Карамболь

Никогда в жизни мне не приходилось видеть бильярдный стол, подобный этому. Черный с красным отливом лак по бокам, бархатистая поверхность для игры, по которой не прокатился еще ни один шар и одна-единственная слоновьих размеров ножка. В задымленном сигаретным дымом полумраке комнаты для VIP-игроков стол казался висящим в воздухе. Однако самой важной его чертой было то, что на столе не было ни единой лузы. Да-да, это был стол для карамболя. Едва ли четверть завсегдатаев этого бильярдного бара знала о существовании этой игры и еще меньшее их количество лично пробовали карамболь на вкус. Нельзя сказать, что только профессионалы выбирают карамболь – это карамболь выбирает профессионалов. Правила исключают всякого рода дилетантство. На столе лежат только три шара, не соприкасающихся между собой; необходимо направить биток так, чтобы тот ударил по одному из двух оставшихся шаров, отскочил хотя бы три раза от бортов и угодил в последний шар. С вашего позволения, жизнь в миниатюре. С вами в разное время происходят два никак не связанных события, а вам бы и в голову не пришло, что произойдет нечто третье, чего никогда не случилось бы без первых двух. Непонятно? Предположим, вы сейчас сидите в уютном кресле и читаете редкую книгу. Свяжите эту ситуацию с тем, что когда-то родители отдали вас в определенную школу, а еще с гвоздем, упавшим к вашим ногам откуда-то сверху, пока вы прогуливались по улице. Ничего общего, верно? Но в школе вы познакомились с человеком, который до сих пор остается вашим другом и который однажды упомянул в разговоре некую книгу. Гвоздь же на вас уронил работник рекламной компании, прибивавший к высокому щиту яркий плакат об открытии нового книжного магазина. Тогда, подняв глаза, вы не обратили внимания на содержание рекламы, но вспомнив о книге, пошли именно туда. Если бы парень с молотком в руках был немного аккуратнее, а родители – менее разборчивы в выборе школы, не листать вам сейчас ту самую книгу.

Объяснить, за каким чертом меня опять занесло в бар-бильярд тем злополучным вечером, будет гораздо сложнее. В свои 22 года я вообще мало задумывался о смысле своих поступков. Жизнь летела стремительно, и я не оглядывался назад. Я был одним из тех парней, которые перебиваются случайными заработками, тянут деньги из окружающих и проматывают все на виски, пиво и одноразовых девчонок, а на похоронах родственников с унылой рожей мнутся в углу, ожидая, наконец, перехода к застолью. У меня были свои победы и поражения, но ничего в жизни я не принимал всерьез. Судьба, кажется, считала, что сделала мне одолжение, позволив появиться на свет. На самом деле, я делал ей одолжение, существуя рядом со всей той серой грязью, которая называется миром. По-настоящему я не любил и не ценил никого и ничего, что находилось вокруг меня.

Около десяти вечера я грохнулся на стул возле барной стойки с твердым намерением выпить все, что стояло на витрине, затем обыграть какого-нибудь недоучку в бильярд и на вырученные деньги допить остатки запасов этого трескающегося по швам бара. Поэтому я даже был рад, когда бармен шепнул, что в VIP-зале меня хочет видеть некий человек. Плевать, откуда он знает мое имя, пусть выпьет за мое здоровье, если у него останется хоть одна монета для выпивки, когда я с ним закончу.

И вот я в комнате с чудным бильярдным столом. К столу небрежно прислонился крепко сбитый мужчина в черной джинсовой рубашке и таких же джинсах. В каждой руке – по обычному кию. Ему можно было бы дать около сорока лет, но коротко стриженые волосы были совершенно седыми. Не светлыми, не покрашенными, а именно седыми. Выцветшими.

- Это ты меня искал? – не утруждая себя любезностями, поинтересовался я. Человек усмехнулся левым краем губ и протянул мне кий:

- В карамболь играешь?

- Знаешь, мужик, если в мире существует бог бильярда, то это я. Я играю во что угодно, все зависит от того, что ты готов поставить на кон.

- И что же тебя интересует? – лениво спросил мой собеседник.

- Бутылки абсента для первой партии хватит, а там посмотрим. Идет, старик?

- Договорились. Мне от тебя абсент не нужен. Не пью. Если проиграешь, то не лишишься ничего… Ничего, чем бы дорожил, - сказав это, он неприятно улыбнулся. Совсем неприятно, прямо мороз по коже. Я бы не удивился, если бы он заехал в челюсть нахальному желторотому юнцу в моем лице, но вот такую улыбку я бы еще раз увидеть не хотел. Даже в комнате слегка потемнело.

- Ты бы лучше не языком чесал, а в бар сбегал. Все равно ведь придется.

