Кукловод снова залился смехом. Сева тоже улыбнулся. – Вот, поехал выяснять! Видишь, до чего гордыня доводит, так бы жил в счастливом браке, горя не знал.
- Да уж! На хрена он её вообще показывал? – удивился Сева.
Валентин Васильевич криво ухмыльнулся:
- Ты, что думаешь, он её за красоту души полюбил? Вот и хвастается теперь, как часами дорогими или машиной, - Кукловод тяжело вдохнул. – Жалко девку, конечно, но если не дура – отмажется. В любом случае, как минимум до завтра Гарик из нее душу тянуть будет.
Помолчали.
- Закажешь что-нибудь? – Кукловод махнул официанту, тот мигом подскочил.
- Чайку бы выпил, - сказал Сева.
- Черный или зеленый? – спросил официант.
- Черный и покрепче если можно.
- Вы что-нибудь будете? – спросил он Валентина Васильевича.
- Ну, тоже чаю, что ли. Мне, как обычно.
Официант забрал грязные тарелки Гарика и Кукловода, оставил только кувшин с морсом и два чистых стакана, и скрылся из вида.
- Ну, чего такой хмурый? – спросил Валентин Васильевич, глянув на Севу, явно тяготившимся молчанием.
- Да, я про вчерашнее все время думаю, - ответил тот. – Как это у вас получилось?
Кукловод глубоко вздохнул.
- А чего, тут думать-то, Сева, - задушевно сказал он. – Ты бы лучше над фокусами Амаяка Акопяна думал, как у него получается… А я не фокусник. Или ты, может, думаешь, я это подстроил? – иронично прищурившись, спросил Валентин Васильевич.
Сева насупился.
- Я такого не говорил.
- Не говорил, но мысль была? – допытывался Кукловод. – Ладно, не важно. Считай, замяли. Твоя проблема в том. Спасибо, - официант принес чай. – В том, что ты воспринимаешь увиденное, как нечто отдельное от жизни. А ведь это моя жизнь. Так я смотрю на вещи. Понимаешь, в мире кукол для меня нет ничего невозможного. Обычный человек мало отличается от куклы, поэтому можно сказать, что и в мире людей для меня нет ничего невозможного.
- Почему же вы тогда не повелеваете миром? – закатив глаза к небу, спросил Сева.
- Не хочу, - просто ответил Кукловод. – В том смысле, который ты имеешь в виду. С другой стороны, своим миром я управляю полностью, в этом, я надеюсь, у тебя сомнений нет.
- Хорошо. Тогда, что вы имеете в виду, говоря, что человек мало отличается от куклы?
- Вот смотри, - Кукловод оперся локтями о край стола. – Кукла – кусок дерева, это раз. В мире существует нечто потустороннее, какие-то высшие силы, это два. Запомнил? Грубая материя и Дух? Теперь самое главное – человек есть сплав некоего божественного духа и грубой материи. Он, человек, связующее звено между божеством и миром. Понимаешь? Люди – божества облаченные в физические тела.
- Вот, прямо так? – Сева недоверчиво косился на Кукловода.
Тот устало откинулся на спинку стула.
- Знаешь, - грустно проговорил он. – Я иногда думаю, что это я все мечу, мечу бисер…
- Сами согласитесь, так сразу это не поймешь, - Сева испугался, что Кукловод так и не докончит этот разговор.
- Вся трудность в твоей упёртости! Ты выдумал себе, что это возможно, это – нет, а теперь ни туда, ни сюда деться не можешь. Ведь ты же не слепой! Вчера сам все своими глазами видел, а сегодня снова здорова! Откинь все эти свои понятия, они тебя на дно тянут. Пойми, тебе от природы дана такая сила, что для тебя просто нет ничего невозможного! Ты – человек! А до тех пор, пока ты будешь существовать в мире условностей, где что-то возможно, что-то нет, так и останешься – куклой. А уж, кому тобой управлять, эти найдутся быстро. Без знания материя так и останется материей, а дух будет по-прежнему недостижим. Азы, так сказать, я тебе показал-рассказал, дальше действуй сам.
- В каком смысле действуй?
- Да в каком хочешь! – повысил голос Валентин Васильевич. – Что тебе нравится, то и делай.
- Мне, кажется, у меня пока не достаточно знаний…
- Еб…, - Кукловод болезненно сморщился. – Опять ему кажется! Крестись! Все знания ты можешь черпать из себя самого. Никто кроме тебя самого, не сможет лучше подсказать, как действовать в той или иной ситуации. Ну, хорошо! Чего там тебе не хватает?
- Мне нужен опыт, - выпалил Сева, он видел, что Кукловод раздражается и не хотел этого. – В смысле переживание, вроде вчерашнего…
Кукловод задумался на мгновение, потом выхватил из серебряной подставки салфетку и быстрыми ловкими движениями свернул из нее человеческую фигурку.
- Смотри, - Валентин Васильевич обмакнул указательный палец в морсе, потом занес его над фигуркой. Крупная густая капля собралась на самом кончике пальца, задрожала и сорвалась, упав на грудь бумажному человечку, она расползлась, быстро впитываясь.
В следующую секунду за дверями на кухне послышался грохот и звон. Сева, не отрываясь, смотрел на них. Двери распахнулись, из кухни выскочил официант, белая рубашка его была залита чем-то красным, не мешкая, он нырнул в коридор, ведущий к туалету.
- Убедительно? – спросил Кукловод. Он вынул из кармана зажигалку, поджег бумажную фигурку и бросил в пепельницу.
Сева раскрыл рот, не в силах сказать, что-либо.
Кукловод засмеялся в голос.
- Да, не бойся ты! Не сгорит он!
- А, кстати, почему?
- Потому что, я так решил. Ну, что? Пример подходящий?
- Вполне, - ответил Сева. Еще одно чудо прямо на глазах. Он чувствовал, что начинает нащупывать суть.
- Теперь твоя очередь.
- В каком смысле? – удивился Сева.