Я выбросил на стол три матовых шара. Белый, черный, желтый. Ничуть не считаясь с мнением своего соперника, я взял себе белый биток и тут же прицелился к нему кием. Человек в черном не возражал; он достал из кармана портсигар, вынул сигарету и закурил. Резкий толчок, и биток летит к черному шару, сбивает его, пересчитывает три борта бильярдного стола и несется к желтому собрату. Щелчок удара шара о шар. В моем мозгу замыкается какой-то контакт. Желтый цвет. Что-то до боли знакомое… Ах да, любимая цыплячьего оттенка блузка одной девушки, однажды спросившей меня, который час. Что-то в ее взгляде заинтересовало меня, и я узнал номер ее телефона. Умная, образованная, непохожая на большинство девиц моего круга; ее звали… Черт возьми, как же ее звали? Неужели я так быстро забываю имена? Впрочем, в тот раз у нас ничего не вышло; через несколько недель мы напрочь забыли друг друга. Потребовалось второе событие. Полгода спустя я зашел в одно кафе в составе почти незнакомой мне компании. Я и не собирался идти, но что-то меня подтолкнуло. За соседним столиком я увидел ее. Небольшой разговор дал начало короткому, но замечательному роману… И к чему я об этом вспомнил?..

Когда мы расставались, она, кажется, плакала. Но что сделаешь, она мне просто наскучила. Не рассчитывала же она на что-либо серьезное? Я привык считать тот случай одной из небольших побед; странно, что сейчас вся эта история вызвала у меня не особенно радостные чувства. Желтый шар перекочевал на привешенную к стене полку, а его место на столе занял другой, зеленый.
 
Уже и без того прокуренная комната заполнялась дымом от сигареты моего соперника. Дым был едким и почему-то вонял серой. «Что за дрянь ты куришь?» - проворчал я. Человек молча выдохнул в мою сторону облако густого дыма. Начинала болеть голова. Вновь стремительный удар кием. Карамболь! Все-таки я лучший. Зеленый шар уносится в сторону, а на меня накатывает приступ головокружения и новое воспоминание.

Ограбление Южного банка два года назад, неизвестный сорвал куш в полтора миллиона. Налетчик не стеснялся использовать оружие; один охранник был убит сразу, второй добровольно бросил пистолет. Мерзавец также ранил кассира, и тот не успел нажать на красную кнопку под кассой. Когда деньги были сложены в просторную спортивную сумку, удача все же изменила грабителю: кассир, думая, что на него уже никто не смотрит, подполз к кассе и надавил на тревожную кнопку. Этот героический поступок был тут же награжден несколькими граммами свинца в лоб. Налетчик схватил сумку и бросился вон из банка; о том, что патрульная машина находится всего в километре от места преступления, он узнает чуть позже.

В паре кварталов оттуда находился мелкий автосервис, где я тогда зарабатывал себе на жизнь. Мастер куда-то отлучился, а я курил и лениво поглядывал на старенький «Форд», который мне предстояло проверить. Когда я щелчком отправил окурок в ведро, в бокс ввалился запыхавшийся от бега человек со спортивной сумкой в руках. Из-за пояса торчала рукоятка револьвера.

- Слышь, малец, спрячь меня от них! Я в долгу не останусь, только прикрой, лады? – беглец бросил мне пачку «зелени» из сумки.

- Заметано, - быстро проговорил я и махнул рукой в сторону смотровой ямы под «Фордом». Человек с сумкой тут же пропал в указанном месте, а я сунул деньги во внутренний карман и вышел из бокса. Через минуту возле автосервиса с визгом затормозила патрульная машина.

- Эй, парень, куда он побежал?

- Кто?

- Недоносок с сумкой в руках! Он должен был пройти здесь!

- А, видел одного с сумкой… Он перешел улицу и исчез во-о-он там. А что он сделал-то?

Полицейский оставил вопрос без ответа; машина унеслась в указанном мной направлении. Я вернулся к «Форду» и тихо произнес:

- Они ушли.

Налетчик вылез из укрытия и улыбнулся, обнаружив ряд неровных зубов:

- А ты молодец. Не сдал меня. Куда ты их отправил?

Я показал направление, и беглец скрылся в противоположном. Помнится, вечером в новостях я узнал, что преступника настигли и застрелили при задержании. Он оказал сопротивление и убил полицейского; я узнал его фотографию – тот самый, который говорил со мной. Ведущий новостей безразлично подчеркнул, что у убитого представителя закона была жена и полугодовалый ребенок. В тот вечер я пересчитал деньги и отправился в бар. Разве я что-то неправильно сделал?

Еще несколько удачных карамболей. Вспышки головной боли, несколько воспоминаний, которые я когда-то считал приятными. Что-то явно шло не так. Или этот чертов дым так на меня действовал? Незнакомец в черном курил вторую или третью сигарету и буравил меня жестким взглядом. Заводить с ним разговор и тем более заставлять его прекратить дымить мне уже не хотелось. И вообще, что это, совесть? Почему я должен был вести себя иначе? И кому я это должен? Кажется, последние два вопроса я проорал вслух. После этого голова резко закружилась, и я промахнулся по первому шару. Мой соперник злорадно усмехнулся.

- Чего ржешь, игра еще только начинается! – чужим голосом прохрипел я.

- Ты прав. Только начинается.