- В прямом. Этот парень, Миша, - Валентин Васильевич кивнул в ту сторону, куда убежал официант. – Хороший работник, дело свое знает. И вообще в ресторанном бизнесе разбирается, молодой и перспективный, а за разбитую бутылку вина его и уволить могут. Зачем парню жизнь ломать? Я просто так этого делать не хочу, человек все-таки.
- И?
- Вот, ты и подумай, как ситуацию замять.
- Откуда ж я знаю? – занервничал Сева.
- А ты в себя, в себя смотри. И не паникуй!
Сева и правда решил успокоиться, ситуация-то плевая. Он оглянулся на двери кухни и задумался. Решение пришло быстро, легко и сразу. Сева как будто побывал на кухне во время происшествия.
- Тут и заминать ничего не надо, - сказал он. – Этот Миша ни в чем не виноват, на НЕГО опрокинули бутылку, а не он. А тот, кто опрокинул, все равно последние дни дорабатывает, даже расчет уже получил.
- Молодец! – по слогам произнес Кукловод. – Вот, видишь! Главное – теорию перестать считать лишь теорией. Все нужно превращать в практику!
Сева сам был ошеломлен своим открытием. Все действительно было очень просто, даже как-то слишком. В то же время, Сева чувствовал насколько сильны и увесисты его слова. Все произошло именно так, потому что он ЭТО проговорил. Мир дрогнул перед Севой, пока тихонько, еле заметно, но это лишь первые шаги. Он взял чашку и привычно сделал два глотка чая. Чай был крепок и душист.
- Но ведь получается, что не обязательно что-либо делать, - подумав, сказал Сева.
- В каком смысле?
- Ну, как вы, кукол или что-то в этом роде. Ведь получается, достаточно собственных мыслей….
- В принципе, да. Если ты, конечно, способен постоянно удерживать в голове целостную картину мира, созданную тобой, не отвлекаясь ни на секунду. В том числе и во сне. Мне такое не под силу, поэтому у меня есть доска с куклами. Если ты готов работать чисто со своим сознанием – флаг тебе в руки.
Сева снова задумался и снова отхлебнул из чашки.
- Не хочу тебя расстраивать, - заговорил Кукловод. – Но все это, с официантом, это ерунда. Чтобы материализовывать мысли нужны конкретные методики.
- Связанные с материей?
Валентин Васильевич кивнул:
- На мой взгляд, это наиболее действенный способ.
Сева несколько сник и погрустнел.
- Еще одна вещь, - продолжал Валентин Васильевич. – Ты пойми, на самом деле мы играем в игру, в которой нет четких правил. Ты сам их придумываешь. Тут главное – это твое нутро. Если ты считаешь себя способным здесь играть, вступай смело и не мешкай; сомневаешься – лучше выжди время, а то можно дел наделать.
Кукловод неожиданно резко взглянул на часы.
- Заболтались, - пробормотал он. – Слушай, Сев, у меня тут скоро еще одна встреча. Так, что извини…
Валентин Васильевич явно нервничал, лицо его сморщилось в болезненную гримасу, отчего стало казаться еще старше. «Кстати, а сколько ему лет?», - вдруг подумал Сева. Определенно этого нельзя было сказать. Одно точно, выглядел он намного старше своего возраста. Лицо его было изрезано вертикальными и диагональными морщинами, кроме того, имело сероватый оттенок. Но взгляд был ясным и голос почти молодым. Единственная подсказка их дружба с Севиным отцом, но там тоже может быть расхождение лет в десять…
- Приятно было поговорить, - взгляд у Валентина Васильевича беспокойно блуждал. – Вообще, я очень рад, что ты понимаешь меня. И делаешь правильные выводы из того, что слышишь.
- Я и сам рад, - смутился Сева, он никак не мог понять этой внезапно душевной суеты, охватившей Кукловода. – Что ж, я пойду.
- Ага, давай, до завтра.
Сева развернулся и пошел от стола.
- Подожди, Сев! – окликнул его Валентин Васильевич. Тот остановился. – Ты трубу купил?
- Да.
- Говори номер, - Валентин Васильевич вынул свой аппарат и записал продиктованный номер.
Расставшись с Кукловодом Сева, по своему обыкновению, пошел бродить по городу. Он решил понаблюдать себя и свои мысли. Кроме того, на район совершенно не тянуло.
Первым откликнулся окружающий мир. Сева вдруг посмотрел на него, как на двухмерное, плоское изображение. Он поднял взгляд и увидел, что крыши домов слипаются с голубым высоким небом, совершенно не создавая никакого объема. Просто одно цветовое пятно перетекало в другое. То же самое касалось и всех остальных предметов. Их одухотворяла только Севина мысль, и то, только тогда, когда он о них думал или смотрел. «Но ведь происходят события и вне меня» - думал Сева. И тут же отвечал: « Да, но только до тех пор, пока ты сам являешься чьим-то событием. Как только ты начинаешь осознавать себя, ничто уже не будет происходить без твоего внимания».
Еще одно открытие, которое потрясло его, заключалось в особенности сознания немедленно превращать все в прошлое. Ведь если вдуматься никакого настоящего не существует. Есть только прошлое и будущее. Настоящее – миф, который выдумали люди, чтобы жилось спокойнее. Благодаря мнимому настоящему у человека появляется некоторая уверенность, иллюзия стабильности. Сейчас все хорошо, и просто так плохо не станет. Проблема в том, что никакого «сейчас» - не существует. Сева вдруг подумал, а нельзя ли превращать будущее в прошлое, до его наступления? «Надо будет спросить у Валентина Васильевича» - подумал Сева. Он посмотрел по сторонам и понял, что пришел на Комсомольскую площадь, к Ярославскому вокзалу. Тут уже собирались беспризорники, бомжи и алкоголики. В предвечернем воздухе витало нечто брутальное, нездоровое. Откуда-то неслась тупая, однообразная музыка, развратным голосом пела, какая-то баба. Местная публика не вызывала у Севы ничего кроме брезгливости. Облака уже начали чернеть и Сева решил не мешкать, пробираться к метро. Проходя мимо входа в зал ожидания, он заметил, что от небольшой стайки алкашни отделился какой-то персонаж и явно движется к нему. В таком месте Сева легко мог встретить кого-то из бывших сокамерников, а ностальгировать у него охоты не было. Поэтому Сева, делая вид, что не замечает движения, прибавил шаг. Но его окликнули:
- Севка!
Пришлось остановиться.
- Здорово, Севка! Не узнал что ли?
Сева узнал. Это был дядя Володя, его бывший сосед из квартиры напротив. Только теперь он выглядел куда хуже, чем когда Сева видел его в последний раз. Коричневые летний туфли, стоптанные до невозможности, притом явно с чужой ноги, синие тренировочные штаны (а может и не синие, цвет было сложно определить), протертые, обвисшие и ветхие, футболка с дыркой на груди и черный пиджак. Но не только костюм сообщал о бедственном положении дяди Володи: лицо его было бурым от грязи, под глазом красовался синяк, на лоснящейся в закатном солнце лысине крупная ссадина – «асфальтовая болезнь».
- Здорово, дядя Володь, - сдержанно ответил Сева. – Чего это вы?
Дядя Володя коротко хохотнул, и поскреб короткую, но свалявшуюся бороду.
- Сам, что ли не знаешь?
- Чего не знаю? – удивился Сева.
Дядя Володя прищурил один глаз и очень внимательно посмотрел на Севу:
- Не уж-то не рассказали?
- Да, чего не рассказали-то! – Сева начинал злиться. Вернее не совсем злиться, в его душе боролись два чувства: с одной стороны он был рад видеть дядю Володю, они дружили с его отцом, с другой стороны внешний вид бывшего соседа неизбежно отвращал. Дело было не только в грязи и неопрятности, это Сева мог понять – ситуации у людей разные бывают. Большое отторжение вызывало лицо дяди Володи, сильно тронутое следами деградации, вызванными злоупотреблением суррогатным спиртом и прочими химическими растворами, заменяющими алкоголь. Сева достаточно насмотрелся на полусумасшедших бомжей-дегенератов, в камере они вели себя совсем как животные, но слава богу надолго не задерживались.
- А у тебя самого-то как с жилищным вопросом? – вдруг спросил дядя Володя.
- Нормально, - растерялся Сева, но потом понял, куда клонит бывший сосед, и полез в карманы за мелочью.
- Да не про то я! – махнул на него рукой дядя Володя.
- Так, про что?
- Вот, сволочи! Скотобаза! А! – дядя Володя отступил на шаг, яростно поскреб щеку и что-то прорычал. – Чисто работают как! Твари…
Сева понял, что это не представление ради пригоршни монет, дядю Володю душила настоящая, неподдельная злость.
- Кто работает? Говорите вы нормально, а то завели: знаешь – не знаешь…
- Севка, не шути ты со мной, говори, что про меня знаешь? Учти, мне терять нечего, - с этими словами рука дяди Володи поползла в карман пиджака. Голубые водянистые глаза сверлили Севу взглядом.
- Ничего не знаю, - ответил Сева, следя за рукой собеседника. – Некогда узнавать было. Я думал вы тоже… ну…
Дядя Володя облегченно выдохнул и поник головой, напряжение спало, он вдруг стал жалким и старым.
- Уж лучше бы так, - грустно сказал он. – Сам виноват, старый дурак, допился до чертей зеленых, теперь подыхай на улице, как собака.
- Да, что у вас случилось-то? – спросил Сева.
- Выкинули меня из квартиры, - с готовностью ответил дядя Володя, видимо эту историю он рассказывал уже не раз. – Пришли и выкинули.
- Кто? Цыгане?
- Какие там! – махнул рукой дядя Володя. – Эту шваль я бы на пушечный выстрел не подпустил. Меня, Севка, чисто обработали, профессионально...
Дядя Володя вдруг снова насторожился:
- Не уж-то к тебе никто не подъезжал? Мне ведь Колька-покойник говорил, что и его обхаживать начали, и сам я видел, как к нему приезжали и разговаривали с ним.
- Кто подъезжал-то, скажите наконец!
- Да, бандюга один, Кукловодом кличут…
Сева остолбенел.
- Как?
- Кукловод.
Мир провалился куда-то, теперь уже Сева буравил взглядом дядю Володю. Он почувствовал, что скальп у него неприятно съеживается.
- Давай-ка, отойдем куда-нибудь, расскажешь мне все по порядку, - Сева ухватил бывшего соседа за полу пиджака, и даже не заметил, что перешел вдруг на «ты».
- Давай, коль не шутишь, - дядя Володя оторопел от такой перемены в Севином настроении. – Вон в «Гриль», пойдем.
«Гриль» - обыкновенная палатка-киоск, где продавалась шаурма и куры-гриль, перед ней стояло три черных поганки-столика на тонких ножках. Сева собрался с мыслями, взял два пива и только после этого скал:
- Давай, рассказывай.
- Ну, чего тут особо рассказывать-то, - вдруг смутившись, потупился дядя Володя. – Кинули меня, Севка, - он отхлебнул пива. – Я, значит, выпивал сильно, ну ты знаешь, это ж еще до того, как тебя… А тут совсем взялся, хоть святых выноси! В штопоре я был, не соображал ничего, только просплюсь, опять за бутылкой. Ну, а в один прекрасный день вламывается ко мне наряд милицейский во главе с этим нашим Федей участковым, сволота поганая! – дядя Володя сделал яростный глоток. – Говорят, мол, соседи на тебя жалуются, шумишь, спать не даешь! Я огляделся, говорю, я ж один в квартире, с кем мне тут шуметь-то?! Он мне подзатыльник, гаденыш, как влепит! Ты говорит, сука, еще отпираться будешь, мы тебя, говорит, сейчас в отдел доставим и так обработаем никаким «Нарзаном» не отопьешься! Подписывай, давай заявление! Я говорю, какое, мол, заявление? А он меня мордой в стол тычет, подписывай, говорит, что наряд к тебе выезжал! И ручку мне в руку сунул, давай, говорит, дед, не выводи из терпения. Я дурак старый возьми да подпиши! И подпись-то ставлю, а сам думаю, листов-то больно много, что за заявление такое? Ну, чего уж теперь! Подписал, все подписал! – дядя Володя третьим глотком осушил бутылку. – А через недельку примерно, приезжает ко мне Кукловод этот самолично. Сам, спрашивает, площадь освободишь или как? Я говорю, какую мол, площадь? А он папку открывает и читает, что я, мол, квартиру свою взял и на него переписал. Все документы в нос тычет, день, говорит тебе на сборы, чтобы завтра духу твоего здесь не было, иначе с приставами приду. Я сначала в крик, в голове-то туман еще стоит, соображения никакого. В отделение побежал к начальнику, так и так, говорю, обманом документы выкрали, переписали. А мне в ответ, как же, дорогой ты наш выкрали, когда на них твоя собственная подпись?! Тут до меня и дошло все! Землю грызть готов был! Да, уж поздно было! – дядя Володя безнадежно махнул рукой.