Он прицелился битком в коричневый шар, который не принес удачи мне. Невероятно быстрый и точный удар – мой глаз едва различил движение шаров по столу. Как только они остановились, он схватил рукой коричневого и переместил его на свою полку. В тот момент мне показалось, что кто-то сжал мне голову; в глазах потемнело, и я увидел себя сидящим на диване в своем старом доме с коричневой шалью на руках. Шаль принадлежала моей бабушке. Собственно, на этом диване она и умерла, прикрываясь ею. История тяжелая, но мне пришлось ее посмотреть, как будто меня привязали перед телевизором и под угрозой смерти запретили закрывать глаза. Эпизод первый. Жаркий день, небольшой сад. Бабушка работает среди кустов малины. Солнцепек и неблаготворно влияющая на кровяное давление малина приводят к плачевному результату – удар. Полная потеря речи. Эпизод второй, двумя годами позже. Небольшая лужица масла на кухонном полу. Бабушка неудачно падает; перелом шейки бедра. Перелом сложный и в этом возрасте неизлечимый. Далее – диван, коричневая шаль. Все.

На похоронах я не проронил ни единой слезинки. Вероятно потому, что меня там и вовсе не было. Где я находился? Не помню. Совсем не помню. Но теперь я валялся на полу бильярдной, прислонившись спиной к стене, и задыхался. Нет, черт, нет! Я что, все время был неподалеку? Как же так, заживо гнить на скрипящем диване, не имея возможности не только пошевелиться, но и даже выразить все наболевшее в словах! Такое бывает, и, причем, бывает рядом со мной?!

Бильярдист не высказал ни малейшего желания оказать мне помощь, хотя выглядел я неважно. Он сделал еще пару затяжек и продолжил игру. Впрочем, сам он тоже как-то изменился; кожа побледнела и стала плотнее обтягивать кости. Будто он слегка постарел и высох. В почти бессознательном состоянии я наблюдал, как он делает карамболь за карамболем. Каждый раз, когда на его полке добавлялся очередной шар, я чувствовал, что в моей голове появляется очередная трещина. Перед глазами мелькали предметы, ситуации, люди; каждый раз я кого-то оскорблял, о ком-то забывал, бросал в трудную минуту. Сколько из них погибло? Сколько погибло из-за меня? Жива ли та девушка в желтой блузке, или это ее нашли сбросившейся с девятого этажа высотки? Сколько же времени я живу без всякого смысла и цели? Но ведь еще не поздно, верно? Я ведь успею исправить хоть что-нибудь? Я пока молод, но время идет быстро, нужно спешить…

Счет сравнялся. На столе появился синий шар. Старик в черном сделал удар кием. Пока черный биток катился в сторону синего, я перенесся на двенадцать лет назад. Я видел улицу, по которой всегда ходил в школу. Была ранняя весна, снег начинал таять, а с крыш свисали блестящие сосульки. По улице шел я, десятилетний паренек, опаздывающий в надоевшую школу. В тот день на мне были новенькие кроссовки, я их хорошо помню, белые, с синими полосками и синими же шнурками. Шнурки были длинными, и все время развязывались. Развязались они и на этот раз. Я остановился и присел, чтобы их завязать. Стоило мне затянуть первую петлю, как в двух метрах впереди меня об землю разбилась огромная полуметровая сосулька. Именно на этом месте находился бы я, не развяжись тот шнурок. Ребенком я не сразу осознал, что в тот день моя история могла закончиться раз и навсегда. Но случай прочно засел в глубинах моей памяти. И только сейчас я понял, что мне дали шанс; и вот уже двенадцать лет я упорно доказываю, что дали мне его зря. Так больше продолжаться не будет!

Я через силу открыл глаза. Черный биток прошел в двух сантиметрах от синего шара, бильярдист изобразил удивление. Жмурясь и рыча от головной боли, я поднялся на ноги и нетвердой походкой направился к столу. В темной комнате было уже настолько дымно, что я едва различал фигуру моего соперника. Его белая рука в длинном, свисающем рукаве покоилась на борте стола. Из-под капюшона на меня смотрели недобрые блестящие глаза. Хм, из-под капюшона? Я не смог вспомнить, когда на нем появился черный плащ с капюшоном. Да и кий давно уже изменил форму; я точно не слышал о киях с навешенным на рукоятку серпом. Я схватил свой кий и, напрягшись, сделал удар. Белый шар, синий, первый борт, второй, третий и, наконец, черный шар. Карамболь! Черный шар лопается, как яйцо, едкий желтый дым бросается мне в глаза; последнее, что я запомнил – внимательный испытующий взгляд из-под капюшона.

Очнулся я от легких ненавязчивых пинков по ребрам. Бармен кончиком ботинка пытался определить, жив ли я.

- Приятель, ты же не думаешь сдохнуть в моем баре? Дьявол, ты выжрал все это один?

Под бильярдным столом валялась огромная пустая бутылка абсента. Больше в комнате никого не было. Я непонимающе уставился на бармена, а потом улыбнулся. Нет, друг, никакого больше бильярда, теперь у меня будет много дел. Пора сыграть в настоящий карамболь.