- Ну, а дальше? – нетерпеливо спросил Сева.
- А чего дальше? Сначала меня Колька, батя твой, приютил. Сначала ничего жили, а потом он все налаживать начал: «Скоро Севка выходит! Скоро Севка выходит! Как мы, значит, втроем тут разместимся?». Да, я понимал, ему и стыдно было, мы ж с ним тоже запоем пили. Стал я все чаще на вокзалы выбираться, иногда и по неделе не приходил. А тут раз заехал, смотрю, Колька смурной ходит. Я его спрашиваю чего, мол..? А он, этот, говорит, твой Кукловод приходил, давай говорит, с тобой договор ренты заключим.
- Это как? – спросил Сева.
- Ну, вроде, Кукловод за ним бы ухаживал, а он по смерти на него квартиру бы оформил. Вот, значит, Колька ему, как так? У меня наследник свой имеется. А тот, это мне Колька все рассказывал, аж вспыхнул весь! У меня говорит бизнес серьезный, я, мол, и сына вашего устрою, мне, говорит, толковые ребята нужны. Колька, как это услышал, разом голову потерял. Он-то все думал, как тебя получше устроить! Вот, и додумался! Я ему все уши прожужжал, кинут тебя, Колька, как меня кинули! На фига им твой Севка!? А он, как, мол, кинут, раз квартира ему все равно только после смерти, и то только часть. Вот, я говорю, тебе и сделают, и на Севку управу найдут, до дома не доедет! Он только руками замахал, типун тебе на язык! Ничего слушать не хотел! Говорит, Кукловод этот к нему приезжает все про Севу спрашивает, как да что? До последнего думал, как тебя в жизни устроить. Ну, и подписал договор этот. А на следующий день узнаю, помер Колька, сердце остановилось. Только подумал, не без Кукловода тут обошлось, выхожу из подъезда, а там бычара его самый главный! За ворот меня ухватил, в сторонку отволок, жить, говорит, хочешь? А я и языком пошевелить не могу, такой страх взял, ведь знаю, замочит он сейчас меня, сядет в машину и домой уедет, никто и не пикнет. Ну, вот, говорит, чтобы рядом с этим домом тебя больше не было, и в районе не крутись, а всего лучше садись на поезд и из Москвы уезжай, этим, говорит, себе только годков к жизни прибавишь. Вот, я и сижу, как мышь, тебя, вот, слава богу, встретил. Только, что теперь будет? – вдруг опомнился дядя Володя, но сам же и ответил. – А, мне один хрен помирать, чем скорее, тем лучше…
- Значит, знакомы они не были, - тупо глядя в одну точку, сказал Сева.
- Кто с кем? – не понял дядя Володя
- Кукловод с отцом….
- Да, ты глухой что ли?! Угрохал Кукловод отца твоего! Причем тут знакомы не знакомы?
Эти слова отрезвили Севу. По ходу рассказа он впал в некое туманное состояние, новая информация, не успела сопоставиться с тем, что Сева уже знал и принимал за истину. Теперь факты ясно раскладывались по полочкам сознания. И чем яснее становилась ситуация, тем мощнее ярость накатывала на Севу. Ни слова не говоря, он сорвался с места и бросился к дороге, поднял руку, машина остановилась сразу же. Сева назвал адрес и поехал. Сердце его гулко колотилось в груди, кровь стучала в висках. До его района было довольно далеко, но водитель армянин выжимал из машины все, что мог, подгонять его не приходилось. «Какая наглая, отвратительная ложь!» - думал Сева. – «И какая омерзительная гнида! На кой черт, ему надо было ломать эти комедии?! Друг отца! Обещал устроить! Помогал с бумагами! А сам-то хорош, полудурок! Хоть бы раз на эти бумаги взглянул! Хитрая тварь, знал, когда принести! И все равно зачем? Чего не мог просто замочить? А бумаги состряпать? Отца ведь замочил, чем я-то хуже? На хрен надо мной измываться-то? Тоже мне учитель, сейчас тебе, сука, твой ученик покажет! А ведь пел все как по нотам! Ничего от пули не отбрехаешься!». Чем больше Сева думал, тем яснее становилась картина. Почему отца так быстро похоронили - концы в воду, никто уж и не докажет, отравили его или нет? И вообще, было в гробу тело? Может тоже комедия, сожгли, а в гроб урну с прахом положили? Цыгане в квартире у дяди Володи – доход они своим ремеслом приносят не малый, и в тоже время скинуть их легко: только мигнуть Феде Полусомову, он их в миг подотрет – отделу премия за успешную операцию, а Кукловоду чистая жилплощадь на продажу. А цыгане и не пикнут, на какого барыжили. Все продумал хитрый черт! Только вот с Севой он зачем эти игры затеял? Зачем?
Машина остановилась у подъезда.
- Не глуши, сейчас выйду, - сказал Сева и выпрыгнул из машины. Водитель, только открыл рот, но Сева был уже в подъезде.
Сева летел вверх по лестнице, пробежал мимо своей двери и остановился этажом выше. Он позвонил. Дверь открыла мама Вадика.
- Вадик дома, - спросил Сева, он запыхался и тяжело дышал.
Женщина в синем халате и с полотенцем на голове долго, Севе показалось целую вечность, смотрела на него. Потом, все так же, не сводя с него глаз, крикнула:
- Вадька! К тебе пришли!
Где-то в недрах квартиры хлопнула дверь и послышались шаги.
- Смотри, Сева, если ты моего Вадьку втянешь во что-нибудь…
- Ладно, ладно, мам, иди отдыхай, - Вадик не слишком учтиво отпихнул мать и встал к ней спиной.
- А что ладно-то?! – вдруг закричала женщина. – И так целыми днями шляется не известно где! Теперь вон с уголовниками связался!
- Ладно, мам, иди! – Вадик болезненно поморщился и захлопнул дверь, оказавшись с Севой на лестничной клетке.
- Железо не скинул еще? – сразу спросил Сева.
- Нет.
- Тащи сюда, мухой!
Вадик чуть поколебался, но сказал «сейчас» и скрылся за дверью. Через пару минут он вернулся. Быстро оглядевшись, он задрал футболку, из-за пояса торчала черная рукоять пистолета. Сева быстро схватил её, заткнул ствол себе за пояс и застегнул куртку.
- Все, бывай, - он развернулся и побежал вниз по лестнице.
- Э, а деньги?! – крикнул ему вслед Вадик.
- После! – донеслось до него откуда-то снизу.
Армянин стоял возле машины, наверное, высматривал, в каком окне загорится свет. Увидев Севу, он даже удивленно приподнял брови.
- Поехали, поехали, - сказал ему Сева. – Опаздываем.
- Э-э, деньги покажи, - ответил армянин, его охватывали все большие сомнения по поводу вечернего пассажира.
- Есть, все есть, поехали, родной! – Сева вынул из кармана несколько скомканных купюр разного достоинства.
Водитель проворно сел за руль:
- Куда теперь?
- В центр двигай, - Сева пояснил адрес. Он решил остановиться за несколько кварталов до офиса Кукловода.
В офис он решил ехать сразу, тем более что других адресов он не знал. А там он мог узнать у охранника или еще что-нибудь придумать. В общем сначала в офис. Севу радовало, что все так сложилось: Гарик дома мутузит свою потаскушку, других телохранителей у Кукловода нет (охрана в офисе не в счет, чистой воды декорация), значит Валентин Васильевич, скорее всего, один. Все дело вообще можно провернуть чисто. Хотя, какая разница! Эта гадина отравила Севиного отца! Его надо не застрелить, а палкой прибить, как бешеную собаку! Сева откинул все мысли о том, что с ним может случится после. Все было неважно. Главное сделать дело!
Сева позвонил в дверь офиса. Спокойным он прикинуться не мог, поэтому постарался изобразить озабоченность, как будто он ищет Кукловода по неотложному делу. Дверь приоткрылась, в щель просунулась голова охранника и удивленно вставилась на Севу.
- У себя? – спросил Сева, переминаясь с ноги на ногу.
Охранник растеряно моргнул, потом, подумав, ответил:
- Да, но очень занят. Не велел…
Сева рванул на себя дверь так, что охранник чуть не растянулся на тротуаре перед входом.
- Срочное дело, - твердо сказал он вконец опешившему охраннику. – Дверь закрой.
Сева уже поднимался по лестнице, когда хлопнула входная дверь. «Неужели охранника тоже придется…» - вдруг подумал Сева, но отмахнулся пока от этой мысли, как от второстепенной. Коридор второго этажа был темным, только полоса света узким треугольником выпадала из приоткрытой двери кабинета. Расстегнув куртку, Сева положил ладонь на рукоятку пистолета и резко открыл дверь. Кабинет был пуст. Значит в мастерской. Сева вынул пистолет и снял его с предохранителя, он понимал непоследовательность своих действий (это надо было сделать еще в коридоре!) и решил все делать медленнее, но осмысленнее. Он стал приближаться к двери мастерской, ладони его вспотели, Сева перехватил пистолет покрепче, в желудке начало неприятно посасывать, уверенность куда-то делась, осталось только упрямство, он должен сделать – и все! Дверь почему-то открылась очень медленно, со скрипом, пот уже катился градом по Севиному лицу, дыхание было тяжелым, он поднял ствол и вошел в комнату. Кукловод сидел в кресле перед верстаком (кресло видимо перетащил из кабинета) и на Севино присутствие никак не отреагировал, хотя не услышать его просто не мог. Сева, не опуская пистолета, обошел Кукловода сбоку. Взгляд его упал на верстак перед Валентином Васильевичем. Рука с пистолетом сама собой опустилась. На верстаке лежала зажигалка ZIPPO, закопченная чайная ложка, обрывки ваты, какие-то бумажки и шприц. Сева посмотрел на Кукловода, левый рукав его рубашки был закатан выше локтя, из под него виднелась лента резинового жгута. Слюни длинно свисали с нижней губы Валентина Васильевича, он изредка вздрагивал, и пытался поднять голову, но снова и снова ронял подбородок на грудь. Сева чувствовал, как на него находит припадок истерического смеха. Никогда, никогда раньше в своей жизни Сева не чувствовал себя таким дураком! Пистолет, который еще секунду назад собрал на себе все внимание, казался альфой и омегой существования, единственным решением проблемы, теперь был совершенно бесполезен. Весь замысел Севы, со всем пафосом отмщения за кровь отца был расколот, как фарфоровая ваза. Конечно, Сева не собирался разыгрывать театральные сцены разоблачения подонка, он хотел просто посмотреть Кукловоду в глаза и нажать курок, но только чтобы тот понял, кто и за что его убивает, в этом был весь смысл. А теперь весь замысел превратился в прах. Как Валентин Васильевич сможет понять, почему схлопотал пулю, если он не в силах даже открыть глаза?! Это не месть, а подарок! Естественно! Кукловод умрет в минуты наивысшего блаженства в своей жизни! Сева не смог удержаться от легкого истерического смешка. Кукловод, кажется, заметил это, но не сумел прорваться через дымку морфиновых видений, к реальности, в которой его ждала смерть, только голова завалилась немного набок. Сева приложил холодный черный пистолет к своему лбу. «А еще говорят, что наркотики сокращают жизнь!» - подумал Сева. Он развернулся и пошел прочь из кабинета.
Бедный Сева! Как же любила жизнь окатывать его холодной водой из-за угла! Единственное, чего Сева никак не мог понять, почему столь очевидная реальность всегда ускользает от него. Ведь даже козе с первого взгляда на Кукловода станет ясно, что он втирается! Тусклые глаза в точку, резкие перепады настроения, почему он выглядит таким старым? Не говоря уже о том, что у него в башке творится! Ну, разве нормальный человек может придумать такую заморочку с куклами? Стоп! Но ведь система эта работает! «Работает – не работает, какая разница? Главное придумать такое, здоровый мозг не в состоянии!» - сам себе ответил Сева. А сегодня в ресторане, как он задергался! Другая встреча у него! Да наверняка с барыгой своим встречался. Взял дозняк, вмазался, сейчас сидит слюни роняет! «А может все-таки вернуться? Добить эту падаль. Уважить старика, хоть помрет, как мужчина?» - подумал Сева, но лишь усмехнулся своей мысли. «А с чего ты его вообще убивать подорвался? Хоть раз не дергайся, обдумай все спокойно! Только со слов дяди Володи. А дядя Володя у нас полусумасшедший бомж, алкоголик, обиженный жизнью. Он вообще всю историю придумать мог от начала до конца. Может, Кукловод его на хату кинул, а потом узнал, что сосед напротив это друг его юности. Ведь сам Кукловод не уточнял, как и где встретился с отцом. Но это только в том случае если Валентин Васильевич говорит правду, а дядя Володя нет. Единственная улика в этом деле – документы на квартиру. Но там тоже варианты могут быть разные…». Сева хорошо знал своего отца и понимал, что в припадке дружеских чувств мог спокойно отписать Кукловоду часть жилплощади, если тот обещал позаботиться о Севе. А ему, то есть Кукловоду, отказываться тоже резона нет. Только вот почему он в разговорах с Севой ни разу не обмолвился об этом? Может, приглядывался, действительно увидел в нем ученика и просто пока не знал, как сказать? И потом у героинщиков всегда мозги набекрень. Живут в своем мире, чисто по своим понятиям, а всех остальных презирают, до тех пор, пока лавэ на дозу есть, конечно. Да, и потом, неоспоримым было то, что Кукловод открывал Севе факты из своей жизни. При чем, факт образующие его жизнь. Сева знал секрет Кукловода. Какой резон был ему открывать эти тайны, если он собирался просто кинуть Севу? «Да чего гадать?» - думал Сева, глядя на темное полотно Москвы-реки. – «Надо будет все у Кукловода разъяснить раз и навсегда, только спокойно, без нервов. Если дядя Володя прав, от смерти два раза не уйдешь…». Сева сунул руки в карманы куртки и снова наткнулся на пистолет, который теперь казался ему просто нелепостью. Он размахнулся и швырнул его в воду. «Как же ты убивать его собрался, дурень? Если дядя Володя прав?». – Башку сверну, - сам себе ответил Сева, река всхлипнула и утихла. Надо пойти домой и все спокойно обдумать.
У подъезда Севу поджидал Вадик. Он нервно переступал с ноги на ногу, практически пританцовывал на месте.
- Заманался тебя ждать, - недовольно сказал он, когда Сева приблизился. – Слышь, Сев, я тебя уважаю, но так дела не делаются… Эй, ты куда?
Сева не обращая ни малейшего внимания на Вадика, прошел в подъезд. Вадик побежал за ним.
- Чего ты от базара-то уходишь? – Вадик говорил в спину Севе, потому что не мог обогнать его на узкой лестнице, а тот не оборачивался. – Слушай, либо бабки давай, либо товар назад… И то, только потому, что мы друзья!
- Вадик, - нравоучительным тоном заговорил Сева, растягивая слова. – Ходи в шко-олу, учи-ись, веди себя хорошо-о, не расстраивай ма-аму. И самое главное херней не занимайся, свобода дороже. Цени это.
Сева скрылся за дверью собственной квартиры, оставив ошалевшего Вадика на полутемной лестничной клетке.
Первым делом он проверил документы. Лучше поздно, чем никогда! В свидетельстве на собственность стояло два фамилии – Севина и Валентина Васильевича.
Уснуть Сева не мог почти все ночь. Несмотря на то, что внутренне он оставался спокоен, мыслей в голове роилась тьма. Сева с увлечением систематизировал их. Теперь он стал относиться к мыслительному процессу, как к работе, а не пускал его на самотек. То, что он не был в состоянии трезво оценивать свои мысли, отслеживать их движение совсем недавно привело его в абсурдную и глупую ситуацию. А если быть до конца честным, всю жизнь Сева совершал глупые поступки только потому, что не мог контролировать свои мысли. Теперь он рассматривал мысли немного со стороны, как будто отходил в сторону и каким-то вторым умом анализировал информацию. Мыслительный процесс стал вторичным, превратился в часть всего остального окружающего мира. Ведь Сева легко мог взять любой предмет, лежавший у него на столе, и рассмотреть его. Теперь он также поступал и с собственными мыслями. Заснул Сева только под утро.
Его разбудил телефонный звонок. На дисплее высветился номер Кукловода, собственно единственный в списке контактов.
- Приезжай сейчас, нужно потолковать, - сухо сказал Кукловод и, не дождавшись ответа, повесил трубку.
Было раннее утро, Севе казалось, что спал он всего несколько минут. Тело неприятно затекло, вообще от спанья в одежде осталось противное ощущение внутренней скомканости. Сева решил принять душ. Слова Кукловода не произвели на него особенного впечатления. Теперь Сева понимал, что торопиться в этой жизни особенно некуда. Освеженный он чувствовал себя гораздо лучше. Чудесная способность мыслить «вторым умом» за ночь не исчезла, поэтому Сева чувствовал себя очень уверенно. Окружающая реальность стала просто картинкой перед глазами, нечто настоящее жило внутри Севиной головы.
В офисе Севу встретил вчерашний охранник. На Севу он взглянул с нескрываемой злобой, наверное, доложил о том, что вчера пропустил Севу и получил тумаков. В кабинете, сбоку у окна, сидел Гарик, Кукловод стоял в дверях мастерской. Всё было как обычно, вот только Валентин Васильевич улыбался немного зловеще, как показалось Севе, впрочем, ему уже ничего не казалось, он знал.
- Зайди, - пригласил его Кукловод.
Сева зашел и закрыл за собой дверь.
- Сразу хочу сказать, - без обиняков начал Валентин Васильевич. – Что это наше с тобой последнее объяснение. Вчерашний твой поступок убедительно доказал, что ты мне не подходишь. Я бы предпочел просто вышвырнуть тебя отсюда, но, зная о твоей природной беспомощности в умственном отношении, мне все же придется тебе кое-что объяснить, дабы избежать дальнейших попыток с твоей стороны узнать что-либо.
Все же Сева был удивлен, он не ожидал такого напора и сразу. Может, в мастерской стоят камеры слежения, и Кукловод видел, как Сева целится в него? Хотя нет, тут что-то другое.
- Вчера ты пришел ко мне с оружием, - продолжал Кукловод. – Честно скажу, пистолет тебе идет, как корове седло, видимо ты по природе не мужчина. Я понимаю, почему ты так поступил, даже догадываюсь, кто и что подтолкнул тебя к таким действиям. Да, я обманывал тебя, я не был знаком с твоим отцом. Но я его и не убивал. Какой смысл подталкивать, падающего с крыши? Сначала я хотел его просто кинуть, но он рассказал мне о тебе, я заинтересовался, людей вокруг меня действительно не много. Но ты сам все профукал, как и всю свою жизнь. Вчера, я шкурой почувствовал, что ты за мной идешь, и, честное слово, мурашки по коже побежали. А когда тебя в окно увидел, так самого чуть удар не хватил. Ну, думаю, замочит! Вот и состряпал эту картину.
Кукловод развернулся, вынул из под верстака автомобильную аптечку и достал из нее вату, жгут и шприц.
- Я же по дереву работаю, как мне без аптечки? – Кукловод самодовольно улыбался. – А ты что думал, я, правда, наркоман? – Валентин Васильевич рассмеялся мерзким саркастическим смехом. – Ну, как можно быть таким ослом? Не понимаю! Ну, чего ты насупился? Давай, хоть последний раз поговорим по-человечески, а то молчишь, как нетопырь какой-то! Скажи, ведь ловко придумано! – Кукловод явно упивался своей изворотливостью. – Какая импровизация! Признай, ведь в самую точку попал! Ты тоже хорош, хоть бы на шприц взглянул, он же чистый лежал, а на руке ни одного укола! Ну, ладно не расстраивайся, с дураков спрос не велик. Хотя ты мне на всю катушку ответишь! Давай, кстати наш квартирный вопрос решим. Документы я все сегодня подготовлю, ты у нас поедешь жить в Брянскую область. Только для тебя, самый лучший вариант – город Клинцы, второй по величине город в области.
- С чего это? – спокойно удивился Сева.
- С того, родной! Отпишешь на меня свое недвижимое имущество, и гуляй рванина. В противном случае, тебя случайно на улице опознает наш с тобой знакомый продавец дисков. Тогда уж тебя лет на семь пропишут за ограбление с нанесением тяжких телесных.
- Ловко! – прищурился Сева. «А он действительно деляга хоть куда, даже жалко…» - подумал про себя Сева.
- У меня все ловко, - серьезно ответил Кукловод. – Потому что сомнений нет. А вот ты! У меня ведь правда надежды на тебя были, а ты взял и спекся. Ты ж вчера за кровь отца мстить шел, так чего ж ты сдулся-то?! – Валентин Васильевич, казалось, был искренне возмущен.
- Что нужно было, нажать на курок?
- Да, кто б тебе позволил! – Кукловод почему-то перешел на громкий шепот. – Как только ты вошел, я сразу понял, что духу у тебя не хватит. Даже стыдно за себя стало, что такое представление разыгрываю, а дело-то пустяшное! Я б тебе пару нужных слов сказал, ты бы точно также и ушел. Дурак ты! Всё, вали отсюда. Надоел!
- Не все еще, - возразил Сева и шагнул к Кукловоду.
- Ой, слушай, перестань, пожалуйста, - притворно умолял Кукловод. – Это все лишнее.
- Нашла, Валентин Васильевич, твоя коса на камень, - изрек Сева. – Хочу тебе спасибо сказать напоследок. С твоей интуицией мог бы быть и подогадливее, - Сева был холоден и спокоен, ни одно услышанное ругательство не попало в цель, Сева уже знал главное, и оно защищало его, как броня. Он просто позволил старику отвести душу. – Многому ты меня научил. Воспитал, можно сказать! Сам ведь хотел преемника, вот считай и получил. Только вот ты сам теперь лишний! – все время пока говорил, Сева медленно подступал к Кукловоду. Тот что-то почувствовал и занервничал, но пытался сохранить прежний вид превосходства.
- Ну, все сказал? Теперь катись! Или давай я Гарика крикну, он тебе скорости добавит!
- Звукоизоляцию в комнате не надо было делать, если кричать собирался, - резонно заметил Сева.
- Сева, не дури, - взгляд Кукловода сделался просто трусливым, он начал отступать, но уперся задом в верстак.
Сева не дошел до него, он повернул и сделал шаг к столу с куклами.
- Сева, ты что? Сева, - губы Валентина Васильевича побелели и задрожали.
Тем временем Сева протянул руку и взял центральную фигуру, он крепко сжал в кулаке деревянные ноги, шарниры коленных суставов послушно сомкнулись.
- Ну, и что? Что? – Кукловод попытался изобразить безразличие, но крайне неудачно. Он притворно улыбнулся, но улыбка соскочила с губ от нервного спазма прошедшего по лицу Валентина Васильевича.
Секунда тишина превратилась в вечность. В комнате осталось только две фигуры – Кукловод и Сева с марионеткой в руках. Все остальное превратилось в мираж, размылось и стерлось.
- Не надо, Сева, - не выдержал Валентин Васильевич. – Сева, прошу. Я все понял, сейчас… Я все верну, прости меня… Только не надо….
Договорить он не успел. Сева размахнулся и со всей силы ударил куклой о край стола. Деревянные сочления разлетелись в разные стороны с веселым стуком. В ту же секунду на пол рухнул и Валентин Васильевич. Тело его как будто переломилось, ноги судорожно дернулись и он замер. Сева посмотрел на ноги куклы, оставшиеся у него в руке, и бросил их на стол, сбив несколько фигурок. Теперь все было правильно.
Сева спокойно развернулся и пошел к двери. Гарик сидел там же где всегда, но вид у него был крайне беспомощный. Он походил на потерявшегося ротвейлера, с одной стороны грозный, с другой совершенно растерянный. Гарик посмотрел на Севу и зачем-то стянул с лица солнечные очки. Без них он походил на большого ребенка, лицо его содержало что-то детско-наивное. Сева прошел мимо, оставив Гарика без особого внимания. Однако он понял, что смерть Кукловода вызвала какое-то странное, необъяснимое движение. У Севы было полное ощущение, что он покидает погибающий от стихии город. Как будто в офисе начала рушиться внутренняя атмосфера, если только можно себе такое представить. Охранник на первом этаже вообще, кажется, был на грани паники. Он держал телефонную трубку возле уха и никак не мог решить, куда ему позвонить. Сева покинул здание. На его месте Сева оставил только белое пятно.



ОКОНЧАНИЕ.

Три следующих дня Сева провел в абсолютном одиночестве. На душе было спокойно и тихо. В нем как будто завелся тяжелый металлический шар, он располагался где-то в центре души и уравновешивал Севу с остальным миром. Впрочем, внешний мир не сильно беспокоил его, хотя Сева и не запирался. Наоборот, он часто ездил гулять, и в центр, и в различные парки и сады. Ему стало нравиться наблюдать за миром, созерцать его движения, изучать и улавливать механизмы, которые действовали в объективной реальности. Сева стал понимать, насколько красив и логичен мир вокруг него. Понимать не на уровне стороннего наблюдателя, а скорее как архитектор, видящий не только внешнее, но и внутреннее, конструктивное устройство здания.
Однажды, возвращаясь с такой прогулки, Сева обратил внимание на свой почтовый ящик. Он был до отказа забит рекламными проспектами и бесплатными газетами, но его внимание привлек уголок белого конверта, торчащий из верхней щели ящика. Сева потянул его, вместе с конвертом вылезло еще несколько листовок, они как осенние листья осыпались на ступени подъезда. Тут же, на месте Сева раскрыл конверт, внутри было приглашение на похороны Валентина Васильевича, на завтра.
«Сколько ж еще похорон мне предстоит посетить?» - подумал Сева.
Валентина Васильевича хоронили на хорошем московском кладбище, в месте почти историческом. У входа на кладбище стояла женщина и продавала тюльпаны. Они почему-то были разложены по три штуки, всего три букета, каждый завернут в лист газеты. Хотя, как еще можно разложить девять цветков? Наверное, распродает остатки. Сева взглянул на один букет и не смог пройти мимо. Отойдя на пару шагов, он аккуратно развернул газету. В статье он прочитал о том, что арестован крупный криминальный авторитет Игорь Косовцов по кличке Косово. На развороте была большая фотография Гарика, собственно она и привлекла внимание Севы. Он выбросил газету в урну и двинулся дальше. Пришел он под самый конец церемонии, когда гроб уже закопали, а присутствующие стали расходиться. Впрочем, их было немного. Сева никого не знал, да и не мог знать. Когда он возлагал цветы, то обратил внимание на высокого сухощавого человека, стоявшего над могилой, он явно никуда не собирался уходить. На нем был строгий серый костюм, чуть молодивший человека, хотя тому явно было за пятьдесят. Сева столкнулся с ним взглядом. Человек очень внимательно посмотрел на Севу, взгляд у него был очень ясный, но строгий и пронизывающий. Сева положил тюльпаны и собрался уходить.
- Савелий! – окликнул его человек в сером костюме. – Подождите, пожалуйста.
Сева обернулся, рядом с незнакомцем откуда-то появился еще один, атлетического сложения парень в черном плаще и солнечных очках. Человек еще мгновение постоял над могилой и пошел к Севе.
- Савелий, здравствуйте! – человек протянул Севе руку. Ладонь у него была узкая и длинная.
- Здравствуйте, - ответил Сева.
- Простите, что я к вам так обращаюсь, просто боялся, что вы уйдете, - объяснил человек.
- Ничего страшного. Но собственно, чем обязан?
- Ах, да! – спохватился человек. – Давайте, сначала познакомимся. Меня зовут Василий Васильевич, я брат усопшего и это я послал вам приглашение.
- Примите мои соболезнования, - сказал Сева.
- Благодарю вас. Вам, наверное, интересно, откуда я узнал ваш адрес? Не знаю, говорил ли вам брат про меня, но я живу в Петербурге и мы видимся довольно редко.
- Да, Валентин Васильевич вскользь упоминал, - Севе действительно становилось интересно, куда они выйдут по извилистой кладбищенской дорожке.
- Вот-вот, родные братья, а контакта почти никакого. Впрочем, мне Валентин о вас тоже упоминал, а еще он упомянул вас в своем завещании, - неожиданно добавил Василий Васильевич.
Сева был удивлен, такой штуки он никак не ожидал.
- Насколько я понимаю, вы были довольно близки с братом в последние дни? – спросил Василий Васильевич.
- Да, довольно-таки, - уклончиво ответил Сева.
- Что ж, тогда я думаю, вы были посвящены в кое-какие его секреты? Спрашиваю это только потому, что рассчитываю на вашу помощь. Мне придется взять на себя часть его дел, здесь в Москве, без советчика мне будет крайне сложно. Хотя, и не это главное, - Василий Васильевич остановился и повернулся к Севе, лицо у него было строгое и собранное:
- Самое главное, о чем я хочу вас попросить: я в некотором роде художник и сейчас я ищу подмастерье в свою мастерскую.

ДМИТРИЙ КАЛМЫКОВ
8-916-511-13-10
yagupop86@gmail.com